Зарождение мистического пламени

— Всё кончено. С меня хватит. Я была глупа, думая, что когда-нибудь смогу это вынести, — я поспешно надела шляпку, нисколько не заботясь о том, как под ней выглядят мои волосы.

Люсинда казалась ошеломлённой, но я не стала утруждать себя пояснениями.

— Как я поняла, ты одна из лучших учеников в классе, — Люсинда сняла одну перчатку, затем вторую. — По словам Оливера, ты демонстрируешь прекрасный потенциал и даже превзошла некоторые его ранние эскизы со времён ученичества.

Шок заставил меня сделать шаг назад. Но мне не понадобилось немного времени, чтобы прийти в себя.

— Дело не в учёбе. Поставь передо мной задачу, и я найду решение. Для этого хватит упрямства и готовности читать.

— И тем не менее, ты не желаешь решать эту проблему.

Моё лицо вспыхнуло.

— Не читай мне нотаций. Хватит с меня этого. Я здесь не ради того, чтобы воплотить в жизнь твои амбиции стать частью Ордена. Ты не знаешь, что мне пришлось выдержать.

Люсинда протянула руку и сжала мою ладонь.

— Так расскажи мне, — она отвела меня к стулу и села рядом со мной, держа мою руку в своей.

До того момента я даже не подозревала, как на самом деле была одинока. Всё хлынуло из меня торопливым потоком. Я рассказала ей о презрении других учеников, несчастных случаях, моей вине в том, что Оливер пострадал, затем про саботаж. Я знала, что директор не хотел, чтобы я говорила об этом, но мне нужно было кому-то об этом сказать, и я верила, что Люсинда не расскажет ни единой душе, даже Оливеру. Я поведала ей о своём страхе, что человек в маске прячется в каждой тени, выжидая момент для удара, и призналась, как тайна о произошедшем между Хэддоком и двумя моими дедушками заставила меня понять, что я ничего не знаю об истории своей семьи.

Со слезами на глазах я рассказала ей, какой одинокой чувствую себя, и что я не могу доверять единственному другу, которого, как мне казалось, я обрела в Питере.

И наконец, я рассказала ей о споре с Мэри Торнби в магазине за день до этого. Люсинда, казалось, удивилась упоминанию о недавнем поведении её брата по отношению ко мне, но, к счастью, ничего не сказала, только слушала. В конце всего этого я почувствовала себя истощённой и опустошённой, жаждущей чего-то, что я даже не могла определить.

Когда все слова закончились, Люсинда склонила голову.

— Прости меня, Мег. Я была для тебя не очень хорошим другом.

— Это неважно, — я торопливо вытерла рукой глаза и отвернулась от неё.

— Нет, важно, — она протянула мне носовой платок. — Я была слишком погружена в свои собственные дела.

Озвучивание всех горестей, возможно, облегчило давление в моей голове, но слова больше не приносили реальной пользы.

— Ты не можешь ничего изменить. Факт в том, что я одна, и я устала бороться с армией тех, кто решительно настроен увидеть, как я потерплю провал.

— Я не хочу видеть твой провал, — Люсинда решительно мне улыбнулась. — И я знаю, что ты не провалишься. Ты сосредоточься на учёбе. Мэри оставь мне.

— Если бы я могла. Я основательно оскорбила её, и она нескоро это забудет. Она сказала, что я пошла в жену директора. Я даже не знаю эту женщину, но прозвучало это, как оскорбление, — сказала я.

— Что в точности она сказала? — спросила Люсинда, нахмурившись.

К сожалению, точные слова преследовали меня всю ночь.

— Она обвинила меня в том, что Уилл — мой любовник, затем сделала возмутительный вывод, что я также имею какие-то виды на твоего брата. Затем сказала, что директор Лоренс, может, и взял меня под своё крыло, но я на самом деле пошла по стопам его жены.

Люсинда засмеялась.

— Это не смешно.

— У тебя виды на моего брата? — спросила она, слегка склонив голову набок с лукавым любопытствующим блеском в глазах.

— Боже, нет! — по моей спине пробежала дрожь. Я её проигнорировала.

— Что ж, тогда не о чем беспокоиться, — Люсинда похлопала меня по колену. — Жена Лоренса, Эмма, всегда была доброй душой. Пойти по стопам Мэри Торнби было бы гораздо большим оскорблением. Мы должны её пожалеть, правда. Она питала чувства к Дэвиду с трёх лет.

— Что делает её опасной, — сказала я, снимая свою покосившуюся шляпку и кладя её на стол. — Что случилось с женой директора?

Люсинда сделала глубокий вдох, затем обречённо выдохнула.

— Мэри воскрешает давно ушедшую сплетню. Слухи об Эмме утихли как минимум пятнадцать лет назад. Может, даже больше. Я даже не знаю, почему Мэри затронула эту тему, разве что она хотела вызвать ощущение скандала, — Люсинда презрительно взмахнула в воздухе рукой. — Если бы у неё вообще имелся здравый смысл, она поняла бы, что ты никогда об этом не слышала. Вот тебе и словесная война. Она даже пушки толком зарядить не может.

Тут я фыркнула от смеха. И всё-таки это доказывало, что Мэри слишком охотно использует сплетню в качестве оружия.

— А что это за слухи? — спросила я.

Выражение лица Люсинды стало серьёзным.

— Если я расскажу тебе, я буду не лучше остальных. Никогда не было никаких доказательств чего-либо непристойного, только домыслы, основанные на ничтожных подозрениях, и я не могла поверить, что Эмма на такое способна. Всё, что тебе нужно знать — это то, что тебе никогда не стоит стыдиться своих чувств к Уиллу.

Я не стыдилась Уилла. Я никогда не стала бы этого делать, но так сложно напоминать себе, что следует чувствовать, когда столько всего встаёт на пути. Меня всё ещё не отпускали слова Дэвида о том, что я люблю Уилла потому, что не было другого выбора. Я не верила, что это правда.

— По словам леди Чэдвик, Дэвид и я обручены.

Я не знаю, почему сказала это. Думаю, что мне нужно было знать, что на это скажет Люсинда, и станет ли она тоже подталкивать меня к своему брату.

Люсинда посмотрела на меня, как будто прекрасно знала, о чём я её спрашиваю.

— К счастью, у твоей матери было достаточно здравого смысла, чтобы дважды отказать желаниям моего отца — сначала со своим обручением, затем с твоим. Поэтому она держала тебя подальше от Ордена, — взгляд Люсинды изменился, а выражение лица обременилось тяжёлыми мыслями. — Мой отец мёртв. Он больше не влияет на наши жизни. Мне следовало понять это ещё до того, как я устроила представление на его поминках. Я была так поглощена местью ему и моей матери, что чуть не погубила своих брата и сестру. Это не входило в мои намерения.

Она вздохнула.

— Выходи за кого хочешь, Мег. Я ни разу не пожалела о своём первом браке, и я знаю, что твоя мать тоже никогда не жалела о своём решении.

Я наклонила голову и уставилась на мозоль, начинающую формироваться сбоку указательного пальца.

— Я скучаю по Уиллу.

Люсинда кивнула.

— Знаю, что скучаешь. Он достойный мужчина, — она улыбнулась. — Не то, чтобы мой брат не такой.

Она встала и протянула руки, чтобы помочь подняться мне.

— Ты уже сделала больше возможного. Даже если бы у меня был шанс стать ученицей, сомневаюсь, что я справилась бы лучше тебя. Я знаю, что это трудно, но этот вызов не последний. Диверсант будет пойман, и всё снова встанет на свои места. Однажды это затруднение исчезнет, а твой успех засияет.

Я не знала, что на это ответить, и сомневалась, что вообще могла разговаривать.

Люсинда подняла шляпку.

— Теперь мы направляемся к поезду?

Она права. Я зашла слишком далеко, чтобы сдаться сейчас. Если я сдамся, то все усилия, которые я приложила, окажутся напрасными. Я покачала головой.

— Хорошо. Тогда мне следует вернуть это, — она достала из ридикюля письмо и протянула его мне.

Это было моё заявление об уходе из Академии. Миссис Бриндл так и не отправила его.

Глава 22

Я вошла в Академию с новым чувством цели. Когда я проходила мимо статуи Афины, держащей свой меч высоко над головой, мерцающий свет от движущегося цветного стекла создавал впечатление, что она внимательно наблюдает за мной. Я высоко подняла голову и кивнула ей, как одна женщина другой. Возможно, они возвели её на прекрасный пьедестал, но я намеревалась сделать так, чтобы мой след в Академии был таким же глубоким, как и её.

Ученики собрались в актовом зале, но было ясно, что мы там не останемся. Учитель Барнабас собрал нас в большую группу и велел не садиться.

Я задержалась у края толпы. Мальчики тихо переговаривались, наклоняясь друг к другу, чтобы общаться вполголоса. Каждый раз, когда я приближалась, они замолкали и пристально смотрели на меня, вынуждая идти дальше. Я заметила Питера, но он отвернулся, чтобы поговорить с Ноа. Сэмюэл нарушил указание и сел, вытянув ноги и скрестив руки на груди.

Дэвид хотел что-то сказать ему, но тут взглянул на меня. На нём был тонкий шёлковый жилет, а рукава рубашки он закатал, чтобы обнажить нижнюю половину рук. Пятна смазочного вещества портили его безупречные в остальном руки. С взъерошенными волосами он выглядел немного распутным, как пресловутый аристократ, который жаждал приключений и поэтому стал пиратом. Его глаза потеплели, когда встретились с моими. Может быть, он и был красив, но на меня это не производило особого впечатления.

Он сделал шаг в мою сторону, а я развернулась и решительно направилась к Маноджу и Майклу.

К счастью, в дальней двери появился директор Лоренс, и все повернулись, чтобы переключить на него всё своё внимание. Я не была уверена, что кто-то ещё находил тёмные круги под его глазами или желтоватый вид кожи такими же неприятными, как и я.

Больше никто не знал, чем он занимается в подвале. Я беспокоилась за него. Он выпрямился, глубоко вздохнул и сказал: «Следуйте за мной», не вдаваясь в дальнейшие объяснения.

Мы сделали, как нам было сказано, выстроившись в две аккуратные шеренги, вышли из нижнего зала и повернули в длинный коридор, ведущий к подвалам.

Что ещё хуже, я шла рядом с Питером. Он не произносил ни слова, пока мы бок о бок спустились по длинной винтовой лестнице в подвал.

Вместо того чтобы повернуть к архиву, мы прошли мимо бочек, и Барнабас открыл большие арочные деревянные двери в дальнем конце. Я старалась не смотреть на бочку, которая скрывала вход в секретную комнату, где я увидела директора Лоренса, работающего над своей машиной. Мне пришлось сказать себе, что это всего лишь винная бочка, как и все остальные.

Как только мы все оказались в похожей на пещеру комнате, Барнабас с грохотом захлопнул тяжёлые двери. Помещение, в котором мы находились, было огромным, почти таким же большим, как архив или винный погреб, с тяжёлыми каменными колоннами, поддерживающими полы Академии над нами. Окон здесь не было, и по большей части комната пустовала.

В центре комнаты стоял робот, склонивший голову, как будто он спокойно спал стоя. Он был самым большим роботом, которого я когда-либо видела — четыре с половиной метра ростом, конечности похожи на стволы деревьев, а руки могли раздавить череп человека, как яйцо.

Я была не единственной, кто глазел на огромную машину. Остальные ученики окружили его, любуясь им, но держась вне пределов досягаемости робота.

— Позвольте представить вам Альфреда, — голос директора эхом отразился от стен. — Он был одним из самых ранних функциональных роботов, когда-либо созданных Орденом, — директор Лоренс обошёл великана, заложив руки за спину.

Я знала об Альфреде. Саймон много писал о нём. Одно дело — изучать его чертёж. Увидеть его воочию — совсем другое дело.

Директор продолжал, пока я уставилась на него.

— Хотя наши возможности создания роботов улучшились с годами, мы все ещё находим Альфреда полезным в обучении новых учеников механике движения и управления роботами. Майкл, пожалуйста, помоги мне.

Майкл, самый высокий из нас, последовал за директором к задней части робота, и они вдвоём повернули большое колесо, крепившееся к его спине. Щёлканье какой-то пружины, управлявшей гигантом, отражалось от голых стен. Никто из нас не осмеливался даже шептать что-либо, пока мы смотрели, оцепенев.

На то, чтобы завести машину, ушло несколько минут. Когда колесо начало напрягаться и лязгать от давления, директор и Майкл наконец остановились. Майкл отшатнулся назад, и его руки повисли вдоль боков, как будто у него больше не было сил поднять их.

— Ну так вот, — директор хлопнул в ладоши и поправил жилет. — Если вы внимательно посмотрите на грудь робота, то увидите ряд маленьких рычажков. Каждый выполняет примитивное движение, причём в зависимости от комбинации… — его голос продолжал монотонно гудеть. Я сразу узнала этот урок. Я уже прочитала его восемь раз, как в дневниках Саймона, так и в некоторых записях из архивов, пока пыталась определить лучший метод управления моим собственным роботом. Мой разум всё ещё слышал слова, когда я вспоминала прочитанное, но я больше не слушала то, что говорил директор. Это уже глубоко запечатлено в моём колодце знаний.

Я поймала себя на том, что смотрю в лицо робота. В отличие от многих роботов, созданных Развлекателями, у Альфреда не было гладкой, пустой маски. Вместо этого изящно закруглённые веки прикрывали его глаза, ожидая возможности подняться и пробудить спящего гиганта. Его квадратная челюсть отвисла, придавая ему туповатое выражение в сочетании с остро заострённым медным клином, служившим носом.

Гигант выглядел живым, что несвойственно другим роботам: как будто у него имелись мысли, и он ждал момента освобождения от дремоты, чтобы выразить их.

Он был таким огромным, даже больше Минотавра. Я попыталась стряхнуть с себя воспоминания об этом механическом чудовище, но не смогла. Оно двигалось так плавно, словно было живым и думающим. Это было бы прекрасно, не будь он так решительно настроен раздавить меня.

Этот робот легко мог разрушить половину монастыря.

— …Итак, как вы видите, при такой конфигурации движения робот сделает три шага вперёд, а затем остановится, — я повернулась к директору как раз в тот момент, когда его рука обхватила рукоятку рычага в центре груди робота.

