Золотой Век

Гайял Хранитель^{1}

Манксолио Квинк, гранд Старого Ромарта, жил в Антикварном квартале, наслаждаясь неспешностью бытия.

Ввиду уникальности природных особенностей Антикварной Впадины весь квартал был обнесен стеной из темно-красного камня один фатом[30] толщиной и пять элей[31] высотой. Вдоль всей стены на одинаковом расстоянии друг от друга возвышались остроконечные башни, на которых были установлены огромные фонари из особого стекла, оснащенные специальными усиливающими линзами, которые, потратив немалые средства, привезли из Каиина. Посылаемые ими лучи определенной частоты и проникающей силы были способны остановить любые миазмы, испарения, а также праздных лентяев, меланхоликов, монстров и призраков, которые только могли появиться, а также выхватить из тьмы беглецов. Благодаря яркому освещению жители спокойно и уверенно чувствовали себя на улице в ночное время, не опасаясь нападений и внезапных столкновений с уличными бандами. Убийства, кражи и случаи нанесения тяжких повреждений стали очень редки в этом квартале.

Свет не достигал Впадины, огромной бездонной расщелины в самом центре Квартала на площади Магистратов, которая разверзлась в тени возвышающегося остова буровой вышки. Крики и стоны, доносившиеся из земных глубин, напоминали прохожим о строгости законов, принятых в Антикварном квартале.

В других районах города не было такого жесткого порядка. Преступники и контрабандисты часто появлялись на пристанях Морского квартала, а неведомый голос, доносившийся с вод залива в безлунные ночи, отдавал приказы об организации хулиганских шаек. Банда деоданов захватила пустующие особняки Древнего квартала и яростно отражала любые попытки выдворить их оттуда. Кочевники, прибывшие из земли Падающей Стены, стали хозяевами опустевших зданий и магазинов квартала Развалин Делвера: они разместили животных в пустом одеоне, поселили своих оустов в заброшенных галереях, принялись разбирать на дрова возвышающиеся здания, а непрошеных гостей — Стражей — отгонять острыми стрелами со стеклянными наконечникам, выпуская их из небольших изогнутых луков. Каждый раз, убив Стража, они исполняли ритуальный танец на крышах домов, прикрывая лица оскорбительным образом разрисованными масками.

Стражи непрестанно стерегли ворота Антикварного квартала от желающих проникнуть за возведенную стену. И только Манксолио Квинк бесстрашно выходил за пределы охраняемой территории, сделав частью своей повседневной жизни прогулки в дальних частях города, где не действовали общепринятые законы. Он шел по тем же маршрутам, какими следовали его отец и дед, находясь в должности Хранителя общественного порядка. Ликторы, обязанностью которых было сопровождать Хранителя порядка во время обхода улиц города и нести впереди идущего пики, полыхающие ядовитым пламенем, часто увиливали от своих обязанностей, объясняя это тем, что Хранитель порядка не нуждается в защите.

Манксолио Квинк был хорошо известен среди населения всего города благодаря своему магическому оружию, происхождение которого скрывалось покровом древней неведомой тайны. Беспощадный жезл темного металла Квордаала — верный помощник Манксолио Квинка — всегда был в руках Хранителя порядка, и временами звуки едва слышного шепота, зловещего и предостерегающего, волнами расходились от магического жезла.

И даже охваченные яростью деоданы отступали, не смея поднять руку на Манксолио, когда каждый день на рассвете он поднимался на самую вершину разрушенной цитадели в Антикварном квартале.

Отсюда казалось, что полуразрушенные улицы и руины отдаленных частей города, окутанные плотной дымкой кроваво-красного цвета, складываются в затейливые диорамы, выстроенные по велению колдуна.

От невероятных просторов и видов, открывающихся взору, захватывало дух. На севере возвышались горы с вершинами, словно окрашенными в светло-вишневые тона из-за постоянно находящихся в движении потоков воздуха. На юге, подгоняемые волнами величественной реки Сцонглей, спешили к городу фелуки со скошенными парусами и многовесельные гальярды, на бортах которых доставляли шелк и специи из Альмери, области Нефтлинг и Ближнего Жизо. В обратный путь суда отправлялись нагруженные поднятыми из земных недр в Антикварном квартале бесценными ископаемыми: рукописями и фолиантами, обложки которых были выделаны из кожи давно вымерших животных, а застежки инкрустированы аметистами, цитринами или аметринами. Каждый корабль с берега провожали взглядами, полными тоски и отчаяния: отданные сокровища ничем нельзя было заменить.

На востоке пустынные склоны горы Тандербрейк временами освещались вспышками неведомых огней, призрачный свет которых окутывал башню из оникса — владения колдуна Исцмагна. На западе причудливые тени леса Неизбежности медленно удлинялись и наползали на полуразрушенные здания и забытые участки, заполненные сорняками. Густая лесная поросль покрыла заброшенные земли по ту сторону холма, которые, как было известно, стали теперь обиталищем титана Магнаца, после того как он недавно вернулся, разрушив великий город, столицу Перламутровой Андоламеи, — когда-то там в сладостном блаженстве правили три принцессы Айвори. Если верить в истинность слухов, с той стороны часто можно было услышать призрачное эхо великих волнений, о происхождении которых не догадывался ни один из антикваров Старого Ромарта.

Было известно, что колдун Исцмагн отправил к Главе Стражей города поверенного ворона с определенным предложением: своим великим колдовским искусством помочь справиться с непреодолимой трудностью — титаном Магнацем. Но цена магической помощи была заоблачной: шестьсот великолепных светящихся фолиантов, инкрустированных множеством драгоценных камней, вынутых из земных недр Старого Ромарта; двенадцать самых прекрасных светловолосых юных дев, а также две тысячи золотых талантов и священную белую обезьяну из пагоды звероподобного бога Аууха. Глава Стражей долго обдумывал свое решения, советуясь и с теми, кто наблюдает за птицами, и с астрологами, изучающими звезды на небосклоне.

Возвышаясь над городом, Манксолио Квинк окидывал пытливым взором просторы и отмечал строгий порядок во вверенном ему пространстве: величественный город с красными черепичными крышами, башнями зеленого стекла, резными трубами, из которых поднимался голубоватый дым, в безмолвии лежал у его ног, и Хранитель порядка испытывал великое чувство удовлетворения. Бесспорно, здесь жили и колдуны, и титаны, и контрабандисты с кочевниками, встречались и деоданы, и обитатели темных лесов. Ну так что ж? Какой вред они могли успеть причинить за то короткое время, что осталось существовать вселенной? История привнесла свою гармонию и вечный покой. Больше не будет никаких войн, экспериментов и несвершенных деяний. Закончится эпоха не более сложная и насыщенная, чем выпитый залпом горячий ромовый пунш, прежде чем Земля сомкнет веки и погрузится в вечный сон и покой.

Все изменилось однажды утром, когда он спустился по городской лестнице из Цитадели и направился к Антикварному кварталу, туда, где жили люди. Третья площадка, именуемая Площадкой Прыгунов, с двух сторон была украшена статуями известных самоубийц, застывших в позах сброшенных с высоты людей. В тот день тусклый, хмурый рассвет и пятна на солнце смазывали очевидную картину: в призрачном освещении казалось, будто среди застывших скульптур появилась еще одна фигура.

Манксолио решил, что неведомый человек задумал покончить жизнь самоубийством, прыгнув с высоты, поскольку все в его позе — опущенные плечи и склоненная голова — говорило о том, что он готовится к прыжку. Хранителя это совершенно не касалось, он должен был поддерживать порядок в городе. Однако вдруг Манксолио осознал, что неведомая фигура стоит лицом к нему, и ощутил исходящую от нее необъяснимую угрозу.

Из-под капюшона раздался глухой мужской голос:

— Вы Манксолио Квинк? Я давно ищу вас.

— Да, это я. — Манксолио не задумываясь поднял Беспощадный жезл темного металла и выставил перед собой. — Взгляните на мой жезл! Он был создан в Девятнадцатой эре, в эпоху Знающих Фарьялов. Ему подвластны восемь источников энергии, три категорий видимого излучения и четыре — ныне невидимого, а также особый принцип антивиталистической проекции.

Мужчина подошел ближе. Манксолио несколько раз постучал торцом жезла о каменные плиты площадки, чем вызвал появление едва различимого звука. Мгновение спустя тусклый металл жезла озарился темным сиянием.

— С его помощью, — продолжал Манксолио, — Квордаал Безжалостный победил левиафана Амфадранга, одним ударом не оставив от зверя и следа! Видите? Потусторонняя сила уже поднимается из глубин его неспокойного воинственного сердца!

— Нет, — произнес человек.

Манксолио немного подождал, но больше ничего не услышал, человек в плаще стоял в полной задумчивости.

— Нет? Что вы имеете в виду?

Мужчина вздохнул и заговорил:

— Я хотел сказать, что ваши сведения неверны. Жезл относится к Восемнадцатой эре — его внешний вид соответствует всем основным принципам торсинголианских инженеров. Энергетических сил, которыми он управляет, — всего двадцать одна. Легкие удары Беспощадным жезлом темного металла по земле просто активируют его восстановительный цикл, который проходит беззвучно, если элементы не были иссушены излияниями. Только когда он опустошен, то гремит подобным образом. Связь с основным источником энергии была утрачена, поэтому действующими остались только вторичные функции. Кроме того, левиафан не исчез бесследно, как вы сказали. Не подвергшееся никаким изменениям тело убитого змея опустилось на дно реки Сцонглей, перекрыв доступ в гавань Ромарта более чем на три с половиной века, так что на протяжении нескольких благостных десятилетий в тех местах добывали кости, чешую, хрящи и другие ценные материалы.

Пытаясь скрыть охвативший его ужас, Манксолио вновь несколько раз ударил жезлом о землю, прекращая едва различимые звуки. Его мучило любопытство, что же будет дальше, но незнакомец в капюшоне стоял неподвижно и безмолвно.

Тогда с нарочитой небрежностью в голосе Манксолио произнес:

— Этот жезл подобен тому, каким владеет Хранитель человечества. Однажды много веков назад антиквары получили возможность ознакомиться с его архивами. Во времена моего деда с помощью этого оружия удалось проделать отверстие в северном склоне горы Скагг, имеющее выход с другой стороны. Тоннель существует до сих пор. Мой отец был последним из Хранителей порядка, кто мог сбросить с седла воина в полном вооружении с помощью одного удара жезлом. Когда я был молод, в нем все еще хватало мощи для излучения звуковой волны, способной отбросить даже взрослых лесных великанов. Кроме того, это крепкая дубинка, и я знаю, как с ее помощью переломать кости любому, а крюк, закрепленный на одном из торцов, позволяет использовать жезл как якорь или багор. В случае необходимости я могу пробить им самый крепкий череп.

Он отогнул прикрепленное острие, которое теперь поблескивало над древком, подобно указателю-гномону, придавая жезлу несомненное сходство с киркой на длинной ручке.

Человек в капюшоне спросил:

— В чем же основные особенности вашей работы?

— Странный вопрос! Вы знаете секреты величайшей реликвии рода Квинк, знаете мое имя, искали меня — и не представляете, кто я в этом городе и чем занимаюсь в великолепном Старом Ромарте?

— Ваше имя я узнал от помощника трактирщика, я долго докучал ему расспросами, пока хозяин не набросился на меня.

— Почему он напал на вас?

— Совершенно того не желая, я обманул его: ваши деньги отличаются от тех, что есть у меня. Для изготовления ваших византинов используются чешуйки, добываемые из чрева представителей морской фауны.

Манксолио опешил, не зная, что ответить незнакомцу. Могло ли так быть на самом деле? Запустив руку в карман, он вынул оттуда два больших голубых византина и один поменьше, розового цвета. Они представляли собой полукруглые пластины из твердого как сталь вещества. Эмаль? Панцирь? В тусклом розоватом свете Манксолио вынужден был прищуриться, он разглядывал монеты так, будто видел их впервые. Чешуя Амфадранга, скорее всего. Осознание новой истины лишило его прежнего мужества и уверенности.

В конце концов Манксолио спрятал монеты в карман.

— Я — Хранитель порядка, исполнитель воли закона, последний на всей Древней Земле. За более чем достойное вознаграждение я устраняю правовые трудности, собираю ценную информацию, препятствую распространению бесстыдства и наглости, уточняю детали и по мере необходимости применяю действенные меры по устрашению преступников.

