Запретный остров

Глава 16

Когда Владимир бежал к ангару, ему казалось, что на всей Земле нет такого существа, которого бы он испугался так же сильно, как синего альфа-паука, в тот момент, когда восьминогая тварь за долю секунды очутилась прямо перед ним. И думая об этом, он отдавал себе отчет в том, что совершенно не преувеличивал.

В голове запыхавшегося русского прорисовались страшные картинки. «Что, если паук уже расправился с Элизабет и Роем? Кто знает, куда он побежал, когда получил пулю в глаз!» — подумал Владимир. Не сосредотачиваясь на этой мысли, он отбросил сомнения и прибавил ходу.

Остановившись у ворот ангара, он прильнул к ним спиной и, немного отдышавшись, припомнил: «Когда мы тут в последний раз были, вроде бы ворота были раскрыты настежь». — Он дернул за скобообразные проржавевшие ручки. Створки ворот задребезжали, но не открылись. Они были заперты на огромный шпингалет с противоположной стороны. Владимир облегченно вздохнул, догадавшись, что это его соратники засели в ангаре.

«Они не могли погибнуть, раз заперлись тут. Если бы паук проник внутрь, тут были бы большие разрушения. А на вид все вроде бы целехонько».

Владимир постучал по дереву. За массивными створками послышались перешептывания двух человек. Мужской и женский голос были напуганы. Владимир постучал повторно, но на этот раз решил проявить фантазию, выбив не классическое трио, а знакомую композицию. За воротами послышались приближающиеся шаги. Владимир заметил, как в щели между створками мелькнуло чье-то лицо.

— Владимир, это ты? — Голос принадлежал Рою.

— Конечно, я, а кто же еще это может быть? По-твоему, паук может знать новогоднюю мелодию из щелкунчика?

— Так вот, значит, что это было?! — Послышался удивленный голос Элизабет из глубины ангара.

— Я немного подзабыл мотивчик, — признался Владимир. — Так вы меня впустите внутрь или нет?!

— Нет! — импульсивно проговорил Моррисон.

Владимир опешил от неожиданности. Он никак не ожидал подобного ответа.

— То есть. я хотел сказать, тут мы тебя не впустим. Засов на воротах заело. Пройди по правую сторону от ангара в его конец, там есть дверь.

— Хорошо, — быстро проговорил Владимир. Он сперва выглянул за угол и, не заметив ничего подозрительного, направился к двери.

А ведь паук мог быть сейчас где угодно: на крыше ангара, на его противоположной стороне и даже за спиной самого Владимира. Он, в свою очередь, как раз старался об этом поменьше думать. Следуя к цели, русский не оглядывался, он боялся вновь встретиться лицом к лицу с непобедимой тварью. И тогда непостижимый охотник убьет его одним точным ударом своего стекловидного придатка, вонзив его прямо в область человеческого сердца. Владимир остановился у двери и тяжело сглотнул. По его уставшему телу пробежал холодок.

— Владимир, ты здесь? — послышался приглушенный голос Моррисона из-за двери.

— Да, — прошептал тот и в нетерпении добавил: — Впустите вы меня, наконец, внутрь или нет?

За дверью раздались подозрительные звуки передвигаемой мебели, а может быть, ящиков. Затем дверь отварилась, и в проходе появился Моррисон. Он выглянул и осмотрелся по сторонам.

— Быстрей входи!

Когда Владимир оказался в чреве ангара, Рой поспешил запереться. Вновь прозвучал знакомый шорох от передвигаемых по полу вещей. Владимир посмотрел на работу Роя и увидел, как тот подтаскивает деревянный шкафчик к когда-то кем-то выбитой двери.

Время все шло. Владимир уже давно рассказал соратникам историю, которая приключилась с ним, после того, как товарищи покинули просторное помещение бывшей комнаты отдыха. Бедная, измотанная страхом, голодом, жаждой и физической усталостью, троица ютилась в не менее просторном ангаре. Все они сидели в вертолете. Владимир в счетных попытках пытался завести винтокрыл, но ничего не получалось. На вид железная птица выглядела обнадеживающе, но двигатель наотрез отказывался работать.

