Звезданутые во мгле

Герман Лежнев, монтажник

Яйцо выросло процентов на десять в диаметре. В остальном оно оставалось таким же — Герман и не ждал внешних изменений, но боялся, что усилится ощущение спокойствия и доброжелательности, которое возникает, когда на нем концентрируешься. Нет. Как и прежде чувства, внушаемые загадочным существом, ощущались на самой грани восприятия, если они и усилились, то не настолько, чтобы эти изменения можно было засечь.

— Ты как-то менял условия? — спросила Тиана. — Температуру, давление, еще что-нибудь?

— Нет. Специально ничего не менял, — вздохнул Кусто. — но я тут одну вещь заметил, даже не знаю, хорошо это или плохо…

— Давай, колись уже, — поторопил Лежнев.

— Помнишь, ты, Герман, разобрал оболочку того яйца, мертвого? Которая состоит из осколков других яиц?

— И? Помню, конечно!

— В общем, ты, когда в прошлый раз с ним возился, положил оболочку возле нашего яйца, живого. И теперь я вижу, что количество крошева в ней уменьшилось. Мне кажется, наше яйцо каким-то образом ее поглотило.

— Что ж ты раньше не сказал! — возмутился Герман. — Оно ж, наверное, нужная штука! Как мы теперь станем бороздить просторы космоса?!

Новость на самом деле была довольно паршивая, но Лежневу уже просто надоело переживать по поводу перемещалки. Выгорел.

— В тех записях, что мне удалось добыть, нет упоминаний об этом контейнере. Может, устройство и так заработает? — спросил Кусто. — Там нет объяснения принципа действия перемещалки, но вся периферия описана довольно подробно. Вы правильно угадали — нити, по которым проводится отраженный от яйца свет предназначены для ограничения области перемещения. Мы можем сделать их в конверторе и поместить в меня — там указана зависимость количества нитей от перемещаемого объема. Так что мы прекрасно обойдемся и без этого непонятного крошева!

— Кусто! — возмутилась Тиана, — Ты как будто рад, что оно выросло!

— Ну, если честно, да, — смущенно признался ликс, — А что? Мы же не просто так его подобрали!

— Да ладно, пусть растит, — махнул рукой Герман. — Не вечно же его с собой возить! Давайте честно — мы эту штуку схватили только потому, что нам этого сделать не давали. А по факту никто из нас понятия не имеет зачем она нам нужна.

— Тогда почему вы не настаиваете, чтобы выбросить его? — с любопытством спросил тихоход. — Если оно нам не нужно. Спрятали бы здесь, на планете. Думаю, местные гоблины его не смогли бы найти, и нам тогда несложно было бы спрятаться, чтобы не нашли.

— Кстати, хорошая идея. Разумная, — признал Герман.

— Именно поэтому мы ни за что не будем воплощать ее в жизнь, — вздохнула Тиана.

— Это почему? — удивился Лежнев. То есть он тоже очень сомневался, что они так поступят, просто ему было любопытно, что об этом думает Тиана.

— Потому что мы никогда не выбираем простое и логичное решение, — объяснила девушка. — Когда меня поймала муравьиная матка, ты должен был убедить Кусто вернуть тебя на Землю, когда нам пришел заказ на Юву от атлантов, я должна была отказаться. Каждый раз, когда требуется принять решение, мы руководствуемся чем угодно, кроме логики и здравого смысла. И я уже даже не уверена, что это однозначно плохо. Ведь получается?

— Кхм, ну, нам, может, просто везет? Рано или поздно везение имеет привычку заканчиваться, — вздохнул Герман.

— Я бы не повез Германа на Землю! — добавил Кусто. — Ничего он меня не убедил бы! Герман не такой, и он не стал бы просить тебя бросить! Но я бы в любом случае не бросил!

