Зеркало за стеклом

Глава 17 Разбитое мутное стекло

Широкий солнечный луч, распластался по лицу и подло проскользнул под опущенные ресницы. Я недовольно заворочалась и спрятала голову под подушку, с комфортом умастившись на левом боку. Но подушка категорически отказалась пропускать воздух, и мне пришлось высунуть наружу кончик носа. Теперь положение получилось по-настоящему удобным, и я снова провалилась в лёгкую приятную дремоту раннего утра…

— С добрым утром, леди! — бодро провозгласил надо мной резкий, чуть визгливый, девичий голосок, и я резко распахнула глаза, отпихнув подушку.

— Ваш утренний крафен, леди! — Крепкая розовощёкая девица брякнула широкий поднос с крохотной дымящейся чашечкой по середине на столик у стены и подскочила к кровати. — Не соблаговолит ли леди сесть?

«Леди», ещё не успев до конца проснуться и понять, откуда что взялось, послушно подгребла ногами и села, запустив растопыренные пальцы в стоящую дыбом шевелюру. Было такое ощущение, что меня окунули головой в бочку с пивом, после чего и уложили спать. Бойкая служанка тут же протянула руки мне за спину, в три хлопка взбив подушку.

— Готово, леди.

Я только-только успела откинуться, как мне на колени тут же плюхнулся давешний поднос, и тёмная жидкость, налитая практически под самую кромочку, опасно всколыхнулась, но всё-таки не выплеснулась. Я выпрямилась, подхватила хрупкую фарфоровую скорлупку от греха подальше, а служанка, как ни в чём не бывало, продолжила тараторить, не умолкая ни на секунду и даже не делая пауз между фразами. Плюс к тому, зачем-то начав ретиво драть мои волосы жёсткой щёткой.

— Завтрак подадут через полчаса в малой столовой, тот господин в чёрно-белом такая милашка, уже ждёт, хотя выглядит усталым, но всё равно душка… — При упоминании Сэта-Арэна (вряд ли это мог быть кто-то другой) я на минутку отвлеклась, с замиранием припомнив всё произошедшее накануне. Поискала внутри следы паники при вставших перед глазами ужасных картинках и… не нашла. Это было до того странно, что даже немного жутковато. Будто всё произошло с кем-то другим, кто рассказал кому-то третьему, а уже тот передал мне, вскользь помянув самое страшное. Лекарское снадобье действовало безотказно. Ступня, кстати, тоже не болела. Я задрала её вверх и с удовлетворением полюбовалась на затянувшийся новой кожицей порез. — …Княгиня навестит Вас через несколько минут, я как раз успею сделать причёску, кстати, платье на стуле, простенькое, но ах, как Вам подойдёт этот цвет, а какие чудесные кудри, как жаль, что уже поседевшие, но Света ради, не волнуйтесь, я знаю одну настоечку, красит так, что…

— Что?! — Я обожгла губы о горькую жидкость вовсе не из-за того, что какая-то девица предложила мне — травнице — какую-то настоечку. Пихнув всё ещё практически полную чашечку служанке в руки (поднос я в спешке уронила, а ставить чашку на перину было более, чем неосмотрительно), я соскочила с кровати и буквально лбом врезалась в висящее на стене зеркало, услужливо отразившее роскошный тканый ковёр за моей спиной и меня саму по пояс в белоснежной ночной рубашке. — Где?! — Я схватилась за волосы, так и этак вертя русые кудряшки на свету и старательно кося на них обоими глазами.

— Так вон же, на затылке, — охотно «помогла» девица, ткнув пальцем в свой.

Я тут же цапнула прядь, как будто на ощупь могла определить, какого она цвета. По указательному пальцу что-то щекотнуло, и я поднесла ладонь к лицу. Длинный белый волос засеребрился в солнечном свете. Я с досады помянула лешего и тряхнула рукой, избавляясь от этого невесомого позора для девушки моих лет. Волос как-то лениво трепыхнулся и, плавно покачиваясь, завис в воздухе.

— Это же… — я взвизгнула, не договорив, но успев красочно додумать. Служанка, разинув рот, наблюдала, как вверенная её заботам леди волчком вертится напротив зеркала, мотая головой и завязнув пальцами в не поддающихся расчёсыванию лохмах.

Когда постыдный приступ неконтролируемой паники прошёл, и я не обнаружила на своей голове ни одного затаившегося паука, втихомолку плетущего мне оригинальную белую шапочку, девица всё-таки решилась проблеять напоминание о том, что время идёт, а леди до сих пор выглядит так, что в приличном обществе показаться стыдно.

Я бросила на неё возмущённый взгляд, намереваясь парой резких фраз поставить на место глупую нахалку, не отличающую нить паутины от волоса, но в этот момент дверь бесшумно отворилась, и в покои шагнула княгиня собственной персоной. Служанка тут же распласталась в подобострастном реверансе и затараторила многосложные оправдания, в итоге сводящиеся к одному — леди, похоже, сумасшедшая, не нужно ли сбегать за лекарем и, на всякий случай, кем-нибудь из стражи? Я даже невольно позавидовала тому, как один только раздражённый взмах рукой заставил девицу умолкнуть и стрелой вылететь из комнаты. Сомневаюсь, правда, что первое надолго. Стоит ей только встретить кого угодно, у кого есть уши — и пошло-поехало, полилась сплетня.

— Доброе утро, дорогая, — похоронным голосом пожелала мне княгиня.

— Ну, если уж даже для Вас оно доброе… — неопределённо отозвалась я. С одной стороны, мне чисто по-человечески было жалко женщину, на глазах у которой жестоко умертвили мужа. С другой — личная неприязнь всё равно никуда не исчезла.

— Как Вам спалось? — женщина рассеянно провела рукой по волосам.

— Неплохо, а Вам? — Я насторожилась, внезапно заподозрив неладное. Для безутешной вдовы Архави выглядела что-то уж слишком спокойной. Припухшие от пролитых слёз веки не добавляли очарования округлому личику, да и общий вид — простое чёрно-серое платье с глухим воротом, отсутствие украшений — наводили на мысль о глубоком трауре. Но даже при всём этом она не выглядела так, как должна выглядеть терзаемая жаждой мести фурия, какой я увидела её в склепе за несколько минут до того, как Йен отправил к праотцам её супруга. О Свет, Йен!

Живописно представив себе осклабившийся в предсмертной усмешке труп, наскоро прикопанный в саду под яблоней парой серьёзных Дланей под руководством мрачно улыбающейся Архави, я вцепилась княгине в плечи и встряхнула, что было сил.

— Где он?!

— Кто? — Её голова как-то безвольно мотнулась, а голос исполнился безразличного непонимания.

— Йен!

— Ах, этот… — Архави сморщила опухший носик. — Длань Сэт-Арэн испросил у меня разрешения поместить его в темницу.

Мне не очень-то верилось в то, что Сэт-Арэн вообще способен у кого-нибудь что-нибудь испрашивать. Человек привык командовать, это было видно. Он явно ставил себя на ступень выше прочих, хоть и делал это не так демонстративно, как его брат.

Тем не менее, у меня отлегло от сердца. Даже при такой дозе неизвестного успокоительного братоубийства оказалось бы слишком. Во всей этой чудовищной неразберихе Йен Кайл — непредсказуемый сторонник жестоких крайностей, один за другим совершавший совершенно непонятные мне поступки — внезапно оказался единственной ниточкой, связывающей меня с прошлым, в котором я ещё была просто наивной деревенской сиротой-травницей, первый раз так далеко ушедшей от родного села. И даже несмотря на то, что я прекрасно отдавала себе отчёт — он прямо на моих глазах зверски убил человека — это, как и всё прочее, сейчас казалось таким… неволнительным, даже несущественным. Проклятый лекарь действительно подсунул мне что-то убойное! Нет, конечно, я была ему благодарна за спокойно проведённую ночь и отсутствие истерик, но такое равнодушие как-то уж чересчур!

Наверное, лекаря прислал Сэт-Арэн. Я почему-то была уверена, что всё, происходящее в этом замке с прошлой ночи, делалось и делается в ведении и под контролем командира Дланей. Но достаточно тонко, дабы хозяйка дома продолжала чувствовать себя таковой.

Княгиня, безучастно стоявшая на прежнем месте, даже не попыталась стряхнуть мои стиснутые руки. И даже когда я всё-таки опомнилась и разжала пальцы, просто повела плечами и снова устремила взгляд куда-то сквозь меня. Если мне досталось всего три глотка чудодейственной настойки, то для госпожи Деверелл лекарь, по-видимому, не пожалел флакон целиком.

— Зачем Вы пришли? — нарушила я неловкое для себя молчание. Архави, кажется, вообще забыла о том, где находится, что рядом кто-то есть, и могла простоять так ещё сколько угодно.

— Меня прислал за Вами Длань Сэт-Арэн, — вяло шевельнулись пухлые губы.

