Глава 4. Ноябрь 52 г. до Р. Х. Алезия – Медиолан

Золотой обоз

Они появились еще с утра, эти странные люди, то ли разбойники, то ли воины, а, впрочем, во время войны и не разберешь, кто есть кто. Сначала следили издалека, однако Кариоликс все же решил присмотреться получше – кто же там едет позади, сразу за обозом? Для юноши это было сейчас первое самостоятельное дело, и очень уж не хотелось подвести вождя и брата.

– Видите тех людей, парни? – дернув коня за узду, Кари нагнал первую телегу, накрытую рыжей рогожей и влекомую четверкой волов, медленно, словно бы нехотя, переставляющих ноги.

Державший вожжи (и тоже невообразимо гордый) Эли оглянулся:

– Ты говоришь о тех бродягах, что тащатся за нами почти от самой крепости? Я давно их заметил.

– Что же не доложил?

– Докладывать о каждом бродяге? Да их нынче столько, сами боги запутаются считать.

Кариоликс махнул рукой – может, Эли и прав, это просто путники – паломники или бедолаги крестьяне, согнанные со своих мест войной. И все же…

И все же – не слишком ли упорно они преследуют обоз? Хотя… ведь по римской дороге ехать да и идти куда как удобнее, чем по всем прочим раскисшим от недавних дождей трактам. Да и харчевен на «римской» дороге больше, и путников.

Подумав, Кариоликс проехал немного вперед, до первого поворота, и, придержав коня, поискал глазами прохожих. Подождал уныло бредущую навстречу толпу попрошаек – человек десять, презрительно, как и положено всаднику, махнул рукою:

– Эй, стойте-ка! Это куда дорога, не знаете?

– Эта? – идущий впереди оборванец, согбенный и покрытый коростой, выпрямился, бросив на юношу быстрый внимательный взгляд. – Это в Камулодун. Тебе, господин, туда надо?

– Какое тебе дело, нищий, куда мне надо? – сплюнув, Кари поворотил коня и поскакал к своим, не оглядываясь на оборванцев.

Молодой человек все силился унять свойственное юности нетерпение, только получалось плохо, вот и теперь, не совладав с собой, Кариоликс закричал еще издали:

– Сворачиваем! Сворачиваем! Вон туда, налево.

Тряхнув русой, давно немытой башкой, мальчишка Эли оттянул вожжи:

– А нам туда зачем?

Кариоликс гневно сверкнул глазами:

– Не спрашивай! Просто делай, что я приказал.

– Да я-то сделаю, но вот эти сонные змеи… – юный амбакт поспешно спрыгнул с телеги, подбежав к шагающим впереди волам. – Привыкли все прямо да прямо… Попробуй-ка их теперь поверни!

– А ты постарайся! – хлестнув коня, Кари поскакал к остальным и тут уж понизил голос, ибо, кроме возниц, обоз еще охраняли воины… замаскированные под носильщиков, рабов и слуг: – Приготовьте оружие, парни! Арист и ты, Камилон, как повернем, незаметно спрячетесь во-он в тех кустах. И приготовьте свои пращи!

– А в кого стрелять, вождь?

Вождь! Как было приятно слышать это слово из уст не слуг, а воинов!


– Я скажу в кого… Впрочем, – обернувшись, Кариоликс посмотрел на идущих позади обоза бродяг. О, они приближались, и довольно быстро, вовсе уже не прячась… Хотя, с чего прятаться честным и бедным людям? Вот именно – не с чего! А эти… Кари замечал уже не раз – останавливались, чего-то выжидали… Чего? Не хотели раньше времени нагонять медлительный обоз? А сейчас что – захотели? Или просто время пришло? Для чего? Для атаки? Значит, все же прав был Беторикс-вождь? Он ведь предупреждал, напутствовал: «Все может случиться, и да помогут тебе боги, брат!»

Ага, ага! Бродяги явно заторопились, и юноша повернулся к пращникам:

– Если те оборванцы тоже свернут – бейте всех подряд, парни! Даже если и ошибетесь – чего жалеть этих нищих?

Верно рассудил – как и положено аристократу, действительно, чего бедняков жалеть-то? Ну, останется здесь лежать с десяток-другой безвинных – и что с того? Мало их до сих пор страдало? Мало их мучили – и свои, и римляне, свои даже, пожалуй, больше, чем римляне – Верцингеторикс давно использовал тактику выжженной земли, и его войска жгли все городки и деревни на пути легионов Цезаря. Как сталинские «факельщики» – те тоже все сжигали, не спрашивая – куда бедному крестьянину податься?

Вот и галльские простолюдины, вынужденные убраться с насиженных мест, массами скитались по всей Галлии. Кто-то шел на север – к карнутам, паризиям, белловакам, кто-то на запад – к лексовиям, а кто-то – и на юг, в римскую Нарбонскую Галлию, да-да, именно в римскую, надеясь обрести там долгожданный покой в поместье какого-нибудь богатого и знатного человека. Такие уж были времена – одному не просуществовать никак, да просто толпой – всякий обидит. Вот, если только собраться в разбойничью шайку… Так, опять же, очень быстро придется выбирать – на чьей ты стороне: за римлян или за восставших галлов?

Вот эти бродяги, интересно, за кого? Или все еще ищут хозяина?

Один из пращников улыбнулся:

– Не переживай, все сделаем как надо, вождь.

Кариоликс улыбнулся: праща была очень хорошим оружием, куда лучшим, чем лук, традиционно больше использовавшийся на Востоке. Большая дальность боя, больше поражающий эффект, особенно если стрелять специальными металлическими шариками – пулями.

Поскрипывая, возы один за другим свернули налево, на раскисшую проселочную дорожку, сверкающую на солнце коричневыми глубокими лужами, в одной из которых и засела повозка Эли.

– Эй ты, дурная башка! – подскочив, заругался молодой командир. – Ты что творишь-то? Объехать, что ли, не мог?

– Да уж, тут объедешь! Это ж не волы, это ж змеи – идут, куда хотят. Видать, понесло, вон, на травку.

– На травку, – скривившись, передразнил Кариоликс. – Смотреть надобно, куда едешь. Ладно, сейчас позову всех – будем вытаскивать.

Юноша обернулся… и как раз вовремя – тот самый согбенный и покрытый коростой бродяга, у которого он только что спрашивал путь, вдруг выскочил из кустов, держа в руках дротик… который тут же и метнул с неожиданной силой и меткостью.

