Заступник

Глава 17 Руины

«Что ты делаешь, Арлен?» — спрашивал он себя, видя зовущее мерцание факела на каменной лестнице, ведущей в темноту внизу. Солнце садится, и до бивака всего несколько минут, но лестница необъяснимым образом манит его.

Коб и Реген предупреждали Арлена. Мысль о сокровищах, которые могут таиться в руинах, заставляла Вестников рисковать жизнью. Они совершали глупые поступки. Арлен знает, что ведет себя неправильно, но не может побороть искушение. Ему хочется исследовать «потерянные точки на карте», как назвал их Пастырь Роннелль. Подобные экскурсии порой заводили юношу далеко от большой дороги. Однако до сих пор ему удавалось найти лишь всякий древний хлам.

Мысли Арлена вернулись к стопке книг, оставшихся от древнего мира и истлевших до такой степени, что разваливались в руках. Он вспомнил ржавый клинок, о который порезал руку. Она потом просто огнем горела. И еще винный погреб, в котором Арлен проторчал три дня, пока не вылез оттуда с пустыми руками. Руины не таили в себе ничего ценного. Когда-нибудь они непременно погубят его.

«Возвращайся, — мысленно говорил он себе. — Перекуси. Проверь обереги. Отдохни».

— Мрак тебя забери! — выругался Арлен вслух и пошел вниз по лестнице.

Он испытывал отвращение к самому себе, однако сердце взволнованно билось в груди. Арлен чувствовал себя свободным и живым за пределами Свободных Городов. Именно поэтому он и стал Вестником.

Достигнув конца лестницы, он вытер рукавом вспотевший лоб и сделал глоток из бурдюка с водой. При такой жаре трудно вообразить, что в пустыне после заката станет холодно, как зимой.

Он двигался по песчаному полу коридора. Отблески факела плясали на каменных стенах подобно теням демонов. «Это тени демонов? — думал он. — Тогда мне просто повезло». Юноша вздохнул. Как многого он еще не знает.

Последние три года он грыз науку, вбирая, словно губка, знания разных цивилизаций, боровшихся против корелингов. Несколько недель провел в анджирском лесу, изучая демонов леса. В Лактоне Арлен изучал лодки, ибо до тех пор имел представление лишь о двухместных легких челноках, которыми пользовались рыбаки в Тиббетовом Ручье. И заплатил за свое любопытство в отношении демонов воды большим шрамом на руке. Арлену повезло. Он сумел вытащить вцепившегося в него щупальцами корелинга из воды. Не переносящее воздуха кошмарное чудище отпустило его и тотчас вновь погрузилось на дно. Юноша несколько месяцев изучал водные обереги.

Форт-Ризон напомнил ему родной дом. Это не город, а скорее скопление сельскохозяйственных поселений, которые помогают друг другу справляться с неизбежными потерями, причиняемыми корелингами, которые минуют столбы с оберегами.

Больше всего Арлен полюбил Красию, Копье Пустыни. Здесь дул колючий ветер, днем царила жара, а ночью — страшный холод, вместе с которым из дюн приходили демоны песка.

В Красии люди все еще боролись с нечистыми.

Мужчины Красии не позволяли себе впасть в отчаяние. Они каждую ночь вели битвы с корелингами. Запирали в домах жен и детей, брали в руки копья с сетями и шли на бой. Их оружие, как и то, что имел при себе Арлен, не могло толком пронзить толстую кожу нечистых, но они жалили демонов и загоняли в защищенные оберегами капканы, где те томились, пока горячее солнце пустыни не сжигало их дотла. Упорство красианцев вдохновляло Арлена.

Он много узнал, однако хотел узнать еще больше. Каждый город научил молодого человека чему-то, чего он не ведал прежде. Где-то там, в неведомых краях, должны таиться ответы на мучающие его вопросы.

Поиск привел его к этим руинам. Арлен нашел на ветхой красианской карте практически забытый, наполовину погребенный в песках и сохранившийся на протяжении сотен веков город Анох-Сан. Большая часть верхних построек рухнула, не выдержав напора ветра и песчаных бурь, однако нижний уровень, находящийся глубоко в земле, остался нетронутым.

Арлен свернул за угол, и у него перехватило дыхание. В тусклом мерцающем свете над головой он увидел нечеткие символы, вырезанные на каменных столбах, стоящих по обе стороны коридора. Обереги.

Поднеся к ним факел, Арлен внимательно осмотрел их. Очень старые. Древние. Затхлый воздух возле них пропитан духом былых столетий. Юноша вынул из сумы бумагу и уголь, сделал отпечатки, затем с трудом сглотнул слюну и продолжил тревожить вековую пыль.

В конце коридора — каменная дверь. Она расписана выцветшими и потрескавшимися охранными знаками, некоторые из которых Арлен узнал. Он вынул записную книжку и скопировал те, которые можно было различить. Затем осмотрел дверь.

Не дверь, скорее плита. Арлен быстро понял, что она держится лишь благодаря собственной тяжести. Пользуясь копьем как рычагом, он вставил металлический тонкий конец в проем между стеной и плитой и приподнял ее. Конец копья с треском отломился.

— Тьма! — выругался Арлен.

Вдалеке от Милна металл встречается редко и стоит больших денег. Не желая сдаваться, он вынул молоток и стамеску и начал долбить стену. Песчаник поддавался легко. Вскоре юноша прорубил достаточно большое отверстие, чтобы просунуть древко копья в комнату по ту сторону стены. Копье толстое и прочное. На сей раз, навалившись всей тяжестью на рычаг, Арлен почувствовал, что плита немного поддалась. Только дерево все равно сломается, прежде чем она сдвинется с места.

С помощью стамески Арлен обработал камни у основания двери и вырыл углубление. Теперь плита может пойти по инерции.

Вернувшись к копью, он вновь нажал на него. Камень не поддавался, однако Арлен упорствовал, до боли сжав зубы. Наконец плита с грохотом упала на землю, открыв в стене небольшой пыльный проход.

Арлен вошел в некое подобие склепа. Здесь пахло вечностью, но свежий воздух из коридора уже заполнял помещение. Держа в руке факел, юноша увидел, что стены разрисованы крохотными яркими стилизованными фигурками, представляющими сцены сражений людей с демонами.

В этих битвах побеждали люди.

В центре комнаты стоял каменный гроб, сделанный в виде человека с копьем в руках. Арлен приблизился к гробу и увидел обереги, нанесенные вдоль всей его длины. Он прикоснулся к ним дрожащей рукой.

Арлен понимал, что до заката очень мало времени, только он не уйдет отсюда, даже если все демоны Преисподней восстанут и нападут на него. Тяжело дыша, юноша двинулся к изголовью саркофага и сильно, но осторожно надавил на крышку, чтобы она опустилась на пол и не разбилась. Он понимал, что может скопировать обереги и без такого вмешательства, вот только времени на это уйдет слишком много, и ему придется вернуться сюда утром. А он просто не мог ждать.

Тяжелый камень медленно двигался, лицо Арлена покраснело от напряжения, мышцы напряглись до предела. Он уперся одной ногой в стену и с криком, который эхом прокатившись по всему коридору, изо всех сил толкнул крышку, и она упала на землю.

Не обращая на нее внимания, Арлен принялся изучать содержимое большого гроба. Закутанное тело внутри него отлично сохранилось, однако не оно привлекло его внимание. Юноша видел перед собой лишь объект, который находился в забинтованных руках. Металлическое копье.

Он почтительно потрогал его и был поражен необычайной легкостью оружия. Копье семи футов в длину от одного конца до другого, а древко более дюйма в диаметре. Наконечник после стольких лет все еще острый и может пронзить человека. Металл Арлену неизвестен, однако сей факт перестал интересовать его, как только он заметил кое-что другое.

Копье защищено оберегами. Вдоль всей серебристой поверхности идет гравировка, способ нанесения которой утрачен в наши дни. Охранные знаки ни на что не похожи.

Осознавая грандиозность находки, Арлен в то же время начал понимать, в какой опасности находится. Солнце садилось. Все окажется бессмысленным, если он погибнет, не вернув находку людям.

Схватив копье и факел, Арлен бросился вон из склепа и помчался по коридору. Инстинкт помог ему миновать лабиринты, он не ошибся ни на одном из поворотов.

Наконец он увидел выход на пыльные, наполовину засыпанные песком улицы. Ни один луч света не пробивался сквозь проход. Подбежав к выходу, Арлен понял, что небо еще сохраняет легкую окраску. Солнце только что село. Его бивуак совсем рядом, а корелинги еще только начинают подниматься из-под земли.

Не медля ни минуты, Арлен бросил факел, выскочил из здания и побежал, разбрасывая по сторонам песок и уклоняясь от восстающих демонов.

Родственники демонам камня — демоны песка — меньше по размеру и более шустрые. Тем не менее они одни из самых сильных и толстокожих представителей демонского племени. У них чешуя грязно-желтого цвета, которая почти неотличима от песка, в то время как у их родичей чешуя серая. Демоны песка бегают на четвереньках, а демоны камня ходят на двух ногах.

Только морды у них практически одинаковые: выступают вперед ряды редко посаженных зубов, а ноздри находятся довольно высоко, под большими глазами, лишенными век. Толстые лобные кости изгибаются вверх и вбок, напоминая острые рога. Лбы постоянно дергаются, когда они припадают к земле, уклоняясь от летящего песка.

Особенно опасно то, что демоны песка охотятся стаями. Они все вместе накинутся на него.

У Арлена отчаянно билось сердце, он начисто забыл о своем открытии. Юноша с невероятной скоростью и проворностью передвигался по руинам, перепрыгивая через поваленные столбы и разрушенные камни и одновременно избегая воплощающихся корелингов.

Демонам требовалось некоторое время, чтобы освоиться на поверхности земли, и Арлен пользовался этим, спеша к магическому кругу. Одному демону он поставил подножку и повалил на землю. На другого напал в открытую и в последний момент избежал его когтей.

Он бежал все быстрее, по мере того как приближался круг. И вдруг перед ним возник нечистый, которого он никак не мог обойти. Тварь ростом почти в четыре фута уже полностью воплотилась. Она припала к земле прямо на его пути и, злобно шипя, готовилась к прыжку.

А до драгоценного магического круга оставалось всего несколько футов. Надо лишь перепрыгнуть через маленького демона и попасть в круг.

Арлен бросился вперед, инстинктивно ударив своим новым копьем во время прыжка. При ударе сверкнула вспышка, Арлен вскочил в круг и оказался в безопасности.

Задыхаясь, он посмотрел на демонов песка, окруживших его в темноте пустыни. Они шипели и царапали когтями невидимую преграду, вызывая яркие вспышки магических оберегов.

В мерцающем свете Арлен увидел демона, с которым столкнулся на бегу. Он медленно удалялся от своих сородичей, оставляя на песке след чернильного цвета.

Арлен от удивления широко открыл глаза. Посмотрел на копье, которое по-прежнему сжимал в руке. Его конец был испачкан кровью демона.

Сдерживая истерический смех, Арлен оглянулся на раненого корелинга. Один за другим его сотоварищи прекращали нападение на обереги и нюхали воздух. Они поворачивались и смотрели на кровавый след, оставленный раненым демоном.

Вдруг, издав дикий крик, вся стая бросилась на пострадавшего соплеменника и стала рвать его на части.

Ночной холод заставил Арлена наконец оторвать взгляд от металлического копья. Он развел огонь, обогрелся и приготовил себе ужин. Рассвет стреножен и лежит в кругу. Днем Арлен расчесал и покормил его, перед тем как отправиться исследовать руины.

Как всегда, вскоре после восхода луны появился Однорукий. Он скакал по дюнам и расталкивал маленьких корелингов, столпившихся перед магическим кругом. Арлен, как всегда, приветствовал нечистого, хлопая в ладоши. Однорукий злобно зарычал в ответ.

В первый раз, покинув Милн, Арлен не знал, удастся ли ему заснуть под громкие удары Однорукого по охранным знакам. Теперь он уже привык к ним. Его магический круг много раз подвергался испытаниям. Арлен тщательно ухаживал за ним: чинил веревку и покрывал лаком таблички.

Тем не менее он ненавидел демона. Однорукий помнил, кто нанес ему увечья, а Арлен не забывал нечистого, оставившего шрамы на его спине и чуть не лишившего самой жизни. Он также помнил девятерых Караульных, тридцать семь стражников, двух Вестников, трех Собирателей целебных трав и восемнадцать граждан Милна, которые погибли при вторжении демонов через брешь в стене. Теперь он смотрел на демона и рассеянно поглаживал копье. Что произойдет, если он ударит им? Оружие ранило демона песка. Может быть, древние обереги таким же образом воздействуют и на демона камня?

Арлену потребовалось собрать воедино всю силу воли, дабы не выпрыгнуть из круга ради проверки своих предположений.

Арлен немного задремал, когда солнце загнало демонов назад в Преисподнюю. Проснулся он в великолепном настроении. После завтрака вынул записную книжку и внимательно осмотрел копье, старательно копируя каждый оберег и изучая узоры, какие они формировали вдоль древка и на наконечнике.

Когда он закончил, солнце уже высоко стояло на небе. Арлен взял факел и вернулся в катакомбы, снимая отпечатки оберегов, вырезанных на камнях. Там имелись другие гробницы, и он, пренебрегая здравым смыслом, собирался исследовать их все. Однако через день кончится еда, и ему не удастся добраться до Оазиса Утренней Зари. Молодой человек рассчитывал найти колодец в Анох-Сан, и это ему удалось, вот только растительность здесь очень скудная и несъедобная.

Арлен вздохнул. Руины сохранялись на протяжении многих веков. Они будут здесь, когда он вернется. Желательно в сопровождении красианских Караульных.

Когда он поднялся на поверхность, день еще не угас. Арлен размялся и покормил Рассвета. Затем приготовил еду для себя и предался размышлениям.

Красианцы, конечно, потребуют доказательств того, что копье может убивать демонов. Они воины, а не кладоискатели, и не дадут ни одного боеспособного мужчину для экспедиции без веских на то причин.

Доказательства, думал юноша. Он должен предоставить их.

До захода солнца оставался один час, и Арлен стал готовить лагерь. Он вновь стреножил коня и проверил обереги. Как обычно, приготовил магический круг, затем вынул из сумок несколько камней с охранными знаками и начал раскладывать их широким кругом около сорока футов в диаметре. Он клал камни несколько дальше друг от друга, чем обычно. К седлу приторочен еще один переносной магический круг — Арлен всегда брал с собой запасной, — который он также разложил в лагере с краю от большого круга.

Закончив работу, Арлен опустился на колени в центральном круге, положив рядом с собой копье, сделал глубокий вдох и очистил сознание от посторонних мыслей. Он не видел, как солнце клонилось к закату, освещая горизонт перед наступлением полной темноты.

Проворные демоны песка восстали первыми, и Арлен услышал, как трещат обереги внешнего круга, не давая прохода нечистым. Через несколько минут раздался рев Однорукого, который, отшвыривая с пути малышей, приближался к внешнему кругу. Арлен не обращал на него внимания, делая дыхательные упражнения и успокаивая ум с закрытыми глазами. Отсутствие всякой реакции лишь еще больше разозлило нечистого, и он с силой ударил по оберегам.

Арлен даже с закрытыми глазами ощущал вспышки магических знаков. Только демон не сразу начал атаку. Юноша открыл глаза и увидел, что Однорукий вытянул вперед голову. Ален позволил себе улыбнуться.

Однорукий вновь ударил по оберегам и замер. Затем издал пронзительный крик и, топнув ногой, ударил здоровой рукой с выпущенными когтями по оберегам, словно по стеклянной стене. Потом нагнулся вперед, вопя от боли и напирая на охранные знаки со всей силы. Магическая сеть поддалась и прогнулась.

С воплем, от которого холод пронзил даже успокоенный ум Арлена, демон камня согнул мощные ноги и прорвался через сеть, рухнув во внутреннем круге. Конь Рассвет тихо заржал и принялся сучить стреноженными ногами.

Арлен встал навстречу Однорукому. Их взгляды встретились. Слабые демоны песка отчаянно пытались последовать за Одноруким, однако ни у кого из них не хватало сил повторить такой подвиг. Они разочарованно визжали у невидимого барьера и наблюдали за событиями во внутреннем круге.

Арлен заметно подрос после их первой встречи, но казался все таким же карликом по сравнению с Одноруким. Демон камня имел рост более пятнадцати футов от когтистых лап до кончиков рогов, в два раза выше человека. Арлен был вынужден задрать голову вверх, чтобы посмотреть в глаза гиганту.

Пасть Однорукого широко открыта, обнажая ряды острых как бритва зубов, по которым сочится слюна. Он выпускает подобные кинжалам когти. Бронированная грудь выгнута вперед. Черный черепаховый щит не поддается никакому известному людям оружию, а шишковатый хвост ходит назад и вперед. Им можно сбить с ног лошадь. Обожженное оберегами тело дымится, но боль делает корелинга еще опаснее. Титан, обезумевший от боли, готов на все.

Пальцы Арлена крепко сжимают копье. Он выходит из круга.

Глава 18 Инициация

Однорукий демон дико кричит в ночи, готовясь к скорому возмездию. Арлен заставляет себя дышать глубоко, стараясь успокоить отчаянно бьющееся сердце, которое вот-вот выскочит из груди. Даже если магическое копье и ранит нечистого — на что можно лишь надеяться, — этого недостаточно для победы в битве. Нужно собраться с мыслями и использовать все свое умение.

Он медленно ставит ноги на ширину плеч, принимая боевую стойку. Песок будет мешать ему, но станет помехой и Однорукому. Юноша не отводит глаз от нечистого и не совершает лишних движений. У демона длинные лапы, а Арлену трудно дотянуться до него даже своим копьем. Пусть же он подойдет ближе.

