Полицейское отделение очень напоминало пыточные застенки из культового индийского блокбастера «Сангам и двенадцать глюков весны». Во всяком случае такие ассоциации возникли у Вадика при виде сего крайне мрачного здания.
— Что это? — встрепенулся слегка задремавший от лёгкого укачивания Муха. — Городской крематорий?
— Нет хуже, — ответил Вадик, — это местная ментура.
Бравые братья Чук и Гек особо с задержанными не церемонились.
Грубо вытащив Вадика с Мухой из полицейской машины, они поволокли их в жуткое здание с чёрными узкими как бойницы окнами.
Внутри отделения полиции было полно народу. Мерцали мониторы компьютеров. Какого-то немытого патлатого типа вели в наручниках через длинный заставленный ксероксами коридор, прямо как в голливудском полицейском боевике, где без патлатого в наручниках в одном из эпизодов, фильм на экраны не выпускали.
Все двери были раскрыты нараспашку и Вадик с Мухой имели возможность созерцать, работающих в поте лица сотрудников правопорядка. Например в одной из комнат двое полицейских в расстегнутых формах азартно резались за компьютером в «Half-Life 2» рассекая по пустыне на дребезжащем багги, в следующем помещении менты выбивали показания из какого-то не то свидетеля, не то подозреваемого. Три здоровых спецназовца в масках американских президентов лупили бедолагу резиновыми дубинками.
— Да не писал я матерные комментарии на сайте мастерслэнд, — кричал избиваемый, закрывая голову руками, — ну не писал же…
Муха было попытался броситься обратно к входным дверям, но получив чувствительный тычок между лопатками от капитана Гека, с побегом резко передумал.
В следующей комнате, мимо которой они проходили, судя по заставленному бутылками столу, праздновалось присвоение очередного звания одному из сотрудников органов — здоровому рыжему клыкастому оборотню в лихо сдвинутой на острое ухо фуражке. Оборотень в погонах лакал из большой миски пенящееся пиво и время от времени подбегал к раскрытой форточке повыть на луну.
В ещё одном помещении шло опознание преступника. На узкой скамеечке сидело четверо внешне абсолютно одинаковых китайцев. Хромая бабулька, гневно потрясая костылем, тыкала пальцем попеременно то в одного, то в другого подозреваемого, противно при этом дребезжа:
— Это он, это он украл мой смартфон, или нет, вот этот, этот косоглазый…
Полный потный следователь, расположившийся за большим столом заваленном пластиковыми стаканчиками от кофе и пустыми коробками от пиццы, вяло просматривал красочный «Плейбой» для вампиров, где были представлены фотографии преимущественно многочисленных женских шей.
Задержанных грубо провели в конец коридора и там не мене грубо втолкнули в какую-то тесную камеру. При этом рюкзак с коноплёй у них не отобрали и даже не стали его обыскивать.
— А как же обвинение? — оскорблённо закричал Вадик. — Предъявите нам наши обвинения!
— Будет тебе обвинение, — ответил лейтенант Чук, методично перемалывая квадратными челюстями розовую жвачку «Хубба Бубба». — Ищи, нарк, себе адвоката.
И дверь камеры с лязгом захлопнулась, отрезав Муху с Вадиком от безумного цивилизованного мира.
В общем-то чем-то вроде этого их бесконечные скитания и должны были в конечном итоге закончиться. Братья Чук и Гек в сущности выполнили работу бедняги Гопстопова, канувшего где-то в сумасбродном мире классического фэнтези.
В камере было довольно светло.
Приятели осмотрелись.
Кроме них в КПЗ находилось ещё двое задержанных. Здоровый бугай в форме полковника милиции, храпящий на нарах спиной к входной двери и… друзья содрогнулись от ужаса. На унитазе в углу камеры сидел, виденный ими ночью в городе странный мужик в жёлтом дождевике и пластиковой детской маске в виде милого улыбающегося зайчика. Но самое странное было даже не в этом, а в том, что мужик, по-прежнему, держал в руках зловещую бензопилу фирмы «Вражда».
Муха медленно сполз по стене вниз и, обхватив плечи руками, закрыл глаза. У Вадика же нервы были алмазные. Сочувственно взглянув на впечатлительного друга, он громко произнёс:
— Мир вам в хату, честные фраера.
Удивительный мужик на унитазе даже не пошевелился, а вот бугай в милицейской форме проснулся, заворочался. Его бритый складчатый затылок напрягся, и громко пуская газы, габаритный незнакомец тяжело повернулся на нарах.