Так ведь и Кариоликс был не лыком шит – увернулся, и дротик угодил в шею коня… так ведь, верно, бродяга именно туда и целил.

Лошадь заржала, заваливаясь на бок, и переодетые погонщиками и слугами воины, не дожидаясь приказа, уже выхватывали из-под рогожек мечи и копья. То же самое сделал и Кариоликс, возопил, призывая своих на битву.

Две группы бродяг – ох, не бродяги это были! – потрясая мечами и дротиками, попытались взять обозников в клещи… так и взяли бы, если бы Кариоликс не приказал свернуть, если бы не оставил в засаде пращников, которые как раз сейчас и показывали все свое недюжинное умение. То один, то другой враг падал с пробитой башкою, и Кари, отбив удар, увидел, как в кусты можжевельника, туда, где скрывалась засада, бросилось человек пять оборванцев – дюжих парней с дубинами.

– Карникс, Эдой! – немедленно закричал юноша. – Берите людей – и к кустам. Помогите нашим.

И снова обернулся, едва успев отразить удар того самого бродяги, с которым и говорил. О, он оказался опытным воином, этот верзила с покрытым коростой лицом! Поразив дротиком лошадь, выхватил из-под рубища меч, ударил… Кари снова отбил, отпрянул, стараясь не поскользнуться в грязи – а это было запросто, дорожка-то та еще!

Завязалась схватка, со всех сторон слышался звон мечей, кто-то орал, а кто-то и стонал уже, и хрипел, харкая кровью.

Верзила ухмыльнулся, по его самодовольной роже видно было, что он вовсе не считал Кариоликса достойным соперником. Вот снова удар… И снова несостоявшийся гладиатор отбил, увернулся, отдавая сопернику инициативу. А тот и рад! Оскалился, громогласно заухал, совсем потеряв всякую осторожность, завращал над головой вспыхнувшим в лучах вечернего солнца клинком… Ну, давай же! Помня уроки вождя, Кари специально заманивал врага в глубокую лужу… Ага! Не будучи дураком, тот что-то такое почувствовал… на миг опустил глаза…

Для Кариоликса этого оказалось достаточно. Стремительной, бросившейся на жертву гадюкой, блеснул меч, погрузившись острием в грудь верзилы… как раз между ребер, где сердце…

Как пращники? Отпрыгнув, названный брат вождя огляделся вокруг, и увиденное его не порадовало: врагов оказалось больше, впрочем, самая главная опасность была вовсе не здесь, на повертке, она приближалась со стороны римской дороги.

Вот и Эли возопил – жив, парень! – вскакивая на телегу:

– Там, на дороге, еще много врагов, вождь! Бегут сюда.

– Вижу… – зачем-то убрав меч, Кари отцепил от пояса рог и протрубил отступление. – Как видно, настал тот миг, о котором говорил брат. Эй, эй! Бросайте обоз – уходим.

Кто смог, тот ушел следом за Кариоликсом и поспешавшим за ним со всех ног мальчишкой Эли. Кто же не смог – остался лежать в грязи, быть может – навечно, без всякой надежды на достойное погребение. Неведомо откуда взявшиеся враги, конечно, могли бы похоронить и своих и чужих убитых, и это было бы правильно – ведь все же люди – однако сейчас, увы, бродяги – или как их еще назвать? Разбойники? – добрались до обозов.

Кто-то рассек мечом рогожку, жадно выкидывая из телег груз… яростно сверкнувший на солнце!

– Золото!

Ах, какой алчностью вспыхнули разбойничьи глаза!

– Да мы же теперь богаты, парни!

– Золото? Где вы видите золото?

– Так вон же, сверкает!

– В глазах ваших сверкает, пустозевные сойки! Никакое это не золото – медь. А там вон – бронза.

– А в тех возах вообще какие-то глиняные чушки!

– Это мы с вами чушки, парни! Нас гнусно обманули. Сколько мы потеряли людей? И ради чего?

– Мы отомстим!

– Кому?! Обозникам или тому, кто сказал нам об этом обозе? Эх, парни, парни, – один из разбойников – коренастый, с черной густой бородой и кривыми ногами, с силой ударил оземь дубиной: – Обозников мы уже вряд ли догоним – да и незачем, их ведь тоже тут немало полегло. А того, кто сказал про обоз… Это о-очень большой человек, и упаси вас боги вспоминать хоть когда-нибудь его имя.

– А что так, Барнаст?

– Целей будем, – бородач осклабился и вдруг задорно тряхнул головой. – Нас просто использовали… Но ведь и мы кое-что поимеем. Эта медь, бронза, телеги… волы, наконец! Все можно продать и очень выгодно, не нашим, так римлянам.

– А ты не дурак, Барнаст. Будь же нашим вождем вместо убитого Каридина!

Бродяга задумался:

– Что ж, если вы просите… Если выберите меня…

– Да-да, Барнаст, давай, не отказывайся же!

– Ладно, так и быть. Но сразу предупреждаю – вы должны во всем меня слушаться. А кто не будет, тому проломлю голову вот этой самой дубиной!

– Зараза!!! – Беторикс снова промахнулся – не попал по приставучей мухе, и та продолжала злорадно жужжать где-то над самым ухом. Вроде зима скоро, а все же, смотри-ка, не уснула, не сдохла – одна-единственная в гостевом доме осталась.

Точнее сказать, гостевой дом прозывался таковым раньше, еще до римлян, нынче же, когда легионеры Цезаря построили новую дорогу и хорошенько отремонтировали старую, ту, что вела вдоль Родана, местечко сие, наверное, лучше было именовать постоялым двором, чем оно и являлось, давая приют путникам, всем, способным заплатить за ночлег.

Хозяин постоялого двора, галл Метикс из племени аллоброгов, являл собой тот самый тип себе на уме хитрована, который, при всей внешней любезности никогда не упустит своего и, даже пуще того, при возможности и поживится за счет постояльцев, ежели те, конечно, окажутся простачками либо просто невнимательными людьми. Беторикс и его люди к таковым не относились, так что хозяину оставалось только разводить руками в ожидании более покладистых и простоватых гостей. Впрочем, и эти постояльцы платили щедро, причем непонятно было – зачем вообще они здесь остановились, ежели так спешили в Виенну – большой римский город на Родане (Роне), реке между землями гельветов и аллоброгов. Кругом горы, а дороги нынче опасны из-за частых туманов, вот и поспешали бы путники, ведь дело-то – к зиме.