— Это бесполезно, — устало произнесла Элизабет. Она устроилась в пассажирском салоне вертолета. — Вот, что происходит с техникой, если за ней долго не ухаживать. Она, как женская кожа — очень восприимчива к внешним воздействиям, и если ее не обогащать маслами или кремами, начинает грубеть.

— А кто-нибудь вообще умеет управлять этой штуковиной? — невзначай поинтересовался Моррисон. Он сидел рядом с Владимиром в кабине пилота.

— Лично я — нет, — призналась Элизабет.

Владимир разочарованно посмотрел в глаза Роя:

— К сожалению, я тоже.

— Какой же тогда смысл пытаться завести эту груду железа? Нам надо идти дальше.

— Ночью? — Испугавшись, Элизабет вскочила с места.

— Он прав! — вступился Владимир в пользу слов Моррисона. — Паук скоро очухается. Я уверен, он теперь станет намного осторожней и трижды агрессивней. Если мы не уйдем сейчас, потом он не даст нам этого сделать.

Элизабет опустила голову и покорно села на место. Она и без защитных слов Владимира была убеждена в правильном решении Роя. Точнее сказать, это был их единственный шанс. Но девушка не хотела верить, что им опять придется идти куда-то. Она чувствовала невероятный упадок сил. К счастью, недавний сон немного приободрил ее, но лишь немного.

— Как же мы пойдем ночью через джунгли? — устало спросила девушка. — Мы же заблудимся. У нас нет никакого искусственного света. Мне не кажется, я уверена, что в джунглях ночью гораздо опасней. Там для паука мы будем так же легко доступны, как и для волка — три отбившиеся от стада овечки.

— Полностью с тобой согласен, это будет затруднительно, — почесав макушку, согласился с Элизабет Владимир.

— Мы не пойдем через джунгли, — внезапно парировал Моррисон. Он пристально посмотрел в лицо русского и добавил: — Мы пойдем по побережью, а лунный свет укажет нам дорогу.

Песчаный берег под холодным лунным светом тянулся дугообразной линией далеко вперед. Можно было подумать, что песочный путь доведет их до места, где высадилась команда Элизабет, вот только Рой предполагал, что пляж когда-нибудь закончится и им придется продираться через зеленые дебри, не имея на вооружении необходимого инструмента — мачете.

«И хорошо еще, если в потемках нам не придется соваться в джунгли», — подумал Моррисон.

Все они уже достаточно отдалились от перевалочной базы. Тяжело было идти по рыхлому песку, ноги у всех страшно гудели. Даже спортсмены — бегуны, не испытывают такие перегрузки во время тренировок, которые сейчас приходится переносить не атлетам, а заурядным людям, невольно бросившим вызов самой природе.

— М-да ужжж! — протяжно прогудела Элизабет. — Лучше бы мы пошли через джунгли. — Она, конечно, на самом деле не думала, что это был бы хороший вариант, но все равно сказала, чтобы подчеркнуть степень своей усталости.

— Если бы мы пошли через джунгли, — пробубнил Владимир, паук бы нас там уже давно настиг и прикончил. Сдается мне, он давненько, как хватился нас!

— Я уверен, что он знает, где мы, — признался Моррисон. — Но пока что остерегается нападать. Скажу честно, Владимир, видать, ты его хорошенько припугнул. Вот только рано или поздно он все равно попытается нас убить.

— Думаю, я ему причинил весомую боль, — сказал русский. — Но какая бы она у него сильная не была, ей не сравниться с той моральной болью, которую испытываю я из-за гибели товарищей.

— Мы все в равной степени скорбим по погибшим, — промолвила Элизабет. — Но мы ничего не можем сделать. Мы не можем уничтожить это дьявольское создание.

