Записки из бронзового века

Глава 6. На восток

– Я затопал в тёмный лес, он был чёрным – словно… Договор на ипотеку, – слегка переиначив строчки из любимой матершиной сказки моей беззаботной юности, просветил я Братана, едва мы углубились в дремучую чащобу на пару десятков шагов.

И да, нормальным лесом, в представлении городского жителя, это только издали казалось. А по факту…

Я шагов тридцать сделал и в джунгли захотел! В киношные! Там всякие Рэмбы по тропинкам шли, изредка перерубая какую-нибудь лиану. А тут сплошной кустарник, паутина, репьи и деревья хаотично разбросаны.

Да так, что ни пройти, ни проехать.

А в довесок к этому сверху ещё и всякие пернатые птеродактили периодически гадят. Глазом я их не засёк, но судя по размеру плюх – или коровы по деревьям лазить научились, или птицы разожрались до их размеров.

И мне по этим дебрям не один локоть по карте маршировать. Да ещё и обливаясь потом! На улице хоть и свежо было, но модный плащ грел не только душу.

Боевой настрой и прочая мотивация с каждым шагом таяли, как первый снег в октябре. Да и шут его знает, сидит кто-то вон в тех кустах или нет. А то я марширую, сопя как паровоз, и ни о чём не подозреваю. А лесные жители мне уже ловушку роют!

Пятой чакрой чую, что раз на раз я даже самого хилого дикаря не то что не заборю, а банально не обнаружу. Если он, конечно, этого сам не захочет. Но и этот недуг мы в подвиг можем обратить – ударим по хрупкой неандертальской психике добротным сельским рэпом в оригинальной интерпретации.

Голосина то у меня натренированная. Мимо нот и такта.

– И вот опять по Гондурасу поползли эти слухи, что ночью по окрестностям шныряют злые духи. Они по ночам байбаков воем пугают! Орут, воют, лают, а иногда и кусают, – переиначивал я на местный лад легендарного Юру Хоя, продираясь сквозь кустарник и лихо перепрыгивая поваленные деревья.

Ничего умнее мне на ум не шло. Да и сама обстановка, лес дремучий, как-никак, располагала именно к народному творчеству. Домики бабы Яги там, Кащеевы пенаты…

Для кого-то классика, а я имел все шансы стать её родоначальником.

Так с шутками да прибаутками, пропущенными через моё видение ситуации, я и двигал. Недолго, правда. Через пару километров, сугубо по внутренним ощущениям, язык уже натурально на плече лежал.

– Баста, Карапузики. Привал, – выдохнул я из последних сил и рухнул под ближайшим деревом.

Нет, я, конечно, знал, что ходьба пешком укреплять мышцы и прочие важные органы. Но что гудящие от усталости ноги отлично стимулируют мозговую деятельность, только сейчас пронял.

Пословицу про умного и гору вспомнил и понял, что я балбес. Шёл напрямую через кусты и буераки, а я же не лось!

Да и гона у меня нет.

– Так что, обходим, дорогой товарищ, аккуратненько все препятствия, и, ориентируясь по солнцу, держим путь на восток, помня про азимут и два пальца левее Альголя, – напутствовал я Братана. – Из своей ложбины незаметно не выйду. Да даже если заплутаю, один чёрт когда-нибудь, а к реке выйду. А как на тот берег переберусь, по бережку двину. Так к людям и попаду, – вчехлял я уже дятлу, сидевшему на дереве.

Слушатели безмолвствовали. Дикари, что с них взять.

Вздохнул, передохнул, пяток кусочков мяса захомячил и потопал дальше, мечтая, как к дикарям выйду и подчинять их начну.

