ТРИ ПОСОЛЬСТВА

1. Луи, король Таргалы

– О Луи! – Стефания счастливо рассмеялась, отпустила плечи возлюбленного и откинулась на обтянутые алым шелком подушки. Золото на красном, в который раз усмехнулся Луи, ай да Стефа. – Ты великолепен!

– Знаю. – Луи поцеловал Стефанию в кончик носа и растянулся с нею рядом. – Ты тоже.

– Я? Да брось, – в бархатном голосе юной северянки звучало неприкрытое кокетство. – При твоем дворе столько прекрасных дам.

– Ни одна из них не смеется, – серьезно объяснил молодой король Таргалы.

– Вообще? – с преувеличенным удивлением протянула Стефания.

– Вот только не говори, что ты не поняла, – усмехнулся Луи.

– Неужели ты перепробовал их всех? – Жена барона Годринского, капитана белой роты полка королевских кирасиров, известного всей Корварене дуэлянта, лошадника и ловеласа, сморщила носик и забавно фыркнула.

– А ты думала, – вздохнул король. – Их не перепробуй – так ославят, не обрадуешься.

– Что значит «ославят»? – на этот раз Стефания удивилась непритворно. – Они что, об этом болтают?!

– Еще как.

– Погоди… а мужья-то?

– Стефа, чудо ты наивное! Это твой Ленни с понятиями, вот поймает меня здесь – морду начистит и не поглядит, что король. А у них… – Луи запнулся, с трудом сдержав неподобающее в обществе прекрасной дамы словцо. – Ох, Стефа… веришь, мои придворные друг перед дружкой носы задирают, когда я их жен… а, пошли они все!

Стефания повернулась на живот, подперла голову руками; золотистые волосы рассыпались по спине, в глубоких серых глазах отразился огонек единственной горящей в изголовье свечи. Кинула мимолетный насмешливый взгляд на украшающий стену родовой герб мужа: золотой олень на красном поле. Рога о семи отростках, ну разве не смешно?! Не то семь битв, пережитых благородным предком, не то семь побед… но так и лезет на ум совсем другое объяснение!

– Луи, но почему ты тогда…

Король понял недосказанный вопрос. Улыбнулся:

– Да очень просто. Пока у дверей моей спальни такая давка, никому и в голову не взбредет, что я бегаю по дамам куда-то еще. И твой Ленни будет со спокойной душой ухлестывать за герцогиней Эймери, к их обоюдному удовольствию. А я, – Луи нежно провел ладонью по золотым волосам, откинул закрывшую лицо его дамы прядь, – буду спокойно любить тебя.

Молодой король лукавил. Вовсе не из стремления утаить ночные визиты к прелестной Стефании он тасовал придворных дам, как шулер тасует колоду. Беда была в том, что молодому королю достался от отца в наследство такой сволочной двор, что просто руки опускались. Конечно, он заменил капитана личной гвардии и капитана тайной службы – в первый же день после коронации, наплевав на неизбежную шумиху, горячее неодобрение королевского аббата и официальный протест совета министров. Но с остальными приходилось осторожничать: наживать себе врагов среди столичной аристократии Луи считал неумным.

– Пока они покупают королевские милости за своих жен, они будут довольны королем, – объяснил как-то Луи новому капитану тайной службы графу Готье Унгери. – Жены – шлюхи, мужья – сводники. И это люди, кичащиеся древностью гербов и заслугами благородных предков! А сами через своих женушек друг на друга доносят. И я так думаю, что они скорее вцепятся друг другу в глотки, чем организуют какой-нибудь заговор.

– Учти еще одно, – ответил тогда Готье. – Ты можешь через этих шлюх подкидывать их муженькам то, что они хотели бы знать о соперниках. Если тебе надо кого-то из них рассорить – только скажи.

Результатом того давнего разговора – и, разумеется, столь неупорядоченной личной жизни короля – стали четыре шумные дуэли и одна не менее шумная отставка, и Луи всерьез надеялся еще за пару лет избавиться от наиболее нежелательных фигур из папиного наследства, не засветив своего в этом участия. Но не объяснять же коварную внутридворцовую политику прелестной Стефании? Тем более, когда она вот так водит тонкими пальчиками по груди, по животу, подбираясь…

В окно ударил камушек.

– Ленни возвращается. – Король вскочил, натянул штаны и рубаху, крепко обнял спрыгнувшую с кровати баронессу.

– Придешь завтра?

– Не знаю. Как получится. – Ответив на страстный поцелуй возлюбленной и с некоторым трудом подавив горячее желание отправить барона Годринского подальше от столицы, Луи схватил камзол и шпагу. – Выгляни, все тихо?

Стефания распахнула окно, оглядела темный переулок:

– Никого.

Король влез на подоконник, выждал несколько мгновений, чтобы глаза притерпелись к ночному мраку, и спрыгнул вниз.

Булыжник мостовой ударил по ногам; Луи выпрямился, мельком усмехнувшись: второй этаж городского особняка – не та высота, что может обеспечить неприступность женской чести. И тут от стены напротив отделилась долговязая фигура.

Не тратя времени на попытки разглядеть лицо, Луи отскочил к стене, обернул камзол вокруг левой руки и обнажил шпагу. Тишину переулка разорвал негромкий смешок, и прекрасно знакомый королю голос произнес:

– Это я.

– Готье? – Король вбросил шпагу в ножны. – Что ты здесь делаешь? И где Бони?

– Одевайся и пойдем отсюда. Уж прости, что сдернул тебя с прекрасной баронессы, но дело срочное. И обсудить его лучше без лишних ушей.

Король нахмурился:

– Что стряслось? И, повторяю, где Бони?

– Мужа твоей дамы караулит, где ему еще быть.

Из-за угла выскочил долговязый парнишка, махнул рукой.

– Легок на помине, – буркнул Готье. – Давай, уходим.

Когда барон Годринский спешился во дворе своего особняка, гость его жены вместе с самым доверенным пажом и капитаном тайной службы был уже далеко. Стефания же, проводив любовника, прежде всего расправила простыни и взбила подушки. Затем достала из стоящей перед зеркалом шкатулки с мелочами того сорта, что интересны только дамам, невзрачный, не украшенный даже простенькой вышивкой бархатный кошелек. Распустила тщательно затянутый шнур, выудила щепотку порошка и притрусила подушки, а прилипшую к пальцам пыль вытерла о волосы. Подумала с усмешкой: верно, герцогиня Эймери совсем недавно занималась тем же. Порошок из горной лаванды, на котором лучше всего держится наговор «чистая супруга», стоит немалых денег, но это не мешает ему быть ходовым товаром среди столичных дам и их кавалеров.

