Затерянные во времени

Глава 1 Существа из долины

Одной из интереснейших достопримечательностей Такона в те дни была выставка находок, сделанных в Долине Дар (все венерианские названия, передаются похожими по звучанию эквивалентами). В специально построенных для этой цели выставочных залах целыми днями толпились таконианцы и гости города, заглядывая в решетчатые и стеклянные клетки с выражением трепета, восторга, интереса или насмешки, в зависимости от характера экспонатов.

Разумеется, большую часть толпы составляли праздные зеваки, которых привлекает любое необычное зрелище, особенно если оно недорого стоит; они рассеянно скользили взорами по экспонатам, готовые изумиться или восхититься, но в то же время игнорировали попытки гидов пробудить в них интеллектуальный интерес. Лишь один-два посетителя рассматривали экспонаты с неподдельным интересом.

Но если отношение взрослых к выставке и было поверхностным, о детях такого не скажешь. Каждый день в выставочные залы приходили классы, которым учителя наглядно демонстрировали условия доисторической жизни планеты. Магон — учитель биологии в одной из лучших школ Такона — не без труда выполнял обязанности гида перед двадцатью учениками своего класса. Пробираясь в толпе, он следил, чтобы дети не разбегались и одновременно рассказывал им о Долине Дар.

— Благодаря исключительно удачному сочетанию природных компонентов в Долине Дар сложился уникальный микроклимат. Ничего подобного на Венере не существует — по мнению экспертов, это место единственное в своем роде. Экспозиция, которую всем предстоит увидеть,— это не музей и не зоопарк, а нечто среднее.

Ученики слушали вполуха. Они вертелись, пихались, бросали любопытные взгляды на длинный ряд стеклянных витрин и клеток, вставали на цыпочки и вытягивали шеи. Горожане Такона, проходящие мимо, наблюдали за их энтузиазмом с добродушной симпатией. Магон разгладил рукой серебристый мех на голове и продолжил свою речь.

— Существа, с которыми вы познакомитесь, пришли к нам из разных эпох. Некоторые из них появились еще до того, как на Венере зародилась разумная жизнь. Другие являются современниками наших далеких предков — которым, чтобы выжить в полном опасностей мире, приходилось очень быстро бегать на шести ногах...

— Шесть ног? -— раздался удивленный голос. Кто-то из учеников фыркнул, но Магон невозмутимо продолжал объяснения.

— Да, Садул, на шести ногах. Разве ты не знал, что наши отдаленные предки передвигались именно таким образом? Прошло много тысяч лет, прежде чем они поднялись на четыре ноги, но пока они это не сделали, прогресс был невозможен. Только у четырехногих смогли развиться достаточно чувствительные передние конечности.

— Наши предки были животными, сэр?

— Ну... э-э... что-то в этом роде.— Магон понизил голос, чтобы не оскорбить чувства проходящих мимо посетителей.— Но как только они твердо встали на четыре ноги, произошла грандиозная перемена: наш род начал подниматься вверх по лестнице эволюции, и все еще поднимается по ней.

Он оглянулся, окруженный покрытыми серебристым мехом лицами с горящими глазами. На мгновение его взгляд остановился на утонченных конечностях, развившихся из неуклюжих передних ног. В эволюции было нечто волшебное; все-таки поразительно, что он, его раса стали венцом творения. Лохматый шестиногий зверь превратился в создание, гордо шагающее на четырех ногах, передняя часть туловища которого поднята вертикально, а глаза смотрят на мир без страха и упрека. Признаться, у нескольких учеников состояние шерсти не слишком-то отличалось от того, как она описана у далеких предков — серебристый мех был взлохмачен и чем-то испачкан. Ну что же, мальчишки есть мальчишки; без сомнения, став взрослыми, они начнут причесываться аккуратнее.

— Долина Дар...— начал он снова, но в этот момент подошел экскурсовод.

— Группа школьников? — спросил он.

— Да.

— Сюда, пожалуйста. Вы рассказали им, что такое Долина?

— Немного,— признался Магон.— Но если вы дополните...

— Разумеется.

Экскурсовод быстро затараторил текст, который, очевидно, повторял уже много сотен раз.

— Долину Дар смело можно называть чудом природы. Некогда в древние времена воздух Долины превратился в уникальное сочетание газов — мы еще не знаем, как это произошло. Предположительно, газы выделяются из глубоких трещин в почве.

Это сочетание газов имеет два интересных свойства. Во-первых, оно вводит живое существо в состояние анабиоза, а во-вторых, позволяет сохранять это состояние в течение любого времени. С тех пор как сформировалась специфическая атмосфера Долины, любое попавшее сюда животное оставалось здесь навсегда, целым и невредимым. Временной предел этого состояния пока не определен.

В древние времена наши предки считали Долину заколдованным местом, и лишь год назад, с изобретением противогаза, нам удалось раскрыть ее тайну. Мы обнаружили, что животных и растения Долины можно вернуть к жизни — разумеется, с применением специальных мер. Подобные экземпляры вам и предстоит увидеть: флора и фауна, появившаяся миллионы лет назад — и все еще живая. Экскурсовод остановился напротив первой витрины.

— Сейчас мы познакомимся с Углеводородной Эрой. Гигантские мхи и папоротники произрастают в особой атмосфере. Они появились еще в те времена, когда Венера была очень молодой планетой. Из спор этих растений мы надеемся вырастить новые. А здесь,— он перешел к следующей витрине,— мы видим один из самых прекрасных экспериментов природы — первые цветы.

Слушатели послушно перевели взгляды на огромный белый цветок за стеклом. Им было неинтересно; фауна куда привлекательней для детского ума, чем флора. Мощный рев заставил здание содрогнуться, и ученики как по команде отвернулись от цветка, сразу забыв о нем. Экскурсовода уже почти не слушали; только Магон, к всеобщему раздражению, принялся задавать ему вопросы. Наконец ботанические витрины остались позади, и группа школьников подошла к клеткам.

За первой решеткой без устали металось туда-сюда рептилеподобное существо, волоча за собой толстый хвост. Время от времени оно поднимало голову и испускало пронзительный вой. Рептилия была темно-серого цвета с гладкой кожей. Как и многие другие древние твари, она казалась черновым наброском, сделанным природой перед тем, как приняться за настоящую работу.

— Это,— хозяйским жестом указал на рептилию экскурсовод,— так называемый strutothiomimus — динозавр, способный бегать с высокой скоростью. Это качество нужно ему не для нападения, а для защиты, поскольку strutothiomimus является вегетарианцем.

