Зеркала миров

Похоже, интеррелигия ПервоПатриарха набирает силу всерьез. Похоже, я начал понимать истоки растекшейся по Земле реки полиморфизма. В эпоху перемен и смуты легко внедрить любую идею, была бы организация. Идея была, организация наконец откристаллизовалась. Всеми гранями заиграла. Тотальный контроль над массой с помощью Тарантула, дополненный свободным поиском всяческих сил охраны... Плюс отдельно бегающие детективы типа Ламуса. Как тут выжить какой-либо оппозиционной секте? Пусть они будут даже Хранителями Вечности. В колледже нам читали краткий курс религии. Разве я мог тогда предположить, кто его автор? Никак не реальная история. А ушлые ребята из окружения Аватары. Но первые ростки этого курса - в первоБиблии Розы Мира. И как такое вышло? Ведь имелись другие версии будущего. Или это я попал в один из худших вариантов? А где-то рядом, в ином отражении, Земля живет по законам Творца, а не заблудшего творения. И там как раз и творится истинная история...

Я не знал, как теперь называть его. Папа, отец, Сибрус, Генеральный Конструктор... И сказал, обойдя все обращения:

- Ваша группа... Хранители, - почему они решили взорвать систему сверху? Путем внедрения в иерархию? Почему бы не развенчать их основы? Начав с исходных текстов и идей? Ведь с них все пошло!

- Может быть, ты и прав, - сказал Сибрус, - Но не было единой религии. Множество церквей, сект...

- А куда делись пророческие книги?

- Вначале их подвергли сомнению, затем ревизии. Переделали, переписали... А после и вовсе уничтожили.

Я догадался:

- Так вот почему вы так себя назвали! Вы сохраняете то самое? Пророков? Теперь я убежден: надо было вам начать тоже с этого - с развенчания и уничтожения исходников Розы Мира и Цеха Гора. Сегодняшнее зло там и коренится. Ты в этом больше понимаешь, не спорю. Я вспоминаю, чему нас учили. А мы впитывали один к одному, без капли сомнения. Почему к нам не явился один из Хранителей и не объяснил? К примеру, как верно понимать вот этот текст:

"Метафизическое исследование Библии дало возможность проследить, как инспирировались пророки демиургом этого народа; как искаженно, но все-таки его голос (Избирающего) улавливали создатели книг Иова, Соломона, Иисуса Сираха; как вначале примешивалась к этому откровению, снижая его, инспирация из Шалема, от стихиали горы Синай, духа сурового, жесткого и упорного. И как потом книги Ветхого Завета начинают все больше омрачаться нотами гнева, ярости, воинственности, безжалостной требовательности: характерными интонациями уицраоров".

Я на удивление себе хорошо помнил эту библию сегодняшнего мира. Запал мой не иссяк, и я продолжил:

- Это ПервоПатриарх об Израиле. По нему, пророки действовали под крышей некоего демиурга, да еще и под влиянием духов гор да кущей. Когда такое входит в кровь, вера в Единого Бога становится лишней. Хочешь признавай Его, хочешь - нет. Ведь всё за тебя решают демиурги, духи, уицраоры, патриархи, аватары. Их уже столько набралось! Храмов на каждого не хватит. Ну, сменили бы вы верхушку Цехов, сотворили бы революцию. Но народ-то как был тупым, так и остался! Куда его ни тащи, он все равно рогами в ворота! Как я в Мемфисе. "Избирающего"-то не слышно и не видно.

Ты сказал, не было единой религии? А теперь - есть! И Аватара вот-вот объявит себя богом. И будем мы кушать что подадут, все меню уже отменены.

Я выговорился и подумал: а не слишком ли? Сам-то кто? Но Сибрус смотрел на меня с удовольствием.

- Всё так, - он говорил и улыбался, - Но что бы ни происходило, как бы не менялось... Прошедшее оставляет следы. И внутри нашего настоящего.

Другими словами, как я понял его, - все варианты развития живут внутри каждого из нас. Да разве от знания этого легче? А Сибрус словно читал мои мысли.

- Искать сокрытое - наитруднейшее дело. Это страсть к наслаждению и вожделение возвести в культ, да заблуждение сделать религией, - легко.

Я бы еще добавил, что к отцам привыкают в детстве. А после - тоже трудное дело.

То ли Сибрус имел особый талант к поиску того самого сокрытого, то ли знал много больше. Никто ведь не способен управлять кладом в его сейфе, в том числе я.

Избранная им дорога привела нас в Александрию, оставшуюся от прежних времен. Город Македонца, уничтожившего языческий Египет. Многоликое царство фараонов и жрецов Мемфиса... Как странно - в истории этого мира не значится Александр Македонский, но живет основанный им город.

Думаю, нам удалось скрыться от всевидящего ока Тарантула. Тайная каста Хранителей научилась защищать себя. Нас встретили в приморской резиденции Управляющего Городом. Хранителей тоже трое: кроме правителя Александрии, двое цеховиков достаточно высокого ранга. Тем самым представлены три ветви земной власти: оба Цеха и федеральная структура. Что значило, - о нас знают и нас ценят.

Беседа проходила под морским дном. Километровый тоннель соединяет резиденцию с просторной капсулой, имеющей систему автономного жизнеобеспечения. Выходит, они гарантированно сохраняют за собой кресло александрийского правителя?

Мне понравилось: все просто, без мемфисских прибамбасов. Роскоши нет, но и до аскетизма далеко. Металл, пластик, никаких украшений, но глазу приятно.

- Здесь нет лицемерия, - сказали нам, - Здесь не боятся истины. Можете спрашивать и говорить без цензуры.

- А слышать и понимать? - спросил-таки я.

- Взаимно. Наши интересы совпадают и мы одинаково нуждаемся друг в друге, - сухо сказал тот, кто представлял Розу Мира.

И еще выходило, Сибрус каким-то образом подготовил встречу.

- А что такое лицемерие? - по-детски спросил седой Кертис.

Стажировка в роли святого прибавила ему наивности, подумал я. И основательно заблокировала какие-то участки его сознания.

- Лицемерие: это когда человек восхваляет всемогущего Творца и тут же утверждает бытие так называемого противобога. Лицемерие: когда тот же человек признает Троицу, два лица которой считает материальными образованиями, то есть равными ему, человеку. Лицемерие: утверждать, что Творец был рожден...

- Стоп! - взмолился я, - Это вы о Первоиерархе? Прежде чем взлететь к облакам, я хотел бы обрести под ногами твердые опоры. Я только что узнал, что у меня есть отец. Но мне ничего не известно о матери. А уж о другом... Я просто человек. И прежде чем броситься на амбразуру, я хочу знать, куда бы смог отступить, где укрыться.

Меня выслушали и оставили с Кертисом. Хозяева встречи, пригласив Сибруса, вышли в соседнее помещение. Кертис, посмотрев на меня как на сумасшедшего, встал и принялся измерять шагами размеры комнаты. Пока он считал шаги, я приводил мысли и чувства в спокойствие и осматривал тайное убежище. Серый пластик, хромированная сталь... Пол, как и потолок, укрыт мягким пружинистым материалом цвета перистых облаков. Полумягкие стулья, два деревянных стола. И два экрана. Локальная телесеть, связующая с надводным миром. Дверей, выводящих в другие помещения, три. Устав от копания в себе, я переключился на Кертиса.

- Послушай, если бы тебе снова поручили Путевой Шар?

Кертис остановился, повернулся, блеснул синим взглядом.

- Дело не во мне, Алекс. Экипажа нет. И смысла нет, - возвращаться некуда.

Вот как... Соображает инженер. Не хочется ему работать на любимый Цех. Главное, - соображает правильно. Определенно, святость человеку на пользу.

Дверь открылась, закрылась. Мы опять вшестером. Продолжил Сибрус.

- Ты прав, Алексей. Человек имеет право на дом, где можно укрыться, скрыться, отдохнуть... У нас с тобой... У нас его нет. Твоя мать до старта Ареты заведовала сектором космических пассажирских перевозок. Ей очень хотелось увидеть тебя до... В теперешней жизни она жрица при Храме Иштар. Она, - она только внешне. Ни тебя, ни меня в ее биографии нет. Это необратимо.

Мне снова стало нехорошо. Вот судьба! Вначале Илона, теперь мама, которой я и не знал.

- Неужели вся Земля? Необратимо? - спросил я, изо всех сил подавляя желание расплакаться.

Александрийский управдом вдруг улыбнулся, совсем по-сибрусовски:

- Не так уж все безнадежно. Мы ведь существуем. И, утверждаю: совершенно реально. И нас не так уж мало. Информация из вашего сейфа распространяется по планете. Но способных понять и принять не так уж много. Кроме того, некоторые из нас считают, что на Земле имеется Анклав. Место, не затронутое метаморфозами. Более того, неподвластное полиморфизму. Но как к ним попасть, мы не знаем.

Наконец-то! Возвращаться по-прежнему некуда, но к кому - уже есть! Я улыбнулся в ответ, удивив самого себя.

- А я уж хотел монастырь где-нибудь в лесотундре организовать. Что б по келье каждому отверженному.

- Не надо столь крайнего мазохизма, Алексей, - сказал представитель Розы Мира, - Придется жить и работать в данном нам мире.

- А вы действительно храните древние книги? Те самые? - спросил я.

Теперь заулыбались все, кроме меня и Кертиса. Стало так уютно, что я решил: есть и куда возвращаться. Туда, где эти четверо. И другие такие же.

- За вами, - особенно за тобой, капитан, - идет охота. Вас не изолировали только потому, что оба Цеха еще не слились в один. И потому, что Тарантул, как ни странно это звучит, симпатизирует вам. Кончится охота, мы покажем наши хранилища. А сейчас прогуляемся по видеозаписям. С чего начнем?

Хранители переглянулись и он предложил:

- Начнем с самого узнаваемого тобой. И твоим другом. На предстоящей Земле не будет ни Розы Мира, ни Гора со Сфинксом. Но мы сохраним память о них. Чтобы у людей не было соблазна вновь отклониться... Кое-что мы уже подготовили.

На экране засветилась надпись: "Склеп Розы Мира". Первая картинка: видеокамера показывает на стене три образа, подобных иконам Розы Мира, взятых из предшествующей церкви. Жуткие, мутные лица.

- Ты видишь лики Люцифера, его в Цехе называют богоборческой монадой. Будто кто-то способен бороться со Всемогуществом. Этот трехликий и есть главный идол и покровитель Розы Мира. Вспомни слова из их Первобиблии: "Троичность Единого Существа, присущая Богу, как бы повторяется или воспроизводится и в некоторых из сотворенных им монад". Начинаешь понимать?

- Продолжаю понимать! - сказал я; мне не хватало броска в Пустоту, чтобы увидеть сложносочиненную ложь, лишенную любой логики, - Всё это пыль на зеркалах. Троичность, независимость от Творца и прочее...

Я заметил на экране люк в полу склепа, метров десяти в поперечнике, и, должно быть, прозрачный.

- Что внизу?

- Еще одно триединство, только рангом поменьше. Великий демон Шаданакара по имени Гагтунгр. Действующая модель. Место, где он живет, зовется Дигма. Где-то в глубинах планеты. Добраться и проверить никто не пытался. Техническая утопия. У него три лика и три сущности. Даю увеличение.

Действительно, три головы, и все вполне человеческие. Одна - как лицо Агуары, когда он на ритуале поджигал кошке хвост; воплощение неудовлетворенного садизма. Второе личико явно женское, источающее похоть. Третье я не смог рассмотреть, очертания его непрерывно деформировались, глаза и нос менялись местами.

- Каково? Великий Мучитель, Великая Блудница Фокерма, принцип формы Урпарп. Три в одном. Принцип никак не может устояться, заметил?

- Заметил. Выходит, Роза Мира нацелена на борьбу с Богом? Они больные? Все такие, начиная с Первопатриарха? Имея знания, их игнорировать - предел ненормальности.

- Не они первые на этой тропе. И не последние. Но места в обителях вечного зла всем хватит. Наш мир устроен бинарно, соотношение полюсов непрерывно меняется. Идет отсев, отбор. Мы надеемся, многие из нас преодолеют магию отражений.

- И что потом? - спросил я. Интрига рассказа Хранителей приближала к Зеркалу миров, а для меня не было ничего важнее.

- Надежда на преодоление Барьера, окутывающего материальную Вселенную. В ней самой искать вечность и блаженство неразумно.

Опять Зазеркалье! Сибрус до старта говорил их мыслями. Только слова использовал другие. Эти люди выдержали глобальную метаморфозу! Арета вернулась в точку старта! Я обретал все большую устойчивость. Цеховики приняли бинарность обреченного мира за вечный дуализм! По ним, миром правит двойная, пусть пространственно разделенная, сущность. Двойное правление - Бог и противобог. Пророков они ликвидировали, на их место поставили своих выдвиженцев. И последние метаморфозы лишили их разума совершенно. Теперь цеховики пойдут до конца, не жалея никого, в том числе и себя. Армия смертников. Иерархи чувствуют, что конец неизбежен, и пытаются прорваться в вечность любой ценой. В этом смысл Сибрусовской Ареты. Нас будут гонять, ловить, но не убивать. Им нужен путь наверх, в небо. Уверен, в системе Антареса они будут призывать смерть, но напрасно.

Экскурсия по "Склепу Розы Мира" завершалась. А в ушах зазвучал вкрадчивый голос Аватары, цитирующего ПервоДаниила:

"Каждая из метакультур включает в себя некий антиполюс своему затомису, некую цитадель демонических сил, где как бы перевернуто отражаются черными зеркалами священные грады синклитов. Речь идет о шрастрах, обиталищах античеловечества".

Но разве черные зеркала отражают? Черные ящики, черные дыры... Запутал всё "вестник света иных миров". Оказывается, я думал вслух. И отреагировал на мои думы Кертис, чем удостоверил, что "святость" покинула его.

- Да, жуткая и путаная философия на первый взгляд. А в своей инфраструктуре - система. Термин "инфраструктура" будто не отсюда, да? Но он созвучен Розе Мира, ее исходным понятиям. В инфраструктуре такой несложно замаскировать любую цель. Не заметили предки бомбы дьявольской. Прикрытые цели привлекают, особенно невежественных. Да и просто любознательных, но без иммунитета к дикой терминологии. И - конец духовности.

- С Розой Мира более-менее. А что же Египетский Цех? - спросил я, - Тоже имеется отдельный склеп?

