Обратный отсчет: Тлакантский синдром

Часть 10 02.12.07–20.12.06. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна» — Северный Атлантис, Ураниум-Сити — галактика Вендана, Биоблок «Тория»

02 декабря 07 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

Айзек принёс откуда-то особые термодатчики — вроде бы ими исследовали «корону» Солнца. Гедимин, подвесив реактор по центру, долго расставлял «арктусы» и сворачивал из защитного поля многолучевые звёзды со срезанными концами. На двух срезах закрепили дозиметры — Айзек пожертвовал своим. Остальные отверстия заполнили «браком» реакторного накопителя — этого добра тут откуда-то было много, Гедимин подозревал, что ради эксперимента грохнули какой-то ураниумский ящик.

— Вот тут ты обычно прячешься? — Айзек заглянул в «отсек управления» за выступом стены и покачал головой. — Не, ну раньше ты в реактор лез прямо руками, так что прогресс налицо…

Гедимин поморщился.

— Айзек, ты выйди. Всё равно пока смотреть не не что.

Сармат насмешливо хмыкнул.

— Пойдём-ка оба в санпропускник. Там есть канал, к нему подключишь пульт. Дотуда вряд ли добъёт… разве что ты обрушишь всё хранилище. Только потом не лезь объяснять северянам, куда оно делось, ладно?

— Шутник, — Гедимин недобро сощурился. Айзек уже тянул его за руку к санпропускнику. «Ну, в принципе…» — сармат оглянулся на реактор, закрытый защитными полями. «Там в самом деле безопаснее. Вон, когда ипрон синтезировали, Айзека даже не оцарапало…»

…Пара минут возни с «каналом» — и Гедимин установил связь с электромагнитной пластиной. Это был единственный элемент управления, контролируемый снаружи, — даже облучатель-пульсатор работал по своим датчикам и таймерам, и если уж им не хватило бы скорости реакции — сармат тем более не смог бы помочь.

— Эх, опять Исгельт всё пропустит… — вздохнул Айзек. — Ну? Ты нажмёшь или я?

Гедимин занёс уже палец над большой красной кнопкой, но вдруг передумал. «И реактор не мой, и меня не пускают, и работать не дадут… Пусть уже Айзек с ним управляется!»

— Жми, — он протянул сармату пульт. Айзек изумлённо мигнул.

— Н-ну… спасибо за доверие…

Из санпропускника не было слышно ничего. Часы на запястье Гедимина отсчитывали секунды. Через пять минут он коснулся рычага и оглянулся на Айзека.

— Сиди тут, я проверю.

— Да щас, — Айзек криво ухмыльнулся. — Кто нажимал⁈ Вдвоём пойдём. Скафандр герметичен, кислорода хватит?

Выходили оба вперёд сигма-сканерами — и, кроме слабой гаснущей «сигмы» и пары лишних градусов, ничего не «учуяли». Гедимин смотрел на плотный белый кокон сложной формы, застывший над верстаком. «Или поле успело сгенерироваться, или… или я не ошибся в расчётах. Посмотрим…»

Айзек оказался быстрее — выдернул дозиметры, закупорил патрубки и присвистнул.

— Ну ничего себе! Если такую штуку хотя бы в два метра в поперечнике — она заменит десяток альнкитов! Точно тебе говорю, заменит…

Гедимин смотрел на тёмно-синие, почти чёрные накопители, наполненные энергией до краёв, — всё, «выдавленное» направляющей пульсацией из реактора, ушло в патрубки и засело в синем «стекле». «Ещё немного, и был бы перегруз. И это — миниреактор…»

— Буду поле убирать, — предупредил он Айзека, пряча накопители под ипроновую броню.

— Валяй, — сармат вернул ему дозиметр, прикрепил к рукаву свой и уставился было на него — но перевёл взгляд на Гедимина и пристёгнутый к поясу пульт.

— Атомщик… А давай-ка ещё раз поднимем аварийные. Только с пульта. Сработает, нет?

— Да их, небось, намертво вплавило… — пробормотал Гедимин, но кнопку нажал. Поле вспыхнуло изнутри слабой зеленью. «Стержни… поднялись⁈» — Гедимин, отодвинув Айзека за выступ стены, смахнул верхнюю часть защитного поля. Элекромагнитная пластина была цела; с неё свисала гроздь ипроновых стержней, горячих, но не оплавленных. Сармат уставился на сам реактор. Тот «фонил», источая «сигму» и «омикрон», но почти уже не грелся — медленно остывал от «рывка» на две тысячи градусов. Твэлы не слиплись — Гедимин мог когтем двигать их.

— Атомщик! — из-за перегородки вперёд дозиметром высунулся Айзек. — Если оно там цело — давай второй прогон!

— Остыть дай, тут две тысячи градусов, — буркнул Гедимин. Айзек уже выбрался из укрытия и разглядывал дымящийся реактор.

— А выдержал, мать его колба! Выдержал! Э-эх, опять Исгельт пропустил всё самое интересное… Так, давай, он тут остынет — и прогоним его ещё раз. Мне кажется — теперь он многоразовый… Да, пластины-то верни!

— Они заряжены до упора, — напомнил Гедимин. Айзек отмахнулся.

— Вон там излучатель — выдави лишнее и верни. Сейчас не время жалеть энергию! Вон, вниз лучи направь, — там экраны, там скала, никто, кроме ксенофауны, не пострадает…

…Второй прогон — через два часа — снова делали из санпропускника. В этот раз Айзек вылетел первым; когда Гедимин нагнал его у установки, сармат рассматривал дозиметры и тёмно-синие пластины и тихонько посмеивался.

— Два раза по полторы минуты — и хоть бы хны! Завтра запускаем при Исгельте. А то он мне голову откусит — такое пропустить!

Гедимин недовольно сощурился.

— Погоди с Исгельтом. Я буду переделывать топливо. Бора всё-таки мало. Эту штуку можно раскрутить минуты на три. Четвёртого с ним приходите, тогда оно будет нагляднее.

Айзек весело хмыкнул.

— Три минуты! А полноразмерный, наверное, продержится все пять?.. Хорошо, работай, мешать не будем. Ну вот, а говорил — «Та-Сунгар», «Та-Сунгар»… Мало мы всё-таки знаем об ирренции!

04 декабря 07 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

— Ты там как, всё в реакторах? — спросил Иджес, угрюмо щурясь. Уже который день Гедимин встречался с ним и Эркенгером только в душевой по утрам. Медик наскоро осмотрел его, заглянул в глаза, пощупал пульс.

— Даже «сигмы» не нахватался. Удивительно…

— Пока не спускайся, — предупредил Иджеса Гедимин. — Сейчас я работаю с мелкими моделями. А дальше от меня, похоже, захотят двухметровую махину. А это совсем другие мощности.

Иджеса передёрнуло.

— Будто мало того, что за стенкой две тонны ирренция… Чего мне в Ураниуме не сиделось⁈

…Очередной миниреактор скрылся за слоями защитных полей. Пока шла работа, Исгельт и Айзек маячили в нескольких метрах от стола, изучая приборы.

— Эта штука работает считанные минуты — но мощность гигантская, — Айзек так сиял от гордости, будто сам её конструировал. Гедимин хмурился.

— Пошли в санпропускник, запускать будем.

…В этот раз от нажатия красной кнопки отсчитали десять минут. Потом Гедимин, оттеснив остальных, выбрался наружу. Дозиметры, встроенные в установку, уже не верещали, только горели красными светодиодами. Гедимин заткнул патрубки, убрал приборы, вынул чёрные пластины накопителей.

— Стержни подвижны, — Исгельт, прихватив с собой пульт, развлекался с электромагнитной пластиной и яркостью реактора. — Тысяча восемьсот нагрев… Через сколько часов можно снова запускать?

— Выжди три, пусть успокоится, — отозвался Гедимин. Исгельт прикинул что-то про себя.

— Да в общем-то, как дойдёт до дела, — выжидать оно может хоть все четыреста лет… Куэннский альнкит, вот он какой. Не думал, что увижу вживую.

Гедимин мигнул.

— Что в нём Куэннского⁈

— Форма, — усмехнулся командир. — И отсутствие защитных оболочек. Это максимальный уход от земной конструкции, какой я видел… Что ж, теперь с тебя чертёж — а с нас много работы. Готовимся к настоящим испытаниям. Два метра в поперечнике… Гедимин, с тебя — всё, что связано с ирренцием. Топливо, облучатели, аварийное глушение. Об остальном не думай. У нас тут своих Инженерных блоков хватит. И… завтра грузим топливо в реакторы. Готовимся к предзапуску. Тебя поставят на шестой блок, постоишь там с умным видом. Следи за хранителем! Последнее время вспышки и поисковые лучи притихли…

— Горячие волокна кто-нибудь замечал? — встревожился Гедимин. — Хранитель раздражён?

— Непохоже, но… что-то он чувствует из общего волнения, — ответил вместо Исгельта Айзек. — В общем, следи. Тебя-то он точно признаёт.

05 декабря 07 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

Загрузка топлива началась ещё с утра; Гедимин и трое ликвидаторов стояли по периметру вскрытого альнкита, на верхнем его ярусе. Оттуда была видна и тёмно-синяя накопительная выстилка на стенках реактора, и коридоры оттока, и багровые колонны-сборки, замершие без движения, — пока Гедимин возился с «Куэннским альнкитом», на станции времени даром не теряли. Из окликов рабочих и значков на их тяжёлых комбинезонах он смог понять, что каждому блоку дали свою бригаду — видимо, сарматов в «Эданне» уже хватало. «Сколько их тут будет всего?» — думал Гедимин, следя за плавными движениями загрузочной машины. «Огромная станция, рудники вдоль побережья… Тут тысячи тонн угля, металлы, даже уран есть, — хоть весь остров утыкивай сольвентными колоннами. И заводы, конечно же, — если ИЭС под рукой, зачем гнать руду на материк…»

Топливные сборки кольцо за кольцом ложились в синий колодец. Их укладывали вместе с полным набором ипроновых стержней — крышка с электромагнитами была высоко поднята, чтобы не мешать работе, да с ипроном было и безопаснее. Сармат, незаметно сдвинув пластину на запястье, чувствовал ровное тепло и редкие, очень тонкие волокна, — хранитель — или какая-то его часть — был здесь, «видел» Гедимина, но ему было не до общения.

— Назад! — скомандовал бригадир. — Майна помалу!

Крышка опустилась. Ещё команда — и её намертво припечатало к реактору. Остались трубы вентиляционной системы и коридоры оттока… и слабо шевелящиеся щупальца, которые, похоже, чувствовал не только Гедимин.

— Всё лицо как в паутине, — вполголоса пожаловался рабочий.

— Спокойно! — отозвался бригадир. — Это от ЭСТ-лучей. Уйдём отсюда, и всё пропадёт.

…Не успел Гедимин добраться до барака, как на запястье загудел передатчик.

— Атомщик, давай к пятнадцатому, — вспышки «сигмы» неопознанной природы!

Айзек стоял не у самого блока, а у узла насосной станции. Гедимин покосился на дозиметр — узел не «фонил»… зато в полусотне метров «загорелась» «сигмой» мачта энергопередачи.

— Вот так оно и скачет, — мрачно сказал Айзек. — Вспыхнуло — и пропало. Кипящее облако?

Гедимин задумчиво сощурился. «Да непохоже…»

— У вас тут много люфтовых узлов, я видел, — на них вспышки сильнее? Чаще?

Айзек качнул головой.

— А между блоками «перемигивание», как в начале было, — оно продолжается?

— Дней пять не видели, — Айзек сверился с журналом. Гедимин посмотрел на дозиметр — ещё две вспышки «отметили» что-то из «витков» вспомогательных служб — и облегчённо вздохнул.

— Это не кипящее облако. Это вроде поисковых лучей. «Эданна» ощупывает себя. Как после медкапсулы. Разбирается, что к ней приделано. Скажи своим — пусть не боятся и не мешают. Освоится — перестанет.

На мгновение перед глазами вместо огней энергоблока сгустилась темнота, а в ней коротко сверкнули сгустки света, связанные тяжами, и цепочки мелких скользящих огоньков. Гедимин машинально встряхнул головой — картинка пропала.

— Что? — Айзек схватил его за плечо.

— «Эданна». Пыталась передать изображение, — сармат криво ухмыльнулся. — Я думаю… сейчас такое будет у многих. Предупреди всех, и медчасть тоже! Оно с непривычки… не очень приятно.

Стрелка дозиметра крутилась в разные стороны, пока Гедимин шёл к бараку, но тревожно сармату не было — напротив, в груди разлилось приятное тепло. «Хотя бы с хранителем всё в порядке. Осталось разобраться с безоболочником… Куэннским альнкитом. Думаю, я его буду называть безоболочником, — оболочки у него точно нет. Защитные поля не в счёт.»

06 декабря 07 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

Всю ночь Гедимину снились вспышки и протянутые в разных направлениях лучи; иногда они складывались во что-то знакомое — ему удалось опознать активную зону, очень слабый свет накопительной выстилки, иссиня-чёрные ипроновые барьеры… Почему-то ему казалось, что он должен назвать предмет и объяснить его назначение — и он пытался, как мог. Если не успевал — картинка возвращалась, иногда по три-четыре раза, — кто-то очень терпеливо ждал. Проснулся Гедимин со звенящей головой и зудящей кожей на висках, лбу и груди напротив сердца. Реальных ожогов не было — медленно «заживали» фантомные. «Станция сегодня общительна,» — криво ухмыльнулся Гедимин. «Ночью ей, наверное, проще — днём у сарматов голова делами забита. Надеюсь, она поняла, что я объяснял…»

В душевой к нему двинулся было Эркенгер, но его перехватили двое встревоженных филков. Разговора за шумом воды сармат не услышал, но один рабочий показывал на висок, а другой жестами изображал вспышки и колонны.

— Видел? — Эркенгер повернулся к Гедимину. — Это уже седьмой и восьмой. Ночью куча народу наелась «сигмы». По четверти дозы флония на нос — думаю, хватит. Ты-то как?

— Станция общается, — отозвался Гедимин. — Как умеет. Ты бы лучше сказал им, как с ней говорить. Она не хочет вреда.

Эркенгер фыркнул.

— Не по моей части, атомщик. Это вы с Айзеком и Исгельтом разбирайтесь. Моё дело — чтоб никто не помер… от вашего общения. Что там внизу? Спускаться уже можно?

Гедимин качнул головой.

— У меня там трубки и хвостовики, ничего не фонит… но ты смотри — если не по себе, лучше не надо.

09 декабря 07 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

У первого энергоблока Гедимин столкнулся с Айзеком. Тот выглядел сонным и машинально потирал шлем над виском.

— «Эданна» общается? — Гедимин криво ухмыльнулся.

— Ага. Заобщала по самое некуда, — мрачно ответил Айзек. — И меня, и ещё сотню сарматов. Со всех пришлось брать подписку. Не хватало, чтоб северяне докопались до хранителя. Они ему вряд ли что сделают, а вот он им… а потом они нам…

Гедимин вспомнил закрытие «Вайтрока» и угрюмо кивнул.

— И как у них? Получается общаться? Или только пугаются?

— Постепенно привыкают, — ответил Айзек. — Знаешь… мне нравится, что у неё тут столько собеседников. Ей это полезно… А ты сейчас куда? Работать?

— В энергоблок зайду, — сказал Гедимин. — Ты тут командир, — скажи, чтоб меня пустили в машзал! Ну, проверить коридоры оттока… Я хочу ей показать чертежи. Они тоже в «сигме», ей будет видно. А я руками покажу, что где в машзале. А то во сне я её не понимаю, а она — меня.

Айзек хмыкнул.

— Чертежи?.. Ну, попробуй. В машзал-то войти не проблема…

…Показать руками и сигма-сканером, что где в машзале, заняло почти час — хранитель после каждой попытки выдавал свои картинки, Гедимин не понимал их в упор. Однако на исходе часа перед глазами сармата вспыхнул чертёж — почти такой же, как он показывал на «карте» из сигма-лучей. Гедимин кое-что подправил и одобрительно хмыкнул.

— Это внутренняя часть, твой машзал, — он выделил исследованный кусок более ярким свечением. — А всякие кольца дальше — вспомогательные службы. А тут живут сарматы. Осторожно изучай их лучами и сверяйся с чертежом — вижу, ты его помнишь. А если захочешь спросить, делай так…

Под вопросительный шелест внутри черепа он сосредоточился и прошипел про себя «шшшто?», указывая коротким лучом на предполагаемый предмет интереса. «Шшшто?» — прошипело в голове, и часть поля зрения заслонил белесый луч, упёршийся в гермоворота. Сармат радостно хмыкнул.

— Это гермошлюз. Через него выходят. Внутри камера с дезрастворами и дозиметром. Мыться от лишнего излучения. Проверять, сколько ещё осталось. Так понятно?

«Ух-хууу,» — протянуло в мозгу, и Гедимин ошалело мигнул. «Не зря я, похоже, прыгал тут с чертежами…»

…В санпропускнике он долго лил холодную воду на голову — общение со станцией давалось нелегко. «А филки-то как выживают…» — мелькнуло в мозгу, когда сармат выходил через дальний шлюз.

— Ну как? Сдвинулось? — Айзек поймал его у главного хранилища. Гедимин кивнул.

— Кажется, есть два слова. Но голове тяжко. Надо бы флония — а потом уже работать.

Айзек сочувственно хмыкнул.

— Иди, колись, мы с Исгельтом догоним.

…В лаборатории, обычно пустынной, собралось непривычно много сарматов. Иджес следил за литейной станцией — там дозревала партия хвостовиков. Эркенгер вооружился сигма-сканером и сортировал трубки — оболочки твэлов. Часть ящиков пропала, зато добавились новые.

— Рилкар и бор — не проблема, — Исгельт, заложив руки за спину, расхаживал вдоль верстака. — С флией и обсидианом хуже. Ирренций, ипрон, накопители, сивертсенит, — всё стратегическое сырьё… полный набор у тебя будет в лучшем случае к марту. Готовь пока помещение. Тут придётся заглубить пол. И ещё… у малых реакторов были только накопители-индикаторы заряда. Здесь собери полную лучевую броню. С выдвижными штуками и всем таким. Проведём ходовые испытания.

— Если раньше не взорвётся, — мрачно добавил Иджес.

Гедимин резко качнул головой.

— Все первые прогоны — только реактор, никакого обвеса. Когда убедимся, что работает — будем думать дальше. А ты бы сейчас предзапуском занимался. Когда пускать будете? В начале января?

Айзек хмыкнул.

— В начале января на Севере ничего не запускается! Так что не волнуйся, всё запустим и предзапустим. Твоя работа — Куэннский альнкит… и, по возможности, хранитель. Его, кстати, двое уже слышали. «Ухху,» — это уже понятнее, чем вспышки и фантомные ожоги. Надеюсь, к северянам он общаться не пойдёт…

14 декабря 07 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

«Ахсссекх,» — прошелестело в мозгу, когда Гедимин приостановился поискать на небе знакомые планеты. Сармат мигнул.

— Я Гедимин, — сдержанно напомнил он; пока что пришлось смириться с вариантом «Шшшети» — шипеть и шелестеть у «Эданны» получалось неплохо, другие звуки давались с трудом.

«Шшшети,» — согласился хранитель; короткая вспышка перед глазами вытянулась в луч, указывающий на тёмный, быстро приближающийся силуэт. «Ахсссекх.»

— Уран и торий! — Айзек с ухмылкой вскинул руку. — Мне «Эданна» сказала, где ты.

— Мне тоже, — буркнул Гедимин. — А она всю сотню своих… знакомых по именам знает?

Айзек хихикнул и потянул сармата к хранилищу.

— Да, у меня уже список. Есть надежда, что со временем дикция улучшится. «Исгельт», например, «Ишшхей»…

— А Эркенгер? — Гедимин подумал, что Иджес, закупоренный в броню, вряд ли запомнился хранителю — значит, и имени «не заработал».

— А вот его станция не видит, — Айзек развёл руками. — Как и всех медиков. Да может, оно и к лучшему. Кто-то должен оставаться в своём уме…

Не доходя до шлюза, он развернулся к Гедимину и протянул ему зеленоватый листок грубой, крупноволокнистой бумаги. Сармат ошалело мигнул.

— Нашли в местном телепорте, — пояснил Айзек. — Бумага явно «с завода» Альгота, а надписи по-нашему. Не похоже, чтобы адресовалось мне — так что, кроме тебя, некому.

— Спасибо, — пробормотал Гедимин, осторожно взяв листок в руки. — Это от Вепуата. Он застрял на Равнине… похоже — навсегда.

Айзек сочувственно хмыкнул и погладил сармата по плечу.

— Ответ, если что, обратно в телепорт сунем.

…Флия кончилась, хвостовики делать было не из чего, от бора без смеси с ирренцием проку не было… Гедимин обогнул Иджеса и Эркенгера, гоняющих дроны по лаборатории, и сел за стол. «Гварза прилетал в Ураниум. А я за всеми делами даже забыл дату. И Маккензи не напомнил. Да тут, через океан, и не выберешься… хотя — стационарный телепорт сработал же? И Айзек им ходил…»

«Надеюсь, вы все там целы,» — Гедимин практически услышал невесёлый смешок Вепуата. «С твоими обычными опытами всего можно ждать. В любом случае, с ответом не спеши — Гварза летает к вам раз в ваш месяц, и чаще его не заставишь. У нас тут всё по-старому — кончился месяц Хаоса, Икси заходили — разбил для них десяток новых стекляшек. Скогны пока заняты, даже Джагулы роются в Сфене Камня, — но ещё месяц, и пойдёт торговля. Если раньше все не передерутся. Кьюссы опять дурили голову каравану, хорошо, у кого-то было зеркало, — распознали и отогнали. Раненые с обеих сторон, но хотя бы без трупов. Зверьки проснулись, учатся летать заново. Эгнаций за месяц совсем отвык. Не пришлось бы ехать в Джирахгет на Джагульском зверьке! Джагулы-то не против, они давно рвутся в набег, — а там и Джера, и Ахгет, пока мы роемся в камешках, они две войны устроят… Расскажи, что ты нового придумал, — ты же часто придумываешь, я знаю, тебя для этого и послали на север… Может, вышло что-то полезное и для Равнины?»

Гедимин с досадой сощурился на листок. Пустого места на обороте было достаточно — а вот писчего пера не прислали, и трубочки с краской — тоже. «Есть способ заставить станцию плыть в скале, как Текк’т…» — начал было Гедимин, но тут же с резким щелчком втянул писчий стержень в ладонь. «Я-то напишу и чертёж сделаю — и ничего сверхсложного там нет, подвигают излучатели вручную. Но — на Равнину это как переправить? Гварза вернётся через месяц. Через тринадцать дней эта бумага уже превратится неизвестно во что…»

Он положил листок в закрытый контейнер и тяжело вздохнул. «Надо подумать. Гварзе такие чертежи лучше не показывать. Точно „потеряет“ в дороге. Забросить в портал? К Хассеку? Он бы мог… А если найдёт не Хассек, а Гор? Или какой-нибудь Ингерн? Вот они-то разбежались мне помогать…»

Гедимин снова вздохнул и встал из-за стола. «Может, „Элидгену“ лучше и не плавать. Зря мы, что ли, выбирали надёжнейшее место и били шахту на восемьдесят метров…»

20 декабря 07 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

Под потолком задребезжало особенно громко.

— Предзапуск! — заорал комендант. Гедимин вскочил с лежака. Волокнистые щупальца, замершие на его виске, дёрнулись и растаяли. В коридоре уже топали — кто-то вделся в непривычную тяжёлую броню, в душевой шумела вода, в отсеке поблизости Иджес ругался по-северянски.

— А я опять дежурю, — сказал довольный Эркенгер. — Сегодня никто ничего не взрывает, так что — под лучи не лезьте, и лишней работы у медчасти не будет!

…Протаскивал Гедимина на ГЩУ не иначе как Айзек, — кроме него, там ликвидаторов не было, все дежурили у шлюзов многочисленных реакторных залов. Сармат хотел свернуть к ним, встать в каком-нибудь энергоблоке, — но двое в белых скафандрах окликнули его и отвели на ГЩУ. Там он и встал у стены, стараясь никому не мешать, — там и без него набилось достаточно народу. Исгельт и Айзек тоже были тут — внимательно смотрели на мониторы, где показатели с БЩУ сводились воедино.

— С ночи всё в норме, — отрывисто сказал Айзек. — Пойдём по нумерации.

— Новоустье, приём! — громко сказал Исгельт в передатчик. — На связи «Эданна», к предзапуску готовы!

Гедимин, зайдя на ГЩУ, незаметно убрал пластину на запястье — с височными «палиться» не хотелось — и почти сразу же ощутил горячие волокна, обвившие руку. «Спокойно,» — беззвучно прошептал он. «Тут проверят, как по тебе течёт энергия. Реакторы не трогай!»

— Первый блок готов… второй блок готов… — наперебой заговорили операторы; на этом щите управления их было вчетверо больше, чем Гедимин привык — но он и не видел таких гигантских энергостанций.

— Открыть коридоры оттока, луч на сборки! — скомандовал Исгельт. Щупальца на запястье Гедимина переползли на плечо и прижались к груди. Из выстилки внутри реакторов выдавливалась энергия, перетекая на пришедшие в движение колонны-накопители. Её было немного — только то, что набралось от «штатного» излучения ирренция.

— Реактор первого блока пуст! — объявил первый оператор, и вслед за ним заговорили остальные. Когда дошло до сорокового блока, Гедимин почувствовал чей-то пристальный взгляд. Смотрели с четырёх сторон сразу — снизу и сверху. Обернувшись, сармат ничего не увидел.

— По нумерации — луч на главную мачту! — приказал Исгельт. «А быстро это сейчас,» — подумалось Гедимину. «Раньше по суткам ждали, пока „омикрон“ самотёком переизлучится. Не зря я у Куэннов заимствовал управляющие пульсации…»

Гигантская главная мачта — синие и красные накопители в сложном орнаменте — налилась огнём. Виден он был только как показатели на мониторе — «облако» сигма-квантов, след наполнения накопителей. Мачт было четыре, задействовали одну, — впрочем, и ей было далеко до «настоящей» перегрузки и непроизвольных выбросов.

На Гедимина уставились с потолка. К груди прильнули разветвлённые щупальца, мелко пульсируя и меняя температуру. «Держись,» — беззвучно прошептал сармат. «Тут все волнуются, вот и тебя цепляет. Ты, что могла, сделала. Теперь дело людей — правильно твою энергию принять…»

— Новоустье, приём, я «Эданна»! — голос Исгельта звучал ровно и бесстрастно. — Пятиминутная готовность… Отлично, поднимайте, луч направлен!

— Если они мачту не высунут, мы им прямо по корпусу вжарим, — прошептал кто-то из наблюдателей. — Хороший будет кратер…

— Мачта поднята, уточняем направление! — отозвался Исгельт на неслышную реплику. — Минутная готовность!

Кажется, на Гедимина глазели уже с десяти сторон — и ни один из этих взглядов не принадлежал ни сармату, ни встроенной камере. «Сколько глаз может быть у хранителя?» — на мгновение задумался ремонтник — дурацкие мысли отвлекали от бессмысленного волнения. Куда бы ни ушёл луч «Эданны», Гедимин на это уже не мог повлиять.