– Изобрету, например, колесо! Сделаю тачанку как в «Флинстоунах» и посажу в неё вождя. Тот, естественно, на радостях перегазует, не справится с управлением и ... Водитель, естественно, не выживет. А мы в его честь памятник откроем. Как-никак – первая жертва дорожно-транспортного происшествия! А как сорок дней отметим, народ нового вождя начнёт выбирать, а тут и я такой весь из себя красивый, – мечтал я, двигая ногами в темпе вальса. – А как выбьюсь в большие начальники, выберу девку посимпатичнее и замучу колхоз Злаковые, по любому, в этих степях хоть какие-то да растут. Скотина, тем более имеется. Вспомнить, хотя бы, рогатое нашествие, что мой домик порушила. Доберусь, поручу пацанам, те этих тварей моментом приручат. Потом повелю и хату мне поставят, сауну сообразят и отпуск за госчёт на Канарах выбьют. А пока я отдыхать, тьфу ты, о народе думать буду, народ этот пусть землю пашет и ячмень сеет. А я потом пиво изобрету! Не получится – нареку бормотухой и постановлю, что трудились плохо, вот нас духи и наказали.

Идея с изобретением пива меня прям зацепила!

Во первых, пить хотелось очень прям, а во вторых – вспомнил я историчку из своей «любимой» школы. Умела она внимание подростков завоевать. Нет, не обликом, хотя там тоже было на что посмотреть, а подачей материала.

Как сейчас помню, про древний Египет учили. Про подвиги какого-то там фараона Хотэба как его Тамовича. Ох, и нудно было. Весь класс носами клевал и веки скотчем ко лбу приклеивал.

Типа, не спим мы.

Тут-то Анфиса Петровна и задвинула, что примерно в том самом Египте пивоварение и начало процветать. А рабам даже ежедневно по пять литров алкашки выдавали в качестве пайки. Простым рабочим – трёшку.

– Их сызмальства подсаживали на стакан. А алкоголик о побеге или бунте, если есть чего бахнуть, даже и думать не будет. Его и охранять то не нужно. Поставь задачу, покажи, что его вечером ждёт, если работа будет сделана и всего делов. И если бы не тёрки высокого начальства, то до сих пор Египет бы и процветал, – вдалбливала она в наши юные головы.

Шут его знает, так было или врала Петровна. Живы будем, смотаемся посмотреть, чего там и как на самом деле. Но это всё потом, а сейчас…

– Верной дорогой идём, товарищи! – горланил я не жалея пересохшей глотки. Махмут, зажигай! Давай нашу!

По моим прикидкам, марш длился уже часа четыре. Как минимум. И я с минуты на минуту должен был уже упереться в реку. А её всё не было. А тут ещё и солнце за тучкой скрылось.

– Да ну нафиг, – пыхтел я, подперев дерево. – Привал, на! И вообще, обед на дворе. Как там у классика – кушать подано, пора пожрать!

Ну а что полагается после хорошего обеда? Правильно, перекемарить минут по часик. На каждый глаз. Это то и сыграло со мной злую шутку. Почему злую? Так я же к лесам совершенно не привычный был. В степи то ориентироваться научился на уровне продвинутого юзверя, а тут все деревья на одно лицо!

Короче, проснулся я, до ветру сбегал и забыл, в какую сторону шёл.

Причём от слова совсем.

Нет, можно было по своим следам попытаться выйти к отправной точке и более тщательно спланировать маршрут. Но это был не мой путь.

– Ноги не казённые, топать туда-сюда, – возмущался я на весь лес, привлекая Братана к расчистке территории от опавшей листвы.

Мой план был прост.

Примерная картина, как выглядит этот лес с высоты птичьего полёта и смутное представление, откуда и куда течёт река, у меня было. Вот и начал рисовать карту. На масштаб и прочие тонкости забил.

Не суть важно.

– Для нас главное – примерное понимание и правильная ориентация, – щурил я левый глаз, выводя палочкой причудливые изгибы на земле.

Карта получилась… Как бы это помягче сказать – весьма схематичная.