На некоторое время воцарилось молчание — ученики переваривали информацию.

— То есть он убегал от врагов? — спросил кто-то.

— Да.

Ученики слегка разочарованно посмотрели на неудачливого ящера. Им хотелось чего-нибудь посерьезнее. Они хотели увидеть — разумеется, с безопасного места — древних хищников, повелителей планеты, чья жадная утроба обращала в бегство strutothiomimus и ему подобных. Экскурсовод между тем продолжал рассказ.

— Далее мы видим Hesperornis, зубастую птицу. Это создание, занимающее промежуточное звено между Archeopterix и современной птицей, особенно интересно тем...

Но класс слушал невнимательно. Чем дальше продвигалась экскурсия, тем яснее становилось, что интересы гида и школьников не совпадают. Мимо самых впечатляющих и ужасающих рептилий экскурсовод быстро проходил, замечая на ходу:

— Эти существа не представляют интереса, являясь бесплодной ветвью на древе эволюции. Это ошибки природы.

Вскоре они подошли к маленькой клетке, где обитало одно-единственное странное создание. Оно стояло на двух лапах, хотя у него имелось четыре.

— Эта находка,— сказал экскурсовод,— одна из самых загадочных в нашей коллекции. Мы еще не знаем, к какому биологическому виду следует ее отнести. В спешке последних месяцев ученые пока не уделили этому существу внимания, которое оно, без сомнения, заслуживает. Очевидно, что оно относится к не самой отдаленной эпохе,— видите, существо частично покрыто мехом, главным образом на голове и морде. Оно твердо стоит на двух лапах, что указывает на высокую стадию развития. Но самое загадочное заключается в том, что не найдено никаких промежуточных звеньев — это существо единственное в своем роде.

Кроме того, в ходе кормления мы обнаружили, что, хотя зубы существа указывают на его принадлежность к травоядным, оно предпочитает мясные продукты. В общем, этот природный феномен ждет своих исследователей. В ходе исследования Долины мы рассчитываем найти еще несколько особей.

Существо поднялось и угрюмо посмотрело на школьников. Затем оно раскрыло рот, но вместо ожидаемого рева издало что-то вроде щебета, сопровождаемого странными движениями передних конечностей. Дети столпились у клетки, наконец-то заинтересовавшись: ведь об этом существе взрослые знали не больше, чем они сами.

Маленький Садул увлекся диковинным зверем куда сильнее, чем доисторическими ящерами с непроизносимыми именами. Он подошел вплотную к клетке и уставился на существо. Их глаза встретились, и зверь издал еще несколько странных звуков. Потом подошел поближе к прутьям, наклонился и начал царапать землю передней лапой.

— Что он делает? — спросил кто-то.

— Наверно, разыскивает пищу,— предположил другой.

Садул продолжал с интересом наблюдать. Когда экскурсовод повел группу дальше, он ухитрился задержаться возле клетки. Его не беспокоили другие посетители, тем более что они, по большей части, побежали глазеть на кормление хищных ящеров. Садул смотрел, как существо чиркает лапой по земле. Потом оно выпрямилось, взглянуло в глаза школьнику и указало лапой вниз. На пыльном полу виднелся ряд знаков: не картинок и не символов. Они показались Садулу бессмысленными.

Существо встретило взгляд Садула, что-то проворчало и снова принялось царапать землю. Школьник подошел еще поближе («Магон ужасно разозлился бы»,— подумал он) и взглянул на пол...

Существо отступило назад и снова указало вниз. Садул был поражен. В пыли виднелся рисунок венерианина — может быть, даже его самого. Словно в подтверждение, существо указало на Садула, а потом на свой рисунок.

Садул разволновался: он сделал открытие! Разве бывают звери, умеющие рисовать? Он о таких не слышал. Первым движением его было бежать и звать остальных, но любопытство оказалось сильнее. Он вытащил из сумки табличку для записей и стило. Зверь жадно схватил оба предмета и принялся водить по табличке неправильным концом стила. Садул поправил его и придвинулся вплотную к решетке, заглядывая зверю через плечо.

Сначала существо нарисовало круг в центре таблички и показало наверх. Садул взглянул на потолок, но не заметил там ничего, стоящего внимания. Существо нетерпеливо покачало головой. Вокруг первого круга оно нарисовало второй с пятнышком сбоку, а потом третий с еще одним пятнышком. Садул все еще ничего не понимал.

Затем рядом с пятнышком на втором круге существо изобразило маленького Садула, а рядом с третьим кругом — себя. Что же он хочет мне сказать, пытался понять Садул. Лапа существа снова указала на лампочку под потолком, а потом существо развело передние конечности широко в стороны. Свет... огромный свет...

Внезапно Садул догадался. Солнце! Солнце и планеты! Едва не подпрыгивая от возбуждения, он схватил свою табличку и кинулся по коридору разыскивать свою группу. Человек в клетке проводил его взглядом, и когда крики венерианина стихли вдалеке, он улыбнулся — первый раз за долгое, долгое время...

Глава 2 Рассказ землянина

Гоин, преподаватель фонетики, вошел в кабинет своего друга Дагула, антрополога Университета Такона. Пожилой Дагул рассердился было на нежданное вторжение, но при виде Гоина сразу просветлел и сердечно приветствовал его.

— Прошу прощения,— извинился он,— последнее время у меня слишком много работы. Эта находка в Долине Дар дала нам столько материала, что я совершенно перегружен.

— Ну, если вы слишком заняты, тогда...

— Нет, нет, входите. Я рад вас видеть в любое время.

Они расположились на низком диване, вытянув перед собой восемь пар ног. Дагул предложил выпить прохладительного напитка.

— Ну что, вы записали историю этого землянина? — спросил он. Гоин достал из сумки пакет плоских табличек.

— Да, в конце концов, он нам рассказал все. Мне помогали все мои аспиранты и некоторые студенты, но это оказалось нелегко. Похоже, земляне дальше продвинулись в физике и технологических науках, чем мы, и поэтому часть его рассказа просто непереводима, но общий смысл нам ясен. Судя по всему, этот Грац был порядочным негодяем — и он совершенно этого не стыдится.

— Если вам стыдно, то вы уже не негодяй,— возразил Дагул.

— Я с вами согласен; но этот человек заставил меня призадуматься. Древняя Земля была тем еще местом!

— Неужели хуже Венеры? — саркастически спросил Дагул. Гоин задумался.

— Думаю, да — судя по его рассказу. Но, возможно, все дело в том, что ее развитие пошло дальше. И мы катимся туда же: лоббирование, спекулянты без чести и совести, политиканы... Я думал, все это существует только у нас, но на Земле вся эта дрянь имелась еще раньше и в еще больших масштабах. Может, на Марсе было то же самое, кто знает...

