Клеймённые

Глава 15

POV Артем

Здесь было очень темно, редкие факелы горели на холодной стене вдоль помещения. В тишине звучали редкие шаги людей. Нет, это не люди, это Клейменные, спрятавшиеся от внимания Карателей в туннелях под землей. Я не видел лиц, но слышал тихие разговоры.

Местами на прохладном бетоне были видны лужи, которые образовывались, когда сверху потолка вдоль стен скатывались капли воды. В помещении витал едкий запах канализации.

Я не знал о существовании этих тоннелей прежде.

В тот памятный вечер, когда произошел инцидент с Карательницей, долго бегал по дождю, не зная куда податься, пока не забрел на окраину города. Оказался рядом с огромными воротами, защищавшими «Приам» от соседнего округа. Здесь был очередной пост и через него не пробраться живым, повязали бы сразу.

Видно по моему ошеломленному, растерянному виду неизвестная девушка очень странного, скажем так, бездомного вида поняла, что я в беде и показала на дверь в одном из ветхих зданий. Затем незнакомка постучала «необычно» в дверь — четыре раз с промежутками в несколько секунд и проводила внутрь помещения. Мы долго блуждали вдоль коридоров, освещаемых факелами, пока не добрались до огромного помещения-зала.

Таким образом я провел здесь несколько дней. Это как огромная сточная яма, полная смрада и ужасных криков, где пребывали отбросы общества.

Справа сквозь небольшой свет давно наблюдал за той женщиной, которая спасла, немного старше, куталась в черный плащ и сидела на картонке, чтобы не застудить женские органы. Ее лицо было недалеко, поэтому легко различил красные, огромные волдыри и сморщенную кожу.

Невольно нахмурился, изъяны смотрелись отвратительно и поэтому отвернулся.

— Клейменный, это некультурно! — ехидно заметила она.

Я сидел, скрестив пальцы и свесив их между ногами:

— Извините, — сказал равнодушно и спросил. — Откуда у вас? Как ожоги смотрятся.

— Венерическое. Долгая история, — махнула она рукой в воздухе, как будто прогоняла плохие воспоминания. — Четверо изнасиловали, кто запечатал не помню, зато знаю, что после трех остальных теперь подыхаю...

Женщина говорила тихо, как будто рассказывала не о своей судьбе, а страшную сказку на ночь. Даже голос был хрипловатым, словно мертвым, когда она рассказывала:

— Были на корпоративе. Не распознала в коллегах Клейменных, они видно тоже. Мужчины пригласили на чашечку кофе. Я дура отказываться? Секс, я конечно планировала, но с предохранением. А когда мужчины поняли, что от меня нет эмоций, обозлились, настроились вдоволь «наесться», а тут я сломала все планы, Клейменной оказалась. Алкоголь и эмоциональный голод здорово снесли им крышу. Я пыталась их вырубить, но бесполезно против четверых.

— А если лекарство? Подпольно вроде продают? — перебил я.

— Ты сын миллионера? — опять рассмеялась девушка, а потом голову опустила на колени покаянно, а может, скрывала глаза от темноты помещения или что-то прятала в себе. — К тому же, пятьдесят на пятьдесят, что лекарство поможет. А есть и вероятность смерти. Смысл? Продать печень, чтобы в итоге всё равно умереть?

— Не завидую вам, женщины! — ответил, затылком постучав о бетонную стену позади. Холод сразу прошел по волосам, по всем нервным окончаниям, заставил поплотнее спрятаться в зимней куртке. Живот свело судорогой, было до тошноты голодно. Четыре дня почти не ел и едва-едва пил.

Сегодня решил досидеть до вечера и выходить наружу, больше не высижу, хватило холода и голода. Не жрал, не спал, каждую секунду вздрагивал от громких звуков. Я устал морально, существовал на последнем издыхании.

Решил рискнуть сегодня после обеда, а если останусь жив, то надо будет промелироваться, хоть как-то изменить внешность.

Ходили слухи, что под землей располагался целый лабиринт, у которого всего два входа и что здесь же находился вход на один из четырех островов. Не наш!

Мы тихо переговаривались с новой знакомой, она рассказывала, как попала в людской мир, а я посматривал на верх потолка там, была маленькая щель, через которую пробивался небольшой свет. Данный факт свидетельствовал о том, что по-прежнему был день, а мне нужно было часов шесть, когда наступит вечер. Я сейчас в не очень свежей и чистой одежде, и если бы меня увидели на улице, думаю, подозрения сразу бы вызвал.

Вскоре все нищие одновременно начали перешептываться, как будто что-то должно случиться. В предвкушении ожидали кого-то.