Арлену вдруг показалось, будто он все последние годы жил лишь ради этого момента. Он не уверен, готов ли к такому испытанию, однако, после того как демон более десяти лет охотился за ним, откладывать схватку больше нельзя. Даже теперь он может отступить в защищенный круг и стать вновь недоступным демону камня. Но юноша намеренно отходит от спасительного места, готовясь к решающему сражению.

Однорукий наблюдает за ним, издавая сердитый рык, и начинает быстрее бить хвостом. Арлен понимает, что тварь готовится нанести удар.

С диким ревом демон бросается вперед, рассекая воздух когтями. Арлен уклоняется от удара, оказывается возле демона и вонзает копье ему в хвост. Оно пронзает толстую плоть, нечистый воет, ярко вспыхивают магические обереги.

Арлен был готов к ответному удару хвоста, однако все произошло быстрее, чем он ожидал. Он бросился ничком на землю, и шишковатый придаток просвистел у него над головой. Юноша тотчас вскочил на ноги, а Однорукий уже поворачивался, чтобы ударить снова. Несмотря на огромные размеры, демон весьма быстр и проворен.

Однорукий ударил вновь, и Арлен не смог вовремя уклониться. Он подставил под удар древко копья, понимая тем не менее, что не совладает с мощью корелинга. Какой же он дурак — поддался чувствам и слишком рано подверг себя смертельному испытанию.

Когти демона ударили по металлу, и тут же вспыхнули нанесенные вдоль всего копья охранные знаки. Арлен почти не почувствовал силу удара, а демон отпрянул назад, будто на его пути встала невидимая магическая преграда. Впрочем, он нисколько не пострадал и тотчас собрался напасть снова.

Арлен тоже взял себя в руки и двинулся вперед, осознав силу своего оружия и намереваясь довести дело до конца. Однорукий демон стремительно бросился на него, пытаясь пробиться через новое препятствие.

Разбрасывая на бегу песок, Арлен перепрыгнул через остатки рухнувшего столба, укрылся за ним и приготовился уклоняться вправо или влево в зависимости от того, с какой стороны подойдет демон.

Однорукий нанес по столбу, имеющему четыре фута в диаметре, сильнейший удар, расколол его на две части и отбросил одну половину в сторону мощной рукой. Его сила привела Арлена в ужас, и он бросился к магическому кругу, где можно передохнуть и прийти в себя.

Демон ожидал от него подобных действий и опередил Арлена, встав между ним и его убежищем.

Арлен резко остановился, и Однорукий издал победный крик. Он понял, что юноша испуган. Копье ужалило его, однако в глазах корелинга нет страха. Арлен медленно отступал, не желая провоцировать тварь резкими движениями. Он пятился, пока не пересек внешние охранные знаки, и оказался в поле досягаемости демонов песка, которые, собравшись в стаю, наблюдали за поединком.

Однорукий увидел, что Арлен в затруднительном положении, и издал ужасный рев. Арлен принял боевую стойку и не стал поднимать копье для отражения удара. Вместо этого он отвел его назад, изготовившись к броску.

Мощный удар демона камня мог бы раскроить череп льву, однако он так и не достиг цели. Арлен успел отступить в запасной магический круг, незаметный среди песка. Вспыхнули обереги, а Арлен прыгнул вперед и поразил демона магическим копьем прямо в живот.

В ночи раздался неистовый визг Однорукого, показавшийся Арлену чудесной музыкой. Он хотел вытянуть копье, но оно крепко засело в черепаховом теле демона. Дернул вновь и на сей раз чуть не лишился жизни, ибо Однорукий ударил хвостом и глубоко вонзил когти в плечо и грудь юноши.

Арлен отлетел прочь и растянулся в защищенном оберегами кругу. Трогая свои раны, он видел шатающегося демона камня. Вновь и вновь гигант пытался схватить копье и вырвать его из раны, только обереги на древке сводили все его усилия к нулю. А магия продолжала свою работу, посылая убийственные волны в тело корелинга.

Арлен позволил себе улыбнуться, когда Однорукий рухнул на землю. Тем не менее, видя дергающегося в агонии демона, он вдруг почувствовал, как внутри него растет пустота. Он бесчисленное количество раз мечтал об этом моменте, представляя, что будет ощущать и что скажет после победы над нечистым. Только все вышло совсем иначе. Вместо радости он ощущал лишь уныние.

— Я отомстил за тебя, мама, — прошептал Арлен, когда огромный демон окончательно затих.

Он пытался представить себе мать, отчаянно нуждаясь в ее одобрении, но к своему горю и стыду не мог вспомнить ее лица. И Арлен в отчаянии закричал, обратив лик к холодным звездам в вышине. Какой же он ничтожный и несчастный человек.

Оставив демона, Арлен вернулся к бивуаку и обработал свои раны. Сделал припарки с применением свиного корня и наложил кривые швы.

В ту ночь юноша так и не смог уснуть. Страдая от боли, он мучительно думал о том, что закончился очередной период его жизни, и надо думать, что делать дальше.

Наконец над дюнами встало солнце, стремительно, как это бывает в пустыне, залив светом бивуак Арлена. Демоны песка уже растаяли, исчезнув с первыми солнечными лучами. Арлен встал и направился к Однорукому, чтобы забрать свое копье.

Черный черепаховый панцирь дымился, начал искриться и вдруг загорелся. Вскоре тело демона превратилось в погребальный костер. Арлен, словно зачарованный, смотрел на него. А когда демон камня обратился в пепел, который подхватил утренний ветер, Арлен увидел надежду для всего человечества.

Глава 19 Первый воин Красии

Дорога в пустыне вовсе не дорога, а лишь ряд указательных столбов. Некоторые из них зазубренные, другие наполовину засыпаны песком. Он не повсюду, как когда-то говорил Реген, однако его хватает. Порой путник несколько дней кряду видит одни лишь пески. На окраине на многие мили простирается твердая пыльная равнина с редкой увядшей растительностью, едва заметной среди потрескавшейся глины. Она очень сухая и не гниет. Кроме теней, отбрасываемых дюнами в море песка, нет другого укрытия от палящего солнца. Невероятно, как только оно может дарить холодный свет в Форт-Милне. Постоянно дует ветер, и путник должен закрывать лицо, чтобы не вдыхать песок. У него постоянно першит и пересыхает в горле.

Ночью еще хуже. Жара улетучивается в тот самый момент, когда солнце опускается за горизонт. И тогда в холодной пустыне появляются корелинги.

Однако и здесь теплится кое-какая жизнь. Змеи и ящерицы охотятся за крохотными грызунами. Стервятники ищут трупы зверьков, убитых корелингами, или тех путников, которые заблудились в пустыне. Там есть по крайней мере два больших оазиса, где имеется вода, питающая почву, на которой произрастает годная для еды растительность. Есть и такие места, где небольшие ручейки, бегущие из-под камней, создают условия для роста чахлых растений и жизни небольших животных. Арлен видел, как эти обитатели пустыни зарываются ночью в прогревшийся за день песок и скрываются там от демонов.

В пустыне нет демонов камня, ибо там им не хватает добычи. Демоны огня также не появляются, потому что жечь здесь, собственно, нечего. В пустыне нет коры, с которой сливаются демоны леса, и веток, по которым они лазают. Демоны воды не могут плавать по пескам, а демонам ветра не найти тут подходящего насеста. Дюны и песчаные равнины принадлежат исключительно демонам песка, которые сбиваются в стаи преимущественно возле оазисов. Однако вид огня привлекает их и может заставить покрыть большие расстояния.

От Форт-Ризона до Красии пять недель пути, большая часть которого лежит через пустыню. Лишь самые мужественные Вестники решаются на такое путешествие. Несмотря на то, что северные купцы предлагают огромные денежные суммы за красианский шелк и пряности, находится чрезвычайно мало отчаянных голов, соглашающихся отправиться туда.

А вот Арлену путешествие показалось довольно мирным. Он спал в седле в самую жару, тщательно завернувшись в белую свободную ткань. Часто поил лошадь и ночью подкладывал брезент под переносной магический круг, чтобы обереги не скрывались в песке. Порой юношу подмывало внезапно напасть на кружащихся рядом с ним демонов, однако раны давали о себе знать, и он понимал, что ветер может вырвать из его ослабевших рук копье и навечно похоронить его в песках.

Несмотря на крики нечистых, ночи казались тихими Арлену, привыкшему к громкому реву Однорукого. Он стал спать лучше, чем прежде.

Впервые в жизни Арлен видел себя не простым мальчиком на побегушках. Ему всегда казалось, что у него есть особое предназначение в жизни — борьба с демонами. Теперь же появилась новая цель: он должен поднять людей на битву.

Нет сомнений в том, что можно сделать дубликат защищенного оберегами копья. Арлен уже обдумывал способы нанесения подобных охранных знаков на другое оружие: стрелы, палицы, пращи. Перед ним открывались неограниченные возможности.

Повсюду, где он побывал, лишь одни красианцы отказывались терпеть зверства корелингов. Именно в силу данной причины Арлен и уважал их. Эти люди более других заслуживали бесценный дар. Он покажет им копье, а они снабдят его всем необходимым для создания оружия, которое станет причиной перелома в их еженощной борьбе.

Погруженный в свои размышления, Арлен заметил оазис. В пустыне попадались места, где песок отражает голубизну неба и зовет путника броситься к источнику воды, которого там не существует на самом деле. Однако когда его конь ускорил свой шаг, Арлен понял, что перед ним не мираж. Верный Рассвет чуял воду.

Запас воды кончился день назад, и когда они приблизились к небольшому водоему, и Арлен, и конь изнемогали от жажды. Они вместе приникли к прохладному источнику и стали жадно пить.

Напившись вдоволь, Арлен наполнил бурдюки и поставил их в тени под одним из песчаных монолитов, молчаливых стражников оазиса. Он осмотрел обереги, вырезанные в камне. Вполне различимы, только несколько потерты временем. Постоянные песчаные бури постепенно стирали их. Юноша вынул инструменты для гравирования и обновил магическую сеть.

Пока Рассвет жевал чахлую растительность и листья низкорослого кустарника, Арлен собирал финики, фиги и другие фрукты. Он наелся до отвала, а остальные плоды поставил сушиться на солнце.

Подземная река питала оазис, и с незапамятных времен люди копали здесь песок, резали камень, что был под ним, и находили проточную воду. По каменным ступеням Арлен спустился в прохладное помещение под землей, собрал сети, хранящиеся там, и забросил в воду. Уходя, он прихватил с собой изрядное количество рыбы. Несколько рыбешек отложил для еды, а остальные засолил и положил сушиться рядом с фруктами.

Затем с помощью похожего на вилку инструмента, найденного в оазисе, он стал искать среди камней и, наконец, нашел искусственные углубления в песке. Вскоре он прижал раздвоенной палкой змею, схватил ее за хвост и с силой ударил о землю. По-видимому, где-то поблизости есть гнездо с яйцами, однако он не стал искать их. Будет непорядочно полностью опустошать оазис. Часть змеи он оставил для своих нужд, а остальное положил сушиться.

В укромном уголке, вырезанном в одном из огромных песчаных камней, Арлен нашел тайник с сушеными фруктами, рыбой и мясом и пополнил свои притороченные к седлу подсумки. Эти продукты оставили побывавшие здесь Вестники. Как только его провизия подсохнет, он пополнит ею тайник для следующего Вестника, который найдет убежище в этом оазисе.

Невозможно пересечь пустыню, не остановившись в Оазисе Утренней Зари. Являясь единственным источником воды на многие мили в округе, он притягивает к себе путников, следующих в разных направлениях. Большинство из них Вестники, а следовательно, и Караульные. В течение многих лет эти необычные люди оставляли следы о своем пребывании на обильных песчаниках. Десятки имен вырезаны на камнях; иногда это просто какие-то каракули, но порой попадаются и шедевры каллиграфии. Многие Вестники не ограничивались лишь именами, а писали о городах, которые им довелось посетить, или о том, сколько раз они побывали в Оазисе Утренней Зари.

Арлен совершал одиннадцатое путешествие к оазису и уже давно вырезал свое имя и названия городов и селений, в которых побывал, однако продолжал исследования и добавлял кое-что новое. Медленно, пользуясь красивыми буквами с завитками, Арлен благоговейно написал «Анох-Сан» — последние руины, которые он видел. Никто из Вестников не упоминал об этом древнем городе в оазисе, что наполняло сердце Арлена гордостью.

На следующий день Арлен продолжал пополнять запасы склада оазиса. Для Вестника дело чести оставить больше продуктов, чем их находилось там до его прибытия, на случай если кто-то из путешественников будет ранен и не сможет сам добывать себе еду.

В ту ночь Арлен написал письмо Кобу. Уже много написанных и неотосланных писем лежало в его переметной суме. Он никак не мог подобрать нужных слов, чтобы выразить сожаление о том, что пренебрег своим долгом. Однако ему очень хотелось поделиться новостью. Он точно скопировал обереги, нанесенные на копье, зная, что Коб непременно поделится этим знанием со всеми Караульными в Милне.

Рано утром Арлен покинул Оазис Утренней Зари, направляясь на юго-запад. В течение пяти дней он видел только желтые дюны да демонов песка, а на заре шестого дня его взору предстала Красия, Копье Пустыни, за которым возвышались величественные горы.

Издалека он казался еще одной дюной, окруженной стенами песчаников. Город построен вокруг оазиса, по размерам превосходящего Оазис Утренней Зари, питаемый, согласно древним картам, той же подземной рекой. Его защищенные вырезанными, а не нарисованными охранными знаками стены гордо сияют в свете яркого солнца. Высоко над фортом развевается красианское знамя с изображением перекрещенных копий на фоне восходящего светила.

Стражники у ворот носят черные одеяния дель’Шарум, касты воинов. Не такие высокие, как милнийцы, красианцы на голову выше любого анджирца или лактонца и очень мускулистые. Арлен кивнул им, проходя мимо.

Стражники в ответ подняли вверх копья. У красианцев это является знаком учтивости. Арлен своими делами заслужил подобное отношение. В Красии о мужчине судят по количеству шрамов и алагаи — корелингов, которых он убил. Чужаков, или шинов, как называют их здесь, включая даже Вестников, считают трусами, если они отказались от борьбы с демонами. Они не почитаются дель’Шарум. Слово «шин» является оскорблением.

Однако Арлен поразил красианцев своим предложением сражаться с нечистыми, а после того как он показал их воинам новые обереги и принял участие в битвах, его стали называть Пар’чин, то есть «храбрый чужак». Они никогда не будут считать его равным себе, тем не менее воины дель’Шарум перестали плевать ему на ноги, и некоторые из них стали ему настоящими друзьями.

Через ворота Арлен въехал в Лабиринт, широкий внутренний двор перед крепостной стеной, изрытый окопами и ямами. Каждую ночь семьи горожан запираются в домах, а дель’Шарум ведут Алагаи’Шарак — Священную войну против демонов. Они заманивают корелингов в Лабиринт и сбрасывают в защищенные оберегами ямы, где те сидят до самого появления солнца. Потери велики, но красианцы верят, что смерть во время Алагаи’Шарак гарантирует им место возле Эверама, Спасителя, и с радостью вступают в бой.

Вскоре, думал Арлен, умирать будут одни лишь корелинги.

За главными воротами находится Большой базар, где купцы суетятся возле сотен груженных всяким добром тележек, а в воздухе пахнет терпкими красианскими специями и благовониями. Ковры, рулоны отличной ткани и прекрасно расписанная посуда стоят рядом с горами фруктов и орущей на разные лады скотины. Шумное, оживленное место, где покупатели громко торгуются с продавцами.

Другие рынки, виденные Арленом, полнятся мужчинами, однако Большой базар в Красии состоит почти исключительно из женщин, с головы до пят закутанных в плотные черные ткани. Они снуют повсюду, продают и покупают, кричат друг на друга и нехотя обмениваются потертыми золотыми монетами.

Драгоценности и яркая материя в избытке продаются на базаре, только их не видно на жителях города. Мужчины говорили Арлену, что женщины носят украшения под черными одеждами, о чем наверняка знают лишь их мужья.

Почти все красианские мужчины, достигшие шестнадцатилетнего возраста, становятся воинами. Некоторые получают статус дамэ, Святых людей, которые также являются светскими вождями. Другие должности не считаются почетными. Ремесленников называют каффитами. Их презирают так же, как женщин, которые занимаются повседневной работой — трудятся на полях, готовят и воспитывают детей. Они добывают глину и производят посуду, строят и ремонтируют дома, выкармливают и забивают животных, а также торгуют на рынке. Короче говоря, делают все, но не участвуют в сражениях.

Женщины полностью подчинены мужчинам. Жены и дочери человека являются его собственностью, и он вправе делать с ними что хочет. Мужчина берет себе много жен, а если женщина позволит постороннему взглянуть на ее лицо без вуали, то ей грозит смерть. Женщины в отличие от мужчин считаются предметами разового пользования.

Арлен понимал, что красианцы пропадут без своих женщин, однако те относились к мужчинам с большим почтением, а мужей просто боготворили. Каждое утро они находили мертвых участников Алагаи’Шарак и выли над телами погибших, собирая драгоценные слезы в крохотные бутылочки. Вода очень ценится в Красии, и воинский статус в жизни может быть измерен числом слез в бутылке, наполненной после его смерти.

В случае гибели воина братья и друзья берут его жен, так что они всегда будут служить мужчинам. Однажды один умирающий воин в Лабиринте предложил Арлену своих трех жен. «Они красивые, Пар’чин, — заверил он его, — и могут родить еще много сыновей. Обещай мне, что возьмешь их!»