— Что, простите? — улучив момент, вмешался Дагул.— Вы имеете в виду, что на Земле существовала вся эта грязь, и даже в большей степени, чем у нас?

— Совершенно верно. Разве после этого вы не согласитесь с утверждением, что жизнь — это заразная болезнь, поражающая умирающие планеты, которая по мере развития становится все опаснее? А что касается разума...

— Разум — это ловушка природы,— сказал Дагул,— я пришел к этому заключению давным-давно. Если у вас не хватает мозгов, вас унижают; если они у вас есть, вы унижаете других, а с ними заодно и себя.

Гоин ухмыльнулся. Умозаключения Дагула не отличались новизной и оригинальностью.

— Инстинкт самосохранения,— начал он.

— Еще одна ловушка, если это относится ко всему виду,— закончил за него Дагул.— Отдельные индивидуумы могут защищать себя, но особенность разумного вида — постоянные попытки самоуничтожения. Если говорить отвлеченно, я этому очень рад. Из всех разрушительных, бессмысленных, бесцельных...

Гоин дал ему выговориться — он по опыту знал, что остановить это словоизвержение невозможно. Дождавшись паузы, он передал Дагулу пакет с табличками.

— Здесь вся история. Боюсь, она усугубит ваш пессимизм. Этот человек, Грац, открыто заявляет, что он — убийца, и это не единственное из его преступлений.

— Интересно, почему он признался?

— Здесь все сказано. Он утверждает, что хочет предостеречь нас против землян.

Дагул слегка улыбнулся.

— Так вы еще не сказали ему?

— Нет. Пока нет.

Дагул взял верхнюю табличку и начал читать:

«Я, Морган Грац, с планеты Земля, пишу эти строки, чтобы предостеречь обитателей Венеры. Держитесь подальше от Земли; если контакт все же состоится, будьте осторожны. Кроме того, я предупреждаю вас — не поддерживайте никаких отношений с двумя крупнейшими земными корпорациями. Если вы не послушаете меня, то скоро пожалеете; вы поймете, что, Земля — это рассадник заразы, способный отравить всю вселенную, но будет поздно.

Рано или поздно они сюда явятся. Представители «Металлик Индастриз» либо «Интернешнл Кемикалз» будут предлагать вам заключить торговые договора. Не слушайте их. Не верьте их медовым речам, потому что они лжецы и слуги лжецов. Если вы поверите им, то скоро возненавидите Землю так, как ненавижу ее я, а ваши дети проклянут вас. Прочитайте это, и вы увидите, как они обошлись со мной, Морганом Грацем.

Я начну свой рассказ с того, как впервые появился в кабинете директора на последнем этаже огромного здания, в котором располагается управление «Металлик Индастриз». Секретарь захлопнул за мной тяжелые двери и объявил:

— Грац, сэр!

Девять человек, сидевших вокруг длинного стола со прозрачной столешницей, одновременно обернулись ко мне, но я сосредоточил взгляд на председателе.

— Доброе утро, мистер Дрэкин,— сказал я.

— И вам того же, Грац. Вы знакомы с остальными членами Совета директоров?

Я пробежал глазами вдоль ряда лиц. Некоторых я узнал по фотографиям в иллюстрированных журналах; других опознал по устным описаниям, да и ожидал, что встречу их здесь. Совет директоров «Металлик Индастриз» не представляет собой ничего загадочного. В него входят несколько богатейших людей мира, а это означает, что они всегда в центре внимания прессы. Я не только был знаком с их внешностью, но в общих чертах — и с их биографиями. Итак, я промолчал, и председатель продолжил:

— Я получил ваши доклады, Грац, и должен вас похвалить: это ясные и точные документы, не допускающие разночтений. Даже порой чересчур ясные. Они встревожили меня, и мне кажется, наступает время решительных действий. Однако прежде, чем предпринять необходимые шаги, я попрошу вас пересказать этим господам основную суть ваших... э-э... докладов.

Я был готов к вопросу и отвечал без колебаний.

— Когда мистеру Дрэкину стало известно, что «Интернешнл Кемикалз» собираются строить космический корабль, он связался со мной и сделал определенное предложение. Я, будучи служащим «Интернешнл Кемикалз», работающим над этим проектом, должен был снабжать его текущей информацией, передавать копии документов — в общем, держать в курсе дела. Более того, я должен был разузнать, не вызывая подозрений, как можно больше о цели предстоящей космической экспедиции. С первой частью работы я успешно справлялся на протяжении долгого времени — председатель это подтвердит. Что касается второго вопроса, то ответ на него я узнал только на прошлой неделе. Я говорю о предполагаемом месте, куда отправится корабль.

Я сделал паузу. По залу пробежал шепот. Несколько человек наклонились вперед с нескрываемым интересом.

— Ну,— спросил худой человек с хищным лицом, сидящий справа от председателя,— и куда же они летят?

— Намерение компании,— ответил я,— послать корабль под названием «Нунция» на Венеру.

Все впились в меня глазами: кроме Дрэкина, для которого это уже не являлось новостью, остальные казались ошеломленными. Первым обрел голос уродливый толстяк.

— Глупости! Это нелепо! Никогда не слыхал о таких вещах! Чем вы можете доказать это нелепое заявление?

Я холодно взглянул на него.

— Шпионы редко располагают доказательствами. Вы должны верить мне на слово.

— Абсурд! Фантастическая глупость! Вы стоите здесь и с серьезным видом пытаетесь убедить нас в ничем не подтверждаемой гипотезе. Интернешнл Кемикалз собирается послать корабль на Венеру? Даже Луна вызывает серьезные сомнения! Или они вас надули, или вы просто сошли с ума. Никогда не слышал такой чуши. Подумайте только, Венера!

Я посмотрел в упор на этого человека. Мне не нравилось ни его лицо, ни манеры.

— Мистер Бол намеревается оспорить мой доклад,— сказал я.— Это, джентльмены, не может удивить ни вас, ни меня, поскольку последние сорок лет мистер Бол не способен усвоить ни одной новой идеи.

Мистер Бол вытаращил глаза от такой наглости, а кое-кто из присутствующих ухмыльнулся. Должно быть, впервые его миллионы оказались бесполезными. Но в тот момент я занимал более сильную позицию.

— Какая дерзость! — наконец смог выговорить он.— Возмутительная дерзость! Господин председатель, я требую, чтобы этого человека...

