Глава 23

Покинув постель спустя изрядное время после того, как проснулся, я принял душ и облачился в повседневную одежду. Марит предложила потереть мне спинку, но я напомнил ей, что она должна еще позвонить насчет автомобиля. Она пошла звонить, заметив, что рассчитывает на выплату остальных девяноста процентов моей признательности по возвращении. Я предложил дать расписку, но она согласилась принять устное обязательство.

Чувствуя себя неспокойно, я взял с собой не только "кольт крайт", но и тот пистолет, что отобрал у «Жнецов», и свою снайперскую винтовку, хотя и оставил ее в кейсе. В индейской резервации Солт-Ривер нелишне иметь при себе дальнобойное оружие.

Марит одобрила мои приготовления.

– Если ты прав и Ведьма наняла тебя убить своего папашу, то взять на его поиски столько оружия, сколько можешь унести, – неплохая идея. И все-таки лучше бы мне поехать с тобой – просто на всякий случай.

Я покачал головой:

– Нет. Я хочу, чтобы ты еще денек отдохнула. Если то, что мы узнаем от Лоринга, потребует решительных действий, ты должна быть готова.

Марит неохотно согласилась с этим аргументом и велела Хуаните приготовить мне с собой ленч. Я взял коричневый пакет с едой, и Марит поцеловала меня, словно домохозяйка, провожающая мужа на работу.

– Будь осторожен.

– Как всегда. – Я подмигнул ей. – Да, кстати, никому не говори об этом, ладно? Хэлу лишние заботы ни к чему – да у меня еще, может, ничего и не получится.

– Ладно.

Я спустился на Пятый уровень и взял «ариэль» возле транспортной зоны Макдауэлл. Служитель показал мне «преисподник» – на местном жаргоне так называли подъемник, доставляющий автомобили прямо наверх, если это было быстрее, чем выезжать из Центра по автострадам. Поскольку я собирался отправиться в резервацию прямо из Макдауэлла, я решил, что это сэкономит мне время.

Вероятно, в глубине души я был готов к тому, что за мной будет слежка, но никак не ожидал, что она окажется такой вульгарно открытой. В первый раз я заметил «хвоста» на перекрестке Шестнадцатой и Макдауэлл, а к тому времени, когда проезжал под Скво Пик Паркуэй, уже не сомневался. Я нажал на газ, и отражения уличных фонарей замелькали на капоте. Преследователь, понимая, что обнаружен, тоже прибавил скорость.

Я вытащил «крайт» из наплечной кобуры, положил его на сиденье рядом с собой и, опустив стекло с левой стороны, принялся следить в зеркальце заднего вида за грузовичком-пикапом с двумя «Арийцами» в кабине и третьим в кузове. Тот, что был в кузове, поднял винтовку, и я увидел вспышку выстрела за мгновение до того, как заднее стекло треснуло и разлетелось угловатыми ледяными брызгами.

Я был настолько поглощен тем, чтобы затруднить прицельную стрельбу по моему автомобилю, что едва не пропустил другую опасность. Во всякой ловушке должны быть приманка и жало. Я ошибся, приняв пикап за жали, в то время как он сделал именно то, что требуется от приманки, – отвлек на себя внимание. Он очень хорошо справился с этой задачей, и я чуть было не опоздал.

Из боковой улочки наперерез движению вылетел «харлей», на котором восседал беловолосый, голый по пояс «Ариец». На нем были зеркальные очки, но под левой линзой виднелся след звездообразного шрама. Он развернулся на меня, и я увидел на его груди еще два круглых шрама, таких старых на вид, что вряд ли они не могли быть следом пулевого ранения недельной давности. Затянутой в перчатку левой рукой он сжимал рукоять обреза-двустволки.

Я ударил по тормозам, и «харлей» проскочил мимо.

Лейх перекинул обрез в другую руку, но я крутанул руль влево и ударил капотом по его мотоциклу. Он выронил обрез, и пока он боролся, пытаясь удержать руль, я поравнялся с ним, высунул в окошко «крайт» и всадил в него две пули. Одна ударила его в бедро, другая – в грудь, и мотоцикл, вильнув, ушел в сторону.

В одном отношении Лейху повезло. "Форд-ревлон элан", в который он врезался, двигался не очень быстро.

Лейх перелетел через руль, ударился в лобовое стекло, и его перебросило через крышу автомобиля. Он приземлился на ноги, но не удержался и заскользил на спине по осколкам стекла, мусору и кускам хромированной облицовки у обочины дороги, Его мотоцикл, завершив вслед за, ним кувырок через «элан», придавил Лейха сверху.

