Золушка с планеты принцесс

Глава 21 Начало каникул

— Тут такое дело, Даша! Новоплесецк наводнили дипломаты и журналисты. По существу это легальные разведчики, с которыми ничего невозможно сделать, пока они соблюдают приличия, — Серджио поморщился, словно от уксуса. — Но как-то присматривать за всей этой братией нужно. Поэтому завтра утром у меня на столе должен лежать план. К его разработке приступай немедленно. Свободна.

Вот тебе и каникулы. Пойди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что. Ну просто зла не хватает на это начальство! Хотя… Чутьё привело её прямиком на набережную, туда, где в это время полным-полно развлекающейся детворы. Настроение летнего праздника на этот раз несколько разбавлено чувствами напряжённости — это Дашины коллеги присматривают за происходящим. И все, как один, категорически недовольны тем, что их планы на летний отдых рухнули.

Присматривать действительно есть за чем. Во-первых сразу в трёх точках у детей берут интервью взрослые дяди и тёти. Что-то вытягивают из мальцов, совершенно не интересуясь мнением девочек. А те как раз очень даже не против того, чтобы их выслушали.

Во-вторых тут небывало много чужаков — членов семей дипломатов. Ну да, если взять сотню посольств и из каждого подогнать сюда по одному ребёнку, то в пределах небольшого города это уже заметная прибавка. А кто сказал, что среди членов семей дипломатических миссий только по одному несовершеннолетнему?

Вот поэтому и местные полицейские сосредоточены не как обычно, на наблюдении в разные стороны на случай прохода через периметр хищного зверя, а присматривают за поведением глубоко чуждых малолеток и их не менее лишних здесь родителей. Или нянь? К тому же большинство приезжих по-русски не говорят — общение идёт преимущественно через переводчики визоров, то есть ужасно заторможенное. Атмосфера места испорчена окончательно и бесповоротно.

— Здравствуй, Дашута, — к девочке подошли Фёдор Матвеев и Бахром. — Страдаешь от вопиющего диссонанса?

— Страдаю, — тут и спору нет. — Как-то бы надо этот завал разобрать. Я ведь не только по поведению сужу, но и по чувствам — ну никак не слипается веселуха, на которую рассчитывают наши. А чужие видят вокруг себя одних только дикарей и начинают задирать носы. Котов вообще не держат за людей, те и попрятались или разошлись. Фигня, однако, получается, а не летний лагерь.

— Фигня, — кивнул Нах-Нах. — Я потому и попросил Серджио тебя подогнать, чтобы помогла разрулить этот вопрос.

— Знаешь, Кириллыч! — отметил Бахром. — Если бы новенькие были русскими, всё бы пришло в норму за денёк-другой. Подрались бы, как люди, или состязание какое устроили типа, кто больше газировки выдует. А тут тебе и воспитанные французы, и чопорные англичане, и педантичные немцы — ну не бьются наши менталитеты с ихними. Да ещё и родители, чад своих опекающие, сбивают ребят с нашей волны на свою. Вот и не разгоняется веселуха в лагере — скучища тут и напряжёнка.

— Ну, шахматистам и картёжникам это всё в розовый пупырышек, — кивнул Фёдор в сторону пляжа.

— Есть мысль, — встрепенулась Даша. — Пускай тиран издаст указ, по которому всех детей дипломатов упечёт в лагерь отдыха. Сначала в группы по интересам — всяк ведь детёныш или из пластилина любит лепить, или скрипку пилит смычком, или ещё чего. А матушек ихних и нянюшек — сперва на курсы русского, а потом на ходьбу. Пущай деспот наш проявит реальную деспотичность, а не ту, которую мы шутейно поминаем. А если кто не согласен — так их тут никто силой не держит. Федь! Совладаешь?

— Я щщас! Я мигом! — скотина Нах-Нах по собачьи высунул язык, изобразил руками передние лапки и на задних побежал в сторону административных зданий, имитируя манеры цирковой болонки.

