Алый лотос снова расцвел.
По всему плоскогорью гулял ветер. Налетевший еще с утра, он к полудню усилился, срывая с деревьев листву и шевеля соломенные крыши хижин. Небо затянули жемчужно-серые облака и густые изумрудно-голубые тучи, кое-где пошел дождик, впрочем, быстро иссякнувшие. Ветер все же делал свое дело, прорывая в сплошной пелене облачности радостные бирюзовые дыры, сквозь которые все чаще и чаще проглядывало еще жаркое солнце. Вот золотистый лучик упал на вершину высокой сосны, немного отдохнув, пробежал к дубу, а вот его сотоварищ, спустившись на землю, раскрасил густой подлесок яростной желто-зеленой краскою.
Стало теплее, в малиннике весело запели птицы. Комары и мелкие мушки поднялись ближе к небу, за ними потянулись ласточки, предвещая скорый конец непогоды. Так и случилось – уже к вечеру грозные дождевые тучи и плотные сизые облака почти совсем исчезли, унесенные ветром куда-то на север, в заросшие непроходимыми чащами земли лингонов и левков.
Вдыхая полной грудью свежий, вычищенный недавним дождем, воздух, Беторикс стоял над обрывом, невольно любуясь открывшейся перед ним панорамой – изумрудно-голубыми лесами, пурпурными утесами и – у самого горизонта – дымчато-сиреневой цепью далеких гор. Прямо под обрывом проходила дорога, еще не тронутая строительным гением римлян, но все же вполне удобная – широкая, подсыпанная в труднопроходимых местах песком и щебнем. Родные места… Да, пожалуй, можно сказать и так. Вон там, за кленовой рощей – эдуйская крепость Бибракте, чуть левей – священные источники – Илекса – «Братцы», их не было сейчас видно за дубравою и сосняком. Там же, где-то рядом – уютная хижина старого друида дядюшки Ардония, человека, уважаемого всеми. А дальше, если свернуть и выйти на дорогу, то уже очень скоро – буквально через несколько дней – покажутся высокие стены Алезии, мятежной крепости, выстоявшей под натиском железных легионов самого Цезаря. Выстоявшей, во многом благодаря Виталию – «друиду Вейдеру из далекой Британии». Да уж, если бы не присланный Васюкиным (а кем же еще-то?) гранатомет – «посох Луга», вряд ли Цезарь бы отошел. Виталий все сделал тогда для победы мятежников – как и просили. И что же? А ничего – как был в этой гнусной эпохе, так и оставался. Если б не любимая супруга, не друзья – так и вообще слетел бы с катушек. Ну, еще, конечно, и новое задание помогало забыться. Увести Цезаря из Галлии. Увел!!! И что – снова обманут?
Молодой человек помотал головой, словно бы прогоняя невеселые мысли. Постарался думать о радостном, ведь все же, как ни крути, а он вернулся домой, вернулся победителем… а ведь мог бы и вообще не вернуться. И вот уже совсем скоро он обнимет Алезию, законную супругу, знатную женщину из древнего рода друидов мандубиев. Дева мандубиев, волшебница-дева… Она давно уже его жена! Жаль вот только вместе пришлось находиться так мало. Все какие-то дела, дела. А ведь так хочется обнять, привлечь к себе златовласую красавицы с темно-голубыми, как два океана, глазами, поцеловать, вдохнуть медовый запах волос, ощутив что-то такое… родное, ради чего стоило прогнать Цезаря прочь!
Алезия… женушка дорогая. Родная… именно родная… а это совсем не то, что Луция…
– Господин, за нами следят, – неслышно подойдя сзади, тревожным шепотом сообщил Летагон. – Не оборачивайся. Кто прячется в папоротниках, недалеко от нашего костра.
– Та-ак…
– Пошли меня куда-нибудь, господин. Громко пошли.
– Понял… Да пошел ты на… за хворостом! Да-да, дружище – уж сходи.
– Слушаюсь и повинуюсь, мой господин, – столь же громко отозвался Летагон и, отвесив почтительный поклон, быстро зашагал к старому клену, что рос вовсе в другой стороне от папоротников.
Немного выждав, Беторикс неспешно вернулся к костру, уселся, словно ни в чем ни бывало, пошевелил угли… в любую секунду готовый сорваться с места, выхватив из ножен меч – трофейный, некогда принадлежащий предателю Массилийцу. Молодой человек словно бы физически ощущал на себе недобрый взгляд таившегося в зарослях папоротника вражины – скорее всего, разбойника или еще какого-нибудь гнусного типа, ибо нормальный, порядочный человек разве будет от кого-то прятаться? Хотя… как посмотреть. Может быть, тот, кто прятался, сам боится? Тем более, он, похоже – один, а незнакомых ему путников – двое.
Ага! Краем глаза гладиатор увидел, как от старого клена к папоротникам метнулась быстрая тень. Так коршун, сваливаясь на крыло, хватает добычу… Так же неслышно. И такой же короткий крик…
Да, еще и ругань!
– Отпусти меня, козел! Кому сказал, отпусти, иначе, клянусь Илексами… У-у-у-у… больно!
Пленником оказался мальчишка. Небольшой, лет тринадцати, со спутанными светлыми волосами и наглым, ничуточки не испуганным, взглядом. По круглому, смуглому от загара лицу яркими рыжими солнышками расползались веснушки.
– Руку, говорю, опусти, а? Козел мохнорогий! Гадюка ядовитейшая! Волчина бесхвостая… Мхх!
– Отпусти его, Летагон, – махнув рукой, приказал Галльский Вепрь и, взглянув на мальчишку, строго предупредил: – А ты перестань ругаться. Терпение у моего друга не железное.
– У меня тоже не железное! – пленник нахально скривился, но, бросив внимательный взгляд на гладиатора, резко присмирел.
– Вздумаешь бежать – кинжал догонит, – положив руку подростку на плечо, негромко предупредил Летагон. – Не сомневайся, метаю я метко.
Слова Капустника сейчас не произвели никакого впечатления, парнишка все так же молча во все глаза смотрел на Беторикса.
– Ты на мне дыру протрешь! – молодой человек усмехнулся. – Что уставился-то? Ну, не молчи же! Скажи хоть что-нибудь.
– Господии-ин… – тихо и даже с каким-то благоговением протянул пленник. – Я видел тебя год назад… Я знаю – кто ты!
– И кто ж, интересно?
– Великий господин! Мой хозяин, он… он тоже знает тебя… Он здесь, в лесу, и скоро явится.
