Глава 9

– Так, значит, вы не доктор? Мамочка так мечтала, чтобы я вышла замуж за доктора. – Марит вновь завладела моей рукой и повела прочь от отеля. – А не могли бы вы сформулировать поточнее род ваших занятий?

– Поточнее не знаю. Похоже, я уполномоченный по улаживанию конфликтов, специализация – скоропостижные отставки. – Я интонацией выразил нежелание обсуждать этот вопрос. – Однако финансируют меня неплохо. Учитывая, что, забрав этот кейс и выехав из отеля, я поднял где-то тревогу, мне понадобится новая одежда и другие вещи.

– И вам нужен костюм для завтрашнего приема.

– Ну да. – Я махнул кейсом в сторону торгового центра. – Прошу вас, ведите.

Марит не производила впечатления человека, который шарахается от магазинов. Мы поднялись на Восьмой уровень и пустились в странствие по широкой галерее, окружавшей открытую торговую площадь. Марит, хохоча, указывала на витрины. На секунду-другую она задержалась возле радужной коллекции туфель, усеянных блестками, но тут же потянула меня к следующему магазину.

– Если я посмотрю на них слишком долго, то просто вынуждена буду купить пару. Не могу устоять, как другие не могут устоять перед щенком в зоомагазине.

Ну вот, нам сюда.

Я взглянул на вывеску и прочитал знаки японской "кана".

– Вы, наверное, шутите.

Она нахмурилась:

– Нет, "Одежда для джентльменов", пожалуй, лучший магазин мужской одежды во всем Центре.

Услышав английское название магазина, я рассмеялся.

– Вы знаете, как он называется по-японски?

– Нет.

– "Дансей но ниндзен". Это значит – "полноценный мужчина". Во всех смыслах.

– Поверьте мне, – хихикнула она, – вы подходите.

Служащие магазина узнали Марит с первого взгляда и, убедившись, что я ее друг, сделались крайне предупредительными. Роджер, человек на год или два моложе меня и такого же телосложения, снял с шеи мерную ленту и принялся за работу. Делая измерения, он диктовал их двум помощникам, стоявшим за его спиной с ручками и блокнотами наготове.

– Желает ли Кейн-сан просто костюм, или речь пойдет о полной перемене облика?

Марит улыбнулась с напускной скромностью.

– Мистер Кейн желает полный гардероб. Качественный, но слегка консервативный. Ему требуется официальная одежда для завтрашнего приема, два деловых костюма и четыре смены повседневной одежды. Еще ему нужно белье, носки и полный набор бритвенных принадлежностей.

– Понятно, мисс Фиск. – Роджер выпрямился и, заставив меня развести руки в стороны, опоясал мне грудь мерной лентой. – Будем ли мы учитывать кобуру и бронежилет, или что-то одно?

– Пожалуй, только бронежилет, Роджер, – ответил я, а следующие мои слова вызвали у него улыбку. – Вся одежда консервативная, кроме того, что я надену на завтрашний прием. Я хочу произвести впечатление.

Роджер возвел глаза к небесам.

– Если вы будете в обществе мисс Фиск, вы его произведете. Тем не менее мы можем пойти вам навстречу. – Он отвернулся и принялся диктовать цифры своим ассистентам. Один из них помчался отбирать заказанные вещи, а другой продолжал тщательно записывать все, что говорил Роджер. Наконец, Роджер отобрал у помощника ручку с блокнотом и знаком отослал его.

Роджер перевернул страницу блокнота и искоса взглянул на меня. Сделал набросок, нахмурился, добавил несколько линий потолще. Потом снова взглянул на меня, внес в рисунок последние поправки и с улыбкой показал его мне.

– Вот, что вы скажете? В нем присутствуют традиционные элементы, и вместе с тем он достаточно экстравагантен, чтобы на вас обратили внимание. И еще учтите, что при таком покрое легче скрыть кобуру, если вы все же решите ее надеть.

Изучив рисунок, я улыбнулся.

– А вы успеете приготовить все это к завтрашнему вечеру?

– Срочность работы скажется только на ее цене. – Роджер приподнял левую бровь. – Скажем, мэр мог бы примириться и с прошлогодним костюмом, но его в любом случае никто не замечает.

– Вы хорошо работаете, Роджер.

– Очень любезно с вашей стороны, сэр.

Я полез в карман и вытащил десятитысячную пачку банкнот. Десяток сотенных с портретом Трумэна я оставил себе и вручил Роджеру девять тысяч.

– Давайте положим это на мой счет. Мои размеры у вас есть, и вы можете начинать работу. Вознаградите свой персонал. Мне еще придется к вам обратиться.