— Способны ли вы раскрывать тайны?

— А! Вы ищете Исполнителя? Могу предположить, что ваша возлюбленная проводит время в объятиях другого. Ваше возмущение понятно. С помощью крюка и крепкой веревки я могу оказаться в самых труднодоступных местах — на крыше или на стене — и заглянуть через дымоход или окна дома, используя приспособление, которое я называю Взгляд исподтишка.

— Мною движут отнюдь не подозрения в неверности.

— Вы невероятно простодушны! Лучше знать наверняка. Бесшумно, как взгляд, скользящий по снежному покрову, я могу проследить даже за очень осторожной женщиной и раскрыть причины ее необъяснимых отлучек или нередких провалов в памяти.

— Я высоко ценю ваши незаурядные способности, но возникшие у меня трудности немного из другой области. Вы ищете пропавших людей? Утраченную информацию?

— Без ложной скромности могу заверить, что это часть моей профессии. Что у вас пропало? Позвольте узнать ваше имя и откуда вы родом. Кто тот человек, которого вы хотите поручить мне найти?

— Я хотел бы воспользоваться вашими услугами, — заявил молодой человек. — Я утратил свою сущность, свое «я». Поэтому я не могу назвать вам своего имени: я его не знаю. Пропавший человек — я сам.

Незнакомец откинул с головы капюшон. Все его лицо было в кровоподтеках, искривленные очертания рта свидетельствовали о сильном повреждении челюсти или зубов. Невысокого роста, он был крепок и хорошо сложен, в его ясных глазах светилось такое достоинство, что Манксолио сначала не понял, что тяжелая накидка скрывает ужасные старые лохмотья, в которые был одет незнакомец.

Даже такой беспристрастный и уравновешенный человек, как Манксолио, едва мог держать себя в руках, продолжая общаться с незнакомцем. Весь их разговор состоял из бесконечной череды вопросов, незначительных и самых общих, по-детски наивных и глубоко философских, что повергало Хранителя в состояние полного недоумения. Незнакомец вел себя довольно эксцентрично: наклонялся, внимательно изучая на улице различные предметы, вытягивал шею, пытаясь разглядеть отдельные детали крыш.

Вскоре они подошли к дому Манксолио Квинка. Стены небольшой гостиной были выдержаны в зеленоватых тонах и отделаны золотом, возвышающиеся опоры-колонны украшали вырезанные замысловатые узоры — изображения невиданных птиц и вьющихся растений.

В камине уютно потрескивали дрова, а единственный слуга в доме, Биттерн, принес ароматный горячий напиток в красивых фарфоровых пиалах. Молодой человек снял свои лохмотья и облачился в подходящие по размеру одежды, некогда принадлежавшие отцу Манксолио, которые обнаружились в старом сундуке. Манксолио решил, что прежние лохмотья недостойны человека, который обратился за помощью к самому Исполнителю Закона.

Манксолио едва удалось остановить юного гостя, когда тот, опустившись на ковер, начал осматривать стены из бруса и изучать опоры крыши, испещренные замысловатыми рисунками. Все это сопровождалось бесконечными вопросами о художнике, его школе ремесел, инструментах, используемых для такой тонкой работы по дереву. Наконец гостя удалось усадить в кресло с высокой спинкой поближе к камину.

Манксолио задумчиво произнес:

— Прежде чем я начну говорить, позвольте мне, прожившему долгие годы, поделиться с вами, человеком юным, своей мудростью.

— Я слушаю вас. Мой разум открыт новым знаниям.

— Я только хотел сказать, как важно все тщательно взвесить, прежде чем принимать решение: на одной чаше весов — трудности в дальнейшем поиске своей утраченной самобытности, своего «я», на другой же — несомненные преимущества в случае прекращения поиска.

Юный гость удивленно приподнял брови.

— О каких преимуществах идет речь?

— Багряное Солнце охвачено дрожью, вскоре оно погаснет, жизнь Земли погрузится во мрак и холод. Перед лицом надвигающейся действительности вы должны осознать, что утраченная сущность вашего «я» когда-то была счастлива и наслаждалась этой жизнью, попытки восстановить ее приведут к возвращению к тому счастливому времени. А теперь аргументы против: на другой чаше весов — то беззаботное одиночество, которым вы можете насладиться сейчас, вы, человек, не знающий ни долговых обязательств, ни родительских тягот. Подумайте! Что, если, восстановив утраченное «я», вы поймете, что весь долгий путь был пройден только затем, чтобы вернуть себя в исходную точку, на прежнее место? Солнце может погаснуть до того, как ваш путь завершится. Или вы вернетесь домой, а там вас ждут невыгодный брак, тяготы военной службы или завершение обременительного религиозного обета, связанного с исключительными актами самопожертвования, целомудрия или умеренности во всем. Нет, лучше не пытаться вернуться к прерванной жизни. Великая мудрость состоит в том, чтобы принять произошедшее с вами со спокойствием и самообладанием, присущими философам.

Молодой человек сделал жест, выражающий несогласие.

— Моя душа страстно стремится к знаниям, словно желая заполнить незримую пустоту.

Манксолио покачал головой.

— Вы рассуждаете как хорошо начитанный человек — более того, как человек, чьи знания лежат за гранью возможного, — но в вас нет ничего, что указывало бы на вашу магическую сущность: во взгляде ваших глаз слишком много здравомыслия и рациональности, что не присуще человеку, чья память хранит многомерные руны древней магии, а ваши пальцы не пожелтели и не покрылись пятнами от постоянной работы с алхимическими реактивами. Следовательно, вы не чародей. А кто еще может столько всего знать? Вы и не антиквар. Но, несмотря на это, цвет вашей кожи и акцент указывают на то, что вы местный. Вы родом из этих земель.

— Тогда кто я? Что случилось со мной?

— Нарушение работы центров памяти в коре головного мозга иногда может быть следствием сильного удара по голове, что приводит к расстройству и неправильному функционированию человеческого сознания. Но на вашей голове нет специфических ран, подтверждающих данное предположение. Второй вариант — непереносимые психологические переживания или душевные потрясения, они тоже могут стать причиной потери памяти. И вновь мы не находим свидетельств этого — вы человек много знающий, имеющий в жизни определенные неоспоримые ориентиры, вы не можете страдать душевными болезнями или безумием. Единственный оставшийся вариант — это магия.

— Существует ли возможность вновь обрести утраченные воспоминания с помощью теургии и долгих молитв?

— Да, такое делают, но вам этот вариант не подходит. Нет. Я чувствую, что здесь задействованы силы более древние, первобытные, а не обыкновенная фармакопея. Камни-иоун, жеоды затвердевшего первозданного илема, отколовшиеся под собственной тяжестью в сердцах погасших мертвых звезд и извлеченные оттуда более чем диковинным способом, — именно они помогают раскрыть тайный смысл бытия: известно, что они способны впитывать вибрации чародея, подобно тому как пьяница выпивает вино до последней капли, вбирая в себя душевную и жизненную квинтэссенцию человека. Я полагаю, что только с помощью камней-иоун возможно извлечь все воспоминания из человеческого разума!

— Но кто владеет этими уникальными потрясающими реликтами?

— Насколько я знаю, никто. Чародеи из самых разных мест попусту растрачивали свои знания, получая взамен болезненное наваждение и отравляющие душу губительные грезы наяву; хитростью и обманом они принижали друг друга или создавали гомункулов. Любой чародей, управляя той непревзойденной силой, что даруют камни-иоун, незамедлительно стал бы величайшим магом среди себе подобных.

Молодой человек кивнул.

— Следовательно, меня околдовал, лишив памяти, чародей, который не так давно стал обладателем этих камней. Тот, у кого еще не хватило времени — или способностей — навязать свою волю миру.

Манксолио не спеша пил чай.

— Вы, кажется, способны на логические умозаключения, что вновь противоречит вашему умственному и психическому состоянию на данный момент. Откуда вам известны такие тайны, как, например, специфические особенности Жезла темного металла?

— Откровение, яркая вспышка — словно отголоски прошлого озарили мой разум. Но в следующий момент все погасло. — На лице гостя проступило выражение испуга и безысходности. — Мне показалось, будто перед моим внутренним взором появилась знакомая картина: бескрайние просторы, то тут, то там яркие пятна золотых, рыжевато-коричневых, серебристо-белых, изумрудных и аквамариновых тонов, неясные очертания, принимающие форму человека или зверя, даты и места, сложнейшая математическая конструкция, более массивная, чем любая башня. А сразу затем — вновь наступило помутнение рассудка, и все исчезло.

Манксолио встревожился. Среди его друзей одного с ним возраста было немало тех, кто пострадал от старческого расстройства памяти.

— В любом случае существует еще одна совершенно очевидная подсказка к разгадке тайны вашего происхождения. Возникает вопрос: как долго лишенный памяти человек без гроша в кармане и без оружия способен странствовать по просторам Умирающей Земли? По вам не скажешь, что вам пришлось долгое время терпеть голод и жажду; на вашем теле нет глубоких царапин и шрамов, значит, вам посчастливилось избежать опасных столкновений с лесными деоданами, ужасными волками, жаждущими свежей плоти антропофагами и одноглазым Аримаспианом. И борода отросла не сильно. Каковы ваши самые первые воспоминания?

— Я увидел звезду. Я стоял у высокой каменной стелы, покрытой рыжеватым мхом, и плакал.

— С какой стороны вы подошли к городу?

— Я точно не знаю. Мне казалось, что звезды расположены на небосклоне иначе, будто все они переместились со своих привычных мест.

— Любопытно. Не понимаю, чем это можно объяснить.

— Я помню, как шел вдоль высохшего русла реки.

Манксолио развел руки в стороны, широко улыбаясь.

— Это река Ском, воды которой до последней капли выпил титан Магнац. Ходят слухи, что он бродит по западным землям, выкорчевывая с корнем деревья, круша горы и разрушая башни. Если вы пришли пешком, то нет ничего проще, чем оседлать хорошо подкованных скакунов, взять с собой ищеек и пуститься по следу, проследив весь ваш путь в обратном порядке. Это не займет много времени, но, возможно, нам посчастливиться понять, что с вами произошло и где вы лишились памяти и своего «я».

Молодой человек вскочил на ноги.

— Путем логических умозаключений вы пришли к превосходному решению моей проблемы! Когда мы отправимся в путь?

— О! Я бы не хотел сталкиваться с чародеем, во власти которого находятся всемогущие камни-иоун. Кроме того, в мои планы не входило подвергать свою жизнь неминуемым опасностям. Кто знает, вдруг этот чародей обладает даром ясновидения? Его соглядатаи могут быть повсюду. Не исключено, что уже сейчас магическая субстанция, зародившаяся в недрах тайного обиталища демонического существа, покроет расстояние, отделяющее ее от колдовской лаборатории, чтобы в конце концов разрушить двери моего дома, ворваться в комнату и уничтожить меня на месте. Нет! Нам необходимо сперва решить вопрос о достойном вознаграждении.

И осторожным движением он извлек Беспощадный жезл темного металла из чехла и положил его на колени юному незнакомцу.

Манксолио Квинк задумчиво произнес:

— Несмотря на то что теоретически достойным вознаграждением за мой опыт и мастерство, благодаря которым я сумею помочь вам, должно было стать моральное удовлетворение и возможность еще раз продемонстрировать свой профессионализм, на самом деле Законом Равновесия пренебречь нельзя. Ученые, исследовав космические законы, установили, что все в мире стремится к равновесию и требует ответной реакции: каждый долг подлежит оплате; приложенные усилия требуют достойного вознаграждения, а за любую несправедливость непременно следует мстить! Если все противостоящие друг другу силы будут уравновешены, напряжение момента снято, а в мире возьмут верх беспристрастность и покой, тогда истощенная противоборствами Вселенная погрузится в состояние мирного забвения.

— Мрачная гипотеза. Предположим, что это действительно так, но что тогда получили в обмен на свое изобретение ее создатели? Если они действовали во имя бескорыстной любви к истине, то их предположение не выдерживает критики, оно несостоятельно.

Манксолио в замешательстве нахмурился.

— Сначала скажите мне, возможно ли каким-то образом восстановить силу жезла?

