Зов Лиры

13

Поскольку верховых животных не хватало на всех, Нош решила, что её ждёт пешая прогулка. Ничего, дело привычное. Ей уже приходилось шагать сперва от Рифта к горам, а потом от пещер Братства к Дасту. Варги, тянувшие фургоны, отличались от тяжеловесных, неповоротливых животных, которых обычно использовали для перевозки грузов или для полевых работ. Их даже не отпускали свободно пастись, поскольку двигались они намного быстрее своих местных собратьев.

На оставшихся лошадях скакала охрана, держась по обе стороны дороги. Воины следили, чтобы впереди и с тылу отряду не угрожала опасность. Но пока разбойники не давали о себе знать.

Нош держалась вместе с внутренней охраной, которая шагала рядом с фургонами. А сумку с собственным небогатым скарбом она оставила в повозке самого караванщика. Вскоре купец подозвал её, глядя сверху вниз с места возницы.

— Залезай, госпожа! А то к ночи собьёшь все ноги в кровь. Лучше плохо ехать, чем хорошо идти!

Поскольку в этом фургоне находилась Софина, Нош заколебалась. В Дасте спасённая женщина относилась к ней холодно и отстраненно, потому Нош не хотела навязывать ей своё общество. Хотя Софина как-то терпела Нош, пока девушка врачевала её рану. Тем более повозку тащили не один, а два варга, так что лишней тяжестью отговориться не удалось бы.

Она ожидала, что Дан велит забраться в фургон, но купец отодвинулся и приглашающе похлопал по сиденью.

Оценивая его драгоценные камни, Нош успела немного лучше познакомиться с хозяином обоза. Она знала, что Дан до сих пор не может поверить в её чудесный дар, но относилась спокойно к его недоверчивости. Купец постоянно забрасывал её вопросами, а Нош отделывалась скупыми ответами. Она ни словом не упомянула хрустальную пещеру Лиры, а свой талант объясняла обучением у Дрин.

Девушка даже не показала ему кучку самородков, найденных когда-то в Рифте. Но внимательно слушала всё, что Дан рассказывал о своих методах оценки камней. Её осенила идея, что лучший способ начать охоту за Пальцами в Казгаре — если они там — это отыскать торговцев и оценщиков драгоценных камней и научиться их приёмам.

Судя по рассказам Дана, это не так просто. В Казгаре торговцы драгоценными камнями объединились в гильдию, куда новичку было трудно пробиться. И делами обычно заправляли несколько семей, которые передавали свои секреты и власть из поколения в поколение. Нынешним главой гильдии была женщина, Леция д'Арси. Несколько поколений назад её клан пробился к управлению всей организацией.

— Поговаривали, — рассказывал Дан, решивший заодно похвастаться тем, как он прекрасно осведомлён о внутренних делах гильдии, пускай он и был путешествующим торговцем и стоял на нижней ступени сложной иерархии, — поговаривали, что это место не для женщины. Но если уж Леция чего-то хочет, она добьётся своего. Тем более у неё железные права. Она получила основной капитал от покойного отца — главы клана, и от мужа, который приходился ей двоюродным братом. Муженёк отправился в какое-то предприятие на запад да и не вернулся. А поскольку перед отъездом он держал рот на замке, то никто не знает, что там могло случиться.

Дан умолк, припоминая события тех лет.

— Так она и стала главой гильдии, поскольку в её руках оказался весь унаследованный капитал — от отца и от мужа, — а это большая часть средств всей организации. И значит, право решающего голоса — за Лецией. А за год она доказала всем, что женщина не женщина, а глава гильдии она отменный. У неё дом — настоящая крепость… И она — единственная, кто не платит трясунам…

— Трясунам? — перебила его Нош.

Дан замялся.

— Понимаете, госпожа, если у кого-то заводятся денежки, всегда найдутся те, кто желает оттяпать их себе. Хотя бы часть. Трясуны ходят ночью, никто их в глаза не видел, и вытрясают у богатых долю для себя. Говорят, они сбились в банду и у них есть главарь, который придумывает всякие уловки и хитрые способы добыть деньги. Но в Казгаре о таком помалкивают. Лучше не лезть в дела людей, которые умеют обращаться с ножом и появляться из ниоткуда.

