Замуж за врага. Его (не) любимая (СИ)

Глава 20

Завтрак в Малой трапезной прошел, как в тумане.

Роман был немногословен, и хмурился: точь в точь, как Святослав. Гордана обенивалась с мужем тяжелыми взглядами и тоже молчала. И только Верея осталась верна себе.

Вскоре Роман ушел вместе с когортой придворных; как выяснилось позже, он бросил на поимку преступника все силы (город обыскивали стражи), а вторым указом стянул к южным Башням дополнительные войска и утроил караул.

— Не желаете покататься по городу? — Предложила Гордана Верее и Соне, чтобы развеять гнетущее состояние тревоги. То, что по улицам Стифополя в канун главного праздника бродили шпионы Дома Железного Вепря радости не добавляло.

Сырой ветер проедал до костей, а шелест синей воды о борты ладьи лишь усилил ощущение холода. София все время ежилась под теплой шалью и чихала. Привыкшая к более мягкому климату уроженка срединной Арги считала летнюю северную погоду непростительно суровой, но посматривая на улыбчивых спутниц, которые даже не замечали ледяных порывов, полоскавших их атласные платья, понимала — зимой будет намного хуже.

Весло медленно опускалась в воду, и поднималось, оставляя на серебристой поверхности рябь. Мимо, по руслам, сновали рыбацкие шхуны и ладьи других горожан. Над головами проплывали узорные арки мостов: широкие и снежные, венчанные скульптурами и лампами, узенькие и темные, украшенные коваными фонарями и резными скамеечками. На шумных улицах пестрели вывесками магазинчики и лавки. Со стороны торговых рядов доносились крики торговцев, в Дальтийской Пристани причаливали корабли.

Ладья свернула в узкий канал и поплыла вдоль иноземного квартала, прозванного местными Восточный Квартал; купцы и торговцы, живущие здесь, предпочитали именовать эту часть Стифополя Шелковый Город.

София закусила губу: все слухи и домыслы, что бродят по Арге о Доме Серебряного Волка, ложь до последнего слова. За месяц с лишним, девушка не увидела ни одного замученного пленника с вырезанным сердцем; не увидела ни одного черного ритуала; не встретила ни одного разъяренного варвара, пожирающего собственных детей на обед. Лейдец отличали благородство, уважение к старшим и беспредельная преданность владыке и Родине.

— Княжна… — позвала Верея, когда ладья причалила к белокаменной лестнице, ведущей в магазинчик Халифы, торговки восточными шелками и изысканными драгоценностями.

— Мне кажется, или вы все время о ком-то думаете? — Улыбнулась Гордана.

— Нет, госпожа — ветер взъерошил волосы Софии. — И в мыслях не было. Разве только о брате Игоре иногда.

Сестра князя поверила, а вот жена — ни чуточки. Поджав губы, покачала головой и первой вошла в лавку заморских чудес и таинств.

… С трудом высидев обед, заложница бросилась во внутренний двор к конюшням, где вчера Ивар спас ее от случайной гибели. Он не шел из головы, и даже все опасности и странности не могли вырвать из девичьего сердца желания увидеть коменданта «Западного Щита».

Он стоял у загона. Чистил коня и все оборачивался, будто ждал. Девушка выпорхнула из черного хода кухни и предстала перед ним в лучах полуденного солнца. В первую секунду Ивар прищурился, точно вспоминая, кто перед ним, а потом расплылся в улыбке.

— Какая радость. Не чаял увидеть вас сегодня. Ночью кто-то вломился в южные Башни, всех перевели в караул. Через пять минут мне надлежит заступать на дежурство.

— Жаль, — вздохнула София.

— Увидимся позже. — Он поклонился и ушел.

Весь оставшийся вечер София бродила по собственной спальне в состоянии полусна и грезила о нем, истомленная желанием ласки. В вазе из тонкого хрусталя благоухал букет ромашек. На прикроватной тумбочке в закатных лучах сверкал подаренный драгоценный гребень. Временами у девушки слезились глаза, и першило в горле. Но убирать, или избавляться от подарков Ивара она и не думала, наоборот еще больше к ним тянулась, касалась, вдыхала аромат.

