Новый старый 1978-й. Книга восьмая

Глава 3

«Танцуй, — сказал Человек-Овца. — Пока звучит музыка — продолжай танцевать. Понимаешь, нет? Танцуй и не останавливайся. Зачем танцуешь — не рассуждай. Какой в этом смысл — не задумывайся. Смысла все равно нет и не было никогда. Задумаешься — остановятся ноги».

«Танцуй, танцуй, танцуй» — шестой роман японского писателя Харуки Мураками, «мистический детектив». Написан в 1988 году в Лондоне.

«Жизнь, как дискотека: какая бы музыка не играла — ТАНЦУЙ!!!»

Х/фильм «Испытание судьбой»

Так, и что у нас сегодня с погодой? За окном моросит мелкий дождик и виден небольшой туман. Синоптики заранее предупреждали об этом. Сегодня последний день весны, а лето наступит только завтра. Вот и капает с утра. Но на настроение это никак не влияет. В молодости на погоду мало кто обращает внимание. Каждое утро — это радость. А если рядом с тобой лежат три богини, то это тройная радость. Я вспомнил фразу администратора гостиницы в «Кавказской пленнице: «Вы же просили в трёх экземплярах!». Я тоже просил, вот и получил.

Когда я шёл из бассейна, мне весь гостиничный персонал очень активно кланялся и улыбался. Я помню по прошлой жизни, когда чаевые по сто долларов в гостинице раздавал, так тоже все мне кланялись. Но это было в сильном подпитии, а вчера я только бокал шампанского выпил. Может они принца Чарльза со мной здесь видели? Вот это более похоже на правду. Но в своих апартаментах мне мои проснувшиеся наяды всё быстро объяснили, правда, очень коротко, просто протянув свежую газету.

— Читай, — сказали они хором.

Я взял газету и на первой полосе увидел месячной давности фотографию моей встречи с Елизаветой II, когда я стоял перед ней, коленопреклоненный, и ожидал посвящения меня в рыцари-бакалавры. Оказалось, что английская пресса раздула вчерашнюю историю с якобы солнечным ударом Королевы и, по их мнению, я спас её от неминуемой гибели. Не, ну эти журналисты, совсем офонарели. То они написали, что в наш самолёт ракета попала и я его чинил, хорошо не в воздухе. Теперь эту тему с Её Величеством раздули. Правда, там был один маленький нюанс. Королева была в шляпке. Она была небольшая, но, всё-таки, защищала от перегрева её голову. Поэтому версия с солнечным ударом была притянута за уши, но настоящую причину называть было категорически нельзя. Перед таким праздником не хотелось портить настроение подданным Её Величества.

— Ничего страшного, — ответил я, поцеловав свих красавиц и пожелав им доброго утра, — про нас в газетах постоянно теперь пишут. Я это дело поручил Вольфсону собирать. В Париже Женька собирала, а теперь пусть Александр Самуилович этим занимается.

— А о чём ты вчера с Женькой разговаривал? — спросила до жути любопытная Маша.

— Ревнуешь?

— Нет. Просто интересно.

— Тебе ничего доверять нельзя, болтушка.

— Ты меня теперь всю жизнь этим попрекать станешь?

— Я даже нашим детям расскажу, что ты никакие тайны хранить не умеешь.

— Ах так! Ну, держись.

Она схватила диванную подушку и с визгом попыталась меня ударить ею по голове. Но я её перехватил, отобрал и стал ей же стучать по машиной попе. Визгу от этого было ещё больше. Солнышко и Ди стояли рядом и смеялись.

— А беременных бить нельзя, — сквозь смех заявила Маша и упала на диван.

— Хорошо, — согласился я и чмокнул это своё беременное чудо.

— А нас? — ответили ещё две временно-беременные.

Пришлось мне и их тоже целовать.

— Завтрак заказали? — спросил я.

— Сейчас привезут, — ответила Солнышко, так как сегодня она заказывала в номер еду.

Но поесть нам нормально не дали. Пришёл коридорный и вручил мне приглашение из Букингемского дворца, переданное со специальным курьером. Любопытные сороки тут же открыли конверт и прочитали вслух, что Королева приглашает меня на утренний чай. Опять мне туда тащиться в этом надоевшем мне костюме-тройке. Или лучше в смокинге?

— В смокинге, — будто прочитав мои мысли, ответила Ди. — На чай принято приезжать к Королеве в смокинге.

— Спасибо за совет, — ответил я. — Ты сама догадалась, о чем я думаю, или это я вслух сказал?

— Догадалась.

— Видимо, я слишком громко думал.

— А разве так можно? — спросила удивлённая Маша.

— Можно. Вот ты сейчас очень громко думаешь о мультиках. Угадал?

— Точно. Я о них только что подумала.

— А я о чём думаю? — спросила Солнышко и стала усиленно думать, аж зажмурив при этом глаза.

— Ну, с тобой тоже всё понятно. Ты подумала о том, как пройдёт сегодня вечером наша первая дискотека в Лондоне.

— И правда, я о ней секунду назад вспомнила. Ты умеешь читать мысли?

— Есть люди, которые очень громко думают. Да и вы все это можете проверить. Просто когда человек думает, он себя не контролирует. По его мимике, позе и жестам можно понять, какие мысли бродят у него в голове.

Да, озадачил я девчонок. А с Ди надо будет позаниматься отдельно. Видимо, дар видения у неё распространяется и на чтение мыслей. Именно «громких» мыслей, когда человек о чём-то очень сильно задумывается. Только где найти на это время? Его катастрофически не хватает. Тут ещё наши комитетчики от Андропова сегодня должны прилететь. Самолёт «Аэрофлота» приземлится в Хитроу в 10:30. Значит, у меня в отеле они будут минимум через час. Пока багаж получат, пока на такси доедут.

Я дал вчера чётко понять по телефону Юрию Владимировичу, что посольских к этому делу привлекать категорически нельзя. Поэтому прилетевшие никого в известность ставить не будут и машину в аэропорт за ними не пришлют. Я сказал вчера Грегору, что после одиннадцати я его буду ждать в отеле. Значит, особо рассиживаться и распивать чаи у Королевы мне будет некогда. А в два у меня подача документов на регистрацию нашей фирмы под названием «MTV».

Хорошо, что я помню, что подают к утреннему чаю Елизавете II, так что можно оставить здесь своей недоеденный завтрак и спокойно поесть у Королевы. Там, правда, будет этот дурацкий чай с молоком, но ради Её Величества можно и потерпеть. Я этим чопорным англичанам, когда они приедут в очередной раз в Москву, на обед тоже учудю и предложу им окрошку. Это тоже два блюда в одном. Просто в салат добавляют квас и едят его ложкой. Вот они в чай молоко наливают, а мы в салат — квас. У каждого народа свои гастрономические прибабахи имеются.

Надеюсь, что сегодня на завтрак у Королевы будет омлет с трюфелем и копченым лососем. Это довольно сытное и вкусное блюдо. Тогда мне пора уже одеваться. Я в Harrods купил себе светло-серый смокинг на лето. Как знал, что пригодится. Его мне Ди вчера и посоветовала. Я тогда ещё не хотел его покупать. Но потом понял, что он будет нужен.

Одеваться мне помогали мои жёны. Им доставляло огромное удовольствие этим заниматься. Сразу три собирали одного мужа к Королеве. Они, правда, больше болтали, чем делали. Ди им рассказывала о Лондоне и жизни в Англии, а Солнышко с Машей — о Москве, школе и концертах. Не зря я за Ди два миллиона отдал. Она моих московских подруг очень многому научила и учит. А секс с ней — просто восхитительный. Так, куда-то я опять не туда в мыслях свернул.

Ну всё, я ушёл. Знакомый Ролс-Ройс уже ждал меня у входа и через семь минут я оказался во дворце. Меня проводили в чайную гостиную, где сегодня завтракала Королева. Принца Филиппа, мужа Королевы, за столом не было. Он, как оказалось, вообще отсутствовал эти два дня в Лондоне и прибыть должен был только завтра. Зато был принц Эдвард, младший сын Елизаветы II и мой друг, с которым мы раскланялись после того, как я представился его матери.