— Неужели там нет стражи? — поразилась Нош.

Ей и в голову не приходило, что в городе воры и убийцы так распоясались. Хотя сама она в городе сроду не бывала, а в отряде никто особенно не вспоминал подробностей городской жизни. Правда, один из мятежников был раньше стражником, до того, как ему пришлось спасаться и убегать в горы.

— Есть стража, есть, — кивнул Дан. — А кто может себе это позволить, нанимает охрану. Вот как я, когда отправляюсь в путешествие. Но трясуны — люди ушлые и хитрые. Говорят, они так ловко могут обчистить богатого человека, что тот опомнится, только когда их и след простыл. А ещё… — Он поколебался, но всё-таки продолжил: — Болтают, что они даже платят налоги, как все честные торговцы…

Дан вздохнул и покачал головой.

— Что об этом говорить, госпожа… Всякий народ живёт за городскими стенами. И ни в ком нельзя быть уверенным, кроме старых проверенных друзей и своего клана. А если у тебя их нет, то в Казгар лучше не соваться…

— У меня нет, — сказала Нош.

— Вот я и предупреждаю тебя, госпожа. У ворот тебя обязательно приметят и вызнают, что ты делаешь да где остановилась. У тебя есть дар, который может помочь мне в деле. Оставайся служить мне, и все заботы я возьму на себя.

Нош поразмыслила над этим предложением. Что она знает об этом человеке? Она и видела его всего несколько последних дней, пока он жил в Дасте. Нош познакомилась с ним, когда разбирали дело с соколиным камнем. Теперь-то девушка точно знала, что если бы амулет остался у купца, тому угрожала бы опасность.

Для Нош город был страшнее любых необитаемых, диких мест. Она чувствовала себя как дома в опустошённом Рифте и горной глуши Высот. А здесь странные люди живут своей странной, незнакомой жизнью. Они ютятся в тесных домах за каменными стенами. Девушка не могла даже представить, какой он — город. И всё же она была уверена, что правильно поступила, отправившись вместе с караваном. Остаться в Дасте — значило прекратить поиски. И когда ещё выпадет такая возможность?

— И долго мне придётся служить вам? — спросила Нош.

Из разговоров в Братстве она знала, что некоторые иногда нанимаются на несколько лет, а такой долгий срок не входил в её планы.

— Столько, сколько ты пожелаешь, госпожа. Я приготовил кое-что для зимней ярмарки… Если ты поможешь мне оценить и рассортировать камни, то получишь процент с продажи. Приглашаю разделить со мной кров. И должен заметить… — гордо добавил купец, вскинув голову, — это далеко не худший дом в городе! Софина тоже никогда не бывала прежде за городскими стенами. Вы можете гулять вдвоём, если ей захочется, например, посетить храм, базар или центральный парк.

— Кажется, ты предлагаешь мне честную сделку, господин Дан, — согласилась Нош. — А этот храм… в Казгаре тоже поклоняются Единому?

— Нет, госпожа, — замотал головой Дан. — Мы наслышаны о том, как живут в подвластных Его Храму землях. Покровители нашего города — Трое Благословенных: мудрец Армиш, воин Кошон и госпожа Паула, которая ведает сердечными делами и врачеванием. Мы молимся одному из Трёх и просим успеха в каком-нибудь деле. Прежде в городе поклонялись и другим богам. И… — Он замялся, покосившись на Нош. Но всё-таки продолжил: — Говорят, был один человек, который рассказывал о Лире. Кое-кто прислушивался к нему. Даже храм начали строить… но жрец куда-то пропал, и здание осталось недостроенным. Потом Варлард устроил в нём кожевенный склад. Прости, госпожа, что непочтительно отзываюсь о том, что для тебя так важно. Но ведь так всё и было.

— Лучше знать правду, господин Дан, — заметила Нош, хотя все её мысли сейчас были заняты другим. Значит, в Казгаре есть святилище Лиры. А откуда лучше всего начинать поиски сокровища, если не из её храма? Дрин рассказывала, что служители Госпожи разбрелись в разные стороны, унося с собой драгоценные Пальцы. Возможно, в этом святилище, о котором упомянул Дан, и находится один из утерянных обломков.

