ГЛАВА XXIII, в которой все признают, что Наташа оказалась весьма полезным участником экспедиции

Ветер не успокаивался. Грандиозные вулканические процессы, едва не погубившие экспедицию, потрясали окружающий мир. Море бушевало. Над водой клубились облака горячего пара, а в воздухе носились тучи пепла.

Теперь на поверхность планеты проникало еще меньше солнечного света, и в природе преобладали уже не желтые, а особенно мрачные красноватые и коричневые тона.

Жалкая и беспомощная, носилась ракета по волнам моря. Нечего было и думать о сознательном управлении ходом космического корабля. Ураган налетал порывами и швырял судно из стороны в сторону. При таких условиях лодка не могла причалить. Красницкий, как опытный моряк, стремился держаться на расстоянии от ракеты, стараясь только не терять ее из виду. При сближении волны разбили бы оба судна, как две хрупкие чашки.

Кое-как привели в порядок сохранившееся имущество и стали подсчитывать потери.

Из транспортных средств осталась только подводная лодка. Теперь можно было передвигаться лишь по воде или под водой. Стратоплан погиб безвозвратно, а между тем постоянная связь с Землей так и не была налажена, и все попытки в этом направлении кончались неудачей.

К счастью, на борту имелось еще несколько тонн листового металла. Если расходовать это богатство продуманно, его могло хватить на то, чтобы построить резервуары для перевозки жидкого горючего, какое надеялись найти астронавты. Сохранились три насоса, передвижной кран и оборудование мастерской.

Большой ущерб был причинен лабораториям ракеты. Наташа пришла в ужас при виде хаоса и разрушения в химической лаборатории, которую она осмотрела, пока отсутствовал хозяин. Большая часть посуды оказалась разбитой, весы испорчены. Погибли многие химикаты. О продолжении серьезных исследований не приходилось и думать. Образцы горных пород и пробы воды и газов сохранились. Их держали в специальных ящиках с гнездами и прокладкой. Записки Красницкого остались целы.

Владимир с трудом проник в обсерваторию покойного профессора Шаповалова. Сброшенные с места приборы загромоздили помещение, однако оптические инструменты остались неповрежденными, хотя весь мелкий лабораторный инвентарь был уничтожен. Негативы кинофильмов и фотоснимки уцелели.

Ценнейшие коллекции самого академика оказались попорченными лишь частично. Самое драгоценное — стеклянные банки с первичным коллоидом и пробы воды и воздуха из пещеры — ученый поместил в сейф, и они остались там целыми и невредимыми. Была перебита почти вся посуда и погибли аквариумы. Из микроскопов пострадали два, третий был только немного попорчен. Электронный микроскоп случайно совсем не пострадал. Минералогические коллекции остались, конечно, не поврежденными, однако образцы выпали из гнезд и валялись в полном беспорядке.

Хуже всего обстояло дело с запасами кислорода. Здесь положение стало катастрофическим. Во время извержения два баллона с кислородом находились на берегу. Там их использовали для пополнения резервуаров стратоплана и вездехода. Эти баллоны погибли. Остались аварийные баллоны ракеты. Их могло хватить для оставшихся пяти человек только на девяносто дней. В резервуарах текущего пользования имелся запас еще на шестьдесят дней. Таким образом, обратный путь, если бы это удалось, был теперь обеспечен в обрез. Если же продолжать расходовать газ на Венере, то запасов вообще могло хватить ненадолго. Ветряные двигатели, конечно, погибли.

У людей буквально волосы поднялись дыбом, когда стали известны эти печальные подробности. Даже всегда невозмутимый академик ходил озабоченный и хмурый. Казалось, и он не находил выхода.

— Положение трудное, — сказал он. — Надо что-то придумать…

Наступило молчание. За окнами салона была видна все та же безрадостная картина: бурное море и грозные тучи. Вдалеке, сквозь густую завесу дождя, едва можно было различить силуэт подводной лодки, танцующей на волнах. Стоять на ногах из-за сильной качки было трудно. Все старались сидеть около стола, где можно было держаться за ручки кресел. К счастью, ни один человек на борту ракеты не страдал морской болезнью.

— Некоторое количество кислорода имеется в резервуарах на подводной лодке, — вспомнил Владимир.

— Верно, — сказал Сандомирский. — Пять человек могут продержаться с его помощью около месяца.

— Положение трудное, но небезнадежное, — произнес академик.

На этот раз его слова звучали неубедительно.

— Самое главное, — добавил Сандомирский, — найти возможность для возвращения. Если стартовая площадка цела и мы найдем горючее, это еще не конец…

— Легко сказать! — заметил Владимир. — Воздушная разведка теперь исключается — можно передвигаться только пешком. Далеко не уйдешь… Даже если мы найдем горючее, как наладить его доставку на ракету? Допустим, оно будет найдено километрах в двухстах отсюда. 3000 тонн на руках не принесешь.

— Сначала надо найти силаны, — вмешалась Наташа, — а потом будем думать, как их доставить на базу.

— Конечно, — поддержал ее Сандомирский, — было бы горючее. Как только пришвартуемся к берегу, можно будет соорудить две или три цистерны, тонн по двадцать пять каждая, чтобы буксировать их за лодкой.

— Все это правильно, — согласился Виктор Петрович, — но в данную минуту мы носимся по волнам и даже не знаем, где будет наша база. Сначала надо решить, куда нам плыть.

— Доставим ракету к месту старта, — предложил Сандомирский. — Но расходовать горючее не стоит. Лучше переждать бурю в море. Потом мы можем использовать лодку. По спокойной воде она сможет взять ракету на буксир и подтянуть куда надо.

— А как же мы определим правильный курс? Недостает нам бедного Михаила Андреевича! Совершенно не представляю, где мы сейчас находимся, — покачал головой академик.

— Об этом мы с Владимиром позаботимся, — сказал Сандомирский.

— Ну, ну, — согласился начальник экспедиции.

Приблизительно так все и произошло. Когда буря стала стихать, подводная лодка уже тянула за собой огромный, похожий на всплывшего кита, космический корабль, держа курс к тому месту, где давно решено было организовать взлет ракеты.

Избранная для старта площадка находилась на низменном берегу, в 300 километрах от прежней стоянки. Горы отступали здесь далеко от моря. Лишенная растительности каменистая равнина, образованная застывшей лавой и открытая ветрам, была гораздо менее уютной, чем прежняя, защищенная высокими скалами.