— Ядрён батон, — взглянув на Вадика, радостно закричал он. — Здорово, металлюги!!!
— Браток? — в свою очередь закричал Вадик, пиная впавшего в шок Муху ногой. — Глава банка «Титаник», ты ли это?
— Конечно, блин, я, — заржал браток, обнимая старого знакомого. — Только я уже бывший глава банка… прошу тень на плетень теперь не наводить…
Кости у Вадика от крепких дружеских объятий слегка хрустнули. Тихо постанывая, приходил в себя на полу слабонервный Муха.
— Ну давай, рассказывай, — попросил Вадик. — Как же ты тут очутился?
— Да чё тут рассказывать? — пожал крутыми плечами браток. — Повязали меня прямо у телефонной будки, как только вы исчезли.
— Так это был не Муром?
— Какой в задницу Муром? — неприязненно скривился банкир. — ОМОН из кустов выскочил, руки заломили, по яйцам берцами съездили и спрашивают, блин, почему я в полковничьей полицейской форме? Ну, а что я им отвечу? Сказал что я фанат Удо Диркшнайдера, который военную форму на сцене носит и послал их по батьке прямо в Катманду. В общем надели на меня стальные браслеты и сюда привезли. Вот второй уже день на нарах парюсь, жду адвоката. Дали мне право на один звонок в Чистилище и я выписал себе оттуда самого Перри Мейсона… ну того о котором в знаменитой своей песне Оззи Осборн поёт. Которая с альбома Оззмосис.
— Да, — кивнул Вадик, — хреново дело. Хотя песня та очень классная.
— Ну, а вы как? — спросил бесстрашный любитель Accept. — Тоже, наверное, в дерьмо по уши вляпались, раз сюда попали?
— Как видишь, — сокрушённо кивнул Вадик. — То, что нас менты загребли, это ещё ничего, это ведь полбеды. Понимаешь, брат, на нас вампиры охотятся.
— Да ну?!!
— Отвечаю своими передними зубами. Убить нас, твари, хотят.
— За дело?
— Ну да, как же… Мы просто на их собрании тайном присутствовали и кое-что подслушали для ушей обычный смертных запрещённое. Узнали про страшную продажную сущность отечественной фантастики.
— Ух ты, блин, круто, — кивнул браток. — Как в каком-нибудь триллере.
— Ну так, а я о чём тебе битые пять минут талдычу, — хмыкнул Вадик. — Влипли хуже некуда. Крыша от всех этих местных глюков и так уже прилично едет, а тут ещё эти вампиры средней полосы… мать их…
— Помог бы я вам, — сокрушённо покачал головой горе-банкир, — но не могу, самого, как видите, повязали менты позорные.
— А это кто? — полушёпотом спросил, пришедший в себя Муха, указывая глазами на мужика в жёлтом дождевике сидящего на унитазе.
— А хрен его знает, — пожал плечами браток. — Его час назад ко мне подсадили. Сидит на параше тихо и молчит. Не буянит. Я хотел у него сигаретку стрельнуть, потом подумал, да ну его на хрен, псих ведь явно какой-то. Здесь их много бродит. Прямо заповедник.
— А он чего? — спросил Вадик. — За что его задержали?
Браток задумчиво поскрёб квадратный подбородок:
— Да менты говорят, что он продавцов в каком-то супермаркете бензопилой распилил. Цены ему вроде бы не понравились, пиво хотел в железной банке купить. Говорят, такой мясокомбинат там устроил, хоть в буклет нового альбома Cannibal Corpse фотки с места преступления ставь. Супермаркет тот теперь, наверное, закроют. Либо сделают там платный павильон ужасов.
— Да, дела, — согласился Вадик, осторожно поглядывая на слегка бледного от всех этих историй Муху.
— Не то слово, — сладко зевнул браток, с пренебрежением рассматривая умственно неуравновешенного сокамерника, неподвижно сидящего на параше. — Болты, я вам скажу, у людей с резьбы в головах слетают от поп-музыки. Вот послушает обычный человек песню какого-нибудь Тимати… к примеру супер хит «Баклажан» и крыша у него с шарниров медленно так съедет.
— Нормальный парень есть кебаб! — внезапно хрипло прорычал мужик в маске зайчика, зловеще качнув бензопилой.
Довольно улыбнувшись, банкир повернулся к побледневшим друзьям.