Пришлось лезть на дерево. Хоть немного, а легче стало. С самой верхотуры я гондурасский пик увидел. Запомнил, слез и к карте. Спел голосом Папанова песенку про «Летять утки и два гуся», затылок почесал и …

По моим прикидкам выходило, что я сильно отклонился вправо, но река неподалёку должна быть. Правильно или нет определил своё местоположение? А уже плевать было, если честно. Я уже не раз на своём опыте убедился, что тут важнее вера в себя, спортивная злость и мотивация.

А как себя подбодрить, если от пения глотка сохнет, а от фантазий башка пухнет? Правильно, перенять опыт товарища Сухова. Только он письма сочинял, а я заметки в газету ваять начал. Про нашего мальчика, который в лесу заблудился и на его поиски собаку с милицией отрядили.

Постепенно сочинительство из разряда около художественных образов обычного новостника перекочевало в разряд «Акын» – что вижу, про то и свистю. По типу, мимо пролетел паук, потом ветер дунул и с ветки три листика упали. Зайца с лёжки спугнул, ой не к добру это, без свежатины остался. А вон там плещется что-то или кто-то…

– Стоп! Чего? – не поверил я своим ушам, обводя окрестности подозрительным взглядом.

Потом принюхался и едва не сделал сальто на месте от радости – метрах в двадцати передо мной виднелся просвет!

И тут опять плеснуло.

Радость моментально сменилась настороженностью. Шут его маму знает, кто там плещется! Может животина какая, а может и люди.

А мозг, зараза такая, ещё не понятно ничего, а он уже такого напридумывал и опять историчку с её байками о неандертальцах выдал.

Вот удивительная штука, мозг этот. Когда ломал голову – идти или нет, так он чистый лист из себя изображал. Типа, все школьные знания были перемещены в корзину и за ненадобностью стёрты. А как дело вопрос ребром встал, так, зараза такая, дословно всё восстановил.

Как будто это вчера было!

Я что ещё вспомнил. Задвинула Анфиса Петровна нам как-то тему о ритуальном каннибализме. Как сейчас помню её слова: «И не думайте, что это только в Африке было! Не дай Бог вам провалиться в прошлое и выйти к стоянке древнего человека. Сожрут и ещё и добавки попросят! И никакие слова и знания вам не помогут!».

– Спасибо, вам, Анфиса, свет, Петровна. Успокоили, – скрипнул я зубами и, плюхнувшись на все четыре конечности, пополз на разведку.

Пятая чакра, предчувствуя недоброе, сжалась до размеров угольного ушка. Пальцы, сжимавшие Братана, побелели от напряжения, но любопытство гнало вперёд!

– А глаз как у собаки и нюх, как у орла, – нашёптывал я, стойко преодолевая проливной дождь из семян и мелких букашек в перемешку с пауками. Это всё на меня с высокой травы сыпалось.

Но я слышал цель и видел ориентир!

Трава резко кончилась и взору моему открылась речная гладь. Я лежал на краю невысокого обрыва и разглядывал противоположный берег, на котором снова рос уже ненавистный мне лес.

Людей видно не было. Да вообще никого видно не было! Хотел встать и тут опять плюхнуло! Почти у меня под ногами.

Любопытство победило страх.

Немного продвинулся вперёд и заглянул за кромку обрыва. Благо он крепким оказался и я вниз не рухнул. Но и там, ни людей, ни животных не заметил.

Одни круги по воде расходились.

– Чего за фигня? – удивился я, укладываясь поудобнее. – Ихтиандр тут брачные игры с водолазами устроил что ли? – гадал я, разглядывая тропу, тянущуюся по берегу и уходящую под воду.

Хотел уже привстать, чтобы поискать начало дорожки, как из воды показалась голова. Мохнатая такая. С двумя зубами жёлтыми.

– Бобёр, – не поверил я своим глазам.

Животина огляделась и поплыла к берегу. Аккурат к тропинке.

Живот предательски уркнул. Есть мне хотелось ничуть не меньше, чем пить.