— А ты можешь говорить со своей богиней? — поинтересовался купец.

— Нет. Я не посвящённая жрица, хотя меня многому научили. Моя причастность к Лире дарит мне тепло и уверенность в своих силах, но я никого не собираюсь обращать в свою веру.

Караванщик облегчённо вздохнул.

— Трое наших покровителей вовсе не завистливы, как тот же Единый, заставляющий всех слушать только Его Голос. И всё-таки Казгару довольно своих богов. Вмешиваться в божественные дела — опасное занятие.

Скрип тележных колёс на мгновение перекрыл голос из глубины фургона.

— Дан! — требовательно звала Софина.

Купец положил сбоку длинный бич и махнул рукой на варгов.

— Они будут идти себе за передней фурой. Но если вздумают свернуть, зови меня.

Нош кивнула. Торговец перелез через сиденье и забрался под тент. Его слова заставили девушку крепко задуматься о будущем. Хотя она считала, что строить планы ещё рано, нужно сперва поглядеть на этот Казгар. За спиной послышались голоса. Купец с женой говорили на незнакомом языке, так что Нош не понимала ни слова. Зато интонации говорили сами за себя. Голос Софины резко взлетал и опадал, в нём явственно звучал гнев. Дан глухо бубнил, судя по всему, он пытался утихомирить супругу, задобрить и успокоить.

Девушка не оглядывалась, чтобы говорящие не решили, что она подслушивает. Нош принялась разглядывать всадников, скакавших рядом. Это были двое охранников каравана и Крин, который только что подъехал к переднему фургону. Он соскочил с лошади и взял предложенный возницей мех с освежающим напитком. Рядом с возницей сидел и ждал своей очереди отправляться в дозор ещё один мятежник из Братства. Они перебросились с Крином парой фраз и поменялись местами. Юноша забрался на сиденье передней фуры и скрылся из виду. Нош радовалась, что почти не сталкивается с этим парнем.

Он ясно дал понять, что считает её опасной. И всем видом показывал, что её отъезд вместе с караваном только к лучшему — мятежники избавятся от постоянной угрозы. Зато Ярт очень жалел, что она уезжает. Он сперва опечалился, а затем настоял, чтобы девушка прихватила с собой оружие. Так что сейчас на её поясе висел нож, не источенный временем, требующий постоянного ухода. Молодой лорд всё же с пониманием отнёсся к её стремлению исполнить обещание, данное Дрин.

Нош уже знала историю Крина — как Дом отрёкся от него, а Голос объявил вне закона. Теперь девушка не возмущалась оттого, что он терпеть не мог всех богов и ненавидел их волшебную силу. Только добраться бы до Казгара, а там их дороги разойдутся. Чего о нём думать?

И всё-таки девушка не могла выбросить Крина из головы. В отряде он был ближе всех к ней по возрасту, хотя тяжёлая жизнь уже превратила паренька в зрелого мужчину. Ему, как и ей, были знакомы тяготы, лишения и смерть. Неожиданно Нош пожалела, что юноша так ожесточился.

Потом она вспомнила Дрин и их долгую дружбу. Девушка привыкла чувствовать себя рядом со жрицей как за каменной стеной. Дрин защищала её от всех несчастий и бед. Как много дала она Нош, начиная с того дня, когда внезапно возникла среди скал и увела её в Рифт! Нахлынувшее чувство пустоты и одиночества Нош быстро заглушила мыслью о городе и о том, что ей предстоит там сделать.

Она не жалела о сделке с Даном. Ей казалось, что все честно — услуга за услугу. А судя по его рассказам о гильдии, такого новичка, как она, туда и близко не подпустят. Особенно учитывая, что выглядит Нош как самая настоящая бродяжка. А Леция д'Арси… та даже не взглянет в её сторону. В городе должна состояться ярмарка, на которой все караванщики выложат товары, привезённые из дальних странствий. Конечно, она поможет Дану разобраться в купленных камнях и по достоинству оценить каждый. Несколько раз во время проверок, которые устраивал купец, она легко отличала настоящую драгоценность от блестящих подделок. А если вспомнить соколиный камень… ей не составит труда заметить что-то, таящее опасность.