- А чем он хуже? - правитель Александрии нахмурился; его классически египетское лицо обрело черты профессионального воина, - Королевство Джеда унаследовало от фараонов всё, что смогло поднять и унести. Ты заметил моменты отличия сегодняшнего состояния от прежнего во владениях Джеда? То, что в глаза бросается, на поверхности... А вот один моментик внутренний... Череда правящих династий и имен в истории Египта выглядит как прежняя. Отличие маленькое, - из него выпали два фараона: Эхнатон и Ахтой, отец Мерикара. Эхнатон, упоминаемый в первобиблии Розы, отнесен в область внеисторических легенд.

- С Эхнатоном ясно. Но Ахтой? Царь, погибший от лап крокодила?

- Нет. Иной. О нем и тогда мало знали. Но они оба, - и более никто на берегах Нила, - пытались утвердить в стране единобожие. И ты об Ахтое не слышал... Но кое-что осталось, в виде наставлений. Он говорил, что стадо Бога, - то есть люди, - создано Творцом и что именно для людей Он сотворил небо, землю, воздух, животных, птиц и рыб. Никаких там сторонних демиургов и уицраоров. Народ религией единобожия не заинтересовался. Народу предлагали взамен дорогу в небо следом за фараоном и жрецами. И они строили стартовые площадки для прыжка в рай. Они не хотели знать, что финиш их дороги, - в мирах Красной Звезды. Ведь ты рассмотрел ее вблизи...

- Стартовые площадки? Вы говорите о пирамидах...

- Да. Их главная функция - обретение бессмертия и блаженства. Уходит вначале фараон, открывая путь. А за ним, по мере времени, - его подданные.

В разговор вступил Хранитель от Цеха Гора, человек на вид крайне серьезный и почти угрюмый:

- Вы устали. Дни ваши перегружены чувствами и парадоксами. Посмотрите на прощание один местный сюжет. Особенно полезно будет Кертису. А после мы предложим вам отдых.

На экране возник сфинкс с удивительно знакомым лицом. Но разве такое возможно? Хранитель понял мою реакцию.

- Да, верно, ты узнал. Лицо старшего Рериха. Он остался в новой истории. Вместе со своей теорией. Или - благодаря ей. Сфинкс стоит на почетном месте в гизехском комплексе. Мало того, - двойник Рериха бродит среди песков и полей. Но не так, как ходил Кертис. Не в рубище. И не голодный. Тенденция, не так ли?

Далее - тихий скромный ужин, и меня с Кертисом поместили в комнате отдыха за одной из дверей. Сибрус ушел с Хранителями. Мы устроились на кроватях. Сон не шел, и мы лениво обменивались впечатлениями. Кертис, если не обращать внимания на внешний вид, вернулся в прежнюю норму. И я не стал вводить поправки в общение с ним.

- Как, святой? Продержимся до лучших времен?

Он ответил после затяжного молчания, когда я подумал, что разговора не будет.

- Я родом отсюда. Из Александрии. Внешне город почти тот же. Я надеялся, что изменения вернут древнюю библиотеку, собранную Александром и его наместниками. Но нет. Теперь не жалею, - у Хранителей есть все, что надо.

- Но ты сам Хранитель, - я не удивился, просто не понял, почему Кертис отделил себя от своих, - Или уже нет?

Отражение на телеэкране показало: Кертис присел на кровати, обхватив руками колени.

- Пустота изменила меня. Прежде надо разобраться в том, кто я такой. А уж после подумать о возвращении в касту. Аватара ищет тебя. Джед меня не оставит в покое. Нам еще придется побегать.

- А здесь нет полиморфизма, - сказал я, радуясь возвращению Кертиса, - Понять бы, почему.

- Ключик хочешь отыскать? - я услышал в его голосе оттенок иронии; еще один хороший признак, - Универсальный, волшебный? А где заветная дверь с замочком, никому не известно. А для меня проблема, - Тарантул. Гипертрофированный искусственный интеллект возымел такую власть! И никого это не беспокоит. У меня профессия такая... Может, компьютерный вирус для него изобрести?

- Не поможет. Тарантул необходим будущей центральной власти. Без абсолютизации цифры Цехам не объединиться.

У меня впервые за многие дни заболела шея. Так давала себя знать обостряющаяся связь с Пустотой. Точнее, с моим "вторым Я", пребывающим там то ли в движении, то ли в покое. "Там" эти состояния тождественны. Отсюда такое не осознать. Диалога с ним, - с самим собой! - пока не получалось. Давление Пустоты пробуждало дальние ячейки памяти, и я слышал голоса, наблюдал забытое. Наверное, так шел поиск универсального ключика.

Сейчас зов Пустоты вызвал из памяти Экхарта. Внешность его неизвестна, и говорила со мной его книга, когда-то прочитанная и забытая. А может быть, она пришла не из моей памяти, а из иного хранилища.

Передо мной всплыли распахнутые страницы. Буквы не в фокусе, читать нельзя. Чего ждет автор? Как говорили далекие предки: учитель приходит, когда ученик готов. Далекие предки из моей истории.

- Говори, Мастер, - сообщил я, - Земной Сибирцев созрел.

Книга зашелестела листами, буквы одна за другой отделялись от нее, складываясь в слова и фразы.

- "Малейший образ твари, который ты создаешь в себе, так же велик, как Бог. Почему? Потому что он отнимает у тебя целого Бога".

Красиво сказал Мастер Экхарт. Есть о чем подумать. Чтобы заслониться от реальности, достаточно поставить перед собой иконку, образ. И всё - твое зеркало отражает не Истину, а твое или чье-то художество. Какую бирку на него не вешай... Нищий и бесправный актер, играющий царя, остается нищим и бесправным и в процессе игры. Театр жизни стоит на песке условной веры. А песок тот погружен в мутную воду ложных взаимодоговоренностей.

Книга-Экхарт удовлетворенно вздохнула и открыла иную главу. Боль в шее ослабла. Учитель предложил новый урок.

"Всякая телесная и плотская радость приносит духовный вред. Поэтому отрешенность самое лучшее, ибо она очищает душу, проясняет совесть, зажигает сердце и пробуждает дух, дает желаниям быстроту, она превосходит все добродетели; ибо дает нам познание Бога, отделяет от твари и соединяет душу с Богом. Ибо отделенная от Бога любовь, как и вода в огне; а единая любовь, как сот, полный мёда".

Я мысленно отвечал учителю, обозревая недавно происшедшее со мной. В поисках истоков происшедшего.

Речь, понятно, о любви земной. Нам всем кажется, что другой и не бывает. А она и не любовь совсем, а секс. Из вожделения произрастающий. Гормон играет, а мы пляшем. А гормон у каждого свой, у кого могучий, у кого и еле дышит. Потому и пляски придуманы разные. Пелена вокруг сердца... Вожделение ослепило меня, ибо слаб я был и бестолков. Иначе бы разглядел его в ней и скрутил шею! А после вернулся бы в Пустоту, - с Аретой или без, - нашел Агуарово детство и оторвал бы садистскую головёнку вместе с ручонками. А затем надо нагрянуть в Мемфис, реквизировать тот кальян и скормить его Одиссею с Карамазовым.

Урок прервался болью в левом локте. Я открыл глаза и увидел склонившегося надо мной Кертиса. Глаза его горели тревогой.

- Что с тобой, капитан? Ты так стонал!

Я потер локоть. Крепка длань полускелета. Шея уже не болела. Но из урока вышел еще не совсем. И сказал вслух:

- Где ты раньше был, Мастер? Что я буду делать, если встречу Джино? Ведь совершенно дурная ситуация...

- Что-нибудь придумаем! - постарался успокоить меня Кертис, поглаживая мой локоть.

И я понял, что в нем есть то, чего нет во мне. Он не просто старше, не все деды в отцы годятся. Он - надежен, потому что готов к состраданию. Ведь сострадание, - это готовность взять на себя боль другого.

"Вся совокупность мироздания - несомненно книга, начертанная перстом Божиим, в которой каждая малая вещь говорит о несказуемой благости сотворившего ее, где каждое творение - книга и изображение, отраженное в зеркале, в котором самая жалкая роза принимает значение глоссы нашего жизненного пути".

У.Эко

А по-гречески зеркало - Eidolon

Идол...

Заслоняющие образы возрастают внутри.

Но не мы творим. Мы рождаем.

Рождающий не подобен Творящему.

Так я думаю.

10.

Саргон

Саргон пришел так же, как Карамазов. Но Саргон пришел не оттуда, откуда Дмитрий. Линия судьбы Саргона не касалась пространства Тарантула. Не имея чипа и статуса, он как бы не существовал. У некоторых из нас чип тоже отсутствует. Но статус имеется. Статус дает нам блага цивилизации. Саргон же мог называть себя призраком, ибо никому не был нужен, - ни федералам, ни Цехам, ни Тарантулу. Но почему-то он существовал.

Сибрус, Кертис и я готовились покинуть гостеприимный Мемфис. Возможно, с Илоной. И гостей остерегались.

От Саргона исходила безопасность. Есть такие люди, предметы, явления, места: только глянешь, и сразу ясно, - никакой угрозы от них исходить не может.

- Я - Саргон! - сказал он, - Вы можете знать меня как Саргона Древнего, Первого Великого, Справедливого. Это так. Но важнее этого, - я Истинный.

Истинный Саргон выглядел крайне эксцентрично и для экстравагантного Мемфиса.

Белая накидка скрывает что-то зеленое, похожее на халат. На голове зеленый тюрбан, не способный прикрыть черные крупные волнистые локоны. На ногах сапоги, но много изящнее армейских карамазовских. Крупный, даже выдающийся нос, большие голубые глаза. На среднем пальце правой руки золотой перстень с ярким зеленым камнем. В руке деревянный посох, на котором я разглядел любопытную резьбу, очень тонко и точно вырезанную: корабль среди волн, с наполненными ветром парусами.

Мне он понравился. Прежде всего размерами носа. Как бы компенсация моим ушам. А еще, - чем-то в одежде, что-то такое, сразу непонятое.

И говорил Саргон хорошо: уверенным баритоном, с придыханием на шипящих.

- Я - тот, кто не приставлял цифры к своему имени...

Сибрус улыбался. Гость ему тоже понравился.

- Мы знаем тебя, Истинный Царь.

Но Кертис особого восторга не проявил.

- Ты жил там, где проповедовал Иона... Царский дворец рядом с холмом именно этого пророка...

Саргон сверкнул взглядом, ударил в пол посохом.

- Иона не ко мне приходил! Я не терял веру, о невежда!

Сибрус, предостерегающе подняв руку, колдовал с сейфом. Точнее, с его копией, оригинал он передал Хранителям. И всё, известное человечеству о Саргоне до старта Ареты, предстало перед нами.

Царь Аккада в парадном облачении... Лицо его, неизвестно кем реконструированное, удачно походило на лицо гостя. Это было хорошо. Затем виды дворца, ступенчатой пирамиды-зиккурата... И комментирующий голос:

- Саргон, он же Шаррумкен. Истинное имя не сохранилось. До загадочного прихода к власти работал садовником и чашеносцем правителя Ур-Зубабы. Общепринятая версия: Саргон, - незаконный сын безбрачной жрицы храма Иштар. Жрица устроила его приемным сыном царского водоноса. Стал царем по особой милости Иштар-Инаны. Имя Шаррумкен, или Истинный Царь, присвоил себе сам. Правил пятьдесят пять лет. Народ в годы его правления благоденствовал...

Я отнесся ко всему серьезно. Приход такого человека, - хорошее знамение. Может быть, даже предзнаменование.

- Тебя бы к нам правителем, Истинный, - я опять сказал вслух, думая, что рассуждаю мысленно, - Или меня к тебе, в твои времена.

Видеообразы, извлекаемые из пластикового ящика, не удивили древнего человека. Но мои слова он принял близко. Истинно царственным жестом он протянул трость в мою сторону, и я с готовностью подданного принял ее. Получилось само собой, естественно, и я понял, что на сей раз пришел не метапрообраз. Осмотревшись и не найдя трона, он занял стул рядом со мной.

- Друг мой, - сказал он, глядя мне в глаза, - Такое случается. Смешиваются времена и пространства, и среди живых проявляются призраки. Уверяю вас, я не призрак. И пришел к вам раньше, чем пласт вашего мира сместился... Возможно, кто-то из рожденных среди вас бродит по улицам и дорогам моего Аккада. Не сомневайтесь, они там не будут обижены. А относительно моего происхождения...

Он перевел взгляд на повисшие над сейфом врата Иштар. И узнал их. Как и я.

- Я не поклонялся этой богине. Как и многим другим. И не призывал к тому. Один Энлиль живет в моем сердце. А происхождение... Вспомните Давида, - он был простым воином. Но стал великим царем и отцом еще более великого.

- Прости, мы не хотели тебя унизить, - мягко сказал Сибрус.

Я крутил в руках и разглядывал царственную трость. Пока не уверился в точности догадки: изображение корабля повторяло очертания Ареты. Или наоборот. Так или иначе - не беспричинное совпадение. А просто мистика бытия демонстрирует себя более явственно, чем обычно. То, что мудрые называли сокровенным, сокрытым. Смешение времен и пространств...

- О-о, это не так легко, - отозвался Саргон, - Ведь я среди вас не случайно. И впервые в своем полном облике.

Он шевельнулся, белая накидка обнажила зеленые одежды. Вот! - я встрепенулся. Вот тут где-то прячется тайна, которая коснулась меня сразу, как только он вошел.

- Ваш мир поклоняется существам, которых я не знаю. Черная вера прельстила людей. Мало подобных вам, и я вынужден пребывать тенью...

Я снова дрогнул, но разгадка не давалась.

- Вы тоже пытаетесь проникнуть в суть происходящего? - заинтересовался Кертис.

По лицу человека, отказавшегося от "святости", я понял, что он совсем здоров.

- Суть? Она мне ясна. Но вот что искривило ваши пути, пока отчетливо не вижу. Где истоки? Кто, где, когда посеял семена зла? И почему вы не заметили, как они проросли через вас...

- Множественность мировых религий, - начал было объяснять Кертис.

Саргон остановил его:

- Множество и религия, - понятия несовместные. Ибо религию устанавливает Творец, а он Един, и рядом с Ним - никого. Множественность относится к искажениям и творениям человеческого разума.

- А внеземные миры? - спросил Кертис, - Там как?

- А там так же. А если кто заблудился, как человек Земли, - тем хуже для него. Любая букашка знает, кто ее сотворил и от кого зависит ее пропитание и жизнь. Вот так, друг мой Кертис. А планеты Антареса, - это еще не геенна, а лишь прелюдия к безысходным мукам. Нет антибога, есть античеловек.

