10 мегагерц

Глава 11

Опять ничего не понял. Ладно, похоже, надо попробовать читать эту документацию, глядя непосредственно на то, к чему она написана. Я прошел в комнату и поздоровался с возившимся москвичом. Оглядевшись, подтащил табуретку поближе к пульту и разложил на нем ворох чертежей и папок.

«При появлении сигнала на входе ПВ1 [8] начинает светиться индикатор ИН1 [12]. Отрегулируйте уровень сигнала при помощи рукояти переменного сопротивления УС [4] до заполнения шкалы индикатора больше 75 проц., но меньше полного». Внутри меня медленно начало копиться раздражение. Ну, вот кто так составляет инструкцию по эксплуатации? Пока продерешься через все эти аббревиатуры и сокращения, пока найдешь все эти ссылки и соотнесешь с реальным положением дел, уже забудешь, про что вообще шла речь.

Разложил рядышком принципиальную схему, глядишь, чем и поможет. Так, ищем этот долбанный индикатор ИН1. Судя по документации, по схеме должен быть неподалеку от разъема. Ага, вот он: некая 6Е5. Дальше пошел еще один усилитель, потом…

— Слушай, все равно ничего не делаешь, подержи с обратной стороны, пожалуйста, а то рук не хватает, — один из монтажников протягивал мне плоскогубцы.

— Да не проблема, все равно голова пухнет от того, что в сопроводиловке написано.

— Так что ты хотел, экспериментальная модель, такой даже в Москве еще нет. А ваши… — он напрягся, добирая последние пол-оборота у гайки, — … без нее никак брать не хотели. Вот и посадили несколько девочек, чтобы они со слов Василича записывали и в печатный вид переводили.

— Василич — это кто?

— Новаковский. Главный инженер московского телецентра. Один из авторов системы высокой четкости, что мы вам тут устанавливаем. Цени, никакой механики и целых 625 строк.

— Ценю, ценю… — я со своей стороны наживлял гайки, — только все равно сложно и непонятно получилось.

— Так новая техника, с ней завсегда так… Хорош! — он аккуратно выполз из-под толстого пучка проводов.

— Ну чего, до праздников успеваете? — внезапно мне захотелось поделиться плохим настроением хоть с кем-то.

— Куда там… Но один канал из Шаболовки взять должны! Там совсем чуть-чуть осталось.

— Ну, если еще помощь нужна будет, зови!

— Ага…

Проследив за уходящим наладчиком, я снова вернулся к распутыванию канцеляризмов. Итак, сигнал приходит, индикатор загорается… Я порылся в справочнике, отыскивая характеристики лампы. Ба, да это же «кошачий глаз»! Внезапно меня озарило, о чем же говорил девочкам неизвестный мне Василич. «Увидел, что сигнал появился, так отрегулируй его уровень, чтобы не шкалило». Все! Просто и понятно, и без всяких заумей. Тьфу на этих девушек! И растереть, чтобы видно не было…

— Угадай кто? — внезапно мои глаза накрыли две прохладные мягкие ладошки.

— Самая красивая вредница! — моя рука на автомате протянулась за спину и нащупав что-то выпуклое, немедленно ущипнула. Ладошки тут же исчезли, и я обернулся.

— Брянцев, ты дурак! Синяк же будет, что люди скажут? — Ирина, возмущенно глядя на меня, растирала пострадавшее полупопие.

— Это какие такие люди? Даже я еще не имел чести наслаждаться видами, — я откровенно забавлялся, разглядывая нахохлившуюся посетительницу.

— Не теми видами надо наслаждаться… — закончив натирать свою филейную часть, она оправила платье и попыталась сурово посмотреть на меня.

— Человеку в моем лице необходимы не только визуальные ощущения, но и тактильные. Тебе это как медику прекрасно известно. Так что использую любую возможность! — я развел руки в показном огорчении.

— Да ну тебя! — она не выдержала и прыснула в кулачок. — Я к нему со всех ног, а он щипаться! Вот я тебя сейчас как поцелую в ответ… И вообще, встань, пока я с тобой говорю!

Немедленно исполнив приказ, я шагнул и заключил в плотные объятия аж притоптывающую от нетерпения женщину. Ура, в кои-то веки угадал нужное, потому что ее руки немедленно обвили мою шею и потянули меня к себе.