Юный незнакомец взглянул на него, прищурив глаза.

— Вы могли быть стать более могущественным, чем маги Великого Мотолама. Вы хотите такой оплаты?

Манксолио покачал головой:

— Я не настолько амбициозен. Я мечтаю о том, чтобы вернуть Беспощадному жезлу темного металла его былое величие и мощь, чтобы защитить себя.

— У вас много врагов?

— Мои-то не настолько беспощадны. Меня беспокоят ваши враги.

Без лишних слов юный незнакомец стремительным движением пальцев коснулся вертикальной щели на жезле и надавил на нее. К великому изумлению Манксолио, Беспощадный жезл темного металла раскрылся с неясным звуком, напоминающим звон монет.

То, что увидел Манксолио внутри жезла, напоминало туго скрученный столб многочисленных разноцветных проводов и изогнутых стеклянных, металлических и огненных волокон, к которым были прикреплены черные металлические диски, кварцевые пластины, шипящие сферы поражающего ничто и световые точки ярко-синего цвета по размеру меньше светлячков.

— Как вам удалось его открыть? — спросил Манксолио хриплым голосом.

— Вручную. Соединения, улавливающие мысли, — с их помощью Жезл обычно реагирует на мысленные команды — находятся в нерабочем состоянии. К сожалению, эти два карбункула выступают в роли молекулярного фиксатора.

— Эти два… Немыслимо!!! — Охваченный необъяснимым чувством, Манксолио, инстинктивно подался вперед. Но, желая сохранить лицо и не показать своей неосведомленности, он откинулся на спинку кресла и небрежно произнес: — Ни мой отец, ни мой дед, передавая мне жезл, не упоминали о существовании подобного фиксатора. Очевидно, в этом не было необходимости.

Молодой человек пристально посмотрел на него:

— Вы столько лет владели этим жезлом и ни разу внимательно не изучили его?

Пока Манксолио решал, что ответить, молодой человек вернулся к прерванной работе.

— Что вы сейчас делаете?

— Я хочу настроить внутреннее считывающее устройство на собственную запрограммированную волну, чтобы получить возможность переместить диагностируемые показатели в когнитивную долю своего сознания. Я надеюсь, что остаточного заряда нервных импульсов хватит для этого, иначе я не смогу изучить показания прибора.

Внезапно крошечные синие точки, светящиеся внутри жезла, мигнули и потускнели. Молодой человек в смятении взглянул на прибор.

Что за невезение! Даже попытка добавить немного мысленной энергии спровоцировала полное обесточивание основного механизма! Он закрыл полуцилиндрическую крышку и вновь собрал жезл. Черный металл не издал ни звука.

— Он утратил свои возможности! Вы убили его! — воскликнул Манксолио, вскочив на ноги. — Этот артефакт был знаком мне с детства! Убийца!

— Не увлекайтесь антропоморфизмом. Я все еще стараюсь его отремонтировать. — С этими словами молодой человек неторопливо поднялся на ноги, вновь открыл жезл и резко ударил одним его концом о ковер. К своему величайшему облегчению, Манксолио услышал знакомый низкий гул, с которым жезл тихо выдал энергетический импульс.

И вдруг незнакомец совершил нечто необъяснимое. Посмотрев в одну сторону, затем в другую, он стал медленно перемещать жезл назад и вперед, описывая в воздухе дугу. Легкий при этом шорох то усиливался, то затихал, меняя высоту тона.

— Что означают ваши загадочные действия? — спросил Манксолио, удивленно взирая на незнакомца.

И вновь молодой человек бросил на Манксолио удивленный взгляд.

— Вы никогда не замечали, что звук, издаваемый во время восстановительного цикла, меняется по высоте тона и насыщенности?

Манксолио небрежно кивнул:

— Конечно! Или я не последний на Земле Хранитель порядка, Исполнитель, человек, обладающий редкой прозорливостью и точным восприятием даже незначительных деталей! Нередко я одним взмахом менял тональность звучания жезла. Это вселяло страх в подозреваемых, предупреждая ложь и обман на допросах.

— Но разве вам не было интересно, в чем причина этих изменений? — спросил молодой человек. — Вы никогда не пробовали нанести звуковые колебания на бумагу и вычертить графики? Не интересовались источником звуковых изменений?

Манксолио непонимающе взглянул на него:

— Я предполагал, что вы имеете в виду резкие удары жезлом о твердую поверхность, но сейчас смысл ваших слов ускользает от меня.

Незнакомец обратился к нему, едва заметно улыбаясь:

— Осторожно возьмите жезл. Тональность звучания изменится, как только мы приблизимся к источнику сигнала, способному обеспечить необходимое энергоснабжение. Неподалеку может располагаться мощный источник энергии, с помощью которого мы восстановим силу жезла.

В самом центре огромной площади, вымощенной чередующимися плитами черного и коричневого цветов, возвышалась буровая вышка, в тени которой скрылись два человека. Кольцо из белых камней высотой чуть выше колена окружало пропасть. Мужчины переступили через него и застыли на краю, вглядываясь вглубь Впадины.

Край ее был неровный, и отколотые части плиток опасно нависли над зияющей черной дырой. Солнце, словно розоватый шар, стояло в зените, и косые лучи цвета ржавчины тускло освещали пропасть. Наблюдательному взору открывалось необозримое пространство с колоннадами и коридорами, уходящими в стороны от центра.

Плитка, которой была вымощена улица, оказалась не чем иным, как черепицей крыши великолепного дома, погребенного в толще земли. Тот город, что позже люди возвели поверх этой крыши, казался не более значимым, чем гнезда грачей, находимые под крышами амбаров.

Архитектура подземного здания была старинной, ее отличали та изящная красота и внимание к деталям, которые так редко встречаются в новых домах, возведенных на поверхности земли; впечатление, впрочем, портили возвышающиеся по сторонам кучи мусора и битого камня, пятна плесени и грибов на старинных стенах. Из мрачных глубин доносились отзвуки капающей воды.

Отряд солдат, впереди которого выступали два офицера в прямоугольных шлемах с плюмажем и плотной броне из круглых твердых разноцветных пластин, напоминающих чешую, миновал кованые железные ворота и остановился у здания Магистрата. В руках солдаты сжимали копья с заостренными стеклянными наконечниками и большие круглые щиты из прозрачного вещества.

Понизив голос, Манксолио произнес:

— Нас обнаружили. Это элитный отряд уланов, тайная гвардия Ордена Стражей. Такова цена неуемного любопытства. Если они проявят уважение ко мне и моей должности, возможно, нам удастся избежать неприятностей. Не раздражайте их лишними вопросами!

Молодой человек поднял глаза и увидел солдат.

— Обратите внимание на золотисто-алые, серебристо-фиолетовые, розовые и сиреневые пластины, из которых изготовлена их броня. Это чешуя левиафана. А щиты сделаны из роговицы его глаз. — Казалось, он ничуть не обеспокоен приближением солдат. — Беспощадный жезл темного металла указывает вниз и на юг или юго-запад. Дальний, третий, уровень — видите тусклые отсветы радиевых ламп? Источник энергии находится именно там, в глубине, скрытый обломками потрескавшихся оконных наличников.

Вооруженный отряд приблизился. Солдаты отдали честь, взмахнув копьями со стеклянными наконечниками и прищелкнув сапогами, офицеры вежливо приветствовали Манксолио.

В ответ Манксолио с важным видом произнес:

— Позвольте представить вам Стражей, благодаря стараниям и доблести которых Старый Ромарт процветает в благости и спокойствии. Это Ульфард из рода Улиримов, сын Оотбарда; а это его правая рука — лейтенант Ммамнерон из рода Мм, сын Ммаэла, дидакт и антиквар. Большая часть богатств его семьи добыта из Впадины, поэтому, следуя по стопам своих предков, он занимается ее изучением. — После чего, обратившись к Стражам, Манксолио продолжил: — А это… ммм… зовите его Безымянным. Он помогает мне в одном сложном деле. Вопрос очень деликатный, поэтому позволю себе не заострять внимание на деталях. Надеюсь, больше ничего не нужно говорить? — И он улыбнулся в поисках поддержки и понимания.

Не повышая голоса, Ульфард произнес:

— Благородные господа, к сожалению, я должен заметить, что вы переступили установленные демаркационные границы, полностью совпадающие с кругом из белых камней, окружающим спуск во Впадину. Это прямое нарушение Первого Распоряжения в отношении гражданских полномочий. Несмотря на мое уважение к вашей профессии, я приказываю вам немедленно покинуть это место.

В то время как он говорил, из котлована сначала донесся чей-то голос, больше похожий на едва различимый шепот, после чего послышался гомон толпы. В тусклом свете виднелось несколько фигур: худые, бледные, с безумными глазами, они были одеты в какие-то лохмотья. Эти странные люди вглядывались из темноты, сгрудившись около насыпей отработанной горной породы, возвышающихся в конце каждого коридора. Впадина представляла собой огромную воронку, так что сверху была возможность внимательно рассмотреть все уровни, каждый из которых все дальше уходил вглубь земли. Оборванцы, видневшиеся среди колонн и разрушенных стен первого уровня, вполне могли оказаться людьми; в темноте далеких подземных глубин просматривались худые фигуры, принадлежавшие, вероятно, Ска, или Приезжим, или иным существам, таким, как зверолюди.

Безымянный (так его теперь называли) заговорил:

— Господа! Там внизу я вижу детские лица, худые и обезображенные болезнями. Если здесь вы содержите преступников, то как там оказались дети?

Манксолио поморщился.

Ульфард вежливо ответил:

— В условиях обычной жизни, как только женщина совершает тяжкое преступление: убивает человека, уклоняется от уплаты штрафов, сквернословит, нарушает указы или становится блудницей, — ее незамедлительно направляют сюда. Во Впадине осужденные женщины выходят замуж или там, во тьме, вступают в отношения без брачных уз и производят на свет свои отродья, чьи крошечные лица вы видите внизу.

— Но почему вы не спустите платформу буровой вышки и не заберете оттуда детей? — удивленно спросил Безымянный. — Ведь они не совершили ни единого преступления!

Ульфард улыбнулся в ответ:

— В принципе все верно, но, согласно современной правовой теории, только дети, выросшие на земле, в лучах солнца, могут считаться настоящими людьми, поскольку наша раса, как известно, именуется «дневной». Эти существа ведут ночной образ жизни. Несмотря на то что биологически они являются детьми, с правовой точки зрения они относятся к менее значимой категории. Кроме того, кто знает, какие ужасные преступления могли совершить эти порождения тьмы в отношении друг друга, обитая в сыром и смрадном подземелье? В чем-то они безусловно виновны! В любом случае, боюсь, я вынужден настаивать на том, чтобы вы, уважаемые господа, покинули вверенную мне территорию. Никто не имеет права приближаться к Впадине.

Из-под земли раздался чей-то голос:

— Ульфард, Ульфард из рода Улиримов! Мы умираем от голода! Опусти вниз платформу, дай нам еды и хорошего темного пива! Мы умираем от жажды! Нас тошнит от постоянно употребления грибов! Это я, Чомд, начальник Северо-западного подземного коридора, обращаюсь к тебе!

Ульфард ударил копьем по прозрачному щиту, отчего раздался на удивление громкий звон.

— Молчать, черви преисподней! Я разговариваю с высокопоставленными благородными людьми! Всем отступить назад! Время, когда вам разрешено выходить из глубин земли, чтобы увидеть солнце, еще не наступило! Всем назад, или я позову лучников. Они не раздумывая выпустят в вас свои стрелы — острые иглы кактусов, — которые вы со слезами и стонами будете вырывать из своей плоти! Всем отойти назад!

И вновь раздался голос:

— Благороднейший и добрейший Ульфард из рода Улимиров! У нас важные новости! Один из рабочих обнаружил в буровой грязи на втором уровне затопленный люк, ведущий в сокровищницу третьего уровня. Там оказался совершенно сухой нетронутый ранее коридор, вдоль стен — чьи-то мумифицированные останки, они пребывают в тех позах, которые приняли еще при жизни. Возвышаясь среди разрушенного великолепия, они хранят свои библиотеки и реликтовые залы! В одной из усыпальниц мы нашли необычайные редкие кристаллы и церемониальные одеяния праматери — главы рода в Девятнадцатой эре, а также бесценные рукописи и фолианты. Найденные раритеты стоят нескольких кувшинов вина и упитанных курочек! Книги написаны искусной рукой, прописные буквы выведены красными чернилами и украшены крошечными кусочками малахита. Опусти вниз платформу, благословенную платформу, на глубину в сорок девять футов. Дай нам еды, мы умираем от голода, иначе мы начнем жечь книги и эти уникальные фолианты никогда не появятся на ваших ярмарках и в торговых домах!