Путешественники еще во время подготовки экспедиции много думали, как организовать взлет с Венеры. Астронавтам нужно было сначала найти способ разъединить секции космического корабля, потом отвести в сторону его среднюю часть, которую для облегчения веса следовало оставить на Венере, а остальные секции надлежало снова соединить вместе. Самое трудное заключалось в том, чтобы поставить тяжелую ракету в вертикальное положение. Пока она лежала на воде. Если взлет с земной поверхности производился с помощью специально сооруженной бетонной эстакады и ракеты-матки, то здесь не могло быть и речи о чем-либо подобном. Для взлета с Венеры на кормовой части космического корабля были устроены три опорные стойки, убранные внутрь корпуса. Теперь их надо было выдвинуть наружу, а затем поставить на эту опору межпланетный снаряд весом более 10 тысяч тонн.

Идея была разработана Красницким давно. Исходя из того, что на Венере могут оказаться моря, он предлагал разъединение секций производить в воде, в какой-нибудь хорошо защищенной от бурь бухте. Водонепроницаемые перегородки, отделяющие секции друг от друга, давали возможность, сохраняя плавучесть каждой отдельной части ракеты, отбуксировать их одну за другой на нужное место при минимальной затрате энергии.

Затем, когда сборка укороченной и облегченной ракеты будет закончена, по мысли Красницкого, следовало перекачать все горючее в резервуары кормовой части, заставить ее погрузиться в воду и принять тем самым наклонное положение. Когда же одна или две из выдвинутых стоек коснутся дна бухты и создадут точку опоры, предполагалось поставить ракету вертикально с помощью тросов и лебедок.

Вскоре по прибытии на Венеру Сандомирский получил распоряжение выбрать площадку для старта. Он объездил весь берег и наконец нашел место, которое вполне подходило для такой цели. Узкий и длинный залив глубиной около 15 метров, расположенный между невысокими скалистыми берегами, давал возможность выполнить все необходимые маневры. Именно сюда и были доставлены электрические лебедки и стальные тросы.

Сохранилось ли это имущество? От этого зависела теперь судьба экспедиции и участь самих астронавтов.

Сандомирский сидел за штурвалом подводной лодки и с тревогой ждал, когда покажется знакомый берег. Наконец долгожданный момент наступил. Сандомирский поднял бинокль и вздохнул с облегчением: все было на своих местах. Правда, лебедки лежали на боку, поодаль одна от другой, а бухты стальных тросов откатились в сторону, но все имущество оказалось в целости и сохранности.

Едва причалив, астронавты дружно принялись за работу. Ракету завели в глубь залива, так что ее носовая часть коснулась грунта; лебедки прочно закрепили на положенных им местах и соединили стальными канатами с кольцами на передней части корабля. Включили электродвигатели, и тогда на корме ракеты медленно выдвинулись три прочные металлические опоры.

После этого с помощью специальных электрических приспособлений развинтили толстые стальные болты, скрепляющие между собой отдельные части космического корабля, и превратили ракету в четыре независимых друг от друга сооружения, самостоятельно плавающих на воде. Затем те секции, где раньше находились транспортные средства и лаборатории, теперь опустевшие и больше ненужные, отвели к берегу и вновь соединили носовую часть ракеты с кормовой. В таком виде ракета стала значительно короче. Оставалось перекачать топливо, переместить тем самым центр тяжести ракеты и приступить к подъему. Было решено, что эту операцию можно будет сделать и позднее. Пока на очереди стояли более срочные дела. Для Наташи и Владимира наступила трудная пора. Судьба экспедиции зависела теперь от их упорства и выносливости. Поиски горючего стали главной задачей, и молодые люди с огромной энергией занялись разведкой, предварительно хорошо изучив материалы аэросъемки. В первые дни они уходили пешком так далеко, как это было возможно, чтобы к двенадцати часам ночи вернуться на базу. Позднее начались многодневные походы. Чтобы сохранить привычный для человека порядок чередования труда и отдыха, все работы производились по земному времени, и никакого отступления от этого правила не разрешалось. Взялись за поиски горючего и сам академик и Сандомирский. Организовались две группы разведчиков. Однако дни шли за днями, люди выбивались из сил, но никаких признаков силанов не обнаруживалось. Каждый раз разведчики возвращались все более мрачными.

Решили попытать счастья в дальних поездках. До этого времени подводная лодка никакого участия в разведках не принимала. Чтобы не расходовать горючее, она неподвижно стояла у берега. Теперь Наташа попросила разрешения побывать на далеких островах.

На фотоплане было видно, что в центре моря лежат несколько архипелагов. Один из них, расположенный примерно в 500 километрах от стоянки, казался особенно заманчивым. На снимках было ясно видно, что два центральных острова окружены клубами дыма, хотя плоская поверхность исключала здесь возможность вулканических явлений.

На поездку к этим островам астронавты возлагали большие надежды.

Владимир и Наташа пробыли в дороге двое суток, но, когда они вернулись, никто даже не задал им вопроса, настолько красноречиво было выражение на лицах разведчиков.

— Гейзеры! — кинула Наташа в ответ на вопросительный взгляд начальника экспедиции.

Однако опускать руки было нельзя. Если неудача постигла в одном месте, надо продолжать поиски в другом.

* * *

Однажды утром Владимир и Наташа еще раз поднялись на борт подводной лодки и ушли в открытое море, направляясь к другому архипелагу, лежащему в 250 километрах от базы, но в противоположной стороне. Это была последняя попытка найти горючее.

Море было спокойно, лодка быстро скользила по поверхности, оставляя за кормой розовую пену.

Молодые люди сидели рядом в рубке.

— Скажи по совести, Наташа, — начал Владимир, — на что ты, собственно, рассчитываешь? Только скажи откровенно! Какие у тебя основания надеяться найти горючее? На Земле и то трудно обнаружить нефть. А тут? Не ищем ли мы иголку в стоге сена? Почему ты считаешь, что нужно посетить именно этот остров?

— Для этого есть кое-какие данные. Например, рельеф и очертания местности, — ответила Наташа. — Я действую не по вдохновению. Суди сам…

До островов было еще далеко. Воспользовавшись подходящим моментом, Наташа охотно поделилась с мужем своими соображениями. Геологи знают, среди каких горных пород, при каком рельефе местности и в каких условиях может находиться то или другое ископаемое. Теперь в руках у Наташи был такой ценный материал, как фотосхемы. На них был отлично виден не только рельеф местности, но и общий ее характер. Человек, не обладающий специальными знаниями, заметил бы на снимках только очертания берегов и с грехом пополам сумел отличить горы от равнины, леса от болот, реки от ущелий. Опытный геолог видит на снимках всю историю возникновения и образования твердой оболочки планеты на данном участке ее поверхности. Он может судить о процессах, происходивших и происходящих внутри нее. Вот почему, расшифровывая снимки, Наташа заранее знала, где имеет смысл искать запасы жидких гидридов кремния, скрытые в недрах, а где не стоит тратить на это время.