Внезапно она заметила краешком глаза, как что-то синее промелькнуло в ближайших кустах, и было это примерно в семи или восьми метрах от них. Наверняка — паук. Элизабет резко остановилась, и сильно сжимая кулаки, пристально уставилась в подозрительные кусты в преддверии ночных джунглей.

— Паук! — не отрывая взгляда от зарослей, сказала она через пару минут. Именно столько ей потребовалось времени, чтобы убедиться в действительности увиденного.

Ее провожатые остановились и уставились в сторону джунглей.

— Я ничего не вижу, — далеко не шепотом промолвил Владимир.

— Тс-с! — Элизабет раздраженно посмотрела на Владимира. — Потише! Посмотрите вон туда. — Она подняла руку и направила указательный палец в сторону подозрительных кустов.

Моррисон не сводя взгляда с указанного места, неторопливо подошел к девушке.

— Да, точно! — согласился Рой, увидев чуть заметный, с этого места, синий блик за пышной листвой мангрового кустарника. — Наверное, он уже давно преследует нас.

— Судя по всему, ему неплохо удавалось оставаться все это время незамеченным, — заключил русский. — И как такое громоздкое существо может столь тихо перемещаться по зарослям?!

— Самое главное, — умиротворенно произнес Рой, — что он пока что не хочет на нас нападать.

— Скорее всего, он хочет, — посмотрев на стоявшего мужчину, произнесла девушка.

— Вот только ждет более удобного случая.

— Абсолютно согласен с тобой, Элизабет.

Сказав это, Рой повернулся в сторону направления их пути и, выбрасывая из-под подошвы обуви незначительные горстки песка, зашагал дальше. Его соратники поспешно разделили желание Моррисона поскорее убраться с острова. Они незамедлительно устремились за ним.

Здесь — на пляже, в отличие от джунглей, было немного по-другому: открытая местность, много песка, то и дело попадающего в обувь. Через каждый час пути приходилось останавливаться и вытряхивать отяжелевшие ботинки. В другой ситуации это место вряд ли сгодилось бы в качестве убежища или плацдарма для атаки. Но в данной ситуации, люди, находясь здесь, выигрывали у осторожного паука дополнительное время.

И все благодаря Владимиру. Если бы он не выстрелили пауку прямо в глаз в момент истины, тот и дальше думал бы, что ему все дозволено. Хорошо, что теперь монстр видит в них не только объекты для размножения, но и какую-то, даже пусть самую незначительную, опасность. Самое главное, чтобы это продолжалось как можно дольше.

«Я, конечно, понимаю, что паук пока что не причиняет нам никакого вреда, — рассуждал Владимир, временами попинывая холмики из песка. — Но он меня раздражает своим навязчивым присутствием. Да и к тому же стоит ли нам ждать, когда монстр решится напасть?»

Раздражение Владимира усилилось, он резко вынул из кармана «Смит и Вессон». Его блестящее дуло сверкнуло под лунным сиянием (для любого ценителя оружия это оказалось бы истинным удовольствие — созерцать свою любимую игрушку в столь интимный момент), а затем оружие, под сопровождение оглушительного грохота, извергло яркие вспышки выстрелов.

— Чтоб тебя, Владимир, какого черта ты вытворяешь? — спросил Рой, когда патроны в пистолете русского закончились.

— Он мне осточертел уже! — воскликнул Владимир.

— Ты расстрелял всю обойму, — произнесла Элизабет. — Я надеюсь, у тебя есть еще патроны?

Взбешенное лицо русского постепенно обмякло, казалось, оно стало даже добрее. После, черты его физиономии выразили глубочайшее сожаление по поводу случившегося.

— Все ясно, — сказала девушка. — У тебя больше нет патронов.

— Надеюсь, паук не догадается о том, что мы исчерпали свой лимит боеприпасов, — рассчитывая на глупость насекомого, выдал Моррисон.

— Не думаю, — сожалея о поступке, покачал головой Владимир. — Будем уповать на то, что насекомое убежало уже достаточно далеко, чтобы расслышать осечки. — Он расслабленной рукой бросил пистолет на холодный песок.