— Мистер Бол,— холодно прервал его тот,— пожалуйста, следите за своим поведением. Присутствие здесь Граца доказывает, что ему верю не только я, но и большинство присутствующих, и я имею основание воспринимать его сведения серьезно.

— Глупости! Если вы собираетесь верить каждой байке, которую расскажет платный шпион...

— Мистер Бол, позвольте нам вернуться к сути вопроса. Вы знаете, как и все мы, что «Интернешнл Кемикалз» строит космический корабль. Почему же информация о месте его назначения вызывает у вас такое отторжение? Еще раз попрошу вас контролировать свое поведение.

Мистер Бол присмирел и угрюмо кивнул, бормоча неопределенные угрозы, а председатель снова обернулся ко мне.

— В чем цель экспедиции? — задал он вопрос.

Я высказал предположение, что корпорация намеревается застолбить потенциальные источники сырья. Председатель кивнул и повернулся к остальным:

— Вы понимаете, джентльмены, что это означает? Едва ли необходимо напоминать вам, что «Интернешнл Кемикалз»— наш самый главный конкурент. Пересечение наших интересов неизбежно. Металлы и продукты химической промышленности не могут существовать по отдельности: они взаимозависимы. Нас ждет грандиозная битва — битва за выживание. В настоящий момент источники сырья распределяются между нашими компаниями примерно поровну, и такое положение может сохраняться еще несколько лет. Но если их корабль завершит свое путешествие успешно, чем все это кончится?

Во-первых, разумеется, богатейшие источники сырья на Венере окажутся в распоряжении «Интернешнл Кемикалз». Со временем организуется их ввоз на Землю. Нет, это не произойдет сразу; но рано или поздно это неизбежно случится. Если путешествие будет успешным, наши соперники не успокоятся, пока не наладят грузовые перевозки между двумя мирами. Через десять лет или через сто это произойдет, и «Металлик Индастриз» придет конец.

Воцарилось долгое молчание. Дрэкин огляделся, чтобы оценить эффект своей речи.

— Грац сказал мне, — продолжал он,— наши конкуренты уверены, что корабль способен совершить этот перелет. Так ли это?

— Да, так,— ответил я.— Они на сто процентов верят в успех, так же как и я.

Старик Бол снова подал голос.

— Если это все не глупости, почему мы позволили им построить этот корабль? Какой смысл иметь шпиона, не способного помешать его постройке? — он взглянул на меня.

— Вы хотите сказать...— начал Дрэкин.

— Я хочу сказать, что этот человек мог причинить кораблю любой вред и не сделал этого. Разве сложно было устроить «случайный» взрыв...

— Совсем несложно,— ответил Дрэкин.— Так несложно, что «Интернешнл Кемикалз» сразу поняли бы, чьих рук это дело — и к числу наших проблем добавилась бы весьма разорительная вендетта. Более того, они ужесточили бы контроль, и мы остались бы без сведений вообще. Все мы согласны, что полет «Нунции» должен окончится провалом — но никаких подозрений относительно нашей корпорации возникнуть не должно. «Нунция» отправится в полет благополучно, но назад она не вернется.

Грацу предложили принять участие в экспедиции, но он еще не дал окончательного ответа. Я предлагаю ему ответить согласием и обеспечить провал экспедиции — детали он должен обдумать сам.

Дрэкин принялся излагать свой план. Сразу после вылета «Нунции» «Металлик Индастриз» немедленно начинает постройку своего корабля и как можно скоре отправляет его на Венеру. Я тем временем ожидаю на борту «Нунции» его прибытия. Если планета, вопреки прогнозам, окажется обитаемой, я должен установить контакты с местным населением и настроить их против «Интернешнл Кемикалз». Когда прибудет второй корабль, я отправлюсь обратно на Землю, а команда представителей корпорации примется изучать и захватывать территорию. По возвращении я получу плату, достаточную, чтобы прожить остаток жизни богатым человеком.

— Вам предстоит провести для нас огромную работу,— закончил Дрэкин,— а мы не забываем тех, кто нам служит.

Он взглянул мне в глаза и спросил:

— Вы это сделаете?

— Я бы хотел подумать день или два,— ответил я.

— Разумеется. Это вполне естественно; но, поскольку у нас мало времени, я буду ждать вашего ответа завтра в этот же час. Это позволит нам принять меры в случае вашего отказа.

— Хорошо, сэр. Ответ будет завтра.

На этом я оставил их и вышел. О дальнейших переговорах я мог только догадываться. И если мои догадки были правильными...

Я не сомневался, принимать ли мне их предложение; мне просто не хотелось проявлять излишнее рвение. Я уже давно решил отправиться в полет, из которого «Нунция» не вернется. Я вынашивал эти планы со дня смерти моих родителей. «Интернешнл Кемикалз» не только убили моего отца — он умер от излучения из-за того, что они сэкономили на средствах защиты,— они украли его изобретения и ограбили его семью, разорившуюся в ходе продолжительной тяжбы.

Этого уже хватило бы, чтобы дать клятву вечной мести — но я еще не закончил. Моя мать умерла в нищете, когда пара сотен фунтов могли спасти ее жизнь. Однако все наши деньги ушли на тяжбу с корпорацией. После этого я поменял имя, устроился на работу в «Интернешнл Кемикалз» и усердно работал там много лет. Я не хотел удовольствоваться банальной местью: я собирался занять ответственный пост и причинить им вред, от которого они не оправятся.

Я продался «Металлик Индастриз», поскольку они были основными конкурентами моей компании, и, наконец, получил шанс погубить космический корабль, на который они возлагали столько надежд. Мне придется сделать это одному, но потом я буду свободен всю жизнь. Да, я должен согласиться. «Нунция» совершит только один полет — туда. Обратного не будет.

Но все равно я хотел бы узнать, что они обсуждали в кабинете директора, когда я вышел оттуда...

Глава 3 Роковой полёт

«Нунция» уже две недели находилась в космосе, но этот факт никого не радовал.

За две недели экипаж сократился с девяти человек до семи, и это не могло не сказаться на нашем боевом духе. Никаких конкретных подозрений не было — просто чувство, что все идет «не так». Ходил слух, что Хаммер и Драфт сошли с ума и покончили с собой. Но почему они сошли с ума? Это особенно тревожило оставшихся в живых. Кто знает, какие неуловимые процессы происходят с нашим мозгом в космосе? Возможно, все мы потеряем разум?