— Но почему же тебя привлекли именно эти острова? — настаивал Владимир.

— А вот я сейчас объясню. — Наташа развернула фотосхему, где был снят архипелаг. — Смотри! Здесь нет высоких гор. Я советовалась с Виктором Петровичем, и он тоже так думает.

— Как?

— А вот как. Эти острова возникли не в результате разрыва твердой оболочки планеты. Вулканические процессы большой разрушительной силы не принимали участия в их образовании. Для геолога тут нет сомнений. Очертания островов закруглены, и рельеф незначительный. Горообразующие процессы не оставили заметных следов.

— Понятно.

— Видишь? Это не конусы лавы, выброшенной подводными вулканами и поднявшейся выше уровня моря. Здесь плавные и постепенные подъемы коры планеты. Однако имеются небольшие вздутия. Они говорят, что под ними глубоко в недрах протекают сложные физико-химические процессы, несомненно, в условиях огромных температур и давлений.

— Догадываюсь, что ты хочешь сказать.

— Слушай дальше. Трещин и разрывов коры здесь не наблюдается. Значит, есть основания предполагать, что именно тут, в гигантских природных лабораториях, возможно, и происходят реакции между кремнием и водородом, подобные образованию нефти на Земле.

— Весьма теоретические рассуждения, — покачал головой Владимир. — Логично, но, кто знает, как глубоко все это происходит? Если твердая каменная корка здесь не разорвалась, а лишь вздулась, как ты говоришь, в результате глубинных физико-химических процессов, то, суди сама, как толст свод, выдерживающий такое давление!

— Возможно и другое предположение.

— Какое же?

— Разрывов и трещин здесь нет лишь потому, что продукты реакции нашли себе выход и постепенно просачиваются наружу.

— Тогда были бы заметны следы. Вместо ответа Наташа указала на один из участков фотосхемы.

— В чем дело?

— Обрати внимание. Рисунок везде абсолютно резкий. Оптика у нас превосходная. А вот в этом месте очертания как бы размыты, затянуты легкой дымкой. Посмотри в лупу. Что это может быть, по-твоему?

— Ничего не пойму, — признался Владимир.

— Сейчас объясню. Силаны горят бесцветным пламенем, как водород, и не дают дыма. Но все-таки происходит движение нагретого воздуха. Понимаешь? Возникает вибрация, колебания воздуха, отсюда нерезкость на фотосхеме. Значит, надо узнать, что там происходит.

Владимир посмотрел на жену, улыбнулся и сказал:

— Какая же ты у меня умная!..

Наташа рассмеялась.

Час спустя лодка подошла к намеченному острову, но еще до того, как они пристали к берегу, лицо у Наташи приняло огорченное выражение. Последняя надежда явно не оправдалась.

Насколько можно было судить, глядя в бинокль, архипелаг состоял из голых скал. Лишь кое-где красный мох покрывал камни. Ни языков пламени, ни сильного колебания воздуха, как бывает летом над нагретой почвой, нельзя было заметить.

Наташа приуныла.

Берег ближайшего острова, где она заметила некоторую туманность изображения на снимке, оказался ровным и низким. Рек не было. Остров поднимался над морем, как большой каравай хлеба. Только в одном месте удалось обнаружить неглубокую заболоченную ложбину, примыкающую к морю. Среди сплошного ковра низкого красного мха пробивался ручей.

Именно здесь, у мыса, между торчащими из воды камнями, они оставили лодку и вышли на берег.

Ручей бежал по камням и весело журчал. Идти было трудно и скользко. Наташа два раза упала. Подъем оказался, пологим, но неудобным. Место на фотосхеме, пробудившее у Наташи надежды, находилось за гребнем возвышенности. С каждым шагом огорченная разведчица все более и более убеждалась, что обманулась и на этот раз. Спешить теперь было некуда, и Наташа предложила отдохнуть. Они посидели несколько минут на камнях. Внизу плескалось море и виднелась лодка, пришвартованная к скалам. С другой стороны на фоне желтого неба четко рисовался гребень холма. Разговор не вязался. Наташа рассеянно перебирала камешки под ногами.

— Ну что ж, пошли? — предложил Владимир.

— Пошли.

Наташа нехотя поднялась. Они стали продолжать подъем, добрались до гребня и заглянули на другую сторону склона…

Наташа в волнении схватила мужа за руку.

— Володя, — воскликнула она, — смотри!..



Перед ними находилось небольшое естественное углубление в скалах, заполненное какой-то грязноватой полужидкой массой. На ее поверхности булькали пузыри газа. Кое-где плясали языки бледного синеватого пламени. Палящий жар достигал места, где стояли разведчики, хотя до углубления оставалось около 20 метров.

Сомнений не было. Из недр планеты здесь выбивались горючие газы, развивающие огромную температуру. Они воспламенялись на воздухе и выделяли энергию. Ту самую энергию, которая могла освободить астронавтов из плена на Венере. Цвет пламени, или, точнее, отсутствие всякого цвета и дыма, даже неопытному человеку подсказывал, что здесь была не нефть, а что-то другое.

— Спасены!.. — закричала Наташа. — Володя, — воскликнула она, — смотри!..

Это была не просто находка, не случайная удача, а результат упорного труда и блестящее подтверждение Наташиных теорий. Теперь ее пребывание на борту космической ракеты было полностью оправдано. Наташа дала астронавтам возможность возвращения на Землю…

— Что же мы теперь будем делать? — спросил Владимир, когда они несколько успокоились.

— Скорее обратно! Как можно скорее! Мы нашли горючее. Теперь надо придумать, как его взять и доставить. Это не так легко. Задача решена наполовину. Видишь? Газы воспламеняются на воздухе. Жидкость клокочет в яме. Придется прокладывать трубы, чтобы предохранить горючее от воспламенения.

— Иван Платонович что-нибудь придумает, — сказал Владимир.

— Надеюсь. Да мы еще и не знаем толком, что тут за вещество, какова его калорийность.

Приблизившись насколько возможно к пылающему краю впадины, Наташа ухитрилась издали зачерпнуть немного воспламененной грязи во взятую с собой посудину и потушить пламя, плотно прикрыв его крышкой. Радостные и взволнованные направились разведчики к подводной лодке, которая ждала их у берега.

