Замерзшая Земля

Глава 7 Хорек

Этот день начался, как обычно, не предвещая никаких происшествий. В планах на сегодня одна миссия — забрать щенка фретки со зверофермы Итана Шермана, которая находилась рядом с геотермальными станциями «Гейзерс». Я часто летал туда, доставлял продукты, медикаменты, одежду, разную мелочовку. Обратно привозил шкурки, которые продавали в подземном городе, из них шили шубы, отделывали воротники курток.

Мы быстро подружились с Шерманом, и он показал мне фреток — хорьков, которых можно держать, как домашних питомцев. Мне так понравились эти весёлые, юркие зверьки, что я попросил Итана дать мне одного на воспитание. Я выбрал из помёта самого драчливого и крупного щенка, хотя Шерман предупредил, что такой хорёк, когда вырастет, начнёт кусаться. А зубы у них — ого-го-го какие. Злых хорьков приходилось вытаскивать из клетки в кольчужных рукавицах. Но я решил приручить малыша. И приезжая на звероферму, оставался там подолгу — играл со щенком. Он на удивление быстро привык ко мне. Я назвал его малышом Люком. Разумеется в честь Люка Пирсона. Миссия была простой и не выглядела опасной — я летал на звероферму сотни раз.

Вместе с Дэвидом Грином мы завтракали в офицерской столовой. Мне нравилось здесь — уютно, светло, будто залито солнечным светом. На стенах, отделанных панелями под ореховое дерево — симпатичные пейзажи и постеры рисованных красоток. Мягкий «дневной» свет лился из плоских ламп, встроенных в потолок. Столики из пластика, под светлое дерево. Стулья с мягкими кожаными сидениями и спинками цвета топлёного молока. В стенах встроены высокие прямоугольные светящиеся панели, скрытые под лёгкими тюлем — имитация окон.

— А когда мы начнём заниматься на этих… как их… орбитопланах? — тщательно перемолов крепкими зубами кусок свинина, вдруг спросил Грин.

— Чёрт его знает, — проворчал я. — Пока нужное количество не соберут.

— А вообще трудно на них летать?

— Да ничего особенного. В управлении он средний, как и в маневренности. Когда достигаешь границы тропосферы, включаются термоядерные движки в два гигавата. Выход на орбиту, стыковка и возвращение на Землю, на аэродром. Будем грузы доставлять на космическую станцию. Межзвёздную.

— Да? — протянул Дэвид недоверчиво. — И вот интересно, откуда она возьмётся? Станция эта? Вроде ведь все спутники оторвались от Земли и пропали. Вернуть их не смогли.

Да, Грин — парень башковитый. Ему пришла в голову та же мысль, что и мне. А возможно, и не только мне.

— Не знаю, Дэвид. Мы должны приказ выполнять, — уклончиво ответил я, сделав вид, что изучаю кусок заливной рыбы.

Громкий хохот заставил меня рефлекторно обернуться. За столиком у стены, в которую были вделаны кожаные сидения, заметил Эдит в мужской компании из худого белобрысого парня, немолодого мужчины с пышными седыми усами. Третьего я видел со спины. Он был широк в плечах, с бычьей шеей, густая шапка иссиня-чёрных волос, одет в пилотскую куртку из светло-коричневой кожи с меховым воротником. Вот он и создавал больше всех шума. Что-то громко рассказывал, доверительно наклонившись к своим собеседникам, а до нас долетали лишь отдельные фразы.

Эдит рассмеялась, забросив назад головку. Потом изящным, женственным движением поправила забранные в высокую греческую причёску волосы. С удивительной грацией взяла со стола бокал, поднесла к губам. Обернулась, бросив бездумный взгляд в зал, и на шее собрались нежные складочки. У меня захолодело горло и ревность сжала сердце.

— Эй, ребята, — я не выдержал очередного гогота. — Потише нельзя?

Верзила в куртке резко обернулся, с лица слетела ухмылка, а глаза сузились.

— А это ты, Макнайт. Чего надо?

Лицо длинное, загорелое, уже стало оплывать, но бабы таких обожают. Его портили только оттопыренные уши и опущенные уголки губастого рта, что придавало физиономии вечно недовольное выражение.

— Я попросил потише, — миролюбиво повторил я.

Мужика это видимо задело. Он вылез из-за стола, и, не спрашивая разрешения, пододвинул стул ко мне и плюхнулся, разбросав руки за спинкой.