— Прислал? Вас? — Да он определённо распоряжается в замке, как хочет, раз уж сама графиня, пусть и накачанная успокоительным под завязку, служит у него на побегушках! — Как он мог Вас прислать? Вы же здесь хозяйка!

— Давайте я помогу Вам одеться, он уже ждёт, — вместо ответа Архави аккуратно взяла со стула простое коричневое платье. Оно оказалось сшито из тонкой шерсти, имело неглубокий круглый вырез, прямой подол, заканчивающийся на уровне середины икры, но — о горе! — не было лишено успевших стать мне глубоко ненавистными крючков-застёжек на спине. Всё ещё переваривая мысль о том, что княгиню прислали ко мне в качестве служанки, я через голову стянула белоснежную ночную рубашку (кто-то ещё и переодел меня, пока я спала, надеюсь, это была не Архави) и позволила себя одеть и затянуть. Чувство дежа-вю накатило с новой силой. Но вопреки моим отнюдь не радужным ожиданиям, продиктованным горьким опытом, платье оказалось очень удобным, нигде не жало, а шнуровка служила просто фиксирующей опорой и не заставляла меня чувствовать себя удавленницей. Либо же княгиня просто сжалилась надо мной, и на сей раз не стала выдавливать дополнительный сантиметр талии там, где его нет. Даже из обуви вместо туфель на каблуках, толщиной с иглу для штопки, в которых с каждым шагом гарантированно сломаешь ногу, то есть больше двух вообще не сделаешь, мне достались добротные кожаные башмаки на низком широком каблуке. Явно новые, не разношенные, они слегка жали во всех местах сразу, но были однозначно лучше, чем предыдущие ходули. Мои многострадальные лапти так и остались в разгромленной комнате и вряд ли пережили уборку, об окончании которой по дороге в столовую нас чопорно известил Осим. Переспросить я не рискнула, представив, с каким видом мне могут передать грязную рванину, одним своим видом порочащую уважаемое ремесло плетельщиков лаптей.

Архави сама не начинала разговора, но на вопросы отвечать не отказывалась. Я осторожно поинтересовалась её самочувствием, услышала в ответ печальное «благодарю, дорогая, хочу умереть», и на этом с вопросами закончила, предпочтя молчание беседе на заупокойные темы.

На пороге столовой княгиня приостановилась — очевидно, до сего момента ей всегда открывали двери услужливые лакеи. Но сейчас все вокруг буквально носились по каким-то срочным делам, и даже ключница торопливо переваливалась, прижав тремя подбородками несомую стопку белья. Когда дверь поддалась движению пухлой княгининой ручки, я вдруг выпалила:

— Мне очень жаль, леди. Ваш муж был хорошим человеком. Держитесь. — Не знаю уж, что меня заставило высказать женщине, которая была мне крайне неприятна, сожаление, которое было искренним едва ли наполовину. Наверное, вид того, как по камешку рушится её привычный мир. В этом мы были с ней похожи. Правда, мой рухнул практически мгновенно. Как бы то ни было, но брать свои слова назад было поздно и странно. В конце концов, она наверняка десятками слышит такие безликие соболезнования с того момента, как пришла в себя после обморока, и уже свыклась с тем, чтобы принимать их подобающим образом. Вот только рано или поздно сдерживающая сила снадобья иссякнет, и тогда грянет буря.

— Спасибо, дорогая. Увы, Шотта сам во всём виноват. Я столько раз просила его вызвать из столицы кого-нибудь из доверенных магов Правителя, чтобы они запечатали эту проклятую скважину! Нелепая смерть недальновидного мужчины!

Мой вопросительный возглас раскатился по обеденной зале. Сэт-Арэн поднял взгляд от зажатой в руке хлебной краюхи, и я в упор посмотрела в немигающие светло-карие глаза. Успокоительная настойка тут была явно ни при чём.

— Как Вам удалось заставить его это сделать?! — я впечатала ладони в столешницу и перегнулась через неё, оказавшись практически нос к носу с командиром Дланей.

— О чём Вы? — Сэт-Арэн снова оторвался от вялого пережёвывания лежалого на вид хлебушка, и я невольно отметила, как он изменился за те несколько часов, что мы не виделись. Лицо осунулось, под глазами залегли отчётливые чёрные круги. Весь его вид говорил о запредельной усталости, хотя взгляд по-прежнему оставался всё таким же внимательным, острым, цепким.

— О внушении. Это ведь его работа? Вы заставили Йена внушить Архави забыть о том, что случилось на самом деле?

И где это он, интересно, так умаяться успел? Неужели так тяжко отдавать приказы и смотреть, как другие работают?

— Нет. Йена я бы к ней ни за что не подпустил. Это могло бы очень плохо кончиться для княгини.

— Тогда как?

Сэт-Арэн, смирившись с тем, что спокойно поесть уже не получится, отложил погрызенную краюху, одним большим глотком допил что-то из кружки, со стуком опустил её на стол и задал мне вопрос с подвохом:

— А Вы так уверены, что только Йен владеет этим умением?

Нет, пожалуй, с подвохом я поторопилась. Это был не подвох, а натуральная колкая ирония, хоть и вежливо притупленная интонационно.

— Спасибо, уже нет. — Я сердито поджала губы, хотя мысленно была готова сгореть со стыда за свою несообразительность. Идиотка, они же братья! Дар наверняка есть у обоих! — Вы ведь в самом деле братья?

— К несчастью, да. И на мне лежит ответственность за все его поступки. Ничтожную часть из них я способен исправить.

— Зачем Вы сделали это с княгиней?

— Затем, чтобы она оправилась и продолжила жить дальше, вместо того, чтобы повредиться рассудком от горя, совершить какую-нибудь непростительную ошибку, а за ней — самоубийство. Вместо этого она думает, что её муж погиб случайно, став жертвой силового взрыва Потока. Никто не виноват, ничто не отравляет душу и разум. Согласитесь, это лучше, чем сцена, в которой объект её давней ненависти голыми руками убивает любимого супруга. Со случайной смертью легче смириться. Садитесь, у нас есть немного времени на разговор.

— А как же тело? — Я примостилась на самый краешек стула. — Его ведь надо обмыть, одеть, похоронить… Вряд ли кто-то поверит, что князь умер от того, что сам себе вырвал сердце!

— Похорон не будет, — Сэт-Арэн устало потёр лицо кончиками пальцев, оставляя на коже красные полосы, — Взрыв был силён настолько, что разрушил фамильный склеп, стоящий прямо на скважине. Князь погиб мгновенно, тело сгорело.

— А на самом деле? — Я подняла брови.

— Я на самом деле его сжёг.

— О… — Только и смогла выдавить я.

— Иногда необходимость влечёт за собой поступки не по совести.

— А если кто-то видел, как всё было на самом деле? Любому слуху достаточно просто возникнуть, дальше он разлетается, как по волшебству. — Я очень сомневалась, что после моего падения на Осима (наверняка следил и подслушивал под дверью, старый хрыч), светоносного бега по коридору, валяния по полу княгини и столкновения с четырьмя забулдыгами в конюшне, шило в мешке можно было утаить. Тем более, что склеп на самом деле превратился в руины, и вряд ли сделал это беззвучно. Да ползамка челяди, как минимум, должно было сбежаться посмотреть, что за шум!

— Слухи о том, что случилось на самом деле, не выйдут за пределы этих стен. Если они и успели возникнуть, более их не существует. Триста двадцать восемь внушений одновременно решили проблему, хоть и вывели временно из строя двух моих Дланей.

— Ничего себе… — Искренне поразилась я, начав понимать, почему мой собеседник выглядит так, словно за пару часов собственноручно разобрал злосчастную фамильную усыпальницу Девереллов.

— Вблизи такой большой скважины возможно очень многое. Надо просто знать, как это осуществить.

— А что на самом деле произошло со склепом? Когда я падала в ту яму… то есть, скважину, он был целым. Двери только не хватало, но её вышиб Йен, так что с этим всё ясно, но руины… — Я вопросительно вздёрнула брови.

— К сожалению, я сам могу только догадываться об этом. Когда мы переместились, всё находилось уже в том плачевном состоянии. Может быть, Вы прольёте немного света на то, что случилось?

— Он пытался меня убить, — медленно произнесла я, разглядывая свои руки.

Сэт-Арэн со вздохом откинулся на спинку стула.

— Не знаю, обрадует ли Вас это, но Йен не пытается, он делает. И раз мы с Вами сейчас разговариваем, значит, на самом деле, он не хотел Вашей смерти, либо же ему что-то помешало. Что-то такое, с чем он не смог совладать.

— Но он сбросил меня в скважину! — Настаивала я, мгновенно заведясь из-за такого неприкрытого недоверия. — Он швырнул в меня огненный шар и напоследок пожелал гореть в аду!

— И, тем не менее, Вы здесь, — терпеливо возразил Сэт-Арэн.

— Да, потому что он сам же меня вытащил, когда я уже была скорее мёртвой, чем живой, от страха. Пауки, голоса, чернота вокруг, бесконечное падение. Что это было?! — Я сорвалась на крик. — В конце концов, мне в грудь воткнули кусок льда!