Арлен пообещал позаботиться о них, а потом нашел другого человека, желающего взять женщин. Он охотно посмотрел бы на красианских женщин без их черных одежд, только не ценой обмена своего переносного магического круга на глиняную лачугу, а свободы — на семейную кабалу.

Почти за каждой женщиной следовали одетые в коричневое дети; волосы девочек уложены, мальчики в поношенных шапках. Девочек выдавали замуж в одиннадцать лет, и тогда они надевали черные одежды, а мальчиков очень рано брали в обучение. Большинство из них носили черные одеяния дель’Шарум, некоторые получали белые одежды сословия дамэ и посвящали свою жизнь служению Эвераму. Те, кто не мог освоить ни одну из этих почетных профессий, становились каффитами и носили до самой смерти одежду позорного коричневого цвета.

Женщины заметили Арлена, ехавшего верхом по базару, и начали оживленно перешептываться. Ни одна из них не решалась посмотреть на него или приблизиться к нему. Повсюду за ними следили дамэ.

— Пар’чин! — услышал он знакомый голос. Повернулся и увидел приближающегося к нему торговца Аббана, ставшего его другом. Он хромал и опирался на костыли.

Хромой с детства, Аббан, не в состоянии быть воином и не потянув на Святого человека, стал каффитом. Он преуспел, ведя торговлю с Вестниками-северянами. Купец чисто выбрит и носит коричневую шапку и рубашку каффита, однако на нем также надет дорогой жилет и шелковые разноцветные панталоны. Он утверждает, что его жены в красоте не уступают женам любого воина.

— Клянусь Эверамом, я рад тебя видеть, сын Джефа! — воскликнул Аббан на безупречном тесанском наречии, хлопая Арлена по плечу. — Солнце светит ярче, когда ты оказываешь нам честь своим приездом!

Арлен жалел, что сообщил купцу имя отца. В Красии оно значило больше имени самого человека. А что сказали бы красианцы, узнав, что его папа трус?

Он тоже похлопал Аббана по плечу, искренне улыбаясь ему.

— И я рад видеть тебя, мой друг, — сказал он.

Арлену никогда не удалось бы овладеть красианским языком и освоиться в странной, а порой и опасной цивилизации без помощи хромого купца.

— Входи же! — приглашал его Аббан. — Отдохни в тени моего жилища и промочи иссохшее горло моей водой!

Он провел Арлена в яркий шатер, разбитый за его тележками с товаром. Хлопнул в ладоши, и тотчас его жены и дочери — Арлен никак не мог понять разницу между ними — стремительно бросились к Рассвету. Арлен с трудом удержал себя от того, чтобы помочь им носить тяжелые переметные сумы, зная, что красианцы отрицательно относятся к работающим мужчинам. Одна из женщин хотела взять защищенное оберегами, завернутое и притороченное к луке седла копье, однако Арлен схватил его, прежде чем она успела к нему прикоснуться. Женщина низко поклонилась, опасаясь, что оскорбила его.

Внутри шатра лежали цветные шелковые подушки и изящно расшитые ковры. Арлен снял пыльные сапоги у входа и с наслаждением вдохнул в себя прохладный и ароматный воздух. Потом опустился на подушки, лежащие на полу, а женщины Аббана стали перед ними на колени, предлагая воду и фрукты.

После того как Арлен освежился, Аббан хлопнул в ладоши, и женщины принесли им чай и печенье с медом.

— Твое путешествие по пустыне прошло благополучно? — спросил Аббан.

— О да, — улыбнулся Арлен. — Просто замечательно.

Они поговорили о том о сем. Аббан всегда соблюдал формальности, однако его взгляд то и дело обращался к переметным сумам товарища. При этом он рассеянно потирал руки.

— Поговорим о деле? — спросил наконец Арлен.

— Ну конечно. Пар’чин деловой человек, — согласился Аббан, щелкая пальцами.

Женщины быстро принесли поднос со специями, духи, шелк, драгоценности, ковры и другие красианские изделия.

Аббан осматривал предметы, привезенные Арленом с севера, а юноша внимательно изучал товары, предложенные для обмена. Аббан хмурился и находил изъяны практически во всем.

— Ты пересек пустыню ради такой ерунды? — в негодовании вопрошал он. — Стоило ли ехать так далеко?

Арлен прятал ухмылку во время чаепития. Торги всегда начинались подобным образом.

— Чепуха, — отвечал он. — Даже слепец увидит, что я привез изумительные сокровища, которые может предложить одна лишь Теса. Они во много раз превосходят те жалкие товары, которые разложили передо мной твои женщины. Надеюсь, ты припрятал кое-что получше, потому что, — он потрогал один ковер, являющийся настоящим произведением искусства, — я видел в руинах гниющие ковры гораздо лучшего качества.

— Ты ранишь меня прямо в сердце! — воскликнул Аббан. — Меня, который дал тебе воду и предоставил отдых в тени! О горе мне, кого оскорбляет гость в моем шатре! — жаловался он. — Мои жены день и ночь ткут из лучшей шерсти такие замечательные ковры, каких ты нигде не найдешь!

После этого они должны начать торговаться. Арлен не забыл уроков, которые получил, наблюдая за старым Боровом и Регеном целую жизнь тому назад. Обычно торги заканчивались тем, что мужчины вели себя так, будто их только что ограбили средь бела дня. Однако в душе каждый считал, что остался в выигрыше.

— Мои дочери упакуют твой товар и приготовят к отправке, — наконец проговорил Аббан. — Ты поужинаешь с нами сегодня вечером? Мои жены накроют такой стол, которого ты не видел на севере!

Арлен с сожалением покачал головой.

— Сегодня вечером я буду сражаться.

— Боюсь, ты слишком хорошо изучил наш образ жизни, Пар’чин, и ищешь смерти.

— Я не намереваюсь умереть и не ищу рая в загробной жизни.

— О, мой друг, никто не хочет идти к Эвераму в расцвете лет, однако такая участь ждет тех, кто участвует в Алагаи’Шарак. Я помню то время, когда нас было так много, как песчинок в песках пустыни, а вот теперь… — Он печально покачал головой. — Город практически пуст. Наши жены постоянно рожают нам детей, однако ночью умирает больше людей, чем рождается днем. Если мы не изменим нашу жизнь, через десять лет песок поглотит Красию.

— Что, если я скажу тебе, что пришел сюда, дабы изменить вашу жизнь? — спросил Арлен.

— Сердце сына Джефа правдиво, — сказал Аббан, — только Дамаджи не будет слушать тебя. Говорят, Эверам настаивает на войне, и никакой шин не заставит передумать наших людей.

Дамаджи — это городской совет, состоящий из высокопоставленных дамэ, представляющих двенадцать красианских кланов. Они служат Андре, наиболее почитаемому дамэ, чье слово является законом.

Арлен улыбнулся.

— Я не могу запретить им вести Алагаи’Шарак, — согласился он, — однако могу помочь победить в ней. — Он вынул свое копье и протянул его Аббану.

Глаза купца слегка округлились при виде такого чудесного оружия, однако он поднял вверх ладонь и покачал головой.

— Я каффит, Пар’чин, и мне запрещено касаться копья нечистой рукой.

Арлен убрал оружие и низко поклонился, извиняясь перед другом.

— Я не хотел обидеть тебя, — проговорил он.

— Ха! — рассмеялся Аббан. — Ты единственный человек, который кланяется мне! Даже Пар’чин может безбоязненно обижать каффита.

Арлен нахмурился.

— Ты такой же человек, как все остальные, — сказал он.

— При таком отношении к людям ты навсегда останешься шином, — промолвил Аббан и улыбнулся. — Ты не первый, кто имеет защищенное оберегами копье. Нам никогда не победить демонов без древних боевых охранных знаков.

— На моем копье нанесены старинные обереги, — заверил его Арлен. — Я нашел его в руинах Анох-Сана.

Аббан побледнел.

— Ты нашел затерянный город? — спросил он. — Карта оказалась точной?

— Почему ты удивляешься? — недоумевал Арлен. — Мне казалось, ты гарантировал ее точность!

Аббан закашлялся.

— Ну да, — подтвердил он. — Разумеется, я доверял нашим источникам, только ведь никто не посещал эти места на протяжении трехсот лет. Кто может сказать, насколько точна эта карта? — Он улыбнулся. — Кроме того, ошибись я, ты вряд ли вернулся бы за оплатой. — Оба рассмеялись. — Клянусь Эверумом, ты рассказал мне занимательную историю, Пар’чин, — заключил Аббан, когда Арлен закончил описание своих приключений в руинах, — однако если ты ценишь свою жизнь, не говори Дамаджи о том, что мародерствовал в священном городе Анох-Сан.

— Не скажу, — пообещал Арлен, — но вне зависимости от этого они должны понять, чего стоит мое копье.

Аббан покачал головой.

— Даже если они соблаговолят принять тебя, Пар’чин, в чем я весьма сомневаюсь, они вряд ли оценят что-либо, принесенное шином.

— Возможно, ты прав, — согласился Арлен, — только все равно стоит попробовать. В любом случае мне нужно доставить послания во дворец Андры. Пойдем со мной.

Аббан поднял вверх костыль.

— До дворца далеко, Пар’чин, — сказал он.

— Я пойду медленно, — пообещал Арлен, понимая, что костыль не имеет никакого отношения к отказу.

— Тебе не стоит показываться в моем обществе за пределами базара, мой друг, — предостерег Аббан. — Моя компания сведет на нет все уважение, которое ты заработал в Лабиринте.

— Тогда мне придется еще потрудиться. Что толку в уважении, если я не могу прогуляться с другом?

Аббан низко поклонился ему.

— Когда-нибудь настанет день, когда благородные люди полюбят сына Джефа.

Арлен улыбнулся.

— Когда настанет такой день, Аббан, я сам повезу тебя через пустыню.

Аббан схватил Арлена за руку.

— Остановись, — приказал он.

Арлен подчинился, доверяя другу, хотя и не заметил ничего необычного. По улице шли женщины с тяжелыми ношами, а впереди них шагал отряд дель’Шарум. Еще один отряд приближался к ним с противоположной стороны. Впереди каждого шествовал дамэ в белых одеждах.

— Клан Каджи, — проговорил Аббан и указал подбородком на воинов, идущих перед ним. — Другие принадлежат к клану Маджа. Нам лучше подождать здесь.

Арлен рассматривал два отряда. Те и другие воины одеты в черное. В руках у них простые копья без всяких украшений.

— Как ты определяешь разницу между ними? — спросил Арлен.

Аббан пожал плечами.

— Все очень просто, — ответил он.

Вдруг один дамэ что-то крикнул другому, и они начали о чем-то спорить.

— О чем они спорят? — спросил Арлен.

— Всегда об одном и том же, — объяснил Аббан. — Дамэ клана Каджи верит в то, что демоны песка обитают в третьем круге Ада, а демоны ветра — в четвертом. Маджа утверждает обратное. Эвиджа не вносит ясности в этот вопрос, — добавил он, имея в виду святейший канон Красии.

— Но какая, в сущности, разница? — недоумевал Арлен.

— Те, кто находится на нижнем уровне, наиболее удалены от взора Эверама, — сказал Аббан, — и погибают первыми.

Теперь дамэ уже кричали, а дель’Шарум обоих отрядов гневно потрясали копьями, выступая на защиту своих вожаков.

— Они будут биться друг с другом из-за того, каких демонов нужно убивать первыми? — спросил Арлен.

Аббан плюнул в пыль.

— Каджи дерутся, с Маджи и по более пустяковым поводам, Пар’чин.

— Но ведь с заходом солнца появятся настоящие враги! — протестовал Арлен.

Аббан кивнул.

— И тогда Каджи и Маджи будут сражаться бок о бок. Наша мудрость гласит: «Ночью мой враг становится моим братом». Однако до заката еще далеко.

Один из воинов Каджи ударил воина Маджи толстым концом копья и сбил его с ног. Через мгновение все воины обеих сторон вступили в бой.

Дамэ стояли в стороне, не участвуя в потасовке, и продолжали кричать друг на друга.

— Почему власти терпят это? — спросил Арлен. — Разве Андра не может запретить такие побоища?

Аббан покачал головой.

— Андра должен принадлежать ко всем кланам и в то же время быть вне их союзов, только на деле он всегда поддерживает клан, воспитавший его. Но в любом случае не в его силах покончить с междоусобной враждой в Красии. Нельзя запретить мужчинам проявлять свои мужские качества.

— Скорее они ведут себя как дети, — заметил Арлен.

— Воины дель’Шарум умеют лишь владеть копьями, а дамэ знают одну только священную книгу Эвиджа, — с грустью в голосе согласился торговец.

Мужчины пока не кололи друг друга наконечниками копий, однако бой явно разгорался. Если кто-то не вмешается в событие, скоро появятся первые жертвы.

— Даже не думай об этом, — велел Арлену Аббан, хватая его за руку, когда тот рванулся вперед.

Арлен хотел что-то возразить, а Аббан, взглянув через плечо друга, широко открыл рот и упал на одно колено. Потом потянул вниз Арлена.

— Стань на колено, если хочешь спасти свою задницу, — прошептал он.

Арлен осмотрелся и увидел источник страха Аббана. По улице шла женщина, закутанная в белые одежды.

— Дамэ’тинг, — пробормотал он. Таинственная Травница Красии нечасто появлялась на людях.

Арлен опустил взгляд долу, однако не стал на колени. Какая разница, ведь она не обратила на них никакого внимания, спокойно шествуя к месту схватки. Дамэ побледнели, увидев ее, и начали что-то кричать своим людям. Бой тотчас прекратился, и воины расступились, давая проход дамэ’тинг. По дороге вновь, как ни в чем не бывало, двинулись повозки.

— Ты храбр или безумен, Пар’чин? — спросил Аббан, когда женщина скрылась из виду.

— С каких это пор у вас мужчины преклоняют колени перед женщинами? — недоумевал Арлен.

— Воины не становятся на колени перед дамэ’тинг, но каффиты и шины, если они не полные болваны, должны это делать, — объяснил Аббан. — Даже дамэ и дель’Шарум боятся ее. Говорят, она может предсказывать будущее и знает, кто из мужчин переживет ночь, а кто погибнет от когтей демонов.

Арлен пожал плечами.

— Ну и что? — сомневался он. Дамэ’тинг предсказывала его судьбу в первую же ночь, когда он вошел в Лабиринт, только он не почувствовал, что она на самом деле видит будущее.

— Оскорбляя дамэ’тинг, ты бросаешь вызов судьбе, — заключил Аббан, глядя на Арлена как на круглого дурака.

Арлен покачал головой.

— Мы сами хозяева наших судеб, — заявил он, — даже если дамэ’тинг кидает кости и видит то, что случится с нами.

— Что ж, я не завидую тебе, если ты обидишь эту женщину, — промолвил Аббан.

Они продолжили путь и вскоре подошли к дворцу Андры, огромному куполообразному строению из белого камня, такому же древнему, как сам город. Охранные знаки здесь покрыты позолотой и сверкают в ярких лучах солнца, падающих на величественные шпили.

Не успели они ступить на дворцовое крыльцо, как к ним стремительно бросился дамэ.

— Убирайся прочь, каффит! — закричал он.

— Прошу прощения, — извинился Аббан, опустил глаза долу и попятился назад.

Арлен не сдвинулся с места.

— Я Арлен, сын Джефа, Вестник с севера, известный так же, как Пар’чин, — представился он на красианском языке. А потом опустил на землю копье, которое даже в завернутом виде говорило само за себя. — Я принес письма и дары Андре и его министрам, — продолжал Арлен, поднимая вверх свою суму.

— У тебя плохие друзья, Северянин, — сказал дамэ, бросая хмурый взгляд на Аббана, лежащего в пыли.

Арлен хотел дать суровый ответ, однако сдержал себя.

— Пар’чину нужен сопровождающий, — заговорил Аббан. — Я хотел проводить его…

— Я не просил тебя говорить, каффит, — прервал его дамэ и пнул торговца в бок.

Мускулы Арлена напряглись, и лишь предостерегающий взгляд друга удержал его на месте.

Дамэ как ни в чем не бывало повернулся к нему.

— Я передам твои послания, — проговори он.

— Герцог Ризона просил меня лично передать его дар Дамаджи, — заявил Арлен.

— Ни за что не позволю шину или каффиту войти во дворец, — усмехнулся дамэ.

Ответ разочаровал Арлена, однако не явился неожиданным. Ему никогда ранее не доводилось видеть Дамаджи. Он передал дамэ письма и пакеты и хмуро посмотрел ему вслед.

— Я ведь говорил тебе, мой друг, — обратился к Арлену купец. — Зря ты взял меня с собой. Только Дамаджи никогда не потерпят в своем присутствии чужака, будь он хоть сам герцог Ризона. Тебя вежливо попросят подождать, а потом забудут о тебе, покоящемся на шелковой подушке.

Арлен заскрипел зубами. Интересно, как вел себя Реген, посещая Копье Пустыни? Неужели его учитель терпел такое обращение с собой?

— А теперь не отужинаешь ли ты со мной? — спросил Аббан. — У меня есть красивая дочь пятнадцати лет от роду. Она станет тебе хорошей женой на севере и будет вести хозяйство во время твоих отъездов.

«Какое еще хозяйство?» — подумал Арлен, представляя себе крошечную квартирку в Форт-Анджире, наполненную книгами, где он не был уже более года. Он посмотрел на купца, понимая, что его умный друг более заинтересован в торговых связях и предлагает свою дочь с этой целью, а не ради ее счастья или заботясь о доме Арлена.