Тут же раздался другой голос, звучал он приглушенно, будто кричали издалека:

— Не обращай внимания на его слова, Ульфард! К тебе взываю я, Большой Гвард, гетман Третьего подземелья! Законные права собственности на эти книги принадлежат нам, раритеты были найдены на нашем уровне. Опусти платформу на глубину в девяносто один фут, и мы незамедлительно нагрузим ее фолиантами и жеодами, прославляющими величие Старого Ромарта! Дай нам больше ламп, масляных ламп, и ты получишь еще больше богатств! Дай нам оружие, ножи и пистолеты, взрывчатку, протазаны, алебарды и гизармы с острыми железными наконечниками, чтобы мы могли прогнать прочь бессовестных нарушителей со второго уровня! Мы трудимся в поте лица, чтобы добыть для вас как можно больше бесценных реликвий для продажи!

Ульфард вновь ударил копьем по щиту.

— Молчать! Всем отойти назад! Или я прикажу открыть шлюзы!

Ммамнерон Мм, заметно нервничая, сказал Безымянному:

— Высказывания обитателей подземелья часто бывают абсурдными, полными аллюзий, их нелегко понять! Когда они говорят о продаже бесценных археологических сокровищ Старого Ромарта, их слова ни в коем случае нельзя воспринимать буквально. В действительности, все добытые раритеты помещены в музеи антикваров для их дальнейшего научного исследования.

Безымянный обратился к Стражам:

— Нам необходимо спуститься в глубины Впадины, исследовать определенные коридоры и шахты погребенного города, после чего мы вернемся. Если мы не поспешим, то сигнал исчезнет. Что мы должны сделать, чтобы попасть туда?

Ульфард ответил вкрадчивым голосом:

— От вас ничего не зависит. Никто не имеет права спускаться в глубины Впадины без разрешения Магистрата. Но требуемая бумага может быть выдана только после официального рассмотрения дела, тщательного дознания и совещания с предсказателями. А сейчас, оказавшись настолько близко от Впадины, вы нарушаете закон и должны немедленно отойти назад. Закон суров, но это закон.

— Каково наказание для тех, кто нарушит его? — спросил Безымянный.

Ульфард надул щеки.

— В случае категорического неподчинения приказу и открытого сопротивления при условии, что возникла необходимость в дополнительной рабочей силе, не подчинившихся закону отправляют в подземелья Впадины.

— Получается, что за незаконную попытку попасть в подземелья Впадины нарушивших запрет как раз и отправляют туда?

Запинаясь, Манксолио Квинк произнес:

— Безымянный, это бесполезно. Мы не вправе нарушить древние законы. Если бы Магистрат был здесь… Но даже если и так, нет никаких причин отправлять невиновных людей в Подземелье. Возможно, нам лучше пройти вон к той юридической библиотеке. Внимательно изучив Указы, мы, вероятно, найдем варианты исключений из общепринятых правил.

Не говоря ни слова, Безымянный выхватил Беспощадный жезл темного металла из рук Манксолио и подбросил его в воздух. Жезл исчез в глубинах Впадины, звонко ударяясь о разрушенные колонны и каменные глыбы, и остался лежать, мерцая в розоватых отблесках рассвета. Внезапно удары топоров смолкли. Жезл издал едва слышное зловещее шипение.

Испугавшись внезапного шума, обитатели Подземелья, чьи бледные лица мелькали во тьме среди колонн, бросились врассыпную.

Безымянный произнес:

— Вы видите! Я виновен в совершении двух преступлений: моя дерзкая выходка не имеет оправдания, равно как и кража бесценной реликвии. И чтобы не тревожить вашего Магистрата по пустякам, я сам осуждаю себя. Вы должны опустить меня в глубины подземелья. В противном случае наследие Дома Квинков будет утеряно навсегда.

Стражи, не двигаясь, в недоумении уставились на Безымянного.

Полуденное небо было затянуто облаками. Манксолио Квинк ехал верхом на оусте, беспокойном двуногом человекоподобном существе, которым он управлял с помощью поводьев, продетых через нос. Безымянный возвышался на более привычной человеческому взгляду лошади с голубым оперением.

Мужчины двигались вдоль высохшего русла безжизненной реки Ском. По обеим сторонам возвышались бесплодные земляные насыпи. Искривленные полузасохшие деревья гинкго и эвкалипты, склонив свои ветви, все еще росли на том месте, где в давние времена были прекрасные берега реки. Окружающий пейзаж не радовал глаз путников: склоны покрывала высокая сизая сухая трава да глыбы гранита и кремня.

Наконец река, превратившись в небольшой спокойный ручеек, который мог бы перейти вброд даже ребенок, бесшумно устремилась вперед, преодолевая воронки, заполненные грязью, груды камней и омывая многочисленные кости разнообразных рыб. Цветы лотоса и лилий, покачиваясь на желтоватой водной глади, слегка окрашивали ее в зеленый цвет. На протяжении всего пути Манксолио вертел в руках жезл. Цвет его стал более темным и насыщенным, чем прежде, теперь он отливал магическим сияющим блеском. Когда Манксолио, каждый раз не скрывая своего изумления, щурился и украдкой посматривал на жезл, один его конец вспыхивал зеленовато-белым ацетиленовым светом. Как только раздавался довольный смех Манксолио, искра тотчас же исчезала. Впрочем, мгновение спустя, когда он вновь, охваченный наивной детской радостью, прикрывал глаза, искра разгоралась.

— Необходимо сохранить заряд! — предупредил его Безымянный. — Я уже говорил, что смог активизировать только две второстепенные функции: одна из них — защитное поле первичного затемнения, благодаря ей спектр источника света темнеет на всех этапах; вторая — функция многозначного великого торжества. Она представляет собой комплексные вибрации симпатических импульсов, которые позволят частично увеличить стороннюю силу или ослабить ее, кроме того, следование ее вектору и конфигурации впоследствии приведет к преумножению силы. Что касается основных функций, я исследовал жезл с помощью шунтирования, но они еще слишком ослаблены. Во флогистоновых камерах достаточный заряд, чтобы производить единичные выбросы огня в пирокондуктивном режиме. Я не смог восстановить вариативную систему управления, поскольку регулирующий клапан потерян; заряженный элемент будет тратить весь запас энергии единовременно.

Манксолио ограничился тем, что продолжил молча открывать и закрывать прикрепленное к одному из торцов жезла острие. Он подсознательно чувствовал силу и власть жезла над ним, легкую, ненавязчивую, словно едва слышный шепот из темной гардеробной в залитой солнечным светом комнате.

— Как вы выжили в подземельях Впадины? Что случилось под землей?

— Я обнаружил узел электрической цепи, погребенный под обломками в одном из затопленных музейных залов; он все еще искрился, обладая достаточной мощностью, так что я зарядил вспомогательные функции. Трижды, задержав дыхание, я погружался в мрачные ледяные воды, покрывающие пол в мавзолее. Единственным инструментом, с помощью которого я мог работать, был сам жезл, временами он затвердевал в закаленном воздухе. Я не сумел восстановить основные элементы. Тем не менее, соприкасаясь с электрическим узлом, жезл уловил другой, очень слабый сигнал — «шепот власти». Он поступает вон оттуда. Вот что вы должны обнаружить с помощью жезла, и только поэтому вы все еще держите его в руках.

— Конечно! Я просто… Ох!.. И все-таки почему обитатели Подземелья не разорвали вас на куски и не сварили в котле ваши руки и ноги?

— Как только я зарядил светящиеся элементы, они отступили и предпочли не появляться в поле моего зрения, пока я договаривался с вами о том, чтобы мне спустили вниз прочную цепь. Я пообещал им добиться для них освобождения.

— И ваша угроза спалить все в огненном пламени была, я полагаю, небольшим обманом? Если жезл все еще слабо заряжен, как вы утверждаете, значит с его помощью нельзя разрушить монолитные породы и каменные плиты, чтобы сжечь до основания здание Магистрата!

Безымянный удивленно посмотрел на него.

— Я даже несколько преуменьшил то, что могло произойти. Как я уже сказал, я не сумел заменить регулирующий клапан в основном лучевом эмиттере.

Манксолио хмыкнул:

— Вам просто повезло! Если бы я не вспомнил, что древнейшей привилегией Хранителя порядка является возможность смягчить наказание осужденному, уланы не стали бы опускать платформу, чтобы помочь вам выбраться из Впадины.

— Но, по закону, я не был осужден, — вкрадчиво заметил Безымянный.

— Простая формальность. Ваш поступок сам по себе можно было расценить как эксцентричное оскорбление устоев и традиций. Впрочем, не важно, взгляните-ка! — Он указал наверх, туда, где кусты и травы, росшие по берегу реки, были примяты. — В расследовании грядут определенные перемены. Ваши следы спускаются к руслу реки.

На глиняных откосах высохшего русла реки были явно видны отпечатки босых ног.

— Итак, ваши следы сохранились в виде отпечатков в подсохшей глине. Посмотрите на оборванные листья эвкалиптов, равномерно лежащие на земле, и на сломанные ветки деревьев. Два дня назад шел дождь, — несомненно, вода сгладила бы края отпечатков или просто смыла бы их, превратив в грязевые потоки. Теперь мы знаем верхний временной предел. Вспомните, не пробирались ли вы здесь через заросли кустарника?

Безымянный закрыл глаза и покачал головой.

— Я помню, как летел кувырком. Возможно, именно с этого склона.

— А что еще вы помните?

— Была ночь. Как я уже говорил, звезды, казалось, расположились иначе на небе. Я скатился вниз со склона — не думал, что тропинка пойдет под откос.

— Почему вы не дождались рассвета?

— Я не знал, как долго длятся ночи в этом мире.

Манксолио удивленно приподнял брови.

— Невероятное объяснение, даже немного эксцентричное. Ваш ответ наводит на определенные размышления.

С большим трудом, то верхом, то ведя под уздцы двуногого оуста и лошадь, мужчины взбирались вверх по глиняному склону. Они миновали заросли кустарников и эвкалиптов. Сжимая в руке фонарь, сделанный из наростов светящихся рыб, Манксолио тщательно изучал землю под ногами. В течение часа они следовали, ориентируясь по едва различимым следам: оторванному листу дерева, перевернутым камням, утоптанной траве.

Они долго решали, что делать дальше, не вернуться ли в Старый Ромарт, чтобы нанять поисковую группу ахульфов или предложить в качестве вознаграждения сахар для человечков-твк, как вдруг сильный порыв ветра разорвал мрачные кучевые покровы неба, давая возможность красноватым, розовым и оранжевым лучам устремиться вниз и озарить лежащие вокруг путников просторы. В красных отблесках они увидели вдалеке нагромождение светящихся камней.

Перед ними раскинулась бескрайняя равнина, разделенная пополам руслом реки. Нижнюю часть долины затопило, поскольку Ском был перегорожен. Огромные камни образовывали покрытую илом плотину, за которой разлилось озеро. Из воды поднимались полуразрушенные колонны, покрытые мхом башни, разломанные арочные своды и зияющие пустотой некогда прекрасные окна. Судя по форме образующих плотину камней, не оставалось сомнения, что когда-то это были дома и башни, крепости и оборонительные стены того, что в древние времена являлось небольшим городком, возведенным некой невообразимой силой и разрушенным до основания, превращенным в огромную плотину.

Невдалеке от того места, где путники остановились, чтобы осмотреть мрачные руины древнего города, возвышалась одинокая каменная стела, испещренная узорами потемневшего мха. Здесь и там, с трудом преодолевая преграды из зарослей травы и кустарников, тянулись к небу статуи изящных дев; некогда прекрасные, сейчас они были полуразрушены, время и дожди не пощадили их тонкие черты. Среди скульптур лентой вилась дорога из белых камней, позеленевших и потрескавшихся от времени. Остовы городских стен все еще возвышались над землей, разрушенные, заостренные, словно обломки чьих-то огромных клыков; дома стояли без крыш и дверей, заросшие сорной травой, но многие из них не затопило водой.