— Пуск!

— Пуск! — повторил начальник операторской смены, вводя команду. Мачта исторгла ослепительный зелёный луч. Несколько томительных секунд Гедимин ждал, забыв дышать.

— Новоустье, приём! Мощность?.. — Исгельт обменялся с северянами на базе ещё парой реплик и повернулся к сарматам. — Sa atesieq!

Облегчённый вздох прокатился по помещению ГЩУ. Щупальца на груди Гедимина вопросительно дрогнули, скатились на запястье и растаяли. Ещё секунду с потолка и из углов в спину таращилось что-то невидимое, но потом и оно пропало.

…Айзек криво ухмыльнулся.

— На предзапуске все волнуются. А если у бедолаги связь с сотней работников — представляю, что он в итоге чувствует… Говоришь, видел глаза стен?

— Они меня видели, — поправил Гедимин. — Я, как обычно, ничего.

Айзек весело хмыкнул.

— Ну, другим и того не досталось… Что случилось?

Проходящий мимо сармат-марсианин двинулся к нему, подозрительно зыркнул на Гедимина и понизил голос. Айзек ухмыльнулся и быстро что-то объяснил ему, кивая на ремонтника. Марсианин смерил его подозрительным взглядом, покачал головой и пошёл дальше.

— Вот ещё один свидетель невидимых глаз, — хмыкнул Айзек. — Дорогого стоило, чтобы они с такими наблюдениями не ныкались по углам, а всё рассказывали. Не мне, так хоть медикам… Ну что ж, обвязка станции к запуску готова. До пуска ещё далеко, до твоих испытаний — даже дальше. Иди отдохни, разомни пальцы на цацках…

«Ухххху,» — отозвалось внутри черепа.

24 декабря 07 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

«Шшшети,» — «поздоровалась» станция, едва Гедимин, выйдя из барака, сдвинул височные пластины.

— И тебе привет, — хмыкнул сармат; говорить можно было спокойно — тут сотня рабочих сама общалась со станцией напропалую, остальные уже привыкли. Перед глазами мелькнули картинки ирренциевых колонн, наливающихся светом. Гедимин качнул головой.

— Погоди. Ты-то готова. Но эту энергию ещё некуда деть. Подожди месяц… слушай, ты умеешь считать дни?

В мозгу шевельнулось чужое удивление. Гедимин попытался было представить себе солнце на небе, покосился на иссиня-чёрный «блин» над островом, — такое измерение времени явно не годилось. «А объяснить это понятие как-то нужно,» — подумал сармат. «Спрошу Айзека…»

Иджес толкнул сармата в бок.

— Ну, столковались? У нас ещё тренировка, забыл?

— Да идите вы уже… — Гедимин досадливо поморщился — механик сбил его с мысли. — Сколько народу собралось на гонки «Эданны»?

Гедимин не целился — но попал точно в больное место. Иджеса перекосило, и он молча дёрнул Эркенгера за руку и ускорил шаг. Дверь хранилища закрылась с грохотом. Гедимин озадаченно хмыкнул. «Тут, пока станцию не запустили, всем не до гонок. Кто не строит, те бурят скважины на побережье. Интересно, что будут делать полярным днём, когда туда же слетятся хасены…»

…Айзек зашёл в барак в полдевятого, небрежно кивнул Гедимину и двинулся к отсекам Иджеса и Эркенгера.

— Вы, двое, собирайтесь. Грёбаная разница во времени! В девять вы отсюда — там будете в пять утра. Выспаться не успеете, но до стадиона добежите. Дроны, пульты у вас где — в лаборатории?

Иджес вслед за Гедимином ошалело мигнул.

— В смысле — гоночные? Там, в Ураниуме… в ангаре я их оставил. У нас тут георазведочные, там им делать нечего…

— Ну так и пошли, — Айзек подтолкнул обоих сарматов к выходу. — Как раз возьмёте из ангара всё, что надо.

Гедимина не звали, но и не гнали — он тихо, под перемигивание «глаз стен» (насчитал три десятка, пока дошёл до административного здания), вместе с сарматами добрался до прохода, замаскированного под очень нужные технологические помещения. Три поворота, гермолюк с треугольником, отмеченным молнией, — и все вошли в широкий зал телепорта.

— У кого ипрон в броне — весь вон, — Айзек кивнул на ящик, небрежным жестом разделяя его надвое перегородкой защитного поля. — Там будете в пять утра, «Сарма» в курсе. Обратно — в десять, здесь будете к шести. Надеюсь, не облажаетесь — вы тут времени даром не теряли, все стены в щербинах от ваших дронов!

Эркенгер, вытряхнув из комбинезона пару приборов в ипроновых корпусах, шагнул к телепорту. Иджес приостановился.

— Гедимин, ты… никак с нами не можешь?

Сармат качнул головой.

— Да проку там от меня. Ты и так с лабиринтом разберёшься!

Иджес с ухмылкой хлопнул его по груди.

— На удачу! Ладно, завтра встретимся!

Телепорт погасил огни-индикаторы.

— Грёбаная разница во времени, — пробормотал Айзек. — Так и пожалеешь, что планета великовата… Гедимин, а ты чего тут? Иди отдыхай.

— А у вас тут никаких праздников не будет? — спросил сармат, выбираясь из «технологических помещений». — У «макак» Рождество длинное…

Айзек хмыкнул.

— Не, здесь гуляния с Сильвестрова дня и по десятое января. А Рождество, кажется, седьмого… Хотя — я никогда не шарил в мифологии. К следующему году, как станция заработает, что-нибудь себе вытрясем — тут для гонок куча места. Но тебя, надеюсь, тут так долго не продержат.

27 декабря 07 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

С утра Гедимин нашёл немного флии — как раз хватало на хвостовики и наконечники для пары топливных стержней. Откуда она взялась, Иджес и Эркенгер не знали, хоть и сидели в лаборатории с самого подъёма. С тех пор, как оба вернулись с гонок с третьим местом на двоих, проку от них не было никакого. Гедимин старался не вслушиваться в болтовню о характеристиках дронов, петард и тактике боя. «Был один поехавший гонщик, стало два,» — досадливо морщился он.

Заправив литейную станцию новым сырьём, Гедимин случайно взглянул на закрытую кювету. «Что там… а, бумага с Равнины…» — он посветил на крышку сигма-сканером. Лезть внутрь не хотелось… впрочем, то, что содержимое не ползёт из-под крышки, уже радовало.

Внутри лежала вздутая, пузырчатая колония синевато-зелёных водорослей… или, может, лишайников — Гедимин в таких организмах понимал немного. На подъём крышки она не отреагировала. Распухла она почти на всю кювету, чем питалась — сармат так и не понял. Никакие знаки на ней, разумеется, уже не читались — и для нанесения новых она была непригодна.

— Хм… Ты тут что, ещё и биологией занялся? — заглянул через плечо Эркенгер.

— Да так, запачкал кювету, — Гедимин ещё полсекунды смотрел на водоросли, думая, не отпустить ли их в ледяное море, затем бросил всё вместе в утилизатор. «Всё равно не выживут. А выживут, так мы не обрадуемся. Хватит с нас ксенофауны.»

31 декабря 07 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

В лабораторию кто-то принёс сивертсенит. Гедимин порылся по ящикам, нашёл ирренций, обсидиана и ипрона не нашёл. Ипрон у него был — в составе скафандра — но на целый реактор его не хватило бы. Досадливо хмыкнув, сармат убрал сивертсенит в пустой контейнер.

Из шлюза выглянул Айзек.

— Эй, тески! Всё равно работы нет, а завтра смена дат. Пойдём посмотрим на пересменку в Новоустье!

Гедимин мигнул.

— Во-первых — ничего не увидим. Во-вторых — а оно нам на кой?

…Самая высокая из смотровых площадок «Эданны» была на главной мачте энергопередачи; сделали её не для зевак, а для рабочих, но четверо в тёмной броне всегда могли притвориться, что осматривают сложенные «ветви» передатчика. Эркенгер влез в тёмно-синий комбинезон «Эданны» и вместе с Иджесом опасливо щурился на встроенные накопители. Гедимин покосился на дозиметр, убедился, что всё, что мачта могла излучить, давно ушло на приёмник в Новоустье, и оперся о поручни.

— Ты потише, — спохватился Айзек, опоясывая мачту защитным полем. Гедимин хмыкнул.

— А если сюда ликвидатор полезет — тоже всё подломится?

Отсюда берег был бы виден куда как лучше — если бы не чернота над островом, вялые всплески фиолетового северного сияния, постоянно гаснущего, и слабые, будто нарочно притушённые огни на побережье. Гедимин, приглядевшись, нашёл липнущие друг к другу купола — то ли жилые, то ли рабочие, то ли складские; света везде было мало, лишь на берегу что-то отражалось в воде — там стояла пара опреснителей. На космодроме ворочалось что-то, малоразличимое в темноте; потом башню легонько встряхнуло — сработал антиграв невидимого корабля, чёрный силуэт слился с небом. Северное сияние, будто нарочно, пригасло — звездолёт даже не мелькнул на фоне лилового полотнища.

— И вся пересменка? Было чего облучаться на верхотуре… — пробормотал Иджес и двинулся к лестнице, но пройти помешало защитное поле. Огни внизу загорелись чуть ярче, и Гедимин услышал мелодичные звуки. Он перебрал в памяти рождественские гимны Атлантиса, — нет, тут было что-то другое. Кто-то подпел, но голос унёс ветер. Ещё секунда — и над островом громыхнула жёлтая петарда.

Взлетали они невысоко, в сторону моря, — кто-то палил то одиночными, то залпами. Гедимин схватился за сигма-сканер — «От кого они отстреливаются⁈» — но Айзек вцепился в его руку, заставив выключить прибор.

— Это просто фейерверк на день смены дат. Новый Год, по-местному. А вот твой сканер засекут и к утру придут разбираться. А утром после смены дат они соображают ещё хуже, чем обычно.

Иджес еле слышно хмыкнул.

— Смена дат, вот как? А знаешь… Это разумно. Именно в момент смены, не за неделю до, всё это и устраивать. Гонки, салюты, иллюминацию… Почему в Ураниуме так не делают?

Айзек повернулся было к нему, хотел что-то объяснить, но только махнул рукой.

— Традиция, Иджес. Как достроим станцию, тоже будем отмечать день смены дат. Несколько петард с побережья нам запустить позволят. Может, даже ёлку сделаем. В Новоустье есть пара ёлок — мелких, пластиковых. А у нас тут места побольше…

Петарды у вахтовиков Новоустья закончились. Музыка стала громче. Гедимин расслышал звон стеклянистого фрила и шипение жидкости пополам с пеной. «Это как в Маракайбо — пока последний экзоскелетчик не лёг, праздник не засчитается?» — криво ухмыльнулся он. «Ну да им тут спокойнее. Соседний район точно не нападёт, а на морских тварей есть мины и турели…»

03 января 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

Стоило ветру перемениться, как с побережья доносилась музыка. Гедимин уже запомнил все мелодии — набор тут, как и в Атлантисе, был невелик. «Третий день гуляют,» — думал сармат, отходя с проезжей части. Сейчас, правда, всё движение на станции шло по внутренним коридорам — только Гедимин да патрульные болтались снаружи… Сармат покосился на часы и недовольно сощурился. «Вот где мне его искать в такое время? Смена час как закончилась, да он и на смене в администрации не сидит…»

Он взглянул на передатчик.

— Командир Айзек, приём…

«Шшшети?» — прошелестело внутри черепа; сигнал передатчика утонул в сгустившемся облаке сигма-квантов. Гедимин сощурился было, но тут же криво ухмыльнулся.

— Ага, я. Ты Айзека не видела?

«Ахсссекх?» — перед глазами помигало, потом щупальца, меняя плотность и нагрев, развернули голову Гедимина к смотровой площадке на крыше топливохранилища. Там, и верно, маячил чёрный силуэт, а над ним в небе расстилались зелёные и синеватые световые ленты. Гедимин помянул про себя спаривание «макак». «Ну естественно! Чем ещё он может быть занят⁈»

— Спасибо, «Эданна», — прошептал он и ускорил шаг.

… — Гедимин? — Айзек обернулся и удивлённо мигнул. — Тоже смотришь на сияние? Долго ты сегодня работал…

Сармат отмахнулся.

— Иджеса ты через телепорт просунул. А теперь мне в Ураниум нужно. Там Гварза… хоть успею ответ написать на тамошней бумаге! Сам же видел, во что она тут превратилась за месяц…

Айзек помрачнел.

— Атомщик… Тебе пока отсюда нельзя. С бумагой вопрос порешаем. А вот ты сиди лучше на острове. Запуск на носу, уже десятого, понимаешь? Если тебя по пути разделит меж материками — что делать будем⁈

Гедимин фыркнул.

— Тебя не делило, Иджеса не делило, — меня вдруг разделит⁈

— А такие вещи всегда бывают вдруг — и очень не вовремя, — без тени усмешки сказал Айзек. — Посиди месяцок на острове, ладно? К следующей вашей встрече что-нибудь придумаем… да хотя бы станция уже будет работать — надо будет, придаст ускорения!

— Вот тогда меня точно разделит. Сразу на кварки, — угрюмо сощурился Гедимин. Он уже видел, что с Айзеком спорить бесполезно — упирался тот редко, но на своём стоял прочно.

— Что вы с бумагой-то порешаете? Запретите ей мутировать?

04 января 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

С Айзеком Гедимин столкнулся на лестнице, когда спускался в лабораторию.

— Ох! Извини, засмотрелся на сияние, — виновато ухмыльнулся тот. — Вот, держи.

Он протянул Гедимину сложенный вчетверо листок скирлиновой бумаги. Сармат мигнул.

— Ещё техзадание⁈

— Да ну! — Айзек отмахнулся. — Нам бы с Куэннским альнкитом разобраться… Это письмо от твоего друга… издалека. Попросил Гварзу переписать на обычную бумагу. Ну и ты ответ на обычной отошлёшь, а он там уже перепишет.

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Дождёшься от него, как же…

— Вы же там не подрыв «Элидгена» обсуждаете, — Айзек слегка удивился. — И не захват Сердца Пламени. Чего бы не переписать пару абзацев от руки?

«Как у него всё просто…» — Гедимин пробормотал «спасибо» и зажал листок в кулаке. «Интересно, какую часть письма Гварза не поленился переписать. И как через него передавать чертежи. А Вепуату пригодится бы чертёж подземного двигателя. Это не крылья с перьями — но хоть как-то станция сможет перемещаться…»

…Гварза от обращения с «нормальным» писчим стержнем отвык — буквы были крупные, часто несвязанные между собой, иногда разрыв приходился посреди слова, и точно переписчику было не до завитушек.

«Вы ещё там, на северах? Так и думал — от координаторов быстро не отделаешься,» — Гедимин практически услышал невесёлую усмешку Вепуата. «Мою старую бумагу сжёг? Я боюсь, она мутирует во что-нибудь неприятное. А ксенофауны у нас и так полна планета. А мы тут пережили месяц Камня, проводили, как положено, — и тут-то нас Джагулы и „обрадовали“! Племя Джелег — я, наверное, в тот раз забыл сказать — в начале месяца Воздуха куда-то подалось „размяться и выгулять зверя“. Ну, у нас тут, хоть мы с бригадой и маемся с рассадой, с пищей так себе. А пока та рассада дорастёт до деревьев, сааг-туулы с голоду перемрут. Так что они всегда всеми тремя племенами ходили пастись то туда, то сюда. Мы с Кененом и Джелегам сказали — езжайте и еды ещё привезите — и древесина тоже пригодилась бы. А тут месяц Хаоса, а их нет, — а как пойдёшь искать?»

Гедимин нахмурился. «Джагулы в календаре понимают не хуже Вепуата. Если не пришли вовремя… Хотя — какая им-то разница, где зимовать? И так, и так — другого укрытия, кроме панциря сааг-туула, у них не будет. Наши защитные поля — это так… для успокоения совести…»

«Они и вернулись к концу дней Камня,» — читал он дальше. «Дерева привезли и еды. А ещё — гору волокна, всяких шкур и костей и ульсеновых брусков. Шкуры-волокно я бы понял — мало ли, где поохотились. Но чтоб Джагулы полезли к реке за рудой?.. Короче, эта банда, пока мы не смотрим, устроила набег. Слышал когда-нибудь о реке Урудзуун? По-Скогнийски она „Урусун“, а там есть город Омтурру…»

«Впервые слышу,» — подумал Гедимин, уловив только сходство названий «Урудзуун» и «Урдзутту». «Тоже какое-то… место для переговоров с богами?»

«И вот нам стражи, кто был в Омтурру, шлют послания — мол, ваши Джагулы нападают на Скогнов, разграбили кузницы и сушильни, десятерых убили. Я хотел Джелегских вождей из шкуры вытряхнуть! А они только таращатся — мол, всего-то пробились на окраину, сами двоих там потеряли, какой набег без крови?.. Вот теперь сидим все вместе — мы, стражи со Скогнами, эти бандюки, обсуждаем, кто кому сколько должен. Какие тут полёты в Джирахгет, если с каждым Джагульским племенем надо сарматов отправлять, чтоб их за шкирку держали⁈ Был бы тут ты, ты бы им живо устроил — забыли бы, где тот Омтурру находится…»

Гедимин невесело ухмыльнулся.

«Кочевники. Не пошли бы в Омтурру — нашли бы какой-нибудь Синви или Сэви…»

— Прочитал? — Айзек подошёл к столу. — Да уж, им с Кененом не позавидуешь — такое разгребать! Хуже, что стражи во главе с Тахушсу опять взовьются — «тлаканская гниль, тлакантская гниль»…

— Мы-то при чём⁈ — вскинулся Гедимин. — Мы кочевников послали в набег⁈ Вепуат уже убился, их оттаскивая…

Айзек тяжело вздохнул.

— Я вот думаю — а можно ли вывести такой вид Джагулов, чтоб в набег их не тянуло? И сколько поколений на это уйдёт… Будет что ответить?

Гедимин угрюмо сощурился.

— Дипломат я, что ли?..

«Ты ни при чём, сарматы тоже,» — быстро написал он на свободном месте листка. «Кто чего скажет против — попроси Эгнация или Младана, пусть даст им в рыло. А Джагулам скажи — пусть лучше на Кьюссов набегают. Привезут хоть что новое для изучения. А то вы с Эгнацием никуда не соберётесь с такими делами…»

09 января 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

Айзек стоял на смотровой площадке, глядя в чёрное небо. Сегодня на северное сияние не было и намёка. Над островом нависли тучи, по ветру почти параллельно земле несло снежную крупу. «Сегодня-то зачем он тут маячит⁈» — Гедимин удивлённо хмыкнул. Айзек тихо вздохнул.

— А ледник-то подрос. Влажность, чтоб её…

— Станцию не снесёт, — отмахнулся Гедимин, вспомнив стену из острых гребней — ледолом — на границах с ледниками. — Лучше скажи, что с завтрашним запуском?

Станция который день стояла тихо. Уже и со внутренней отделкой разобрались, и освоили перемещения по коридорам без выхода наружу, и в бараках, «намотанных» на энергоблоки, с каждым днём прибывало сарматов, и на побережье шипели гейзеры — плазменные буры плавили лёд, прожигая скважины для закачки сольвента… О запуске «Эданны» Гедимин уже неделю не слышал.

В глазах Айзека мелькнуло удивление. Он качнул головой.

— Десятого⁈ А, да… извини, это я ляпнул, не подумав. Десятого тут как раз… последний день праздников — все пытаются допить, что осталось, и к утру прийти в себя. Тут место такое — больше-то заняться сильно нечем, если ты «макака». Дежурь да пей. А метаболизм-то у них… дрянь у них метаболизм. Короче, я с ними связывался, — ориентировочно семнадцатого, шестнадцатого ещё обговорим. Но за неделю они должны в себя прийти, в прошлые годы получалось!

Гедимин ошалело мигнул.

— А… что нам за дело до пьяных «макак»? Они же не полезут сюда в день запуска… или полезут⁈

Айзек развёл руками.

— Это, как бы, не наша личная ИЭС. Это станция Севера. И, конечно, будут наблюдатели. С материка, не из Новоустья, — оттуда пришлют им охрану. Но на материке сейчас… а, ты видел, как празднуют в Атлантисе! Тут всё то же, только со сдвигом на неделю. В общем, жди шестнадцатого. Без тебя по-любому не запустим.

16 января 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

Перед побудкой Гедимину спалось тревожно. В темноте что-то вспыхивало, и сармата преследовал неотступный взгляд десятка глаз. Кажется, они при этом ещё и ползали — то по стенам, то по потолку.

Свет вспыхнул, побудка задребезжала, в душевой полилась вода, комендант привычно гаркнул на кого-то, неплотно закрывшего дверь, — но странное ощущение в спине и затылке не пропало. Глаза таращились на сармата с разных сторон, и он чувствовал чужое беспокойство. Он быстро оглянулся — ничего, как и следовало ожидать, ни сзади, ни сверху не было. «Ещё не хватало начать видеть в сигма-диапазоне…» — вздохнул сармат, выходя из спального отсека.

Эркенгер, вышедший было в душевую, застрял в вестибюле — его окружили встревоженные сарматы. К нему протиснулся ещё один медик, пока что в «гражданской» одежде.

— Неспокойно перед запуском? Ну так и станции неспокойно. Ей же, если что, взры… — увидев Гедимина, Эркенгер осёкся. Сармат молча показал ему кулак.

— Если совсем нехорошо — раздайте ипроновые шлемы, — мрачно посоветовал он. — А то вы и сами изведётесь, и станцию издёргаете. Она же тоже чувствует, что у вас в черепушках…

Один из сарматов невесело хмыкнул.

— Это что, и спать в ипроновом шлеме? Она же ночью в основном… приходит поболтать. Вот что у неё, ночной смены нет⁈

Зевающий сармат, вышедший из душевой, сердито фыркнул.

— Вот чтоб тебе всю смену мозги жгло! Надеюсь, завтра, наконец, запустят, — пока Север хасена за щупальца тянет, «Эданна» вовсе взбесится!

…Айзек заглянул в лабораторию ближе к вечеру.

— Пасмурно сегодня, ничего толком не видно, — посетовал он. — И ветер усиливается. Ну да запуску это помешать не должно. Хотя верхние мачты я бы сложил. Передачу отработаем, когда будет, куда передавать.

— На предзапуске отработали, — напомнил угрюмый Иджес; хоть он и ходил в закупоренном скафандре, и даже спал в нём, всё равно ему было не по себе. — Ничего нового не увидим. Значит, завтра? Суньте куда-нибудь Гедимина… в активную зону, что ли — с ним реактору будет спокойнее!

Айзек хмыкнул.

— Реакторов у нас сорок. На все Гедимина не хватит. Атомщик, пойдёшь с нами на ГЩУ. Оттуда станция тебя услышит. Лично я не вижу, с чего бы ей дёргаться, — всё в норме, ничего, кроме обычного предпускового волнения…

Гедимин молча покачал головой. Он сам не мог понять, отчего ему тревожно — но тревога усилилась при словах о тучах и ветре. «При чём тут это? Мы сидим на горах, станция устойчива к сильной волне, шторма тут уже бывали…»

17 января 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

С утра над Новоустьем горели огоньки, и остров раза три встряхнуло. Два толчка Гедимин списал на землетрясения, а вот третий явно был от складывающегося конуса антиграва. «А вот и наши северяне, и не провалились же по дороге…» — поморщившись, он ускорил шаг. Запуск наметили на восемь утра, в его честь даже зажгли все огни, разгоняя полярный мрак. Исгельт и Айзек уже были на посту, Иджеса и Эркенгера отправили куда-то на дежурство, — к ГЩУ Гедимин пробирался один. Для охраны Айзек дал ему пропуск-карточку, но её особо и не спрашивали — к сармату с октября успели привыкнуть. Даже на сфалт (с дурацким чехлом на соплах и «фиксатором» на переключателе) уже не косились. Гедимин, рассеянно кивая встречным ликвидаторам и ремонтникам, думал, не полезет ли кто из «макак»-северян на ГЩУ. «Вот тут-то к нам всем и прикопаются…»

…Главный оператор, оглянувшись на Гедимина, жестом велел ему встать в дальний угол и сфалт спрятать за спину так, чтоб ничего не торчало. И вовремя — ещё пара минут, и в отсек вошли, не без труда распределившись, Айзек с Исгельтом и пять тяжёлых экзоскелетов. Командиры прошли к пультам, чужаки остановились поодаль — насколько позволяла площадь не такого уж гигантского отсека ГЩУ.

— Приступаем? — отрывисто спросил Исгельт.

— Действуйте, — ответил кто-то из экзоскелета в чёрно-сине-серебристых пятнах; на броне был символ северянского космофлота и какие-то значки, относящиеся к званиям, — видимо, и пилота, и «пассажира».

— С первого по сороковой — проверка готовности, — Исгельт обратился к операторам. Белый экзоскелет с северянскими символами «ТВЭЛ» на спине чуть придвинулся к мониторам и больше ни на что не обращал внимания. Ещё один, золотисто-бело-чёрный, отмеченный гербом, водил сенсорами по сторонам — иногда сигма-сканер Гедимина их чувствовал. Ещё двое в «космическом» камуфляже, с символами атмосферной обороны, прибыли, видимо, из Новоустья и держались ближе к шлюзу. Гедимин с подозрением косился на них на всех. На него с четырёх сторон уставились невидимые глаза, и горячие щупальца на запястье мелко подрагивали — и сармат не понимал, кто именно так беспокоит хранителя.

Блок за блоком сообщали о готовности. Представитель «ТВЭЛа» что-то отмечал в наручном передатчике.

— У сарматов не принято целовать стержни? — донеслось из космофлотского экзоскелета. Золотисто-бело-чёрный еле слышно хмыкнул.

— Трудно поверить — но кто-то придаёт ещё меньше значения обычаям, чем вы, товарищ полковник.

— Обычаям — своё место, — сухо отозвался космофлотчик.

— К закрытому запуску станция готова! — сообщил главный оператор. Исгельт заглянул в монитор и резко сжал пальцы. Его рука легла на стержень странной формы, погруженный в пульт управления.

— Накопительные сборки машзала привести в движение! Подготовка к открытию коридоров оттока!

Оттуда, где встал Гедимин, многочисленные мониторы было видно плохо. Один из них был выделен для показателей накопительных сборок — сармат не без труда из-за чужого плеча мог видеть, как плавно ускоряется их вращение. Где-то поднимались экранирующие щиты, перекрывающие коридоры оттока, опускались линзы, фокусирующие омикрон-пучки…

— Первый блок — интенсивность на сборке три кьюгена в час! — доложил оператор. Гедимин мигнул. «При том, что реактор нараспашку, да ещё за линзами? Что-то оно не торопится греться…»

— … интенсивность на сборке три и две десятых… три и восемь десятых…

Гедимин поймал на себе очередной взгляд — в этот раз не из стены (оттуда уже пару минут никто не выглядывал). Теперь его пристально изучали двое в цветных экзоскелетах.

— А здесь ко всему готовы, — вполголоса заметил золотисто-бело-чёрный. — Даже к тому, что нам придётся прорубаться из-под развалин.