Он потянул её на себя и сделал несколько быстрых шагов к двери.

Класс расступился, как Красное море, давая великану свободный путь. Альфред задрожал, словно стряхивая с себя горький холод сна. Его потускневшие веки медленно поднялись, открывая большие блестящие черные сферы.

Дрожь робота усилилась, когда он поднял одну ногу и позволил ей опуститься на пол с тяжёлым грохотом. Ребята вокруг меня ахнули и отпрянули подальше от грохочущего робота. Мы сбились в кучу, и вся толпа отодвинулась от двери.

«Бум».

Ещё один шаг. Теперь робот стоял между нами и единственным средством спасения. Моё сердце бешено заколотилось, когда я изо всех сил рванулась прочь, чтобы высвободиться из толпы. Я оказалась рядом с Дэвидом. Он взглянул на меня и коротко кивнул, как будто всё это имело решающее значение для нашего проекта робота, но в данный момент я могла думать только о том, как зловеще звучал каждый из его шагов. Они отдавались эхом, как гром, когда он раскатывается прямо над твоей головой.

«Бум».

Зал взорвался радостными воплями. Дэвид царственно захлопал в ладоши.

Мой страх был иррациональным. Мне тоже следовало бы изучать робота. Книги могли дать лишь ограниченный объем знаний, и я действительно понимала вещи лучше, когда видела, как они взаимодействуют друг с другом.

Великан продолжал дрожать, хотя его ноги оставались неподвижными на полу. Я облегчённо вздохнула.

Шаги прекратились. Слава Богу, они остановились.

— Теперь перейдём к следующему движению, — начал директор, но не смог закончить.

Медленно, словно огромный медведь, вынюхивающий добычу, голова великана повернулась, а тело изогнулось. Его огромные руки сжались в кулаки размером с наковальню, металлические веки опустились, и холодные чёрные глаза уставились на меня. Внутри них появился свет, как будто в стеклянных шарах были заключены две свечи. Потом они засветились красным.

— Э-э, директор, а разве так должно быть? — спросил Ноа.

Внезапно великан запрокинул свою потускневшую голову назад и издал нечестивый рёв, который заполнял комнату до тех пор, пока я не почувствовала, как он сотрясает мои кости.

— Бежим! — закричала я, подобрав юбки и толкнув плечом мальчика рядом со мной, чтобы заставить его пошевелиться.

Великан поднял кулаки и, размахивая руками, бросился прямо на нас, как обезумевшая обезьяна. Мальчишки разбежались, как муравьи. Дверь была закрыта, и толпа людей прижалась к ней, не давая никому открыть дверь. Директор крикнул, чтобы они отошли назад. В суматохе Ноа упал.

— Ноа, — позвала я, пробиваясь обратно к нему, в то время как Манодж схватил меня за руку и попытался оттащить. Великан сделал шаг в сторону, затем повернулся и зашагал к Ноа. Я вырвала руку из ладоней Маноджа и побежала. Я добралась до Ноа раньше великана, рывком подняла его на ноги и бросила к Маноджу. Затем я нырнула вперёд, когда нога гиганта приземлилась там, где только что была голова Ноа. От удара камень треснул.

Я кувыркнулась в сторону, перекатившись по земле, затем быстро вскочила на ноги, несмотря на мои юбки. Великан повернулся и посмотрел на меня. Он стиснул массивные металлические челюсти.

Он вёл себя точно так же, как Минотавр.

«Потому что кто-то повозился с роботом и дал ему те же команды».

Мне нужен огонь. Это единственное, что сбило Минотавра с толку и сделало его слепым.

— Мег, беги! — крикнул Дэвид, отскакивая в сторону. Я схватилась за юбки и со всех ног бросилась к задней стене, где горели большие медные жаровни.

Гигант мчался за мной, как локомотив, и его инерция была слишком велика, чтобы остановиться. Задыхаясь, я добралась до стены и резко повернула налево. Великан врезался в жаровню, разбрызгивая горящее масло вверх и на себя.

Я закричала, а Дэвид подхватил меня и потащил к восточной стене.

Мы вместе упали на камень, когда директор открыл дверь ровно настолько, чтобы остальные могли убежать.

Я оглянулась на великана, и, к моему ужасу, горящее масло продолжало пылать, когда робот поднялся и в замешательстве посмотрел на огонь, горящий на его руках и обволакивающий его плечи.

— Замечательно, — сказал Дэвид, таща нас обратно к двери. — Эта чёртова штука горит.

Мы побежали к двери, когда последний из мальчиков выскользнул наружу.

— Скорее! — Дэвид втолкнул меня в проем. Великан снова взревел. Затем я услышала тяжёлый топот его ног, когда тот с грохотом направился прямо к двери. Дэвид последовал за мной, и мы побежали мимо огромных бочонков с вином и элем.

Большая рука механизма, поднимавшего бочки, нависла над нами. Он крепился к потолку, но если бы он качнулся прямо через центральный проход…

Я резко затормозила.

— У меня есть идея, — я изучила соединения рычагов и шестерёнок. Если я правильно рассчитаю время, это может сработать. Нам просто нужно оказать давление колесо, используемое для расположения механизма, а затем внезапно отпустить стабилизирующие рычаги.

Дэвид споткнулся.

— Ты с ума сошла?

— Если мы не остановим робота, он сожжёт архивы и разрушит весь монастырь, — крикнула я. Словно в подтверждение моих слов, великан вломился в тяжёлую деревянную дверь, разбив её вдребезги, будто были всего лишь щепки. — Хватай вон ту штуку! — я указала на рычаг управления слева от нас.

Великан ударил кулаком в один из больших бочонков. Дерево раскололось, и поток темно-красного вина волной хлынул на робота. Я прикрыла голову рукой, когда на меня посыпались острые куски древесины.

— Берегись! — крикнула я. Гигант устремил на Дэвида горящий взгляд, затем снова замахнулся кулаком, когда Дэвид едва успел пригнуться. Из разбитой бочки хлынул ливень эля, и Дэвид поскользнулся, когда потянулся к рычагу управления клешнями, которые хватали бочки.

Он опёрся на него, чтобы подняться на ноги.

Я лихорадочно повернула большое колесо вправо, создавая давление на рычаг.

— Когда я дам команду, дерни рычаг!

Великан выдрал руку из остатков разбитого бочонка с элем и повернулся к нам.

— Сейчас!

Я изо всех сил потянула рычаг управления, но он застрял.

— Мег! — Дэвид дёргал рычаг, пока руку не отклинило обратно.

Я навалилась всем своим весом на рычаг, ударившись бедром. Рычаг сдвинулся, и замок на руке раскрылся.

Тяжёлая рука качнулась через проход, врезавшись прямо в лицо гиганту.

Робот потерял равновесие и с плеском упал в мелкое озеро, похожее на пенящуюся кровь.

Я не могла терять времени.

Подхватив юбки, я пробежала через это хлюпающее месиво и вскарабкалась на грудь великана.

Робот поднял руку и поднёс её к моей голове, вытянув пальцы, чтобы сжать и раздавить.

Я схватила рычаг на его груди и повернула его.

Кончики пальцев великана коснулись моего уха, когда пружина с пронзительным жужжанием опустилась вниз.

И великан закрыл глаза.

Глава 23

Я рухнула на грудь великана, пытаясь отдышаться. Моя одежда на ощупь была тяжёлой, мокрой и резкой от запаха солодового эля и красного вина. Я закрыла глаза и возблагодарила небеса за то, что не меня не раздавили.

Теперь, когда опасность миновала, я сомневалась, что смогу снова поднять своё тело. Все силы покинули его.

— Мег, — Дэвид вскарабкался рядом со мной. — Мег, ты ранена?

Он перевернул меня за плечи и помог соскользнуть на пол. Холодное вино просачивалось все глубже в мои тяжёлые нижние юбки. Дэвид протянул руку и убрал мои липкие волосы с лица.

— Поговори со мной.

— Я цела и невредима, — ответила я. Его пальцы были слишком нежными, когда скользили по моему уху. Я отстранилась, с трудом поднимаясь на ноги, несмотря на испорченные юбки. Чёрт побери, как же мне хотелось избавиться от них. Они только мешали. Дэвид подал мне руку, когда толпа людей хлынула из устья лестницы в затопленную комнату.

Я наблюдала, как мои одноклассники оглядываются по сторонам с выражением шока, ужаса и случайного восторга, который приходит, когда мальчики обнаруживают действительно большой беспорядок. Наблюдая за ними, я была уверена в одном. Никто из нас не был способен создать эту катастрофу. Саботажник не был студентом. Он был мастером.

Питер подошёл с облегчённым видом.

— Это было блестяще, чёрт возьми.

— Следи за языком, — предупредил Дэвид. — Так нельзя говорить в присутствии леди.

— Это и был кошмар, чёрт возьми, — проворчала я. Дэвид мог оставить свои строгие языковые нравы при себе. Майкл остановился как вкопанный и захохотал; Манодж улыбнулся.

Питер протянул мне свой носовой платок, но Дэвид просунул перед ним свой. К несчастью, с платка Дэвида капало вино. Я взяла платочек Питера и с благодарностью вытерла лицо.

— Что послужило причиной этого? — спросил Манодж, осматривая поверженного Голиафа. Машина казалась мёртвой. Вино способствовало этому эффекту.

— Кто-то приказал ему сделать не просто три шага, — я осмотрела дыру в рукаве своего платья. Любой здравомыслящий человек назвал бы это платье безнадёжно испорченным, но у меня не было средств на другое. Я должна была как-то его починить. Очаровательно.

Вот тогда-то я и заметила, что Ноа выглядит мертвенно-бледным и неподвижным среди возбуждения остальных учеников.

Он прочистил горло.

— Спасибо, — сказал он, повернулся на каблуках и, протиснувшись сквозь толпу, стал подниматься по ступенькам.

Я обречённо вздохнула. Я спасла ему жизнь, но это вся благодарность, которую я получила. Даже после того, как я чуть не убила себя, чтобы спасти Академию, я все ещё была для него позором.

Это уже не имело значения. Существовали битвы, в которых я просто не могла победить. Мне нужно решить более серьёзные проблемы.

— Мисс Уитлок, Дэвид, — позвал директор, проталкиваясь сквозь толпу мальчишек. Он бросил один взгляд на упавшего робота, затем осмотрел то, что осталось от больших бочонков с вином, некоторые из которых всё ещё выплёскивали своё содержимое через трещины в боковых стенках широких бочек. — Слава Богу, вы целы и невредимы.

— По большей части, — сказал Дэвид.

— С вашей стороны было очень храбро спасти мисс Уитлок. Как вам удалось его отключить? — спросил Дэвида директор Лоренс. Я не могла поверить своим ушам. Нет, я могла поверить в то, что слышала. Вот это-то и злило меня больше всего. Дэвид выпрямился, выпятив грудь, хотя его некогда безупречная рубашка была испачкана прекрасным пурпуром.

Конечно, он присвоит себе все заслуги. А почему бы и нет?

— Вообще-то это Мег остановила робота. Она подумала, что надо бы опрокинуть его рукой для переноски бочек. А потом она сама прыгнула на него и вывела из строя, — Дэвид вздёрнул подбородок, когда остальные мальчики разом повернулись ко мне.

Я была так же потрясена, как и они, и надеялась, что моя челюсть не отвисает так же, как у них.

Директор перевёл взгляд на меня.

— Вот как, — он оглядел меня с ног до головы с задумчивым выражением лица. — Ну, это было очень глупо с вашей стороны. Вы могли серьёзно пострадать. Тот, кто это сделал, намеревался нанести непоправимый вред. Я удивлён, что вас не убили.

Я подобающим образом смиренно наклонила голову, чтобы он не увидел, как я закатываю глаза.

— Да, директор.

— А теперь отправляйтесь домой и приведите себя в порядок, — он громко хлопнул в ладоши, привлекая внимание мальчиков. — Остальные останутся и помогут навести порядок.

Комната дружно застонала.

Я не стала спорить. Это не стоило того, особенно сейчас, когда я стояла в испорченной одежде и с пульсирующей болью в бедре. Поднимаясь по лестнице, я слегка прихрамывала. Время от времени мимо меня по лестнице или по коридору пробегал преподаватель или ученик. Я не обращала на них никакого внимания и побрела обратно во двор. Теперь, когда бой закончился, у меня болела каждая клеточка тела.

Проходя мимо комнаты, в которой стоял мой робот, я мельком увидела свет из коридора, отражавшийся от чистого блеска её металлического лица. Я помедлила лишь на секунду. Я сыта по горло роботами.

Покачав головой, я прошла мимо приоткрытой двери. Академии нужно вложить деньги в некоторые замки, особенно когда вокруг рыщет саботажник.

Обтянутая кожей ладонь схватила меня за лицо, закрывая рот, и сильная рука дёрнула меня назад.

Я почувствовала, как меня словно молнией пронзило, обеими руками вцепилась за ладонь, прижатую ко рту, и сумела оторвать от себя мизинец.

Изогнувшись вбок, я начала сопротивляться. Я взяла палец и потянула его назад, пока не услышала громкий щелчок. Мужчина вскрикнул и отдёрнул руку. Я закричала так громко, как только могла, потом схватила его ладонь и поднесла её ко рту, чтобы прокусить кожаную перчатку.

Я изо всех сил стала пинаться и топать ногами, угодив каблуком по его ботинку и запрокинув голову, чтобы ударить его затылком в лицо. Острая боль пронзила мою голову. У меня возникло такое чувство, будто я только что разбила череп обо что-то металлическое. После второго болезненного крика мужчины, рука на моей талии разжалась, и я рванула вперёд, как заяц, вспугнутый из шиповника.

Я промчалась по коридорам и сбежала по лестнице в открытый двор. Развернувшись, я с трудом перевела дыхание. Позади меня никого не было. Я была одна.

Во дворе грохотали экипажи. Без дальнейших колебаний я сбежала по пандусу в большой туннель. Приехало несколько Развлекателей. Директор Лоренс, должно быть, послал за ними, чтобы те помогли. Я сразу узнала герб Чэдвика.

— Оливер! — я подбежала к нему и бросилась вперёд. Он поймал меня и крепко держал, пока я дрожала в его объятиях.