Следующий день подарил княжне и коменданту полчаса. Он преподнес новый букет из желтых лютиков и маленькую нефритовую брошь в форме бабочки. Перед тем, как распрощаться, шепнул:

— Завтра у меня выходной. И я хотел бы просить вас о продолжительной встрече. Могу ли я надеяться?

— Да! — Не думая ни секунды, кивнула София. — Встретимся после полудня в Белом сквере.

— Я буду ждать.

Ивар в нетерпении переминался с ноги на ногу, сжимая в руках букет васильков, и поглядывал за каменный постамент. Мягкий шелест юбок, и София выпорхивает из-за сливовых стволов и окунается в аромат мягкой миндальной горчинки, перемешанной с мятой, лимоном и гвоздикой.

Мужчина расслабился.

— Вы пришли.

— Я обещала.

— Очень счастлив, — протянув ей букет, он вновь подозрительно сжал кулаки.

«Почему он так делает, — удивилась София, — волнуется? Или испытывает боль».

— Здесь неподалеку искусственный пруд, а рядом беседка, — из мыслей вырвал шепот Ивара. — Туда редко ходят. Уединимся вдвоем?

Излишняя внапористость мужчины смущала.

«Да, я ему нравлюсь. Но уж слишком открыто он это демонстрирует, будто пытается что-то доказать. Но кому? Мне? Или себе?»

София дернула плечом и нырнула в терпкие заросли Белого сквера.

Они вошли в сплетенную из ивовых прутьев беседку и сели на скамью. Северянин бросил на нее голодный взгляд. Сквозь колышущиеся ветви просматривалась аллея с фонтаном, где прогуливались придворные дамы и их кавалеры, а всего в нескольких сотнях шагов темнела стена княжеского дворца. С той стороны доносились переклички стражников, разговоры служанок, шум колес и фырканье лошадей.

Когда он взял ее руку и поцеловал тыльную сторону, София смутилась.

— Не пугайтесь. Я только хотел сказать… Вы прекрасны.

А потом вдруг навалился, заключая в страстные объятия.

— Знаю, как тебе тяжело во дворце Великого князя. Бесправная игрушка в руках Романа и его Дома. Сколько бы он не заверял, что не тронет, это не правда. Заложники нужны, чтобы шантажировать родные Дома. Сама мысль, что так подло используют невыносима. Я не позволю им убить тебя однажды.

София прижалась к Ивару и, слушая, чувствовала, как по щекам катятся слезы. Все его слова чистая правда. На мгновенье показалось, он заглянул в ее душу и единственный понял — как ей больно, страшно и одиноко средь бескрайних просторов севера.

— Я знаю, это прозвучит глупо, но я должен сказать, — торопливо бубнил Ивар. — Я полюбил тебя с первого взгляда. Еще там, в «Западном Щите». Когда увидел, что тебявезут, как последнюю преступницу под конвоем и сдают посторонним, был вне себя от ярости. Я помню твой взгляд. Одинокая и несчастная. Тогда-то я и понял, что должен найти тебя и спасти.

София всхлипнула, уткнулась ему в грудь, и букет васильков упал на колени.

— Я не могу требовать. Только могу попросить. Выходи за меня замуж?

Княжна на секунду перестала всхлипывать.

— Замуж?

— Да. Обвенчаемся тайно. Здесь в Стифополе или пригороде — не важно! А потом сбежим. Я увезу тебя отсюда. Подальше от всего этого кошмара. Хочешь, поедем на запад во владения Дома Водяного Бобра? Или подадимся на восток во владения Горного Оленя. А, может, желаешь увидеть жаркую пустыню? Никогда раньше не бывала в пустыне?

Она помотала головой.

— Так и думал. — Он сжал ее так сильно, что стало трудно дышать. — Тогда бежим во владения Дома Песчаного Ирбиса. Главное, только ты и я. Осядем где-нибудь на окраине Эрусаллэма, купим домик, разведем сад. За время службы в «Западном Щите» я скопил кое-что. Не тысячу сталлов, но на первое время хватит. Я найду работу. Ты займешься хозяйством. София, согласна… быть моей женой?