Мне повезло. Сегодня подавали омлет, поэтому я положил себе два куска. Я же в гостинице не доел свой завтрак, поэтому буду здесь навёрстывать. За столом мы говорили о погоде и о предстоящем концерте. Когда принц позавтракал и отправился в школу, Королева перешла к сути причины, по которой она меня пригласила.

— Сэр Эндрю, — начала она издалека, — я вчера была у врачей и прошла обследование. В результате, как вы и говорили, они обнаружили у меня тромб в левой ноге. То есть диагноз флеботромбоз полностью подтвердился. Следов того тромба, который вы уничтожили, они не нашли, но то, что именно такой тромб мог быть, они подтвердили. Так что ещё раз вас благодарю за моё спасение.

— Не стоит благодарности, Ваше Величество, — ответил я, наклонив голову и изобразив сидячий поклон. — Я сделал то, что мог сделать. Главное, что успел вовремя.

— Вы видели, что газеты уже раструбили об этом. Намекают, что вас следует наградить.

— Прошу вас, это лишнее. Самой высокой наградой для меня будет ваше участие в крестинах моих будущих детей. О большем я и мечтать не могу.

— Ну что ж. Это дело несложное. Я согласна. Значит, так и сообщим прессе. Тогда у меня тоже будет к вам маленькая просьба. Мне назначили медикаментозное лечение, которое должно рассосать тромб. Но я ненавижу пить таблетки. К этому добавляется ещё то, что процесс лечения может занять длительное время. Не могли бы вы, сэр Эндрю, мне в этом деле помочь?

— С удовольствием, Ваше Величество. Тогда вам лучше сесть на кушетку и положить ноги на пуфик.

Мы вышли из-за стола и прошли в угол комнаты, где стояло и то, и другое. Мне пришлось повторить вчерашнюю процедуру, только уже без всякой спешки и кучи возможных свидетелей. Да и тромб был на месте, что упрощало дело. Лечение заняло всего несколько минут и пациент, то есть Королева, была здорова.

— Вот и всё, Ваше Величество, — сказал я, ставая с корточек, — тромба больше нет. Только я вам советую врачам ничего не говорить, но таблеток не пить. Продолжайте делать вид, что вы их регулярно принимаете, а сами выбрасывайте их в мусорное ведро. Где-то через месяц необходимо будет пройти ещё одно обследование, которое покажет, что тромб, действительно, рассосался.

— Я так и сделаю, — ответила Королева. — Я даже легкость в ногах стала чувствовать со вчерашнего дня.

— Рад, что моё лечение помогло.

— Ещё раз вас благодарю, сэр Эндрю. В связи с той помощью, которую вы мне оказываете, я разрешаю вам приходить во дворец в любое время, без предварительной на то договоренности. Соответсвующее распоряжение я уже отдала.

— Благодарю вас, Ваше Величество. Это большая честь для меня.

— Тогда встретимся послезавтра на концерте.

По дороге в отель я вспоминал, чем ещё меня взволновала сегодняшняя газета, помимо статьи обо мне и Королеве. Точно, там же была заметка о том, что сегодня вечером в лондонском «Одеоне» состоится выступление испанской оперной певицы Монсеррат Кабалье. Кстати, у неё тоже первое имя Мария, тезка нашей Маши. Монсеррат у меня всегда ассоциировалась с Фредди Меркьюри и знаменитой песней «Барселона». Они её, в моей истории, спели месте в 1987 году. Барселона была родным городом Монсеррат и потом эта песня стала гимном летних Олимпийских игр, проходивших в 1992 году в столице Каталонии.

Что если мне её самому написать и спеть вместе с певицей? Только Монсеррат пела не только с Фредди. Она ещё в 1997 году совместно со швейцарской рок-группой Gotthard исполнила рок-балладу «One Life One Soul». Вот так. Считай две песни у меня ещё есть. Надо будет позвонить Стиву и пусть на сегодня, перед дискотекой, договорится о совместной записи с Кабалье этих двух песен у них в студии.

Ну и где тут мои три грации? Открыв дверь, я понял, что искать их не надо и я их легко найду по звуку включенного телевизора, из которого раздавались звуки какого-то очередного мультфильма. Я аккуратно заглянул к ним. Все три лежали и увлечённо смотрели, как кто-то за кем-то гонялся. Ладно, пусть смотрят. Я пока пойду позвоню Стиву.

Но только я хотел подойти к телефону в кабинете, как он сам зазвонил. Это был принц Чарльз.

— Доброе утро, Мессир, — сказал будущий муж моей гражданской жены. — Я звоню, чтобы, как мы вчера договорились, пригласить леди Диану на прогулку.

— Привет, Чарльз, — ответил я в несколько фамильярном тоне, что мне, в нынешнем положении, было позволительно. — Молодец, держишь слово.

— Я через час заеду. Надеюсь, леди Ди будет к этому времени готова.

— Заезжай. Она будет ждать тебя в холле отеля.

Вот ведь я сводник какой! Прекрасно понимаю, что это надо и мне, и Ди, но сердце категорически отказывается это принимать. Пока было время, я набрал Стиву и сказал, когда тот поднял трубку:

— Привет Стив. Я тут прочитал, что Монсеррат Кабалье выступает сейчас в Лондоне.

— Привет, Эндрю, — ответил он. — Да, она сейчас здесь. Мы её пытались к нам на ЕМI пригласить и договориться о записи её пластинок, но пока ничего не получилось. А ты что про неё спросил?

— Я тут две песни написал и хочу вместе с Монсеррат их спеть. Вот и заодно заманю её к вам.

— Это было бы неплохо. Но она абы что петь не станет.

— Ты ей позвони и передай, что одна песня называется «Барселона», это её родной город. А вторую она на месте услышит. Это рок-баллада. У нас на первом нашем диске есть пять таких. Надеюсь, она их слышала.

— А что, может сработать. У неё в семь концерт сегодня в «Одеоне», а у вас дискотека в это же время. Когда назначить запись, если Монсеррат согласится?

— Давай на половину третьего. Мы же, всё равно, к двум к тебе с Тедди должны подъехать, чтобы у вашего нотариуса подписать регистрационные документы на MTV?

— Да. Значит так и сделаем. Слушай, тут из Штатов нам пришли бумаги с приглашением вашей группы на гастроли. Я сейчас с ними как раз работаю. Они предлагают это сделать или осенью, или с числа пятнадцатого июня на две недели. Вы вроде про осень американцам говорили?

— Да. Мы на осень планировали. Но если они предлагают через две недели, то это даже лучше для нас. Во-первых, нас не успеют забыть, а во-вторых, у нас на июнь особо никаких планов нет.

— И это хорошо. До осени ещё дожить надо, а тут вы за десять дней дома успеете отдохнуть и спокойно в Америку слетаете. К тому же, за каждый концерт приглашающая сторона по миллиону предлагает.

— Очень неплохо. Укажи только, чтобы был обязательно Лос-Анджелес. Там нам на голливудской «Алее славы» нашу Звезду нужно будет заложить. Ну и Нью-Йорк с Лас-Вегасом тоже включи.

— Хорошо. Я тут хотел тебе сказать, что ажиотаж вокруг вашей дискотеки стоит жуткий. Все туда хотят попасть, а билеты все раскупили.

— Мне Женька вчера рассказала. И что ты решил продать ещё десять тысяч.

— Уже двадцать. Поэтому хотел услышать твоё мнение.

— А куда их столько влезет?

— Да они на трибунах готовы сидеть или плясать, лишь бы попасть на вашу дискотеку.

— Тогда продавай. Главное, чтобы охраны было побольше. А то ведь сметут, черти, «после литры выпитой».

— Охрана будет большая, так что не волнуйся.

— Тогда до встречи. Надеюсь, тебе удасться уговорить Монсеррат.

Ну что ж, всё решили и надо собирать и отправлять свою третью жену на свидание. Я вошёл в спальню и посмотрел на Ди. Она всё поняла и молча встала. Потом подошла ко мне и обняла. Девчонки тоже поняли и их веселые лица стали сразу грустными.