— А чего это я вредная? — стоило нашим губам оторваться друг от друга, как тут же прилетел вопрос.

— Не вредная, а вредница. Кто сказал звонить, а сама ш-ш-урх и в Москву? Хоть номер телефона организаторов оставила бы.

— Так я и оставила… — внезапно ее глаза распахнулись от осознания ошибки, — у себя на столе.

— Вот и как тебя называть? — я медленно проскользил ладонями вниз по ее спине. — Больше не болит?

— Нет, уже нет… Ты что, убери, это же неприлично! Вдруг кто увидит?

— Значит, пусть завидуют и желательно делают это молча, — преодолев легкое сопротивление, я вновь прижал ее к себе и прекратил все возражения поцелуем.

— Нет, я так не могу, — Ира отстранилась от меня и начала суматошно проверять целостность своего наряда.

— А как можешь? — я откровенно любовался открывающимися моему взгляду контурами.

— Вячеслав Владимирович! — от двери послышался стук, потом голос Валентины. — там вас Алексей Павлович ищет.

Вот ведь молодец какая, сделала вид, что ничего не видела, и спряталась за дверью, не показываясь.

— Спасибо, бегу уже! — я все-таки не удержался, снова прижал любимую к себе, пару раз тиснул и под возмущенный писк чмокнул в плотно сжатые губы. — Во сколько тебя с работы забрать?

— В восемь. Только, пожалуйста, без цветов! А то девочки и так уже шепчутся.

— Это хорошо, значит понимают, что ты лучшая. Все, я улетаю, нельзя заставлять ждать начальство!

В кабинете было как-то… прохладно. Чем-то недовольный Малеев смотрел в окно, сердито настукивая по столешнице какой-то ритм кончиками пальцев. Рядом сидел, сгорбившись, Андрей и сочувственно наблюдал за мной.

— На, сам читай! — зампред подтолкнул ко мне бумажку, всю испещренную резолюциями.

Заранее догадываясь о содержания, я, вздохнув, углубился в расшифровку. Однако продравшись через некоторые из них, удивленно поднял взгляд.

— Что на меня смотришь, как теленок на мамку? Сами писали, сами и расхлебывайте!

— Так вроде разрешили же, — я по-прежнему не понимал причину столь негативной оценки происходящего.

— Да, разрешили. А кто делать будет?

— Что значит «кто»? Я, Валентина, еще девушки скоро добавятся… Вы же сами говорили, что штатное нам расширили!

— Ты на даты внимание обратил? Это завтра же!

Нда-с, вот тут я как-то действительно дал маху. В очередной раз расписывая с Алевтиной прелести расширения тематики вещания, мы прикинули сроки, увеличили их в три раза и, не подумав, бахнули дату, просто немного округлив ее. Ну, а чего, 1 ноября — чем плохо? И ведь никто не подумал, что скорость бюрократической машины совершенно не оставит нам запаса, плюс про грядущие праздники мы тоже как-то не подумали, а ведь всем рапортовать надо о свершениях.

— И хорошо же! У нас с Алевтиной уже все готово! — я начал судорожно вспоминать написанное. — Например, первой пойдет рубрика «Женщины, для вас». Будем давать всякие полезные советы или рецепты. У нас даже уже есть договоренность с заготпотребкооперацией!

— Вот ведь какой… Все готово, говоришь? Вот, не сходя с места, давай что-нибудь из заготовок! Слабо на память? Или без Алевтины никак?

— Хорошо… — я вздохнул поглубже и откинулся в кресле. Надо бы позвонить Ире, предупредить о таком обломе, ибо чует мое сердце, фиг я отсюда сегодня выйду…

— … И сегодня мы открываем новую рубрику. Её название — «Для вас, женщины». Планы передачи обширные: новости, советы, рецепты. Как говорил товарищ Сталин, теперь женщина, если она трудится, сама себе хозяйка…

Услышав такое, Афанасий Никодимович приподнял в немом удивлении глаза. Я же просто пододвинул к нему заранее приготовленную выписку из речи Сталина, озаглавленную «Речь на приеме колхозниц-ударниц свекловичных полей 10 ноября 1935 года». Пока наш куратор искал цитату, я готовился перехватить нить передачи от Валентины. Та же, явно поймав кураж, вещала про раскрытие личности, ясный взгляд в светлое будущее и увеличивающееся с каждым днем число мест, где можно пошить себе платье по самым современным веяниям моды. Кстати, надо будет проконсультироваться насчет самого крутого и затащить Ирусика туда. Я им покажу, где шанель и всякие дольчи с габанами ночевали…