– Сейчас немного потерплю, а потом и напьюсь, а если повезёт, то и бобрятиной побалуюсь. Братан, ты как? Тоже трапезничать хочешь? – облизывался я, наблюдая за клыкастой скотиной.

Байбачьего то мяса у меня полны карманы были, но надоело оно мне…

Хлеще чем чёрная икра Верещагину из «Белого солнца пустыни».

Бобёр был от меня, если по прямой, метрах в двадцати. Я сощурил левый глаз, правым провёл расчеты, оценил расстояние, силу ветра и атмосферное давление.

И Братан не подвёл.

– Бобёр, вкусный бобёр, – напевал я, входя в холодную воду, после того как от души напился из речки. – Иди к папочке. Папочка кушать свежей бобрятинки желает, – напевал я, подтягивая тушку к себе.

По моим внутренним часам, пора уже было ужинать. Что я и сделал.

Уже валяясь на бережке с набитым пузом, убедил себя, что на сытый желудок, да ещё и ночью, топать по совершенно негостеприимному лесу – верх безрассудства. Да и как в здешних местах дела с хищниками обстоят, я не знал.

Ночевать решил на своём берегу.

Нет, можно было переплыть реку. Она что в моё время, что сейчас ни сверх глубиной, ни шириной не отличалась, но уж больно вода холодная была. Да и была у меня пара вещиц, которые ну никак мочить нельзя было. А как на тот берег переплыть и зажигалку не утопить, я не представлял.

– А брод должен был быть! Его тупо не может не быть, – вслух рассуждал я, сидя на дереве и насаживая на сук покрепче остатки бобриной тушки.

Ужин хоть и был вкусным, а я голодным, но всего бобра не осилил.

На утро хороший такой кусман остался.

Ночевать решил на том же дереве, где тушка болталась. На пару веток повыше. Тем более, там хорошая такая развилка нашлась. На мой дилетантский взгляд, естественно.

– А вот тут мы Братана уложим, а сами прислонимся к стволу, да и зафиксируем своё положение. Вот так вот. Ага! А теперь закрываем глаза и усиленно перевариваем бобрятину, – бормотал я, усаживаясь поудобнее. – Главное не бздеть, не ворочаться и всё пучком будет, – подмигнул я Братану и провалился в сон без сновидений.

Но не надолго.

Примерно посередине ночи волки в гости припёрлись. Видать эти оглоеды свежатинку почуяли и давай на чай напрашиваться. Да только хрена им, без соли, а не нежного мяса!

Тушка то метрах в трёх от земли болталась, а серые отчего то древолазанье не освоили. Подчистили волчары все съедобные отходы и свалили в ночь.

А я опять в сон провалился.

Проснулся на за пару часов до рассвета и опять от холода.

С дерева я спускался, вертя головой так, что филин позавидовал бы. Но серых на горизонте видно не было.

Идея, как переправиться на тот берег, минуя купание, пришла за завтраком. Вспомнил я, что чуть ниже по течению мель имелась. Река там хоть и широкая была, но глубина – максимум по колено.

Как раз, то, что доктор прописал для сохранения здоровья. А по моим прикидкам, до брода всего-то километров пять было.

Мне искренне хотелось в это верить. А что по факту – время покажет.

Сегодня в хит-параде «Неандерталики-ЭфЭм» передавали русские народные песни – про «мороз-мороз» и «ворона чёрного». На бис затянул про «Калину» у ручья, что не завелася и парня подвела. Он из-за этого к зазнобе не успел и остался свободным.

Или нет такой песни?

Ответ в памяти раскопать не успел. Лес натурально разверзся и я на песок ступил. На широкий такой песчаный пляж, если быть точнее. Реально, очень красивый. Такие пейзажи художники любят рисовать – тут песочек чистейший, там камыш колосится, сям кувшинки плавают.

Ну и так далее.

Но больше всего я обрадовался, когда понял, что тут на противоположный берег пешим ходом переправиться можно. И даже «дружка» с пятой чакрой не замочишь.

