Зародыш мира. Начало

Глава седьмая. Качественный скачок.

Вот уж чего не ожидал, так это возвращения блудного раба. Где он мотался почти три месяца? Да ещё и сородичей притащил. Может быть он думает, что мной можно поживиться. Надо это выяснить. Я присел на краешек стены, и глядя вниз (Дурак я что ли спускаться к ним?) спросил у волосатого мужика:

– Ты меня понимаешь? Если да – кивни, – мне хотелось убедиться в том, что этот по сути своей зверь пришёл сюда не по злому умыслу, вот только глядя на рожи его «товарищей» я в этом сильно сомневался.

Гаврила стоял и пялился в меня, не отрывая глаз, не произнося ни звука, и не отводя глаз. Я мог его понять – ведь он видел меня совершенно голым, а теперь на мне кожаная одежда, да ещё и капюшон. Кроме того, непонятно откуда взялась каменная громадина, которой раньше тут не было. Я посмотрел на рожу неандертальца, и единственная мысль, которая появилась у меня – с этим нужно кончать! Я встал, вытянул руку, и мысленно призвал копьё, в тот же миг вся группа, а их было особей восемь или десять – упали на колени, а потов вытянув руки согнулись в поклоне. Мне всё стало понятно – меня Гаврила не узнал, но вот копьё позабудет едва ли. Значит можно спускаться.

Я вышел из дверей дома, а «гости» продолжали лежать мордами в землю.

– Гаврила встань, – мне было не очень приятно такое раболепство.

Раб повиновался, и при этом держал голову опущенной, не глядя в глаза.

– Я тебя за кем посылал? За бабами, а ты кого мне привёл? Я, знаешь, не из этих, – Гаврила весь съёжился, наверное, слишком недовольный голос я изобразил. Затем он издал толи хлюпанье какое-то, то ли гортанных рык, и из-за кустов стали выходить другие «особи», теперь я так понял – бабы. Одна, две, пять, десять, итого восемнадцать голов. Кроме Гаврилы тут было ещё восемь мужиков. Итого – двадцать семь рыл! Хотя теперь я увидел баб – они не вызвали у меня никакого желания, потому что хоть у них и просматривались женские признаки, но я не зоофил, увольте.

– Про, и вот что мне с ними делать? Они же звери… – Настроение у меня совсем упало. Столько пробыть одному, и опять остаться в одиночестве, только ещё и с тупым зверинцем.

– Вы можете переродить их. Используйте единица божественной силы.

– Где бы их взять? – удивила, блин.

– У вас сейчас есть три единицы божественной силы.

– Да? Это каким же образом?

– Одна единица за титул АрхиМастера, одна единица за создание божественного шедевра и одна единица за воздвижение алтаря. Кроме того, животные этого мира начинают приносить дары и молиться Вам. Поэтому по крупице, но единицы божественной силы начали расти.

– И что, нужно отдавать по единице за каждого?

– Нет, вы перерождаете весь вид.

– То есть, если где-то ещё есть неандертальцы, то они все станут нормальными людьми?

– Да.

– А остальные виды первочеловеков?

– Останутся без изменений.

– А если я захочу переродить всех сразу, на всех континентах?

– Я предлагаю вам потратить три единицы и переродить Неандертальцев, как вы из назвали, и ещё два народа, с которыми вы имеете наиболее вероятную встречу в ближайшем будущем.

– Разумно. А что для этого нужно сделать?

– Выберете расу и общую внешность, по умолчанию будут те параметры, которые заложены изначально.

– А посмотреть можно? – что-то я сомневался в том, что в этой части Европы будут одни красавцы.

– Я могу сделать выборку из вашей памяти. А затем вы выберете те типы лиц, телосложений и цвета, какие вам больше понравятся.

– И что, будут точные копии? – у меня аж перехватило дыхание, было бы прикольно окружить себя «звёздами».

– Нет. Вы выбираете только типаж, базовые знания языка будут добавлены постепенно.

– А они сразу изменятся? Прямо вот устроил маленькое чудо – и все изменились?

– Тор, вы всегда были реалистом. Изменения применяются как базовый тренд. На обновление генотипа и тканей потребуется время. Базовый язык станет доступным для моделей в ближайшие десять дней.