Девушка молчала с минуту, чувствуя, как напряженно дышит Ивар.

— Согласна, — глухо выдохнула и ощутила, как мужчина расслабляется. Будто от этого зависит его жизнь.

Ивар приподнял ее голову за подбородок и страстно впился в губы.

Княжну окатило жаром. Щеки загорелись огнем, когда мужской язык грубо вторгся в ее рот. Синие васильки посыпались под ноги. Стоял теплый и солнечный день, но не настолько жаркий, чтобы кожа раскалилась докрасна, а по вискам потек пот.

Но София вспыхнула, и от этого стало страшно.

Жених целовал настойчиво и даже болезненно, прикусывая губы и сжимая грудь ладонями. Не желая останавливаться, потянул ее в омут греха. Его руки ловко расшнуровали корсет, оголив девичьи плечи. Он проворно задрал подол, обнажив ее колени. Теплая, чуть влажная мужская рука легла на лодыжку и медленно заскользила по бархату кожи к ее запретному лону.

София нервно втянула воздух. Тело напряглось в предвкушении долгожданных ласк. Он опрокинул ее на скамеечку и подмял под себя, со всей страстью покрывая оголенные плечи и ключицы поцелуями. Его рука гуляла у нее под платьем, вторая срывала корсет, а что-то твердое и острое уперлось в низ живота.

Неожиданно в душе разлился холод.

Вместо удовольствия — она испытала странное чувство, похожее на отвращение, от которого передергивает, как при судороге. София чувствовала — его влажные, настойчивые руки дарят не нежность, а боль. Сухие губы мнут сердито и без любви. Страх сковал тело — кто-то чужой толкает ее в объятия коменданта противоли и ему это почти удалось. Но сама София не готова, не хочет. По крайней мере, сейчас.

— Стой!

Он недовольно поднял голову и поглядел на ее искусанные губы.

— Что не так? Все равно ведь поженимся.

И снова придавил, не дав ни единой попытки сопротивляться.

Мужские губы жадно впились в нее, пресекая попытку крика, а настойчивые руки сорвали тугой и плотный корсет. Еще пара минут, и платье, соскользнув, оставит ее совсем обнаженной. И тогда она его будет не остановить. Сердце забилось, как пойманная птица. Голос разума прорвался сквозь пелену, которая опутывала сознание последние несколько дней.

Так нельзя, не сейчас! Она едва с ним знакома!

София вывернулась в последний миг и закричала:

— Остановись!

Комендант вздрогнул как от удара плети по спине. На секунду замер, тяжело дыша. Кажется, его остановили не крики беспомощной девушки, а внезапно близкие шаги княжеской стражи, шагавшей по аллее с фонтанами.

— Я потерял голову, — хрипло выдохнул и отстранился. Его взгляд был полон злости и разочарования.

«На что он рассчитывал? Что, я соглашусь лечь с ним в этой беседке⁈ Прямо сейчас?»

— Я не… — процедив, Ивар отвел глаза, приводя наряд в порядок.

— Ничего, — она погладила его плечи.

И нехотя обняла, приняв сиюминутную похоть за проявление истинной любви.

Они долго сидели в беседке под навесом воздушных крон, среди цветов и трав, в шуме круживших стрекоз и пчел, спрятанные от целого мира. Ивар клялся в вечной любви, и убеждал девушку ни о чем не волноваться.

— Я все возьму на себя. Через три дня празднество Дня Обретения Свободы. В Стифополе закатят грандиозные гуляния. Это самое подходящее время, чтобы бежать. На следующе после праздника утро, мы встретимся тут. Я буду ждать тебя с лошадьми и вещами. Уедем до рассвета. Когда тебя хватятся, будем уже в лесу. Как только доберемся до первого города, сразу поженимся. Согласна?

— Да.

Он улыбнулся и кивнул. Еще долго говорил о том, какое безоблачное будущее ждет их впереди, а София не замечала, как соскальзывала в бездну мрака. Все, что было до встречи с ним — померкло и растаяло. Она забыла о братьях, о Доме, о господине Посланнике и Милонеге; обо всем, что было до его страстных прикосновений и жарких губ.