— Мег, что случилось? Я слышал, что произошёл несчастный случай, — он окинул взглядом мою испорченную одежду.

— Нападение, — выдохнула я, настолько взвинченная, что едва могла говорить. Я просто хотела почувствовать себя в безопасности. Я боялась, что больше не смогу чувствовать себя в безопасности. — Там саботажник. Мужчина… — я снова начала кашлять. Я не могла дышать.

— Сюда, — он помог мне сесть в свою роскошную карету, не обращая внимания на то, что с моих юбок всё ещё капает вино. Он коротко переговорил с кучером и вернулся к двери. — Карета отвезёт тебя домой.

— Подожди, — попыталась крикнуть я, но он уже бежал вверх по пандусу. Мне хотелось рассказать ему о человеке в маске, но я не могла вымолвить ни слова. У меня в горле встал ком.

Карета покатилась по длинному туннелю. Я обхватила себя руками и попыталась унять дрожь.

К тому времени, как я добралась до дома и умудрилась наполнить ванну обжигающе горячей водой, моя паника немного улеглась, но не страх.

Тот, кто схватил меня, ждал в комнате, где я проводила по нескольку часов в день в одиночестве. Он наблюдал за мной и знал мои привычки. Он непременно должен быть саботажником. Он изменил робота так, чтобы тот учинил хаос, а затем воспользовался этой возможностью, чтобы напасть. Я чувствовала себя загнанной в угол, не в безопасности даже в собственной шкуре.

Хотя у меня не имелось доказательств, я была уверена в одном.

Саботажником должен быть человек в заводной маске.

***

На следующее утро, ещё до восхода солнца, пришла записка, призывающая меня на экстренное собрание Ордена. Когда я прибыла в монастырь, рокочущие голоса из главного зала заполнили коридоры, и я присоединилась к реке людей, неуклонно текущей к собранию.

Я вздрагивала всякий раз, когда кто-то касался меня. Остаточный страх после нападения не утихал. Человек в заводной маске сумел проникнуть в монастырь. Я чувствовала, что мне нужно осознавать каждую мелочь вокруг себя, что было утомительно. Я так и не выспалась как следует. Кошмары о нападавшем, скрывающемся в каждой тени, преследовали меня.

— Мег!

У меня перехватило дыхание, когда я подпрыгнула и развернулась. Это был Питер. Я положила руку на сердце.

— Ты меня напугал.

Питер протолкнулся мимо учителя Ивана, а затем подстроился под мой шаг.

— У тебя есть какие-нибудь предположения, что могло заставить робота атаковать? — спросил он. — Кое-кто из других учеников размышлял об этом, пока мы вчера наводили порядок, но каждая новая теория так же неправдоподобна, как и предыдущая.

— Ты хочешь сказать, что они не собираются снова обвинять меня? — я не смогла удержаться от колкости. Было ещё рано, и я ещё не выпила чаю.

Питер только бросил на меня нетерпеливый взгляд. Ну, раз уж это всё равно должно было раскрыться…

— В Академии есть саботажник. Несчастный случай с твоей рукой, вольер, а теперь ещё и это, все инциденты связаны.

— Саботажник? — глаза Питера стали такими большими, что я разглядела белки.

— Мне очень жаль, Питер. Я думала, это ты, — я поспешила вперёд, когда его шаги замедлились, создавая между нами разрыв, но этого оказалось недостаточно. Он быстро догнал меня.

— Вот почему ты не хотела, чтобы я работал над твоим роботом. О Боже, ну серьёзно! Как ты можешь так думать обо мне? — он схватил меня за руку и остановил нас обоих. Поток людей продолжал двигаться вокруг нас.

— Я не могла в это поверить, но именно ты построил первую неисправную машину, и директор застукал тебя за изучением моих планов для вольера, и… ну…

— Я Рэтфорд, — Питер тяжело вздохнул.

— Мне очень жаль, Питер. Директор приказал мне держаться на расстоянии и ничего тебе не говорить. Ты простишь меня? — мы снова двинулись вперёд. Я немного успокоилась рядом с ним. Приятно было вновь идти бок о бок с ним.

— Уже простил. Как ты считаешь, что они собираются делать? Думаешь, они закроют Академию? — спросил он.

— Даже не знаю.

Мы завернули за угол и прошли через двери в актовый зал. Скамейки начали заполняться, и хотя народу было не так много, как в первый раз, когда собрался Орден, я всё ещё была поражена тем, сколько их приехало сюда, хотя о собрании объявили меньше чем за день до назначенной даты.

Мы с Питером спустились по ступенькам и сели вместе с другими учениками в дальнем конце зала.

С трибуны донёсся громкий стук, и мы повернулись к лидеру Октавиану. В комнате быстро воцарилась тишина.

Он поправил очки на тонком носу.

— Как вы все уже знаете, вчера во время обучения наших учеников произошёл очень серьёзный инцидент. Я хотел бы воспользоваться моментом, чтобы поблагодарить директора Лоренса и Барнабаса — они позаботились о том, чтобы никто не пострадал, хотя повреждения были обширными, — начал Октавиан, и его голос хрипло разносился через машину, которая усиливала его по всей комнате. Я искоса взглянула на Питера. Директор и учитель Барнабас практически первыми убрались из комнаты.

— Насколько я понимаю, робот был неисправен. Его оригинальная система управления отсутствует, и на её место была поставлена система управления заводным Минотавром.

Снова послышался ропот. Лидер Октавиан поднял руку.

— Директор Лоренс, прошу вас.

Директор стоял за трибуной с величественным и серьёзным видом.

— До сих пор в Академии произошло не менее трёх актов саботажа. Первые два были нацелены на мисс Уитлок.

Голоса Развлекателей становились всё громче. Директор постучал молотком по трибуне, но один из мужчин, стоявших впереди, остался стоять.

— Именно поэтому ей не следует продолжать обучение в Академии!

Я почувствовала себя так, словно мул только что сильно пнул меня в грудь. Хор согласных воплей следовал за его словами и разносился по комнате. Именно этого и добивался саботажник.

— Вот только она — самый блестящий ум, который поступал в Академию за последние сто лет, — огрызнулся директор Лоренс. Какой бы невидимый мул ни лягнул меня, ему удалось нанести второй удар. Остальные ученики нервно переминались с ноги на ногу, пытаясь взглянуть на меня через ряд или через плечо. Даже Дэвид обернулся посмотреть. Сэмюэл ударил его по руке, и он повернулся обратно. Я выпрямилась и втянула воздух через нос. Я не сломаюсь. Не сейчас. Питер взял меня за руку и крепко сжал.

Директор продолжал:

— Её внимание к деталям безупречно, у неё есть врождённое понимание того, как всё устроено, и её творческий потенциал не имеет равных. Удалить её из Академии было бы грехом против всего, что чтит этот Орден.

— Но она представляет опасность, — из толпы поднялся худой человек в больших очках. — Два человека уже пострадали, а вчера один из наших сыновей мог погибнуть.

Гневные крики стали громче, похоронив мою надежду. Я намеревалась обратиться к собравшимся и рассказать им о вчерашнем нападении на мою персону, но если я поступлю так, это лишь даст ещё больше оснований удалить меня из Академии. Я не хотела доказывать правоту своих недоброжелателей. Тем не менее, они правы, кто-то мог быть убит. Я не знала, что делать.

— Мисс Уитлок — не корень проблемы, — запротестовал директор Лоренс. — Если понадобится, я приставлю к ней круглосуточное сопровождение. Факт остаётся фактом: это последнее нападение было направлено против Академии в целом. Я боюсь, что если мы уберём мисс Уитлок, этот человек незаметно скроется прежде, чем мы сможем установить его личность. И мы даже не знаем наверняка, является ли мисс Уитлок причиной этих нападений, а не удобным козлом отпущения.

— Мне трудно в это поверить, учитывая, что она принесла бомбу в наши ряды, — крикнул мужчина сзади.

— Бомбу, которую создал кто-то из этого Ордена, — директор Лоренс вышел из-за трибуны и небрежно направился к центру зала, медленно поворачиваясь, чтобы окинуть взглядом всех. — Осмотритесь. Среди нас снова появился безумец. Он находится в данной комнате в этот самый момент. Он может сидеть рядом с вами, и всё же мы намерены обвинить мисс Уитлок.

Глаза в комнате внезапно стали бегающими, когда Развлекатели рискнули украдкой взглянуть на своих соседей. Несколько человек уставились на мужчину, который поначалу предложил исключить меня. Он съёжился, как побитая собака. Директор ещё не закончил их отчитывать.

— Атаки нарастают. Мы должны найти этого человека и изгнать его из нашей среды, пока не стало слишком поздно. Раньше мы закрывали глаза на безумие, и оно привело к убийству. Можем ли мы позволить себе сделать это снова?

Шёпот теперь казался смиренным. Я была рада этому. Как только я смогу, я расскажу директору о человеке, который напал на меня. Он знает, что делать.

Оливер встал. Повязка на глазу портила его лицо.

— Я согласен с директором. Тот, кто решил напасть на одного из нас, нападает на всех нас. Когда подобное случилось в прошлый раз, мы все повернулись и побежали, чтобы защитить себя. Тем самым мы позволили убить ещё больше людей. Мы не можем позволить себе повторять одну и ту же ошибку дважды. Этот саботажник должен быть найден и привлечён к ответственности, — раздались приглушенные аплодисменты. Оливер слегка пожал плечами. — По крайней мере, мы должны заставить его заплатить за вино.

Аплодисменты становились, Развлекатели смеялись. Наконец кто-то перекричал толпу:

— Что вы предлагаете?

Директор Лоренс вернулся за трибуну.

— Я так рад, что вы спросили, — он потянул за рычаг, и в тот же миг зал погрузился в полумрак, а у каменной стены позади него развернулся рулон тяжёлого полотна. Какое-то устройство поднялось с пола, вспыхнуло внезапным светом и спроецировало изображение на полотно.

Я ахнула, затем поднесла руку ко рту.

— Мег, что такое? — прошептал Питер.

Я сразу узнала изображённую машину. Набросок был примитивным, но ошибиться невозможно. Я видела её вживую, в потайной подвальной комнате.

— Я предлагаю простой тест! — объявил директор Лоренс, сияя от гордости. — Меня поразила вспышка вдохновения. Всё, что нам нужно — это машина, способная видеть мысли человека. С её помощью мы сможем отличить истину ото лжи и очистить наш дом от болезни, которая живёт в нём.

Я в замешательстве наклонилась вперёд, прислушиваясь к тревожному шёпоту окружающих. Почему директор лжёт? Он утверждал, что эта идея только что пришла ему в голову, но я знала правду. Действующая модель находилась прямо у нас под ногами. И если директор думал о птицах и огне, когда я шпионила за ним, то машина полностью исправна.

Возможно, она работала не совсем правильно. Мысли директора не имели никакого смысла.

Внезапно ужасное осознание пришло ко мне. Если никто больше не знал о мыслительной машине, значит, директор работал над ней тайно. На последнем собрании подобные действия категорически запретили. Он работал над запрещённым проектом.

Одиннадцать человек в чёрных жилетах, сидевших в самом первом ряду скамей, сбились в кучу, чтобы поговорить. Я старалась разглядеть их более отчётливо, как будто это помогло бы мне услышать их слова.

Наконец встал маленький иссохший мужчина.

— Как члены комитета по утверждению, мы считаем, что слишком рано переходить к таким радикальным мерам. Мысли человека принадлежат ему самому, и эта неприкосновенность собственных мыслей не должна нарушаться ради более простого обнаружения виновного в этом преступлении, — он закашлялся и оперся на трость. — Вместо этого мы продолжим расследование происхождения бомбы и начнём расследование инцидента с роботом. Лучше всего полагаться на проверенные методы выявления личности исполнителя этого гнусного деяния.

Директор Лоренс сжал кулаки.

— А что будет, когда произойдёт ещё одно нападение? Что будет, когда случится нечто такое, что мы не можем игнорировать?

Старик посмотрел на своих товарищей, сидевших на скамейке.

— Мы будем разбираться по ходу событий. А пока я призываю всех нас сохранять осторожность.

— Действительно, — произнёс директор Лоренс с задумчивым выражением лица. — Действительно.

Глава 24

В свой первый день возвращения в Академию я стояла перед директором Лоренсом и смотрела, как он пишет письмо. Я пробыла там по меньшей мере пятнадцать минут, а он так и не заметил меня.

Казалось, теперь, когда катастрофа в подвалах исправлена, всё вернулось на круги своя, но я знала, что это не так. Может быть, пролитое вино и исчезло, но угроза не пропала. Я прочистила горло.

Директор не обратил на это внимания.

У этого мужчины хватило наглости. Вероятно, я была единственной во всём Ордене, кто знал, что он работает над тайным проектом. Мне почти хотелось признаться в том, что мне известно, просто чтобы добиться от него реакции.

Где-то позади него тикали часы — постоянное напоминание о потерянном времени.

— Я хочу поговорить с вами, директор, — наконец произнесла я.

Он задержался на последнем слове письма, потом посмотрел на меня сквозь тонкие очки.

— Мисс Уитлок, ах да, — он снял очки и положил их на стол, но вставать не стал. — Что я могу для вас сделать?

— Вы сказали мне прийти к вам, если я увижу что-нибудь подозрительное, — я сделала шаг вперёд и положила кончики пальцев на край его стола.

— И вы увидели что-то подобное? — он откинулся на спинку стула, насколько это было возможно.

— Всего через несколько минут после инцидента с роботом на меня напал человек в коридоре возле моей мастерской. Я думаю, что это был человек в заводной маске, тот самый, кто подложил бомбу в мой магазин игрушек в начале этого года, и кто ответственен за смерть моих родителей. Он — саботажник. Я в этом уверена.

Директор встал, и выражение его лица смягчилось, превратившись в надменный взгляд, который люди, кажется, бросают всякий раз, когда не верят ни единому твоему слову, но не хотят называть тебя сумасшедшим. Я стояла прямо, высоко подняв голову и пристально глядя на него, хотя всё ещё чувствовала, как меня трясёт каждый раз при мысли о нападении.

— Моя дорогая девочка, — он улыбнулся, и его аккуратно подстриженная борода подчёркивала его умиротворённую улыбку. — То, что произошло на днях, было довольно травмирующим, и все пребывали в спешке. Как воспитанная в уединении молодая леди, вы явно не привыкли к такой суматохе. Должно быть, вас ударили или толкнули, и после аварии вы неправильно поняли ситуацию.