– Твой хозяин? – Беторикс покачал головой. – А здесь какое-то уж слишком людное место, ты не находишь, дружище Летагон?
Капустник повел плечом:
– Так Илексы рядом. Много кого можно встретить.
– И кто твой хозяин? – гладиатор снова посмотрел на мальчишку. – Ты ведь так и не сказал.
Подросток неожиданно приосанился:
– Мой господин – великий и знатный воин, славное имя его… Ой! Вон он, похоже, и сам идет.
– Где?
Путники разом выхватили мечи.
– Господин! – замахав рукой, громко закричал пленник. – Я здесь, господин. Все спокойно. Здесь хорошие люди.
– Во! – удивился Капустник. – То обзывался, как мог, а то – «хорошие люди».
– Надо уметь с подростками говорить! – наставительно заметил Галльский Вепрь.
Они оба сейчас настороженно оглядывались по сторонам, готовые к любой пакости. Впрочем, пленный парнишка выглядел на редкость умиротворенным.
– Там, господин, – тихо прошептал Летагон. – Сзади. Медленно поворачиваемся и…
– Клянусь всеми богами! Вот это встреча! Господин мой и брат…
Из малинника, распугав птиц, вдруг выскочил… Кариоликс!
Виталий даже не поверил своим глазам, даже же еще не ощутил радость от столь неожиданной встречи. Даже меч в ножны не убрал, а так вот, с мечом и распахнул объятия…
– Эх-ма! Ты прям как рояль, братец. Тоже в кустах, – побратимы обнялись, и Кари даже прослезился.
– Ну, ну, не надо слез, братишка. Садись вон к костру, рассказывай – почто тут рыщешь? Это твой, что ли, мальчишка?
– Какой? А, Веснушка… Он верный и славный друг.
Парнишка аж порозовел от услышанной похвалы, даже открыл рот, что-то сказать, да Кариоликс махнул рукой:
– Сбегай-ка, Веснушка, за хворостом. Вижу, костерок у вас совсем погас… а ведь ночь скоро. Боги, боги… Видать, не зря я денно и нощно молился Илексам… Помогли, помогли! О, славные боги!
– Ты это… в богостроительство-то не уклоняйся, – усаживаясь к костерку, Беторикс обнял братца за плечи. – Вижу вид у тебя… м-да-а… поизносился. Давно здесь обретаешься?
– С начала лета.
– А чего так?
– Жду, господин.
Гладиатор покачал головой:
– Ждешь? Меня, что ли?
– Нет. Тебя уже давно не ждут. Жду Камунорига. Или Амбриконума, его…
– Я знаю, кто такой Амбриконум, брат, – тихо промолвил Беторикс и, внимательно взглянув в глаза побратиму, столь же негромко попросил: – А ну, рассказывай, что тут без меня такое случилось? Ведь случилось же – вижу по глазам. Что-то с Алезией?
– Увы, мой господин… – Кари поник головою столь безнадежно и грустно, что казалось вот-вот заплачет. – Именно потому я и здесь. Ибо следы твоей пропавшей супруги и моей сестры ведут к Илексам. О, как здесь много врагов! Мало того – их много и при дворе нашего вождя, они в силе. Одна надежда – на господина Камунорига. Увы, тот в опале. Славного Камунорига я здесь и ждал, ждал каждый день вот уже целый месяц… Неужели его тоже…
Привстав, Беторикс с силой тряхнул братца за плечи:
– Так, а ну хватит ныть! Давай-ка поподробнее: когда исчезла Алезия, кто ее похитил и зачем, что вообще происходит в окружении славного Верцингеторикса? Говори, что знаешь.
Кариоликс успокоился, собрался с мыслями и под веселый треск разожженного заново костерка рассказал все. О том, как по дороге домой, вот здесь же, у Илексов, встретил Веснушку, который и поведал ему об одной знатной даме… о том, как ее схватили, куда-то повезли…
– Ее увезли далеко, в непроходимые чащобы лингонов – там и прятали, охраняли, да так, что не было никакой возможности что-то сделать. Оставалось лишь наблюдать.
– И то, братец, неплохо.
– Видать, рассчитывали продать римлянами, но не спешили, выгадывали. А, когда Цезарь вдруг увел своих воинов… тогда пленницу привезли сюда. И я догадываюсь – зачем!
– Ты-то догадываешься, – гладиатор хмуро покачал головой. – Да вот я пока нет. Так что уж поясни, братец.
– Илексы! – с надрывом выкрикнул юноша. – Все говорят, что после гнусного убийства Ардония они потеряли былую силу!
Виталий вздрогнул:
– Что?! Старый друид Ардоний убит?
– Уже давно, брат.
– Сволочи!
– Его убили те же, что похитили мою сестру… твою супругу. Те, кто поначалу ставил на римлян, а нынче… нынче другие в игре. Эдуи подняли голову, что-то свое мутят и белловаки, и битуриги, которые поддерживали Великого вождя лишь опасаясь Цезаря. А теперь Цезарь ушел, и у них развязаны руки. Верцингеторикс ведь вождь арвернов, а арверны – это не вся Галлия.
– Это все и я хорошо представляю, – желчно кривился Галльский Вепрь. – Давай-ка, брат, конкретные имена! Значит, я так понимаю, Алезию хотят торжественно принести в жертву… и тем убить двух зайцев: восстановить былую славу Илексов и – самое главное – устранить конкурента. Алезия, увы, слишком уж сильно влияла на Верцингеторикса – а это для многих вельмож смерти подобно.
– Да, – Кариоликс скорбно поджал губы. – Великий вождь благоволил к ней. Даже советовался – да ты сам помнишь, брат. Считал великой волшебницей мандубиев… это так и есть. Враги же называли ее черной колдуньей! В любом случае, для Илексов – это лучший подарок.
– Увы, ты прав, брат. Алезия сейчас здесь?
– Да, в Бибракте, под строгой охраной, – юноша качнул головой. – Хотя ее и не нужно сейчас охранять. Говорят, она сама с радостью отправится в иной мир. Думаю, ей сообщили о твоей гибели…
Беторикс зло скрежетнул зубами:
– Ладно, разберемся. Давай же, называй имена!
– Аркалис из рода Марковея, эдуй, местный вергобрет-староста. Гад, каких мало. Он очень влиятелен в здешних местах.
Виталий отрывисто мотнул головой, словно точку в блокноте поставил:
– Угу! Дальше.
– Бард Гарданий… ныне – полноправный друид, хранитель Илексов.