11.

Мемфис - Ростау

Сибрус отложил прощание с Египтом до начала третьей лунной фазы. В полнолуние на всей планете Праздник Очищения. Оба Цеха сделали еще один явный шаг к сближению, - до текущего года День Очищения не был глобальным.

Телеканалы посвятили все время подготовке народонаселения. Каждый обязан был правильно понимать и верно провести нужные ритуалы.

От Аватары к нам прибыл курьер, - юноша с очень женственными лицом и фигурой. Так мы узнали, что наше местопребывание вовсе не тайна для Цеха. Курьер сообщил, что Агуара-Тунпа и Джино - в Мемфисе, и мы сможем увидеться на Празднике. Андрий находится в Москве. А где же быть Посвященному Розы Мира в столь знаковое время! Курьер передал твердое пожелание Аватары - принять участие во всех ритуалах и обязательно в одном из двух мировых центров. Итак, нам разрешалось прибыть в Москву. Или остаться в Мемфисе.

Тарантул, реализуя предпраздничную программу, усиленно пропагандировал культ тела.

- Дух материализовался и исчез. Душа воплотилась в собственное отражение и растворилась в неверном зеркале тела.

Так объяснил происходящее Кертис.

Дух Истины покинул Землю, оставив мертвые отпечатки. Одним из таких искаженных отпечатков стала мумия Имхотепа, так своевременно извлеченная из песчаной гробницы. Завернутый в бинты прах Имхотепа смотрел из всех экранов, особенно часто по ночам. Тарантул сообщил всем, что Джед привел Праздник Очищения в соответствие тем мистериям, которые утвердил Имхотеп. При жизни, естественно. Полнолуние выбрано потому, что в начале и середине лунного месяца сексуальная энергия достигает пиков. Очень хорошо и плодотворно для ее преобразования в духовную. А поскольку в этом щекотливом деле без фаллоса никак не обойтись, народ обязан соответственно его приготовить. Ибо в нем как раз ключ от жизни и смерти, заключил Тарантул. И не без крутой иронии заключил, послышалось мне.

Всюду начищались кальяны, сортировались наркотики, разливались напитки, готовились любвеобильные жрицы и сладенькие мальчики...

Подготовка ко Дню Очищения настораживала. Особенно завязка его на Имхотепа. Мумия понадобилась, - и мумия есть! Джед с Аватарой что-то готовят. Не для народа, само собой.

Но Имхотеп - всего лишь строитель пирамид. Ума для их возведения требовалось немало, но архитектор ведь даже не Сфинкс! Я потребовал развернутую справку. Тарантул выдал сведения немедленно, будто заранее знал, что мне захочется.

Итак, Имхотеп оказался и самим Тотом, сыном Птаха. Сыном Бога, мессией... Мемфисский Христос... По Джеду: "и путь, и истина, и жизнь". Кроме того, Имхотеп, оказывается, воплотил в себе личности Гермеса и Асклепия. Получалось, мумия при жизни обладала универсальными возможностями и способностями. Мудрость, врачевание, всяческая магия; в первую очередь, - проводник посвященных по пути в рай, в блаженную вечность.

Очень могущественную мумию обрели иерархи. И пока она владеет общенародным сознанием, просто грех ее не использовать в полную меру. Пока народ будет тонуть в вожделении, иерархи постараются осуществить свои тайные цели. Одно без другого никак не осуществится.

За короткий период полнолуния людей окончательно вывернут наизнанку, отделят-ампутируют остатки духа, и мир будет подготовлен к воплощению... Воплощению чего или кого? Неизвестно, но только не Истины.

Только вот мир Земли еще более деформируется. Так как что внутри, то и снаружи. Миллионы черных зеркал, - что они способны спроецировать?

Нет, не случайно экипаж Ареты переводят на легальное положение. Тут тоже хитрая уловка.

Вот и наступил День, предшествующий обетованной Ночи.

Гизехская песчаная равнина ликует.

Служители и служительницы храмов снуют в закрывшей песок толпе и наставляют, советуют, предлагают, вручают... Никакой синтетики, никакой химии, полностью естественные, растительные препараты... Обеспечивают максимально контрастную стимуляцию... Устойчивое, полное проявление всех потенций... Ритуал - дело святое! Исполни все - и будет тебе счастье!

Нас опекают всесторонне. Лично Предтеча Джед окружил отеческой заботой и внушительной группой охраны. Небо сияет на редкость мягко и прозрачно, воздух чист и невесом, полностью "естественный". Зелень пальм струит жизнетворящие фитонциды...

Не остается сомнений, - Рай приблизился, чтобы приветствовать Джеда. Как не ликовать от одной мысли о том, что живешь рядом с Предтечей?

Агуара-Тунпу обязали быть рядом с нами, но он в своем неприкрытом величии никак не вписывался в незаметную для массы группу Ареты. Жреческое одеяние, устремленный на обновленные пирамиды царственный взгляд... Но Андрий превзошел Агуару. Я слышал, что к нему явился сам Яросвет, демиург очень даже сверху. И в земной охране Андрий не нуждается.

Не один Агуара видит только пирамиды. Они того стоят, - свежая облицовка сверканием превосходит самые чистые зеркала. Именно кругом них пройдут показательные зрелища, призванные подготовить толпу к оргиям ночи. А Тарантул будет транслировать их всему цивилизованному миру. Но Агуара, - один из немногих, кто видел внутренности любой пирамиды. Именно там, во внутренностях, будет происходить наиважнейшее, толпе неизвестное и запретное. Так что терпеть нам Агуару до вечера.

Предназначенная для особого ранга гостей платформа, на которой нас устроили, оказалась способной к самостоятельному передвижению. А по равнине, - там и сям, - установлены зрелищные площадки, огражденные редким частоколом герм, - двухметровых фаллосов с человеческими лицами. Мы "подъехали" к одной из них. Между гермами застыли обвешанные оружием агенты охраны. В центре площадки, поднятой над песком на удобную для лицезрения высоту, замерла в ожидании полуобнаженная, в алом и черном, женщина-палач. Лицо, кроме глаз, скрыто маской. Он изящной фигурки исходит мужская, тренированная сила. Рядом с ней сколачивают из деревянных досок невысокий помост.

Я ожидал красочного торжественного представления, гимнов в честь Джеда или Имхотепа. Но...

На помост привели голого мужчину, мускулистого, на вид лет тридцати. Руки связаны за спиной, на голове металлический обруч с шипами, из под которого вниз по влажной, апельсинового цвета, коже катятся частые капли крови. По всему - предстоит публичная экзекуция.

Сибрус, не поворачивая головы, сказал мне:

- Я знаю его. Он входил в группу подготовки Ареты.

Как же так? Федеральное управление Звездного Флота отдало своего человека на расправу Цеху Гора? Сибрус обратился к представителю Джеда, прикрепленному к нам, за разъяснением. Тот ответил предельно кратко:

- Сценарий утвержден в мельчайших деталях. И согласован во всех сферах. Смотрите и наслаждайтесь.

Мы поняли: наша платформа скорее камера заключения, чем ложа театра. И пригласили нас сюда, чтобы минимизировать возможную опасность, таящуюся в экипаже Ареты. А вот выбор жертвы определенно связан с личностью Генерального Конструктора. Акция устрашения? По-видимому, его считают диверсантом, повинным в блокировке генератора Ареты. Что ж, не спиной же поворачиваться! Я придвинулся ближе к Сибрусу.

Обреченный на смерть держался хорошо. Его привязали к столбу и палач приступила к делу. Нож, пила, клещи, шприц со стимулятором... Начала она с мужского достоинства и постепенно поднималась к голове. Лишенный частей тела, истекающий кровью, он несколько раз терял сознание, но укол всякий раз приводил его в чувство. До самого конца человек, преданный людьми, не издал и стона. Но через какие муки прошел он внутри себя!

Сложившееся у меня отношение к Цехам и их вождям теперь ничто не могло переменить. Этот сатанизм требовал уничтожения сценаристов вместе с исполнителями и перемещения их минимум к Антаресу. Бледный Кертис смотрел на забрызганную кровью мучительницу с ненавистью. И с презрением сказал:

- На Земле два вида женщин. Один вид берет начало от ребра первочеловека. Ребро далековато от головного мозга. Но все же... А вот второй вид... Эти берут начало от динозавров, у которых имелся второй мозг, у основания хвоста. Головной быстро атрофировался, но задний - этот и сейчас развивается.

Теория Кертиса, окончательно отделяя его от Цеха, заслуживала отдельного исследования, но в иной обстановке, в иных условиях. Но, по-моему, от динозавров пошли не только женщины. Агуара смотрел на казнь с откровенным наслаждением. И я пообещал себе добраться до него в первую очередь. А пока не до экс-штурмана. К тому же шея моя так разболелась, что хоть кальян требуй.

Наша платформа, объезжая гермы, двинулась в неизвестном направлении. Так предусмотрено сценарием, не подлежащем корректировке. Зазвучала популярная мелодия, похожая на марш. Их музыку я тоже не понимаю. И не принимаю.

Шрам стонал, и я ожидал связи с Пустотой. Но ее все не было. Мешал шум толпы, принявшейся скандировать праздничные мантры, короткие и весьма содержательные. Вблизи от нас смешанная группа, - девочки и мальчики, - что есть силы орала:

- Фаллосу - да, пенису - нет...

И так снова и снова. Я посмотрел вначале на Илону, затем на Кертиса. Илона, выбравшая для праздника белые одежды, смотрела и слушала как положено. Как представитель внеземной цивилизации. Словно впервые на земном торжестве и потому крайне изумлена. Кертис еще не отошел от зрелища казни и говорил сердито, зло:

- Наступает Час Иштар. Снимаются все ограничения. Человек готовится стать скотом.

Агуара услышал и презрительно сказал:

- Вы напрашиваетесь, друзья-изгои. Как бы вас не опустили ниже нижних мест.

Итак, Агуара-Тунпа полностью и окончательно определил нашу участь. Он тут - страховка для охраны, не меньше. Как я мог подумать, что такого профессионала-мучителя, наделенного к тому же Пустотой неизвестными качествами, не пустят обратно в Цех? Да он тут надзирает и за официальным представителем Джеда.

Сибрус посмотрел на него как на нашкодившего скунса. Если они кровавой расправой добивались от Сибруса страха, то им не удалось. Напротив, он точно помолодел и окреп. И голос звучал спокойно, уверенно:

- Ни ты, Агуара, ни твой Джед, ни ваша мумия, - никто не имеет власти. Ни над кем и ни над чем. Отсрочка твоя кончается, а ты все беснуешься...

По неслышному сигналу воины охраны образовали кольцо, внутри которого не оказалось почему-то Илоны. Не иначе, самодвижущаяся машина имеет тайную камеру. И я, как и Сибрус, понял: акция подготовлена, причем обоими Цехами. И не без участия федералов. В общем, против нас вся Земля со всей ее цивилизационной мощью. И сейчас нам начнут воздавать по заслугам. Пока без суперэффектов, мальчики из охраны вооружены обычным холодным и горячим инструментом. Но эта хитрая гостевая платформа... С нее надо уходить. Можно пропасть вслед за Илоной. И вот, началось.

Агуара голосом Джеда бросил в воздух команду:

- Взять их! В нижний слой Шаданакара!..

Да, не случайно так стонала моя шея. За спинами ребят из охраны, на полпути к ближайшей пирамиде, в плотном и раскаленном воздушном мареве проявился силуэт Ареты. Вначале неустойчивый, как горячий пустынный мираж, он в несколько секунд обрел твердые очертания. И я сердцем, а не мозгом одним, ощутил: есть связь! Пустота со мной, и никто нам не страшен. И не потребуется влезать в побоище, чтобы выявить свои сверхчеловеческие способности. Нельзя на их зло отвечать подобным. Отвечу, - и стану таким же.

Кертис с Сибрусом не отводили глаз от шхуны в песках. Думаю, они одновременно поняли, что вакуум-генератор Ареты в работе. От шхуны к нам протянулся зеленый коридор высотой с небольшую пирамиду и, дотянувшись до платформы, окутал нас троих. Все прочие с Агуарой во главе и не шевельнулись. Думаю, тут разность временных ритмов сказалась, они могли заметить только зеленую вспышку и луч от Ареты. Что произошло дальше, я не видел.

...Мы сидим на чем-то шершавом и неудобном, не замечая ни жара, ни дискомфорта. Кругом девственно пусто, от несостоявшегося торжества на песке остались пустые площадки и поваленные да поломанные гермы. Вся сила человеческая, сосредоточенная против нас на плато Гиза, исчезла за секунду. Кертис ощупал ладонями место под собой. Не понял и спросил:

- На чем мы сидим?

Я опустил глаза и тоже не понял. Как и Сибрус. Пришлось встать. Выстроившись в шеренгу, мы переглянулись и дружно рассмеялись. Перед нами лежала низверженная герма. И услышали за собой шорох шагов. Не оглядываясь, я громко сказал:

- Мы рады тебя видеть, Истинный Царь. Присоединяйся, Саргон Единственный.

Мы повернулись. Саргон неспешно приблизился, по-родственному обнял каждого.

- Ты чуть не успел, - сказал ему Кертис, - Здесь был праздник. День Очищения.

Саргон посмотрел на него строго, потом более ласково на меня, затем на изображение шхуны на трости. Изображение Ареты, как я уверился уже окончательно.

- Царь не опаздывает. Царь приходит, когда хочет. И, - когда он необходим. Вы осведомлены, что вместе с мумией Имхотепа эти люди откопали более ценный клад?

Мы молчали. Откуда нам было знать?

- Хранилище древних знаний. Очень древних. В своем Аккаде я слышал о них... Эти люди уверены, что смогут обойтись и без пирамид, и без Ареты.

Ого! Саргон Древний, а в современности разбирается не хуже любого из нас. И новости у него самые первые. И знает такое...

- Бывает, люди призывают правителями монстров. Боюсь, такое случится при вашей жизни.

Саргон говорил, что ходит по земле как тень. Как? В свое время он разрушил Урук и его храмы, где поклонялись Инане-Иштар. Богине секса. Она от него перебралась к нам, через тысячи лет. Вот она, - тень и есть. Бегущая от света.

Мы молчали. Саргон прямо излучал величие. Излучение заставляло думать, подбирать слова.

- И вы на этом сидели!? - Саргон смотрел на лежащую герму с хмурой физиономией на конце, - Знаковое седалище!