— Вот! — согласился Герман. — Не клевещи на нашу молодежь! Но в целом посыл я понял. Только ты еще не сказала, что сама думаешь по этому поводу. — Тиана до сих пор в отношении непонятной находки вела себя отстраненно, будто это вообще ее не касается. Да и вообще, выглядело так, будто она все решения по поводу живого многогранника отдала на откуп Лежневу и ликсу. Ей такое поведение было совсем несвойственно.

— Если честно, мне все равно, — призналась девушка. — В смысле, мне не хочется об этом яйце заботиться, и я не мечтаю, чтобы оно непременно вылупилось. Но мне тоже ужасно любопытно, что из него вырастет, и я готова рискнуть, чтобы узнать. Главное — мне хочется немного насолить местным жителям, очень уж они противные. Кусто травмировали! Судя по всему, это яйцо им зачем-то очень нужно. Так вот — не достанется!

Герман чуть ли не физически почувствовал довольство тихохода. Кусто явно очень переживал, что его заставят оставить драгоценное яичко, и теперь, когда Тиана четко сказала, что тоже собирается посмотреть, что из него вылупится, у ликса, что называется, отлегло.

— А можно тогда я ему оставшиеся осколки скормлю? — вероятно Ликс решил ковать железо, пока горячо. Раз уж Тиана разрешила оставить яйцо, то почему бы попросить заодно еще что-нибудь?

— Тьфу, еще ж контейнер, — вспомнил Герман об очередной головной боли. Как бы ни были ему неприятны жители планеты, откровенными идиотами их изобретателей назвать он не мог при всем желании. И если контейнер с битыми яйцами окружал основное, значит он для чего-то нужен. — Вы как хотите, а я считаю, что нельзя отказываться от этой штуки. Нам бы, наоборот, найти где-то это самое крошево и пополнить до нужного уровня.

— Но в описаниях гоблинов эта деталь ведь даже не упоминается! — возразил Ликс. — Я уверен, это какая-то ненужная деталь. Может, просто у них традиция такая, или ритуал!

— Ритуал — это другое, — начал было объяснять Герман, потом сам себя одернул и вернулся к действительно интересовавшему его вопросу:

— Обычно традиции применяются там, где они крайне необходимы.

— Да? — удивился Кусто. — А помнишь, ты говорил, что традиция заключать брак — это устаревшая и ненужная традиция. Тиана тебя еще спрашивала, что это такое, а ты так и не стал объяснять.

Герман недовольно скрипнул зубами. «Вот ведь научил на свою голову! И ведь запомнил же! Еще и ввернул так вовремя!»

— У нас осталось слишком мало этих осколков, — продолжал Кусто. — Когда я заметил неладное и убрал скорлупу подальше от нашего питомца, там меньше половины оставалось! Этого все равно не хватит, чтобы обернуть яйцо! Там ведь и без того был очень тонкий слой этого вещества.

— Ну… Тогда придется нам захватить еще одну машину гоблинов, — не слишком охотно предложил парень. Он слабо себе представлял, как такое вообще возможно. Да и контактировать лишний раз с мерзкими коротышками не хотелось. — Или можем… не знаю, попробовать долететь до той области, где мы подобрали наше яйцо.

— Нет, — вмешалась Тиана. — Во-первых, в той области, скорее всего, никаких осколков уже нет, во-вторых, даже если и есть, мы не сможем до них добраться. Там пространственный поток для нас получается не попутный, а вовсе наоборот. И захватывать еще истребители тоже не станем. Слишком опасно. Я тоже думаю, что пользоваться прибором, чей принцип действия мы не понимаем — рискованно. Тем более вот так, без каких-то предварительных испытаний, да еще без каких-то деталей. Но захватывать истребитель… слишком велик шанс, что нас раскроют.

— Да, — согласился Кусто. — Это, кстати, еще одна новость. Я только недавно увидел. Гоблины, наконец-то обнаружили пропажу своего истребителя, и теперь тоже его ищут. Очень активно, с наградой. Правда, меньше, чем за меня! — гордо добавил тихоход.

— А что делают, чтобы найти? — поинтересовался Лежнев.