В замкнутом пространстве корабля бродили странные фантазии. Разгул воображения приводил к тому, что мы начинали верить любой басне. Говорят, так происходило с матросами на древних кораблях, и возникали «летучие голландцы» — корабли без экипажа, несущиеся неведомо куда. То же самое происходило с нами. Космонавты объясняли смерть своих товарищей таинственными, сверхъестественными причинами, что никогда не случилось бы на Земле. Меня это все весьма веселило.

Первым умер Дэйл Хаммер, второй пилот: молодой, горячий, великолепный профессионал, сверх меры гордый тем, что его включили в состав команды «Нунции». Он отправился спать в самом жизнерадостном настроении. А через несколько часов его нашли мертвым в своей каюте с коробкой таблеток снотворного в руке. Наверно, он принял по ошибке слишком большую дозу, решили все: это вполне объяснимо, хоть и трагично.

После исчезновения Роса Драфта по кораблю поползли суеверия. Он был странным, молчаливым, с горящими лихорадочным энтузиазмом глазами. Неудача могла бы привести его в отчаяние, но на этапе полета ему совершенно незачем было умирать. Он был конструктором «Нунции», мечты его жизни, и она отвечала всем его ожиданиям. По возвращении «Нунции» его имя прославилось бы, его лицо смотрело бы со всех обложек журналов — лицо победителя гравитации, покорителя Венеры.

И вот он исчез... стрелка на датчике атмосферного давления слегка качнулась, и Драфта больше никто не видел.

Никто по-прежнему ничего не подозревал. Ни меня, ни кого другого даже не допрашивали. Никто даже предположить не мог, что некий член экипажа может точно рассказать, как умерли Хаммер и Драфт. В воздухе витало ощущение, что дела плохи.

Но вот пробил час еще одного...

Уорд Говерн, главный инженер, разговаривал в рубке с капитаном Таннером. Остальные занимались своими делами. Я проскользнул в каюту Говерна незамеченным, вытащил из ящика стола пистолет и засунул его в карман. Потом я открыл вентиляционное отверстие, выходящее из каюты в коридор, и, оглянувшись по сторонам, осторожно вышел из каюты.

Мне не пришлось долго ждать. Меньше чем через четверть часа раздалось клацанье магнитных подошв по железному полу, и мимо меня в свою каюту бодро прошествовал инженер. Общее угнетенное настроение практически не затронуло его. Я услышал, как за ним захлопнулась дверь. Тогда я подкрался к вентиляционному отверстию так тихо, как позволяли металлические ботинки.

Мне было все прекрасно видно. Он снял магнитные ботинки и, сидя на краю койки, записывал в свой дневник события прошедшего дня. Я засунул дуло пистолета в вентиляционное отверстие и тихо поскреб ногтем по стене. Требовалось подманить его поближе, иначе мог начаться пожар.

Царапанье привлекло внимание инженера. Он поднял голову и озадаченно прислушался. Я продолжал царапать. Тогда он решил проверить, в чем дело, открепился от койки и неуклюже поплыл в сторону вентилятора. Я подпустил его поближе и выстрелил.

В коридоре позади меня раздался грохот металлических ботинок и встревоженные крики. Я сунул пистолет за пазуху, спрятался за угол и выскочил оттуда одновременно с людьми, подбежавшими с другой стороны. Мы открыли дверь и заглянули внутрь. Тело Говерна в рое красных шариков медленно отплывало к середине комнаты.

— Скорее! — закричал я.— Вызовите капитана!

Один из вбежавших вслед за мной членов команды развернулся и вышел. Тем временем я склонился над телом Говерна и незаметно вложил ему в руку пистолет. Через несколько секунд в дверях каюты столпилась вся команда. Капитан отодвинул их, подошел к Говерну и начал рассматривать. Признаться, это было неприятное зрелище. Без сомнения, выстрел был сделан с близкого расстояния. Капитан скользнул взглядом по руке, держащей пистолет.

— Что случилось? — спросил он.

Никто не мог дать ответ.

— Кто его нашел?

— Я, сэр,— сказал я.— На секунду опередил остальных.

— Кто-нибудь был с вами, когда вы услышали выстрел?

— Нет, сэр. Я как раз шел по коридору...

— Совершенно точно, сэр. Мы видели, как Грац выбегал из-за угла,— поддержал меня кто-то.

— А больше вы никого не видели?

— Нет, сэр.

— Как вы думаете, мог ли кто-нибудь войти в комнату в промежуток между выстрелом и вашим появлением?

— Это невозможно, сэр. Он должен был выскочить прямо на меня или наткнуться на других. Да и времени ему не хватило бы.

— Понятно. Помогите мне разобраться с этим.

Он обернулся к остальным, все еще стоящим в дверях.

— Вы можете возвращаться к работе.

Двое ушли; но еще двое, Уиллис и Трэйл, оба механики, остались стоять, где стояли.

— Вы что, не расслышали? Уходите отсюда!

Механики продолжали топтаться на месте. Наконец Уиллис выступил вперед, и капитан не поверил своим ушам, услышав настойчивую просьбу развернуть «Нунцию» назад.

— Да вы не понимаете, что говорите...

— Я понимаю, сэр, и Трэйл понимает. На корабле творится что-то странное. Когда люди убивают себя вот так, это неестественно. Возможно, следующими будем мы. Когда мы подписывали контракт, то были готовы к опасностям, но не ожидали, что некая сила заставляет здесь людей сходить с ума и убивать себя. Нам это не нравится, и мы не собираемся терпеть это и дальше. Поворачивайте корабль обратно.

— Не будьте парой идиотов! Неужели вы не понимаете, что мы не можем повернуть? Вы думаете, космический корабль — это весельная лодка? Что с вами такое?

Но лицо механиков оставались суровыми и упрямыми. Уиллис снова заговорил:

— С нас хватит! Все, сыты по горло! Сначала двое, потом еще третий. Кто следующий? Вот что мы хотим знать!

— Мы все хотим это знать! — строго произнес капитан.— Почему вы требуете повернуть корабль назад?

— Потому что все идет наперекосяк. Это корабль приносит несчастье. Мы не хотим сойти с ума, а вы — как вам угодно. А если вы не повернете корабль обратно, то, черт побери, мы сами это сделаем!

— Вот вы как! Кто вам заплатил? — закричал капитан.

Уиллис и Трэйл не шевельнулись.

— Я спрашиваю, кто за вами стоит? Кто хочет погубить экспедицию? — проревел капитан.

Уиллис покачал головой.

— Нет за нами никого. Мы просто хотим выпутаться из этой истории, пока не сошли с ума, как другие.

— Сошли с ума, да? — с ухмылкой спросил капитан.— Может, сошли, а может, и нет. А если нет, я знаю, что с ними случилось и кто в этом виновен.