– Господин Акаций, – поднявшись по лестнице на второй этаж, в комнату для особо привередливых и состоятельных господ, Метикс осторожно постучал в дверь на римский манер – двухстворчатую, с большими филенками и железным засовом с внутренней стороны.

– Да? – услыхав голос трактирщика, окончательно проснувшийся Беторикс в недоумении приподнялся на ложе.

Все ж таки солнце еще толком и не взошло, таясь за горными кряжами, и было еще слишком рано для подобных визитов.

– Я слышу, ты уже давно не спишь, любезнейший господин, ворочаешься. Вот и подумал – неужели, постель моя не так уж мягка? А ведь свежая солома – и корова бы, пожалуй, не отказалась от такой… Ой-ой-ой, господин мой, только не говори, что моя постель колется.

Беторикс натянул верхнюю тунику:

– Не в постели дело, а в мухе. Жужжит, зараза, спать не дает. Ну, заходи же, заходи, любезный хозяин, или ты так и будешь за дверью стоять?

– Так, думаю, мало ли ты не одет…

– Ты ж, слава Везуцию, не женщина и не веселая девка… каковых обещал, но… увы…

– О, господин! Только намек!

Возникшая на пороге тучная фигура всем своим видом выказывала готовность к услужению, маленькие глазки трактирщика сверкали, словно два черных жучка, толстые губы растянулись в хитроватой улыбке, левая бровь подергивалась – чего изволите-с? Девочек? Да пожалуйста, хоть и мальчиков – на любой вкус!

– Вот что, друг мой Метикс, садись, – постоялец посмотрел сквозь приоткрытую ставню на улицу: меж горами, в расщелинах, завис, застоялся густой грязно-белый туман, тянувшийся к реке узкими длинными языками и словно сладкой липкой патокой опутывавший деревья, кусты и круглые, крытые соломою, хижины расположенного неподалеку, на склоне, селения. Как оно называлось – бог весть – да Беторикс и не интересовался, не до того, незачем – гораздо более важным было сейчас другое. Наверное, за этим хозяин постоялого двора и пришел, как и договаривались, – с утра. Однако не в такую же рань!

– Я отыскал проводника, – усевшись в деревянное креслице, наконец сообщил трактирщик. – Очень хороший проводник…

– Чего ж ты его с собой не привел? – немедленно перебил Виталий. – Один явился.

– Он, видишь ли, господин мой, как раз сейчас ведет караван лодочников…

– Лодочников?!

– Они как раз оставили на зиму лодки у пристани, а все весла, мачты, снасти и все такое прочее погрузили на телеги и…

– Да поможет им Меркурий, – Беторикс махнул рукой и снова воззрился на Метикса, что-то его уже стал раздражать сей себе на уме господин.

Явился с ранья, толком ничего не сказал, вот, разве что о проводнике, так и то – ровно клещами слова приходилось вытягивать! Клещами… хм…

Пряча ухмылку, молодой человек потянулся к брошенному на ложе поясу, к кошелю-мешочку. Развязал, достал латный дупондий… Глаза трактирщика алчно сверкнули.

– На тебе за труды!

Монетка тут же исчезла, а речь хитрована Метикса, до того весьма неторопливая и скудная, вдруг полилась широкой рекою – словно бы уже пришла весна, словно бы забушевал, разлился Родан.

– Проводника зовут Аллак, парень из соседней деревни, все горы, как никто другой, знает, покажет любую тропку, проведет…

Беторикс поднял руку:

– Мне не тропка нужна – дорога.

– Так там и есть дорога, Аллак как раз про нее говорил… Старая, как римляне свою построили, так с тех пор по ней никто и не ездил, но проводник говорит – возы пройдут запросто, ну, там, может, в паре мест придется уж откинуть в сторону камни. Все будет хорошо, мой господин, клянусь Везуцием и всеми другими богами…

– Не надо клясться. Так по этой дороге мы попадем в Виенну?

– О, да! Несомненно.

– А еще куда по ней можно добраться?

– Прямо в долину и спуститесь. Цизальпинская Галлия – вся перед вами, а дальше – Рим! Но ты, господин, ты, кажется, говорил, что тебе надо в Виенну. А это по римской дороге куда быстрее…

– Мне надо туда, куда мне надо, – хмуро заметил молодой человек. – Когда ты приведешь мне проводника?

– Как он только вернется, как ты скажешь, мой господин, – вскочив с кресла, хозяин постоялого двора угодливо поклонился. – У тебя ведь есть еще время?

– Пожалуй, есть. Но очень немного, – встав с ложа, Беторикс задумчиво посмотрел в окно.

– Велишь принести углей для жаровни? – обернувшись на пороге, почтительно осведомился трактирщик. – Думаю, что-то стало промозгло.

– Пожалуй, – постоялец согласно махнул рукой. – Вели слуге принести. Да, и распорядись насчет обеда.

– Чего изволишь, мой господин?

– А что дашь! Надеюсь, не отравишь! Ну, ладно, ладно, не обижайся – шучу.

– Господин… – Метикс едва прикрыл за собой дверь, но тут же ее и распахнул, заглядывая обратно. – Могу подсказать, кто в Виенне купит дубленые кожи… даже и плохо дубленные, как вон, только не гневись, у тебя. Запашок-то от возов тот еще!

– Какие еще кожи? – Виталий недовольно скривился, но тут же и осекся, словно бы что-то вспомнив. – Ах да, кожи. Ну, конечно же… Я думаю, мы с тобой сговоримся, а? Только не сейчас… чуть позже.

Трактирщик и не пытался скрыть довольной улыбки:

– О, будь уверен, мой господин, много я не запрошу. А покупатель, ну тот, в Виенне, возьмет все! И даст хорошую цену, клянусь Везуцием и Цернунном! Даже в Риме такой цены не дадут.

Ну, вот…

Дождавшись, когда трактирщик наконец ушел, загремев сандалиями по крутой лестнице, Беторикс расслабленно откинулся на ложе. Это хорошо, что Метикс такой ушлый… Кожи, Виенна… Честно говоря, сия финансовая операция Виталию была как-то не очень нужна, да и в Виенну, если уж на то пошло, он вовсе не собирался, но… Но с трактирщиком договориться надо. И заплатить, сколько спросит – деньги есть… Интересно, как там Кари? Неужели все прошло гладко? Нет, не может такого быть. Эх… зря послал побратима на столь опасное дело. Однако ж, кого еще посылать? Кому еще доверять-то?

