Глава 24

Реальный мир вновь обрушился на меня, когда Лоринг упал посреди своего рисунка. Чувствуя, как по спине у меня пробегают мурашки, я позвал Джорджа. Довольно скоро он явился на зов и, осторожно переступая через линии, подошел к центру рисунка.

Вдвоем мы подняли Лоринга, и я поразился тому, как он истощен. Человек его роста должен был весить фунтов сто тридцать, а в нем не было даже сотни.

Мы с Джорджем протащили бесчувственного Лоринга через туннель и с помощью Уилла донесли до автомобиля. Я пристегнул Лоринга к простреленному сиденью, а кейс с винтовкой положил сзади. Захлопнув дверцу, я повернулся к Джорджу, чтобы его поблагодарить, и увидел, что он крадется вокруг автомобиля, широко расставив руки, словно птица, увидевшая змею.

Мы с Уиллом отступили, не сводя с него глаз. Джордж дошел до заднего бампера и вдруг упал наземь. Когда подбежали мы с Уиллом, он, извиваясь, выползал из-под машины, держа в руке липкий шелковистый кокон серого цвета. Он немедленно положил его на плоский камень и расплющил другим камнем.

– Когда ты ехал сюда, за тобой следили.

Я взглянул на черную жидкость, сочащуюся из-под камня, и на расстрелянный автомобиль.

– Да.

Джордж гордо кивнул.

– Вот почему. Это Зло. Лучше тебе не возвращаться той же дорогой, потому что там собраны силы, которые хотят остановить тебя.

Поскольку я с самого начала не собирался этого делать, то с легкостью согласился.

– Спасибо за все.

Уилл нахмурился.

– Я люблю и уважаю деда, но вы, белый, не можете всерьез верить во все эти мумбо-юмбо, которым он меня учил. Древность и древние чудовища не имеют силы в подлинном мире.

По этим словам Уилла я понял, что парень на перепутье. Один Уилл, современный, как многие его ровесники, грезил о жизни в Центре. В этом мире не было места суевериям и призракам. Это был поверхностный мир, где оказаться в нужном месте в нужный момент было важнее, чем сделать что-то реальное. Хотя попасть туда и удержаться там было трудно, во многих отношениях этот путь был легче, поскольку требовал только преданности работе в сочетании с такой же преданностью гедонизму и любовью к восхождению по социальной лестнице.

Другой Уилл, тот, что с младенческих лет слышал рассказы о старине, за свою жизнь увидел достаточно, чтобы у него появились вопросы. Дед, несомненно, учил его древним ритуалам и, если Уилл обладал тем, что Эль Эспектро называл скрытыми эмпатическими способностями, мог использовать их, чтобы помочь внуку овладеть этим даром. Уиллу хватало опыта догадаться, что чудеса, о которых говорил дед, могут быть настоящими, и понимал, что, если так, его мир становится листом на дереве, а не целым деревом.

– Не знаю, что ответить тебе, Уилл. Я видел вещи, которые заставили меня усомниться в том, что реально, а что нет. – Открывая дверцу машины, я кивнул Джорджу. – Если бы я мог поучиться тому, чему твой дед может меня научить, я бы обязательно это сделал. Если он не прав, ты по меньшей мере спасешь от забвения традиции, которые древнее письменной истории. А если аи все-таки прав, то будешь куда лучше ориентироваться в том мире, который сам для себя выберешь.

Я сел в машину и завел двигатель. Отъезжая, я видел, как оба индейца возвращаются к Пещере Сновидений. Джордж протянул Уиллу половину сандвича, а юноша положил руку на плечо старику.

Другой дорогой я проехал к Фаунтейн-Хиллз и вырулил на проспект Ши. По нему я вернулся в Скоттсдейл и вошел во мрак Затмения в районе Сто двадцатой улицы. Выехав на Сто первую эстакаду, я двинулся на юг, до самого Томаса. Там я свернул, обогнув сердцевину Драк-Сити, и оставил Лоринга у друзей Эль Эспектро в маленьком домике, расположенном между Хейденом и Пимой, далеко от шоссе. За всю дорогу он ни разу не проснулся, и когда я уезжал, его зрачки все еще были расширены от зелья, которым он пользовался.

Я проверил, нет ли за мной «хвоста», и, остановившись у лавочки, где был телефон-автомат, позвонил Марит.

– Привет, Тихо. Ну как?