Он промолчал и добавил:

— Так вы думаете, что напугали меня, и я поверну корабль назад? Клянусь богом, ничего у вас не выйдет, трусливые крысы. Убирайтесь к себе, я разберусь с вами позднее.

Но ни Уиллис, ни Трэйл и не подумали уйти. Они шагнули вперед, и Трэйл достал из-за спины здоровенный разводной ключ. Я выхватил пистолет из руки мертвеца и разрядил его механику в лоб. Выстрел оказался удачным — Трэйл упал. Уиллис кинулся на меня, и я вторым выстрелом уложил его.

Капитан обернулся и увидел меня с пистолетом. Внезапность происшедшего ошеломила его: он явно не знал, благодарить или укорять меня за непрошеное вмешательство. Впрочем, поведение механиков, без сомнения, было агрессивным, а Трэйл, похоже, и впрямь замышлял убийство. В дверях появились Стронг и Дэнвер и застыли на месте. Из девяти человек команды «Нунции» осталось только четверо.

Некоторые время мы молча смотрели, как тела жутковато покачиваются в невесомости, прикованные магнитными ботинками к полу. Наконец капитан сказал:

— Нам будет нелегко вчетвером. Но у нас нет выбора. Двоим придется взять на себя обязанности механиков. Грац, вы разбираетесь в управлении космическим кораблем?

— Очень слабо, сэр.

— Придется научиться, и быстро.

После того как мы избавились от тел, выбросив их в космос, капитан позвал меня в рубку. Следуя за ним, я услышал бормотание:

— Который из них? Я думаю, Трэйл. Он еще тот тип.

— Прошу прощения, сэр?

— Я размышляю, кто из них двоих был убийцей.

— Убийцей, сэр?

— Да, Грац, вы не ослышались — убийцей. Вы же не думаете, что все эти смерти наступили естественным образом?

— Но нам казалось...

— Они были хорошо подготовлены и искусно выполнены, но — слишком много совпадений. Кто-то собирался убить нас всех и сорвать экспедицию.

— Но я не вижу причины...

— Подумайте хорошенько! — прервал он меня.— Предположим, в секрет «Нунции» кто-нибудь проник. Немало желающих найдется, чтобы экспедиция закончилась провалом!

Надеюсь, я хорошо разыграл удивление.

— Вы намекаете на «Металлик Индастриз», сэр?

— Да, есть и другие. Никто не знает, какие последствия будет иметь наше путешествие. Многие чувствуют себя на Земле вполне комфортно и не хотят, чтобы их потеснили. И вот, предположим, на борт корабля проникает их человек.

Я с сомнением покачал головой.

— Это вряд ли, сэр. Он же не самоубийца. Один человек не сможет привести корабль на Землю.

— Тем не менее я уверен, что либо Трэйл, либо Уиллис был именно таким человеком.

Мысль, что эти двое просто-напросто перепугались и захотели вернуться домой, даже не пришла ему в голову, а я не видел причин говорить о ней.

— В любом случае,— добавил капитан,— на сегодня мы покончили с убийцей. Это стоило нам трех человек,— и каких, Грац!

Капитан вытащил из ящика несколько карт.

— Приступим к обучению. Вы должны научиться навигации. Кто знает — возможно, скоро наши жизни будут зависеть от вас.

— Действительно, кто знает, сэр,— согласился я.

Прошло еще две недели, и вот «Нунция» вошла в плотный слой облаков, который порождал столько бесплодных догадок о том, что творится на поверхности Венеры. Обогнув планету несколько раз, капитан Таннер отдал приказ снизить скорость. После того как я взял пробы атмосферы, оказавшейся почти идентичной земной, я уселся в кресло второго пилота, и капитан начал обучать меня, как управлять кораблем в воздухе.

Когда нас окружили облака, мы оказались в густом тумане. Корабль летел уже со скоростью около 200 миль в час, и капитан включил вертикальные ракеты. Корабль по касательной полетел вниз. «Сейчас начнется самая нервотрепка»,— предупредил капитан. Никто не мог сказать, какова толщина слоя облаков и далеко ли они от поверхности планеты; нам оставалось только надеяться, что под ними нет горных пиков, и рассчитывать на удачу.

Капитан напряженно вглядывался в клочья серого тумана, готовый каждую секунду изменить курс, хотя мы оба знали, что, если заметим препятствие, будет слишком поздно. Минуты ожидания казались часами. И вдруг, когда я почувствовал, что больше не выдержу, облака поредели, рассеялись, и мы наконец увидели венерианский пейзаж.

Впрочем, его трудно было назвать пейзажем — во все стороны, до самого горизонта, простиралось серое море. Даже наше чувство облегчения не сделало этот вид менее мрачным. Снаружи шел сильный ливень, заливавший иллюминаторы; свинцово-серые облака, казалось, давили на нас, как гигантская губка, полная воды. Нигде не просматривалось береговой линии: горизонт был безжизненным и пустынным.

Корабль снизился и полетел над поверхностью волн на высоте нескольких сотен футов. Нам оставалось только ждать, когда впереди появится земля. Полет длился час за часом, но ничего не менялось. Кто знает, возможно, мы удалялись от земли? Дождь, морская пустыня и неопределенность повергли нас в депрессию. Мы начали уже спрашивать себя: неужели вся Венера покрыта водой?

Наконец вдалеке показалась темная полоса. Видимость была настолько слабой, что ничего разглядеть мы не могли. Однако я указал на полосу капитану, и мы переменили курс. Наше волнение нарастало.

Когда мы подлетели ближе, то увидели невысокий холм. Холм располагался на острове площадью 5— 6 квадратных миль. Никто бы не выбрал подобное место для первой посадки, но мы слишком устали морально и физически и нуждались в кратковременном отдыхе.

Я признаю — абсурдно землянину описывать Венеру здешнему обитателю, но между Таконом и тем островом есть существенная разница. Вообще, ваш Такон — необычное место; здесь совершенно иной климат, чем в других областях, где мне удалось побывать. Наверно, они находятся в разных полушариях, раз настолько не похожи. Например, небо над нашим островом было постоянно покрыто тучами, и за все время пребывания мы ни разу не видели солнца. Однако воздух там был очень теплый и влажный.

А здесь, в Таконе, климат напоминает земной: переменная облачность, редкие дожди, нет той изнуряющей жары; совсем другие растения: мне трудно поверить, что такое разнообразие может существовать на одной планете. Я не разбираюсь в ботанике, но наш остров был сплошь покрыт гигантскими папоротниками и пальмами, которые росли с удивительной быстротой. И я не встретил там ни одного обычного дерева.