– А изменения во внешности когда произойдут?

– Первые изменения, такие как смена цвета кожи, изменение интенсивности волосяного покрова, вкусовые предпочтения поменяются в ближайшие три дня. Окончательные изменения произойдут в течение ближайших двух лет.

– За счёт чего происходит изменение?

– Инфополе планеты оказывает влияние на функционирование клеток и геном объекта.

– Я понял о чём ты. Давай преберём образы.

У меня перед глазами поплыли образы, наверное, всех людей, которых я когда-то видел в прошлой жизни. В основном европеоидных типов, но встречались и африканцы, китайцы, японцы и даже эльфы, орки, гоблины. Видимо учитывались все образы, даже вымышленные, которые я когда-либо мог видеть. Характерно то, что это были не отдельные люди, а структурированная выборка – просто типы внешности, без привязки к кому-либо. Например – как выглядел бы дед мороз, если бы был негром? А немцем или англичанином? Можно подумать, что национальности есть часть одного европеоидного типа, но нет. Мне вот, например, всегда импонировали скандинавские типы внешности, а английские или греческие нет. И таких примеров много. И я решил для себя – если уж обозвал себя Тором, но надо соответствовать. Пусть будут толстозадые и беловолосые бабы и скуластые, крепкие мужики.

– Про, я сделал выбор. Как мне инициировать изменения?

– Просто прикажите миру подчиниться своей воле.

Настала пора крепко задуматься. Интерфейс подкинул задачку, решать которую мне предстоит самостоятельно. Я закрыл глаза и представил себе Гаврилу и его паству. А потом мысленно представил, как их тела и лица меняются, и принимают выбранный тип. Это не было похоже на то, как в интерфейсе игры мы выбираем себе аватару своего персонажа. Это не был подбор определённых признаков, скорее было преобразование в самом общем приближении для того, чтобы иметь представление, как приблизительно будет выглядеть человек после изменений. И также мысленно, крепко сжав зубы, я проговорил в своём сознании – Я ХОЧУ ИЗМЕНИТЬ ЭТИХ ЛЮДЕЙ, ИХ РОДИЧЕЙ И БЛИЖАЙШИЕ ПЛЕМЕНА. ПОТОМУ, ЧТО ТАКОВА МОЯ ВОЛЯ.

Странное чувство – пульсирующий гул в ушах, ватные ноги и вкус крови на языке. Я покачнулся, и сел на задницу, прямо перед смотрящей на меня толпой, причём в какой-то момент все неандертальцы упали на колени, и бухнулись лбами в землю, несмотря на грязь, так как погода была не самая хорошая. Вытянутые руки символизировали полнейшее смирение и покорение чужой воле.

Один только побледневший Гаврила, трясущимися руками пытался поднять меня с земли.

– Высытавати мастерры. Попритеся мою рукай.

– Чего? Ты когда говорить научился?

– Гаррарлла усегада могла гыррари.

– Понятно. Помолчи пока. Всё равно не совсем понимаю, чего ты бормочешь, – я ухватился за руку Гавриилы и смог подняться.

– Про, что за хрень! Раньше такого не было.

– Тор, вы изменили параметры всех племён континента. А это больше десяти разных типов.

– Как такое возможно? У меня же всего три единицы силы? – я не мог поверить информации, выдаваемой Про.

– Вы сохранили три единицы божественной силы, но изменения произошли только благодаря вашей воле. Мир полностью подчинился.

– Так значит я теперь могу причинять чудеса направо и налево?

– Можете, только недолго, так как за все чудеса вы будете платить своей жизненной силой.

– Так ведь она вроде как бесконечна?

– Это в теории. На практике вам понадобится длительная реабилитация для восстановления жизненной силы.

– А единицами божественной силы я могу пользоваться? У меня же сохранились единицы божественной силы?

– Единицы сохранились, но доступа к ним у вас теперь нет. Мир изменил правила игры.

– Спасибо. Мне нужно подумать над этим.