— Так, — сказал я строгим тоном и поцеловал Ди, против чего остальные две мои жёны не были против, так как прекрасно понимали сложившуюся ситуацию, — у нас началась совместная операция прикрытия наших будущих малышей. Ди, не грусти. Ты же сама понимаешь, что это надо обязательно сделать.

— Умом я всё понимаю, — ответила та, чуть ли не всхлипывая, — но не хочу даже на час расставаться с тобой и девчонками.

— Всё будет хорошо. Через час вернёшься и всё будет по-прежнему. Мы опять будем все вместе.

Чтобы всем не разреветься, Солнышко и Маша стали помогать наряжаться Ди. И постепенно они успокоились и стали даже непринужденно между собой разговаривать. Я решил их приободрить и сказал:

— Сегодня по пути на дискотеку надо будет заехать в книжный магазин и купить несколько книг для будущих мам и наставления по уходу за грудничками.

Ну вот, сразу другое дело. Улыбки, смех и разговоры о детях. Да, хорошо, что у них сейчас общие интересы. А когда я им книжки куплю и они их начнут вместе читать, так вообще обо всём забудут. Даже о мультиках. Главное, правильные книги выбрать. А то в некоторых написано, что необходимо воздержаться от секса во время всего срока беременности. Это нам абсолютно не подходит. Вот если на поздних сроках, тогда согласен.

Когда Ди была готова, я проводил её на люфте и она сказала:

— Спасибо тебе. Я очень тебя люблю.

— Я тоже люблю, — ответил я и нежно пожал её ладошку, так как целоваться на людях нам сейчас не рекомендовалось. — Мы будем тебя все ждать.

Я моргнул глазами и улыбнулся, давая понять, что всё хорошо, а потом вернулся к лифту. В номере меня ждали Солнышко и Маша, которые обсуждали ситуацию с Ди.

— Может её просто забрать с собой в Москву? — предложила Солнышко.

— Нельзя, — ответил я, покачав головой. — Она ещё несовершеннолетняя. Ей только семнадцать через месяц исполнится. В Великобритании до достижения 18-летнего возраста лицо считается несовершеннолетним и его дееспособность ограничена. Её родители никуда Ди не отпустят. Но у монархов всё намного проще. Принц Чарльз скажет Её Величеству, что Ди беременна и чтобы избежать позора, что та, что другая сторона пойдут на уступки. А вот что с вами в Москве делать, я пока не знаю.

— Это ещё не скоро будет, — уверенно заявила Маша.

— То, что ты беременна, станет видно всем уже через четыре месяца.

— Главное, что мы успеем в Штаты слетать, — поддержала свою беременную подругу Солнышко. — Нам обязательно надо на голливудской «Алле славы» нашу Звезду заложить.

— Успеем. Я не стал при Ди говорить, чтобы не расстраивать её. Мы в Штаты летим пятнадцатого июня.

— Ура! — закричали в унисон Солнышко и Маша. — Летим в Америку!

— Только почему Ди от этого должна расстроиться? — спросила близкая, но недалёкая Маша.

— Свадьба у неё в конце июня будет. Наверняка, нас захочет на неё пригласить. А нам в Англии никак в это время светиться нельзя. Тут такой тарарам будет стоять, что её из дома мать вообще не выпустит. Поэтому лучше мы на гастроли укатим, а в начале сентября с ответным визитом после советско-английского концерта прилетим. Мы его опять в саду Букингемского дворца организуем, если, конечно, Королева разрешит.

— Теперь понятно, — ответила Маша. — А с Солнышком и со мной как-нибудь на первое время разберёмся.

— Это-то понятно. Ну а дальше что будем делать?

— А дальше ты что-нибудь обязательно придумаешь, — сказала Маша и посмотрела на меня хитрыми глазами, в которых плескалась любовь и уверенность во мне.

— Придумаю, куда я денусь. Я вот по пути из Букингемского дворца две песни сочинил. На английском. Хочу их вместе спеть с Монсеррат Кабалье.

— Мы в газете читали про неё. Почему именно с ней, а не с нами?

— Стив хочет записывать и продавать её пластинки через их корпорацию, а она пока на это не соглашается. Так что будет повод EMI с ней контракт подписать. Да и у Монсеррат драматическое сопрано, то есть высокий женский певческий голос. Рабочий диапазон от первой октавы — До третьей октавы. И она прекрасно владеет техникой бельканто. Вы такое потяните?

— Не-а, — ответила Солнышко.

— Вот и я о том же.

Тут зазвонил телефон и девчонки поняли, что у меня опять намечаются дела. Это был Грегор, который был уже в фойе отеля.

— Добрый день, мессир, — произнёс в трубку бывший «мастер». — Как наши дела?

— Привет, Грегор, — ответил я, назвав «мастера» просто по имени. — Мои гости уже едут. Так что минут через десять они должны быть уже здесь. Можешь пока попить кофе.

Я, конечно, блефовал, говоря о том, что чекисты уже едут. Но зная, кто их ко мне послал, я был абсолютно уверен, что они не опоздают. И как в воду глядел. Через минуты три опять зазвонил телефон и человек с прекрасным лондонским акцентом меня спросил:

— Сэр Эндрю, здравствуйте. Мы готовы встретиться в вами по интересующему нас всех вопросу.

— Хорошо, — ответил я. — Через три минуты буду внизу.

Солнышко и Маша смотрели на меня с молчаливым вопросом в глазах. Я не мог врать таким чистым и любимым глазам, поэтому сказал:

— Внизу меня ждут двое людей от Андропова. Больше вам знать ничего нельзя.

— Поняли, — ответила Солнышко и за себя, и за Машу.

— Меня не будет где-то час. Потом мы поедем в студию. Надеюсь, что Стив договорится с Кабалье. Если вернётся Ди и меня ещё не будет, то обедайте без меня. В ресторан не ходите. Хорошо?

— Хорошо, — в этот раз ответила Маша, так как когда я задал вопрос, то посмотрел на неё, зная, что именно ей труднее всех долго сидеть на одном месте.

Я их поцеловал и спустился в холл. Там, при моем появлении, встали из кресел двое мужчин среднего возраста в дорогих модных костюмах, поздоровались и представились на чистом русском:

— Здравствуйте, Андрей Юрьевич. Подполковник Нестеров Дмитрий Дмитриевич, майор Гаврилов Юрий Павлович.

Могли и не представляться. Я это уже всё «увидел» и знал, что сегодня рано утром они были вызваны к Юрию Владимировичу, где получили инструкции, как себя со мной вести. Они и так меня знали, но Андропов уточнил, что они поступают в моё полное распоряжение. Единственно, он хотел, чтобы я помог им вычислить «крота» в нашем посольстве. Да, времени остаётся не очень много, но пока у меня есть небольшой запас.

— Здравствуйте, товарищи, — ответил я, слегка запнувшись. — Уже отвык по русски говорить. Проходите в Дубовый зал и располагайтесь. Деньги при вас?

— Да, — ответил Дмитрий Дмитриевич, указав глазами на дипломат, который держал в руках Юрий Павлович.

— Хорошо. Я сейчас вернусь с господином, который доставил нам всем столько хлопот.

Вопрос о деньгах я задал для проформы, чтобы не выйти из образа. Я и так знал, где они лежат, но такой вопрос я задать был должен. Я проследовал сначала в один, а затем в другой ресторан. Именно во втором я и обнаружил Грегора. Я махнул ему рукой, так как он сидел за дальним столиком у окна. Сразу видно, что свою работу хорошо знает. И вход в зал контролирует, и если что, через окно выйти сможет.

— Грегор, — сказал я, обращаясь к нему, когда он подошёл ко мне, — рассказываешь моим людям всё быстро и чётко. На вопросы отвечаешь подробно.

— Ясно, мессир, — ответил тот, посматривая по сторонам. — Надеюсь на ваше слово.

— Учти, меня в разговоре называть только сэр Эндрю.

— Понял. Я готов. Деньги у них?

— Да. Всё точно, как я сказал.

