Зеркало Правды. История первая

Глава десятая «Меньше мыслей, больше наваждений»

Ника появилась перед лазарет-клубом «Помойная Кошка» поздним вечером. На невысоком здании была удивительная система дренажных водостоков, имеющих различный размер металлических воронок, что играли дивную музыку, когда шел дождь. И большая неоновая вывеска в виде выгнувшейся кошки. Все маджикайи лишенные титулов новым правительством, имели здесь особые привилегии — в знак памяти и солидарности перед былым величаем. Поэтому основным процентом посетителей являлись великородные голодранцы, рефлексирующие по забвенному прошлому. Здесь исчезало чувство реальности. Лабиринты залов, плавно переходя из одного в другой, искривляли пространство и время. Великородные маджикайи с печатью легкого безумия на лицах часами просиживали в vip-ложе один на один со своими воспоминаниями. Гремящая музыка вместе с сигаретным дымом пребывала в постоянной борьбе за пространство, настолько переполненного магической силой постояльцев, что буквально искрившим. Владельцем это шумного заведения являлся причудливый Гевин Дрисварколь. Вместе с Рик'Ардом Масса он входил в триаду карателей, ту самую, которая казнила нападавших на храм Рубикунда: в том числе и недавно воскресшего сигнатурного маджикайя. Сегодня хозяин клуба справлял именины малознакомой фривольной особы. Укуренный, полураздетый он сидел на мягком кожаном диване, поглаживая обнаженную грудь лежавшей на его коленях несовершеннолетней блудницы, словно последнюю причину для существования. С каждым выпитым бокалом в господине Дрисварколе оставалось меньше мыслей, больше наваждений. Но именно благодаря бесовщине идей своего владельца клуб «Помойная Кошка» был так популярен.

Ника отыскала глазами забронированный столик. Если когда и было подходящее время чтобы напиться, оно было сейчас.

— Привет. Что у тебя с лицом? — спросила Ника, подходя к сидевшему за столом Киррану.

Мак-Сол был привычно нетрезвым и понуро смотрел на столешницу.

— Слушай, вон тот парень с серьгой в ухе, пытался за мной приударить пока я ходил за пивом. К чему бы это? — пожалился егерь.

Девушка посмотрела в толпу пляшущих. Татуированный мужик с дикими глазами и в одежде, которую стоило давно выбросить, подмигнул ей.

— Ну… наверное, ты в его вкусе, — растерянно произнесла Ника. — Понравился ему и что такого?

— По моему лицу, похоже, что мне это льстит? — покачав головой, ответил Кирран и протянул подруге бутылку пива.

— Не парься, — девушка присела, но вдруг вспомнив о тролльчонке, обеспокоено спросила: — А где Кроуш? С кем вы его оставили?

Кирран выпрямился и беспомощно пожал плечами.

— Сначала Дин запер его в кладовке, но гаденыш выбрался… Представляешь, тролль видит Репентино, даже когда тот становиться невидимым. Нам бы с тобой эти навыки.

— Слушай, а Дин его в жабу или в еще что-нибудь более мерзкое не превратил?

Кирран жалобно протянул что-то невнятное и набрал в рот пива.

Ника глазам нашла похотливого приятеля: Дин был одет, приторно галантен и охмурял златокудрую цацу у барной стойки. В его руках мило похрюкивал розовобрюхий поросенок.

Верис рассеянно забарабанив пальцами по бутылке, спросила:

— Надеюсь, Репентино не заставит нас весь вечер пялиться на то, как он снимает очередную дуру. А что за свинья у него на руках?

— Ну… это и есть Кроуш, — наконец проглотив пиво, осторожно ответил Кирран.

— Что?!

Ника поднялась на ноги и отчаянно пожелала Дину свалиться в обморок от сигаретного дыма.

Кирран пожал плечами:

— Ты просила не оставлять его дома одного. Пришлось, взять с собой. Ну, сама понимаешь, троллей сюда не пускают. Зато не жаба…

— Вам вообще что-нибудь можно доверить?

— Что-нибудь — наверняка.

— Я надеюсь это обратимый процесс?

— Я тоже надеюсь, — ответил Кирран задумчиво. — Ник, сядь. С этого ракурса ты становишься похожа на мою маму. В не самые лучшие ее годы.

Никария вздохнув, оперлась на край стола и зашептала:

— Слушай, я тут кое-что решила. Что если я куплю разрешение на однократное перемещение и как-нибудь просуну его Цератопу?

— Зачем?

— Тогда он сможет переместиться. Сбежать перед казнью. А кто купил разрешение, не выяснят, потому что документы при покупке одного перемещения не нужны. Как тебе идейка?

— Говно, — сказал Кирран, забрасывая в рот горсть соленых орешков.

Ника присела, отодвинула тарелку с арахисом подальше от приятеля и с обидой спросила:

— Почему говно?

Пришлось какое-то время ждать, когда Кирран прожует орехи и сделает спасительный глоток жидкости. Потом он ответил:

— Я, как рационально-думающий индивид, хочу тебе напомнить, что ни в доме покаяния, ни в зале суда нельзя перемещаться. Иначе бы все сбегали. Там блокаторы подобные тем, что в храме Рубикунда стояли. Если ты помнишь, перемещаться возможно… — Кирран отрыгнул, — только по порталам.

— Ты чертов зануда!

— С чего это?!

— Ты только что развеял мой гениальный план по спасению тролля, — возмутилась Ника, обессилено опустила голову на стол. — У меня больше нет идей. А послезавтра Цератопа казнят.

— Попроси Фроста помочь тебе, — зевнув, предложил Кирран.

— Он-то здесь причем?