Пикап остановился возле распростертого Лейха, а я доехал дальше. В ушах звенело от выстрелов, во рту чувствовался сухой и терпкий привкус кордита. Возможно, Марит была права. Возможно, мне лучше было остаться вместе с ней в постели.

На Тридцать шестой улице я остановился на красный свет позади "троттера Джи-Ди-Эм". Это была моя ошибка. Нижние этажи цитадели «Лорики», видимые слева, настойчиво советовали попытаться связать мистера Лейха и с мотоциклистом, которого я только что убил, и со «Жнецом», которого я застрелил в первую ночь моей новой жизни. Я отчаянно надеялся, что это окажется нелегко, но все три образа сливались в моем сознании легче, чем патроны, вставляемые в магазин.

Он не похож на драолингов, но…

Я осознал, что красный свет горит дольше, чем ему положено, в ту же секунду, когда заметил пикап в зеркальце заднего вида. Я вывернул руль вправо и, дав полный газ, выскочил на тротуар. Правое крыло заскребло по стене, посыпались искры. Пешеходы выпрыгивали на проезжую часть, а я влетел прямиком в металлическую тележку, набитую всяческой гастрономией. Жестянки с супом и овощами забарабанили по капоту, а я снова вырулил на дорогу и дал полный газ.

За мной, проходя перекресток по широкой дуге, мчался пикап. Водитель сгорбился за рулем, пассажир рядом с ним выставил в окно пистолет. Я вильнул перед самым грузовичком и сбил им прицел, но водитель попытался протаранить меня, и я едва отвернул.

Пока мы проскакивали перекрестки с Сороковой и Сорок четвертой, грузовичок все пытался поравняться со мной, но я не давал. И тут, как раз на другой стороне Сорок четвертой, в кузове грузовичка встал стрелок и приложил к плечу винтовку, уперев левое предплечье за лямочную петлю, чтобы точнее целиться. Я резко крутанул баранку влево, и очередь прошла через правую часть автомобиля.

Я взглянул в зеркальце и включил последнюю передачу. Внезапно до меня дошло, что на первом стрелке не было перчаток. Я присмотрелся. Ветер размазывал по его лицу две красные полосы, идущие от уголков рта.

Лоскут кожи на плече хлопал на ветру, открывая дельтовидную мышцу. В довершение ко всему на бедре и в боку у парня-с винтовкой я увидел пулевые ранения.

Это Лейх. Невозможно!

Еще две пули вонзились в подголовник пассажирского сиденья, и я увидел, как Лейх яростно дергает затвор винтовки. Когда мы промчались через Пятьдесят вторую улицу и начали подъем между Папаго Баттс, я убрал ногу с педали газа и свернул в правый проезд.

Водитель, обрадовавшись, что я сбросил скорость, проскочил вперед, чтобы занять позицию, откуда Лейх мог палить сколько душе угодно.

Но не тут-то было. Пока водитель крутил баранку, разворачивая грузовичок поперек дороги, я снова нажал на газ и поддел пикап точно под правое заднее колесо.

Кабина у грузовичка была тяжелее, и его сразу же занесло. Я ударил снова и отстал, а он устремился под углом сорок пять градусов к первоначальному направлению.

Летя на скорости миль шестьдесят в час, пикап ударился о бордюр, подпрыгнул на добрых три фута и врезался в низкую стенку на другой стороне велосипедной дорожки. Мистера Лейха и тело первого стрелка выбросило из кузова, как катапультой. Стрелок шлепнулся, как и положено мертвецу, но Лейх пытался управлять своим полетом. Он приземлился на правую ногу, по инерции перекувырнулся через спину и попытался удержаться на ногах с помощью штурмовой винтовки "армалит".

Разумеется, он упал и покатился, оставляя на асфальте клочья кожи, но все же сумел встать на ноги в десяти ярдах от места аварии.

Я подбил «ариэлем» его ноги. Лейх развернулся, ударился о крыло, вылетел на разделительную полосу и завопил, приземлившись в объятия большого кактуса. Он повис там, словно в мрачной пасхальной мистерии, а на другой стороне дороги пикап привалился к насыпи и замер, задрав в воздух четыре вертящихся колеса.

Уезжая прочь от этой картины, я задавал себе два вопроса. Первый: что за черт этот Лейх? Я стрелял в него в общей сложности шесть раз. Я пустил его мотоцикл навстречу автомобилю на скорости шестьдесят миль в чае и видел, как он принимает массаж на асфальте.