– Он и заменил Ардония?
– Он его и убил… вместе с Аркалисом. Не сами – подослали убийц, – юноша чуть помолчал и добавил: – Знаешь, брат, я думаю – сами по себе они бы никогда не решились…
– Верно мыслишь. Все ниточки самых гнусных и мерзких дел всегда ведут на самый верх – рыба с головы гниет.
– Но кто там наверху я не…
– Зато я знаю, – Беторикс сказал, как прихлопнул. – Главные заговорщики – благороднейшие вельможи Камунолис и Эльхар!
Светлые глаза Кари округлились от ужаса:
– Камунолис и Эльхар?! Но это же…
– Уж можешь мне поверить, братец. Сведения самые точные.
Юноша совсем опустил голову:
– Теперь понятно, почему Камунориг так долго не объявляется… Если он вообще еще жив.
– А вы с ним договаривались?
– Я посылал Веснушку, просил помощи. Камунориг обещал. Велел ждать здесь, у Илексов, точнее – у алого лотоса.
– Алый лотос? – вздрогнул молодой человек. – Но лотосы здесь не растут…
– Он и не растет. Он – на дереве. Во-он на том дубе. Нарисован на сколе коры.
– Алый лотос, – тихо протянул Виталий. – Чувствую, непростой ты цветочек. Очень непростой.
– Местный друид Гарданий теперь в силе – бахвалится, что это из-за его молитв ушли римляне. Многие верят. В большой, в большой силе друид.
– А где, ты говоришь, держат Алезию?
– В Бибракте.
– В самой крепости?
– Да.
– И на какое время назначена жертва?
– Подгадали к празднику урожая… Через три дня, о, брат мой! Уже через три дня. На праздник ожидаются важные гости.
– Да-а-а… однако.
– Что?
– Говорю – есть еще время, но все же следует поспешить. Значит, Гарданий-друид тут в большом фаворе. А что он вообще за человек?
– Сейчас спросим. Веснушка хорошо знает его.
Теперь все красивейшие девушки из дальних и ближних селений – были его. А если уж так хотелось – то и мальчики. Любовная связь с друидом не считалась чем-то предосудительным, наоборот! Чем Гарданий и пользовался, очень и очень охотно. Сначала, правда, побаивался – мало ли, что скажут люди, что подумают, еще донесут вергобрету, а тот либо расправится с похотливцем сам, либо передаст сведения дальше, в окружение верховного вождя, что еще хуже – мало ли, какую казнь может придумать извращенный полнейшей вседозволенностью благородный господский ум? Вот и побаивался Гарданий – дураком был, а сейчас вот понял, понял – он и благороднейший вергобрет Аркалис одной веревочкой связаны накрепко. Вергобрету тоже ведь не помешает помощь и покровительство богов, тем более, если с ними общается человек вполне надежный, верный… кровью повязанный! Зачем такого гнобить? Наоборот, с таким дружить надо, лелеять всячески…
Что уж греха таить, Гарданий с детства был трусоват, за что и получал от сверстников по полной. Но ныне он – друид, а они кто? Да никто – пыль дорожная. Отомстить бы, да многие – у Аркалиса-вергобрета в амбактах, попробуй их тронь. Ничего, и Аркалис ведь не вечен, а Гарданий умел ждать. И первой степени посвящения – овата – он достиг не так быстро, как другие, так же тяжело шел и ко второй, а вот третьей достиг быстро. И все благодаря Аркалису. Согласился ведь помогать ему во всех гнусных делах, да и как было не согласиться-то? Нынче времена не ранешние, при всем к друидам уважении – прибьют и как звать, не спросят. Вон, как со стариком Арданием расправились – живой пример, точнее говоря, уже мертвый. Все Аркалис… Иногда Гарданию почему-то казалось, что вергобрет относится к нему без особого почтения… мало того – без всякого уважения, как к своим собственным слугам. Да не казалось… так оно и было – все знали и за спиною – жрец не раз слышал – посмеивались. Это над друидом-то! Мыслимо ли дело?
Очень, очень сильно не хватало Гарданию людского почтения, только добившись его можно было считать себя истинным, настоящим друидом. А так… Ну, наследовал Ардонию… И что? Сам-то кто? Да никто. Молодой еще для друида.
А вот если бы с его именем стали связывать возрождение былой силы оскверненных убийством старого друида Илексов! Вот, тогда другое дело – истинное уважение, почет, слава. Принести в жертву большеглазую мандубийскую девку! Гарданий был обеими руками – за. Однако тоже побаивался – а вдруг, да девчонка, оказавшись на том свете, возьмет, да нажалуется отцу? Мол, без должного почтения схватили, умертвили, никакого согласия не спросясь. Отец-то ее, известно, очень могучий друид был. Вдруг – отомстить захочет? О, мертвые здорово могут навредить, уж кто-кто, а бард – ныне друид – Гардания знал это куда больше других. Вот, помнится, был случай…
– Эй, эй, не здесь ли проживает благороднейший господин Гарданий, славный друид?
Ого! Оторвавшись от мыслей, Гарданий тут же подскочил к дверям, осторожно выглянул… И тут же отпрянул, увидав перед собой статного молодого воина самых благородных кровей, мускулистого, с зачесанными назад длинными светлыми волосами, небольшой бородкою и глазами сурового цвета стали. На перевязи у воина, как и следовало ожидать, висел длинный меч, синий плащ – сагум, заколотый золотой фибулой был небрежно накинут поверх длинной коричневато-желтой туники, сотканной из тончайшей шерсти. Позади молодого человека почтительно маячил вооруженный кинжалом слуга – мосластый парень с некрасивым лицом и взглядом убийцы. Жрец даже поежился – такой на все способен ради своего господина.
– Я приезжий из дальних мест и просто хотел поклониться Илексам, прикоснувшись к мудрости охраняющего их друида, – прищурившись, пояснил незнакомец.
Такие слова молодому жрецу понравились, но все же он еще опасался выходить, дожидаясь подхода селян, песни которых уже слышались из-за ближней рощицы. Ну, быстрей вы уж идите-то, бездельники-горлодеры! Ага… вот наконец показались…
– Слава благородному Гарданию! Слава нашему почтеннейшему друиду!
Ишь, сволота… Не поймешь – издеваются или говорят вполне искренне. Не должны издеваться-то – не могли же до такой степени обнаглеть, да еще так, чтоб совсем потерять страх перед богами? Нет, никак не могли. Даже с таким хозяином, как недавно избранный вергобрет Аркалис, который, что уж греха таить, на все способен.
