Две короны

Глава 13

— Слушай меня внимательно, кровососище, — сказал я Анзенкаму, когда вождь удалился. — Полагаю, мозг у тебя еще не выгорел до неспособности рассуждать? Проект твоей завтрашней казни пока черновой. Чтобы я его утвердил, Собиратель должен непременно явиться ко мне до утра. Иначе я сдвину сроки, и будешь лежать в коконе до следующей ночи. Потом до следующей. И так — пока встреча с твоим хозяином все же не состоится. А посему молись как можешь, прося его не игнорировать твое бедственное положение и избегать задержек. Возможно, ты так важен для него, что он явится и без просьб. Но ты на всякий случай проси. Все равно еще далеко до заката.

Я встал, обошел корчащегося в объятиях безжалостных нитей вампира и разложил на полу за ним камни магического круга. Не как обычно, для защиты от нечисти извне, а наизнанку. Самоцветы заиграли красочными огоньками, сигнализируя о готовности, и быстренько погасли, экономя энергию. В зал вошел Арх, выслушал меня, посмотрел на круг и сказал:

— Пойдет, если дополнительно накачать помещение останавливающей магией. В принципе, даже без нее нормально будет: круг у тебя отличный. Но с магией лучше.

— Не сомневаюсь, что лучше, — согласился я. — А коли ты не пожалеешь ее и на галерею телохранителей, будет еще надежнее.

— Сделаю. А Кукуцаполь поставит своих лучших фемин у бойниц.

— Это, наверно, уже лишнее.

— Двенадцать воинов-магов не могут быть лишними, даже когда они женского полу. Такой караул при любой встрече хотя бы ради престижа не помешает. И ты что, хочешь со всей сотней нашей бесподобной Куку поссориться? Девчонки же — они как узнали, что к тебе на стрелку Собиратель придет, помирают от любопытства. Вызвавшиеся дежурить сороки после все растрезвонят остальным. Не обижай дам — зря они, что ли, конкурс устраивали? Конкуренция среди претенденток была весьма высока.

— Если так, я не против. Я ж просто из целесообразности исходил. А раз они на целесообразность чихать хотели, пусть встают. Хоть по трое к бойнице.

— Только им этого не говори. А то попрут полным составом, и в галерее места не хватит.

Я пошел в княжеские покои наверху, которые были теперь мои, но по дороге передумал и отправился в караульню. Не из опасения, что помощники Мудовида прошляпили какую-нибудь хитрую ловушку в бывшей спальне Анзенкама, — они там все проверили. Однако хороших снов мне на третьем этаже не увидеть. Только в легендах усталые герои с наслаждением дрыхнут в постелях побежденных, а в жизни они зачастую предпочитают иные места. Победи я кого другого — в его постели, может, и поспал. Не исключено, что и кайф от того словил бы. А тут подожду пробовать, пока вампирский дух хоть немного из комнат не выветрится.

— Лежанками в караульне тоже пользовались вампиры, — сказал по мыслесвязи Люцифер. — Или обращенные. Ты уверен, что выспишься здесь лучше?

Я остановился на секунду, а затем продолжил спуск по лестнице:

— Вот дернуло тебя испортить мне настроение! Если б не ты, я просто завалился бы на одну из лежанок… Почему ты до сих пор не в конюшне?

— Попросил оставить меня здесь. Вдруг у тебя не хватило бы сил зайти на конюшню. А я знаю, что ты хотел.

— Ну не надо! Дополз бы до нее, чтоб глянуть на тебя еще раз.

Комната отдыха караульни выглядела аскетически, но в то же время предоставляла необходимый минимум удобств. К стенам справа и слева от входа крепились двухэтажные нары для стражников. У торцевой стены стояла кровать, занимаемая при случае мелким начальством. Такие помещения весьма практичны, когда есть потребность постоянно держать где-либо усиленную охрану, однако нет нужды в ее постоянном бодрствовании в полном составе.

Я бухнулся на койку не снимая доспехов, хотя отдых в них и не бывает полноценным. Ни живучесть, ни мана, потерянные в период бодрствования, никогда до ста процентов не восстанавливаются, но мне-то что? Истрачу лишний элик — подумаешь! На бедность я и до воскрешения Нагибатора пожаловаться не мог: кое-какие трофейные деньги и ценности скопились, пока к некрополю шел. Потом был подарок Мудовида за спасение от первоплоскача. Полководческая доля в добыче после победы на Полях Будущей Славы, которую мне в виде исключения всю выплатили золотом и расчетными камнями, так как я не мог тащить в Зальм броню, оружие и прочие габаритные вещи. И вот теперь за взятие замка Анзенкама, по предварительным подсчетам, упадет не менее двадцати тысяч желтяков. Лишь бы воровские тюки Карла Ингмарского выдержали, не развалились. Они хоть и пятикратного объема против видимого, но не бесконечной прочности.