2. К вопросу о невестах

Бони топал на несколько шагов впереди, насвистывая себе под нос что-то немелодичное, но бодрое. Улица Золотой Розы, широкая, залитая желтоватым светом фонарей, была в этот час пустынна. Чем не место и время для разговора без посторонних ушей?

– Так что за срочное дело? И почему вдруг обсуждать его надо ночью на улице? Ты ведь заходил ко мне вечером, что успело произойти такого важного?

– Вечером у тебя сидел отец Ипполит. И утром будет сидеть, так что в официальный доклад я эту новость не включу.

– И что ты так на него взъелся? – вздохнул король. – Какой бы ни был, а он человек Господа.

– Он слишком любит соваться в государственные дела.

Что правда, то правда, с некоторым раздражением подумал молодой король. Но что тут поделаешь? Всегда Святой Суд Церкви держал при короле аббата, и всегда тот аббат имел право советовать королю и направлять его. И докладывать Святому Суду о деяниях государя, идущих вразрез с наставлениями Церкви. А Святой Суд вправе и короля призвать к ответу, как последнего из его подданных. Поэтому ссориться с отцом Ипполитом нельзя.

– Ладно, рассказывай.

– Император собрался предложить тебе в жены свою старшенькую дочурку. Жди посольства, они уже выехали. Возглавляет его двоюродный дядя старшей жены императора, так что в серьезных намерениях сомневаться не приходится.

Луи выругался сквозь зубы. Буркнул:

– Только этой шалавы мне здесь не хватало для полного счастья. И союза с ее папулей заодно.

– Вот именно, – кивнул Готье. – Именно союза. И еще одно учти: когда Элайя родит тебе наследника, его дед в случае твоей неожиданной смерти будет иметь такое же право стать регентом, как твой кузен Филипп. И станет, учитывая, что Филипп испугается воевать с империей. Старый шакал наверняка рассчитал все на двадцать лет вперед.

Король пробормотал нечто маловразумительное и задумался. Некоторое время тишину нарушал только свист пажа. Но вот Луи хмыкнул и скомандовал:

– Поворачиваем. Эй, Бони, слышал?

– Куда? – поинтересовался Готье.

– К Виталию.

– Радислава? – Тонкие губы графа Унгери растянулись в улыбке.

– Почему бы нет? – серьезно ответил король. – По крайней мере, мы с ней всегда ладили.

– Интересное решение. Но, Луи, ты в самом деле хочешь ввалиться к старику посреди ночи?

– Он простит. Уж кто-кто, а дядя Виталий быстро сообразит, чем грозит Двенадцати Землям моя свадьба с Элайей. Мы ведь хотим, чтобы все выглядело невинно, а для этого надо уговориться с Егорием до того, как о посольстве императора станут болтать на каждом углу.

Князь Виталий, посланник короля Егория в Корварене и брат покойной королевы Таргалы, в девичестве – княжны Гориславской, жил, по счастью, недалеко. Всего-то спуститься вниз по улице Золотой Розы и свернуть на набережную. Однако, как и следовало ожидать, окна княжеского особняка были темны, и на требовательный стук вышел не дворецкий, а парень из охраны, встрепанный и недружелюбный. Впрочем, гостей он узнал сразу: королева София крепко дружила с братом, и Луи после кончины любимой матушки частенько навещал дядю.

– Ваше величество, – охранник посторонился, впуская гостей в дом, – что-то случилось? Князь давно спит.

– Случилось, – кивнул молодой король. – Мне жаль, но придется потревожить его сон. И срочно.

– Прошу вас подождать, ваше величество. Я позову сержанта.

Долго ждать не пришлось: похоже, начальник караула и без доклада услыхал посторонние голоса. Он вышел к неожиданным визитерам почти сразу, бодрый, подтянутый, при полном вооружении, и Луи мельком подумал, что его собственная охрана не так расторопна. Пожалуй, давно пора устроить ночную проверку и под это дело снять с позором лейтенанта Скеттери, а на его место назначить кого потрезвее.

– Приветствую ваше величество, – сержант отдал честь с небрежной лихостью, свойственной уверенным в себе ветеранам. – Чем могу служить?

– Я понимаю, как странно выглядит визит среди ночи, но у меня новости, которые не могут ждать. Мне необходимо срочно поговорить с князем Виталием.

– Добре, сейчас разбужу секретаря.

– Вот этого не надо, – вступил в разговор Готье. – Чем меньше людей будет знать, что его величество был здесь сегодня, тем лучше. Разбудите господина посланника сами и предупредите его, что встреча должна остаться в полной тайне.

Сержант колебался не больше нескольких мгновений. Кивнул:

– Проходите в гостиную. Я разбужу князя.

Посланник Егория вышел к гостям быстро: старый воин не разучился вскакивать по тревоге, а ночной визит короля Таргалы, да еще тайный, на тревогу вполне тянул. Виталий – очевидно, ради быстроты – предпочел обычной нарядной одежде замшевый походный костюм. Куртка скрадывала выпирающее брюшко и подчеркивала широкий разворот плеч, и Луи с некоторым удивлением подумал, что его дядя не настолько стар и немощен, как старается показать на официальных приемах.

– Я прошу прощения за неподобающе поздний визит…

– Перестань, Луи, – отмахнулся от извинений князь Виталий. – Раз пришел, значит, так надо. Я достаточно тебя знаю. Здесь расскажешь, или пройдем в кабинет?

– В кабинет, – по-мальчишески азартно выпалил король. И поспешил добавить, заметив понимающую усмешку дяди: – Дело не только секретное, но и официальное.

Виталий обвел гостей пристальным взглядом. Спросил:

– Молодой человек, очевидно, будет ждать здесь? Я велю подать угощение. Что вы предпочитаете, юноша?

– Благодарю, князь. – Бони изысканно, как подобает пажу, поклонился. – Мне ничего не надо. Я подремлю.

– Как хотите. Что ж, прошу в кабинет, ваше величество. И вас, господин граф.