— И где же рана? — спокойно спросил Длань, заставив меня зарычать. — То, что происходило с Вами, пока Вы находились рядом со скважиной — всего лишь видения. Текущие Потоком силы слишком мощны для разума обычного человека. Поверьте мне, Вы никак не могли угодить внутрь скважины и падать бесконечно. Поток выходит на поверхность независимо от того, есть в ней отверстие или нет. В склепе Девереллов были выворочены только плиты пола, и то, скорее всего уже самим Йеном.

— Там была женщина с седой прядью на виске и огромным пауком за спиной! Она открыла этот провал и сама прыгнула туда, когда появился Йен!

— Если бы в склепе присутствовал хоть кто-то, кроме Вас двоих, я бы знал об этом. Поток бурлил и продолжает бурлить до сих пор, но только лишь по вине моего брата. У меня создалось впечатление, что он атаковал скважину вытянутой из неё же силой. В другое время я высмеял бы любого, заявившего, что такое возможно.

— Но женщина там действительно была! И паук тоже! Они разговаривали друг с другом! — Понимая, какой чушью это наверняка кажется со стороны, но твёрдо зная, что говорю правду, давила я. — Эта тварь гонялась за мной по всему склепу и ещё по коридору! У меня была целая комната пауков! А ещё…

— Скажите, Гордана, Вы боитесь пауков? — Прервал меня Сэт-Арэн.

— Безумно! — воскликнула я и развела руками, показывая, насколько велики размеры этого страха.

— Тогда нет ничего особенного в том, что близость открытой скважины повлияла на Вас таким образом. Она усилила Ваши страхи, доведя их до абсурда.

— Пауки были настоящие, — я угрожающе понизила голос. — Они падали на меня и гнались по коридорам. У меня в волосах осталась паутина!

— Вы ведь столкнулись в коридоре с княгиней?

— Да!

— Так вот она не видела ни одного паука. Их не видел и тот слуга, на которого Вы выскочили из дверей отведённой Вам комнаты. Что же до паутины, то в закрытых помещениях её всегда больше, чем хотелось бы. Склеп на ежедневное проветривание и чистку никто не открывает.

— А что они скажут о том, что я вся светилась? — Выложила я на стол единственный оставшийся козырь, потому что все остальные карты Сэт-Арэн отбил, даже не поведя бровью.

— То, что Вы несли с собой зажжённую свечу.

— Я не несла с собой никакой свечи! — Я готова была разрыдаться от его непробиваемости. — Это был настоящий свет! Меня даже Саврий на конюшне из-за этого принял за местную Святую!

— Видел я тот аргумент святости — валялся заткнутый огурцом. — Холодно улыбнулся Длань. — Поймите, Гордана, это просто игра воображения. Вы наверняка многого натерпелись с Йеном за эти дни. Его появление у скважины всколыхнуло Поток, и это доставило много неприятных минут не только Вам. Половина слуг жаловалась на головные боли этой ночью, ещё часть — на боли в суставах, а один вообще пришёл с сильнейшим недержанием. Поток стараниями Йена сейчас крайне нестабилен и потому влияет на физическое и душевное здоровье людей, которые при обычных обстоятельствах его просто не замечают. Даже в эту секунду мы все находимся на тоненькой дощечке, положенной поперёк жерла вулкана, который вот-вот начнёт извергаться. Медлить нельзя. Уходя, мы закроем скважину. Это на какое-то время лишит нас связи с городом, но нельзя полагаться на случайность и верить в то, что всё само собой успокоится. Если последует вспышка, погибнут очень многие. Я не могу этого допустить.

— А как Вы вообще здесь оказались? Вас же никто не мог предупредить, — с огромным опозданием озвучила я вопрос, который полагалось задать ещё несколько часов назад.

— Передача информации, которую мы всеми силами тщетно пытались восстановить все прошедшие дни, восстановилась сама. Внезапно и необъяснимо. И сразу же пришла целая вереница сигналов от тарвендерского маяка. Очевидно, нас хотели предупредить раньше, но Поток не пропускал.

— Кто посылал эти сигналы? — Я должна была удостовериться, хотя и так была практически уверена в имени той, чья пухленькая ручка указала правительским Дланям на двух скрывающихся беглецов.

— Шотта Деверелл. — Ответил Сэт-Арэн и, догадавшись по выражению лица, о чём я думаю, пояснил. — Его подтолкнула Архави. Но все сигналы он посылал сам.

— Что теперь будет с Йеном? — тихо спросила я, ведь обещанное «завтра» уже давно наступило.

— Им займётся Правитель.

— В каком смысле — займётся? — Мне совершенно не понравилась такая формулировка. Звучало… угрожающе.

— Это решать Правителю. Но, боюсь, свободы передвижения мой брат больше не получит. Он слишком опасен для всех, в том числе, для себя. Там у скважины мы попытались его остановить, но он раскидал моих Дланей, как кукол.

— Но Вы всё равно его схватили.

— Да. На моей стороне преимущество. — Он прикоснулся указательным пальцем к виску. — Разум.

— Простите?

— Мой брат болен, — Сэт-Арэн вздохнул и продолжил, тщательно подбирая слова. — Чрезмерное использование Силы повредило его рассудок. Способность черпать из Потока накладывает на человека огромную ответственность. Поток — это дикая, всесокрушающая сила, которую необходимо удерживать так же твёрдо, как и знать о последствиях ослабления контроля. Йен никогда не умел обуздывать свои страсти. Это сослужило ему плохую службу. Не он начал управлять силой, а сила — им. Именно поэтому мы вынуждены были поставить щит, полностью отсекающий моего брата от возможности черпать из Потока. Но он всё-таки сумел пробить в нём отверстие, тем самым оставив себе способность вытягивать тончайшие силовые нити. К несчастью, с его опытом это не менее опасно.

— Он один из Дланей? — Спросила я, не сразу осознав, что перестала дышать. О Свет, но он ведь живой!

— Нет.

В наступившей тишине стало ясно, что ничего больше Сэт-Арэн к сказанному не добавит и дальше развивать эту тему не намерен. Я тяжело выдохнула.

— А как же Правитель?

— Правитель? — Он одарил меня странным взглядом. — Что вы имеет в виду?

— Почему он не помог Вам с этим щитом? Говорят, он сам — могущественнейший из людей. Если Вы способны колдовать так, что внушению разом поддаются триста с лишним человек, то он бы наверняка легко справился и с Йеном, и ещё с дюжиной ему подобных!

Сэт-Арэн задумчиво взглянул вниз, как будто мог видеть сквозь пол до самой темницы.

— Если бы не возможности Правителя, этот щит вообще не был бы воплощён. Но если бы не Шантал — он не был бы создан для воплощения.

— Она придумала щит, отсекающий Йена от Потока?! — От волнения я вскочила и заметалась по комнате. Пять торопливых шагов — поворот, пять торопливых шагов — поворот. — Так вот за что он так её ненавидит! Он требовал у меня вернуть ему доступ, а я даже не могла представить, о чём речь!

Сэт-Арэн кивнул, провожая взглядом мои метания. Я перестала изображать маятник и села на место.

— Шантал была очень сильной магессой. Она не могла черпать из Потока, как я или Йен, но на прикосновения к нему её возможностей хватало. Это делало её на порядок сильнее обычных магов, которые вынуждены довольствоваться рассеянной Поточной силой, но несравнимо слабее черпающих.

— А много существует таких, черпающих? — с замиранием сердца спросила я, представив себе когорту черноглазых Йенов с кривыми усмешками на венозных лицах.

— Очень мало, — Командир Дланей словно прочитал мои мысли. — И хвала Свету. Один безумец способен перевернуть мир с ног на голову. Страшно даже представить, что могут сотни таких, как он.

— Значит, она помогла Правителю? Почему тогда он хочет её убить? — Вырвался давно мучивший меня вопрос. Нарисованная Йеном картина сдирания кожи заживо не давала покоя воображению.

— Убить? За что? — Сэт-Арэн изумился так искренне, что я сделала это вместе с ним.

— Откуда мне знать? Он сказал, что для этого меня, то есть её, и ищут. И вся эта история с иллюзией была придумана только для того, чтобы князь с княгиней не доложили об увиденном Правителю!

— Йен! — Сэт-Арэн невесело хмыкнул. — Никогда не верьте Йену. Он скажет и сделает что угодно, для того, чтобы добиться своей цели. Если он считал, что Шантал на самом деле скрыла своё сознание за чужим, встреча с Правителем не пошла бы на пользу планам моего брата. Наверняка он надеялся самостоятельно разрушить фальшивую личность, а потом принудить Шантал дать ему способ снятия щита.

— Разве это возможно? — спросила я, ощущая, как голова начинает идти кругом от потрясений и полученных сведений. И с каждой минутой кружение набирало обороты.

— Необратима только смерть. — Пожал плечами мой собеседник. — Щит — детище Шантал, если кто и знал, как его снять, то в первую очередь она сама.