Открытие вызвало всеобщее ликование. Виктор Петрович в крайнем волнении вынул белоснежный платок, из тех, что были выстираны еще в московской прачечной, и вытер высокий лоб. Практичный Красницкий какими-то неведомыми путями тут же сумел определить калорийность найденного топлива и скорость газовой струи. Она составляла 3800 метров в секунду. Виктор Петрович отечески обнял обоих разведчиков и расцеловал их.

— Скажите теперь, Виктор Петрович, — потребовала сконфуженная Наташа, — при всех скажите, что и я пригодилась в экспедиции! А вы еще не хотели меня брать!

— Всенародно признаю свою ошибку! — рассмеялся академик. — Прошу прощения и обязуюсь впредь брать с собой во все полеты, на любые планеты и другие космические тела в качестве первого помощника Наталью Васильевну Одинцову!

Произнеся такую тираду, Виктор Петрович снова стал серьезным и склонился над листком анализа, который подал ему Красницкий.

Находка была исключительно ценной, но это еще не решало всего. Практическая сторона дела ставила перед астронавтами целый ряд трудностей, которые казались непреодолимыми. А их следовало разрешить немедленно.

Виктор Петрович и Красницкий начали с того, что подвергли образцы горючей массы тщательному повторному анализу. Оказалось, что жидкая грязь, найденная Наташей, представляла собой смесь целого ряда кремневодородов различного состава и свойств. В ней преобладали силаны, которые в обычных для Венеры температурных условиях оставались в жидком виде. Именно они, просачиваясь наружу, и вызывали клокотание, а затем при соприкосновении с влагой воздуха воспламенялись. Кроме силанов, в смеси находилось много минеральных частиц, песка и пыли, из которых состоял верхний загустевший слой, скрывающий под собой чистые гидриды кремния.

Казалось, надо было просто взять уже готовые силаны. Но здесь-то и возникали трудности, и все участники экспедиции страстно обсуждали вопрос и искали выход из положения. У Виктора Петровича не было сомнений, что в глубине залежей возможно получить достаточно чистое горючее с удельным весом, близким к единице. Трисилан имеет плотность 0,73, тетрасилан — 0,81. По мере дальнейшего усложнения структуры молекул плотность возрастает. Нужно было найти способ добраться до глубоких слоев подземного озерка с силанами, открытого Наташей и Владимиром. По внешнему виду оно было похоже на нефтяные озера, которые часто встречаются на Земле.

— А если соорудить скважину со стороны склона? — предложил Сандомирский. — Взять врага с фланга?

Предложение было отвергнуто как требующее слишком продолжительного времени и большого труда. Бурильных приспособлений у астронавтов не было. Вычерпать сверху загустевший слой тоже было невозможно, так как при свободном доступе воздуха к подземному месторождению неизбежно должен был возникнуть гигантский столб пламени. Пока же верхняя корка играла роль естественной защиты, изолируя образующиеся силаны от атмосферного воздействия.

Поступило немало всяких предложений. Выручила практическая сметка Ивана Платоновича.

— Сифон! — как всегда лаконично, предложил Красницкий.

Когда его попросили разъяснить идею, Иван Платонович уточнил:

— Сверху опустим длинную стальную трубу. На нее гибкий шланг. Это короткий конец сифона. Дальше насос — будем засасывать, как бензин из бочки. Затем длинный шланг, образующий другой конец сифона, подведем к морю…

Предложение отличалось заманчивой простотой. Идею приняли, а конструктивное оформление взял на себя автор проекта.

Но возникала новая трудность. Опустить в жидкие силаны один конец сифона было просто. Насос сделал бы свое дело, и струя жидких гидридов кремния без сомнения потекла бы по трубе и в силу свойств сифона дошла до моря. Там не трудно было бы подготовить пустые резервуары. Однако силаны самовозгораются на воздухе. Значит, едва струя покажется на конце шланга, как немедленно вспыхнет пламя.

Этот вопрос не удалось решить сразу, но, чтобы не терять времени, астронавты принялись готовить резервуары для перевозки найденного горючего. Доставить 2500 тонн огнеопасного груза за 250 километров было нелегко. Надеясь в ближайшие дни придумать, как уберечь силаны от самовозгорания, астронавты пока превратились в котельщиков и на другой день с утра приступили к сооружению цистерн для перевозки горючего. Этой операцией ведал Красницкий, но работали все. А Яхонтов, обнаженный до пояса, помогал вырезать котельные днища из листов металла. Ученый проявил неожиданные познания и в области электросварки. Надев брезентовый защитный костюм и прикрыв глаза щитком, он принялся варить швы почти так же искусно, как и сам Красницкий.

Наташа занималась разметкой листов металла, но потом, глядя на Виктора Петровича, стала помогать сварщикам. Сварка требовала меньше физической силы, чем все остальное, и молодая женщина оказалась в этом деле весьма полезной. Получение горючего давало астронавтам единственный шанс своевременно покинуть Венеру, и люди работали не покладая рук. Через три дня цистерны были готовы.

Оставалось решить все тот же вопрос: как заполнить силанами приготовленные с таким трудом цистерны, доставить их к ракете и перекачать в резервуары без воспламенения? Иначе мог вспыхнуть пожар такой силы, что от космического корабля осталось бы одно воспоминание.

Этой проблеме был посвящен целый вечер. Не прекращались споры, но так ничего и не придумали. Тогда, вспомнив старую русскую пословицу, что утро вечера мудренее, решили идти спать. Однако никому из астронавтов не спалось, а поутру все взоры с надеждой обратились на Ивана Платоновича. Он еще подумал о чем-то и сказал всего два слова:

— Инертный газ!

Идея была простой и блестящей. Академик сразу понял важность предложения Красницкого.

В самом деле, если бы цистерны были заполнены каким-либо инертным газом, более тяжелым, чем воздух, то, попадая в среду, не способную поддерживать горение, жидкие силаны должны были заполнить цистерну без воспламенения, постепенно вытесняя газ наружу. Когда же резервуар будет заполнен до определенного уровня, над силанами можно оставить защитный слой инертного вещества, наглухо завинтить крышку, изолировать таким образом огнеопасный груз от соприкосновения с воздухом и перевозить его, не опасаясь взрыва. Такова была идея Красницкого, выраженная в двух словах.

— Но какой же инертный газ мы можем найти? — задумался академик. — Углекислота? Красницкий подумал и сказал:

— Попробуем. Другого ничего нет.