Засовывая в карман тысячу долларов, я повернулся к Марит:

– Если вы проголодались, можно поесть где-нибудь, а готовые вещи заберем позже.

Она покачала головой.

– Роджер, доставьте все ко мне на квартиру.

– Как вам угодно, мисс Фиск. Мистер Кейн, очень приятно было познакомиться.

– Я стал на девять кусков беднее, и мне нечего даже показать за эти деньги, – расхохотался я, когда мы вышли из магазина.

– Роджеру вы можете доверять. Что касается цены, тут он вас надует, но в остальном он честен. – Она обвела взглядом торговые ряды. – Вам нравится японская кухня?

Я пожал плечами:

– Не знаю.

– Чувствуете любовь к приключениям?

– Марит, последние тридцать шесть часов я прожил в сплошном приключении. В меня стреляли, за мной гнались, меня чуть было не анатомировали заживо. Какой ресторан и чем может меня испугать?

Не отвечая, она указала на здание в четверти мили от нас.

– "Осоми". Он вам понравится. Пойдем.

Я предложил ей руку, и мы тронулись в путь.

– Судя по поведению служащих в отеле и в магазине, у меня сложилось впечатление, Марит, что вы стоите несколько выше, чем большинство людей, с которыми я сегодня встречался. Я прав, или амнезия просочилась и в мои умозаключения?

– Боюсь, что я личность скорее пресловутая, чем знаменитая. – Она провела рукой по волосам, убирая за ухо непослушную прядь. – Было время, когда мне бы не позволили даже близко подойти к Центру – как и почти всем, кого вы сегодня видели, кроме Алехандро и, может быть, Хэла. Как н они, я выросла среди номадов…

– Номадов?

– А, это сленг бюрократов. Низкое Образование, Минимально Адекватный Доход. НОМАД – классификация, применявшаяся ооновскими бюрократами к различным группам населения в освободившейся Восточной Европе. Это было в девяностых годах. Номады – это те, кого признавали способными поддерживать минимальный уровень жизни без государственной помощи, но чьи шансы на продвижение в обществе можно было считать нулевыми. Термин просочился в народ. – Она взглянула на толпу, заполнявшую Центр. – У нас он сохранил первоначальное значение и теперь им пугают непослушных детей. С другой стороны, люди Затмения демонстративно держатся за него. Всякий раз, когда в их жизни что-то улучшается, они переходят некую грань и гордятся своей победой.

Мы вошли в ресторан и сняли обувь у входа. После того как мы надели тапочки, японка в кимоно проводила нас к низкому столику. Столики были остроумно размещены над углублениями в полу, куда люди, не привыкшие в течение всего обеда сидеть по-японски, могли спустить ноги. Я пристроил в этом углублении кейс и опустился на колени перед столиком.

Марит взглянула на меня и слегка надулась:

– Так вы и ножку мне не пожмете.

Я улыбнулся и покачал головой:

– В таком ресторане это был бы признак дурного воспитания. Вы уже большая девочка и способны немного последить за своим поведением.

– Немного – может быть. Я отложу это на потом.

Подошла официантка, и мы заказали суси. Марит попросила еще виски с лимоном, а я предпочел воздержаться от выпивки.

– Марит, вы говорили, что выросли среди номадов? – спросил я, понизив голос.

Она кивнула:

– Мои родители держали небольшой магазинчик на углу Оук и Тридцать шестой. Это довольно близко от «Лорики», и мы кое-что имели с пролов, работающих там. Я как раз заканчивала школу, когда кто-то упомянул, что «Лорика» отбирает кандидатов в свою службу безопасности. Я подала заявление, и благодаря какой-то сложной формуле набора, составленной самой Нерис, меня зачислили курсантом. Я училась и через шесть месяцев поступила на работу. Это было пять лет назад – Чему же вас обучали?

– Тренировки с оружием, рукопашный бой, антитеррористическая тактика, разгон толпы. Еще нам преподали курс хороших манер и познакомили с основными принципами работы детектива. По большей части нас учили, как оставаться незаметными, как охранять администраторов и как не пускать в цитадель тех, кому не полагается там быть.

– Интересно. – Пока она говорила, я прикидывал, что мне грозит, если я встану «Лорике» поперек дороги. – Но все-таки эта деятельность не могла вас особенно обесславить.

Она застенчиво улыбнулась, но ее голубые глаза озорно блеснули сквозь тонкую завесу черных волос.