— Ты оказываешь мне честь, — отвечал он, — однако я пока не собираюсь сдаваться.

— Я так и думал, — вздохнул Аббан. — Полагаю, ты пойдешь к нему?

— Да, — ответил Арлен.

— Он так же нетерпим ко мне, как и дамэ, — предостерег его торговец.

— Он знает, чего ты стоишь, — не согласился Арлен.

Аббан покачал головой.

— Он терпит меня лишь из-за тебя. Шарум Ка нуждается в уроках северного наречия с тех пор, как тебе впервые позволили войти в Лабиринт.

— И Аббан единственный человек в Красии, кто знает об этом, что делает его достойным в глазах Первого воина, несмотря на низкий статус.

Аббан поклонился, однако слова друга, похоже, не убедили его.

Они направились к месту обучения воинов, расположенному неподалеку от дворца. Центр города являлся нейтральной территорией для всех кланов. Здесь они собирались для молитв и подготовки к Алагаи’Шарак.

Время клонилось к вечеру, и в лагере кипела жизнь. Сначала друзья миновали мастерские, где трудились кузнецы и Караульные, чьи изделия считались достойными воинов дель’Шарум. За ними находилась открытая площадка, на которой шло обучение.

Вдалеке виднелся дворец Шарум Ка и его помощников, каи’Шарум. Уступая в величии лишь огромному дворцу Андры, данное строение являлось обителью наиболее чтимых в городе людей, неоднократно доказавших свое бесстрашие на поле битвы. По слухам, в нижней части дворца находился большой гарем, где храбрецы зачинали новое поколение воинов.

Люди косились на хромого Аббана и вполголоса ругались, но никто не посмел преградить им путь. Купец находился под защитой Шарум Ка.

Они прошли мимо ряда мужчин, отрабатывающих приемы владения копьем на ходу, и миновали группу воинов, практикующих грубую и действенную рукопашную схватку, шарусак. Здесь же проходили тренировки в метком метании копий и бросков сетями в бегающих мальчиков. Оттачивалось мастерство для предстоящей ночной битвы с демонами. В середине стоял большой павильон, где они и нашли Жардира, отрабатывающего план сражения с одним из подчиненных.

Ахман асу Хошкамин ам’Жардир являлся Шарумом Ка Красии, что в переводе на тесанский значило «Первый воин». Высокий человек, более шести футов роста, одетый в черное и с белым тюрбаном на голове. Арлен не совсем понимал, почему титул Шарум Ка носил и религиозный характер, что подчеркивалось белым тюрбаном.

У командующего кожа цвета меди, глаза такие же темные, как волосы, намасленные, зачесанные назад и свисающие вниз до самых плеч. У него раздвоенная, безукоризненно подстриженная черная борода, однако в мужчине не чувствуется никакой мягкости. Он движется, словно хищный зверь, быстро и уверенно, а широкие рукава отбрасываются назад, обнажая крепкие мускулистые руки, испещренные шрамами. Ему слегка за тридцать.

Один из стражников у павильона заметил приближающихся Арлена и Аббана и, склонившись, прошептал что-то Жардиру на ухо. Первый воин поднял взгляд от грифельной доски.

— Пар’чин! — воскликнул он с улыбкой и встал навстречу юноше. — Добро пожаловать в Копье Пустыни! — говорил он на тесанском наречии. Его словарный запас вырос, а произношение заметно улучшилось с той поры, когда Арлен в последний раз посетил город. Он обнял Арлена и расцеловал его. — Я не знал, что ты вернулся. Сегодня ночью демоны будут дрожать от страха!

Во время первого посещения Арленом Красии Первый воин только заинтересовался странным юношей. Однако совместные кровопролитные сражения в Лабиринте и Красии очень сблизили их.

Жардир повернулся к Аббану.

— Что ты делаешь здесь среди воинов, каффит? — неприязненно спросил он. — Я не звал тебя.

— Он пришел со мной, — заметил Арлен.

— Он был с тобой, — подчеркнул Жардир. Аббан низко поклонился и поспешил прочь так быстро, как только позволяла его хромая нога.

— Не понимаю, почему ты тратишь время с этим каффитом, Пар’чин, — сказал Жардир и сплюнул.

— Там, откуда я прибыл, мы ценим человека не только по тому, как он владеет копьем, — заявил Арлен.

Жардир рассмеялся.

— Там, откуда ты прибыл, Пар’чин, люди вообще не прикасаются к копьям!

— Твой тесанский стал гораздо лучше, — похвалил Арлен.

Жардир улыбнулся.

— Твой шинский язык довольно трудный, и им вдвое труднее овладевать из-за того, что приходится в твое отсутствие разговаривать на нем с каффитом. — Он с презрением посмотрел в сторону хромающего прочь Аббана, одетого в яркий шелк. — Посмотри на этого человека. Он одет, как женщина.

Арлен глянул во двор, где закутанная в черное женщина несла воду.

— Никогда не видел женщины, одетой таким образом, — заметил он.

— Все потому, что ты не позволяешь мне найти тебе жену, чью вуаль ты смог бы поднять, — ухмыльнулся Жардир.

— Сомневаюсь, что дамэ позволят вашим женщинам выйти замуж за шина, не принадлежащего ни к одному клану, — оправдывался Арлен.

Жардир замахал руками.

— Чепуха, — проговорил он. — Мы вместе проливали кровь в Лабиринте, брат мой. Если я возьму тебя в свой клан, даже сам Андра не станет протестовать!

Арлен сомневался в этом, однако понимал, что спорить с Первым воином не стоит. Красианцы становились очень агрессивными, если кто-то ставил под сомнения их похвальбы. К тому же, возможно, он прав. Жардир равен Дамаджи. Воины беспрекословно повинуются ему и слушаются больше, чем своих дамэ.

Только у Арлена нет желания вступать в клан Жардира. Он смущает красианцев; шин участвует в Алагаи’Шарак и в то же время водит дружбу с каффитом. Если он вступит в клан, к нему будут относиться с большим уважением, однако тогда он должен подчиняться Дамаджи, участвовать в междоусобных кровавых распрях, и ему больше не позволят покинуть город.

— Не думаю, что готов к женитьбе, — сказал он.

— Что ж, только не затягивай с этим, иначе люди подумают, что ты пуш’тинг, — предостерег его Жардир, смеясь и хлопая Арлена по плечу.

Арлен не знал, что, значит это слово, тем не менее согласно кивнул.

— Как давно ты в городе, мой друг? — спросил Жардир.

— Всего несколько часов, — ответил Арлен. — Я доставил послания во дворец.

— И уже предлагаешь нам свое копье! Клянусь Эверамом, — крикнул Жардир, обращаясь к сподвижникам, — в венах Пар’чина течет красианская кровь! — Воины засмеялись вместе с ним.

— Пойдем со мной, — пригласил Жардир, обнимая Арлена за плечи и отводя его в сторону. Арлен понимал, что командующий уже прикидывает, где поставить его в предстоящей ночной битве. — Баджин потерял вчера Караульного у ямы, — говорил он. — Ты можешь занять его место.

Караульные у ям считались наиболее важными воинами. Они защищали оберегами ямы, в которые попадались корелинги, и следили, чтобы охранные знаки не подвели после падения демонов. Рискованная работа, ибо если брезент, который маскировал ямы, не ложился правильно и не закрывал полностью обереги, демоны песка могли вылезти и убить Караульного. Лишь в одной позиции жертв было больше.

— Я бы предпочел быть Стражником, — ответил Арлен.

Жардир покачал головой, но улыбнулся.

— Всегда выбираешь самый опасный пост, — проворчал он. — Если тебя убьют, кто будет доставлять наши письма?

Арлен понял сарказм, несмотря на плохое произношение Жардира. Для него письма почти ничего не значили. Мало кто из дель’Шарум умели читать.

— Этой ночью будет не так опасно, — успокоил командующего Арлен. Не в силах сдерживать волнение, он развернул копье и с гордостью протянул его Первому воину.

— Королевское оружие, — согласился Жардир, — однако в ночи побеждает воин, Пар’чин, а не его копье. — Он положил руку на плечо Арлену и заглянул ему в глаза. — Не слишком полагайся на оружие. Я видел воинов и получше тебя, которые разукрашивали свои копья и плохо кончили.

— Я не делал это копье, — сказал Арлен. — Я нашел его у руинах Анох-Сана.

— В родном городе Спасителя? — рассмеялся Жардир. — Копье Каджи является мифом, Пар’чин, а затерянный город давно занесен песками.

Арлен покачал головой.

— Я был там, — настаивал он. — Могу и тебя отвезти туда.

— Я Шарум Ка Копья Пустыни, Пар’чин, — ответил Жардир. — Я не могу просто так навьючить верблюда и отправиться в пустыню на поиски города, который существует только в древних книгах.

— Думаю, я сумею убедить тебя, когда наступит ночь, — заверил его Арлен.

Жардир снисходительно улыбнулся.

— Обещай мне не делать глупостей, — сказал он. — Защищено ли твое копье оберегами или нет, ты не Спаситель. Мне будет грустно хоронить тебя.

— Обещаю, — поклялся Арлен.

— Ну вот и хорошо! — Жардир похлопал его по плечу. — Пошли, мой друг. Дело к вечеру. Поужинаем у меня перед сбором у Шарик-Хора!

Они ели мясо со специями, горох и тонкие лепешки, которые пекут красианские женщины, раскладывая муку крупного помола на горячих гладких камнях. Арлен сидел на почетном месте рядом с Жардиром, окруженный каи’Шарум. Им прислуживали жены командующего. Арлен не мог понять, почему Жардир так уважает его, однако после посещения дворца Андры такое отношение было ему очень приятно.

Люди просили его рассказать какую-нибудь интересную историю. Например, об Одноруком демоне, или Алагаи Ка, как они называли его, хотя уже много раз слышали ее. Демоны камня редки в Красии. Когда Арлен соглашался, слушатели замирали в предвкушении волшебного рассказа.

— Мы смастерили новый бич с металлическими шипами после твоего отъезда, Пар’чин, — обратился к Арлену один из каи’Шарум, когда они потягивали нектар после еды. — С его помощью можно пробить копьем стену из песчаника. Найдем способ и пронзить задницу Алагаи Ка.

Арлен усмехнулся и покачал головой.

— Боюсь, что сегодня вы не увидите Однорукого, да и в будущем тоже. Он стал жертвой солнца.

Глаза воинов округлились.

— Алагаи Ка мертв? — спросил один из них. — Как тебе удалось убить его?

Арлен улыбнулся.

— Я расскажу вам эту историю после победы, которую мы одержим сегодня ночью. — И он нежно потрогал копье, лежащее рядом с ним.

Глава 20 Алагаи’Шарак

— Великий Каджи, Копье Эверама, даруй силу рукам твоих воинов и мужество их сердцам этой ночью, когда они будут исполнять волю твою.

Арлен неловко переминался с ноги на ногу, когда Дамаджи передавал благословение Каджи, первого Спасителя, дель’Шарум. На севере человека могут побить, если он начнет утверждать, что Спаситель обыкновенный смертный, однако это не считается преступлением. В Красии такая ересь карается смертью. Каджи считается Вестником Эверама, пришедшим, чтобы объединить человечество на борьбу против алагаи. Здесь его называют Шар’Дамэ Ка, Первый Воин-Священник. Утверждается также, что когда-нибудь он вернется, дабы вновь объединить людей, когда они станут достойны Шарак Ка, Первой войны. Любой человек, утверждающий обратное, подвергается жестокой казни.

Арлен не настолько глуп, чтобы вслух выражать сомнения по поводу божественной природы Каджи, только Святые люди все равно раздражают его. Они как будто постоянно ищут причину быть обиженными чужаком, что карается в Красии смертью.

Дамаджи неприятны Арлену, однако его приводит в восхищение вид Шарик-Хора, огромного куполообразного храма Эверама. Означая в буквальном переводе «Кости героев», Шарик-Хора напоминает человечеству о его достижениях. По сравнению с этим сооружением другие здания, виденные Арленом, как, например, библиотека Герцога в Милне, кажутся крохотными.

Однако Шарик-Хора впечатляет не только размерами. Строение является символом мужества и презрения к смерти, ибо оно украшено отбеленными костями каждого воина, который погиб на Алагаи’Шарак. Они идут вдоль балок и придают форму окнам. Великий алтарь полностью сделан из черепов, скамьи из костей ног. Потир, из которого верующие пьют воду, является полым черепом, покоящимся на руках скелета. Предплечье представляет собой ствол, а основанием служат ноги. Каждый гигантский канделябр состоит из десятков черепов и сотен ребер, а огромный куполообразный потолок на высоте двухсот футов покрыт черепами предков красианцев. Они пристально смотрят сверху на воинов и требуют к себе почтения.

Как-то раз Арлен попробовал подсчитать, сколько воинов украшают зал, однако задача оказалась непосильной. Все города и деревни Тесы, в которых живут около двухсот пятидесяти тысяч душ, не смогли бы украсить и одной части Шарик-Хора. Некогда на земле жило несметное количество красианцев.

Теперь все воинство Красии, численностью всего в четыре тысячи, свободно вмещается в Шарик-Хора, полностью не заполняя храм. Люди собираются здесь дважды в день, на заре и на закате, дабы почтить Эверама, поблагодарить его за убитых прошлой ночью корелингов и попросить у него сил для сражения с ними следующей ночью. Более всего они молились тому, чтобы к ним вновь явился Шар’Дамэ Ка и начал Шарак Ка. За ним они последуют в саму Преисподнюю.

Дикие крики, рожденные ветром пустыни, достигли Арлена, который сидел в засаде и с нетерпением поджидал появления корелингов. Воины вокруг него переминались с ноги на ногу и молились Эвераму. Где-то в Лабиринте уже началась Алагаи’Шарак.

Воины клана Мендинг, расположившиеся на стенах города, открыли стрельбу из своего оружия, бросая в ряды демонов тяжелые камни и огромные копья. Некоторые снаряды поражали корелингов, раня и убивая их, однако истинная цель нападения — вызвать гнев нечистых и взбесить их. Демонов легко вывести из себя, после чего ими можно управлять, точно стадом овец.

Когда корелинги окончательно разъярились, открылись городские ворота, нарушив внешнюю сеть оберегов. Демоны песка и огня хлынули внутрь. Демоны ветра летели над ними. Обычно пропускали несколько десятков нечистых, а потом ворота вновь закрывали, и магическая сеть восстанавливалась.

За воротами находился отряд воинов, ударявших копьями о щиты. Эти люди, известные как Провокаторы, являлись по большей части слабыми, но весьма достойными стариками. Они кричали, улюлюкали и разрывали стройные ряды нападающих демонов, заманивая их все дальше в Лабиринт.

Часовые на стенах сетями ловили демонов ветра. Когда те падали на землю, из небольших углублений появлялись Держатели, которые не давали нечистым освободиться, привязывая их к защищенным оберегами столбам, вбитым в землю, чтобы те не могли на рассвете вернуться в Преисподнюю.

Тем временем Провокаторы убегали, маня за собой демонов песка и огня. Корелинги бегали быстрее, однако не могли так легко преодолевать крутые повороты Лабиринта, как это делали люди, знавшие тут все закоулки. Когда демоны слишком приближались, Часовые пытались задержать их сетями. В основном такие попытки удавались, но случались и неудачи.

Арлен и другие Стражники приготовились, услышав крики приближающихся к ним Провокаторов.

— Внимание! — крикнул часовой на стене. — Я насчитал девять демонов!

Обычно до засады добегали всего два-три нечистых. Провокаторы старались сократить их число, разбегаясь в разные стороны, так что находящимся в засаде воинам редко приходилось сражаться более чем с пятью демонами. Арлен видел, как волнуются дель’Шарум, и крепко сжал в руках свое копье. Умереть в Алагаи’Шарак — значит попасть прямо в рай.

— Свет! — раздался голос сверху.

Как только Провокаторы подвели демонов к засаде, Часовые разожгли костры перед угловыми зеркалами, залив весь участок ярким светом.

Застигнутые врасплох, демоны с воплями отпрянули назад. Свет не мог причинить им вреда, однако он давал возможность скрыться утомленным Провокаторам. Они тотчас устремились в обход ям и спрятались в защищенных охранными знаками окопах.

Демоны песка быстро пришли в себя и продолжали нападение, не ведая о тропе, по которой скрылись Провокаторы. Трое из них бросились прямо на брезент песочного цвета, закрывавший две большие западни, и с визгом упали в глубокие ямы.

Тут же из укрытий с криками выскочили Стражники с копьями и щитами в руках, дабы загнать в ямы оставшихся корелингов.

Арлен ревел, гоня от себя страхи, вместе с другими, захваченный красианским безумием. Именно так в его представлении кричали в бою древние воины, подавляя в себе инстинкт бежать прочь и прятаться от нечистых. На мгновение юноша забыл, кто он такой и где находится.

А потом его копье поразило демона песка, и вспыхнули обереги, посылая в тварь серебристые молнии. Нечистый заверещал в агонии и был отброшен прочь длинными копьями воинов, стоящих по обе стороны Арлена.

Отряд Арлена гнал двух оставшихся демонов в западню на их стороне места засады. Обереги здесь особые, известные лишь в Красии. Корелинги могут войти в кольцо, а путь назад им заказан. Под утрамбованной землей на дне ямы лежит камень, перекрывающий нечистым дорогу в Преисподнюю и держащий их в западне до самого восхода солнца.

Взглянув вверх, Арлен увидел, что воинам на другой стороне везет меньше. Брезент при падении зацепился, прикрыв некоторые обереги. Прежде чем Караульный смог освободить их, два корелинга, попавших в яму, вылезли из нее и убили воина.

