Клеймённые

Глава 28

POV Диана

Не каждый день понимаешь, что ты — пустое место, жалкая пылинка на предмете мебели, которую всем неймется стереть или удалить. Вернувшись после встречи с отцом, с грохотом открыла дверь в квартиру. Гнев сдерживать не пыталась: швырялась кроссовками в стену, срывала одежду, потом кое-как запихнула ее в шкаф, даже не повесив.

Когда пробегала мимо зала, желая скрыться от внимательного взгляда, расслышала вопрос тети:

— Как прошла встре...

Сделала вид глухой. Плотно прикрыла дверь в комнату, понадеявшись, что тетя поняла намек — не входить.

Артема вчера покрасили и проводили из дому, уж не знаю, как у него дела, но по новостям не было внезапных сообщений о поимке беглого Клейменного.

И теперь я одна. Алины — нет, Эли — нет, отца — нет. Артема — нет. Одна тетя в соседней комнате. По женским, шаркающим шагам определила, что родственница приблизилась к двери и раздумывала войти внутрь или нет. Нарушить мое одиночество или нет.

Катя, видно, прикрыла от отца, не рассказала о том, о чем грозилась: про Гектора и засосы. В противном случае папа сразу забрал бы к себе непослушное дитя — под домашний арест или выдумал очередное наказание, чтобы убить во мне похоть. Обязательно бы сказал, что это я спровоцировала мужчину, глазки вероятно строила.

Вечером предстоял первый рабочий день после затянувшейся болезни горла, тетя казалась воодушевленной моим уходом — носилась по квартире, кому-то звонила, трещала птичкой. От нее исходила энергия.

Я же собиралась на работу крайне неохотно и вяло: провела расческой по волосам пару раз, собрав их на затылке в хвостик, джинсы надела. Я похожа на бомжа, у людей скоро сложится впечатление, что я бездомная. Только майки меняю, хожу в одних джинсах безвылазно.

Когда ушла на работу, поняла, по какой причине тетя веселая. Дома вечером в субботу квартира будет пустовать, а значит тетушка могла развлечься в свое удовольствие.

Ресторан отеля Приам был закрыт для посетителей в преддверии праздника, проводившегося с воскресенья на понедельник (с 11 на 12 ноября), в это время работники наряжали зал и отель к будущему торжеству.

Работа немного отвлекала от одиночества в жизни, было приятно окунуться в праздничную суматоху. Даже не хотелось возвращаться в пустую квартиру, где я, стена и кровать с потолком. Лежишь и смотришь вверх, пытаясь понять, что сделать со своей жизнью. Как спрятаться от отца и неожиданного потенциального Единственного? А тому надо это или нет?

Что делать дальше? Учиться? Где жить? Столько вопросов замучили утром в воскресенье после работы. А последняя новость добила — позвонила Алина и попросила в ночь ее заменить, она заболела, слезно молила помочь.

И что было делать? По идее, надо послать Алину очень далеко на край света, но я ... я не смогла. Открыла рот возле телефонной трубки, готовясь послать, но так и выпускала воздух. Не в силах сказать «нет» лучшей подруге.

Гребанный я Клейменный! Безотказный, гребанный Клейменный!

В общежитие университета, где валялась Алина с красным носом и слезящимися глазами, прикованная к кровати, я прибыла за три часа до начала праздника.

Главная проблема в том, что у подруги температура, а нашему менеджеру безразлично, даже если вдруг работники при смерти. Сегодня важный день и обслуживающий персонал должен быть на месте. Алина первым делом позвонила Эле — видно, тоже неловко просить помощи. Еще бы! Эля отказалась из-за карнавального костюма. Я лишь мельком оглядела костюм-тряпочку и согласилась — выхода не было.

А когда Алина, светящаяся от счастья, с легким румянцем на щеках, обняла меня, то я не ответила тем же. Замерла в одном положении с руками, повисшими безвольными плетями по бедрам.