Да уж, подумать есть над чем. Так вот захочу помочь кому-нибудь сильно нуждающемуся, а потом пупок надорву, скопычусь повторно или ещё чего приключится. Теперь аккуратнее хотеть всякого надо. И со стадом, то есть с паствой, чего-то делать нужно. Они ж теперь не Неандертальцы, помёрзнут нафиг все. Что ж, нужно принимать решение. Хорошо, что хоть потолок закончил.

– Гаврила, скажи всем, чтобы вставали, а то морды замёрзнут, и пошли за мной.

Гаврила смешно потрусил с остальным, теперь уже людям, хотя ещё не изменённым, и что-то начал бубнить, дёргая из-за плечи и заставляя подняться. Скоро вся чумазая гвардия выстроилась передо мной.

– Гаврила, вы охотится умеете?

– Умема. Токма ненака хоца.

– Почему? Куда все животные делись?

– Зимам случай. Нямняма бежай спай.

– Понятно. Тогда скажи всем, чтобы прошлись по окрестности и набрали сухой травы. Тут её много должно быть.

– Пыны… – Гаврила смешно поклонился, и пошёл объяснять сородичам что и к чему, а потом они все разбежались в разные стороны. Я же подошёл к двери, открыл её и оставил открытой. Я знал о защитных свойствах дома, поэтому нужно было всё проконтролировать. Лучше всего обратиться к земному духу. Он точно сможет заняться вопросами безопасности и контролировать вход и выход.

– Земной дух! Ко мне пришли мои сторонники. Пока у них нет домов, они поживут у нас. Проследи, пожалуйста, чтобы дом их не убил. Хорошо? – по дому прошла небольшая световая волна. Вроде бы всё. Если понял – значит будут жить, а не понял – сейчас проверим. Между тем один из новичков подошёл ко мне с просто огромной охапкой сена. Я посмотрел на него и сказал:

– Ты, пойдём за мной! – И вошёл в дом. Сгорбленный мужичок пошлёпал за мной голыми ступнями. Я прошёл через большой холл, и открыв дверь прошёл в центральный приёмный зал, думаю буду знать его так. Через зал я пошёл в будущую кухню, так как зал был абсолютно тёмным, я достал светящийся кристалл, и так повёл гостя за собой. Я затылком видел, как трясутся ноги, вроде бы крепкого, мужика. Но он не смел испугаться и удрать. А я дошёл до «кухни» и открыл дверь, махнул рукой и зашёл в помещение.

Тут было заметно теплее, чем на улице. Сам Адамант, казалось, производил внутреннее тепло, поэтому перезимовать в таком помещении можно было очень даже неплохо. Я показал рукой на пол около стены в углу:

– Положи траву сюда, будешь тут спать. Остальным скажи, чтобы несли траву сюда. Устраивайтесь. Если травы мало – принесите ещё. Понял? – я строго посмотрел на мужика, его незамутнённые глаза были наполнены слезами. – Выполняй!

Мужик сбросил траву в угол и как испуганный олень умчался на улицу. Кстати, надо бы найти еды моим новым подопечным. Если я мог обойтись восстанавливающими купаниями, то вот остальные, подозреваю, нет. Кормить целый взвод одним жареным мясом неправильно, значит нужно сделать большую кастрюлю или скорее казан, чтобы можно было комбинировать с мясом овощи, коренья или злаки. Кстати, надо бы показать им, какие злаки надо собирать и стаскивать в хранилище. Какие-то коренья и злаки есть в моём шалаше в горшках, ещё там есть копчёное мясо, а также шкуры, инструмент и много чего ещё полезного. Так что теперь точно надо делать переезд. Поэтому я накинул капюшон, и пошёл за телегой. На выходе из дома я встретил несколько человек с охапками соломы. И там же первого новосёла, так как я уже общался с ним то обратился к нему снова:

– Ты, подойди ко мне.

Мужичок, не бросая своей ноши подбежал ко мне.

– Укладываете лежаки, обустраиваетесь и ждёте меня. Срать и ссать на пол в доме нельзя. На улицу бегайте. Меня не будет пару часов. Понял? – мужичок, вытянувшись как рядовой перед генералом, немигающим взглядом смотрел на меня.