Известно, что плотность двуокиси углерода в полтора раза выше, чем плотность воздуха на Земле. Будучи помещен в открытый сосуд, углекислый газ остается в нем подобно воде. Значит, было возможно предварительно заполнить цистерны для перевозки горючего углекислым газом, а уже потом приступить к заливке туда кремневодородов.

Получение нужного количества углекислоты затруднений на Венере не представляло. Во многих местах она просто выделялась из недр в свободном состоянии, как это происходит и на Земле: например, в знаменитой Собачьей пещере около Неаполя. Несколько ближайших дней и было посвящено подготовке к добыче силанов. Астронавтам повезло: Владимир отыскал неподалеку от стоянки подходящий источник углекислого газа, где нетрудно было заполнить цистерны. Затухание горящего факела, опущенного в горловину, указывало, что цистерна подготовлена к перевозке огнеопасного груза. Для перекачки силанов Красницкий приспособил две стальные трубы, одна из которых была с краном, и несколько резиновых шлангов. На космическом корабле нашлось, конечно, противопожарное оборудование, и теперь эти пожарные рукава пригодились.

Все эти приспособления были погружены на борт подводной лодки, когда астронавты отправились в первый рейс за драгоценным горючим. С большим трудом, обливаясь потом и обдирая руки, они доставили тяжелое оборудование к силановому источнику. Длинный шланг был протянут от него до самого берега, где стояла лодка с цистернами. На самой высокой точке дороги, ведущей к месторождению, установили насос с электродвигателем, работающим от аккумулятора. На одном конце рукава укрепили стальную трубу и, приблизившись к озеру, насколько позволял жар, попытались опустить ее в кипящую жидкую массу.

На практике все оказалось значительно труднее, чем рассчитывали. Попытку пришлось повторять много раз. В конце концов уставшие до изнеможения люди добились своего. Тяжелая труба глубоко опустилась в черное месиво. Владимир побежал к насосу и пустил его в ход.

Для удачного проведения маневра пришлось подготовить всю систему: сперва продуть инертный газ в обратном направлении, заполнить им трубопровод, очистить стальной ствол от проникшей в него грязи, а уже затем принимать струю силанов.

Многолетний опыт Ивана Платоновича, продумавшего все стороны вопроса, избавил астронавтов от многих неприятных последствий рискованного предприятия.

Когда началось обильное выделение пузырей углекислого газа на поверхности силанового озера, означавшее, что труба уже заполнена инертным веществом, Красницкий включил насос в противоположном направлении, и он стал засасывать силаны.

Тогда мужчины побежали на берег. Они не мешкали и даже опередили струю текущего по трубам горючего. Пришлось подождать минут пять, пока шланг стал надуваться.

Вспышка силанов могла привести к взрыву. За опасное дело взялся Красницкий. Он велел всем отойти подальше, а сам схватил металлическую трубу, которой заканчивался на берегу резиновый шланг, и несколько раз повернул вентиль. Послышался свист, струя жидкости хлынула из крана и немедленно превратилась в пламя.

Издали Красницкий походил на бойца из огнеметной команды. Взрыва не последовало. Горение было очень сильным, но ровным. Выждав несколько секунд, опытный химик подошел к цистерне, горловина которой была открыта заранее, и сунул туда извергающий огонь наконечник. Пламя тотчас же погасло. Послышался характерный звук льющейся в сосуд жидкости. Задача была решена.

Загрузка пошла быстрее, чем ожидали. Первая партия силанов была отправлена по назначению спустя всего час после включения насоса. Владимир старался ускорить ход лодки и привел караван с цистернами даже раньше, чем было рассчитано. Началась первая на Венере промышленная деятельность человека.

Теперь для заливки цистерн и буксировки требовалось только два человека. Пока они работали, вторая пара отдыхала. Трудились напряженно.

Приходилось выполнять и другие неотложные работы. Ни одного часа астронавты не тратили даром. Укороченная и облегченная ракета уже покоилась на воде в тихой бухте.

Запасы жидкого фтора и остатки бороводородов давно перекачали в кормовые резервуары. Космический корабль значительно осел, подался назад, и его носовая часть несколько приподнялась над водой. Поступающее горючее заливалось в баки, и с каждым новым рейсом корма погружалась в воду все глубже и глубже. А лодка неутомимо курсировала между стоянкой и архипелагом.

Наконец наступил час, когда выдвинутые из корпуса корабля стальные опорные стойки коснулись дна. Тогда все другие работы были приостановлены, и астронавты принялись за подъем ракеты. Этим ответственным и трудным делом руководил Сандомирский.

На берегу установили четыре лебедки. У каждой из них, расположенных попарно на противоположных берегах узкой бухты, стали астронавты, готовые выполнить команду Николая Александровича.

Все очень волновались, когда начали вращаться барабаны лебедок и канаты натянулись, как струны. Было в высшей степени важно, чтобы усилия с обоих берегов распределялись равномерно. Когда тросы напряглись до предела и нос ракеты стал медленно подниматься, люди затаили дыхание.

Корабль уже начал принимать вертикальное положение, но вдруг опоры скользнули по дну бухты и ракета снова упала в воду.

Работы прекратились. Сандомирский послал Одинцова на лодке, чтобы еще раз проверить глубину дна. Остальные следили за ним с берега.

Спустя некоторое время Владимир вернулся. По выражению его лица можно было понять, что дело небезнадежно.

— Дальше дно слегка поднимается, — доложил он командиру ракеты. — Создается естественный упор. Можно еще раз попробовать. Мне кажется, что опора будет достаточной.

Весь маневр начали сначала. Снова натянулись тросы, еще раз начала подниматься серебристая ракета. Наполовину торчавшая над водой, она вдруг задрожала, как бы упираясь и не желая подчиниться воле человека, потом замерла и затем постепенно стала принимать вертикальное положение. Теперь она прочно стояла на трех устоях, нос корабля обратился к небу, и космический снаряд был готов к полету в любую минуту: стоило лишь включить двигатель, чтобы ракета взвилась в желтые облака и полетела туда, куда ее направит разум человека. Астронавты одержали самую трудную победу.

В будничной и тяжелой работе прошло еще двадцать дней.

Суровая природа Венеры на этот раз благоприятствовала астронавтам. Ветры ни разу не переходили в ураган, и лодка, буксирующая цистерны, легко справлялась с доставкой горючего на базу. Грозы были непродолжительными. Работа не прекращалась даже в темноте снова наступившей ночи. Прожекторы лодки ярко освещали берег, а маяки из пропитанного горючим мха, установленные на острове и близ ракеты, позволяли ориентироваться водителям лодки. Начальник экспедиции, не давая себе ни отдыха, ни покоя, торопил и других, чтобы оставшиеся свободными дни снова посвятить научным исследованиям.