Я согласилась помочь, хотя меньше всего хотела в этот день выходить на улицу. Видеть ночью людей и Карателей, насмехающихся над нами. Этот день с одиннадцатого на двенадцатое ноября, как знамя нашего «уродства»! На главной площади сжигали манекен Клейменного и устраивали салют. После шести часов вечера на дорогах ночного Приама появлялись переодетые люди и Каратели. И в этот день не понятно, кто кем являлся на самом деле.

Пока шла в ночную смену, по дороге встречала «уродливых» людей. В первые времена существования мира в книгах Клейменных изображали в ореоле света, как богов, а затем в средние века Клейменные стали прототипом страшных чудовищ (трехногие твари с огромными клыками; сморщенные старухи; летающие, прекрасные девы, но с куриными ногами). Кем нас только не представляли, но всегда — уродами.

Сегодня на главной площади, которая представляла собой высокий помост с шестом, висело огромное пятиглавое чудовище с красными глазами и пастью-иглами. У каждой головы свое изображение Клейменного, известного в истории. Для нас они герои войны, для людей и Карателей — чудовища.

Я старалась не смотреть на встречавшихся разряженных людей, но те, как будто специально постоянно хлопали по плечу и поздравляли с Темным днем — день, когда лжеКлейменные выходили на свет.

Обычное развлечение для людей, зато завтра официально не работали.

— С праздником! — крикнула девушка с парнем в очередном ужасном изображении. Я скупо повторила ту же фразу.

Открытие ресторана Приама через два часа, но обслуживающий персонал попросили прибыть пораньше, чтобы переодеться. Обычно форма у нас состояла из белой блузы и черных брюк или юбки, сегодня обязателен развлекательный костюм.

Надев карнавальный костюм-тряпочку, скептически осмотрела себя в зеркало снизу доверху: белые босоножки на устойчивом, маленьком каблуке, дальше белые, махровые гетры до колен, имитирующие шкуру зверька. Я белая кошка! Выше колен голые ляжки и узкие белые шорты, а сзади болтался длинный, прямой хвост почти до самого пола, толщиной в три пальца. Эта часть тела особенно привлекала общественное внимание, но странное дело — мне сегодня было все равно, как выгляжу. Пусть смотрят на полуголые ноги и задницу. Костяшки на бедрах очень сильно выпирали, что говорило опять же о резком похудении. Я бы не отказалась мяса набрать, но на нервной почве только худела. Пупок голый, ребра голые, а грудь скрывала белая тряпка с шерстью и с капюшоном, на котором вышиты широкие кружки — глаза, щеки с усами, и торчащие уши.

Свою почти обнаженность я мало ощущала, выполняла обязанности строго по команде. Менеджер — женщина тридцати лет сегодня нарядилась в черное платье, изображая престарелую тетку с колпаком на голове и метлой, которую держала в качестве украшения возле барной стойки и иногда размахивала, погоняя работников.

Девочки-официантки каждый раз при встрече меня насмешливо дергали за хвост.

Помещение ресторана огромное: слева при входе длинная, фиолетовая барная стойка, подсвеченная приятным светом. Дальше, если пройти стойку небольшие диваны с кальянами, то пространство имело несколько интимную обстановку. А основное помещение огромного зала было заполнено столами. Всего двадцать столов на большое количество людей. А в центре зала импровизированная сцена, где будет проходить небольшое развлекательное шоу.

На вечер была приглашена звезда интернета «Гадалка Рада», которая читала судьбу по прикосновению к телу. И она вроде как НЕ Клейменная, но ее услугами любили пользоваться люди: она лечила бесплодие, даровала удачу и варила «зелья». Главная конкурентка тети в любовных зельях.

В девять часов вечера двери ресторана открылись и затемненный зал стал вместилищем огромного количества молодежи. А мне все это поперек горла: веселые люди, беззаботная толпа радующаяся непонятно чему. Сожжению нас?

Ведущий вечера уже начал заводить толпу, рассказывать мифы былых времен, про Клейменных, запомнившихся в истории людского мира.

Я обслуживала первые четыре стола, что-то убрать, принести, записать заказ. Официантки передвигались вдоль ресторана со специальными маленькими компьютерами, которые удобно крепились к одежде ( в моем случае шортам). Компьютер хранил информацию обо всех заказах и имеющихся в наличии блюдах. На это средство связи приходил вызов от столов. А на столах имелись маленькие, округлые кнопки, куда нажимали посетители, чтобы вызвать официанта.