И через несколько минут действительно произошло странное. Раздался звук шагов. Не легкая поступь каблучков, как у женщин, словно птички перебегали лапками по полу, нет, эта — тяжелая и громкая.

— Господа! — раздалось обращение с небольшой хрипотцой в голосе от мужчины лет сорока. — Приветствую всех как обычно!

Человек был тоже в темном капюшоне, как Каратели, наверное, не хотел выдавать истинное лицо. Говорил весело, будто пытался вдохнуть немного жизни в потухших Клейменных. Здесь находились те, кто были на краешке жизни, на самом последней ступени и уже готовились к последнему шагу, прыжку вниз — насмерть. Я же еще пытался подпрыгнуть вверх. Разобьюсь внизу или дотянусь до света — не знаю, но жить пока хотел.

Диана, скорее всего, разозлилась за проигнорированное свидание, придется вымаливать прощение, только если выживу. Обещаю Диана, я найду тебя и все исправлю.

Да, и Дина, наверное, с ума сходит. Надеюсь, Ромка ей объяснил, что произошло. Она могла и сглупить, не дай святой земле Клейменных, сразу обратилась к Карателям, чтобы те нашли потерянного меня. Я надеюсь, она не затупила! Иногда Дина тупила не по-детски, хоть и ровесница.

Я пропустил немного речи мужчины и услышал уже дальше обрывки:

— У вас еще есть шанс отомстить за свою попранную жизнь, за издевательства над вашей жизнью! — мужчина говорил вдохновляюще, пытался действительно дать веру в будущее. Но обычно за этим следовало то, что по-настоящему было нужно мужчине:

— Четыре точки, которые нам нужны. У вас есть шанс отомстить и одновременно вы послужите на благо нашего народа — нужно заминировать четыре места. Не волнуйтесь взрывать не надо, никто не пострадает, это всего лишь угроза Карателям, напоминание, что они не всесильны. А вы тем временем сможете покушать столь необходимые эмоции! Посмотрите на себя! — на этой фразе мужчина рассмеялся по-доброму. — Вы задыхаетесь здесь, высыхаете! Дело очень опасное, но разве жизнь здесь лучше, вы похожи на сточных крыс! Может лучше показать себя и хоть немного отомстить Карателям!? Как вы считаете? — громче спросил он.

Робкие, короткие «да» раздавались со всех сторон темноты, потом все громче и громче, как ураган ответы набирали убийственную силу.

— Это замечательно! — похлопал мужчина, удовлетворившись одобрительными, продолжавшимися выкриками «да» из толпы.

Даже моя соседка выкрикнула согласие.

Действительно, здесь, в этом месте мы засыхали и дело не в воде, а в отсутствии эмоций, пять дней без «грусти» и я не мог встать, ноги почти не слушались, лицо мгновенно осунулось.

Если бы на острове знал, что как только окажусь в людском мире, познаю эмоции людей, в моем случае «грусть», и что больше никогда не смогу вернуться назад, я бы не вышел за пределы острова никогда!

Это как наркотическое средство. Грусть лилась по крови, насыщала организм, подпитывала его. Едва терял связь с грустью начиналась ломка: голова болела, тело ломило, мышцы выкручивало, суставы болели. Я терпел, скрипя зубами.

И это состояние с каждым днем становилось только хуже.

Захарий — урод специально не говорил молодым Клейменным, что их ждет в этом мире. Кто добровольно согласится сесть на иглу, на наркотическую зависимость? Не каждый...отнюдь не каждый. Может, кто-то и согласится, но не все.

А так, без эмоций у молодых Клейменных есть возможность прожить на острове до тридцати-тридцати пяти лет.

Но Захарию надо, чтобы мы размножались среди людей, наша раса вымирала, поэтому он тщательно скрывал эти подробности.

Я ненавижу папашу Дианы с каждым днем все больше и больше...

POV Гектор

Когда выбежал из университета оценил свою «машину», если ее так можно назвать. Это корыто, а не машина. И Андрея, как назло, не было, лучше с ним. Он на нормальной ездил, а на мою для конспирации взглянуть страшно. На ней я на бедняка смахивал, пожалуй, даже у бомжа лучше машина, эта белая... ржавая...скрипучая. Не могу, нет, это выше моих сил. Это Андрюха посмеялся, подарил на День Рождения, когда по пьяни продумывали мой облик. Конспирация конспирацией, но лучше пешком.

Легкая корка льда мешала бежать быстро, но минут за двадцать должен добраться до Темного Дома. К сожалению, необходимое здание было построено в другом конце округа.