— Первое что я помню, — эта каменная стела, — произнес Безымянный.

Манксолио приблизился к ней и, свесившись с седла, закрепленного на плечах оуста, счистил немного мха широким лезвием своего кинжала.

— «Это город Сферра, основанный в третий год правления Короля-Героя Сферрендура. Он пребывает под покровительством девяти богинь Удачи, Долголетия и Спокойствия…» На другой стороне начертаны слова проклятия, которое постигнет каждого, посмевшего нарушить их покой. Осмелюсь высказать свое мнение… — Испытывая благоговейный страх, Манксолио еще раз пристально осмотрел невероятные по объему разрушения, постигшие весь город. — Вся сила проклятия обрушилась на этот город. — Он развернулся в седле и посмотрел на Безымянного. — Если здесь был ваш дом, вы чудом избежали неминуемой катастрофы.

Безымянный с любопытством осматривал возвышающиеся вокруг них руины древнего города. Белые камни сияли в солнечном свете. Прямоугольники фундамента исчезнувших зданий располагались ровными рядами, подобно кладбищенским надгробиям. Среди разрушенных колонн мирно паслись овцы.

У подножия склона, частично скрытые водами озера, угадывались очертания домов и башен. На месте древнего амфитеатра виднелись ряды каменных скамеек, наполовину погребенные в грязи, водорослях и иле.

— Совершенно никаких чувств. Одна лишь пустота, — произнес Безымянный. — Если б это был мой дом, я непременно испытал бы горечь утраты и щемящее чувство потери.

— Ваши следы обрываются в этом месте, — сказал Манксолио. — Больше мы здесь ничего не найдем.

Казалось, Безымянный не слышит его. Поглощенный своими мыслями, он бесстрастно смотрел вдаль.

Внезапно, словно волной, на Манксолио накатило необъяснимое чувство сострадания к этому несчастному.

— Поехали! Вернемся вместе в Старый Ромарт! Несмотря на свой возраст, я, так и быть, сделаю вас своим учеником! Вы познаете все секреты моего мастерства, начнете вести расследования, станете осторожным, как кот, верным, как пес, и опасным, словно дикий зверь! Вы будете уважаемым человеком! Мы можем начать с изучения удушающих захватов, применяемых к заключенным: они причиняют боль, но не оставляют следов, или только небольшие синяки, которым можно найти и другое объяснение.

— Я не собираюсь отступать, — произнес в ответ Безымянный. — Что бы ни похитило мою сущность, это произошло не в то время, когда на город обрушилась катастрофа. Когда высохла река Ском?

— Семь лет назад, не больше.

— Если ваши знания и мастерство Исполнителя воли закона больше ничем не способны нам помочь, — ответил Безымянный, — тогда я, как ученый, вынужден поступить иначе. Еще раз вытяните руку с Беспощадным жезлом вперед. Вопрос с происхождением сигнала так нами и не решен, — значит, сейчас мы начнем поиски источника невидимого импульса энергии, на который нам указывает жезл.

Манксолио и Безымянный спешились, ступив на пожухлую траву. Вскоре они вышли на широкую площадку, выложенную цветной керамической плиткой, местами потрескавшейся и потускневшей от времени; среди зарослей вездесущей травы она появилась, подобно островку, на пару дюймов погруженная в затхлую, стоячую воду. В самом центре площадки виднелись обломки камней, некогда служивших верхней частью колодца; сейчас он был засыпан ветками деревьев и плавающим на поверхности мусором, и статуи речных богинь, которых не пощадило время, по-прежнему держали над ним пустые кувшины.

Дожди, прошедшие два дня назад, переполнили колодец: местами вода переливалась через край и стекала вниз тоненькими быстрыми струйками. Прозрачные насекомые с длинными лапками танцевали на застывшей поверхности, отчего по воде расходились небольшие круги. Запустение и разорение охватили все вокруг.

— Источник близко, — сообщил Манксолио.

Безымянный смахнул с поверхности воды насекомых, тотчас раздраженно закружившихся в воздухе, и погрузил руку вглубь замусоренного устья колодца. Манксолио заметил блеск металла. Мгновение — и Безымянный достал из воды некий предмет, по форме и размерам напоминающий тамбурин.

— Это Трансмногоугольный перипатетический аналепт, заброшенный в колодец вместе с другим мусором. Совершенно случайно он упал на кучу веток и благодаря обильным дождям вновь оказался на поверхности. Но кто так необдуманно распорядился этой удивительной вещью?

Предмет в руках молодого человека представлял собой витой зеркальный кристалл с латунными накладками, но неуловимый визуальный эффект не позволил Манксолио отчетливо представить себе форму находки. Когда он смотрел на него с одной стороны, предмет напоминал треугольник Пенроуза с непонятным углублением в самом центре; но стоило Безымянному развернуть его, как тот приобрел форму ленты Мебиуса — плоского, наполовину скрученного круга.

— Кажется, он изготовлен совсем недавно, — задумчиво произнес Безымянный. — Ни один из элементов не пострадал от элюирования. Кристаллы не пожелтели, не наблюдается эффекта Доплера, не расширены микроические венулы.

Манксолио горько усмехнулся.

— Он ваш.

— В каком смысле? Я бы не стал выбрасывать такое в колодец.

— И тем не менее он ваш, — тяжело вздохнул Манксолио. — С помощью этого предмета можно открыть врата в мир демонов, лежащий за пределами зримого космического пространства, или портал в трансплутоновые миры, пронизывающие насквозь высшие пределы.

— Это конечная опорная точка Синего пути мгновенного движения, — ответил Безымянный, — основной элемент, с помощью которого возможно осуществить сверхсветовое прохождение энергии и вещества через любые расстояния. Для правильного проложения пути необходимо, чтобы он был активирован и закреплен с обеих сторон: здесь нет жесткого фиксатора. Но вы-то откуда знаете?

— Дедукция. Кроме того, внешне вы похожи на человека: у вас такой же цвет кожи и акцент, как у жителей Старого Ромарта. С помощью этого элемента вы перенеслись сюда. Вы… — Внезапно он замолчал. Жезл темного металла завибрировал в его руке. — Что это значит? — удивился Манксолио.

И сам жезл ответил на вопрос, беззвучно вложив прямо в его сознание понимание того, что напряжение во временном пространстве достигло того предела, за которым законы природы больше не действуют.

Солнце скрылось за облаками, и в его тусклом свете далеко на востоке отчетливо проступили очертания полной луны, окруженной звездами. И насекомые, стрекочущие во мраке ночи, и птицы, поющие при свете дня, молчали. Стих даже ветер.

— Происходит что-то сверхъестественное! — воскликнул Манксолио.

Из-под воды послышался звон колоколов и глухие удары гонга. Возвышающиеся на той стороне озера полуразрушенные дома теперь казались восстановленными, их позолоченные крыши были покрытые замысловатыми узорами, свет, проникая через витражные стекла окон, окрашивал подземные воды в нежные тона.

Пока мужчины, охваченные благоговейным трепетом, взирали на происходящее, оуст и лошадь с голубым опереньем взревели от ужаса и умчались прочь.

Клубы белого тумана, сверкающие, словно рой светлячков, сгустились над озером и постепенно преобразовались в прозрачную фигуру человека, облаченную в мерцающий иридий и увенчанную короной из тринадцати лунных камней.

Он заговорил, и, хотя вслух не было произнесено ни слова, оба мужчины поняли смысл его обращения.

«Взгляни на меня, на тень из прошлого, на отголосок могущества минувших времен, на то, что осталось от великого Сферрендура, благодаря жертвоприношению которого был основан этот город».

Безымянный преклонил колени и обратился к бесплотной тени:

— Достопочтенный призрак, кто я и откуда я прибыл? Как мне вернуть свою утерянную сущность?

И вновь они услышали беззвучный ответ, необъяснимым способом вложенный в их головы.

«Ты Гайял из Сферры, сын Гилла, последний из моего рода и из всего моего народа, подло уничтоженного семь лет назад. Но я дам тебе новое имя: Гайял из Сферренделума. Ты — Хранитель Музея человечества, сумевший благодаря своему искусству и мастерству возвысить его; огромный и невесомый, подобно грозовому облаку, он объял небесные просторы и незримые дали».

Безымянный, или Гайял, напряженно вслушивался в слова, в то время как Манксолио замер словно громом пораженный.

— Хранитель! — шептал он, охваченный благоговейным трепетом.

«Страстно желая познать звездный путь небес и храня в памяти все накопленные знания о происходящем в мире на протяжении долгих эр, ты решился пойти по стопам фарьялов и амбициозных кламов, покинувших Землю, так же как за несколько веков до них поступил гордый Мерионет, дети которого были превращены в безжалостных звездных богов за пределами Антареса. А Серые Маги еще раньше тайно оставили Землю. В созвездии Плеяд в знак сыновней почтительности ты дал мое имя нетронутому сияющему миру — нарек его Сферренделумом.

В силу того что Земля движется по своей орбите долгие столетия, нити, пронизывающие пространство и время, заметно ослабли, что привело к вторжению посланцев тьмы, появившихся из недр нижних миров. Тяжесть времен покрыла сущность Вселенной налетом человеческой боли и страхов, накопленных за многие тысячелетия. Разительный контраст представляет лазурная планета Сферренделум, свежая и нетронутая; огромное солнце Альсион ослепительно сияет голубовато-белым ярким светом, а небольшие спутники окутывают планету великолепием алых, голубых и золотых оттенков. Там никогда не слышали ни о королевстве демонов Ла-Эр, ни о страшном непрекращающемся голоде, охватившем Бликдака из низших миров.

Ты обратился к знаниям, полученным в Музее человечества, использовал специально созданные инструменты и взял помощников, умеющих ими пользоваться. Ты призвал всех властителей утраченной звезды от представителей скопления Гиады до Магелланова Облака: жрецов с забытой Аэрлиты, Пнумекина, который усиленно трудился в подземных государствах на раздираемой войнами планете в Арго Нэвис. Ты освободил и вернул их человеческий род.

Когда все было готово для погибающих народов Земли, включая золотые дома, способные принять их, ты спустился в этот мир».

Призрак поднял голову, и Гайял увидел, что его бесплотное лицо искажено обуревавшими его чувствами.

«Из сострадания к своему отцу, девяти братьям и двенадцати дядьям ты пришел в свой первый дом в Сферре, чтобы позвать их за собой на этот берег полночных морей. Ты должен отомстить за их смерть — я накладываю на тебя такую обязанность. Чтобы найти убийцу и вернуть свои утраченные воспоминания, дождись чудовища. Разъяренное моим появлением, оно скоро будет здесь. Оно уже близко». И, набросив на голову капюшон, призрак испарился, лишь потревоженные озерные воды теперь напоминали о его появлении.

Через мгновение смолкли звуки гонгов, а мрачные стены затопленного города, как и прежде, стояли полуразрушенные и безликие.

Манксолио заговорил первым:

— Существует легенда о Гайяле из Сферры, мальчике, от рождения наделенном острым и пытливым умом, какового не было у его сверстников. Родители считали его жажду познания досадной помехой. В наказание за бесконечные вопросы и желание разобраться в сути вещей его отправили на поиски мифического Музея человечества, расположенного за пределами земель сапонидов. Нашел ли он там что-то — никто не знает.

Молодой мужчина, имя которого было теперь известно — Гайял из Сферренделума, Хранитель Музея человечества, обратился к Манксолио Квинку с вопросом:

— Очевидно, что Гайял из Сферы — если это действительно я — нашел Хранителя Музея и стал его преемником.

— Никак иначе не объяснить ваши обширные познания. Призрак произнес очень важные вещи. Имя повинного в том, что с вами случилось, — титан Магнац. Он разрушил здесь дом ваших предков, и, несомненно, к нам сейчас приближается именно он.

— Почему вы так думаете?

— Во-первых, многочисленные рытвины, усеивающие долину, подозрительно похожи на следы, оставленные огромными ступнями. Во-вторых, в моем городе появились слухи о том, что колдун Исцмагн стремится заполучить несметные сокровища Ромарта, разжигая в нас страх перед ужасным Магнацем. А в-третьих, там вдалеке, между двумя горными пиками, я вижу нечто подобное третьему пику, но вершина его покрыта волосами, а не деревьями, а два озера удивительно похожи на глаза. Магнац приближается к нам!