Так и началась работа. Иногда я чувствовала скользкие, лапающие сальные взгляды, но было все равно. Пяльтесь, сколько угодно. Один раз потянули за хвост, едва не сняв вместе с шортами. Я лишь мягко высвободила хвост из похотливых рук и пошла дальше.

Возле первого столика, пока звучала медленная мелодия, а танцевальный зал наполнялся влюбленными парочками, меня резко остановили. Руку намертво сжали мужские пальцы.

Развернулась, надо бы улыбнуться, конечно, но сегодня улыбки не срабатывали, как будто кто-то расстроил внутреннюю способность испытывать эмоции, перегорел внутри фитиль. Я смотрела на держащего мужчину, и почти сразу узнала. Его фотография хранилась в университете на стенде: великий спортсмен, футболист, голубоглазый, достаточно высокий блондин (со мной примерно одного роста). Когда-то у нас с девочками закурить спрашивал помнится на газоне, в самом-самом начале учебы в университете.

Узнал меня он или нет?

— Какие милые кошечки! — таинственная улыбка обратилась в первую очередь к голому пупку и коротеньким шортикам, в особенности молнии, скрывающей девичью интимную часть тела. Затем Виктор Михайлович наклонился в бок и оглядел видно хвост. Пальцем подхватил, изучая диковинку.

Мужчина не прекращал смотреть, как на манекен. На холодный, бездушный манекен. Затем взял мою руку, повертел запястье, потом второе.

— НЕ Роза? — с долей разочарования спросил, подняв на секунду взгляд на лицо. Впервые на лицо, а не рассматривая поданное на ужин добро.

Я отрицательно покачала головой. Тот цыкнул недовольно, еще бы... придется узнавать имя и вести себя менее нагло. Розе можно заказать выпить или подарочек подарить и через секунду она будет отрабатывать в туалете благодарность. Со мной надо напрячься.

Только, кажется, Виктора Михайловича не заботило мое согласие. Крепкая ладонь легла на бедро, пальцы заскользили по обнаженной коже пупка, маленькой дорожке, нырнули во впадинку, заставив мышцы немного сжаться от постороннего вмешательства.

Какая все-таки разница, кто трахнет? А? Все равно они все пользуются? Только когда пользуется равнодушный тебе человек — это менее больно.

В конце концов, он богатый, это несомненный плюс. Я тоже хочу ими пользоваться. Глаза у Виктора Михайловича довольно заблестели, как у ребенка, получившего лакомство.

— Здорово! Сучий потрох! — произнес хорошо известный голос.

Не поняла, как это произошло. Резко отскочила, когда Виктор Михайлович от удара в плечо завалился на своего соседа, но руками успел приостановить падение. Зато сосед не удержался и упал на пол, остановив окончательное падение мордой в пол только ладонями.

— Вашу ж мать! — Гектор долго заливался смехом, руку кладя на плечо Виктора Михайловича, а тот раздраженно ее сбрасывал. — Жрем дорогущий коньяк, я смотрю, мажоры недоделанные, объедаем своих богатеньких папочек и мамочек! Эх, о кому-то есть нечего! — подвел он итог, стерев невидимые капельки слез с глаз.

Голос Гектора узнала, но мужчина скрыт с ног до головы черным балахоном, даже на голове капюшон, с нарисованными на нем кровавыми языками пламени. Мужского лица не было видно из-за капюшона, до тех пор, пока не поднял голову чуть выше, рукой держась за плечо Виктора Михайловича. Стрельнул в меня взглядом, спрятанным за красной, кровавой пленкой линз. Кожа на мужском лице изуродована нарисованными странными, голубыми венами. Понятно — демон, приспешник Сатаны. Конечно же, изображал злого Клейменного.

— Я смотрю кисок лапаешь...— спросил Гектор, при этом оценивал мой вид. Вероятно, удивлялся, что как нищенка работаю в официантках?