Дядин кабинет, как всегда, вызвал у короля чувство легкой оторопи, смешанной с отнюдь не легкой завистью. Слишком уж много здесь было всяких магических штучек, начиная от фальшивого окна во всю стену – за этой стеной, как Луи знал доподлинно, располагались личные покои князя – и заканчивая этажеркой в углу, заваленной амулетами на все случаи жизни. Что говорить, Двенадцать Земель всегда славились своими заклинателями. Не в последнюю очередь потому, с привычным раздражением подумал Луи, что выпускали их из страны разве что с надежной охраной, а дома холили и лелеяли так, что сбежать под руку другого государя никому из них и в страшном сне не приснилось бы.

Князь зажег лампу, указал гостям на кресла у стола.

– Итак, ваше величество?

Луи тяжело вздохнул:

– Господин посланник, я намерен просить у вашего короля руки его дочери Радиславы.

Виталий сцепил руки в замок на животе и откинулся на спинку кресла.

– Луи, что стряслось? Сватовство не затевают среди ночи и в полной тайне, если к тому нет очень серьезных причин. К тому же Радислава – не разменная монетка. Его величество Егорий не настолько слаб, чтобы платить дочерью за политическую выгоду, и он вряд ли согласится на зятя, который не будет ее любить. А ты, не в обиду будь сказано…

– Я понимаю. – Король опустил глаза. – Я… мы с Радой всегда хорошо ладили. На мой вкус, правда, она слишком мала для любви, но ведь ваших девушек отдают замуж рано? Мама была еще младше, когда вышла за отца. А Рада хорошая девочка. Я постараюсь ее не обижать. Слово чести.

– «Постараюсь»? Хорошенькие обещания ты раздаешь, ваше величество.

Луи ответил резче, чем пристало:

– Во всяком случае, я никогда не обижу ее намеренно. Уж в этом-то вы мне верите?

– Верю, – спокойно кивнул князь. – Но ты еще не объяснился, Луи. С чего вдруг тебе приспичило жениться, да еще на девчонке, которая на твой вкус чересчур молода для любовных забав?

– Готье, – попросил король, – расскажи.

Граф Унгери, как всегда при посторонних, опустил рассуждения и предположения. Мое дело – добыть сведения, говаривал иногда капитан королевский тайной службы, а думайте над ними сами, дураков возле себя держать королю резона нет. А уж родича двух государей, своего и соседского, к тому же доверенное лицо одного из них, домыслами кормить и вовсе неприлично.

– Я получил сообщение, что в Таргалу едет чрезвычайное посольство Хандиарской империи… – Капитан тайной службы помедлил, давая князю осознать все значение новости и самому догадаться, что последует дальше. – Цель посольства – предложить королю Таргалы союз, подкрепленный браком с принцессой Элайей.

– Так-так. – Виталий прикрыл глаза и пошевелил толстыми пальцами. – Понятно.

На некоторое время в кабинете посланника Двенадцати Земель установилась тишина. Князь думал, и молодой король не осмеливался перебивать его размышления, что же касается графа Унгери – он молчал с чувством выполненного долга: раздобытые с немалым трудом сведения поспели вовремя, решение король придумал вполне пристойное, теперь дело за Егорием. А уж Егорий, насколько граф Унгери смыслил в международной политике – а капитан тайной службы смыслил в ней изрядно, – не захочет союза Таргалы с империей. Радиславу, правда, может и не отдать: там есть еще три королевские племянницы подходящего возраста. Но кто – это уже вопрос десятый.

– Умно, – сказал наконец Виталий. – Весьма умно. Мой мальчик, я всегда знал, что из тебя получится толковый политик.

– Польщен, – усмехнулся король, – да ведь и было, у кого поучиться.

– Не прибедняйся, что умеешь, то умеешь. Тебе дано. Вот отец твой был в этом полной бездарью, как еще страну не профукал. – Виталий снова прикрыл глаза, пожевал губами. Пробормотал: – Да, умно.

Некоторое время в кабинете князя стояла тишина. Нарушил ее король. Спросил робко:

– Дядя, как думаешь, получится?

– Полагаю, да, – отозвался князь. – Впрочем, поглядим. Приходи завтра в это время, Луи. Я доложу своему королю.

– Благодарю. – Молодой король поднялся. – Не смею более утомлять вас своим присутствием. Спокойной ночи, князь.

– Спокойной ночи, ваше величество. И, как бы то ни было, благодарю вас за визит. – Король пожал плечами, и князь добавил: – Поверь, мой мальчик, я оценил твое предложение и твою любезность. Нам не нужны войска империи на наших границах.

3. Утро короля

В каких бы заботах или приключениях ни проводил очередную ночь молодой король Таргалы, утренний распорядок оставался неизменным. Король вставал по сигналу побудки для стражи – благо, окно спальни, выходящее на двор перед казармой, не закрывалось никогда. Наскоро умывшись, Луи шел или в фехтовальный зал – поупражняться со шпагой на манекенах, или на примыкающую к спальне широкую террасу – размяться на свежем воздухе. Окончательно проснувшись и приведя себя в подобающий государю вид, требовал завтрак. Это означало, что через полчаса король будет готов принимать доклады и раздавать указания, и горе тому, кто опоздает явиться к дверям королевского кабинета.

Министр внешних дел, дворцовый управитель и прочие любители понежиться в постели с немалою тоской ежеутренне вспоминали батюшку молодого короля, вполне заслуженно носившего прозвание Ленивый. Однако роптать не смели, резонно опасаясь нарваться на монаршее соизволение вволю выспаться и отдохнуть подальше от суетной столицы. Да-да, именно такими словами, преувеличенно вежливо и с поистине издевательским сочувствием, молодой король на пятый день своего правления отстранил от должности королевского конюшего – пусть и впрямь недостаточно расторопного придворного, однако человека заслуженного и уважаемого. Воистину мир катится в пропасть, вздыхали старики, иначе откуда бы у молодежи такое пренебрежение к наследию отцов. Но, вздыхая и сетуя, к утренней раздаче являлись исправно.

Этим утром король пожелал для начала пообщаться с министром внешних дел. Вместе с первым вызванным, как всегда без спроса, вошел королевский аббат отец Ипполит. Благословил короля, умостил обширные телеса в глубоком кресле, из коего равно хорошо видны лица хозяина кабинета и его посетителей, и напомнил молодому государю, что всегда готов помочь отеческим советом и наставлением. Министр тем временем топтался у порога, украдкой зевая в кулак. Министра частенько мучила одышка по причине слабого сердца, и он мог себе позволить зевать, в случае королевского неудовольствия маскируя недостаток бодрости досадной немощью.