Боже милостивый, этот человек ведёт себя глупо. Не говоря уже о покровительстве, слепоте и безрассудстве.

— Я ничего не поняла неправильно. Меня схватили сзади, — вряд ли можно было неверно истолковать намерения нападавшего.

— Вы видели его лицо? — спросил он.

— Нет. Он находился позади меня.

— Ну вот. Видите? — директор наклонился ко мне через стол. — Как я уже сказал, вы были расстроены, когда уходили отсюда, и, возможно, получили слишком сильный удар по голове, — в его голосе появились едва заметные, но угрожающие нотки, словно он приказывал мне принять его слова как истину. Резкость не исчезла из его тона, когда он продолжил: — Этот монастырь хорошо защищён. Проникнуть в эти стены практически невозможно. Пароль для входа в каретник знают только доверенные слуги, которые на протяжении многих поколений служат в семьях Развлекателей. Корабельный док, как и туннели, полностью в безопасности. Мы убедились в этом, когда не так давно была построена канализационная система. Просто невозможно, чтобы человек с чем-то столь заметным, как заводная маска, вошёл в это здание.

Безопасно? На дверях не было даже замков. Я не знала, как человек в заводной маске попал в Академию, но я точно знала, что он это сделал. На меня напали. Эта неудобная реальность не собиралась исчезать просто потому, что директор не хотел в это верить.

— А что, если он знает пароль?

— Исключено. Он должен быть Развлекателем. Хотя у нас и есть склонность к драматизму, мы тщательно ведём списки всех тех, кому доверен пароль, и никто из нас не разгуливает в заводной маске, — он отряхнул рукава и потянул себя за лацканы. — Чтобы подтвердить свою точку зрения, скажу, что кто-то вне Ордена никогда бы не смог модифицировать робота до такого катастрофического эффекта. Саботажник — член Ордена, в этом я не сомневаюсь.

— А что, если он был Развлекателем, но больше им не является? — спросила я, когда директор Лоренс обошёл стол и встал прямо передо мной.

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — его светлые глаза сузились.

— Что, если он носит Чёрную Метку? — упорствовала я. — Вы, конечно, заметили эмблему, выгравированную на углу бомбы.

Взгляд директора Лоренса подозрительно метнулся в сторону, прежде чем снова остановиться на мне.

— Все, кто носит эту метку, мертвы, — директор протянул руку и открыл дверь. — И если бы здесь находился незваный гость, я бы его уже увидел, — он махнул в сторону следящего стекла, похожего на то, что я видел в старом кабинете Рэтфорда. — Когда мы обнаружим саботажника, уверяю вас, это окажется не призрак, а человек из плоти и крови.

— Но директор…

Он положил руку мне на спину, чтобы вывести за дверь.

— Я уже достаточно наслушался. Академия не может привлекать ещё более пристальное внимание Ордена. Вы не должны говорить ни о чем подобном. Я не позволю разрушить Академию из-за глупых страхов молодой девушки. Хорошего дня, мисс Уитлок.

С этими словами я очутилась в коридоре одна, и дверь за мной захлопнулась. По крайней мере, он признал истинную причину того, что я должна была сказать. Он не хотел терять уважение в Ордене. Я повернулась и ударила основанием ладоней по неподвижному камню рядом с дверью.

Я не знала, что делать дальше и кому довериться. Оливер некоторое время отсутствовал по делам, и никто другой не мог понять, какую угрозу человек в заводной маске представлял для меня и Академии в целом.

Теперь, после откровений директора, я ещё больше убедилась, что Хэддок каким-то образом выжил. На этот раз он поднял шум, подстроив атаку робота. Что, если в следующий раз он вернётся к своему первому трюку и просто подложит бомбу?

Одно было ясно — он ходил по этим коридорам.

Я здесь больше не в безопасности.

***

С каждым медленным шагом по коридорам я чувствовала, что кто-то преследует меня. Если я смотрела вперёд, то испытывала непреодолимое желание внезапно обернуться и покоситься назад или прибавить шагу, чтобы каким-то образом обогнать тень, которая, как мне казалось, оставалась позади меня.

Когда я подошла к своей мастерской, мой страх перевесил все мои чувства. Нападавший знал, что я здесь работаю. Он знал, что я часто работаю одна. Он знал, что я работаю допоздна.

Как бы мне ни хотелось доказать директору свою правоту, я не хотела, чтобы меня убили.

Дверь была открыта, и в комнате царил полумрак — солнечный свет пытался пробиться сквозь затянутое тучами небо и пролиться сквозь старое стекло. Чёрт возьми, я бы изобрела замок для двери. Это было просто смешно. Я прижалась к стене в коридоре, и ткань моих рукавов зацепилась за камень. Я тихонько подкралась к двери, решив незаметно заглянуть в комнату и проверить, нет ли там нападавшего.

Я выглянула из-за двери, крепко сжимая край дерева.

Мужчина склонился над столом, разглядывая мои рисунки. Он стоял ко мне спиной. У меня перехватило дыхание, а сердце бешено заколотилось. Все, о чем я могла думать — это бегство, но мои ноги не двигались. Моя рука слишком крепко вцепилась в дерево.

И тут я увидела гаечный ключ, лежащий на полу рядом с моим роботом.

С криком я бросилась вперёд, схватила его с пола и взмахнула им над головой, как железнодорожный рабочий вбивает колья молотом.

Мужчина вскрикнул от ужаса и рухнул беспорядочной горой неуклюжих конечностей. Он упал на бок всего за несколько мгновений до того, как тяжёлая головка гаечного ключа проломила бы ему череп. Гаечный ключ врезался в стол, и я чуть не выронила его, когда боль от удара пронзила мои руки.

— Боже милостивый, Мег! Ты убить меня пытаешься? — Питер уставился на меня, и его круглое лицо побледнело от ужаса.

— Питер! О, мне так жаль, — я уронила гаечный ключ, который чуть не упал ему на ногу. Он попятился назад, но я протянула ему руку. — Я думала, что ты нападавший.

Поднявшись, он отряхнул пальто и недоверчиво посмотрел на меня.

— А ты уже немного параноик, не так ли?

— Боюсь, даже недостаточно параноик, — я чувствовала, как облегчение стучит у меня в ушах, подобно барабану. Слава богу, я не нанесла такой удар. И теперь я уже не одна. За это я буду в вечном долгу перед Питером. Мне не нужно бояться, пока он рядом. Я поправила вещи, которые опрокинула, ударившись о стол, включая музыкальную шкатулку Дэвида. К счастью, она не сломалась. — Что ты здесь делаешь?

— Прежде чем чудом избежать внезапной и мучительной смерти, я просмотрел твои записи и планы, — он поднял один лист с пола. Должно быть, он утащил его с собой, когда упал.

Я подняла ещё одну бумажку.

— Зачем?

— Потому что я хочу помочь тебе, дурашка. Помнишь? — он улыбнулся широкой улыбкой, которую я не видела уже целую вечность. Моё сердце забилось сильнее, и я взяла его руки в свои. — Если, конечно, ты не подозреваешь меня в саботаже до сих пор, — добавил он.

— Конечно, нет, и я очень рада, — Питер, возможно, и не был лучшим учеником в классе, но он всегда ценил мои идеи и помогал мне справляться с заданиями.

— Моя экономка попросила меня передать наилучшие пожелания, и моя кухарка завернула это для тебя, — он потянулся к углу стола и достал наспех завёрнутый свёрток. Я развернула газету и расплылась в самой широкой улыбке, которая когда-либо появлялась на моем лице. В моих руках лежал скандально известный пирог Агнес с патокой. В разгар безумия лорда Рэтфорда, когда мы с Агнес трудились на кухне, она вынуждена была готовить его каждую неделю, а мне поручалось выбрасывать его нетронутым на следующий день. Похоже, мне наконец-то разрешили съесть кусочек.

Я не знала, что сказать. Я почувствовала, как слезы выступили у меня на глазах, когда я начала смеяться.

— Не хочешь ли попробовать?

Питер тоже усмехнулся и покачал головой.

— Он слишком липкий и сладкий для меня.

— Эй, что это? Ты не сказал мне, что будет десерт, — Майкл шагнул в дверной проем, за ним следовали Ноа и Манодж. — Уже собираемся пить чай? Мы ещё не приступили к работе.

Я ошеломлённо уставилась на него. Я действительно не ожидала, что Питер придёт, но, по крайней мере, мы были друзьями. Я не была уверена, что другие подразумевали под этим визитом, и держалась осторожна.

— Ноа, — поздоровалась я, хотя на самом деле это прозвучало как вопрос.

К счастью, он ответил.

— После того, что случилось с роботом в подвалах, мы сочли правильным предложить тебе свою помощь.

Я не могла поверить своим ушам.

— Вы под впечатлением, не так ли? — сказал за меня Питер, похлопывая Маноджа по руке.

— Вообще-то да, — ответил Манодж.

— Ну, и Сэмюэл не хотел брать никого из нас, так что это или ничего, — признался Майкл. — Ты собираешься это съесть? — он указал на пирог. Я рассмеялась и протянула ему свёрток. Мои внутренности прыгали так, будто мой желудок переполнился обилием чрезмерно радостных лягушек, и я чувствовала себя немного нестабильно после того, как чуть не ударила Питера гаечным ключом.

— Спасибо, — сказала я, глядя Ноа в глаза, затем повернулась к Маноджу. Майкл был напоминал белку с надутыми щеками, полными пирога. — Каждому из вас.

Впервые я почувствовала себя частью чего-то.

И это было чудесно.

— Итак, над чем ты работала до сих пор? — спросил Манодж.

Я закатала рукава.

— Идите сюда. Я вам покажу.

***

Следующие три дня мы работали над роботом каждый день после обеда. Впервые с тех пор, как меня выбрали для этой задачи, я каждый день с нетерпением ждала, когда смогу приехать сюда. Хотя мы, казалось, не делали больших успехов, работа больше не казалась рутиной. Я наслаждалась.

Даже Ноа иногда умудрялся улыбнуться.

Остальные заметили музыкальную шкатулку, стоявшую на столе, и без конца дразнили меня по этому поводу. Я попыталась защищаться. В конце концов, нам в итоге понадобится музыка, под которую робот будет танцевать. Они только смеялись надо мной. По правде говоря, я не знала, что делать со шкатулкой, и поэтому она сидела и ждала своего часа.

В тот день, просмотрев свои записи, я обратила внимание на Маноджа. Он пытался спланировать определённую серию движений, которые должен был выполнить робот, и в результате исполнить танец. До сих пор нам удавалось заставить механическую женщину только спотыкаться о её собственные ноги.

— Возможно, ты не подходишь для этой задачи, — предположил Майкл, обращаясь к Маноджу.

Маноджу сердито посмотрел на него.

— На что именно ты намекаешь?

— Ты не умеешь танцевать, — Майкл пожал плечами. — Ну, во всяком случае, не так, как мы.

— А ты не думаешь, — пробормотал в ответ Манодж.

— Я это слышал, — Майкл повернулся к нам, в то время как Манодж попытался изобразить невинность.

— Не слушай его, Майкл. Это чепуха, — сказала я, изучая какие-то цифры, записанные Ноа. — Ты обладаешь поразительной способностью мыслить, — я улыбнулась ему и подумала, что, наверное, вот каково это — иметь братьев.

— Спасибо, Мег… — начал Майкл, но я оборвала его.

— Мыслить о еде, — уточнила я.

Манодж громко рассмеялся, а Майкл швырнул в меня тряпкой.

Питер покачал головой и откинулся на спинку стула, поставив ногу на край стола. Он смотрел, как Ноа расхаживает у окна. Глаза Питера сузились, когда он коснулся пальцем подбородка. Он покачивался на задних ножках стула.

— Нам нужна интерактивная система, чтобы слыша определённую мелодию, робот повернула бы направо. Услышав ещё один звук, она повернула бы налево, — он помолчал. — Знаете, система Минотавра — самая реакционная…

— Нет! — тут же закричали все остальные.

— Честно говоря, Питер, последнее, что нам нужно — это ещё один думающий робот, — сказала я. — Последние двое, с которыми я встречалась, вполне доказали, что им не стоит доверять.

— Ну можно не сомневаться в их способности убить тебя, — добавил Майкл.

В этом было слишком много правды.

— Что нам действительно нужно, так это система с жёстким набором команд, — сказала я. — Нам нужно что-то, что может точно сказать роботу, как двигаться и когда. Тогда нам останется только позаботиться о том, чтобы запустить её в нужный момент, и она будет танцевать под музыку, — мой взгляд упал на музыкальную шкатулку.

Я почувствовала, как что-то шевельнулось во мне — как в моём разуме, так и в моем теле — как будто должно произойти что-то великое. Я бросилась к музыкальной шкатулке и взяла её в руки.

— Это же так просто. Почему я не подумала об этом раньше? — я повернула танцующую пару в верхней части коробки, и они медленно вернулись назад, когда крошечный гребешок внутри коробки сыграл ноты, точно записанные в тумблере.

«Тумблер».

— Что вам известно о карете Чэдвика? — мой голос звучал хрипло, когда я придвинула стул к Питеру и повернулась лицом к остальным.

— Это тот экипаж, который записывает перемещения с места на место, чтобы он мог управлять собой? — спросил Питер.

— Ах, да. Учитель Оливер буквально на днях объяснил, как это работает, — сказал Майкл, подходя ближе и садясь на табурет рядом со мной. — По-моему, он работает от тумблера.

— Так и есть. Я сама это видела, — я схватила чистый клочок бумаги, чтобы начать рисовать то, что я могла вспомнить из управления экипажем. — Движение кареты записывается на тумблере. Если поместить правильный тумблер в экипаж и запустить его с правильного места, то экипаж знает, как добраться с одного места в другое. Он выполняет повороты, записанные в тумблере.

Ноа перестал расхаживать по комнате.

— Мы можем полностью избежать автоматической системы управления. Это может сработать.

— Блестяще, — сказал Питер. — И гораздо менее вероятно, что он начнёт безудержно носиться по бальному залу, заполненному нашими учителями.