— Ах, это ты, Макнайт! — бросил хмуро, глаза злобно сузились.

— С кем имею честь? — поинтересовался я спокойно.

— Питер Броуди, — представился он, оттопырив нижнюю губу. — Капитан воздушного судна, личный пилот генерала Шмидта.

Вот он какой — муженёк Эдит.

— Рад познакомиться, — процедил я.

— Слушай, Макнайт, — он навис над столом мощной грудью, приблизив своё лицо так близко, что я увидел красную сыпь у него на левой щеке, стыдливо замазанную тональным кремом. — Будешь приставать к моей жене — яйца оторву. Понял?

— Я к ней не приставал, Броуди.

— Хватит врать. Она мне всё рассказала, — его глаза злобно сузились.

Хотел сказать этому мордовороту, что спас Эдит, когда она сбежала от меня, но оправдываться стало противно.

— А тебе вон и твоих парней хватает, — глаза Броуди сально блеснули.

Грин нахмурился и попытался привстать — я незаметно сжал ему руку, чтобы он не лез.

Но личный пилот генерала не унимался.

— Ты смотри-ка, как за ручки держатся. Чисто любовнички, — он противно затрясся от смеха. Но вдруг хрюкнул и сполз на пол, сипло хватая ртом воздух — мой удар в шею ребром ладони был как всегда точным и сильным.

— Ну, ты, бл… — шатаясь, Броуди попытался встать, опираясь на стол, но я схватил его за грудки и шваркнул физиономией о выставленное колено. Он взвыл резким дискантом и, зажмурившись, рухнул на пол.

Эдит прикусила губу, быстро-быстро задышала, болезненно сморщив лоб. Приятели Броуди вскочили, бросились к нему, приподняли под руки. Но я понял по их растерянным глазам, что встревать они не собираются.

— Пошли, Дэвид, — спокойно сказал я.

Подхватив куртки, мы с Грином направились к выходу из столовой.

— Ты! Макнайт, сволочь! — я услышал за спиной хрип Броуди.

Обернулся. С удовольствием понаблюдал, как из его расквашенного, и, как я надеялся, сломанного, носа срываются капли крови, пачкая роскошный белый джемпер.

— Чего тебе?

— Вызываю тебя на дуэль, — выдохнул он, воздух со свистом вырывался из его мощной груди.

— Чего? На какую дуэль? — протянул я. — Ты о чем? На шпагах что ли драться будем?

— Воздушный бой, — прорычал Броуди.

— Броуди, ты хоть понимаешь кто я? Я — полярник, лётчик-истребитель, король неба. Понял? А ты кто? Воздушный извозчик?

Вечная война между лётчиками гражданской и военной авиации.

— Король неба? — Броуди помотал головой. — Говно ты, а не король.

Я поймал взгляд Эдит и вдруг ясно осознал, что нет у меня сил отказаться, показать, что сдрейфил.

— Ладно, — сказал я, наконец. — Я согласен. Когда устроим?

— Тогда сегодня в полдень, — через силу прохрипел он.

— Отлично.

Итак у меня появилась ещё одна миссия, опасная и не скажу, что приятная. Конечно, убивать Броуди я не собирался, но воздушная дуэль — это очередное нарушение дисциплины. Дресслер будет в ярости.

Замигал экран: «Миссия — посетить Итана Шермана. 500 баллов. Принять? Отклонить?»

Интересно, такая простая миссия и вдруг 500 баллов? Что-то подозрительное, — пронеслось в голове. Я ткнул в «Принять» и тут же завибрировал коммуникатор и на голофоне возникла жизнерадостная рожа Итана Шермана, который весь состоял из одних крутых вогнутостей и выпуклостей — впалые щеки, выпирающие скулы, и острый кадык на голой шее.

— Алан, ты куда запропастился, зараза?! Малыш тебя заждался. Даже от еды стал отказываться.

— Чего серьёзно?

— Да не, пошутил я. Наоборот, жрёт в три горла и скоро в клетке помещаться не будет. Так что придётся тебе доставлять его на грузовике.

— Когда я смогу забрать его?

— Да когда хочешь. Он уже взрослый. Мамку давно сосать перестал.