– Доброе утро, граф. Прошу вас, присаживайтесь. – Король по обыкновению обошелся без вопросов о здоровье и прочей ерунде, а сразу перешел к делу. – Помнится, еще в начале лета вы упомянули о междоусобице на северных островах, и я просил вас подготовить подробный доклад.

– Ва… ваше величество, я… – Завитые по последней моде усы министра дрогнули, словно желая сбежать от греха подальше, и король мысленно пожелал им счастливого пути – вместе с владельцем.

– Вы не готовы доложить подробности?

– Я послал на острова человека, но…

– Ясно. Вам не мешало бы пересмотреть свой штат, граф Агри. Ваши люди работают отвратительно. Ханджарские купцы знают больше вас. Если вам интересно, господин министр внешних дел, братья кнеза Хальва потребовали у него большей доли в доходах от рудников. Он, само собой, отказался, жадные родственнички в ответ попытались сменить его у кормила власти. В результате на островах полная неразбериха, младший брат Хальва не то убит, не то казнен, средний пытается купить помощь у императора, а сам Хальв вот-вот пришлет послов ко мне. И все это, господин министр внешних дел, не я вам должен был рассказывать, а вы мне.

– Что вам до дрязг Хальва с братьями, ваше величество? – мягко поинтересовался аббат. – Вы ведь не станете помогать одной из сторон, нарушая тем самым коронационную клятву? Вы клялись не ввязываться в чужие войны, мой король, и вся Таргала это помнит.

– Они наши соседи, отец Ипполит. С Хальвом у меня мир, а как поведет себя его брат, если станет кнезом, еще неизвестно. Я не хочу, чтобы эта война стала нашей. Вот что, граф, готовьтесь-ка вы, пожалуй, в дорогу. Поедете к Хальву сами. Мы, разумеется, не станем слать на острова войска, но ваше присутствие при дворе кнеза даст повод думать иначе. Я подберу вам несколько толковых офицеров в сопровождающие: если возникнет надобность, они помогут Хальву хотя бы советом. Он не дурак, этого ему хватит, чтобы справиться с ситуацией.

– Но, ва… – Граф Агри схватился за сердце: притворная одышка сменилась самой что ни на есть настоящей. Граф ловил ртом душный воздух королевского кабинета, отчаянно желая излишне деятельному государю отправиться к Хальву самолично, раз уж ему так интересны эти недалеко ушедшие от дикарей островитяне. Впрочем, министр внешних дел прекрасно понимал, что первое же слово неудовольствия, неосторожно произнесенное вслух, окончится назначением на его место какого-нибудь молодого и здорового выскочки. Ничего не поделаешь, придется ехать.

– Можете быть свободны, граф. – Что за мысли мелькают сейчас в голове министра, тайной для короля не было. Луи говорил с той безупречной ледяной вежливостью, которую его придворные уже научились бояться пуще криков и угроз. – Жду вас после обеда, подготовьте подорожные для себя и двух сопровождающих по вашему выбору, я подпишу.

– Двух?! – Приподнявшийся было министр бессильно рухнул в кресло.

– Разве мало?

– Но, ваше величество, а охрана? И потом, я человек в летах, привык, уж простите великодушно, к некоторым удобствам. Я не путешествую без лекаря, камердинера и слуги. А еще нужны секретарь и порученец, и надо бы воспользоваться случаем и взять с собой одного-двух из молодежи, дабы перенимали опыт дипломатических поездок.

– Два помощника из молодых, секретарь, порученец, лекарь, камердинер и слуга. С вами – восемь человек. Хорошо. Что же касается охраны… – Король позвонил, в кабинет заглянул дежурный паж. – Доброе утро, Готфри. Пошли кого-нибудь в казармы «головорезов», пусть пригласит ко мне сэра Джонатана. Если его нет в столице – дежурного рыцаря. И вызови лорд-адмирала.

– Слушаюсь, мой король, – выдохнул Готфри, исчезая за дверью.

– С охраной я разберусь сам, – подытожил король. – Можете идти, граф. Вы должны выехать завтра в это время. Сутки на сборы – вполне достаточно.

– Слушаюсь, ваше величество, – смирился с неизбежностью министр.

– И пригласите герцога Эймери.

Министр внешних дел вылетел из королевского кабинета, едва не упав на пороге. Молодой государь поймал осуждающий взгляд аббата, откинулся на спинку кресла, пробарабанил пальцами по столу нервную дробь. Позарез нужно поговорить со старым Эймери с глазу на глаз, думал он, а при аббате не пригласишь на конфиденциальную встречу. Надо как-то так направить сегодняшние дела, чтобы столкнуться невзначай…

Первый министр вошел стремительно, комкая в кулаке изрядно помятый пергаментный свиток. Его худое лицо показалось королю изрядно осунувшимся, а покрасневшие, нездорово блестящие глаза выдавали, что герцог провел очередную бессонную ночь над бумагами. Изрядно отличаясь от своего сына, юноши внешне весьма добродушного, круглолицего и веселого, старший герцог Эймери напоминал королю тщательно заточенный клинок, выдернутый из ножен ради смертельной схватки. Весьма странное уподобление, учитывая, что молодой Эймери отменный фехтовальщик и вообще обладает явным военным талантом, а его отец всю жизнь предпочитал сражаться исключительно на финансовом поле.

– Доброе утро, герцог! – Луи встал, приветствуя своего учителя в вопросах управления и финансов, одного из немногих толковых людей, доставшихся ему от лентяя-отца. – Я вижу, вы рассержены?

– Полюбуйтесь, ваше величество! – Герцог швырнул свиток на королевский стол. – Полугодовой отчет казначейства.

– Но…

– Я помню, ваше величество, что вы неважно разбираетесь в финансовых вопросах, – сварливо заметил первый министр. – Вернее, просто не любите в них вникать. Но, право же, лорд-казначей должен держать вас вовсе за идиота, чтобы… да поглядите же сами! Что-то же должно было остаться у вас в памяти от моих уроков?

С тяжким вздохом Луи развернул свиток. Вчитался в пункты расходной половины: прежний лорд-казначей погорел на левых тратах. Не приметив ничего особо подозрительного, перешел к доходам. Перечитал раз, другой. Потер лоб.