— Ну, а я что вам говорил?!! — весело констатировал он. — Вот она жертва современного музыкального мейнстрима… полная культурная и умственная деградация…
— А-а-а, а-а-а, не надо, не надо, — отчаянно завопил кто-то в недрах отделения полиции.
Звук был протяжным, но внезапно быстро затих, как будто издающий эти ужасные вопли бедолага внезапно отдал концы.
— Пора отсюда рвать когти, — решительно заявил бывший банкир, — и как можно поскорее.
— Хорошая идея, — согласился Вадик, — вот только каким образом мы сбежим, может быть, пророем чайной ложкой под полом туннель?
— Зачем же туннель? — удивился браток. — Можно и без туннеля. Смотрите…
Подойдя к железной двери, бывший глава банка «Титаник» вдруг с силой заколотил в неё кулаками.
— Откройте, — взревел банкир, — один из задержанных сбежал.
За дверью послышалась нецензурная брань, затем лязгнул засов и в камеру заглянул удивлённый молодой полицейский.
— Кто сбежал? — изумлённо спросил он.
— Я!!! — ответил браток, заехав менту кулаком прямо в лоб.
Страж общественного порядка ухнул и как подкошенный свалился на пол камеры. Сняв с оглушённого полицейского фуражку, банкир с трудом нахлобучил её на свою похожую на прокатный шар для боулинга голову. Затем у нокаутированного мента были конфискованы пистолет с кобурой и резиновая дубинка. Всё это довольно быстро перекочевало на пояс к бывшему владельцу банка «Титаник».
— А ну-ка, пацаны, — подозвал сокамерников браток, — помогите мне расправить на спине китель.
Вадик с Мухой помогли и, напустив на себя строгий вид, банкир решительно вышел из камеры.
— Идите за мной! — строго скомандовал он друзьям, — и, главное, не очкуйте.
Беспрепятственно пройдя по коридору полицейского отделения, браток с нескрываемым интересом заглянул в ту комнату, где два милиционера азартно рубились на служебном компе во вторую «халву».
— А ну, мать вашу, — взревел банкир, медленно багровея. — Вы чем это, ПК бояре недоделанные, в рабочее-то время занимаетесь?
Менты так резко отпрыгнули от компьютера, словно там за синим экраном скрывался сам Джулиан Ассанж, запускающий в мозги америкосов смертельный для янки вирус резкого увеличения объёма интеллекта.
— Виноваты, товарищ полковник, — хором закричали хранители общественного порядка, вытягиваясь по стойке смирно.
Браток свирепо оглядел фигуры полицейских. Актёрским талантом он обладал незаурядным, что несколько не вязалось с его гротескным грубым образом. Во всяком случае главная роль в возможном остросюжетном сериале «Бандитский Муром» ему была заранее обеспечена.
— Подать немедленно служебную машину к порогу отделения, я уезжаю на следственный эксперимент!
— Так точно, товарищ полковник! — браво отчеканили полицейские и, сломя голову, бросились исполнять приказ вышестоящего начальства.
— Идём, — прошептал находчивый банкир, величественно направившись к выходу из ненавистного казённого здания.
Симпатичный малолитражный бело-синий «Фиат» с надписями по бортам «Городской Патруль» уже ждал наглых беглецов у порога, весело стрекоча работающим двигателем.
— Вылезай, живо, — приказал браток, сидящему за рулём похожему на Саддама Хусейна усатому шофёру.
Усатый суетливо выскочил из машины и, отдав честь, скрылся в отделении полиции.
— Вот так, — констатировал бывший банкир, обращаясь к забравшимся на заднее сидение машины попутчикам, — главное, братва, это глубокая импровизация. Не для того я из Чистилища смылся, чтобы в ментуре отстойной век прозябать.
И браток резко сорвал урчащий «Фиат» с места.
Покрутив ручку настройки авто магнитолы, глава банка «Титаник» резко поморщился, услышав песню Мэрилина Мэнсона “Coma White”.
— Внимание, внимание, — внезапно ожила под рулём полицейская рация. — Всем патрульным машинам… из камеры предварительного заключения Троицкого отделения полиции сбежал особо опасный преступник…
Довольно осклабившись, браток сделал музыку потише.