Бесшумно передвигаясь сквозь вереницу людей, было время подумать.

Лена должна опознать Клейменного, которого поймали.

А пока было время проанализировать мелкую соплячку. Признаюсь, я немного удивлен. А удивить меня очень сложно. А где сопли по колено, где просьбы понять и простить, и защитить? Выйти, можно сказать, победительницей из столкновения с Розами. Уж я в курсе, как эффектно ревнивые женщины умеют запугивать.

За четыре года в университете много раз наблюдал травлю какой-нибудь симпатичной цыпы, которая не пришлась по душе Розам. В результате пять суицидов, около десяти девушек меняли университет, остальные ломались и покорно уродовали внешность, становились половичками для Роз. Я, может быть, и не был уверен, что Абрамова побежит просить помощи у меня, но то, что она опрокинула Роз... я удивлен. Розы были, как драные кошки, злые, понурые, громко орали на весь коридор. Там я их и встретил.

Это единственный случай, когда Розы были остановлены.

Семеро против одной. Я прекрасно понимаю, что физически у нее ни одного шанса. Даже у меня с цепью не было бы шанса остановить семерых нападающих. За один удар цепью максимум вырубал четверых, остальные бы успели нанести ранение. Я не супермен, кровь красная, и от ее потери способен умереть.

Поэтому в физическом плане у Абрамовой тоже не было шанса. Но она нашла один единственный способ, как охладить, «остудить» Роз, притом сделать, так, чтобы ее там же в туалете не запинали каблуками на смерть. Она ухитрилась не разозлить, а заставить отступить тех на время для передышки. Внешность для Роз — это святое.

Это...холодный...мать твою...расчет...причем в критической ситуации. Откуда мелкая соплячка... вообще умеет думать? Не то, что в критической ситуации? Семеро с ножом против одной? Она совсем не боялась?

Грубая сила не всегда решает проблемы и девчонка это знает.

Я отлично помнил историю Франкенштейна, год назад, ох, как она валялась в ногах Роз! Слезно молила на глазах у всего университета, просила помощи и у меня, и у Виктора Михайловича. Готова была прям там раздеться и дать каждому по несколько раз.

А Абрамова спокойна, как удав, ухитрилась еще рот на меня раззявить. Если бы только Абрамова сегодня не дала отпор Розам, или если бы прибежала просить о помощи, клянусь, позволил бы Розам загнобить ее. Не люблю ничтожеств.

Либо Абрамова слишком бесстрашная и умеет думать! Нет, Гектор, ты переработал немного, анализируешь не там, где надо.

У нее просто отсутствует часть головного мозга. Кричать на меня удумала!

Девочка…

Я невольно улыбнулся, пока огибал прохожих.

Ты страх потеряла, девочка, ты понятия не имеешь с кем связалась. Но общаться со мной, я тебя научу...

***

По дороге забежал домой и переоделся в форму, в капюшоне сразу становилось комфортнее. Остановился напротив Темного Дома, ощутив морозный воздух, который колол лицо. Начал медленно взбираться по широкой лестнице, держась за перила, а то ступени покрылись тонкой корочкой льда и я рисковал разбить голову.

Конечно, никаких надписей «Темный Дом» на здании не существовало. Оно не имело официального названия. Окна отсутствовали. Перед входом в здание имелось квадратное углубление, слева — окно, где проверяли документы, прямо — стальная дверь, не пробиваемая, огнеупорная: одним словом, просто так не пройдешь.

Я остановился напротив контроля, заметил охранника, смотрящего на рабочем месте фильм по ноутбуку. При виде моей корочки Каратель резко придвинулся на стуле к окошку, начал щелкать раздраженно по кнопкам техники, но та не слушалась и не желала выключаться.

А я ждал, ладонями опираясь о приступочек перед окном.

Ну и долго ждать? Вздохнул раздраженно и не отвечал, пока охранник извинялся.

— Прошу прощения! Секундочку! — произнес тот, когда, наконец, прислонил мою корочку к сканеру, фиксируя что я внутри и занял место в Темном Доме.

Мне вернули документ, и позволили пройти через стальную дверь.

Темный Дом снаружи состоял из бетона, без огромных окон и балконов. Основное пространство здания находилось под землей, это пыточные Клейменных. На верхних этажах решались дела людей.

В подвале — один коридор, который вел в десятки камер.

В то место, куда мне надо было, свет уже горел, а напарники-коллеги без капюшонов покорно ожидали моего прибытия.