— Вот есть в мужике артистизм, — одобрительно хохотнул Бахром.

— Ага, — улыбнулась Даша. — А вам нужно будет собрать наших местных любителей бухнуть. Пусть они познакомят журналистов с лучшими здешними питейными заведениями. Я-то только про «Погребок» слышала, а ведь есть и другие. Пусть в них срочно смонтируют большие экраны и гонят по ним местные новости. А я забегу к тёте Диане и попрошу пускать туда побольше колорита — какой дурак, скажите, станет рыскать по нашей жаре, когда всё можно выведать сидя в прохладе за кружкой любимого…

— бухла, — подсказал Бахром. — Спасибо тебе — а то мы в каком-то ступоре пребывали.

Серджио Моретти отошел от экрана, где служба наружного наблюдения в прямом эфире транслировала и перемещения и разговоры ефрейтора Пузиковой. Взял из вазы грушу и как следует от неё откусил:

«А ведь не шутил Юморист, когда рассказывал Дашиному папе, на какую роль готовят фермики эту девочку» — подумал он про себя. А вслух произнёс в говорилку:

— Пузикова! Отбой. Возвращайся к семье. Приказываю тебе отдыхать. Задачу поняла?

— Тэ-тэ.

В дом двадцать восемь по улице Рваной Серджио проник беспрепятственно — дверь легко открылась, едва он нажал на ручку. Тут оказалось пустынно, только где-то на втором этаже тихо ворчал робот-пылесос. На том месте, где обычно, свернувшись ящиком, лежал Юморист, никого не было.

— Есть тут кто живой? — спросил мужчина, понимая, что ответом ему будет тишина.

— Дежурный по расположению джедай Джим, — донеслось сверху. По столбу спустился фермик и замер столбиком, опираясь на задние конечности и хвост. Размером он был где-то с поллитровую пластиковую бутылку.

— Ты раньше был меньше и не разговаривал.

— С тех пор я дважды перелинял и обзавёлся вот этим: — малыш гордо выпятил грудь, оснащенную металлической бляхой. — Совершенствуюсь, — добавил он с достоинством в голосе.

— Так где нынче все остальные? Тут ведь обычно куча народу толпится.

— Младшая дружина во главе с Йодой сопровождает царевну и ей сестёр. Мегакоты всем прайдом сели в такси и погрузили туда два больших окорока. Сказали, что навестят старого друга и завтра вернутся. Стражи перешли в Плесецкий лес, рабочие, как всегда, в стройфирме шабашат, а Юморист в Слободе — они с Птурсиком давние кореша. Впрочем, получив мой сигнал, он принял решение прибыть сюда — будет с минуты на минуту.

Могу предложить кофе с коньяком.

— Спасибо, Джим. Я лучше сам его сварю. А коньяк принеси — с удовольствием пропущу глоточек.

— Здравствуй, Серджио, — Юморист появился в тот момент, когда шеф безопасности переливал готовый напиток из турки в чашечку.

— Добрый вечер, — улыбнулся мужчина. — Хочу спросить у тебя: известно ли Даше, что вы её готовите на роль правителя для нас, Хомо?

— Наверняка не знаю. Но у неё уже достаточно данных, чтобы прийти к правильному выводу. И достаточно ума, чтобы понять, что она — не единственный вариант.

— Надо же! Оказывается — не единственный вариант! А я никак не мог взять в толк, отчего малышка не задирает носа, не смотрит на всех свысока и вообще, ведёт себя, как нормальный ребёнок.

— Ты, Серджио, родился и вырос в других условиях. Поэтому статусная парадигма пропитала твоё сознание и никак оттуда не выветрится. Самое смешное, что для нас — фермиков, подобное восприятие вообще составляет основу мироздания — когда мы прошли сюда через портал с Земли и оказались на планете, населённой чужаками, только сила приказа, предписывающего защищать личинок и их хранителей, не позволила разумным нашего подразделения впасть в ступор. Мы ведь не дураки — поняли, что более не представляем никакого интереса для Совета Матерей и попросту списаны со всех счетов, а заодно и забыты. То есть, лишившись более, чем мы, высокостатусной особи в пределах радиуса общения, все несколько… огорчились… скажем так.