На том берегу место тоже нормальное было. Узкая песчаная коса, а за ней вековые деревья и куча ветровала.

Форсировать реку на голодный желудок счёл верхом безрассудства. Проредил запасы мяса, тщательно обнюхивая каждый кусок, а всё, что ревизию не прошло – водяному в жертву принёс.

Ну а после сытного обеда отдых полагается. В моём случае, можно ещё и морду лица умыть, ноги прополоскать и прочую гигиену провести. А потом ещё и солнечную ванну принять.

Благо погода снова располагала.

Естественно, всё это сделать можно было и на том берегу, но уж больно мне не хотелось в реку лезть. Не приучен я был к моржеванию…

Но сколько не растягивал я удовольствие, а оно лопнуло. После обеда солнышко за тучку зашло и хочешь не хочешь, а полез я в воду. Ибо дождём запахло. А когда ещё и с неба холодным льёт, а ты по реке топаешь, совершенно не кайфы.

Собрал я волю в кулак, штаны и кроссовки на плечи закинул, Братана на манер шеста перехватил и сделал первый шаг в неизвестность. Сорок пять шагов ширина реки в этом месте была.

Я считал!

С глубиной тоже немного ошибся – три пальца до задницы не хватило.

На берег я вылетел как пробка от шампанского. Ноги судорогой сводило, зуб на зуб не попадал. Еле-еле костёр развёл.

– Да, купание могло бы точно привести к плачевному результату, – ежился я, пихая посиневшие ноги чуть ли не в огонь.

Пока отогрелся, пока мясцо пожевал, пока оделся – день и кончился.

Топать в неизвестность на ночь глядя меня не возбуждало совершенно. Ночевать решил у берега. Тем более, неподалеку и опять, как по заказу, дерево подходящее нарисовалось.

Я сам не заметил, как вечерние посиделки у костра с рисованием карты местности перетекли в заседание генштаба. На него, правда, один я явился. Братан по бабам пошёл. В смысле, в ближайшем кустике отдыхал.

Но я и один справился!

По моим прикидкам выходило, что теперь мне вверх по течению идти нужно. И не один десяток километров. А два или три.

Можно было, конечно, считерить: протопать пяток кэмэ на юго-восток, выйти из леса в степь и с комфортом домаршировать до того места, где я дым видел.

Но были и традиционные «но».

Во-первых – так в разы дальше, а во вторых там степи незнакомые, местность открытая! А вдруг люди, а я как вша на лысине. Да и вообще, в лесу деревья есть, на них сныкаться можно. Да и не знай, как там с водой дела обстоят.

Короче, валим лесом.

Спал тревожно, встал с первыми лучами солнца. А проснулся, когда солнце туман разогнало.

С грустью и печалью, я схарчил последний кусман байбачатины и двинул вверх по течению. На чужом берегу двигался с максимальной осторожностью – без песен и плясок. Только треск стоял на всю округу.

К вечеру, по моим скромным прикидкам, уже половина пути была за плечами. И это не могло не радовать. По пути не видел ни зверя, ни человека. Только лес начал погружаться во тьму, развёл небольшой костерок, вспомнил, какие байбаки вкусные бывают, пожевал травку, водичкой запил и на дерево полез.

Третий день путешествия стал абсолютным клоном второго. До обеда настроение ещё было, а вот за пару часов до заката я уже конкретно так засомневался, а туда ли я иду?

Опасения развеял запах дыма.

Ветерок дунул и я его почувствовал. Сначала не поверил, а потом принюхался, внимательно осмотрелся и пазл сложился.

Я дошёл!

Ровно три удара сердца я наслаждался моментом! А потом ноги подкосились, и я рухнул на землю. И даже три переката исполнил.

Дело в чём было, за эти три удара сердца в голове родились и погибли семь мыслей и восемь сценариев. И во всех было одно «Но»! Охотники, тем более древние, в разы лучше не только ориентируются на природе, но и нюх со зрением и слухом у них работают в разы лучше.