– Да, кажется, я понял. Вы правы, герцог. Наш лорд-казначей безобразно зарвался. Доходы от себастийской ярмарки должны быть больше раз в десять, по самым скромным прикидкам.

– Совершенно верно. – Герцог одобрительно кивнул. – Будем слать ревизора, или снимете королевским указом? На самом деле здесь есть еще несколько сомнительных пунктов, хотя и не настолько нагло заниженных.

– Палача ему, а не ревизора, – буркнул молодой король. – Самого на галеры, имущество в казну. Может, хоть так следующему неповадно будет? А ревизоров, между нами говоря, тоже не мешало бы проверить. И самых продажных, для острастки, попросту повесить. Все равно на галерах с них толку не будет, а так хоть народ порадуется.

– Ваше величество, – укоризненно произнес отец Ипполит, – нельзя быть до такой степени немилосердным.

Первый министр покосился на аббата с привычной неприязнью.

– Можно, – зло возразил король. – Они обкрадывают не меня, а Таргалу. И будь я проклят, если в конце концов не добьюсь от очередного лорда-казначея честности. Пусть даже для этого мне придется отправить десяток его предшественников на площадь Королевского Правосудия.

– Но помилуйте, сын мой!

– Не помилую, – оборвал аббата король. – Господь их за такое пусть милует в Свете Своем, а мне нельзя. На мне страна, и этой стране нужны деньги.

– Если позволите, – прервал спор герцог Эймери, – я посоветуюсь по этому вопросу с графом Унгери. Вора и впрямь надо примерно наказать, но прежде хорошо бы поймать его с поличным, хотя бы на мелочи. Иначе про ваше величество начнут говорить, что вы кинули в лапы палача невинного и выбили признание пытками. Особенно после того, как его имущество отойдет в казну.

– Вы, как всегда, правы, герцог, – устало вздохнул король. – Хорошо, я отдаю это дело под ваш контроль. Только, прошу, держите меня в курсе.

– Непременно, ваше величество.

– У вас всё?

Первый министр задумался на несколько мгновений:

– Да, мой король.

Луи сделал вид, что не заметил некоторой неуверенности в голосе старого герцога.

– Передайте графу Унгери: если у него ничего срочного, я жду его в любое удобное время в течение дня. Займитесь лорд-казначеем, не откладывая.

– Разумеется, мой король. – Первый министр поклонился и вышел так же стремительно, как и вошел.

Капитана королевской гвардии и дворцового управителя король отпустил быстро, благо к первому претензий не было, а брать в оборот второго пока что не имело смысла. Не пойман – не вор, а поймать прохиндея-управителя оказалось не так-то просто. Ничего, зло думал король, выслушивая насквозь лживый доклад, прижмем лорд-казначея, а там и тобой займемся. Это если вы не с ним на пару тухлые делишки обтяпываете, а то ведь он и сдаст.

Проводил управителя тяжелым взглядом, сцепил руки в замок. Поймал укоризненный вздох отца Ипполита и поспешно, пока аббат не затеял нравоучений, сказал:

– Отец Ипполит, я хочу с вами посоветоваться.

– Слушаю, сын мой. – Приятно удивленный аббат подался вперед, съехав при этом на самый край кресла.

– Вы наверняка знаете, отец Ипполит: насколько сильна Церковь на островах кнеза Хальва? Возможно, правильным будет, если с графом Агри поедет кто-нибудь из святых отцов?

Аббат нахмурился:

– Дела Церкви, сын мой, касаются только Церкви.

– Я понимаю, отец Ипполит. И, поверьте, никоим образом не хочу указывать вам, что делать. Но если присутствие в нашем посольстве человека Господнего будет на пользу Церкви, не нужно упускать такую возможность. К тому же граф поедет с надежной охраной.

– Как раз охрана, – наставительно перебил аббат, – значения не имеет. Господь ведет нас и охраняет, и все мы в воле Его. Однако я понял, сын мой, что ты хотел мне сказать. Я полагаю, уместно будет созвать Малый Капитул Таргалы и обсудить этот вопрос. К вечеру, мой король, я сообщу о решении Церкви, а сейчас, если нет у вас более вопросов…

– Срочных – нет. Я жду вас вечером, отец Ипполит.

– Мне понадобится несколько гонцов.

– Возьмите Готфри и его приятелей, все равно бездельничают. Кстати о Готфри, что-то долго нет лорд-адмирала.

– Ты слишком нетерпелив, сын мой. – Аббат поднялся, шагнул к двери, но остановился и добавил: – И слишком упорно меряешь всех по себе.

– Так что в этом плохого?

– Ты молод, сын мой, и горяч. Старики не так легки на подъем. Будь снисходителен к возрасту, сын мой.

– Попробую. – Луи вздохнул. Его тянуло сказать, что тот же герцог Эймери никогда не просит скидок на возраст и, пожалуй, обиделся бы, вздумай король напомнить ему о его годах. А ведь первому министру далеко за пятьдесят.

Отец Ипполит осенил короля благословением и вышел. Луи хмыкнул, откинулся на спинку кресла и задумался. Впрочем, ненадолго: через несколько минут в кабинет вломился Готфри:

– Мой король, пришли сэр Джонатан и лорд-адмирал. Кого впускать?

– Обоих. Кстати, разве тебя не забрал отец Ипполит?

– Он взял Херби, Ожье и Ника. А мне велел передать сэру Джонатану, чтобы он после вас зашел к нему.

Вот как… Значит, господина аббата интересуют подробности разговора? Похоже, он обеспокоен охраной посольства больше, чем хотел показать своему королю. Ах, отец Ипполит, отец Ипполит…

– Передал?

– Конечно! – Чересчур исполнительный паж вроде как даже обиделся. Как жаль, подумал король, что у меня нет второго Бони!

– Ладно, проси господ военных сюда. И, если придет граф Унгери, впусти сразу же.

Готфри распахнул дверь, пафосно возгласил:

– Входите, господа, король ждет вас.

Луи поднялся.

Лорд-адмирал, маленький, кругленький, поразительно подвижный для своих пятидесяти двух лет, полутора десятка боевых ранений и застарелого ревматизма, вошел первым. Поклонился:

– Приветствую, ваше величество! Уж не грозит ли нам война, что вы вдруг вспомнили о старом морском волке? С мелочью вроде пиратов и браконьеров наш молодняк управляется и без меня, а я, признаться, изрядно заржавел на берегу.

