Зарубежная фантастика из журнала «ЮНЫЙ ТЕХНИК» 1970-1975

ШАНТАЖ

Фред Хойл

Рассказ

Перевод с английского Людмилы Ермаковой

Рис. А. Сухова

«Юный техник» 1973'03

Гасси Каррузерс был гений своенравный и коварный. А гениальность — далеко не то же самое, что большие способности. Люди большого дарования обычно могут применять свои дарования, и часто весьма успешно, в самых разнообразных областях. Настоящий гений подчиняет все свое умение и энергию, весь свой интеллект некой одной цели, к которой неуклонно стремится.

Еще будучи совсем молодым, Каррузерс усомнился в превосходстве человека над другими животными. Уже подростком он точно уяснил, чем люди отличны от животных: разница между ними заключалась в способности людей хранить знания с помощью речи, а также обучать посредством речи молодежь. Проблема, бросавшая вызов его острому уму, была в том, чтобы найти систему коммуникаций, во всем столь же могущественную, сколь язык, которую можно было бы сделать пригодной для остальных высших животных. Главная мысль была не так уж оригинальна, новой была решимость довести идею до ее завершения. Много лет Каррузерс упрямо шел к своей цели.

Гасси не переносил людей, которые беседовали и болтали с животными. Если у животных есть способность понимать человеческий язык, говаривал он, неужели они бы не постигли его еще тысячи лет назад? Беседы были полностью и совершенно бессмысленны. Вы были последним болваном, если собирались научить английскому языку своего щенка или кошку. Что было необходимо, так это понять мир с точки зрения кота или собаки. Стоит проникнуть в их систему, и у вас будет много времени подумать над тем, как посвятить их в вашу.

У Гасси не было близких друзей. Наверно, я больше, чем все прочие, был ему другом, но и я виделся с ним примерно раз в полгода. Когда бы мне ни случилось его встретить, в нем всегда было что-то освежающе новое. Он мог отрастить черную окладистую бороду или постричься «под ежик». Мог надеть мягкую кепку или облачиться в безупречно сшитый костюм с Бонд-стрит. Он всегда доверял мне настолько, что показывал свои последние эксперименты. Они были по меньшей мере замечательны, а вообще-то они превосходили все, что я когда-либо читал или слышал. На мои постоянные уговоры, что он просто обязан это «обнародовать», он обычно отвечал долгим хриплым смехом. Лично мне необходимость опубликовать его открытия казалась самоочевидной, хотя бы с целью добыть деньги для опытов. Но Гасси явно смотрел на вещи по-иному. Мне никогда не удавалось понять, как он устраивался с деньгами. Я подозревал, что у него есть частные доходы, и похоже, что так оно и было.

Однажды я получил письмо, в котором приглашался прибыть в субботу, около четырех часов дня по указанному адресу. В самом факте получения письма не было ничего необычного, так как Каррузерс уже несколько раз связывался со мной подобным образом. Меня поразил адрес — дом в окрестностях Кройдона. До сих пор он вызывал меня в какой-то ветхий сарай в самой отдаленной части Хертфордшира. В моем представлении Гасси и Кройдон как-то не увязывались. Я был настолько заинтригован, что отложил все назначенные дела и как на крыльях поспешил туда к назначенному часу.

Мое фантастическое предположение, что Каррузерс мог, как все нормальные люди, жениться и устроиться на обычную, с девяти до пяти, работу, оказалось совершенно беспочвенным. Громадные очки в черепаховой оправе, в которых он щеголял во время наших предыдущих встреч, исчезли, сменившись простыми в стальной оправе. Его прямые черные волосы на этот раз были средней длины. Выглядел он очень мрачно, будто только что репетировал роль Квинса из пьесы «Сон в летнюю ночь».

— Входи, — прохрипел он.

— Что это ты надумал здесь поселиться? — сняв пальто, спросил я. Вместо ответа он разразился свистящим отрывистым смехом.

— Лучше посмотри-ка вон там.

Дверь, на которую указал Гасси, была закрыта. Я был совершенно уверен, что «вон там» найду животных, и так оно и оказалось. Хотя в комнате было темно от задернутых занавесей, свету было достаточно, чтобы я разглядел три создания, усевшиеся перед телевизором. Они внимательно смотрели вторую половину матча Лиги Регби. Это был кот с большим ржаво-красным пятном на макушке, пудель, который скосил на меня глаза в ту секунду, когда я вошел в комнату, и какой-то мохнатый зверь, развалившийся а большом кресле. Мне даже показалось, что он поднял лапу, как бы приветствуя меня. Приглядевшись, я понял, что это был небольшой бурый медведь.

Я достаточно долго знал Гасси, видел много его опытов, чтобы понять, что любые словесные комментарии будут смешными и ненужными. Надлежащая процедура была мне давно уже известна — делать то же самое, что делают животные. Поскольку я всегда был неравнодушен к регби, я сумел вполне естественно устроиться на полу и наблюдать за игрой в компании этого потрясающего трио. Но часто я ловил на себе умный настороженный взгляд медведя. Скоро мне стало ясно, что если я в основном интересуюсь полетом мяча, то животные — борьбой за мяч как таковой. Однажды, когда игрока швырнуло наземь с особенной силой, пудель издал приглушенное тявканье, которому медведь тут же ответил ворчанием.