Стражник, стоявший в дальнем конце места засады, впал в панику, столкнувшись с пятью демонами песка при отсутствии поблизости западни, куда мог бы загнать их. В его отряде всего десять человек, в среду которых проникли корелинги, царапая и кусая их.

— Ступай в укрытие! — приказал Арлену кай’Шарум.

— Иди ты в Преисподнюю! — крикнул ему в ответ юноша, бросаясь на помощь попавшему в затруднительное положение отряду.

Видя, какую храбрость проявляет чужак, дель’Шарум последовали за ним, несмотря на крики командира.

Арлен сбросил брезент с ямы, задействовал магический круг и с копьем в руке вступил в рукопашный бой.

Он сразу же поразил первого нечистого в бок. Теперь все видели, как вспыхнули обереги. Смертельно раненный демон песка рухнул на землю, а Арлен почувствовал мощный прилив энергии.

Краем глаза он заметил какое-то движение и повернулся, блокировав копьем нападение другого корелинга. Защитные знаки сработали раньше, чем демон смог укусить его.

На Арлена напал третий демон, только теперь все тело юноши налилось силой. Он выбросил вперед древко копья, и обереги отхватили половину лица твари. Арлен опустил на землю щит и, крепко сжав копье в руках, вонзил его в сердце поверженного демона.

Издав победный клич, Арлен осмотрелся, ожидая нападения следующего демона, однако всех остальных уже загнали в яму. Воины благоговейно смотрели на него.

— Чего мы ждем? — вскричал он, бросаясь в Лабиринт. — Мы отловили еще не всех алагаи!

Дель’Шарум с криками «Пар’чин! Пар’чин!» бросились за ним.

Первым им попался демон ветра, который налетел на них и вонзился в горло одного из сторонников Арлена. Прежде чем тварь сумела вновь подняться в небо, Арлен метнул копье. В вихре искр оно вонзилось в голову нечистого, который тотчас пал на землю.

Арлен извлек оружие из поверженного демона и побежал дальше. Магия копья превратила его в неистового берсерка. А его все увеличивавшийся отряд очищал Лабиринт от нечистых тварей. По мере того как Арлен разил одного демона за другим, раздавалось все больше возгласов: «Пар’чин! Пар’чин!».

Воины забыли о защищенных охранными знаками укрытиях и ямах. Улетучился страх перед демонами. Арлен с металлическим копьем в руках казался неуязвимым. Красианцев воодушевляла исходящая от него уверенность.

Упоенный победой, Арлен чувствовал себя так, будто выбрался из куколки и родился заново при помощи своего мощного древнего оружия. Он совсем не ощущал усталости, хотя сражался и бегал в течение нескольких часов. Демоны нанесли ему когтями несколько рваных ран, однако боли он также не ведал. Арлен думал только о следующей битве, о том, как будет сокрушать корелингов. Всякий раз как его магическое оружие вонзалось в панцирь демона, в голове музыкой звучала мысль:

«Каждый человек должен иметь такое копье».

Перед ним появился Жардир, и Арлен, покрытый кровью демонов, высоко поднял копье, приветствуя Первого воина.

— Шарум Ка! — крикнул он. — Сегодня ни один демон не покинет живым твой Лабиринт!

Жардир рассмеялся, в свою очередь поднимая копье. Командующий подошел к Арлену и обнял его, как брата.

— Я недооценивал тебя, Пар’чин, — проговорил он. — Больше такого не повторится.

Арлен улыбнулся.

— Ты всякий раз говоришь такие слова.

Жардир кивнул в сторону двух демонов песка, только что поверженных Арленом.

— На этот раз можешь мне поверить, — пообещал он, улыбаясь в ответ. Затем он повернулся к воинам, сопровождавшим Арлена. — Дель’Шарум, — обратился он к ним, показывая рукой на мертвых корелингов, — возьмите этих вонючих тварей и отнесите на верх внешней стены! Пусть по ним прицельно метают из пращи! А корелинги, стоящие внизу, поймут, как нехорошо нападать на Форт-Красия!

Раздались крики ура, и воины поспешили выполнять приказ. А Жардир вновь обратился к Арлену:

— Часовые сообщили мне, что возле одного восточного пункта все еще продолжается сражение. Остался ли в тебе боевой дух, Пар’чин?

Арлен презрительно улыбнулся.

— Веди меня, — ответил он, и они удалились, оставив воинов заниматься своими делами.

Какое-то время они бежали, направляясь к одному из самых отдаленных концов Лабиринта.

— Там, впереди! — крикнул Жардир, когда они обогнули угол и оказались перед местом засады.

В голове Арлена стоял гул, сердце гулко билось в груди.

Арлен свернул за угол, и тут кто-то подставил ему подножку, и он упал на землю. Вестник перевернулся, не выпуская из рук драгоценное оружие, а когда встал на ноги, увидел, что единственный выход перекрыт какими-то людьми.

Юноша в недоумении осмотрелся по сторонам, не видя никаких признаком демонов или сражения. Он нашел место засады, только она не для корелингов.

Глава 21 Всего лишь чужак

Арлена окружили Шарум: элита войска Жардира. Все они знакомы Арлену. С этими людьми он ужинал и веселился накануне вечером, с ними он неоднократно сражался бок о бок.

— В чем дело? — спросил Арлен, хотя уже прекрасно знал ответ на свой вопрос.

— Копье Каджи принадлежит Шар’Дамэ Ка, — ответил Жардир, подходя к нему. — Ты не Спаситель.

Арлен сжал копье, как будто боялся, что оно улетит от него. Люди обступили его со всех сторон. Теперь они не проявляли дружелюбия. Жардир провел с ними надлежащую работу и настроил их против него.

— Так не должно быть, — говорил Арлен, отступая к краю ямы, откуда доносилось шипение демона песка. — Я могу сделать много таких копий, — продолжал он. — По копью для каждого дель’Шарум. Именно поэтому я и прибыл к вам.

— Мы и сами можем их делать, — холодно улыбнулся Жардир. В свете луны блеснули его зубы. — Ты не можешь быть нашим Спасителем. Ты всего лишь шин.

— Я не собираюсь биться с вами, — заявил Арлен.

— И не надо, мой друг, — спокойно проговорил Жардир. — Отдай мне копье, возьми свою лошадь и на заре отправляйся в путь. И никогда не возвращайся сюда.

Арлен колебался. Он не сомневался, что красианские Караульные смогут воспроизвести чудесное копье не хуже его. И тогда в Священной войне красианцев с демонами наступит перелом. Тысячи жизней будут спасены, тысячи демонов погибнут. Разве имеет значение, кому будет приписана честь победы?

Но нет — на карту поставлена не только честь. Копье — дар не одним лишь красианцам, а всем людям. Поделятся ли красианцы своим достоянием с другими? Если они начинают таким образом, то вряд ли.

— Нет, — промолвил Арлен. — Пусть оно еще некоторое время побудет у меня. Я сделаю еще одно копье для вас, а потом уеду. Вы никогда меня больше не увидите и получите то, что желаете.

Жардир щелкнул пальцами, и воины плотнее сомкнулись вокруг Арлена.

— Прошу вас! — умолял юноша. — Я не хочу никому причинять вреда.

Лучшие воины Жардира ответили ему смехом. Все они посвятили жизнь владению копьями.

Кровь ударила Арлену в голову.

— Корелинги ваши враги! — вскричал он, когда они кинулись на него. — А не я!

С этими словами он закружился, отбив своим оружием два копья и вонзив свое в ребра одного из воинов. Тот с грохотом упал на товарища. Арлен тотчас бросился через толпу, отчаянно вращая копьем, но никого при этом не раня.

Тупым концом ударил одного воина по лицу и услышал, как треснула челюсть, потом пригнулся и словно дубинкой трахнул еще одного по коленям. Прямо над его головой пролетело копье, а воин с криком упал на землю.

Но вдруг оружие, с такой легкостью разившее корелингов, стало тяжелым в руках Арлена, а энергия, которая вела его по Лабиринту, исчезла. Копье лишалось своих волшебных свойств, когда его применяли против людей. Арлен вонзил его в землю, высоко подпрыгнул и ногой пнул еще одного воина в горло. Потом ударил кого-то древком, согнув его пополам. Наконечник вонзился в бедро третьего. Тот бросил оружие и схватился за рану. Арлен отступал, приближаясь к яме, так, чтобы дель’Шарум не смогли окружить его.

— Я вновь недооцениваю тебя, хотя и обещал более этого не делать, — проговорил Жардир.

Он махнул рукой, подзывая подкрепление.

Арлен отчаянно сражался, однако итог битвы был предрешен. Его ударили по голове древком, он упал, и воины разом набросились на Вестника, нанося удар за ударом, пока он не отпустил копье и не закрыл голову руками.

Побои тотчас прекратились. Арлена поставили на ноги. Сзади его держали за руки два мускулистых воина. Жардир нагнулся и поднял с земли копье. Первый воин крепко сжал волшебное оружие в руках и посмотрел в глаза Арлену.

— Я искренне сожалею, мой друг, — сказал он. — Но другого выхода нет.

Арлен плюнул ему в лицо.

— Эверам видит твое предательство! — заорал он.

Жардир лишь улыбнулся, вытирая слюну с лица.

— Не смей говорить об Эвераме, шин. Я его Шарум Ка, а не ты. Без меня Красия падет. Кому ты нужен, Пар’чин? Никто не прольет и слезинки после твоей кончины.

Он взглянул на воинов, держащих юношу.

— Бросьте его в яму.

Арлен еще не пришел в себя от падения, когда перед ним в землю впилось копье Жардира. Взглянув вверх стены западни высотой в двадцать футов, он увидел Первого воина.

— Ты жил честно, Пар’чин, — говорил Жардир, — так и умри достойно. Если погибнешь в сражении, то попадешь прямо в рай.

Арлен вскрикнул от досады. Демон на другом краю ямы встал на четвереньки. Из его пасти текла слюна, и в ней виднелись острые как бритва зубы.

Арлен поднялся на ноги, игнорируя боль в мышцах. Он взял в руку копье, не отводя взгляда от демона. Арлен не угрожал и не боялся нечистого, чем сбивал его с толку — демон неуверенно топтался туда-сюда на четырех лапах.

Демона песка можно убить обычным копьем. Его небольшие, лишенные бровей глаза, обычно защищенные костяными буграми лба, широко открываются, когда он внезапно бросается в атаку. Точное попадание копья в это уязвимое место, при условии, что оно проникает глубоко в мозг, может сразу же убить тварь. Однако демоны передвигаются с большой скоростью, и неточный бросок или такой, при котором копье не проникает глубоко, лишь еще больше разозлит его. Без щита, при блеклом свете луны и масляной лампы наверху задача практически невыполнима.

Пока демон сбит с толку поведением Арлена, юноша начинает чертить острием копья обереги на земле перед собой. Тварь быстро найдет обходной путь, однако он, возможно, выиграет время. Штрих за штрихом он рисует символы.

Демон песка отступает к стенам ямы, где ложатся самые длинные тени от света масляной лампы. Коричневая чешуя сливается с глиной, делая его практически невидимым. Светятся лишь большие черные глаза.

Арлен предугадал момент нападения. Рубчатые мускулы нечистого собрались в пучок и задергались, когда он встал на задние лапы. Юноша укрылся за готовыми охранными знаками и отвел взгляд, как бы уступая корелингу.

С ревом демон бросился вперед. Более ста фунтов когтей, клыков и покрытых панцирем мышц. Арлен ждал, пока тот наткнется на обереги, и как только они вспыхнули, ударил копьем в отчетливо видимые глаза.

Наблюдающие за поединком сверху красианцы разразились одобрительными возгласами.

Удар достиг цели. Демона отбросило назад, и он завизжал от боли. И тут Арлен увидел, что конец копья сломался. Он сверкал в глазу демона, который стал царапать когтями морду и, наконец, высвободил обломок. Кровотечение тут же прекратилось.

Издавая негромкий рык, корелинг пополз к нему на животе. Арлен не мешал ему подкрадываться, спеша закончить магический полукруг. Демон вновь бросился на юношу, и опять вспыхнули охранные знаки, остановив продвижение твари. Арлен ударил копьем еще раз, пытаясь попасть сломанным концом в мягкую плоть горла. Однако корелинг успел перехватить оружие челюстями и стал тянуть его на себя.

— Тьма! — выругался Арлен. Его круг еще далек от завершения, а без копья ему не удастся закончить его.

Оправившись от удара, демон песка не ожидал, что Арлен вдруг выпрыгнет из-за оберегов и набросится на него. Зрители наверху одобрительно заорали.

Корелинг царапался и кусался, однако Арлен обошел его, подставил плечо под мышки нечистого и сомкнул пальцы на его голове. Потом встал в полный рост и оторвал демона от земли.

Арлен больше и тяжелее демона песка, однако уступает ему в силе. Мышцы нечистого подобны канатам, употребляемым в каменоломнях Милна, а когти вот-вот посекут ноги юноши. Он с размаху бьет тварь о стену ямы и, прежде чем демон приходит в себя от удара, бьет его снова. Хватка Вестника слабеет, и он из последних сил тянет нечистого к оберегам. Магические вспышки освещают яму, сотрясая при этом демона. Арлен хватает копье и мчится назад за охранные знаки, прежде чем корелинг придет в себя.

Взбешенный демон несколько раз бросается на обереги, однако Арлен быстро заканчивает полукруг, стоя спиной к стене. В сети есть дыры, но юноша надеется, что они слишком малы для того, чтобы демон пролез через них.

Однако надежда улетучивается, когда демон прыгает на стену, впиваясь когтями в глину. Он двигается по стене в направлении к Арлену. С обнаженных клыков капает слюна.

Поспешно сделанные обереги слишком слабы, радиус их защиты невелик, и демон может перепрыгнуть через них. Вскоре он поймет, что в состоянии преодолеть их.

Взяв себя в руки, Арлен ставит ногу на ближайший к стене оберег, останавливая действие его магической силы. Нога не совсем касается пола, чтобы не стереть рисунок. Он ждет прыжка демона, потом отходит в сторону и открывает охранный знак.

Демон на полпути к цели, когда сеть заработала вновь, разрезав корелинга на две части. Одна половина твари упала в круг, где находился Арлен, а другая с грохотом рухнула за его пределом.

Отделенный от своей задней части, корелинг не прекращал попыток укусить Арлена, который уклонялся и защищался копьем. Он пересек обереги, заперев торс демона, который продолжал дергаться и истекать черной кровью, в полукруге.

Арлен посмотрел вверх и увидел, что красианцы с открытыми ртами взирают на него. Он нахмурился и сломал копье о колено, а потом вонзил сломанный конец в мягкую глину стены. Подтянулся и воткнул над собой другой конец.

Так Арлен поднимался вверх по стене высотой в двадцать футов, не думая о том, что ждет его наверху. Сосредоточив все внимание на выполнении данной задачи, он игнорировал жгучую боль в мышцах и рваные раны на теле.

Когда юноша достиг края ямы, красианцы отпрянули. Многие из них молились Эвераму, прикасаясь ко лбу и сердцу, в то время как другие рисовали в воздухе защитные обереги, как если бы перед ними появился сам демон.

Ощущая полную слабость во всех членах, Арлен с трудом встал на ноги и мутным взором посмотрел на Первого воина.

— Если хочешь моей смерти, — пробормотал он, — убей меня сам. В Лабиринте больше нет корелингов.

Жардир сделал шаг вперед и замер, услышав ропот неодобрения среди своих людей. Арлен доказал, что он настоящий воин. Неблагородно убивать его после этого.

Арлен рассчитывал на такой исход, однако, прежде чем воины пришли к какому-то решению, Жардир шагнул к Арлену и ударил его в висок древком защищенного оберегами копья.

Арлен пал на землю. В голове у него зашумело, все закружилось. Тем не менее он сплюнул и, опершись на руки, попробовал встать на ноги. Поднял взгляд и увидел приближающегося к нему Жардира. Ощутил удар металлического наконечника по лицу и потерял сознание.

Глава 22 Выступления в деревушках

Роджер плясал на ходу, подбрасывая над головой четыре ярко раскрашенных деревянных шара. Ему не под силу жонглирование на месте, однако Роджеру Беспалому надо поддерживать свою репутацию, так что он нашел выход из положения. Плавно и грациозно передвигается мальчик, дабы придать увечной руке нужное положение для жонглирования.

Даже в четырнадцать лет он невысок ростом, чуть выше пяти футов. У Роджера волосы морковного цвета, зеленые глаза и круглое белое, покрытое веснушками лицо. Он быстро наклоняется, вытягивается и описывает полный круг. Его ноги двигаются в одном ритме с шарами. Мягкие ботинки покрыты дорожной пылью, которая висит в воздухе, затрудняя дыхание.

— Лучше бы ты стоял на месте, — с раздражением говорит Арик. — А то выглядишь как любитель. К тому же зрители не станут дышать пылью, которую ты поднимаешь.

— Я не собираюсь выступать на дороге, — оправдывается Роджер.

— В деревушках это вполне возможно, — не соглашается Арик, — там нет дощатых настилов для прогулок.

Роджер роняет один шар, и Арик останавливается, поджидая мальчика, отчаянно пытающегося исправить положение. Наконец он вновь обретает контроль над шарами.

— Как же они без дощатых настилов препятствуют появлению демонов в своих стенах? — спрашивает Роджер.

— И стен у них тоже нет, — объясняет Арик. — Для создания и содержания охранной сети вокруг маленькой деревушки потребуется дюжина Караульных. А селяне счастливы, если имеют двух Караульных и одного подмастерья.

Роджер глотает желчь. У него кружится голова. Он слышит пронзительные крики десятилетней давности, шатается и падает набок. Шары градом сыплются на него. Мальчик гневно бьет увечной рукой по земле.