Сэр Джонатан молча отдал честь, остановился у дверей.

– Граф Орби, сэр Джонатан, рад вас видеть. Прошу, садитесь. Вы напрасно мечтаете о войне, граф, ведь тогда вы станете на берегу еще нужнее. Придется не только учить молодых, но и согласовывать действия трех наших флотов, а кто справится с этим лучше вас?

– Эх, ваше величество, – адмирал покачал головой. – Сразу видно, что вы никогда не болели морем.

– Только морской болезнью, – согласился король. – А еще я ром не люблю, так что моряком мне категорически не быть.

Старик ухмыльнулся: рома король не то чтобы не любил, а просто слишком много употребил в самый первый раз. Как, впрочем, и качки, болтанки, шквала с грозой и мертвой зыби. Лорд-адмирал тогда еще не сидел на берегу, а водил эскадру и знакомство юного принца с моряцкой жизнью наблюдал воочию. Мальчишке не повезло с первым выходом в море, и бедолага навсегда остался сухопутным зайцем.

– Однако к делу, господа, – продолжил король. – Я буду краток. Завтра утром отправляется посольство к кнезу Хальву. Вы в курсе, что там у него творится?

– Слыхал, – буркнул лорд-адмирал. – Как по мне, давно пора что-то делать с этим змеюшником. Вот помочь бы Хальвову братцу – сам-то кнез чересчур много о себе воображает! – да и потребовать взамен вассальную клятву.

Сэр Джонатан молча кивнул. Как аббат собирается развязывать ему язык, подумал король, вот бы глянуть! Прелюбопытный, должно быть, разговор получится.

– Ваша прекрасная мысль опоздала, – сообщил адмиралу Луи. Сам он, правда, считал эту мысль скорее дурацкой, чем прекрасной, но что за беда? – Рунальфу уже обещана помощь империи. Разумеется, в обмен на вассальную клятву. Так что мы, господа, будем помогать Хальву, нравится нам это или нет.

– И как далеко зайдет наша помощь? – осторожно поинтересовался адмирал.

– Официально посольство всего лишь выразит обеспокоенность ситуацией на островах и желание вникнуть в подробности происходящего. Учитывая, что граф Агри узнал об этой самой ситуации полтора часа назад от меня, я думаю, и обеспокоенность, и интерес к подробностям у него получатся вполне искренние. Истинная же задача – именно помочь Хальву. Негласно и по возможности незаметно. Граф, мне нужны два или три человека из ваших учеников. Самых толковых.

– Понимаю, ваше величество. Будут. Кстати, молодняку полезно поглядеть, как воюют в шхерах и проливах. Да… а что, ваше величество, троих точно хватит? Я бы пятерых дал, пусть учатся ребята.

– Хорошо, граф, – улыбнулся король, – давайте пятерых.

– Эх, – вздохнул лорд-адмирал, – я бы и сам поехал. Да не сверкайте глазами, ваше величество, понимаю. Поставили старика на якорь…

– Сэр Джонатан, я прошу вас возглавить охрану посольства. Вы бывали на островах, знаете северную речь и обычаи; у меня есть еще несколько человек, способных более-менее толково объясниться с северянами, но у них нет вашего опыта. Я соберу из них десяток вам в подчинение.

– Слушаюсь, мой король, – рыцарь отвечал неторопливо и основательно. – Охрана из ваших гвардейцев, значит? Сработаемся. Когда можно будет познакомиться?

– Думаю, прямо сейчас: я дал приказ капитану отобрать подходящих.

– Тогда я готов.

– Отлично. Я благодарю вас, господа.

Король встал; рыцарь и адмирал поднялись тоже. Всех троих ждали дела.

4. Граф Готье Унгери, капитан тайной службы Таргалы

Капитан тайной службы поймал короля на выходе из трапезной.

– Ваше величество…

– А, вот и мой капитан прибыл, – обрадовался Луи, – а я уж думал… постой, или Эймери тебя не нашел?

– Почему не нашел, работаем. – Граф Унгери понизил голос: – Или ты решил, что мы преподнесем тебе казначейскую голову уже к обеду? На парадном блюде, под острым соусом?

– А как было бы хорошо, – буркнул король. – Ты обедал, кстати?

– Более-менее. Пойдем лучше в кабинет.

Король заглянул в трапезную, крикнул:

– Вина и закуски в кабинет!

Взял графа Унгери под руку:

– Пойдем, Готье. А то знаю я твое «более-менее».

В окно кабинета било солнце. Король задернул шторы, убрал со стола бумаги:

– Ну что, мой капитан, рассказывай.

– Нет, это ты рассказывай. – Готье рухнул в кресло, потянулся. – Что с графом Агри? Отправляешь болезного к людоедам?

– Не съедят.

– Правда, что ли?…

– Я думал, ты знаешь. Вся Корварена, кажется, уже в курсе.

– Мне некогда было заниматься сплетнями. – Капитан тайной службы подавил зевок. – И после обеда тоже некогда будет, так что лучше расскажи сам.

Вошел слуга с подносом.

– Ваше вели…

– На стол, – скомандовал король. – И можешь быть свободен.

Готье придвинулся к столу, отправил в рот ломтик гусиного паштета. Пробормотал:

– Ты рассказывай.

– Отправляю посольство к Хальву. Но если ты не знал, почему спросил про графа? Догадался, что куда-нибудь да ушлю?

– Бедняга составляет завещание, – с нескрываемым удовольствием сообщил Готье. – Между нами, я его понимаю.

– Зато ему будет не до писем, – усмехнулся король. – Кстати, отца Ипполита я тоже занял. Думаю, на весь день: он собрал Капитул.

Капитан тайной службы оторвался от угощения:

– По вопросу?

– Не отправить ли с моим послом своего.

– А, это ладно. Это ничего. – Граф Унгери грустно посмотрел на вино. – Нет, пить я не буду, а то засну. Кстати, ты хоть кого-нибудь дельного нашему болезному даешь?

– Лорд-адмирал выберет пятерых самых толковых из своего молодняка. Охрану отдаю сэру Джонатану. И граф кого-то там берет себе в помощь.

Граф Унгери вперил в молодого короля изучающий взгляд:

– Мне показалось, или тебе и в самом деле безразлично, чего добьется твое посольство?