— Да то же самое, что обычно. Летают вокруг места предполагаемой пропажи. Кстати, они его довольно точно определили. Мне кажется, скоро они найдут мое прошлое убежище в море.

— И поймут, что исчезновение корабля связано с тобой, — закончил Герман. — Ладно. Тогда предлагаю поторопиться. Что-то мне кажется, при такой настойчивости нас рано или поздно найдут. Давайте делать эту перемещалку из того, что есть. И пока никуда не летим, а то ведь сразу засекут! В космосе, нам спокойно поэкспериментировать точно не дадут.

Чертовы гоблины надоели ему до тошноты, иногда в буквальном смысле, но в том-то и дело, что пока они сидят на планете, можно было быть относительно спокойными — здесь им еще придется постараться, чтобы найти Кусто. Особенно теперь, когда тихоход спрятался в совсем уже неочевидном для поисков месте.

— Они нас все еще ищут, — подтвердил ликс. — Награду даже увеличили, и устроили очередную показательную казнь. Я только не понял, за что казнили, но это было как-то связано с нами.

Тиане, судя по выражению лица, тоже хотелось поскорее убраться как можно дальше:

— Мы привыкли считать, что если окажемся где-то очень далеко, нас не найдут. — сказала девушка. — Но я вот тут думаю — вдруг они отовсюду нас с этим яйцом почувствовать могут? Я не готова бегать от них всю жизнь! Или сколько там потребуется этому яйцу, чтобы вылупиться!

— Нет, все-таки чем больше расстояние, тем им будет сложнее на нас навестись, и, главное, спланировать нападение. Просто сделаем пару прыжков в разные стороны на несколько десятков световых лет, и они уже могут сколько угодно нас искать. Одного-то направления мало, нужно еще и расстояние, да еще так, чтобы направление лучей совпадало, — начал рассказывать Герман.

— Ты все еще веришь в эту свою теорию? — изумилась девушка. — Если честно, я не совсем поняла, о чем ты тогда говорил!

— Потому что все биолюбы — недоумки, — это Охотник проявился. Он в последнее время, возможно из-за долгого сидения на одном месте, стал молчалив. Но иногда приступы ворчливости с ним снова случались. — Этот дикий и то сообразил, а ты не можешь!

— Ну так объясни, раз ты такой умный! — огрызнулась девушка.

— Представь, что это яйцо все время находится на одном месте. Как бы оно ни было ориентировано в нашем пространстве, на самом деле, в какой-то своей системе координат, которую мы не понимаем, потому что не можем зарегистрировать, там оно всегда находится в одной точке. И не вращается. Ты здесь, в нашем мире, направляешь луч лазера на одну из граней. Оно прыгает в ту сторону, куда направлен этот луч. Пока все понятно?

Девушка кивнула. Герман, как и Тиана, слушал очень внимательно. Он чувствовал, как это работает, но внятно объяснить, даже самому себе, пока не мог. Надеялся, что искин объяснит лучше.

— Так вот, мы вроде бы переместились, вместе с яйцом на какое-то расстояние. Но на самом деле, это яйцо осталось на месте. Там, в том месте, где оно по-настоящему находится. Как бы ты не повернула корабль, и, соответственно, яйцо, ему совершенно плевать. Вот представь, что ты управляешь полетом не из корабля, а из какого-то места вне его. Вот это на самом деле и происходит. Ты переместилась на десять световых лет по лучу. Тебя сейчас легко найти, потому что все остальные яйца находятся в том же месте, что и твое. И если гоблины будут прыгать с той же точки нашего пространства, откуда прыгала ты, то направив лазер на ту же грань, что и ты, они окажутся там же. Тебя легко найти, легко поймать. Но если ты, после первого прыжка сразу же сделаешь еще один, сменив направление, то от места твоего первого прыжка тебя догнать будет нельзя. Нужно будет сначала прыгнуть в первую точку, и уже оттуда — за тобой. А если ты сделаешь три или четыре прыжка, тебя вообще нельзя будет найти, потому что они даже не будут знать, сколько раз ты прыгнула. Чем дальше ты окажешься от противника, тем шире будут расходиться лучи, и тем сложнее будет подобрать подходящую комбинацию прыжков. Понятно теперь?