— А вспомни, когда ты обнаружила его в храме. Фрост каким-то чудесным образом переместился из своего кабинета. Наверняка знает, как обойти блокировку. В конце концов, он как-то же провел тех ящеродемонов, что сожгли Рубикунда.

— Я не собираюсь обращаться за помощью к ублюдку, который впустил малумов в храм!

Девушка вдруг почувствовала, как чья-то крепкая рука фамильярно схватила ворот ее куртки.

— Какого дьявола? — словно муха-таран пронеслось над ухом агента Верис.

Нику дернули за воротник и приподняли.

— Какого дьявола, Верис? — повторил странный старик, закутанный в домашний халат.

— Дед ты о чем? — растерялась Ника, совершенно не понимая, что имеет в виду незнакомец.

— Я не могу попасть в свой дом.

— Эй, бич, — угрожающе пробубнил Кирран, — отвали от нее.

По лицу старика было отчетливо видно, как закипает сдерживаемая до этого момента злость и раздражение.

— Я-то здесь причем? — Ника попыталась вырваться. — Я вас вообще не знаю.

Старик не унимался:

— Какого дьявола, Верис, вы дали моему стражу новое имя и не предупредили меня об этом?!

Ника уставилась на старика во все глаза. Над головой девушки зажглась воображаемая лампочка озарения.

— Фффрост? — неуверенно спросила Верис.

Ника ошарашено открыла рот, оглядела старика. Он стоял перед ней в халате и клетчатых тапках одетых на босу ногу. Лицо выглядело сморщенным, как дешевая резиновая маска, а вот шея, руки были естественными — на пару десятков лет моложе. Фрост заметно дрожал, не то от холода, не то от злости. Низкопробная личина хрыча делала его раздражительным.

— Какого дьявола, я вас спрашиваю, мне пришлось разыскивать вас по всему городу в одном халате и тапках?! — остервенело спросил он.

— Но почему вы не переоделись? — поинтересовалась Ника удивленно.

— Весь мой гардероб висит в шкафу. Который находится в доме. В который меня не пускает долбанный страж! Потому что я не назвал его по имени! Новому имени, Верис! До вашей самодеятельности мой страж этого не требовал!

Напомнив себе, что она все-таки ненавидит стоящего перед ней маджикайя, Ника постаралась сдержать порыв, покатится со смеху. Вместо этого девушка сжала губы в трубочку, надув щеки. Она попыталась заговорить, будто с полным воды ртом:

— Ему просто понравилось его новое имя. А что с вашим лицом? Это вас так старит халат?

Фрост схватил девушку за запястья одной рукой, а второй вложил в ее ладонь коробку пластырей преображения. Дешевые прибамбасы для забавных метаморфоз могли изменять лица на физиономии известных персонажей, или же предавали смехотворные черты, такие как тройной подбородок, мимические морщины или бородавки.

Фрост почти прорычал:

— В целях моей безопасности, мне пришлось забежать в лавку фиглей и обменять свои часы на эти наклейки. Потому что не ношу денег в домашнем халате, как вы догадались! Вы должны мне часы, Верис!

Ника сумела остаться невозмутимой.

— Вам вообще-то опасно выходить из дома, тем более в халате. Куда в нем намылились?

— Какое это имеет значение?

Девушка пожала плечами:

— Хм, мне любопытно.

— А мне любопытно, какое имя вы дали моему стражу.

— Какое это имеет значение? — передразнила Ника, чудом сдержав себя от того, чтобы не показать язык.

Маджикай сердито пробурчал:

— Если бы вы не были девицей, я бы вам немедленно врезал.

Ника не растерялась:

— А врежьте ему, — предложила она, показав на Киррана. — Он мой близкий друг.

Мак-Сол растерянно развел руками.

Верис была непреклонна:

— Не назову имя, пока не скажите куда собирались! Вы все время куда-то уходите. А я вас охраняю и мне нужно знать!

Фрост закатил глаз, а маска на его лице неестественно сморщилась. Маджикай сказал:

— Черт возьми, Верис. Я вышел во двор, чтобы покормить курицу. А страж, не пустил меня обратно, потому что ему вздумалось услышать свое новое изысканное имя!

Ника перестала «держать лицо» и расплылась в широкой улыбке.

— Покормить курицу?

— Да. Вы нашли в этом нечто постыдное?

— Нет, что вы. Нет ничего постыдного, чтобы выйти покормить андалузского сатану, — бросив быстрый взгляд на приятеля, ответила девушка.

Кирран постарался скрыть ухмылку в глотке пива.

— Я достаточно вас развлек? — спросил Фрост опасным тихим голосом. — Какое имя?

— Вильгельм, — снисходительно сказала Ника.

— Благодарю, — сквозь зубы процедил маджикай, слишком близко приблизившись к лицу девушки. — Я должен знать что-нибудь еще, чтобы без препятствий попасть в свой дом?

Долгий взгляд глаза в глаза. Время потекло как сироп. Ника сделала шаг назад и сиротливый неоновый лучик, пробившись сквозь мрачную волну сигаретного дыма, скользнул по ее волосам.

— Нет, — тихо ответила девушка.

— Я несказанно рад…

Магическая паутина, что стерегла в клубе перманентных спорщиков и драчунов, словно клубок сахарной ваты собралась над головой Грегори Фроста. Пластырь преображений был способен обмануть физическое зрение, но не магический караул клуба. Грохочущая музыка моментально стихла.

Внимание всех присутствующих мгновенно перевелось на мужчину в домашнем халате.

— Эй, Фрост! — донеслось из параллельного конца клуба.