И тут в поле зрения появляется Мать. Пусть она не из нашего муравейника, но это Мать — высшее существо, которому положено служить и испытывать от этого все радости бытия. В момент, когда наши её увидели — вот тут и стало понятно — мы дома. Мы нужны. О нас не забыли.

Так что значение статуса для меня близко и понятно даже более, чем для тебя. Но, самое смешное, наша царица Терм выросла в другой среде. Статусные заморочки ей совершенно чужды. Как говорит Зяблик — до хвоста. Настолько, что она даже осмелилась пререкаться с Матерью Улья, в котором родилась, что едва не стоило ей жизни и закончилось изгнанием.

Второй смешной момент — совпадение взглядов на эти вопросы у Терм и у Кузьмича. Они прекрасно сработались, ты не находишь?

— Что сработались, то верно. Но что это за взгляды, и какое между ними сходство?

— Налей себе ещё одну чашечку, Серджио. Мне придётся зайти издалека. Дело в том, что вы, приматы, от природы стайные существа. И распределение ролей для вас неразрывно связано с положением в группе. Более высокий статус даёт преимущества, а низкий обеспечивает сплошные обязанности — у подчинённых отнимают пищу, отгоняют их от самок или выталкивают из укрытия под дождь, чтобы пользоваться большим пространством. Эти черты прослеживаются и в коллективах разумных и даже называются специальным словом — унижение. Как следствие — в вашем сообществе идёт непрерывная борьба за повышение собственного статуса, что зачастую то же самое, что стремление опустить остальных.

Как следствие — на эту борьбу уходит очень много сил, а подчас и ресурсов. То есть налицо не оптимальная структура затрат сообщества. В Улье этого практически не наблюдается — в этом коренное отличие нас от вас. У фермиков не прослеживается внутренняя конкуренция, потому что заключена в жёсткие рамки. Не то, что у мягкотелых, где, бывает, соперничество приводит к гибели одного из сильнейших членов стаи и ранению другого — самого сильного, которого добивает третий, уже не столь могучий. Стая сразу заметно слабеет и, нередко теряет хорошую территорию.

Навести порядок в этом вопросе Хомо пытались издавна. Один из первых вариантов — сословное общество. Припомним древний Египет. Рабы, свободные земледельцы, писцы, воины, фараоны и… наверное были и другие. В этом социуме борьба за положение уже уменьшила размах и сконцентрировалась внутри ограниченных групп. И сразу оказалось возможным объединить и организовать огромные массы работников, что на протяжении тысячелетий давало заметные преимущества населению этой земли.

Но за всю историю вашего человечества полностью вопрос о статусе так снят и не был. Даже в армейских структурах, где служебное положение Хомо определяется званием и должностью, даваемыми сверху, известны случаи интриг, подсиживаний или подлизываний. Борьба за более высокое положение изменила форму, но не стала от этого менее грязной. И по-прежнему здорово вредит любому делу.

С другой стороны, без ранжирования по подчинённости, что и есть то же самое, что и распределение статусов, не строится ни одна организационная структура. Искоренение этого понятия мгновенно приводит к хаосу, столь характерному для разного рода революций, начинавшихся, как правило, с уничтожения правящих слоёв.

Здесь, на Прерии, решать эту проблему начали ещё аборигены, когда учили детей защищать друг друга при хождении по дикой и опасной планете. При определении лидера случайно собравшейся группы выбор всегда падал на самого слабого — того, кто более всех нуждался в защите. То есть выбиралось распределение статусов более всего отвечающее решению главной задачи — сохранению личного состава. Не сила, не ум, не опыт — очевидные с привычной точки зрения достоинства — определяли выбор лидера, а исключительно необходимость достижения сиюминутной цели.