Внезапно герма шевельнулась и мы отступили. Мало ли. А я вспомнил, на какой Земле нахожусь. Как бы еще песок под ногами не стал проваливаться. Вдруг дно Шаданакара как раз тут. Саргон же усмехнулся, затем махнул по-простецки рукой и улыбнулся нам. В белой накидке, то и дело открывающей зеленый хитон, с коричневым лицом в черном обрамлении, он удивительно соответствовал пейзажу среди сияющих пирамид. А его обращение к Кертису!

- Ты из Хранителей... Будет ли признан ваш труд? Испытание плотью редким дано перенести. Вы храните дары для духа. И от Духа. А у людей, которые молятся на это, - он бросил быстрый взгляд на вновь застывшую герму, - духа уже нет. Они слепы, глухи, мертвы. Жизнь земная - борьба духа с плотью. Кто не борется - погиб.

И он задал неожиданный вопрос:

- Почему у вас нет лошадей? Я видел много собак, еще больше свиней... Ваше свинопоголовье превысило числом стадо человеческое. Собаки и свиньи - признак нечистоты. Капитан Сибирцев! Уничтожь фаллос. Он оскверняет пустыню!

Прозвучало как приказ, выучка курсанта Космоколледжа сработала. Я ударил в герму каблуком ботинка и каменный идол Эроса обратился в холмик песка. Никто и не удивился.

- Прекрасно! - довольно сказал Саргон, - Но зачем я к вам пришел?

- Рассказать, чем сердце успокоится, - с благодушным видом ответил Сибрус; хотя было ясно, что Саргон не ждал ответа.

- О-о, ученый жрец! Вашим сердцам придется еще долго биться горячо и сильно. Слушайте же.

Он повелительно-приглашающим жестом обратил нас к пирамидам, распространившим свечение по всему небу. Вершины их окутывали серебристые облачка.

- Данные строения - не усыпальницы. И не храмы. Это машины, подобные вашей Арете. Долгие усилия жрецов-ученых Цеха Джеда привели к результату. Они уже выбрали, кто первым этой ночью устремится по звездной дороге к Раю. Джед готовит генеральную репетицию своего вечного спасения. Преданные ему люди пойдут следом. Каждый в свое время, успев насладиться плотью до отказа. Благодаря находке рядом с мумией Имхотепа масса знаний превысила критическую. Наверное, вы знаете, но нужно напомнить главное. Пирамиды фараонов принадлежат не современному Египту. И не их предшественникам. Тут обитал другой народ, могучий, красивый. Печальна была его участь. Пирамиды - усилители-резонаторы псиэнергии, настроенные на Пустоту. Там три камеры. В нижней, подземной, - то, что вы зовете вакуум-генератором. Магический ритуал запускает в человеческом мозге резервные структуры, они замыкаются с генератором в цепь. Уходящий должен помнить дорогу и свои действия на ней. Но ученые-жрецы будут помогать, чтобы путник не заблудился. Они готовы. Генеральный Конструктор Сибрус им уже не нужен. Вы меня поняли?

Разъяснение Саргона логически замкнуло все наши догадки в ясное колечко.

- Итак, Джед нас не выпустит отсюда, - заключил Кертис, знающий Цех Гора-Сфинкса лучше всех.

- О нет, - поправил его Саргон, - Опасность грозит вам не отсюда. Угроза - с севера. Вы его называете Аватарой... Вас ждет Страна Ложных Зеркал. Ведь там, как я понял, давно нет никакого государства. Там - базовая территория Цеха Розы Мира.

Был бы я один, затосковал бы. На службе в Надземелье предстоящие ежегодные отпуска тянули к себе ароматами и цветами знакомых и родных мест. Всегда были люди, готовые с радостью принять гостя в добрую семью. Понятие "территория" исключает подобное. Видимо, чувства мои отразились на лице. Саргон сочувственно вздохнул.

- Успокоить тебя нечем, капитан. На твоей Земле устроен Голубой Рай Геи. Гей-Рай Геи-Земли. И там на любого мужика смотрят сначала сзади, а потом спереди. На одном горизонте...

Здесь, - Иштар-Изида нависла над территорией пирамид, там, - Звента-Свентана обещает вход без очереди в высшие миры! Этикетки разные, а за ними одно и то же - Дуат Антареса как минимум.

- Здесь - Сириус, а там - ...

Я произнес это вслух. Пожалуй, появляется новая привычка... Отреагировал Саргон. Сегодня был его день.

- А там - созвездие Ориона. Дзета Ориона привязана к пирамиде Хуфу. Или наоборот. А еще они уверены, что пояс Ориона и есть фаллос Осириса. Побегаете еще под ним, - пообещал Саргон.

Вот так, и небо раскроено не по-нашему!

12.

Гетеростилия Примулы

Вначале демиург Амма, подобно гончару, создал Солнце и Луну. Солнце раскалено добела, его окружает спираль из восьми витков красной меди, а Луну - такая же спираль из белой меди. Звезды - это глиняные шарики, которые Амма бросил в пространство. Землей стал сжатый Амма и пущенный им в пространство ком глины, который принял форму женского тела.

Будучи одинок, Амма сделал землю своей супругой. Первому совокуплению с землей помешал термитник, который ему пришлось срезать. Это привело к аномалии - рождению непарного существа - шакала Йуругу (при благоприятных условиях должны были родиться близнецы). Во второй приход Амма к своей супруге дождь, божественное семя, оплодотворил землю, и родились близнецы Номмо. После того, как Йуругу совершил инцест, соединившись со своей матерью и таким образом осквернив землю, Амма решил создавать живые существа без ее участия. Он сделал из сырой глины первую человеческую пару (мужчину и женщину). Номмо, предвидевшие, что первоначальному правилу рождения близнецов грозит исчезновение, а это может вызвать отрицательные последствия, начертили на земле два контура - мужской и женский, один поверх другого. Благодаря этому каждое человеческое существо наделено двумя душами разных полов. Женская душа мужчины устраняется при обрезании, мужская душа женщины - при эксцизии. Человеческая пара, созданная Амма, породила восемь первопредков, у которых четверо старших - мужчины, а четверо младших - женщины. Все они были андрогинами (двуполыми) и могли самооплодотворяться. От них произошли восемь родов догонов.

Миф о сотворении (племя догонов)

Сибрус отказался от предложения Хранителей укрыться в одном из их убежищ. Безопасность Хранителей он ценил превыше своей. И, естественно, нашей. К тому же он принял предупреждения Саргона как откровение, безусловно и целиком. А Сибрус если не царь, то признанный уже вождь нашего маленького клана. Если он говорит, что бежать надо, но бежать рано, - то так и есть. Тренируем бег на месте. И если он говорит, что Агуара своим нападением в День Очищения опередил волю Джеда, - и это так и есть. Агуара сорвался, и это нам на руку. Арета и Сибрус вовсе не вычеркнуты из списка приоритетов. Нас лишь отодвинули на строчку ниже. В тени Имхотепа мы можем отдохнуть и еще хорошенько подумать.

Мы вернулись в домик на окраине, пустой, гулкий, неприбранный. В нем хозяйничают обезьянки. Впервые покинув пределы своего миниКорабля, они осваивают земное пространство. Ни Илоны, ни родственницы-хозяйки. Вернулись мы вовремя - нас встречал детектив Ламус, прибывший с отчетом о выполнении поручений Сибруса. Ламус по-прежнему незаметен и сер, будто пылью посыпан. Но за время его путешествия эта суперпыль обрела заметный черный оттенок. Темнеет детектив. То ли от груза дел, то ли от сгущающейся черноты родного мира.

Обезьянки бродят по всему дому, научились даже ползать по стенам. Совсем как ящерицы. Их любимым занятием стало изучение зеркал, некогда во множестве развешанных Карамазовым и мною.

Я занялся приготовлением еды, Кертис решил отыскать что-либо съедобное в саду и огородике. В сам Мемфис мы не решились зайти, и потому вернулись без припасов.

Сибрус слушал Ламуса. Как я понял, главной задачей детектива было уточнение топографии определенных районов на территории Розы Мира. С Ламусом пришел вечер, серый и сумрачный. Хотя солнце растекалось по западу яркой, жаркой, багровой полосой. На небе ни облачка. Но какая-то пелена застыла над близким Мемфисом и оживающим кладбищем Саккары за ним. Всё это что-то значило, да не было Саргона, чтобы верно истолковать знамения.

Я включил освещение всюду, где оно было. Странно, но вся домашняя инфраструктура действует исправно. То есть не все поголовно вовлечены в аферы Джеда. Кто-то обслуживает энергостанции, регулирует подачу воды, производит продукты питания и наркотики, утилизирует отходы... Не всё еще автоматизировано на реформированной Земле.

- Роза Мира черпает из того же колодца, что и Цех Джеда, - рассказывал Ламус, - Ваши опасения не напрасны. По сути, это уже один Цех. И там тотальная слежка, наблюдение... Черная земля Египта... Роза Мира тоже уходит в беспросветность. Как в свое время песок Вавилона. Ни одного живого взгляда не встретил. Не население, а сборище мертвецов.

Я вспомнил книгу из чемодана детектива. Где его походная библиотека? Что-то не вижу. На обложке значилось "Пикник на обочине". Там мертвые вставали из могил, и, оставаясь мертвыми, возвращались в свои дома и семьи. И семьи их принимали! Живые уживались рядом с мертвецами! Сейчас я спрашиваю себя: как это? И отвечаю: те живые на самом деле являлись мертвецами. Из тех, у кого в сердце проросла Черная Роза.

Мне все меньше хочется жить рядом с соплеменниками. Все больше хочу на Арету. И чтобы не возвращаться. Согласен и на лиловые рассветы, и на мохноногих братьев по разуму.

У меня получилось справиться с бифштексами и яйцами, сохранившимися в холодильнике. Кертис вернулся с бледно-розовыми помидорчиками и созревшими ананасами Илоны. Видно, она знакома с рекордными сельхозтехнологиями. И кто их поливал? Воспользовавшись паузой в докладе Ламуса, я спросил:

- Как ты ходишь по минным полям? Среди групп захвата и отрядов слежки? Я знаю одного героя, так тот притворяется тенью.

- У меня свой секрет, - сказал Ламус, принюхиваясь к запаху жареного мяса, - У тебя на сковороде не соевый концентрат?

- Не уверен, - сказал я правду, - А розыском людей ты занимаешься? У нас пропало сразу две женщины.

Мы с Кертисом наконец накрыли стол. У Дмитрия Карамазова такое получалось намного талантливее. Тем не менее, доклад прервался. И разведчик, и его шеф оказались настолько голодны, что Кертис и я решили не конкурировать. Нам было достаточно и кофе с засохшими пирожными.

- Чтобы женщины не пропадали, надо к ним относиться по-мужски, - пережевывая кусок бифштекса, объявил всепроникающий детектив.

А я думал и спрашивал себя: что же ведет его по путям Сибруса? Какой интерес? Чей? Ведь он, как говорится, местный. Он - не следствие смешения времен, не метапрообраз, не стихиаль какая... Такой вопрос давно крутился во мне. И я не выдержал, спросил.

- Ты не поверишь, капитан. Земная профессия и небесный интерес... Я хочу разобраться, почему так резко увеличилась зависимость социума от виртуальной природы. Я зафиксировал признаки... Скажу проще: признаки наведенной порчи интерфейса в системе человек-мир. Основы мира... Самое разумное, - быть поближе к тем, кто побывал в Пустоте, к тем, кто понимает больше...

Вот удивил так удивил!

- И что-нибудь уже есть? По этой самой порче?

Обезьянки, только что пристально изучавшие зеркало над столом, скользнули по обоям стены и компактной группкой уселись на пустое блюдце рядом с Сибрусом. Их что, тоже волнует проблема интерфейса?

- Тут без истории не обойтись, - Ламус осторожно положил вилку на стол, посматривая на затихших обезьянок, - История говорит: связи между людьми, предпочитающими нормальный секс, крайне устойчивы. Даже, часто, - нерасторжимы.

Я даже разозлился:

- Твоя история крайне ненадежная красавица. Сегодня такая, завтра - другая. Послезавтра - ее вообще нет. Причем тут секссвязи?

- При том и при этом, - Ламус сделал неудачную попытку улыбнуться, - В процессе рекогносцировки, среди прочих открытий, узнал я следующее. Планета наша имеет еще один Цех. Тайный. Цех андрогинов-гермафродитов. Они считают себя богами, хозяевами будущего Земли. Эти люди одновременно и мужчины, и женщины. Им это одинаково легко.

Да, Ламус вполне соответствует генеральной линии текущего момента. Хранители, Саргон, теперь андрогины...

- А эти откуда взялись? - задал вопрос Кертис, удивленный не меньше.

Улыбка у Ламуса все-таки вышла. Но уж очень скромная, не в пример словам.

- Оттуда.., - он сделал жест в направлении паха Кертиса, - Из самих себя взялись. Сами рождают себе подобных. В большом секрете такое происходит. Никто не видел ни самого процесса, ни младенцев. Но, думаю, они отличаются от нас.

Итак, двуполые андрогины... Древнейший мир дикарей вошел в реальность. На самом деле, интерфейс стал совсем никуда.

- Напомню, - напомнил Кертис, - Гермес от Афродиты родил Гермафродита. Первый в обозримой истории. А Гермес, - он же Тот. Он же - Имхотеп. Мумия пришла вовремя.

- А это одно и то же? - спросил я. Космофлот сильно отдалил меня от прозы жизни. Да и от поэзии тоже.

Ламус с сожалением оглядел пустую сковороду, взял в руки чахлый помидор, помял его серыми пальчиками, положил обратно. Я ощутил его желание прихлопнуть неаппетитным томатом обезьянок, все так же чинно внимающих нашему разговору. Детектив неохотно пояснил:

- Гермафродит, - человек двуполый, и с мужскими, и с женскими половыми признаками. Андрогин, - снаружи мужчина, а изнутри женщина. Посвященные в Цехе Гора проходят эту стадию. Они все спереди мужики, сзади бабы.

Как он это красиво выразил: мужики, бабы... Прямо поэт народный. Не случайно носит с собой чемодан книг.

- А мы только что праздновали, - задумчиво, с оттенком тоски сказал Кертис, - Культ гермы, то есть культ фаллоса. Но праздник прервался, до герма-андрогинов не дошло.

В разговор вступил Сибрус, энергично и сосредоточенно. Старик, то есть отец, заметно менялся. День ото дня. Становился крепче, бодрее, моложе. Неужели его коснулся ветер полиморфизма? Иммунитета от перемен на Земле просто так не обрести.