– Пыны…

Меня начал разбирать смех, поэтому я решил добавить колориту в эту пантомиму:

– Оставить! Не Пыны, а – Так точно господин главнокомандующий! – Я как можно страшнее зыркнул на мужичка.

– Так точн гыспыдына гылаванакам!

– Вольно, выполняй поручение!

Мужик стрелой ринулся к своим товарищам, а с ближайших опушек стали подтягиваться другие собиратели.

Что тут можно сказать? Вроде бы пустые оболочки, а всё равно приятно. Если раньше я разговаривал только с голосом в голове, навроде шизофреника, то теперь можно поговорить с разумным, пусть даже в таком зачаточном положении. Даже какая-то забота появилась. Думал сразу их накормить, но думаю, что пару часов они подождут. Наверное. Краем глаза заметил Гаврилу.

– Гаврила, любезнейший, подь сюды… – я подозвал бледнеющего на глазах подопечного, который чуть ли не спотыкаясь ломанулся ко мне.

– Гаварила туть, хазана! – неуклюжие поклонился мне Гаврила.

– Не гаварила, а Гаврила. Понял?

– Пыны, хазана, Гаварила, хазана.

– Тьфу ты ёп твою мать, – меня странный суржик уже начал раздражать.

– Пыны хазана, ту ты оп тава мат, хазана! – меня начало корёжить, я понял, что поводов поржать теперь у меня будет много.

– Гаврила, вы жрать хотите? – меня очень интересовал этот вопрос, так как я понял, что зверья теперь рядом мало.

– Хараш хахана, Гаварила нямя оч, чивеки нямя оч, ту ты оп тава мат, хазана! – Гаврила бухнулся на колени, растеряв всю собранную траву, но тут же спохватился и начал собирать её, тут же вспомнил что делал и снова завалился лбом в землю, но теперь уже крепко держа траву в руках.

Тут меня прорвало, я заржал так, как ни разу не смеялся, попав в этот мир, да чего уж там, я ещё ни разу не смеялся в этом мире. Я смеялся так, что даже слёзы покатились из глаз,

– Вставай Гаврила! – сквозь смех проговорил я, – кормить вас будем!

Начавший вроде вставать Гаврила, как был на четвереньках, так и бухнулся опять лбом в землю. Я понял, что в чувство его приведёт только еда. Поэтому я прикоснулся к ножнам со свежевальным ножом, закрыл глаза и мысленно попросил прийти большого оленя. Я медленно открывал глаза, уже краем уха слыша приближение зверя. Олень был великолепен. Он подошёл ко мне и посмотрел прямо в глаза. А я глядя в глаза оленя сказал:

– Мне нужно накормить много голодных людей, потому я прошу тебя отдать мне свою жизнь, – олень закрыл глаза, и молча склонил голову, подставляя шею. Я погладил его между рогов…

– Кем ты хочешь родиться вновь? Покажи мне… – и в моём взгляде побежали картинки охоты, весёлых перекрикиваний, образы людей…

– Ты хочешь стать человеком? Охотником? Почему? – олень ещё ниже опустил голову…

– Я понял тебя, ты согласен отдать жизнь, но в замену ты больше не хочешь быть добычей. Быть посему. Тебе суждено родится вновь в теле человека. Спасибо тебе. А теперь просто усни…

Меня стали очень сильно напрягать эти сцены добровольной смерти. Но так устроен мир. Кто-то кого-то обязательно должен сожрать, чтобы самому не сдохнуть. Возле кучи камня одиноко стояла моя чудо кастрюля. Еда в ней давно закончилась, поэтому она девственно чистая просто стола на земле. Я принёс её к оленю, и ножом вскрыл ему артерию на шее. Во сне он даже не дёрнул глазами. Наверное, сейчас в своём сне, он уже бежал впереди отряда охотников…

– Гаврила, позови всех. – кастрюля уже наполнилась, но олень был большой, и крови в нём было ещё много. Поэтому я заткнул порез пальцем, – шевелись!

Мужик, стоявший до этого с вытаращенными глазами, пулей помчался в дом, а буквально через несколько секунд, весь контингент голозадых беженцев топтался возле меня.

– Пейте из кастрюли по очереди! – я указал на сосуд, наполненный до краёв ещё тёплой кровью, – и быстро, пока олень не помер!