Дрин учила девушку, что встречаются камни, которые приносят своим обладателям несчастье. Правда, Нош не знала, поможет ли её дар отличить такие камни. Но с каждым днём она все больше верила в свой талант и не упускала возможности попрактиковаться.

Дрин рассказывала, что в прежние времена встречались одарённые люди, которые могли прочесть всю историю камня — «увидеть» всех его владельцев, определить, был ли камень украден или приобретён честным путём.

Возможно, когда она будет разбирать коллекцию Дана, приготовленную для ярмарки, то попробует исследовать свои возможности и в этом направлении. А ещё девушку заинтересовал его рассказ о святилище Лиры. Нужно будет узнать об этом поподробнее. Её рука коснулась груди. Нош пришлось срезать несколько длинных прядей волос и сплести мешочек побольше, чтобы спрятать там все Пальцы. Она знала, что стоит оказаться неподалёку от остальных частей сокровища, как имеющиеся кристаллы подтолкнут её в нужном направлении.

Позади послышалась возня, и на сиденье взобрался Дан. Его щеки горели, а рот сжался в тонкую полоску. Он заговорил, не глядя на девушку:

— Госпожа, мой дом — твой дом. Буду рад, если ты поможешь мне своим даром. Софина… — запнулся Дан и продолжил, осторожно подбирая слова: — Софина никогда не бывала за пределами своей маленькой страны. Чужие обычаи для неё в диковинку. Будь снисходительна и не принимай близко к сердцу слова, которые могут вырваться у неё только по невежеству, а не из желания оскорбить…

Он окончательно запутался и смолк.

— Хотите, я поговорю с ней? — спросила Нош, хотя не горела желанием беседовать с особой, которая терпеть её не может. — Наверное, Софина думает, что это я причинила ей боль, хотя я просто лечила её рану. Ради её же блага.

— Правда, святая правда! — воскликнул Дан.

Некоторое время он молчал из боязни прикусить язык, потому что фургон немилосердно затрясло на выбоинах.

— Да, госпожа. Может, если Софина познакомится с тобой поближе…

Только тогда Нош догадалась, что северная невеста, видимо, приревновала к ней своего супруга.

Сама Нош ничего не знала об отношениях мужчин и женщин — как всё это происходит и какие существуют условности на этот счёт. Да, пожалуй, ей не следовало долго находиться наедине с Даном, когда они разбирали драгоценные камни.

Но купец был ей нужен! Чем больше девушка размышляла о Казгаре, тем сильнее убеждалась, что пытаться самой освоиться в незнакомом месте — чистое безумие. Но если в семье Дана назреет скандал из-за неё, караванщик наверняка возьмёт своё слово обратно, и Нош придётся убираться восвояси. Она ведь так и не научилась ладить даже с особами женского пола. В детстве у неё была подруга — Илда, а потом — только Дрин.

Конечно, когда Нош вступила в пору девичества, Дрин объяснила ей, что происходит с её телом. Девушка знала, что случается, когда мужчина разделяет ложе с женщиной. Но Дрин рассказывала обо всём просто, сухо излагая факты, — всё равно что читала по книге. В Братстве мятежники воспринимали её равнодушно, словно Нош была очередным парнем, который присоединился к отряду. Видимо, думали так: она, конечно, не воин, но право голоса у неё есть. После землетрясения все, кроме Лайона и раненых, старались избегать девушку, так что она оказалась предоставленной самой себе.

Нош подозревала, что Дан проникся к ней благоговейным страхом после случая с соколиным камнем. Но купец, без сомнения, уважал её талант. Видимо, он рассказывал о ней Софине, и женщина решила, что дело не только в благоговении и уважении.

Значит, пора объясниться… если проблему долго откладывать, решать её будет намного труднее. Девушка бросила взгляд внутрь повозки.

— Что бы ни думала ваша супруга, я — ee друг, — сказала Нош. — Может, если я поговорю с ней, то смогу убедить её в этом.

Она откинула кожаный лоскут, прикрывающий внутреннюю часть фургона от посторонних глаз, и скользнула туда. Дан промолчал.