Мы вошли в знакомый Дубовый зал. За столом сидели двое комитетчиков, а перед ними лежал миниатюрный кассетный магнитофон, от которого тянулся шнур к микрофону. Перед майором лежала стопка чистых листов для записей. Значит, владеет стенографией и будет дублировать магнитофонную запись. Они обошлись без вставаний и пожатий рук. Грегор сел на стул и начался допрос.

Именно допрос. Грегор сначала рассказал всё, что сообщил вчера мне. А затем начались вопросы. Но по первым же ответам стало понятно, что допрашиваемый рассказал всё, без утайки. Подполковник посмотрел на меня и я кивнул, подтверждая правдивость рассказа. Грегор в этот раз принёс ещё фотографии каких-то документов, но они только подтвердили его слова.

Прошёл час и комитетчикам стало понятно, что больше ничего нового они не услышат. Но по их мыслям, которые я «читал», информация, которую они только что услышали, стоит гораздо больше, чем миллион. Я тоже это знал. Но только благодаря мне и первому миллиону, который я вчера отдал в виде чека, Грегор согласился на сделку.

— У нас больше нет вопросов, — сказал подполковник и передал дипломат Грегору.

Тот его открыл, выборочно отогнул края десяти «кирпичей» по сто тысяч долларов в каждом и кивнул головой.

— Okay, — удовлетворенно сказал бывший «мастер».

— Напоминаю о двадцати четырёх часах, — сказал я жёстко.

— Я помню. Надеюсь, мы больше никогда не увидимся.

После чего тот вышел и повисла пауза. Комитетчики понимали, что у них в руках оказалась настоящая информационная бомба, которая уже завтра может взорваться в Москве и эхо этого взрыва услышат даже в Америке.

— Говорите вашу просьбу, — сказал я, чтобы поторопить гостей. — Я уверен, что Юрий Владимирович передал для меня что-то ещё.

— Он просил, — сказал подполковник, сделав акцент именно на слове «просил», а не приказал, — помочь вычислить двойного агента. Хотя на фоне того, что мы сейчас услышали, это уже особой роли не играет.

— Хорошо. Тогда терять время не будем. У вас когда обратный самолёт?

— В 16:25. Летим компанией British Airways также из Хитроу.

— Значит, успеваем.

Я сказал портье, что нам нужна машина и он распорядился проводить нас к тому же Ролс-Ройсу для почетных гостей. То, как мне все кланялись, удивило чекистов.

— К вам по-особенному здесь относятся, — заметил Дмитрий Дмитриевич.

— Я теперь каждый день бываю в Букингемском дворце у Королевы, — ответил я, когда мы сели в поданный автомобиль.

Посольство СССР размещалось в особняке по адресу Kensington Palace Gardens, дом № 13, неподалёку от Кенсингтонского дворца. Я назвал адрес, только дом изменил на пятый и мы молча доехали до магазина детских игрушек, который располагался в этом здании. До посольства было ещё метров сто и мы дошли до ближайшего паба, из окон которого хорошо просматривался особняк.

Сев за столик, я спросил гостей:

— У вас есть план или будем импровизировать?

— Юрий Владимирович сказал, что вы руководите операцией, — ответил подполковник.

— Хорошо. Я светиться не буду, поэтому Дмитрий Дмитриевич останется здесь, а я пересяду за вон тот столик в дальнем углу. Меня видно отсюда не будет. Юрий Павлович идёт в посольство и приглашает для беседы всех по одному. У вас есть на это полномочия?

— Да. Юрий Владимирович подписал соответсвующий документ, предвидя подобную ситуацию. По легенде, я должен буду передать короткое задание каждому из наших сотрудников. Оно настоящее, так что с этой стороны всё чисто.

— Отлично. Тогда я пересаживаюсь на выбранное место и закажу себе что-нибудь поесть. А то я ещё не обедал.

Я ушёл вглубь зала и сел за шторкой, так как мне видеть никого было совсем необязательно. Я итак всё «видел». Когда пришёл первый сотрудник посольства, я сидел и спокойно обедал. Я сразу определил, что это не тот, кто нам нужен. Предупреждать гостей о том, что произойдёт с тем, кто действительно окажется двойным агентом, я, заранее, не стал.

Каждая беседа продолжалась не более четырёх минут. Тот, кого мы искали, пришёл шестым. Как только он сел за стол к чекистам, я его отключил. К этому моменту я успел уже доесть обед, кстати, очень вкусный, поэтому я оставил деньги на столе, включая чаевые, и направился к нашим. Я знал, что они были предупреждены Андроповым ничему не удивляться, общаясь со мной, но вид мгновенно заснувшего перед ними собеседника их несколько удивил, если не сказать шокировал.

— Это тот, кто вам нужен, — сказал я, садясь на четвёртый стул, который был свободен. — Он спит, но очнётся через десять минут. Что будете с ним делать?

— Желательно доставить его в Москву, — ответил подполковник. — Нам нужны сведения от него.

— Вы хотите его переправить на Родину? Как вы себе это представляете?

— У нас есть шприц со спецсредством. Загранпаспорт у него с собой. Обратных билетов у нас три, так что довезем.

— Раз нужен, то забирайте. Вам его разбудить?

— Желательно.

Я, для придания большей естественности моим действиям, положил руку на лысеющую голову уже бывшего товарища и тот вздрогнул, просыпаясь. Ему тут же вкололи готовый шприц и клиент поплыл.

— Через пять минут он будет слегка заторможенным, — сказал майор, — но все наши команды будет выполнять беспрекословно.

— Значит, операция закончена? — подвёл я итог нашим совместным действиям.

— Да, Андрей Юрьевич, — ответил подполковник. — Спасибо огромное за помощь.

— Не за что. Всегда рад помочь коллегам.

Мы пожали друг другу руки и я вышел из паба. Ну вот, пришлось немного засветить свои способности. Но Андропов и так много чего знал про меня и о многом догадывался. Главное, я выполнил обещание и нашёл «мастера», который сдал такую информацию, что я даже стал беспокоиться за этих двух посланцев Москвы. За сотую долю того, что они теперь знают, их могут законопатить очень далеко. Но это проверенные люди самого Андропова и он так не сделает. Ну теперь держись, Горбатый. «Я сказал — Горбатый!». Скоро эти слова скажет мой друг Владимир Высоцкий.

Я поймал машину и быстро доехал до отеля. В нашем пентхаусе меня встречали три счастливые жены, ожидавшие с нетерпением «возвращения блудного попугая». Они горели желанием рассказать, как Ди провела встречу со своим будущим законным мужем. Я знал, что Диана уже один раз встречалась с принцем Чарльзом и разговаривала с ним в ноябре 1977 года, когда приезжала на охоту в Элторп. Он тогда ухаживал за её старшей сестрой Сарой. Поэтому сегодняшняя встреча должна была пройти без особых треволнений. К тому же и Ди, и Чарльз знали об истинной цели их встречи.

Ди первая бросилась мне на шею и сказала:

— Всё прошло, как ты сказал. Я так боялась этой встречи, но ничего страшного не произошло. Мы погуляли по саду Букингемского дворца и обсудили моё замужество. Чарльз спокойно объяснил, что он просто выполняет данное тебе обещание.

— Про деньги сказал? — спросил я радостную Ди.

— Я сама спросила и он начал оправдываться. И после этого он показался мне таким жалким, что я перестала воспринимать его как принца. Я в этот момент поняла, что мы просто договариваемся о сделке, в которой я являюсь заказчиком, а он обычным исполнителем. И мне стало так весело, что я чуть не рассмеялась.

— Я же тебе говорил, что будет всё хорошо.

— И мы это тоже говорили, — влезли в разговор Солнышко и Маша.

— Теперь ждём реакции Королевы на то, что Чарльз, якобы, сделал тебе предложение. Меня волнует твой возраст, Ди.

— Мы договорились, что если Её Величество упрется, то Чарльз скажет ей, что я беременна. Я знаю Королеву, она очень щепетильна в этих вопросах. Да и любит она меня. Правда, она меня хотела отдать замуж за принца Эндрю, но тут уж ей деваться будет некуда.