Сначала мужики, а потом «дамы» начали аккуратно прикладываться к кастрюле, передавая её из рук в руки, пока она не опустела. Тогда я жестом приказал поставить её на землю, около оленя, но Гаврила, взял кастрюлю в руки, и поднёс её к моей руке, которой я зажимал артерию.

– Ту ты оп тава мат, хазана! – я отпустил руку, и придерживая двумя руками шею, продолжил сливать кровь в кастрюлю, пока она не наполнилась снова. И тут олень обмяк, и повис на моих руках

– Спи покойно, младший брат. Спасибо тебе за пропитание, – я руками прикрыл полуоткрытые веки оленя. – голову надо похоронить!

Затем пошло как обычно – ножом я аккуратно отделил голову, и убрал её в сторону. Затем начал снимать шкуру. Несколько мужиков кинулись помогать мне, бросая опасливые взгляды на мой нож. С помощниками я снял шкуру достаточно быстро. Затем распорол оленя вдоль, и вывалил все внутренности целиком. Из кучи потрохов я вынул сердце, и сжал его рукой. Сердце стало каменеть, и на глазах превратилось в маленький рубиновый кристалл. Не знаю, это особенность этого мира, или только моя такая особенность? Но тем не менее, я подошёл с своему алтарю, и положил кристалл в золочёные руки статуи, с словами «пусть твоё желание исполнится». Кристалл растаял в золотых пальцах, а у меня на душе стало намного легче и спокойнее.

– Бабы, разберите потроха. Что пригодно помыть и приготовить, что не годно – унести в лес и закопать! Мужики – в лес за дровами. Выполнять! – в моём голосе не было ни одной весёлой нотки, поэтому мужики и бабы резко засуетились и забегали, периодически сталкиваясь друг с другом, но когда они наконец поняли, кто мужики, а кто бабы, то быстро сориентировались и занялись каждый своим делом.

Минут через пять, появились дрова, от прутика до огромного дерева! Так даже лучше. Тем же ножом я срубил две неплохих рогатины и толстый шест. Рогатины, соответственно воткнул в землю. С моей силой это было не сложно сделать, а на шесте оставил крупные ветви, и с их помощью закрепил оленя. Затем вместе с мужиками повесили шест на рогатины. Я мог бы повесить оленя и один, но мужики очень хотели помочь, или жрать.

В своей сумке я нашёл пару горстей соли, и разные травки – тимьян, орегано и ещё чего-то, похоже на шалфей. Всё выло сухое, поэтому легко растёрлось. И полученной смесью травы и соли я натер ещё тёплого оленя, причём мои подопечные во все глаза смотрели за тем, что я делаю. Собранные дрова я положил рядом с оленем (именно рядом, а не под оленем), и достаточно быстро разжёг их. К кусочку кремня я добавил кусочек пости чистой руды и ухоронки хозяев, и поэтому времена палочек прошли. Огонь радостно разгорался, а приказал мужикам вертеть оленя в рогатинах. Печень оленя я порезал кусками и положил в кастрюлю, ещё вымазанную в крови, содержимого уже не было. Так как голодные люди давно всё выпили. В своей почти бездонной сумке я нашёл несколько луковиц лука и чеснока, порезал из в кастрюлю, а также посолил и добавил травок, и всё это под крышкой поставил также возле костра. Жар разгорался не слабый, поэтому ставить кастрюлю в уголь не было никакого смысла. Люди стали рассаживаться возле костра. Они пристально смотрели на оленя, и было видно, как периодически кто-то из них сглатывает слюни. Точно теперь всё засрут. Надо что-то с этим делать.

– Так, судари и сударыни, я по делам. Жарьте оленя – я скоро буду, – и я подхватил оглобли моей повозки и потащил её в каменоломню. Начинало уже темнеть. Но с моими кристаллами света это вообще не проблема, кстати, Я остановился, зашел в лес, и срубил шестину. Потом вернулся на поляну, воткнул шест в землю, а на его конец повесил кристалл. Будет им лампочка. Оленю ещё часов шесть жариться, приготовится далеко за полночь. Будет им свет в конце тоннеля. Теперь вся команда смотрела не на меня, а на оставленную лампочку. Ну да ладно. Мне пора.