Ника выглянула через плечо своего подопечного. К ним уверенными вальяжными шагами приближался хозяин «Помойной Кошки». Сигаретный дым мгновенно рассеялся. Фрост посмотрел в глаза стоящей перед ним агента, в них мелькали опасные стрелы светомузыки. Маджикай вопросительно кивнул.

— Это Гевин Дрисварколь, — на немой вопрос ответила Ника.

Фрост опустил взгляд и, предчувствуя заварушку, завязал клетчатый халат потуже.

— Дьявол, — выругался маджикай и отлепил с шеи уже бесполезную голографическую наклейку.

Как только лицу вернулись истинные черты, Фрост обернулся к владельцу клуба.

— Я думал, новость о твоем воскрешении очередная шутка хроникеров! — воскликнул Гевин.

Дрисварколь был рослым и плечистым, имел грубые мужественные черты лица, широкие скулы, упрямый подбородок, глубоко посаженные добрые глаза и веселый рот. Его жесткие руки, что пару минут назад тискали юные прелести дешевой девицы, покрывала черная испарина. Недобрый знак. Гевин был морриганом, — маджикайем с рождения обладающим трансцендентной некро-силой. Абсолютно не нужная в быту сверхъестественная способность, но не бесполезная при встрече с врагом.

— Ублюдок, с какого лешего ты явился сюда? — спросил Дрисварколь недоверчиво.

— Ты его все равно не знаешь, — бестрепетно пошутил Фрост.

— А почему только ты? Где же барон?

— Без него в городе как-то спокойней. Ты не считаешь?

Гевин оскалился. Ника была уверена, что в возникшей тишине она услышала, как скрепят от ярости его зубы.

— Дело дрянь, — прошептал Кирран, переглянувшись с подругой.

Ника отмахнулась.

— Ну и хрен, пусть Дрисварколь убьет мерзавца.

Фрост озадаченно глянул на агента призванную обеспечивать его безопасность.

— Я все слышу, Верис.

Ника пожала плечами.

— Мне нечего скрывать. Я желаю вам смерти.

В этот же момент ненавистного ей маджикайя поразил «поцелуй мораны» — бесовское заклинание удушья. Фрост пролетел пару метров, упал на стол, своим весом разбив столешницу на две половины. Запищавшие девицы разбежались по углам, как шкодливые мыши. Фрост поднялся на колено, стянул с головы промокшую в вине скатерть, медленно встал на ноги. Защитная пентаграмма на его ладони впитала губящее заклятье и спасла маджикайю жизнь.

— Слушай, Гевин, может, отложим выяснения отношений, до того как… на мне будет хотя бы больше одежды? — попросил Фрост.

— Как ты выжил? — поинтересовался Дрисварколь и, не дожидаясь ответа, послал в маджикайя зеленую молнию.

Фрост отлетел в стену, проломил еще один стол. Молящий хруст в позвоночнике. Грегори с трудом, но все же поднялся. Красная молния. Еще один стол.

— Что с тобой? За тобой в этот раз никто не стоит? — усмехнулся Дрисварколь.

— За мной никто никогда не стоял, — прокряхтел Фрост, вытаскивая из-под осколков примеченную тару с горчицей. — Меня подставили, Гевин, — он окунул палец в приправу и нарисовал на полу щит-тетраграмму, прежде чем черная молния ненависти поразила его.

Разряд поганым змеем проглотил невидимую преграду вместе с бутылей горчицы и растворился в воздухе. Следующая молния поразила Фроста в раненное плечо. Еще одна молния. Стол и несколько стульев разлетелись вдребезги.

Продажная свита Дрисварколя радостно зааплодировала — ничто не развлекало их, как неравные побоища, в которых участвовал владелец клуба. Ника же пыталась сохранить спокойное выражение лица, но ее губы радостно дрогнули, когда под деревянными обломками пошевелилась рука Фроста. Он не обладал активными сверхъестественными возможностями. Экстраординарной одаренностью сигнатурного маджикайя была способность работать с энергоинформационными символами. Он хорошо знал руны, октаграммы, свастику, владел техникой кодировки талисманов. Фрост интуитивно составлял символы, предохраняющие от ранений, сглаза, болезней. Венцом его творения считались защитные пентаграммы, способные принимать на себя почти любое магическое воздействие, корректировать неблагоприятные обстоятельства, минимизировать риск. Именно благодаря этому знанию наполовину истершаяся защитная пентаграмма на его ладони в очередной раз не подвела. Девушка поняла, что еще пара подобных ударов и морриган убьет Грегори Фроста, который сейчас был настолько жалок и беззащитен, что вызывал стойкое убеждение в несправедливости происходящего.

Ника отгрызла ноготь указательного пальца и заранее пожалела о следующей выкрике:

— Именем закона остановитесь!

Тривиальная фраза всегда срабатывала. Могильная испарина на руках Гевина превратилась в черный иней. Дрисварколь обернулся.

— Ника? — удивленно спросил он, узнав неуверенную девушку у барной стойки.

— Здравствуй, дядя Гевин, — скромно поздоровалась агент Верис.

— Это ты сейчас что-то про закон тявкнула?

Ника кивнула:

— Я теперь работаю в службе охраны. А Фрост под защитой СОМа. Под… моей защитой… черт возьми.

Морриган бесстыдно захохотал и поманил племянницу пальцем. Как только девушка подошла ближе, Дрисварколь схватил ее за шею и притянул к груди. Нике подумала, что именно эта часть ее тела сегодня кармически притягательна для грубых посягательств.

— Что-то я не понял. Хочешь сказать, что обеспечиваешь защиту маджикая, убившего твою мать? — подло спросил Гевин.