- Время от времени из обоих Цехов пропадали люди. И не простые. Лучшие, посвященные. По новой хронологии такое началось сотню лет назад. Как по старой, никто теперь не узнает. Из них-то и сложилась новая каста. Неясно только, как они обходят систему Тарантула. Их первое название - Лига Лилит. Теперь - Братство Черной Розы Мира.

Кертис, отложив в сторону окаменевший кусок торта, заметил, уже без тоски:

- Список кандидатов в Дуат расширяется. Места всем хватит? Или будет конкурс?

Сибрус продолжил, не заметив вопроса:

- Двуполость - человеческое изобретение, самонаправленная мутация. Как и все прочие отклонения нашего проклятого времени, это берет исток в комплексе самодостаточности. Абсолютизированный эгоизм, аханкара...

Никто не удивлялся энциклопедичности Сибруса. Я же об аханкаре узнал из чемодана Ламуса. Из романа "Принцип Рудры". Откуда их собирает детектив? Неужели из обоих времен? Но Сибрус откуда?

Тут входная дверь распахнулась так мощно, что я решил - Карамазов! Но нет, - то был не столь классического значения, но все же значительный сюрприз - к нам вернулись наши дамы, наряженные в пестроцветные цыганские наряды. Перевоплощение полнейшее, до неузнаваемости. Я слышал от Дмитрия, цыгане по неуничтожимой старинной привычке кочуют таборами по всей сегодняшней Земле. За исключением, само собой, северных регионов Розы Мира. Кочуют по маршрутам, намеченным Тарантулом. Интересно, зачем и кому это надо?

Из женских рук взметнулись два букета, приземлились на стол, оказались в вазах. Обезьянки с писком рванулись на стену и устроились на деревянной рамке зеркала. Дикий, непредсказуемый мир! Тут нельзя быть уверенным ни в чем и ни в ком! Но египтянке стать цыганкой что...

- Что за цветы? - деловито спросил Ламус, подвигая к столу еще два стула.

Стулья вот тоже кочуют сами по себе, - только что их на кухне не было. Они стояли в гостиной. Впрочем, телепортация стульев - мелочь. Если ананасы вырастают за несколько дней. Я отодвинул коричнево-желтый рубчатый плод подальше от себя.

- Примулы! - весело объявила хозяйка дома, - А почему живем так бедно? Или мужчинам неизвестно, где, что и как берется?

Мужчинам действительно не было известно. И они промолчали. Примулы горели кровавыми пятнами, сложившееся деловое равновесие разрушилось. Зашуршали-зашелестели платья-платки, и рядом с цветами рассыпались как нужные, так и ненужные в хозяйстве предметы. Колода Таро, громадный нормальный ананас, запеченный гусь, кофейный сервиз, набор праздничных открыток из прошлого мира...

Даже Ламус как бы восхитился:

- Удивительно, как вокруг вас концентрируется... Фокус притяжения, а не люди! Не зря я к вам прикипел. Раскрою тайну - значит, не напрасно жил.

- Что, целый табор на подходе? - спросил Кертис, - Тоже хорошо, - начнут гадать, предсказывать, вселять уверенность.

- Нет табора, - это снова Ламус, - И ваши женщины, - не цыганки. Фокус в этих цветах. Это же примула!

- Мы знаем, объявили уже, - а это Кертис, - Цветы как цветы. Я бы предпочел что-нибудь светленькое, сиреневенькое... Но и эти годятся. Спасибо...

Но смотрел он не на цветы, а на гуся. А я склонил голову, стараясь обойти взглядом Илону. Потому что опять ничего не понимал. Она сейчас - сама жизнь, яркая, светящаяся, пульсирующая... И тени не осталось от той, что пришла ко мне из Пустоты, - холодной, пустой, застывшей. Но разве не этого я хотел? Превращение состоялось, живая Илона рядом, а я... Нет, не могу. Всех моих сил не хватит, чтобы повторить ей хоть одно слово из тех, что говорил ей до старта. Ни словечка, ни взгляда...

- Примула, капитан! Примула - цветок андрогинов.

Детектив смотрел то на букеты, то на женщин; и я понял, почему.

- Цветы и ваши женщины соответствуют друг другу: примула обладает гетеростилией. Гетеростилия, - это такое устройство, которое не допускает самоопыления. Присмотритесь, - цветки разные по строению. Их два типа - мужской и женский. Священный цветок андрогинов; ритуальный, знаковый, гербовый. Походите по храмам и дворцам Гора и Розы Мира - и вы встретите примулу как в живом, так и в прочих видах. Картины, узоры на колоннах, шитье, клумбы, дорожки в садах, - и везде примула. Теперь яснее стало? Такова моя профессия - собирать отовсюду отблески, эхо, преломленные отражения... И - соединять их по мере накопления.

Соединять накопленное... Во мне оно не желало соединяться. Не мной собранное, потому что ли? Такие были могучие, цельные, уважаемые Цеха! Родная Роза Мира, не чужие и Гор со Сфинксом... А получилось, при не очень ближайшем рассмотрении, что там и там, - мощные слои Хранителей плюс андрогины. Кого там больше? И кто в обоих Цехах чужой, а кто свой? Сейчас вот зайдет Аватара и заявит, что он и андрогин, и хранитель, и еще кто-нибудь... Великий в незаметности Ламус тоже не все знает. Цех Примулы...

Я вспомнил слова из первобиблии Розы Мира:

"Начало первому человечеству - ангельскому - было положено самим планетарным Логосом и Лилит, существо которой было еще свободно тогда от демонического эйцехоре".

Первопатриарх имел в виду под Логосом пророка Иисуса, известного как Христос. И давно Цехами забытого. И, следовательно, - народом. Народонаселением. От кого же он взял такие доисторические данные? Да, антирелигиозности первому было не занимать. Сейчас, небось, загорает со своей Лилит под красным солнышком. Там ему и место. Вместе с эйцехоре, что бы это ни значило.

Ну какая между ними всеми, цехами да кастами, разница? Разве что Хранители из другой сказки. Но что я о них знаю?

Сибрус вдруг отяжелевшим взглядом посмотрел на женщин, затем на Ламуса, и спросил его:

- У тебя еще не всё?

Тот кивнул. Сибрус опять посмотрел на женщин. И те как-то сразу притихли, потускнели, Илона даже светящиеся глаза темно затушеванными веками прикрыла.

- Скоро вечер... А у вас неотложные дела в саду, не так ли?

Через секунду мы остались в мужском составе.

- Есть информация об акции Хранителей...

Кертис поискал взглядом точки подключения Тарантула. И спросил:

- А глаза и уши Тарантула? Хотя уже столько сказано...

Наконец-то я увидел удивленного Ламуса.

- А вы не знаете? Он не может вас записывать без вашего разрешения. Спросите его сами! Он же не человек, а сумма электроимпульсов. И живет по алгоритмам с программами. Не записал, - не запомнил. Спросите. Но напомню: каков вопрос - таков и ответ. Прямой вопрос - прямой ответ. Он ничего не способен утаить. Не все спрашивают. А кто спрашивает, - не знает, как правильно это сделать.

- Я верю, верю.., - смутился Кертис, - Но откуда в нем этот запрет относительно нас?

- Оттуда же... Откуда и всё... Хотел бы я знать! Теперь к акции. Спецотряд Хранителей готовится уничтожить офисную базу андрогинов в Риме. Мне известно и точное время.

Новость была то ли хорошей, то ли плохой. Но я загорелся немедленно. И, понимая, от кого тут что зависит, обратился к Сибрусу:

- Я должен быть там! Слишком я засиделся и залежался. Да и...

И повернулся к Ламусу.

- Но Рим - мегаполис. Как с координатами?

- Мегаполис?! - спросил Ламус, - Ах, да... Это в ваших воспоминаниях он большой. А на деле, - значительно меньше Мемфиса. За полчаса пешком обойти можно.

Сибрус задумался, но ненадолго.

- Что ж! Но пойдешь не один. Уходим отсюда все. В том числе Илона. Думаю, пришла пора действий. Алексей! Илону - переодеть.

Большое стало маленьким, маленькое сделалось большим. Что-то исчезло, как и не было. Что-то появилось, будто было всегда. Нормально, решил я. Люди живут все-таки. Среди них и вполне нормальные встречаются. И никто не жалуется. Я что, лучше?

Рим - деревня? Полетим в деревню Рим. Религиозные столицы на этой планете не требуются, вот их и нет. В Москве купола тоже не церковные, а цеховые. Мне лично и то, и другое, как говорит Ламус, одинаково.

Кертис доверился ученому детективу. Я же проверил Тарантула. На "вопрос-ответ". И спросил, откуда взялись такие ограничения. То есть, - не существует ли еще один подпольный Цех, обитающий в гиперпространстве земной компьютерной сети? Гиперпространственного Цеха не оказалось. А ограничения относительно нас присутствуют в Тарантуле всегда, будучи зашиты в его исходные программы. Загадка не снималась, уходя в неизвестное прошлое, но позволяла нам действовать более уверенно.

Я заказал Тарантулу места на авиарейс до Рима и полное прикрытие от любого внешнего интереса. Тарантул принял заказ к исполнению, что сделало нас невидимыми для всех человеческих групп, как политически организованных, так и диких.

Илона использовала гардероб родственницы и сделалась истинной египтянкой. Из тех времен, которые знали Имхотепов и Тотов в живом виде. Ламуса ее наряд шокировал, а мне понравился. Остальным было все равно.

Прическа ее походила на витую башню типа вавилонской. Где-то внутри башни прятался пузырек с благовониями, разносящий аромат до последних пределов здания аэропорта. На шее - несколько витков цветных жемчужин; низкое декольте открывает грудь, окрашенную под золото. Чуть не подумал: "отделанную". Тело укрыл модернизированный сарафан, прикрывающий лишь самое-самое, цвета мокрого песка. Плюс браслеты, серьги... Цветовая палитра колебалась около темно-молочного тона ее кожи, чуть отклоняясь к золоту и жемчугу. В комплексе смотрелось сногсшибательно. И поднимало вопрос: а она обнажена или все же одета?

Илона прибавила еще удлиненный дерзкий прищур, надела призывную полуулыбку. Да-а... И тем не менее... Но это я о себе.

Мы рядом с ней - как скромная группа сопровождающих. Свита царицы. А уж Ламус в своем сером плащике как мышонок у лап тигрицы.

Двигались мы везде по зеленому коридору. Несмотря на отсутствие биочипов и сертификатов. Турникеты распахивались сами, пищевые автоматы выдавали еду и питьё в соответствии с личными пристрастиями, места все мягкие, сервис максимальный и красивый. Тарантул умел делать дело. А я вновь задавал себе вопрос: кто же хозяин в этом доме?

Штаб-квартиру Черной Розы Мира, или Цеха Примулы, Хранители успели разгромить до нашего прилета. Нам осталось любоваться дымящими развалинами двухэтажного особняка, занимавшего один из центральных кварталов. Место межцеховой разборки охраняла какая-то федеральная служба в зеленых куртках.

- В земле еще несколько этажей, - сказал Ламус, - Там много интересного, в том числе документы. Но нам туда не добраться. Неаккуратно сработали.

Детектив посмотрел на Сибруса, но тот никак не отреагировал. Его заинтересовало поведение Илоны. Она стояла рядом с красно-черной грудой обугленного ломаного кирпича и выглядела столь печальной, что мне захотелось сочувственно коснуться ее плеча. Я попытался, но рука не поднялась. Привычно уже не поднялась, не потянулась...

Сторожа развалин за желтой лентой ограждения смотрели мимо нее. Они что, закодированы против женской красоты?

Сибрус взял меня за локоть и отвел на несколько шагов, на сохранившийся кусок тротуара, окаймлявшего квартал андрогинов. Гранитная плитка скрипела под ногами битым стеклом.

- Я не знаю, Алексей, почему она не хочет посетить свою семью. Отсюда недалеко. Ламус проверил: и мать, и отец живы. И убеждены, - у них была дочь. Но вот как, куда и когда пропала, - не помнят. Метаморфоза... Она не может этого не знать.

- Пустота направила ее ко мне, - вдруг сказал я, - Только ко мне.

Также вдруг я понял: если б не операция с мозгом, если б не мой с Аретой выход в вакуум, мы не встретили бы капсулы с Илоной.

- Пустота - слишком общее слово. Некто из Пустоты - будет точнее. А еще точнее, - Некто через Пустоту, - поправил меня Сибрус, - Но вернемся к... Нас ждет дорога. К собственному дому.

13.

Герма над

Розой Мира

В детстве меня учили, что правильное имя нашей планеты - Шаданакар. И состоит она из вложенных друг в друга десятков слоев, размещенных в иных и разных измерениях. Имя это сразу показалось мне невкусно-твердым, похожим на клюв большой вороны. И я всегда предпочитал думать и говорить "Земля". И никак иначе. Слово ласковое, доброе, объединяющее. А еще "я" в окончании, - оно оповещало, что планета моя, она для меня, а я - для нее. Работа в Космосе, в Надземелье, окончательно сроднила меня с Землей и развела с Шаданакаром. Не желаю я его слоев и неизмеряемых измерений!

Ламус доведет свое расследование до конца, я уверен. Но и без него мне известно, с кого все началось. Я знаю, кто виноват в том, что моя Земля на моих глазах превращается в их Шаданакар.

Сибрус сообщил, что его дом, - дом моего детства, - стоит, не задетый волной полиморфизма. Мы направляемся туда, в мое забытое земное начало. Мой личный восток...

Привал.

Отец мой снова постарел. Усталость густо пропитала его тело, и под ее тяжестью глубоко проминается верхний слой почвы. Листва многих лет лежит пухлым рыже-коричневым слоем. Горит она без огня, крученые клубы сизого дыма застывают в метре над землей, не способные подняться к холодному небу. Если листья поворошить прутиком, можно вызвать к жизни коротенькие язычки желтого пламени. Они вспыхивают, объедают зигзагом листья и бессильно гаснут.

Лес тут смешанный и ленивый. Лиственный лес. Березки, осинки... Кое-где - белый клен. Поднявшись однажды сам по себе, лес задумался и перестал расти как в высоту, так и в ширину. Перестал потому же, почему не желал разгораться огонь. Воздух тут особенный, не земной, шаданакарский. Он застыл и загустел очень давно, накрыв территорию грузным куполом, отделив лес и от земли, и от неба. Потому сброшенные листья не гниют и не горят. А только тлеют.

Ветер это место обходит, а небо от него отвернулось. И дым от моего кострища, чуть поднявшись, распадается на отдельные рукава и стелется над жухлой травой, распространяя кислый, неприятный аромат.