– Кто-нибудь еще знал, что я собираюсь в резервацию?

– Нет, я никому не говорила, как ты просил, – ее голос утратил игривость. – Что случилось?

– "Арийцы" подцепили меня сразу, как только я выехал из Центра. Мне удалось уйти, но твоя машина порядком попорчена. – Я нахмурился. – Может быть, они просто следили за твоим автомобилем. Точно больше никто не знал?

– Нет… Хотя погоди. Когда мы вчера уезжали в Седону, Рок забрал «ариэль» на обслуживание. Он всегда это делает. Прежде чем позвонить в гараж, я звонила ему, узнать, там ли она уже или ее еще ремонтируют. Я не говорила, куда ты поедешь, но сказала, что автомобиль нужен тебе. – Внезапно она осознала, что говорит. – У Рока могут быть дела с «Арийцами», но он бы не натравил их на тебя.

Конечно нет, дорогая, он просто продал меня «Лорике» по приказу Нерис.

– Ты права. Вероятно, у Генриха связи по всему городу. Не сомневаюсь, что эта история с Виллемом его разозлила. Надо предупредить остальных, чтобы тоже остерегались.

– Верно. – Марит помедлила, и ее голос немного оживился. – Слушай, звонила Джитт, говорила, что закончила ту работу, о которой ты просил. Она на обычном месте – если хочешь, съезди туда и узнай, что получилось.

– Я съезжу. Увидимся позже?

– Я остаюсь здесь, согревать тебе простыни. – Я услышал на том конце звук взбиваемой подушки. – Слушай, а сильно повреждена моя машина?

– Ох, мне надо идти, тут еще хотят позвонить. Пока.

Я повесил трубку и вернулся к «ариэлю». Подъезжая к штаб-квартире, я высматривал «Арийцев», а под конец сделал широкий круг, чтобы удостовериться, что за мной не следят. Машину я оставил на обычном месте и, войдя, как всегда, положил оружие на полку у двери.

В конференц-зале я увидел Вата, сидящего перед устрашающей грудой папок.

– Что-нибудь стоящее, Бат?

Он заворчал и кинул мне одну папку. Я поймал ее на лету и решил, что для своего заголовка она слишком тонкая.

– Нерис Лоринг. Увлекательное чтиво?

– Светский треп, несколько стенограмм, медицинские записи. Как у всех управляющих корпорациями – сплошная кожа и никаких костей. – Бат взглянул через плечо на стоянку. – Над «ариэлем» неплохо поработали.

Я улыбнулся.

– Надеюсь, это только начало. Похоже, уличным шайкам скоро найдется другое развлечение помимо того, чтобы стрелять друг в друга. У меня была ниточка к Лорингу, и кое-кому показалось, что ее нужно обрезать.

Сейчас Лоринг в безопасном месте, и если нам повезет, из него можно будет вытянуть что-нибудь полезное.

Бат кивнул и вернулся к папке, которую держал в руках. Я сел и тоже взялся за чтение. Прочитав страниц десять из семидесяти, я решил, что Бат прав.

Жизнь Нерис, изложенная по датам, была почти обычной для женщины, которой за сорок. Дочь преуспевающего инженера и изобретателя, она родилась в 1968 году и прошла через все, что проходили обычные дети в те времена, включая отряды «Домовых» и герлскаутов. Отзывы учителей свидетельствовали, что она была блестящей ученицей; судя по тестам, ее способности к языку несколько превосходили способности к математике. В двенадцать лет она даже выиграла конкурс поэтов штата Аризона.

Все изменилось в четырнадцать лет. На день рождения ей подарили щенка, и она назвала его Пуговкой.

Через неделю щенок забежал в бассейн и начал тонуть.

Нерис нырнула за ним, но сама запуталась в чем-то и пробыла под водой по меньшей мере шесть минут. Отец вытащил ее, когда она была уже в состоянии клинической смерти.

Спасательная команда «Рурал-Метро» сумела восстановить сердцебиение и наладить дыхание. Ее самолетом перевезли в детскую больницу Феникса, и там она три месяца пролежала в коме. Энцефалограмма была почти ровная, а работу легких поддерживал респиратор.

Родители были вынуждены согласиться на его выключение, но, когда респиратор выключили, она продолжала дышать. Электроэнцефалограф показал оживление деятельности мозга. Через день Нерис очнулась, а через неделю выписалась из больницы. После этого она полгода проходила интенсивную физиотерапию: врачи сказали, что при таких повреждениях головного мозга заново учиться владеть своим телом – обычная вещь. В, конце концов она была признана здоровой и даже сумела наверстать пропущенные полгода в школе имени Герарда.