— В таком случае одного плазмореза мало, — отозвался полковник. — Если нас накроет всей станцией…

Гедимин стиснул зубы. «Надеюсь, „Эданна“ этих „бабуинов“ не слышит!»

— С первого по сороковой — поднять стержни управления! — скомандовал Исгельт, и Гедимин впился взглядом в монитор. «А вот теперь — всё серьёзно…»

Он приложил ладонь к стене.

— Тихо. Ощущения будут странные. Но ты станешь гораздо сильнее.

Щупальца плотно обвили его пальцы и мелко задрожали. На щите управления вспыхивал индикатор за индикатором.

— Командир Исгельт, ЭСТ-пульсация на пятом блоке!

Гедимин вздрогнул всем телом.

— Внеплановая вспышка ЭСТ-излучения на восьмом…

— … и двенадцатом!

— Что с омикроном? — отрывисто спросил Айзек.

— ЭМИА-излучение растёт в пределах нормы, выходит на штатный уровень, — отозвался главный оператор, сдерживая дрожь в голосе. — Пульсация и вспышки ЭСТ-излучения на тридца… на сорока реакторах!

— Незнакомая ситуация, — вполголоса заметил представитель «ТВЭЛа». — Степень опасности?

— Если не затронут оми… ЭМИА-излучение — минимальная, — отозвался Исгельт, гипнотизируя мониторы. Крайний, малозаметный, вдруг вспыхнул и часто запищал.

— Проблемы снаружи! — быстро сообщил дежурный. — Штормовое волнение, скорость ветра двадцать метров в секунду, вода прибывает по всему побережью!

— Новоустье? — дёрнулся кто-то из охранников.

— Скорость нагона воды? — быстро спросил космофлотчик, хватаясь за наручный смарт.

— Полметра в минуту, — голос сармата дрогнул. — Я бы советовал…

— Новоустье? Говорит «Эданна»! Немедленная эвакуация людей и техники! — резко выкрикнул в передатчик человек из космофлота. — Да, на «Косатке»! Опреснители подтоплены? Космодром…

— Успевают, — прошептал во внезапно наступившей тишине Айзек. — Это не штормовой нагон. Вода просто… поднимается. Как будто Шпицберген в неё уходит. Медленно так, с мелкими всплесками. Метров по десять.

Внутри черепа Гедимина кто-то отчаянно вскрикнул. Тут же пропали щупальца, вцепившиеся в его руку — и мгновенно упали до нуля все показания ЭСТ-излучения на мониторах. Снизился и «омикрон», — станция не заглохла, но работала как-то странно.

— Аварийное глушение? — почему-то Исгельт повернулся не к мониторам и не к Айзеку, а к Гедимину. Тот мигнул.

— Она очень напугана. И, похоже… — он смотрел на один показатель «сигмы» — с датчиков, расположенных снаружи. Он возрастал секунда за секундой, и источник излучения был со всех сторон одновременно — кроме самой станции.

— Там что-то снаружи, с этим штормом! Какая-то квантовая тварь! — Гедимин взглянул на дозиметр — экраны станции кое-как держались, но что-то просачивалось, и стрелка-указатель металась во все стороны. — Мачты вниз, поля поднять, реакторы не трогать — «Эданне» так спокойнее!

Он шагнул к шлюзу, не обращая ни на кого внимания, аварийно открыл его. Окликнули его уже у второго люка.

— Ты куда⁈ — крикнул ему в спину Айзек.

— Поговорю, — выдохнул Гедимин. — Я таких видел. Они разумны. И мы его не обижали!

Он вывалился наружу — и тут же обернул себя защитным полем с ветрорезными гребнями — при всей массе его едва не влепило обратно в ворота. «Вот явно тут не двадцать метров,» — мелькнуло в мозгу. Сармат еле слышал собственные мысли — море со всех сторон билось о скалы, дробя лёд и камень. «Мы в горах, побережье далеко…» — ему хотелось лечь и ползти, но он удержался и подошёл к обрыву на своих ногах. Внизу мелькнул чёрный гребень, вздувшаяся над ним шапка пены, — и волна ударила в скалу в десятке метров под ногами сармата, обдав защитное поле брызгами.

— Эй! В море! — заорал Гедимин, но тут же понял, что такой грохот не перекричит. Он вскинул над головой сфалт, включил реактор на полную мощность. «Оно в море, в небе пусто, иначе бы сканер видел, — я его не зацеплю!»

Ветер хлестнул по шлему так, что пришлось пригнуть голову — но плазменный шар ушёл на триста метров вверх и там взорвался, на миг заглушив рёв шторма.

— Эй! Змей из моря! Я тебе не враг! — прокричал Гедимин, с тоской понимая, что волны снова грохочут — и вряд ли кто-то его слышит. — Наша станция тебе не мешает! Я видел таких, как ты! Вы — разумные существа! Даже Уран из хаоса!

Защитное поле сдуло. Ветер хлестал Гедимина со всех сторон — но суммарный вектор оставался нулевым, и сармат не двигался с места. Он чувствовал тяжкий холод, поднимающийся по телу — будто погружался в ледяную воду. «А грохот стал тише,» — мелькнуло в мозгу. «И „сигма“… она усилилась! Кольцо вокруг острова, точка на мне… кажется, он услышал!»

— Ты бог воды, да? — говорить всё ещё приходилось громко. — Кто-то из них? Я был на Равнине, знаю Венгутту, — она из ваших?

Холод ослаб — невидимая вода будто остановилась на уровне плеч.

— От нашей станции тебе никакого вреда! — быстро заверил Гедимин. — Мы берём мало воды, и она в замкнутом круге. Наше излучение идёт над тобой. Ни одна сарматская станция не кидала отходы в море! Что тебя разозлило?

«А хранитель молчит, прячется,» — в груди Гедимина стало холоднее, чем от хватки «морского бога». «Он очень напуган. Как мне защитить его?»

— Давай договоримся миром! — крикнул он. — Нам хватило войн с людьми, не хватало ещё и здесь! Там, на Равнине, мы подарили Венгутту красивые вещи из бус и стекла…

Налетевший шквал швырнул сармата на камни. Он успел сгруппироваться, приземлился мягко — и услышал рёв ветра и отчаянный грохот. В этот раз о берег бились не волны… вернее — не только волны. На побережье вышвыривало что-то массивное. «Металл… ржавый металл… металлофрил — мельче… что-то бьётся друг о друга, форма округло-удлинённая… снаряды⁈»

Ещё пара минут — и грохот стих. Гедимин выпрямился. Ветер над островом еле-еле шевелился, внизу шелестела, быстро оттекая от побережья, вода. Сармат посмотрел на дозиметр — тот показывал слабую «сигму» по периметру… и гамма-излучение с побережья. Холодная вода уже не затапливала скафандр, Гедимин быстро подошёл к обрыву, посветил вниз.

— Has— sulu!

Побережье было завалено ржавым хламом. В некоторых обломках угадывались остатки неимоверно старых кораблей, поеденных морской фауной. Другие предметы выглядели аккуратнее — их сплющило, стесало маркировки, местами они треснули и теперь сочились красноватой жижей, похожей на человечью кровь… «Округло-удлинённое, повреждённое, кажется, что-то испаряет… Sa hasu!»

— «Эданна», тревога! — он вскинул генератор защитного поля, пытаясь накрыть все обломки на побережье. Одного «пузыря» не хватило — он растянул другой, третий, почти бегом обходя скалы. «Да сколько всякой дряни там валялось⁈ Фосген, иприт, фосфорганика… окись урана⁈»

— «Эданна»! Весь берег завален химоружием! Я ставлю купола, гоните сюда ликвидаторов! Полная тяжёлая защита, — тут тысячи тонн этой дряни!

Кто его слышал, и что понял, Гедимин не стал разбираться — он шёл вдоль ограждения станции, поваленного и покорёженного штормом, и ставил защитные поля. Потом на севере, юге и востоке вспыхнули огни, и послышалась сарматская ругань.

— Да откуда столько дерьма⁈

— Закрыть респираторы! — гаркнул кто-то уже по внутренней связи. «Сигма» притихла настолько, что помех больше не было. Гедимин огляделся по сторонам, посмотрел на дозиметр, прислушался к мёртвой тишине внутри черепа. Хранитель не подавал признаков жизни.

— Оно ушло, — прошептал Гедимин, прижав ладонь к ближайшей стене станции — это была кольчатая обшивка одного из втяжных коридоров. — Его обидели не мы. А мы договоримся.

— На берег — только в закрытых респираторах! Мойки к побережью! — над ухом Гедимина протяжно загудело. В пяти метрах от него, поперёк всех дорог, прополз ликвидаторский фургон. На зданиях «Эданны» вспыхнули пригасшие было огни.

— Да, весь хлам прикрыт полем. Оно заглублено в мягкий грунт, от первичного размыва спасёт, — услышал Гедимин деловитый голос Исгельта. На берегу, за поваленной оградой, зажглись фонари. Стена защитного поля сомкнулась, её запитали — похоже, что от «Эданны». Фургоны с сигма-сканерами на борту двигались вдоль берега, «разглядывая» и фиксируя выброшенное волнами. Подошёл со своим фонариком и Гедимин — о нём, кажется, все забыли. «Не трогай пока хранителя. Надо разобраться, чего нам накидало. Химоружие? В металле⁈ Насколько древнее?»

— Новоустье, город недоступен. Приказываю разбить временный лагерь к северу от ущелья, — услышал Гедимин громкий чёткий голос космофлотчика. — На всём побережье — химическая тревога. Высшая категория!

Под лучом фонаря блестела бурая слизь — то ли водоросли на ржавчине, то ли ржавчина поверх водорослей… Сюда выкинуло обломки каких-то очень древних кораблей — ещё тех времён, когда не был изобретён биозащитный фрил, а по морю можно было ходить на подобных лоханках. Корабли разломило на части, трюмы вскрылись, вывалив содержимое, — лопнувшие, текущие бочки, снаряды со стёршимися маркировками… Над трещинами в некоторых уже сгустились белесые облака — защитное поле не давало воздуху двигаться, и их не сдувало.

— Фосген, зарин, иприт… — ровным, почти механическим голосом отчитывался кто-то из обследующих побережье. — Остатки металлических кораблей, предполагаемый возраст — до Третьей мировой…

— Два ранних атмосферника, груз — снаряды с урановыми сердечниками, — донеслось с другого побережья. — Ещё один корабль с ипритом, фосфорганика…

— Да, это до Третьей мировой, — подал голос кто-то из людей; ему явно было не по себе. — Но с каких глубин — и почему так… кучно?

— Северный лагерь ждёт указаний! — о закрытости каналов связи, похоже, никто не заботился. — Направленный удар антиграва мог бы сбросить всё это обратно в море…

— Не сметь! — крикнул Гедимин, снова чувствуя, как холодная вода поднимается до колен. «Громко гаркнуть — послушают. Это вояки, у них рефлекс…»

— Это опасный хлам, — услышал он спокойный голос Айзека. — Я понимаю, полковник, у вас тогда не было выбора, кроме как затопить его. Но сейчас это можно переработать. Там очень много железа, меди, не говоря уже о фосфоре, хлоре и мышьяке, — здесь тонны сырья для химпрома и металлургии! Мы осадим опасные газы и начнём вывоз сырья. «Эданна» работает, энергии более чем достаточно, — через месяц на побережье будет чисто. Вопрос только в Новоустье…

— Расчистка Новоустья — наша проблема, — отозвался человек. — Спасибо за отличную работу в тяжёлых условиях. Действуйте!

— Кстати, где тот… ликвидатор, что ушёл на берег в шторм? Он выжил? — забеспокоился кто-то из людей.

— Обследует западный берег, — отозвался какой-то сармат. — Он установил защитные купола на два десятка километров.

— Вам следует наградить его за оперативную работу, — заметил кто-то из людей. — А мы вынуждены оставить вас. У нас своя зона ответственности. Город…

Кто-то всё-таки сообразил, что каналы связи открыты нараспашку, и чужие голоса в наушниках смолкли. Гедимин присмотрелся к лопнувшим снарядам. «Их порвало взрывателями. Сработали в солёной воде. На порядок слабее, но металл лопнул. Значит, их не придётся разминировать. Уже легче. Надеюсь, Исгельт с Айзеком уже запустили перерабатывающие заводы, и сольвента им хватит…»

Кто-то из-за выступа горы посмотрел на сармата. Тот быстро оглянулся — рядом никого не было, все возились ниже, у длинных прозрачных куполов, разматывая шланги и разворачивая генераторы защитных полей. Из-за горы выглядывал только подсвеченный купол «Эданны».

18 января 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

Струя плазмы зашипела и угасла, но раскалённый металл ещё долго светился, и что-то из-под него вытекало. Гедимин проверил снаряд сигма-сканером и жестом показал рабочим — «готово!». Несработавшие взрыватели дожигали плазмой, газ, вытекший из трещин, связывали и осаждали химикатами, вдоль берега работали передвижные мойки, дозиметристы бродили в поисках «грязных» пятен — но ирренция, плутония и высокоактивных продуктов распада, к удивлению Гедимина, было очень мало. Находили снаряды с урановыми сердечниками — уран окислился и окрасил камни, лёд и обломки вокруг себя в ярко-жёлтый цвет. «Фонили» они слабо — для таких бронебойных бомб уран брали обеднённый. Ликвидаторы сбегались к ним с радостными воплями — уран был ценнее всего, что можно было здесь найти. Гедимину было всё равно, что валяется на берегу — любой хлам надо было убрать подальше от моря. Он напряжённо прислушивался к ощущениям на коже и внутри черепа. Иногда с гор на него кто-то поглядывал — в один, три, восемь глаз… Ближе к двенадцати дня сармат вздрогнул от радости — его руку осторожно тронуло тонкое, едва заметное волоконце.

— Пересменка! — на всё побережье объявил Айзек. Он объезжал округу на миниглайде, завёрнутом в шар защитного поля, — какой-то особенной, утяжелённой и ветроустойчивой модели. Навстречу сарматам, отработавшим на побережье полночи и всё утро, спускалась новая смена. Вверх уползали глайдеры, нагруженные «безопасным» мусором — в основном обезвреженными химическими снарядами.

— Что с «Эданной»? — выдохнул Гедимин, поравнявшись с Айзеком. Только теперь он почувствовал навалившуюся усталость. Он так и не прилёг с самого запуска — первым ушёл разбираться в опасном хламе и дожигать взрывчатку. Это были древние вещества, уже частично обезвреженные морской водой, но опасные своей непредсказуемостью. Да и всё остальное валялось тут… лет триста, очень редко — двести. «Иприт… Даже Линкен не застал, когда эта древность была в ходу!» — сармат, на миг отвлёкшись от мыслей о станции, покачал головой.

— Реакторы в норме, были взгляды и прикосновения. Пытались говорить — на контакт не идёт. Но «сигма» усиливается… видимо, ей стало спокойнее, — ответил Айзек. Вид у него был, наверное, пободрее, чем у самого Гедимина, — по крайней мере, его не шатало.

— Сядь! — крикнул вдруг Айзек, и вовремя — сармата покачнуло так, что тот с трудом устоял на ногах. — Респиратор герметичен? Дыхание, голова, — всё в норме?

— Устал он, — заметил мрачный филк-медик, проходящий мимо. — Отравленных у нас нет. А замотанных — сотни. До барака дойдёшь?

…Гедимин отрубился в душевой, пока набирал в скафандр воду. Очнулся, когда кто-то выдёргивал шланг и вскрывал клапаны, спуская жидкость, — она уже подступала к губам.

— Ну, теск! Утонуть в скафандре! — невесело хохотнул незнакомый сармат. Гедимин пожал ему руку и кое-как встал. Автоматика всё-таки отработала, смыла липкий пот. Гедимин, стараясь не заснуть ещё и в сушильне, наскоро обдул броню тёплым воздухом и свалился уже в спальном отсеке. Невесомое щупальце прильнуло к виску, но даже на него сармат не смог отреагировать.

…Станция «охраняла его сон» все семь часов, до новой пересменки, — проснувшись, Гедимин обнаружил себя в тёплом коконе из её щупалец.

— Ты как? — прошептал он. — Это существо… оно разумно. И мы, кажется, договорились — оно тебя не тронет.

Щупальца задрожали, но не от страха — в мозгу всплеснуло чужое… веселье? Фантомное тепло растаяло, а с ним ушла и усталость, и тяжкий холод, сковавший ноги по колени. «Да чтоб его всё! Что ни говори — а у нас, на Земле, завелись боги. По крайней мере, один. И уже очень недовольный. А кто был бы доволен помойкой в своём отсеке⁈ Да ещё пролежавшей триста лет…»

Станция всё так же была залита светом. Грузовики — теперь уже по дорогам — сновали от побережья к открытым воротам сольвентных комбинатов. В ход пошли все — и не хватало, — Гедимин видел, как к ним пристраивают временные утеплённые ангары с усиленной вентиляцией. Свет горел и по другую сторону ущелья, под защитным куполом над лагерем беженцев из Новоустья, и в самой низине, у входа в залив, — там тоже ворочалась техника, растаскивая обломки.

— Жёваный крот! — навстречу Гедимину вылетел Иджес. Он, судя по чуть помутневшим глазам, шёл со смены.

— Живой! Правду говорят — тебя наружу понесло в самый ураган?

— А что было делать — ждать, пока фосген на гору выползет? — отозвался Гедимин. — Вчера его куда угодно задуло бы, хоть станции во все трубы.

— М-да, вот же у «мартышек» дряни повсюду напихано! — Иджес покачал головой. — Я-то думал — у нас в Ураниуме «грязно»…

— Гедимин? — рядом остановился спецминиглайд — только за штурвал держался пилот, а на пассажирском сидении устроился Исгельт. — Иджес Норд, идёшь со смены — иди. Не создавай медчасти работу. Гедимин Кет, ты с нами. Поедем медленно. Есть разговор.

Гедимин настороженно сощурился. Ехал миниглайд действительно медленно, сармат мог бы идти быстрее — но говорить на ходу никто не собирался, а направлялись — к пустому главному хранилищу. Ворота были приоткрыты, но за Гедимином тут же захлопнулись.

Айзек сидел у пустого хранилища, за операторским пультом. Кивнув пришельцам (пилот остался в коридоре с миниглайдом), он протянул каждому руку. Сарматы сели — кресла тут были прочные.

— Место для важных переговоров, — криво ухмыльнулся Айзек; он тоже успел выспаться, и в глазах прояснилось. — Гедимин, ты же понимаешь — людям знать ни к чему, лишним сарматам — тоже, а вот нам, командирам «Эданны», очень интересно. Завалы хлама трёхсотлетней древности — это итог твоих вчерашних переговоров? Судя по тому, что станция приходит в себя, прошло всё успешно — но как объяснить завалы химснарядов?

— Что любопытно, — подал голос Исгельт, — и о чём в новостях говорить не любят… Вчерашний шторм прошёлся по трём окрестным морям. И обломками прошлых войн закидано всё, от Новой Земли до Гренландии. Странный эффект у запуска атомной станции на небольшом островке…

Гедимин мигнул. «Так этой дряни было ещё больше⁈ А ведь тогда и сарматов-то не было…»

— При запуске «Налвэна» или «Темска» таких явлений я не помню, — Исгельт пристально смотрел на Гедимина. — «Я таких знаю, они разумны, мы его не обижали», — примерно так ты сказал, вылетая из отсека управления? Если бы не проблемы в Новоустье и на побережье Севера — долго бы пришлось нам это объяснять. Однако сейчас северянам не до нас. Может, нам скажешь, что живёт у нас по соседству?

— «Кто», — буркнул Гедимин. — Имени не знаю — не представился. Местный бог Воды. Вроде бы змееподобный. Пока он был спокоен, а реакторы стояли, «Эданна» его видела, но не боялась. А вот после запуска… что-то его сильно взбесило.

— И, похоже, не сам запуск, — негромко заметил Айзек. — Реакторы мы не глушили, но после выбросов по берегам наш сосед, кажется, притих. Так что именно ты ему сказал — и при чём тут оружие древней войны?

Гедимин угрюмо сощурился.

— Я сказал ему про Венгутту. Как мы договорились с ней. Подарили цацки. И тогда вот всё это и началось. Он не говорил больше…

Айзек тихо вздохнул.

— Я понимаю, кажется. «Цацек» местная цивилизация и так накидала с избытком. Нам бы теперь надо… показать, что мы так гадить не будем. И… Исгельт, надо предупредить Север и Австралию. С них станется сгрести всё обратно в море.

Бывший адмирал криво ухмыльнулся.

— Гедимин говорил как сармат и от лица сарматов. А из твоих рассказов о Равнине следует, что эти… квантовые существа очень хорошо различают, кто есть кто. Так что Шпицберген, наш остров, мы чистим. А всё остальное — это уже будут не наши проблемы.

Гедимин беспокойно зашевелился.

— Сгребут в море? Это же всё-таки сырьё, — металл, галогены…

— Очень ядовитое сырьё. И потенциально взрывоопасное, — качнул головой Айзек. — Где есть сарматы-ликвидаторы или кто-то очень упёртый из людей — там хлам пристроят к делу. А в целом «макакам» проще выкинуть всё обратно. Так что… хорошо хотя бы нам показать себя договороспособными. Жаль, мы не знаем, как зовут то существо в море…

20 января 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

Побережье, ещё недавно жёлтое от окиси урана, побагровело от меи. Здесь был завал переломанных снарядов — их долго подъедало море, пока металл не превратился в хрупкие слои окислов. Остатки бомбардировщика уже увезли, теперь Гедимин обходил берег с дозиметром в поисках того, что окрашено неярко, но «фонит» ещё сильнее. «Ирренций. В море его упало много. Если поднялись придонные слои…»

Распылитель меи зашипел, заливая «грязное» пятно красным раствором.

Наверху загудело.

— Куда на переработку? — этот голос явно принадлежал человеку.

— Документы? — отозвался сармат. — Ага… Химию — в туннель, уран — в ангар рядом.

— Есть свободные отряды ликвидаторов? — заговорил другой человек. — Новоустье надо чистить.

— До сих пор не? — удивился кто-то из филков. — А это вы откуда привезли?

Человек резко вдохнул, но что-то заставило его проглотить ругательства.

— Мусора нет. Но здания фонят. Ирренциевый ил.

— Ага, заявка… — пробормотал сармат, собирающий документы. — Да, сегодня пришлём. Что во фьорде? Чистится?

— Фьорд к вам скоро приедет, — отозвался человек. — Но тут ещё есть восточные острова. Там очень мало — как будто прицельно валило всё на западный — но есть снаряды и обломки кораблей. Видели ртуть.

— Ртуть⁈ — вскинулся кто-то третий. — Надо поисковую бригаду… Что за остров?

— Баренц, с востока видели. Остатки подлодки с грузом, очень сильно повреждённые… Да откуда столько дерьма⁈

Гедимин угрюмо сощурился на очередной урановый снаряд — явно не сарматского производства. «Чего накидали, то и вернулось. А мы опять разгребаем за „макаками“. Но ртуть… ртуть надо прибрать. Эх, жаль, тогда ипрон и флия не были в ходу, — сейчас пригодились бы…»

03 февраля 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

Ликвидаторы цепочкой обходили ближайший берег с дозиметрами. Дальше, где остров был разделён на части и изрезан заливами, с поиском недочищенного разбирались «атмосферники». Гедимин видел вдалеке их прожектора. Светили они попусту — на берегах Западного Шпицбергена лежала только мея, багровая корка, вобравшая в себя радионуклиды. Осталось скатать её в рулоны и вывезти — чем и занимались рабочие, идущие впереди ликвидаторской бригады. Что-то крупное иногда привозили «атмосферники» с восточных островов — но с каждым разом реже. Спокойное море у берега покрывалось льдом, ветер дул вполсилы, из-за гор за ликвидаторами следила взбодрившаяся «Эданна». Гедимин, возвращаясь со смены, замечал взгляды из ниоткуда и цепкие тёплые щупальца. Уже ушёл первый передающий луч в восстановленное Новоустье, временный лагерь в горах давно свернули, с космодрома отбыла «Косатка», нагруженная «наработанным рудным концентратом» — металлами и галогенами, сжиженным метаном и аммиаком, всем, что полезного удалось выделить из морского мусора. Ликвидаторская работа Гедимина близилась к концу — и он всё чаще вспоминал о так и недостроенном «Куэннском реакторе». «Сейчас февраль, приехал я в октябре… Тут уже, наверное, ночь скоро кончится!»

… — Гедимин, — Айзек перехватил ликвидатора у душевой. — На третью смену не выходи. И вообще — хватит с тебя беготни по берегам. Тут есть кому бегать. Для тебя в лаборатории кое-что лежит. И с этим без тебя не разберутся. А тут мы дочистим, не бойся.

…В лаборатории было подозрительно шумно.

— По килограмму в ящик, — услышал Гедимин чужой голос; говорил кто-то в тяжёлой, возможно, ликвидаторской броне. — И так по всей яме.

— Или сразу по твэлам? — спросил Айзек. — Тут немало готовых. А у Гедимина и так работы…

— Гедимина с расчисток снимаем, времени ему хватит, — отозвался Исгельт. — Так что — всё в яму. Без него ничего никуда не пихать!

Дозиметр зажёг жёлтый светодиод — рядом был неслабый источник сигма-лучей. Гедимин шагнул вперёд — и увидел «реакторную яму», светящуюся зеленью. По дну углубления, подготовленного под будущий шаровой реактор, были расставлены контейнеры, разделённые защитным полем. Двое ликвидаторов и Айзек разгружали большой ящик (в основном заполненный перегородками) и ставили в наскоро свёрнутые «ячейки хранилища» новые контейнеры. Гедимин машинально прикинул объём и изумлённо мигнул.

— Ирренций⁈ Откуда⁈

— Из телепорта, — усмехнулся Исгельт; он ирренций руками не трогал, за работами следил от дальней стены. — Не всё же бумажки перекидывать туда-сюда. Похоже, Маккензи подмухлевал с планом по выработке, — тут ирренция-то немало…

— Хватит на реактор, — согласился Гедимин. — Ещё бы флии…

Айзек весело хмыкнул.

— Многого ты хочешь от Маккензи! Мы думали, и этого полгода ждать придётся. Ну вот, последний ящичек… Тебе тут помощь не нужна?

— Айзек, мать твоя колба! У тебя своей работы нет⁈ — внезапно вспылил Исгельт. Айзек и ухом не повёл, но Гедимин недовольно сощурился.

— Обойдусь. Пока ипрона нет, спешить некуда.

…«Маккензи, наверное, весь Ксалан до дна вычерпал с такими темпами добычи!» — хмыкал Гедимин, взвешивая ирренциевую окись. Её ещё предстояло смешать с карбидом бора для стабилизации, и сармат на ходу досчитывал пропорции. «Придётся Вепуату искать новые участки Сфена Лучей. Надеюсь, Равнина не пострадает от нехватки ирренция…»

14 февраля 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

Ветер дул с фьорда, принося с собой не только шорох и скрежет трущихся друг о друга льдин и плеск волн, но и мелодичное подвывание — человеческую музыку знакомой Гедимину тональности. Сармат сверился с календарём и хмыкнул. «День спаривания? Ага, понятно…»

Ветер усилился, музыка стала громче — будто самец подзывал самок, но с каждой секундой сильнее понимал, что они не придут. Отдельных слов Гедимин, хоть и знал северянский, всё равно не разбирал, да ему было и не интересно. Он нырнул в гермоворота главного хранилища и захлопнул их за собой.