– Да, я друид! – накинув на плечи белый – еще непривычный – плащ, Гарданий состроил важное лицо и вышел из дома.
Точнее говоря – из маленькой, вовсе не приличной почтенному друиду, хижины, в которой когда-то жил старик Ардоний. Ну, старику-то вполне хватало и такого, с позволения сказать, жилья, а Гарданий уже задумал расширяться – выстроить новый дом с углами из гранита, поставить частокол, птичник, амбары… На все нужны были люди, Аркалис обещался помочь амбактами, что же касаемо собственных рабов, так с этим было туго: всех пленников умерщвляли, поскольку считалось, что они принадлежали богам. Богам… Все правильно. Но ведь и о слугах богов тоже надо подумать!
– К Илексам, говорите? – с удовольствием приняв почтительные поклоны благородного воина и его слуги, зачем-то переспросил друид и, поспешно, пока не ушли крестьяне, добавил: – Что ж, идемте. Увы, былой силы «Братцы» нынче лишились, но скоро… очень скоро, все изменится, заверяю вас.
У двух источников, что били из земли неподалеку, за ельником, как и всегда толпились люди – что-то испрашивали, молили богов о здоровье своим и близким. Завидев друида и благородного воина, простолюдины поспешно ушли. Гарданий довольно улыбнулся – успеют еще, намолятся. А от этого, сразу видно, много чего повидавшего, человека может и что-нибудь перепасть. Глядишь, и замолвит словечко перед самим верховным вождем – новому друиду он явно не помешает.
– Идемте, идемте, – обернувшись, жрец призывно махнул рукой неспешно идущим по тропинке гостям и осклабился.
– Ну и рожа, – шепотом пробормотал Летагон. – До чего же гнусная!
– Вот и славно, – Беторикс негромко хохотнул, нацепив на лицо самую радушную и почтительную улыбку. – Если Веснушка всю правду про него рассказал… значит, мы возьмем быка за рога сразу!
– Какого еще быка?
– Ладно, не парься.
– Париться? Но… мне вовсе не жарко.
Опустившись на колени перед источниками, путники долго молились, потом – опять же, со всем почтением – слушали жреца, к которому и напросились на ночлег и на ужин. Ушлый социолог Виталий так ловко беседу повернул, что молодому друиду ничего другого и не оставалось.
– Ты, уважаемый, не переживай, – успокаивал по пути к хижине Беторикс. – Мы за постой заплатим – серебро у нас есть, да и золотишко найдется.
Да уж, и золото, и серебро у беглецов еще оставалось… Но о-очень и о-очень мало. Кстати, довольно крупную сумму дала на дорогу Луция. Не только ведь попрощаться приезжала.
– А хоромы-то у тебя не царские! – едва не стукнувшись лбом о притолочину, ехидно промолвил гость.
– Ась? – тут же обернулся друид.
– Говорю – места маловато! Да и вообще, не пристало столь уважаемому человеку, как ты, о, славный друид, жить в такой убогой хижине. Это ж не тебе позор, а – самим богам. Страшно подумать!
– Ты словно мои мысли читаешь, уважаемый Кардомог. Чистый позор принимать в такой хижине столь благороднейшего человека. Вот, садись на лавку… Сейчас покличу служанку. Эй, Гребия! Где ты запропастилась… Ах, бездельница старая… выгнать бы тебя.
– Так выгони, благороднейший, – усаживаясь, посоветовал Галльский Вепрь. – И возьми помоложе да покрасивше.
– Ага, возьми… Где только взять-то? Пленных, ты сам знаешь, принято богам отдавать, а купить… – Гарданий вздохнул. – Может, и куплю. Чуть позже. Тем более, Гребия – кухарка отличная.
– А, ну если так… В сарай, слуге моему, пусть тоже поесть принесет.
– Принесет, не переживай, благороднейший. Так, говоришь, конь твой в болоте утоп?
– Там… богам остался.
Стараясь не замазаться сажей от очага, Виталий развязал заплечный мешок, вытащив оттуда целую горсть сестерциев.
– Вот тебе, уважаемый, за постой… Римскими монетами, надеюсь, не брезгуешь?
– От благородного человека – любые деньги приму, – смиренно произнес друид. – Ты не думай, уважаемый, я ведь не так просто у тебя серебришко это беру. В долг. Сейчас и расписку напишу. Сейчас…
– Да уж не надо!
– Нет, все-таки… Так уж положено среди нас, благородных.
Проворно достав откуда-то небольшой кусочек пергамента, гусиное перо и чернильницу с разведенной сажей, жрец ловко – видать, сказывался большой в подобных делах опыт – накидал греческими буквицами расписку, которую, приосанившись, торжественно вручил гостю:
– Вот!
Наверное, сейчас следовало поклониться, хотя бы слегка. Что Беторикс и проделал, стараясь не засмеяться – больно уж забавным оказался сей документ:
«Благородный Гарданий, сын Синемерга, друид, взял в долг у благородного всадника Кардомога, сына Аффигея, эдуя, сорок девять серебряных римских монет – сестерциев – кои обязуется вернуть на том свете по первому же требованию благороднейшего Кардомога».
Сию расписку следовало на собственных похоронах иметь при себе – иначе ж как потом на том свете денег допросишься?
– Ничего, благородный друид, сошло бы и так, без расписки… А кухарка твоя – славная! – гость уже с аппетитом уплетал зажаренного с дикими яблоками гуся – жирного и сладкого, заедая ковригой свежего пшеничного хлеба и запивая обильную трапезу изрядным количеством свежайшего пива. Все-таки умели галлы себя порадовать.
– У тебя что ж, уважаемый, кроме кухарки, никаких слуг совсем нет?
– Да приходят иногда, как позову… Не мои – вергобрета местного, Аркалиса – он сейчас из Алезии важных гостей встречает.
– Из Алезии?! – гладиатор всплеснул жирными руками. – Неужто самого?
– Его, – важно кивнул Гарданий. – Скажу тебе, возрождение Илексов – важное дело! И наш великий вождь – ты знаешь, о ком я – это хорошо понимает, хоть и из арвернов, а не эдуй, как мы.
– Эдуи, арверны… все мы – галлы.
– Ой, не скажи, друг мой, не скажи!