И вот тащу я свою телегу за вещами, пытаюсь анализировать ситуацию. Теперь у меня двадцать семь «послушников». Хорошо это или плохо? С одной стороны – прощай одиночество, а с другой стороны – их ведь кормить, одевать и пристраивать к делу надо. Это как дети, только большие и учиться должны быстрее. Ещё этот говор их малопонятный…

– Про, а долго наши беженцы слова коверкать будут? Или это у нас язык теперь такой будет?

– Речевой аппарат перестраивается под новые условия. Это может занять от недели до месяца.

– Понятно, спасибо.

Хорошо, с этим разобрались. А как их обучать?

– Про, а что с обучением? Как их учить? Они же не знают ни хера…

– Мне сложно понимать вашу меру оценки, но для обучения персонала вы должны определить единицу или группу и показать им процесс чего-либо с начала и до завершения. – я продолжал тащить телегу, и одновременно слушать помощницу.

– То есть, если сегодня весь колефтиф наблюдал за приготовлением оленя, то все они будут уметь делать то же самое?

– В общих чертах – да. Какие-то знания им будут не доступны, но со временем можно повысить квалификацию, показав некоторые тонкости.

– А рунная магия? – Я остановился и уставился вникуда.

– Пока это исключено. Может быть со временем вы вырастите себе жреца, который сможет нести это знание.

– Спасибо ещё раз. – я потащил повозку дальше.

Скоро уже покажется каменоломня. Значит нужно по-быстрому собрать вещи, и катить обратно.

Первым делом я разобрал и погрузил печь. Хотя разобрал – это очень громко сказано. Развалили на четыре части и положил на повозку. Туда же лёг тигель, ручка от него, кирка, лопата, все мои свёрла, стамески, прочие ковырялки и формы. Молоток с наковальней, естественно, тоже в повозку. Туда же все горшки с припасами – травками, кореньями и злаками. Место ещё осталось, и я поставил на телегу прототипы статуй матери и жены. Последним на телегу я положил копьё и закрыл всё это неубиваемой шкурой оленя, а также остатки других шкур, в том числе почти высохшие куски шкуры Маатхи. Теперь вроде бы всё. Буду сюда приходить только за сырьём. Поэтому струну и пилу спрятал в секретном месте. Позже сделаю ещё одну кирку.

Пока оставляю гружёную повозку в каменоломне, а сам за сырьём на склад. Мне сегодня нужно будет золото. Компания увеличилась, поэтому готовить придётся много. Неплохо было бы ещё приодеть людей, а то они так и ходят, как святые в раю. Да и всё бы ничего, но вот поменяются бабы в более человеческую форму, и что мне тогда делать? Не, надо их одевать. Вот только где взят столько одежды? Ткань я ещё не придумал, а содрать столько шкур, у меня рука не поднимается. Хотя есть одна идея. Думаю, по возвращении нужно обсудить с Гаврилой, жаль только говорит он ещё непонятно. Много не поговоришь, уши в трубочку скрутятся, или живот от смеха лопнет. Есть ещё возможность узнать у интерфейса, может есть какой выход из положения?

– Про, скажи пожалуйста, а можно как-то получить технологию изготовления ткани? А то я в этом деле не сильно большой специалист, – несмотря на осень, ветерок с равнин дул тёплый и даже приятный. Может быть там есть какая трава, из которой можно сделать нитки? Что-то вроде льна…

– До установки защитного купола была возможность заимствовать технологии, и даже получить некоторые простые предметы. Сейчас такая возможность исключена.

Ага, так значит… я думаю новые портки подождут, а купол я снимать не буду, а то, кто его знает, может бродют там всякие. Потом галош не досчитаешься! Как говорил один киногерой «Нет ребята, пулемёт я вам не дам». Значит будем думать сами, куда без этого. Так-то ведь ни чего сложного нет в этом. Как забор плетёный делать, только малость поменьше. Надо будет подумать. А между тем я добрёл до заветного грота. Задач было две – набрать соли и набрать золота. Заодно проверить состояние грота после уничтожения Гаррах. Проветрился он или нет?