Глаза заслезились, но я терплю, желая добиться горения. Сибруса клубы дыма обходят, остальным же приходится временами менять место отдыха. Я тоже устал. Да так, что стонет не только шея. Но скрываю слабость. И даже радуюсь ей, как признаку моей принадлежности к живому миру.

Нас преследуют уже неделю. Мы, наконец, оторвались от погони, но двинуться куда-то еще сил не осталось. Лес, конечно, зачарованный, но терпеть можно.

- Интересный тут дым, - нарушил звенящую тишину Ламус, - Ничего сквозь него не видно. Не дым, а молоко сгущенное.

Я утер слезы. Они тоже сгущенные. Сибрус спокойно дремлет, Кертис в очередной раз после смены лежки подгребает под спину листву, стараясь удобнее положить голову на тонкий, обвитый мхом ствол осины. Илона сидит поодаль, рядом со случайно выросшей здесь рябиной. Ягодные гроздья еще не созрели, и отсвечивают тускло-шоколадно. В отличие от всех Илона не теряет бодрости, а в этом сером лесу, в неестественно ярком здесь египетском наряде, выглядит образцом жизнелюбия.

- Илона, - спросил я, - Тебе нравится тут?

Она ярко улыбнулась, стрельнув синими лучиками из полусомкнутых ресниц. И ответила, целенаправленно растягивая звуки:

- Тут хорошо! Тут леший бродит, русалка на ветвях сидит...

Она цитировала поэта, исключенного из текущей истории. Возможно, нашла его в сейфе Сибруса. Или же в чемоданчике детектива. Давно я не вижу этого замечательного чемоданчика. Надо было взять с собой обезьянок. Резвились бы тут, по деревьям ползали... Всё веселее было б. Заодно можно проверить, как порождения Пустоты осваиваются в большом мире, за пределами своего маленького анклава-миниАреты. Да нет, ничего нам это не даст. Обезьянкам с мини-шхуной отдельного НИИ будет мало. А такое... Такое к прошлой Земле больше подходит. На сегодняшней нет ни науки, ни религии. Все мистифицируется, заколдовывается, перелицовывается. В строгом соответствии с теми отражениями, которые продуцируют зеркала внутричеловеческие. Что-то в этих отражениях есть и моё. От меня...

До родительского дома - один бросок. Кто нас преследует, мы не в курсе. Отец на родной земле слишком быстро старится. Илона делается чересчур живой. Ламус, - как его чемоданчик. Требуется время для прочтения. Кертис в любой момент может вернуться в состояние "святости". Такой у него запасной выход из реальности. Андрий с Агуарой где-то набирают мощь, опираясь на силу Цехов. Они не забыли обо мне.

Мне бы на Арету, а не по колдовским лесам бродить. Но Арета далеко, меня на нее не пустят. Под Мемфисом она пришла нам на помощь. Но через Пустоту, ведь мой зов шел не к ней, а к самому себе в вакууме.

Дымный мой костер почти погас, стало совсем неуютно. Я рассерженно стегнул по нему прутом и столб пламени рванул вверх, как из газового месторождения. Я успел отпрянуть, огонь ушел в вертикаль, разметав пепел и полусгоревшие листья.

- Колдуешь, капитан? - лениво спросил Кертис.

- Не стоит лес без лешего, - заключил Ламус, провожая взглядом шар огня, исчезающий в небе.

Илона отреагировала на происшедшее со страхом. Огонь испугал ее? Чего бояться прошедшей через смерть? И я сказал:

- Чего ты испугалась, Илона? Огонь в таком лесу - мираж. И все мы - миражи и цветные тени.

Сказал и на том остановился, не зная, что дальше говорить или делать.

Если б Илона испугалась, я бы обнял и успокоил ее. А она легонько бы так рассмеялась и спросила: "Ты испугался за меня?". Ну какая она Илона? Моя Илона осталась в Зазеркалье. Тут - всего лишь ее отражение. Или - одно из отражений. Материализованный фантом.

- Детектив! - спросил я голосом капитана настоящей парусной шхуны, - Ты уверен, что мы идем в убежище, а не в западню? А нас не взяли еще только потому, что им известно, куда мы направляемся?

Сибрус зашуршал листвой, приподнялся, оперся на локоть. И ответил за Ламуса:

- А мы тихонько. Мышкой, лисой... Я эти места помню. Тропиночки, овражки... А в доме том - я хозяин. В мой дом враг не пройдет, и черный глаз не там достанет. Отдохнули? Тогда поехали. Вперед!

Похоже, к нему вернулась энергия. И он всегда, в том числе и теперь, - знает то, что мне неведомо. Мудр старик. Да, видно, мудрость не передается по наследству. Он построил дом там, где отсутствовала цивилизация. И этот дом перекочевал на новую Землю, и снова вокруг безлюдье с запустением.

Мы миновали зачарованный лес, и пошли ягодные да грибные поляны, перемежающиеся с зарослями папоротника. А над ними - высокие шумные кроны, тянущиеся в теплое голубое небо. А под ногами - шорох хвойной подстилки. И свежий ветерок, налетающий то оттуда, то отсюда.

Сибрус ведет группу неспешно, но энергично. Тропинки расстилаются перед ним сами. Но кто их протоптал, эти стежки-дорожки? Рядом никто не рычит и не мурлычет, лишь далеко в небе кружат то ли коршуны, то ли орлы. Я не помню, что здесь водится.

Полиморфизма нет и в помине. Стабильный, устойчивый, щедрый кусочек планеты. Роднички, пробивающиеся сквозь цветущую землянику, оживленным журчанием сообщают: нет никакого Шаданакара, и нет Агуары, мечтающего поместить меня на самое его дно.

Я замыкаю нашу маленькую спецгруппу, пытаясь увидеть что-либо знакомое. Ничего такого не находится. Весомый кусок жизни, самое ее начало, выпал из биографии. Сыновьи чувства также не спешат пробуждаться. Но у кого они сейчас имеются вообще? Даже у мальчиков с правильной биографией...

Солнце пошло на запад, и Сибрус объявил ночевку. Идти оставалось несколько часов, но выходить на цель в темноте он не хотел. Мы расположились в неглубокой балке, выводящей одной стороной на лесную реку. Оттуда несло влажную прохладу, что было кстати. Последний переход очень нас разогрел.

Мы с Ламусом наломали хвойных лап, и получилась общая постель, пьянящая острым еловым ароматом и даже пружинящая под весом тела. Ветер стих совершенно, над головой одна за другой зажигались звезды. Вечер оживила Илона. Я не заметил, когда она успела сплести короб из бересты и наполнить его до краев. Брусника, малина, ежевика... Смесь оказалась восхитительна на вкус и в момент сбила чувство голода. Мы блаженно растянулись на пружинящей хвое, наслаждаясь видом на звезды без перископа. Нет, не нужна человеку техника! При технике человек деградирует и дичает. И начинает сочинять идеологические схемы. Изобретать интеррелигиозные иерархии. Засорять собой Землю и искажать зеркала...

Сибрус вдруг забеспокоился. Поднявшись, он стал делать один глубокий вдох за другим. Отошел в сторону, вернулся. Успокоил дыхание, но по напряжению лица и шевелению ноздрей я понял, что он принюхивается. Я лично, кроме звездного света, ничего не воспринимал. Детектив тоже насторожился. Я спросил:

- Зверь? Или рыбкой запахло?

Беспокойство прозвучало и в голосе Сибруса.

- Если бы... Деревом пахнет. От реки. Совсем недалеко, километрах в пяти.

- Деревом в лесу положено пахнуть. Что тут особенного? - Кертис тоже не понимал.

- Не просто запах дерева. Запах обработанной древесины. Бревна, доски, опилки, стружка... Это может быть хуже, чем погоня.

Объяснив причину тревоги, Сибрус улегся рядом со мной, заведя руки за голову. Илона расположилась с другой стороны и тоже пыталась уловить нужный запах. Да, кажется, не получалось.

Всем стало не до сна. Наконец Сибрус объявил:

- Придется поменять маршрут. Вначале разберемся, что там делается. С рассветом и двинемся. Спокойной ночи.

С опушки могучей кедровой рощи картина предстала в развернутом виде. Еще пару недель тому от ломаного края рощи до речного берега простиралась обширная поляна, поросшая крупной земляникой и всевозможными цветами. Красотища была неописуемая.

Сейчас же десятка три полуголых строителей возводили на поляне солидное деревянное здание. Строили из кедра, по древней ручной технологии. В умелых крепких руках сверкали пилы, топоры, молотки...

И для Сибруса, и для детектива увиденное стало неожиданным. Во время их так называемой рекогносцировки данное жизненное пространство не имело никаких признаков присутствия человека.

Зону стройки обозначали крепко вкопанные, ошкуренные, грубо обработанные деревянные гермы. Знак цивилизации, символ защиты. Нормально, обыденно.

Неординарно, даже ошеломляюще, выглядели опорные столбы, призванные держать на себе стены и крышу. Я даже подумал, - обман зрения и потер глаза. Нет, не обман.

- Храм диких язычников, - прошептал я сам себе, - Неужели еще один Цех на наши несчастные головы?

Никто из нас такого и представить не мог. Даже в самом жутком ночном кошмаре. Осмоленные концы несущих опор, уходящие в утрамбованную почву, только что начали заливать густой смесью речной гальки, песка, цемента и воды. Но! - спинами к осмоленным столбам привязали людей. Причем привязали так, символически, просто чтобы обозначить: веревки на плечах и ногах лежат неплотно, почти свисают, руки оставлены свободными. Словно в детской игре. И как в игре, привязанные не выражают ни малейшего беспокойства. Спокойные лица, глаза смотрят с радостью.

А между тем раствор обнимает столбы все плотнее, поднимаясь выше и выше. Ведро за ведром, лопата за лопатой... Люди уходят в фундамент по колени, талию, грудь... И ни одной попытки вырваться, закричать или взмолиться с призывом о помощи и спасении. Вот одна голова скрылась в будущем фундаменте, другая... В ход пошли трамбовочные орудия, но ни стона, ни вскрика.

- Да они не просто жертвы, они добровольцы! - тихо удивился Кертис, - Мы видим рождение новой религии?

- Ничего нового. Подобное в истории было не раз, - сказал Сибрус, - Жертвы призваны обеспечить многолетие храму. И, следовательно, - Цеху с его вождями.

- Что ж, - задумчиво произнес Ламус, прикрыв глаза, - Не знаю, выбираем ли мы, кем и где родиться. Мальчиком, девочкой, гермафродитом, андрогином... Но смерть мы выбираем, это точно. Принуждение, случай, - тут всего лишь иллюзия.

Солнце близилось к полудню. День получался жаркий, безветренный, душный, несмотря на близость реки. Тела строителей блестят от пота, они завершают нижнюю, несущую часть будущего храма. Сибрус прав, я тоже кое-что вспомнил. Такими жертвоприношениями отгоняли нечистую силу и наши с Сибрусом генетические предки. Эта стройка явно организована как сплошной ритуал, от начала и до конца.

Выбор места для храма склонял меня к мысли о том, что оба Цеха тут ни при чем. Я лег на спину и принялся изучать небо. По нему медленно плыли три далеких маленьких облачка. Пробудилась юношеская память, связанная с такими же спокойными тихими днями. Роза Мира тогда не имела, - или хорошо скрывала? - имперской стратегии. Храмы Цеха были родным домом, и религия Цеха казалась домашней, отделяющей от прочего мира, глубоко национальной по происхождению и духу. Иерархи Розы Мира по-отцовски и по-матерински окружали и опекали всякого попавшего в поле их зрения. Жил я в большой и могучей семье, всегда готовой защитить и обеспечить спокойную жизнь. Знания, необходимые для успешного будущего, вводили в нас добрые и строгие учителя, укладывая их в понятную стройную систему.

Я смотрю сквозь теплое синее небо и будто вижу слабую, но такую важную звездочку, - Альфу Малой Медведицы. Вот таким же теплым летом, только ночью, учитель, объясняя ведущую роль Цеха Розы Мира, говорил, что египетский Цех, - всего лишь младший брат. И что его учение - преломленное отражение мироучения Розы Мира. Мы смотрели на звездное небо, а учитель, указывая на эту маленькую звездочку, говорил, что очень скоро северный полюс мира совместится с ней. И наступит новая эпоха, инициирующее ядро которой находится именно под полярной звездой, на российской земле. Ведь еще жрецы древних фараонов знали, что Альфа Малой Медведицы - головка фаллоса Гора-Сфинкса-Тота-Осириса. А само созвездие целиком, - мужской небесный сексаппарат. Полярная точка совместится с фаллосом, и произойдет взрыв творческой сексуальности. И родится под сексзвездой на земле России мессия, который и преобразует мир по схеме Розы Мира. А малому ковшу секса поможет ковш побольше, - созвездие Большой Медведицы.

Похоже, эпоха наступила. И все эти перемены, метаморфозы, мешанина времён и пространств, - признак заключительного этапа беременности. Территория Розы Мира вот-вот что-то родит. Так что возведение храма на костях погребенных заживо надо понимать как знак приближения...

Особенно мощный удар кувалдой по железу прервал воспоминания и размышления. Звезды погасли, облачка соединились в фигуру, напоминающую полноценную герму. Да что за наваждение! Женщины не хватает моему организму, отсюда лезет в голову всякая дребедень. Нужны мне эти Цеха со всеми их иерархами и гвардейцами? Пусть себе строят, оплодотворяют и оплодотворяются. Только вот уж очень близко к нашему единственному убежищу. Когда Сибрус другое найдет?

Илона делается все больше непонятнее. Или все меньше понятнее. Она смотрит на ритуальное захоронение, на дикую экзекуцию глазами юного Агуары, сжигающего кошку. Агуара с Андрием нашли место на новой Земле. Джино наверняка приютили андрогины. Человек из Пустоты нужен всем.

Только Кертис, Сибрус и я оказались гоями. Из гоев... Да, всему виной жуткий Космос Первопатриарха, переполненный сверхъестественной нечистотой.

Я зажмурился от нахлынувшей безысходности, а когда открыл глаза, не поверил им. Ясный день вдруг, одним мигом, сменился звездной ночью. Таким черным я видел его из рабочего места капитана в пространстве Надземелья. Звезды не лучились, не мигали. Будто черный тонкий купол истыкали иголками разной толщины, открыв доступ светлым лучикам из светлого запредельного мира.