Еще какое-то время в воздухе присутствовал легкий запах сгоревшего пороха — последний признак постепенно угасающей надежды на спасение, в конце концов, и он, уносимый ветром, исчез бесследно.

Владимир еще раз взглянул на брошенный «Смит и Вессон», затем повернулся к морю и подошел к воде. Пенящиеся волны набегали на его ботинки, он присел на корточки, опустил ладони в воду и, зачерпнув ее, умыл покрытое высохшим потом лицо. Холодная вода подействовала отрезвляюще. Сразу стало как-то легче на душе и спокойней в сознании. Деморализующее воздействие страха, вызванного долгим преследованием паука, постепенно сошло на нет.

Наконец Моррисон устал ждать и подошел к Владимиру. Русский услышал, что Рой пошел к нему и, ожидая чего-то, стоит за его спиной. Да, им всем сейчас нелегко и, прежде чем продолжать путь, просто необходимо перевести дыхание.

— Нам придется выложиться на полную мощность, чтобы выжить, — заметил Рой.

— Да, а мне еще предстоит немного полечиться у психиатра, если мы когда-нибудь вернемся к цивилизации. — Владимир выпрямился и посмотрел в воду, там он увидел свой черный силуэт, словно тень на белой стене в солнечный день. Луна, будто нимб, отражалась холодным сиянием за его головой.

— Специалист подобного рода нам бы сейчас всем не повредил, — подметил Рой и положил ладонь на мощное плечо Владимира.

Элизабет разделяла эмоциональные потуги Владимира, но им требовалось идти дальше. Приблизившись к соратникам, она извинилась за бессердечность со своей стороны и поторопила мужчин.

Рой согласно кивнул девушке.

Она, улыбнувшись ему, повернулась к ним боком и медленно зашагала вперед. Подобным ходом отдалиться ей от провожатых не удалось, вскоре Рой с Владимиром ее нагнали. Элизабет не считала свои эмоции настолько устойчивыми, чтобы противопоставить их мужскому самообладанию. Она бы, на месте Владимира, наверное, уже давно бы сошла с ума, если бы так сильно была привязана к погибшим людям.

К счастью, они были для нее только лишь наемниками, но и это не мешало ей вспоминать о них с поникшей головой и с грустью на лице. Возможно, мужская привязанность и дружба намного крепче, чем женская, хотя, скорее всего, дело не в этом.

Рой встретился взглядом с Элизабет, он шел слева от нее, а ее взор, на время устремленный вдаль моря, непроизвольно скользнул на его лицо.

— А ты стойкая девушка, — улыбнувшись, сказал он ей, а затем смущенно отвел взгляд себе под ноги.

— Нет, — глубоко вздохнув, тут же ответила она. — На самом деле я не такая, просто хочу казаться такой. Ведь если я буду постоянно хныкать и жаловаться, вскоре вы точно захотите от меня избавиться и скормите пауку.

Ее шутка возымела большой успех. Даже изможденный до невероятия Владимир расплылся в широкой улыбке.

Никто и не думал, что идти вкруговую по пляжу будет легко. Но было хорошо и то, что удалось остаться в живых до рассвета.

Пока не начался полуденный зной, путники, волоча по песку «ватные» ноги, упорно продолжали идти вперед, но когда солнце поднялось достаточно высоко, и жара стала нестерпимой, никто больше не мог передвигаться, мало того, троица едва стояла на ногах. В неподходящий момент, под палящим солнцем, любой из них мог потерять сознание. Соратники, сообща, приняли единственно верное решение: организовать дневной привал.

Первая нужда, мучавшая каждого из них уже довольно-таки продолжительное время, напомнила о себе сразу после того, как они расположились под сенью тропических деревьев.

Жажда — нестерпимая жажда.

Пышные кроны, близко растущих друг к другу кокосовых пальм, состоящие из мириад длинных листочков, создавали самый подходящий навес.

Никому не хотелось даже днем погружаться в джунгли. Путники, несмотря на соленый морской бриз, вызывающий еще большую жажду, предпочитали оставаться подальше от густых зарослей.