Никто не претендовал на отдых, хотя люди за последнее время похудели, стали страдать бессонницей и головной болью. Нередко хотелось просто посидеть лишний часок в салоне, поговорить перед сном о других вещах, нежели горючее. Однако начальник экспедиции озабоченно качал головой:

— Спать! Спать! Завтра подъем в пять часов! Здешняя природа коварна. Кто знает, какие неведомые опасности поджидают нас каждый час, каждую минуту! Нет, пока ракета, совсем готовая, с полным запасом горючего, пищи, воды и кислорода, не будет стоять на старте, я не успокоюсь и не позволю отдыхать.

— Как будто наступил тихий период, — сказала Наташа.

— Временная передышка! — хмуро ответил академик.

— Во всяком случае, об отдыхе думать сейчас рано, — потянулся Сандомирский. — Начинаем с пяти?

— В пять, — сказал начальник экспедиции. — Спокойной ночи!

— Спокойной ночи! — послышались голоса. Оставшись один в своей каюте, Виктор Петрович еще долго подсчитывал что-то и делал какие-то записи. В резервуары космического корабля было залито более 3500 тонн силанов. С учетом оставшихся земных бороводородов оставалось залить еще 200 тонн, то есть сделать всего четыре рейса на архипелаг, но академик хотел сделать некоторый запас горючего на случай непредвиденных осложнений в пути и для торможения при спуске на Землю.

* * *

Долгая ночь снова подходила к концу. Еще раз беспросветный мрак начал постепенно сменяться густой синевой. Уже стала заметной зубчатая линия гор на фоне небес. В синем предрассветном сумраке на море заблестели пенистые гребни валов. Просыпались ветры, затихающие на Венере в ночной период. Но гроз все еще не было, и астронавты пользовались этой тишиной, чтобы сделать возможно больше. Они предпочитали здесь ночное время, потому что прохлада ночи приятно освежала тело. Больше всего они полюбили вечерние сумерки и часы рассвета. Тогда особенно величественной казалась суровая природа Венеры и во всей своей грозной красоте воспринималась картина страшных гор и скал. Все знали, во всяком случае надеялись, что отлет на Землю не за горами, и теперь смотрели на здешние пейзажи с благодарностью за все то, что планета дала им пережить. Однако сердце сжималось каждый раз томительно и сладко, когда люди спрашивали себя: «Неужели мы улетим? Неужели настанет момент, и мы снова увидим Землю, других людей, родных, Москву?»

Иногда не мог устоять перед соблазном помечтать и поговорить о предстоящем возвращении и сам начальник экспедиции. В тот вечер, несмотря на огромную усталость, астронавты, перед тем как отправиться спать, собрались около ракеты и любовались незабываемой природой Венеры. Владимир и Наташа только что вернулись из очередного рейса, выкупались в море и теперь тихо сидели рядом. Около них, заложив руки за спину, стоял Виктор Петрович. Немного поодаль чернела фигура Сандомирского, присевшего на камень. Красницкий хлопотал в ракете, так как в тот день он был дежурным.

— Итак, Виктор Петрович, — начала разговор Наташа, — скоро домой! Покинем этот мир, и, вероятно, навсегда. Теперь мы скучаем по Земле, а может быть, потом будем с грустью вспоминать о Венере. Сколько мы тут пережили!..

— Скорей домой! — отозвался Сандомирский. — С меня довольно приключений в межпланетных пространствах! Пусть молодые летают, а я на покой…

— Конечно, ужасно хочется вернуться, — согласилась молодая женщина. — И все же этих картин не забудешь никогда!

— Никогда! — повторил Владимир.

— И не только это, — промолвил Виктор Петрович. — Мы здесь хозяева целого неведомого мира. Это создает непередаваемое ощущение своего рода гордости — хорошей человеческой гордости. Ведь самое увлекательное дело на свете — покорение природы! Великая борьба, в которой человек возвышается над всеми мелкими интересами. И мы выдержали первые испытания…

Астронавты задумались. Каждый мысленно подводил итоги всего пережитого.

— Однако еще рано праздновать победу, — негромко произнес академик. — Тишина вокруг может оказаться затишьем перед бурей…

— Ну, теперь уже не страшно, — засмеялся в темноте Владимир.

— Не страшно? Не говорите.

— Чего же опасаться теперь? — опять заговорил Владимир. — Горючее найдено, ракета стоит готовая к полету, а мы все живые и невредимые, находимся рядом.

— Вот только Михаила Андреевича нет, — сказала Наташа.

— Да, — протянул Сандомирский, — жаль беднягу. Не повезло. А ведь какая жизнь перед ним раскрывалась! Огромной учености был человек.

— Большой ученый! — добавил академик.

— А все-таки чего же нам теперь опасаться, Виктор Петрович? — задала вопрос Наташа.

— Вы же геолог, Наталья Васильевна, и лучше всех знаете, какие чудовищные силы таятся в недрах этой планеты. Даже у нас порой все рассыпается в прах под ударами слепых стихий. А здесь? Мир только формируется. Еще не остыла вода в морях…

— Это верно, Виктор Петрович, — согласилась Наташа.

— А радиоактивные вещества! — продолжал академик. — Венера получила их во много раз больше, чем Земля… Трагическая смерть Михаила Андреевича — как бы грозное предупреждение…

— Вы, Виктор Петрович, сегодня настроены крайне пессимистически, — заметила Наташа.

— Это не так. Теперь все сделано, чтобы покинуть Венеру, но мой долг самого старого среди вас напомнить, что в последние дни нужно быть особенно осторожными.

— С этим я согласна.

— Ну, вот и договорились. Спокойной ночи, Наталья Васильевна!

— Спокойной ночи! Мы тоже идем спать.

Действительность скоро подтвердила опасения начальника экспедиции.

Когда все мирно спали, кроме Красницкого, который нес вахту в эту ночь, и стрелки показывали два часа, послышались глухие подземные удары. Как и в прошлый раз, люди проснулись и кинулись в рубку.

— Кажется, новый вулкан! — встретил их Красницкий.

В самом деле, на темно-синем ночном небе, уже начинавшем приобретать предрассветный фиолетовый оттенок, вставало багровое зарево.

— Конус вулкана скрыт в облаках, — продолжал Иван Платонович. — Сквозь тучи видны только отблески.