Но нет, не было иголочек. Не было лучиков, не было запредельного сияния. А были светящиеся далекие шарики, рассыпанные по куполу неверной рукой, не сумевшей сохранить привычный рисунок созвездий. Кроме, разве, обеих Медведиц. Их очертания я угадал легко. Но недолго я искал еще что-то знакомое. Будто перископ Ареты перекрыл мне взгляд, показывая то, чего не было. Или, - то, чего не будет.

Невидимая ладонь размером с небо перемешала все звезды, создав из них светящийся образ. Над российской Сибирью, над заповедником Розы Мира, вздыбился звездный фаллос. Небесная герма в полном комплекте! Это был знак!

Я зажмурился от ужаса и отвращения. А когда открыл глаза, над головой вновь светил голубой теплый день. Я огляделся. Вначале вблизи. Они все будто ничего и не видели. Кроме, возможно, Сибруса, - он смотрел на меня, и смотрел так, как будто только что столкнулся с привидением самого Имхотепа или с его ожившей мумией.

Для гвардейских строителей храма затемнения мира не случилось. Двое из них поднимали на флагшток алое полотнище с белым силуэтом. Как мог я, воспитанник Розы Мира, не узнать его!

Первопатриарх! Сам Даниил! Такое знамя вывешивалось в исключительных случаях. Итак, все-таки Роза Мира! А не какая-то тайная третья сила. Если только не заговорщики внутри Цеха.

Полотнище остановилось, его подхватил ветер. Профиль Первопатриарха гордо реял над освоенной им территорией, а высоко-высоко над ним медленно плыл невидимый с Земли звездный фаллос.

Роза Мира определенно перешла грань дозволенности. Требовалось основательно поразмыслить. Уверен, Сибрус занят тем же. Он видел небо! Тут бы нам всем организовать общую мозговую атаку, да где там... Кертис полузакрылся, я его не понимаю. Детектив мыслит в той же стратегии, но путь у него иной. Илона внушает все больше подозрений.

А во мне идет поиск исходных пластов. И я нахожу, что происходящее укладывается в скрытый подстрочник библии Розы Мира. Да! Знамя взметнулось к небу, ПервоДаниил занял место своего личного смертного врага. Полагаю, и труд свой в значительной мере он написал ради мести тирану-генералиссимусу. Всем известно, Провозвестник попал под горячую руку вождя и оказался за колючей проволокой. При жизни отомстить не пришлось.

Но желания тем и страшны, что сбываются.

Умел бы генералиссимус видеть будущее, сжег и закопал бы как роковые бумажные листочки, так и автора. Ведь Патриарх, по сути, преследовал те же цели, что и вождь. Он был не меньшим революционером, чем любой тогдашний марксист. Как там у него?

"Нельзя сидеть при лучине с раздутым от голода животом, с необогащенным ни одною книгою мозгом и с оравою голодных и голых ребят и творить "духовные ценности". Вроде бы правильно... Но...

По раскладу жизни всегда кто-то будет и при лучине сидеть. "Духовные ценности" творят единицы, а не толпы. Как будто сейчас освободившееся от всяческих трудов человечество занято производством и продвижением высоких идей.

И вот, звезды сошлись как положено, и возводится первый храм, посвященный лично открывателю и носителю высшей правды. Что дальше?

А дальше следует поместить в храм исторического врага. Неугасшая мечта воплотится. Тирана будет попирать жертва, занявшая его место. Наступающая эпоха позволяет. Ведь он этого хотел?

Я опять не заметил, что думаю вслух. На вопрос ответил Сибрус:

- Реформистов на нашей земле всегда хватало. Бумажные тигры, случается, оживают. Из книги-отмщения вылез зверь. Большевик-антисталинец, - таким он был до самопровозглашения. Таких, обиженных насмерть, всегда было в изобилии. Чтобы сотворить что-то новое, мало использовать экзотическую терминологию. Надо разрушить прежние идеалы. Любая религия - помеха таким универсальным концепциям. Как он сам сказал, "мыслители старых религий мыслили примитивно". И: "Я - вестник!"

Новое небо и новая земля сблизили нас обоих. И я обратился к нему по-новому (или по старому?) и вполне естественно:

- Отец, а ты встречался с вождем Розы Мира? Не официально, не как человек массы. Лично...

Я знал, что Аватара любит являться народу одновременно в нескольких местах, одномоментно ведя сразу несколько бесед. И не определить, где настоящий...

- Да. Неоднократно. Вершки-корешки... Сверху он светлый весь, приятный на вкус... А внутри - темный, ничего не видно. Воплощение патриарха? А почему бы и нет? Что мы об этом знаем? Первопатриарх, тот гимны пел инфрафизической любви. И считал, что миром людей демонизм правит. По нему, это демоническая воля перемещает людей по векам и географиям, никого не спрашивая, ни с кем не советуясь. Это в нем главное. Все прочее - шелуха.

Да, шелуха, листочки фиговые. И я всегда считал, что он диверсант Антареса. А вывески... Какой профиль на знамени ни рисуй, - всё одно. Диктатуру элиты мы уж давно имеем. Близок день, когда править всеми один будет. Из клана Агуары... Но и это - вывеска. Главное, внутреннее, - массовое, застенчиво-прячущееся богоборчество.

Так вот... И Сибруса я не знал. И не знаю... Вот и те, что храм возводят, ничего не боятся. И никого. Ни охраны, ни наблюдения маленького... И правильно, кого бояться, если трон этот они возводят самому сатане. Светленькому снаружи, темненькому внутри. Вершки-корешки...

А Сибрус всё на знамя смотрит. Фундамент под святейшим профилем, внутри свежих основ, перестал шевелиться. Пространство там безвоздушное, а в нем и добровольцы долго не живут. Сибрус сегодня на что смотрит, о том и говорит.

- А для тех, кто к вере склонен... К вере истинной... Для тех Первопатриарх удочку приготовил с мелкими крючочками. Удочка зовется так: призыв к богосотворчеству.

Я не сразу понял и спросил:

- Что тут такого? Плохого?

Сибрус недовольно поморщился.

- Юн ты еще, Алексей. Не устал в невежестве суетиться. Иногда и думать не вредно. Бог, нуждающийся в сотворчестве, - уже не бог. Смотри на храм, смотри. Вот тут сотворчество. И тебе известно, с кем эти зодчие сотворчествуют, кооперируются. Когда в голове нет истинного царя, его место занимает демон. Это ж они в здание обновленного застарелого культа железными молотками не гвозди, а жизни человеческие вколачивают. Идол на наших глазах оживает. Пострашнее и Джеда, и Аватары.

14.

Снова Карамазов

Нет, нельзя на Земле расслабляться и терять бдительность. Ни днем, ни ночью. Ни во сне, ни наяву. Я позволил себе поверить в безмятежность дня и расплата не заставила себя ждать. Ведь нас держали в поле зрения с первой секунды прибытия на поляну. Строители оказались и жрецами, и боевиками. Многофункциональные ребята. Пока мы любовались их ритуалом, нас успели охватить со всех флангов, куда ни повернись.

Я не знал их возможностей, их вооружения. И потому приказал так, чтобы понятно стало сразу:

- Вперед! К реке!

Видимо, в приказ я вложил столько эмоций, что рванулись все, даже Илона. Почему-то я был уверен, - строители их пропустят. Сам же, быстренько сформировав четырех фантомов и закрыв вид на убегающих, остался стоять, делая вид, что любуюсь знаменем на флагштоке. Надо было выманить их всех, до одного.

Да, я верно угадал момент принятия решения командиром группы захвата. Кольцо вокруг меня сформировалось за полминуты. Красивое и сильное колечко: ребята все крупные, уверенные, экипированные. Каждый стоит десятка. Умеет Роза Мира воспитывать молодежь, - во взглядах готовность на любое действие. Прикажут, - на куски порвут и старика Сибруса, и Илону.

Я смотрел на них и чуть не застонал, так заболела шея. А если так, можно не бояться никого и ничего. И не так не бояться, как они. Если болит шрам, то Пустота рядом. Это значит, что я сам - Пустота. А ее ни ухватить, ни задеть, ни...

- Оставаться на местах! - скомандовал главный, - Обыскать всех!

Главный приблизился ко мне, я ему улыбнулся как можно ласковее. Что было нетрудно: выглядел главный очень уж симпатично. Повыше меня, мышцы из обмундирования так и рвутся, лицо украшено боевым шармом, глаза холодные, сверлящие. Настоящий образец суперисполнителя, давно я таких не видел. Смотрю я на него, как на брата, и думаю: бежать моим минуты три, Сибрусу помогут, а там река, и я к ним присоединюсь. А со мной они быстренько перемахнут на тот берег. А там я заслончик поставлю, может и Кертис поможет. И уйдем мы красиво.

Главный - в трех шагах, двое похлопывают-ощупывают меня.

- Ничего, командир! - доложил один.

Несколько человек возились с фантомами, но пока ничего не понимали. А то: люди вроде как живые, но реагируют уж очень замедленно, одежда как приклеена к телам...

- Командир, а в чем дело? -наивно спросил я, делая невинное лицо.

Я уже понял, что транспорт их не близко, нести на ручках они никого не собираются, а потому и травмировать не будут. Хотя мне все равно, а фантомам... А вот как тем, - не знаю. Да все равно минут через пять они исчезнут.

- Постройте всех! И в колонну по два.

Появились браслеты, ремешки...

- Командир, может не надо? - взмолился я, - У меня руки больные, идти не смогу. За что нас и куда? Уже и отдохнуть на природе нельзя?

Наконец он соизволил ответить:

- На природе можно. Вас ждет хорошая природа. Ручки назад.

Внутренние часы мои отщелкнули три минуты. Особых фокусов тут не требовалось, - всего лишь сдвинуть личную реальность на мгновение вперед. Уходя в невидимость, на прощание я не удержался и щелкнул главного пальцем по носу. Нос тут же побагровел и вздулся, я повернулся, обошел колонну фантомов и быстрым шагом направился к реке. К таким пируэтам эти мальчики не готовы, минуту-две будут пребывать в раздумии.

Расчет мой оказался верен. Одного я не учел: строители тоже предусмотрели кое-что. Сибрус по собственному желанию бежал последним, ведь ему обязательно надо видеть всё и всех. И попал в ловушку: на поляне разверзлась яма и поглотила его.

- Земля расступилась и снова сомкнулась, - говорил мне Ламус, - На том месте снова трава, цветочки...

Им не нужны мы все, понял я. Им нужны Генеральный Конструктор и капитан Ареты. Ничего эти жрецы не понимают в людях. Сибруса мы вытащим, тут не дно Шаданакара и Земля пока не под властью Айпуата.

- После! - сказал я; строители, не покидая рабочих мест, наблюдают за нашей группой на берегу, они ждут команды главного, - На другой берег, быстрее!

- Плыть? - удивился Ламус, - А мы все это умеем?

Как объяснить быстренько, что вода мало чем отличается от Пустоты? Ведь вода - самая загадочная и самая послушная человеку стихия во Вселенной. И если ты это знаешь, если ты ей симпатичен, то она станет такой, какой захочешь. Шея моя продолжала стонать, и я сконцентрировался легко. И контакт установился.

- Плыть не надо, - успокоил я Ламуса, - Мы проскользим, как по гладкому льду.

Я спустился к реке и встал на нее. Вода держала хорошо, чуть пружинила и позволяла скользить без всяких лыж-коньков. Ламус смотрел предельно расширенным взглядом.

- А эти? - он указал на строителей храма, все так же наблюдающих за нами, - Что им стоит догнать нас?

- Вода их не пустит, - заверил я, - Она станет для них клеем. Свяжет лучше, чем любой капкан. Надо только чуть разогнаться, и река нас сама доставит куда надо. И крепко держитесь за руки друг друга.

До противоположного берега всего метров пятьдесят. А там тайга темно-зеленая, дремучая. Елочки в основном, высотой в храм будущий. Живая тайга, не заколдованная.

Перемещение понравилось всем. Особенно Илоне. Глаза ее сияли от удовольствия, и я постарался забыть ее недавний агуаровский взгляд. Вновь воскресла надежда, - пройдет немного дней и станет она прежней: легкой, открытой, настоящей.

Мы с трудом отошли от берега на километр, пробираясь через завалы, раздвигая могучие ветви, обходя болотца. Заросшее разнотравьем маленькое озерцо окружали задрапированные серо-сизым мхом камни. Тут мы и остановились. С неба лился колеблющийся лимонно-желтый свет, превращая зеленоватый полусумрак кругом в волшебную многослойную картину очень великого художника. Пахло смолой, родниковой свежестью, разнотравием.

Ламус отдышался, присел на округлый сизый валун.

- В одной древней книге я читал... Творец миров каждому роднику, цветочку, каждой горе, речке назначил по два сторожа-хранителя. Один - темный дух, несущий искушение и зло. Другой - светлый, зовущий к добру, всегда готовый помочь. Ты, капитан, держишь связь со светлыми духами.

Я догадался, откуда он берет книги для чемодана. У Хранителей. Они ему доверяют. И работает он на них, и ни на кого больше. И вовсе Ламус не серая мышка. А самая настоящая кошка. Кот.

Насыщенные солнцем цветовые волны колышутся внутри лесного колодца, отграниченного небом и его отражением. А люди, которых я знал не совсем уж плохо, открываются по-разному ежемгновенно. На такое можно смотреть днями, не уставая.

Сквозь тело Кертиса проступил рисунок незнакомых созвездий, а за ними рождались и взрывались неведомые солнца. Понятно, - ведь Кертис пропитан Пустотой чуть меньше, чем я.

Ламус из бледного и неприметного сыщика-филера становился то изящным тонким красавцем эльфом, то могучим напружиненным воином.

Только вот Илона менялась лишь внешне, отражая переменчивую палитру неведомого мастера. Волшебство не проникало в нее. Или в ней другая Пустота, не наша с Кертисом? А та, которая вместила в себя Агуару и пропитала его?

- Что теперь, капитан? - спросил Ламус, - С чего продолжим?

Детектив определил меня на место Сибруса. И правильно, больше некому. И выглядит он сейчас крайне авторитетно: правая рука на бедре, левая вытянута вперед, глаза лучатся теплой синевой, плащ ниспадает светло-зеленой рассветной волной... Дух моря, и только. Кто с таким не согласится?

- Продолжим с освобождения Сибруса, - сказал я, - Отдохните пока. А я вызову духа из прошлого. Он поможет нам.

Решение созрело вдруг, а таким решениям я доверил. Дух, метапрообраз, - неважно, как его называть. На том берегу озера Кертис обнаружил куст лесного ореха и пошел за урожаем. Я прошептал нужное имя.