— А Правитель?

— Не думаю, что Йен обратился бы за этим к нему. — Оскалился Сэт-Арэн.

— Вы обещали рассказать мне про Шантал, — напомнила я, усилием воли выбросив из головы усмехающееся лицо Йена. На этой картинке не было уродливых жгутов-вен, а в льдисто-серых глазах плясали черти.

— Мой рассказ будет неполным без Вашего, — Он подобрался и пристально заглянул мне в лицо.

— Моего? Да что я могу о ней знать? Я и о себе-то толком ничего сказать не в состоянии, — перед глазами снова встала картина подвальных стен, залитых кровью, и старуха, нараспев бормочущая страшное заклинание. Стоило ли знать об этом человеку, который, без сомнения, всё до последнего слова передаст своему господину? И что тогда сделает этот господин? Если Правитель не желал смерти Шантал, что ожидает меня, которую все принимают за неё? Сэт-Арэн не уходил от ответов. Он смотрел в глаза и говорил то, о чём я спрашивала. Йен бессовестно врал, скрывал, недоговаривал, творил страшные вещи, постоянно заставлял меня чувствовать себя кроликом под взглядом удава или собакой, загнанной к отвесной стене бешеным волком. Он был таким — заносчивым, расчётливым, жестоким — и никогда не пытался казаться лучше. Достойно ли это уважения? Едва ли. Вот только…

— Сколько себя помню, я всегда жила в Камишинках…

Я рассказывала ему историю внучки старой травницы. Мать, бросившая её в колыбели, строгая бабка, взявшаяся воспитывать, пьянчужка-храмовник, подрабатывавший по окрестным сёлам обучением азам грамоты босоногой ребятни, дед-баюн со своими волшебными сказками, которые с каждой кружкой первача становились всё волшебнее. Бришен с его толпой, собравшейся на Праздник Коронации, Йен с Циларин и бездомный мальчишка со странным для простолюдина именем Кинроу, который по велению Йена вдруг стал братом для безымянной сироты…

Длань слушал меня очень внимательно. Я чувствовала себя сделанной из прозрачного стекла, в глубине которого клубился чернильный туман нерассказанной тайны. Взгляд светло-карих глаз буравил меня, как будто пронизывая насквозь и заставляя каждую секунду ожидать требовательного окрика вроде «Не пытайтесь ничего скрыть, я вижу, что Вы лжёте». Но Сэт-Арэн молчал, а я не лгала. Всего лишь недоговаривала. Трижды проклятый Йен Кайл мог бы мной гордиться.

— Йен сказал, что сбросил Циларин в скважину, чтобы выиграть время. Сказал, что Поток не любит мёртвых, особенно женщин. А она и так была мертва, поэтому…

Я замолчала, чтобы перевести дух и прочистить пересохшее горло. Сэт-Арэн придвинул ко мне полупустой кувшин (свою кружку предлагать не стал, да я бы всё равно побрезговала пить после покойника), выждал, пока я на глаз и запах определю, что внутри темнеет остывший крафен, скривившись, глотну омерзительно-горькую жидкость пару раз, и только потом жёстко произнёс:

— Циларин не была мертвой. Хотя после того, как ей свернули шею и сбросили в Поток, несомненно, таковой стала.

Кувшин выпал из рук, и был подхвачен молниеносным движением Сэта-Арэна. Я чувствовала себя не просто обманутой, меня как будто предали. Он же никогда не пытался казаться лучше! А если Циларин действительно была живым человеком… Выпитый крафен подпёр горло.

— Он сказал, что все Длани — живые мертвецы, подчиняющиеся только Правителю. — Мой запинающийся голос как нельзя лучше соответствовал тому, что творилось внутри.

— Мой брат так мастерски умеет выворачивать правду наизнанку, что я даже не удивляюсь тому, почему люди так легко ему верят. — Сэт-Арэн завладел кувшином и тоже сделал большой глоток, пренебрёгши кружкой и согласившись, что холодной крафен — дрянь, какую поискать.

— Так Вы?.. О Свет… — от облегчения, что не нахожусь в одной комнате с живым мертвецом, я протяжно выдохнула и на несколько мгновений спрятала лицо в ладони.

— И я, и все остальные Длани, — подтвердил Сэт-Арэн, — Это правда, что Правитель поднял их со смертного одра. Но желание служить — только их собственное и полностью добровольное. Никто не умер, чтобы быть вытащенным из могилы. Некромантия — скользкая дорога. Особенно для человека с такими возможностями. Он исцелил смертельные раны, исцелённые дали согласие быть связанными с ним.

— Связанными как?

— Длани могут передавать Правителю информацию на любом расстоянии. Они его глаза и уши. И личная охрана, когда в том возникает необходимость. Даже одному из самых могущественных людей этого мира порой необходимо, чтобы кто-то прикрывал ему спину.

— А он действительно может… ну… вселяться в них? — Мне было стыдно задавать этот нелепый вопрос, но следовало раз и навсегда расставить все точки над «i». В конце концов, лучше один раз почувствовать себя дурой, чем быть ею постоянно.

— Может, — неохотно признался Сэт-Арэн после краткого молчания, — но для этого нужна очень веская причина. Замещение чужого сознания губительно для того, с кем это проделывают и может привести к смерти.

— То есть попытки всё-таки были? — Моё пошатнувшееся было намерение утаить часть своих воспоминаний, снова упрочилось.

— Были, — с ещё большей неохотой не стал отпираться живой Длань, — Шантал не сразу согласилась с тем, что даже воры, убийцы и другие отбросы общества — не расходный материал для таких экспериментов.

— Свет Всемогущий, опять эта Шантал! — Я в сердцах саданула обеими руками по столешнице, представив, как какая-то сумасшедшая ставит свои чудовищные магические опыты на Кине.

— Да, она была неоднозначным человеком и всегда стремилась к большему, чем то, что имела и умела. А и того, и другого было несравнимо много.

— О да. — Ядовито отозвалась я. — После того, как я пришла в себя посреди глухого леса в компании Йена, который первым делом сообщил мне, что убийство детей не идёт на пользу душе, я сразу поняла, что та, за кого он меня принял, была воистину неоднозначной особой!

Лицо Сэта-Арэна потемнело. Похоже, я всё-таки задела его за живое. Хоть и не стремилась к этому специально.

— Шантал бесследно исчезла пять лет назад. Даже могущество Правителя оказалось бессильно в поиске.

— И что? Это её как-то оправдывает, делает лучше?

На мгновение мне показалось, что Длань сейчас сбросит маску бесстрастной вежливости и ударит меня за то, что я посмела так высказаться о той, кого он, без сомнения, уважал. Но Сэт-Арэн только стиснул и разжал кулаки, снова замкнувшись в раковине своего спокойствия.

— Она такая, какая есть… Была… А Вы…

— Что? Что такое? — Я нервно вжалась в спинку стула.

— Через полчаса мы отправляемся в Алашан. — Сэт-Арэн пружинно выпрямился и встал, хлопнув ладонями по столу.

— Скатертью дорога, — ошарашено пожелала я, одновременно понадеявшись, что Саврий тоже ещё не отправился в обратный путь, и я смогу уговорить его подбросить меня до ближайшего крупного города, как бишь он там назывался на карте… А, ладно, какая разница, вспомню по дороге. У меня, конечно, не было даже медяка, чтобы расплатиться за ночлег или перехватить миску похлёбки в придорожной корчме. Как травница, несущая ответственность за своих односельчан, я должна была вернуться домой. Но кого я обманываю: возвращаться не хотелось совсем. От одной только этой мысли бросало в дрожь. Уютный домик, в котором я всегда чувствовала себя на своём месте, вдруг стал совершенно чужим, страшным местом. Всё ложь и морок. У меня нет дома. У меня нет памяти. Есть только имя, данное маленьким заколдованным воришкой. Вряд ли можно считать это равноценной заменой. А ведь он теперь даже не узнает меня, если встретит… Плевать! Я заработаю на дорогу своим ремеслом, вернусь в Бришен, я что-нибудь придумаю, но он поверит мне. Я буду заботиться о нём. Потому что ему это необходимо, а мне нужна цель в жизни. Может быть, позже я найду в себе силы вернуться в Камышинки, но до той поры кота Виктиария придётся приютить кому-то другому. Я с силой мотнула головой. Ничто не заставит меня туда вернуться. Не сейчас. Мне надо осознать, свыкнуться. Столько лет прошло, ещё за год-два ничего не изменится. А Ковл… Нет, это теперь не мои проблемы.

— Надеюсь, так и будет. У Вас двадцать минут на сборы. — Сэт-Арэн отошёл к окну и, отведя тяжёлую бархатную штору, вгляделся куда-то вдаль сквозь витражное стекло.