Глава 4 Долина молчания

Два дня мы занимались мелким ремонтом, изредка устраивая прогулки по острову. Дождь лил, не переставая, и выходить из корабля никому не хотелось, но прогулки были необходимы, чтобы поднять наш дух. На третий день капитан предложил устроить экспедицию к вершине холма. Мы согласились. Все мы ходили вооруженными: хотя и сталкивались только с маленькими пугливыми ящерицами, разбегавшимися при нашем появлении, неизвестно было, кого можно встретить в лесах у подножия холма. На рассвете мы покинули корабль — увешанные снаряжением, но почти голые из-за невыносимой жары. Капитан повел нас через пляж, на который приземлилась «Нунция», в сторону леса. Нам оставалось только пробираться через кусты, отделявшие лес от берега, когда я резко остановился.

— Черт побери! — воскликнул я раздраженно.

— В чем дело? — спросил капитан.

— Снаряжение! — объяснил я.— Я забыл взять пистолет.

— Проверьте!

Я обыскал рюкзак — там не было ни пистолета, ни патронов. А путь предстоял далекий и, возможно, опасный.

— Придется мне сбегать за ним,— сказал я.— Я догоню вас через несколько минут.

Капитан с недовольным видом согласился — он терпеть не мог разгильдяйства, но не стал подвергать потенциальной опасности члена команды. Я побежал обратно, оступаясь на песке. Открыв входной люк, я оглянулся назад: три человека стояли на опушке леса и ждали меня. Я забрался внутрь, захлопнул за собой люк и бросил на пол рюкзак. Сначала я побежал в машинный отсек и включил подачу топлива; потом кинулся в рубку. Торопливо включив все необходимые приборы, я нажал на «старт» и бросил взгляд в иллюминатор.

Капитан изо всех сил спешил к кораблю, за ним неслись остальные. Не знаю, как он догадался, что я замыслил увести корабль; может, он посмотрел в бинокль и заметил меня в рубке. В общем, он понял, в чем дело. Когда он исчез из поля моего зрения, корабль задрожал, снаружи мелькнула яркая вспышка, и раздался низкий рев двигателей. Корабль поднялся в воздух.

Я успел увидеть двух уцелевших космонавтов, в отчаянии воздевавших руки к небу. Не знаю, что случилось с капитаном — скорее всего, он не выжил. Я развернул корабль, и «Нунция» устремилась вдаль от острова в поисках новой земли.

Прошло несколько часов, и я стал серьезно беспокоиться. Возможно, на этой планете и была суша, но я ее пока не нашел. У меня возникало неприятное ощущение, что рано или поздно «Нунция» упадет в океан, а я умру от голода, даже если успею из нее выбраться. Этот корабль не рассчитан на управление одним человеком. По крайней мере, еще кто-нибудь должен был находиться в машинном отделении. Уровень топлива понижался на глазах, но я не мог отойти от пульта и включить подачу из резервного запаса. Я подумал, не зафиксировать ли рычаги управления, а потом быстро сбегать в машинный отсек, но эта замечательная идея оказалась невыполнимой, и я отказался от нее. Я мог только вести корабль и надеяться, что долгожданная земля покажется не слишком поздно.

Суша появилась как раз вовремя: скалистый, негостеприимный берег, по самые верхушки остроконечных утесов заросший джунглями. Песчаного побережья, на которое я мог бы посадить корабль, там не было. Волны с дикой и тщетной яростью бросались на изрезанный берег, а джунгли тянулись до самого горизонта. Я должен был срочно посадить корабль, но где?

Через десяток миль «Нунция» решила этот вопрос за меня. Двигатели внезапно остановились, и корабль полетел вниз. Я даже не пытался посадить его — только пристегнулся к койке, надеясь, что эта жалкая мера смягчит удар.

Я вышел из этого приключения целым и невредимым. Потом я осмотрел «Нунцию»: ее стройный корпус оказался смятым и треснул в нескольких местах. Я же отделался несколькими синяками. Одно мне было ясно: больше корабль никогда не поднимется в воздух. Я выполнил задание «Металлик Индастриз», и теперь земные телескопы тщетно будут разыскивать в небе корабль, который никогда не вернется. Несмотря на свое затруднительное положение, первое время я еще не вполне осознавал свою участь — я был полон дикой радости. Я выполнил клятву мести, расплатился за судьбу своей несчастной семьи. Единственное, что слегка омрачало мою радость,— враги никогда не узнают, кто погубил их корабль. Я надеялся, что со временем они все же догадаются.

Следующие недели моего пребывания на Венере слишком скучны, чтобы их подробно описывать. Я занимался рутинными делами: обживал разбитый корабль, защищался от крупных животных, охотился, искал съедобные растения — словом, делал все то, что делает любой потерпевший кораблекрушение. Я не старался устроиться надолго, только обеспечил себе минимальный комфорт. Скоро на Венеру должен был прибыть корабль, «Металлик Индастриз».

Так я провел шесть месяцев по хронометру «Нунции» — бездельничал и размышлял. Иногда мне приходило на ум, что Венера — не самое подходящее место для приобретения земельных угодий. Зато, думал я, по возвращении домой это будет великолепная тема для разговоров. Все мои мечты были окрашены этим «когда я вернусь домой»; эта фраза стояла, как защитный барьер между мной и ве-нерианской действительностью.

Прошло шесть месяцев, и я почувствовал, что день моего избавления близится. Корабль «Металлик Индастриз» уже, должно быть, построен. Я выждал еще месяц, невольно каждый день высматривая в облаках его силуэт; потом пришло время подавать сигнал. Я разыскал на «Нунции» мощный прожектор, установил его вертикально, чтобы луч падал на облака, и начал включать его каждую ночь, оставляя гореть до утра.

Первые ночи я не мог заснуть. Я был уверен, что корабль вот-вот приземлится поблизости. Я лежал на спине, глядя в темное небо и тщетно высматривая в нем огни ракет. Но это продолжалось недолго. Я успокоил себя вполне разумной мыслью, что найти меня совсем не просто, на это потребуется время... но все равно продолжал носить с собой дымовую шашку, чтобы зажечь ее, как только в небе раздастся рокот двигателей...

Аккумуляторы сели через четыре месяца — удивительно, почему их хватило так надолго. Прожектор тускнел, и вместе с ним умирали мои надежды. Джунгли подобрались ближе к кораблю; мой незримый барьер был готов рухнуть. Еще несколько ночей после того, как прожектор погас окончательно, я стоял в кромешной тьме и выпускал в небо осветительные ракеты. Когда их запас закончился, я наконец осознал, что со мной случилось.