— Поскольку не в наших силах что-либо изменить, нам остается только ждать на месте, а затем попробовать договориться и удержать его от дальнейших необдуманных поступков.

Грохот шагов, подобно раскатам грома, разносился над долиной. Словно полная луна, появилась голова Магнаца в пространстве между двух горных хребтов, огромная и бледная.

Манксолио поднялся во весь рост.

— Есть ли нам смысл вести переговоры или же лучше бежать? Разве это чудовище не угрожает также и Ромарту? Значит, оно — и мой враг тоже! Разве вы не починили смертельное оружие, Беспощадный жезл темного металла? Вы сказали, остался один разряд! Ха-ха-ха! А двух мне и не нужно!

Манксолио разложил жезл на всю длину и направил его в сторону монстра, чье туловище и плечи теперь возвышались над горными вершинами. Огненная вспышка вырвалась вовсе не из того конца жезла, из которого ожидалась, и слегка опалила лицо Манксолио. Затем вместо сокрушительного луча мощной разрушительной силы из глубины жезла раздался жалобный крик, на миг он стал пронзительным и тут же растворился в воздухе.

— Ох! — воскликнул Гайял. — Этого не может быть.

Взревев от ярости, Магнац отломил вершину скалы, намереваясь обрушить ее на своих врагов. Пока титан примеривался, размахивая в воздухе каменной глыбой, Манксолио активировал жезл и создал вокруг себя защитное поле, подобное плотному облаку, где оба мужчины тотчас же укрылись. Земля содрогалась; казалось, наступил конец света — тонны камней и грязи, деревья и комья земли летели в их сторону и, не достигнув цели, с грохотом падали вокруг. Мелкий гравий, подобно жалящим насекомым, прорывался сквозь защитную пелену тумана, причиняя беспокойство.

Манксолио переместил защитное поле первичного затемнения так, что, застыв над их головами, оно теперь оберегало, подобно прочному навесу. Между тем титан уже переходил озеро вброд.

Манксолио передал жезл Гайялу.

— Посмотрите, что там не так.

Гайял внимательно начал осматривать металлический стержень жезла.

— Все в порядке. Активизировалась система обеспечения безопасности. Прицельный считывающий анализатор определил, что титан неуязвим: он не восприимчив к огню, страхам, металлу и боли, даже мощные потоки направленной энергии не причинят ему ни малейшего вреда. Магнац не боится голода, его невозможно утопить и задушить, поскольку его окружает особая защитная система рунических импульсов, которая обеспечивает его жизнеспособность в девяти направлениях. Жезл не сможет выпустить заряд, иначе тот просто вернется обратно и убьет вас.

— А что если заманить его в яму глубиной восемьдесят сажен?

— Теоретически ваш план великолепен, но практически — бесполезен.

Подумав, Манксолио воскликнул:

— Ваш Аналепт! Посмотрите, его переполняют таинственные многомерные энергии. Способен ли он уничтожить Магнаца с помощью сильной огненной вспышки или, если это невозможно, открыть врата в далекий неведомый мир, где мы дожили бы свои жизни несчастных изгнанников, утешая себя прекрасными молодыми девами и неземными винами, до самого конца, то есть в течение многих-многих лет, вместо того чтобы погибнуть здесь через несколько минут?

Гайял начал медленно поворачивать светящийся предмет, поочередно придавая ему форму четырехугольника, креста и наконец треугольника, так что между латунными элементами появилось свечение далеких звезд, застывших в пустоте.

— Боюсь, что нет. Излучения шипящего ничто не закреплены на этой стороне, и ближайший источник энергии, с помощью которого было бы возможно закрепить его, находится в Ромарте. Если я установлю показатель напряжения на позицию «Сквозь космическое пространство», может получиться так, что мы с вами просто притянемся к ближайшему телу, двигающему под воздействием силы тяжести. Сейчас с помощью Аналепта мы не сможем переместиться в Сферренделум.

— Бесполезная вещица! Что же нам делать?

— Сам по себе он обладает достаточной силой, чтобы поднять человека в высшие космические пространства.

Времени продолжать дискуссию больше не осталось. Невероятные по своим размерам, подобные раструбам двух движущихся рядом разрушительных торнадо, появились ноги пробирающегося к ним титана; часть тела выше пояса исчезала в непроглядной туманной мгле. За Магнацем вихрем вздымались клубы пыли, ветки и трава, щебень и битый камень.

Вдруг со страшным завыванием, разрывая воздух, из непроглядной темноты, окутавшей титана, появились вырванные с корнем стволы деревьев, и невероятный по силе удар сотряс землю при их падении. К счастью, своей цели они не достигли — в ста футах восточнее того места, где укрылись мужчины и куда приземлились деревья, произошло невероятное: земля разверзлась, исторгнув из себя фонтан подземных вод, так что всю маленькую бесплодную долину, шириной не более полдюжины шагов, заволокло паром.

Манксолио взглянул на Жезл темного металла.

— Что ж, возможно, нам стоило начать именно с переговоров. Но почему не дать жезлу второй шанс?

Гайял не успел ничего ему ответить, поскольку в этот момент оба мужчины услышали свист летящей в них дубинки титана и бросились наутек. Они выскользнули из-под защитного покрова, под которым скрывались какое-то время, и теперь были вынуждены, не останавливаясь ни на минуту, с невероятной скоростью мчаться вперед, совершая обманные маневры и огромные прыжки, чтобы уклониться от громовых ударов дубинки Магнаца.

Сквозь грохот падающих камней Манксолио едва расслышал слова Гайяла:

— Задержите его! Отвлеките, чтобы он не заметил меня! — И тотчас же он бросился к огромным скрипящим ногам гиганта.

Манксолио, бледный от ужаса, никак не мог заставить себя произнести хотя бы слово. Вдруг он заметил свою шляпу из лакированной кожи, которая слетела с головы в пылу погони и теперь одиноко лежала в дымящейся воронке. Это печальное зрелище придало Манксолио мужества. Он громко крикнул:

— Магнац! Послушайте меня! Остановитесь! У меня есть для вас важное известие!

Манксолио увидел, как дубинка исчезла за тучей, занесенная для нового удара, но внезапно воздух сотряс низкий, глубокий голос, словно заговорил сам вулкан:

— Какие известия от мелких людишек могут касаться меня? Я неуязвим! Меня невозможно уничтожить! С каждым годом я становлюсь все больше и больше. Я легко перешагиваю через самые высокие горы, мои испражнения заполняют бескрайние дикие долины. Я велик и ужасен, подобно морским пучинам.

Манксолио с трудом справился с колотившей его дрожью, стиснул зубы и продолжил:

— Вы правы, великий Магнац! Но все-таки у меня для вас печальные вести! Колдун Исцмагн обманывает вас!

— Мой брат? Как же он может меня обмануть?

— Исцмагн обещает, что вы беспрепятственно войдете в охваченные ужасом и страхом города и силой захватите их неисчислимые богатства, плените очаровательных девушек, будете купаться в золоте. Разве он делится с вами этими богатствами? Он нежится в порфировой ванне, наполненной парным молоком, в то время как прекрасные девы угощают его восхитительным виноградом и напевают любовные мелодии. Он проводит ночи в блаженном отдыхе. А где ваше золото, Магнац?

В ответ раздался дикий хохот, подобный порывам шквального ветра.

— Нет, это я обманываю его! Он многого добился в науке черной магии, но, несмотря на это, растрачивает время попусту в погоне за волшебными сферами, которые он ловит в живые линзы. По моему приказу он требует у людей, охваченных ужасом только от слухов о моем появлении, такие сокровища, достойным которых мог бы быть сам император. Золото и женщин я забираю себе, развлекаюсь или уничтожаю в свое удовольствие. А ему не достается ничего, кроме сфер и прочего мусора! Только вчера, например, следуя неведомым магическим знакам, мы встретили звездного странника и ограбили его — но Исцмагн не взял ничего, кроме никчемных камней, парящих вокруг головы странника. Бесполезная вещица! Они никого бы не смогли защитить от силы моих рук! Странника мы пощадили скорее из любопытства, чтобы узнать, как долго он будет мучиться, полностью потеряв память. Мы надеялись, что стражники Ромарта схватят его и бросят в подземелья Впадины за бродяжничество.

В этот момент Манксолио показалось, что Гайял скатился под ноги Магнаца, — по крайней мере, молодой человек пропал из виду. А затем вдруг раздался его голос:

— Вторая восстановленная функция — великое затемнение! Используйте ее на Аналепте!

Манксолио прищурился. Металл пульсировал в его руке. Затем пространство вокруг начало погружаться во тьму. На один короткий ужасающий миг титан возвысился над ним во весь свой огромный рост. И в то же самое мгновение из-под его большого пальца раздался странный, пронзительный, в три тона, звук. Какое-то неясное движение, словно окутанное пеленой клубящейся пыли, — и Манксолио, моргнув, бросил последний взгляд на титана Магнаца, подобно мельчайшей песчинке исчезнувшего в темно-синих космических просторах.

Возможно, минуту спустя на бледном диске полной луны появился еще один кратер, больше, чем Тихо, и потоки пыли разнеслись далеко за пределы безвоздушного пространства, образуя астероиды. Кратер раскалился добела в момент столкновения с огромным телом, но вскоре свечение начало угасать, постепенно переходя в желтый, розовый и темно-красный тона.

Гайял поднялся из углубления, которое осталось от брошенного титаном обломка скалы — молодой человек лежал там все это время, — и тяжело побрел в сторону Манксолио.

— Как вам удалось выдержать давление огромной ступни титана? — спросил Манксолио.

— Аналепт способен излучать потоки отталкивающей силы, под которыми я и прятался, подобно черепахе в панцире. Так я лежал до тех пор, пока вы не активировали функцию многозначного великого затемнения, после чего подъемная сила Аналепта увеличилась настолько, что стало возможно забросить чудовище в неведомые космические дали. К сожалению, мне не хватило сил, и звездная нить, соединяющая Аналепт со Сферренделумом в скоплении Плеяды, вырвала его, забросив неизвестно куда. Магнац не погибнет, поскольку неуязвим и не может задохнуться в безвоздушном пространстве; кроме того, даже старость не принесет ему облегчения и смерти; ему суждено вечно страдать от окружающего вакуума, приводящего к кровотечениям из глаз, носа, ушей и рта, — так будет продолжаться, пока Вселенная не прекратит свое существование. Откуда вам стало известно, что Магнац и Исцмагн действуют заодно?

— Я Исполнитель закона, у меня отлично развита интуиция. Кроме того, некоторая схожесть имен. Я подумал, что уникальная способность быть неуязвимым не могла появиться сама собой — кто-то наделил ею титана; а то, что он достиг таких невероятных размеров, подтолкнуло меня к мысли о чародее. Я задался вопросом, почему Исцмагну на руку бесчинства Магнаца, почему там, где есть несомненная выгода, не может быть и союза?

— Верное предположение. Я доволен, что сумел исполнить свой долг перед предками, но сам я ни на шаг не приблизился к достижению цели — обрести свое утраченное «я».

Манксолио недоверчиво посмотрел на него.

— Разве вы не слышали? Титан сам рассказал о краже и назвал того, кто ее совершил.

— Я пытался незаметно подобраться к нему, потому часть вашей беседы, к сожалению, прошла мимо меня, — сказал Гайял.

— Колдун Исцмагн одержал над вами верх и забрал ваши камни-иоун и ваши воспоминания, оставив вас в живых, чтобы посмотреть, к чему приведет его эксперимент с кражей разума. Ваше страстное желание отомстить неосуществимо, поскольку невозможно победить такого сильного соперника.

— Но разве не вы сегодня утром говорили о Законе Равновесия, согласно которому за каждым преступлением неминуемо следует отмщение?

— А вы отрицали эти очевидные истины.

Гайял посмотрел в небо и глубоко вздохнул.

Манксолио произнес:

— Вы решили отказаться от мысли довести начатое до конца и разгадать эту головоломку? Возвращайтесь со мной в Ромарт, заживем спокойно и легко.