Накинув на плечи плащ, Беторикс спустился в людскую, прошел, не кинув и взгляда (не положено аристократу выказывать внимание простолюдинам!) на поспешно вскочивших и кланявшихся слуг, все тех же амбактов – пучеглазого добряка Бали, юркого Массилийца с блестящими, как оливки, глазами, бывшего сельского старосты Фарнея, справного мужичка, такого же хитрована, как и местный трактирщик. Еще был Летагон Капустник, ну и остальные – тоже из своих слуг, Виталий специально не взял с собой предложенных Советом вельмож воинов. Не доверял Совету? Как сказать… Вельможам – точно не доверял!

Молодой человек покривился, вспомнив, как восприняли его сообщение на Совете. Как недоверчиво кривил толстые губы Эльхар, как надменный до невозможности Камунолис даже не счел нужным скрывать усмешку. А перед кем выказывать вежливость-то? Перед каким-то друидом из далекой Британии? Ну, помог он Верцингеториксу, да, этого не отнимешь, применил все свое колдовство. А что теперь? Римляне ушли, и друид… друид не нужен. Более того – опасен, как возможный соперник. Как и его жена, эта самонадеянная девка, принцесса мандубиев – давно покоренного и почти исчезнувшего народа, чья крепость – Алезия – давно уже принадлежит эдуям.

Как профессионал-социолог и не последний человек в реконской тусовке, Виталий прекрасно себе представлял, что именно думают о нем собравшиеся вокруг Верцингеторикса аристократы – можно сказать, легко все их мысли читал, да тут немудрено было догадаться. И все свои дела, всю свою надобность Виталий именно на этом и строил – на вельможной спеси, чванстве, желании как можно сильнее унизить чужака… а еще лучше – от него поскорее избавиться.

Хорошо хоть Камунориг – начальник разведки и контрразведки, «тот, кто ведает все» – изначально был на стороне Беторикса. Без его покровительства и помощи последний не продержался бы и дня. Подослали бы убийц с кинжалом или ядом…

Камунориг и сейчас поддержал, выступил уверенно и хлестко:

– Цезарь никуда не ушел – мы все теперь это знаем. И не надо успокаивать себя, достойнейший Камунолис, да и ты, любезнейший Эльхар, не кривь с недоверием губы. Лучше скажите – неужели вы ничего не слышали о том, что римляне строят лагерь… целый город! Не могу поверить…

О, хитрый Камунориг задел сейчас очень важную у аристократов струну – гордость! Как они сейчас выкажут себя перед верховным вождем… пусть только первым среди равных? Они ведь все ничуть не хуже Камунорига, тем более – этого гнусного бриттского чужака! И что же – те знают о римлянах, а они – нет? И что с того, что вот буквально только что вельможи почти в один голос утверждали обратное – дескать, какой еще римский лагерь? Полный бред.

Теперь бредом было другое. И вельможи заговорили иначе:

– Да-да, я что-то слышал о легионах… о лагере.

– Мои верные люди докладывали мне…

– А я всегда утверждал, что римляне никуда не уйдут! Их надо просто выбить!

– Выбить? – Верцингеторикс гневно покусал ус, отбрасывая синий, богато расшитый золотом, плащ. – Это кто сказал? Неужели ты, мой верный Кассивелаун? Или ты, Коммиус? Вам ли не знать, что собой представляет сейчас наше войско? И все наши командиры… ведь каждый нынче – сам по себе. Отстояли Алезию, прогнали римлян – и празднуют. Третий месяц празднуют… каждый по своим деревням! Забыли, что Цезарь – умный и хитрый враг. О, это достойный соперник – кто скажет другое? И если его нет сейчас под стенами Алезии, это вовсе не значит, что его нет вообще.

– Надо велеть друидам – пусть молят богов, чтобы Цезарь ушел!

– Надо велеть, – Верцингеторикс отбросил упавшую на лоб прядь густых золотистых волос и прищурился. – Надо велеть. Есть один человек, который уже помог нам… и готов помочь еще. Друид Вейдер! Беторикс! Скажи!

Уж конечно Виталий никогда б не доверил свой план этим расфранченным и надменным вельможам, каждый из которых видел друг в друге соперника и врага. Не доверил бы, если б не обстоятельства – для задуманного им дела нужны были деньги – серебро, золото… Много всего – целый обоз! А казной распоряжался Совет. И он же – Совет – мог попросить денег у вельмож… сами у себя занять, ибо, кроме как у аристократов, у вожаков кланов, ни у кого больше в галлии никаких средств не было. Не имелось зажиточных людей, среднего класса: либо ты олигарх, либо никто, нищий, радующийся любой подачке и вообще живущий лишь с дозволения хозяина. Так что все деньги были у них, у них были все деньги… почти как в России, где тоже, если ты не богач-нувориш – так живи в дерме. И суд против тебя, и законы, и даже родное правительство. Хотя нет – уж верных-то людей оно пригреет, особенно тех, кем управлять можно – кто на бюджете сидит, все же остальные – «средний класс» – словно кость в горле, лучше б сдохли и поскорей. Проблем меньше останется.

– Римляне не уйдут просто так, – откашлявшись, заявил Беторикс. – Полагаю, вы все это прекрасно себе представляете – дураков нет. Нам же нужно время, как можно больше времени – реорганизовать и обучить войско, выстроить новые укрепления, зализать раны. Нам нужно, чтобы Цезарь увел свои легионы… И он их уведет!

– Это как же? – тряхнув светлой, вымытой известковой водой, шевелюрой, в голос расхохотался Камунолис, его надменное, с острым подбородком лицо, казалось, еще больше вытянулось и теперь напоминало редиску. – Ты его заколдуешь, друид? Если так, пусть! Я готов предоставить рабов для принесения в жертву.

– Рабы не нужны, уважаемый, – саркастически фыркнул Беторикс. – Нужно золото!

– Золото?

– Серебро и драгоценные камни – тоже вполне сгодятся. Вот, здесь вас полторы дюжины самых-самых… С каждого – по возу! И нагрузите – доверху, – Виталий уже чувствовал, что его понесло – до чего уж надоели эти гнусные самодовольные рожи!

– Ишь ты, предложили – рабов! Вот уж чего не надобно. Золото – вот самая достойная и почетная жертва для спасения всех наших земель!!! И каждый даритель… каждый спаситель будет записан на золотой пластине, которую мы поместим в наше святилище, в Алезии или Бибракте… Чтоб любой человек знал! Печатать свою монету – это одно, но существовать в веках… Славный Камунориг отдал уже все свое серебро!