Окончив школу, Нерис поступила в Аризонский университет, где специализировалась по бизнесу и инженерному делу. Она поступила в «Лорику» на низшую должность и прокладывала себе путь наверх до тех пор, пока не стала помогать отцу в конструкторской работе.

Как раз тогда начались работы над проектом маглева.

По окончании начальной фазы проектирования она целиком посвятила себя связям с деловыми партнерами «Лорики» и положила начало многим проектам. Это диверсифицировало компанию и помогло «Лорике» устоять во время кризиса 2005 года.

Впрочем, за это время Нерис упрочила не только компанию, но и свое положение в ней – упрочила настолько, что два месяца назад сумела с легкостью отправить отца в отставку. Как только он был уволен, она начала вычищать его приверженцев, и поток данных, использованных для составления доклада, почти совсем иссяк.

Конец.

Я снова вернулся к разделу школьных отчетов. До несчастного случая Нерис была весьма образованной и ее способности к языку были выше средних. После инцидента они ненамного снизились, зато способности к математике возросли скачкообразно – по сути, она в этом плане приблизилась к совершенству настолько, насколько это вообще дано человеку.

Из своей комнаты вышла Джитт:

– Достаточно?

Я кивнул:

– Превосходная работа, особенно за такое короткое время. Вы заметили изменения в оценках после несчастного случая?

Джитт кивнула, как деревянная кукла:

– Я сверилась с литературой и просмотрела все, что относится к изменениям личности и интеллекта в результате травмы мозга, вызванной кислородным голоданием. То, что случилось с ней, нетипично и далеко выходит за рамки тех улучшений, которые в редких случаях наблюдались. Учитывая, что травма сопровождалась гипотермией, я бы сказала, что ее случай – единственный.

– Вот это да! Впечатляет!

Джитт подала мне еще один листок.

– "Скорпионы" провели баллистическую экспертизу относительно оружия, из которого застрелили Бака.

Они считают, что это был "штейр марксман SSG P-IV" калибра ноль триста восемь. Не автоматический, магазин на пять или десять патронов, поставляется со скобой под оптические прицелы натовского образца. Очень хорошее оружие, но до модели «P-VI» ему далеко.

– Знаю. Спасибо. – Джитт повернулась, чтобы уйти, но я остановил ее. – Еще немного о Нерис. Нет ли у нас образцов ее почерка до происшествия, чтобы сравнить с тем, что она писала с тех пор?

Джитт покачала головой:

– Я искала их, но ничего не нашла. Сейчас я пытаюсь найти адреса ее школьных друзей, но школу Герарда закрыли в 1988 году, так что получить эти данные нелегко. Как только я их получу, сразу свяжусь с этими людьми – быть может, у них что-то найдется.

– Желаю удачи.

Джитт посмотрела на меня странным взглядом и пошла прочь. Холодноватая и умелая, она легко могла показаться всего лишь подвижным приложением к компьютерам, с которыми работала, но я понимал, что это не так. Она получила сильнейшие физические, эмоциональные и умственные травмы. Потеря памяти была для нее благословением, но, лишенная прошлого, она неизбежно определяла себя только через работу и измененное тело.

Размышляя о ней, я засомневался, действительно ли мне так уж охота узнать, кем я был. Несомненно, я убивал людей за деньги и не испытывал угрызений совести. Только встретив Хэла, проявившего такую заботу о чужестранце, я качал понимать, что люди – это нечто большее, чем ходячие мишени. Я по-прежнему считал, что иные да них, вроде Лейха или Генриха, заслуживают смерти, но только не из-за денег иле детому, что они встали на пути у некоего бюрократа.

Вместе с тем я понимал, что вряд ли смогу успокоиться, не узнав все о собственной личности. А для этого мне предстоит проделать сложные маневры между мегакорпорациями этого мира и всем, что может обнаружиться за его пределами. Надеюсь, навыки, приобретенные мной в прошлой жизни, помогут мне в этом – как уже не раз помогали до сегодняшнего дня.