Внизу который день было пустынно — сармат работал с ирренцием, спекал смесь топлива и поглотителя в «керамические» цилиндры, наполнял ими готовые оболочки твэлов. Иджеса и Эркенгера он видел только поздним вечером — механик, кажется, присоединился к ликвидаторам, медик ушёл к коллегам…

— Уран и торий! — Айзек, развернувшись к Гедимину, вскинул руку в приветственном жесте; он стоял над штабелями топливных таблеток и уже готовых стержней и внимательно изучал их. — Вижу, работа движется.

— Почти закончил, — отозвался Гедимин. — Топливо готово, твэлы — нет.

Айзек развёл руками.

— Мог бы — помог бы. У тебя на завтра есть ещё работа?

— У меня и на сегодня её негусто, — буркнул сармат. Айзек только ухмыльнулся.

— Тогда завтра к шести — к шахтёрскому шлюзу. Берег мы почистили, но мало ли — да и ксенофауна, опять же… В общем, каждой бригаде нужен ликвидатор. Поможешь шахтёрам? Пойдёте по северному побережью искать подо льдом полиметаллы.

— Хасены ещё не прилетели? — Гедимин насторожился.

— Рано им, — отмахнулся Айзек. — Тралят океан на юге, кто не свалил в Старую Европу. Ты больше на море смотри! Вот из него хорошего не вылезет.

Гедимин пожал плечами.

— Пойду… А что, совсем всё расчистили?

— Всё, что валялось и ярко светилось, прибрали, — кивнул Айзек. — Станция бодрая, от моря тянет «сигмой» — но так, на доли милликьюгена. Зверёк уплыл общаться с кем-то другим… Слышал, кстати, — австралийцы Гренландию чистить не стали? Невыгодно, мол. Посбивали антигравами всё обратно в море.

Гедимин брезгливо поморщился.

— На то они и австралийцы.

Айзек хмыкнул.

— Сарматов-то у них теперь нет! А сами как не хотели работать, тем более — в Гренландии, так и не хотят.

— Совсем нет сарматов⁈ — вскинулся Гедимин, вспомнив давние попытки «зачистить» гетто.

— Кого отдали Атлантису, кого Сину, кого Миана забрала… — Айзек выразительно пожал плечами. — Короче, Австралия чиста от слизистых уродов. И тем, надеюсь, довольна. Ладно, мешать больше не буду. Завтра к шести, шахтёрские ворота, запомнил?

16 февраля 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

Дрон-разведчик в багровых бортовых огнях висел над побережьем, подсвечивая лёд.

— Чисто! — крикнул Гедимин, проплавляя дорогу в ледяных завалах. Само скользкое вещество не смущало ни его, ни шахтёров в когтистых сапогах, — но валялось оно тут как попало, острыми гребнями во все стороны.

— Серебряно-урановый конгломерат, — один из сарматов рассматривал сигма-сканер. — Рассеянный, двадцать метров вниз…

— В материк или с ледником? — перебил его другой, постучав ступнёй по бугристому льду. Здесь спрессованные завалы доросли до семи метров — это был широкий «язык», сползший по пологому склону к океану.

Сарматы хмыкнули, но уже по привычке — шутка про замеры глубин с учётом ледника надоела им, кажется, ещё до приезда Гедимина. Бригадир сделал пометку в журнале.

— Уран — это хорошо…

Дрон полетел дальше, отслеживая «грязные» пятна; полезными ископаемыми он не занимался — тут и без него сканеров хватало. Гедимин вообще следил за проходимостью дороги и шевелением льдин в пятнадцати метрах от берега — из-под них вполне могло что-то выползти.

— На пятидесяти метрах — включения золота! — сообщил разведчик. — Но гнездо небольшое, килограмм пять-шесть с распылёнными хвостами…

— Командир решит, — буркнул другой сармат, делая пометку в журнале. — Стоит оно отдельной скважины, или так полежит…

Что-то странное мерещилось Гедимину в отсветах на льду — будто по мере продвижения на север менялась освещённость. Он взглянул на небо и резко выдохнул — и за ним наверх уставились все. На горизонте прорезалась рыжеватая полоска зари, узкая, с двух сторон придавленная чернотой. Гедимин быстро посмотрел на часы — было уже больше двенадцати. Освещение не убывало; сармат снова прикинул ширину полоски — она медленно, но уверенно расширялась.

— Первый свет! — бригадир шахтёров вскинул руку в жесте приветствия, и за ним под удивлённое мигание Гедимина то же движение повторили другие. — Ну всё. Это на полтора часа — а дальше пойдёт прибывать. Ночь на исходе!

С запада налетел ветер, прижёг пальцы Гедимина холодом. Сармат посмотрел на зарю и сдержанно ухмыльнулся. «Положим, стало чуть светлее. Айзек, наверное, вылез на крышу любоваться. Он точно не пропустил бы…»

— Sata! — вскрикнул шахтёр. Гедимин вздрогнул, развернул сфалт к океану, — из-под шевелящихся вместе с волнами льдин никто не лез. Бригада столпилась у кромки материка, в четыре фонаря подсвечивая странный предмет. Он торчал синей кромкой изо льда; Гедимин даже на секунду не принял его за обломок обшивки чего-то искусственного — это определённо была чешуйка, с неровными, несимметричными краями и выростами на внешней части. Её нижний, более острый край врос в лёд; верх уже успели высвободить, — лучевые резаки и столбы пара ничуть ему не повредили. Ещё минута — и объект вытащили изо льда и прикрыли защитным полем.

— Оно фонит! — бригадир оглянулся на Гедимина.

«Чешуйка» была сармату по плечо; размеры твари, от которой это могло безболезненно отвалиться, не хотелось даже представлять. А оно отвалилось гладко, без ошмётков мяса и шкуры, — внутренняя поверхность была с мелкими выступами, но по сравнению с внешней — почти что отполированная. Предмет был окрашен во множество оттенков синего — от тёмного, почти чёрного по центру до синего с прозеленью по полупрозрачному краю.

— Полмилликьюгена «сигмы», двадцать микрокьюгенов «омикрона», — сверился Гедимин с дозиметром. — Тут раньше такое видели? Крупный, должно быть, зверёк…

Всех передёрнуло.

— Не, такое тут не проплывало. Грузим! Это надо показать командирам…

…Когда бригада вернулась на базу, свет на горизонте давно погас. Гедимин, поднявшись на гору — теперь не нужно было следить за морем — тут же уставился на чешуйку. Это явно был природный композит — слой нарастал за слоем, чуть отличаясь по составу — и таких слоёв, судя по толщине, была пара десятков. Сармат, пока все отвлеклись, просунул руку под защитное поле — и тут же её отдёрнул. Пальцы обдало знакомым холодом поднимающейся ледяной воды. «А ведь это как-то связано с тем змеем в море…»

…Гедимина, естественно, позвали — вместе с Айзеком, ксенобиологами, дозиметристами и ликвидаторами.

— Очень, очень крупное животное, — пробормотал спец по ксенофауне. — И очень хорошо защищённое. А линяет, видимо, по птичьему образцу — по одной чешуйке, всю шкуру не сбрасывает.

— Ну, в нашем море я без шкуры бы тоже не плавал, — заметил ликвидатор. — И в ней тоже! Оно ещё и фонит… очередной радиофаг?

— Фонит чешуя, верхний слой — и ничего, кроме ирренция, там нет. Может, оно именно ирренций выводит наружу. Сигналит излучением сородичам… — Айзек пожал плечами. — Гедимин! Кажется, тебе есть что сказать.

Сармат нахмурился, но кивнул.

— Это от того… змея из моря. И… мне кажется — это хорошо. Он… успокоился.

В кресле зашевелился Исгельт.

— То есть — это какой-то знак от… квантового зверя?

— Ничего себе квантовый — в такой-то броне! — еле слышно прошептал ликвидатор, вставший рядом с Гедимином. — Материальнее ещё поискать…

— Угу, — отозвался Гедимин. — Кажется, мы… всё-таки договорились. Ты пока придержи эту штуку на станции, не выбрасывай… Других таких не находили? Тут, где-то ещё?

Сарматы переглянулись.

— Даже на самых дурацких сайтах «Тёплого Севера» я такого не видел, — сказал Айзек. — Кажется, мы первые, кто смог… договориться.

«Тшшетти-и,» — прошелестело в мозгу Гедимина. Тёплое щупальце легло на плечо.

— Стой! — спохватился сармат. «Если кого и спрашивать, то его — он штуку из моря явно знает…»

— Скажи, как его зовут? — он, как мог, представил змея из моря и кольца фантомной, но тяжёлой холодной воды. — Знаешь имя?

«Хе-еттеш,» — протянула «Эданна», и её щупальца беспокойно зашевелились. «Вот-та. Мно-оххо вот-ты.»

— Хеттеш, — вслух повторил Гедимин — и график сигма-излучения выписал зубец, а стрелка-указатель развернулась к чешуйке.

— Heta! — крикнул Айзек, недобро щурясь на сармата. — Вот сколько учили — не хлопать чужими именами!

— Спасибо, что выяснил, — ровным голосом сказал Исгельт. — Интересный объект. Никогда не находил частицы богов. На море давно тихо… ну, не считая Австралии. Интересно было бы пройтись там с дозиметром.

19 февраля 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

Небо угасло. День, и правда, прибывал быстро, по полчаса в сутки — но начинался всё раньше и раньше, так что бригады разведчиков поднимались на плато станции, как и раньше, в темноте. Стоило выйти из-за скал — «Эданна» встречала огнями, взглядом украдкой откуда-нибудь сбоку и — если дотронуться до стены энергоблока — тонкими тёплыми щупальцами. «Тшш-йетти-и-и,» — многие звуки хранителю станции по-прежнему не давались.

— И тебе «уран и торий», — прошептал Гедимин, криво ухмыляясь. Он думал иногда, как станция выговаривает собственное имя. «Скорее всего, „Эттайа“ — „н“ ей никак не даётся…»

Обойдя энергоблок, он увидел два раскладных ангара, пристыкованных со стороны передающих мачт; крыши были откинуты, внутрь с накопительных колец лился зелёный свет, иногда он гас, и внутри гудело и пощёлкивало. Гедимин остановился, огляделся по сторонам, — у ангаров ждали тягачи, а рядом — экзоскелетчики. «Ясно. Привезли накопители заряжать. Теперь отправят на материк. Не бросать же прямым лучом через море…»

Он заглянул в ближайший ангар. Накопители привозили прямо в сборках, так, как потом установят на какой-нибудь подстанции в Евразии или на Луне; те, что ещё не попали под заряжающий луч, были ярко-красными, облучённые потемнели так, что впору было перепутать их с кольцами со сборок машинного зала. За работой следили трое в экзоскелетах, двое ликвидаторов и Айзек.

— Второй контейнер! — крикнул экзоскелетчик в сторону тягача. Пришли в движение настенные транспортёры, экранированный ящик с заряженными сборками закрылся, запечатался и уехал вдаль, на его место вытолкнули другой, разжали боковые «клещи», одновременно откидывая верхнюю и переднюю крышки. Ликвидаторы заглянули внутрь, помахали дозиметрами, подались назад.

— Луч!

Гедимин прикрыл глаза от зелёного ирренциевого свечения и подумал, что в ангаре для зарядки надо бы установить барьер из ипронового стекла — экзоскелеты экзоскелетами, но везде может быть брешь…

— Ускорить нельзя? — экзоскелетчик развернулся к Айзеку. — Это всегда так долго тянется? У нас большой груз!

— Скорость насыщения установлена на безопасной отметке, — бесстрастно ответил Айзек. — Ваш груз должен ещё и доехать целым до места, верно?

Экзоскелет странно дёрнулся — будто стрелок внутри хотел привести турели в боеготовность, но кто-то его остановил. Гедимин угрюмо сощурился. «Остановили. Айзек — всё же командир. А если бы нет — можно тыкать в нос турелью?»

Смотреть на «макак» было неприятно, и сармат перевёл взгляд на сборки — тем более что на краю поля зрения мелькнуло что-то беспокоящее. Присмотревшись, он выдвинул один из столбов с нанизанными кольцами вперёд и поднёс к верхнему сканер. «Так и есть. Неравномерности при повторном скручивании. На разных участках разная ёмкость. По цвету не поймёшь, но если влить лишний кьюген туда, куда не лезет…»

— Эй! Посторонний — вон с площадки! — услышал он за спиной голос всё того же экзоскелетчика. — Почему его пустили⁈

— Он инспектор по безопасности, — в голосе Айзека прозвучала тревога. — Атомщик, что не так?

Зелёное свечение погасло. Гедимин увидел, как под шлемом экзоскелета кто-то скрипнул зубами.

— Верхний накопитель, — сармат указал на красное кольцо. — Неравномерная структура. Или заряжать отдельно, отслеживая по секундам. Или на утилизацию.

Не успел Айзек ответить, как внутри экзоскелета что-то зашипело.

— На накопители есть все документы. Все заключения. Уберите слизь с площадки!

Экзоскелетчики сопровождения шагнули к сармату. Тот вслух помянул уран и торий.

— Ты, баран в шлеме! Эта дрянь взорвётся на зарядке! И никакие заключения тебе не…

— Атомщик, выйди! — крикнул Айзек. Только тревога, звенящая в его голосе, и заставила Гедимина замолчать и, оттолкнув чужаков, выйти. Сверху хлынул зелёный свет.

— Ускорить зарядку! — отрывисто скомандовал экзоскелетчик, отвернувшись от Гедимина. Айзек дёрнулся было к передатчику, но не успел. Луч с мачты стал вдвое ярче — и неисправный накопитель вскипел, разлетаясь осколками и брызгами. Вниз закапал расплав. Мигнул аварийный сигнал, сверху ангар закрыло защитным полем, излучатель отключился, — только остатки накопителя вязкой жижей текли по нижним кольцам. «Вся сборка в утиль!» — мелькнуло в голове Гедимина, и он резко развернулся к главному экзоскелетчику. Тот, наверное, не успел опомниться от взрыва, — даже не дёрнулся, когда сармат выломал ему привод правой конечности и ткнул лицевым щитком в расплав. Следом хрустнул второй привод. Айзек вскрикнул. Опомнившийся Гедимин успел увидеть, как накопитель, нагретый до высочайших температур, медленно прожигает шлем, вышвырнул врага из ангара и шарахнулся в сторону сам. Внутри экзоскелета уже сообразили, во что вляпались, — спинной люк распахнулся, двое выкатились наружу, под защиту сопровождающих и прозрачного купола, тут же их прикрывшего. Шлем экзоскелета дымился, под ним плавилось дорожное покрытие, лицевой щиток и респиратор медленно съёживались. «А нехило энергии впихнули в кольцо,» — мелькнуло в голове Гедимина. Айзек уже выталкивал его за ангар, к ближайшему люку. Ликвидаторы кинулись к повреждённой сборке. Из купола за ангаром доносились невнятные проклятия.

…Айзек с лязгом приложил ладонь к шлему. Лицо Исгельта будто окаменело, только глаза стали тёмно-серыми. Иджес и Эркенгер держались рядом с Гедимином, но то и дело переглядывались.

— Нападение на северянского офицера, — ровным голосом проговорил Исгельт. — Невыполнение прямого приказа, разрушение техники, попытка убийства. Айзек твоего имени не называл, но по нашивкам найдут быстро.

— Хотел бы убить — убил бы, — фыркнул Гедимин. — Ваш офицер устроил нам аварию! На ИЭС, между прочим. Нормально⁈

Командиры быстро переглянулись.

— Всё собрал? Показания, записи камер, приборов? — спросил Исгельт у Айзека. — Если Север потребует выдачи…

— Он приписан к гетто Атлантиса, — перебил его Айзек. — И это нам надо использовать. ИЭС — условная территория сарматов, приказ, приведший к аварии, пункт приписки в другой стране… Нам надо вытащить его, Исгельт. Хотя бы из-за чёртова недостроенного реактора!

Исгельт посмотрел в стену.

— Реактор… Ты, инспектор по безопасности! — он перевёл взгляд на Гедимина. — Хоть раз в жизни слушай и делай, что тебе говорят! Ты предупредил о взрыве. После реакции на твои слова и взрыва счёл офицера невменяемым или диверсантом и обезвредил его. Увидев, что станция в безопасности, вернулся на пост. Всё!

— М-да-а, будет у нас завтра утро… — пробормотал Айзек. — Зачем ты вообще полез в тот ангар⁈

20 февраля 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

Сегодня первый свет на горизонте прорезался в начале двенадцатого. Гедимина вывели взглянуть — он уже второй час сидел на блокпосту с сарматами-охранниками, дожидаясь северян. Где-то рядом, в других помещениях, были и те двое ликвидаторов, кто разгребал аварию, и оператор энергомачты, и даже Айзек, — он к Гедимину не зашёл и даже на зарю посмотреть не высунулся.

— Шлем расплавило начисто! — кто-то из патрульных успел посмотреть на остатки экзоскелета и рассказать остальным — а может, даже снимками поделился. — Лицо, лоб… от горла до затылка! В этой штуке настолько много жара? Чего она не остыла-то?

— Сама себя греет, — буркнул Гедимин. Устройство накопителя ему обсуждать не хотелось. Он порадовался, что выкинул «бабуинов» из ангара вон, не то ему сейчас «шили» бы двойное убийство.

Внизу вспыхнул синий проблесковый маячок. Охранники затолкали Гедимина в отдельное помещение и выскочили наружу. Вскоре сармат услышал человеческие голоса.

— Неуправляемый рабочий на атомной станции? Проверку на эа-формирование провели?

— Ознакомьтесь с материалами дела, прежде чем переходить к выводам, — холодно отозвался Исгельт. — Психически он здоров, вы сможете в этом убедиться.

Кто-то еле слышно хмыкнул.

— Старлей Бершев и сержант Ерёмин вчера в этом убедились лично…

Гедимин подался к дальней стене и попытался изобразить каменное лицо, не кривясь и не щурясь. Однако чужаки прошли мимо — допрос начали не с него.

Ждать пришлось долго; иногда сармат слышал тяжёлые чужие шаги, иногда — обрывки фраз, — чаще говорили северяне, изредка ронял слово Айзек или Исгельт. Наконец пришельцы остановились у его двери; как только она шевельнулась, проём перекрыло защитное поле.

— Два выломанных привода и экзоскелет, отлетевший, как мяч, — пробормотал кто-то в униформе северянского космофлота. — Без малейшего сопротивления. Что ж, теперь понятно, как это случилось…

— Я защищал станцию, — буркнул Гедимин. Исгельт резко вскинул руку, приказывая молчать.

— Вам ещё не задали вопрос, — холодно сказал чужак. — И вряд ли это имеет смысл. Ситуация ясна, проблемы создаёт лишь ваша юрисдикция. Пока вы — собственность Атлантиса… да, разбирательство затянется надолго. Координатор Исгельт! Этот сармат не должен покидать пределы ИЭС «Эданна» до принятия решения по его делу.

Экзоскелетчики вышли. Дверь захлопнулась. Гедимин, уже не приглушая голоса, выругался по-сарматски.

… — Да, провозятся не меньше месяца, — Айзек слабо улыбнулся. Его глаза ещё оставались тёмными, и смотрел он мимо Гедимина, но явно повеселел.

— Это много. Могли бы сразу — трибунал, на линию прибоя — и залп. Ты сам-то понял, на что едва не нарвался⁈

— Что с ним будет-то? — не выдержал Иджес. Сарматы собрались в лаборатории — в основном, чтобы ничего лишнего не услышала «Эданна», не то одним офицером и его пилотом не обошлось бы.

— По совокупности — срок, — холодно ответил Исгельт. — А вот сколько и где…

— Я свяжусь с Маккензи, — решительно сказал Айзек. — Как только чужаки покинут остров. Отсюда лучше связь не устанавливать. Поговорю из Ураниума.

Гедимин молча рассматривал пол под ногами. «Срок…» — он старался не морщиться. «Лучше, чем расстрел. Но — если лет на тридцать… Хотя — в этот раз я не ядерный террорист, а просто дебошир. За это, наверное, дают меньше. А хорошо всё-таки, что взорвалось только одно кольцо. Накопитель шуток не любит…»

28 февраля 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

Зашипели пневмозатворы. Гедимин удивлённо хмыкнул. Иджес и Эркенгер — они тренировались с дронами поодаль от «реакторной ямы» — остановили механизмы и отступили от ворот, настороженно переглядываясь.

Айзек, переступив порог, приподнял руку в приветственном жесте.

— Идём наверх.

— Что, за мной? — Гедимин недобро сузил глаза. Айзек отмахнулся.

— Тебя никто не трогает. Пойдём посмотрим с крыши на зарю. Ещё дней десять — и выйдет солнце…

…Западное небо заливал розовато-жёлтый свет, перечёркнутый мелкими тёмными облачками; белесый верх световой полосы почти упирался в зенит. Гедимин взглянул на восток, ожидая увидеть такую же стену сияния, — но там на сотню метров над пологими горами клубился туман. Остров будто до половины накрыло плотным облаком, и его границу обозначили бортовые огни «атмосферников», скользящих вдоль тумана, и фонари стрелковых вышек. В облаке что-то шевелилось — далёкое и потому выглядящее мелким…

— Хасены⁈ — Иджеса передёрнуло.

— День вернулся. Теперь им света хватит. Снова будут тралить океан… и остров, если зазеваемся, — отозвался Айзек. Он смотрел на туманный берег с задумчивой улыбкой, будто лишь хасенов ему и не хватало все «ночные» месяцы.

— Вот же соседство, мать моя колба! — Иджес поморщился. — Я бы лучше потратился на глубинные мины по всем проливам — но восточные острова зачистил бы!

Айзек хмыкнул.

— То существо, с которым говорил Гедимин, — вряд ли оно порадовалось бы лишним минам на своём пути…

— Так навело бы порядок в своём море! — Иджес фыркнул. — От берега не отойти из-за грёбаной ксенофауны!

— А оно и навело, — ухмылка Айзека стала шире. — Больше никаких «макак». Никаких подлодок со ртутью и барж с фосгеном. А зверюшки… может, он их ест?

09 марта 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

— Опять у «макак» какие-то звуки, — заметил Иджес, прислушиваясь к мелодии, принесённой ветром. От вчерашней она отличалась — вчера попеременно самцы и самки призывали друг друга на спаривание, сегодня же это скорее напоминало «духоподъёмную» музыку Атлантиса.

— И «атмосферники» куда-то полетели…

Сегодня туман не поднимался выше гор, и световые полосы на западе и востоке горели ярко — восточная даже ярче, и в ней было больше красных оттенков. Атмосферная авиация обогнула остров и скрылась в ущелье. Сарматы, переглянувшись, пожали плечами и ускорили шаг.

… — Гедимин, тебе ничего не пишут? — осторожно спросил Иджес. — Никуда не вызывают?

— Хорошо бы получить штраф вместо срока, — заметил Эркенгер. — Если бы тот «бабуин» не был офицером… Вреда ведь ему не было — пострадало только снаряжение!

Гедимин молча вскрыл контейнер с топливными таблетками. За его спиной встало защитное поле, поглотившее все голоса. Ремонтнику были не нужны топливные таблетки — их некуда было сложить — но разговоры о суде, сроке и северянском недоумке крайне ему надоели. «Не отобьют, чтоб сидел с сарматами — сразу пойду выяснять, кто у „макак“ на ярусе главный. Кто нормальный, а кого — только бить, и чтоб не встал. Сейчас я не ранен, восстанавливаться не нужно. Потошнит от „мартышечьих“ порядков и еды — и привыкну.»

… — Атомщик! — Айзек, не докричавшись, рассёк защитное поле. Он — как понял потом Гедимин — прекрасно знал, что бояться нечего, — неэкранированное излучение отражалось бы на куполе, а купол был «чист».

— Давай с нами, — он кивнул на уже открытый шлюз. — Как раз успеем добежать до мачты. Лучший вид на острове! Первый день солнца, атомщик, — давай быстрее!

…Остановившись на ремонтной площадке главной энергомачты, Гедимин оглянулся на чуть отставших сарматов и перевёл дух. Мачту сегодня подняли на полную высоту, хотя разворачивать «ветви» не стали; ещё четыре стояли поодаль, и все ремонтные галереи кишели сарматами. Кто-то нашёл площадку пониже — на куполе реактора или на крыше вспомогательного здания. Над восточными горами под защитой «атмосферников» висели «мартышечьи» глайдеры. Из-за горизонта медленно поднималась золотая кромка солнца.

— Tza atesqa! — Айзек, шагнув к ограждению, вскинул руку в «салюте Саргона». Гедимин покосился на него со смутным опасением — мало ли куда смотрят «макаки» на востоке? — но их меньше всего интересовал сармат. Оттуда уже доносились радостные крики и бравурная мелодия, кричали и смеялись и на смотровых площадках станции, — будто Солнце в самом деле могло их услышать…

— Ещё дней сорок, — Айзек повернулся к Гедимину; в его глазах горели отблески восхода, — и оно с неба перестанет слезать напрочь. Странное же это будет зрелище!

«У-уххху,» — согласилась «Эданна». Айзек, вздрогнув, широко ухмыльнулся и поманил Гедимина к лестнице.

— Пока мы тут болтались — я думаю, тебе кое-что уже привезли. Тихо, без лишнего шума. Так что пойдём. Солнце солнцем, а работать надо.

Гедимин по пути к лаборатории вполглаза следил за дозиметром. Тот показывал странное — «Эданна», похоже, тоже заинтересовалась восходом после долгой ночи. Потоки «сигмы» от каждого реактора пластались по земле, под крыльями «атмосферников» и глайдеров, и сходились в точку на горизонте — и время от времени по ним прокатывалась мощная пульсация. Таких Гедимин ещё не видел, он не мог даже понять, идёт сигнал в одну сторону, или что-то с другой стороны отвечает. «Снова Хеттеш? Стрелка не вертится, море спокойно…»

Он думал спросить Айзека, но тот на дозиметр вообще не смотрел — очень спешил. А потом ворота хранилища закрылись, поглотив все сигма-сигналы.

— Море всё-таки нам помогло, — ухмыльнулся Айзек, открывая гермошлюз. — Вчера, пока Новоустью было не до нас, нашли и разодрали — а сегодня стащили к тебе. Это кусок фюзеляжа был, похоже. Там, внутри, не было останков… да и откуда бы — через двадцать пять лет…

Посреди лаборатории, чуть в стороне от «реакторной ямы», заваленной топливом, лежали наскоро разрезанные пластины ипроновой и флиевой брони. Гедимин видел, где прошла струя плазменного резака, а где края деформировало страшным взрывом или жаром, — когда-то «Бет» был разорван в клочья в стратосфере и оплывающими метеоритами падал в океан. Свинец вытек, нейтронностойкий фрил сдуло, — сейчас это была просто «руда», запасы ипрона и флии… и Гедимин, прикинув про себя их массу, медленно улыбнулся. «Если меня завтра не утащат на суд — я всё-таки доделаю реактор!»