— Нет, я вздыхаю, потому что мы должны идти навстречу нашим судьбам, а времени подготовиться у нас нет: колдун использует призыв беспощадного облака, чтобы заманить нас в ловушку.

В воздухе раздался шум, подобный реву множества голосов. Внезапно столп бурлящего черного дыма низвергся с небес на землю. Манксолио вновь активировал функцию защитного поля первичного затемнения — все вокруг тут же заволокло непроглядной пеленой тумана, но ничто не могло остановить беспощадное облако. Обоих мужчин подхватил мощный поток воздуха, закружил в неистовом вихре, дергая во все стороны, после чего со всего размаху безжалостно швырнул на землю.

По-прежнему было темно хоть глаз выколи. Гайял необычайно удивился, обнаружив себя не в кратере вулкана и не в ледяной морской воде, что, на его взгляд, было бы самым надежным способом лишить их жизни. Вместо этого он лежал на тротуаре и стонал, ощущая каждый ушиб и синяк, появившийся на теле. С трудом поднявшись на ноги, он услышал подозрительное шипение, как будто раскаленные добела провода поместили в шипучее вино. И тут же он ощутил нестерпимый запах гари, нагретого камня и расплавленного металла.

— Не убирайте защитное поле, Манксолио! — предупредил Гайял, надеясь, что его спутник начеку. — Кто-то использует против нас превосходный призматический спрей, — до тех пор пока визуальная составляющая реальности остается в покое, фотонные выбросы не ошпарят нас.

Через мгновение шум стих. Манксолио убрал защитное поле затемнения, и свет озарил пространство вокруг них.

Они стояли перед прекрасной башней из оникса и темного базальта в стиле рококо, искусно украшенной высеченными узорами и надежно поддерживаемой массивными колоннами. Во внутреннем дворике виднелось множество дымящихся клумб, полных обожженных и обуглившихся цветов; с десяток потрескавшихся статуй времен Первой эры и серебряный фонтан с чашей были окутаны бурлящим обжигающим паром. На каменных плитах виднелись крошечные темные пятнышки — очевидно, следы недавнего раскаленного дождя.

Сотни крошечных струек дыма поднимались вверх от каменных плит внутреннего двора к высокому балкону, на котором стоял колдун Исцмагн. Руки его по-прежнему были подняты над головой, а кончики пальцев, раскаленные докрасна, все еще пылали; мрачное удовлетворение, светившееся в глубине его темных глаз, начало постепенно сменяться удивлением.

На нем была укороченная накидка, длиной до колена, с зелеными отворотами, в центре каждого из которых вспыхивали линзы, переливаясь удивительными цветами, каких не встретишь в реальной жизни. Кроме того, линзы моргали и тревожно всматривались вдаль, всем своим видом показывая, что они — ожившие элементы, и продолжали шевелиться, словно в насмешку над самой жизнью. А во лбу колдуна мерцал Глаз Арчвильта Сириуса, корень которого, несомненно, проник глубоко в головной мозг.

В воздухе вокруг головы Исцмагна кружились разноцветные многоугольные камни-иоун — сферы, эллипсоиды, цилиндры размером с небольшую сливу, — и внутри каждого из них мерцали переливающиеся всеми цветами всполохи.

Охваченный на долю секунды сомнениями, колдун вновь воздел руки к небу и начал выкрикивать отрывистые слова заклинания мгновенного электрического разряда. Разящие стрелы молний устремились на землю, где стояли нежданные гости, но Манксолио успел создать в воздухе над их головами мощное защитное поле затемнения, и смертельные вспышки не причинили никакого вреда.

Пока защитное поле парило вверху, скрывая их действия от глаз колдуна, Гайял указал на обитую железом дубовую дверь, ведущую в башню. Манксолио, установив жезл одним концом на каменные плиты, а другим подперев снизу декоративный выступ замка, раскрыл жезл и с помощью заклинания великого затемнения настолько увеличил его силу, что замок отлетел в сторону и массивные двери распахнулись перед незваными гостями.

Манксолио и Гайял прокрались в темный холл. Чудесные стены и потолок башни колдуна скрывало темное защитное поле, создаваемое Манксолио, но пол был прекрасно виден: он состоял из полых стеклянных блоков, в каждом из которых плавали неведомые разноцветные рыбы. С одной стороны виднелись несколько ступеней витой и хрупкой, словно паутина, лестницы.

Внезапно вспышка света озарила все вокруг, и защитное поле исчезло.

Гайял пробормотал едва слышно:

— Неожиданно! Исцмагн понял, как противостоять заклинанию первичного затемнения.

Манксолио прошептал в ответ:

— Скорее всего, ему это удалось благодаря камням-иоун. Нам придется отступить и спокойно разработать более хитрый план. Возможно, после стаканчика доброго вина «Древнее золото», которым нас угостят в таверне «Рассеянный свет», у нас это получится лучше.

— Маловероятно, что нам удастся отступить, — не согласился Гайял. — Башня окутана неведомой синей дымкой. — Он стоял около высокого арочного окна с массивными резными ставнями. Все пространство внутреннего двора, казалось, погрузилось в непроглядный туман насыщенного аквамаринового цвета, поверхность которого время от времени вздымалась, подобно морским волнам, отчего становилось на редкость неуютно.

Поднявшись по лестнице, они миновали алхимическую лабораторию, где что-то бурлило в перегонных кубах и булькало в многочисленных ретортах, и оказались в удивительном помещении, где вместо стен были невероятных размеров зеркала, каждое из которых отражало притягивающие взгляд пейзажи, каких не увидишь на Земле.

В следующей комнате, находящейся под самым куполом башни, в обители астролога, они совершенно неожиданно для себя увидели Исцмагна, безмятежно возлежащего на розовой кушетке с блюдом засахаренного инжира в одной руке и кальяном в другой. За его спиной сверкали огромные кристаллические окна, через которые в комнату вливался багряный свет заходящего солнца и виднелось темно-синее небо и далекая полная луна, где немногим ранее появился новый кратер. Камни-иоун парили под стеклянным куполом, словно пчелиный рой.

— Ступайте прочь, вы, невоспитанные создания недремлющего мира! — воскликнул Исцмагн. — Мне ничего не нужно. Я лишь мечтаю прожить остаток своей жизни на Земле безмятежно и спокойно, коллекционируя линзы-сновидения. Они — мои друзья, они нашептывают мне любовные песни, пока я сплю!

Слова Гайяла раздались под сводами башни, подобно гласу беспощадного рока:

— Колдун Исцмагн, вы виновны в гибели народов Сферры, Вулля, Андоломеи и многих других мест, а также в убийстве моего отца и братьев! Признайте свою вину — и вы сохраните себе жизнь! Здесь находится Хранитель порядка и Исполнитель закона Старого Ромарта — вы будете взяты под стражу и доставлены в Магистрат, где решится ваша судьба.

— Что? И меня отправят на работы в подземелья Впадины, где я буду в поте лица трудиться за кусок хлеба и глоток несвежей воды? — выкрикнул в ответ Исцмагн. Голос его прозвучал резко и пронзительно. Он расхохотался и полуприкрыл глаза, казалось, ему это все безразлично, и только третий глаз, око неземного существа с далекого Сириуса, изучающе всматривался в непрошеных гостей, словно колдун что-то замышлял.

Гайял настойчиво повторил:

— Вы сдаетесь? Жизнь бесценна — во всей Вселенной она даруется человеку один-единственный раз. Лучше трудиться в поте лица, чем увидеть лик смерти!

— Итак, вы утверждаете, что я убил вашего отца и всех ваших близких! И что дальше? Я сделал все, чтобы лишить вас памяти, и вы не можете страдать слишком сильно. Кроме того, вы ничего не докажете, ваши обвинения в мой адрес безосновательны, если не абсурдны.

Манксолио в отчаянии выступил вперед и произнес:

— Смотрите, в моих руках Беспощадный жезл темного металла Квордаала!

Переливающиеся линзы на отворотах накидки Исцмагна заискрились, охваченные волнением: образы сновидений вспыхнули и погасли. Колдун поднялся на ноги, резко бросив в лицо гостям:

— Я не хотел допускать этого, но вы слишком упрямы! Хватит! — И под сводами просторной комнаты раздались слова заклинания призыва разительного удара.

Сокрушающий поток воздуха устремился в сторону Манксолио. Заметив это, Гайял кинулся вперед, принимая удар на себя. Словно тряпичную куклу, молодого человека подбросило вверх, и неведомая сила швырнула его со всего размаха в возвышающуюся у стены стойку с золотыми и серебряными блюдами; все это великолепие со звоном упало на каменный пол.

Манксолио активировал жезл: мощный поток сияющей энергии вырвался из его глубины. Хранитель порядка никак не мог уменьшить силу белого пламени.

Когда наступила тишина, Манксолио с трудом открыл глаза, перед его взором мелькали пурпурные точки. Жезл лежал на каменном полу тусклый и безжизненный.

Исцмагн не был ранен, а в комнате царил совершенный порядок: вокруг головы колдуна кружились многогранные элементы, сияющие ярче прежнего. Он довольно расхохотался, даже переливающиеся линзы на отворотах его накидки, казалось, посмеивались.

— Мои камни-иоун поглощают все магические колебания! Я неуязвим! Кроме того, теперь я знаю, как противостоять вашему защитному полю затемнения. А Беспощадный жезл темного металла бессилен против меня!

Гайял поднялся на ноги. В его накидке зияла прожженная дыра, но тело было нетронуто огнем.

— Вы не знаете, на что я способен, — произнес он.

В ту же минуту солнце погасло, блеснуло несколько раз, подобно вспышкам молний, — и мир погрузился в непроглядный мрак. И только бронзово-красный лик луны мерцал в черном небе еще несколько мгновений.

Маг закрыл все три глаза и в ужасе закричал:

— Солнце! Смерть всему живому!

Из окна послышался шум: под сводами темного неба через поля и моря прокатилась волна безудержных стенаний и плача: все живое — люди и иные создания, говорящие животные и оборотни — все, кто понимал значение солнечного света и знал, к чему ведет наступивший мрак, разразились криками и рыданиями. Едва слышные звуки долетали до башни, расположенной очень далеко от городов и поселений, но раздавались они со всех сторон.

К счастью, солнце погасло ненадолго. Сбросив оковы светонепроницаемости, охватившей его, оно задрожало с новой силой. Тлеющие красноватые отсветы стали просачиваться из недр небесного светила, и яркие сияющие всполохи принялись вырываться на поверхность, подобно извержениям вулкана. Через несколько минут большая часть солнечного диска вновь засияла на небосклоне, освещая все живое почти как прежде.

Когда свет озарил помещение под самым куполом башни, присутствующим предстало невероятное зрелище — колдун Исцмагн был мертв: металлическое острие Беспощадного жезла насквозь пронзило его череп. Ручейки крови и мозгового вещества колдуна стекали вниз по шее, исчезая за воротником накидки. Переливающиеся линзы почернели, жизненная сила покинула их: все скрупулезно собранные мечты-сновидения колдуна были мертвы.

Манксолио, крепко сжимая древко жезла обеими руками, в ужасе смотрел на мертвое тело. Он медленно выпрямился, вздохнул, и самообладание вернулось к этому сильному человеку. Когда он убрал острие жезла, тело колдуна, тяжело соскользнув со смертельного наконечника, коснулось пола и тут же начало растворяться в воздухе. Все стало ясно: камни-иоун не могли уберечь тело человека от простого физического воздействия.

Манксолио повернулся к Гайялу, целому и невредимому, и с трудом произнес:

— Мне, Исполнителю закона, нелегко в этом признаваться, но я не понимаю, как вы смогли противостоять колдовскому заклинанию, от которого закаленная сталь разлетается на куски, и выжить?

Гайял улыбнулся и поднял вверх крепко сжатый кулак. Сквозь пальцы просачивался мягкий сияющий свет. Он раскрыл ладонь, и небольшой камешек-иоун метнулся, словно выпущенная на свободу рыбка, и занял свое место в ореоле над головой молодого человека.

— Это мои камни, — по крайней мере, мы так решили. Я схватил один из парящих в воздухе элементов, когда прыгнул, принимая на себя удар колдовского заклятия.