Верис осознала всю убогость этого задания. Сейчас, в толпе малознакомых маджикайев ей стало по-настоящему стыдно за свою нерешительность. Как она могла предать ненависть, что питала ее эти годы? Почему не воспользовалась удобным моментом для мести? На Грегори Фроста не действовала ее мануальная сила. И что? Почему она не воспользовалась ножом, ядом, ловушкой, не наняла посредника?

— Состоится суд… и там… — несмело произнесла Ника.

— Ты серьезно? — погладив девушку по голове, словно любимую псину, спросил Гевин. — Ты уже забыла, кто он и что он сделал? Ты ждешь суда?

— Я ничего не забыла, — ответила та.

Ника только сейчас поняла, что действительно ждет суда, потому что не верит своим воспоминаниям. Девушка столько сил тратила на сохранение душевного равновесия, что их просто не осталось для принятия по-настоящему важного решения. Жизнь научила ее откладывать славные дела в дальний ящик, а ответственность развешивать на чужие плечи.

— Тогда что с тобой? — ретиво спросил Дрисварколь и сильнее сжал шею племянницы.

Нике показалось еще немного, и ее кости захрустят от напряжения. Черный иней на руках Гевина расплавился, и жгучая капля воспоминаний упала девушке за шиворот. Ядовитая кроха покатилась, обжигая и оставляя на коже красную полоску грусти. Это была память бесстыдных рук Гевина, память о бьющемся в судорогах теле его жены, о ее обоженном лице, никчемных попытках нащупать пульс, о вспоротом животе, к которому когда-то морриган осторожно прижимался ухом, чтобы услышать неродившегося сына. В ту роковую ночь, в храме сгорела его семья, а душа истлела. Лишь жесткие руки ничего не забыли.

— Что он с тобой сделал? — голос морригана угрожающе заскрипел.

— Я всего лишь хочу знать правду. Мне больно, дядя…

— Больно? А не вернулся ли мой брат с этим ублюдком напару?

— Девчонка выполняет свою работу! — прокричал Фрост, поправляя грозивший свалиться с его худого тела халат. — Барон не возвращался! Отпусти ее, Гевин!

Дрисварколь не зря считался безумцем. Неоновый поток цветомузыки лишь на мгновение показал маску смерти на бесноватом лице. Морриган с силой оттолкнул агента Верис и переключил некро-внимание на «воскресшего» маджикайя. Ника пролетела через барную стойку. Фрост же разбив вертикальный аквариум, врезался в соседнюю стену. На какое-то время Никария была дезориентирована и словно ребенок из песочницы начала стряхивать бутылочные осколки со своей одежды. В глазах двоилось, но девушка поняла, что почти не пострадала, потому что удачно приземлилась на мягкотелого бармена. Подтверждением тому стал голос Киррана:

— Похоже, цела, — сказал он, ощупывая руки и плечи подруги.

Ника не заметила, как появился Мак-Сол, чтобы прийти в себя она сползла с бармена и поднялась на колени.

— Покажи мне пальцы, — прошептала она.

— Что? — растерялся Кирран.

— Покажи мне пальцы и спроси сколько их.

Мак-Сол показал три пальца и спросил:

— Сколько видишь?

Ника встряхнула головой и, посчитав, серьезно ответила:

— Семь.

— Правильно, — с ухмылкой согласился Кирран.

Он взял подругу за плечи, помогая ей подняться. К ним за барную стойку перевалился Грегори Фрост. Маджикай был облеплен погаными тварями, напоминающими пиявок. Мужчина зарычал, отчаянно сбрасывая спиритических гадов. Они прогрызали лазейки, забираясь в вены, и отравляли кровь. Если бы не защитные символы на теле Фроста, мужчина бы давно потерял сознание.

— Вашу мать, Фрост — вы тряпка, — зашептала Ника. — Почему вы не даете Дрисварколю отпор?

— Чем? — возмутился тот. — Тапкой?!

Маджикай снял с правой ноги шлепанец и с обидой запустил его в зал. Раздался дикий хохот морригана. В клубе затрещали полы, а светомузыка приняла сверхъестественный характер. Ника осторожно выглянула из-за стойки. Мимо пробежал визжащий поросенок с мужскими трусами на морде. Агент Верис в очередной раз встряхнула головой и, сфокусировав зрение, поняла, что над их укрытием возвышается Гевин Дрисварколь с перекошенным ненавистью лицом. Пугающе щурясь, он занес руку для последнего удара. Но тут, словно в самопальном кукольном театре, полупустая бутылка мартини заплясала за его спиной. В воздухе появились белозубый оскал, задорные глаза и нос. Бутылка сделала предупредительный крен вправо и шарахнула Дрисварколя по голове. Гевин осел на колено.

— Чего расселись недоумки? — послышался голос Репентино.

Мигом, сообразив, Ника взяла за руку Фроста, Киррана и перенесла их на Благополучную улицу. В межпространственный тоннель проникли несколько красных молний, выпущенных Гевином напоследок. Одна из них попала Мак-Солу в ногу, остальные рассеялись над головой Фроста.

Грегори тяжело дыша, лежал на траве. Ника сидела рядом.

— Все живы? — отдышавшись, спросила она.

— Мне промолчать, чтобы доставить вам удовольствие? — послышался сиплый голос Фроста.

— Вы уже меня разочаровали. Не предполагала, что вы настолько беспомощны.

Фрост развел руками:

— А что вы хотели? Чтобы я скинул халат и запел «Кум ба Ях»? Я не изрыгаю огонь, не владею заклинаниями, я даже не могу стать невидимым. Я работаю с символами. И как вы успели заметить, у меня не было даже карандаша, что бы нарисовать чертов ваджр!

— Тоже мне, нашли оправдание, — отмахнулась Ника, — «небыло-ка-ра-ндаша». Тьфу, на вас! А ты Кир? Живой?