Я вошел в помещение и первым делом взглядом зацепился за свежий труп Клейменного на холодном камне возле стены. От неожиданности не знал, как отреагировать, долго смотрел на валявшегося мужчину, потом на Андрея с неизвестным Карателем.

— Вы охренели? — указал на труп. Мой голос эхом разнесся по камере и должно быть по коридору. — Я! — указал на себя пальцем — должен был его мозги по полу размазать! Я вообще под Новый Год собирался ему гортань перерезать! А ты! А вы! — аж задыхался от удивления!

— Угомонись! — дерзко ответил Андрей.

— Я тебе сейчас угомонюсь! — высказал, при этом сделал два резких шага, переходящих в бег, готовился ударить с локтя по хребту за нарушенный приказ.

— Это не он! — поспешил ответить Андрей, но рефлекторно сделал шаг к стене, протараторив слова. — Я Ленке фотку его отсылал.

— Точно? — поинтересовался у друга, но остановил локоть.

Андрей кивнул настороженно, но пальцы держал растопыренными возле груди, как бы готовясь заблокировать возможный удар. Я цыкнул недовольно.

— А нахрена вы меня выдернули?

— Так мы думали, это он. По описанию похож.

— Ну да, — ответил я, присев возле нового трупа. — Как и семь предыдущих. Брюнет и мужик, вот и все схожести. Слушайте, может нам каждую пятницу устраивать походы? — начал раздумывать. — За одну пятницу нашли семерых Клейменных, Ольгердович ссаться будет от счастья.

— Простите, конечно, что вмешиваюсь! — заявил вдруг второй Каратель, стоящий с Андреем. — Но это не выход. Мы в субботу и воскресенье устали отвечать на звонки рассерженных тетенек. Как мы посмели блокировать улицы и эти штуки прислонять к их богатеньким деткам!?

Да. Это была проблема, наверное, придется еще и перед Наместником отчитываться за самоуправство. Куда ни глянь, везде задница!

— Пошел я спать! — ткнул на Андрея пальцем. — И только попробуй меня выдернуть! Я буду спать до потери сознания, пока пролежни не появятся! Ты — моя правая рука или косая нога?

Когда проходили коридор уже втроем, внимание привлек очередной свет в камере и распахнутая настежь дверь. Я остановился резко, заставив двоих Карателей позади в меня врезаться, отчего раздраженно повел плечом. Затем зашел внутрь камеры, рассматривая идентичное помещение.

— Ну давай! — кричал громко мужчина— Каратель с откинутым капюшоном. — Сколько можно? Мы состаримся прежде, чем сдашь экзамен?

Мое появление привлекло внимание присутствующих внутри помещения.

— А вы что здесь делаете? — поинтересовался тот мужчина, который был в камере. Я, проигнорировав вопрос, встал возле стены, наблюдая за картиной перед собой.

Андрея оставил разбираться с проблемами, то есть объясняться, а сам рассматривал мальчика лет тринадцати-четырнадцати. При виде меня парень запаниковал, начал крутить орудие в руке, не зная, что с тем делать.

У стены находилось покорное тело женщины. Цепь была подвешена высоко на потолке и подтягивала за запястья Клейменную, которая безвольной тушей-мешком повисла в воздухе. Её волосы закрывали лицо и красивыми прядями спадали на грудь. Через разорванный материал одежды просматривалось нижнее белье.

Красивая, должно быть, женщина, да только лучше трахнуть животное, чем тварь под названием Клейменная.

Андрюха, видно, доложил экзаменатору, чтобы замолчал пока мы здесь. Я подошел поближе к пареньку, а тот покорно опустил взгляд на плеть в руках.

— Эй, паренек! — позвал я, наклонившись и руками опершись в колени. — Понимаешь в чем дело? Пока ты не убьешь ее, не пройдешь экзамен.

— Я знаю, — понуро ответил парень.

— Ты знаешь, кто она такая? — кивнул на поломанную куклу в кандалах. Мальчик кивнул головой, а я с улыбкой ему ответил. — Это высшее создание, наделенное огромной мощью! — ответил с придыханием, как будто молился на нее. — Раньше было очень много богов и это они! — я еще раз кивнул в сторону женщины. — Они заставляли людей приносить себе жертвы. Усилием мысли создавали потопы, пожары и миллионы жизней погибали. Многие века люди жили под гнетом Клейменных! — тихо на ухо я рассказывал пацану, не улыбался, а приоткрывал завесу тайны.