После третьей кружки – деревянной, тяжелой, голову такой пробить! – друид изрядно захмелел, что, впрочем, не являлось проступком у галлов, а скорее даже наоборот, являло собой некую удаль, как в любой российской деревне или быдловатом городе, стоит только местную молодежь у клуба послушать: а мы, мля, вчера, мля, пили, мля, все что горит… ого. Кароче, патом пашли такие бухие, идем такие, а тут менты, ну а мы… а я… а Леха, ну чо, видим, как бы – две козы, ничего такие козы, короче, как бы сняли их, потом еще выпили… че пили не помню, все, что горит…
Вот тут так же примерно. Чистые подростки.
Что и хорошо!
– Давай-ка еще выпьем, друид мой! Во славу богов и за нашу дружбу… Ты ведь мне друг?
– Друг, – Гарданий без лишних проволочек подставил кружку, куда Беторикс и плеснул из принесенного кухаркой бочонка, коими так славились галлы – даже в Риме ничего подобного делать не умели, а пользовались своими дурацкими и неудобными в перевозке амфорами.
– А раз друг, так меня слушай – я тебе плохого не пожелаю, не-ет! – Виталий уже перешел непосредственно к тому, что называл – брать быка за рога. – Тебе надо дом, усадьбу… не тебе даже – богам, Илексам, а то – стыд просто.
– С-согласен с тобой полностью, друг! Ты с-словно мои мысли…
– А на это людишки нужны, твои собственные людишки – рабы! Понимаешь, о чем я? Хотя… ты ж благородных кровей – где твои родовые амбакты?
– Старший брат, гад… ммххх!!!
– Понятно – пустил родительское имение по ветру. А тебе, как младшему, и вообще один кот достался…
– Какой… Какой еще кот, друже?
– Который в сапогах. Ладно, не о коте речь – рабах. О твоих личных рабах, между прочим. Давай-ка еще пивка… Ага… Ум-м, вкусное! Так вот, о рабах. Есть у меня в Бибракте – не в самой крепости, в поселочке рядом, один старый товарищ… он когда-то занимался торговлей с римлянами… многие ведь с ними торгуют и ничего. Что в этом зазорного?
– Э-э-э…
– Вот и я говорю – ничего. Так вот, у него осталось полдюжины крепких и работящих парней и девок. Уже клейменые, запуганные – работать любят, все сделают, только скажи… Он мне их предлагал, да я пока в странствиях, а приятель содержать своих невольников уже больше не хочет. Их же кормить надо!
Друид понятливо кивнул:
– Ну, ясно, кормить. Но ведь не мясом же!
– Да уж не мясом. Ну, так вот – этот мой приятель додумался всех своих рабов подарить. И ты знаешь, кому?
– Кому?
– Нет, ты не знаешь – кому! – гладиатор пафосно выпрямился, больно ударившись головой о стропило. – Блин… крыша у тебя… Ни за что не угадаешь? Он подарил их Алезии! Той самой деве, что…
– Что скоро уйдет… – разочарованно покивал Гарданий. – Что ж, рабы и на том свете понадобятся. Она ведь наверняка их с собой заберет, как и положено знатной женщине. Никто прекословить не будет.
Гость с силой прихлопнул ладонью по столу:
– Да не нужны ей эти рабы, голову даю на отгрызение! У нее и так невольников видимо-невидимо – это всем известно. Вот, почему мир столь несправедливо устроен – у одних все, у других ничего?!
– Потому что так захотели боги! – грохнул кулаком друид.
– Правильно! А мой приятель захотел, чтобы его рабы служили богам. Но ведь, ты, о, благородный друид мой, и есть тот самый человек, через которого невольники могут служить богам… Илексам! О, если б я повстречал тебя чуть раньше, я бы сказал приятелю… Ах, какие у него рабы! М-м-м! Парни – трудолюбивые, беспрекословные и очень мало едят. А девки! Ух, какие, я еще скажу, девки! Грудь – во! Колесом! Бедра – во! Шире, чем твои двери… Ох… Забирай-ка их всех, благороднейший Гарданий! А как рад будет приятель – мечта-то его исполнится. Его невольники самим Илексам служить будут! Ах, какие бедра у этих девок, у римских гетер нет таких бедер, ай! Забирай их, друг мой! Бери!
– Я бы взял… – тихо промолвил жрец. – Но ты же сам сказал – их уже отдали!
– Ну и что же, что отдали? Они, рабы и рабыни, сейчас все равно у моего приятеля в доме… в амбаре заперты, их только потом, когда в жертву… ну, ты знаешь.
– И что? – Гарданий плотоядно сглотнул слюну – расхваленные гостем рабыни так перед ним и стояли, со всеми своими прелестями.
– Да ничего. Надо просто пойти к Алезии и попросить ее отказаться от этих рабов. Заранее напишем расписку – ей только приложить руку.
– Хм… пойти. Там же стража!
– И у тебя нет никого знакомых? Никто из стражников никогда не приходил к Илексам? Никогда у них ничего не просил?
– Да нет, просил, конечно.
– Вот попроси и ты у них! Ах… какие девки! Кстати, поторопиться бы надо.
В черном небе бледной трупной поганкой светила луна. На лесной поляне, у подножия старого дуба, рвущегося корявыми ветками в вышину, друиды в белых, развевающихся на ветру одеждах вели к выкопанной под самым дубом яме обнаженную Алезию, полностью лишенную воли. Кто-то из жрецов поспешно срезал золотым ножом священную омелу, кто-то уже готовил петлю, а кто-то топор… И вот, едва девушка сделала пару шагов к разверзшейся перед ней яме, один из друидов ударил ее обухом по голове. Ударил умело, несильно – чтоб только лишь оглушить, не убить. Вскрикнув, юная жертва упала на руки жрецов… ей тут же сдавили шею петлей, перерезав острым серпом горло. Потоком хлынула кровь…
Не успел! – проклинал себя Беторикс. Не успел!
– Да успеем мы до темноты, не беспокойся, – обернулся ходко шагавший впереди друид. – Только бы приятель твой не обманул.
– Тьфу ты… и привидится же всякое! – гладиатор помотал головой, отгоняя ужасные видения. – Точно до темноты будем?
– Да будем… если прибавим шагу.
– Ну, можно и не слишком спешить, – на ходу пожал плечами молодой человек. – Я ж чего переживаю – как бы ты, друже друид, в темноте-то не заблудился.
– Уж за это точно не переживай! – негромко хмыкнул Гарданий. – Я в этом лесу все тропинки знаю, окромя той, что через болото. Лучше о девках расскажи, благороднейший Кардомог. О рабынях. Они, правда – красивые?