— Если мы должны записать этот тумблер, — сказал Манодж, медленно обходя вокруг робота и поглаживая проклёвывающуюся бородку, — то это ставит нас в затруднительное положение, ведь мы изначально не можем заставить робот двигаться.

В этом был подвох. Я присоединилась к нему, повернувшись лицом к роботу. Каретой можно управлять, и таким образом записывать направление движения. Мы не могли сделать то же самое для робота.

Пока я смотрела, моё лицо отражалось от гладкого золотого лица.

«Вот оно».

Я повернулась к остальным.

— У меня есть идея.

Глава 25

Я не могла поверить, что собираюсь полагаться на то, чему научил меня Дэвид.

— Я умею танцевать.

— Это прекрасно, Мег, — сказал Майкл. — Я умею играть на скрипке. Но это нам не очень-то помогает, не так ли?

— Не будь засранцем, — Питер кинул в него болтик.

Я проигнорировала их, вместо этого повернувшись к роботу и подняв её руку в сторону.

— Всё, что нам нужно — это какая-то машина, чтобы записать мои движения на тумблер. Тогда мы сможем перенести тумблер в робота, и она в точности повторит мои движения.

— Это может сработать, — сказал Ноа, подходя ближе, чтобы осмотреть робота. — Насколько хорошо ты танцуешь?

Мой взгляд переместился на музыкальную шкатулку на столе. В моей памяти сладко зазвучала песня, и я вспомнила, как рука Дэвида прижималась к моей спине, а моя рука крепко сжимала его ладонь.

Я прикоснулась к губам, вспоминая, как близка была к катастрофе.

— Я могу танцевать достаточно хорошо для Дэвида.

— Я не буду спрашивать, откуда ты это знаешь. В любом случае это не имеет значения. Даже если бы ты была прима-балериной, это не решило бы проблему того, что робот Дэвида будет двигаться совершенно отдельно от нашего, — Питер опёрся локтями на колени и опустил руки между ними.

— У нас с Дэвидом уже есть соглашение. Когда кто-либо из нас разработает лучшую систему управления, другой тоже будет использовать её. Это сработает, — я почувствовала, как у меня запылали уши, и взгляды всех присутствующих внезапно остановились на мне.

— Ты заключила соглашение с Дэвидом? — переспросил Питер, хотя это прозвучало не очень похоже на вопрос.

— До сих пор я не думала, что об этом стоит упоминать, — возможно, раз или два я чувствовала, что должна что-то сказать. В конце концов, они вложили много усилий в робота, и если схема Дэвида будет работать лучше, чем наша, вся эта работа окажется напрасной. Но я была уверена в нас, и поэтому держала язык за зубами.

— Я думал, нам не позволено общаться с врагом, — сказал Манодж.

— Он нам не враг. Он наш одноклассник, — сказала я, но Майкл скептически выгнул бровь.

— Что тебе пришлось сделать, чтобы убедить его в этом? — Ноа смотрел подозрительно, потом перевёл взгляд на музыкальную шкатулку.

Теперь это зашло слишком далеко. Мне не понравилось, что он имел в виду.

— Да, мы с Дэвидом заключили соглашение. Мы оба, как и вы все, понимали, что невозможно добиться успеха, если мы не согласимся работать вместе. Ничего больше. Поскольку вы все решили так долго ждать, чтобы удостоить меня своим присутствием, у меня не оставалось другого выбора, кроме как согласиться, — я скрестила руки на груди. — Теперь с этим планом мы можем пойти к нему и заставить его признать, что у нас есть превосходная идея.

— Сэмюэлу это понравится, — сказал Майкл.

Питер попытался скрыть улыбку.

— Зная Дэвида и его мышление, он, скорее всего, всё усложнит.

Дэвид, и усложнит? Никогда бы не подумала. Я должна была перестать думать о нем.

— Так как же нам все упростить?

Манодж сделал шаг назад, затем вытянул руки и ноги. Он двигал ими медленно, осматривая собственные конечности и элегантно размахивая ими.

— Нам нужно создать что-то, что может двигаться вместе с тобой, сустав за суставом. Тело изгибается во многих направлениях.

— Да, но, к счастью, в вальсе ни одна верхняя часть тела вообще не должна двигаться, — сказал Ноа, присоединяясь к Маноджу и наблюдая за его ногами, пока он поворачивался.

Я отвернулась и уставилась в окно. По краю стекла полз паук. Его восемь тонких ног поднимались и опускались, грациозно двигаясь по воздуху.

— Может, мы создадим ещё одну пару рук и ног? Это должно быть что-то, что я могу надеть поверх одежды на спине и соединить с моими руками и ногами, — оси и шестерёнки начали стыковаться в моём сознании.

— Как ещё один скелет, только снаружи, — Питер пододвинул стул и схватил со стола листок бумаги. Он лихорадочно нарисовал набросок, а когда закончил, то показал меня стоящей в каркасе, тянувшемся и крепившемся к каждому суставу моих рук и ног. — Что-то вроде этого.

— Это нуждается в доработке, — Манодж взял у него рисунок и задумался. — Но это может сработать.

Майкл заглянул через плечо Маноджа.

— Мой дед работал со многими различными системами управления. Я могу попросить его помочь. По-моему, он был хорошим другом покойного лорда Чэдвика.

— Хорошо, — сказал Ноа. — Я тоже могу спросить отца.

Я взяла рисунок у Маноджа, хотя и не смотрела на него. Мой отец и мой дед точно знали, как сделать такую машину. Я не могла воспользоваться их помощью. Я боялась, что больше никогда не смогу обратиться, и все мои связи с прошлым были жестоко разорваны кем-то, кто хотел уничтожить и меня тоже.

Я почувствовала пустоту внутри, с которой, как я знала, мне придётся жить вечно.

— Мег? — Питер положил руку мне на плечо, и я посмотрела на рисунок. — А ты что думаешь? — спросил он.

Я перевела дух. Мне ничего не оставалось, как двигаться вперёд.

— Я думаю, это отличный план, — я посмотрела на лица ребят вокруг меня. Теперь я знала их гораздо лучше, чем раньше. Так долго они были для меня всего лишь именами. Теперь они казались семьёй, новой семьёй. — Давайте приступим к работе.

***

Нам потребовалось довольно много времени, чтобы разработать полный чертёж каркаса. Дедушка Майкла оказал ему неоценимую помощь, поскольку был одним из тех специалистов по Развлечениям, которые разработали оригинальные тумблеры для экипажа Чэдвика. С его помощью мы смогли создать рабочую модель для нашего устройства записи движения, а отец Ноа помог нам создать эту модель.

После семи впечатляющих неудач с нашей моделью, которые требовали совершенствования движения суставов и калибровки механизма записи, мы добились успеха.

Уверенные в нашем окончательном чертеже для системы каркаса и тумблера, мы отправили его на Литейный завод, а затем переключили наше внимание на преобразование внутренних механизмов робота в соответствии с нашей новой системой управления. Это была непростая задача.

Проработав над ней несколько недель, я напряжённо боролась с особенно упрямой пружиной, когда услышала, как по коридору очень быстро идут люди. Они возбуждённо переговаривались, но я не слышала, о чем они говорили. Мне стало любопытно, но я была действительно близка к тому, чтобы идеально отрегулировать все болтики, и я со своими маленькими руками была единственной, кто мог справиться с этим.

— Что там происходит, Питер? — я не потрудилась поднять глаза, скрючив пальцы и пытаясь поправить последний болтик острым, но крепким шилом. На мне были очки с увеличительным стеклом, которые освещали внутренности робота, но в комнате я ничего не могла видеть. Я ждала ответа. Никто не ответил.

Я подняла голову, но смогла разглядеть только большие тёмные фигуры вокруг меня.

— Питер? — что-то маячило в свете дверного проёма. Холодный укол страха пронзил моё сердце.

Я приподняла очки.

Моё зрение прояснилось, и сердце ожило с новой целью.

— Дэвид, что ты здесь делаешь? — спросила я, полностью снимая очки и пряча их вместе с шилом в карман. Я вытерла руки об одну из старых тряпок, лежащих у ног робота. Я попыталась успокоить трепещущее чувство в груди. Это всего лишь остаточные последствия моего шока, не более того.

Дэвид стоял в дверях, и его поза была одновременно непринуждённой и царственной. Он выглядел так, словно только что остановился здесь по дороге в Камелот.

— Я пришёл поздравить вас, — сказал он, входя в комнату с небрежной грацией.

Я сунула тряпку в карман вместе с шилом и очками. Они присоединились к чему-то вроде болта, мрамора, ложки, и я даже не хотела знать, к чему ещё. Я выдернула руку и разгладила платье спереди.

— Да, но мы ещё не знаем, сработает ли это.

Его пристальный взгляд встретился с моим, когда он сделал шаг вперёд.

— Сработает.

Я судорожно сглотнула. Я не знала, как на это реагировать.

— Эм, спасибо? — пробормотала я, тут же ругая себя за то, что говорю как полная дура. «Спасибо». Серьёзно, я не могла придумать ничего более остроумного?

Дэвид улыбнулся и повернулся к столу, где лежали все наши рисунки.

— Ваш план по созданию системы управления роботом гениален, и я намерен им воспользоваться. Мне не повезло с моими собственными попытками. Мои планы были слишком… — он покрутил пальцем в воздухе.

— Сложными? — я прислонилась к столу.

Он улыбнулся.

— Да, именно так.

Я вздохнула с облегчением. Создание того, к чему хотел быть причастным Дэвид, само по себе было достижением. Мы не просто конкуренты. Мы ровня.

— Я принёс тебе подарок, чтобы поблагодарить за твой труд и отпраздновать твоё великолепие, — он протянул мне маленькую бархатную коробочку.

— Дэвид, я действительно не должна… — я протянула руки и отступила назад, собирая инструменты и укладывая их в коробку. — Я не должна принимать от тебя подарки. Люди уже начали переговариваться.

— О чём? — он выглядел так, словно слухи волновали его ровно столько же, сколько и перспектива того, что Солнце внезапно упадёт на Землю и сожжёт нас всех огромным огненным шаром. — Ты достигла чего-то великого, и я сделал это для тебя, чтобы ты всегда помнила об этом достижении. Ты должна гордиться тем, что сделала.

Мне не нравилось ощущение, что в конце его фразы остались недосказанные слова. Дрожащими пальцами я взяла маленькую коробочку и открыла её. Внутри оказался миниатюрный тумблер. Я вытащила его из бархата и протянула ему.

Он взял музыкальную шкатулку, которую дал мне, затем порылся на столе в поисках инструмента, прежде чем вынуть маленькие винты на дне коробки. Открыв её, он протянул руку за тумблером. Я осторожно положила его на ладонь Дэвида, и он умело вставил деталь в подставку музыкальной шкатулки.

Собрав всё обратно, он повернул фигурки в верхней части коробки, и они начали медленно вращаться.

На этот раз мелодия, исходившая из коробки, оказалась той, что выбрана для наших роботов на балу. Я наблюдала, как фигуры поворачиваются, и представляла себе, как наши танцоры делают то же самое перед всеми Развлекателями. Глубинная гордость росла во мне, пока не лишила меня способности говорить.

— Это очень мило с твоей стороны. Спасибо, — я улыбнулась, хотя бы потому, что знала: он все понял.

— Потанцуй со мной, Мег, — он удостоил меня подобострастным поклоном, а затем протянул руки. — Всего лишь ещё один раз.

Я знала, что ступаю на очень коварный путь, но его подарок был таким заботливым, а похвала — такой искренней. Я не могла ему отказать.

Шагнув в его ждущие объятия, я вложила свою руку в его ладонь. Мы начали разворот.

— Это что такое? — донёсся с порога мрачный голос с сильным шотландским акцентом.

Растерянная и испуганная, я отскочила от Дэвида, как будто меня только что обожгли.

В дверях, скрестив руки на груди и с настороженным выражением на красивом лице, стоял очень знакомый мне литейщик.

— Уилл! — я подбежала к нему и бросилась в его объятия, а моё сердце колотилось от радости и страха одновременно. Я хотела целовать его до тех пор, пока у меня не перехватит дыхание, но его руки, сомкнувшиеся вокруг меня, были напряжёнными. — Я не знала, что корабль здесь, — призналась я.

— Ясно, — он не сводил глаз с Дэвида, который небрежно полировал большим пальцем край музыкальной шкатулки, пока мелодичная песня продолжала играть.

— МакДональд, как я рад тебя видеть, — Дэвид одарил Уилла своей косой полуулыбкой. — Как Шотландия в это время года?

— Стромптон, — Уилл не ответил на его улыбку.

— Дэвид, пожалуйста, — я повернулась к своему товарищу-ученику. — Я бы хотела получить минутку уединения.

— Очень хорошо, — он кивнул нам. — Мы можем продолжить в другой раз, — он вышел из комнаты, не сказав больше ни слова, как раз когда музыка начала затихать.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я Уилла, надеясь забыть о том, что только что произошло с Дэвидом.

— Нас послали доставить заказы для бала. Я помогал с деталями для твоего эскиза. Я был очень осторожен с ними, — он взглянул на голую женщину-робота. её грудь была открыта, обнажая внутреннюю работу. Нам нужно только поместить на место её сердца тумблер, как только мы его запишем. — Мне не терпится увидеть, как она танцует.

— Ты будешь на балу? — я не могла в это поверить. Я была в восторге от того, что Уилл будет там и увидит кульминацию всего, за что я так боролась. И всё же его сдержанное поведение заставляло меня задуматься.

— МакТэвиш выбрал меня в команду строителей. Это значит, что я приглашён присутствовать.

Я подумала, каково это было бы — танцевать с Уиллом на помпезном балу, но потом поняла, что он, вероятно, не умеет танцевать. Нельзя сказать, что у него был шанс научиться.

— Это было бы замечательно.

Уилл бросил взгляд в конец коридора.

— У меня мало времени. Я хотел увидеть тебя снова. Я скучал по тебе, — он вошёл в комнату, осмотрел робота и провёл рукой по панели на подлокотнике, словно проверяя изгиб металла.

Он ждал, как будто ожидая, что я что-то скажу, но ничего не вышло. Конечно, я скучала по нему. Я хотела это сказать. Но впервые я не ощущала пустоты или зияющей дыры внутри. Я даже не знала, что он в Лондоне. Я любила его, но была занята и, честно говоря, не слишком задумывалась об этом.