— Мы же! — я указал на себя пальцем, а потом парню на руку. — Родились в ненависти, спустя много веков, после того как люди, порабощенные богами, едва не лишились остатков разума, тогда же появился первый Каратель, не подвластный воле Богов. Первый человек, способный сопротивляться силе Богов. И имя нам Каратели, те, кто спасает мир от этих ЛЖЕ-БОГОВ! — последнее слово я едва не прокричал ему в ухо. А потом поднял голос, а мальчик сжал веки от громкости! Эхо в коридорах повторяло мои слова, пусть так. Пусть все Клейменные слышат о нашей ненависти.

Я продолжал рассказывать не только юному Карателю, а скорее Темному Дому, хранящему воспоминания о убитых здесь Клейменных.

Это их могила, стены камер насквозь пропитались кровью жертв.

А я продолжал давить на парня:

— Ты хочешь, чтобы эта тварь убила твою мать или отца! Ты хочешь, чтобы сожгли твоих соседей-друзей для того, чтобы вкусить их страха? Ты хочешь покорно стоять на коленях, когда они тебе прикажут! ТЫ ХОЧЕШЬ!?

Парень выкрикнул мне, по-прежнему боясь открыть глаза:

— Нет!

— Тогда возьми эту чертову плеть и работай!

Только тогда я отошел, отворачиваясь от парня, давая время опомниться, прошелся медленно по полу, отсчитал мысленно несколько секунд.

— А теперь — один! — я высоко поднял палец. — Насчет три, бьешь ее ИЛИ она убивает тебя и твою семью. Эта тварь с виду неопасная, а внутри хищник. Она питается твоей болью и пойдет на все, чтобы продлить эту боль! Два!

Я развернулся к парню, с облегчением поняв, что тот взял плеть и занес руку назад.

— Три! — как сигнал к действию раздался мой голос. Тогда же плеть, состоящая из трех длинных лоскутов ударила тело женщины. Пленница вздрогнула на одно мгновение, будто вошла в сознание, а потом вновь безвольно повисла без движения.

А парень ошеломленно уронил кнут.

— Поднимай! — приказал я.

На самом деле молодых Карателей жалели, не давали пытать по-настоящему, сейчас это почти труп. Клейменная давно допрошена и, как результат, эффекта ноль, разум ее почти сломан. Оставалось несколько ударов и она умрет, боли женщина больше не чувствовала. Скорее Каратель, впервые убивающий Клейменную, болезненнее переносил эти удары. Ему больнее поднимать руку на живое создание, к тому же женщину.

Я отсчитывал громко удары кнута, пока парень послушно бил. Эта пытка длилась не более минуты, в тот момент сердце, пожалуй, последний раз что-то чувствовало, болело, сжималось. Будто молило «остановись, не бей...». Мы же продолжали истязать жертву.

— ВЫ — ТВАРИ!

Парень осекся, перестал бить. И я удивленно прекратил считать, думал Клейменная — развалившаяся личность. Женщина подняла голову, смотря на нас своими голубыми-голубыми глазами, а ее бледная кожа просвечивала тонкие вены.

— Гребаные твари! Когда-нибудь и вас покарают за вашу жестокость! — хрипло закончила мысль Клейменная.

— Сомневаюсь! — я покачал отрицательно головой. — Ведь это вы взрастили нашу жестокость. Благодарите себя! Поехали, пацан!

В тот же момент голова женщины покорно опустилась.

Всё... пару ударов и она труп. Это предсмертные стадии Клейменных:

Сначала Клейменная затихала, переставала сопротивляться и не реагировала на боль.

Затем возможный всплеск эмоций перед смертью.

Потом покорный взгляд вниз, рассматриваемый, как смирение со смертью. После него — пара ударов и...

Последняя стадия — самосожжение...Голова, женское тело вытянулось в одну ровную линию. Глаза первые загорелись праведным гневом — огнем. Они стали не голубыми, а словно гнев Божества, кроваво-оранжевыми, вслед вспыхивали волосы, затем лицо облизывал огонь. И напоследок всё тело.

И это уничтожающее пламя не потушить.

Паренек схватился за лицо, не отрывая взгляда от умирающей Клейменной, медленно осел на холодный пол, кнут выбросил подальше от себя, словно тот ядовитый.

Примерно в этот момент вместе с первым убитым Клейменным умирал и Каратель, как человек.

Смерть Клейменной женщины — это последнее, что я ощущал в своей жизни настолько ярко. Мне было четырнадцать лет, после того экзамена больше не было настолько сильных всплесков эмоций. Были, конечно, эмоции, но они — ничто по сравнению с той болью.

Мы ненавидим Клейменных, а те ненавидят нас.

И конца этому нет, ведь в нашей крови течет ненависть друг к другу.