Внутри было светло — задний полог был сдвинут, и дневной свет легко проникал в повозку. Хотя по обеим сторонам фуры громоздились ящики и тюки, посредине оставалось свободное пространство. Разложенные меха покрывали дощатый пол, повсюду были разбросаны подушки с яркой, причудливой вышивкой. Некоторые нити отливали золотом — видимо, чтобы украсить шитьё и повысить его ценность. Такое богатство и великолепие ослепили Нош. Девушка сразу осознала, что одета в изношенное тряпьё, что её руки грубы и обветренны от тяжёлой работы, а кожа стала бронзовой от солнца. Чтобы волосы не растрёпывались, она всегда заплетала их в косы. Глядя на Софину, девушка особенно отчётливо поняла, какая она замарашка.

Хотя рука женщины до сих пор оставалась на перевязи, чтобы уберечь раненое плечо, Софина каким-то образом ухитрилась облачиться в платье. Да, по сравнению с этим нарядом платье, которое носила Дрин, — обычная половая тряпка.

Оно было голубого цвета, с блёстками. И чудесно переливалось, когда на него падал свет. К тому же по плечам и подолу вилась изящная вышивка. В отличие от платья Дрин, которое доходило до щиколоток, это чудо от талии разлеталось роскошной юбкой и оканчивалось у колен. На ногах Софины были штанишки — свободные сверху и собранные на лодыжках тесьмой с зеленоватым отливом. Вот и весь наряд. А ещё на узких щиколотках Софины мелодично позвякивали серебряные ножные браслеты с бубенцами. На голове женщины была накручена зелёная чалма, из-под которой на плечи ниспадали золотистые волосы.

Прежде Софина так не одевалась. Когда она лежала в хижине, отведённой под лазарет, её просто укутывали в одеяло. А волосы свободно лежали на подушке, а затем Нош расчесала их и заплела в длинную косу.

Пока девушка ошеломлённо таращилась на преображённую Софину, та разглядывала Нош из-под полуопущенных ресниц, словно ей не хватало сил разомкнуть веки. А может, дело было в хлопьях чёрной туши, нанесённой на ресницы, — их цвет соответствовал тоненьким подведённым бровям. Косметика подчёркивала природные черты Софины — широкий нос и большой, яркий рот. На высоких скулах двумя круглыми пятнами горел румянец, явно искусственного происхождения. Новый облик женщины привёл Нош в некоторое замешательство, отчего она, вопреки правилам приличия, заговорила первой:

— Госпожа, я рада, что вам уже лучше.

Софина слегка поджала пухлые губы и заговорила с непривычным акцентом.

— Я должна поблагодарить тебя… жрица. — Её голос прозвучал досадливо, будто Нош удостоилась почести, которую не заслужила. — Ты нашла меня, по крайней мере, так мне сказали… — Снова неприятная интонация в голосе. — Ты лечила меня. Мой господин говорит, что ты помогаешь ему. У тебя какая-то странность с руками. Ничего подобного раньше не слыхала. Это обычное явление в вашей варварской стране?

— Я не жрица, — ответила Нош ровным голосом, не потрудившись вложить в него и капельку тепла. — Насколько мне известно, дар Лиры, которым я владею, довольно редкий. Я рада, что услужила вам и помогла господину Дану разобраться с камнями. Поклоняющиеся Лире стараются жить в мире со всеми, ведь эта богиня желает только добра.

Софина вновь оглядела Нош из-под чёрных полуопущенных ресниц. Накрашенные губы брезгливо искривились.

— В порядочном доме мир просто необходим, — сказала она. — Хорошо, что наши взгляды совпадают. Если ты не жрица, то как должны к тебе обращаться в нашем клане?

Нош отметила, что Софина избегает называть её «госпожой» в отличие от Дана. Но девушка не собиралась заострять конфликт, требуя, чтобы так её называли все.

— Моё имя Алноша, — ответила она, вспомнив, что так обратилась к ней Дрин, увидев в первый раз. — Можете называть меня так, если пожелаете.

— Алноша… — повторила Софина. — Хорошо. Поскольку мой господин предложил тебе работать с ним и жить в нашем доме, я тоже присоединяюсь к его приглашению.

Нош понимала, что она говорит не от чистого сердца. И будь воля Софины — Нош и близко не подпустили бы к дому караванщика.