А тут…

Толпы дикарей на меня не несутся. И даже не то, что копьями не тыкают, а вообще никак себя не обнаруживают. А значит что-то тут не так.

Перекатился я на пузо и аккуратненько пополз по ветру. Благо он мне в морду дул. Сначала параллельно реке двигал, а потом она круто налево поворачивала. А я направо слегка забрал.

Не прошло и часа, как моя голова из зарослей кустарника выглянула и тут же обратно занырнула. За это время я, чисто на глаз, как минимум пару километров на пузе пропорол. Последние три сотни метров вообще легко дались.

А на полянке, как будто, только меня и ждали! Только я прибыл – там петь начали.

Хором.

Хотя пением это назвать сложно было… Так, пародию на репчик вопили. Но зато меня не слышно было.

Скрытый наблюдательный пункт организовал под раскидистым кустом. Высунул я из него голову и глазам не поверил – у костра натуральные барды из племени нудистов скакали! В колличестве двадцать одного рыла! Волосатые, бородатые, с копьями и прочими атрибутами древности.

И совершенно голые!

Ростом они, примерно, с меня, были. Под метр семьдесят, то есть. Кожа смуглая, глаза, если меня зрение не подводило, слегка раскосые, зубы, на удивление белые.

Если по половым признакам делить, то десять женского пола, от девушек до женщин-ягодок, тройка юношей, а семеро – натуральные воины-охотники с пышными бородами. Был ещё один непонятный тип. Видать, местная рок-звезда или тамада. Короче, вся такая неординарная личность, обвешанная побрякушками и звериными хвостами с ног до головы. А в руках – бубен. Здоровый такой.

Никаких чумов, вигвамов или шатров на горизонте не виднелось.

Из-за этого я сначала эту тусовку за нудистов или отмроженных реконструкторов, косивших под бардов и принял, а потом пригляделся и как-то эта теория сама собой отпала.

Уж больно натурально они вели себя. Ну не могли люди двадцать первого века так в роль вжиться и самозабвенно под бубен у костра скакать, потрясая титьками и письками.

Ряженый ещё этот. Завывал так правдоподобно.

– Шаман, – дошло до меня.

Не знаю, как так получилось, но тусовка у костра копипастила мой недавний сон от корки до корки. Только вместо «Рамов», бум-бам-бум было, и ещё вертел с добычей над костром отсутствовал.

Заворожил меня их незамысловатый танец. Я даже про то, что на улице не май месяц позабыл.

Это-то меня и сгубило.

Шаман что-то завопил, в бубен свой двинул и руки к небу поднял. Племя за ним повторило и все застыли. Абсолютная тишина в этот момент над поляной воцарила.

Даже птицы ночные затихли.

И припёрло же меня в этот момент чихнуть. Честное слово, я не специально.

Танцоры диско тугоухостью не страдали, в момент меня срисовали. Мужики схватили копья и ко мне россыпью ломанули. По мордам видно было, не здоровья они пожелать мне хотят, а как минимум затыкать палками своими. А потом уже разбираться.

Мне бы ломануть лесом, на дерево лезть, или в реку нырять, спасая свою шкуру, а я такую глупость совершил…

Сам от себя не ожидал.

Встал во весь рост и сказал: «Здрасьте».

Скрипт сломался, воины зависли.

Как бежали, так и замерли метрах в пяти от меня. Как будто заморозили их. Честное слово, стояли и, не двигаясь, смотрели на чудо-чудное и диво-дивное – на меня, то есть. И всё бы хорошо, да только наконечники копий, в меня нацеленные были.

А это, знаете ли, нервирует! Я не то что про козырь в кармане, а как меня зовут и зачем сюда шёл, забыл.

И да, это были самые настоящие копья! Ровные, метра по полтора длинной, с оперением в хвостовой части и с блестящими каменными наконечниками!

Не то, что у меня.