Высказанное в обтекаемой форме пожелание убираться немедленно я с готовностью выполнила, удивляясь и радуясь тому, что меня после всего случившегося просто отпускают. Это было странно, но ждать, пока командир Дланей передумает, я не собиралась ни в коем случае. Вскочив, и чуть не опрокинув при этом стул, я ринулась к двери, на ходу уверяя, что собирать мне нечего, могу идти прямо сейчас, интересуясь, не знает ли он, в замке ли до сих пор один из тех пьяниц, что дрыхли в стойле, и выпустит ли меня беспрепятственно стража у ворот.

— Вы, кажется, не так меня поняли. — Рассеянно отозвался мужчина, не отрывая взгляда от окна, а я вдруг упёрлась в запертую дверь. — Вы едете с нами.

— Спасибо, но нам не по пути, — Почувствовав неладное, но старательно сохраняя стремительно исчезающие остатки хладнокровия, изобразила я кривоватую улыбку и остервенело задёргала ручку. Ручка послушно дёргалась, но дверь как будто прибили к полу. Леший, кругом одни растреклятые колдуны!

— Вы едете с нами, Гордана, — он всё-таки обернулся, и теперь не спеша приближался ко мне.

— Что?! Зачем?!

— Сейчас нет времени объяснять.

— Я никуда с Вами не поеду!

— Это не обсуждается.

— Нет! Кто Вы такой, чтобы меня заставлять? Выпустите меня отсюда, иначе я закричу!

— Можете кричать сколько угодно. Можете делать это хоть всю дорогу до Алашана, мне всё равно. Я не спрашиваю, хотите Вы или нет. Я просто даю Вам время собраться. Если попытаетесь сбежать, я найду Вас прежде, чем Вы успеете сделать дюжину шагов за ворота. — Он щёлкнул пальцами, над которыми тут же возник плотный сгусток призрачно-золотого света. Я инстинктивно подняла руку, чтобы заслониться, но посланный коротким взмахом сгусток просто растёкся на подставленной ладони и медленно угас. Сэт-Арэн выгнул бровь. — И если понадобится, свяжу и повезу, перекинув через седло. Решайте, что разумнее, Гордана.

— Вы не имеете права… — снова начала я.

— У Вас нет выбора.

— Вы говорите так же, как он. — Уточнять, о ком речь, не требовалось.

— Будьте готовы через двадцать минут. — Спокойно повторил Сэт-Арэн.

— Вы такой же, как он! — Я буквально выплюнула эти слова — они горчили на языке.

— Я его брат. — Ледяным тоном отрезал Длань, — Ваше время уже идёт.

Дверь внезапно поддалась, выпуская меня на свободу… Если это можно было назвать свободой.

Я выскочила в коридор так, будто за мной по пятам снова гналось паучье полчище. Вслед раздавались испуганные, недоумённые, недовольные и откровенно нецензурные выкрики успевших отскочить с дороги слуг, но в голове, не прекращая, звучало только одно: «никогда не верьте Йену». Я и не верила. Он, в свою очередь, тоже считал меня сначала лгуньей, потом глупой лгуньей, но никогда сумасшедшей.

Пойманный за руку мальчишка в берете набекрень бегом проводил меня туда, куда я должна была успеть за отведённые мне минуты.

Испуганно косящий правым глазом и нервно подёргивающий левым, измождённый длительным злоупотреблением крепкими спиртными напитками тщедушный сторож при спуске в подземелье смущённо перебрал связку ключей на поясе и вежливо проикал, что к пленнику никого пускать не велено. Я, отдышавшись за ближайшим поворотом, и пригладив встрёпанные от быстрого бега волосы, спокойно пообещала передать это командиру Дланей и развернулась в обратную сторону.

— Т-та-ак эт-то о-о-он т-тебя п-п-а-а-рислал, д-д-девушка? — тут же испуганно донеслось мне в спину, — П-пра-ахади, т-тогда, ч-чего уж т-та-ам. Н-на к-кой он им-м-м т-только са-са-са-сдался? — и тише, — Ох уж м-мне эти с-с-слуги. В-вечно ш-шаст-ают. Н-не об-б-бь-ижайся. — Заискивающе улыбнувшись, он пошурудил безошибочно выуженным из связки ключом в замочной скважине и с пыхтением распахнул передо мной обитую металлическими полосами дверь. Надсадный скрип, изданный при этом ржавыми петлями, наглядно свидетельствовал о том, что Йен, похоже, оказался первым гостем этого негостеприимного места за очень долгий срок.

Пропустив мимо ушей все дальнейшие заикания бдительного сторожа, я сняла со стены горящий факел и сошла вниз по лестнице. Пятнадцать непривычно узких и высоких ступенек, спускаться по которым пришлось боком, привели меня на площадку, начинавшую длинный сырой коридор. Здесь было ощутимо холоднее. Пара почти прогоревших, но продолжающих чадить в полумраке факелов давала больше теней, чем света, и я порадовалась тому, что мне не придётся возвращаться наверх, потратив на карабканье по жуткой лестнице вдвое больше времени, чем на спуск с неё же.

Водя ярко пылающим факелом из стороны в сторону, я медленно двинулась по коридору, заглядывая в запертые двери через решетчатые окошки. В первой камере, напротив которого доживал свои последние минуты один из двух местных факелов, мне ещё кое-как удалось разглядеть толстый комковатый тюфяк возле противоположной стены. Когда я поднесла свой факел вплотную к решётке, тюфяк вдруг ожил и разбежался во все стороны попискивающими длиннохвостыми тенями. Передёрнувшись от отвращения, я поскорее переместилась к следующей двери. За ней оказалось ещё темнее, и света одного моего факела (настенный, наверное, посчитав свой долг выполненным, шикнул и погас) было недостаточно. В коридоре, как будто, сделалось ещё холоднее, а в отдалённом углу заскребло и зашуршало. Тыкаться дальше наугад в потёмках было долго да и, чего уж греха таить, страшно. Поэтому, во избежание неожиданных сюрпризов, повыше подняв горящую палку над головой, я негромко позвала.

— Йен.

Тишину вокруг нарушало только назойливое шебуршание. Я съёжилась, представив, что такой звук могут издавать не только крысы, которых здесь, как выяснилось, полным полно, но и кто-нибудь пострашнее. Например, мохнатый, с восемью суставчатыми лапами, россыпью глаз и…

— Йен, ты здесь?

Я начала паниковать. Почему здесь нет охраны? Заика с ключами наверху не в счёт. Если Йен так опасен, как говорит Сэт-Арэн, Длани должны стоять тут в три ряда!

— Йен! — Я повысила голос. Подгнившие двери с островками плесени и проржавевшими прутьями решёток медленно тянулись мимо. Ни из-за одной не доносилось ни звука. А что если его здесь просто нет? Эта мысль заставила моё сердце ухнуться куда-то в живот и бешено там забиться. Да нет, не может быть, сторож наверху сказал, что к пленнику нельзя. А раз к пленнику нельзя, значит, он, как минимум, есть. Другое дело — жив ли…

Следующая дверь была приоткрыта где-то на ладонь, и я опасливо выставила горящий факел перед собой, прежде, чем подтолкнуть и заглянуть внутрь. Колеблющийся свет высветил грязную безлюдную коморку, а мне в ноги, откуда ни возьмись, бросилась здоровенная крыса. Я взвизгнула, отскочила, оступилась, взмахнула обеими руками, удерживая равновесие, и выронила факел, только и успев заметить, как крыса, не иначе расплющившись, юркнула в зазор между полом и дверью камеры напротив. Держась за сердце (хотя, по ощущениям оно ещё не успело подняться выше пупка), я подобрала факел и оглянулась. Окриков или торопливых шагов с лестницы не доносилось. То ли сторож помимо трудностей с речью имел серьёзные проблемы со слухом, то ли решил, что присланная Дланью к пленному кровожадному колдуну служанка вполне может и не вернуться.

— Ну-ка, ну-ка, кто тут у нас? — Сиплым басом поинтересовались из тёмного окошка возле моего виска, и я, от неожиданности издав полноценный вопль, шарахнулась к противоположной стене.

— Вы кто?! — выдохнула я срывающимся голосом.

— Ладак Большой Топор, — охотно представилась жуткая опухшая рожа, показавшаяся между прутьев решётки. Рожу обрамляли длинные сальные патлы, короткая борода висела сосульками, а во рту, скалящемся похабной улыбочкой, чернели гнилые пеньки зубов. Запах стоял соответствующий. Я сморщила нос и с омерзением потёрла висок, в который дохнул этот… Большой Топор. — А ты хорошо пахнешь, девочка. Как заливной лужок.

— Где Йен? — Я на всякий случай выставила перед собой факел. Горящий конец чётко высветил грязное, синее от побоев лицо, на котором из-под косматых бровей мутно поблёскивали хитрые глаза.

— Какой такой Йен? — Мужик прищурился, с цоканьем вытащил языком что-то, застрявшее между зубов и сплюнул себе под ноги.

— Высокий темноволосый мужчина с серыми глазами.

— Ах этот… Видал такого.

— Где он?! — Я окончательно потеряла терпение.