– Глаз не оторвать. А сколь искусны в любви – у-у-у-у!
Молодой жрец довольно потер руки:
– Вот и славненько, вот и хорошо, что искусны.
Путники – друид Гарданий, Беторикс и следовавший чуть позади них Летагон Капустник – дружно шагали по узенькой лесной тропке, вьющейся между деревьями и кустами орешника, малины и дрока. То и дело по пути попадались овраги, небольшие, таящиеся, словно в засаде, в ракитниках и обширных зарослях папоротника – если не знать, запросто можно было переломать ноги.
– Ну и дорожка, – не преминул заметить Галльский Вепрь. – А другой нет, что ли?
– Ты же сам просил, чтоб побыстрее, благороднейший Кардомог, – снова обернулся друид. – Вот я и веду тебя самой коротким путем. Ничего, скоро будем, во-он за тем холмом сейчас покажутся стены.
Солнце село уже, как-то так незаметно скрылось за лесом, и лишь небо еще голубело, да редкие облака золотились последними лучами заката. Красиво было кругом – черные деревья; лиловое, синее, темно-голубое с узенькой, таявшей, словно апрельский снег, полоской лазури, небо; разноцветные облака – палевые, нежно-розовые, золотисто-оранжевые, изумрудные, красные.
Именно на их кровавом фоне и показались из-за холма черные стены Бибракте – неприступной крепости гордого народа эдуев.
Вскоре где-то совсем рядом залаяли псы.
– Не укусят, – поспешно предупредил Гарданий. – У лучших людей они за оградой, а у амбактов – на привязи. Ты что так смотришь-то, друг? Словно бы первый раз увидел.
– С этой стороны – первый раз. Обычно я по главной дороге шел.
– Ну, по главной мы б до утра тащились. Где поселился твой друг? В гостевом доме?
– Нет. У кого-то из простолюдинов. Он, видишь ли, собирается построить дом… и не хочет швырять на ветер деньги.
– А, вон оно что, – жрец почесал коротко стриженную (как и положено друидам) голову. – А у кого именно он живет?
– Мой друг встретит нас на околице, – замедляя шаг, промолвил Беторикс. – Ага! Да вот он идет.
Роль подставного приятеля доверили играть Кариоликсу, хотя, конечно, этот парень был совсем никудышний актер. Такому только в сериалах и сниматься, бабло лопатой грести. Ну, больше некому было, разве что Летагону – ну да в этом случае хрен редьки не слаще. Да и вообще, Беторикс сильно рисковал – ведь Гарданий примерно с год назад уже разговаривал с Кари, мог и вспомнить. Правда, сейчас было темно, да и слов Кариоликсу по роли полагалось немного.
Окруженная неприступными стенами, крепость Бибракте располагалась на высоком холме, у подножия которого и раскинулся город, уже вполне многолюдный, тысяч на десять населения, только что грязный, убогий, запущенный – куда грязнее и запущеннее Рима. В Риме хоть доходные дома строились да мраморные храмы, особняки богачей. Здесь же… одни убогие хижины-полуземлянки. Четыре столба, меж ними – саман – сверху солома – вот вам и жилище. Сгорит – не жалко, новое недолго построить. Так вот и жили… как временщики, постояльцы на съемной хате. Так вот ко всему и относились – и гадили кругом, и красоту не наводили – ни тебе затейливой резьбы, ни клумб, ни скамеечек. А зачем? Вдруг да пожар или враги набегут? Да и не только враги – мало ли тот же Верцингеторикс собственных сел спалил, дабы римлянам не достались?
Дожидаясь Кариоликса – тот, увидев выходящих из лесу путников, должен был подойти первым Виталий вспомнил вдруг, как в той еще, старой жизни кто-то из соратниц по ристалищам жаловался ему на квартиросъемщиков. Сдала, мол, комнату какой-то фирме – поселить своих работяг. Вроде и фирма солидная, и заплатили неплохо, но… Полное впечатление, что господа квартиросъемщики вообще не снимали обувь! Так вот, прямо в сапогах, принимали ванную, так же в сапогах и спали. Ужас! И – конечно же – свинарник. А зачем за собой убирать, вот еще? Мы же мужики… не приучены. Для уборки-то бабы нужны, а их нет, а если и появляются иногда – так вовсе не для уборки. Вот и загадили все… Как и здесь.
И никто на чужаков никакого внимания не обращал – на что? Пусть в крепости об этом беспокоятся, там на то и воинов целая куча. А мы не воины, мы так… просто живем здесь. Что это – знаменитая галльская беспечность, порожденная полным отсутствием государства? Жили ведь без законов, по принципу – у кого кулаки больше, тот и прав. А кулаки больше конечно же у богатых, у знатных – у них и воины, и оружие.
Как бы то ни было, пришельцы, похоже, не привлекли здесь ничьего внимания, разве что собаки пару раз тявкнули, да и то эдак с ленцою. Все вокруг словно бы говорило, кричало прямо – приходи, приходи, Цезарь, голыми руками бери.
Кари, кстати, рисковал – Гарданий его один раз видел, по осени еще, почти год назад. Мог и вспомнить. Однако Беторикс все же надеялся на темноту… да и друид не о том мыслил. О другом… о чем все подростки мыслят? О сексе, конечно же! С любимой рабыней… рабынями.
– Эй, эй, уважаемый, – гладиатор взял друида под локоть. – Ну, что? Мой приятель согласен тебе все отдать – ты сам слышал. Вот и расписка… Осталось только уговорить Алезию. Но за этим дело не станет – зачем ей лишние люди?
– А если все же не отдаст?
– Тогда потом, на том свете, ты лично расскажешь ее отцу, какая его доченька жадная!
Гарданий неожиданно приосанился:
– А и расскажу! Ежели вдруг да закочевряжится. Видано ли дело – у одних все, у других ничего? Несправедливо получается.
– Марксист ты наш недорезанный…
– Ась?
– Говорю, пошли теперь к стражнику, в крепость.
– Пошли… А на рабынь-то хотелось бы сейчас взглянуть. Мало ли – страшные?
– Да не страшные. И работящие – жуть. Тебе ведь с ними не только жить, но и усадьбу строить.
Друид важно закивал:
– Это – да, это уж точно.
– Вот расписку возьмем… тогда всех и посмотришь. Чего тебе терять-то?
– А и впрямь, ничего, – жрец наконец расслабился и махнул рукой. – Ну, пошли… Только ты, дружище Кардомог, слугу своего здесь бы оставил.