«Черт! Как же сильно пить хочется», — думал Владимир, лежа у пальмы с закрытыми веками и с приоткрытым ртом. Он облизнулся, представив в своей руке прозрачный стакан с холодным апельсиновым соком.

В синем небе не было ни единого облачка, которое закрыло бы собой обжигающее кожу солнце хотя бы на несколько секунд. Казалось, песок вот-вот расплавится от повышающейся температуры.

«Хорошо, что мы решили остановиться здесь», — в мыслях порадовался Рой. Его взгляд с запекающегося пляжа перенесся на Элизабет. Девушка сладко спала. Он тоже на секундочку прикрыл глаза и сразу же растворился в расслабляющем сновидении.

— О, господи! — спустя примерно три часа безмятежного сна, воскликнул Моррисон.

— Что с тобой?! — вскочив на колени, испуганно спросила Элизабет.

Рой держался за правую ляжку и натужно морщился от боли. Элизабет осмотрелась по сторонам, затем просмотрела ближайшее пространство от Роя. Ее внимание было вознаграждено. В нескольких метрах от правой ноги Моррисона лежал крупный светлозеленый, круглый предмет — настоящий кокос.

Поднявшись на ноги, она подошла к диковинному ореху. Когда плод оказался в ее руках, на то место, где она только что отдыхала, приземлился почти такой же, но немного поменьше.

— Точно на голову! — с улыбкой на лице сказал Владимир, посмотрев в глаза девушке.

— Ага, очень смешно, — не разделяя радости русского, произнесла та.

Внезапно рядом с Владимиром приземлился еще один упавший кокос. Мужчина вскочил со своего места и отошел от ствола пальмы.

— Чего ты так испугался?! — усмехнувшись, спросила Элизабет.

— Да ладно тебе ехидничать, — взволнованным тоном бросил он ей и обратился к Моррисону. — Ну как ты, друг, ходить сможешь?

Рой уже не корчился от боли, неприятное резкое чувство уже отступило от него.

— Думаю — да. — Он поднялся на ноги и отошел от плодоносного дерева. — Эти деревья опасны, — заключил он. — Что если такой снаряд приземлится на голову спящего?.. — он похлопал по толстой оболочке кокоса в руках Элизабет.

— Вряд ли этот человек когда-нибудь проснется, — заключила девушка.

— Вот именно, — подметил Моррисон. Будем держаться подальше от основания пальм, а отдыхать лучше под теми, где плоды еще не созрели.

— Вот дьявол, как же сильно пить хочется, — тяжело сглотнув, заявил Владимир. — В глотке совсем пересохло. Может кто-то из вас знает, как выжать из этого фрукта немного жидкости.

— Это орех, а не фрукт, — поправила его Элизабет.

— Без разницы, что это такое, мне все равно пить хочется!

— Нам всем хочется пить, — сказал Рой. — И раз мы не знаем, как извлечь из этого плода кокосовое молоко, нам следует научиться, это делать. Если мы в скором времени не примем, хотя бы немного жидкости, нам грозит обезвоживание.

— Человек без воды может прожить от трех до пяти дней, — заявила Элизабет — В нашем случае — вдвое меньше, — не оставшись равнодушным к словам девушки, промолвил Владимир.

Она с ним согласилась в этом.

— Да, без еды мы, конечно же, еще несколько дней протянем, а вот без воды, скорее всего, к завтрашнему вечеру можем погибнуть. — Слова Моррисона прозвучали не обнадеживающе.

Уже через несколько минут изможденные кладоискатели в тщетных попытках пытались придумать, каким образом извлечь из кокоса кокосовое молоко. Толстую сочную кожуру снять с самого ореха, ну никак не удавалось, а разбивать кокос, в столь эластичной оболочке, дело бесперспективное. Неоднократно проявлялись попытки расколоть плод, поместив его между двумя камнями. В первый раз, брошенный на кокос булыжник, отлетел Моррисону на ногу. Во второй раз, спружинил сам плод и угодил Владимиру в интимную промежность. Третий и последующие разы — были не менее безуспешными.