— Сбежал тот самый преступник, который недавно устроил кровавую резню в круглосуточном супермаркете на Вознесенской площади, — продолжала вещать из рации некая весьма истеричная особа. — Он вооружён и непредсказуем. Всем сотрудникам полиции, увидевшим его на улице, рекомендуется немедленно бежать в противоположном направлении, прятаться по подъездам и оттуда вызывать подмогу на броневике. Внешнее описание маньяка: высок, под два метра роста, размер ноги 52, одет в ярко жёлтый дождевик с капюшоном и резиновые рыболовные сапоги. Лицо скрывает детская маска в виде Багза Банни, вооружён профессиональной бензопилой фирмы «Вражда»…
— А почему про нас ничего не сказали? — удивился Вадик. — Ведь мы тоже вроде как сбежали?
— А они этого ещё не установили, — ответил браток. — Всё ментовское внимание сосредоточено сейчас исключительно на этом маньяке. Кстати, а вот и он сам…
На тротуаре у громадного рекламного щита, изображающего в сандалию пьяных Зевса, Гермеса и Ареса, голосовал их странный сокамерник, держа бензопилу на правом плече.
«Боги тоже мужики!» — большими красными буквами было выведено на рекламном щите «Покупайте водку “Медуза Горгона”! Не бывает некрасивых Горгон, бывает мало водки».
Банкир начал плавно сбрасывать скорость.
— Ты что это творишь?!! — хором закричали Вадик с Мухой. — СОВСЕМ СБРЕНДИЛ?!!
— Спокуха, братва, — усмехнулся браток. — Подвезём чутка сокамерника. Глядишь, и он нам когда-нибудь чем поможет.
Беззвучно мигая сиреной на крыше, полицейская машина остановилась у яркого рекламного щита.
— Садись, кореш, подкинем тебя до центра города, — высунувшись в окно, предложил маньяку банкир.
Мужик в жёлтом дождевике неуклюже забрался на заднее сидение, сильно потеснив при этом Муху.
Муха почти что не дышал.
Пахло от чокнутого незнакомца почему-то детскими леденцами. Бензопилу маньяк бережно положил себе на колени.
— Ущипните меня, — прошептал Муха, — ведь я сплю…
— Поехали, — рассмеялся браток, трогая «Фиат» с места. — Ни одному идиоту не придет в голову мысль искать тебя, приятель, в патрульной полицейской машине.
— Это понты. Это, это понты! — хриплым рыком выдал маньяк. — Не смотри где я, лучше смотри где ты!
— Ничего, — кивнул бывший банкир, — это со всяким может случиться. Я сам когда впервые песни Тимати услышал, восемь телевизоров молотком разнёс и знаешь… попустило.
«Фиат», машина маленькая, малолитражная и, поэтому троим пассажирам на заднем сидении было, мягко говоря, слегка тесновато. Вадик с Мухой оказались зажаты в углу, словно маринованные томатным соусом сельди в консервной банке, безуспешно пытаясь отодвинуться от кошмарного попутчика подальше.
Но, слава Богу, через несколько кварталов браток свихнутого мужика высадил, остановившись у Молодёжного парка.
— Сосед построил себе дачу и воткнул забор, а я пошел и купил новый Авентадор, — выдал на прощанье псих, громко хлопнув дверью автомобиля
— Фух, — с облегчением вздохнул Муха. — Свалил, наконец… провонял карамелью весь салон… Вилли Вонка хренов… буду теперь его только так называть.
А по радио крутили совершенно убойную композицию группы Judas Priest “One Shot at Glory”. Роб Хэлфорд как всегда был необычайно хорош и подходил со своей музыкой абсолютно для любой даже самой безнадёжной ситуации.
— Крутая радиостанция, — хмыкнул банкир, дёргая бритой головой в такт качающим гитарным рифам, — нужно запомнить частоту…
Светало.
На улицах стали появляться громадные неуклюжие бронированные мусоровозы, почему-то снабжённые торчащими из кабин крупнокалиберными сдвоенными пулемётами.
— Для отстрела штурмовых групп мятежных бомжей, — предположил браток и, надо сказать, оказался прав.
Ровно через квартал друзья увидели поразительную батальную сцену: кровавое сражение между неповоротливым мусоровозом и пятью бомжами в грязных лохмотьях. Битва шла за переполненные мусорные контейнеры, стоящие в небольшой арке, в которых вполне могли оказаться весьма полезные для бомжей ценные вещи.
А на крутой радиоволне уже играла легендарная композиция группы Oblika Morale «Битва бомжей» как нельзя лучше подходящая к разворачивающемуся драматическому действу.
Драка бомжей у входа в метро,
Утром весенним в десять часов.
Люди расходятся, мухи жужжат,
Бомж пошёл войной на бомжа.