– Оставлю… А что?
– Больно народу много. Стража еще невесть что подумает. Окликнут – что скажем?
– А так что скажем?
– Они меня знают. А ты… скажу – гость приехал. Один – это не двое, не так подозрительно.
Гарданий, конечно же, перегибал палку, запугивал, желая подчеркнуть собственную значимость. Никто их не окликнул и ничего не спросил. Да и шли они как-то… уж точно, не к главным воротам. Вышли куда-то к обрыву, к заполненному водой рву или неширокой речке.
Стемнело уже, и в черной воде отражались звезды. А крепостные стены, такое впечатление, остались где-то далеко позади.
– Слышь, Сусанин, мы где вообще-то?
– Ась?
– Говорю – где мы?
– Сюда выходит подземный ход из крепости.
– Ого! – изумился Беторикс. – И что, многие об этом знают?
– Да многие. Здесь трава очень сочная – многие скот пасут, гусей… Постой, я позову стражей…
Вот такая вот тайна! Приходи и бери… Впрочем, а что ждать от народа, еще не освободившегося из девственных пелен первобытности? Тем более, сейчас – расслабились: Цезарь ушел – гуляй, рванина!
Гладиатор на всякий случай укрылся в кустах, спрятался – вдруг да друид решился предать – позовет стражей да крикнет – «лови шпиона!». Покуда все тихо, а дальше?
– Эй, эй, дружище Кардомог!
Голос жреца. И вроде бы больше ничего подозрительного.
– Да где ты есть-то? Ага… Ну, пошли, что ли? Вербонд нас проведет… верно, славный Вербонд?
– Во славу наших богов, – утробно-простуженным голосом заверил стражник. – Тут многие хотят посмотреть на колдунью. И волосы ее просили – на снадобья…
– Ой-ой! – нырнув следом за стражем в черное зево хода, друид нервно дернул плечом. – И кто это у тебя их просил, а?
– Да одна тетка… Сейчас…
Клацнуло огниво. Вспыхнув, задымил факел, освещая узкое подземелье, с вырубленными прямо в породе ступеньками, ведущими куда-то вверх. Одетый в кожаный панцирь стражник оказался одышливым, тучным. Круглый шлем его покачивался в такт развалистой походке. На Беторикса сей неподкупный страж даже и внимания не обратил, все судачил с друидом о «ведьме».
Как понял Виталий, местные охраннички уже давно наладили здесь свой маленький бизнес – взглянуть на «колдунью мандубиев» желающих было хоть отбавляй. А друид Гарданий был хитрее, чем поначалу казалось: свести гостя с Алезией на поверку выходило не таким уж и сложным делом. Оказывается, тут кто только не шлялся! Эх, раньше бы знать, можно было бы обойтись и без друида… ну да ладно, коль уж вышло, как вышло. А Кариоликс с Веснушкой хороши! Сколько уже тут торчат – не знали, что в крепости делается.
– Ты, любезнейший Кардомог, не думай – сюда только местным можно попасть, – повернувшись, успокоил Гарданий. – Вот и пришли… За той дверью – комната ее. Сейчас Вербонд засовчик откинет… Давай, давай расписку-то, не тяни.
– Что, сам пойдешь? – изумился Виталий. – Не боишься колдуньи-то?
– А что мне ее бояться? Я сам друид. Ну, жди…
– Э, нет, брат! – решительно возразил гладиатор. – Столько сюда шел. Неужели не взгляну на колдунью?
Друид зябко потер руки:
– Ишь, любопытный какой. Ладно, идем.
Скрипнув, дверь отворилась. И тут же захлопнулась. Слышно было, как осторожный стражник задвинул засов. Беторикс поежился – было не слишком-то приятно чувствовать себя запертым.
Зеленоватым пламенем тускло чадил светильник. В углу, на узеньком ложе, кто-то спал.
– Доброй ночи, затворница, – слащаво промолвил жрец. – Проснись-ка, есть разговор.
Спящее тело дернулось.
– Опять ты, Гарданий! И выберешь же момент.
– Я не один, между прочим…
Виталий поспешно отодвинул друида плечом:
– Ну, здравствуй, любимая! Дай же тебя обнять…
Алезия… да, это была она… сверкнула глазами и тут же обмякла, от избытка чувств повалившись обратно на ложе.
– Эй, эй, – забеспокоился друид. – Что ты с ней сделал, друг мой? Убил?
Удар!
Быстрый… ребром ладони по шее. Не на смерть – потеряв сознание, Гарданий тяжело повалился на пол, Беторикс же со всей поспешностью бросился к жене.
– Очнись, очнись, милая!
Девушка распахнула глаза и ласково улыбнулась:
– О, муж мой. Ты первым явился забрать меня в царство мертвых. Я рада.
– Я тоже рад…
Молодой человек не удержался и с жаром поцеловал вновь обретенную супружницу в губы.
– Ах… – томно застонала та. – Ты словно прежний, живой…
– Потом разберемся, кто живой, а кто… Живо снимай с себя одежду!
– Что?
– Давай, давай, быстрей… Наденешь то, что на этом…
– Зачем мне меняться одеждой с этим мерзким друидом? Мы ведь полетим с тобой в небо… на небесной колеснице, запряженной трехрогими журавлями, полетим высоко-высоко…
Сурово сжав губы, Виталий закатил супруге смачную оплеуху – а что еще делать-то? Времени-то не оставалось совсем, выбраться необходимо было до рассвета, а он уже не за горами, рассвет.
– Я смотрю ты тут поглупела, женушка! А ну, переодевайся, да побыстрей!
На это раз Алезия не прекословила. Но тоже двигалась медленно, да и глаза ее были… слово в тумане. Или это светильник так тускло горел? Так вот и хорошо, что тускло.
Уложив отключившегося друида на ложе, Беторикс набросил на женушку белый плащ и тихонько постучал в дверь.
Тут же скрипнул засов.
– Быстро вы…
Снова лестница… подземелье… и вот наконец глоток свежего воздуха!
Выбрались. И стражник куда-то исчез. Верно, он за ними и не спускался – поленился просто.
Теперь – спешить! Гарданий скоро придет в себя. И что тогда? Объявят погоню? О нет, вряд ли. Скорее, свалят по-тихому вместе с нерадивым стражником.
В небе тускло светила луна, под ногами чавкала грязь…
– Осторожней милая, не упади… Давай руку…
Тусклое осеннее солнце било сквозь прорехи крыши прямо в глаза, требовательно и сурово. Мол, хватит спать, вставайте, пора!