Дмитрий Карамазов явился без промедления. Свежий, румяный, в гусарском мундире, новых сапогах и торчащей из кармана фляжкой.

- Здравия тебе, брат! - приветствовал он меня, и крепко прижал к цветной военной груди. От усов пахло уже не сапогами, а трезвым пшеничным полем. На месте картуза высокий кивер.

- И тебе, брат! - ответил я, - Спасибо, что пришел. Нам понадобится твоя помощь. Ты как?

Он оглядел всех, пригладил пальцами усы, склонил голову, представился:

- Поручик Карамазов. Рад служить честной компании. Друзья моего брата - мои друзья.

Я в деталях обрисовал ему ситуацию и предложил заменить арестованного Сибруса на любой метапрообраз, придав ему соответствующий облик.

- Получится? - спросил я Дмитрия.

Он думал недолго. И твердо заверил:

- Всенепременно! Нам поможет Иван. Брат мой кровный.

- А с Иваном как? - озаботился подошедший Кертис, - После всего?

Карамазов рассмеялся, прокурено-хрипло, совсем невесело.

- Не волнуйтесь напрасно. С такими, как мы, в этом мире ничего дурного произойти не может.

Иван материализовался из мягкого отсвета, отображенного темно-коричневой чешуей ближайшей ели. Выглядел он скромнее Дмитрия: черный сюртук, шляпа в руке, сдержанное спокойствие. Знание обстановки он принес с собой.

Пожав руки Дмитрию и мне, кивком поприветствовав остальных, он сказал:

- Отчего же? Надо так надо! Сделаем.

И, не тратя времени на объяснения, он уверенным шагом направился к реке, в сторону храма. Дмитрий коротко обрисовал замысел: Иван принимает образ строителя, находит Сибруса, ему передает "строительную оболочку", сам превращается в подобие Сибруса. А Сибрус, которого я буду ожидать на берегу ниже течением, совершенно спокойно покинет территорию храма.

Кертис отнесся к плану с иронией. Он еще не вжился в нюансы мистики текущего времени.

- Воплощения воплощений... Если окажется, что мы сами из того же теста, я не удивлюсь.

Пожалуй, Кертис недалек от истины, подумал я. Ничего, придет момент, он и для себя раскроется. И поймет, что мистика может быть реальнее действительности. Интересно, чем его одарила Пустота? Нарушил мои думы Дмитрий.

- Иван заметил, на северной стороне стройки... Летающая машина. Небольшая, но возьмет всех. Их там три. Брат Алексей, ты способен управлять такими машинами?

- И не такими способен! - я повеселел, судьба поворачивалась к нам лицом, - Мне тоже пора. Дмитрий, поручаю тебе моих друзей. Расскажи им о себе. Это будет полезно.

Место у озерка для посадки геликоптера в самый раз. Хватит бродить по лесам, сделаем бросок по воздуху. Я с сожалением погрузился взглядом в игру цвета над отражением неба, глубоко вдохнул смолистый аромат. Не хотелось покидать райский уголок даже на короткое время.

С экспроприацией геликоптера я справлюсь без труда, на такое способен любой выпускник Космоколледжа. Хватит ли выдержки у Сибруса? Надо будет подстраховать.

Я шел сквозь тайгу и думал. Думал о том, что радоваться, в целом, нечему. Похоже, завершается воплощение в жизнь замысла Даниила-Первовестника. И кому это надо? Путешествие Ареты, - лишь повод, переломная точка, а не причина полиморфных сдвигов. Ситуация на Земле созрела. Гиперреальность? Но она практически неотличима от первичной действительности. Если воплощен и так называемый синклит России, дело моей команды дрянь. Этот храм на живых костях - один из завершающих штрихов в новой картине мира. Гиперслои Шаданакара проявятся и наверняка перемешаются. Заблистают, по замыслу еще первых идеологов Розы Мира, души церквей и кущей всяческих, а по-настоящему живые люди станут тенями.

Я проскользнул по речной глади ниже поляны с храмом, незаметно пробрался к посадочной площадке. Все три вертоплана в стартовой готовности. Три человека в охране плюс дежурный пилот. Нормально, сделаю все по ходу, вместе с Сибрусом.

Осмотревшись, я выбрал точку ожидания. Иван направит Сибруса в эту сторону, несомненно. Тут и надо ждать. А узнать его не составит труда. Меня охрана видеть не будет, останется помочь Сибрусу занять место в машине.

Охрана и не почувствовала, что в двух из трех охраняемых машин топливная система вышла из строя. И я занял место в кабине исправного вертоплана, откуда открывались все подходы со стороны храма, где строительные работы кипели с прежней температурой. Тарантула в этих местах, скорее всего, нет. И хорошо, и плохо. Пока он мой союзник, но что будет завтра?

Умница Дмитрий! Молодец Иван!

Сибрус шел неторопливо, уверенно. Никто и не смотрел на него, так естественно он выглядел: голый по пояс мускулистый дядя со штыковой лопатой в руках. Я осторожно вылез из кабины и пошел навстречу. Теперь - порядок. Все остальное - дело техники.

15.

Родина

?

Чтобы оценить нечто, требуется находиться вне его пределов. Чтобы понять себя, надо выползти из собственной шкуры. Чтобы понять мир, требуется превзойти его. Но кто на такое способен? Тот, кто сможет отторгнуть мир от себя... Из себя. По-иному, - выйти из зеркала, вычленить себя из отражения.

Иначе - ты пленник иллюзий, непрерывно творящихся внутри отражения. А то и внутри их множества, - наложенных, взаимозавязанных. Подобно комплексной иллюзии многослойного Шаданакара.

Пока же я не в состоянии определить, где истинная реальность и где я нахожусь. Я даже сомневаюсь, была ли Арета в действительности. И была ли Пустота в моей жизни. Только вот шрам на шее...

Конечно, перед лицом Вечности, находящейся за пределами зеркал всех миров, все это неважно. Но туда не попасть. Ниоткуда, даже из Пустоты.

Сибрус оказался умелым штурманом. Мне хотелось посмотреть на новый храм Розы Мира сверху, но он меня не поддержал. Сибрус, конечно, прав, лишний риск не нужен. А я понял о себе еще одно, - не очень-то меня тянет в место, которое называется родным домом. Какой он мне дом, да еще и родной, если я его и не помню? Ведь и Сибруса я пока не могу назвать родным отцом. Так, чтобы от души. Да и Илона, - была родной, а сейчас... В общем и целом, родства с собой в этом мире я не наблюдаю. Ни с чем и ни с кем. И особых печалей от того не испытываю. Печали мои от других причин.

Место смотрелось очень живописно. Я приземлил вертоплан в двух десятках метров от двухэтажного деревянного домика, возведенного по той же технологии, что и храм Розы Мира в опасной близости. В полукилометре на север, - большое озеро, кажущееся отсюда началом океана. Между озером и домом распростерся некошеный серебристо-зеленый луг. С юга почти примыкает к дому березовый лес. Деревья удивительно высокие, мощные, со светящимися молочной белизной стволами. Березы охватывают луг подковой, упирающейся в озерное зеркало, искаженное крупной рябью. Южный ветер несет с собой свежее тепло и сложную, непонятную мне смесь запахов. Солнечный свет фильтруется легкой дымкой, придавая пейзажу ощущение сказочной полуреальности. Высокотравный луг колышется шелковой ковыльной волной, мягко ласкающей серые камни фундамента.

Сибрус поставил дом в эстетическом центре весьма красивого кусочка нетронутого человеком мира. В фокусе, в точке притяжения всех лучей. Оказалось, геометрические и эстетические центры могут и совпадать в пространстве. И, возможно, во времени тоже.

Это же сколько в себе надо иметь и уметь, чтобы возвести родовое жилище вот так и здесь! И, предвидя грядущее, начинить его всяческими сюрпризами. А ведь он тогда еще не был Генеральным. И ведь делал он не только для себя. Но и для меня тоже. Сегодня он один из немногих, кто знает о себе в двух жизнях: до и после начала вселенских метаморфоз. Что-то осталось там навсегда, что-то перешло в новый мир... Там осталась его единственная любимая женщина. И она же - моя мама. Здесь - всего лишь ее оболочка, живая кукла со своей, отдельной историей. Там он был признан, здесь - гоним. Это же сколько надо в себе иметь и уметь, чтобы продолжать вот так жить и действовать! Плохой я союзник и плохой сын...

Вертоплан у дома совсем не к месту. Вещь не отсюда. Сжатый винтами воздух примял траву на большом круге, получилось мягкое серебристое покрывало. Илона села на нем лицом к озеру, прижав руками колени к груди. Ковыльная стена заслонила перспективу, ей оставалось смотреть на безоблачное бледное небо.

Кертис с Ламусом вполголоса обсуждали опасное соседство с храмом.

Я наблюдал за Сибрусом, застывшим лицом к дому. Стоял он долго, я успел рассмотреть весь сруб, сохранивший первоначальный цвет и фактуру дубовых бревен. Дом выглядел новым, только запорошенные прикипевшей пылью и следами многих дождей стекла окон выдавали его многолетнее одиночество.

Наконец Сибрус двинулся, приминая траву, в обход дома. Я пошел следом. С обратной стороны стена выглядела живее, и отсвечивала ярче, как луна в желтые полнолуния. Оглянувшись, я понял, почему. Близкая березовая роща излучала молочно-желтое сияние, которым и пропиталась северная стена.

Сибрус подошел к дому, прикоснулся рукой к гладкому бревну.

- Управление сенсорное. Он опознал меня, подождем...

Сибрус знал, что я стою за его спиной. У дома трава пониже, он наклонился, принялся что-то искать на земле. Через десяток секунд поднялся и показал мне свежий зеленый огурец длиною в ладонь. Я удивился.

- Огурец? Дикий?

В голосе Сибруса сквозила гордость:

- Может, немного и одичал. Сорт особенный, сам сажал. Запомни: если огурец, даже дикий, растет при доме, он считается домашним. Прирученным.

Он разломил его надвое, половину дал мне. На вкус и запах огурец не отличался от домашнего, прирученного. И я согласился: никакой он не дикий. Нет, по хрусту, вкусу, запаху огурец из-под травы не имеет себе равных. И сравнить не с чем. Я облизнулся, Сибрус довольно рассмеялся.

- Их тут много. Всем хватит. Но пошли обратно. Дом наш готов к приему хозяев.

Мы поднялись по нескрипнувшим ступенькам под навес крыльца и входная дверь распахнулась сама собой. Дом узнал хозяина. Да, отец у меня... Ему бы для Земли поработать, а не ради призрачных целей.

Внутри дом оказался больше, чем я ожидал. Солидный холл, кухня-столовая, ванная... Дальше, - кабинет отца, хозяйская спальня, детская... Я не решился в нее входить. Еще комнаты... Хватит каждому из беглецов. На второй этаж мы не стали подниматься. Электричество, вода, связь, - все в исправности. Нет только Тарантула.

Сердце дома - кабинет отца. Письменный стол, полки с древними книгами, глобусы земли и неба... Много еще чего... И - пульт управления. Это - самое интересное. Отсюда можно наблюдать не только за окрестностями. Есть еще и функции активной защиты. При запасах еды - полная автономия. А если жить по мирному, - рядом озеро, лес. То есть рыба, дичь, ягодки, грибочки, орешки... Рай для отдельно взятой семьи. Пустующий рай.

Кертис с Ламусом ходят из комнаты в комнату, молча восхищаются. Илона застыла у единственной фотографии, на стене в холле. Стереоснимок запечатлел на том месте, где сейчас вертоплан, мужчину, женщину и мальчика. Свидетельство о времени, пропавшем из моей жизни.

Сибрус проверил действие обеспечивающих систем своего хозяйства и пригласил всех в гостиную. Кожаные диваны, два окна с видами на лес и озеро. На бревнах стен - ничего. Об особом дизайне строитель сильно не задумывался. И я с ним согласился, - чем ближе к естеству, тем приятнее.

Ламус высказался первым:

- Запах у вас тут... Голову кружит. Однажды я слышал похожий. От свежевынутых медовых сот...

- Сруб пропитан специальным составом. На медовой основе, - объяснил Сибрус, - Но угощать вас нечем. Я ожидаю посылку с припасами. А пока, - чай. Согласны?

Конечно же, все согласны. Сквозь седину на лице его проступил румянец. А глаза смотрят совсем по-юному. Неплохо, если не замечать застывшей в их глубине давней тоски.

Чай, из смеси зеленого и черного крупнолистовых, получился отменным. Илона смотрелась и вела себя по-домашнему. И мне начало казаться, что приходят человеческие времена. Если б не любопытство Ламуса, ведущего свое личное расследование всегда и везде.

- Скажите, Алексей, Кертис... Вы не пытались изучить себя сами после возвращения? Вы ведь все обрели пара.., суперспособности...

Я поставил чашечку на блюдце. Тонкий, почти прозрачный фарфор, расписанный китайскими дракончиками, прозвенел тревожной мелодией. Вопрос Ламуса я задавал себе столько раз... Курсантские мечты о превращении себя в подобие Ахиллеса отвергнуты еще на трассах Надземелья. Стремление превзойти ближнего и дальнего, - что может быть глупее? Пример Агуары меня окончательно убедил в этом. Я ждал, что скажет Кертис. Но он молчал. Пришлось отвечать. Да и Илона смотрела с прежним, девическим интересом.

- Ничего нового в Пустоте мы не обрели. Она просто раскрыла в нас то, что уже имелось. И имеется в каждом. То, что заложено Творцом. То, что было нормальным для первых поколений землян. Вы же знаете, в процессе так называемой эволюции люди теряли дар за даром. Поколения-наследники мельчали. А последняя метаморфоза... Планета перешла в иное отражение, в другое зеркало... Тут и вовсе.. Возобладала темная сторона.

Мне многое хотелось сказать, но я не знал, имею ли на это право. И вдруг застывший, стеклянный взгляд Илоны... Как объективы включенных видеокамер. Кто через них смотрит-слушает? И я подвел черту как можно мягче.

- В общем так... Видимость-слышимость одна на всех. А вот видим и слышим мы каждый свое. И по-разному.

Зрачки Илоны ожили, ее тоненькая крепкая ручка потянулась к чайнику. Но очарование уже погасло, и вкус чая стал обыденным, просто терпким и горько-вяжущим.

До детектива дошло, что надо поправлять положение. И он переключился на Сибруса. Преображение, происшедшее у лесного озерка, сошло, и Ламус стал прежним, серым и даже неприглядным. Бледные губы шевелились чуть, голос звучал нейтральным, бесцветным тенорком.