– Нет-нет, дело не в этом. Я поработала чуть больше года, когда «Лорика» решила, что ей нужен специальный видеофильм, дабы проинструктировать администраторов, как следует вести себя в критических ситуациях. Войны уличных шаек в Затмении иногда угрожают и цитаделям, поэтому мы хотели, чтобы наши люди знали, что делать в экстренных случаях. Меня выбрали на роль сотрудницы службы безопасности.

Она замолчала, потому что официантка принесла суси и виски с лимоном. Марит разломила палочки для еды и потерла их друг о друга, чтобы убрать заусенцы. Не уверенный, что сумею ими пользоваться, я повторял за ней все движения, но, когда я попробовал взять их так же, как она, палочки сами легли в мои пальцы. Подняв с тарелки крупинку риса, я положил ее в рот.

Марит кивнула, одобряя мои способности, и продолжила:

– Прежде во мне было не очень много такого, на что стоило бы посмотреть. Моя мать принадлежала к довольно пуританской церкви, так что косметика и яркая одежда проходили по ведомству дьявола. Мне с детства внушали, что я встречу своего принца, когда он будет разгружать поддоны с пивом в отцовском магазинчике, и потому я никогда не пыталась принарядиться, чтобы кого-нибудь привлечь.

– Итак, Золушка дождалась прикосновения феи-крестной?

Она улыбнулась.

– Сказка о гадком утенке, от начала и до конца.

Когда они поработали надо мной, я не узнала себя в зеркале. Я внезапно стала красавицей. Я делала на съемочной площадке все, что мне говорили, и видеофильм стал хитом среди сотрудников «Лорики». Мне говорили, что его копии появлялись даже в прокатных лавочках в серии "Сражения – Приключения – Сделай сам". – Она помолчала. – В результате отдел маркетинга обратил на меня внимание. Меня вдруг вытряхнули из бронежилета и начали облачать в облегающие платья, чтобы я "улыбалась и указывала на продукт". Меня отловил агент, и я подписала контракт фотомодели, хотя нанимала меня исключительно «Лорика». Внезапно я оказалась в числе "номенклатуры".

– В числе деятелей. – Я намазал немного васаби на текка-маки и улыбнулся. – При таком успехе довольно странно, что вы торчите все время в Затмении.

– О, первый год был просто чудесным. Я переселила родителей в цитадель «Лорики», а себе купила собственное жилье. Я путешествовала, бывала на приемах и даже снялась в парочке эпизодов в голликрутских фильмах.

Я была на вершине счастья. Мне только-только минуло двадцать, и я была настоящим enfant terrible.[1] – Она отпила немного зеленого чая. – Как говорится, «гордость предшествует падению».

– На самом деле "погибели предшествует гордость и падению надменность" – Притчи, глава шестнадцатая, стих восемнадцатый.

Мои слова заставили ее вскинуть голову.

– Вы поразительный человек, мистер Кейн. – Она улыбнулась. – Конечно, если у вас такое имя, можно ли удивляться, что вы цитируете Библию.

И в самом деле – человек, носящий имя первого убийцы. Каина, и винтовку убийцы наемного, цитирует Библию на память. Что это – злая ирония, или в этом есть скрытый смысл, которого я пока не заметил?

– Итак, насколько же глубоко вы пали? От enfant terrible до enfant perdu?

– Думаю, не так глубоко. Один высокопоставленный администратор из «Лорики» решил, что раз «Лорика» владеет моим контрактом, значит, она владеет и мной. А когда он попытался настаивать на своих притязаниях, то обнаружил, что в «Лорике» очень хорошо обучают сотрудников безопасности. Я испортила ему улыбку, а еще больше – самооценку. После этого жена устроила ему ад при жизни, а теща, у которой имелся внушительный пакет акций, заставила «Лорику» избавиться от меня. Сведения о скандале просочились в желтую прессу, и я красовалась на первых полосах вместе с историями о детоедах с НЛО и человеке, который переспал со своей бабушкой, чтобы подарить отцу долгожданного брата.

– Звучит ужасно.

– Какое-то время так и было. Мой агент нашел мне работу в Японии, и я прожила там около года. Когда вернулась, волны улеглись, но кое-какая рябь осталась.

Через друзей моих друзей я вышла на Рока и купила у него пистолет. Рок ввел меня в круг людей Койота, а я, в свою очередь, помогла найти Алехандро нескольких постоянных покупателей для его галереи на Седьмом уровне. Это в Меркадо.

– Мне хотелось бы как-нибудь зайти туда. – Я перегнулся через столик и ласково погладил ее по руке. – Значит, последние два года вы предоставляете Койоту доступ к обществу Городского Центра?