— Предоставь жонглирование мне, а сам займись другими трюками, — говорит Арик. — Если будешь так же долго упражняться в пенни, как в жонглировании, то вскоре сможешь протянуть три ноты, прежде чем сорвешь голос.

— Ты всегда говорил, что Жонглер, который не умеет жонглировать, не является Жонглером, — отвечает мальчик.

— Не важно, что я говорю, — вычитывает его Арик. — Ты думаешь, обворожительный Джейсин Златоглас умеет жонглировать? У тебя есть талант. Как только мы сделаем тебе имя, ты возьмешь подмастерьев, которые будут жонглировать.

— Почему кто-то должен выполнять мои трюки вместо меня? — спрашивает Роджер, поднимая с земли шары и кладя их в суму на поясе. При этом он нежно прикасается к талисману, надежно спрятанному в потайном кармане, и набирается от него силы.

— Мелкие трюки не приносят больших денег, мальчик, — говорит Арик, потягивая вино из бурдюка, который вечно у него под рукой. — Фокусники зарабатывают клаты. Создай себе имя, и тебе будут платить милнийским золотом, как платили когда-то мне. — Жонглер делает большой глоток. — А чтобы добыть себе имя, нужно выступать в деревушках.

— Златоглас никогда не выступал в деревушках, — возражает Роджер.

— Прямо в точку! И я о том же! — восклицает Арик, возбужденно размахивая руками. — Его дядя имеет влияние в Анджире, однако на сельскую местность его власть не распространяется. Мы похороним этого шута, как только сделаем тебе имя!

— Он не сможет соревноваться со Сладкоголосым и Беспалым, — замечает Роджер, называя сначала имя своего хозяина, хотя публика на улицах Анджира в последнее время кричит наоборот.

— Да! — восклицает Арик.

Роджеру порой удается снять раздражительность Арика. В последние годы у хозяина все чаще случаются приступы ярости. Он много пьет и мало зарабатывает по сравнению с Роджером. Его песни уже далеко не так сладкозвучны, как ранее, и он это прекрасно знает.

— Как далеко до Крикет-Рана? — спрашивает Роджер.

— Попадем туда завтра к обеду, — отвечает Арик.

— Я думал, деревушки находятся всего на расстоянии одного дня одна от другой.

Арик фыркает.

— Согласно декрету герцога, деревни должны стоять одна от другой на расстоянии не больше такого, какое может покрыть всадник за один день, — объясняет он. — А это совсем не то, что тащиться пешком.

Роджер потерял надежду на благополучное путешествие. Арик хочет ночевать в пути, имея при себе для защиты от корелингов только старый переносной магический круг Джерала, который не использовался уже десять лет.

Тем не менее и Анджир стал небезопасен. По мере того как росла их популярность, Мастер Джейсин делал все, чтобы принизить их значимость. В прошлом году его подмастерья сломали Арику руку и не раз крали у них выручку. Вследствие этого, а также благодаря пристрастию Арика к спиртному и гулящим женщинам, они редко имели в наличии больше двух клатов. Возможно, в деревушках им действительно повезет больше.

Представления в деревнях казались интригующим приключением, пока они находились в полной безопасности за стенами Анджира. А теперь Роджер со страхом смотрел на темнеющее небо.

Роджер сидел на камне и пришивал яркую заплату на свой плащ. Как и другая его одежда, она теперь состояла из одних заплат.

— Когда закончишь, установи магический круг, мальчик, — обратился к нему Арик, которого уже слегка покачивало. Бурдюк был почти пуст.

Роджер посмотрел на садящееся солнце и поспешил исполнить просьбу.

Круг невелик, всего десять футов в диаметре. В нем едва хватает места для двух человек, лежащих у костра. Роджер вбил кол посреди лагеря и при помощи веревки длиной в пять футов, привязанной к нему, образовал на земле ровный круг, разложив по всему периметру вдоль него обереги. Только он ведь не Караульный и не вполне уверен, что все сделал правильно.

Когда мальчик закончил работу, Арик, шатаясь, подошел к нему и стал проверять магические знаки.

— Кажись, все правильно, — пробормотал хозяин, едва взглянув на круг.

Роджер ощутил холодок в спине и прошелся еще раз по охранным знакам, дабы убедиться, что все в порядке, а потом проверил и в третий раз. Тем не менее он испытывал беспокойство, разводя костер и готовя ужин, когда солнце уже садилось.

Роджер еще ни разу не видел демонов. По крайней мере он не помнил об этом. Лишь когтистая лапа, пробившая дверь дома его родителей, навечно запечатлелась в памяти мальчика. Но все остальное, даже тот корелинг, который изувечил его, представлялось весьма туманно. Смутно виделись ему какие-то клыки и рога.

Кровь похолодела у него в венах, когда деревья стали отбрасывать на дорогу длинные тени. Вскоре из земли рядом с их костром появилась призрачная форма. Демон леса ростом не выше среднего человека. У него узловатая, напоминающая кору кожа, туго натянутая на гибких сухожилиях. Тварь увидела огонь и зарычала, отбрасывая назад ужасную рогатую голову и обнажая ряд острых зубов. Она выпустила когти, готовя их для убийства. Неподалеку замелькали очертания других нечистых, которые медленно окружали лагерь.

Роджер взглянул на Арика, допивающего остатки вина. Он надеялся, что хозяин, которому не раз приходилось спать внутри переносного круга, будет сохранять спокойствие, однако страх в глазах Арика говорил об обратном. Дрожащей рукой Роджер проник в тайный карман, вынул талисман и крепко сжал его.

Демон леса опустил рога и бросился в атаку, а в сознании Роджера всплыло некое далекое событие. Он вдруг стал трехлетним малышом, с ужасом наблюдающим, как за спиной матери появляется смерть.

В тот миг он вспомнил все. Отец взял в руки кочергу и оборонялся от корелингов бок о бок с Джералом, дабы дать матери и Арику время убежать вместе с ним. Арик оттолкнул их, устремляясь к погребу. Потом демон откусил у него пальцы, а мать принесла себя в жертву ради спасения сына.

Я люблю тебя!

Роджер крепко сжал талисман и ощутимо почувствовал присутствие духа матери. Он верил, что она защитит его надежней оберегов.

Демон сильно бьет по охранным знакам. Роджер и Арик отпрыгивают в сторону, когда вспыхивает магический свет. Сеть Джерала какое-то время горит серебристым огнем. Оглушенный ударом, корелинг отброшен далеко назад.

Однако успокаиваться рано. Свет и треск привлекают к себе внимание других лесовиков. Они по очереди пытаются пробиться через круг, пробуя его со всех сторон.

Но лакированные обереги Джерала крепки и надежны. По одному или целыми группами демоны леса отлетают прочь, а потом вновь злобно ищут слабое место в сети.

Ужасные корелинги совсем рядом, а сознание Роджера пребывает в другом месте. Вновь и вновь он видит, как умирают его родители. Отец сгорает живьем, а мать топит демона в корыте с горячей водой, а потом отправляет Роджера в погреб. Перед глазами стоит сцена, в которой Арик отталкивает ее.

Арик убил его мать. Роджер подносит к губам талисман с ее рыжими волосами и целует их.

— Что у тебя в руках? — тихонько спрашивает Арик, когда становится ясно, что демонам не прорваться через магический круг.

В другое время Роджер впал бы в панику, видя, что о его талисмане стало известно другому человеку, однако теперь он находится совсем в другом месте, вновь переживая былой кошмар и старательно пытаясь понять смысл происходящего. Арик многие годы был ему вместо отца. Неужели эти воспоминания правдивы?

Он открыл ладони и показал Арику крохотную деревянную куклу с ярко-рыжими волосами.

— Моя мама, — промолвил он.

Арик грустно посмотрел на куклу, и выражение его лица сообщило Роджеру все, что он хотел знать. Память не подвела мальчика. Гневные слова вот-вот готовы были сорваться с его губ. Он весь напрягся и приготовился броситься на хозяина, чтобы вытолкнуть его за пределы магического круга на съедение корелингам.

Арик опустил глаза, откашлялся и начал петь. Его голос, ставший хриплым от многолетнего пьянства, вдруг обрел былую сладость. Он пел колыбельную, которая будила воспоминания Роджера так же, как и вид демона леса. Вдруг он вспомнил, как Арик крепко держал его, когда они сидели в этом же магическом круге, и пел песенку, а рядом пылал Ривербридж.

Песня обволокла Роджера, подобно талисману, напоминая о том, как она успокоила его той страшной ночью. Арик, конечно, трус, тем не менее он выполнил просьбу Кэли, умолявшей его позаботиться о сыне, несмотря на то, что потерял работу при дворе.

Мальчик спрятал талисман в потайной карман и стал всматриваться в ночь. В его голове мелькали образы далекого прошлого, и он отчаянно пытался разгадать смысл происходивших тогда событий.

Наконец песня Арика стихла. Роджер отбросил воспоминания и достал кухонные принадлежности. Они поджарили колбасу и помидоры на небольшой сковороде с длинной ручкой и съели их с черствым хрустящим хлебом. А после ужина начали репетировать. Роджер взял скрипку, а Арик промочил рот последними каплями вина из бурдюка и повернулся к мальчику. Они изо всех сил пытались не обращать внимания на корелингов, толкущихся возле круга.

Роджер начал играть, и как только запели струны, все его сомнения и страхи улетучились. Он как бы ласкал мелодию, сообщая о своей готовности. Арик присоединился к нему нежным напевом без слов. Так они упражнялись какое-то время, гармонично сливаясь в одно целое и достигая совершенства, являющегося плодом многолетних совместных тренировок и выступлений.

Вдруг Арик неожиданно умолк и осмотрелся по сторонам.

— В чем дело? — спросил Роджер.

— Мне кажется, после того как мы начали петь, демоны не ударили ни по одному из оберегов, — ответил Арик.

Роджер прекратил играть и стал всматриваться во тьму. И точно — демоны леса сидели беззвучно, припав к земле. Однако как только Роджер встретился с одним из нечистых взглядом, тот тотчас прыгнул на него.

Мальчик вскрикнул и отпрянул назад, а корелинг нанес удар по охранным знакам и отлетел на значительное расстояние от магической сети. Повсюду начали вспыхивать обереги, так как остальные твари вышли из транса и бросились в атаку.

— Все дело в музыке! — воскликнул Арик. — Она держала их в оцепенении!

Видя недоумение на лице ученика, Арик прочистил горло и начал петь.

Его сильный, чистый, красивый голос долетал до самой дороги, заглушая рев демонов. Только они вовсе не успокоились. Напротив, закричали еще громче и с остервенением стали рвать когтями невидимый барьер, как бы желая заглушить пение.

Арик нахмурил густые брови и начал другую песню, ту самую, которую они только что репетировали. Корелинги продолжали потрясать сеть. Роджер ощутил приступ страха. Что, если демоны найдут слабое место в магическом круге, как это случилось…

— Играй на скрипке, мальчик, — обратился к нему Арик. Роджер тупо посмотрел на инструмент и смычок, которые все еще сжимал в руках. — Играй же, глупец! — приказал хозяин.

Увечная рука Роджера дрожала, и смычок прикоснулся к струнам с пронзительным скрипом, словно кто-то прошелся ногтями по грифельной доске. Корелинги завизжали и отпрянули. Воодушевившись, Роджер сыграл несколько резких и мрачных нот. Демоны отходили все дальше. Они начали выть, прижимая когтистые лапы к головам, как будто им причиняли боль.

Однако они не убегали прочь. Нечистые просто медленно отступали от круга, пока не оказались на почтительном расстоянии. Они ждали. В свете костра блестели их черные глаза.

От этого зрелища у Роджера похолодело в груди. Твари знали, что он не сможет играть все время.

Арик не преувеличивал, когда говорил, что в деревушках к ним будут относиться как к героям. Обитатели Крикет-Рана не имели своих Жонглеров, и многие еще помнили Арика в качестве герольда герцога, хотя с той поры прошло уже десять лет.

В селении есть постоялый двор для погонщиков скота и крестьян, переезжающих из Вудсенда в Пастуший Дол, где прибывших шутов ждал стол и дом. На представление собралась вся деревня, и пиво лилось рекой. Все шло очень гладко до того момента, когда пришло время обходить зрителей с шапкой в руках.

— Кукурузные початки! — кричал Арик, тряся ими перед лицом Роджера. — Что нам с ними делать?

— Мы можем их есть, — предположил Роджер. Хозяин окинул его злобным взглядом и продолжал мерить комнату шагами.

Роджеру нравился Крикет-Ран. Здесь живут простые добродушные люди, которые умеют наслаждаться жизнью. В Анджире зрители теснятся к нему, дабы послушать его игру на скрипке. Они хлопают в ладоши и кивают головами в такт музыке, а потом стремительно бросаются в пляс. Не успел Роджер вытащить инструмент из чехла, как они начали пятиться, освобождая место. А вскоре уже кружились, вертелись, прыгали и громко смеялись, полностью поглощенные музыкой.

Они, не стесняясь, плакали, когда Арик пел грустные баллады, и истерически хохотали над непристойными шутками и пантомимой. По мнению Роджера, селяне являлись идеальными зрителями.

Когда представление закончилось, люди оглушительно скандировали «Сладкоголосый и Беспалый!» Им настойчиво предлагали ночлег, вино и пищу. Две черноглазые девушки затащили Роджера за стог и целовали, пока у него не закружилась голова.

А Арик проявлял недовольство.

— Как мог я забыть о том, как здесь встречают? — жаловался он.

Он, конечно, имел в виду шапку для сбора выручки. В деревушках почти никто не держит монет. Если у кого и заводятся какие-то деньги, все они уходят на предметы первой необходимости: семена, инструменты и столбы с оберегами. Всего пара деревянных клатов упала на дно шапки. Их не хватит даже на вино, которое Арик пил по дороге сюда из Анджира. Большей частью им платили зерном, иногда бросали в шапку соль или специи.

— Бартер! — презрительно заметил Арик. — Ни один виноторговец в Анджире не возьмет плату ячменем.

Селяне платили не одним лишь зерном. Они дарили соленое мясо и рыбу, взбитые сливки и корзины фруктов. Давали теплые стеганые одеяла и делали набойки на их старых башмаках. Одним словом, с благодарностью предлагали всевозможные услуги и товары. В последний раз Роджер ел так хорошо только во дворце герцога и никак не мог понять причину недовольства хозяина. Зачем им монеты, как не для покупки тех же вещей, которые в изобилии дают им крестьяне?

— По крайней мере у них есть вино, — пробормотал Арик.

Роджер настороженно посмотрел на бурдюк, из которого хозяин сделал большой глоток, зная, что спиртное лишь увеличивает недовольство Жонглера, однако ничего не сказал. Самое большое раздражение вызывают у Арика призывы не пить так много.

— А мне здесь понравилось, — набрался смелости мальчик. — Мне хотелось бы остаться в деревне подольше.

— Что ты знаешь? — вспыхнул Арик. — Ты просто глупый мальчишка. — Он застонал, как будто ему причинили боль. — В Вудсенде будет не лучше, — пожаловался он, глядя в сторону дороги, — а хуже всего нам придется в Овечьей Долине! О чем я думал, когда сохранил этот паршивый круг?

Он пнул ногой драгоценные дощечки переносного магического круга, сбив несколько оберегов и даже не заметив этого, обходя костер шатающейся походкой.

Роджер от удивления открыл рот. До захода солнце считанные минуты. Не говоря ни слова, он бросился к кругу и стал неистово исправлять испорченное, с опаской поглядывая на горизонт.

Мальчик справился с работой как раз вовремя. Корелинги начали подниматься, когда он еще распрямлял веревку. Первый демон прыгнул на него, и Роджер с криком отпрянул. Однако обереги не подвели и вспыхнули, как положено.

— Демон тебя побери! — закричал Арик на нечистого, пытавшегося напасть на него.

Пьяный Жонглер вызывающе выставил вперед подбородок и загоготал, видя, как корелинг отлетает от магической сети.

— Хозяин, пожалуйста, не надо, — умолял Роджер, хватая Арика за руку и таща его к центру кольца.

— О, Беспалый у нас теперь умный, — презрительно усмехнулся Жонглер, вырывая свою руку и чуть не падая на землю. — Бедный Сладкоголосый пьяница не знает, как уберечь себя от когтей демонов.

— Все совсем не так, как ты говоришь, — протестовал Роджер.

— А как же? — требовал ответа Арик. — Думаешь, если толпа кричит твое имя, так ты сможешь обходиться без меня?

— Нет, — отвечал Роджер.

— Вот именно, — пробормотал Арик, вновь припадая к бурдюку.

Роджер весь сжался и сунул руку в потайной карман, где лежал талисман. Потер гладкое дерево и шелковистые волосы большим пальцем, стараясь подзарядиться волшебной энергией.

— Правильно, позови мамочку! — заорал Арик, оборачиваясь и указывая пальцем на маленькую куклу. — Забыл, кто вырастил и всему тебя научил! Я пожертвовал своей жизнью ради тебя!

Роджер крепче сжал талисман, ощущая присутствие матери и слыша ее последние слова. Он вновь вспомнил, как Арик швырнул ее на землю, и злость закипела у него в сердце.

— Нет, — протестовал он. — Как раз ты и не пожертвовал ради меня своей жизнью.

Арик нахмурился и приблизился к мальчику. Роджер отпрянул, однако круг невелик и отступать больше некуда. А за кольцом суетятся голодные демоны.

— Дай мне куклу! — сердито зарычал Арик, хватая Роджера за руки.

— Она моя! — воскликнул Роджер.