— Давай так — ты мне поцелуйчик, а я тебе про хахаля твоего расскажу, а? — Он задвигал бровями и вытянул трубочкой слюнявые губы.

Я с яростным рыком устремилась обратно к лестнице. Вдогонку, подстёгивая, нёсся смачный гогот и предложения такого характера, что у меня моментально запылало лицо, а и без того скверно соблюдаемый принцип «не примени силу — получишь с того втройне», сменился горячим желанием запустить в гогочущего тем, что оказалось под рукой. Но времени на промедление не было, да и факел в темноте оказался отнюдь не лишним, так что я ограничилась тем, что не пошла на поводу у скучающего заключённого и продолжила убегать в гордом молчании.

Запрыгнув с наскока на первую высокую ступеньку и по инерции проскочив ещё две, в четвёртую я уже упёрлась коленом, а за пятую уцепилась свободной рукой. Воткнуть факел в один из веера настенных держателей внизу я как-то не сообразила, а просто швырнуть за спину вниз не решилась и героически вскарабкалась до обитой железом входной двери, суетливо распахнутую передо мной со второго окрика сутулым сторожем.

— Где Йен?! — с одышкой и болезненном стуком крови в висках потребовала я ответа, грозно нависнув над щуплым мужичком и для острастки встряхнув пару раз факелом, который в освещённом коридоре производил не такое сильное впечатление, но при должном воображении вполне сходил за орудие устрашения в виде обычной горящей дубины.

— К-к-ка-а-а-акой Й-й-й-эн? — Видимо, воображение у сторожа было развито хорошо, потому как он начал заикаться ещё сильнее, при этом не сводя глаз с подёргивающегося в моей дрожащей руке факела.

— Колдун, которого привели сюда Длани!

— Ах, э-э-э-т-тот, — озарило сторожа, и я чуть не треснула его по лысеющей макушке — так мне опостылела эта фраза за последний час. Они что, сговорились все, что ли?! — У-увели ей-его к-к-как р-раз п-пь-перед т-т-твоим па-па-париходом!

— Куда?!

— От-т-тк-куда я з-за-знаю?! — В свою очередь возмутился мужик, которому тоже наверняка хотелось поскорее избавиться от истеричной девицы с дубиной, то есть, с факелом, но это был тот случай, когда желание не совпадало с возможностями. — Н-на ул-лицу, н-н-наверное. Ва-ва-ва двор!

— Как туда выйти?! — заорала я, понимая, что сама ни за что не найду дорогу по лабиринтам замковых коридоров.

— Са-са-сначала впе-пь-перёд, па-па-патом д-до…

— Не надо! Просто покажи!!!

Сторож издал шумный вздох неподдельного облегчения и затыкал пальцами — «прямо», «налево», «перекрёсток» (руки, скрещённые на груди, как у главного действующего лица похорон), «налево», «прямо». Не дожидаясь больше никаких комментариев, я сунула ему факел и опрометью кинулась в указанном направлении.

После недавней всеобщей суеты в коридорах было подозрительно пустынно и тихо. Время от времени мне на встречу попадался кто-то из слуг, но ни один из них уже не спешил. Все угрюмо плелись мимо, никто даже не обернулся. Причин такой резкой перемены я не понимала, но, к сожалению, полностью разделяла общее мрачное настроение. С той лишь разницей, что не могла себе позволить плестись нога за ногу, глядя в пол, а неслась, как ошпаренная. После резкого подъёма до сих пор остро пульсировало в висках, а дыхание так и не восстановилось. Как будто я ни разу не гоняла через всё село соседских мальчишек, повадившихся таскать клубнику из «ведьминского огорода». Что за леший?! Я засипела и, как могла, прибавила ходу, что вдруг резко не понравилось моей свежезажившей ноге. Если с натиранием новыми туфлями можно было до поры до времени как-то мириться усилием воли, то когда при каждом шаге в подошву как будто заново втыкался приснопамятный гвоздь, дело обстояло гораздо менее оптимистично. Поэтому к надрывному сипу прибавилась ещё и душераздирающая хромота.

Здравая мысль о том, а что я вообще намерена делать, догнав Йена, которого наверняка конвоируют бдительные Длани, пришла мне только в тот момент, когда я кое-как вписалась во второе «налево» после «перекрёстка» и чуть ли не нос к носу столкнулась с суровой женщиной в чёрно-белом. Женщина оказалась выше меня на добрую пядь, имела бритую на лысо голову и татуировку в пол-лица.

Она просто тут стоит, она не за мной, — мысленно твердила я себе, опустив голову и на ходу поворачиваясь, дабы без столкновений обойти жуткое препятствие.

— Следуй за мной, Шантал. — Женщина по-простому шагнула мне наперерез, и я с полувскриком-полустоном затормозила в самый последний момент, дабы не влететь в обширную грудь, буквально распирающую наглухо застёгнутую куртку изнутри.

— Я не Шантал! — Получилось надрывно и довольно жалко, потому как в этом момент пораненная нога при попытке отступить назад снова заработала шип боли и подвернулась так неожиданно, что я чуть не растянулась на полу.

— Мне всё равно. Он ждёт только тебя. — С этими словами она сделала широкий шаг, который плавно перенёс её с виду грузное тело прямо ко мне за спину, и без лишних церемоний хлопнула меня ладонью между лопаток.

— Он? — Я клюнула носом и вынужденно сделала пару семенящих шажков вперёд, — Сэт-Арэн, что ли? Он дал мне двадцать минут, и они ещё не истекли!

— Считай, что время пошло быстрее. Идём.

Её тон мне совершенно не понравился. Похоже, эту Шантал, не будь она помянута к ночи, одни страстно уважали, другие ненавидели, третьи ни в грош не ставили. Осталось только найти того, кто любил бы её до беспамятства и боялся до него же, и наберётся полный комплект. О свет, о чём я думаю?! Это всё проклятая головная боль… К пульсации в висках добавился тихий звон в левом ухе. Длань нетерпеливо подталкивала меня в спину, а я послушно хромала вперёд. В конце концов, мне всё равно надо было в эту сторону… Хотя, сейчас я бы предпочла стремглав убегать в противоположную.

Мы вышли из широких двустворчатых дверей, распахнутых настежь, и я с изумлением узнала руины фамильного склепа Девереллов. Правда, сейчас они выглядели совсем иначе, чем накануне ночью, и дело было отнюдь не в свете дня. Из дыры в каменном полу бил высокий извивающийся, полыхающий столб ослепительного света. Он словно состоял из отдельных нитей, которые постоянно свивались в толстые кручёные верёвки, а те, в свою очередь расщеплялись обратно на тончайшие ниточки. Свет хлестал вверх, как огромный гейзер, часть нитей отклонялась в стороны, от них отрывались светящиеся фрагменты и уносились рвущим листья с деревьев ветром. Зачарованная невероятной картиной, я только сейчас обратила внимание на то, что ветер буквально беснуется, закручивая в высокие воронки засыпавшую всё вокруг каменную пыль. Восемь Дланей рассредоточились вокруг развалин, трое из них — я обнаружила, что затаила дыхание — скучились вокруг Йена. Если бы не происходящее вокруг, я бы расхохоталась. Йен Кайл, гордец, колдун и убийца, походил на куклу в человеческий рост в лавке золотых дел мастера, на которую — куклу — хозяин зачем-то нацепил сразу все имеющиеся в наличии украшения. Кольца, браслеты, бусы, даже диадема (так вот, куда подевались все драгоценности княгини!) — всем этим был обвешан мой бывший спутник. Одна из Дланей — миниатюрная жилистая женщина с короткими кудряшками — крутила в руках что-то ещё, блестящее жёлтым в сиянии изливающегося Потока.

— Наконец-то! — Ко мне торопливо приблизился Сэт-Арэн. Ветер ерошил его короткие волосы и рвал расстёгнутый у горла воротник-стойку. Сопровождавшая меня Длань незаметно скользнула в бок и замерла в нескольких шагах от нас. — Мы уходим немедленно, иначе через четверть часа от Тарвендера не то, что камня на камне, пепла не останется.

— Как? — Я с трудом перекричала взвывший ветер и получила за это горсть песка в лицо.

— Я вычерпаю силу и направлю её на открытие портала. — Ему даже не требовалось повышать голоса. Каким-то образом я прекрасно слышала его и так. — Когда она после этого замкнётся в кольцо, скважина схлопнется.

— Спасибо, ничего не ясно, — нашла я в себе силы съязвить, когда в висок вонзилась раскалённая игла боли, а звон в ушах — теперь уже обоих — усилился.

— По местам! — Зычно скомандовал Сэт-Арэн, оставив без внимания мою реплику и метнувшись вперёд.

Длани никуда не двинулись, просто встали неподвижно, напрягшись так, что это стало заметно даже на расстоянии. Последней вытянулась в струнку жилистая женщина с кудряшками. Йен изрыгал проклятия, держась за ухо. Над моими же ушами кто-то воображаемый словно бы тряс связку пронзительно звенящих колокольчиков. Голова раскалывалась, ступня болела так, как будто проклятый гвоздь застрял в ней намертво, но невидимый садист упорно пытался его вытащить, расшатывая из стороны в сторону.