— Я могу вас покинуть? — поинтересовалась у Виктора Михайловича, но ответил другой:

— Нет, не можешь! — Гектор по-хозяйски обнял, руку положил на плечо, сзади одеждой балахона полностью скрыл нас от вида людей. И повел меня в гущу людей к другому столу.

— Эй, куда? — донесся в спину от Виктора Михайловича раздраженный вопрос.

— Это моя киса. Глаза себе купи! — ответил Гектор.

Потом мужская рука легла мне почти на грудь, скрывая черной огромной тканью балахона от любопытных, посторонних взглядов.

— Какого хрена? — внезапно услышала шепот-шипение от Гектора на ухо. Улыбки сразу закончил, едва остались наедине, не считая развлекающейся толпы молодежи. — Какого хера ставишь меня в черный список? И какого хера... — а дальше замолчал, что-то обдумывая.

А я легко вынырнула из объятий и пошла по делам, обронив на прощание:

— Прошу прощения, но у меня работа...

Угораздило же встретить Гектора, но впрочем все равно.

Каким-то необыкновенным чувством всегда распознавала внимание карих, а нет, сегодня кроваво-красных глаз.

А через пять минут менеджер — наша тетушка поменяла мне столики. Теперь вместо столика Виктора Михайловича я обслуживала последний — двадцатый.

Очередная попытка унизить? Ну, пусть... Я равнодушно пожала плечами, стоя напротив стола большой компании, среди них узнала некоторых взрослых мужчин из университета, в том числе Андрея. Тот дружелюбно поздоровался ... один, остальные предпочли проигнорировать. Гектора же обнаружила уже снявшим черный балахон — возможно, жарко было, хоть и работали кондиционеры, но алкоголь и много народу делали помещение душным. Его страшное лицо осталось, а под низом мужчина остался в черных брюках и красной рубахе, естественно верхние пуговицы открыты, показывая вздымающуюся грудь.

Пока на маленьком компьютере набирала заказ, водя пальцем по экрану, на гостей не поднимала глаза, выполняла свою работу.

Когда заказ был сделан, убрала прибор, присоединив к бедру, сил улыбнуться не было, и не хотелось.

— Хорошего вечера! — обронила стандартную фразу для всех клиентов. Тогда же мое бегство пресекла очередная хватка на локте. Наверное, будет синяк, равнодушно отметила для себя, даже не пытаясь вырваться.

Гектор. Что? Сейчас предложит сходить в уборную может? Чего ждать? Обслуживающий персонал, в конце концов. И до этого не стеснялся в выражениях, а сейчас и подавно.

Что для папы — я инкубатор, что для Гектора, правда ему не для детей, а для удовлетворения личных потребностей, ну и для самоудовлетворения. Мол, есть: «завалил упертую кобылицу»! Для Артема я тоже была неким спасателем. Для Алины я тоже сегодня предмет использования. Давай, Гектор, не стесняйся, пойдем в туалете трахнемся!

Я не вырывалась, глядя в страшные, изучающие, красные глаза, а мужчина все держал и молча смотрел.

Ну, долго еще? Устав ждать, высвободила руку и пошла выполнять работу.

Столик Гектора побил мировые рекорды, за один час меня вызвали двадцать шесть раз. То у них приборы грязные, то цветы мешались за столом, то возле них сильно орала колонка. Некоторые моменты приходилось решать с менеджером, а уж как тетушка облизывала с ног до головы двадцатый стол, даже подозрительно, словно важных господ. Или, возможно, надеялась на щедрые чаевые?

Тетя, не тех облизываешь, хотелось сказать! Все мажоры с Виктором Михайловичем, а это бедняки. Взять с них нечего, оставят тебе пару «денег».

А у меня ни один волос не дрогнул, слушала и кивала на приказы Гектора, отвечала максимально корректно, вежливо, и равнодушно.

Я как в скорлупе...похожее состояние, когда появилась в людском мире, словно под броней из камней, кто-то стучался, а я не слышала и не видела кто. Вроде смотрела на Гектора, а не видела.

В процессе вечера выступала гадалка Рада. Я ожидала увидеть этакую старую каргу, но вместо нее молодая девушка в солнечном платье, на ее голове колпак — солнышко, и она вся улыбчивая. Не похожа на Клейменную.