— Прекрасные женщины, наверняка каждая из вас сталкивалась с ситуацией, когда неожиданно пришли или вот-вот придут гости, а на стол поставить нечего. Сегодня я вам расскажу об одном очень простом рецепте, который потребует от вас минимум усилий…

В общем-то, я просто решил расширить опыт, который я получил в больнице, когда рассказывал про крема. Картошку пожарить тут каждая может, а вот чуть шаг влево-вправо, и получается, как у моей Евдокии с ее штопсом.

— … Блюдо называется «ленивое хачапури». Вам необходима пара куриных яиц, грамм четыреста муки и столько же твердого сыра…

Вообще в той же «Книге о вкусной и здоровой пище» было множество рецептов, но все они были какими-то… академическими. Взять столько-то грамм этого и этого, варить столько-то минут, поставить в духовку с такой-то температурой и так далее и тому подобное. Ничего подобного «вот как потемнеет, то готово» я не обнаружил.

— Яйца в миску и разбиваете желтки. Потом размешивайте с мукой, только без комочков. Берете сыр и на крупную терку его. И туда же в миску! Тщательно перемешивайте и выливайте получившееся на слабо разогретую сковороду, предварительно обильно смазанную растительным и сливочным маслом. Накрываете крышкой, и у вас есть свободные пять или даже семь минут, которые можно посвятить другим делам.

И, конечно же, по тому же опыту, все рецепты предварительно пробовал на себе. Евдокия, поначалу глубоко уязвленная своей отставкой, вскоре с порога кухни следила, удивленно покачивая головой, как я, тихонько матерясь, пытался превратить слова из найденных рецептов во что-то съедобное. Ведь если у меня получится, то уж у женщин-то точно выйдет не хуже.

— Как только появится корочка, переверните и жарьте еще минутки две-три. И все, вы великолепны, а блюдо готово! Можно немедленно подавать! Приятного аппетита!

Вот тут бы джингл вставить, но чего нет, того нет. Хоть мы и закинули идею, но сама концепция коротких музыкальных вставок пока не уложилась в головах у музыкантов. Я уже и мычал, и мумукал, пытаясь изобразить нужное, но в ответ получал вариации трубных переливов. Для пафосного мероприятия с секретарями и прочими пойдет, а для радио — нет. Полцарства за синтезатор! Может, изобрести? Там вроде не так сложно все…

— Позвольте, я вам расскажу, что такое хачапури. Изначально их родиной является Грузия. Вообще хачапури — это такие лепешки с начинкой. В некоторых районах больше любят яйца, где-то больше мясо или фасоль… — Алевтина перехватила нить повествования, пока я готовился к маленькому нарушению утвержденного плана.

— Знаете, я тут буквально вчера имел возможность заглянуть в последний номер «Журнала мод», — начал я, дождавшись жеста «теперь микрофон твой, заканчивай». — И знаете, меня как мужчину очень радуют тенденции, обозначенные нашими советскими модельерами. Они напрочь отбрасывают образ зажатой и угнетенной женщины, даря ей поистине невообразимую раньше свободу. Особенно мне понравилась концепция платья, в котором женщина представлена этаким распускающимся бутоном цветка… К сожалению, отведенное нам время уже закончилось, но вы можете убедиться в правдивости моих слов сами в ближайшей библиотеке…

Вот так, потихоньку и полегоньку раскачаю это болото. А то ходят как однояйцевые близнецы, глазу зацепиться не за что. Ведь, как говорил товарищ Сталин в тридцать каком-то году, «женщин нельзя недооценивать», а кто я такой, чтобы идти против него?

— Вячеслав Владимирович, а вы что, в самом деле читали этот журнал? — наш куратор пытался собрать в одну картину «мужик» и «чтение женских журналов».

— Конечно, а как же иначе? Ведь у нас рубрика про женщин и их заботы. У Алевтины и так задач с горкой, так что вот я ей и помогаю по мере сил. Да и в вопросах внешнего вида женщины больше склонны слушать нас, мужиков. Ведь, в конце концов, они этим занимаются исключительно для нас.