Полуденная жара постепенно спадала, а вот зато раздражение, от впустую потраченных сил, наоборот возрастало и к тому же очень быстро.

— Ах ты, чертов фрукт, — яростно воскликнул Владимир. — Сейчас я с тобой разделаюсь! — Он схватил кокос обеими руками, а затем как следует, замахнувшись правой рукой, швырнул его в ближайшее дерево.

Кокосовый плод срикошетил от пальмы и полетел в обратном направлении, слава богу, что с наименьшей скоростью, потому что уже через секунду он ударил отвернувшегося Владимира по затылку.

— Если так и дальше пойдет, — заявила Элизабет, — пауку не придется нас убивать, — она усмехнулась сама себе. — Рано или поздно мы сами себя убьем.

Владимир, морщась от боли и почесывая ушибленный затылок, посмотрел на девушку. В его взгляде не читалось ни агрессии, ни ненависти, он просто смотрел на нее и думал о том, как же смог докатиться до такой жизни. Хотел разбогатеть, а в итоге оказался на острове, который каждую секунду пытается, теми или иными способами, тебя уничтожить. «Природа безжалостна к слабости!»

— Вот если бы у нас сейчас был, хотя бы кухонный нож или мой рюкзак, — произнес Рой, глядя на зеленый плод под ногами Владимира. — Мы могли бы просверлить в кокосе небольшое отверстие, и нам даже не пришлось бы сдирать с него его почти резиновую оболочку.

Потратив остатки сил на безуспешную работу, горе кладоискатели устроились на незапланированный отдых под тенью пальм. Звук прибоя навевал приятные воспоминания о счастливых днях. Вот только Владимир думал немного о другом. В его голове, словно запись на магнитной ленте, прокручивались слова Моррисона: «Вот если бы у нас был, хотя бы кухонный нож, кухонный нож, просверлить отверстие». — Пробить отверстие, — чуть слышно пробубнил Владимир.

Соратники, приподнявшись на локтях, недоуменно посмотрели на него.

И тут Владимиру явилось откровение. Он ощутил бескрайнюю благодарность к своему сознанию и был даже готов громко-громко прокричать «эврика». Откуда-то появились силы подняться на ноги. Русский очень быстро пересек обжигающий песок пляжа и, не раздеваясь, вошел в воду. Ощущение было очень приятным. Почти прозрачная небесно-голубая морская гладь играла бликами от яркого солнца. Владимир исчез с головой под морским соленым одеялом.

— Он что, решил утопиться? — с выпученными от удивления глазами, невозмутимым тоном осведомилась Элизабет.

Рой, превозмогая боль и усталость, встал на ноги. На его устремленном к морю лице читалась тревога. Похоже, он сам не думал даже, что Владимир способен на суицид. Моррисон продолжал стоять на месте и всматриваться в сверкающую морскую гладь. Он отсчитывал в уме мгновения, секундная стрелка уже давно перевалила за шестьдесят.

«Возможно, он надолго умеет задерживать дыхание», — в уме попытался себя утешить Рой.

— Чертов самоубийца, — воскликнул Моррисон и, прихрамывая, бросился к воде, когда начала заканчиваться вторая минута.

Он не успел добежать и до середины пляжа, как из воды показалась голова Владимира. Русский стряхнул с лица обильные соленые капли и глубоко вздохнул, немного отдышавшись, поплыл к берегу.

— Я понимаю: нам сейчас всем очень тяжело, но зачем сводить счеты с жизнью, — взволнованно протараторил Рой, когда русский вышел на берег.

— О чем это ты?! — Владимир подозрительно уставился на Моррисона.

Рой перевел взгляд к правой руке соратника и увидел, что тот держит пару гладких и вместе с тем удлиненных камней.

— Зачем они тебе? — Догадавшись, что предположение Элизабет было ошибочным, Рой вознамерился пустить разговор в другое русло.