У женщины было небольшое выступление — гадала по руке посетителей. Голову дам на отсечение, едва выйдет из зала, как Каратели-охранники отеля Приама проверят. Свет погас в зале, из динамиков полилась тихая, заунывная мелодия, как свист ветра, а Рада подняла руки вверх, пальцами рисуя невидимые узоры в воздухе: неизвестные спирали, круги. От ее действий вокруг люстры, на которой горели несколько десятков свечей, крутились блестящие кружочки — это украшения, приклеенные к стенам помещения, над которыми трудились не один вечер. Гадалка отлепила их и игралась ими в воздухе.

Восхищенные вздохи и свист толпы сопровождал невиданное действие. Люди боялись силы, но не могли оторвать восторженных взглядов.

Помещение ресторана рассекали лучи-прожектора. Я как раз наблюдала это красивое зрелище, пока выдалась свободная секунда, опираясь спиной на барную стойку.

— Диана, двадцатый! — откуда не возьмись выскочила менеджер с крайне испуганным лицом. — Быстро-быстро! — подтолкнула меня под руку, направляя в сторону зала. — Ты сегодня какая-то заторможенная! Валерьянки выпила? — подпихнула в спину мимо сцены с Радой к необходимому столику.

— Цианида калия скорее, — пробурчала себе под ноги, направляясь к знакомому столику, проверила сбоку компьютерное устройство. А на нем пропущенные вызовы. Десять раз посылали вызов, а я не замечала — смотрела представление тетки— Клейменной. Интересно, спецэффекты или нет? Каратели ее точно проверят на способности, не может же она настолько открыто пользоваться ими или ее кто-то оберегает? Тоже, как вариант, женщина выглядела молодо — около тридцати.

Слушая аккуратный стук собственных каблуков, не сразу заметила, как в меня врезалась знакомая девушка. Подхватила ту за плечи и узнала коллегу в костюме красной шапочки из детских людских сказок. Официантка спрятала взгляд у меня на груди.

— Даш, ты чего? — удивленно спросила.

Плакала, что ли!?

На вопрос девушка вырвалась и, обогнув по дуге, бросилась назад туда, где я была прежде. Явно плакала. Я так поняла она от столика номер двадцать, куда я не пришла по первому вызову.

— Я смотрю вы сегодня в ударе! — спокойно проронила, беря компьютер в руки и готовясь к очередным претензиям. Гектору же надо показать свое превосходство над остальными ничтожными людишками.

Именно с того момента цианид в крови начал рассасываться и, наверное, распространяться по всему организму. Сначала кровь начала бурлить, медленно закипать, ее шум слышала внутри себя.

После выступления тетки Рады, господину Гектору показалось, что ему в шею сильно дует кондиционер, и мы двадцать минут тревожили остальных гостей, делая немедленную перестановку в зале. По середине вечера! Это нелепо! Это глупо! А менеджер едва в рот не смотрела этому столику, будь ее воля с ложечки бы кормила.

А мне несколько раз едва хвост не оторвали какие-то мужчины. Когда дергали за хвост, то соответственно и шорты вместе с ними спадали, обнажая белье. А кровь кипела, пар пока не валил из ушей, но щеки загорелись от гнева. Пальцы уже сжимала в кулаки, боясь, что сейчас сожму чью-то шею и задушу. Слава святой земле, что сила уже пробудилась иначе бы сейчас точно пробудилась, и я совершила убийство в состоянии аффекта.

И когда в тридцать пятый раз получила вызов с двадцатого столика — подошла почти ровно, почти не переходя на бег.

— Что будет угодно? — остановилась напротив Гектора, сидящего в центре стола, с руками, сцепленными возле рта в замок. — Ваше, приамское величество!? — не удержалась от комментария. Прибором стукнула-положила о стол, руками оперлась об твердую поверхность. Я насквозь пропиталась гневом. Очень хотелось выпустить всю эту огненную волну, что заставляла вибрировать от нервов тело.