Как и следовало ожидать, в гроте немного пованивало, так как вентиляции тут нет, а что касается соли – то она была в порядке. Поэтому я накидал в сумку несколько крупных кристаллов, и пошёл за презренным металлом. Теперь можно было сделать утварь и из других материалов, но золото мне нравилось всё же больше. Единственное, что я хотел сделать из стекла, так это бокалы, ведь пить вино из тяжёлых кружек не очень приятно. А если не получится – то сделаю из золота. Для меня сейчас это что-то типа лепки из пластилина. Жаль, что ни чего нельзя сделать с тканью, хотя есть одна мысль:

– Про, а ты можешь показать самый простой ткацкий станок?

– Да, в базе есть некоторая информация.

Тут я увидел довольно-таки понятную картинку. Совершенно простая конструкция. Обычная рама, на ней два валика, один с готовой тканью, другой с нитками, одна направляющая с прорезями, и решётка с отверстиями. Одна нитка проходит в прорезь, вторая в отверстие. Получается, когда поднимаешь и опускаешь решётку нитки поочерёдно опускаются и поднимаются. И плоский челнок с намотанной нитью. Да такой станок я сам сделаю. Осталось только найти из чего нить делать. Думаю, что тут по любому где-нибудь должен расти лён или конопля или крапива, в общем растение с грубыми прожилками в стебле. И вот растение нужно будет размочить, потом размять и отделить волокна. А потом сплести из них нитки. Думаю, что если я часть деталей изваяю из адаманта и придам рунами определённые свойства, то может получиться очень даже неплохой агрегат! Так, теперь за дело. Сначала ищем траву, потом собираем станок. Хотя нет, сначала закончим большой чан для общей кухни, благоустроим народ, а потом займёмся тканью. Самое главное – понимание есть, а остальное приложится!

И вот так с высоко приподнятым настроением я набрал золота, и отправился в каменоломню за тележкой. По дороге обратно я осматривал все подходящие виды трав, и таки нашёл дикий лён! Правда он уже был пожухлый, но я всё равно его собрал, и к повозке вышел с огромным пучком травы. Надо тренироваться делать нитки, а то вся затея со станком провалится не начавшись. И от разговора с Гаврилой я ожидал неплохих результатов. После погрузки льна, моя телега вообще стала напоминать телегу беженца, но меня это даже позабавило. Прошло всего ничего времени, а у меня уже такой набор вещей. Я дополнил скарб несколькими приличными кусками песчаника, то есть туфа, и впрягся в телегу.

Через четверть часа я уже смотрел на сидящих вокруг жарящегося оленя людей, и решал, что делать дальше. Телегу я закатил прямо во внутренний тамбур, благо места тут было предостаточно. Потом лопатой расширил русло ручья, подождал, пока сойдёт муть, и положил в него траву, а чтобы не унесло течением – прижал камнями. Теперь надо заняться плавкой золота и созданием заготовки. Я не стал заморачиваться и выкопал в земле ямку, в форме круга, сложил заново печь и загрузил тигель. Теперь осталось только подождать, пока расплавится металл. Во время работы я постоянно краем глаза замечал, что за мной наблюдает тот или иной человек. Мне было сложно их идентифицировать, в отличии от Гаврилы они все были для меня на одно лицо. Единственное я отличал мужчин от женщин по гениталиям. Процесс изменения только начался, поэтому давать имена я не спешил. Само срастётся со временем.

Гаврила же был заметно крупнее остальных, было такое ощущение, что он изначально из другого племени. Может быть мы как-нибудь поговорим об этом. Пока я раздумывал о хитростях бытия, металл расплавился, и я вылил его в «форму». Остаток металла я вылил просто на землю. Потом слеплю из него крышку.