Двоим нищим явно не повезло, их трупы уже тихо и даже как-то умиротворённо лежали у входа в арку. Медленно разворачиваясь, мусоровоз поливал арку из рычащих пулемётов горячим свинцом. Бомжи, делая искусную перегруппировку, ловко перекатывались по асфальту, забрасывая ненавистный мусоровоз бутылками из-под пива, наполненными горючей смесью бензина с пенопластом.
Сизые лица в рубцах и щетине,
Смердит и шумит боевая дружина.
На сальных тулупах блики лучей,
Битва столетия битва бомжей.
На подмогу к сражающимся из соседнего квартала уже подтягивалась новая группа смердящих бойцов, волокущая следом за собою самодельную огнемётную пушку собранную, судя по всему, из ржавой водосточной трубы.
Кровавая бойня за первенство в сборе,
Бутылок пустых бычков и помоев,
В грязи и ошметках с недюжею силой,
Вчера — рядовой сегодня бомж-лидер.
Увидев подтягивающуюся «тяжёлую артиллерию», водитель мусоровоза резко сдал назад отползая к городскому парку. Бомжи ликующе взвыли. Однако эпичное сражение всё ещё было далеко от своего победного завершения.
А радио всё надрывалось и надрывалось:
Из облака пыли, плюясь и кряхтя,
Выпало мертвое тело вождя,
Мухи расходятся, люди визжат,
Бомж забил насмерть брата-бомжа.
Слегка притормозив, браток ещё немного полюбовался острой социальной драмой, после чего вывел маленький «Фиат» на широкий просторный проспект.
— Куда поедем? — немного с грустью спросил бывший банкир. — Я, блин, ваще без понятия.
— Нам нужно встретиться с одним человеком, — ответил Вадик, — но мы не знаем, где он живёт.
— А зачем он вам?
— Мы хотим предупредить, что на него тоже как и на нас охотятся вампиры. Возможно, он поможет нам разобраться в том, что же всё-таки здесь происходит.
— А как его фамилия? — вдруг поинтересовался браток.
— Алекс Лурье, — ответил Вадик, — он литературный критик.
Банкир кивнул и, выудив из кармана смартфон, стал набирать текст придерживая руль одним мизинцем.
— Сейчас живо найдём этого вашего баклана…
Резко подавшись вперёд, Муха мёртвой хваткой вцепился в руль машины, вовремя уводя её от ближайшего городского дерева.
— Ну вот, — радостно сообщил браток, останавливая «Фиат» у неработающего светофора. — Алекс Давидович Лурье, пятьдесят восемь лет, литературный критик. Бывший… Ого! Бывший литературный рестлер в сверхтяжёлом весе. Победил в первом раунде знаменитого московского графомана Халка Кагана. Крутой, видно, мужик. Так, дальше… Неоднократно привлекался за разбойные нападения на писателей. Проломил отломанной ножкой от рояля череп некому Виктору Палевину, но тот после этого только ещё больше писать стал…
— Ты адрес, адрес его ищи, — вклинился в поток важной информации Вадик. — На фиг нам его биография и так понятно, что мужик не робкого десятка, за себя и за свои убеждения, если надо постоит.
— Да засохни ты, короста, — отмахнулся банкир, — интересно ведь, по понятиям чувак видимо живёт… За избиение писателя получил пять лет условно, но все обвинения с него были сняты в тот день, когда один из прокуроров прочёл бессмертные шедевры Палевина «Любовь к трём Цукербергам» и «Тайные виды на гору Говерла». Неоднократно на жизнь критика покушались. Так… а вот и его адрес: улица Казахских Графоманов 22, шестой подъезд, третий этаж, квартира № 13.
— Ну что ж, — вздохнул Муха, — поехали что ли?
Браток не возражал, ловко выруливая с перекрёстка.
— Хорошо бы ещё, блин, знать, где эта самая улица находится, — сварливо заявил банкир. — Маршрутизатор давно у меня не фурычит. Сбесился словно. Гугл карты тоже не открываются. Что, блин, за анально аномальное место…
— Мы тоже это заметили, — грустно подтвердили друзья.
— Ну и на фига вам этот Лурье? — всё недоумевал браток. — Пусть его эти ваши вампиры сожрут себе на здоровье и чесноком закусят, какое вам-то до этого дело?