Вздохнув, я забрал у Бата половину папок и принялся их просматривать. В большинстве своем это были короткие сообщения, обрисовывающие области конкуренции между корпорациями южной части Феникса и «Билдмором». Из прочитанного я сделал вывод, что «Билдмор» пытается расшириться и диверсифицироваться так же, как «Лорика» под управлением Нерис четыре года назад. Экспансия привела к тому, что «Билдмор» начал конкурировать со всеми компаниями южной стороны, д я попытался свести воедино все конфликтные моменты, чтобы прикинуть, кто же выигрывает гонку.

Алехандро приехал довольно поздно и избежал смерти лишь потому, что воздержался от смеха при виде нас, по уши зарывшихся в бумаги.

– Тихо, я хотел показать вам цветной аскиз-картины. Эстефан сегодня его принес.

Он протянул мне лист бристольского картона размером примерно шесть на восемь дюймов. Эстефан изобразил Феникс с высоты птичьего полета, как если бы зритель летел в сторону Центра. Гигантский коричневый паук цеплялся за нити исполинской паутины, покрывающей линию маглева и соединяющей все башни.

Он выползал из темного туннеля возле цитадели «Лорики», и Эстефан, для пущего колорита, нарисовал обвитое паутиной тело какого-то насекомого на одной из башен.

– Мне нравится.

Алехандро гордо кивнул.

– Эстефан говорит, что картина будет три на, четыре фута, и он закончит ее дня через два. Я позвоню, вы приедете и посмотрите. – Он слегка усмехнулся и постучал пальцем по наброску. – Я уже показывал эскиз нескольким людям, и кое-кто снял с него фотокопию для рассылки по факсу. Через два дня о ней уже будут знать все.

– Замечательно! Как только вы позвоните, я, возьму деньги и приеду прямо к вам.

– Хорошо. – Алехандро спрятал набросок и направился к двери. – Да, кстати, если Марит хочет избавиться от автомобиля, я его приобрету. Я нашел покупателя на произведения ретро-геваристов-реалдстов.

* * *

Узнав о предложении Алехандро, Марит слегка успокоилась. Она была очень расстроена – не столько тем, что погибла машина, сколько тем, что едва не погиб я. Я был ей очень за это признателен, и она отплатила мне не меньшей признательностью. Следующие два вечера мы проводили за обедами и за созерцанием представлений в центре «Аванти» и у «Винсента» в Башне Макао.

Зато дни у меня были заняты в конференц-зале, где я прорывался сквозь гору докладов. Марит помогала, когда могла, и втроем мы кое-как справлялись с потоком информации, которую Джитт вытягивала из компьютерной сети. В конце концов мы пришли к двум заключениям.

Во-первых, все сошлись на том, что «Билдмор», покровительствуя «Арийцам», не ставил целью уничтожить какого-то одного конкурента – этот удар был нацелен на всех. Как оказалось, стратегия «Билдмора» состояла в том, чтобы причинить неприятности и посмотреть, чем пожертвуют другие корпорации ради того, чтобы укрепить безопасность. Если какая-то из дочерних компаний в результате оставалась в пренебрежении, «Билдмор» предпринимал решительные действия и присоединял ее к своей империи.

Джитт подчеркнула, что эта стратегия является, модификацией тактики, которую в двадцатом столетии использовали якудза. Поскольку японцы не, способны на открытый конфликт, они платили якудза, и те делали так, чтобы их оставили в покое. В Соединенных Штатах, чтобы вытряхнуть что-нибудь, необходимо было подорвать бизнес, и эта тактика применялась компаниями в Чикаго, Нью-Йорке и Майами – везде с несомненным эффектом.

Джитт сравнила списки работников «Билдмора» со списками тех корпораций, где раньше использовались похожие приемы, и обнаружила кандидата того человека, которого мы искали. Некто Барни Корвик работал во всех компаниях, которые действовали таким способом, и был недавно принят консультантом в «Билдмор» – чтобы научить компанию бороться против него. В «Билдморе» явно опасались, что «Лорика» начнет применять тактику сильной руки, чтобы увеличить свое влияние в Фениксе.

Его блестящим учеником и связующим звеном с компанией был Синклер Мак-Нил, один из четверых сыновей деспотичного основателя «Билдмора» Дариуса Мак-Нила. Синклер уже умудрился добиться того, что отец от него отрекся, и прожил некоторое время в Японии, где работал в корпорации, интересы которой явно противоречили интересам компании отца. Три года назад он вернулся в «Билдмор» в качестве специалиста по безопасности и быстро сделал карьеру на этом поприще. Было очевидно, что Синклер и есть тот, кто нам нужен.