Герман радостно заулыбался. «Вот, и нечего было надо мной смеяться. За, может, я и отстаю от некоторых просвещенных и продвинутых, зато соображалка работает!» — подумал парень, и нарисовал, как это должно выглядеть на плоскости. Довольный, продемонстрировал девушке. Тиана задумчиво покивала.

— Выглядит правдоподобно, тем более, с правилами применения установки, который Кусто скопировал, хорошо согласуется. Хорошо, если вы правы. Давайте тогда побыстрее займемся делом. Не хочу тут оставаться лишние часы. И вообще, хочу уже убраться из этой туманности. Надоело!

Следующие два дня вся команда работала не покладая рук. Этот период потом даже Охотник, который участвовал только в роли критика, даже спустя долгое время называл «это когда аврал был». Работенка выдалась адская. Нужно было протянуть несколько сотен нитей во все уголки ликса, на всем его протяжении. Герман не раз мысленно пожалел, что Кусто так вымахал. Вслух не говорил, чтобы не обидеть, но тихоход и сам жутко устал выращивать в себе полости, по которым ползли Герман с Тианой, протаскивая за собой светопроводы. Самое неприятное, когда нить рвалась и приходилось повторять все заново — прочностью они не отличались, а менять материал на более прочный или делать нити толще в диаметре экспериментаторы не решались, потому что принципа работы установки никто так и не понимал. Нормальных, широких проходов в непредназначенных для того местах Кусто сделать не мог, все, что у него получалось — это неширокие норы такого диаметра, что едва плечи проходили, из-за чего бедным путешественникам пришлось проползти на карачках десятки километров. Ликс, к слову, из-за этих непривычных и нетипичных для себя действий тоже утомился, и не раз жаловался, что они могли бы не торопиться так сильно. Однако и Тиана и Герман почему-то не сговариваясь решили, что не хотят находиться на осточертевшей планете даже лишнюю минуту, и оба упорно отказывались лишний раз отдыхать, чтобы не оттягивать момент.

Спустя двое суток, вымотанный до последней степени Герман закрепил в положенном месте последний проводок, и, с трудом дойдя до кают-компании, повалился на заботливо выращенный тихоходом диванчик. Тиана лежала рядом на таком же, и страдальчески разминала колени.

— Вроде и понимаю, что нужно отдохнуть перед полетом, — вместо приветствия сказала разведчица, — Но сил нет терпеть больше. Кажется, что даже внутри Кусто эти отвратительные миазмы доносятся!

— Ничего через меня не доносится! — возмутился тихоход, но с ним никто даже спорить не стал — У обоих «монтажников» сил не было на споры. А вот на то, чтобы войти в сопряжение — нашлись. Герман, стараясь быть совсем уже честным перед собой признавался — предпочел бы после этого марафона все же выспаться, да только жалко было своих же усилий. Стоило столько убиваться, чтобы потом пойти преспокойно дрыхнуть!

Вопрос, куда лететь за последние несколько дней обсуждался столько раз, что отдельно, перед вылетом, даже говорить не стали — все было и так ясно. Сбежать от гоблинов, первым прыжком добраться до «хвоста» туманности змеи, а уже оттуда уходить в нормальный космос. И плевать, куда там вынесет — больше видеть этот мерзкий, высасывающий силы туман не хотел никто из обитателей тихохода. Прыгать поперек потоков сразу Тиана отказалась, потому что опасалась, что опять ничего не получится. Да и вообще страшновато было использовать неизвестное устройство, без всяких предварительных проверок. Но тут уже приходилось выбирать — или так, или сначала нужно было испытывать трофейный истребитель кому-то одному, читай Герману. Разделяться было слишком страшно, Тиана наотрез отказалась эту возможность даже обсуждать, так что выбора по сути и не было. Точнее, был — продолжать дальше выбираться из туманности своим ходом, пользуясь пространственными течениями, с кучей озлобленных зеленых коротышек за спиной.