— Ну конечно, — согласился академик, — отражение пламени. Представляете теперь, друзья, какие колоссальные силы приведены в действие, если раскаленная лава поднимается на такую высоту.

— Да, — покачал головой Сандомирский. — Тучи плывут километров на семь или восемь в высоту, а мы видим пламя за дождевыми облаками. Думаю, что конус вулкана не ниже 10 километров.

— Смотрите! Лава полилась! — Владимир раньше других рассмотрел вдали потоки лавы.

— Верно! — подтвердил Сандомирский.

— Этого только не хватало!

— Да, что-то вроде последнего дня Помпеи. Обмениваясь такими репликами, астронавты с тревогой смотрели на страшное зрелище. Огненное пятно быстро увеличивалось в размерах. Где-то очень далеко, из-под нижнего края туч, показалось яркое сияние, озарившее местность багровым светом. Теперь не было никакого сомнения, что поток лавы уже катился вниз по склону, в ту сторону, где находилась стоянка.

— Этот фейерверк мне не нравится, — сказал Сандомирский.

— А может случиться, что лава доберется до нас? — спросила Наташа.

— Между вулканом и нами поднимается еще один хребет, — ответил за Сандомирского академик. — Видите горы на освещенном фоне? Как будто надежная преграда. Нужно, конечно, ко всему быть готовым…

На всякий случай проделали все, что полагается в случае тревоги. Все хорошо знали свои обязанности. Когда нужные меры были приняты, астронавты снова собрались в рубке. Наташа посмотрела в окно и увидела ужасающую картину.

— Смотрите! Смотрите!

Широкая полоса огненно-красной лавы в несколько километров шириной уже поднималась над невысоким гребнем того горного хребта, на который надеялись как на непреодолимый барьер. Теперь лава катилась по эту сторону гор и растекалась по равнине. Больше не оставалось никаких естественных препятствий между раскаленной массой и ракетой. Опасность приближалась.

Виктор Петрович стал чрезвычайно серьезным. Его страшно было спросить о чем-нибудь. Но он сам сказал:

— Если извержение продлится еще хотя бы один час, поток дойдет до нас. Тогда один выход… Лететь!

— Но мы не сумеем с таким количеством горючего покинуть Венеру, — сказал Сандомирский.

— Выйдем за пределы атмосферы. Потом опустимся обратно. Придется, конечно, снова заполнять баки…

— Это лучше, чем сгореть живьем, — согласился Красницкий.

Дальнейшие разговоры прекратились. Люди предпочитали молчать, чтобы не расстраивать друг друга. Положение было ясным и без слов. С тревогой наблюдали астронавты, как медленно, но неумолимо приближался край огненной массы.

— Ничего, — сказал академик, — на этот раз опасность как будто миновала.

В шесть часов утра по земному времени уже не было сомнений, что лава приостановилась. Остывающая магма делалась все более вязкой, и это замедлило движение потока. Огненная стена остановилась километрах в пяти от стоянки, но горячее дыхание извержения чувствовалось даже около ракеты.

С тем количеством горючего, которое находилось на космическом корабле, еще нельзя было приобрести необходимую скорость и покинуть Венеру. Все зависело от каких-нибудь 100 тонн силанов. Кроме того, ракета оказалась бы беспомощной в случае необходимости маневрировать, а такая возможность всегда могла возникнуть в пути. Поэтому астронавты соорудили еще две цистерны, чтобы доставить как можно больше горючего за одну поездку. Теперь за лодкой тянулся целый караван, состоящий из четырех цистерн.

Виктор Петрович не хотел в такие тревожные дни разлучаться с кем бы то ни было. Все время под ногами ощущались легкие толчки. Однако требовалось еще раз совершить поездку за горючим, иначе вылетать было бы рискованно. Подошла очередь Наташи и Владимира.

— Помните, друзья, — напутствовал их академик, — как только увидите что-нибудь подозрительное или услышите новые толчки, немедленно бросайте все и возвращайтесь. Не ждите сигнала. Будьте очень осторожны.

Молодежь обычно плохо воспринимает мудрые наставления стариков. Наташа и ее муж вежливо согласились, но не придали большого значения этим словам. Они быстро сбежали к морю, поднялись на борт подводной лодки, и скоро маленькое судно, тащившее на буксире четыре пустые цистерны, скрылось в предрассветном сумраке.

Расстояние до острова, где находился источник силанов, они прошли без всяких приключений. Спустя пять часов Владимир, несмотря на довольно сильное волнение, привел лодку в обычное место для причала. Включили насос и принялись заливать цистерны.

Ветер крепчал, и волнение на море заметно усилилось.

Наташа подняла, голову. Тучи стали сгущаться. Они клубились в вышине, как черные бесформенные громады, и стремительно неслись куда-то. По временам облака разрывались, и тогда между ними ненадолго показывалось темно-пурпурное предутреннее небо Венеры. Наташа с тревогой посмотрела на берег. Внизу шумели волны, бросаясь на прибрежные скалы.

Как обычно на Венере, погода быстро менялась. В момент отъезда было совсем тихо, а теперь заревел ураган. Приближалась гроза. Такие резкие перемены наблюдались только в светлый период. Уходя в последний рейс, Владимир и Наташа надеялись, что все обойдется. Оказывается, бури могли происходить и в сумерках.

Владимир еще не успел заполнить последнюю цистерну, как хлынул дождь. Скоро он перешел в ужасный ливень. Ураган превосходил даже ту памятную бурю, когда стратоплан потерпел аварию.

Наташа оставалась на борту, а Владимир решил закончить заливку последней цистерны. Не слушая призывов и криков жены, которая просила скорее подняться на борт лодки, он упрямо делал свое дело и не выключил двигателя до тех пор, пока цистерна не была наполнена до нужной отметки. Только тогда, промокший до нитки, он побежал к лодке.

— Что теперь делать, милый? — спросила расстроенная Наташа.

— Ничего, — ответил Владимир, — как-нибудь справимся.

— Опасно выходить в море с нашим караваном при таком ветре. Посмотри, что делается!

— Подождем немного, а там увидим.

Владимир только внешне был спокоен, а в глубине души серьезно волновался. Прошло более часа, но ветер не утихал и ливень превратился в форменную бурю. Атмосфера Венеры всегда насыщена электричеством. Теперь молнии вспыхивали так часто, что можно было почти без перерывов наблюдать берег и море. Раскаты грома сливались в один несмолкающий грохот, как будто десятки тысяч крупнокалиберных орудий стреляли не переставая.