20 марта 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

«Джжжедди-йи-ин,» — прожужжало под сводом черепа. В последнее время «Эданна» освоила звуки «ж» и «з» — и налегала на них с явным удовольствием. «Айзззекх ищет.»

— Сам-то он где? — Гедимин сел на лежаке. В отсеке было темно, но и сам ремонтник часто работал не по штатному расписанию, и командиры «Эданны» жили по своему времени. Гедимин не всегда был уверен, что они вообще спят. «Может, мутировали обратно, чтоб получаса в сутки хватало? Дело-то простое — только попросить Ассархаддона…»

Стрелка-указатель под экраном дозиметра повернулась в сторону главного топливохранилища. Гедимин криво ухмыльнулся. «Ну да. Где же ещё. Сегодня пробный запуск…»

— Эй, — из отсека выглянул разбуженный Эркенгер. — Ты нам скажи — к тебе сегодня стоит соваться?

Гедимин качнул головой.

— Запуск, — коротко ответил он. Пояснить ничего не успел — и дверь Эркенгера, и вторая, за которой подслушивал Иджес, с треском захлопнулись. Сармат криво ухмыльнулся. Ему не по себе было второй день. «Хотя бы пару минут эта штука должна прожить. А большего от неё и не требуется.»

— «Эданна», — прошептал он уже снаружи, гладя стену энергоблока; патрульные в его дела давно не лезли, рабочие проходили по крытым коридорам — только за сарматом им и наблюдать через непрозрачные стены…

— Если вон там будет взрыв и излучение… — он указал на топливохранилище. — Накрой здание полем — так надёжно, как только сможешь — и зови всех ликвидаторов! Внутрь пускай только их — и то осторожно!

«Джж…шшшеттти⁈» — щупальца, прильнувшие к виску, мгновенно нагрелись, но Гедимин уже закрывал шлем — а спустя секунду и ворота хранилища. Он мельком подумал о контакте с безоболочником — у нового реактора вполне мог быть свой хранитель — но в спине шевельнулась фантомная боль. «Слишком большая мощность, слишком короткая работа. Лучше бы он меня и почуять не успел.»

— А интересный способ связи, — заметил вместо приветствия Исгельт. Его глаза были закрыты тёмным щитком, только неестественно ровный голос выдавал волнение.

— Интересно, что передатчики — и наши, и людские — «видят» его как поток помех, и только. Любопытные возможности открываются…

«У-ух?» — раздалось внутри головы. «Шшшто?»

Гедимин мигнул. «Пластина на запястье, — я ж её задвигал! Опять, что ли, съехала⁈»

— Айзек! Давно в хранилище заглядывает «Эданна»? — спросил он, сердито щурясь. Щупальца уже обвили руку — задвинув пластину, Гедимин их прищемил бы.

— А думаешь, ей не интересно? — Айзек ухмыльнулся. — Эта штука станет её частью. Если ни нам, ни автоматике не хватит реакции на управление — может, квантовое существо успеет вовремя?

Гедимин хотел что-то сказать, но только махнул рукой. Он уже видел полностью собранный безоболочник, понемногу выжигающий прозрачное защитное поле над «реакторной ямой». Туда сложили остатки ипрона, создав ловушку расплава, — на случай, если обломки упадут в колодец, а не разлетятся с места по всей лаборатории. Из направителей излучения был включен только один слой. Гедимин машинально проверил остальные, угол наклона сигма-источника, массивные тёмно-синие блоки напротив пока ещё закрытых «проёмов оттока»… Два участка вместо накопителей были заняты дозиметрами. Гедимин отцепил свой, прикрепил на свободное место.

— Запуск из санпропускника, — сказал Исгельт; знакомый ремонтнику пульт с большой красной кнопкой он пристегнул к поясу. — Ждём пятнадцать минут, потом проверяем обстановку. «Эданна», тебе всё видно?

Гедимин думал услышать ответ, но «канал» был узкий — только на одну голову. Он незаметно погладил стену. «Если что, тебя не зацепит — максимум, забрызгает…»

…Айзек закрыл шлюз. Подумал ещё — и выставил поверх крышки защитное поле. Пульт, отобранный у Исгельта, незаметно оброс узкими табло — на них выводились показания давления, температуры, нейтронного и омикрон-излучения.

— Датчики не поплавятся? — спросил Гедимин, вспомнив, как соскребал со стола их остатки — а ведь реактор тогда был микроскопический…

Айзек весело хмыкнул.

— Они на шлюз поставлены. Если уж там их поплавит — нам внутри точно делать нечего.

Он задумчиво повертел пульт в руках. Сарматы беспокойно переглянулись. В мозгу Гедимина вопросительно зашелестело. Сармат убрал руки за спину.

— Ваш реактор, вам и запускать.

Исгельт хмыкнул.

— Подозрительно это звучит. Ладно. Tza tatzqa deka den una!

Гедимин старался не смотреть на кнопку, но взгляд отвести так и не смог — а когда на счёт «un» она была нажата, уставился вместе с Исгельтом и Айзеком на малые табло.

— Держит, держит… Давай-давай! Ага, вспышка… поле сомкнулось…

«Ууууухшшш!» — просвистело в мозгу Гедимина, и на невидимый берег выплеснулась волна.

— Вторая вспышка… Всё, останов! — выдохнул Айзек, следя за цифрами, замершими — и резко пошедшими на спад.

— Три минуты сорок две секунды, — заметил Исгельт. — Чуть-чуть до четырёх не дотянуло. «Эданна», ты как?

«Уууух!» — в этот раз «канал связи» растянуло на весь санпропускник. Гедимин сдержанно ухмыльнулся.

— Ну, хоть кому-то понравилось…

— Омикрон — четыре кьюгена, постепенно гаснет. Нейтроны по нулям. Ударной волны не было… нагрев на крышке — шестьсот тридцать по Цельсию, — отчитался Айзек. Гедимин машинально прикинул температуру самого реактора — особенно, если защитные поля не сдуло, или они быстро восстановились — и невольно поёжился.

— Ждём полчаса, — решил Исгельт. — Охлаждать нечем, поле не снимаем. Сколько внутри?

— Тысячи три, может, больше, — отозвался Гедимин. — Должно выдержать и не слипнуться.

Исгельт хмыкнул.

— Если бы ещё придумать, как с этой штуки аккуратно снять тепло — нам и термояд не понадобился бы.

— А что, собираетесь? — Гедимин беспокойно шевельнулся. Айзек успокаивающе похлопал его по плечу.

— Посидим тут тихо. Хранитель не напуган — и нам бояться нечего.

…Полчаса прошли в рассуждениях о нагреве реактора, выбросе «омикрона» и рекомендуемой частоте замены деталей. Гедимин изредка вставлял слово. Станция, чувствуя его беспокойство, прильнула щупальцами к груди и обвила рёбра.

— Ну что ж… — Исгельт стряхнул верхний, плавкий слой брони, оставшись в «золотом» панцире. — Фрил — вон, что ещё может расплавиться — туда же, респираторы и глаза — всё закрыть!

— Три тысячи градусов… — пробормотал Айзек, осторожно открывая раскалённую и ещё не остывшую крышку. — Это и для старых реакторов был перебор…

Защитное поле странной формы повисло над реакторной ямой. Все блики «омикроновой» зелени были только у запечатанных «патрубков» — остаточная «наведёнка» на дозиметрах и отток от перегруженных блоков накопителя. Исгельт замерил их температуру, заряд, — и сдержанно присвистнул.

— Айзек! А ведь пара таких запусков — и у нас запас энергии на все четыреста лет. К другим альнкитам можно вовсе не прикасаться.

«Шшшто? Сссашшем?» — хранитель, судя по нагреву щупалец, слегка разволновался — и его опять потянуло на шипение.

— Спокойно! Тебя никто не обидит, — заверил Айзек, проверяя показания дозиметров. — Гедимин, держи, это твой… А нехило, атомщики! Очень даже нехило. Вполне Куэннский уровень.

— Если оно ещё и второй раз запустится…

— Ну не после же нагрева до трёх тысяч! — не выдержал Гедимин, отбирая у адмирала пульт. — А кстати…

Он уставился на нижнюю часть белесого кокона — сквозь неё проступила слабая зелень.

— Управляющие стержни — подвижны! И ходят очень легко…

Он опустил их до упора, — реактору точно требовался «отдых». Гедимин убрал часть защитных полей, чтобы воздух хоть как-то охлаждал его.

— Если стержни ходят уже сейчас — значит, оно готово к запуску, — заключил Исгельт. — Шесть тысяч градусов выдержит?

— Башкой туда засуну, — ровным голосом пообещал Гедимин. Айзек, хмыкнув, быстро встал между сарматами.

— Спокойно! Если что, тут «Эданна». А за кого она решит вступиться…

Исгельт выразительно пожал плечами.

— Если что, с угроз начал не я. Ладно, оставляем твоё… изделие до завтра. Запуск подобной штуки раз в сутки — этого вполне себе хватит. Её «обвес» готов?

Гедимин кивнул на экранированные ящики в дальнем углу.

— Завтра и опробуем, — решил Исгельт. — Спускать реактор никуда не будем — просто проверим пульсацию. Выдвижные модули будут далеко от источника нагрева, поплавиться не должны. Да и командные мы прикроем…

Командиры вышли. Гедимин остался перед остывающим «Куэннским альнкитом». «Ничего штука. Мощная. Хватит сил, чтобы двигать станцию. И сама станция вроде не против…» — сармат думал, что после испытаний в груди хоть немного потеплеет, но чувствовал только, что с плеч упала часть гнёта. «Посмотрим, что будет завтра. „Эданна“! Ты им повторные запуски-то не позволяй. Там не шесть тысяч градусов будет. Там все десять…»

21 марта 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»

В этот раз Исгельт даже у раскалённых, почти чёрных блоков накопителя не задержался — с них показания снимал Айзек. Бывшего адмирала волновала только сеть вспомогательных пластин и датчиков. Он мельком сверился с дозиметрами всех сарматов и вскинул руку в торжествующем «салюте Саргона».

— Два таких реактора — и мы до Камчатки доплывём!

Гедимин мигнул.

— На кой два? Зачем на Камчатку?

Исгельт не обратил на него внимания. Его глаза горели даже сквозь тёмный щиток — не только Гедимин, но и Айзек посматривали на него с возрастающей настороженностью. Он протянул ремонтнику раскалённую ладонь, крепко пожал ему руку и повернулся к Айзеку.

— Всё, твой коллега может быть свободен. Свяжись с Новоустьем, пусть пришлют корабль. Сам понимаешь, какой…

Гедимин мигнул. Фразу про «какой корабль» он пропустил мимо ушей — куда важнее было, что его после первых же испытаний безоболочника выкидывают из проекта.

— Эй! Что у тебя там «всё»⁈ Эта штука еле-еле испытана, и то не вся…

— Ты нам всё оставил — дальше справимся, — отозвался Исгельт. — Благодарю за помощь, Гедимин Кет. Дальше уже — внутренние дела «Эданны».

«Шшшто?» — сильно удивился голос в голове. Из окружающих стен полезли невидимые глаза — в этот раз Гедимин насчитал четыре десятка.

— Тебе пора в Ураниум, атомщик, — Айзек, в отличие от довольного Исгельта, выглядел смущённым. Когда адмирал вышел, он положил руку Гедимину на плечо и виновато вздохнул.

— Мы и так тебя… очень долго продержали. Проблемы с ипроном, да… но ты давно был близок к финишу, если бы не эта заминка, ты не успел бы… вляпаться с Бершевым, провались он в ядерный могильник!

Голос Айзека зазвенел от ярости.

— И поэтому тебя надо вернуть. Точнее… извини, но препроводить в тюрьму «Налвэна». Пока «мартышки» согласны. Иначе тебя снова законопатят к ним. А там ты уже был — и вернулся… не в лучшем виде.

Гедимина передёрнуло. За работой над безоболочником он успел забыть о Бершеве и разбирательстве из-за его шлема.

— Пойдём, — Айзек кивнул на санпропускник и жестом показал — «закройся от сигмы!». Уже там, влезая в плавкую броню, он тяжело вздохнул.

— Два года, атомщик. Они впаяли тебе два года. Ещё повезло, что не пошёл под трибунал — это чучело всё-таки офицер…

«Два года…» — мозг никак не хотел усваивать эту мысль. «Поработал, называется, на „Эданне“…»

— Кто как, а мы с «Эданной»… мы очень сожалеем, — Айзек прерывисто вздохнул. — Но это всё, что удалось для тебя сделать. Привлекли две страны, три расы, мианийцев… Ты очень нам тут помог, атомщик. Со всеми своими штуковинами. Теперь только… не ищи в эти два года приключений, ладно? Любой повод добавить срок или ужесточить условия…

Гедимин поморщился.

— Да сидел я уже… Пойду в барак. Надо отдохнуть.

Айзек смерил его встревоженным взглядом.

— Может, в медчасть? Тебе… не очень хорошо, как мне кажется.

— К Эркенгеру зайду, — буркнул Гедимин. — Давно не виделись.

…Спал он без сновидений — даже шарообразные альнкиты Куэннов не являлись. Все ипроновые пластины были плотно пригнаны — тем, что давило на мозг и грудь, сармат менее всего хотел делиться с «Эданной». Проснулся он, когда открылись соседние отсеки.

— Гедимин⁈ — Иджес изумлённо мигнул. Эркенгер замер на пороге, пристально глядя ремонтнику в глаза.

— Так. Скафандр вон, комбинезон расстегни — и на осмотр. Травмы были? Голова кружится?

…С осмотра даже Иджеса не выгнали, хотя обычно медик за работой посторонних не терпел. Что-то вколов в плечо и пробормотав «не повредит», Эркенгер сел рядом с Гедимином на лежак.

— Рассказывай. Не запустилось? Был бы взрыв — Иджес бы уже по потолку бегал.

Иджеса передёрнуло.

— Работает, — равнодушно сказал Гедимин. — Будут строить второй. Мощная штука. Может, моя последняя. На днях за мной корабль — и на два года в тюрьму.

— Что⁈ — Иджес вскочил с лежака. Эркенгер приглушённо выругался.

— Тюрьма? Наша или у «мартышек»?

— В «Налвэне», — Гедимин криво ухмыльнулся. — Посмотрю, что за тюрьмы у Маккензи. Вигарт вроде не жаловался.

Оба сармата облегчённо вздохнули.

— Повезло тебе! Мы будем приходить, — пообещал Иджес. — Туда, правда, приносить ничего нельзя. Но я поговорю с Маккензи, — не оставит же он тебя два года тупить в стенку!

Эркенгер невесело хмыкнул.

— Познания у тебя, конечно, интересные… но не думаю, что между принудработами у Гедимина будет время на что-то, кроме сна. Там смены предельные, по восемнадцать часов…

Иджес покосился на медика.

— Это у кого ещё интересные познания…

«А. Работа и сон. В общем-то, этим я и занимался, пока не послали в „Эданну“…» — что-то неприятно давило в груди — и, кажется, перспектива двух лет на принудработах была здесь ни при чём. «Как послали, так и услали. И снова никто никогда не узнает, что это были мои разработки. И безоболочник, и выдвижные излучатели. Все, кажется, только рады — закончил работу и вали. В барак — хорошо, в тюрьму — ещё лучше…»

— Гедимин, — Эркенгер тронул его за руку. — Если тебе совсем не до нас, мы выйдем. Ты не думай, там тебя мучать никто не будет. К реакторам, конечно, не пустят…

Иджес фыркнул.

— И что — это, по-твоему, не мучения⁈

23 марта 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна» — Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Не мутант, — вынес вердикт филк-медик, жестом выпроваживая Гедимина за дверь. Троих чужаков и Айзека с Исгельтом, как заведено, проверяли последними. Все уже разошлись по рабочим местам, солнце давно висело над розовым льдом, миллиметр за миллиметром сдающим позиции. До серьёзного таяния дело не дошло — на термометре всё ещё было минус восемь — но роботы-уборщики уже настойчиво дробили край ледника, за зиму подползшего к станции, и прокладывали канавы-стоки в долину.

— Как перевалит за плюс, отсюда польётся, — пробормотал Айзек, оглядываясь по сторонам. — По-моему, канал кривоват. Пойдём посмотрим, что с ним. Гедимин, ты подожди нас тут, у первого блока. Только не отходи — «Косатка» уже в порту, скоро за тобой пришлют…

Иджес и Эркенгер озадаченно переглянулись, но двинулись за командиром. Гедимин шагнул к чёрно-сине-оранжевой стене энергоблока и обнял её, насколько хватило рук. Невесомые тёплые щупальца пронизали его насквозь.

«Гжед-дим-мин,» — прогудело внутри черепа — очень внятно и очень печально. «Ты уход-дишшь?»

— Придётся, — выдохнул сармат, упираясь макушкой в стену. Станция была тёплой, невзирая на минус восемь на улице и все усилия по термоизоляции.

«Ты вернёшшшьссся?» — прошелестело под шлемом. Сармат смигнул жгучую жидкость. «А ведь только тут давали нормально с ней говорить…»

— Как повезёт, — пробормотал он, стараясь не вспоминать прошлые «возвращения» — что в Нью-Кетцаль, что в Ураниум-Сити.

С запада было видно блестящее море, всё в крошеве льдин. Просто вода, неспособная подняться против вектора притяжения и по своей воле вытащить из ила то, что лежало там триста лет… Гедимин покосился на дозиметр — кривая интенсивности «сигмы» выписывала вялые зигзаги.

— Он тебя больше не пугал? — сармат кивнул на море. В мозгу тихо всплеснуло.

«Змей моря — мирный…»

…Иджес и Эркенгер ехали как простые пассажиры — обошлись только сдачей в спецотсек плазменного оружия (сфалт Гедимина унесли туда же) и небрежным обыском. Гедимину уже на блокпосту — к его удивлению, внутри, а не снаружи, на морозе — велели снять броню, перерыли карманы, надели магнитные наручники и усадили на макушку «жучок», похожий на космофлотские координаторы. Эта штука током не билась, но умела «общаться» с какими-то внешними механизмами. Проверять Гедимин не стал — но, по ощущениям, она могла бы и заблокировать двери, и выключить в помещении «сивертсен», и — если такой насос предусмотрен — откачать из трюма воздух.

— Зачем они зэка в Канаду везут? — переговаривались вполголоса конвойные. Гедимин делал вид, что их не слышит — он изучал камеру — или, скорее, выемку в переборке — куда его собирались запихнуть.

— Так он канадский, — отозвался второй.

— Тогда зачем сюда возили?

— Вот здесь на статью и наработал.

— И было же зачем лететь…

Третий конвойный втолкнул Гедимина спиной вперёд в капсулу. На плечах и лодыжках защёлкнулись обручи. Зашевелилась, опускаясь, крышка его «саркофага».

— Не дёргаться! — крикнул в закрывающуюся щель конвойный, и настала тишина. Теперь Гедимин только и чувствовал срабатывание антиграва и гравикомпенсаторов, — подъём над океаном, скольжение по дуге орбиты, разворот «на дно» гравитационного колодца… Когда капсула вскрылась, снаружи ждали четверо — северянин и трое из местной полиции.

— Преступник. Осуждён на два года. Сдать в «Налвэн», — коротко пояснил чужак. Больше Гедимин не видел ничего, кроме «кишки»-трапа, очередного фургона с «саркофагом» из защитного поля, зачем-то показанного двуручного бластера (излучающий элемент не заменяли с войны, а попытались бы — высыпался бы наружу «фонящей» пылью)… и затем уже — знакомых строений за воротами «Налвэна» и патрульных со станнерами. На чём приехали Иджес и Эркенгер, Гедимин не знал — и понятия не имел, когда вообще их увидит.

Первое помещение, куда его привели, подозрительно напоминало карцер. На матрасе лежала фляга с разбавленной Би-плазмой, и сармат немедленно её осушил и лёг подремать — любые другие действия были попросту бессмысленны.

— Мне-то он на кой⁈ — донёсся сквозь дремоту голос Маккензи — и, похоже, сармат был крайне зол. — Зэки — это чьё хозяйство? Куллангарры? Вот и жди, пока он заберёт. Я-то тут с какого боку⁈

Шаги затихли у камеры Гедимина. Окошко приоткрылось.

— Теск, мать твоя пробирка! Вот ты это нарочно⁈

— Та «макака» взорвала накопитель! — не стал сдерживаться и Гедимин. Дотянуться до Маккензи физически через закрытую дверь всё равно было трудновато, а при первом же шаге к ней сработал «жучок» на макушке — и наручники утянули руки за спину и крепко прижали одну к другой.

— Вот! — Маккензи хлопнул себя по лбу. — Нет, полярные ночи что-то делают с мозгами… Вот на этом месте ты должен был зафиксировать нарушение и молча подписать Айзеку рапорт. Во что «макаку» дальше натыкают носом — не твоё дело! Ладно бы ты сразу отнял тот накопитель и закинул за скалу! Но когда оно уже жахнуло — куда ты лез⁈

«А Маккензи в кои-то веки прав. Ну надо же…» — Гедимин от удивления даже отступил от двери. «Жучок» тут же ослабил наручники.

— Короче, теперь ты в ведомстве Куллангарры, — продолжал Маккензи; кажется, он слегка удивился, что с ним не спорят. — Завтра-послезавтра он разберётся с бумагами, и тебя переведут. Два года, теск. И никаких реакторов! А с Айзеком я ещё поговорю…

Его шаги стихли в отдалении. Гедимин беззвучно хмыкнул. «А вот с Исгельтом говорить чего-то не хочет…»

25 марта 06 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— На выход!

Кроме коменданта карцера, за дверью стояли ещё двое патрульных в пехотной броне. Такую раскраску Гедимин видел впервые — на их чёрные грудные пластины были нанесены красные перекрещенные полосы, фрагменты решётки.

— Флягу-то оставь! — прикрикнул комендант. — К двери боком!

Гедимин послушно развернулся — спорить мешали наручники, сдавившие запястья уже до ощутимой боли и намертво впечатавшие одну руку в другую. Хватка ослабла — «жучок» на макушке отреагировал на смену положения в пространстве. Пока Гедимин пытался размять сдавленные кисти, патрульные ухватили его за плечи.

— Иди, не дёргайся!

Кто-то из них в дверях накинул сармату на голову капюшон комбинезона — снаружи дул холодный ветер с озера, и сверху падал то ли подтаявший снег, то ли подмёрзший дождь. Гедимин изумлённо мигнул. «Заботливые охранники⁈»

Пройти пришлось метров тридцать — сармат только-только притерпелся к смене температуры и не успел даже сменить окраску, как его затолкнули в двухэтажный полосатый ангар. Внутри были привычные плюс пятнадцать. Из-за внутренней двери выглянул третий охранник в чёрно-красной броне, криво ухмыльнулся.

— Гедимин Кет? Ага, вовремя. Успеешь на разводку.

Сармата втолкнули в душевую, сдёрнули наручники, но, не успел он обрадоваться, как на запястья и щиколотки надели другие браслеты — довольно лёгкие, эластичные — и со встроенным модулем управления.

— Тряпьё — в корзину, надеваешь местное, — буркнул охранник, останавливаясь на пороге сушильни. Обе корзины стояли рядом с ним. Сама душевая была невелика — на десяток сарматов, и те разместились бы просторно.

Гедимин на долю секунды стиснул зубы, вспомнив о скафандре, приборах и сфалте, — где это всё искать два года спустя?.. Задетый под душем «координатор» на макушке напомнил о себе, дав сигнал наручникам — браслеты сжались, впиваясь в щиколотки и запястья. Охранник в дверях щёлкнул по какому-то пульту — хватка ослабла.

— Ничего, привыкнешь. Главное — сам это всё не ковыряй. Сдавит так, что кости треснут.

«А любопытное устройство — такие я ещё не вскрывал…» — вяло всколыхнулось в мозгу, но тут же «ушло на дно». Гедимин достал из корзины местный комбинезон. Был он впору, в капюшоне даже предусмотрели выемку под «нервный» координатор. Уже в новой оранжевой одежде в чёрную полоску Гедимин вышел из душевой. Охранник, придерживая его за плечо, осмотрелся за внутренней дверью. Ангар был на удивление коротким — сармат насчитал всего шесть камер. В одну из них его и втолкнули, навстречу двоим удивлённым «жителям», сидящим на матрасах и допивающим Би-плазму из одноразовых контейнеров.

— Гедимин Кет, два года, нападение на офицера, — патрульный повернул сармата за плечо к свободному матрасу и отпустил. За Гедимином с лязгом захлопнулась дверь.

— Да садись, — один из «местных» кивнул на матрас. — Ел с утра? Если нет — жди обеда. У нас уже кончилось. Через четверть часа разводка.

— Я Алакшан, а он — Джангы. Мы оба Хойды, — добавил второй сармат; он доел быстрее и теперь с любопытством разглядывал новичка. Гедимин пожал протянутые руки и сел на матрас слева от двери. Всего их тут было три — слева, справа и напротив. Больше в камере не было ничего. Дверь закрывалась наглухо; в ней оставалось одно, хоть и запечатанное, окошко — видимо, для выдачи пищи и указаний.

Гедимин примерился к матрасу — ноги упирались в стену. Потолок из положения плашмя казался непривычно высоким. «Опять лежать на полу. Где-нибудь, кроме „Эданны“, додумались до высоких кроватей?»

— Нападение на офицера, значит… — протянул Алакшан. — Верно, на «макаку». А они же в экзоскелетах и с оружием. Что ж он тебя не пристрелил?

— Я приводы выломал, — буркнул Гедимин; вспоминать о дурацкой — и, что хуже всего, совершенно бессмысленной — стычке совсем не хотелось. Но сосед оказался любопытным.

— Что, прямо руками? — он недоверчиво хмыкнул. — А он в тяжёлом экзоскелете стоял столбом?

— Я был в ликвидаторской броне, — отозвался Гедимин. — Она прочнее. На турели плевать, а гранатой — себя же и разнесёт. Без брони — вряд ли вышло бы. У северян приводы крепкие.

Алакшан ухмыльнулся.

— А! В броне — другое дело. Без брони с экзоскелетом врукопашную — это совсем никак.

— Смотря какой экзоскелет, — качнул головой Гедимин. — Глупо — но в принципе можно.

Алакшан коротко присвистнул.

— Джангы! Слушай, что тут говорят. Прямо так, в одних тряпках, свалить экзоскелет? Что, правда можешь? Небось, ещё и пробовал?

Гедимин недовольно сощурился — ему явно не верили, да ещё и в такой ерунде. «Ты же из Старших. Ты сам должен был с экзоскелетами попробовать — и так, и эдак. Не в норе же ты две войны просидел…»

— Когда ж разводка-то, — пробормотал Джангы, болезненно морщась. — Ну нельзя сармату без работы…

Алакшан фыркнул на него и развернулся к Гедимину.

— А покажи в деле! Экзошников у нас тут нет, — есть охрана. В какой-никакой, а броне. На разводке нам «жучки» на время приглушат, чтоб не дурили. Свалишь охранника? У них станнеры — но тебе-то нипочём, ты турели выламывал!

Гедимин мигнул.

— На кой мне кидаться на охранников? За это что, срок скостят?

Алакшан презрительно ухмыльнулся.