Минут через двадцать я был напуган громким лаем пса, хотя в игре не произошло ничего такого, что могло бы объяснить эту вспышку. Очевидно, пес хотел привлечь внимание медведя, всецело поглощенного телевизором. Когда медведь вопросительно взглянул на пуделя, тот драматически указал на часы, стоявшие на пару ярдов левее телевизора. Медведь тут же поднялся с кресла и неуклюже заковылял к телевизору. Он принялся вертеть ручки. Раздался щелчок, и, к моему удивлению, телевизор оказался переключенным на другой канал. Там только что началась спортивная борьба.

Медведь вернулся к креслу. Он вытянулся и, заложив под голову лапу с когтями, лениво развалился в кресле. Один из борцов бешено нападал. Оглушительный удар — и неудачливый борец врезался головой в столбик на углу ринга. Тут кот издал самый страшный звук, какой мне когда-либо доводилось слышать от животного. Затем звук перешел в мощное победное мурлыканье.

Я уже достаточно видел и слышал. Когда я выходил, медведь махнул мне на прощанье жестом какого-нибудь монарха или главы государства, посетившего с визитом другую страну. Гасси я нашел безмятежно распивающим чай в помещении, которое, очевидно, было главной гостиной этого дома. На мои неистовые просьбы рассказать толком, что все это значит, Гасси отвечал своим обычным астматическим смехом. Вместо того чтобы ответить на мои вопросы, Гасси сам задал мне несколько.

— Мне нужен твой совет, совет юриста. В этом ведь нет ничего незаконного, что животные смотрят телевизор? Или что медведь переключает программы?

— Как это может быть незаконным?

— Ситуация несколько сложная. Вот посмотри. — Каррузерс протянул мне отпечатанный на машинке лист бумаги. 8 нем перечислялись программы передач примерно за неделю. Если это был перечень программ, которые смотрели животные, телевизор, должно быть, был включен более или менее постоянно. Передачи были все на один лад — спорт, вестерны, дешевые драмы, фильмы ужасов.

— Что им нравится, — сказал Гасси как бы в объяснение, — так это зрелище того, как люди рвут друг друга в клочья. Вообще-то, разумеется, это довольно обычный и распространенный вкус. Только немного острее.

Я заметил в заголовке наименование известной фирмы, занимающейся определением КП, то есть Коэффициента Популярности разных передач среди телезрителей.

— К чему здесь эта фирма? Я хочу сказать, какую связь все это может иметь с КП?

— В том-то все и дело. Этот самый дом — один из тех немногих, что подключены к системе еженедельной проверки КП. Вот почему я спросил, позволительно ли Бинго включать и выключать телевизор.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что, когда твои звери смотрят телевизор, это регистрируют приборы и на основе полученных данных устанавливается общий Коэффициент Популярности?

— Именно так. И не только здесь, но и еще в трех домах, которые я купил. В каждом у меня целая команда. Медведи очень легко обучаются управляться с ручками.

— Но если это обнаружится, ты представляешь, что поднимется в газетах?

— И очень четко.

Я наконец сообразил. Не мог же Гасси случайно набрести на четыре дома, каждый из которых был недавно подключен к системе проверки КП телепередач. Насколько я мог судить, в том, что он сделал, не было ничего противозаконного, если он никому не угрожал и ничего не требовал. Будто прочитав мои мысли, он сунул мне под нос клочок бумаги. Это был чек на пятьдесят тысяч фунтов стерлингов.

— Не реализован, — прохрипел он, — с неба свалился. Я думаю, это от какой-нибудь фирмы, рекламирующей спортивные игры, взятка за молчание. Вопрос в том, не окажусь ли я в ложном положении, если получу по чеку?

Прежде чем я успел сформулировать ответ на этот мудрый вопрос, послышался звон разбитого стекла.

— Еще один, — пробормотал Гасси. — Мне не удалось научить Бинго пользоваться горизонтальными и вертикальными регуляторами. Если что-нибудь не так или программа на минуту прерывается, он со всей силой колотит по телевизору. Обычно при этом ломаются трубки.

— Должно быть, дорогое удовольствие.

— Уходит примерно дюжина телевизоров в неделю. Я всегда держу один в запасе. Будь добр, помоги мне его поднять. Если мы будем медленно поворачиваться, они, пожалуй, могут стать раздражительными.

Мы вытащили из шкафа казавшийся совершенно новеньким телевизор. Ухватившись каждый за угол, мы протиснулись в комнатушку, служившую телезалом.

Входя, я услышал невообразимый гвалт, слагавшийся из лая пса, ворчания медведя и пронзительных воплей рыжего кота. Это шумели животные, которых неожиданно лишили их интеллектуальной пищи.