– Мне достаточно того, чтобы их там увидели. А уж если они еще и глупостей каких наворотят, – король мечтательно улыбнулся, – что ж, это станет приятным сюрпризом.

– Смотри не пожалей. Это сегодня тебе нет дела до Хальва, а что будет завтра?

– Готье, ты не понял. – Луи налил себе «Полуденного солнца», посмотрел на собеседника сквозь драгоценный стеклянный бокал, полный светлого золота. – Мне есть дело до Хальва. И наше несчастное посольство – прямое тому доказательство. Именно так его поймут император, сам Хальв, его мятежный братец и прочие заинтересованные стороны.

– А смысл?

– Если я лезу на север, мне нет резона ссориться с югом. Мы ведь знать не знаем, что империя успела повязать Рунальфа, верно? – Луи пригубил вина, одобрительно поднял брови. – И тогда отказ от руки Элайи – не разрыв отношений, а всего лишь досадный просчет, результат медлительности почты. А обручение с Радой – не более чем дань уважения памяти матери, при жизни часто выражавшей желание видеть невесткой землячку.

– Что ж, план хорош, – хмыкнул граф Унгери. – Осталось посмотреть, как он сработает.

Открылась дверь.

– Ваше величество, – проорал дежурный паж, – к вам лорд-адмирал с офицерами!

– Зови, – вздохнул король. После дежурств Херби у него постоянно болела голова. Место мальцу не в королевской приемной, а на флоте юнгой… или как там называются мальчики на побегушках? – Проходите, господа, мы тут как раз… впрочем, предлагать морякам вино больше похоже на оскорбление, чем на любезность. Херби, пусть принесут ром.

Готье встал:

– Граф Орби, господа офицеры, рад приветствовать.

– Ваше величество, граф Унгери, – лорд-адмирал поклонился, – я счел возможным представить королю своих лучших учеников. Возможно, на севере их ждет бой, но тем ценнее возможность пополнить знания и опыт знакомством с полуночными водами. Судовождение в шхерах само по себе искусство, а тот, кто способен вести там бой, будет…

– Граф, проходите, – Луи счел уместным прервать восторги старого адмирала, тем более что его «молодняк» наверняка сыт по горло описанием пресловутых шхер и прочих северных прелестей. – Садитесь и вы, господа. Я нахожу мысль адмирала весьма дельной.

Пока адмирал представлял пятерых лейтенантов, подоспел ром. На этот раз король позволил слуге разливать.

– Первый тост ваш, адмирал.

– По обычаю, – старый моряк встал, – добрых ветров и семь футов под килем.

Выпили стоя. Король опрокинул кубок вместе со всеми, заслужив пять одобрительных взглядов и два сочувственных.

– По кругу, – скомандовал адмирал. – По старому морскому обычаю. Лейтенант Цвильский, ваша очередь.

– Пусть любимые дождутся! – Цвильский зарделся, традиционный второй тост наверняка в тему, такого красавца ждать будут, как же иначе.

За молодым северянином снова выпили по полному кубку. Очередь пошла дальше. Окосею, думал король, с истинно моряцкой лихостью опустошая очередной кубок. Окосею как пьяный боров… еще тост, еще кубок, прах его забери, осталось четыре, если свалюсь, позор на всю жизнь… четыре или три? За якоря, паруса и шпангоуты – пятый, кажется. Ну же, пей… и не забывай улыбаться, дубина!

– За удачу!

Ну что ж, давай – за удачу надо, удача нужна, ой как нужна! И в море и на суше…

– Я не моряк, так что позволю себе отклониться от традиции. – Уже Готье? Это хорошо, это значит, совсем чуть-чуть осталось продержаться. – Господа офицеры, я пью за успех вашей миссии.

За успех… да, за успех!

– Ваша очередь, мой король. – Адмирал разрумянился, глаза молодо заблестели.

Очередь? Соберись, болван! Ты король или колода с ромом?!

– Господа… – Ну, последняя… держись, прах тебя забери! – Я замыкаю круг, значит – дорожная. За добрый путь и счастливое возвращение!

Последняя… Свет Господень, а если б их тут было полтора десятка? Нет, господа, ваши морские обычаи, уж извините, не для королей, у королей ворье в казначействе, одно посольство провожать, другое встречать, а в промежутке успеть сменить холостяцкий статус на жениховский – куда уж тут ромом накачиваться!

– Адмирал, я благодарю вас. Я рад был узнать будущих капитанов флота Таргалы. – И это чистая правда, быть им капитанами, рекомендация старикана стоит десятка других. – Господа офицеры, я желаю вам победы.

Прощание получилось торжественным и даже где-то в чем-то трогательным, но лучше бы оно было покороче.

Закрылась дверь за бравыми моряками, Луи дернул на себя ящик стола. Слишком сильно. По полу рассыпались письма, доклады, доносы, любовные записочки, два или три кольца, какие-то амулеты…

– Луи, ради Света Господня, сядь и не майся. – Готье достал из кармана крохотную темную склянку. – Держи.

– Спаситель ты мой! – В дым окосевший король из последних трезвых сил выдернул притертую пробку и влил содержимое склянки в рот. Глотнул, зажал рот взмокшими ладонями.

– Ох, ну и гадость… мой капитан, а скажи-ка мне, за каким прахом ты таскаешь это с собой?

– Если я скажу, что на случай твоих пьянок с моряками, это не будет всей правдой. – Готье сочувственно улыбнулся: угораздило же короля первый раз в жизни напиться до похмелья именно ромом! – Видишь ли, Луи, я никогда не знаю, где, с кем и что придется пить. Кстати, как и ты, так что советую не в стол бросать эту, как ты выразился, гадость, а носить при себе.

Граф Унгери присел на корточки, начал собирать с пола бумаги. Склянка с «тверезкой» обнаружилась под креслом.

– На, положи в карман.

– Слушаюсь, мой капитан… Свет Господень, и кто только придумал эту гадость?!

– Ром или «тверезку»? – Ящик был тесен для горы бумаг, даже странно, как они все там умещались.

– Обе. – Луи закрыл глаза, медленно выдохнул. – Нет, все-таки ром. «Тверезка» – это, пожалуй, просто счастье.

Граф Унгери насмешливо покосился на короля; взгляд его упал на закатившееся под стол кольцо: крупный черный опал в окружении серебряных дубовых листьев.

– А это еще откуда?