— Вот и отлично. А теперь собираемся и едем в EMI. По дороге, как я говорил, заедем в книжный магазин за книгами для беременных.

— Я на обратном пути заехала и купила пять книг, — сказала довольная Ди. — Мы их немного полистали. Там столько всего написано, что сразу всё и не запомнишь.

— Нам фотографии малышей понравились, — сказала Маша и показала мне одну из книг, где с одной из страниц на меня смотрел забавный бутуз.

— Так ему здесь уже месяца четыре. Судя по его щекастой мордашке, его начали прикармливать кашами.

— Откуда ты всё знаешь о детях? — удивилась Маша.

— Эндрю много чего знает, — загадочно сказала Солнышко, гордясь мной. — Вот увидите, он ещё нас научит, как пеленать и купать малышей.

— Конечно. Вот вы знаете, почему по-разному надо подмывать девочек и мальчиков?

— Расскажи, — заверещали, одновременно, три будущих мамы.

— Вот родите, тогда сам вам покажу и научу.

Тут я был зацелован сразу всеми. Конечно, хорошо, когда муж всё знает и умеет. Главное, чтобы я рядом в это время с ними был. А вот с этим могут быть проблемы.

— Когда свадьбу наметили? — спросил я у Ди.

— Как ты сказал Чарльзу, — ответила она. — В двадцатых числах июня. Мне девчонки уже рассказали, что вы в Штаты улетаете в это время. Я сначала расстроилась, а потом поняла, что так даже лучше будет по многим причинам.

— А я хочу вас обрадовать. Королева дала добро на крестины наших с вами детей. Моим малышам от Ди она и так будет крестной, поэтому Солнышку и Маше тоже повезёт. Я с ней сегодня утром об этом договорился. Эй, ну вы меня сейчас задушите. Вот ведь вредные эти будущие мамочки.

Ну что, пора ехать. Про то, где я был и что делал девчонки не спрашивали. Раз я сказал, что люди от Андропова из Москвы ко мне специально прилетели, значит дело государственное и секретное, о котором спрашивать не следует.

Я позвонил Серёге и сказал собираться. Женька сегодня должна была съездить на стадион и посмотреть, как там обстоят дела. Серега с ней не поехал, а пошёл по музыкальным магазинам, чтобы список того, что нам нужно, до конца написать. Он только час назад вернулся и сидел обедал в номере. Ничего, у всех сейчас жизнь походная. Вот я его как сейчас обрадую, что мы уже через две недели в Штаты полетим.

В автобусе я сообщил всем, что нас пятнадцатого июня ждут в Америке. Серега этому не очень удивился, а вот Женька чему-то обрадовалась.

— А ты чего такая счастливая стала? — спросил я единственную в нашей компании француженку.

— Я у Стива смогу отпроситься, чтобы вас сопровождать, — гордо и даже с каким-то вызовом сообщила она.

Серега сразу тоже стал веселым, поняв, что скоро опять увидит свою любовь. А я подумал, что это не к добру. Что-то Женька задумала и это касается именно меня. Похоже, она не бросила свою дурацкую затею попытаться затащить меня к себе в постель. В Америке со мной будет только Солнышко и Маша, а Ди с нами не поедет. Вот ведь какая неугомонная. Другая бы давно отказалась, а эта ни перед чем не остановится.

В EMI нас встречал довольный и сияющий Стив. По его лицу было понятно, что ему удалось вызвать Монсеррат сюда, о чем я его и спросил.

— Да, у меня получилось, — ответил он, отведя меня в сторону. — Твоё предложение её заинтересовало и она согласилась попробовать.

— Отлично, — сказал я, — тогда пошли подписывать уставные документы на MTV, а потом займёмся песнями. Тедди здесь?

— Да, уже знакомится с бумагами.

Войдя к знакомому нотариусу в кабинет, я поздоровался с Тедди и с ним. Пришлось мне тоже внимательно прочитать текст, но всё оказалось прописано чётко и грамотно.

— Когда вносим деньги? — спросил я у Келвина, так звали нотариуса.

— Завтра, — ответил тот.

— Я тогда после репетиции завезу их Стиву.

— Договорились, — сказал Тедди. — Кстати, завтра будет готов твой клип. Не хочешь запустить его сначала у нас, в Англии? Напиши перевод и я сделаю титры.

— А что, это мысль. Хорошо, сегодня напишу. Раз мы всё решили, тогда пошли знакомиться с Кабалье.

Как оказалось, она сидела в нашей любимой студии и болтала с моими жёнами. Поэтому предварительный контакт, благодаря женской солидарности, был уже налажен. После знакомства я сел за синтезатор и проиграл мелодию «Барселоны», а потом и спел слова. Всем моя вещь очень понравилась. Серега сидел рядом и смотрел, как я играю, а потом сам стал это повторять. После чего мы вместе, я с гитарой, а он за клавишными, начали трудиться над песней. Не хотелось облажаться перед знаменитой оперной певицей, поэтому мы с другом очень старались. И результат не заставил себя ждать.

Солнышко, пока мы репетировали, записала для Монсеррат слова и та их учила. Собрались одни профессионалы, поэтому все работали чётко и слаженно, не теряя ни минуты времени. Потому, что нас ждали концерты. И количество зрителей здесь роли не играло. Правда, перед пятьюдесятью тысячами мы ещё не выступали, но лиха беда начало. И вот мы с Монсеррат приступили к записи. Да, дуэтом я ещё не пел, если не считать Кобзона и Лещенко.

Дуэты — один из сложнейших типов вокального исполнения. Он подразумевает под собой, что вы выступаете в единении и гармонии друг с другом, а для личных пяти минут славы лучше всего будет петь соло. От меня и Монсеррат требовалось слышать ритм мелодии, хорошо чувствовать партнера, вибрации наших голосов, не отставать и не спешить, дополнять друг друга своим вокалом и эмоциями, если это будет необходимо.

Гоняли нас нещадно, добиваясь идеального звучания. Но на шестом дубле получилось то, что устроило всех. Я и Монсеррат были довольны. А как радовались мои жёны за стеклом, я даже передать не могу. Как-будто это их гоняли звукоинженеры, а не нас. Монсеррат была довольна тем, что это песня о её родном городе. А я радовался, что у меня получилось не хуже, чем у Меркьюри.

Это был вариант без привлечения симфонического оркестра, чисто роковый. Не было хора, не было колоколов, но были два живых, мощных голоса и музыка. Аранжировка была сделана только синтезатором и драм-машиной. «Эта штука посильнее «Фауста» Гёте» у нас получилась.

На вторую песню «One Life One Soul» у нас уже не оставалось времени и я её просто исполнил для всех, чтобы имели некоторое представление о ней. Тоже мощная вещь получилась. По сути, две рок-баллады. Всем она тоже понравилась. И мы договорились с Монсеррат, что встретимся здесь завтра в три. И самое главное, она согласилась работать со Стивом, то есть с EMI и завтра подпишет с ними контракт.

Провожая оперную певицу, Стив сиял, как начищенный самовар. Ещё бы. Многомиллионный контракт теперь у него в кармане. Благодаря ему, Стива должны повысить в должности. Но с нами он останется, другому менеджеру нас передавать не будет, пока Женька полностью не освоится.

— Поздравляю, — сказал я довольному Стиву. — Кем ты теперь у нас станешь?

— Руководителем европейского направления, — ответил тот с гордостью в голосе.

— Круто. С делами Великой Ложи разобрался?

— Почти. Тут на меня некоторые массоны выходили и спрашивали, не знаю ли я, куда подевался герцог Кентский. Я сказал, что не знаю. Большинство уже в курсе, что власть в Ложе сменилась. Слухи ходят один страшнее другого. Тебя все боятся и пытаются через меня всё узнать.

— Про Белиала тоже слухи пошли?

— Да. Но про него мало кто верит, хотя кто-то из тех, кто был тогда на заседании, всё-таки, что-то рассказал.

— Я его найду и демон ему ещё раз популярно всё объяснит. Из пяти оставшихся, я с принцем Чарльзом вчера встречался. Это точно не он. Значит, кто-то из четверых. Мы с тобой никому не говорили, да и новый Великий Меченосец болтать лишнего не будет. Ладно, разберусь. Нам уже пора выдвигаться на стадион.