Оставив зависшего от такой картины партийца наедине с собой, я повернулся к Алевтине, выглядящей почти не удивленной моими высказываниями. Все-таки она меня уже немного успела узнать и уже почти не удивлялась моим закидонам.

— Слушай, ты уже тут все разузнала, вон какое себе платье пошила недавно. Кто у нас в Калинине самая лучшая швея? Или портной?

— А зачем вам? А… Поняла. Я ходила к Антонине Никитичне, мне ее дала Валентина Евгеньевна, жена Алексея Павловича, которой очень понравилось, как получилась юбка у Елены Михайловны…

Я тщательно записывал цепочку, кто, где и кого, пытаясь не упустить ни одной детали. Судя по всему, мне только что сдали пару ателье для местного бомонда. А где верхушка, там доступ ко всяким тканям и прочим пуговицам и рюшкам, недоступным для остальных. Я полностью осознавал свою никчемность в этом вопросе, поэтому изначально решил, что надо обращаться к профессионалам.

— Ага, здорово, ты очень помогла, я все записал и, не волнуйся, никому не покажу. И рубрику начала просто отлично. Пошли, пошерстим материалы на завтра, да я снова пойду мучать московскую документацию и москвичей, ее писавших…

Пищит, булькает, снова пищит. Я чуть уменьшил уровень, чтобы оценить действенность глушилки собственными ушами. В динамике контрольного приемника начали прорываться слова и целые предложения. Я еще немного уменьшил мощность, имитируя удаление подальше в область. Стало вполне себе разборчиво. Музыку так не послушаешь, но речь вполне различима. А ведь если немного потратить время и порыться в библиотеке, то вполне можно подобрать вариант антенны с нужной диаграммой направленности и таким образом вообще практически нивелировать работу всех служб.

Я вернул мощность на прежний уровень и уставился на горящий зеленым индикатор. С одной стороны, мне как-то не по себе было быть тем, кто ограничивал доступ другим к информации. С другой, информации-то там было кот наплакал, да и та подавалась под таким слоем поносной жижи, что даже меня иногда корежило.

— Сидишь? — ко мне заглянул Михалыч.

— Смотрю… — протянул я, — и думаю, на кой черт мы атмосферу улюлюканьем греем.

— Так ведь как иначе? Сам же знаешь, что передают. Такое слушать без пол-литры никак нельзя.

— Да я про другое. Вместо улюлюканья и бульканья концерт с балетом передать. Или песни. Пусть слушают и проникаются. Или вообще, взять и всем нашу станцию ретранслировать. А то на недостаток мощности уже жалуются, а в планах новая только к 56-му стоит…

— Ну, и так чего сидишь? Просил же Михайлюк предложения по развитию, ему все одну негодность приносят, а ты такое надумал. Иди, все равно тут особо ничего не высмотришь, а я присмотрю уж краем глаза.

Пока шел до кабинета секретчика, пытался оценить придуманный вариант. Самое ближайшее, что смог вспомнить, так это сеть радиостанций вдоль трасс на Питер и Краснодар. Едешь себе, слушаешь что-то типа «дорожного радио», а оно р-р-аз и внезапно прерывается рекламой, причем явно не с начала. Или слышно, как с отставанием одно и тоже играет. Значит, на границу вещания попал. Но то УКВ, у них дальше горизонта ничего не летает, а у нас тут махровое КВ, ему радиус вещания фиг очертишь линейкой.

— Борьба щита и меча, говоришь. И дескать, щит непременно проигрывает? — Игорь Степанович задумчиво чертил всякие фигуры на подвернувшемся под руку листке бумаги.

— Так война же доказала это. Лично я считаю, что нечего прятаться в скорлупу, надо насовать ответку всяким бибисям. Они в нас пасквилем каким, а мы в них русской народной. Или частушки похабные, неужели не найдем посмешнее? И народ будет слушать нас, а не их.

— Так, вот прямо сейчас тут и пиши докладную на мое имя. Начни только позначимей.

— Да легко. Совершая плановый осмотр имеющихся систем заглушения иностранных радиопередач… Пойдет?

— Давай, а я пока позвоню кое-куда, уж больно мне идея твоя хороша.