– Более или менее. Койот не просил меня вводить его в общество. Я встречалась с ним только дважды – если можно назвать встречей беседу с тенью внутри темного склада. По большей части я получаю указания через Джитт или по телефону, как вы сегодня. Койот описывает мне проблему в общих чертах и спрашивает, нет ли у меня на примете какого-то деятеля, способного ее разрешить.

– И склонны ли деятели решать проблемы Затмения?

– Конечно, если правильно представить им дело. – Она окунула в бокал кончик указательного пальца и слизнула с него капельку. – В большинстве своем они совсем неплохие люди, только чересчур озабочены собственной жизнью и карьерой. В разговоре с одними можно воззвать к их чувству справедливости, особенно если провести какую-то параллель из их собственной жизни, когда кто-то помог им самим. Другие любят пощекотать нервы, работая с выходцем из Затмения. Иные соглашаются потому, что желают отомстить кому-то из Центра, а лучший способ для этого – устроить силовые игры в Затмении. – Марит озорно улыбнулась. – Я просто занимаюсь своим делом, а еще собираю сведения, слухи, враки и сливаю все это Койоту. Ну а когда ему нужно, чтобы я сама что-то сделала, я это делаю.

– Например, помогаете мне?

– Именно.

Я слегка сжал ее руку.

– У Джитт странный вид. Что с ней случилось?

Марит смущенно пожала плечами.

– Джитт очень скрытная, но кое-что она мне рассказывала. Вы извините меня, если я не стану злоупотреблять ее доверием?

Я покачал головой:

– Был бы огорчен, если бы вы это сделали. Просто я хочу увидеть ее в подлинном свете. Она явно подвергалась пластической операции. И, как я понимаю, операция прошла неудачно.

Марит пригубила из бокала.

– У нас часто ходят слухи о ком-то или чем-то, чеку дали имя "Пигмалион".

– Вроде того скульптора из греческой мифологии.

– Верно. Говорят, он любит привносить в жизнь красоту. Он крадет некрасивых людей и изменяет их. Я думаю, это было бы неплохо, если бы он еще спрашивал этих людей, хотят ли они, чтобы их изменили.

Я кивнул.

– Судя по Джитт, этот Пигмалион мог бы заработать своим искусством кучу монет.

– Да, только для этого требуются две вещи: делать то, что хочет клиент, и позволять клиенту с миром уйти.

Джитт бежала от него, но воспоминания о том, что с ней случилось, у нее смутные. У нее даже нет представления, кто такой Пигмалион. Несколько раз в Драк-Сити или в Бокстоне находили брошенные тела невиданной красоты, и жители Затмения считают, что это творческие неудачи Пигмалиона. Большинство из них оказались самоубийцами. Наверное, некоторые люди просто не в силах вынести, когда их превращают в забаву.

– Не могу их за это винить.

– Я тоже. – Марит улыбнулась. – Джитт постепенно примирилась с судьбой, но гораздо лучше чувствует себя дома, среди своих компьютеров. Не могу припомнить, когда я последний раз видела ее где-то еще, кроме наших собраний.

Мы закончили трапезу в относительном молчании, потому что столики вокруг нас постепенно начали заполняться. Во многих отношениях наш разговор был довольно необычен, тем более что Марит лучше умела собирать информацию, нежели делиться ею. Хотя о себе она рассказывала без утайки, но подробности опускала, так что мне трудно было связать имена с конкретными людьми. Я подозревал, что это привычка, выработанная после того, как она вознеслась так высоко и пала так низко, но чувствовал, что Койот поощряет в ней эту склонность.

Разумеется, если бы разговор перешел на меня, то эта тема исчерпалась бы очень скоро. В течение этого дня я выяснил лишь, что умею читать по-японски, на память цитировать Библию и проявляю исключительный вкус к оружию индивидуального поражения. Сомнительно, чтобы эти открытия могли послужить темой застольной беседы. Еще меньше годилась для этого моя экскурсия к Жнецам.

Я оплатил счет и добавил хорошие чаевые, но деньги, – оставил на той стороне столика, где сидела Марит, чтобы официантка запомнила ее, а не красавчика, пришедшего вместе с ней. Марит заметила это и, когда мы выходили из ресторана, рассмеялась достаточно громко, чтобы привлечь к себе внимание и вызвать множество перешептываний, прикрывших меня дополнительной завесой анонимности.

Она повела меня вдоль всего торгового центра к лифтам между Башнями Годдарда. Одна из них была чуть ниже другой, и Марит, естественно, вызвала лифт второй.