Камунориг при этих словах едва не поперхнулся, но все же быстро собой овладел, кивнул, поглаживая черные, уже тронутые седыми прожилками усы под орлиным носом. Мол, да, отдал уже… Пожертвовал.

– Не так уж много у Камунорига серебра, – глухо и с некоторым оттенком зависти пробурчал Кассивелаун. – Я дам две телеги!

– О славный Кассивелаун! Ты будешь в списке первым!

Так вот и набрался целый обоз, что Беторикса весьма даже радовало. А еще радовало, что сын друида благороднейший Вергобрадиг все же не настоял на своей отправке на тот свет руками Виталия, и даже вроде как помирился с Алезией – по крайней мере, по пути из адифиции в крепость они вполне мирно болтали.

– Он тут рассказал мне кое-что, – сочла нужным доложиться мужу супруга. – Кое-что, чего я не знала, оказывается… О, у меня здесь еще много дел!


Обойдя весь двор, довольно просторный, с колодцем и хозпостройками, Беторикс тщательно осмотрел возы, груженные дурно пахнущими коровьими шкурами, под которыми таилось золото, серебро, драгоценные камни и жемчуг, все, пожертвованное вождями преданных Верцингеториксу кланов. Пожертвованное на святое дело – ради спасения родной земли от завоевателей-римлян.

Собранные богатства эти должны были пойти на подогрев недоброжелателей Цезаря в Риме – старых сенаторов, Помпея и всех прочих. Тот же Помпей на эти деньги мог бы набрать еще несколько легионов в дополнение к своим испанским… только вот оставалась другая опасность – а не повернет ли он, победив Цезаря, в Галлию? Рисковать тоже следовало осторожно.

Вот и этот золотой караван отправился под видом обычного обоза. Купец из Виенны, Акаций Люцерн вез в Цизальпинскую Галлию дубленые кожи. В это время – самое обычное дело, ближе к зиме забивали скот, оставались и шкуры, так что ни у кого из римских стражников – а они встретились по дороге несколько раз – никаких вопросов не возникало. Да и не могло возникнуть – кожи и кожи, дурной запах распространялся на несколько миль. Тем более, ушлый торговец вовсе не оставлял стражей без подарков – ну, а как же иначе?

Завидев вождя, вытянулись часовые из числа верных воинов… насколько верных, Виталий еще не мог сейчас судить, ибо, слава богам, пока путешествие проходило спокойно и даже буднично, без всяких эксцессов. Вот только оставалось подождать Кариоликса, либо посланного им гонца. Ведь должен же он быть, должен… Неужели же галльские вельможи оказались куда лучше, чем думал о них фальшивый друид Вейдер? Такого просто не могло быть, а потому следовало ждать. Вот Виталий и ждал уже третий день, к удивлению своих амбактов, из которых о золоте знали только десятники – без них уж никак было не обойтись. Впрочем, что знают трое, знает и свинья – вполне могли похвастаться, проговориться, да и любопытствующий часовой запросто мог заглянуть под рогожки, посмотреть – а что там в этих серых мешках? Возможный эксцесс исполнителей молодой вождь тоже учитывал, поэтому старался по-возможности не оставлять своих людей без присмотра.

– Никто из наших не объявлялся? – подозвав караульщиков, поинтересовался вождь.

– Пришел твой брат, Кариоликс, – почесав голову, доложил Летагон Капустник. – Он сейчас, верно, спит в амбаре.

– Как спит?! – Виталия словно подбросило. – Почему не зашел ко мне сразу?

– Мы не пустили, господин, – мосластое лицо Летагона расплылось в подобострастной улыбке. – Не осмелились тебя будить. Да он и явился-то не так давно – с рассветом.

– Так что ж вы не доложили?!

– Вот только собрались. Мы его сейчас же разбудим, мой господин, как только будет твое приказание.

– Разбудите! Нет, стойте. В каком амбаре он спит?

– Не сплю уже, – позевывая, вышел из-за возов Кариоликс. – Разве тут заснешь – в таком шуме?

И этот туда же! Нет чтоб сразу же доложить. Ох, уж эта извечная галльская беспечность, вот что значит – нет еще своего государства, нет чиновников, строгих законов, отсюда такая расхлябанность, проявляющаяся буквально во всем. Вот и Кари – казалось бы, надежнейший воин…

– Пойдем, – Виталий махнул рукой. – Там, за амбарами, кажется, пусто. Там и поговорим.

– Как скажешь, мой вождь! Ты оказался прав – они все же напали…

– Тихо ты, тихо! – скривившись, Беторикс едва не попытался закрыть не в меру говорливому братцу рот ладонью. – Пойдем, там все и доложишь. А вы… – он строго взглянул на караульщиков. – Смотрите у меня в оба!

– Да, господин. Как прикажешь.

Вместе с братцем вождь ушел за амбары, уселся на бревно, видать, предназначенное для распила, кивнул:

– Садись. Докладывай.

– Так я ж сказал уже, о, мой вождь, – Кари пригладил волосы. – Как ты и предупреждал, они напали. Бродяги, вернее – разбойники. Мы едва отбились, да ведь и ушли бы, если б к врагам не пришла подмога… да и ты велел сразу же уходить и даже бросить обоз.

– Вы его бросили? Вот и прекрасно, – Беторикс довольно потер руки. – Пускай разбойнички порадуются угодившему в их лапы добру.

– Если бы не твое приказание, вождь, я бы бился, как лев! И все мои воины – тоже. Даже юный Эли… кстати, я отправил его домой.

– И ты скоро отправишься туда сам, – улыбнувшись, Виталий посмотрел на побратима, на его быстро сделавшееся унылым лицо, и тут же добавил: – Ты все сделал, как надо, Кари. И я посылаю тебя домой, потому что ты – один из немногих, кому я могу полностью доверять. Все, что доложил мне, ты расскажешь и Камуноригу… только дождись, когда он будет один. Сможешь до него добраться незаметно от остальных вельмож?

Кариоликс дернулся:

– Не сомневайся, брат! Доберусь… не один, так Амбриконум поможет.

– Да, да, Амбриконум – на этого парня тоже можно рассчитывать в этом деле… Но есть у меня и другое – Алезия. Какая-то она стала активная в последнее время, после бесед с этим нашим юным чернобровым гостем.

– Ты говоришь о благороднейшем Вергобрадиге, мой вождь?

Виталий недовольно вскинул глаза:

– Ты что, издеваешься, братец? Сколько можно говорить – не называй меня «мой вождь»?