До вечера я не раз пожалел, что из-за собственной привередливости упустил возможность расслабиться по-княжески. Тюфяк начальственной кровати густо населяли клопы особо свирепой породы, укусы которых мешали спать. А доспехи, конечно, мешали чесаться, но мне было лень их снимать, и, тем более, тащиться на третий этаж. Поднявшись незадолго до заката, я вытащил стоявший в караульне алтарь на улицу, убедился, что он никаким конкретным богам или демонам не посвящен, покрыл его эгидой и совершил подношение Сехмет. Удостоившись в конце увидеть ее саму.

— Хорошо, что не забываешь, — сказала женщина-львица с сардонической улыбкой, выглядевшей на ее морде как несомненное доказательство скрытого желания меня сожрать.

— Как бы я сумел? — пожал плечами я. — Ты незабываема.

— Ой ли? — прищурилась богиня. — Спасибо за комплимент, если это был комплимент. Но во многих вселенных, включая эту, смертные не стесняются меня забывать ради служения другим небожителям, подземножителям или только себе.

— Они поплатятся! — сказал я полушутя, и тут же пожалел не только о вылетевшей фразе, но и о самом наличии у людей дара речи. Сехмет помрачнела и пронзила меня таким взглядом, что я буквально прирос к земле.

— Да, они поплатятся! — ответила она не повышая голоса, но при этом ее слова прозвучали как яростная клятва, ради выполнения которой произнесший ее пожертвует всем. — И поплатятся не потому, что я начну мстить: они того недостойны. Просто они окажутся не на той стороне, и все приобретенные ими временные выгоды пойдут прахом. Когда-нибудь я заставлю вздрогнуть весь Версум. И этот час не за горами.

«Стратег» у меня на шее вдруг стал тяжелей двухпудовой гири. По крайней мере мне так показалось. Что задумала Сехмет, если так говорит? Она же не просто богиня, а мультиигрок. Чертов мультиигрок!.. Что ждет меня, принимавшего у нее подарки?

«Львиное сердце» тоже напомнило о себе. Неиллюзорно. Талисман разогрелся, не давая предчувствиям сконвертироваться в страх. Я внутренне встряхнулся. Не дрейфить! Один подарок отработан — и, как видишь, теперь он помогает не дрожать перед дарительницей. Пусть Сехмет ведет свою игру. А ты продолжай свою.

Солнце медленно скрывалось за западной стеной замка. Немногочисленные гвардейцы и амазонки, слоняющиеся во дворе или идущие куда-то по делам, не обращали на меня внимания. Наверно, Сехмет они не видели. Стоит Иван у алтаря — и пусть себе стоит. Не следует мешать общению разумных с высшими силами, в какой бы форме оно ни протекало.

— Хорошо, что не забываешь меня, — повторила богиня уже нейтрально, без мимики. — Но ты начинаешь создавать проблемы.

— Рано или поздно я начинаю создавать проблемы всем, — покаялся я. — И вот только что понял, отчего так не хотел принимать твой культ, и не хочу сейчас. Чтобы при необходимости создавать тебе проблемы, не чувствуя себя виноватым.

— Твоя идея прикрыться мной как щитом при переговорах с Собирателем душ — плохая идея. Ты рассчитываешь, что он тебя не тронет, зная о наших отношениях и опасаясь моего вмешательства. Меня хотя бы мог спросить заранее, готова ли я на такую роль? Нравится она мне?

— А в чем дело? Ты тоже на что-то рассчитываешь в отношении меня, и хрен подумала спрашивать, нравится ли мне твой проект. И не спросишь, я уверен… Ты действуешь в своих интересах, Собиратель этот проклятый — в своих. Как и все остальные. А я почему должен поступать по-другому? Будь справедлива: я не в состоянии заставить тебя вступиться за меня, если ты не захочешь. И намерен использовать тебя против Собирателя не как щит, а, извини за сравнение, как пугало. Побоится он тебя обидеть, причинив мне вред, — его трудности. Не побоится — мои. А тебе-то что? Хлопот с твоей стороны никаких!

Сехмет задумчиво хмыкнула.

— Быть пугалом — это для меня что-то новое, — пробормотала она.

— Попробуй! — воодушевился я.

— Действительно… Когда еще кто-то наберется наглости, чтобы меня так использовать? Возможно, единственный шанс упущу…

Богиня посмотрела на свою руку, оканчивающуюся вместо ладони звериной лапой. Выпустила и втянула когти, точно прикидывая, а не снять ли с меня для порядка хоть кусочек скальпа. И исчезла, оставив перед пустым алтарем, предпочтя забрать подношение. Я облегченно выдохнул. Пронесло! А могло бы и не пронести. Судя по всему, Сехмет была сердита не на шутку. Она ведь не хотела даже, чтоб я вообще к Анзенкаму заворачивал. А я вдобавок намерился осложнить посещение разборками с Собирателем! Богиня такого не предполагала, и рассердилась еще и поэтому. А как ей было просчитать ситуацию, если само ее возникновение не просматривалось еще несколько часов назад? Мне и в голову не приходило связываться с покровителем Анзенкама, пока Кукуцаполь не завела разговор о казни вампира.

— Ох, Иван! — скорбно молвил Люцифер. — Ну кто тебя учил так разговаривать с великими бессмертными?