– Думаю, придется нам поговорить с мистером Мак-Нилом, – сказал я, и тут зазвонил телефон.

Джитт взяла трубку, послушала, сказала: "Я ему сообщу". Положив трубку, она повернулась ко мне:

– Алехандро говорит, что Эстефан Рамирес привез картину. Несколько человек приглашены сегодня вечером на частный просмотр, но он подумал, что вам захочется взглянуть на нее первым.

– Я приду. Марит? Бат? Джитт?

Марит покачала головой:

– Через полчаса мы с Дотти отправимся по магазинам, так что я пас. Надеюсь узнать у нее что-нибудь о Синклере Мак-Ниле, ведь ее муж работает в "Билдморе".

Бат кивнул.

Джитт перевела взгляд с Марит на Бата, потом посмотрела на меня.

– Я не могу отсюда уйти. – Она отправилась в свое темное святилище, но на полдороги остановилась и обернулась:

– Спасибо, что спросили.

Мы втроем погрузились в новый «ариэль», арендованный Марит, и отправились в Центр. Служащий на стоянке, принимая автомобиль, вопросительно взглянул на Бата, но придержал язык и тронул с места без визга покрышек. Марит пошла к Дотти, которая ждала ее на Девятом уровне, а мы с Батом направились через ярус и на другой стороне отыскали эскалатор, который вел на один уровень вниз, к Меркадо.

Я заметил, что Бат все время смотрит по сторонам.

– Ты не был здесь раньше?

Он покачал головой:

– Неофициально.

– Но ты бывал в Центре?

– Один раз, в "Букбиндер Билдинг". Богатый любитель предложил мне десять тысяч долмарок за бой с тайским бойцом, которого он привез самолетом. Устроил ринг в своем люксе, в пентхаусе.

– И чем же закончилось? – Я улыбнулся. – Я знаю, что ты победил.

– Бой вышел за пределы ринга. Я выкинул этого тайца в окно. Ну и еще кое-что побил.

– Что?

– Вазу династии Мин. Серебряный сервиз для почетных гостей. Роденовскую бронзу. – Бат свел брови. – Да, и еще одного профи, полузащитника "Кардиналов".

Он слегка улыбнулся, а я расхохотался от души.

– Так что больше тебя не приглашали?

– Догадливый. – Он указал на закусочную, мимо которой мы проходили. – Точно в такой я дрался в Акапулько.

– Вот здесь, – сказал я Бату, когда мы вышли к галерее Алехандро. – Постарайся ничего не разбить.

Внезапно в окнах галереи полыхнул огонь. Пламя и черный дым рванулись сквозь оконные решетки, и на асфальт посыпались брызги стекла и куски деревянных переплетов. Земля содрогнулась от взрыва, и одна из дверных створок бешено заплясала на мостовой. Взрывной волной нас швырнуло на землю, и по всему Меркадо зазвенели разбитые стекла.

Мы с Батом были далеко от места взрыва и отделались царапинами. Из бара напротив выбегали охваченные паникой люди. На тех, кто сидел у окна, одежда висела клочьями, и по ней ручьями стекала кровь.

Бат поднялся и помог встать мне. Мы побежали к галерее, но огонь, бушующий внутри, был таким жарким, что мы не смогли подойти к двери ближе чем на пять футов. Пламя ревело, оконные решетки были раскалены докрасна. Я попытался заглянуть внутрь, но в дыму ничего не было видно.

Прибыли пожарные, и Бат оттащил меня к скамейке. Я тяжело опустился на нее, а он стоял рядом.

– Господи, Бат, я и подумать не мог…

– Спишут на несчастный случай, короткое замыкание, или скажут, что виновата краска, забытая в кладовке. – Щека у Бата подергивалась. – Это Ведьма.

– Откуда ты знаешь?

– Ты сам говорил мне, что у нее нет вкуса. Она убирает картину с пауком и убирает Алехандро за то, что он привел кого-то на аукцион. Это она.

Я сжал губы и медленно кивнул.

– Ладно, ты это знаешь, и я знаю. Доказать мы не можем.

– Доказательства не нужны, я ЗНАЮ. Доказательства оставь своим друзьям и Неро Лорингу.

– Хорошо, что теперь?

– Я хочу познакомить тебя с одним моим другом. – Бат ухмыльнулся. – Он тебе понравится Он торгует оружием.

Загрузка...