— Поезжайте. Там всё уже готово. Вашу музыкальную аппаратуру сейчас туда отвезут. Цветомузыку на сцене заранее установили, да и остальное тоже.

— Ну и сколько народу там будет?

— Всего билетов было напечатано пятьдесят тысяч, на данный момент не осталось ни одного.

— Сколько стоили билеты?

— Пятьдесят фунтов. В его стоимость входит бесплатный коктейль или стакан пива.

— Продавцы алкоголя на нас просто озолотятся.

— Да и мы тоже. Они нам уже заплатили по сто тысяч, а их там пятеро основных поставщиков в пяти барах-ресторанах стадиона.

— Я так понимаю, что половина выручки пройдёт чёрным налом?

— Да. Твоя доля — пятьсот тысяч. Со второй дискотеки будет столько же.

— Отлично. Хотел тебя спросить. Тебе по вилле в Ницце ещё не звонили?

— Нет. А ты что, виллу решил там приобрести?

— Да. Там сейчас решается вопрос с наследством. Вилла стоит один миллион двести тысяч долларов. Я тебе завтра их привезу. Как тебе позвонят, перегони деньги продавцу и пусть на моё имя оформят. Я в предварительном договоре себя указал.

— Да, мы теперь с тобой легко миллионами ворочаем. А месяц назад всё ещё очень скромно было.

— Растём, однако. У меня к тебе ещё она просьба будет. Оставь в Москве Маргарет на руководстве. Она хороший специалист и здоровый карьеризм ей не чужд.

— Я и сам хотел так сделать. Так что наши мнения по поводу неё полностью совпали.

— Ну и отлично. Вот тебе слова и ноты «Барселоны». Чеки завтра выпишешь. Тогда мы поехали. Сам-то там будешь?

— Да надо бы заехать. Ведь первый раз такое столпотворение организовываем.

— Главное, чтобы аппаратура не подвела и охрана не спала.

Мы прощаться не стали. Я знал, что Стив обязательно приедет. Из Женьки специалист пока слабый, она ещё на подхвате работает или только проконтролировать исполнение может.

Спустившись вниз, я нашёл всю нашу команду там же, где и оставил.

— Так, народ, — обратился я сразу ко всем. — Если сегодня хорошо выступим, всем будет премия.

— А размер уточнить можно? — спросила Женька.

— Исполнителям по пять тысяч, остальным по две с половиной.

— Хорошо тут у вас всё устроено. В Париже такого я ни от кого не слышала. Там все уж больно прижимистые.

— А Эндрю у нас добрый и щедрый, — подтвердила Солнышко и посмотрела на меня.

— Да, я добрый, но строгий. У нас ещё есть время пообедать. Будем?

— Около стадиона есть отличный ресторан, — предложил Вольфсон. — Мы когда сегодня туда ездили с Женей, то я его видел.

— Тогда в путь.

Радостные и довольные девушки пошли первыми, а мы вслед за ними.

— Серега, — обратился я к своему другу, — ты список составил?

— Да, — ответил он и достал листок с записями.

— Стив сейчас загружен выше крыши. Вы с Женькой сами сможете всё необходимое купить?

— Конечно. Я сам могу теперь скидку выбить.

— Вот и замечательно. Сколько денег нужно?

— Около восемнадцати тысяч.

— Выдам завтра двадцать плюс твои двадцать пять с премией.

— Живём.

— Только Женьку не балуй, как в Париже. Она и так завтра премию получит.

— Постараюсь.

Как оказалось, это был ресторан французской кухни, о котором говорил Вольфсон. Женька обрадовалась, да и мы с Солнышком тоже. Сразу вспомнились недавние гастроли и Ницца.

Не узнать нас было невозможно. Прямо напротив окон ресторана был виден футбольный стадион «Stamford Bridge» и на нем огромные афиши с нашими физиономиями. Причём с четырьмя. Маша там тоже была. Оперативно работают ребята из рекламного отдела EMI.

Маша была довольна больше всех. Теперь она настоящая Звезда. Ди и Солнышко были за неё рады. Лягушачьих лапок мы заказывать не стали, а заказали рапанов. Это такие моллюски и мы их выковыривали специальными маленьким вилочками. По структуре, по плотности мяса рапаны напоминают осьминогов. Они такие же мясистые. Но по вкусу рапаны не похожи ни на какие морепродукты. У рапанов свой, довольно яркий вкус. Получилась вкуснота — пальчики оближешь, ещё и с лимоном.

Ди заказала себе ризотто с трюфелями. Блюдо вкусное и дорогое. Но мы могли позволить себе есть даже очень дорогие хоть каждый день. Солнышко и Маша углядели, что там у Ди в тарелке, и попросили разрешения попробовать. Трюфели им тоже понравились, но я им заказал только одну порцию на двоих. Я своих солисток предупредил, чтобы плотно не наедались. Иначе тяжесть в желудке будет им мешать. Плюс нам выступать три часа, как минимум. Потому, что без антракта. Ну какой перерыв может быть на дискотеке.

За столом мы обсудили список и порядок песен, которые мы будем исполнять. Откроем дискотеку, естественно, нашими двумя парижскими: «Here I Go Again» и «How Mach Is The Fish?».

— А потом я предлагаю запустить две наши совместные песни, «Beautiful Life» и «The Sign».

— Согласны, — ответили Солнышко и Маша.

— Кто тогда из вас следующая выступает?

— Пусть Маша свои две песни исполнит, далее твои две пойдут и затем мои «Believe» и «Kings & Queens».

— Хорошо. Тогда первые полтора часа мы выступаем в коже, а потом вы переодеваетесь в латекс.

Дальнейший ход нашей беседы прервало появление репортёров перед входом в ресторан. Давненько они нас не беспокоили. Как я выяснил совсем недавно, корреспондентов центральных лондонских газет и репортёров с камерами к нашему отелю близко не подпускали. В гостинице останавливались всемирно известные персоны, которые предпочитали тишину, а иногда и анонимность. А маршрут, по которому мы передвигались, был непредсказуем и спонтанен. Но, видимо, репортеры специально дежурили около стадиона и поджидали нас именно перед сегодняшним выступлением, так как это было единственное место в Лондоне, известное заранее и где мы точно будем.

— Вот и пообедали, — сказал я, глядя на этих проныр. — Серега, с нами постоишь?

— Не, это не по мне, — был его краткий ответ.

— Тогда мы втроём будем отдуваться. Остальные идут к автобусу и ждут нас внутри.

— Маша, — обратился я к своей второй жене, — ты должна очаровать этих представителей прессы. Поняла?

— Есть, командир, — ответила та, дурачась. — Всё будет тип-топ.

— Солнышко отвечает на вопросы, адресованные ей, я беру на себя общие по теме группы. Вперёд.

Пока мы готовились, набежало ещё человек пять. Все боялись, что мы на автобусе сразу заедем внутрь стадиона и они не успеют с нами пообщаться. А, судя по ажиотажу, читатели жаждали узнать последние новости о нас. Сначала вышли из ресторана Серега с Женькой и Ди с Вольфсоном. Когда я увидел через стекло, что они вошли в автобус, последовал и наш выход.

Да, соскучились по нам журналисты. Хорошо, что я заранее чётко разграничил сферы наших вероятных ответов. Мне досталось раза в два больше, чем девчонкам, но к этому я давно привык. Хорошо, что с нами в пентхаусе постоянно жила Ди. Маша уже абсолютно свободно говорила на английском, что было сразу подмечено журналистами.

Когда меня спросили о дальнейших творческих планах группы, я ответил:

— Два часа назад мы записали новую песню с известной испанской оперной певицей Монсеррат Кабалье. У неё сейчас, как раз, гастроли в Лондоне, поэтому я написал новую песню о её родном городе Барселоне, которая так и называется. Мне всегда нравилось, как она поёт и я решил воспользоваться её пребыванием здесь, в Англии. Так что завтра слушайте по радио результат нашего совместного с ней творчества.