– Куда мы идем?

– Увидите.

Чувствуя себя немного неловко в преддверии неизвестности, я утешался тем, что снаряжения в моем кейсе хватило бы, чтобы продержаться против отряда тяжеловооруженной охраны. Когда двери лифта закрылись, Марит вставила кодовую карту в щель в стене.

– Выбран двадцать седьмой этаж. Благодарю, мисс Фиск, – произнес лифт.

– Мило.

Она улыбнулась.

– А будет еще лучше.

Она была права. Лифт сорвался с места так, что у меня чуть не подогнулись колени.

– Благодарю за предупреждение.

– Не стоит.

На двадцать седьмом этаже мы перешли в другую кабину. Марит нажала кнопку, кабина закрылась и помчалась в сторону. Наконец, она замедлила ход и перед окончательной остановкой сдвинулась влево. Передняя стенка открылась прямо в холл обширной квартиры.

– Добро пожаловать в мое жилище.

Я вышел из кабины трансверсора, и стена закрылась у меня за спиной. Холл, величиной с гостиную в доме Эстефана, открывался в гостиную и столовую, где запросто мог бы поместиться весь его дом. За прозрачной стеной, выходящей на юг, открывалась панорама цитадели корпорации «Сумитомо-Диал» и Южного Горного Парка у ее подножия, но в вечерних сумерках я мог разглядеть только черный силуэт гор на фоне звездного неба и красные сигнальные огни на телевышках.

Комнаты казались сошедшими со страниц журнала по домашнему дизайну. Гостиная была обставлена кушетками и стульями, обтянутыми белой кожей, стеклянными столиками и направленными светильниками, подсвечивающими абстрактные картины на стенах. Столовая была выдержана в более традиционном стиле; стол и стулья вишневого дерева были отполированы почти до зеркального блеска. В буфете и шкафчиках сверкал хрусталь и поблескивал фарфор. Люстра из золота и хрусталя свисала над столом, почти касаясь чаши с фруктами, стоящей посередине.

Марит указала на правую, меньшую часть квартиры.

– Там кухня. Можете есть все, что найдете. Не знаю точно, что у меня имеется, но Хуанита и Анна не жалуются на отсутствие еды, когда бывают здесь днем.

Повернувшись, она показала на двери в правой стене длинного коридора, обшитого деревянными панелями.

– Там спальня для гостей, мой кабинет и просмотровая комната. В конце коридора – моя спальня.

Я нахмурился и поставил кейс у стены.

– Не вижу вещей, которые мы купили.

Марит на мгновение задумалась, потом пожала плечами.

– Возможно, Роджер велел посыльному повесить костюмы в шкаф, а все остальное убрать. Мы могли произвести на Роджера не совсем правильное впечатление. – Ее улыбка стала немного шире. – И, конечно, нам еще надо решить, где вы собираетесь провести эту ночь.

До сих пор я об этом не думал; этот вопрос даже не приходил мне в голову. Разумеется, возвращаться в отель было ничуть небезопаснее, чем пытаться получить мой автомобиль, – возможно, даже опаснее, после того как Пол Грей погиб, пытаясь убить меня. Точно так же неразумно было бы возвращаться в дом Эстефана: я не только подверг бы риску его семью, но и, по сути, сам бы отдал себя в руки преследователей. Эстефан мог уважать Койота и чувствовать себя в долгу перед ним, но это не значило, что его соседи не заметили меня или промолчали бы, если заметили.

– Отель и дом Эстефана исключаются. – Я сердито уставился в пол. – А без кредитной карточки мне не добыть нового номера в отеле ни за какие деньги.

Марит покачала головой.

– Вы меня не так поняли. Я заранее предполагала, что вы проведете эту ночь у меня. Я только хочу выяснить, удовлетворитесь ли вы спальней для гостей или, возможно, чувствуете любовь к приключениям?

Я поднял брови.

– Не хотите ли вы сказать, мисс Фиск, что желаете предложить мне место в хозяйской спальне?

Она подошла ко мне, ее руки скользнули по моей груди и обвились вокруг шеи.

– Я могла бы сказать и так, но хотела бы, чтобы вы подумали вот о чем. Можете вы вспомнить, скажем, последние сорок восемь часов?

Я слегка коснулся губами ее губ.

– Приблизительно.

– И все это время вас старались убить?

– Похоже на то.

Она стянула с меня куртку и уронила на пол.

– Так почему бы нам не провести эту ночь так, чтобы завтра, вспоминая свою жизнь, вы припомнили что-то, чему стоит порадоваться?

Загрузка...