Домовой егерь молчал.

— Кирран? — обеспокоенно повторила Ника и обернулась.

Мак-Сол лежал на стылой земле и не шевелился.

— Ты убил его Фрост! — воскликнула Ника, подползая к другу.

— Ну, конечно, — закатив глаза, отозвался мужчина, — кто кроме меня.

Девушка склонилась над другом.

— Зюзя, мой хороший, очнись, — сказала она ласково.

Кирран не шевелился.

— Кто так приводит в чувства? — усмехнулся Грегори.

— Заткнитесь!

— Пара пощечин и если он не мертвый, то придет в себя, — предложил Фрост, потирая ноющее плечо.

— Заткните. Свой. Рот, — огрызнулась Ника и, поглаживая друга по волосам, защебетала: — Киирююша.

— Губы… губы вытяни, — послышался еле уловимый шепот.

Ника сразу узнала, кому принадлежал циничный голос. Кирран по совету невидимого приятеля вытянул губы, и легкий румянец появился на его щеках. Девушка уронила голову притворщика на землю.

— Придурки! — выругалась она. — Я скоро совсем перестану за вас переживать. А ты, Репентино, какого фига превратил Кроуша в свинью?

— По мне так, он стал симпатичней, — появившись, ответил Репентино. — И кстати, возвращаясь к вопросу о геройских поступках, только что, возможно, я спас вам жизнь.

Ника возразила:

— Дядя Гевин не зашел бы так далеко.

Репентино усмехнулся:

— Ага, это было видно по его большим безумным глазам.

— Ое-е-ей, моя нога, — поднимаясь на локтях, застонал Кирран. — В меня попала молния.

— Да, ты рассказывал, в детстве, — отозвался Дин.

— Да нет же, я хотел сказать, что опять. В меня опять попала молния. Ник, передай своему неуравновешенному дядюшке, что он должен мне бесплатную выпивку на целый год.

— Сам ему и передай, — вставая, буркнула Верис. — Алкаш!

Репентино склонился над правой ногой приятеля. Штанина была пропитана кровью, которая тоненькой струйкой стекала на землю.

— Похоже, у тебя с молниями крепкая психосоматическая связь, — отшутился невидимка, помогая Киррану подняться.

— Так, мне нужно в больницу, — сказал Мак-Сол. — Я понял, что из всех нас пострадал только я, значит, я чертовски невезучий и могу умереть от потери крови.

— Не волнуйся, не умрешь, — успокоил Репентино. — Если что тебе просто ампутируют ногу.

Дин похлопал приятеля по плечу, перевел взгляд, на сидящего на земле маджикайя. Фрост был так близко. Казалось, протяни руку, придуши мерзавца и отомсти за погибших. Ника поняла, что подобная мысль промелькнула в голове Репентино.

Грегори почувствовав это напряжение и превознемогая боль во всем теле, поднялся на ноги. Дернул ворот, похожего на решето халата и спросил:

— У тебя ко мне тоже какие-то претензии?

— Есть парочка, — кивнул Репентино.

Кирран решил развеять нависшее, как грозовая туча напряжение и невинно хлопая ресницами, попросил:

— Дружок, переправь меня в медчасть. Нужно во что бы то ни стало сохранить мне ногу.

Дин закатил глаза, и они с раненным егерем тут же исчезли.

— Позвоните мне, — крикнула девушка вдогонку.

Сиреневая межпространственная пыль закружилась в нелепом танце, оседая на асфальт.

Ника вздохнула, уперла руки в бока и покосилась на Фроста.

— Сама не знаю, зачем я вам помогаю, — сказала она гордо.

— Быть может, я вам нравлюсь? — игриво предположил Фрост.

Ника кивнула.

— Да. Возможно. Как мусороуборочная машина в пять утра.

Мужчина усмехнулся и посмотрел на свою ладонь. Правильная геометрическая фигура, больше не была симметрична, потеряв свои защитные свойства.

— Мне нужно, как можно быстрее обновить пентаграмму. Пока я рядом с вами, я нахожусь в постоянной опасности. Надеюсь, вы не собираетесь, провожать меня до дома?

Ника достала из кармана шоколадную конфету и, отправив ее в рот, сказала:

— Вообще-то, собираюсь. Вы, типа там во всех местах ранены. И мне нужно убедиться, что вы не умрете в своей постели.

— Боитесь, что засадят вашего неприрученного родственника?

Ника кашлянула и молча достала из сумки карту. Но, к сожалению агента, дома на Благополучной улице сегодня были иначе «перетасованы». Каждый раз, если жилище охраняемого объекта подвергалось незапланированному визиту посторонних, а когда Грегори Фрост назвал неправильное имя стража, он оказался чужеродным гостем, дом в целях безопасности менял свое местоположение.

— Что-то я не поняла, — проглотив конфету, возмутилась девушка. — Мне дали не ту карту. Ну, Луви…

И тут Верис сообразила, что карту нужно обновлять после каждого изменения. Например, со сменой имени стража. Все это было указано в инструкции, которую девушка так и не нашла времени хорошенько изучить.

Фрост вздохнул и сказал:

— Мой дом уже перемещался, когда вы вероломно вломились в него пару дней назад. Теперь нужно вызвать черную курицу. Она проводник.

— Та кошмарная птица, что сидит на качелях?

— Да.

Мужчина долго смотрел на девушку.

— И что вы стоите? — не выдержала Ника. — Вызывайте!

— Чертов день, — наконец сказал Фрост. — Я позову курицу, но предупреждаю, Верис, чтобы не было никакого глумливого выражения на вашем лице, пока я это делаю.