— Вы ещё будете с ней вместе работать? — спросила миловидная девушка с микрофоном в руке.

— Да. Завтра мы запишем ещё одну песню. Это продолжение наших пяти рок-баллад, которые вышли на нашем первом диске. Монсеррат моя новая композиция очень понравилась. Мы её готовим как совместный подарок Её Величеству на годовщину её коронации.

— Когда вы ещё собираетесь к нам приехать на гастроли? — спросил уже другой репортёр.

— Точно в начале сентября. Это будет ответный концерт на тот, который состоится в августе на Красной площади при участии и ваших, и наших музыкантов.

Пресса была довольна. Столько интересных новостей за раз — это очень хорошо для любой газеты или журнала. Читатели любят сенсации, поэтому я решил им ещё добавить одну.

— У нас изменились гастрольные планы. Через четырнадцать дней мы летим в США на две недели. Там мы будем участвовать в церемонии закладки нашей Звезды на голивудской «Аллее славы».

Это было приятным бонусом к нашему двадцатиминутному интервью. Мы остались довольны друг другом. Были вопросы о предстоящей дискотеке, о нашем недавнем триумфальном выступлении в Лос-Анджелесе и наших заслуженных четырёх наградах. Маша хорошо справилась со своей задачей, значит надо ей написать новую песню. Солнышко тоже молодец, прекрасно отвечала на вопросы, среди которых были и непростые. Её тоже следует порадовать чём-нибудь новеньким к следующей дискотеке.

Только в автобусе мы смогли немного расслабиться.

— Как вы это выдерживаете? — спросила Ди.

Я мог ей рассказать, что в моей истории она погибнет в автомобильной катастрофе именно из-за бесцеремонности и назойливости репортёров. Но теперь этого не будет. Единственно, чего я боялся, что история захочет исправить это внесённое мною изменение и мне следует что-то придумать, что послужит барьером на всякие попытки нанести вред моей Ди. Время у меня ещё есть, буду тщательно готовиться и продумывать каждый шаг. Святой Грааль я теперь никому не отдам.

А перед футбольным стадионом уже собирался народ. Ещё в Древнем Риме во время представлений требовали хлеба и зрелищ. А сегодня как раз такой день и был. Мы обеспечиваем зрелища, а, любимое англичанами, пиво — это жидкий хлеб. Поэтому всё совпало, как нельзя кстати. Завидев наш автобус, публика стала приветствовать нас. Это был хороший знак для них. Раз мы приехали, значит праздник состоится. На их лицах читались строчки из рекламы будущего: «Holidays are coming». Это была реклама Кока-Колы 1995 года, которая потом была показана на российском телевидении и звучала, как: «Праздник к нам приходит». В канун Нового 2015 года клип на эту композицию выпустила Ёлка, а через год — Дима Билан.

Там были ещё такие слова:

«Веселье приносит и вкус бодрящий

Праздника вкус всегда настоящий!»

Так что к лондонцам пришёл настоящий праздник в нашем лице и он им запомниться не только нашим концертом, но и вкусом пива и коктейлей.

Да, стадион впечатлял. Утренний дождик и туман давно закончились, и всё вокруг уже успело высохнуть. Чтобы не портить газон, на него положили специальное покрытие. Даже ворота сняли и вместо них, рядом со входом, поставили сцену. Она была абсолютно похожа на ту, на которой мы только вчера репетировали королевский концерт с нашими английскими друзьями-музыкантами. А вокруг было поле и многоярусные трибуны. Теперь мне стало понятно. Кто хочет просто слушать и смотреть, могут расположиться на трибунах, попивая пиво. Кто хочет танцевать, то вот вам целое футбольное поле. Его длина составляет сто пять метров, ширина — шестьдесят восемь метров и площадь — семь тысяч сто сорок квадратных метров. То есть, где-то около двадцати тысяч человек могут находится на поле и вокруг него одновременно. И около тридцати пяти тысяч на трибунах. Значит, Стив всё правильно рассчитал.

Мы сразу направились на сцену, где светоинженеры устанавливали дополнительные мощные лазеры. Они должны были бить своими лучами света и на танцующую толпу на поле, и на тех, кто будет сидеть на трибунах. Главное, нам под них самим не попасть. Но мне объяснили, что всё рассчитано так, что мы, гарантированно, не попадём. И на сцене установили дополнительные колонки, чтобы звук просто ошеломлял публику.

— Ну что, — обратился я к своим, — начнём репетицию. Все, кто не поют и не играют, идут в центр поля и слушают звук.

Мы вчетвером остались, а Ди, Женька и Вольфсон пошли на место вбрасывания. Музыкальные инструменты и микрофоны были уже подключены, поэтому мы сразу начали с «Here I Go Again» и «How Mach Is the fish?». Что я вам могу сказать. Одним словом — кайф. Ди с Женькой нам махали руками, показывая, что звук отличный. Женька даже начала приплясывать, что вызвало улыбку у всех у нас. Вот ведь неугомонная.

Затем мы немного прорепетировали танцевальную составляющую этих песен. Ведь мы их исполняли только с Солнышком, а теперь и Маша в этом участвовала. Не зря я их заставлял в своё отсутсвие танцевать в наших апартаментах. Была видна четкая слаженность, за что я их похвалил. Значит, без меня не только мультики смотрели, но и делом занимались.

На поле стала выходить охрана вместе с заградительными барьерами в руках. И это правильно. Народ будет подвыпивший и обязательно найдутся те, кто захочет залезть на сцену. Хотя она и была расположена в метре от земли, но идиоты всегда были, есть и будут.

Судя по результату, у нас все получается хорошо. Далее мы сыграли и спели по первому куплету ещё двадцати пяти песен и почувствовали себя полностью готовыми к дискотеке. На сцене был оборудован небольшой закуток для переодевания, где мы и надели нашу кожаную одежду. Там даже стояли два диванчика, на которых мы расположились. У нас оставалось ещё двадцать минут до начала, поэтому я сказал:

— Девчонки, я Лиз сегодня не просил вам помочь, так как ничего сложного в этот раз нет. Пока вы будете переодеваться, мы с Серёгой станем исполнять проигрыши. Но особо тут не ковыряйтесь.

— Хорошо, — ответили Солнышко и Маша.

— Здесь не «Одеон», поэтому слишком прихорашиваться не надо. И смотрите, если будете уставать, то можете просто встать и подпевать мне, без всяких подтанцовок. Это касается, в основном, Маши. Это твое первое полноформатное выступление. Старайся экономно расходовать силы.

— Я выдержу, — ответила уверенно Маша.

Из-за тонких перегородок уже было слышно, как публика начинает собираться на стадионе. Я сказал нашим трём оставшиеся друзьям, чтобы они сели где-нибудь на трибуне поближе к нам и в толчею на поле не лезли. Так будет спокойнее. Даже если что-то неожиданно начнёт с ними происходить, я это почувствую по Ди. Её ауру я хорошо запомнил и мог отследить теперь на большом расстоянии. Это недавно спасло жизнь Солнышку и Маше. Здесь их похищать, я уверен, никто не будет. Только какие-нибудь пьяные парни к Ди с Женькой начнут приставать. Вольфсон не боец, а мне к ним теперь даже бежать не надо. На двести метров я теперь могу наглухо загасить человека, а просто отключить — ещё дальше.

— Ну что, — спросил я свою команду, — готовы?

— Всегда готовы! — выкрикнула эта троица, бывших ещё недавно пионерами и не забывших, как надо отвечать на пионерское приветствие.

Ого, вот это толпа. Да, поле было полностью занято нашими фанатами, которые пришли сюда танцевать. Трибуны тоже были полны. Я посмотрел на девчонок, они, как и я, были поражены таким количеством народа. Ничего, нам в «Лужниках» через полтора месяца выступать, там народу не меньше соберётся.