Не знаю, почему я не подумал об этом раньше? Внезапно меня посетило озарение: «Металлик Индастриз» надули меня точно так же, как «Интернешнл Кемикалз» — моего отца. Компания не построила — и никогда не планировала строить — космический корабль. Зачем им корабль, если его больше нет у конкурентов?

Именно таким было решение, принятое в кабинете директора после того, как я ушел оттуда. Они даже не задумывались... теперь я понимал, что это было не только дорого для них, но и опасно. Мало того что им пришлось бы выплатить огромное вознаграждение — я мог бы шантажировать их. Любой вариант предполагал, что мне надо выполнить свою работу и исчезнуть. А что может быть эффективнее, чем остаться одному на другой планете? Негодяи, мошенники!

Вот земные приемы. Вот честь корпораций! Они используют вас, а потом выбрасывают...

В течение нескольких дней я почти сходил с ума от ярости. Меня одолевала ненависть к предателям, отвращение к собственной наивности, обострившееся чувство одиночества и, наконец, вечный дождь — все это привело меня в такое исступление, которое едва не довело до самоубийства.

Но, в конце концов, адаптивные свойства моей расы взяли свое. Я начал охотиться и обживать землю вокруг корабля. Я дважды чуть не умер от лихорадки и благополучно пережил полуголодный период, когда запасы на корабле кончились, а дичь попадалась редко. Для компании я завел себе пару шестиногих мохнатых животных, которых удалось приручить. Я нашел их в лесу: они лежали в чем-то вроде огромного гнезда и жалобно скулили от голода. Я взял их с собой на корабль, накормил и оставил у себя — они оказались веселыми и дружелюбными малышами, и притом очень сообразительными. Позднее я назвал их Микки и Минни, в честь мультипликационных героев, и скоро они уже откликались на свои имена.

А теперь я подхожу к последнему и самому любопытному эпизоду, который, признаюсь, не могу понять до сих пор. Это случилось через несколько лет после падения «Нунции». Я отправился на охоту в сопровождении Микки и Минни и забрел в совершенно незнакомые места. Дичи попадалось очень мало — в этом была причина такого далекого похода. В конце концов, Микки и Минни остановились у входа в долину, и я не мог заставить их идти дальше. Более того, они принялись тянуть меня назад, цепляясь за ноги передними лапами. В долине наверняка полно дичи, подумал я, рассердился, оттолкнул зверьков и пошел вперед. Они проводили меня взглядами, но не пошли следом. Первые четверть мили я не встретил ничего необычного. Зато потом испытал настоящий шок. Из-за деревьев высовывалась огромная голова ящера. Он смотрел прямо на меня. Хотя раньше я не встречал ничего подобного, но сразу подумал о тираннозаврах. Я был удивлен и перепуган. Как я мог прожить на Венере столько лет и не встретить гигантского ящера раньше?

Голова не двигалась и не издавала никаких звуков. Когда первый приступ паники прошел, я понял, что чудище меня не видит. Тогда я решил подойти поближе. В долине царила странная тишина -— я уже настолько привык к шуму дождя, что практически не замечал его. Подобравшись поближе к тираннозавру, я решил рискнуть: прицелился ему в правый глаз и выстрелил. Ничего не произошло. По долине прокатилось эхо, но ящер не шевельнулся. Это было странно, неестественно. Я посмотрел в бинокль. В точку! Попал в правый глаз, куда и целился, но... Я почувствовал себя неуютно и подумал, а не убраться ли мне из этой долины, но усилием воли заставил себя идти дальше. В воздухе висел странный запах, довольно приятный, хоть и слегка гнилостный.

Вскоре я подошел к чудовищу вплотную и остановился. Он стоял как статуя. Внезапно позади меня сверкнули глаза другой рептилии: поменьше, но такой же зубастой. Я покрылся холодным потом, упал на колено и вскинул ружье. Тут я ощутил, будто перед моими глазами все поплыло. Ствол моего ружья качнулся, и я понял, что падаю. Я падал бесконечно долго...

Когда я очнулся, то первым делом увидел прутья клетки...»

Дагул остановился. Остальное было ему известно.

— Как вы думаете, сколько лет прошло? — спросил он.

Гоин пожал плечами.

— Кто его знает. Очень много времени — это точно. Постоянная облачность... Вы обратили внимание, что он приручил двух наших первобытных предков? Миллионы лет...

— А он предостерегает нас против Земли,— улыбнулся Дагул.— Бедняга получит шок. Последний землянин... Когда вы собираетесь рассказать ему?

— Думаю, сегодня вечером. Я получил разрешение сводить его в обсерваторию.

— Я бы тоже хотел пойти, если не возражаете.

— Разумеется, нет.

Грац с трудом выговаривал незнакомые слоги, пока он и двое ученых поднимались на холм, где была расположена обсерватория Такона. Он спросил, передали ли его предостережения против Земли и ее корпораций. Гоин успокоил его, заявив, что жители Венеры не поддерживают никаких отношений с Землей.

— Зачем мы сюда пришли? — спросил землянин, очутившись в помещении обсерватории. Сотрудники по просьбе Гоина настроили огромный телескоп.

— Мы хотим показать вашу планету,— ответил Дагул.

Сначала все расплывалось в глазах у Граца, но потом он, наконец, пригляделся и увидел огромный сияющий диск. Через мгновение он обернулся с улыбкой и сказал:

— Вы ошиблись. Это Луна.

— Нет, это Земля,— возразил Дагул.

Грац всмотрелся в рельеф планеты. Он долго смотрел в телескоп. Это было похоже на Луну, но... Несмотря на кратеры, в линиях проглядывало нечто знакомое. Выступ гор от полюса до полюса... Изгиб, который мог быть береговой линией западного побережья Америки... Грац смотрел молча. Затем он обернулся.

— Как давно? — спросил он

— Несколько миллионов лет.

— Я не понимаю. Это было-совсем недавно...

Гоин принялся объяснять, но Грац не услышал ни слова. Словно во сне, он вышел из здания. Перед его глазами стояла Земля, которую он оставил: прекрасная, несмотря на все старания человека причинить ей зло. А теперь она умерла, превратилась в пепел...

Грац остановился над обрывом, с которого открывался вид на Такон. Он обвел взглядом чуждый город в чуждом мире, посмотрел на белую звездочку, мерцающую в небесах. Земля, которая породила его, умерла. Он долго смотрел на звезду, а потом без колебаний шагнул с утеса...