После этого он утолил жажду кровью своего сообщника и стоял на ногах достаточно твердо, чтобы метко стрелять из кузова мчащегося грузовика. Наконец, после того как его выбросило из пикапа, он покатился и встал. Я сбил его «ариэлем», но он все-таки умудрился остаться в живых и заорать, когда его накололо на кактус.

Где-нибудь в протоизмерении это, может, и было в порядке вещей, но появления бессмертного существа на улицах Феникса я никак не ожидал.

– Логично предположить, что этот Лейх, скажем, один из четверых близнецов, разделяющих между собой свои увечья с помощью той эмпатии, о которой говорил Эль Эспектро.

Оттого, что я произнес это предположение вслух, оно лучше не стало. Напрашивался вывод, что Лейх, как и драолинги, был порождением иного измерения, – но как он сюда попал, как связался с «Лорикой» и Нерис, и откуда знал, что ему нужно гнаться за мной именно в это утро, оставалось полем, открытым для умозаключений. Из этого набора загадок меня больше всего беспокоила последняя, но я отложил размышления до тех пор, пока не оставлю Неро Лоринга в безопасности у друзей Эль Эспектро.

Другой вопрос, разумеется, заключался в том, как объяснить Марит, что случилось с ее автомобилем.

– Да, приятель, – сказал я себе. – Тебе придется быть ОЧЕНЬ признательным.

* * *

Застывшая Тень накрывала собой восточную часть того, что прежде называлось Долиной Солнца, до самой Солт-Ривер. Я видел границу на карте, но никак не предполагал, что она окажется такой резкой. Чтобы улавливать утреннее солнце, панели Застывшей Тени перекрывали восточную часть Скоттсдэйла, оставляя просвет в двадцать футов лишь над основными дорогами.

По счастью, Макдауэлл-роуд принадлежала к ним, и я попал в резервацию, без остановки проскочив под Сто первой эстакадой. Снаружи, под восхитительными лучами солнца, я разогнал машину до семидесяти миль в час и предоставил встречному ветру выдувать через заднее окно осколки стекла и клочья набивки сиденья. Я наслаждался теплом, и под ярким светом мой, страх перед Лейхом отчасти растаял.

Я свернул на шоссе номер 87, ведущее на северо-восток, и поехал через самые сухие и негостеприимные земли, какие я только видел. В отдалении мелькали маленькие ветхие домики цвета рыжей грязи. Я не сразу сообразил, что они сделаны из адобы, и это меня поразило. В этот день, в этом веке, в тени одного из величайших городов Северной Америки, люди живут в домах, слепленных из грязи!

Недалеко за тем местом, где Билайн-хайвей пересекает Аризонский канал, я свернул на север по грунтовой дороге. Я ехал по ней, поднимая огромные клубы пыли, дважды вспугивал диких кроликов, и трижды мне попадались ржавые остовы автомобилей. Но несмотря ни на что, я уверенно держал курс на гору Соуик.

Эта гора, округлый красный кусок скалы, лежит на окружающей плоской равнине, словно комок глины, пришлепнутый гончаром. Я обогнул ее с востока и остановился у дальнего края. Снова убрав в кобуру вороненый «крайт», я взял из машины кейс с винтовкой и пакет с сандвичами. Кейс был помят срикошетившей пулей, а в одном из двух сандвичей зияла большая дыра.

Я перебрался через пару небольших лощин и нашел тропинку, ведущую в неширокую расщелину между самой горой и большим утесом, – я видел ее, когда Эль Эспектро мысленно передавал мне карту. У подножия горы я встретил двух индейцев – молодого и очень старого.

– Здравствуйте, джентльмены. – Я старался держаться открыто и непринужденно, поскольку у молодого индейца висел на правом локте древний винчестер с рычагом для перезарядки. – Хороший день для прогулки.

Старик хрипло расхохотался. Молодой поднял ружье и положил на сгиб левой руки.

– Мистер, если вы проделали этот путь ради прогулки, вынужден вас разочаровать. Это земля резервации, и она закрыта для туристов. Можете разворачиваться и уходить.

В моем подсознании всплыла фраза, упрятанная туда Эль Эспектро, – Я просто ищу видений, друзья. "Отдел Ведьм" нуждается в моей помощи.

Молодой готов был меня прогнать, но старик что-то ему сказал, и ствол винчестера качнулся к земле.

– Положите пакет и кейс. Снимите ветровку.

Я выполнил приказание и остался в одной тенниске-безрукавке с пристегнутой на груди кобурой.

– Что дальше?

Старик бросил бурдюк с водой к моим ногам.