Впрочем, до него ничего и не было, нашептывал чуждый голос. И она искренне верила.

— Где вы были? — Гневно поинтересовалась Верея, когда София вернулась в покои в сумерках.

Кроме княжны на диване сидели Роман, его супруга Гордана, а у стены стояла дворцовая стража.

София, побледнев, застыла на пороге.

— Ну, княжна, мы ждем, — жестко сказал Роман. Правитель был не в духе.

— Гуляла по скверу. Жара сморила меня, я уснула в беседке.

— Жара? Это все?

Она кивнула, слыша стук собственного сердца в ушах.

Верховный Правитель посверлил ее взглядом, похмыкал, потом встал с дивана и вышел из гостиной. За ним исчезли жена и стража.

— Милый букетик, — Верея указала на вазу с ромашками и тоже удалилась.

Оставшись в обществе Лии и Мии, София перевела дух и упала на кровать. Она чуть не попалась на лжи.

… Время бизилось к полуночи, но княжна никак не могла заснуть, хотя оберег Светлых Сновидений надежно оберегал сны в последнее время. Но сейчас что-то мешало. Она обдумывала предложение Ивара и смотрела, как по стенам и потолку пляшут тени каминного огня.

С одной стороны, заложница была уверена, что влюбилась в коменданта, и он, без сомнений, любит ее. С другой, побег прямо из дома Великого князя — затея опасная и рисковая. Если их поймают, это будет стоить обоим жизни.

'И что, из-за глупых страхов готова всю жизнь прожить по указу других?

Так и умрешь в этих четырех стенах, не познав любви и счастья?'

София не выдержала, взяла кровавый рубин и сжала в ладони. Всякий раз, когда ее одолевало сомнение — камень будто помогал, отсекая все лишнее.

«Нет, надо бежать. И пусть поймают», — уверяла себя. Лучше она будет жалеть о том, что сделала, чем о том, что могла бы, но не решилась.

Просидев на кровати с рубином в руке, Светлая Заря знает сколько, заложница начала дремать, как вдруг ее разбудил легкий перезвон. Звук шел из темноты дворцовых коридоров и поначалу принятый за мелодию таковой не являлся.

Бубенцы шута!

Колокольчики зазвенели совсем рядом — из-под запертой двери. Кто-то намеренно ходил с той стороны в шутовском костюме и громко тряс колпаком.

— Опять он, — в памяти всплыло насмешливое лицо Алексиса, сына Филата.

В его присутствии у нее сводило живот, а по жилам тек холод. От советника веяло угрозой, ибо носящему маску всегда есть, что скрывать. Но какая из его масок была ложью: советника или шута? Кем он был и почему преследует ее? И что за странная фраза, брошенная им со смехом: «придет время, сама обратишься ко мне, Избранная Кровь!»

В спальне похолодало — изо рта пошел пар. Оконные стекла затянуло морозной изморозью. Огонь в камине затрепетал, склонившись на бок. Колокольный звон на секунду стих и возобновился, но уже отдаляясь.

Лучше выяснить все сейчас. Она больше не будет страшиться теней!

Бесстрашно бросившись к двери, девушка с силой толкнула створки и приготовилась встретить удар, но коридор оказался темен и пустынен, а стены и тусклые лампы покрывал ледяной налёт. Алексис только что был здесь. Словно в подтверждении этих мыслей мелодичный звон донесся из-за угла — шут удалялся.

«Зовет за собой?»

София вошла в пропахший морозом коридор но, достигнув поворота, разочаровалась — пусто. Ледяной воздух обжигал, отдаваясь привкусом металла. Под потолками свистели сквозняки, походившие на вопли загнанных в преисподнюю грешников.

Оглядевшись в полутьме (глаза привыкли и различали очертания предметов), она закусила губу: злобная тишина кого-то скрывала. Того, кто умело маскируется и плетет опасные интриги. Вновь послышался звон — теперь со стороны лестницы, ведущей наверх.