Пока металл остывает, я пошёл к голодной пастве. Точнее к оленю. Не знаю кто из наблюдателей догадался, но угли от костра подгребли поближе к оленю, так что он продолжал готовиться даже когда основной костёр прогорел. Посреди покрытой золой площадки одиноко стояла золотая кастрюля с печенью оленя, я так понял, что никто не посмел притронуться к ней. Что ж, так даже лучше. Я взял уже остывшую кастрюлю, и заглянул внутрь, пусть блюдо уже остыло, но запах пряностей и тушёной печени был великолепен! Я заранее так разделил большие куски, чтобы хватило всем, поэтому теперь угощение нужно просто раздать. Поманив ближайшую ко мне самку (по-другому я пока не могу называть эту образину), я протянул её кусок. Если вы набожный человек и ходите в церковь, то знаете, как принимаю просвиры из рук священника. Вот сейчас было примерно также. Причём бережно приняв угощение, самка отошла, но не притронулась к пище, продолжив держать кусок двумя руками. Потом я постепенно обошёл всех, и картина была всегда одинаковая. Первочеловеки с благоговением смотрели на угощение, не притрагиваясь к нему. Я заглянул в кастрюлю – там осталось ещё пара кусочков. Тогда я взял кусочек, посмотрел на своих людей и сказал им – ешьте, это вкусно, наверное… И отправил кусочек в рот. Может быть мне очень нравится тушёная печень, но то, что я сейчас ел – было великолепно. До этого я просто жарил на костре олений ливер, а один раз даже испортил его. Это когда олень приземлился пузом на кол, там как раз была печень. И всё бы ничего, если бы не желчный пузырь, который тоже попал на кол. Я даже разбираться не стал, просто выкинул всё нафиг.

Глядя на меня, человеки начали пробовать кусочки, но очень осторожно, как будто это дети, которым только что дали попробовать заморских конфет. Мне было забавно на них смотреть, но, если задуматься – у них сейчас менялся весь мир. Скорее всего они ели в основном сырое мясо, огня ещё толком не освоили, а о том, чтобы приготовить что-то тушёное у них и мысли не было. Не знаю, как справятся их желудки, но пусть привыкают. В конце концов приготовленная пища усваивается лучше, чем сырая. Постепенно распробовав угощение, голодные люди с жадностью начали жевать свои куски, а потом облизывать пальцы, перепачканные в соке. Что ж, первый опыт он такой.

Настало время делить оленя. Я достал нож, и отрезал неплохой кусок от передней ноги, – Гаврила, держи, жуй! Теперь уже никто не стал воспринимать еду как что-то сверхъестественное, просто ждали свое очереди. Я старался отрезать куски с костями, чтобы можно было не просто съесть мясо, но было чем заняться потом. Очень большой популярностью стали пользоваться рёбрышки. Но их я давал в основном самкам, а мужикам достались здоровые куски ног, с мощным костями внутри. Себе я скромненько отрезал вырезку и кусок корейки. А что, я скромный. Мне много не надо. В общем к утру на импровизированном вертеле остался только обглоданный позвоночник с крупными тазовыми костями, но так как к нему начинали примеряться желающие, я разделил его на части, и раздал тем, кому хотелось погрызть косточку. Прямо как в питомнике собачьем. Благодарность от хозяина. А что делать? Не выкидывать же? На костях осталось ещё много мяса. А если честно, то я не ожидал, что такого большого оленя, а мяса в нём было килограмм под сто, человеки слопают за один раз. Впрочем, кто знает, как они привыкли питаться. Может быть у них было трёхразовое питание – понедельник, среда, пятница? Или вообще приём пищи только по выходным. А какие выходные у неандертальца? А если судить по раздутым животам – сейчас они пойдут в «пещеру» спать. Что в принципе и произошло. Когда я позже зашёл в дом, то в будущей кухне, как кошки на сеновале спасли люди, кто-то, свернувшись калачиком, кто-то прижавшись друг к другу. Спаривающихся, как ни странно, не было. Хотя кто знает, как у них тут всё устроено.

Пожалуй, и мне пора вздремнуть. С повозки я снял оленью шкуру, которая последнее время заменяла мне постель и сплетённую из сухой травы циновку, которую я сделал как-то для того, чтобы трава не забивалась во всякие места, когда у меня не было одежды. Я положил свой коврик около окна, и расстелив шкуру завалился отдыхать. Надо привыкать к новому коллективу. А раздающееся сопение меня почему-то успокаивало. Как там мои дочки? Кто теперь скажет? С этими мыслями я провалился в сон.