Столб света содрогался, извивался, распадался на толстые щупальца, которые жадно сжимали воздух вокруг, но пока не дотягивались до людей. Сэт-Арэн взмахивал руками, чертя напряжённо вытянутыми ладонями запутанное кружево непонятных символов. Я смотрела на это и не верила собственным глазам. Я их видела. Каждую сияющую линию, тянущуюся за рукой и обрывающуюся по её мановению. Как будто кончики пальцев, выпачканные блестящей краской, водят по холсту. Он чертил и чертил ими в воздухе, то переходя от угловатых фигур к плавным изгибам и закруглениям, то резким взмахом как будто отбрасывая в сторону готовую светящуюся вязь. Отброшенные, узоры не исчезали, они зависали в воздухе над головами Дланей, вспыхивали и наливались нестерпимо ярким светом. Он словно свивал какое-то дикое, невообразимое магическое кружево. Он… плёл. Это было так невероятно, так пугающе, но вместе с тем, завораживало.

Бьющий из недр земли столб вдруг завибрировал, издавая низкий, не слышимый ухом, но ощутимый телом, гул и резко раздался вширь, поглотив собой половину каменной площадки, бывшей некогда полом склепа. Руки Сэта-Арэна буквально замелькали, практически превратившись в смазанные полосы. Раз, два, три… Я пересчитывала количество сияющих узоров. Семь. Сэт-Арэн отправил седьмой на место и взялся за предпоследний.

Гул усилился, изменил тональность и вдруг выплеснулся оглушительным рёвом. Толстые световые жгуты хлестали воздух и землю, оставляя на последней почерневшие дымящиеся следы. Командир Дланей взмахнул рукой последний раз. Восьмое плетение застыло над головой одного из конвоиров Йена, и все трое сдвинулись вокруг него так, что три кружева образовали одно.

Меня схватили за руку, и голос Сэта-Арэна велел не отходить ни на шаг. Широкий взмах рукой — и хлещущие жгуты Силы натянулись, обмякли и внезапно выстрелили по семи сияющим узорам, заключив их обладателей в полыхающие вихри.

Поток содрогнулся, закрутился винтом и вдруг понёсся прямо на нас. Я закричала, удерживаемая от бессмысленного бегства твёрдой, как камень, рукой Сэта-Арэна. Сияющий винт врезался в его выставленную ладонь, растёкся как будто по невидимой стене, заставив Длань содрогнуться всем телом. А в следующее мгновение земля ушла у меня из-под ног.

История повторялась. Я снова лежала ничком в мокрой траве, чувствуя, как ледяной ветер обдумывает неприкрытые подолом ноги. Тонкое платье тоже продувалось, но всё-таки оставляло иллюзию защиты от по-осеннему холодного воздуха. Ступни, сдавленные кожаными башмаками, окоченели и покрылись холодной испариной — не то обувка вообще не пропускала внутрь воздух, не то наоборот — протекала везде, где только можно, исключительно с виду создавая впечатление хорошо скроенной.

— Вы в порядке? — Меня осторожно потянули за плечо, и я, помянув чёрта, позволила перевернуть себя на спину. — Мы уже недалеко, потерпите. — Тяжёлое свинцовое небо нависло над не знавшим косы и пахоты полем и, похоже, вот-вот собиралось протечь дождём, как прохудившееся ведро. Преклонив передо мной колено, Сэт-Арэн быстро провёл вдоль тела светящимися ладонями, кивнул каким-то своим размышлениям и перешёл к слабо шевелящейся на земле неподалёку фигуре в чёрно-белом.

Остальные Длани поднимались самостоятельно, пошатываясь и упираясь руками в колени. Снова окружённый полупрозрачной золотистой дымкой Йен, которого вместе со всем его сопровождением выбросило шагах в пяти от меня, мгновенно отвернулся, стоило мне только взглянуть в его сторону, и с проклятием вырвал что-то из уха.

— За это я убью тебя ещё раз, Ильдех! — рявкнул он кудрявой женщине.

— Руки коротки, — с холодным равнодушием парировала та и чуть-чуть наклонила голову, завидев, что я целеустремлённо ползу к их тёплой компании. Отрывистый жест, и две другие Длани — оба мужчины с суровыми обветренными лицами — беспрекословно отошли вслед за ней. Троица обступила Сэта-Арэна, и мы с Йеном остались наедине.

— А, Шантал, — как будто только что увидев меня, криво улыбнулся колдун, и снова вернулся к рассматриванию на свету тяжёлой золотой серёжки. Толстая квадратная пластина была богато усыпана драгоценными камнями и имела несколько подвесок такой же формы, но меньшего размера, на золотых проволочках.

— Я не Шантал! — Я потянулась, и что было сил, ткнула кулаком ему в грудь. Как обычно, цели кулак не достиг, пойманный в захват подставленной ладонью.

— Надо же. И впрямь, всё, как я думал.

Что-то явно было не так.

— Почему ты не обжёгся? — вдруг сообразила я, попытавшись вырваться.

— Вот, наконец-то, правильный вопрос. — Йен дёрнул уголком рта, так и не превратив короткую гримасу в полноценную усмешку, бросил быстрый взгляд на сгрудившихся поодаль Дланей, перехватил мою руку за запястье, заставив разжать кулак, и сунул в неё серьгу. — На. За моральный и материальный ущерб. И кстати, я знаю, что ты не Шантал, просто хотел полюбоваться твоей реакцией.

Я оторопело взирала на серьгу с металлической дужкой, выпачканной кровью, но думала совсем не об этом.

— Что значит «знаю»? Ты меня чуть не убил, принимая за неё!

— «Чуть» не считается. — Йен с непередаваемой брезгливостью вытащил из волос диадему, покрутил её перед глазами и, не глядя, отшвырнул в сторону. — Дьявол! На мне, похоже, все побрякушки этой мегеры. Вот она — идеальная кража. Одним махом половину княжеского состояния под благовидным предлогом! — На землю полетели бусы, браслеты и кольца, исключая две широкие золотые полосы с гравировкой паутины. Их Йен как будто даже и не заметил, оставив защёлкнутыми на запястьях.

— Что значит «знаю»? — настойчиво повторила я, в отчаянии пообещав себе, что, если он снова попытается уйти от ответа, я воткну ему эту серьгу обратно в ухо и проверну пару раз для остроты ощущений.

— Как ты вышла из комнаты?

— Это ведь ты всё подстроил, с тебя и спрос. — Я набычилась, никак не решаясь исполнить данное в запале обещание, и решив считать этот диалог обходным путём к интересующему меня ответу.

— С чего бы? Я запирал тебя не для того, чтобы выпустить посреди ночи.

— А пауки, значит, сами собой сползлись по мою душу? — ядовито осведомилась я.

— Пауки? — Он нахмурился и ответил мне вполне искренним недоумённым взглядом.

— Не пытайся выдать меня за умалишённую, — предупредила я, стискивая в кулаке золотое орудие мести. — Твой брат уже просветил меня на счёт того, что всё это, включая произошедшее в склепе — одна сплошная галлюцинация. Но. Это. Не так.

— Так вот в чём дело, — прищурился Йен, но ничего не добавил, принявшись крутить головой, как ни в чём не бывало, разминая шею.

— Я сейчас его убью, — безнадёжно простонала я, задрав голову к свинцовому небу.

— Я так понял, что наша миролюбивая травница на самом деле беспрепятственно может поднимать на кого-то руку? За то время, что мы знакомы ты уже дважды кидалась на меня с кулаками, в Дохлище пнула какого-то идиота прямо в челюсть, а на конюшне просто запустила бедолагой Саврием в его же собутыльников. Как самочувствие, милая? — С фальшивой лаской в голосе закончил он перечисление, а я просто застыла с открытым ртом.

Самое странное и страшное оказалось в том, что он был полностью прав! Я поискала этому хоть какое-то удобоваримое объяснение, но не нашла. О Свет, да я этого даже не заметила! Как я могла?!

— Предлагаю эксперимент. — Пришёл мне на помощь «добросердечный» Йен. Лицо его было серьёзным, но глаза смеялись. — Ты же хотела меня ударить? Давай. Одно резкое движение, и все сомнения прочь.