— Так и знал! Я враньё за парсек чую. Ничего ты не…

— Heta! — Джангы, допив последний глоток, хлопнул по матрасу. — Алакшан, ты в себе? Ты его на что подбиваешь⁈ А если бы, правда, полез?

Алакшан, внезапно сникнув, принял виноватый вид.

— Уже и пошутить нельзя…

— Гедимин, не слушай дурака, — хмуро сказал Джангы. — И других дураков тоже. Умных-то сюда редко заносит…

— Кто бы говорил… — еле слышно пробормотал второй сармат.

— Мы тут дурью не маемся. Никуда не бегаем, ничего не ломаем и на охрану не кидаемся, — Джангы не обратил на него внимания. — Наше дело — тихо тут пробыть свои полгода, год или два. И так же тихо уйти. Нарушителей режима сдают «макакам» — а там, поверь, расклады совсем другие!

— Я сидел у «макак», — буркнул Гедимин, прислушиваясь к неприятному гулу за дверью и в макушке — «координатор» включился и пытался передать носителю какой-то сигнал. Сарматы зашевелились, скомкали одноразовые контейнеры, встали с матрасов.

— Если сидел — должен что-то соображать, — быстро сказал Джангы. — Так что — тихо тут, понял?

Дверь открылась. «Координатор» заверещал.

— Хойд Алакшан, Хойд Джангы, Кет Гедимин, — на выход, в строй по одному!

…В коридоре тюрьмы, не считая пары охранников, выстроились семеро сарматов, все в одинаковых комбинезонах. Гедимин покосился на закрытые камеры. «Там никого нет? Такая маленькая тюрьма?»

— Слева, в красно-белом, — это Куллангарра, он тут главный, — шёпотом пояснил Джангы — он стоял в строю впереди Гедимина; он не оборачивался, но ремонтник понял, что обращаются к нему. — Сейчас ждём филков, они на втором ярусе… ага, идут.

Его шёпот заглушили тяжёлые шаги пары охранников. Между ними, растянувшись цепочкой, вдоль дальней стены брели восьмеро филков. Их развернули так, чтобы последний, ближайший к воротам, стал первым. Куллангарра прошёл вдоль строя, называя имена, — отвечать полагалось «я!».

— Ты, — командир кивнул одному из охранников, и тот насторожился. — С нижним ярусом убираешься в жилых кварталах. Вы двое — с верхним на мусорный завод!

Насторожившийся было охранник, плохо скрывая довольную ухмылку, жестом направил строй сарматов к двери. Остальные двое, помрачнев, ждали, пока Старшие выйдут.

«Убирать кварталы… интересно, руками — или робота дадут?» — думал Гедимин. Решил не спрашивать — это он и так должен был выяснить через считанные минуты. Его сейчас занимало другое.

— А чего с филками так строго? — шёпотом спросил он в пространство. — Они что, опаснее?

Он ждал, что Джангы — или сармат, идущий сзади — усмехнутся, но оба остались серьёзными.

— Ты филков зря недооцениваешь, — хмуро ответил Джангы. — У нас внизу — ни одного убийцы. А там у них — трое, группа…

Лязгнули ворота ангара — сюда, как понял по обозначениям Гедимин, загоняли на техосмотр и подзарядку роботов-уборщиков.

— Восьмеро? — выглянул к пришедшим угрюмый кладовщик. — Два робота на рыло, больше не дам! Джерлак, под твою ответственность!

Охранник молча прижал палец к экрану его смарта — поставил подпись. Роботы попарно выползали из ангара, техник раздавал сарматам пульты, очередной уборщик, получив снаряжение, выходил и вставал со своим оборудованием у ворот. Гедимин на полсекунды замешкался с управлением — с чем-чем, а с роботами-уборщиками он имел дело, только если приходилось их чинить…

— Ага, знаешь, — одобрительно прошептал ему Джангы. — Ничего, ты по делу спрашивай. Даже у Джерлака, он нормальный…

Джерлак, выходя последним из ангара, скривился на его фразу и махнул рукой в сторону бараков.

— Три литеры на рыло, начало — с единицы, обед — в пятнадцать!

…Роботы своё дело знали — только и нужно было, что развести их по разным сторонам улиц и загнать, когда надо, на стену или крышу. Свободные сарматы — даже те, кто сейчас не работал и не спал — нашли дела поинтереснее, чем шататься между бараков, — Гедимин за первые полсмены видел всего пятерых прохожих. На него, как и на роботов, не обращали внимания, — да он и сам помнил, что операторов-уборщиков замечают редко. Вот Джерлак в переулки заглядывал регулярно — так и ходил вдоль бараков, заложив руки за спину. Кончился один номерной ряд — сарматы перешли на другой. Соседей Гедимин не видел, даже их роботы на глаза не попадались — но Джерлак был спокоен, значит, никто не нарушил распорядок.

Дождь начался, потом притих. Высунулось было солнце, но облака тут же его закрыли. От ветра с озера бараки были прикрыты промзоной, но без привычного скафандра он всё равно неприятно холодил кожу. Робот, заполнив ёмкость для воды до краёв, добежал до канализационного люка, слил лишнее. Кроме воды — талого снега, подсушенных луж — было ещё немного пыли, собранной на крышах, редкие растительные остатки, занесённые с диких территорий, и одинокая пёстрая обёртка — видимо, задуло ветром из города.

«Координатор» зазвенел.

— Обед! — заорал издалека, от ряда с литерой «альфа», охранник Джерлак. Гедимин, подозвав роботов, пошёл на звук. Сарматам подвезли контейнеры с разбавленной Би-плазмой. Гедимин, допивая остатки, от скуки рассматривал роботов — сломанных не было, но назревающие неполадки были у многих. «Придержи ремонтный рефлекс,» — сказал он себе. «Кладовщику скажешь.»

…Работы закончились в час ночи.

— Земля и вода? — хмыкнул, увидев сарматов на разгрузке техники, оператор мусоросборщика. Роботы вытряхивали в контейнер запакованные мешки и цепочкой двигались к ангару. Техник отбирал пульты — связь с машинами он перехватил раньше, ещё в начале разгрузки. Внутри уже начался осмотр механизмов — двое ремонтников явно хотели управиться поскорее и пойти спать. Гедимин сунулся было к ангару, но браслеты больно впились в руки.

— Стоять! — Джерлак ухватил его за плечо. — Туда нельзя!

— Там неполадки назревают у каждой первой машины, — недовольно сощурился Гедимин. — Мне нельзя — так ты им скажи!

Джерлак хмыкнул.

— Я что, похож на механика?.. Двигай, двигай! Пропустим болтовню Куллангарры — будем слушать его вместо сна!

…В душевой уместились все — и филки, и Старшие. Одежду менять не стали — видимо, как и в лунной тюрьме, это делалось раз в неделю. Гедимин косился на филков, думая, кто из них — группа убийц. Остальные, если и знали, ничуть не опасались.

— Политинформация! — заорал с порога охранник. Гедимина от знакомого слова передёрнуло, остальных — тоже, но все ускорили шаг. «Интересно, о чём тут информируют. Война кончилась, новая если и будет, то без нас…»

… — Тюрьма — дело государственное, — Куллангарра снова прошёлся вдоль пары лавок, на которых сидели сарматы. Многие — особенно филки — уже дремали с открытыми глазами, и соседи с боков придерживали их, не давая упасть.

— А государство у нас — у людей, — Куллангарра остановился. — И то, что мы тут у себя сами разбираемся — им поперёк горла. Тески должны сидеть у них и за них же работать! Хоть месяц, хоть десять лет. А тут работают на своё же гетто. Так что если будет малейший способ этот порядок поломать…

Гедимину не давала покоя одна мысль — и она донимала его с тех пор, как он узнал про два года. «И каждый день — роботы-уборщики, которых даже чинить нельзя? У них же всегда были обученные операторы. А я — и почти все тут — впервые пульт в руки взяли. Очень много пользы от нас, да…»

— Вопросы? — Куллангарра заметил его шевеление.

— А… работы всегда… уборочного рода? — спросил Гедимин, старательно подбирая слова. Вокруг заёрзали разбуженные филки.

— По уставу, — отозвался командир. — Чистка улиц, мусоропереработка, летом — расчистка заражённых зон. А ты куда хотел — рулить АЭС?

Кто-то проснулся достаточно, чтобы хихикнуть.

— Я механик, — буркнул Гедимин. — Глупо механику гонять роботов. У уборщика всё равно выйдет лучше. А я бы принёс пользу на своём месте.

Куллангарра хмыкнул.

— Преступника — к механизмам? Ты-то, может, и честный… в этом плане. Но сколько туда рванёт диверсантов и саботажников…

Кто-то ткнул Гедимина кулаком в спину.

— Теск! — сердито прошипели с трёх сторон. — Заткнись! Мы спать сегодня уйдём⁈

«Полвторого ночи, в шесть подъём…» — Гедимин покосился на Куллангарру, явно выспавшегося за день, и кивнул.

— Понятно. Спасибо.

— Всегда пожалуйста, — ухмыльнулся командир. — Итак… ладно, время истекло. По камерам!

…На матрасах лежали контейнеры с разбавленной Би-плазмой. Гедимин высосал порцию одним глотком и растянулся вдоль стены. Уже в темноте он слышал, как пустые контейнеры летят на пол — к двери, где их утром подберут.

— Не заводись с Куллангаррой, — донёсся из темноты шёпот Джангы. — Он балаболить может всю ночь. Ему с утра на завод не идти — выгнал нас и дрыхни до вечера. А помочь тебе он ничем не может. Над ним самим командиров — не пересчитаешь.

— Угу, — буркнул Гедимин, отворачиваясь к стене. Он думал о двух годах работы уборщиком. «Если бы их хоть чинить давали!» — он перекатился на другой бок. «Когда-то, помнится, тут было наказание поркой. Поганая штука, но — быстрая. Отделался — и пошёл. И тут, чтобы успокоить северян, как раз бы могли… Отменили эту дрянь, что ли? И „жучки“ без тока придумали. Цивилизация…»

30 марта 06 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Куллангарра прошёлся меж двумя колоннами сарматов, небрежно указывая то на кого-то из Старших, то на филка.

— Джерлак! — окликнул он охранника. — Восьмеро — убирать жилые кварталы!

Джерлак под угрюмыми взглядами напарников согнал разношёрстную группу к выходу. Гедимин удивлённо смотрел ей вслед. Его — да и Джангы — в этот раз в уборщики не взяли.

— Вы, двое, — остальных на мусорный завод! — дал последнее указание командир и шагнул в сторону. Помрачневшие охранники собрали семерых сарматов в общий строй и жестами погнали к выходу.

— Чего нас разделили? — шёпотом спросил Гедимин у Джангы — тот как раз шёл впереди, никто из филков между сарматами не вклинился; группу Старших вообще загнали назад, и Гедимину казалось, что охранники следят на три четверти за филками — и так, на остатках внимания, за всеми остальными. Впрочем, тихо вели себя все.

— Мусор пихать в измельчитель, — так же шёпотом ответил Джангы. — Видно, привезли крупные куски. Филкам их трудно ворочать.

— Откуда привозят? — спросил Гедимин; в переработку мусора он давно не вникал — с самой ликвидации свалки в овраге у Атабаски…

— Вчера было с местных заводов. Сегодня «мартышки» поделились…

— Тихо там! — гаркнул охранник, замедляя шаг и подозрительно глядя на «хвост» колонны.

…Куски, и правда, привезли крупные — тонны слежавшихся пластов фрила и скирлина, пропитанных когда-то влажной органикой, да так и слипшихся. Судя по прерывистому грохоту, их пытались вывалить в мельницу-барабан и как-то разбить — но к выходу выползали толстые пласты, иногда скрученные от неудачной обработки. Натянув чуть ли не до плеча спецперчатки, Гедимин ломом выравнивал и проталкивал куски в следующий модуль переработки — туда, где в ход шла химия, судя по мощным виткам труб и «хитрой» вытяжке. Мусор валился нескончаемым потоком, некогда было даже к нему приглядеться, — где-то снаружи в недра завода выгружали самосвал за самосвалом. «Откуда „макаки“ берут столько отходов⁈» — Гедимин придавил ломом очередной пёстрый липкий пласт и затолкал в узкий проём. Сверху посыпались мелкие ошмётки. Филк-подборщик вполголоса ругнулся и схватился за лопату. Пока шли крупные пласты, работа доставалась Гедимину; мелочь ловить и возвращать на ленту конвейера приходилось вручную. «Защитное поле и пресс,» — вертелось в голове сармата. О чём думал подборщик, гоняющийся за мелким мусором, он не знал. Лёгкие обёртки, обрывки скирлиновой бумаги, неопознанные комки, -мощная вентиляция сдувала всё и гоняла вдоль конвейера.

Из-за соседней ленты — временно и там был перерыв, пласты выходили слежавшимися, но ровными, зато мелочи валилось много, и двое подборщиков гонялись за ней с лопатами — донёсся смешок сармата.

— Что, Цавар? Это тебе не над трубой стоять?

Подборщик, бросив лопату напарнику, сгрёб гору всякой дряни в охапку и вывалил на ленту, придавив застрявшим тяжёлым пластом. Всё вместе поползло дальше.

— Да, Цавар к лопатам не приучен, — хмыкнул напарник, возвращая филку орудие. Тот презрительно хмыкнул.

— Один лопатой уже огрёб. И ты хочешь?

Гедимин подумал бы, что филк просто огрызается — но все, особенно те, кто стоял рядом, как-то сразу подобрались и насторожились.

— Цавар! Вон туда встань, — угрюмо скомандовал охранник. — И лопату положи. Руками у тебя лучше выходит.

Филк снова фыркнул, швырнул инструмент на пол и погнался за очередным ворохом сдутых обёрток. С ними ему по-своему повезло — они, пролетев пару метров, прилипли к полу. Цавар собрал их, вывалил на ленту и подобрал там же кусок драного скирлина — перчатки измазались в когда-то съедобной жиже.

— Да чего зря тереть? Так ловить удобнее, — заметил другой подборщик; он вычислил, куда ветер загоняет лёгкий мусор, и зигзагами, не попадая под сквозняк, выбирался оттуда с полной лопатой «добычи». Её он вывалил на конвейер Гедимина — сармат еле успел поднять пласт, чтобы летучую мелочь придавить.

— На свалке «макак» ещё много дряни, — выдохнул филк. — Их заводы не тянут. Вот, нас припахали. Так что, Цавар, тебе долго ещё за мусором бегать.

— У меня пересмотр дела, — мрачно сказал филк, высыпая мятые бумажки на ленту. — Завтра последний день марта — к нему по-любому управятся. Так что в апреле — жрите свой мусор сами!

Гедимин мигнул — и едва не прохлопал очередной пласт, очень толстый и очень неудачно скрученный при попытке расщепить. Раздирать его пришлось вручную, отталкивая наползающий вал того, что двигалось по конвейеру. Мелочь валилась вниз, на лопату подборщика, и летела в проём. К Гедимину филк не цеплялся — раздираемый пласт был с него размером, и внутрь попал битый лист металлофрила и какие-то стекляшки…

…Гедимин, сдирая отмытые перчатки, внимательно их осмотрел. Скирлин был новый — мелкие порезы уже затянулись.

— Цавара, правда, должны выпустить? — шёпотом спросил он у Джангы. Тот пожал плечами.

— Про пересмотр слышал. Но — выпустить? Он убийца. И ещё полгода не отсидел.

Гедимин покосился на филка — тот держался среди своих, поодаль от Старших. Отчего-то сармату стало не по себе — будто в вентиляцию душевой просочился холодный воздух.

31 марта 06 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Побудку врубили на десять минут раньше. К шести сарматы уже сидели с включённым светом, почти пустыми контейнерами с едой и комом спиртовых полотенец — по утрам их выдавали вместо похода в душевую.

— Сегодня — на завод? — спросил Гедимин в пространство. Алакшан ухмыльнулся.

— А тут выбор невелик…

Окошко в двери распахнулось. Джангы сгрёб мусор, выкинул вон — и в коридоре выругался охранник. Следом кто-то хмыкнул.

— Гигиена — это важно!

— Сидеть! — рявкнул охранник, заходя в камеру и обводя сарматов подозрительным взглядом. — Всем показать браслеты, левую руку на колено!

Следом под его внимательным взглядом в камеру вошёл медик — к удивлению Гедимина, из Старших, в утяжелённом комбинезоне и с наглухо закрытым лицом.

— Ага, — он оттянул браслеты на руках и ногах Джангы, отцепил от его макушки «жучок», брызнул спреем на голову сармата и на цепкие части устройства и прикрепил обратно. — Руку!

Он приделал на предплечье Джангы кровезаборник, тут же выдал такой же Алакшану, наскоро проверил и обработал его «кандалы» и повернулся к Гедимину.

— Ага, новичок. Голова, спина, — нормально?

Через полминуты, собрав кровезаборники, он вышел, и дверь за ним захлопнулась.

— Ну, минут через десять узнаем, кто из нас мутант, — невесело усмехнулся Джангы.

…Через десять минут заверещал «координатор» на макушке, и тут же распахнулась дверь — сарматов выгоняли на разводку. Гедимин, заняв место в строю, уставился на соседний — одного филка там не хватало. Коридор мерил шагами угрюмый Куллангарра.

— Цавар Рахэйна приговорён к смертной казни, — буркнул он, когда в ангаре стало тихо. — Вывезен в город для приведения приговора в исполнение. Теперь вас на одного меньше, а работы не убавилось. Джерлак!..

Гедимин молча шагнул в строй — его и ещё пятерых отправляли на мусорный завод. Сегодня и в тюремном ангаре, и на работах было особенно тихо — ничего, кроме шума механизмов, шмяканья спрессованной органики, топота подборщиков и случайного скрежета лопаты.

— Да-а… — в первый раз подал голос Джангы, доедая ужин. — Он точно не этого ждал.

— Всегда для расстрела увозят в город? — спросил Гедимин, вспомнив, что однажды видел в душевой лунной тюрьмы.

— Да, только туда. Только сами «макаки», — ответил Джангы. — Может, боятся, что мы вместо казни устроим побег…

04 апреля 06 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Ночная смена — обычные рабочие «мусорного» завода — сегодня сменила заключённых на час раньше.

— День посещений! — Алакшан довольно ухмылялся. — Из камеры не выпустят, но поболтать дадут. Гедимин, ты кого-нибудь ждёшь?

Сармат пожал плечами. «Вот дела им нет в час ночи, кроме как по тюрьмам бегать…»

… — Ну, заходи ещё!

— Ага! — крикнул Алакшану в оконце сармат-посетитель. Охранник уже выпроваживал его — на «болтовню» вообще много времени не выделяли.

— Гедимин Кет, к тебе Иджес Норд. Пять минут! — объявили из коридора. Сармат изумлённо мигнул.

— Гедимин, ты там… — начал было смущённый Иджес, но осёкся. Ремонтник толком и не видел его сквозь щель в двери — только фрагмент ликвидаторской чёрной брони, почему-то с белыми вставками.

— Пока не расстреляли, — ухмыльнулся он. — Мусор убираем. Что там у вас?

— А! Заняты примерно тем же, — Иджес выдавил из себя ответную ухмылку. — Я снова в ликвидаторах. На станции… а что проку — всё равно летаем по округе! Пока мы с Маккензи рыли норы, знаешь, чего тут из порталов поналезло⁈ И главное — они же все были закрыты! С начала года, говорят, три новых. Вчера только на озере стреляли актиний. Какие-то новые — пасть кольцом, как у тех, а ползают…

— Осторожнее там, — Гедимин нахмурился. — Скоро летать начнут.

Иджес усмехнулся.

— Ничего, против огнемёта не выстоят!.. Жаль только, на тренировки нам с Эркенгером времени мало. Возвращаюсь затемно…

Гедимин мигнул.

— Ему ещё гонки не надоели?

Иджес возмущённо фыркнул. За спиной Гедимина сдержанно хихикнули Алакшан и Джангы.

— Мы с ним ещё на летние выйдем!.. Вот жаль — тебя отсюда, небось, не отпустят. Я напишу в совет — и вашему Куллангарре тоже — но, говорят, не было случая, чтобы выпустили.

— И не будет, — буркнул охранник. — Время истекло!

Оттолкнуть Иджеса в его массивной броне он не решился — но оконце захлопнул, и оно закрылось намертво. Джангы сочувственно хмыкнул.

— Ликвидатор и гонщик? А второй чего не пришёл?

Гедимин пожал плечами.

— Так он с Иджесом ладит, а не со мной. Я-то не гонщик.

01 мая 06 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

За месяц Иджес заходил ещё раз, Эркенгер не появлялся вовсе — и куда-то исчез Маккензи со своими вечными планами. «И „Уран“ с „Торием“ тоже,» — думал Гедимин, в очередной раз поднимаясь с матраса — пора было идти на разводку. «Ну а что, работу за них сделал — теперь сиди, копайся в мусоре…»

В колонне Старших за апрель прибавился новый сармат — поймали на краже; филков всё так же было шестеро, и двое из них ходили угрюмые — ждали пересмотра своих дел. Как знал Гедимин, эти филки помогли Цавару кого-то убить, — им дали по пять лет, дольше в сарматской тюрьме не держали…

Вместе с Куллангаррой меж колоннами заключённых прохаживался ликвидатор в тяжёлой чёрной броне, а в коридоре топтались трое в глухих шлемах и с кинетическими винтовками. Пока начальник не начал их окликать, Гедимин даже не узнал в них троицу тюремных охранников.

— Все четырнадцать — на расчистки! — скомандовал Куллангарра, протягивая ликвидатору смарт с развёрнутым документом. — Под твою ответственность, Кир.

— Как обычно, — ухмыльнулся тот, ставя подпись. — Ликвидаторы есть? А те, кто в том году съездил?

Вперёд, кроме Гедимина, шагнул Алакшан и трое филков. Ремонтник мигнул. «А тут не засиживаются, похоже, — это я ещё надолго влетел…»

— Ага, — Кир прикинул что-то, смерив Гедимина задумчивым взглядом. — Где-то я тебя… Ладно. Мею лить умеешь? А скатывать?

…Город расползался во все стороны, — вот и очередное пятно свежей вырубки распахали на квадраты. Крупные деревья уже уволокли, с пнями возился трактор-рыхлитель, филков погнали собирать ветки и выдранный с корнем кустарник. Там, где всё живое перепахали гусеницами до песчаного слоя, остановился Кир с самоходной тележкой. На ней остались валяться четыре распылителя меи и полуразобранный строй полных баллонов.

— От края до края квадрата, — Кир измерил сегмент шагами от угла до угла. — Лить слоем в палец, — «грязи» много! Шлемы, перчатки не снимать!

— А дозиметр? — заикнулся было Гедимин, но ликвидатор только фыркнул.

— Без тебя померили! А тебя проверят, как закончишь. Работай!

…Слева тянулись, наползая друг на друга, квадраты потемневшей меи, справа, судя по звукам, растаскивали уже срубленные деревья, ещё дальше — только рубили, а совсем уж издалека доносились человеческие и сарматские голоса — Гедимин уловил только слово «парк». «Чего⁈» — сармат даже приостановился, едва не забыв отключить распылитель меи. «Им Парка Крэнга не хватило⁈»

…Вода по телу сармата, вставшего навытяжку, стекала в меевый коллектор и наружу сочилась уже чистой, без органики и радионуклидов, — что-что, а дезактивация у ликвидаторов была отлажена.

— Пошёл! — Кир жестом выставил Гедимина из мойки. — А ты ничего, толковый. Где работал?

— «Вайтрок», — сармат не сразу вспомнил новое название станции. — Со Скегги.

— А! Ну, Скегги дураков не держал, — Кир едва заметно ухмыльнулся. — Так, ты тоже чистый, — пошёл!

Ещё один сармат выскочил из мойки.

— Завтра продолжим, — Кир покосился на едва-едва потемневшее небо — в эти месяцы ночь приходила ненадолго. — Вы тут на всё лето, тески. Грёбаный город прёт во все стороны, — где найти рабочих на расчистки⁈

12 мая 06 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— А это что? Не лучевой ожог? — Алакшан оттянул воротник и повёл плечом — видимо, чесалась шея. Медик, проверяющий сарматов на эа-мутацию и повреждения от «кандалов», только хмыкнул.

— Ну, ультрафиолет — тоже лучи… Это солнце, теск. Воротник к шлему плотнее — и ноль проблем! А лучевые ожоги выглядят так, — он кивнул на Гедимина. — А как ощущаются — у него и спросишь.

Через пять минут захлопали двери — сарматов выгоняли в коридор. Ликвидатор Кир пока держался поодаль, в воротах; на середину коридора вышел Куллангарра с включённым смартом.

— Тихо! Аджит Ясархаг, подойди!

В коридоре и так-то не было шумно — но тут, кажется, даже роботы-уборщики затихли. Один из филков вышел на середину.

— Через неделю выселяешься, — сказал Куллангарра. — Прочитай и распишись.

Весь коридор — кажется, даже роботы-уборщики — облегчённо вздохнул.

19 мая 06 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

С утра, пока раздавали еду, из коридора доносились шаги и грохот дверей — куда-то заселили двоих новичков. На разводке было десять сарматов-Старших и восьмеро филков.

— Бывает так, что в тюрьме никого не остаётся? — спросил, встав в воротах, ликвидатор Кир. Куллангарра только поморщился.

— В жизни такого не видел. Аджит Ясархаг! Идёшь со мной. Остальные — на расчистки!

…Там, куда добрались сарматы, скальные гребни чередовались с низинами; снег, лежавший там, растаял и пропитал многолетние слои лесной подстилки, — техника выгребала их, добираясь до каменной подложки, сарматы расчищали подлесок и заливали меей оголённые скалы. Разметка по склонам ложилась криво, местами попадались трещины; Гедимину они казались мелкими, но на всякий случай он замерял их палочкой, чтобы не влить ненароком весь баллон в недра каменного массива.

На востоке затрещало, падая, очередное дерево, шум спугнул стаю летучей мелочи. Существа промчались мимо, ненадолго снизившись над сарматами, — скорее они были похожи на миниатюрных хасенов, чем на птиц. «Ксенофауна, и явно прижившаяся,» — отметил про себя Гедимин, заливая меей край квадрата. Соседний уже был «покрашен» — там работал другой сармат. Гедимин, помахав ему, сдвинулся на ячейку вперёд. Тут было много лесной подстилки — камень попался с выбоинами, в них насыпало хвои, коры и мха… Сармат выдрал крупные клочья, сбросил в низину, где поблескивала вода, — растаявшему снегу некуда было стечь, тут до засушливых летних дней должно было держаться болотце, — вот и по прижившемуся мху было видно…

Мысль про мох Гедимин не додумал — что-то шевельнулось на краю поля зрения. С той стороны были сарматы, ликвидатор с оружием, техника, — но ничто из этого не пласталось по самой земле, сливаясь с пятнистым камнем. Сармат схватился за пустое запястье, досадливо хмыкнул, — сигма-сканер в лучшем случае лежал в тюремном сейфе…

Он присмотрелся, делая вид, что проверяет наконечник распылителя. Поверх пятнистого камня что-то двигалось. На мху и скальных выступах оно ещё могло скрыть объём — а оно было объёмным… и, в общем-то, немелким. Но секунда — и его часть, почти мгновенно сменив цвет, перебралась на пласт меи. Гедимин на долю мгновения разглядел длинную конечность, мощные боковые захваты с крючьями, выступ на бугристой спине.