Ну, раз просят, то чего же отказать в такой малости? Ну я и расписал про все, что пришло в голову. От матерных частушек до классических концертов. От использования глушилок как лишних передатчиков до создания на их базе совсем локальных станций. Вон, в США скоро начнется подобный бум — там в каждом городишке иногда было по две-три радиостанции, вещающих чуть ли не из гаражей. Несколько раз указал, что материала для передачи в эфир достаточно. Бери электрофон, сажай рядом с ним вышедшего на пенсию отличника боевой и политической, и пусть пластинки меняет. Или крутит одну и ту же целый день. Тот же Нечаев с Бунчиковым пойдет на ура. Заодно и вопрос «нафига мне радиоприемник» у народа стоять не будет.

В общем, много расписал, аж рука заболела. Перебирая мою писанину, особист только хмыкал.

— Вот ты даже не представляешь, как ты вовремя появился с этой идеей. Ладно, теперь я к руководству, а ты свободен.

Ну, раз свободен… Где тут у нас ближайший телефон?

Хороший день и закончиться должен хорошо. Несмотря на календарь, природа внезапно устроила кусочек тепла, и мы дружно решили провести вечер в парке. Так как на погоду вместе с нами вылезла куча народу, то мы ходили исключительно культурно, «под ручку», изредка многословно раскланиваясь со знакомыми.

— Ты бы видел, что в столовой творилось сегодня! Серафимовна даже обижалась, что всем хотелось попробовать твои хачапури, а на остальные блюда даже не смотрели.

— Ты же прекрасно знаешь, что оно не мое. Я просто рецепт нашел и прочитал. Но передай Пелагее, пусть зовет к себе, я тогда буду все новые рецепты у нее пробовать. А то Евдокия дома на меня волком смотрит.

— Да мне и так уже намекали, что ты давно у нас не показывался.

— Что значит «давно не показывался»? Когда ты там уезжала? Вот я тогда в больницу и приходил.

— А, теперь понятно, почему Евгения с Мариной мне такие вопросы задавали…

— Это же какие? — мне внезапно захотелось приоткрыть завесу над происходящим.

— Тебе будет неинтересно, — у нее в голосе появились нотки легкой паники.

— Ну, неинтересно, так неинтересно. Сам спрошу при случае. Кстати, Маринка — это та, которая с терапевтического, у нее еще волосья космами по плечи?

— Я тебе покажу. Ишь ты, «при случае»! — она предупреждающе сжала мой локоть. — Но да, только она теперь прическу сменила. Кстати, я тоже хочу.

Остановившись, я чуть отстранился и критически оглядел спутницу с ног до головы. Ира, не поняв моей реакции, нервно заправила прядь за ухо.

— Что-то не так?

— Да нет, это я так, любовался. И какую же хочешь?

— Короткую. Наверное, волосы прямыми сделаю и «под нитку». И, когда я в халате, под шапочкой смотреться будет симпатично, я уже прикидывала.

— А чего не наоборот, отпустить? И потом локонами так, — я попытался руками показать ниспадающую на плечи прическу.

— Не, такая у меня уже была. Во-первых, это довоенная, а во-вторых, много мороки с волосами. И, наконец, я не блондинка и губы ярко не крашу.

— Хорошо, хорошо… Мне ли не знать, что вставать на пути у женщины, стремящейся стать еще красивее, крайне опасно.

— Вот это правильные слова. Твоя стезя сегодня — восхищаться мной, вот и придерживайся ее.

— Так и я про что весь вечер говорю? Женщины — это лучшее изобретение человечества!

— Ах ты…

Так, разговаривая ни о чем и обо всем сразу, мы и прогуляли до поздней ночи. Даже сидящая по скамеечкам нахохлившимися воронами местная гопота поддалась очарованию вечера и только лениво провожала нас взглядами. А может, Жмых где затесался…

Проводив спутницу до общаги и получив честно заслуженный поцелуй в щечку, я направил свои стопы до дому. Сейчас выслушаю справедливое бурчанье домохозяйки про поздний приход и, поев, завалюсь спать, а то завтра к шести опять на работу.

То, что мой план катится в тартарары, мне стало понятно сразу же, как я завернул за угол дома. Нет, конечно, стоящий около подъезда черный лимузин, может, и не за мной, но не с моим счастьем. И верно, стоило мне поравняться с ним, как открылись дверцы и на асфальт шагнули два молодца, одинаковы с лица.

— Вячеслав Владимирович? Министерство иностранных дел. Комитет информации. Прошу проследовать с нами. Вас ожидают…