— Даже если вы заговорите на курином языке, мое лицо останется безразличным, — сказала агент уверенно.

Грегори еще какое-то время молчал, но потом, набрав в легкие побольше воздуха, произнес:

— Ко-ко… Залубко, ко-ко…

На лице Ники появилось то, самое глумливое выражение, с которым девушка не смогла справиться даже при титаническом желании. Она готова была взорваться, но держалась из последних сил.

— «Ко-ко Залубко»?! — переспросила девушка и издала несколько сопящих отзвуков в попытке обуздать смех.

— Я не давал курице такую кличку, если вы об этом Верис. И позывные я тоже не придумывал!

— Это типа, чтобы никто не догадался, как вызвать проводника?

— Возможно, чтобы Вызывающий чувствовал себя непреодолимо глупо.

Через минуту на дороге показалась черная курица. Она предупредительно постучала когтем по асфальту и направилась в нужном направлении.

— О! Вот и Залубко, — издевательски улыбнувшись, сказала Ника.

— Идемте, — произнес мужчина хмуро.

— А с чего вы взяли, что я вечером буду именно в баре? — вдруг спросила девушка, швырнув обертку очередной конфеты в сторону. — Как вы меня нашли?

Фрост лукаво ответил:

— По конфетным фантикам, — усмехнулся он. — Я оставил маячок на вашем мизинце. В тот, самый вечер, когда вы были троллем.

— Что? Зачем?

— Так, на всякий случай. Как видите не зря.

Ника съела еще одну конфету, стыдливо спрятала обертку в карман, и посмотрела на свой мизинец.

— Вы что следили за мной? — перекатив жевательную карамель за другую щеку, спросила она.

— Не беспокойтесь, у меня не возникло желание понаблюдать, как вы спите или принимаете душ, — произнес Фрост удовлетворенно. — От вас мне нужен только дневник Ментора Менандра. Ну, и немного покоя.

Ника посмотрела на маджикайя скептически, но ничего больше не сказала. Лишь вытащив из мизинца, похожий на занозу маячок, девушка облегченно вздохнула. И как она не заметила его раньше?

Минут через десять они оказались у дома номер двадцать один. Черная курица забралась на качели и важно дернула клювом. Фрост постучал в дверь.

— Кто-там? — отчеканил страж.

— Открывай… эээ, Вильгельм.

— Оооо, хозяин стал благоразумным и признал нашу автономию, — захихикал домовик.

Ника усмехнулась, подарив Фросту игривый взгляд. Маджикай скривился.

— Да, да. Благоразумнее некуда. Открывай уже!

Дверь отворилась. Страж вежливо поклонился, приглашая в дом.

Фрост резко обернулся к агенту службы охраны и предложил:

— Верис, не попьете со мной чай?

— Чай? — удивилась Ника.

— Ну, или что вы там пьете? Пиво?

— А у вас есть пиво?

— Нет. Поэтому я предлагаю чай. Мне нужно с вами серьезно поговорить.

Ника погрозила пальцем.

— Предупреждаю, я даже слышать не хочу о сотрудничестве. Ни о какой сделке. И я не отдам вам дневник Менандра.

— Ни о какой сделки речи не пойдет. В конце концов, вы имеете право знать.

— Знать что?

— Так значит, вы согласны на чай? — спросил Фрост вполоборота.

Ника выдохнула и сказала:

— Согласна. Надеюсь, вы пьете сладкий.

— Пью, а что?

— Я подсыплю в вашу сахарницу стрихнин.

— Ох, Верис! Вам не надоело язвить?

— Отнюдь.

— Заходите, черт бы вас подрал!

Ника напряженно мешала ложкой в чашке с чаем. Она поняла, что какое-то время просто наблюдала за своим подопечным. Как он совершенно расслабленный натягивал на избитое тело свежую рубашку, выводил на ладони новую защитную пентаграмму, наливал кипяток, бросал в чашку кусочки сахара. Пока ее мысли не зашли слишком далеко по тропе добродушия, Ника заставила себя вспомнить, что ненавидит Фроста. Предателя, убийцу и просто коварного ублюдка.

Разрушив тишину, девушка спросила:

— Позвали меня, чтобы я наблюдала, как вы похлебываете каркаде? Это чайный эксбиционизм? Вы хотели серьезно поговорить об этом отклонении?

Фрост аккуратно поставил кружку на стол. Где-то он слышал, что одиночество не становится безумием, если его с кем-то делить. Глупо конечно, но эти мысли прочно засели у него в голове. Мужчина оглядел обремененную старыми книгами и свитками кухню и спросил:

— Хотите знать, зачем мне все это. Куда ухожу, что изучаю?

— Да, — развернув конфету, согласилась Верис. — А то я плохо сплю по ночам.

Фрост вопросительно поднял бровь.

— Просто послушайте меня, Ника. Послушайте, как незнакомого человека. Без иронии, без сарказма.

— Как незнакомого?

— Да. Будьте любезны.

— Буду — согласилась девушка. — Только наденьте пакет на голову. А то ваше лицо мне кого-то напоминает.

Фрост зажал рукой глаза и покачал головой.

— Видят небеса, вы посланы мне в наказание, — пожалился он.

— Тогда вы легко отделались. Потому, что за то, что вы натворили…

— Да в том-то и дело, что я ничего не делал, — перебил маджикай и, повысив голос, отчеканил: — Я. Не. Убийца. И. Не. Предатель.

Ника откусила от конфеты половину, сделала глоток остывающего чая и сказала:

— А никто и не ожидает, что вы признаетесь. Но я вот, например, видела вас.

— Вы не могли меня видеть, потому что я этого не делал.

— Да и кто тогда это был?