— Курить! — твердым голосом начал Гектор, глядя в упор. Ловко прицелился, как снайпер, выискивая цель. Цель видимо — я. — Какого хера в этом задрипанном, пафосном ресторане нельзя курить? Почему я должен, рискуя заболеть, вставать и идти на улицу или в угол ресторана? Я может здесь желаю, не отходя от стола!?

— Слушай ты! — начала я. Аж затошнило от огненной волны в груди. Набрала воздух, прогоняя ее, но она вылилась из меня. Не совладала с собой, не смогла остановиться. А музыка в этот момент закончилась и наступила маленькая пауза, позволявшая услышать мою речь:

— Хочешь курить — поднял свою задницу и длинные ножища и поперся вон туда! — указала пальцем себе за спину, где работали вытяжки. — Я например не курю, и у меня голова кружится от запаха табака, но тебе же плевать на остальных! Если что-то не нравится, то найди себе другой задрипанный! Пафосный! Ресторан! Еще пожелания будут!? — едва не залезла на стол от гнева, всем телом напирала на него, костяшками бедер упиралась в поверхность.

В этот момент ощутила, что и дыхание закончилось, и огонь изнутри вышел. Я его весь вылила на Гектора и пустота теперь. Кстати не только внутри! Машинально оглянулась по периметру зала. Музыка закончилась и кто-то внимательно смотрел на меня, пока я стояла в ужасе от сказанного.

Я ...это...сказала...своему клиенту? Я уволена! Пришло озарение, когда увидела замершую возле барной стойки менеджера, у той лицо побелело. В помещении царила легкая затемненность, а менеджер на общем фоне выглядела прозрачно-белой.

Я повернулась к Гектору, пытаясь найти эмоции на его лице, но что-то не понимала, чего ожидать, поэтому замерла. Скромно взяла свой компьютер и прижала к груди, словно защищаясь щитом.

Я уволена. Я точно уволена!

— Счет неси! — приказал Гектор, чем подтвердил мои худшие опасения.

Я неровно развернулась вокруг своей оси и неуклюже пошлепала к барной стойке.

Меня сейчас уволят. Сейчас уволят, об этом мигал взгляд менеджера. Коллеги-официантки показывали ладонью, как мне сейчас отпилят шею. Я сглотнула нервно, но гребанный я Клейменный, какой же это кайф!!! Едва руки вверх не выставила победно.

Я наконец-то обматерила этого зазнавшегося поганца. Я не знаю, что такое наркотики, но ощущение, что под кожу влили теперь не цианид, а чистый кайф. Вихрь эмоций распирал изнутри. Я часто-часто дышала, а улыбка начала появляться на устах. Не знаю, что такое оргазм, не довелось испытать, но почему-то уверена, что оргазм — это менее круто, чем то, что я сейчас испытывала.

Не ведая того, Гектор довел до эмоционального оргазма, все нервные клеточки в теле трепетали от удовольствия.

Я всю эту огненную волну вылила на Гектора и плевать, если уволена. И даже если сейчас ударит, но нет, вроде подобным не занимался. В открытую не бил, мог через своих Роз.

Как же это классно! Я даже больше не хочу отцу что-то сказать. Пусть живет.

Счет распечатала в самые короткие сроки и с улыбкой швырнула Гектору на стол, еще и присела в реверансе, держа одной рукой длинный хвост, а второй кончик шорт.

Наконец-то они собрались убраться, хоть вечер еще не закончился, но одной головной болью станет меньше.

Я ожидала возле барной стойки, когда компания исчезнет, но такого развития событий не предчувствовала. Локти лежали на поверхности стола, когда проверяла очередной заказ, тогда же две руки легли сбоку от моего тела.

Обдало знакомым запахом и прежде чем увидела лицо Гектора, уже поняла, что это его бедра прислонились сзади к хвосту, и его грудь напирала на спину.

Рядом с ним всегда чувствовала себя малышкой, причем почему-то иногда глупой.

А почему он не разозлился? Думала наорет в ответ. Странные у нас отношения — покричим, а потом он лезет обниматься.

Вместо крика, к неожиданности Гектор поддел мочку уха и прихватил губами кожицу, потом отпустил. Чем вызвал небольшой трепет на шее.