«Играет со мной?»

Оказавшись у ступеней, София стала подниматься. Верхний этаж молчал в зловещем предупреждении: беги пока не поздно. Бубенцы брякнули за третьим поворотом и потянулись вглубь дворцовых анфилад. София поспешила за гулкими звуками, но вновь наткнулась на безлюдную темноту проходов и залов.

«Заводит меня в ловушку», — предположила девуша.

Вдруг под потолоком послышалось шуршание. Княжна пригляделась, и в этот момент пятно свалилось ей на голову. В ужасе она вскрикнула и ударилась о стену. Но зря — это был ворон.

— Корвин?

Птица по-хозяйски устроилась у нее на плече и захлопала крыльями:

— Корррвин лететь. Корррвин сесть.

— Что ты здесь… Где твой…

Словно по волшебству из-за угла вынырнул старый целитель с кованым фонарем в левой руке. Свет пополз по темному полу, как снежная лавина.

— Сударь Хорс?

— Княжна? — Старик удивился. — Почему вы не в покоях?

— Я услышала, — она осеклась и почувствовала, как вокруг потеплело, а зловещее наваждение рассеялось.

— Что? — Хорс приподнял фонарь над головой, чтобы осветить ее бледное испуганное лицо.

— Ничего. Почудилось, наверное.

Корвин клацнул клювом и зарылся в ее распущенные волосы.

— А что вас привело сюда в такое время?

— Одному из придворных стало плохо. Несварение, — объяснение старика казалось убедительным, но червь сомнения все же шевельнулся в душе Софии. — Спешу на помощь. — Он принюхался. — Странный запах, не находите?

— Нет.

— Я сопровожу вас. Мне все равно по пути.

Свет фонаря потёк по стенам живым золотом.

— Кстати, как себя чувствуете? — Хорс уточнил: — Я о запястье.

София глянула на руку, которую чуть не сломала три дня назад. Боль прошла и потому она мгновенно забыла о происшествии.

— Благодарю, я здорова.

— Так, так, — старик хихикнул с видом, будто только что получил в награду сундук с золотом. — Вы переняли дар Дома Серебряного Волка. Теперь кроме дара интуиции, полученного от родного Дома, приобрели и дар исцеления.

Она чуть не запнулась:

— Это невозможно!

— Почему?

— Я не связана с вашим Домом родством!

София слышала нечто подобное из уст настоятельницы в далеком детстве. Говорят, что иногда в Девяти Княжествах случаются чудеса. Одним из таких является обмен даром с возлюбленным. Если уроженец одного Дома связывал себя законным браком с уроженцем другого, то очень скоро супруги приобретаю дар друг друга. Как говорила настоятельница — обмениваются не только сердцами, но и душами.

Но она-то замуж за уроженца Дома Серебряного Волка не выходила! От кого в таком случае переняла дар исцеления? А что, если все дело в Иваре? Он же предложил ей руку и сердце?

— Обмен даром с любимым возможен только с благословения небес, — заумно изрек целитель, воздевая палец вверх. — Вам несказанно повезло.

— Вы знали, — София улыбнулась, — знали с самого начала, что так и будет?

— Как я мог? Я всего лишь старый целитель, — он заскромничал, но голос его был уверен и тверд. — Ваши покои.

Княжна застыла на пороге и не успела порадоваться одной доброй вести, как Хорс посуровел:

— Кто подарил вам эти цветы?

Ледяной голос обрушил Софию с небес на землю.

— Что?

— Ромашки. Васильки… Кто?

«Почему их всех так и тянет к моим букетам», — разозлилась София.

— Никто, — отрезала равнодушно.

Целитель уставился на девушку, казалось, проникая серым холодом в самую душу.

Он ждал, но больше София ничего не сказала.

Перед уходом он долго хмурился, а потом угрожающе изрек:

— Будьте осмотрительны, княжна. Зло стоит у вас за спиной с рождения. Зло и Демоны Севера. Эти твари коварны и хитры. Впустив их однажды в душу, от них уже не спастись. Не сделайте того, о чем потом будете жалеть.