— Sata! — он схватил шланг. Серый камень окатило меей. Тварь на миг потеряла маскировку, Гедимин успел увидеть взметнувшуюся массу шипов, крючьев и присосок, развернул струю меи в предполагаемую морду…

— Ложись! — заорал кто-то рядом. Затрещали кинетические заряды, следом зашипел и взорвался шарик плазмы. Зажмуриться Гедимин успел, но перед глазами ещё долго плыли красные круги. Выстрелы ещё трещали, даже сквозь респиратор несло гарью, — охрана и ликвидаторы поливали картечью и огнём скалу и низины. Что-то в болотце с коротким предсмертным воем дёрнулось наверх — и скатилось в кипящую воду.

— Живой⁈ — ликвидатор, подбежав, дёрнул Гедимина за плечо. — Зацепило?

Сармат мотнул головой.

— Всех добили?

В ушах ещё звенело от выстрелов. В небе кружил дрон-разведчик, на востоке орали что-то про «засадников» — хотя Гедимин не был уверен, что чётко расслышал это слово. Он смотрел на то, что осталось от животного. Взрыв плазмы порвал кожистое тело пополам, остался подвёрнутый хвост с жалом, четыре пояса конечностей (те, что видел Гедимин, были спереди — что-то вроде хватающих «рук», к середине туловища крепились лапы покороче и попроще, без захватов и выдвижных шипов)… Голову разнесло кинетическими снарядами — или она изначально не слишком-то выступала из тела.

— Что за дрянь?

— Ксенофауна, — отозвался ликвидатор; он уже отправил кому-то снимок убитого животного и теперь ждал, пока оно перестанет дёргаться. — Болотные засадники. И ты первый, кто их заметил. Разведка, мать её колба! Они так хасена проспят!

— Может, его ещё раз плазмой? — заключённый с распылителем меи следил за агонией «засадника» издалека. — Срастётся ещё…

Конечности твари дрогнули и застыли. Сармат-ликвидатор пнул её, потом ещё раз, — хвост безвольно мотнулся. Довольно хмыкнув, ликвидатор склонился над ней со сканером и полез за пробирками.

— Работайте, пока чисто, — кивнул он сарматам. — А это пусть валяется. Я утилизатор вызвал…

…Алакшан и Джангы переглянулись.

— Оно ведь к тебе кралось, — пробормотал один из них. — Точно, к тебе. Или к тому филку. «Макак» рядом не было. Эти твари жрут сарматов. Как Огнистые Черви. А значит…

— Да тупое оно, как австралийский повстанец, — Джангы досадливо поморщился. — Было бы разумное — не полезло бы под плазмомёты. У нас, сарматов, они есть, — это-то можно запомнить⁈

— А после стрельбы никто и не выползал, — качнул головой Алакшан. — Значит, что-то поняли. Но всё равно — много разной ксенофауны тут стало.

— Иджес рассказывал про новые порталы, — вспомнил Гедимин. Ему было не по себе. «Если оно было разумным, хоть немного, — может, с ним можно было договориться. По Равнине и не такое ползало. Был бы у меня скафандр для подстраховки…»

03 июля 06 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Обязательно уезжать, когда только работа пошла? — ликвидатор Кир недовольно сощурился на тюремщика Джерлака. — Ещё целый светлый час…

— Вот и займитесь тут разведкой, — отозвался охранник. — Мне ещё за патроны отчитываться! Если каждый раз по два часа будем тратить на стрельбу, Куллангарра вам никого не пришлёт. У нас мусорный завод есть, там мы всегда нужны — и там не стреляют!

Среди красных квадратов, недавно пролитых меей, и тёмных, уже вобравших в себя «грязь», светлели жёлтые и сероватые, местами оплавленные и пятнистые от золы. Трупы подстреленной ксенофауны увёз утилизатор, раненого сармата — мелкая тварь вырвала клок мяса из его руки вместе с кожей и куском плотной одежды — отправили под конвоем в медчасть. Гедимин надеялся, что ксенотварь всё же не ядовитая — или что у биологов уже есть антидот…

— Кажется, мы рано лезем в лес, — мрачно заметил Джангы; его не покусали, но он оказался под защитным куполом за миг до атаки роя — и в одном «помещении» с двумя агрессивными тварями. Одну пришиб Гедимин — «зверь» был непрочный, даже перчатка не пострадала — а другая вцепилась-таки в подвернувшегося сармата. Она тут же метнулась обратно вместе с куском кровавого мяса — тут её и сбили на землю и огрели баллоном из-под меи. Теперь сарматы старательно отмывались от разбрызганной крови — там были и остатки твари, и они-то наверняка «фонили»…

— Там сначала надо бомб накидать на пару километров вперёд. Или антигравом шарахнуть, чтобы всё это добро в гранит впечаталось. И тогда уже соваться. А от разведки проку ноль — сегодня одно прилетело, завтра другое прискачет…

…То же самое, как слышал со своего матраса Гедимин, Джангы и Алакшан по очереди рассказывали посетителям. Те работали в гетто, на заводах, — туда ксенофауна залетала редко…

— Гедимин Кет, к тебе Иджес Норд и Эркенгер Арктус! — объявил слегка удивлённый охранник. Его уже отодвинули в сторону, оба сармата кое-как заглянули в узкое оконце.

— Живой? Вот додумался ваш главный — в лес, да без скафандра!

— Не слышал, покусанный жив? — спросил Гедимин у Эркенгера. Тот кивнул.

— Да, рану ушили, в крови было чуть бактерий, но быстро сдохли. Тварь откуда-то издалека — не знает ещё, с какой стороны нас жевать…

— Гедимин! — перебил его Иджес. — Этот ваш главный… Короче, завтра тебя не отпустят. Ты уж извини, — мы тут бились, как весь флот Киаксара…

Гедимин мигнул. «Отпустят куда⁈ А-а, мать моя пробирка… завтра же четвёртое июля, летние гонки!»

— Да ничего, — пробормотал он, неумело изображая огорчение. — Зайдёшь потом, расскажешь, как вы там, и кто кого.

— Третье — точно, а если пойдёт по-нашему, то и второе, — ухмыльнулся Иджес. — Я придумал всё-таки, что делать с лабиринтом. Если удастся манёвр…

— Не трещи, — покосился на него Эркенгер. — Вот не допустят к этапу с твоими придумками…

— А вообще — это неправильно, — Иджес пропустил его слова мимо ушей. — Что в тюрьме нет трансляции. Да вообще нигде её нет! У «макак» ещё не так лихачат, и никто не запрещает, — а мы прячемся по норам. Вывести трансляцию в каждый барак…

— И пусть там дудят в уши, — буркнул охранник, отодвигая Эркенгера от оконца. — Всё, время истекло! Завтра гонки, тренируйтесь! Второе место им, разбежались тут…

Иджес гневно фыркнул, Гедимин вскинулся было, но окошко уже захлопнулось. На соседних матрасах корчились, зажимая рты, Алакшан и Джангы. Увидев, что дверь закрыта, оба рассмеялись в голос.

— Дронщики! Интересно, бывают у них нормальные?

— Да ладно тебе, гонки же завтра, — пробурчал Джангы. — Вот и нервничают.

Алакшан ухмыльнулся.

— Да Иджес сколько ни заходит — у него каждый раз как завтра гонки! Гедимин, он и раньше был такой? До того, как тебя…

Гедимин покосился на давным-давно зажившую ладонь, вспомнил дрон с телепортом… «Какие там манёвры эти двое задумали? Надеюсь, ирренций там не при делах. Где они его берут, когда меня нет? Хотя… могли по моим карманам нарыть — с Иджеса-то станется, он ниши знает… Ну, вылетит с гонок ещё на полгода…»

04 июля 06 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Ни информатория, ни кинотеатра в тюрьме, разумеется, не было, — сарматов собрали в помещении для политинформации, Куллангарра пожертвовал свой смарт, развернув экран-голограмму на полтора метра.

— У всех горожан выходной. И у нас тоже, — сказал он, глядя на настороженных сарматов. — Так что будем фильм смотреть. «Мартышечий». «День независимости».

— А! Это как «макаки» инопланетный корабль разнесли? — вспомнил кто-то из заключённых. — Здоровы же врать! Лучше бы показали, как мианийцы их флоты пинками гнали…

— Да и нашим флотам тогда было не легче, — пробормотал один из филков. На него недобро посмотрели со всех сторон.

— Наши флоты и так были на последнем издыхании. А вот «макаки» — они ж побеждали. Вот и показали бы документалку про мианийцев!

Куллангарра ухмыльнулся.

— Это у них, наверное, в секретных архивах. Даже сами смотреть боятся… Так, первую часть я куда-то дел. Будем смотреть вторую. А, всё равно она про то же…

…Техническая литература или фильмы людей иногда бывали сделаны странно — в них недокладывали информации, совали постороннюю или забывали упорядочить — но Гедимин с ними обычно справлялся. Художественные же произведения каждый раз вводили его в оторопь — хоть он и «наглотался» их в тюрьме, но из «зала» выходил, ошалело мигая. «Как может из-за смерти капитана взорваться весь флот? Маркус хотел сделать похожее — но ему ж не дали! А если знаешь, что твой флот без тебя тут же сдохнет — куда ты лезешь гоняться за „мартышками“⁈ Зачем их руками-то, — бластеры не придумали? Мать моя пробирка, вот посмотришь — уже и свои реакторы не такие дурацкие…»

Оконце в двери приоткрылось.

— Джангы Хойд! — окликнул охранник. В окошко с трудом заглянули сразу три сармата.

— Иджеса Норда не видели? — спросил их Джангы после обмена десятком фраз. — Тут его друг переживает — как он там на гонках?

Гедимин ошалело мигнул — про Иджеса он с утра вспоминал один раз, и то мысленно — когда радовался, что в этот раз на гонки не пойдёт.

— Хе! — незнакомый сармат широко ухмыльнулся и тут же осёкся. — Выгнали его, короче, с гонок. И с зимних тоже.

— И второго выгнали, — добавил другой сармат. — Хотя он-то при чём⁈

— Звено обычно вылетает целиком, — вздохнул первый, пытаясь увидеть в камере хоть кого-нибудь, кроме Джангы. — Это ты друг Иджеса? Трудно тебе с ним, наверное. Второй раз притащил на гонки ирренций! Ты смотри, осторожнее, — у тебя и так «ядерный загар»…

Гедимин мигнул.

— Ирренций⁈ Телепорт, что ли⁈ Там же контрольные точки…

— Ага, — ухмыльнулся чужак. — И на всех его видели. А всё равно запалился! Что-то рефери не понравилось на финише, стали смотреть, а на сканах — белая муть… ну, лучевая засветка. Там чуть-чуть — но высмотрели же! Дрон вскрыли, а там…

— Ещё устройство ядерной бомбы тут расскажи! — охранник оттеснил сарматов от двери. Окошко закрылось.

— Моих до вечера не будет, — Алакшан растянулся на матрасе. — А вот твои, Гедимин…

— Да стыдно им, небось, — отмахнулся Джангы. — Ирренций на гонках, надо же… Я ведь видел, что с ними неладно!

«В этот раз контрольные точки учёл,» — думал Гедимин, разглядывая потолок. «Не даёт ему покоя телепорт. И до финиша добрался, — а там ведь хитрый манёвр, и почти вслепую. Надо ему сказать — его в любом случае проверят. Дважды запалился — теперь будут подозревать. Интересно, с гонок миниглайдов тоже выставят?»

19 августа 06 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Там точно не было этого растения,» — думал Гедимин, закатав штанину и глядя на почти растаявшие цепочки тёмных пятен. Днём это были витки мелких белых волдырей — неведомо откуда взявшаяся лоза обвила ноги от ступней до колен и проела насквозь сапоги и штаны, прежде чем сармат с соседнего участка заорал и ткнул её палкой. От палки проку не было — растение, вытянувшееся на десяток метров, сдирал с Гедимина сармат-ликвидатор. Потом сжигал прямо на своей броне — присоски прилипли к обшивке намертво.

«Точно не было, я бы мею поверх него не лил — сперва бы сорвал и выкинул в яму. Когда успело подползти?»

— И фауна кусается, и флора кусается… — вздохнул Алакшан, глядя на ранения Гедимина. — Сумах какой-то мутировал. Или ядовитый падуб. Тут раньше такие росли.

— Раньше они скирлин не прогрызали, — проворчал Джангы. — Сами ликвидаторы хотя бы знают, что у них там намутировало?

Окошко в двери приоткрылось.

— Гедимин Кет, к тебе Иджес Норд, — охранник был угрюм — чужак явился позже обычного времени посещений… да его сегодня и не было!

— Только быстро, — буркнул он, отходя от двери.

— А, Гедимин, — Иджес криво ухмыльнулся. — Да, сумах совсем взбесился. Но он лезет к тёплому и неподвижному — если топтаться на месте, не заметит. Это из-за жары, так-то флора спокойнее… Слушай, я не знаю, что делать с вашим главным! Был бы Маккензи на месте, а то где-то мотается… В День труда у всех выходной, все смотрят гонки, а вы тут сидите, как дикари! Я вашему говорю — под мою ответственность, а он…

Гедимин ошалело мигнул.

— Тебя что, не выгнали с гонок? А я слышал…

— А! Это с дронных, — отмахнулся Иджес. — Да, до следующего лета. Да и подавись они своими правилами! Хуже Лётного комитета… Не, в миниглайдах я рефери — и мне десять дней покоя не будет. Но что хорошо — на День труда у всех выходной. Все, кому надо, придут, полетают, посмотрят. Вот только с вами, зэками, что делать-то…

— Иди уже! — фыркнул на него охранник. — Не выгнали — так иди готовься! Нет, ты вот сам рефери, — можно было подумать и не палиться на ерунде⁈

Оконце захлопнулось, но Гедимин успел услышать начало ответа Иджеса — очень сердитого ответа. «Не подрались бы они там. Иджес — в ликвидаторской броне, Джерлак — в пехотной… Так нас всех пересажают!»

— Мать моя колба, — пробормотал Джангы, глядя в потолок. — Эти психи выбили выходной. Из-за гонок миниглайдов!

— А я бы сходил, — отозвался Алакшан. — Интересно, где трассу проложат?..

10 сентября 06 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Трассу проложили двойной восьмёркой по складским кварталам, — об этом заключённым рассказал один из друзей Алакшана. Он ещё много чего рассказал, пока его не прогнали, но про Иджеса Гедимин узнал только, что тот по-прежнему рефери — и за соблюдением правил следит строго.

— За другими следит, а сам в упор не помнит, — пробормотал Джангы, когда гость ушёл. — Это как? Два мозга в одном черепе?

— А говорят, есть такие твари, — зашевелился Алакшан. Рассказать про тварей не успел — окошко снова открылось.

— Гедимин Кет, на выход! Спиной к двери, руки назад!

Сарматы растерянно хмыкнули.

— Эй! Если на расстрел — где бумаги⁈

— Спокойно, вернём, — буркнул один из охранников — явно не местный. «Координатор» пискнул, прижимая одну руку Гедимина к другой и сокращая шаг, — но идти в принципе было можно.

— Куда? — спросил сармат, когда его вывели из тюремного ангара.

— Приказ «Сармы» — особые работы в складской зоне, — отозвался охранник и больше не открывал рта. Но Гедимин уже и не спрашивал — чем дальше они уходили от тюрьмы, тем знакомее становились ангары. «Меня что, к порталу Равнины ведут⁈»

Его втолкнули в ворота, охранники вошли следом. Пискнул пульт в чужих руках, и наручники Гедимина будто растаяли — он от неожиданности даже уронил руки вдоль тела. На него, облокотившись на бутафорский ящик, угрюмо щурился Кенен Гварза.

— Что ты в тюрьме — это понятно. Ты туда всегда рвался, когда-то должен был и сесть. Но какого когтя Икси нормальный сармат, Кенен Маккензи, тебя оттуда приволок ко мне⁈

Он бросил на соседний ящик закрытый футляр и шагнул в сторону, складывая руки на груди.

— Пиши, пока место не кончится. Вепуат специально выпросил лист с полменя. Хоть реактор рисуй!

«Реактор⁈» — Гедимин изумлённо мигнул. Он уже вскрыл футляр и теперь с нелепой ухмылкой читал буквы с завитушками. Текст кольцом обрамлял рисунок — подвешенный к потолку кокон, из которого выползало что-то пернатое, многокрылое.

«Ты, Гедимин, зря на Равнине не остался!» — безо всяких приветствий начал Вепуат. «Тут бы тебя за полезные штуковины только благодарили. А эти двое, Исгельт и Айзек, — они у „Тория“ работали и от него нахватались. Повезло, что не подставили под расстрел! Гварза несёт, что ты по своей дури, но я ему не верю…»

Гварза выразительно хмыкнул, но промолчал.

«А у нас тут в месяце Жизни,» — продолжал Вепуат, — «они всё-таки размножились! Я так и думал — возраст не подошёл. Мы же не знаем, сколько лет они растут. Так вот — я их скрестил, Скафа и Цапа. И Цап в самом деле самка. И у нас теперь два детёныша. Только ращу их я — она не умеет. Но растут быстро. Надеюсь, выживут, — тут уже очередь за своими скафандрами…»

Гедимин покосился на Гварзу. Тот старательно смотрел в другую сторону. Его броня была гладкой, будто вчера с завода.

«Я вот только думаю,» — строчки обвивали рисунок, и непохоже было, что Вепуат старался сделать текст причудливым — так само получалось. «Есть же ещё и Гед. А он совсем другой породы. Он моложе, конечно — и я думаю, такие, как он, растут ещё дольше — но… ты, как освободишься, можешь мне переправить чёрный слой? Я знаю, что лишнего фрила у тебя нет, — но я тут тоже поищу чего полезного. Может, Гед вовсе спариваться не захочет — но если вдруг захочет…»

Гварза снова хмыкнул.

— А если не захочет Гед номер один, но захочет Гед номер два — надо полагать, я потащу ему ещё гору фриловых чешуй. Кто-нибудь видел вменяемого биолога?

Гедимин хотел было сказать про Эркенгера и Фокса, вспомнил гонки дронов и секретный ЛИЭГ — и решительно покачал головой.

— Только не я.

«Пришлю, как смогу,» — покладисто пообещал он, стараясь не задумываться о размножении скафандров — и о том, что ещё могло бы размножаться на Равнине, не теряя полезных свойств. «Я надумал тебе одну штуку. Для „Элидгена“. Чтобы он мог ползать. Нужен океан энергии, но у вас там проблем не будет…»

Гварза угрюмо щурился на чертёж, обрастающий формулами.

— Это что такое?

— Для станции. Механизм подземного передвижения, — отозвался Гедимин. — Если просто дать пульсацию — будет извиваться, станции это вредно. А вот с выдвижными излучателями…

Гварза мигнул.

— Станция, ползающая под землёй⁈

— А вдруг надо будет срочно удирать в другой Сфен, — быстро нашёлся Гедимин. — Там, на Равнине, всё ползает. Зажмёт между двумя Сфенами Огня или Металла…

Гварза на секунду задумался.

— Может, в этом смысл и есть… Ладно. Только все эти… изобретения мы там проверим — и не на станции!

…Алакшан дремал. Джангы, едва приоткрылась дверь, растолкал его и сонно сощурился на Гедимина.

— Живой? Ну вот и ладно.

Он повалился на матрас, и секунду спустя и он, и Алакшан уже глубоко спали. Свет погас. Гедимин смотрел в темноту и задумчиво ухмылялся.

06 октября 06 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Никто не мутант, — объявил сармат-медик, задержавшись на секунду в конце коридора. Вслед ему благодарно хмыкнули.

— На ночь снег обещали, — пробормотал кто-то в одной из колонн. — Под ноги смотрите! Сейчас поналезет зимней фауны…

— Да тепло ещё для неё, — возразил ему другой, но осёкся под холодным взглядом Куллангарры. Тот поднял руку со смартом и развернулся, рассматривая колонны заключённых.

— Алакшан Хойд, иди распишись. Через неделю — отсюда на выход.

Алакшан с нелепой ухмылкой подошёл к начальнику тюрьмы. Джангы быстро повернулся к Гедимину и показал жест превосходства, тот усмехнулся в ответ. «Хоть кто-то из нас…»

13 октября 06 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Говоришь, ледяные актинии на суше не живут? — переспросил Джангы, подходя вместе с Гедимином к камере. Охранники, выпустив сарматов с политинформации, практически уже за ними не следили — в дальний конец коридора заселяли троих новичков, и все «стражи порядка», включая Куллангарру, столпились там. Судя по тому, что успел услышать Гедимин, все трое обнесли заводской склад, но припрятать вынесенное не успели — были пойманы посреди процесса. Кто-то при задержании получил прикладом по затылку, кто-то по руке, — вроде бы Куллангарра собирался вызвать медика.

— Да, вот эти до расчисток завтра не доедут, — заметил Джангы, заходя в камеру. Навстречу сарматам с матраса приподнялся новичок, изобразив приветственный жест. Джангы ухмыльнулся.

— Венцель⁈ А ты к нам как?

Гедимин, вспомнив, что видел этого сармата в строю заключённых — и, кажется, много раз — приветственно кивнул ему и сел на матрас. Венцель хлопнул Джангы по подставленной ладони.

— А как думаешь — в чью камеру сейчас пихают тройку взломщиков?.. Я остался один, меня и выселили.

— А у нас как раз место, — кивнул чуть погрустневший Джангы. — Что-то не подумал Куллангарра — одну банду в одну камеру…

Венцель равнодушно пожал плечами.

— Если там дураки — их проблема. Огребут сначала от нас, потом от охраны, потом от ликвидаторов, — как-нибудь поумнеют. А воровать тут всё равно нечего.

20 октября 06 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Защитное поле и заряженный накопитель, говоришь? — переспросил Иджес, разворачиваясь к оконцу наушником. — И можно сделать так, чтобы он ничем поганым не фонил? А то, на что им светишь, будет видно насквозь?

— Дронщик! — охранник Джерлак повысил голос; толкать Иджеса он не решался — сдвинуть с места ликвидатора в тяжёлой броне было нелегко, да и чревато случайной травмой. — Всё, время вышло. Этот сармат — механик из твоего звена? Нет? Ну и пошёл отсюда, к механику приставай!

— Верно что, — вполголоса заметил Джангы. — Этот Иджес, наверное, очень хороший друг. Иначе — я бы уже послал. Дроны-дроны, дроны-дроны…

— Джангы Хойд, Гедимин Кет, к вам Алакшан Хойд! — объявил вернувшийся Джерлак. Джангы, радостно хмыкнув, шагнул к двери.

— Алакшан! Вот не думал, что зайдёшь…

— Чего ж не зайти? — сармат ухмыльнулся. — Ничего, через пару месяцев поболтаем уже на воле. Венцель, привет… Гедимина всё достают дронщики?.. А бригадир наш притих, уже на «леща» не напрашивается…

Джангы одобрительно хмыкнул.

— Вот и постарайся сдерживаться. Меня, уж наверное, не расстреляют, — выйду, сам посмотрю, как там у вас. Надолго ли его хватит…

Гедимин вскоре упустил нить разговора — да Алакшан пришёл и не к нему. Снова сев на матрас, ремонтник задумался о чертеже, ушедшем на Равнину. От Вепуата не было никаких вестей… или где-то на складе лежала и медленно мутировала в водоросли кучка писем. «Или Гварза ещё не прилетал?» — Гедимин пытался высчитать дни, но всё время сбивался. «Всё-таки тюрьма плохо действует на мозг…»

01 ноября 06 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити — галактика Вендана, Биоблок «Тория»

Вчера весь день усиливался ветер с озера, час от часу холодало — и к концу работ «зарядил» буран. Сарматы выбирались к глайдеру по щиколотку в снегу, филки пристраивались к Старшим, прокладывающим дорогу, разлитую мею засыпало, и Гедимин думал, что её в очередной раз придётся бить на куски — а перед этим оттаивать. «Хорошо, если она в принципе сработает при такой температуре. Хотя — снег всё-таки термоизолирует…»

— Будем откапывать мею, — невесело ухмыльнулся Джангы, когда сарматов погнали на разводку.

Ликвидатора в дверях не было — только Куллангарра стоял посреди коридора и угрюмо щурился на нового пришельца. Чужак был в шапке-конусе, понизу обшитой чёрным мехом, на серебристом скафандре темнели налепленные изображения летучих мышей, а взгляд из-под лицевого щитка никак не мог сфокусироваться — и прояснился лишь при появлении Гедимина.

— Джерлак, восьмёрка Старших — на уборку жилой зоны, — хмуро объявил Куллангарра, старательно не глядя на Кенена Маккензи и его «украшения». — Остальные — на мусороперабатывающий завод. Гедимин Кет, ты задержись. К тебе… посетитель.

— Идём, Джед, — криво ухмыльнулся Маккензи. — Мусорный завод без тебя отработает. Съездим кое-куда, поговорим.

Гедимин удивлённо мигнул, но Маккензи уже шёл к выходу, как будто не сомневался, что сармат за ним последует. «А с другой стороны — чего я не видел на мусорном заводе⁈ Работа полезная — но если бы хоть конвейер разрешили доработать! Его там будто „макаки“ проектировали…»

За тюремным ангаром стоял глайдер — нормального «сарматского» размера; откидная крыша была хорошо закреплена, в щели не поддувало.

— В тюрьме плохо с тихими местами, — пожаловался Маккензи, сам сев за штурвал. — А где с ними хорошо⁈ Вон, сам вожу глайдер — а я командир гетто, как-никак…

— Остальных троих где прикопал? — криво ухмыльнулся Гедимин. Маккензи фыркнул.

— Шутки у тебя, Джед… какие были, такие и остались! Ну-у… по крайней мере, в тюрьме о тебе хорошо отзываются. И на местах работы тоже. Нет, до чего непривычно тебя видеть без скафандра… А хорошо, что рожу поправили — а то ещё и на местную тюрьму ей светил бы…

— Может, тебе рожу поправить? — Гедимин недобро сощурился. Маккензи запоздало снял колпак (ремонтник вспомнил-таки, к чему такая шапка и мыши, — «командир» только вернулся с «мартышечьего» Хэллоуина) и недовольно хмыкнул.

— Вот и вывози его с мусорного завода! Хотел тебе предложить дело, но если городское дерьмо перекапывать интереснее…

— Дело? — Гедимин насторожился. — Я в тюрьме, не забыл?

Маккензи беспечно отмахнулся, едва не въехав в угол ангара, — хорошо, что по этим закоулкам никто не ходил, и крайне редко ездили.

— Ничему не помешает. Что ты в одном месте сидишь, что в другом… Ну вот, выходи. Давно ты не был в моей норе…

…Личное жилище Маккензи с последнего раза не сильно изменилось — и столик-автомат с бутылкой и стаканами подполз так же бодро. К искусственным растениям добавился остролист с яркими ягодами и прицепившиеся к лозам летучие мыши.