Это ужасно с моей стороны.

Его брови нахмурились, когда Уилл перевёл взгляд на стол. Он весь напрягся.

Я проследила за его взглядом и увидела музыкальную шкатулку, изящно стоявшую рядом с моими рисунками. Он смотрел на неё с глубинной тоской, когда подошёл и коснулся развевающейся юбки прекрасной дамы.

— Это выглядит очень дорогим.

— Это всего лишь музыкальная шкатулка, — сказала я. — Она просто играет ту мелодию, под которую должны танцевать роботы. Это в первую очередь вдохновение.

— Это ведь он дал тебе, не так ли? — голос Уилла надломился, и моё сердце разорвалось от этого звука. Он испытывал боль, даже если предпочёл бы умереть, чем показать это.

Уилл стиснул зубы и опустил взгляд в пол. Через мгновение он поднял на меня глаза. Выражение его глаз напомнило мне свирепого дикого зверя, попавшего в капкан.

— Твоё молчание говорит слишком много.

— Ничего такого не было, Уилл. Ничего, — говоря это, я думала о танце и о том, как мне хотелось поцеловать Дэвида. Я вспомнила, как мне всего минуту назад не терпелось оказаться в объятиях Дэвида. Нельзя назвать это «ничего», но в то же время серьёзным это тоже не было.

Что бы я ни чувствовала к Дэвиду, это не настолько истинное, глубокое и длительное чувство, как то, что я испытывала к Уиллу. Но я не знала, как объяснить Уиллу свои чувства, не усугубляя ситуацию. Я не хотела ничего чувствовать, но ничего не могла с собой поделать. Если бы я действительно любила Уилла, разве я не была бы слепа ко всем остальным? Я боялась, что мои чувства означают, что я вообще не умею любить. Что, если вся любовь, которую я знала, была не более чем влюблённостью?

— То, что происходит между тобой и Стромптоном, не должно быть ничем, вот в чем проблема, — Уилл повернулся к двери. Я схватила его за руку и задержала.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты могла бы стать графиней, Мег. Ты могла бы иметь богатство и роскошь, и все, что захочешь. Он мог бы дать это тебе. Ты ему подходишь, — плечи Уилла опустились, словно он устал от тяжести собственных мыслей. — Я не могу дать тебе ничего из этого. Ни состояния, ни престижа, ни семьи — ничего.

Я протянула руку и коснулась его лица, повернув его щёку так, чтобы он снова посмотрел на меня.

— Я ничего этого не хочу.

Уилл на мгновение замер, задумавшись, а моя рука задержалась на его напряжённом подбородке. Он закрыл глаза.

— Скажи мне, что ты ничего к нему не чувствуешь, и я тебе поверю. Скажи мне, что ты вообще не смотрела на него вот так. Что ты не подумала о том, каково это — быть его женой.

Я открыла рот, чтобы заговорить, но горло сжалось, и слова просто не выходили. Я уже думала об этом. Я думала о прекрасном поместье, о деньгах, о платьях. У меня было бы все время в мире, чтобы работать над своими проектами. Мы с Дэвидом были бы как идеально устроенный брак королевской семьи. Как я могла не подумать об этом?

— Так я и думал, — Уилл испустил долгий вздох, затем направился к двери.

— Уилл, стой! — господи, мужчины могут быть такими глупыми. Я не любила Дэвида. Дэвид был искушением, не более того.

Он остановился и повернулся ко мне.

— Я сражался с драконами ради тебя, — сказал он, и я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. — Я поднял твои крылья и помог тебе летать. Но этого никогда не будет достаточно. Тебе всегда было суждено нечто большее.

С этими словами он повернулся и пошёл прочь.

— Этого достаточно! — крикнула я в коридор, глядя, как он, не оглядываясь, сворачивает за угол. — Я люблю тебя, — я тяжело вздохнула. — Только тебя.

Сказав это, я тут же поняла, что это правда. Я чувствовала это, но не как взрывы, или молнии, или огонь в моей крови. Я чувствовала это, как воздух, вокруг и внутри меня, спокойный и непритязательный, но все же сильный, как буря.

Стоя в одиночестве посреди зала, я ощущала холод каменных стен.

Что же я натворила?

Глава 26

Я не могла допустить, чтобы все так закончилось. Я не могла позволить Уиллу уехать в Шотландию убеждённым в том, что я хочу быть с Дэвидом вместо него. Это неправда. Это просто неправда.

И он должен это знать.

Я бросилась бежать, промчалась по коридору, завернула за угол и врезалась в Сэмюэла. Сила столкновения сбила нас обоих с ног.

Вскочив на ноги, я протянула руку Сэмюэлу, чтобы помочь ему подняться.

— Приношу свои извинения.

Он схватил меня за запястье и больно сжал.

— Твои извинения недостаточно хороши.

Он притянул меня ближе, нависая надо мной своим широким телом.

— Отпусти её, — сказал Манодж прямо за моей спиной.

Сэмюэл поднял голову и усмехнулся.

— А что, если я этого не сделаю? Мисс Уитлок сбила меня с ног, и она передо мной в долгу, Пенджаб¹.

Манодж вытащил из-за пояса изогнутый клинок.

— Меня зовут Манодж, и я сказал: отпусти её.

Майкл подошёл к нему, а за ним Ноа.

— Если ты хочешь извинений, у меня есть для тебя одно в запасе, — сказал Майкл, небрежно потирая кулак. — Я был бы рад сначала сбить тебя с ног.

— Ты в меньшинстве. Брось её, — сказал Питер позади нас. Повернувшись, он разжал ладонь достаточно, что я смогла вывернуть руку и вырваться из его хватки.

Я попятилась к мальчикам, и Ноа подхватил меня и завёл за Маноджа и Майкла. Сэмюэл медленно повернулся и, оправляя пальто, злобно посмотрел на Питера. Питер скрестил руки на груди и, высоко подняв голову, уставился на него.

Несмотря на то, что моё сердце почти билось в груди, я чувствовала такую гордость за своих друзей.

Сэмюэл потопал прочь, бормоча что-то себе под нос.

— Спасибо, — сказала я всем с придыханием. — Спасибо вам за все.

Питер понимающе улыбнулся мне.

— Иди и найди его.

Я побежала.

Мои ноги буквально парили, и я возблагодарила Господа за то, что укоротила подолы ради практичности и чтобы удалить худшие из винных пятен, а последние несколько недель из-за жары обходилась очень тонкой нижней юбкой. Мне не нужно было беспокоиться о том, что я споткнусь, пока каблуки моих ботинок снова и снова ударялись о камень, эхом отражаясь в тесных коридорах.

Вбежав в катакомбы, я увидела, что главный коридор заблокирован группой Развлекателей, пытающихся поднять по пандусу тележку с большим двигателем. Когда я попыталась протиснуться мимо них, я услышала, как один из них сказал:

— Я рад, что этот последний.

Моя надежда рухнула. Корабль может уйти в любой момент.

Примерно на полпути к подземному доку мне пришлось перевести дух. Может быть, я и ослабила корсет для удобства, но он все равно не позволял мне делать слишком глубокие вдохи. Я прислонилась к холодному и слегка влажному камню. Крики людей на лодке разносились в густом воздухе вместе со свистом. Корабль ещё не ушёл. Я почти на месте.

— Подождите, — выдохнула я. — Подождите.

Собравшись с силами, я побежала по последнему коридору. Ещё один поворот, и я окажусь в доках. Притормозив, я сосредоточилась на последнем повороте и факеле, горящем там, словно призывая меня броситься в погоню за его светом. Открытые арки, ведущие в кладовые по обе стороны от меня, были погружены в тёмные тени.

Я успею.

Что-то врезалось в меня сзади. Рука крепко обхватила мой торс, и прежде чем я успела закричать, тошнотворно-сладко пахнущая ткань прижалась к моему носу и рту. Она обожгла мне губы и щеки, пока я отбивалась от нападавшего. Я не могла освободиться. Я не могла дышать.

— Теперь я поймал тебя, моя дорогая, — прошептал он мне на ухо. Я боролась и боролась, но светящий факел в конце коридора начал описывать большие круги и сделался нечётким. Зазвенел колокол парохода, и звук был медленным, водянистым, когда пробивался сквозь головокружительную дымку. Я слышала позади себя тихое тиканье шестерёнок, встроенных в лицо мужчины. — Давай возьмём небольшой отгул, хорошо?

Его слова звучали натянуто, как будто их кричали через длинный, тёмный туннель. Я закрыла глаза, когда все мои силы покинули меня, и больше ничего не помнила.

***

Проснувшись, я знала только то, что всё моё тело болело. Я попыталась открыть глаза. Ничего. Меня окружала тьма. Я снова попыталась поднять веки. В панике я попробовала сесть, но обнаружила, что лежу на спине, прижав колени к груди и вытянув вперёд шею. Я толкнулась ладонями вперёд, и они ударились о стены. Я оказалась в замкнутом пространстве.

В ужасе я не могла закричать. Я представила себя в собственном гробу, запертую и беспомощную, пока люди в длинных черных плащах опускали меня в могилу. Мысленно я слышала, как лопаты с землёй ударяются о мой гроб, хороня меня, а я не имею возможности спастись от смерти. Все уже поверили, что меня больше нет.

Раздался пронзительный вопль, и только тогда я поняла, что это кричу я, а удары совершались моими руками, бьющими по дереву вокруг меня. Это не сон. Меня поймали в ловушку, и если я не смогу справиться с паникой, то умру.

Я попыталась пнуть крышку, но она не поддавалась, а у меня не имелось достаточно опоры для толчка. Мне хватало достаточно места только для того, чтобы немного двигать руками.

Моё дыхание сделалось прерывистым. Воздух вокруг меня был спёртым. Мне было плохо и слишком жарко. Мне нужно сбежать. Мои глаза сфокусировались на замочной скважине справа от меня. Я ещё плотнее свернулась в клубок, пытаясь посмотреть в скважину, но усилия оказались тщетными.

Прижимая руки к бокам из грубой древесины, окружавшим меня, я втянула как можно более медленный вдох. Мне нужно выбраться, и для этого придётся подумать. Я не лежала в гробу. В гробах не было замочных скважин. Это должен быть сундук, большой сундук.

Меня везли контрабандой.

Я ещё не погибла, и пока я жива, я должна сражаться. Мне нужно открыть замок. Сунув руку в карман, я молилась, чтобы хоть там оказалось хоть что-нибудь полезное. Я вытащила маленький шарик, потом повозилась с оловянным солдатиком, запутавшимся в бечёвке чёртовой ложки. Потом я нащупала очки.

«Спасибо».

Я вытащила их и изо всех сил постаралась закрепить их на голове, но моя шея горела от боли, и я все ещё не могла дышать. Когда я повернула рычажки, очки начали светиться, озарив внутренности сундука.

Доски, окружавшие меня, были плохо отшлифованы, так что между некоторыми досками виднелись небольшие трещины и щели. Древесина была покрыта кружочками от сучьев, а в сундуке пахло солёной водой и плесенью. Корпус вокруг замочной скважины казался достаточно прочным, даже несмотря на то, что по краям его появилась ржавчина. Надеюсь, ржавчина ослабила его. Я попыталась просунуть палец в замочную скважину, но не смогла — мне нужно было что-то туда вогнать. Порывшись поглубже в кармане, я нащупала гладкую деревянную ручку.

«Шило».

Он проделало дыру в дне кармана и чуть не провалилось внутрь. Я изо всех сил пыталась вытащить его, но оно застряло в складках ткани, и я не могла сдвинуть локоть достаточно далеко, чтобы вытащить его. Наконец мне удалось его освободить. Я попыталась вставить острие в замочную скважину, но из-за угла остриё шила всё время попадало внутрь ржавого корпуса. Я попробовала снова, вывернув запястье, чтобы направить остриё вниз. Шило царапнуло по внутренней стороне корпуса замка, но не смогло дотянуться до запирающего механизма. Это всё бесполезно. Шило было слишком прочным и не могло согнуться, чтобы манипулировать элементами внутри замка.

В панике у меня перехватило дыхание. Я не хотела даже думать о том, что будет со мной, если я не смогу убежать. Я, конечно, умру, но этот страх казался наименьшим из страданий, которые мне придётся пережить, прежде чем меня убьют.

Я стиснула зубы.

Это ещё не конец.

Должен же быть какой-то другой способ спастись. Я подтянула колени как можно плотнее к груди и оттолкнулась. Мои ботинки глухо стукнули по доскам сундука. Я дёрнула плечами, пытаясь сильнее выпрямиться, чтобы хоть как-то силой воли раздвинуть стены своей тюрьмы.

Моя нога скрючилась и болезненно сжалась, подогнувшись под себя, пока мне не захотелось закричать от боли. У меня не было возможности размяться. Я снова ударила ногой и почувствовала, как по щеке скатилась слеза. Должен же быть какой-то другой способ снять крышку. Я посмотрела налево и с помощью увеличивающих очков заметила небольшой треугольник неровностей на дереве. Они были не более чем крошечными выемками в волокнах. От доски откололось несколько щепок. Я протянула руку и провела пальцем по дереву. Кожа на моем пальце зацепилась за острый выступ.

Гвозди.

Конечно, это были концы гвоздей, которые держали петли. Я повозилась с юбкой, пока не смогла засунуть руку обратно в тесный карман и пошарить там. Мгновение спустя у меня возникло искушение оторвать переднюю часть кармана и использовать её, но в конце концов я нащупала грубую ткань тряпки, которую использовала при работе с роботом. Мой локоть трижды ударился о стену, прежде чем я сумела вытащить тряпку. Не обращая внимания на боль, я обернула тряпку вокруг шила. Приставив остриё шила к кончику гвоздя, я ударила ладонью по толстой деревянной ручке.

Мне показалось, что моя рука разбилась вдребезги, но я проглотила боль и снова ударила со всей силой, на которую только была способна в своём неловком положении. Я услышала отчётливый звон короткого гвоздя, ударившегося о землю.

«Благодарю тебя, дорогой Господь». Я попыталась сделать глубокий вдох. У меня болела рука, и я сомневалась, хватит ли у меня сил продолжать наносить удары. У меня не было хорошей точки опоры, а гвозди возле колена будет ещё сложнее выбить.

Я не могла сдаться.