Волнение на море уже превратилось в шторм. В блеске молний, озарявших беспредельные просторы океана, на мгновение возникали грозные водяные горы. Имея на буксире караван из четырех цистерн, лодка не могла пуститься в сущий ад, каким стало море. Невозможно было и оставаться у берега — каждую минуту волны грозили разбить лодку о скалы. Набегающие валы то вскидывали маленький корабль высоко вверх, натягивая канаты до предела, то с размаху бросали вниз, а позади плясали на волнах тяжелые цистерны.

— Ничего не поделаешь, родная, — надо выходить в море. Тут нас разобьет. Или бросать все и спасаться на берегу.

— А как же лодка, силаны?

— Вот в том-то и дело…

Владимир решился. Перерубив тросы и включив двигатель, он смело бросил судно навстречу буре.

Волны подхватили лодку и начали безжалостно швырять ее во все стороны. Тяжелые цистерны, соединенные с судном стальными тросами, сталкивались друг с другом, бились о борта лодки, угрожая разбить ее мощными ударами. Все сбилось в кучу в этом страшном кипении валов. Самым разумным было бы оставить груз на произвол судьбы и тем самым спасти лодку, но Владимир недаром считался упрямцем.

— Только бы удалось выйти на глубокое место! — кричал он, стараясь пересилить грозный рев урагана.

— Что ты хочешь делать? — уцепилась за его руку Наташа.

— Попытаюсь уйти вниз и затянуть с собой цистерны.

— Разве так можно?

— Может быть, удастся.

Выжимая из могучих механизмов все, что они могли дать, Владимир боролся с волнами. Судно, как всякая подводная лодка, не боялось валов. Волны перекатывались через палубу, бессильные перед плотно задраенными люками.

Указатель глубины показывал 250 метров, когда Одинцов повел лодку на погружение.

В это мгновение в борьбу вступила новая стихия. Страшный грохот далекого взрыва заглушил раскаты грома. Толщу воды потрясали удары, видимо идущие со дна моря. Толчки явственно ощущались на судне.

Наташа, побледневшая от неожиданности, прижалась к мужу. Далеко впереди, как раз в той стороне, где находилась ракета, поднялся столб пламени. Взрыв был чудовищной силы, если они могли увидеть его на таком огромном расстоянии.

— Новое извержение! — прошептала побледневшая Наташа. — Как раз в той стороне, где ракета. Неужели все погибло?

Ответом было неопределенное пожатие плечами. Что мог сказать Владимир? Можно было думать, что погибала вся планета, но перед лицом непосредственной опасности, грозившей судну, он должен был выполнить свой долг — спасти лодку и груз. Спасение лежало в глубине, куда не могла достигнуть буря, но цистерны, как гигантские поплавки, мешали погружению.

Владимиру стоило немалых трудов, добавив к весу балласта еще силу тяги двигателя и используя рули глубины, уйти вниз и затянуть за собой груз.

В конце концов мощные механизмы сделали свое дело, и лодка погрузилась на 20 метров.

Здесь было совсем тихо. Владимир наконец получил возможность свободно вздохнуть. Он вытер капли пота на лбу и с растерянной улыбкой посмотрел на Наташу:

— Страшно?

— Страшно, — созналась жена. — А главное, ничего не знаем. Что там?

Дальнейший путь продолжали под водой. Владимир включил прожекторы. За окнами открылось ужасное зрелище. Очевидно, где-то на дне океана произошла грандиозная катастрофа. В воде, всюду, куда достигал свет прожекторов, виднелись изуродованные тела обитателей морских глубин. Разорванные в клочья ракообразные, куски мяса головоногих, расколотые панцири, студенистые тела мертвых сифонофор, оторванные клешни — все это всплывало теперь на поверхность, образуя отвратительное месиво.

Лодка с трудом продвигалась в нужном направлении, так как мешали цистерны. К счастью, приборы показывали, что берег близок. Наступала пора вновь подниматься на поверхность океана. Владимир оглянулся. Наташа стояла за спиной, плотно сжав рот, и только напряженный взгляд, устремленный в пространство, выдавал ее чувства.

«Молодец!» — подумал Владимир.

В самом деле, что увидят они, поднявшись наверх? Бушует ли море по-прежнему или наступило затишье? А главное, что с друзьями? Цел ли космический корабль? Живы ли те, кто оставался на берегу, или теперь они вдвоем остались единственными людьми в этом чужом и страшном мире?

— Поднимаемся? — спросил он Наташу. Та молча кивнула головой и закрыла глаза. Владимир повернул рычаг, и лодка пошла вверх, содрогаясь от сопротивления воды.

— Скафандры! — отрывисто сказал он.

Наташа поняла. Никто не мог знать, что происходит наверху. Быть может, при извержении возникло облако ядовитых газов и уничтожило все вокруг. Быстро облачившись в скафандры, приспособленные для пребывания в любой атмосфере и под водой, молодые люди снова сосредоточили внимание на механизмах управления.

Лодка благополучно всплыла. Сначала перископ, а потом и непосредственное наблюдение убедили Наташу и Владимира, что за несколько часов последнего рейса все в этих местах преобразилось. Среди бывшей равнины вырос огромный конус нового вулкана. Он поднимался в каких-нибудь 15 или 20 километрах от базы астронавтов. Над кратером еще стоял столб пламени, озарявший берег мрачным багровым светом, как это бывает во время ночных пожаров.

Утро уже вступило в свои права и заливало все вокруг лиловым сиянием. В борьбе двух различно окрашенных световых потоков тени на предметах, скалах и камнях были фиолетовыми, а местами приобретали зеленоватый оттенок. На ярко-красном фоне медленно ползущей лавы виднелся знакомый черный силуэт ракеты. Бухты не существовало. Берег изменил свои очертания, высоко поднялся над водой, море отошло далеко от места, где недавно был залив. Ракета стояла теперь на суше, слегка накренившись влево. По-видимому, космический корабль пока оставался невредимым. Вокруг него быстро двигались черные фигурки людей.

— Живы! — вырвалось у Наташи. — Все живы!

Люди издали походили на хлопотливых муравьев. Сходство увеличивалось благодаря круглым шлемам скафандров. Но даже на таком расстоянии в бинокль было видно, что ракета находится в крайне опасном положении, потому что вновь возникший вулкан извергал потоки лавы, и она разливалась во всех направлениях. Раскаленная масса приближалась к месту, где была бухта, и перед лавой уже не оставалось никаких препятствий.

Владимир дал полный ход. Позади плыли и наталкивались одна на другую цистерны с силанами. Они были целы.

«Пока это самое важное», — подумал Владимир.

Загрузка...