Какое-то время они боролись, только Арик больше ростом, сильнее, да и с руками у него все в порядке. Наконец он вырвал у мальчика талисман и швырнул в огонь.

— Нет! — вскричал Роджер, бросаясь к костру.

Слишком поздно. Рыжие волосы мгновенно вспыхнули, и прежде чем он смог найти прут, чтобы вытащить талисман, загорелось и дерево. Роджер опустился на колени и, потрясенный, смотрел, как горит драгоценная вещь. У него тряслись руки.

Арик не обращал на мальчика никакого внимания. Качаясь, он подошел к демону леса, который сидел у самого края круга и пытался пробить когтями невидимый барьер.

— Ты виноват во всем, что случилось со мной! — пронзительно завопил он. — Именно из-за тебя я потерял работу и связался с этим неблагодарным мальчишкой!

Корелинг завизжал в ответ, показывая ряды острых как бритва зубов. Арик зарычал на него и ударил тварь по голове бурдюком. Тот разорвался, облив обоих красным вином и обсыпав коричневой кожей.

— Мое вино! — вскричал Арик, вдруг осознав, что наделал. Двинулся через обереги, как будто мог как-то исправить оплошность.

— Хозяин, не ходите туда! — крикнул Роджер.

Спотыкаясь, он бросился к Арику, схватил его за волосы и ударил под коленки. Арик отпрянул от охранных знаков и тяжело рухнул на своего ученика.

— Убери от меня руки! — кричал Жонглер, не понимая, что ему только что спасли жизнь.

Он схватился за рубашку Роджера и поднялся на ноги, выталкивая при этом мальчика из круга.

Корелинги и человек на мгновение замерли. Понимание происходящего отразилось на лице Арика в тот миг, когда демоны с ликующими воплями бросились на мальчика.

Роджер завопил и подался назад, не надеясь вовремя попасть обратно по ту сторону оберегов. Он выставил вперед руки, как бы пытаясь защититься от приближающихся тварей, однако прежде чем корелинг смог нанести первый удар, раздался громкий крик. Арик набросился на демона и отбросил его в сторону.

— Возвращайся в круг! — кричал Арик.

Демон взревел и ударом лапы подбросил его вверх. Падая на землю, Жонглер задел веревку переносного круга и нарушил порядок дощечек.

Корелинги, заполнявшие поляну, бросились к образовавшейся бреши. Роджер вдруг понял, что теперь им обоим суждено умереть. Первый демон вновь напал на мальчика, однако Арик опять отшвырнул его.

— Хватай скрипку! — крикнул он. — Ты сможешь отогнать их прочь! — Как только эти слова сорвались с его губ, когти демона глубоко вонзились ему в грудь, и Жонглер выплюнул большой сгусток крови.

— Хозяин! — завопил Роджер.

— Спасай себя! — выдохнул Арик, прежде чем демон впился ему в горло.

К тому времени, когда восходящее солнце прогнало демонов в Преисподнюю, пальцы здоровой руки Роджера были в порезах и кровоточили. Он с большим трудом смог разомкнуть их и высвободить скрипку.

Мальчик играл всю ночь, сидя в полной темноте, после того как погас костер, и извлекал из своего инструмента нестройные звуки, которые держали корелингов на расстоянии.

Звучала ужасная, немелодичная музыка. Сплошной скрип, визг и полный диссонанс. Она не помогала мальчику отвлечься от того ужаса, что окружал его. А теперь он глядел на разбросанные куски плоти и остатки одежды своего хозяина, и им овладевал новый страх. Роджер упал на колени, и его вырвало.

Через некоторое время мальчику полегчало, и он посмотрел на свои израненные и окровавленные руки. Как он хотел, чтобы они перестали трястись. Его бросало в жар, однако лицо, от которого отхлынула кровь, мерзло в утреннем воздухе. В желудке бурлило, но рвать было больше нечем. Мальчик вытер рот цветастым рукавом и заставил себя встать.

Ему хотелось собрать останки Арика и похоронить их, только от его хозяина мало что осталось. Клок волос. Разорванный ботинок. Кровь. Корелинги не брезговали ни костями, ни внутренностями, и жрали все подряд.

Пастыри учили, что демоны поедают тело человека и его душу, однако Арик часто повторял, что Святые люди врут больше Жонглеров. Роджер думал о своем талисмане и о духе матери, с которым общался через него. Как он мог чувствовать ее, если демоны сожрали ее душу?

Его взгляд остановился на холодных углях костра. Маленькая кукла лежала там — обгоревшая и почерневшая. Недалеко от нее валялась косичка Арика. Роджер взял седые волосы и положил в карман.

Теперь у него будет новый талисман.

На счастье Роджера, Вудсенд показался перед самым закатом. Он знал, что у него не достанет сил пережить еще одну ночь на дороге.

Мальчик подумывал о возвращении в Крикет-Ран, чтобы оттуда отправиться в Анджир с Вестником, однако тогда ему пришлось бы рассказывать о случившемся, а он не был к этому готов. Кроме того, что ждет его в Анджире? Он не сможет давать представления без лицензии, а у Арика в городе полно врагов, и никто не захочет взять его в подмастерья. Лучше отправиться на край света, где никто его не знает, и он будет вне досягаемости всесильной Гильдии.

Как и в Крикет-Ране, в Вудсенде жили добрые люди, которые с распростертыми объятиями приветствовали Жонглера, не спрашивая о том, что привело его в их края.

Роджер с благодарностью воспользовался их гостеприимством… Он не имел разрешение на выступления, только вряд ли поселянам есть до этого какое-то дело. Будут ли они от этого меньше плясать и смеяться?

Роджер не смел касаться цветных шаров в сумке чудес и отказался от пения. Вместо этого он ходил на руках и кувыркался.

Поселяне остались довольны.

Глава 23 Новое рождение

Арлен очнулся в лучах яркого солнца. Поднял голову и выплюнул песок изо рта. С трудом встав на колени, осмотрелся и увидел вокруг одни пески.

Его притащили в дюны и оставили здесь умирать.

— Трусы! — крикнул он. — Думаете, если пустыня убьет меня, это освободит вас от ответственности?

Колени дрожали. Вестник пытался найти в себе силы, чтобы подняться, а тело приказывало лечь и покорно ждать смерти. Голова кружилась.

Он прибыл сюда, дабы помочь красианцам. Почему же они предали его?

«Не ври самому себе, — раздался голос у него в голове. — Ты сам предатель. Убежал от отца в тот момент, когда он особенно нуждался в тебе. Покинул Коба, прежде чем закончилось твое ученичество. Ушел от Регена и Эллисы, даже не обняв их на прощание. А Мери…»

«Ты никому не нужен, Пар’чин, — сказал Жардир. — Никто не прольет и слезинки после твоей кончины».

И он был прав.

Если ему суждено умереть здесь, об этом пожалеют лишь купцы, обеспокоенные, впрочем, не смертью Вестника, а потерей дохода. Возможно, он заслужил такое к себе отношение, бросив тех, кто любил его. Наверное, ему надо лежать тихо и дожидаться смерти.

Колени Арлена согнулись. Песок засыпал его с ног до головы. Он уже был готов сдаться, когда заметил нечто интересное.

В нескольких футах от него виднелся бурдюк с водой. Неужели у Жардира проснулась совесть, или, может быть, кто-то из его людей сжалился над преданным Вестником?

Арлен подполз к бурдюку и схватился за него, как за спасательный трос. Кому-то он все же нужен, в конце концов.

Только есть ли во всем этом смысл? Даже если он вернется в Красию и расскажет о случившемся, никто не поверит какому-то шину, все примут версию Шарум Ка. По слову Жардира дель’Шарум, не колеблясь, убьют его.

«Значит, ты позволишь им владеть копьем, ради которого рисковал жизнью? — спросил он себя. — Позволишь забрать верного коня Рассвета, твой переносной магический круг и все то, что принадлежит тебе?»

Подумав об этом, Арлен схватился за пояс и с облегчением понял, что потерял не все. В целости и сохранности осталась кожаная сума, которая находилась при нем во время сражения в Лабиринте. В ней лежал небольшой набор оберегов, кошель с целебными травами… и записная книжка.

Именно она все изменила. Арлен потерял свои книги, однако все они вместе не стоили этой одной. С того дня, как он покинул Милн, Арлен копировал новые обереги в эту записную книжку.

Включая те, что нанесены на копье.

«Пусть себе на здоровье владеют этой замечательной штуковиной, — думал Арлен, — я смастерю другую».

Он сделал глубокий вдох и встал на ноги. Взял теплый бурдюк с водой и позволил себе сделать небольшой глоток. Затем поставил сосуд на плечи и поднялся на верх ближайшей дюны.

Прикрыв глаза, он увидел вдалеке Красию, которая казалась миражом и напоминала ему о решении направиться к Оазису Утренней Зари. Путешествие туда пешком займет около недели, и ему придется устраиваться на ночлег в пустыне без оберегов. Вода скоро кончится, только это уже вряд ли будет иметь какое-то значение. Демоны песка сожрут его еще до того, как он умрет от жажды.

Арлен отправился в путь, жуя свиной корень. Он горький, и от него пучит в животе, однако демоны сильно поцарапали его, а корень помогает от инфекции. Кроме того, в отсутствии пищи рвота лучше приступов голода.

Он пил очень умеренно, хотя горло пересохло и распухло. Прикрываясь от солнца, повязал рубашку на голову, оставив незащищенной спину, желто-синюю от побоев. Каждый шаг давался с большим трудом.

Арлен продолжал идти почти до самого заката. Ему казалось, что он не сдвинулся с места, однако следы за спиной показывали, что преодолено на удивление большое расстояние.

Пришла холодная ночь, и с ней корелинги. Арлен мог замерзнуть до смерти или погибнуть от лап демонов, поэтому он зарылся в песок, который хранил тепло и укрывал от ужасных тварей. Вестник вырвал лист из записной книжки, свернул его в трубочку и с трудом дышал через нее, опасаясь, что демоны обнаружат его. Когда встало солнце и обогрело песок, Арлен вылез из своей могилы и поковылял дальше, ничуть не отдохнув за ночь.

И так продолжалось день за днем и ночь за ночью. Со временем Арлен очень ослабел, обходясь без еды, отдыха и практически без воды. Кожа у него потрескалась и кровоточила, однако он не обращал внимания на раны и все шел вперед. Солнце нещадно палило, а горизонт никак не приближался.

На каком-то участке пути Арлен потерял башмаки. Он и сам не понял, где и когда. От горячего песка ноги покрылись волдырями. Он оторвал рукава от рубашки и перевязал их.

Арлен часто падал. Иногда сразу вставал на ноги, а порой забывался и приходил в себя лишь через несколько часов. Случалось, он падал и полз вниз по дюне. Полностью изможденный, принимал это как благословение, ведь ему не приходилось передвигаться на больных ногах.

К тому времени как кончилась вода, юноша уже перестал считать дни. Он все еще находился на тропе, но не знал, как далеко осталось идти до цели. Его губы иссохли и потрескались, даже порезы и волдыри перестали выделять гной, как будто из тела испарилась вся жидкость.

Он вновь упал и пытался найти повод для того, чтобы встать на ноги.

Арлен резко проснулся, обливаясь потом. Ночь должна была бы наполнить его ужасом, только у него не осталось сил испытывать страх.

Юноша посмотрел вниз и увидел, что лежит на краю водоема Оазиса Утренней Зари, а его рука опущена в воду.

Интересно, как он сюда попал? Арлен ничего не помнил. Путешествие по пустыне виделось в очень туманном свете и совершенно не волновало его. Он проделал весь путь и прибыл к месту назначения. Это главное. За охранными знаками оазиса он в полной безопасности.

Арлен стал жадно пить воду, и его тут же вырвало. Когда немного полегчало, он заставил себя сесть. Вдоволь напившись, юноша вновь закрыл глаза и впервые за неделю заснул крепким сном.

Проснувшись, Арлен совершил набег на склады оазиса. Кроме продовольствия, там имелись одеяла, целебные травы и набор оберегов. Не имея сил добывать себе пропитание, юноша несколько дней ел сушеную пищу, пил прохладную воду и промывал раны. Наконец он несколько окреп и стал собирать свежие фрукты. Через неделю уже мог ловить рыбу. Через две недели прошли боли в ногах и теле.

В оазисе хранилось достаточно продуктов для путешествия через всю пустыню. На складе имелось несколько копий, однако заостренные деревяшки сильно проигрывали в сравнении с великолепным металлическим оружием, которого он лишился. А не покрытые лаком охранные знаки повредятся после первых же ударов когтистых лап корелингов.

Что же остается? У него есть обереги, которые могут убивать демонов, только какая от них польза, если он не может нанести их на соответствующее оружие?

Юноша решил нарисовать на камнях воинские охранные знаки. Камни можно бросать или даже бить ими корелингов… Только сработает ли это? Арлен вынул записную книжку, осмотрел обереги на наконечнике копья. Это наступательные охранные знаки; а на древке находятся защитные. Он заметил, что обереги на толстом конце лезвия не образуют линию, соединяясь друг с другом, как охранные знаки на тонком. Они расположены поодаль один от другого. Один и тот же знак повторяется по всей окружности копья и на плоской части наконечника. Возможно, разница заключается в приемах — резать или бить.

Когда солнце стало клониться к закату, Арлен начертил на земле ударный оберег, повторив его несколько раз. Затем взял кисточку и чашу с красками из комплекта и осторожно нанес оберег на ладонь левой руки. Дул на нее, пока краска не высохла.

Труднее нарисовать знак на правой руке, однако по опыту Арлен знал, что, сосредоточившись, можно так же хорошо рисовать и левой рукой, хотя это займет больше времени.

После наступления темноты Арлен осторожно согнул руки, дабы удостовериться, что от этого движения обереги не потрескаются и не облупятся. Полностью удовлетворившись, он пошел к каменным обелискам, которые защищали оазис, и увидел демонов, чующих недоступную добычу.

Первый заметивший его корелинг не представлял собой ничего необычного: демон песка ростом приблизительно в пять футов, с длинными руками и мускулистыми ногами. Его хвост с зазубринами начал передвигаться туда и сюда, как только он увидел юношу.

Через мгновение нечистый кинулся на невидимый барьер. После его прыжка Арлен отошел в сторону и частично прикрыл два оберега. В сети образовался пробел, и корелинг проскочил в него, удивленный отсутствием сопротивления. Арлен тотчас отдернул руку, восстановив действие охранных знаков. Что бы ни случилось, демону не суждено выжить. Он погибнет, сражаясь с Арленом, или, убив юношу, умрет, когда взойдет солнце, не в силах выбраться из хорошо защищенного оазиса.

Нечистый выпрямился и повернулся, шипя и обнажая ряды зубов. Он начал ходить кругами, напрягая мышцы и яростно вращая хвостом. А потом зарычал и прыгнул.

Арлен встретил его лоб в лоб, вытянув вперед руки с открытыми ладонями. Чешуйчатая грудь твари ударилась об обереги, которые вспыхнули и отбросили воющего от боли демона назад. Он ударился оземь, Арлен увидел тонкие пучки дыма и улыбнулся.

Демон встал на ноги и вновь начал кружить вокруг юноши, на сей раз проявляя большую осторожность. Он не привык к тому, чтобы добыча оказывала сопротивление. Однако вскоре нечистый осмелел и вновь бросился в атаку.

Арлен схватил корелинга за лапы и подался назад, ударил тварь ногой в живот и перебросил ее через себя. Как только произошел контакт, обереги вспыхнули, и он ощутил действие магии. Ему она не причиняла никакого вреда, а вот плоть корелинга зашипела при прикосновении. Что до Арлена, то он почувствовал лишь покалывание в руках.

Оба быстро вскочили на ноги. Арлен ответил рычанием на рык демона, а тот облизал обожженные лапы, и юноша увидел уважение и страх в глазах врага. На сей раз в роли хищника выступал он сам.

Самоуверенность чуть не погубила его. Демон завизжал и бросился в атаку. Арлен несколько замешкался, не успел вовремя увернуться, и черные когти оцарапали его грудь.

В отчаянии он нанес твари удар, забыв про обереги на ладонях. Поцарапал костяшки пальцев о твердую чешую, но не достиг больших результатов. Демон резким взмахом отправил Арлена на землю. Следующие минуты юноша отчаянно боролся за жизнь. Он вертелся и катался, пытаясь избежать когтей, острых зубов и хвоста с шипами. Попытался подняться, однако демон свернулся кольцом и прыгнул на юношу, вновь валя его на землю. Арлену удалось поставить между собой и нечистым колено. Клыки твари находились на расстоянии нескольких дюймов от его лица.

Арлен тоже оскалил зубы и ударил демона в ухо. Корелинг взвизгнул от боли, когда вспыхнули обереги. Но Арлен не убирал руку, крепко прижимая ее к голове нечистого. Свет вспыхнул ярче, пошел дым. Демон отчаянно дергался, пытаясь вырваться.

Арлен ни за что не хотел отпускать его. С каждым мгновением пощипывание в ладонях становилось все ощутимее, как будто в них накапливалась энергия. Он сжал руки и вдруг с изумлением почувствовал, что череп демона становится мягче и как будто плавится.

Корелинг начал затихать, и Арлен перекатился на другую сторону. Когти демона слабо сомкнулись возле его руки, пытаясь убрать ее от уха. Не получилось.

Арлен в последний раз напряг мышцы, соединил руки и нанес сокрушительный удар по голове корелинга. Раздался взрыв, и хлынула черная кровь.