Степан проходил эти курсы уже будучи вполне состоявшимся человеком, имеющим некоторый багаж знаний именно в области управления. В общем, эта идея показалась ему перспективной. Но окончательно доводили её до ума уже они с Нах-Нахом. Оба — ребята прямые, как столб. Поэтому избрали самое примитивное решение — преподать эти знания детям.

Даша, естественно, полностью в курсе вопроса. Она отлично осознаёт, что решаемым в данный момент задачам способствует поддержание твоего статуса руководителя. И безусловное подчинение с её стороны.

— Ты меня разыгрываешь, Юморист. Не может ребёнок оперировать столь сложными и неоднозначными категориями.

— Ну… даже и не знаю, как тебя убедить. Ты учебники своего сына хотя бы вскользь просматривал?

— Нет. У меня не так много свободного времени — как-то всё больше занят на работе.

— Вот, — вздохнул инсект. — А бедные Федька со Степкой одну главу два года писали-переписывали. Хочешь, я тебя до дому подкину? Прокатимся!

— А ты скорость превышать не будешь?

— Нет. Пойдем ровно на шестидесяти. Джим! — обратился он к сидящему на давильной машинке джедаю. — Наряд светлячков ко мне на корпус. А то темно уже, неудобно рассекать по улицам без габаритных огней.

Режим отдыха на общепризнанном курорте быстро наладился ко всеобщему удовольствию. Мачехе с четырёхмесячным Толиком совершенно не хотелось выезжать ни на какие экскурсии — она купала чадоньку в тёплом море, сажала под зонтик на шелковистый песок или возила в коляске по дорожкам между апельсиновыми садами. Как легко догадаться, папенька старался держаться рядом. Девочкам этого диапазона занятий явно не хватало — они через день отправлялись на всевозможные экскурсии к древним развалинам, затопленному городу или бассейну, в котором били тёплые источники.

Вели они себя примерно, от группы не отбивались — никаких проблем никому не доставляли и чувствовали себя прекрасно. Не забывали знакомиться и со здешними лавочками. Оливии подобрали прикид из чёрной кожи, отделанный блестящими металлическими деталями — он показался подходящим к одной из её концертных программ. Хозяин магазина-мастерской быстро подогнал всё по фигуре.

Камилла балдела от махровых шортиков — полчемодана накупила. И на сейчас, и на вырост, и подружкам. Даша не пропускала ни одной торговой точки, где торговали ювелиркой или бижутерией. Она каждый раз изучала весь ассортимент подряд, но ничего не приобретала. Казалось — чего-то ищет и не находит. А ещё она присматривалась к сёстрам — было заметно, что они уже отвыкли от безденежья, в котором пребывали довольно долго, и сейчас у них происходило освоение с ролью состоятельных барышень. Девчата словно пробовали себя на месте людей, не стеснённых в средствах.

Так вот — башни у них не посносило и крыши не посрывало. Они не принялись покупать всё, что им понравилось, а вели себя с осторожностью людей, щупающих невидимое дно, прежде, чем перенести вес на опущенную в воду ногу. Были ли у них свои доходы, или это папенька выдавал деньги? Разве поймёшь вот так, без расспросов. А расспрашивать не хотелось… почему-то.

Сама-то Даша уже два года жила только на свои, но сёстры просто не могли пока устроиться так же устойчиво, как она — им пришлось слишком многое осваивать в их не вполне земном уже мире.

Даша, как обычно, рассматривала витрину с женскими украшениями, когда к ней подошла Оливия.

— Интересуешься коралловыми бусами? — спросила она, кивая на нитку с нанизанными на неё красными шариками.

— Да. У нас в сёлах девки похожие делают из калины и называют их «кораллы». Вот я и недоумевала, зачем это нужно подобную простоту везти чёрт-те откуда, причём — аж из-за моря. Ну, в той твоей песне, которая народу не занравилась.

