Зов крови

Глава 12 Безысходный лабиринт

Ян отвернулся. Ему казалось, что все случившееся — самый обыкновенный бред, что стоит только повернуться, и окажется, что пассажир — вполне живой — продолжает спать на сиденье. Но нет — вагон тряхнуло на очередном стыке, и что-то со щелчком проползло по полу. Кости… кости человеческой руки. Руки мумии.

Юноша, не выдержав, прошел в дальний конец вагона, мимо стен, увешанных яркими плакатами. Он с размаха опустился на одно из сидений.

Поезд шел теперь по широкому тоннелю. Шел медленно, словно бы никуда не надо было больше спешить — жертва поймана, капкан захлопнулся. И теперь Ян смог рассмотреть кабели, тянущиеся по всей длине тоннеля. Вот один из них, покрытый черной изолентой, слегка шевельнулся. Кабель — или гигантская, невероятных размеров змея?

Ян соскочил с сиденья и заглянул в окно напротив. Там тоже был «кабель» — только не угольно-черный, а излучающий желтовато-зеленоватый свет. И он действительно шевелился, едва не дотягиваясь до хрупкого стекла.

Юноша сел на пол, уже не пытаясь понять, что именно происходит. Электричка, наконец, остановилась на какой-то станции с темным вестибюлем, — стоянка длилась всего лишь несколько секунд. Двери зашипели… и не открылись.

Механический голос размеренно произнес:

— «Сенная-два». Следующая станция — «Адмиралтейская». Осторожно, двери закрываются.

Яну послышалось, что в голосе появились какие-то садистско-издевательские нотки.

Неожиданно ему захотелось улечься прямо на пол — и спокойно отлеживаться, закрыв глаза и даже забыв, что с ним происходит и где он находится. Тяга ко сну оказалось совершенно невыносимой.

Юноша ухватился за поручень, стараясь побороть сон, но глаза слипались сами собой.

Он видел, как в окно заглядывают какие-то смутные черные силуэты, похожие то ли на невероятных размеров летучих мышей, то ли на огромных скатов-мант. Ему было уже почти все равно.

Через несколько минут он улегся, успев подумать, что, видимо, здешним поездам метро не чуждо некоторое тщеславие и хвастовство: судя по всему, хищник, заполучивший его, демонстрировал свою добычу стае таких же хищников — мол, смотрите, что я поймал, а вам всем будет кукиш…

«Ну и пусть…», — подумал Ян, отпустив поручень. Он устроился на полу электрички. Мерный стук колес усыплял, и юноша непроизвольно закрыл глаза.

Невероятная слабость разливалась по его телу. Впрочем, это происходило не только с ним — котенок, ворочавшийся под свитером, затих и теперь даже не мяукал, а молча свернулся у Яна на груди.

Что происходило дальше, Ян не помнил — точно также, как и того, что привиделось во сне. Да и проспал он очень немного — всего несколько минут.

Скорее всего, хищник, захвативший свою жертву, совершил какую-то ошибку — вероятно, он ехал со слишком медленной скоростью, и какая-то из тварей, обитавших в темном тоннеле, приблизилась на слишком критичное расстояние.

Яна пробудил треск одного из стекол, на пол посыпались осколки, к счастью, ни один из них юношу не поранил. В этот же момент электричка резко дернулась и рванулась с места с такой скоростью, что Ян, попытавшийся сесть и осмотреться, вновь рухнул на пол.

Но, хотя некоторая слабость в его теле все еще была, от сонливости не осталось и следа.

«Вот и хорошо, это все равно, что спать на морозе…» — подумал Ян, проверяя, не пострадал ли котенок. Нет, с маленьким пушистым комочком было все в порядке, если не считать, что он был перепуган едва ли не больше своего хозяина.

— Ничего, мы с тобой скоро отсюда вырвемся, — успокоил его Ян, приглядываясь к проносящимся мимо стенкам тоннеля. Впереди мелькнул какой-то просвет — должно быть, очередная станция. Какая именно и похожа ли она на те, что были в прежнем мире, юноша разглядеть не смог — так быстро миновал ее поезд.

Электричка неслась неестественно быстро, вагон раскачивался так, что, казалось, вот-вот — и он начнет биться о стены тоннеля. Пару раз за окном мелькнули какие-то подозрительные силуэты, однако сейчас разглядеть их было невозможно — поезд все набирал и набирал скорость, видимо, переходя с линии на линию.

Через разбитое стекло были слышны гудки, как будто поезд предупреждал: прочь с дороги, падальщики!

Неожиданно электричка резко остановилась — настолько резко, что Ян, не удержавшись, пролетел вперед, инстинктивно выставив руки — так, чтобы ни в коем случае не упасть на котенка. Но удар пришелся не на руки — юноша больно ударился коленом о поручень, да так сильно, что даже вскрикнул.

На платформе, которая была совершенно незнакомой, загорелось освещение. Присматриваться, что и как, было некогда — поезд в любое мгновение мог тронуться. А оставаться в нем наверняка означало одно — здесь любой человек станет такой же мумией, как второй «пассажир» этого вагона.