Глава 24 Иголки и чернила

Арлен не мог уснуть в ту ночь, и не потому, что ныли раны. Всю свою жизнь он мечтал походить на героев из рассказов Жонглеров, одетых в броню и храбро сражающихся с корелингами защищенным оберегами оружием. Найдя магическое копье, он решил, что его мечта скоро осуществится. Однако стоило протянуть к ней руку, как она проскользнула сквозь пальцы, и пришлось начинать все сначала.

Ничто, даже та ночь в Лабиринте, когда он чувствовал себя непобедимым, не могло сравниться с тем ощущением, когда ты диктуешь свои условия демону и чувствуешь трепет его ослабленной магией плоти. Арлен страстно жаждал вновь испытать такое чувство, и эта жажда окрасила в новый свет все его желания.

Оглядываясь на свое посещение Красии, Арлен понял, что ждал слишком многого. Он вовсе не хотел стать простым оружейником или одним из многочисленных воинов. Ему нужна слава. Он должен остаться в истории человеком, который научил людей сражаться.

Может быть, он желал стать самим Спасителем?

Эта мысль беспокоила юношу. Ради спасения человечества потребуются усилия многих.

Только хочет ли человечество быть спасенным? Заслуживает ли оно этого? Арлен не знал ответа на эти вопросы. Такие люди, как его отец, утратили волю к борьбе. Они довольствуются тем, что прячутся за охранными знаками. А то, что он теперь увидел в Красии и открыл в глубине своей души, заставляло Арлена задуматься о природе тех, кто продолжает вести бой с нечистыми.

Арлен никогда не заключит мира с корелингами. Он знал, что не сможет сидеть за оберегами и видеть, как демоны беснуются на свободе. Но кто примет его сторону и станет сражаться вместе с ним? Джеф ударил его, когда услышал о желании сына биться с нечистыми. Эллиса бранила его. Мери осудила. Красианцы пытались убить.

В ту ночь, когда он видел, как Джеф спокойно наблюдает из укрытия на крыльце за тем, как корелинги терзают его жену, Арлен понял, что самым мощным оружием демонов является страх. Только он понял тогда и то, что страх может принимать различные формы. Несмотря на все старания, Арлен боялся одиночества. Ему нужен какой-то человек, который верил бы в его дело. Он хочет иметь рядом с собой соратника.

Однако такого человека пока нет. Теперь он ясно понимает это. Если ему нужно общество, он должен возвратиться в город и жить так, как живут горожане. А сражаться придется в одиночку.

Недавно обретенное ощущение восторга и силы вмиг исчезло. Арлен съежился, поджал колени и стал всматриваться в пустыню, ища взором безлюдную дорогу.

Арлен встал с первыми лучами солнца и пошел к водоему промыть раны. Перед сном он сделал припарки и наложил швы, однако к ранам, нанесенным корелингами, нужно относиться очень серьезно. Ополаскивая лицо свежей водой, он увидел татуировку.

Все Вестники имеют татуировки, обозначающие их родной город. Они являются символом того, как далеко пролег их путь, Арлен помнил тот день, когда Реген показал ему свою татуировку — город в горах, над которым развевается флаг Милна. После своего первого путешествия Арлен пожелал иметь такую же. Он пошел к татуировщику, однако его одолевали сомнения. Форт-Милн во многих отношениях стал его домом, только он ведь не родился здесь.

У Тиббетова Ручья нет своего флага, поэтому Арлен взял герб графа Тиббета — сочные луга, через которые бежит ручей, питающий небольшое озеро. Татуировщик с помощью иголок навечно запечатлел на плече юноши воспоминание о родном доме.

Навечно. Это представление застряло в сознании Арлена. Он внимательно смотрел на татуировщика. Ремесло этого человека схоже с ремеслом Караульного: точная маркировка, старательно нанесенная на нужное место и исключающая любую ошибку. В суме Арлена хранились иголки и чернила.

Юноша разжег костер, припоминая каждую минуту, проведенную у татуировщика. Обжег иглы на огне и налил немного густых, вязких чернил в маленькую чашку. Обмотал иголки нитками, чтобы они не проникали слишком глубоко, и тщательно изучил контуры левой руки. Потом взял иголку, обмакнул ее в чернила и приступил к работе.

Дело шло медленно. Приходилось часто останавливаться и вытирать с ладоней кровь и лишние чернила. Однако времени у него достаточно, так что юноша трудился на совесть. Ближе к полудню оберег был закончен. Он осторожно обвязал руку, а затем начал пополнять запасы складов оазиса. Остаток этого дня и весь следующий день Арлен упорно запасался, зная, что ему потребуется столько продовольствия, сколько он сможет унести с собой.

Арлен остался в оазисе еще на неделю, нанося на свою кожу обереги по утрам и собирая пищу днем. Татуировки на ладонях быстро зажили, однако Арлен на этом не остановился. Вспомнив о сбитых от ударов по демону песка костяшках пальцев, он нанес обереги на левую руку, а потом и на правую, как только на ней зажила корка от ран. Ни один корелинг не вынесет теперь его ударов.

Работая, он мысленно воскрешал детали поединка с демоном песка, припоминая его движения, скорость, силу и природу нападения и те сигналы, которые предшествовали ему. Арлен аккуратно записывал свои воспоминания, а потом изучал их и раздумывал над тем, как лучше отражать атаки нечистого. В будущем он не может позволить себе совершать ошибки.

Красианцы довели до совершенства грубые, но точные приемы шарусак, превратив эту борьбу в искусство. Арлен соотносил эти приемы со своими оберегами, сливая их в одно целое.

Покинув наконец Оазис Утренней Зари, Арлен пошел не по тропе, а напрямик к затерянному городу Анох-Сан, взяв с собой столько продуктов, сколько смог унести. В древнем городе имелся колодец, однако никакой пищи не было, а он предполагал пробыть там некоторое время.

Арлен знал, что до конечной цели придется идти две недели, а запасов воды у него всего на одну.

Однако он ни разу не оглянулся назад. «За моей спиной ничего не осталось, — размышлял он. — Мне суждено шагать только вперед».

Когда тьма окутала пески, Арлен не стал разбивать лагерь для ночлега и продолжил путь. На безоблачном небе сияли яркие звезды, и идти в заданном направлении в каком-то смысле было даже легче, чем днем.

Корелингов в пустыне пока немного. Они собираются там, где есть какая-то добыча, которой крайне мало в голых песках. Арлен несколько часов шел в холодном лунном свете, пока демон не учуял его запах. Он услышал крики голодной твари задолго до того, как она показалась. Однако юноша не стал убегать и прятаться, потому что ему предстояло проделать большой путь той ночью. Он остановился, когда показался демон песка, прыгающий через дюны.

Арлен спокойно встретился взглядом с нечистым, и тот замер в замешательстве. Потом зарычал, терзая когтями песок. Арлен лишь улыбнулся. Демон зарычал громче, но юноша не обращал на него никакого внимания. Вместо этого он стал осматриваться по сторонам. Где-то вдалеке наблюдается какое-то движение. Гудит ветер, скрипит песок; в холодном ночном воздухе ощущается неприятный запах.

Демоны охотятся стаями. Арлен никогда не видел их действующими поодиночке и сомневался, что нечистый прибыл сюда один. И действительно, пока он созерцал визжащего и рычащего корелинга перед собой, два других демона, тихие как сама смерть и почти невидимые в темноте, обошли его с другой стороны. Арлен притворялся, что не замечает их, не сводя глаз с первого корелинга, который подходил все ближе.

Нападение, как того и следовало ожидать, последовало не со стороны демона песка, стоящего перед юношей, а со стороны двух других нечистых. На Арлена произвела впечатление хитрость, проявленная демонами. В песках, где все видно на большом расстоянии в любом направлении, и любой звук распространяется на многие мили по всей окрестности, необходимо развивать инстинкты неожиданного нападения.

Арлен пока что не стал охотником, но и легкой добычей его никак не назовешь. Когда демоны прыгнули на него с двух сторон, выпустив когти, он рванулся вперед в направлении первого корелинга, который играл роль главного нападающего и отвлекал внимание.

Два атакующих демона бросились вперед и чуть не столкнулись друг с другом, тогда как третий в удивлении подался назад. Он действовал быстро, однако не ушел от удара, нанесенного левой рукой Арлена. Обереги на костяшках пальцев вспыхнули. Раздался шипящий звук, и демон закачался. Но Арлен на этом не остановился. Он ткнул правой рукой в лицо корелинга, прижав татуированную ладонь к его глазам. Оберег вспыхнул, тварь жалобно завизжала и стала наносить беспорядочные удары вслепую.

Будучи готовым к такому натиску, Арлен отпрянул назад. Он упал на землю, покатился по ней и вскочил на ноги на расстоянии нескольких футов от ослепленного демона, наблюдая одновременно за двумя другими корелингами, которые приближались к нему.

И вновь его поразила хитрость нечистых. Дабы вновь не совершить промах, они атаковали не вместе, а наносили удары по очереди.

Только эта тактика теперь работала против демонов, так как у Арлена появилась возможность биться с каждым из них. Когда на него набросился первый, он не отступил назад, а ударил его в ухо. Магический взрыв бросил корелинга на песок, где он визжал от боли и дергался, хватаясь лапами за голову.

Второй демон поспешил броситься на подмогу своему товарищу, и у Арлена не хватило времени уклониться от него. Однако он вспомнил трюк, примененный им в предыдущей схватке, схватил тварь за лапы и упал на спину, упершись коленом в живот противника. Поранил ноги о твердую чешую, тем не менее ему удалось отбросить от себя нечистого. В это время ослепший демон продолжал молотить руками, не представляя особой угрозы для юноши.

Прежде чем отброшенный в сторону демон успел прийти в себя, Арлен бросился к тому, который корчился на земле, и опустил колени на его спину, не обращая внимания на боль, причиняемую твердой чешуей. Схватил нечистого за горло одной рукой, а второй крепко нажал на затылок. Юноша чувствовал действие магии, однако был принужден ослабить хватку, потому что отброшенный им демон возобновил нападение.

Арлен поднялся на ноги. Он и демон песка стали осторожно обходить друг друга. Нечистый бросился на юношу, и он согнул колени, готовясь увильнуть от острых когтей, однако демон вдруг остановился и, словно кнутом, ударил Арлена мощным хвостом.

Юноша упал на землю и успел откатиться в сторону, а заостренный конец хвоста ударил по песку там, где только что находилась его голова. Следующий удар едва не настиг Арлена, но юноше удалось схватить хвост. Он чувствовал покалывание в ладони, а потом по руке пошло тепло. Магия действует! Демон взвыл и стал метаться, но Арлен крепко держал уже двумя руками. Наконец заостренный конец отлетел в сторону, и брызнула черная кровь.

Арлена отбросило в сторону, и тут корелинг напал на него. Юноша схватил его запястье левой рукой, а правым локтем ткнул в горло, однако толчок без помощи оберегов имел незначительный эффект. Демон согнул мощные лапы, и Арлен вновь оказался в воздухе.

Корелинг бросился на него. Арлен собрал последние силы и встретил противника лоб в лоб. Он сомкнул руки у горла твари, которая тщетно пыталась достать его когтями. Оба рухнули на землю. Арлен поднял колени и уперся в плечи демона, давя его своим весом и ощущая при этом, как с каждым мгновением магия набирает силу.

Корелинг дергался, однако Арлен сжимал его все сильнее, прожигая чешую и уязвимую плоть под ней. Затрещали кости, и кулаки юноши встретились там, где только что была голова твари.

Он встал с обезглавленного нечистого и посмотрел на его соплеменников. Тот, кому он дал в ухо, уползал прочь, не в силах сражаться далее. Слепой демон исчез, что нисколько не беспокоило Арлена. Он не завидовал увечной твари, отправившейся в Преисподнюю. Скорее всего товарищи раздерут ее на части.

Он прикончил демона, ковылявшего по песку, а потом перевязал свои раны и, немного отдохнув, взял мешок с продуктами и отправился в сторону Анох-Сана.

Арлен шел весь день и всю ночь, засыпая в тени дюн, когда солнце стояло в зените. Всего лишь дважды ему пришлось сражаться; один раз со стаей демонов песка и однажды с одиноким демоном ветра. Больше его не трогали.

Без палящего солнца над головой он преодолевал большие расстояния ночью. На седьмой день путешествия лицо юноши обветрилось, а кожа кровоточила, на ногах образовались волдыри, и кончался запас воды. Но вид Анох-Сана придал ему новые силы.

Арлен наполнил бурдюки в одном из действующих колодцев и утолил жажду, а затем стал рисовать обереги на постройке, в которой имелся спуск в катакомбы, где он нашел волшебное копье. В некоторых рухнувших зданиях поблизости торчали деревянные стропила, которые остались нетронуты благодаря сухому климату пустыни. Арлен собрал их, равно как и невысокий кустарник, чтобы развести костер. Трех факелов, взятых им в оазисе, и нескольких свечей, имеющихся в комплекте оберегов, хватит ненадолго, а естественного освещения внизу нет.

Он равномерно распределил свои уменьшающиеся запасы продовольствия. Конец пустыни, где можно найти подходящую еду, находится по крайней мере в пяти днях от Анох-Сана. В крайнем случае путешествие пешком займет три дня, если он будет идти днем и ночью. Итак, времени остается мало, а сделать надо очень много.

В течение следующей недели Арлен исследовал катакомбы, тщательно копируя новые обереги всюду, где находил их. Он обнаружил несколько каменных гробов, но ни один из них не содержал в себе оружие, подобное найденному им ранее. И все же там имелось огромное количество охранных знаков, выгравированных на гробах и столбах, а часть из них прилагалась к историям, написанным на стенах. Арлен не мог читать пиктограммы, однако в основном понимал язык тела и надписи к соответствующим образам, так искусно выполненным, что он мог различать некоторые обереги на оружии воинов.

На картинках юноша также видел неизвестные ему породы корелингов. Ряд изображений показывают демонов, убивающих людей и имеющих вполне человеческий облик. Только у них когти и клыки. Центральный образ являет собой худого корелинга с длинными, тонкими конечностями, впалой грудью и несоразмерно огромной головой. Он стоит перед толпой демонов лицом к лицу с человеком в мантии, за которым находится отряд воинов, Лица обоих вожаков искажены, как будто они спорят между собой, находясь на некотором расстоянии. Их окружает светлый ореол.

Поразительно, что у человека нет никакого оружия. Кажется, свет исходит от оберега, нарисованного — пли вытатуированного? — на его лбу. Арлен взглянул на следующую картинку и увидел, что демон и его стая убегают, а люди торжествуют, потрясая копьями.

Арлен аккуратно скопировал в записную книжку охранный знак на лбу вожака.

Шли дни, пищи становилось все меньше. Если Арлен останется в Анох-Сане еще на несколько дней, то умрет с голода. И юноша решил на рассвете отправиться в путь к Форт-Ризону. Добравшись до города, он сможет получить деньги и купить на них лошадь и припасы.

Вот только не хотелось ему уходить, лишь притронувшись к тайнам забытого города. Многие туннели обрушились, и ему долго придется копать пути через них. Не исключено, что в других домах тоже имеются подземные помещения. Руины хранят ответ на вопрос, как можно уничтожить демонов, а его желудок во второй раз приказывает ему покинуть их.

Арлен предавался размышлениям, когда восстали корелинги. Множество их подошло к Анох-Сану, несмотря на отсутствие здесь добычи. Возможно, они думали, что старинные здания должны когда-нибудь привлечь к себе людей, или им просто нравилось царить в том месте, где людской род некогда потерпел сокрушительное поражение.

Арлен встал и приблизился к краю магической сети. Демоны танцевали при лунном свете. У него урчало в животе, а он уже не первый раз задумался о магической природе нечистых. Эти существа бессмертны и совсем не похожи на людей. Они уничтожают, но не способны созидать. Даже их трупы сгорают, а не гниют, чтобы питать почву. Однако они едят и испражняются. Может быть, их природа абсолютно противоестественна?

Демон песка зашипел на Арлена.

— Кто ты такой? — обратился к нему юноша, но нечистый лишь ударил по оберегам, разочарованно взвыл и отпрянул, когда вспыхнули магические знаки.

Арлен смотрел на него, так и не получив ответа на свои вопросы.

— Отправляйся в Преисподнюю, — пробормотал он, наконец выпрыгивая за невидимый барьер.

Корелинг обернулся, и именно в тот миг Арлен двинул ему в лоб костяшками пальцев с нарисованными на них оберегами. Энергия, подобная молнии, поразила демона, и тот, не поняв, чем его так ударили, замертво рухнул на землю.

— Посмотрим, сможешь ли ты дать мне что-нибудь взамен, — сказал Арлен дохлой твари.

С помощью режущего оберега, нарисованного на куске обсидиана, он вскрыл брюхо демона песка, с удивлением увидев, что под жестким панцирем находится тело такое же уязвимое, как и у людей. А мышцы жесткие, как и у других животных.

Тварь ужасно воняла. Черная кровь пахла столь отвратительно, что на глазах юноши выступили слезы, и его вырвало. Задержав дыхание, он отрезал мясо у нечистого и энергично потряс его, дабы избавить от лишней жидкости, а потом повесил над огнем. Кровь задымилась и вскоре выгорела. Теперь плоть пахла вполне терпимо.

Когда мясо поджарилось, Арлен поднял вверх темный кусок, и вдруг вновь очутился в Тиббетовом Ручье и услышал слова Колайна Трига, сказанные им много лет тому назад. В тот день Арлен поймал рыбу с коричневой, неприятной на вид чешуей, и Травник заставил его бросить ее в воду.

— Никогда не ешь неприятную на вид пищу, — сказал Колайн. — То, что ты кладешь себе в рот, становится частью тебя.

«Станет ли это мясо частью меня?» — подумал юноша. Посмотрел на темный кусок, взял себя в руки и положил его в рот.