Вы слышали, как ревет пятидесятитысячная толпа фанатов? Кто был на футбольных матчах, тот меня поймёт. Когда такое море людей приветствует тебя, то ты ощущаешь себя настоящим повелителем вселенной. Мне даже почудилось, что они кричат «Ave, Caesar, morituri te salutant». Это было приветствие гладиаторов императору Клавдию, когда они выходили на арену Колизея. А переводится оно так: «Славься, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя». Я бы его несколько переиначил и получилось у меня так: «Славься «Demo», пришедшие на дискотеку приветствуют вас».

Эту фразу я и выдал троим участникам нашей группы, что вызвало у них улыбки. Вот так-то лучше. а то ещё какую-нибудь демофобию или агорафобию мои девчонки заработают. Демофобия — это не от названия нашей группы пошло, это панический страх толпы или большого скопления людей.

Мы заняли свои места. Публика притихла и я им выдал свою короткую фразу, которая взорвалась в Париже как бомба:

— Eurodance is a revolution.

Толпа взревела и мы им ответили знакомой песней. Дискотека, о которой так долго мечтали лондонцы, наконец свершилась. Надо было сразу завести публику и она завелась с полуоборота. Они уже хорошо знали эту песню и были наслышаны о нашем парижском концерте в Pavilion de Paris. Только там было десять тысяч, а здесь в пять раз больше.

Много пришедших сегодня просто послушать нас, танцевали и на трибунах. Было ещё светло, но лазеры уже включили. Я особо на этом настаивал, так как знал, как они нравятся танцующей публике. Девчонки выступали замечательно. Под машины песни народ танцевал с неменьшим энтузиазмом, чем под наши совместные. С высоты сцены я видел настоящее броуновское движение среди людей. Они уходили группами с поля выпить по стаканчику и снова возвращались. А мы продолжали петь и играть, потому что «The Show Must Go On».

Солнышко молодец, хорошо держится. Сразу видно, что в их дуэте она старшая и ведущая. Но и Маша старается от неё не отставать. Просто замечательно у них получилась наша русская песня «Нас не догонят», только в английском варианте «Not Gonna Get Us». Её уже тоже все знали и успели полюбить. И тут у меня мелькнула шальная мысль исполнить нашу «Траву у дома» на русском, но только в самом конце, когда народ уже будет пьяный.

Мы, конечно, делали полутороминутные перерывы между песнями, чтобы хоть немного отдохнуть, но через два с половиной часа непрерывного пения, игры и танцев мы начали уставать. Даже Серега стал немного тормозиться. И тогда я решил рискнуть и попробовал пустить волну бодрящей энергии сначала в Солнышко, а потом в Машу и Серёгу. По аурам солисток я видел, что она, после моего вмешательства, стала выглядеть у них более ярче. И они сразу ощутили прилив сил. Девчонки удивлённо посмотрели на меня и я им подмигнул в ответ.

Я, после этого, решил проверить Ди. И вовремя это сделал. Её аура полыхнула волнением и тревогой. Ну точно, рядом с нашей троицей я увидел четверых крепких ребят, которые подумали, что одному мужику в возрасте будет многовато двух красивых девушек и они пришли попросить поделиться с ними. Видя, что Вольфсон никакой угрозы для них не представляет, они решили резко активизироваться и попытались схватить Ди за руку. Что там происходило с Женькой, я не видел, её загораживали двое парней.

Я решил не мелочиться и проучить пьяных хамов. Сначала упали двое, а потом на ступеньках трибуны лежали уже все четверо. Вовремя я успел. Главное, что они даже приблизиться к Ди не успели, хотя собирались. Но убивать я их не стал. Четыре трупа на нашей дискотеке — это перебор. Тогда вторую дискотеку точно запретят. Ну а так, напились четверо и упали мимо кресел. С кем не бывает. Через минут десят очнутся, заодно и выспятся. Чувствую, меня сегодня сразу три жены будут пытать по поводу произошедшего с ними.

Нам оставалось отыграть ещё минут двадцать, как народ стал выкрикивать название «L.A. Calling». Видимо, захотелось им нашей знаменитой песни послушать. Без проблем. Девчонки ещё полтора часа назад переоделись в латекс, что вызвало на стадионе бурю восторга. Одежду для хиппи мы не брали, так как такой прикид абсолютно не подходил для стиля Eurodance. Но никто и не обратил внимания, что солистки её поют в латексе. После неё мы забацали нашу «Трава у дома», что вызвало фурор у публики. Слов они не понимали, но под припев топали знатно.

Завершить дискотеку я решил песней «Back In U.K.». Это был правильный ход с моей стороны. Она была почти патриотической песней. И англичане восприняли её правильно. Даже подпевать пытались, но все уже еле держались на ногах и сорвали себе голоса, подпевая другим нашим песням.

Чем хороша дискотека — здесь не дарят цветов, по понятной всем причине. Отплясывать с цветами в руках вряд ли у кого может получиться. Поэтому после того, как всё завершилось, вопрос, куда девать цветы, перед нами не стоял. Мы отработали, в общей сложности, три часа сорок пять минут. Но, благодаря моей подпитке, все держались бодро.

Мы попрощались со сцены со всеми, получив в ответ пятидесятитысячный довольный рёв, но уже не такой бодрый и внятный, как в самом начале. Я ещё раз отследил ауру Ди и понял по её спокойному свечению, что больше никаких эксцессов не было. Ну и хорошо. Мы с оставшимися тремя договорились заранее, что они подойдут к сцене, как только всё закончится, и охрана их к нам пропустит. А нам хотелось немного отдохнуть, хотя бы минут пятнадцать.

Мы сидели в импровизированной гримерке, вытянув ноги, и пили воду, когда к нам вошла Ди и за ней Женька с Вольфсоном. Зная о моих многочисленных возможностях, Ди с порога хотела меня спросить о ситуации с четырьмя пьяными придурками, но я приложил палец к губам и она поняла, что сейчас неподходящее время для этого и я всё расскажу позже. Она заулыбалась, догадавшись, что именно я им тогда помог.

— Ну что, народ, — спросил я вновь прибывших, — как вам наше шоу?

— Улёт, — ответила Женька. — Вы почти четыре часа без перерыва выступали. Это очень круто. Там к нам четверо вусмерть пьяных придурков хотели пристать, но упали в беспамятстве. Когда они через десять минут очухались, я им сказала, что надо меньше пить.

— Главное, что первая такая многотысячная дискотека в Европе прошла очень хорошо, — сказал Александр Самуилович. — И я теперь знаю, как организовать такую же в Москве.

— Так мы же планировали концерт?

— А мы их совместим, как сегодня. Будут билеты для танцующих и для зрителей.

— Жень, там наши инструменты заберут ваши люди? — спросил я нашу французскую подругу.

— Да, — ответила та и пошла на выход. — Я их сейчас потороплю.

— А мы, пожалуй, тоже пойдём. Очень хочется в джакузи полежать.

Мы быстро добрались до автобуса, так как народ уже схлынул. Солнышко и Маша поглядывали на меня и было заметно, что у них есть вопрос ко мне.

— В апартаментах я отвечу на ваш вопрос, — шепнул я Солнышку на ушко.

— Я уже поняла, — ответила та и передала информацию Маше.

В номере мы побросали сумки, скинули прямо на пол одежду и пошли в ванную набирать воды в джакузи. А потом все четверо минут пятнадцать просто лежали и балдели. У меня мелькнуло желание занятая сексом, но видя, что девчонки устали, я решил перенести это дело на утро.

— Это ты нам помог? — первой задала свой вопрос Ди.

— Да, — ответил я и посмотрел на неё внимательным взглядом. — Только никому говорить об этом нельзя.

— Я поняла. Спасибо тебе большое. Месяц назад ты меня с моей подругой тоже спас.

— Получается, что у нас с Машей тоже не просто так открылось неожиданно второе дыхание? — это уже Солнышко решила прояснить ситуацию.

— И это снова сделал я. Об этом тоже молчок. Хорошо?

Ответом мне были три поцелуя от моих любимых жён. Обязанность мужчины — защищать своих женщин, да и не только своих. А когда им ничего не угрожает — просто помогать. И теперь они знали, что я всегда и в любой ситуации приду им на помощь. А в семье, даже такой необычной, как наша, это самое главное. Ну и любовь, конечно. Куда уж без неё.