— Может быть, кто-то переодетый в тролля? — иронично спросил Фрост.

Ника вспомнила историю Варпо Цератопа и умерила пыл.

— Хотите сказать, что вас подставили?

— Я надеюсь, — сказал Фрост.

Девушка заметила, как в его глазах блеснуло отчаяние.

— В смысле надеетесь?

— Проблема в том, что я ничего не помню.

Ника дернула бровями и уселась поудобней.

— Не помните?

Фрост кивнул:

— Со дня, когда в храме последний раз отмечали праздник шаманов.

Девушка посмотрела вверх, пытаясь в направлении прошлого пересчитать года. Самобытный праздник шаманов отмечался раз в три года, на седьмую луну. В этот день, а точнее ночь устраивалось шумной действо — пляски вокруг костров, купание в святых источниках, а также торжественные песнопения. По приданию в эту ночь вода дружила с огнем, а тень со светом.

— Погодите, но это почти за год до…

— До Мерзкой Ночи, когда был сожжен храм. Все правильно. Последнее, что я помню, это как после праздника, немного перебрав вина, я отправился спать в свою комнату… — Фрост замолчал.

— А потом? — спросила Ника.

— А потом Верис, — он снова повысил голос, — я очнулся в ней, пять лет спустя. И ничего не помню из того, в чем вы все меня обвиняете!

— Не помните?

— Абсолютно ничего. Поэтому я с уверенностью заявляю, что не мог причинить боль тем людям, которых знал. Которых любил.

Ника посмотрела на чашку чая, ставшую совершенно холодной.

— А зачем вы мне все это говорите? И почему я должна вам поверить?!

Фрост отхлебнул из своей кружки и ответил:

— Масса поверил. Он залез мне в голову и ничего не нашел там. Это для вас не аргумент?

— Залез вам в голову? Масса? Неее, не может быть. Без официального разрешения он больше этого не делает! — встав на защиту начальника, возмутилась девушка.

— Тогда почему Рик'Ард так просто согласился меня охранять?

Грегори иронично дернул бровями.

Первым, что сделал Масса, когда увидел пришедшего за помощью Фроста, заставил испытать воскресшего маджикайя ужас тех, кто пострадал в ночь сожжения храма. Крики казалось, длились вечно, пока телепат проводил поиски нужных воспоминаний. Найди Масса любой намек на причастность сигнатурного маджикая к прошлым злодеяниям, не раздумывая отправил бы Фроста в деспотию боли и страха — на долгие годы, а может и вечность. Рик'Ард способен на жестокую месть, но покопавшись в голове Фроста понял — ему нечего предъявлять. Результат исследования ректора Института Милосердия это подтвердил: объект экспертного исследования страдает частичной потерей памяти, предположительно возникшей после различных психоделических повреждений. Выявлена основательная неспособность помнить текущие события. Наблюдается затруднение в приобретении фактических знаний.

Грегори действительно ничего не помнил и чувствовал, что не способен на подлость, предательство, что он не убийца. Рик'Арду Масса нужна была только правда, поэтому он согласился опекать Фроста до суда.

— Это что получается, Масса знает, что вы ничего не помните?

— Лишь поэтому я все еще жив, — уныло сказал мужчина, — если это можно так назвать.

В каждой душе, в которую неосторожно заглядывал телепат, навсегда оставались болеточащие шрамы. После встречи с начальником протекториата Фрост стал плохо спать по ночам.

— А что вы от меня хотите? — спросила Ника, до конца не осознавая услышанное.

— Мне нужен дневник Ментора Менандра.

— Зачем?

— С помощью него я хочу воссоздать пропущенные годы. Для меня это важно. Я сейчас не предлагаю никакой сделки, — мужчине дались следующие слова с трудом: — Я прошу помощи.

Ника вспомнила байки про старика Менандра, о сотворенном зеркале правды, что способно показать самую забвенную ложь, любого кто смотрелся в него. Но все услышанное упрямо не укладывалось в голове. Ника поняла, что ей требуется какое-то время вдали от ненавистного лица Грегори Фроста, его пристальных черных глаз.

Девушка быстро поднялась и сказала:

— Ммм, я тут вспомнила, мне нужно забрать свинью из бара.

— Что? — опешил маджикай. — Свинью? Верис, я говорю правду.

Ника растерянно посмотрела в пол.

— Это сейчас не имеет никакого значения. Мне просто нужно идти.

Фрост проводил беспокойную девушку до самой двери. И было в нем что-то ранимое, когда он, держась за дверную ручку, спросил:

— Вы придете завтра?

Ника обернулась. Оглядела стоявшего на пороге маджикайя, заметила проступившую на его плече кровь. Червленое пятно на белой рубашке, словно бессодержательная чернильная клякса Роршаха тестировала агента Верис на профпригодность.

— Я вызову вам врача, — спускаясь с крыльца, сказала она.

— Не стоит. Справлюсь с этим сам, — произнес Фрост, держась за плечо, раненное пару дней назад ритуальным клинком. — Ника…

Агент Верис вдруг возмутилась:

— Я в некотором замешательстве, знаете ли! Надо переварить. Подумать. То есть… я даже не хочу начать пытаться вам верить.

Фрост улыбнулся.

— Я понимаю.

— Хорошо. Тогда, — Ника кивнула, — до завтра.

Агент Верис вернулась в клуб «Помойная Кошка». Сразу после заварушки колобродивший народ начал расходился по домам. Бармен собирал уцелевшие бутылки спиртного и подсчитывал убытки, а полуобнаженные танцовщицы, как только заткнулась музыка, быстро переквалифицировались в уборщиц, собирая осколки и расставляя по местам пострадавшую мебель. Хозяин клуба, сидел за столом в центре танцпола и с многострадальным выражением на лице прижимал к ушибленной голове пакет фруктового льда. Ника направилась к родственнику.