– Поднимите мешок, который бросил мой дед, – приказал молодой, – и вымойте руки. Мойте их хорошенько.

После всего, что случилось утром, я и сам был не прочь сполоснуться. Подняв бурдюк, я полил на руки и понюхал воду. Она ничем не пахла. Я вымыл руки, заткнул бурдюк и снова бросил его старику.

– Если вы попросите меня надеть хирургический халат и пройти в операционную, то я сейчас же уйду.

Молодой поморщился на мою шутку, но старик снова залился хриплым смехом. Мы постояли минут пять; старик то и дело поглядывал то на солнце, то на меня.

Наконец он что-то сказал молодому, ствол винтовки поднялся и ушел в сторону.

– Входите. Вы чисты.

Я нахмурился, пытаясь собраться с мыслями.

– Чист?

Старик заговорил тихим, докучливым и в то же время властным голосом:

– В прежние дни создания зла не могли устоять против солнечного света. Но теперь у них есть защита от солнца. – Он положил трясущуюся руку на сильное плечо внука. – Ты подождешь здесь, Уилл. Будь на страже, а мы пойдем в Пещеру Сновидений.

– Да, дедушка.

– Старик, чьи длинные седые волосы были прихвачены ремешком вокруг головы, повел меня по узкой тропке.

– Тебя послал Дух, Что Живет. Сказал ли он тебе, что ты должен найти?

– Нет.

Старик взглянул на меня через плечо пронзительными серыми глазами.

– Здесь мы далеко от того мира, который ты знал в Фениксе. И Неро Лоринг так же далек от нас, как ты 6 т Феникса. Лоринг доверился мне, и я согласился помочь ему в поисках, но больше я ничем помочь ему не могу.

Это дело для тебя.

– Кстати, меня зовут Тихо Кейн.

Старик негромко рассмеялся.

– Данное мне имя на твоем языке звучит: Тот, Чьи Гримасы как Свет в Глазу Ворона. Оно мне не льстит.

Можешь называть меня Джордж.

– Джордж?

Он пожал плечами.

– В дни моей юности я учился писать по-английски, срисовывая надписи на монетах. Когда меня призвали во время Корейской войны, то предложили выбирать между Джорджем и Новусом. Первое имя сержанту легче было запомнить.

За разговором мы подошли к крутой извилистой тропинке, жавшейся к склону горы. Годы выветрили, но не сгладили вулканический камень. Один неверный шаг, и я разобьюсь в лепешку не хуже Лейха.

Джордж остановил меня на широком уступе. Слева шли зацепки для рук и ног, вырезанные в камне прежними поколениями. Наверху, над краем следующего уступа, виднелась верхняя часть чего-то, похожего на пещеру. Старик указал на нее.

– Это священная гора, а Пещера Сновидений – волшебное место. Неро Лоринг там уже три недели. Мы с Уиллом каждый день приносим ему еду и воду. Еще мы следим, чтобы его не потревожили те, кто желает ему зла. Когда поднимешься, ничего ему не говори, пока он сам не заговорит с тобой. Он беседует с богами, и не нужно мешать этой беседе. – Старик вздохнул и присел в тени. – Не знаю, что ты там найдешь. Я не был в пещере с тех пор, как впервые привел его туда. Но что бы ты ни увидел, не трогай ничего – для него это может быть священно. Может быть, только это и поддерживает в нем жизнь. Слушай его внимательно, и когда он заговорит с тобой, как с тобой, значит, ты можешь забрать его. А я между тем, – он указал на мою кладь, – присмотрю за твоими вещами.

Я поставил кейс на землю и, бросил старику пакет с сандвичами.

– Если хотите, поешьте, но берегитесь отравления свинцом.

Он кивнул с серьезным видом.

– Портить еду – преступление.

Я начал подниматься, прислушиваясь к звукам, доносящимся сверху. Подъем оказался нетрудным, и всякий раз, когда я оглядывался, Джордж помахивал мне все меньшим и меньшим куском сандвича. На самом верху я заметил кувшин с водой и пустую пластиковую тарелку, стоящие на уступе, который был немногим шире двуспальной кровати.

Отверстие в горе явно было сделано человеческими руками и вело в туннель шириной фута, три и длиной десять футов. Я пригнулся, чтобы не снять себе скальп о скалу, потом медленно выпрямился и вошел в Пещеру Сновидений.

Пещера освещалась только через отверстие в сводчатой крыше, и яркий луч света омывал сидящего в позе лотоса Неро Лоринга. Я не сразу понял, что он довольно мал ростом. Солнце играло на его безволосой макушке и голых плечах. Лоринг сидел, закатив глаза, и казалось, что он заключен в световой кокон в преддверии духовного преображения.