— Опять Клеймо исчезло. Придется восстанавливать, — услышала спокойный голос.

Будто не он пол вечера орал и не я его только что прогнала.

Странно, такой спокойный, а казался раздраженным этим рестораном и мной в особенности.

— Слушай, киса, телефон сюда давай! — от греха подальше послушалась, достала из кармана шорт телефон и отдала. Потом запоздало мелькнула мысль — Артем в списке звонков — самый разыскиваемый объект в Приаме. Пока Гектор был чем-то занят в моем телефоне, я развернулась в его объятии, чтобы не чувствовать напора сзади. Слишком смущало, когда тем самым местом прикасался к ягодицам, нервировало. Да и у меня там все просвечивающееся и в обтяжку.

Гектор быстро вернул телефон, внимательно глядя на меня и самое удивительное — без былой злости.

Я на него накричала, а он не убьет? Хотя зачем убивать, если и так уволят. Наверное, тайно наслаждается местью?

Гектор опустил руку и ... поднял мой мягкий хвост, играючи кончиком помахал в воздухе, а затем взял и обмотал вокруг моей шеи. Длины хватило на полный круг — получился некий пушистый ошейник. Гектор слегка подтянул на себя, заставляя подойти поближе. Ноги не касались друг друга, бедра тоже, но грудью прижималась к нему. Близости вероятно не хватило. Гектор вновь подтянул за пушистый поводок, заставив приподнять подбородок, и заговорил строго:

— Когда я звоню — всегда бери трубку. Это раз! — выразительно сказали красные капилляры на белке глаз и такого же цвета страшный зрачок. — И своим милым хвостиком! — Гектор потянул ошейник-хвост слегка, но ощутимо, стягивая на коже шеи. — Не виляй больше! Мне это жутко не нравится. Это два!

Последнее он произнес почти мне в губы, наклонил голову в бок, чтобы не столкнуться со мной носом, остановил губы возле моих. Всего пару жалких...малюсеньких сантиметров между нами. И не понимала почему застыл и смотрит, смущая своими страшными глазами. А он ждет...ждет, что закрою глаза, приоткрою губы и потянусь к нему всем телом. Сам намекая, что не сдвинется.

Я посмотрела на его губы и озвучила неловко:

— Гектор, прости, конечно, но ты сегодня ужасно страшный! — засмеялась на ровном месте, может быть от нервов, ведь сердце работало на износ, пока ждало приближения губ...этих черных, накрашенных помадой губ. — Мертвец и тот прелестнее!

Не унималась я, пока махровый поводок не натянулся на шее. Гектор одновременно сделал рывок головой, стремясь наверное поцеловать, и мое лицо потянул за поводок вверх, а я послушно приоткрыла губы, готовая принять его язык.

Но в последний момент Гектор резко убрал лицо назад, а я неловко остановилась в одном положении: наклоненной головой в бок для удобства поцелуя, открытыми губами и даже наверное видневшимся кончиком языка, готовым прикоснуться к его. И с замершим пульсом. Едва-едва стучавшим. Тук-тук.

Я не поняла — это из-за его рывка я поддалась навстречу поцелую или по своему желанию, а Гектор довольно засмеялся.

Гад! Он просто гад! Постоянно издевается!

Резко вырвалась из этого глупого поводка-хвостика и отправилась куда подальше, желательно за барную стойку, пряча покрасневшее лицо. Ему бы только посмеяться надо мной, да и над всеми. Он наверное не бывает серьезный, не научен.

Бегство было приостановлено внезапным объятием со спины, мужские руки обхватили с боков и сжались на груди.

— Не удержался, — тихонько посмеиваясь продолжил Гектор. — Зато выяснили, что ты очень даже не против меня поцеловать.

Я чувствовала, как подрагивала грудная клетка, прислоненная к моей спине.

И так странно стало — я закрыта Гектором со всех сторон, очень комфортное ощущение, как под теплым, пуховым одеялом, укутавшись по самый нос в метель. По бокам массивные плечи, сзади его тело, а спереди руки сковали, не давая никому не то, что притронуться, но и увидеть меня.