— Здравствуй, — робко произнесла она, пробуя по взгляду распознать настроение Гевина.

Дрисварколь убрал пакет со льдом и покаянно посмотрел на племянницу.

— Здравствуй. Садись.

Ника улыбнулась и присела напротив.

— Выпьешь что-нибудь? — спросил морриган, щелчком пальцев привлекая бармена.

— Если только воды.

— Только воды, — скомандовал Гевин. — Как ты? Я не сильно тебя?

— Пара синяков, — ответила Ника, ободряюще сжав руку морригана.

— Прости, ты же знаешь, я неадекватен бываю.

— Я не в обиде. Все нормально, правда. Скажи… а вы тут тролля не находили или бесхозную свинью с трусами на голове?

Розовокожая официантка принесла гостье воды, и нечаянно услышав предмет разговора, перед тем, как откланяться сказала:

— Мы заперли тролльчонка в подвале. Он ужасный проказник.

— Так это твой? У современной молодежи странные вкусы при выборе домашних животных, — усмехнулся Гевин. — Сейчас скажу, чтобы привели.

— Не-не-не, — поторопилась Ника. — Если можно пусть он побудет у тебя. Пока я его не пристрою. Стены моей кладовки его не выдерживают.

— Сколько угодно, Ника. — Дрисварколь с восхищением посмотрел на агента Верис. Он не знал о чем с ней говорить и как правильно себя вести с повзрослевшей племянницей. — Совсем уже большая стала. Почему не заходишь?

Ника сделала глоток воды и ответила:

— Вообще-то я бываю здесь почти каждый четверг.

Гевин не нашел чем оправдать свою невнимательность, он лишь со вздохом положил пакет фруктового льда на гудевшую макушку.

— Как голова? — обеспокоенно спросила Верис.

— Перегрузилась… Ника, прости, я совсем тебя забросил. Я почти ничего о тебе не знаю.

Стаи бесполезных мыслей, летали по просторам прокуренного сознания Гевина. Но племянница, как оказалось, не собиралась поджигать костер неожиданного сгорания от стыда.

— Да в моей жизни мало нового. Скажи, ты не злишься, что я встала на защиту Фроста? Ты мог его убить.

— Нет. Не злюсь, — неожиданно для девушки ответил морриган. — Ты правильно поступаешь, что ждешь суда. Не бери на себя ответственность лишать кого-то жизни. Никогда. Даже если эта падла виновен. Не пачкай руки. — Гевин посмотрел на свою жесткую ладонь. — Я вон, свои до сих пор не отмыл.

Ника понимала, что имеет ввиду дядя. Она сказала:

— Но у вас тогда не было выбора.

— Выбор был! — возразил Гевин, швырнув пакет льда на стол. — Тогда переполненные гневом мы казнили всех, на кого падало подозрение. Очевидным предателем являлся ведь только твой отец… мой братец. А скольких приближенных к нему мы обрекли на тяжкие муки. И что? Как выяснилось, половина из них, ни в чем не виноваты. Разве только в том, что были слабы духом. Кого-то мы загубили просто так — на кураже. А в ком-то в день сечи сидели малумы. Дьявольские твари!

Ника заинтересованно придвинулась ближе и спросила:

— Получается, что и Фростом в ту ночь могли управлять ящеры?

— Откуда мне знать? Может и могли. Спроси у посла этих уроборийцев. Может Датрагон расскажет тебе, чем эти демоны подкупили наших товарищей. — Гевин захрипел, как старый патефон: — Послушай, Ника, не верь Фросту. Он водился с Датрагоном, был другом твоего отца. Ты, конечно, не обязана меня слушать, но вот тебе мой совет: делай свою работу и никуда не ввязывайся. Не вороши прошлое, что-нибудь обязательно всплывет, начнет вонять, отравляя тебе жизнь.

— Я это уже поняла, — сказала Ника и сделала последний глоток воды. — Поздно уже, я пойду.

— Отвезти тебя?

— Спасибо, у меня проездной.

Девушка подошла к морригану и подарила ему немного тепла, чмокнув Гевина в щеку. Дрисварколь разучился адекватно реагировать на нежность, он запустил руку в карман и вытащил несколько бумажных купюр — так он обычно благодарил женщин за ласку.

— Возьми, — стыдливо протягивая деньги, сказал он.

— Зачем? — удивилась Ника.

— Я ведь совсем тебе не помогаю.

— Мне не нужны от тебя деньги, — мягко сказала Ника.

— Возьми. Я могу дать тебе только это.

— Знаешь, оставив у себя тролля, ты мне очень поможешь.

— Мы же уже договорились, я буду держать его столько, сколько тебе понадобиться, — облегченно выдохнув, заверил Дрисварколь.

— Спасибо. Заходи в гости, — приличия ради пригласила Ника.

Ради приличия морриган согласился:

— Конечно, зайду. Может, на следующей неделе, да?

— Да, — кивнула девушка, — было бы хорошо.

Дрисварколь неуклюже улыбнулся. Он не собирался приходить и Ника об этом знала.

Девушка вышла из клуба «Помойная Кошка». В этот непогожий вечер, снова моросил дождь. Где-то гремел гром, и пасмурная хмарь нависала над клубом. Ника застегнула куртку. Холодный ветер раздул морок неясных мыслей, как осенние листья, по закоулкам души. Агент Верис перестала чувствовать себя запущенным в небо надувным шариком, бесконтрольно бороздящим воздушные просторы. В конце концов, у нее появился план по освобождению разума из липких пут совести.