– Что? – Король повертел в пальцах находку своего капитана. – Кажется, от Эстеллы памятка. Или от Юлианы? Да какая к Нечистому разница, что я, должен их всех помнить?

– Луи, – укоризненно вздохнул граф Унгери, – я понимаю, что даже король не может знать всего. Но посмотри на этот камень. – Готье повернул руку короля к падающему из-за шторы лучу света; в черной глубине дрогнул красноватый мерцающий отблеск, словно пламя под углями. – Черные опалы – редкость невероятная. Их добывают только в одном месте, на самом юге Диарталы. И уж поверь, на продажу к нам они не идут – своих желающих выше крыши. А уж такого размера камень достоин разве что императора. А дубовые листья… мне продолжать?

– Не надо. Нечистый бы их всех побрал, кто же мне его дал… кто?!

– Хотя бы – когда?

– Давно. Точно помню, весной он валялся между бумагами, в самой глубине… Я искал одно письмо и вот так же выворотил ящик.

– Вспомни, Луи. Очень тебя прошу… обидно упустить такой след, пойми!

– Понимаю… – Молодой король вздохнул и безнадежно махнул рукой.

5. Князь Виталий, посланник короля Егория в Корварене

Луи потянулся, тряхнул головой: не заснуть бы! Денек выдался тяжелый, да еще и после бессонной ночи. Но теперь можно и отдохнуть. Подорожные и верительные грамоты подписаны, охрана собрана, отец Ипполит наставляет посланца Церкви – Тагральский Капитул, как и ожидал Луи, в возможность пополнить посольство на острова своим человеком вцепился клещом. Дождаться Готье здесь или пойти вздремнуть?… Капитан тайной службы обещал проверить сегодняшнюю почту графа Агри. Если письмо о посольстве империи уже пришло, придется «терять», искать «виноватых», показательно наказывать, тайно награждать… и не в том беда, что бесчестно, власть требует и худшего, но как же хлопотно!

– Ваше величество, к вам курьер князя Виталия!

Прах бы побрал этого Херби! Может, правда в юнги сплавить?…

– Зови.

Готье вошел вместе с курьером. Поймал взгляд короля, покачал головой.

Курьер, белобрысый парнишка лет шестнадцати, по-военному вытянулся, отчеканил:

– Ваше величество, великий князь Гориславский, посланник Двенадцати Земель в Таргале, приглашает вас и графа Унгери разделить с ним ужин.

Ввести, что ли, обязательную воинскую службу, как у Егория? Вон какие парни, не чета горлодеру Херби.

– Передайте господину посланнику нашу благодарность. Мы будем.

Луи с удовольствием проводил взглядом курьера, встал, потянулся. Подавил зевок.

– Наших бы пажей ему на выучку. Ну что ж, едем. И быстро, мой капитан, у Виталия ужинают рано. Херби!

– Да, мой король!

– Коня мне и графу Унгери, живо.

Паж исчез, Готье усмехнулся:

– Ты и сам бы их вышколил, если б захотел. Переоденься, Луи. Приглашение официальное, мало ли.

– Сам-то…

– Мне можно, а ты жених.

Луи помянул Нечистого и от души хлопнул дверью. Зато через каких-то десять минут перед графом Унгери стоял совсем другой человек. Ладный, подтянутый парень в парадном мундире королевской гвардии подмигнул Готье, нахлобучил на голову лиловый берет с белым пером, поправил белую перевязь.

– Ну, чего стал, идем.

– Красив, прах тебя побери.

– Точно. Через час вся Корварена будет гадать, ради какого случая король так вырядился. И что самое смешное, кто-нибудь наверняка догадается.

Коней пустили легкой рысью, и через четверть часа дворецкий князя Виталия открыл дверь гостям.

– Ваше величество Луи, господин посланник ожидает вас и графа Унгери в кабинете.

– Благодарю, – Луи кивнул. – Идемте, граф.

Виталий поднялся навстречу гостям. Он тоже оделся парадно, и это, вкупе с официальностью приема, могло означать только одно: посланник государя Двенадцати Земель готов передать его ответ государю Таргалы.

Отчего-то все рассуждения о выгоде предполагаемого брака для Егория вдруг показались Луи не стоящими выеденного яйца. Ему ли не знать, как король соседней страны любит единственную дочь! И, по правде говоря, Рада стоит любви.

– Ваше величество Луи, – Виталий торжественно поклонился, – я доложил своему королю о вашем предложении, и он поручил мне передать вам его слова. Мой король знает вас как благородного человека и был бы счастлив видеть вас мужем Радиславы и своим зятем. Однако, как любящий отец, он не считает себя вправе самочинно распоряжаться судьбой дочери. Поэтому решать будет принцесса. Мой король предлагает вам лично встретиться с его дочерью, дабы повторить Радиславе те слова, которые вы прислали ему. Он же, со своей стороны, попросит дочь уделить вам должное время и выслушать до конца.

Встретиться лично… Свет Господень, да это почти отказ! Ответ нужен до прибытия посольства императора, а до Славышти ехать…

– Ваше величество Луи, – продолжал между тем Виталий, – мой король понимает, насколько важно для вас получить ответ, каким бы он ни был, быстро. И, хотя его величество Егорий не одобряет спешки в делах подобного рода, ради вас он готов сделать исключение. Мой государь имеет счастье пригласить вас в гости теперь же и предоставляет наговор переноса. Он ждет вас, ваше величество Луи, и буде Радислава согласится стать вашей женой, обручение пред лицом Господа состоится немедленно.

Луи перевел дух. Внятного намека, практически приказа выложить Радиславе всю правду о том, почему вдруг он просит ее руки, Луи не испугался. Он в любом случае не собирался врать: Рада заслуживает правды, она поймет. Но перенос… ничем Егорий не смог бы лучше показать свое отношение к сватовству соседа.

– Князь, вы совершили чудо, – от души сказал Готье.

– Признаться, нет. – Виталий вздохнул. – Егорий не хуже вас понимает, на ком нужно жениться королю Таргалы, чтобы наши страны остались друзьями. Чудо придется совершить тебе, Луи. Если помнишь, на свое тринадцатилетие Рада заявила, что и думать не хочет о замужестве. Конечно, прошел почти год, но…

– Егорий с ней говорил?

– Нет. Это было бы давлением. Объясняйся сам, мой мальчик, так будет честней.

Загрузка...