— Во сколько заканчиваешь? — когда напряженная тишина совсем извела, Гектор, наконец, спокойно поинтересовался.

— В семь, — ответила, глядя себе под ноги или нам под ноги.

— Тогда в семь тридцать жди здесь, или при выходе. Пойдем на ранний завтрак, в универ все равно не надо.

— А почему в семь тридцать? А что я полчаса буду делать? — повернувшись в бок, макушкой удобно устроилась на его плече.

— Потому что не одна ты работаешь, и раньше я не смогу подойти ...

— А кем ты работаешь? Иии ... и надеюсь ранний завтрак не подразумевает завтрак в постель?

Вместо ответа, Гектор сильнее сжал руки на моей груди, отчего ребра едва не затрещали, поцеловал в шею. От его голоса... от его запаха... от его губ, дикая дрожь прошла по всему телу, от кончиков волос на голове до пальцев ног. Сама же я вжалась спиной в его грудь и живот. На секунду расхотелось, чтобы он шел на какую-то работу.

— За завтраком и отвечу на все твои вопросы...

И он оставил меня смотреть за своим уходом. Спине стало сразу до невозможности прохладно, тепло исчезло. Осталось лишь непонятное чувство потери, одиночества.

Руку локтем поставила на барную стойку, ладонью подперла лицо, глядя вслед уходившему Гектору. Под локтем обнаружила мокрую лужицу, видимо от разлитого когда-то напитка, но мало обратила на этом внимание. Никак не удавалось отнять взгляд от фигуры мужчины. Когда тот ходил в футболке и джинсах с растрепанным темными волосами, казался моложе своих лет, этаким насмешливым мальчиком, а когда надевал строгие вещи, в нем что-то неуловимо менялось, становился серьезнее. А уж, как брюки обтягивали его бедра, я молчу...

Скажу так...возникло желание протянуть руку и пощупать Гектора за ту самую пятую точку, обычно у мужчин там пустота плоскость, а у этого есть за что пощупать.

И с каких интересно пор я думаю о мужских бедрах, и мужском запахе?

Левой рукой подняла свой белый хвост и поднесла поближе к носу. От него исходил знакомый аромат. Мой хвостик оставил на себе мужской запах.

Я вновь вернулась взглядом к отдалявшейся спине Гектора. Вокруг него невидимое энергетическое поле, едва попадала внутрь — заряжалась какими-то частицами и начинало трясти от эмоций.

Это сумасшествие, да?

А Гектор тоже чувствовал эту нервную дрожь, когда соприкасались друг с другом?

— Мяу...— руку положила окончательно на барную стойку, голову сверху на нее, потеряв Гектора из виду. Вышел за дверь. — Мяу...мяу...

Выдохнула невольно.

— Муррррр! — донеслось сбоку, через барную стойку. Повторив мою позу, развалившись локтем на столе, лежала наша менеджер. На этот звук я отреагировала весьма неожиданно, не думала, что кто-то здесь есть. Я вообще потерялась в нескольких мирах — вновь попала в мир Клейменных на теплый остров и под лучи яркого солнца.

Когда менеджер вырвала из родного мира, я резко отскочила от барной стойки и нечаянно задела лежавший счет от столика Гектора. Счет перевернулся и раскрылся, при этом парочка сине-зеленых купюр упала красивым дождиком на пол.

«Деньга» — валюта в Приаме, на бумажках изображена уродливая рука, испещренная венами, напоминающими корни огромного дерева. Не любила пользоваться «деньгами», они прямое напоминание о наших врагах, предпочитала использовать карточку папы.

Раскрыв счет, присвистнула (при условии что не умела свистеть) слегка выдула воздух меж губ. Одна деньга, две, три...на тридцатой я показала пачку купюр менеджеру. Та довольно подмигнула. Ой, не зря мы их облизывали!

Они банк ограбили? Чаевые — это десять процентов от стоимости. Здесь в три раза больше положенного.

Это что за подачки? Возникла раздраженная мысль. Но если подумать, их двадцать человек, и если они скинулись, то в итоге получилось не много с каждого.

А я бедный студент, скоро буду бездомной и у меня даже нет шапки.

Поэтому нормально.