Ян отреагировал мгновенно. Он ухватил сумку и что есть мочи ударил по уже треснувшему стеклу, разбитому неизвестным обитателем тоннеля. На платформу посыпались осколки, и через мгновение выход оказался свободным.

Ян выпрыгнул наружу, слегка поранив руку, но даже не заметив этого. Выскочил из ловушки он очень вовремя — электричка тотчас же тронулась с места, издав негодующий гудок. И только теперь юноша смог оглядеться.

Он находился на узкой — метра три в ширину, не больше — платформе, ничем не огражденной с боков. Здесь не было даже намека на эскалатор. Зато до тоннеля — рукой подать, а знакомиться ближе с его хищными жителями ему очень не хотелось.

Должно быть, он попал на какую-то служебную платформу, находившуюся в тупике, в отдалении от основных линий. И что теперь делать, Ян совершенно не представлял.

Снова накатила слабость. Ян положил сумку на платформу и уселся на нее, придерживая испуганного котенка, который совершенно не пострадал во всей этой передряге.

Неожиданно зверек зашевелился, высунул из-под свитера удивленную мордочку, явно принюхиваясь к чему-то.

— Что там такое, малыш? — спросил Ян. — Что ты почуял?

Котенок, разумеется, ничего не ответил, да и не нужно было ничего говорить: тишину разорвал резкий гудок электрички.

Теперь поезд приближался с другой стороны, и Ян инстинктивно отодвинулся от края.

Мимо него со свистом пронеслась электричка, мелькнули освещенные окна, которые, казалось, гневно смотрели на беглеца.

Волна ветра, поднятого электричкой, растрепала волосы Яна. Все продолжалось какие-то секунды, но он почувствовал, что еще чуть-чуть — и его начнет затягивать воздушной волной все ближе и ближе к электричке. А коснуться ее означало только одно — скорую гибель.

Еще через пару минут электричка появилась из другого тоннеля. Она двигалась столь же быстро. Единственное, что Ян успел заметить, пока откатывался к противоположному краю платформы — то, что никакого машиниста не было и в помине. Поезд двигался сам по себе, и после всего, что случилось, это уже нисколько не удивляло.

Теперь поезда следовали с интервалом в минуту-полторы. Ян понял, что на самом деле электричек было две, и они пытались сейчас скорее не убить, а насмерть запугать сбежавшего пленника. Освещение на платформе то гасло, то загоралось снова, бросая на все окружающие предметы тревожные блики.

Наконец, правила жестокой игры еще раз изменились. Раздался оглушающий гудок — такой, что юноше захотелось зажать уши. И после этого обе электрички выскочили с двух концов тоннеля одновременно.

Ян уперся руками о край платформы — ухватиться было не за что. Он сидел ровно посередине и молил об одном — чтобы его не сдуло потоками воздуха.

Он перевел дух, только когда в тоннеле погас свет — поезда убрались, чтобы возникнуть через некоторое время снова.

Теперь Ян был готов ко всему.

Он заметил на дальнем конце платформы какой-то выступ, похожий на железный крюк. Это было уже что-то — за него можно ухватиться, когда поезда снова появятся рядом. Юноша бросился туда.

Страховка, разумеется, была совершенно ненадежной — но лучше ухватиться рукой за этот крюк, чем за воздух.

Юноша встал на четвереньки, взявшись правой рукой за крюк, проверил, как там котенок — кажется, с пушистиком было пока что все в порядке. Что ж, так еще можно продержаться. Его волновало одно — сколько времени поезда будут вести с ним эту игру? И есть ли где-то поблизости выход, до которого можно добраться?

Ни того ни другого Ян представить не мог.

Поезда появились снова. Потом еще раз. И еще…

Руки юноши затекли, котенок жалобно пищал под свитером.

Ян вспомнил о сумке, которую оставил на платформе. Он обернулся. Никакой сумки не было и в помине — наверняка ее сбросило воздушным потоком на рельсы.

«Да и черт с ней!» — решил юноша. Сейчас ему было не до сумки — лишь бы хоть как-то выжить.

Кабели на стенах зловеще гудели. Иногда в их переплетении проскакивали бело-фиолетовые искры. Юноша подумал, что остановить охоту на него могло бы всеобщее замыкание, которое вырубит электричество в тоннеле. И тогда у него появится шанс выбраться отсюда.

Хотя — в электричестве ли дело? Это в том, покинутом им мире, все зависело от электроэнергии. Здесь источник питания мог быть совершенно иным.

Было прохладно и сыро. Откуда-то сверху на платформу капала вода, видимо, она конденсировалась на сером потолке. Несколько капель упали на одежду и волосы Яна, но он оставался все в той же позе, держась за выступающую из бетона железяку, как за собственную последнюю надежду.

Хотя сейчас юноша начал сожалеть, что вылез. Может быть, следовало спокойно сидеть в электричке и дождаться, когда поезд будет проезжать какую-нибудь большую станцию? Но — будет ли? И смог бы Ян в этом случае выскочить наружу? Скорее всего, вряд ли. Ему бы просто не дали этого сделать.