Один за другим камни прекращали свое движение возле мертвого тела и вслед за первым элементом перемещались вверх в сияющий ореол вокруг головы Гайяла. Камни-иоун изменили цвет, приобрели спокойные матовые оттенки, словно все они друг за другом — сначала эллипсоиды, затем сферы и цилиндры — раскрывали наконец свою сущность. Гайял из Сферренделума возвышался посередине комнаты, и лицо его дышало благородством и величием.

Даже голос его сейчас казался более звучным и сильным, словно окрашенным неземной мудростью.

— Теперь я вспомнил предначертанную мне судьбу и мой рок. Исцмагн оказался глупее, чем я предполагал. Сила и влияние Музея человечества на Сферренделум в созвездии Плеяд, расположенном на расстоянии четырехсот сорока световых лет от Земли, настигло меня и здесь, и, подобно вашему жезлу, эта мощь оказалась подвластна лишь силе мыслей. Если бы я только знал раньше, что одно мое желание способно выпустить на свободу ни с чем не сравнимые силы. Смотрите!

Гайял оставался неподвижен — не взмахивал руками, не произносил никаких слов, — но Манксолио внезапно почувствовал, что пол под ним начал раскачиваться, подобно палубе корабля. Когда движение прекратилось, Манксолио взглянул в высокие окна и увидел, что башня из оникса теперь возвышается в самом сердце древних развалин Сферры.

Невидимая сила поднимала одну за другой каменные глыбы, перегородившие реку, и серебристые струи воды постепенно начали вновь заполнять сухое русло реки Ском.

— С помощью камней-иоун я могу найти в бесконечном космическом пространстве свой Аналепт, вернуть его на землю и закрепить здесь. Сказано — сделано! Пусть первая опорная точка будет тут, в Сферре. Река Ском оживет: по ее водам вновь поплывут лодки и плоты многочисленных паломников. Синий путь мгновенного движения откроется для всех, кто захочет покинуть Умирающую Землю, он уведет их далеко-далеко в счастливый Сферренделум!

Манксолио почувствовал, как Беспощадный жезл начал вибрировать в его руке, становясь тяжелым, словно был сделан из свинца.

— Как я и обещал, жезл восстанавливается. — Звонким голосом Гайял из Сферренделума продолжал: — Манксолио, я повелеваю вам вернуться в Старый Ромарт и передать всем эту великую весть, которую я принес. Конец Земли не должен стать концом человечества.

— Я полагаю, народы всех стран и континентов Земли согласятся последовать за вами, и ваш разрушенный город вновь станет богатым и процветающим благодаря умениям и знаниям людей самых разных профессий — и паломников, которые покидают умирающий мир, и ученых, прибывающих со звезд в непреодолимом стремлении найти и сохранить тайны и реликвии Земли и поднимающих наверх из морских пучин погребенные под темными водами города. Несомненно, практические знания антикваров Ромарта станут выдающимися научными учениями, и сокровища вашего древнего города не будут больше бездумно разбазариваться и покидать пределы города, все их нужно надлежащим образом собрать, занести в указатель и отдать на изучение специалистам.

— Сейчас я должен покинуть вас, пока камни-иоун не потеряли своей силы, и отправиться в свой новый мир. Я надеялся, что мой отец будет сопровождать меня, но, к великому сожалению, этот путь я пройду один. Расскажите всем людям о том, что, оставаясь на Земле, они подвергают себя опасности и что я хочу подарить им возможность начать новую жизнь на чудесных просторах иного далекого мира. Но и предупредите их, что, если во всем мире на найдется таких людей, как я, желающих открывать неизведанное, путешествовать в поисках звезд, я не вернусь сюда и путь закроется навсегда. Мой народ погиб, что ждет меня здесь? У меня много других обязанностей, и там, за пределами созвездия Плеяд, остались те, кого я люблю. Я слышу серебряный голос Ширл, она зовет меня к звездам. Ах, Ширл! Я возвращаюсь к тебе!

Манксолио слушал его со всевозрастающим беспокойством, но ничего не говорил. Затем своды башни распахнулись, Гайял поднялся в небо, и яркая вспышка синего цвета поглотила его.

Как только исчез Гайял Хранитель, раздался странный, в три тона перезвон Аналепта, хотя этого предмета нигде не было видно.

Оставшись один, Манксолио целый день провел изучая необычайные колдовские вещицы и амулеты в башне Исцмагна. Он обнаружил удивительное свойство линз, расположенных на отворотах изумрудно-зеленой накидки колдуна: несмотря на то что они были мертвы, небольшие смысловые волны, исходящие от Беспощадного жезла, приводили к тому, что сокрытые в линзах образы оживали — кошмары, нечто, прорвавшееся из темных глубин человеческого подсознания, несущее тревогу и беспокойство.

Манксолио отобрал самые отвратительные из линз и закопал их одну за другой вокруг долины Сферры. Больше всего линз оказалось похоронено у реки и в тех местах, где легче всего можно было подобраться к древнему городу. С помощью своего жезла он пробудил линзы от вечного сна, и в тот же миг вереницы призраков, едва различимых, но наводящих страх, встали на стражу.

Он потратил больше часа, высекая предупреждающие знаки на всех известных ему языках, — покрыл ими каменные глыбы, возвышающиеся стены города и даже начертал их на пустынном склоне холма, который прежде расколол надвое с помощью Жезла темного металла. Ужасные последствия разрушений и кровавые следы битвы, произошедшей здесь, — все предупреждало о необходимости держаться в стороне от этого места; зловещие знаки указывали на Синий путь смерти.

Затем стремительный вихрь, вызванный силами Беспощадного жезла, закружил его в неистовом водовороте, и Манксолио Квинк вновь оказался в Старом Ромарте, перед колоннами Адмонастических ворот.

Он не спеша двинулся вверх по узким улочкам Антикварного квартала в направлении дома. Чувство бесконечного удовлетворения от того, к чему привели произошедшие с ним события, захлестнуло его.

— Древние магические силы Беспощадного жезла темного металла, принадлежавшего моим предкам, восстановлены. Теперь в моих руках, в руках одного человека, власть и могущество отряда воинов, нет, целого легиона. Я победил колдуна и убил титана, не пролив ни капли собственной крови, оставшись целым и невредимым, не получив ни шрамов, ни смертельных ран. И самое главное, я вновь возвращаюсь к своей прежней размеренной жизни, где все предсказуемо и нет места неприятным неожиданностям! К счастью, удалось предотвратить появление в моем прекрасном городе десяти тысяч паломников со всеми сопутствующими такой толпе преступлениями, болезнями и незнакомой едой. Звездные знания, ниспосланные сюда, могут растревожить умы людей, так что пусть они остаются неведомыми для Земли, а репутация антикваров по-прежнему будет нерушима и непререкаема. И почему кто-то может мечтать покинуть Землю? Избранные рождены здесь, чтобы править, — это наша святая обязанность и в то же время непосильная ноша. Большинство же появились на свет, чтобы в поте лица, превозмогая боль и страдания, упорно трудиться всю жизнь. Покинуть Землю только потому, что она погибает, — это нечестно, нет, это настоящее предательство! Каким же нужно быть подлецом, чтобы отказаться от больной умирающей матери? И здесь все точно так же, моральные принципы незыблемы.

Манксолио не спеша бродил вблизи Впадины по центральной площади квартала, как вдруг неведомый свет, льющийся снизу, заставил его замереть. Он прислушался к звукам, доносившимся из недр земли, из разрушенного и погребенного мира, над которым возвышались здания современного города, в том числе и его собственный дом, — и вместо стонов и мольбы обитателей подземелья, хныканья детей, страдающих без хлеба, он услышал торжественное песнопение. Трудно было понять слова, но мелодия казалась волнующей и вселяющей великую радость.

Внезапно каким-то неведомым внутренним слухом он услышал неземной, в три тона перезвон и понял, что Гайял создал вовсе не одну опорную точку для своего Аналепта.

И в тот же миг первый из бесчисленного множества воспаривших в воздух мужчин, женщин и детей показался из недр Впадины. Раскинув руки-крылья, подобно птице, он поднимался все выше и выше, устремляясь в бескрайние просторы. Затем ярко-синяя вспышка озарила небо, и он исчез навсегда.

В моей давно ушедшей юности свободного времени имелось в достатке, а книги стоили так дорого, что каждую я был вынужден читать и перечитывать много раз, пока не заучивал ее содержание почти наизусть.

Книги в мягких обложках, стоимость которых (в то время) составляла менее 2 долларов, родители дарили мне с той же частотой, с какой утомленному путнику в бескрайней пустыне встречаются долгожданные оазисы. Эти книги стали для меня тем благодатным зеленеющим садом, где воспаленное воображение могло укрыться от палящего солнца реальности и передохнуть.

Я помню, в каком порядке появились мои первые три книги жанра фэнтези: прежде прочих я купил роман «В поисках Кадата неведомого» («Dream-Quest of Unknown Kadath») Говарда Лавкрафта под редакцией Лина Картера, второй книгой стал «Последний Единорог» («The Last Unicorn») Питера Сойера Бигла, а третьей — небольшой сборник рассказов о неведомом мире, где умирало Солнце, а всесильные колдуны и эксцентричные жулики беззаботно проводили дни в ожидании, когда все погрузится в вечную тьму. Это была «Умирающая Земля» Джека Вэнса.

Я прожил так много лет, что помню времена, когда еще не появились «Подземелья и драконы» («Dungeons and Dragons»), когда книги жанра фэнтези были настолько редкими и никому не известными, что не существовало двух похожих произведений. «Горменгаст» («Gormenghast») соседствовал с книгой «Змей Уроборос» («The Worm Ororboros»), а «The Well at the World's End» стоял рядом с циклом «Ксиккарф» («Xiccarph»). В то время мир еще не знал о Мече Шанарры, а книги о драконах появились спустя десятилетия.

И самым выдающимся, непохожим на другие произведения было фэнтези Вэнса, где причудливым образом переплетались магия и супернаука. Человеческая природа в этих книгах беспощадно обнажалась и демонстрировала все свои пороки и изъяны, но делалось это с помощью удивительно изящных и в меру ироничных речевых оборотов. Незабываемое сочетание!

В те далекие времена элементы фэнтези нельзя было встретить в журналистской прозе Хемингуэя, в прямолинейных произведения Хайнлайна, Кларка и Азимова. У Кларка Эштона Смита была иная лексика и манера написания, нежели у Уильяма Морриса, Э. Р. Эддисона или Мервина Пика. Эти люди творили симфонии, арпеджио, арии и арабески, пользуясь средствами английского языка. Наиболее выдающимся среди прочих я считаю Джека Вэнса.

В тех старых книгах жанра фэнтези было так много удивительных, гениальных идей! Основная проблема, с которой сталкивается автор волшебных мистических историй: как правдоподобно и убедительно раскрыть драматургию произведения, чтобы все эффектные сложные конфликты не решались только с помощью колдовства, быстро и легко. Для этого Вэнс находит уникальный и, откровенно говоря, блестящий выход: колдуны могли запомнить в течение дня лишь определенное количество неточных, искажающих реальность слогов магического заклинания, и стоило только произнести его — как оно мгновенно забывалось. Несомненно, сегодня эта уловка кажется банальной из-за Гарри Гайгэкса, позаимствовавшего идею у Вэнса (а кроме нее, и наименования нескольких заклинаний), но сама эта идея отнюдь не проста. Она по-прежнему удивительна и восхитительна, как и все, что делает Вэнс.

Даже теперь, когда жанр фэнтези стал так популярен, что потеснил научную фантастику, и каждая новая книга кажется все менее выразительной и все больше похожей на предыдущую, работы Вэнса, написанные почти полвека назад, до сих пор выделяются на общем фоне, подобно благостному оазису для страждущего воображения — они словно божественный зеленеющий сад среди топкого болота обыденности.

С возрастом мои вкусы кардинально изменились. Немногие книги, которыми я восхищался в юности, я способен читать сейчас с прежним удовольствием. Джек Вэнс — принципиальное исключение. И теперь, когда денег на покупку книг у меня хватает, а время, наоборот, очень подорожало и стало некогда предаваться праздности, Джек Вэнс остается тем автором, для которого я всегда найду время, чтобы вновь и вновь перечитывать его произведения.

«Умирающая Земля» для меня вечно будет жить в сияющей сокровищнице воображения — в моей памяти этот оазис останется вечнозеленым.

Комментарии