— В том и дело, что никто не учил, — ответил я. — И набраться уму-разуму мне было не от кого. Я бы и рад говорить культурнее, но моя испорченная дурным воспитанием натура не позволяет… Иди на конюшню. Хватит околачиваться в караульне.

— А кому я там мешаю?

— Иди! Мы при всем желании не сможем втащить тебя в зал приемов. А просто следить за событиями — какая разница, откуда? Мыслесвязь между нами теперь обеспечиваешь не только ты. У меня она теперь в разы мощнее. И я обещаю поддерживать ее постоянно. Так что тебе не составит труда и с конюшни улавливать, о чем я думаю. И догадываться об остальном, как ты всегда делал.

Подозвав Весточку, я подставил ей для посадки указательный палец и сказал:

— Лети с Люцифером. Сегодня ты мне точно ничем не поможешь, а вид Собирателя испортит тебе настроение на много-много дней. В свитке тебе не лежится в последнее время, так пообщайся с лошадками. С гвардейскими ты со всеми давно задружилась, а с амазонскими-то еще не со всеми. Надо это исправить.

Поднявшись в зал, я закрыл отремонтированные двери и уселся на трон. Свечи в люстре и канделябрах уже горели: наверно, Арх зажег их заклом, когда готовил помещение к предстоящему появлению в нем одной из гнуснейших тварей Вселенной Дагора. Я посмотрел на пространство внутри магического круга, где только и мог материализоваться Собиратель. Перевел взгляд на лежащего ближе ко мне Анзенкама. Следовало бы уже снять кокон с него. Паршиво это — столько мучить даже и такого сукина сына. Но пока нельзя снимать, и еще долго будет нельзя.

Воздух в нескольких шагах за кругом засветился, и прежде чем я как-то среагировал, из разгоревшегося переливчатого сияния вышла Агапэ. Она с неприязнью осмотрелась и сморщила носик, всем видом демонстрируя, как ей противно находиться в таком ужасном месте, как замок вампира. Походила богиня на девочку из хорошей семьи, которую похитили с веселого детского утренника и сунули в засранный общественный сортир с росписями из матов и половых органов по грязным осклизлым стенам. И она изо всех сил старается не коснуться там ничего, не запачкать нарядное платьице, и даже не дышать, чтобы не отравить безвозвратно легкие адской смесью испарений мочи, дерьма и хлорки.

Я поднялся с трона и встал сбоку от него, точно он и не мой вовсе. К черту натуру! Какой бы отвратительной она ни была, совсем-то берега терять не надо. Принимать Агапэ сидя, да еще как правителю, непозволительно при любом воспитании.

— Не ждал? — спросила она, бросив короткий взгляд вверх. Свечи в люстре вспыхнули ярче, залив зал почти дневным светом. — Я и сама не ожидала, что приду. Особенно сюда, и особенно после заката, в благоприятствующие Злу часы. Но ты должен знать: если тебя этой ночью не поддержит Сехмет, поддержу я. Собиратель забрал к себе слишком много смертных, которые хотя и творили неблагие дела, однако еще могли раскаяться и обратиться к Добру и Любви. Собирателя так все боятся, что я не припомню случая, чтобы кто-то восстал против него. И решившийся на это заслуживает помощи.

Сочтя, что сказала достаточно, богиня повернулась и вошла в потускневшее было сияние позади нее. Оно на секунду вспыхнуло и рассыпалось тающими искрами, оставив меня вновь наедине с Анзенкамом, — и с набежавшей толпой беспорядочных мыслей.

Ну да, Агапэ сказала достаточно. Все, что только можно пожелать услышать в моем положении. Сверх я ничего не придумал бы. Если в манию величия не впадать.

Везет мне на боевых девчонок! С тех пор как в Версуме оказался, только такие и попадаются. Что у Жюстины, что у Мэлори, что у Джейн — у каждой хватило бы решительности и храбрости на двух мужиков. Про Сехмет и говорить нечего — это нечто выдающееся. Но я даже с богиней любви связался с такой, что пацифисту лишь в кошмаре приснится.

Она уже подралась с Велиаром — подерется и с Собирателем. Несмотря на все свои заверения, что ничего подобного не должна делать никогда. Несмотря на то, что прямо сейчас, несомненно, поступать так не собирается. А надеется действительно ограничиться какой-то там поддержкой, наподобие поставок вооружений по ленд-лизу дружественной воюющей стороне. Или того меньше — угрозой поставок. Но мало ли кто на что надеется. Вскипит от страстей кровь, забьется чаще сердце ретивое — и пошло-поехало…

А какая она красивая! С радостью позабыл бы о разделяющей нас пропасти и поухаживал за ней. Так безнадежно ведь. Как добиваться взаимности — совершенно непонятно. Как жить, если добьешься, — еще непонятнее. Я бы неуютно чувствовал себя рядом с девушкой, умеющей под настроение превращаться в тактический ядерный боеприпас с немедленной активацией. Вдруг поссоримся — шансов выжить у меня не будет. И детей заводить опасно. Это что ж за детки получатся, коли меня с Агапэ скрестить? Они еще до полового созревания развалят всю вселенную, от Мира Истинного Света и ниже.