– О, брат мой, – юноша неожиданно заморгал, из глаз его скатились самые натуральные слезы. – Чем же я заслужил такую немилость? Неужели ты хочешь лишить меня своего покровительства? И кого же ты мне велишь называть своим вождем? Неужели господина Камунорига?

– Ну, ладно, ладно, – Беторикс тут же пошел на попятную – он вовсе и не желал обидеть братца. – Ты – брат мой навсегда, навеки веков, понял?

– О, да, мой вождь! – благоговейно прищурился Кари.

– И коли уж тебе так нужен вождь…

– Всякому человеку нужен вождь, если он сам не властелин над многими.

– Тогда уж ладно, можешь называть меня, как хочешь. Хочешь – вождем, хочешь – президентом – разница небольшая. В общем так, после того, как доложишь, будешь приглядывать за своей сестрой, за Алезией. Что там у нее за шушуканья… она ведь что-то такое замыслила, что явно не понравится нашим вельможам. А они ведь за ней следят, я уверен! И думаю, лучше будет ей не оставаться сейчас в Алезии, а уехать с глаз подальше – на виллу. Попытайся уговорить ее, Кари… Знаю, знаю, это будет нелегко – у меня вот, не получилось. Алезия уж такая женщина, что сама себе на уме и всегда делает лишь то, что считает правильным. Нет, вовсе не нужно ее в этом разубеждать, а вот охранять – нужно. Если что, проси помощи у Камунорига, не стесняйся заходить к сему достойнейшему мужу. С двумя обозами – это ведь он придумал, его хитрость… Хотя и я руку приложил, не скрою – он-то ведь фильм «Обратной дороги нет» не видел.

– Брат и вождь мой! Ты опять говоришь непонятно.

– Понял, понял. Итак, тебе все теперь ясно?

– Уж, клянусь Эпоной, куда яснее, – Кариоликс пожал плечами, состроив самую серьезную физиономию, сообразную всей важности разговора. – Сперва доложусь Камуноригу, так, чтоб никто-никто не увидел, затем – к госпоже… к сестрице… Что делать с благороднейшим Вергобрадигом, буде он еще раз заявится в гости? Отвадить?

– Сразу не стоит. Для начала – просто присмотрись. Этот Эли, мальчик, про которого ты говорил… пусть он станет ближним слугою, пусть подает еду, смотрит, слушает… и обо всем докладывает тебе. Сможет?

– Должен… пусть Эли и простоват, но не глуп все же.

– Тогда отдохни и поскорее в обратный путь, братец, – вздохнув, Беторикс обнял Кари, похлопав по худым плечам.

Жалко, конечно, было расставаться, да что поделать – Кари все же нужнее там. Все же хоть одно родное плечо останется у Алезии, которая если кому, кроме супруга, и доверяет, так только названому братцу. Здесь же, в оставшемся с молодым вождем отряде, похоже, тоже найдутся люди, которым можно будет довериться – те же десятники, да и вообще, все слуги-амбакты. Какой им смысл вредить своему господину? Да!!! От Летагона Капустника уже пора избавляться – уж этот-то явный соглядатай, жаль, так и не удалось выяснить – чей. Кто из вельмож стоял за спиною этого некрасивого мосластого парня? Камунолис? Эльхар? Кассивелаун?

Кто бы не стоял, а нужно было срочно что-то решать, ибо уже очень скоро все дело вступало в решающую фазу. Еще один горный переход – и уже Цизальпинская Галлия, а там и до самого Рима недалеко. А вдруг у пославшего соглядатая аристократа насчет золотого обоза совсем другие планы, нежели у Верцингеторикса, Камунорига, Виталия…

Или… или не стоит убирать Летагона? Если можно обойтись без крови – надо обходиться. Пусть ему сломают ногу… или руку? Пусть Капустник останется здесь… на лечение денег хватит, лишь бы не кинулся в обратный путь, не доложил бы… ведь проводник, вернувшись, запросто может растрепать о том, куда он повел караван… нет, Летагона надо брать с собой в горы однозначно. А там – видно будет.

Не нужно было его вообще с собой брать! А с другой стороны – и как же не возьмешь-то? Его хозяин сразу же всполошится, почуяв неладное, и все равно постарается заслать своего человечка, кого-нибудь из воинов… либо завербовать амбактов. Куда ни кинь, всюду клин – так получается.

Так толком и не решив ничего насчет Капустника, Беторикс лично проводил побратима – слугам было сказано, что тот едет другим путем – по римской дороге, но все туда, туда же – в Виенну… Куда сам Беторикс со своим золотым обозом вовсе и не собирался. А зачем – если можно пройти напрямик? Через перевалы.


– Ведь можно пройти, так? – этот вопрос молодой вождь задал уже на следующий день, когда обоз остановился перед крутым перевалом.

– Можно, да, – спокойно кивнул проводник, молодой белобрысый парень с тонкими галльскими усиками. Тот самый Аллак, которого и отыскал падкий до лишних заработков трактирщик.

– Пройдем, правда, кое-где придется идти краем пропасти. Но тропа – широка и надежна, главное, не смотрите вниз…

– Смотри, не смотри, все равно – туман, – Беторикс передернул плечами.

– Я буду оставлять на колее камни, – пояснил Аллак. – По ним и ориентируйтесь. Пройдем, не сомневайтесь, но…

– Что – но?

– Мы ведь спустимся совсем не туда, куда вам надо. Вовсе не к Виенне, а в долину… к Медиолану.

Вождь неожиданно расхохотался:

– Вот именно туда мы и направляемся, уважаемый Аллак!

– Вот как? Но мне сказали другое… – секунду подумав, проводник махнул рукой. – Впрочем, дело ваше. На перевал, так на перевал – поехали.


Сквозь плотный туман тусклым желтым шариком проглядывало солнце, все вокруг казалось сырым – и черные камни под ногами, и корявый колючий кустарник, и горы. Аллак шагал уверенно, правда, как он здесь ориентировался, знали, наверное, одни лишь боги. Беторикс шел сразу за проводником, время от времени оглядываясь на растянувшийся обоз – очень уж не хотелось потерять в какой-нибудь расщелине телегу. Но пока все было спокойно, Аллак, похоже, хорошо знал свое дело. Иногда он останавливался, поджидая обоз и давая команды – тут прижаться, там не смотреть вниз, а чуть погодя – ехать очень-очень осторожненько, тихо, дабы не вызвать камнепад. Скорее, это все же была просто широкая тропа, нежели дорога, кое-где приходилось останавливаться и дружными усилиями сдвигать в сторону громоздящиеся на пути валуны.