«Всего-то ещё пять штук».

Второй поддался легче, но я опасалась, что сломала себе кость у основания большого пальца. Вся моя рука гудела от боли, и я умудрилась расшибить себе ладонь. В третий раз я попробовала вращать шилом вокруг гвоздя, и в конце концов он выпал, но от этого усилия у меня заболело плечо.

Мои силы были на исходе. Каким-то образом мне удалось сильнее сжаться, чтобы дотянуться до других гвоздей. Прикусив губу, чтобы унять боль в руке, я стала стучать ладонью по залитому кровью шилу. У меня не было другого выбора. Каждый раз, когда я съёживалась, чтобы дотянуться до гвоздей, мой корсет сжимался, и я не могла дышать.

Наконец, задыхаясь, я в последний раз ударила кулаком по шилу, радуясь ужасному дереву и слабым петлям сундука. Затаив дыхание, я изо всех сил напряглась и ударила ногой. Крышка взлетела в воздух и с грохотом упала обратно на сундук. Я прикрыла лицо руками, и угол крышки ударил меня в плечо. Я оттолкнула его ботинком.

Я рванулась вверх и сделала несколько глубоких вдохов. Зловоние речной воды почти одолело меня, но я с благодарностью вдохнула его. Больной и кровоточащей рукой я водрузила очки на макушку.

Я свободна.

Почувствовав головокружение, я попыталась встать, но голова закружилась, и мои сведённые судорогой мышцы запротестовали — такое ощущение, будто тысячи игл одновременно вонзились в мою кожу. Я снова упала, упёршись руками в края сундука. Я держала руки выставленными наружу, как будто их присутствие за пределами сундука могло каким-то образом помешать мне снова угодить в него. Я чувствовала себя беспомощной и слабой, а мой похититель мог вернуться в любой момент. Мне надо было встать на ноги, черт возьми.

Я выбралась из сундука, опрокинула его и повалилась на пол.

Закашлявшись так, что мои лёгкие горели, я подняла голову и осторожно привстала. Я всё ещё находилась в катакомбах, в чём-то похожем на пустой склад. Гладкие каменные стены были такими же, как и остальные подземные туннели, но я, видимо, находилась очень близко к реке. Просачивающаяся вода оставила тёмные полосы на стенах возле двери.

Я доковыляла до двери и привалилась к мокрому дереву. Я дёргала засов, пока вся дверь не задребезжала на петлях, но это оказалось бесполезно. Она была заперта снаружи. По крайней мере, моя тюрьма теперь стала не такой тесной, хотя и не менее страшной.

Свет от мерцающей лампы внутри комнаты создавал движущиеся тени в более темных частях комнаты. В углу рядом с небольшим ящиком лежало скомканное одеяло. Крыса сидела на тарелке рядом с недоеденной буханкой чёрного хлеба и гниющим скелетом рыбы. Дрожа, я сделала шаг назад и чуть не врезалась в старую бочку из-под виски. На ней лежало несколько изящных инструментов, зеркало и маленькая коричневая стеклянная бутылочка. Я поспешно завернула раненую руку в тряпку и внимательно осмотрела вещи.

Я взяла бутылку и пристально изучила этикетку. Как я и предполагала, это оказался хлороформ. Я с силой нажала на пробку и сунула бутылку в карман.

Кем бы ни был человек в заводной маске, совершенно ясно, что он уже некоторое время прожил в этом ужасном месте. Охотился за мной.

Мне нужно бежать, пока он не вернулся.

Моя рука потянулась к шее, где я носила дедушкин ключ.

Знакомая тяжесть исчезла.

Я пошатнулась, до сих пор чувствуя головокружение от хлороформа. Ключ пропал. Мой отец умер с этим ключом в руке, пытаясь скрыть его от человека в заводной маске.

Я должна вернуть его.

Я обыскала грязный, вонючий альков, отбросила одеяла к стене. Схватив ящик обеими руками, я изо всех сил ударила его о стену. Он развалился на куски, а тарелка с грохотом ударилась о камень. Крыса взвизгнула, затем бросилась к двери, где, извиваясь всем своим жирным черным телом, протиснулась в крошечную щель в дереве. Никогда ещё я так не завидовала крысе.

Я пнула ногой остатки ящика, но он оказался пустым.

Заводной ключ исчез.

Что же мне теперь делать?

Мою ладонь жгло. Я осмотрела рану и сосредоточилась на извлечении большой щепки. Избавившись от дерева, я остановила кровотечение и осмотрела замок на двери.

С другой стороны послышалось царапанье.

Он вернулся.

Дрожа, я метнулась через всю комнату и попыталась спрятаться за бочкой с виски. Я услышала характерный щелчок отодвигаемого засова, и дверь со скрипом отворилась.

Я попыталась выглянуть из-за бочки.

Человек в заводной маске шагнул в дверь с моим ключом, висящим на его шее, как трофей. Поля шляпы и высокий воротник скрывали его лицо.

И тут он поднял голову.

Человеческая сторона его лица была знакома мне так же хорошо, как и моя собственная. От его волос цвета соли с перцем до густых бровей, изгиба плеч и длинных рук, все было мне знакомо. Особенно единственный тёмно-серый глаз, устремлённый на меня. Весь воздух внезапно вырвался из моих лёгких, когда я встала, ошеломлённая.

— Отец?

Я вся дрожала, с трудом держась на ногах и глядя ему в лицо.

Сходство было поразительным, но лицо выглядело чуть шире, с крючковатым носом и большими бакенбардами на рябой щеке. На другой стороне его лица медленно вращались шестерёнки замысловатой маски, а безжизненный металлический глаз следил за мной.

Он рассмеялся холодным, жестоким смехом.

— Твой отец? Едва ли. Я никогда не имел удовольствия называться Уитлоком.

Его голос не был тем голосом, который я знала. Его голос был более высоким, чем у моего отца, и хриплым, с акцентом, который я не могла определить. Возможно, он и похож на моего отца, но этот человек мне незнаком. Любое сходство было лишь иллюзией.

— Где мой дедушка? — крикнула я двойнику, сунув руку в карман, чтобы достать пузырёк с хлороформом.

— Не волнуйся, — в его голосе слышались резкие и насмешливые нотки. — Я отведу тебя к нему, — он бросился на меня, и я увидела блеск ножа в его руке.

Я изо всех сил швырнула бутылку с хлороформом. Она разбилась об его металлическую маску.

Я быстро прикрыла лицо рукой и стала дышать в рукав. Нож со звоном упал на землю.

Человек в заводной маске схватился за лицо. Он пошатнулся, врезался в бочку и потянулся ко мне.

Я закричала, когда он бросился вперёд и почти прижал меня к стене. Даже через рукав я чувствовала приторный запах хлороформа. Пригнувшись в сторону, он упал, сильно ударившись плечом и головой о каменную стену. Потом он рухнул.

Стараясь дышать неглубоко, я дрожащими пальцами потянулась к цепочке, на которой висел дедушкин ключ. Сняв его, я схватила нож и бросилась к двери.

Я рванула вперёд и побежала по длинному туннелю, опасаясь, что на каждом шагу буду налетать на стены. Там царила кромешная тьма.

Потеряв ориентацию, я понятия не имела, в какую сторону бежать. Мне нужно как можно скорее вернуться в монастырь, пока человек в заводной маске не проснулся. Мне нужен директор Лоренс. Любая вода, проходившая через катакомбы, стекала в реку, поэтому я направилась в ту сторону, где чувствовался подъем. Я сняла очки с головы и включила их, хотя и не надела. Используя исходящий от них жуткий зелёный свет, я могла видеть только дорогу прямо перед моими ногами.

Держа их высоко, как странную свечу, я попыталась найти выход из лабиринта.

Я уже почти потеряла надежду, когда в дальнем конце одного из туннелей увидела тёмную фигуру с факелом. Нет, он не мог уже проснуться. Я забилась в тёмный угол и спрятала свет от очков в юбке.

У меня кончились фокусы, и я знала, что не смогу одолеть взрослого мужчину. Я сжала нож в руке.

— Мег? — раздался в темноте знакомый голос.

«Дэвид».

Глава 27

Я подбежала к нему, и Дэвид поймал меня, держа за запястье, чтобы отвести нож в сторону от его бока. Мне было так приятно чувствовать его руку на своей и знать, что я не одна. Слёзы текли по моему лицу, и я ощутила вкус крови на губе.

Дэвид потянулся к моей щеке, но его рука задержалась на волосок от меня, как будто испугавшись. Какая бы маска уверенности и самодовольства ни была на нем, она слетела и заменилась выражением крайнего ужаса.

— Мег, что с тобой случилось? Тебя не было несколько часов. Твой кучер вне себя.

— Меня накачали наркотиками и заперли в сундуке, — я поспешно вытерла слёзы. Не время позволять себе поддаваться тому, что только что произошло. Сунув нож в карман, я взяла его факел. Жар пламени коснулся щеки, которую все ещё жгло от хлороформа, и усилил жжение.

— Каким образом? Кто мог такое сделать? — то немногое, что осталось от собранности Дэвида, исчезло.

— Это человек, который убил моих родителей. Он здесь, — сказала я. — Он же саботажник. Он пытался выманить меня на открытое место ещё в начале лета, когда подложил бомбу в магазин твоей сестры. Он жил здесь, в катакомбах, пытался создать достаточно шума, чтобы он мог незаметно похитить меня.

Я оказалась слишком предсказуемой. Он знал, что я отправлюсь на поиски парохода после моего маленького представления с Уиллом, когда корабль прибыл в прошлый раз. Он, наверное, видел наш поцелуй, прячась в тени, как крыса, которой он и был. Он знал, что я приду. Я побежала, как ничего не подозревающий кролик, в хорошо расставленные силки.

— Ты пострадала? — Дэвид осмотрел меня со всех сторон, ища раны.

Я отрицательно покачала головой.

— Только моя рука. Все не так уж плохо.

— Где он сейчас? — спросил Дэвид, покосившись на мою ладонь.

— Я дала ему немного его собственного лекарства. Он без сознания лежит на полу одной из кладовок. Это там, внизу, — я показала туда факелом.

— Пойдём, — сказал Дэвид, подталкивая меня вперёд. — Мы должны найти директора и предупредить его.

Мы бежали по катакомбам, пока, наконец, не достигли пандуса, который вёл к каретнику. Я чуть не споткнулась, торопясь выбраться из темноты туннелей внизу.

— Мисс Уитлок! — Боб Бриндл бросился вперёд, и его круглое лицо побледнело от волнения. Он подхватил меня в оберегающие объятия, от которых его плечо чуть не загорелось от факела, и я забеспокоилась о ноже в кармане, но толстые складки юбки, казалось, пока держали его в безопасности. — Вы заблудились?

— Меня похитили. Это был человек с бомбой, — мне не нужно было давать никаких дополнительных объяснений.

Боб вытащил из кармана пальто пистолет и взял у меня факел.

— Где он?

Как раз в тот момент, когда я собиралась объясниться, слуга Дэвида подошёл к нам со своим пистолетом в руке.

— Следуйте за мной, — сказал он Бобу, и они спустились по трапу.

Дэвид вернулся ко мне с мрачным видом.

— Не волнуйся. Они найдут его.

Дорога до кабинета директора не заняла много времени. Большая часть монастыря пустовала, хотя солнце ещё не село. Лишь несколько факелов освещали залы. Их мерцающие тени выбивали меня из колеи, мне хотелось купаться в свете.

Дэвид заколотил в дверь кабинета директора. Она открылась, но, к нашему ужасу, внутри оказался учитель Барнабас. Он медленно оглядел мой растрёпанный вид, затем перевёл взгляд на Дэвида. Он не скрывал подозрительности в своих глазах.

— Что всё это значит? Разве вы оба не должны быть уже дома?

Он расправил большую стопку чертежей и заказов из Литейного Завода и придавил нижний край к столу. Он аккуратно положил их на стол и закрыл счётную книгу.

— На мисс Уитлок напал саботажник, — сказал Дэвид.

Поведение учителя Барнабаса немедленно изменилось. Он взял меня за раненую руку, подвёл к самому большому креслу и усадил на него, как хрупкую куклу.

— Боже мой, дитя моё. Кто это был?

— Тот самый человек, который подложил взрывчатку в мой магазин. Человек в заводной маске, — сказала я, испытывая облегчение оттого, что кто-то наконец-то принял эту угрозу всерьёз.

Учитель Барнабас вдруг сделался цветом как спелая свёкла.

— Я больше не желаю слышать о ваших заблуждениях, юная леди. Нет никакого человека с заводной маской. Вы использовали эту уловку, чтобы привлечь внимание и неправомерно обеспечить себе место в Академии. Я не знаю, каковы ваши намерения, но вы, Дэвид, должны быть осторожны, чтобы она не использовала свои дикие обманы, чтобы принудить вас к браку.

— Я ей верю, — не дрогнув, ответил Дэвид.

Барнабас несколько раз попыхтел, издавая звуки сквозь длинные усы.

— Ну, а у меня, например, нет времени, чтобы тратить его на дикие фантазии. Я опаздываю на ужин с тётей.

— Это не дикие фантазии. Там, снаружи, убийца! — сказала я. Он должен был слушать. На карту поставлена судьба Академии. Вместо этого он вывел нас за дверь и запер её.

— Если бы это было так, я уверен, что соответствующие власти уже нашли бы его. Я уже опаздываю, и у меня больше нет на это времени. Спокойной ночи, — он пошёл по коридору, качая головой, как будто ему на все наплевать.

Я резко выдохнула, хотя и не осознавала, что задерживала дыхание. Барнабас — ослиная задница. Он был против меня с самого начала, и теперь из-за этого необоснованного суждения кого-то убьют.

— Что же нам делать?

Дэвид посмотрел на меня, потом на дверь.

— Дай мне нож.

Я протянула ему нож, а он воткнул его в затор и постучал по рукоятке ладонью. Защёлка открылась, и дверь распахнулась. Честно говоря, во всем этом здании не существовало надёжного замка. Дэвид завёл меня внутрь и вернул мне нож.

— Оставайся здесь. Я попытаюсь найти директора. Если он вернётся, передай ему то, что сказала мне. Я скоро вернусь.