Кусто выбрался из своего убежища и начал взлетать. Время выбрали дневное, чтобы хоть на поверхности никого не встретить. Правда, остаться незамеченными не рассчитывали. Над планетой по-прежнему сновали корабли местных жителей, поиски не прекращались ни на секунду. Увидеть самого тихохода они так и не смогли. Ликс благополучно покинул атмосферу и начал удаляться от планеты, тщательно следя за ищейками. Момент, когда гоблины смогли почуять, что добыча ускользает, Герман мог назвать без всяких дополнительных наблюдений, с точностью до секунды. Стройное, равномерное движение кораблей по орбите вокруг планеты вдруг нарушилось, и в их сторону рванули сотни кораблей. Впрочем, бессмысленно — без использования своих прыгалок, гоблинам догнать тихохода было не суждено. А с использованием… «Ну, вот сейчас и узнаем», — подумал Герман, выходя из слияния — поскольку перемещалка не была встроена в ликса биоинженерами киннаров, управлять ей самостоятельно Кусто не мог, так что эту обязанность возложили на Германа.

Герман встал возле пульта, который они аккуратно встроили в специально выращенную ради этого «панель». Руки не дрожали, и вообще парень старался не демонстрировать товарищам, как ему страшно.

— Ну, удачи нам, — пробормотал парень, и запустил перемещалку. В глазах на секунду потемнело.

«Ффух, вроде хоть живы пока!» — обрадовался Герман.

— Получилось! — раздался голос Тианы, которая пока из слияния не выходила. — Мы на месте. Ну что, дальше по плану?

— Ага, сейчас я введу новые координаты. У нас там пока опасностей никаких не предвидится?

Процесс настройки устройства для перемещения был не слишком удобным и довольно долгим. Герман пообещал себе, что со временем обязательно что-нибудь придумает с более дружественным интерфейсом — раньше-то смысла не было, потому что никто не знал наверняка, сработает ли оно вообще.

— Все в порядке, — ответила Тиана. — Тут потоки сходятся в одном месте. Выглядит жутко.

— Покажи! — Герману было ужасно любопытно, и он бы предпочел посмотреть на это из слияния, но нужно было торопиться. Сомнений, что гоблины пустятся за ними в погоню ни у кого не было, так что необходимо было как можно быстрее запутать следы. Вот Герман и переставлял лазер чуть ли не вручную на нужную грань яйца. Тиана вывела голограмму соседнего космоса. Зрелище по-настоящему впечатляющее — Лежнев даже залип на пару секунд, любуясь гигантским водоворотом из потоков пространства, которые они теперь неведомым образом видели. Сам Кусто находился на самом краю внешнего потока, двигался почти по кругу, и чтобы не скатываться в воронку ему приходилось прилагать значительные усилия.

— С ума сойти, — бурчал Герман. — У нас так черную дыру рисовали!

— Ты что, это точно не она! — возразила Тиана. — Это та рябь, про которую я тебе говорила, помнишь? Непонятный сгусток в самом конце змеиного хвоста.

— Надеюсь, мы туда не полетим, — признался Лежнев. — Слишком стремно.

Он уже почти выставил нужные параметры, когда Тиана вдруг сказала:

— Герман, я что-то чувствую. И Кусто — тоже. Что-то надвигается. Нужно бежать! Сейчас!

— Я стараюсь! — рявкнул Лежнев, и действительно защелкал по кнопкам непривычной гоблинской клавиатуры вдвое быстрее. Предчувствиям в последнее время он привык доверять, тем более, что и сам вдруг почувствовал какой-то неприятный холодок на загривке.

— Герман! Быстрее! Плевать на направление! — крикнула Тиана. Такой паники у напарницы в интонациях Лежнев еще никогда не слышал. Времени на раскачку не было, и старт прыжка он выдал в то же мгновение, как лазер встал над очередной гранью.