— Сейчас увидите, зачем! — отвлекшись от навеянного Моррисоном подозрения, воодушевленно сказал русский и быстро зашагал к деревьям.

Оказавшись под их тенью, он положил на камень-наковальню один из найденных на морском дне камней и стал, словно опытный скульптор, аккуратно, при помощи камня-молота, отбивать от камешка лишние фрагменты. Вскоре любопытному взору сподвижников предстало нечто похожее на каменное долото, но только с пикообразным концом.

Подняв перед глазами единомышленников свое творение, Владимир сказал:

— Теперь все получится!

Запасной камешек не пригодился, изделие получилось с первого раза. Русский, вспоминая боль на затылке, взял неподдающийся диковинный плод. Он попросил Роя удерживать его длинной стороной вверх, а сам размахнулся и вонзил каменную пику в кокос. Камень плотно засел в кожистой оболочке.

— Дальше я сам справлюсь, — сказал Владимир и схватился за плод левой рукой, а в правую руку взял увесистый булыжник и вдарил по обуху своего творения.

Спустя час, вокруг соратников образовались скопления опустошенных кокосов, а сами люди, утолив жажду, почти удовлетворенные отдыхали в тени развесистых пальм. Почему почти? Да потому что, сколько не пей жидкости, голод этим не утолишь.

Относительно безопасный день подходил к своему логическому концу.

Люди неплохо отдохнули и морально, и физически. Красный закат окрасил собой побережье Дайменд клавс, близилось опасное время — ночь, в которой неутомимый охотник — причудливый паук-убийца, терпеливо выслеживает свою добычу — беззащитных людей. И как нелегко было покидать соратникам место своего дневного отдыха, они были вынуждены это сделать. Если они хотят прожить подольше, то должны поскорее добраться до яхты Оливера и сгинуть с этого проклятого острова раз и навсегда.

Либо они ускользнут от паука и уплывут к себе домой, либо паук вскоре настигнет их и всех вместе убьет, а может и еще хуже: использует их тела в качестве инкубатора. Ни один из вариантов не прельщал Моррисона, но что поделаешь? Иногда приходится выбирать не в свою пользу, кому какая смерть по вкусу: быстрая — безболезненная, или медленная — мучительная. «Лично для меня — никакая», — подумал Рой.

Хотя сейчас и нет определенного плана действий, на случай внезапной атаки монстра, это не значит, что в момент истины, здравая мысль не посетит светлую голову.

Через несколько метров пути по кроваво-красному побережью, Владимир, глядя на сужающуюся линию пляжа и осматривая верхушки молодых, еще бесплодных пальм, пожалел, что не заготовил парочку кокосов в дорогу. «А может и к лучшему, — попытался утешить себя русский. — Чем больше пьешь, тем больше хочется. Обезвоживание нам пока что не грозит, просто нужно немного перетерпеть первый позыв жажды».

Элизабет, не останавливаясь и не замедляя шага, оглянулась, в надежде увидеть место привала, но не смогла разобрать знакомых очертаний вдалеке. Они уже прилично отдалились от своего природного уголка для отдыха. Зато она, как и Владимир, тоже заметила, что пляж начинает сужаться. Нет, это не был признак вечернего прилива, так как позади них, вдалеке, песочная территория оставалась не изменой.

«Для него, как и для нас — все это не игра, — пиная холмики красноватого от заката песка, думал Владимир касательно паука. — По всей вероятности, раньше он, наверное, получал удовольствие от охоты в своем клане, но теперь, когда его собратьев не стало, кроме мести, он больше ничего не чувствует. А мы, кроме страха — ничего…»

— Не будем сидеть у своей удачи на шее и в очередной раз испытывать судьбу, — промолвил Моррисон, ступая на мокрый песок. Крохотные набегающие на берег волны окутали высокую подошву его походных ботинок. — Будем держаться подальше от джунглей. Лучше замочить ноги холодной водой, чем своей теплой кровью.

Слова Роя прозвучали убедительно и Владимир с Элизабет оценили по достоинству зашифрованный в них смысл.