Здесь, в горах, высокие вершины которых иногда проглядывали сквозь туман снежными, сверкающими на солнце шапками, оказалось куда как холоднее, нежели в долине Родана, чего и следовало ожидать. Люди мерзли, кутались в плащи, били себя по плечам руками, пытаясь согреться.

– Там, сразу за перевалом, устроим привал, – подождав вождя, негромко сказал Аллак.

О, этот парень, казалось, и вовсе не чувствовал усталости и выглядел все так же бодро, как и в начале пути.

– Там есть вода? – поинтересовался Беторикс. – Неплохо было бы напоить мулов.

Проводник неожиданно рассмеялся, показав крупные белые зубы:

– За перевалом много горных ручьев. Стекают с вершин, с ледников.

– А после этого перевала, потом – что?

– Еще один перевал. Правда, не такой высокий, мы минуем его к вечеру и остановимся ночевать на плато. Там кустарник, корявые сосенки – можно будет набрать хвороста и развести костер.

Беторикс молча кивнул: костер – это было бы неплохо, согреться, перекусить, вскипятить отвар из пахучих трав, отойти, наконец, от этой проклятой промозглой сырости.

– Ну, что, идемте! – ушедший вперед проводник оглянулся и помахал рукою.

– Скоро будет привал, парни, – дождавшись обоза, вождь подбодрил своих. – А затем – и ночлег, и костер, и ужин.

Амбакты обрадованно переглянулись, видно было – устали. Даже всегда жизнерадостный Массилиец поубавил шуточек, впрочем, громко разговаривать и смеяться здесь было опасно.

– Далеко ли еще идти, господин? – негромко поинтересовался Бали.

Беторикс повел плечом:

– Дня два. А потом – долина.

– О, Везуций! Прямо не верится, что когда-то кончатся эти мерзкие горы.

– Все на свете когда-нибудь да кончается, друг мой, – философски заметил Массилиец. – Неужели и это не кончится? Да ну! Не может такого быть.

– И все же – скорей бы…

Бали вздохнул и замолк, видать, не очень-то хотелось ему выглядеть нытиком – как-то несолидно это для десятника, человека, облеченного пусть небольшой, но властью.

Дорога вилась серпантином, и, когда туман рассеивался, внизу, почти прямо под ногами, виднелись последние возы обоза. Один из них, крепко ухватив упряжку, как раз и вел Летагон Капустник, неведомо чей соглядатай. А может, ничего с ним и не делать? Пускай себе идет, высматривает, что там ему надобно. Доложить-то ведь все равно нет никакой возможности – ни раций, ни мобильных телефонов еще не изобрели. Другое дело, что Капустник, вполне возможно, вскоре начнет пакостить… или – не начнет, смотря какие инструкции ему даны. За таким глаз да глаз… да все остальные амбакты, особенно десятники, и так не оставляли Летагона без присмотра, следили за каждым шагом, в каждое слово вслушивались, хоть Капустник особой разговорчивостью никогда и не отличался. Весь какой-то нелюдимый, нескладный, он вообще ни с кем не общался, предпочитая людям общество мулов, либо усаживался где-то в сторонке, уставившись куда-то вдаль. Какие мысли роились в его голове? Да и вообще, имелись ли там хоть какие-то мысли?

Спустившись с перевала в лощину, узкую и покрытую густой порослью самшита, обозники покормили мулов, наскоро перекусили прихваченным в дорогу сыром с лепешками, и, немного отдохнув, снова пустились в путь.

Небо, слава богам, понемногу разъяснивалось, задул легкий ветерок, унося густые серые облака куда-то прочь, за перевалы. Показались во всей красе горные вершины, покрытые до невозможности сияющим снегом и темно-голубыми ледниками. Ближние – протяни руку – скалы переливались густым разноцветьем – от розовато-пурпурного до густо-сиреневого и лилового, чуть дальше цвета приобретали оттенок красно-коричневого, как на Марсе, ну а совсем уж далекие вершины таяли, тонули в нежно-голубой дымке, почти сливающейся с лазурно-зеленоватым небом.

В другое время Виталий, конечно, нашел бы время остановиться, полюбовался бы бесподобной почти неземной красотой, однако, сейчас было вовсе не до обворожительных горных пейзажей. Успеть на второй перевал до темноты! Успеть!

Беторикс нагнал проводника:

– Аллак, а мы не можем заночевать здесь?

– Здесь очень опасно! Если поднимется сильный ветер – а к тому, похоже, идет – могут быть лавины. Вон, снега-то на скалах – полным-полно!

– Понятно, – подождав обоз, вождь махнул рукой. – Быстрей! Быстрее, ребята.

Легко сказать – быстрей. Попробуй-ка, подгони медлительных мулов, объясни им, что надо чаще передвигать копытами. О, нет, эти упрямые животные как шли себе не спеша, так и продолжали идти, и плевать им было на перевал, на близящуюся ночь, на лавины.

Беторикс закусил губу, прикидывая, что таким мерным шагом они вряд ли успеют. Уселся на скальный выступ, поджидая последний воз, что-то слишком уж отставший.

– Что так медленно, Летагон?

– Колесо, вождь, – некрасивое лицо Капустника выражало крайнюю озабоченность. – Думаю, не сломалась бы спица…

Вот только он так сказал – и словно накаркал! Наткнувшись на камень, в общем-то, совсем и небольшой, обод жалобно скрипнул… что-то треснуло… и колесо, отвалившись, подпрыгивая, покатилось вниз, в пропасть. Воз ухнул на ступицу, слава богам, удачно – ничего не сломалось.

– Есть запасное колесо?

– Там, в первой телеге.

– Тьфу ты… Постарайтесь поднять воз, поставить под ступицу… ну, хотя бы вон тот камень.

Отдав распоряжения незадачливым возчикам, Беторикс быстро нагнал первую телегу:

– Запасное колесо! Срочно – вниз, Летагону.

– Что там такое, господин? – подбежав, озабоченно поинтересовался Аллак. – Колесо отпало? И долго они будут его менять?

Вождь отмахнулся:

– Думаю, не очень – что там и делать-то?

– Пусть побыстрее.

– Да уж им сказано!

– Вождь! – один из возчиков подбежал с белым от страха лицом. – Там не только колесо… Надо менять и ступицу.

Беторикс раздраженно развел руками:

– Ну, вот – час от часу не легче. Надеюсь, ступицы запасные есть?

– Есть, господин.

– Ну, так меняйте!

– Боюсь, до темноты не успеем – надо разгружать воз.