Если Ян полагал, что совместное появление поездов — это самое страшное, что его ожидает здесь, он здорово ошибался. И вскоре убедился в этом.

Из тоннеля снова появился поезд. На сей раз он двигался медленнее, чем обычно. К тому же, во втором тоннеле пока ничего не возникло, и Ян облегченно вздохнул — кажется, энергия поездов, преследующих свою жертву, начала понемногу иссякать.

И в этот момент с бортами поезда что-то произошло — юноша даже не сразу сообразил, что именно. А когда, через мгновение, понял, то едва не вскрикнул от ужаса.

Электричка выпустила стальные, загнутые по краям шипы.

Он отпустил крюк и поспешно отодвинулся к другому краю платформы. Вовремя — шипы прорезали воздух в нескольких сантиметрах от его руки, после чего электричка, не торопясь, скрылась в тоннеле. Только для того, чтобы уступить место другой — с точно такими же шипами-лезвиями.

Ян понял одно — если поезда появятся вместе, это будет конец. Тогда ему точно не выжить. Но, возможно, его сейчас хотят заставить сорваться с места и броситься со всех ног в тоннель — на верную смерть.

Через пять или шесть заходов случилось именно то, чего он боялся. Поезда неторопливо выдвинулись из двух тоннелей одновременно, причем шипы были выпущены заранее.

Ян сжался и застыл, понимая, что сейчас наступает та самая ситуация, выхода из которой уже не бывает. Все, что он мог сделать — это защитить маленькое пушистое существо, которое доверилось ему — а он затащил его в метро, в этот тоннель — на погибель.

Говорят, перед смертью человек вспоминает все события прошедшей жизни — они пролетают перед ним в какие-то доли секунды. Может быть, для кого-то это и так, но Ян ничего не припомнил из собственной коротенькой биографии. Может, оттого, что и нечего было особенно припоминать. Он просто вжал голову в плечи и закрыл глаза.

Где-то рядом загрохотали колеса.

Он слегка дернулся, повернул голову и сделал над собой невероятное усилие, чтобы посмотреть, что происходит.

Примерно в метре от его головы промелькнул борт поезда. Шипы-лезвия, не доходя до его головы буквально нескольких сантиметров (по крайней мере, Яну показалось, что это именно так), поспешно убирались обратно.

С другой стороны происходило то же самое.

Значит, электрички по-прежнему играют с ним, как кошка со своей добычей. Они знают, что она никуда не сбежит, и можно вволю поразвлечься с жертвой. А потом…

Потом могло случиться что угодно. Игра, скорее всего, быстро надоест — если только к этим механическим хищникам применимы человеческие понятия и эмоции. И тогда одно из лезвий может убраться чуть медленнее, чем следовало — как раз настолько, чтобы ранить его. Отчего-то Ян подозревал, что его начнут убивать медленно, разрезая по частям.

Но его смерть была всего лишь вопросом времени. Рано или поздно беглеца все равно прикончат.

Конечно, можно было подняться при появлении очередного поезда, «проголосовать» — мол, открывай двери, я твой! Может быть, электричка остановится, может — нет. Но Ян не захотел этого делать. Он лихорадочно обдумывал, что можно предпринять — и пока не видел ничего, что помогло бы ему выбраться из гиблого места.

Только потом Ян понял, что его в тот момент спасло его же несчастье.

Поезд вновь появился из тоннеля, и вновь выпустил шипы. Но теперь — в тусклом освещении станции это было заметно, — часть шипов оказались не сверкающими, а темными. Это несколько удивило юношу, и на этот раз он постарался держать глаза открытыми — насколько это было возможно.

Сверкнувшая в уме догадка подтвердилась — лезвия были в крови. В крови кого-то, кто находился рядом и не успел разминуться с электричкой.

Со вторым поездом было все в порядке — но только до момента, когда он вновь вынырнул из тоннеля. Теперь и его лезвия оказались вымазанными в темно-красной крови.

«Что же там за скотобойня?» — подумал Ян. Если в тоннеле находился человек, чтобы убить его, было бы достаточно и одного захода.

Электричка с воинственным гудком — она будто бы передавала сигнал к атаке — проскочила мимо него. Юноша едва успел увернуться от выпущенных окровавленных лезвий, понимая, что если бы не успел — шипы на сей раз не были бы убраны. Похоже, игра с ним подошла к концу, кто-то серьезно помешал расправе.

Ян мысленно поблагодарил это неизвестное и непонятное ему нечто, и поспешно отполз к краю платформы — туда, где только что промелькнули лезвия.

Он успел — вторая электричка вылетела из тоннеля в том же направлении, что и первая. Эта двигалась молча, а свет в вагонах был потушен.

Ян обернулся. Скорее всего, поездов было только два, и сейчас им временно не до него. Что ж, пускай повоюют, а он не станет их дожидаться. Ян поднялся, и бросился в ту сторону, откуда прибыли поезда. Метров через двадцать «полустанок» заканчивался бетонной стеной.

Он раздумывал всего лишь пару секунд, а затем решительно спустился вниз. Путь в темный тоннель был открыт — по крайней мере, ему так казалось.