Я хотела сказать «спасибо», но он уже выскочил за дверь и ринулся в бой, как доблестный рыцарь. Я закрыла и заперла за ним дверь, хотя после демонстрации Дэвидом того, как легко можно взломать замок, в этом не было необходимости.

После всего, что произошло, я чувствовала себя измученной и просто хотела спать в течение семидесяти лет, но я не могла так поступить.

Я опустилась в директорское кресло, поскольку оно было самым большим и, похоже, самым удобным, и подтянула под себя ноги. Время, казалось, тянулось бесконечно, пока я слушала тиканье часов позади меня. Я взглянула на подзорную трубу и подумала, не воспользоваться ли ею, чтобы попытаться найти директора, но передумала. Управление этой штукой гораздо сложнее, чем в мастерской Рэтфорда.

Я нашла старую кожаную перчатку с дырками на двух пальцах и кусочек проволоки, поэтому использовала их, чтобы сделать ножны для ножа, а затем спрятала его обратно в карман.

Завязывая проволоку, я случайно столкнула несколько чертежей и заказов, которые Барнабас так аккуратно разложил на столе. Я подобрала их, чтобы поправить, но тут любопытство взяло верх. Я пролистала их, заинтересовавшись тем, что создали мои одноклассники, а также тем, что полные члены Ордена попросили из Литейного завода.

Удивительно, как много я узнала за столь короткое время. Теперь я могла взглянуть на чертёж и почти ясно представить себе окончательную конструкцию. Я перевернула ещё одну страницу и замерла.

Вместе с различными заказами на детали для систем управления роботами и даже целые части тела для самих роботов был вложен замысловатый маленький рисунок. Я вполне отчётливо представляла себе конечный механизм, потому что видела его раньше.

В дверь постучали, и я вздрогнула.

— Мег, это я, — сказал Дэвид с другой стороны. Я схватила рисунок со стола и бросилась к двери. Я открыла замок, и он вошёл внутрь. — Мне очень жаль, Мег. Я не смог…

— Дэвид, посмотри на это, — я сунула ему рисунок.

— Что это? — спросил он, придвигаясь ближе к единственной горящей лампе и наклоняя страницу под лучшим углом.

Я проглотила комок в горле, когда он изучал рисунок.

— Немного похоже на паука, не так ли? — он наклонил голову, рассматривая рисунок. — О нет, погоди. Это ударяющий элемент. Здесь есть пометка для кусочка кремня. Как умно. С каждым вращением главного вала он движется вниз по этой резьбе.

У меня упало сердце. Это чертёж бомбы, которую мы с Уиллом уничтожили. Только теперь он укреплён снаружи прочной оболочкой.

— Именно этого я и боялась.

— Что это за штука? — спросил Дэвид с обеспокоенным видом.

— Это спусковой механизм для бомбы. Я его уничтожила. Похоже, кто-то его отстроил его заново. Есть ли готовый заказ на него?

Дэвид порылся в бумагах.

— Вот оно. Его доставили сегодня. Там не сказано, кто его запросил.

Боже милостивый. Это работа саботажника. Непременно. Он использовал заказы литейщикам из Академии, чтобы скрыть своё намерение починить бомбу. Мы должны найти его. Директору школы было поручено изучить бомбу. Он знал, где она.

— Мастерская, — прошептала я и посмотрела на Дэвида. — Я знаю, где может быть директор, — я схватила его за руку и лампу, вывела за дверь и повела вниз, в подвал.

Я направилась прямо к фальшивому бочонку и отпёрла его. Передняя стенка бочки распахнулась, и Дэвид в шоке посмотрел на меня.

— Как ты это обнаружила?

— Поверь мне, тебе лучше этого не знать, — я прокралась по узкому коридору, но в мастерской было темно и тихо. — Директор? — позвала я. Ничего. Я подняла факел и смотрелась.

Дэвида привлекло устройство для чтения мыслей.

— Это устройство из чертежей, которые директор показал нам после инцидента в подвалах. Зачем ему понадобилось завершать запрещённое изобретение?

Впервые я смогла увидеть мастерскую целиком. На столе было несколько фотографий Сэмюэла в разном возрасте, директора Лоренса и женщины, которая, как я предположила, была женой директора Лоренса.

— Дэвид, посмотри на это. Эти изображения очень странные, — я взяла одно из них, чтобы показать ему. На всех поверхностях были нарисованы линии с заметками о формах и пропорциях по отношению к другим изображениям. Я взглянула вниз и увидела древесину стола, которая оказалась открытой, когда я подняла изображение. Она была изрезана ножом.

Передав рисунок Дэвиду, я смахнула остальные и ахнула.

«Ложь, ложь, ложь, ложь….»

Это слово было вырезано глубоко в дереве сердитыми бороздами сотни раз.

Внезапно все частички головоломки встали на свои места. Я слышала отголоски разговора.

Дребезжащий голос Мэри: «Вы похожи на жену директора…»

Влюблённая женщина. Мэри дразнила меня за то, что я влюблена. Должно быть, и жену директора тоже.

Спокойное объяснение Люсинды: «Мэри собирала давно умершие сплетни. Слухи об Эмме утихли лет пятнадцать назад, а может, и больше. Я даже не знаю, почему Мэри заговорила об этом, кроме того, что она хотела вызвать чувство скандала…»

Она была замешана в скандале. Случилось что-то ужасное.

«Всё, что тебе нужно знать — это то, что ты никогда не должна стыдиться своих чувств к Уиллу….»

Уилл, мужчина с Литейного завода.

Она любила мужчину с Литейного завода. Жена директора любила мужчину с Литейного завода.

Я вспомнила, как МакТэвиш посмотрел на меня, когда я вошла в актовый зал на открытие роботов. Он выглядел таким печальным. Сэмюэл стоял прямо за моей спиной.

МакТэвиш.

— Боже милостивый, — прошептала я, вспоминая видение, которое подсмотрела в устройстве для чтения мыслей.

— Мег, что случилось? — спросил Дэвид. На какое-то мгновение я забыла, что он здесь.

— Директор Лоренс — саботажник. И теперь он намерен уничтожить Литейный завод.

Глава 28

— Я думал, что мужчина, который похитил тебя, и есть саботажник, — Дэвид положил изображение обратно на стол. — В этом нет никакого смысла. Какое отношение человек в заводной маске имеет к директору школы?

— Никакого, — я потрясённо покачала головой. — Кроме того, что он снабдил директора бомбой. Вот почему директор так быстро отверг мои предупреждения о человеке в маске. Он знал, что виновен именно он сам.

— В этом нет никакого смысла, — Дэвид повернулся, чтобы сделать шаг назад, но так же быстро повернулся обратно. — Директор никогда бы так не поступил. Кто-то мог погибнуть в этой последней нападении.

— И заметь, он практически первым вышел из комнаты. Теперь всё сходится, всё сходится, — Господи, ну почему я не видела этого раньше? Я была так ослеплена своим стремлением узнать личность человека в маске и так уверена, что именно он стоит за нападениями. — Человек, который напал на меня, никогда ничего не саботировал. Он прятался в тени, надеясь схватить меня, когда никто не придёт меня искать. Он действовал только тогда, когда у него была чёткая возможность. Именно директор Лоренс дал ему шанс нанести удар. У директора Лоренса с самого начала имелись свои планы.

— Я не понимаю, зачем человеку разрушать то, что он страстно любит, — Дэвид обернулся, словно ища в комнате что-то, что могло бы смягчить вину директора.

— Академия — не единственное, что он любил. Несколько лет назад вокруг его жены ходили слухи. А именно то, что у неё был тайный роман с мужчиной с Литейного завода, — я взяла фотографию жены директора. Глаза были грубо выцарапаны, как будто рукой, которая это сделала, двигала злоба. — Всё это произошло в то время, когда происхождение Сэмюэла вызывало подозрения.

— Ты называешь моего друга бастардом? — Дэвид повысил голос, но я стояла на своём. — Мы выросли вместе. Я знаю его лучше, чем кто-либо другой. Он был весёлым парнем, когда мы были молоды. Он был добрым…

— Тогда почему он так зол сейчас? — спросила я. Поведение Дэвида изменилось, как будто он скрывал какую-то тайну. — Между ним и его отцом не так уж много любви, не так ли?

Выражение лица Дэвида стало напряжённым и мрачным, глаза сделались жёсткими и холодными, как лёд.

— Ты понятия не имеешь, каково это — никогда не оправдывать ожиданий отца, который полон решимости унижать и подавлять тебя при каждом удобном случае, — он отвернулся от меня, тряхнув головой, словно пытаясь освободиться от собственных мыслей. — Ты даже не представляешь, как это тебя ломает.

— А ты знаешь? — спросила я, не двигаясь с места.

Он снова повернулся лицом и в этот момент показался мне лет на двадцать старше.

— Дело не во мне.

Я сделала глубокий вдох. Эта дискуссия ни к чему нас не приведёт. Мне нужно ослабить напряжение. Я начала просматривать изображения.

— Давай посмотрим, что мы знаем наверняка. Очевидно, директор одержим идеей узнать правду о чем-то, касающемся его семьи — об этом свидетельствуют изображения. Он создал эту машину без одобрения Ордена, чтобы добывать секреты силой. Он использовал Академию как идеальную маску для заказа с Литейного завода всего, что ему нужно для устройства. После катастрофы с лордом Рэтфордом он получит Чёрную Метку, если его поймают с этой машиной. Единственный способ продолжать следовать его курсу действий состоял в том, чтобы придумать какой-нибудь предлог, чтобы предложить Ордену машину обнаружения истины, предлог, который заставил бы их увидеть необходимость в ней.

Один из набросков привлёк моё внимание. Я подняла его и внимательно осмотрела.

— Вот тогда-то подвернулась я, и всё встало на свои места.

Дэвид скрестил руки на груди и фыркнул.

— Ты хотела сказать, что именно тогда всё внезапно взорвалось. Я был там, когда тебя номинировали. Я никогда не видел такого шума.

— Этот гнев был идеальным прикрытием для саботажа, — сказала я. — Эти толстые старые болваны ясно дали понять, что сделают всё, чтобы я не осквернила их драгоценные залы. Моё выдвижение было удобным предлогом, чтобы вызвать подозрения у всех, кто выступал против меня.

— И это сделало всех подозреваемыми, — заключил Дэвид. — Неудивительно, что он поддержал твою кандидатуру. И подумать только, я восхищался им за то, что он нарушил условности, даже если это причинило бы ему проблемы.

— Именно.

Дэвид покачал головой.

— Литейный завод слишком важен. Никакая обида этого не стоит. И как мы узнаем, кого из литейщиков он подозревает?

Я повернула к нему рисунок, который держала в руках. Это был МакТэвиш. Я вспомнила предупреждение Оливера о безумии в Ордене.

— Директор не в своём уме, — я указала на сферу над креслом. — Я случайно стала свидетелем того, как директор использовал эту машину на себе, и в этом шаре я увидела кукушку, летящую через Литейный завод. Кукушки откладывают яйца в гнездо другой птицы и заставляют эту птицу растить детёнышей, как своих собственных. На моих глазах птица загорелась, и директор Лоренс рассмеялся.

— О Боже, — Дэвид выглядел потрясённым.

В тот момент я не уловила связи, но теперь все стало ясно.

— Помнишь, что сказал директор, когда предложил свою машину перед собранием? Он предупредил их, что в следующий раз саботажник выберет цель, которую они не смогут игнорировать. Лидер Октавиан приказал директору изучить бомбу. Директор имеет к ней доступ. У него есть средства, чтобы починить её, и у него есть личная месть против начальника Литейного завода.

— Без Литейного завода не будет Развлечений, — Дэвид взял меня за руку и схватил факел. — Пошли. Мы должны найти его.

Я отчаянно хотела поймать человека в маске, но внезапно это стало намного важнее. План директора Лоренса мог разрушить все. Сотни жизней могут быть потеряны, включая жизнь Уилла. Я должна была остановить его.

Мы вышли из потайной мастерской, и бочкообразная дверь захлопнулась за нами. Сквозь щель в двери, ведущей в архив, пробивался свет. Мы с Дэвидом бросились туда. Учитель Найджел стоял на вершине одной из высоких лестниц.

— Учитель, — позвал Дэвид. Мужчина повернулся на лестнице и посмотрел на нас через монокль.

— Какого чёрта вы оба до сих пор здесь делаете? — спросил он, спускаясь по лестнице.

— Вы не видели директора? — крикнула я ему. — Нам крайне необходимо поговорить с ним.

Учитель Найджел остановился на лестнице и, потянув на себя корешок тонкой книги, задумался.

— Его здесь больше нет, и он не вернётся до следующих занятий. У него есть дела, которыми он должен заняться.

— Где? — спросил Дэвид, когда я почувствовала холодную тяжесть страха, поселившегося во мне.

— В Шотландии, конечно, — учитель Найджел скорчил гримасу при виде названия выбранной им книги и вернул её на полку. — Сегодня днём он сел на пароход.

Я посмотрела на Дэвида, и он, казалось, разделял мои мысли. Наши худшие подозрения только что подтвердились.

— Учитель Найджел, — сказала я, — есть ли какой-нибудь способ быстро передать сообщение на Литейный завод? Мы установили личность саботажника, и его необходимо остановить до того, как произойдёт ужасная катастрофа.

— Кто это, во имя Господа? — спросил учитель Найджел.

— Директор, — хором ответили мы с Дэвидом.

Монокль учителя Найджела выпал, и он недоверчиво посмотрел на нас.

— Ну что за глупости. Это невозможно. Это абсолютно нелепо.

— Послушайте нас, — потребовала я. — В этом подвале есть секретная мастерская. Он изобрёл несанкционированную машину и использовал саботаж, чтобы скрыть свои действия. Люди на Литейном заводе находятся в очень реальной опасности.

— Ерунда. Вы читали слишком много детских историй, — он снова надел монокль.

— Я могу показать это вам! — крикнула я.

— Послушайте, довольно. Для Лоренса нет ничего важнее этой академии. А теперь, если вы покончили со своими нелепыми теориями, я должен попросить вас немедленно вернуться домой. Я не скажу ни слова о том, что вы оба находились здесь вместе в этот час, но это выходит за рамки приличий, — он прошёл остаток пути вниз по лестнице и сделал прогоняющее движение руками. — Ну, ступайте. Вы же не хотите, чтобы Общество начало трепать языками.