– Разгружайте! Да не стойте же. А все остальные – вперед, за проводником, к перевалу. Успеете до темноты, Аллак?

– Без той телеги – успеем. Может, бросить ее вообще, господин?

– Нет. Посмотрим, что можно сделать. Ты иди, Аллак. Веди людей, а за нами вернешься утром.

– Ты… Ты останешься с ними, господин?!

– А что же мне еще остается делать?

Бросить на дороге телегу золота?! Виталий, хоть и не был стяжателем, а все ж посчитал, что это было бы слишком. Все ж золотишко не личное, а предназначенное для благого дела – на подкуп римских должностных лиц и лидеров политических партий – всяких там оптиматов да популяров. А должностные лица, как и партийные лидеры – известно – народ до чрезвычайности алчный, вдруг да не хватит сокровищ? Вот как раз этой телеги – и не хватит. Все может быть.

Беторикс остался лично присматривать за ходом ремонта, а в особенности конечно же – за разгрузкой. Четверо амбактов, включая и Летагона Капустника, работали, как черти, даже взмокли все, таская и аккуратно складывая на тропу тяжелые дубленые кожи, после которых настал черед и мешкам. Тяжелым – тут и говорить нечего. Один из них – последний, его как раз тащил Летагон – разорвался, и на скалистую тропку ливнем хлынули золотые кубки, браслеты, ожерелья. Капустник и остальные слуги тут же впали в ступор, глядя на золото с немым изумлением. Видать, эти были из тех, кто не в курсе. Хотя, Летагон и должен был бы знать, да и знал, уж верно, истинные-то хозяева предупредили своего верного пса, не могли не предупредить. Знал, знал – тут и думать нечего! Однако ничем себя не выдал – наравне с остальными изумленно пялился. Ишь, собака… Артист! Настоящий артист. А прикидывался-то тупым валенком.

– И что встали? – оглядев слуг, резко бросил Беторикс. – Золота никогда не видели? Это наши подарки… верным друзьям. Ну, давайте, давайте, меняйте эту дурацкую ступицу!

Впавшие в небольшой ступор слуги наконец-то пришли в себя и бросились исполнять приказание. Пока поменяли ступицу, пока насаживали колесо да загружали обратно золотишко и кожу, уже совсем стемнело, так, что ни о каком дальнейшем пути не могло быть и речи. Да Беторикс и не планировал никуда идти, заранее готовясь к худшему.

– Видите во-он то небольшое плато? Ну, где кусточки… Давайте воз туда, под тут выступ.

– Да, господин…

– Да разведите костер, а из кож устройте навес… Да не так! Не видите, что ли – гора! А где гора – там и снег, лавина. Не очень-то хочется, чтобы нас тут засыпало.

– Надо молить богов, господин.

– Вот-вот – молите!

Пожалуй, этот маленький выступ в скале был единственным безопасным местом меж перевалами, Виталий углядел его давно, еще перед началом ремонта, и вот сейчас решил использовать.

Возчики осторожно загнали в убежище телегу и мулов, которых не стали и распрягать, опасаясь, что животные запросто могут свалиться в ущелье.

– Нет уж, распрягайте! – тут же распорядился вождь. – Пусть уж лучше они одни свалятся, нежели с возом и со всеми нами. Так, парни! Быстро за хворостом. Летагон – распрягай мулов!

– Слушаюсь, мой господин.

Трое слуг, поклонившись, молча подобрались к кустарнику, видневшемуся в свете выкатившейся в небо луны черным гигантским мхом. Стукнуло огниво, потянуло дымком – Летагон Капустник зажег сделанный из пучка соломы факел.

Обернулся, прежде чем идти к мулам:

– Господин…

– Что? – хмуро поднял голову Беторикс. – Еще нужны какие-то распоряжения?

– О, нет… просто… просто я хотел сказать.

– Ну, говори, если хотел.

– Здесь, в обозе… Десятники да и вообще все – очень и очень нехорошие люди. Опасайся их, вождь!

Беторикс даже не присвистнул. Вот это да! Вот это заявочки. Ишь ты, хитрец. Опасайся всех! Тебя ведь прежде всего опасаться-то нужно. Ой, хитер, хитер парень.

– Господин, велишь разложить костер? – уже вернулись с хворостом слуги, и Капустник, хмуро склонив голову, юркнул к мулам. Угрюмый мосластый черт! Соглядатай, пытающийся – не очень-то и умело – посеять семена недоверия.


– Будете спать по очереди, – перекусив лепешками и вяленым мясом, приказал вождь, поплотнее заворачиваясь в плащ. – Ежели что непонятное – будите!

– О, не беспокойся, господин. Все сделаем, как надо.

Молодой человек тут же и уснул, словно бы провалился в темную до полной непроглядности яму. Сказалась усталость, да и воздух здесь, в вышине, был довольно разреженным, не хватало кислорода. Никаких снов Виталий не видел, просто закрыл глаза… и резко проснулся – кто-то осторожно тряс его за плечо.

– Господин! Господин…

– А?! Что такое?

– Летагон пропал.

– Как пропал?

– Услыхал чей-то крик, выглянул, и… Похоже, сорвался в пропасть.

Ну, что ж…

Одной проблемой меньше. Пусть жестоко – но так оно и есть.

– Эй, эй! Где вы?!

– И правда – кто-то кричит.

Беторикс выглянул на тропу… и зажмурился от бьющего в глаза солнца. А потом услыхал шаги. И быстро приближающиеся голоса.

– А, вот они где! Я же говорил – с нашим вождем ничего страшного не случится.

По тропе спускались двое. Проводник Аллак и… и пучеглазый Бали. Этому-то что тут надобно? Верно, просто так, за компанию.

– Эй, парни, сюда!

– Да мы, господин, видим. Ну, что, поехали?

– Обожди, – вождь покусал губу. – Все же надо поискать пропавшего Летагона.

– А чего его искать? – удивился Бали. – Тут же кругом все видно. Ежели нет на тропе – значит, сбежал или свалился в пропасть.

– Что ж, будем считать, что сбежал…

Щурясь от солнца, Беторикс осмотрел тропу. Действительно – все хорошо видно. Нет никого… и ничего. Только вот те камешки, которые подкладывали под телегу… они как-то не так лежали.

Впрочем, и черт с ними… и с ним – с Летагоном Капустником. Бежал – так бежал, свалился – так свалился, все равно уж тут не найти.

– Эй, что встали, парни? Запрягайте воз – и вперед, к перевалу!

Загрузка...