Только я хотел сделать первый шаг к новым знакомствам, как шаман нарисовался. Дал он пару кругов вокруг меня, проорал что-то своим архаровцам и они расслабились мало-мало. Но глаз с меня не сводили, копья в боевой готовности держали.

И хотя ростом они действительно были чуть пониже меня, примерно на полголовы, а страха или настороженности не показывали. Стопроцентная уверенность в себе и своих действиях от них исходила.

Ситуацию опять разрядил ряженый. Он снова вопить начал, в этот раз явно ко мне обращался. Но, я ни слова не понял.

Вздохнул я в ответ, руками развёл и решил в партизана на допросе поиграть.

Ряженый осмелел, начал вопить непонятное, руками размахивать и опять мелкими перебежками вокруг меня круги нарезать.

– Я, я. Зер гуд. Даст ист фантастиш, – не выдержал я.

Не, ну а что? Он старается, вон как отыгрывает. А я веду себя плохо, не понимаю его. Почему не на родном языке спросил? Так на всякий случай. Вдруг, это на самом деле отбитые на всю голову реконструкторы были. На такое приветствие они бы полюбому повелись, а значит – спалились бы.

Эксперимент провалился. На аборигенских мордах даже намёка на улыбку не проскользнуло.

Аборигены постояли, потупили, и я оказался в плотном таком кольце.

Поцокали они о чём-то на своём, головами помотали, поржали и меня к костру пригласили. Пинками и затрещинами. Типа, вот мы какие гостеприимные.

Я было полез во внутренний карман за телефончиком, так аборигены так орать начали, типа руки в гору и давай в меня копьями легонько тыкать.

Решил не провоцировать и подчиняться. До поры, до времени.

У костра дикари снова языками поцокали, головами покачали, а потом шкуру с меня содрали и косуху снять потребовали.

Подчинился.

А как косуха на земь рухнула, аборигены испытали настоящий культурный шок!

У меня же на руке татуха во все плечо!

Уставились они на неё, пошептались, поорали, отчаянно жестикулируя, а дальше началось совсем непонятное – повернулись эти танцоры диско к шаману и давай на него наезжать.

Тот в ответ тоже что-то вопить начал, то в небо пальцем тыкая, то на меня. А я стоял столбом, как приказали, и мёрз. А когда надоело мне это дело, обратно свои шмотки напялил. Ибо не до меня дядькам и тёткам было.

Перепалка минут через десять только затихала.

– Быру, быр, куле, ба, ли ру, хе, хе, хе, – пристально глядя мне в глаза выдал шаман.

– Ась? – не въехал я, решив ради своей безопасности косить под дурачка, надеясь, на авось и на прокатит.

Тот опять задвинул спитч и снова, то на небо, то на меня длинным узловатым пальцем показывая.

– Ааа, откуда я тут такой красивый нарисовался? – вслух перевел я его белиберду на понятный мне язык.

Толпа застыла в недоумении.

Пришлось продолжать импровизацию. Я ещё никогда так рьяно пальцами в небо не тыкал и руками не махал, рассказывая байки.

Местные, как я понял, мои жесты расшифровали, но не поверили. Или тупыми прикинулись. Иначе, какого ляда шаман раз пять тыкал на запад, корчил удивлённое лицо, на котором так и читалось: «Не свистишь ли ты мил человек? Прям оттуда пришёл?».

Ну как то так я для себя перевёл его жесты и интонацию.

– Ну да. Точнее не бывает, – ударил я себя кулаком в грудь. – Пойдём, я тебе и пепелище своей хаты покажу, с байбаками познакомлю. Они всё подтвердят. Зуб даю, – предложил я, отчаянно жестикулируя.

Видать, жесты, к которым я привык, пришли к нам из далёкого прошлого. Вкурив, что я предлагаю прогуляться в мои владения, шаман сбледнул и моментально смешался с толпой.

Да и остальная тусовка отстранилась от меня.

– Зассали, – обрадовался я. – Где там мои матросы на зебрах?