Касаясь рукой стены, я осторожно двинулся по внешнему краю пещеры к небольшой нише. У меня было немного свободы передвижения, потому что Лоринг покрыл весь пол пещеры сложным рисунком из песка. Я видел песчаные рисунки, которыми торговали в Фениксе, но, хотя техника была мне знакома, смысл изображения был непонятен.

Центр рисунка был там, где сидел Лоринг. Семь линий делили его на равные части, и в каждой было изображено странное существо. Безусловно, это были символы, но символы чего, я не мог догадаться. Например, треснувшее яйцо, из которого выползало насекомоподобное чудовище. Или ненасытная большеротая тварь, загребавшая себе в пасть землю конечностями, которые заканчивались экскаваторными ковшами. Внезапно меня охватило чувство, что все это мне знакомо. Ключ к разгадке был где-то внутри меня – не хватало только маленького кусочка головоломки.

Этим кусочком был внешний круг. Он был почти полностью сделан из черного песка, кроме тех мест, где на него наслаивался обычный. Эти части имели форму углов, начинающихся и заканчивающихся точками. Я знал, что уже видел такой рисунок, но не сразу вспомнил где.

Пространственные врата! Лоринг построил их из песка! Я перевел дыхание. Вот это да, здесь, наверное, не обошлось без сильнодействующих снадобий.

В семи маленьких горшочках, помещенных там, где на внешней окружности заканчивались расходящиеся линии, тлели какие-то благовония. Толстые струйки дыма плавали в воздухе, словно облака космической пыли в мировом пространстве. Едкий запах, который я не смог распознать, обжег мне нос, и у меня заслезились глаза. И когда слезы сделали окружающий меня мир расплывчатым и мутным, все вдруг переменилось.

Я увидел себя там, где был с Эль Эспектро. Я плыл над красной планетой, но теперь вокруг было множество человекоподобных существ в индейской одежде. Они пристально разглядывали меня, их очертания непрерывно менялись, они делались похожими на стеклянные витражи и вновь становились богами этого мира. Они не говорили ничего, но я чувствовал, что они побуждают меня действовать. И в то самое время, когда я почти поверил в то, что они существуют, фигуры начали исчезать, словно являлись всего лишь отражением мыслей, таившихся в моем сознании.

Внизу я увидел Неро Лоринга, сидящего в пыли красного мира. Шевельнув ногами, как рыба хвостом, я направил свой медленный полет к нему. И тут позади него, на голом скальном обрыве, появились образы, словно на гору проецировали кинофильм. Я увидел голову и плечи Лоринга и увидел, как скользят по ним тонкие нитки прицела. Я увидел лиловую точку, которой ультрафиолетовый лазер "Аллард Текнолоджиз Эспайон" метит жертву. Точка легла на лоб Лоринга, словно библейская Каинова печать, и я почувствовал, что мой правый указательный палец свело судорогой.

В мучительно точном замедленном движении я видел, как стовосьмидесятиграновая пуля с рассверленным сердечником входит в точку прицела. При столкновении капля ртути внутри пули ударила вперед и вырвалась из оболочки. Крохотные шарики ртути пронзили мозг, словно дробь. Пуля раскололась и вышла над шеей, Оставив в черепе "выходное отверстие, впятеро больше входной раны.

Голова Лоринга резко качнулась вперед, выпав из кадра, и фильм кончился. Я понял не рассуждая, что все увиденное было моим воспоминанием, относящимся к тому времени, когда я еще не попал в мешок для трупов, не знаю, что за снадобье тлело в горшочках, но именно оно освободило это видение. Теперь я знал, что стрелял в Лоринга и убил. Я чувствовал это всей душой. Я убил Неро Лоринга – и все же он сидел передо мной.

Его глаза опустились, и обжигающий взгляд пронзил меня насквозь. Он заговорил, и голос его звучал так же безжизненно, как механический голос Койота в телефоне:

– Он сказал, что вы придете. Один раз как разрушитель, другой – как спаситель. – Лоринг протянул ко мне руки, словно передавая невидимую ношу. – Вы должны найти ее и привести ко мне. Ей нельзя у него оставаться.

Я нахмурился, пытаясь проникнуть в смысл его слов.

– Кого «ее», и кто это – "он"?

– "Он" – Скрипичник. – В глазах Лоринга вспыхнуло "безумие. – «Ее» – Нерис. В ваши руки предаю я душу своей дочери. Если вы не спасете ее, мы все погибнем!

Загрузка...