Не причини боли, иначе вернётся она к тебе утроенной… Как так вышло? Всё это время я исправно получала то самое «втройне» за каждую попытку, почему же теперь это изменилось? И дело было вовсе не в том, что произошло прошлой ночью. Да, ко мне вернулись отобранные воспоминания, но ведь испытывать боль я перестала намного раньше! Разве что…

…Нет твоей памяти, нет лица, нет тебя, нет ничего, что напомнит и вернёт. Та, что была одной, станет другой…

…На пыльной исцарапанной кровоточащей груди, подвешенная за грубую шерстяную нитку…

— Шишка! — выдохнула-выкрикнула я, схватившись за грудь в том месте, которое долгие пять лет денно и нощно натирал «защитный оберег», насильно надетый на шею «заботливой бабкой»…

— В яблочко! — Хищно улыбаясь, Йен щёлкнул пальцами и наставил на меня указательный. — Вся твоя личина держалась на этой убогой с виду шишке — мощнейшем маскирующем амулете. Создать плетение «зеркала за стеклом» и скрыть его так, что не будет даже Силового эха способны единицы. Вот почему я не узнал тебя при первой встрече — проклятая шишка очень хорошо делала своё дело. Зря ты её тогда вышвырнула — всего этого, — он обвёл руками пространство вокруг и одарил меня издевательской усмешкой, — могло бы и не быть.

— Если бы я только знала… — Прошептала я, внутренним взором мучительно наблюдая, как встают на место кусочки мозаики. Поэтому Йен не узнал меня тогда. Поэтому свадебный рожемаз нарисовал ту жуткую пародию на то, что я сама видела в зеркале. «Зеркало за стеклом»? Моё собственное отражение, видимое другими, будто бы сквозь грязное, помутневшее стекло, за которым любые черты искажаются до неузнаваемости. Так вот почему Саёма впала в истерику, увидев меня, когда я единственный раз за всё время решилась снять свой «оберег». Она узнала во мне «проклятую колдунью, за которой уже идут». За колдуньей действительно пришли… Но откуда городская сумасшедшая могла знать Шантал? В голове всё перепуталось, мне захотелось схватиться за неё и издать полный яростного отчаяния вопль. Но нужно было думать, думать, думать!

— Как ты узнал?!

Вместо ответа Йен бросил быстрый взгляд мне через плечо и, наклонившись поближе, отчётливо прошептал:

— Советую не смотреть моему брату в глаза. Твоего уникального умения игнорировать внушение больше не существует, и он об этом прекрасно осведомлён.

— Что? Почему?

— А ещё в твоей памяти огромная дыра, и я знаю, как её заполнить. — Он приблизился настолько, что почти коснулся губами моих губ. — Я знаю, кто ты.

На мгновение меня сковала немота, но в следующее…

— Откуда ты?.. Кто? Кто?! Леший тебя разбери, Йен Кайл, отвечай, будь ты проклят!

Но он уже отодвинулся и изобразил полнейшее равнодушие ко мне и вообще всему вокруг. Я подавила рвущийся наружу вопль, размахнулась, и закатила по ненавистному лицу звонкую пощёчину. На этот раз он не стал уворачиваться. Просто медленно повернул голову ко мне и показал зубы в хищной улыбке. Ладонь слегка саднило, как будто… как будто я действительно просто ударила человека. Непреложный закон, действующий для любой травницы, больше не действовал для меня.

Мутное стекло треснуло ещё тогда, в доме купца Гудора, разбилось на Бришенском холме, но осколки осыпались мне под ноги только сейчас.

— Ну как, Йен, сладкие речи больше не действуют? — сухо осведомился неслышно подошедший сзади Сэт-Арэн и положил руку мне на плечо. — Прошу Вас, Гордана, успокойтесь. Не сомневаюсь, что он это заслужил, но больше не нужно. На какие вопросы Вы хотите знать ответы? Возможно, я смогу ответить за него?

— Я… — Я знаю, как её заполнить. — Я просто… — Понурившись и издав уместный жалкий хнык перенервничавшей до тихой истерики женщины, я уставилась в землю.

Ты должен мне Йен. И я заберу у тебя этот долг.

Слёзы потекли как-то сами собой.

Способность недоговаривать при желании быстро превращается в умение, а оттуда — в привычку. Храни меня Свет от такого преображения…

Поле тянулось во все стороны разом. Вороньё громким карканьем переругивалось в сером небе. Небо же, по-видимому, решило, что дало нам непутёвым достаточно времени, чтобы где-нибудь укрыться, и если мы этого не сделали, то сами и виноваты. На голову посыпалась противная мелкая морось, моментально утопив всё вокруг в тумане и пропитав то, что не успело отсыреть раньше, хотя я здорово сомневалась, что в округе до этого имелась хотя бы одна сухая травинка.

Мы тащились куда-то, в направлении, известном одному только Сэту-Арэну. Командир Дланей самолично указывал дорогу, шагая впереди, непостижимым образом ориентируясь в месте, напрочь лишённом явных и не очень ориентиров. Восемь Дланей утомлённо, но, не сбивая строя, шли следом. Я время от времени оборачивалась на Йена в надежде поймать ответный взгляд, и через раз из-за этого оступаясь на подворачивающихся кочках. Сначала я спотыкалась молча, но с каждой новой провалившейся попыткой получить хоть какой-то намёк взглядом или жестом и очередной кочкой (которые, как будто становились всё шире, выше и таили в себе всё больше неизвестно откуда взявшихся лягушек), недовольное бормотание сквозь зубы перешло в громкие отрывистые ругательства. Пару раз кто-то из Дланей на меня обернулся, разок покосился, а потом уже никто не обращал внимания.

Для Йена же я, похоже, просто перестала существовать. Всё так же окутанный магической дымкой, он, как и я, время от времени спотыкался, но делал это с каменным лицом и не удостаивал проявлением досады. Странно было видеть его таким — равнодушным, отстранённым, погружённым в себя. Ручеек крови на мочке высох и побурел, являя собой единственное наглядное свидетельство того, что все эти нелепо напяленные драгоценности действительно были. Я перебрала пальцами по кромке выреза платья. За ним кололась острыми гранями спрятанная серёжка. Я не решилась с гордым видом выкинуть то, что стоит целое состояние, хотя остальные брошенные драгоценности никто и не подумал поднимать. Всё золотое богатство овдовевшей княгини Деверелл осталось валяться в высокой траве посреди заросшего поля. Знатная будет пожива остроглазым сорокам в солнечный денёк.

Неожиданно, вынырнув поперёк нашего пути, появилась утоптанная земляная тропинка, на которую я свернула, притормозив и с облегчением стащив с ног ставшие похожими на тиски тарвендерские башмаки. Соблазн сделать это и раньше был велик, но опыт и здравый смысл подсказывали, что помимо травы и кочек в полях время от времени попадаются змеи, так что лучше выбрать меньшее из зол.

Мимо потянулось обширное пустое пастбище. Небольшая деревенька, выросшая из полевого горизонта, при нашем появлении огласилась вскриками изумления взрослых и любопытным галдежом ребятни, которая гурьбой высыпала на улицу после истеричного бабьего ора: «Длани! Цельных девять штук! Ох, грехи наши тяжкие-е-е!» За какую-то минуту из дворов, где надрывались лаем цепные собаки, выловили местного старосту и предъявили Сэту-Арэну, как впереди идущему, а значит, главному. Тот бросил активно корячащемуся в подобострастном поклоне мужику несколько слов, и ещё минут десять спустя, нам подвели десять крепких взнузданных лошадей. Все мои сомнения по поводу умения старосты считать дальше пальцев одной руки отпали сами собой после того, как восемь Дланей и Йен легко вскочили на подведённых лошадей, а Сэт-Арэн устроился сам и подал мне руку, помогая влезть ему за спину.

Провожали нас, как и встречали, всей деревней. Мужики замахали шапками и загикали, ребятня с хохотом дунула следом, норовя догнать посланных в галоп лошадей, а бабы с воплями кинулись ловить непутёвых детищ.

В пелене дождя, выбивая зубами крупную дробь от холода, и вынужденно вцепившись обеими руками в куртку на спине командира Дланей, я неслась туда, откуда хотела бы оказаться как можно быстрее как можно дальше. Очень скоро из промозглого тумана проступили исполинские белокаменные стены, поглотившие нас щерящейся поднятой зубчатой решёткой-пастью. Толпа стольного града Алашана с охами, ахами и неуверенными криками приветствия мгновенно раздалась в стороны, пропуская даже не думавшую осаживать коней чёрно-белую кавалькаду. Впереди выросли возносящиеся к небу шпили огромного замка. Пугающая неизвестность гостеприимно распахнула мне свои широкие объятия.

Лошадь Йена внезапно скакнула сбоку, почти поравнявшись с гнедой Сэта-Арэна, и на меня упал горящий взгляд льдисто-серых глаз, который не смогла пригасить даже полупрозрачная золотистая дымка. Я ответила таким же взглядом сквозь налипшие на лицо мокрые волосы.

Йен взмахнул рукой у самой щеки, мимолётно усмехнулся и, саданув лошадь пятками, вырвался вперёд, как будто не был конвоируемым пленником, а торопился домой после долгих странствий. За ним устремился кто-то из Дланей.

Я же, окончательно перестав что-либо понимать, крепче ухватилась за куртку Сэта-Арэна и, подхваченная вихрем этого безумия и бешеной скачки, ударила ногами по лошадиным бокам.

Мутное стекло разлетелось вдребезги. Пришло время бить зеркала.