Ничего и не пора, – потянувшись, ответила солнышку Алезия.
Потом улыбнулась, погладила по груди спящего рядом мужа. – Эй, соня. Солнце уже высоко.
– Вижу, что высоко, – натянув на себя плащ, расслабленно буркнул Беторикс.
– Сегодня опять будем день-деньской торчать в эргастуле? – девушка прищурила темно-голубые глаза и лукаво улыбнулась. – Не надоело, а?
– С тобой – нет! – зашуршав соломой, молодой человек снова потянул на себя плащ.
– Зря мы тут торчим, – усевшись, голая Алезия обняла себя руками за плечи. – Правы Кари и Летагон – надо пробираться к сенонам. Раз там уже все наши… тот же Камунориг. Даже благородный юноша Вергобрадиг – ты его, верно, помнишь. Амбакты Аркалиса схватили нас вместе, но парня потом продали римлянам. Точнее – обменяли, на обещание Цезаря обойти стороной Илексы. Кстати, благородный Вергобрадиг, говорят, по пути бежал. Сеноны отбили – так Амбриконум сказал. Ему, верно, можно доверять.
– Почему же нет?
С Амбриконумом, доверенным человеком вечно хмурого вельможи Камунорига, путники встретились почти сразу после побега Алезии. Точнее, с ним встретился Веснушка – все у того же дуба с алым лотосом на сколе коры.
Амбриконум и рассказал все. О Верцингеториксе, после ухода Цезаря пошедшем на поводу у знати и, по сути, предавшем своих самых верных людей. О Камунориге, вынужденном бежать к сено-нам… о том, что к ним многие ушли – тот же Вергобрадиг, юный и злой на язык эдуйский вельможа.
Что ж, сеноны – не самый плохой вариант. Ни эдуи, ни арверны, сами по себе. Ближе, конечно, к эдуям, но…
– Ты зачем стащил с меня плащ? Мне холодно!
– Холодно? Так сейчас погрею…
Притянув к себе жену, Беторикс обнял ее, лаская и крепко целуя в губы. Ах, как томно сияли темно-голубые глаза… два бездонных омута, два океана. Как волнующе колыхалась грудь, и темная ямочка пупка манила, соблазняла… а шелковистая кожа казалась нереальной, волшебной…
Ах, эти чуть приоткрывшиеся девичьи губы, ряд ровных жемчужно-белых зубов… томное дыхание… лукавый взгляд… стон… сначала едва слышный а потом…
Уносились все мысли куда-то высоко-высоко в небо. С жаром сплелись тела. И снова стоны… и крик… блаженство…
Пусть слышат все! Пусть завидуют! Пусть!
– Господин…
Боже! И кого это еще принесло? Ну, конечно, Веснушку.
– Ты бы отвернулся, малец.
– Что я, голых не видел?
– Гм… логично. Ну, чего пришел?
– Ты просил принести ту вещицу, которую я нашел у Илексов. Ну, тоже с лотосом.
– А-а-а! Так ты все же ее отыскал?
– Я ее и не терял. Просто спрятал. Думаю – а вдруг пригодится, хоть и бесполезная вещь? Вот, пригодилась – ты, господин, спросил.
– А ну, давай, поглядим…
Мальчишка протянул руку…
У Виталия даже челюсть отвисла.
Ключ! На узенькой ладони Веснушки лежал обычный электронный ключ. «Таблетка».
– Что это? – тихо спросила Алезия.
Беторикс потянулся:
– Просто ключ.
– Ключ? Как у римлян?
– Угу. От квартиры, где деньги лежат. Ла-адно, не вникайте. К этому ключу да еще бы дверцу, которую им можно открыть. Ибо с той стороны что-то не открывают…
Именно так и обстояли дела. Не открывали! Васюкин и Веста – или те, кто за ними стояли – что-то не очень жаждали возвращать аспиранта обратно. Может быть, потому, что он уже слишком многое знал?
– Дверь? – озабоченно переспросил парнишка. – Я видел дверь, здесь, рядом, за грудой камней. Железная, круглая, словно лаз, и на ней нарисован алый лотос!
– Дверь? – встрепенулся Виталий. – Какая дверь, где? Только не говори, что в каморке у папы Карло!
– Не, не в каморке – за грудой камней. Вернее – под грудой. Год назад я случайно ее раскопал. Когда прятался.
– За дверью прятался? – молодой человек поспешно натянул тунику.
– Не-а… мне ее не открыть.
– Зато мы попробуем. Эй, женушка… а ну, хватит валяться! Вставай!
Спрятанная под камнями дверца – по виду обычный канализационный люк (ха! обычный – в эту-то эпоху?) – открылась сразу же, едва Виталий приложил к замку ключ. Щелкнула и приоткрылась. Молодой человек тут же поддел щель мечом, отбросив тяжелую крышку. Пахнуло сыростью и гнилью.
– Снова подземелье… Ну что ж, нам с тобой, милая, не привыкать. Лезем?
– Лезем! – все ж таки Алезию всегда отличал здоровый авантюризм – уговаривать долго не пришлось, любопытство оказалось сильнее. Тем более – вновь обретенный любимый супруг – вот он, рядом! А с ним чего вообще бояться-то?
– Можно и я с вами, господин? – пискнул позади Веснушка.
Беторикс отмахнулся:
– Цыц!
Он спрыгнул вниз первым, помог спуститься супруге, Веснушке же грозно погрозил кулаком:
– Сторожи выход, чудо!
– Какой же это выход? Это вход.
– Кому как, парень.
Какой-то проход, узкий и низкий… Темнота… полная… нет, почти полная – впереди, наверху – какой-то просвет. И лестница! Железные, вбитые в скальную породу, скобы. По ним молодой человек и полез… покуда не уперся головой в точно такой же люк… который головой же и откинул. И застыл, осматриваясь и прислушиваясь.
– Ну что там? – крикнула снизу Алезия. – Думаю, этот лаз не так уж далеко и ведет. Не как в Бибракте.
– Да уж, не как…
Наполовину высунувшись из люка, молодой человек улыбался так, наверное, как никогда еще в своей жизни не улыбался. И было от чего! Впереди, сколько хватало глаз, тянулась просека с высокими столбами линии электропередачи, натужно гудели на ветру провода, а где-то совсем рядом ревел, буксуя в грязи, чей-то навороченный джип.
«Ну, вот и выбрались…» – расслабленно подумал Виталий. Выбрались. Ларчик-то просто открывался.