В этот момент между сёстрами втиснулась Ками и затравленно мотнула головой в сторону висящего на стене экрана. Там шли новости на турецком — из-за спины миловидной ведущей была отчётливо видна афиша.

«Ливи Беско» — значилось на ней. Изображение Оливии с автоматом на груди рассеивало всякие сомнения в том, о ком идёт речь. И было чётко написано, где и в какое время пройдёт концерт.

— У нас, в Питере, — зачарованно протянула Ками.

— Через считанные часы — нам просто не долететь вовремя, даже если в аэропорту стоит готовый к взлёту самолёт, — побелевшими губами прошептала старшая сестра.

— Знатная подстава, — недобро ухмыльнулась Даша. — Назначить концерт, и не пригласить исполнителя — это просто верх дружелюбия со стороны Петра Егоровича. Да ещё и дать объявление на весь мир, чтобы опозорить! Не лякайтесь, девки! Прорвёмся. За мной!

Первым делом отыскали экскурсовода и доложили, что отбиваются от группы. Пока младшая объяснялась с миловидной девушкой, по дороге разучившей с подопечными замечательное турецкое слово «Мираба», Камилла разговаривала по визорам с матушкой, уведомляя о том, что они на некоторое время «потеряются».

Потом все трое стремительно заскочили в туалет, к счастью пустующий, и… оказались на веранде своего Новоплесецкого дома. Старшие впервые воспользовались порталом и, по идее, должны были несказанно удивиться, засыпав сестрёнку самыми недоуменными вопросами, но в данном случае они действовали по другому приоритету и их очень поджимало время.

— Концертные костюмы, — ткнула Даша пальцем в среднюю сестру и обратилась к старшей. — Аккомпанемент! Сможем мы быстро собрать нужную группу музыкантов? — обратилась она к Оли.

— Нет! Все разъехались кто куда, многие вообще на других планетах отдыхают.

— Ты с кем последний раз репетировала дома? Я слышала перед отъездом — звучало вполне убедительно.

— Твои джедаи очень неплохо меня сопровождали через динамики Сети. То есть гнали музон прямо со своих синтезаторов в виде готового электрического сигнала. Но они остались в Кирише. Ты как? Сможешь их сюда доставить?

Даша кивнула, скрутила фигу и исчезла, чтобы появиться через считанные минуты с сумочкой-котоноской.

— Что ещё нам нужно?

— Хотя бы гитары. И время, чтобы настроиться в самом зале… аппаратура, акустика, освещение, — Оли огорчённо захлопала ресницами.

— Принято, — кивнула малышка и принялась перекладывать в свой ранец из нижнего ящика придверной тумбочки предметы, размером со спичечный коробок. Впрочем, её тут же заменил вылезший из сумки Йода — кажется, он «ухватил» замысел и включился в его воплощение. Куда-то побежали джедаи, расползлись по щелям светлячки. На кухне хлопнула дверца холодильника. Чуть погодя там же заскворчало масло на сковороде. А сёстры судорожно перетряхивали платья в спальнях, отрывисто переговариваясь о своём, о девичьем. По всем прикидкам выходило, что на сборы и приём пищи у них не более получаса.

Наконец — всё.

— Попрыгали, взяли меня за руки, пошли, — скомандовала Даша, сворачивая пальцы в кукиш. Скульптурная группа «Три сестрицы» в противоестественных позах с зажатыми как попало подмышками чемоданами и футлярами, пропала из виду.

В углу веранды зашевелился ящик свернувшегося в плотную упаковку Юмориста.

— Джим, — сказал инсект, заняв своё передвижное положение, — давай я помогу тебе с приборкой.

— Давай, — ответил маленький фермик с края раковины. — Сначала доешь омлет — а то девчата только поклевали. Сейчас, я скорлупу обратно добавлю.

— Ага, — совсем по-человечески кивнул Воин передним сегментом своего немаленького тела. — Эти Хомо ничего не понимают в настоящем вкусе блюд.

Тараканы общались между собой по-русски.