— Да жалко хорошего мужика, не за что ведь пострадает, — ответил Вадик. — Честные литературные критики всегда как бы вне закона. Они вне литературной тусовки, где сплошь и рядом всякие дебилы, подхалимы и подгавкивающие своему кумиру ничтожные интернет прихлебатели. Громкий глас таких как этот Лурье, это глас, вопиющего одинокого пророка в безводной удушливой пустыне. И самое обидное в том, что весь этот пишущий бесталанный петушиный планктон абсолютно не желает учиться на своих ошибках, не желает, блин, что-либо менять среди своих уся-пуся попаданцев и риал-лит-РПГ. Бабло для них превыше искусства. Они развратили читателя превратив его в пускающего на губах слюни кретина. Неужели так трудно, мать вашу, написать НАСТОЯЩУЮ умную книгу, после которой не хочется блевать кириллицей или использовать её страницы по прямому назначению в известном отхожем месте?
— Ну, блин, — искренне восхитился браток, — знатно чешешь, фраер. Я вижу, у вас тут целая теория тайного литературного заговора сложилась. Что ж, навестим этого вашего критика-нытика…
В городе окончательно рассвело, что сопровождалось появлением на улицах большого количества автотранспорта.
То тут, то там у пустых мусорных контейнеров, на обильно посыпанном стреляными гильзами асфальте, валялись трупы воинственных, непокорных боевым силам городской санитарной службы, бомжей.
Правда картина не оказалась столь уж удручающей.
Путешественникам удалось разглядеть два подбитых бродягами мусоровоза. Один сильно накренившись на бок, догорал у памятника Илье Муромцу. Вадику с Мухой особенно запомнился, свисающий из разбитого лобового стекла, мёртвый водитель в чёрной спецовке и оранжевом противогазе.
Второй мусоровоз был уничтожен храбрыми бомжами прямо посредине Дровяной площади и, судя по покорёженным деталям, подбит из переносного зенитно-ракетного комплекса «Стингер».
— Разборки бомжатского уровня, — ухмыльнулся браток, сворачивая на улицу Никольскую.
Осмотревшись, банкир остановил машину возле киоска, торгующего пивом. Владелец киоска, вредный носатый грузин, не спеша открывал железные створки на окнах своей торговой точки.
— Видал! — сказал Мухе Вадик, указывая на грузина. — Снова он, этот носатый Гога.
— Ага, — кивнул Муха, — третий раз его уже встречаем. Как ты думаешь, к чему бы это?
Браток вышел из машины и, подойдя к грузину, громко его окликнул:
— Эй, хачапури в кепке!
Грузин дёрнулся и испуганно посмотрел на здоровенного полковника полиции с теряющейся в крутых плечах бычьей шеей.
— Взятку? — обречённо спросил киоскёр.
— Нет, по делу, — важно ответил банкир, всматриваясь в указатель с названием улицы, висящий на перекошенном фонарном столбе. — Слышь ты… Коннор Маклауд из славного города Кутаиси… помоги-ка следственным органам, где здесь у вас расположена улица Казахских Графоманов 22?
Грузин задумался и, почесав смуглый нос, ещё раз с надеждой на всякий случай спросил:
— А можэт таки взятку?
— Да на кой мне твоя взятка в восемь часов утра? — разозлился липовый полковник. — Где улица эта находится, знаешь или нет?
— Знаю, — грузин смешно по-птичьи кивнул. — Это вон там, за углом. Доедэте до слэдующего свэтафора, а зетэм свэрнёте налэво.
— Спасибо, мужик. Родная полиция тебя никогда не забудет, — поблагодарил браток и вернулся к машине с приобретённой в киоске бутылкой пива марки «Американский Киборг».
— Хотите хлебнуть? — щедро предложил он друзьям.
Но Муха с Вадиком отрицательно замотали головами.
Следуя указаниям киоскёра, доехали до следующего светофора, а затем свернули налево. Грузин не соврал, и вскоре они затормозили у дома номер двадцать два.
Выбрались из машины.
Дверь нужного подъезда была открыта настежь, а на пороге сидел наглый чёрный кот со слегка надорванным правым ухом.
— А ну пшёл вон, коврик блохастый, — топнул на кота ногой банкир, но кот лишь сладко зевнул, а затем с ленцой демонстративно перебежал им дорогу.
— Вот же шкура дырявая, — с чувством выругался браток, швыряя в кота пустой банкой из-под пива. — Падла усатая. Ладно, братва, дружно скрестили средний и указательный пальцы и вперёд. Дистанция личного пространства минимум полметра…
Так они и вошли в пропахший котами подъезд.