— Чистая жжёнка, — Маккензи поднял бутылку. — Прямо с «Налвэна». Только тару поменял — бесят уже эти одноразовые стаканы! Они — для тех, кто хлебает на бегу. А мы-то сидим спокойно, в креслах. Всё не могу уломать «Сарму» на многоразовую посуду. С мойкой проблем никаких, небьющегося фрила — сколько угодно, наштамповать — работа на минуту…

— Где с ней возиться-то? — Гедимин вспомнил «дегустацию» в «Силвермайне» и недовольно сощурился. «Три вещи вместо одного простого контейнера, их ещё стерилизовать, — а есть ими всё ту же Би-плазму. Смысл?»

— Не все едят на бегу между взорванным реактором и стаей Клоа, — отмахнулся Маккензи, придвигая Гедимину стакан. — На заводах всех собирают в столовых, даже стойки поставить додумались. А на фрилолитейном — столы со стульями, прямо как и не в гетто! А посуды, мать моя колба, до сих пор нет. Хоть бы для столовых ввести её — уже начали бы приучаться к нормальной жизни! Кровати, опять же…

Гедимин мигнул — и даже от растерянности влил в себя полстакана жжёнки. Стакан был многоразовый, даже с каким-то вензелем «под металл»…

— Высокие лежаки? Как в «Эданне»?

Маккензи закивал.

— Вот! Исгельт с Айзеком сразу так сделали. Они оба понимают — пока ты сам себя пихаешь в ангар, на тебя и смотрят, как на машину. Наша «Сарма»… — он тяжело вздохнул. — Ищет любой способ, лишь бы ни черта не делать. Спорить не спорят, но как шевелиться им, а не мне — упрутся, как бульдозер в гранитный монолит… Ладно, Джед. Ещё будешь? Нет? Ну, и мне хватит. Ночью гуляли в городе…

Он криво ухмыльнулся.

— А я тебя вообще-то звал по делу. Расчистки ваши до весны кончились, на мусоре ты долго не просидишь — в механизмы полезешь… Хочешь принести немного пользы науке? Тут одному биологу как раз подопытные нужны…

«Биологу?» — Гедимин взглянул в его прищуренный глаз, и его передёрнуло.

— Опять Ас… «Торий»⁈ Какие ещё подопытные⁈

Маккензи примирительно поднял руки.

— Самое безобидное дело, Джед… Ну, насколько так можно сказать о работе «Тория». Тебе вот сейчас в тюрьме скучно, да? Так, что мозг пухнет?

Гедимин от резкой смены темы ошалело мигнул, но не согласиться не мог — мозг за полгода не то что опух, а впал в анабиоз. Сармат даже не был уверен, что сумел бы довести до ума те дурацкие конвейеры, даже если бы его к ним допустили.

— А ведь у тебя работа есть, Джед. Куча работы, по восемнадцать часов. А у тех, кто засядет на четыреста лет под землю… у них работы не будет, Джед. Три четверти гетто будут тупить в потолок жилотсека. И кончится это очень-очень паршиво. Мы всё-таки не «макаки» — нас создали для дела. Не работает тело — отрубается мозг. Без мозга плохо!

Гедимин угрюмо сощурился.

— И что?

— А то, — ухмыльнулся Маккензи, — что наш координатор всё-таки гений в биологии. Есть куча зверья, которое спит по полгода — и с телом и мозгом у них всё в порядке. Вот на вас эту мутацию и проверят. Может сармат проспать полгода и снова работать — или мутаген ещё нужно доделать. В общем, такое предложение. Едешь к «Торию», мутируешь в сурка, потом обратно — и возвращаешься досиживать. Какое ни есть, а разнообразие. Ну, если не хочешь — отвезу обратно на завод…

— Сонная мутация… — пробормотал Гедимин, проводя ладонью по лбу. «А интересно, сколько всего успеет присниться за полгода…»

— Ладно, показывай, где портал, — он поднялся из кресла. — Стану эа-формой — с реакторами ко мне не лезь!

— Ты, Джед, и в виде слизи чего-нибудь наконструируешь, — Маккензи с широкой ухмылкой встал, и столик отбежал в сторону. — Но тут всё без подвоха. Все вы нужны на выходе живыми и здоровыми. Поехали…

…Из глайдера Маккензи Гедимин пересел где-то в лабиринте промзоны — в потрёпанного вида фургон без окон, но с ЛИЭГом и «лучевым крылом». Внутри на него настороженно уставились девятеро сарматов-Старших и ещё десяток филков.

— Подопытный? Из тюрьмы?

— А чего там делать, — буркнул Гедимин, прислоняясь к обшивке. Держаться предполагалось за скобы с двух сторон, на груди тут же сомкнулся плотный обруч. Сарматы притихли. Глайдер бесшумно тронулся, на секунду заложило уши, потянуло к потолку — и снова гравитация придавила Гедимина к палубе. «Звездолёт» проскользил ещё десяток метров и замер. Сбоку зашипело, обручи и скобы разомкнулись. В глайдер заглянул охранник в чёрно-красном «Лантерне» — очень хорошо доработанном «Лантерне», манёвренном, как гоночный дрон, и прочном, как скафандр ликвидатора. Пока Гедимин глазел на экзоскелет (не обратив внимания даже на странный орнамент на чёрном фоне), его крепко толкнули в бок.

— Оглох⁈ На выход!

Едва Гедимин вышел, у него заныло в груди. Он помнил все эти витые переходы с ребристыми стенами, скрытые «арктусы» и сигма-сканеры — ими, похоже, напрочь заменили камеры слежения — и витки вентиляционных труб, и ветер, пахнущий дезрастворами и тёплым фрилом.

— Уран и торий! — встречающий, медик в белом скафандре полной биозащиты, вскинул руку в «салюте Саргона». — Вижу, вас двадцать, в пути никто не потерялся. Проект наш называется «Спячка», а я, собственно, его куратор. Позывной «Сурок».

Он слабо усмехнулся.

— У нас тут отдельный блок, — он прошёл мимо гермоворот со знаком «не входить!» и двинулся дальше. — За его пределы вылезать крайне не рекомендуется. Можно случайно поучаствовать… в каком-нибудь другом опыте. Биоблок вообще ведёт много очень интересных проектов…

Гедимин едва заметно поёжился — и, как он заметил, не он один. Кто-то из филков вообще побелел.

— Впрочем, блок у нас просторный, — «Сурок» кивнул на задвинутые двери пронумерованных жилых ячеек; всего их было двадцать. — Там, впереди, зал для физзанятий. Места полно, гравитация настраивается… А здесь информаторий. Без сети, конечно, но разминка для мозга найдётся. Нас крайне интересует ваш мозг, особенно после пробуждения, — нет смысла в проекте, если гибернация опасна для интеллекта…

Он зашёл в округлый зал информатория, кивнул на кресла, развёрнутые к центру помещения. Внутри уже ждал охранник в чёрно-красном «Лантерне». Гедимин машинально пересчитал скрытое вооружение — на виду не торчало ничего, только горб на спине прикрывал податчик снарядов.

— Наши охранники не будут вам докучать, — сказал «Сурок», повернувшись к Гедимину. — Если вы не попытаетесь покинуть блок, конечно. Но в таком случае — лучше бы им перехватить вас вовремя… Итак, проект «Спячка». От вас он не потребует знания биологии — но дисциплина и навыки самонаблюдения вам понадобятся. Сейчас вы идёте в жилую зону, переодеваетесь и проходите первые тесты. Ничего сложного — биометрия и несколько упражнений на скорость реакции. После этого принимаете пищу — и до завтра свободны. Зал, информаторий, жилая зона, — всё в вашем распоряжении. Есть вопросы — задавайте. Видеть меня вы будете нечасто, а лаборанты всегда заняты и редко осведомлены…

Один из сарматов беспокойно шевельнулся.

— Значит, мы впадём в анабиоз? Без капсул?

«Сурок» качнул головой и едва заметно ухмыльнулся.

— Нет, конечно. Гибернация и анабиоз отличаются, как мой «тотемный» зверёк от медведя. Вам не отключат обмен веществ напрочь — лишь замедлят до разумных пределов. И к тому времени вы накопите достаточно запасов внутри себя, чтобы проснуться голодным, но бодрым.

— Запасы? — переспросил филк.

— Пища, — кивнул «Сурок». — Жировая и мышечная ткань, вода, — всё, что перестанет попадать в вас снаружи. Когда процесс наберёт обороты, вам понадобятся новые комбинезоны. Если нет — значит, в вашем случае мутаген не сработал… или вы зачем-то саботировали. Вот этого делать очень не советую — координатор Биоблока сочтёт это неуважением лично к нему. А он такое… не одобряет.

Гедимина передёрнуло. «Сурок» повернулся к нему, заглянул в глаза, чуть переменился в лице и сдержанно усмехнулся.

— Вот вы, кажется, понимаете, о чём я, чуть лучше других. Если что — ни мутаген, ни вход и выход из гибернации в норме не причиняют боли. И если вы её всё-таки ощутите — обращайтесь немедленно. Мозг — орган сложный, сочетание разновременных воздействий не всегда можно предсказать…

«Сурок» замолчал и посмотрел на других сарматов.

— И скоро мы впадём в эту спячку?

— А надолго?

— Планируется срок не менее трёх месяцев. Подготовка — минимум два, — ответил куратор. — И сам выход и постнаблюдение займут какое-то время… так что до земной весны вы здесь, в Биоблоке. Если вопросов больше нет, направляйтесь в жилую зону. Когда будете готовы, я пришлю лаборантов.

…Матрас лежал на полу, но был необычно широким — и с невысокими бортиками. В изголовье Гедимин увидел плоскую подушку и свёрнутое одеяло, в изножье — другой свёрток, с синевато-серой одеждой. На груди была наклейка с именем и номером комнаты, на спине — изображение зверька. Перебрав в памяти четверть «Справочника ликвидатора», Гедимин сообразил, что это сурок.

— Ага, — в отсек вошли двое, филк и Старший, оба в скафандрах полной биозащиты. — Вижу, вы готовы. Встаньте прямо у стены, руки вдоль тела, — проведём биометрию…

Луч сигма-сканера согревал фантомным теплом — Гедимин успел отвыкнуть от излучений ирренция. «Просветив» сармата с головы до пят, лаборант перенастроил прибор на микроуровень.

— Поднимите руку… ага, вот так. Теперь ладонь… шея, — голову чуть запрокиньте… Раз в пять дней будет проверка на эа-формирование. При активной мутации возможны эксцессы… Теперь сосредоточьтесь.

Перед Гедимином развернулась голограмма — волнистое чёрно-синее поле.

— Быстро касайтесь жёлтых искр. Только жёлтых, другие не трогайте. После сигнала ловите красные.

На третьем этапе искр насыпало много, и разных; ловить надо было два цвета. Сложного Гедимин в этой проверке не увидел — и, кажется, медики тоже остались озадаченными.

— Похоже, скорость надо нарастить, — пробормотал Старший, переключая пёстрый экран на чёрное полотно и набирая на нём цифры.

— Скорость проектная, — нахмурился филк. — А наше дело — по проекту идти, а не играться. Гедимин, теперь смотри на экран. Числа перемножай и называй итог.

Тут ничего затруднительного тоже не было — дальше тысячи экспериментаторы не забирались. На двадцатом тесте они переглянулись и выключили прибор окончательно.

— Закатайте рукав до локтя, — медик выдавил сармату в вену содержимое пёстрой ампулы. В коридоре тихонько прогудела колёсная тележка, филк, заглянувший в камеру, положил на ящик у двери здоровенный контейнер с Би-плазмой и одноразовый черпак. Гедимин мигнул.

— Это мне или на весь блок? — в коробке было килограмма три, плюс рядом стояла пластиковая канистра с водой.

— Пейте и ешьте вволю, — отозвался медик. — Через силу — не надо, но себя не ограничивайте.

Сарматы вышли. Гедимин, уже немного проголодавшийся — то ли от волнения, то ли мутаген начал действовать — смерил взглядом контейнер с едой и покачал головой. «Не ограничивать? Они точно что-то напутали с объёмами. Мне килограмма на день — за уши…»

Крышка у контейнера закрывалась плотно — видимо, не предполагалось, что всё это съедят за один раз. Мутаген растворился в крови, ничем о себе не напоминая — ни жажда, ни голод не стали сильнее, да и рука не ныла. Гедимин огляделся ещё раз в жилом отсеке, вяло удивился бортикам на матрасе и вышел.

Пока он ел, проверить успели ещё нескольких — трое сарматов засели в информатории, перебирая установленные программы.

— Какой прок в «Космобое», если нет сети⁈

Гедимин порылся в папке с надписью «Литература», обрадовался было, увидев научный раздел, — но там были небольшие файлы, взятые, видимо, с курсов «Мир и его устройство» для вчерашних клонов. Было и художественное, куда больше, — того же «разлива», что в «мартышечьей» тюрьме. Сармат решил, что ещё не настолько соскучился по печатному тексту, — а вот тело требовало разминки.

В тренировочном зале на борцовском мате уже возились двое филков. За ними издалека, не привлекая внимания — его и Гедимин-то не сразу заметил — приглядывал сармат в чёрно-зелёном скафандре. Большую часть зала занимала полоса препятствий; на её внешних сегментах поставили простенькие тренажёры, незаметно переходящие в сложную систему туннелей с датчиками движения и вибрации, срабатывающими заслонками и сдвижными сегментами. «Пять ярусов,» — Гедимин, разминаясь во внешней части, осторожно оценивал размах сооружения. «Что ж, испытаем…»

Один датчик, незамеченный сарматом, всё-таки сработал, сбросив того на нижний ярус. Впрочем, там он не задержался — в вертикальной стене были уступы, а второй датчик удалось обогнуть. Сармат подумал было его выдернуть, но решил не портить оборудование — позади пыхтело, лязгало и иногда ругалось, похоже, на полосу полезли многие. Выкатившись со среднего яруса на подстеленный мат, Гедимин встретился взглядом с сарматом-наблюдателем. Тот показал одобрительный жест и что-то отметил в журнале.

— Слушай… Это ведь не тренировочная полоса?

— Да, чисто для развлечения, — кивнул наблюдатель. — И некоторых проверок… Не ломай ничего там, ладно? Тебе же, если что, и чинить. Ты ведь механик?

Гедимин не стал спорить.

— А ты не знаешь, случайно… — он осёкся, но вспомнил, что спрашивать им не запрещали. — Знаешь Гуальтари, «Колючку»?

— А если бы и так? — глаза сармата чуть сузились.

— Он меня… может помнить, — пробормотал Гедимин. — Или моего друга, «Взрывника» Линкена. Хорошо бы с ним поговорить…

— Линкена Лиска? — наблюдатель скупо улыбнулся. — Кто ж его не помнит… Могу сказать «Колючке» твоё имя, но работы у него сейчас… Вряд ли ему до разговоров.

Гедимин шагнул в сторону — из полосы препятствий, уже с верхнего яруса, шмякнулся второй сармат, и наблюдатель переключился на него. Ещё двое, решив, что с них хватит, выползли из боковых люков и сели рядом, тяжело дыша.

— Ну понастроили! Точно никто не крутил гравитацию?

…Гедимин задумчиво посмотрел на контейнер с Би-плазмой и нехотя сделал глоток. За день содержимое уменьшилось еле-еле на треть.

— Забирать? — в отсек заглянул филк с тележкой.

— Валяй, только воду оставь, — разрешил Гедимин. Филк махнул на канистру сигма-сканером и, пока сармат удивлённо мигал, подобрал контейнер и уехал. «А ведь он тоже лаборант — и что-то там считает. Ну да они тут все из Биоблока. Был бы нужен просто „пилот тележки“ — поставили бы робота…»

02 ноября 06 года. Галактика Вендана, Биоблок «Тория»

Искры на испытательном экране мелькали с прежней скоростью — видимо, вмешиваться в эксперимент любопытному лаборанту запретили. Гедимину ввели ещё порцию мутагена. Пока медики работали, в отсек заглянул филк с тележкой, забрал старую канистру с водой и поставил новую — и ещё один контейнер на три килограмма Би-плазмы.

— К концу опытов в меня всё это влезет? — недоверчиво спросил Гедимин. Медик качнул головой.

— Вообще — не должно. Лишний объём — чтобы вы не чувствовали ограничений… Литература вам не понравилась? В досье было, что вы не чужды науки…

— Там наука… слабовата, — Гедимин слегка сощурился. — Если бы новые статьи из Лос-Аламоса или Канска…

Сарматы переглянулись.

— «Сурок» посмотрит, что для вас можно сделать, — очень сдержанно пообещал филк-медик.

…В этот раз от датчика Гедимин увернулся — и вышел с верхнего яруса по верёвочной лестнице. Наблюдатель, хмыкнув, сделал пометку в журнале.

…«А мутаген какой-то медленный,» — Гедимин отодвинул контейнер с Би-плазмой. «И днём мне есть не хотелось, и сейчас уже не тянет. Наверное, Ассархаддон дозу наращивает постепенно…»

05 ноября 06 года. Галактика Вендана, Биоблок «Тория»

Вместо пёстрой ампулы медик достал кровезаборник. Гедимин уже сидел с закатанным рукавом — ему было всё равно.

— Про статьи из Лос-Аламоса ничего не слышно? — со слабой надеждой спросил он. Медик качнул головой, отцепил от руки устройство, второй ввёл порцию мутагена — и Гедимин остался наедине с контейнером еды и канистрой воды. «Попробую пройти полосу препятствий с верхнего яруса,» — думал он. «И почитаю ту книгу… воспоминания повстанца. Что врал Винстон, я знаю. Интересно будет сверить.»

20 ноября 06 года. Галактика Вендана, Биоблок «Тория»

С одной из площадок полосы препятствий открывался хороший вид на спортзал — от «укрытия» сармата-наблюдателя до матов, где двое филков пытались свалить Старшего. У них почти получилось, когда Гедимина отвлёк голос с периферийного тренажёра. Кто-то из сарматов-Старших, синекожий марсианин, подтягивался на турнике — медленно, будто с неохотой.

— Эй, наверху! Вот не лень тебе туда лазить мимо трёх датчиков?

Сармат мигнул.

— Да они обходятся на раз…

— Heta! — крикнул кто-то из филков на борцовской площадке — сармат-Старший всё-таки вывернулся, придавил одного из них и почти уже скрутил другого. Все трое поднялись, отряхиваясь, и жадно вцепились в фляги. Старший зачерпнул Би-плазмы — контейнер он принёс прямо сюда. Удивлённо мигнув, Гедимин огляделся, — ещё несколько пронумерованных ёмкостей с едой стояли в зале… да и сам он чувствовал, что в желудке как-то пусто.

— Ещё раз? — предложил боец-Старший. Филки переглянулись.

— Да хватит и одного. Давай лучше в информаторий.

— А я вздремну, — сказал второй. — Может, часа через три соберёмся…

— Да хватит уже руками махать, — проворчал первый филк. — А ты, вон, кого-нибудь из своих найди.

Старший качнул головой.

— Да и мне как-то… — он пригляделся к тренажёрам периферии и двинулся к ним. Борцовская площадка опустела. Двое сарматов без особой спешки выползли из люка испытательной полосы и шумно вздохнули.

— Подерёмся, что ли?

— Неохота, — отозвался другой. — Я бы лучше посмотрел чего.

Первый дошёл до контейнера с Би-плазмой и выпил полный черпак.

— Сильно есть хочется от этой беготни. Пойдём, правда, в информаторий…

Гедимин, удивлённо мигнув, проскользнул мимо датчиков и минут через десять, проползя между ярусами, выкатился наружу. Есть захотелось ещё сильнее.

— Вот не лень тебе вообще туда лазать… — пробормотал сармат на турнике. Он уже не отжимался — забрался наверх и задумчиво там сидел — то ли собирался повиснуть на ногах, то ли спрыгнуть и уйти.

— А ты вообще не залезал? — Гедимин наконец вспомнил номер на груди сармата. Имена из памяти уходили мгновенно, однако цифры держались, — этот марсианин точно две недели сновал по всем ярусам полосы препятствий, не сильно уступая самому Гедимину. «А вот вчера… и позавчера… да, позавчера он уже не заходил. И сегодня явно не пойдёт.»

Марсианин зевнул.

— Тебя в сон не тянет? Меня вот как-то… часов восемь сегодня проспал, наверное. Мутаген, что ли, начинает действовать…

Гедимин пожал плечами. «Есть хочу,» — думал он. «Умные сарматы взяли еду с собой — а я чего⁈»

01 декабря 06 года. Галактика Вендана, Биоблок «Тория»

Гедимин вяло зашевелился, выныривая из невнятного сна, дотянулся до фляги с водой, сделал большой глоток — тут же внутренности сжало в болезненный ком. «Есть хочу!» — сармат влил в себя полтора черпака Би-плазмы — и только сейчас заметил, что контейнер новый, недавно вскрытый, а в отсеке стоят и смотрят на сонного подопытного двое медиков.

— Да ешьте, ешьте, — поспешно сказал филк. — Мы вас уже просканировали и кровь взяли. Пройдёте тест с голограммой — и занимайтесь своими делами. Вы и так раньше всех проснулись.

Гедимин ошалело мигнул, пока перед ним разворачивали голограмму. Кажется, он не выспался, — яркие точки сегодня двигались очень быстро, и пару он упустил. «Перенастроили скорость… или мутаген подействовал?» — Гедимин с подозрением смотрел на ампулу, выдавливаемую в его кровоток. С перемножением чисел проблем вроде не было…

— Сколько времени? — спросил сармат.

— Всего полдесятого, можете ещё поспать, — ответил филк-медик. В соседнем отсеке зашевелились, и сарматы ушли туда. Гедимин снова хлебнул Би-плазмы. «Так. Это я спал десять часов?» — его тянуло снова лечь, но он выпрямился и потянулся, упираясь ладонями в потолок. Ткань комбинезона странно сдавила плечи и торс. Гедимин вспомнил, что не переодевался, и шмыгнул в душевую. Одежда слезала с тела с трудом, будто намокшая. Новая наделась легче; сармат успел сравнить — в поясе и плечах прибавилось по паре сантиметров, да и штанины и рукава стали шире.

«Еду возьму с собой,» — он прихватил контейнер, опустевший за утро на четверть, и вышел в коридор. Кто-то, зевая, брёл к информаторию. Внутри лениво переговаривались — обсуждали, какой фильм запустить. Гедимин дошёл до спортзала, поставил в углу контейнер, — рядом стоял ещё чей-то, так же опустошённый на четверть, а его хозяин занял беговую дорожку. Скорость он выставил чуть ли не самую низкую.

— О, кому-то ещё хочется шевелиться, — криво ухмыльнулся он, увидев Гедимина. Тот ухватился за тросы, ведущие на средний ярус полосы препятствий, протиснулся в её лаз… и первый же датчик, «поймав» его, сбросил в сетку ярусом ниже. Гедимин барахтался в ней секунды две, прежде чем кое-как выполз, по выступам в стене вернулся наверх, поднялся ещё выше… «Датчик!»

Он успел сгруппироваться и кубарем укатиться в жёлоб в стороне от ловушки. Оттуда было недалеко до выхода — пройтись на руках по качающимся перекладинам, не упасть с тонкого барьера и проползти в узкое отверстие. Гедимин втиснулся было туда — и понял, что застрял.

— Уран и торий! Лежи тихо, вытащим! — наблюдатель заглянул внутрь. Верхняя часть дырявой стены приподнялась, освобождая прищемленного сармата. Тот вылез, выпрямился, кое-как поднял смущённый взгляд.

— Ты прости, не учёл, — наблюдатель что-то настраивал внутри полосы препятствий. — Там раньше было впритык, так что лишний сантиметр — и всё, не пролезть. Не думал, что у кого-то ещё хватит духу забраться так далеко.

Гедимин оглянулся на сармата-бегуна — тот стоял под турником, задумчиво его разглядывая. Никто больше в зал не заходил.

— И я пойду, наверное, — пробормотал Гедимин. Он выпил черпак Би-плазмы, незаметно проглотил второй… встряхнулся, отгоняя дремоту, и побрёл в информаторий. «Сколько уже нам дают мутаген? Месяц? Кажется, скоро я лягу и не встану…»

10 декабря 06 года. Галактика Вендана, Биоблок «Тория»

От вчерашней порции Би-плазмы оставалась треть — это Гедимин помнил хорошо. Одежду с утра принесли новую, ещё на пару сантиметров шире в «ключевых» местах — и мешком она не болталась.

— Третий день никто даже не заходит, — услышал сармат из коридора голос наблюдателя из спортзала. — Может, закрыть?

— Ты в программу эксперимента не лезь, — отозвался медик-Старший. — Будут указания — закроем… О, ещё один проснулся. Уран и торий!

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Наверное, мне уже всё просветили и вкачали?

— Шесть часов назад, — ответил филк-медик. — Но, раз уж вы не спите, пройдём-ка тесты…

Первое время Гедимин успевал «ловить» искры пальцами — но к концу испытания даже его взгляд отставал от них. Медик довольно хмыкнул.

— В счёте тоже сбиваетесь, да?

Гедимин вздрогнул, вновь уставился на числа на экране. «Четыреста двадцать шесть на семьсот девятнадцать… Триста шесть тысяч двести девяносто четыре, — а я что сказал? Откуда взял лишний десяток во множителе?»

— Отдыхайте, — сказал филк-медик. — Если потянет в сон — ложитесь.

«Я и так уже половину суток…» — Гедимин встряхнулся, пытаясь отогнать дремоту. Пришёл голод. «Пойду дочитаю про повстанца,» — подумал он. Дверь пустого спортзала была открыта, но заходить туда совсем не хотелось.

20 декабря 06 года. Галактика Вендана, Биоблок «Тория»

Контейнер с Би-плазмой стоял у двери. Гедимин отхлебнул из черпака, запил, снова посмотрел на еду… Есть почему-то не тянуло, — а ведь вчера… или это было позавчера — дни в голове частенько путались — сармат опустошил контейнер на три четверти. «Потом поем,» — решил он, выходя в коридор.

В «сонном» блоке было тихо, только в информатории кто-то смотрел «мартышечью» фантастику. Гедимин заглянул туда — там собрались трое Старших и один филк. Еды с собой никто не принёс — видимо, и они больше не чувствовали голода.

— Где все? — спросил Гедимин, садясь на пятый стул. Читать не хотелось, да и в фантастику сонный мозг не хотел вникать. «А вот это летать не может,» — вяло шевельнулось на дне сознания. «Совсем. Никак.»

— Спят ещё, — отозвался другой подопытный. — Ещё… или уже. Кто-то ползал тут час назад. Я ещё думал — выйти, не выйти…

— Уран и торий! — картинка на экране замерла, все повернулись к медикам. — Ага, пятеро ещё достаточно бодры, чтобы помучить их тестами.

…Искры мелькали в разных углах экрана, исчезая быстрее, чем Гедимин сдвигал пальцы. Медик отключил голограмму и сделал пометку в журнале.

— А результат всё ещё неплох… Теперь счёт. Не торопитесь.

Торопиться Гедимин не мог при всём желании — но и от медлительности проку не было. Цифры в мозгу менялись местами, выпадали из разрядов, — уже на третьем прогоне медик выключил смарт и попрощался.

— Ложитесь там, где сморит! — посоветовал он уже в дверях. — Всё равно, хоть посреди коридора. Ваши тела уже берегут энергию, — в ключевой момент её может не хватить!