Пока поднимался на лифте, с теплотой представлял умильную мордочку моего питомца. Но когда открылись двери воздушного шлюза и я зашагал по лётному полю, настроение начало резко падать. От поля словно пар, поднималась морозная дымка, змеилась, скручивалась в маленькие торнадо. Противный колючий ветер бил в лицо, заставлял ёжиться. Свинцовая тяжесть облаков надвинулась на диспетчерскую вышку, казармы и высотное здание администрации, и я прикинул, что нижняя видимость где-то футов триста. Этого маловато. Но все равно зашёл в ангар и решил отправиться на маленьком одномоторном самолёте «Сессна Скайхок» с лыжными шасси. На таких крошках мы развозили продукты по разбросанным вокруг геотермальных станций посёлках, где все ещё продолжали жить, да скорее сказать — выживать, люди.

— Диспетчер, дай погоду, — как обычно поинтересовался я, забравшись в кабину.

— Какая к черту погода? — через пару минут возвестил вечно простуженный недовольный голос. — Макнайт, ты что слепой? Сам не видишь?

— Видимость какая? — интересуюсь, как ни в чем, ни бывало.

— Никакая, — буркнул диспетчер.

Ну, никакая — значит, никакая. Не могу же я получить 500 баллов, слетав в хорошую погоду за хорьком? Щёлкнул тумблером и двинул рычаг газа вперёд. Мотор чихнул, но завёлся, басовито загудев.

Прокатившись по взлётной полосе, я взлетел, сделал разворот на восток и, почти прижимаясь к земле, лёг на курс. «Сессна» плохо слушалась, норовила клюнуть носом, ветер бил в бок, качая маленького летуна как утлую лодчонку на бурных волнах. Я думал, что мог перестраховаться и поехать на снегоходе. Но тогда бы потратил бы три часа, а не сорок минут. И тогда до полудня я никак бы не успел.

Поднялся выше, внизу пронеслись заснеженные вершины гор Санта-Круз. Сменились на лес, мелькали верхушки деревьев, то, сливаясь в тёмно-серое месиво, то, расступаясь белыми проплешинами.

Слоистые сизые облака издалека казались плотными и осязаемыми, но расходились, как нечто совершенно невесомое и нематериальное. Была видна только кабина, и я будто плыл в этой податливой субстанции, раздвигая её своим телом.

Но тут я вырвался на простор, увидел окружённую высокими бетонными стенами с блестящей спиралью колючей проволоки звероферму Итана. Но его самого не заметил. Также нигде не было видно его техников, которые обычно суетились около клеток. Покружившись над фермой, я опустил самолёт около леса.

Почему-то сканер на входе не сработал, но створка все равно отошла. Но стоило мне сделать пару шагов, как что-то похожее на дуло уткнулось в спину.

— Руки подними. Не оборачивайся! И без фокусов.

Голос незнакомый, высокий и резкий.

Мы прошли мимо длинного ряда клеток под остроугольной крышей, засыпанной рыхлым слежавшимся снегом, и оказались у добротного кирпичного дома. Громко скрипнув, дверь распахнулась, и в бледном свете, сочившемся из мутного окошка, я обнаружил за столиком двоих. Когда глаза привыкли к полутьме, смог их рассмотреть внимательно. Плотный мужик с квадратным простоватым лицом и неопрятной чёрной бородой, и долговязый парень с почти аристократичными чертами лица. За стёклами элегантных очков в тонкой золотой оправе — колючий взгляд блёкло-голубых глаз.

Третий член шайки, худющий, как глиста, деловито обыскал меня, распахнул куртку, и, ухмыльнувшись, вытащил из кобуры пистолет-пулемёт. Бросил на столик и очкастый главарь, схватив, повертел оружие в руках, ощупывая настолько гибкими пальцами, что, казалось, они гнутся в любую сторону.

— На генетический код настроено? — поинтересовался он глуховатым баритоном. — А если мы тебе руку отрежем, будет твоя пушка стрелять?

— Не будет.

— Ну, вот, хорошо, наконец-то услышал твой голос. А ну-ка попробуем. Давайте, парни! Начинайте!

Бородатый мужик степенно, немного сутулясь под собственным весом, выбрался из-за стола, подошёл ко мне и схватил меня сзади за руки так крепко, что я едва мог дышать. Худющий парень возник передо мной и врезал со всей силы по лицу. Голова взорвалась мучительной болью, на подбородок закапала кровь. На миг я отключился, но встряхнув головой, вновь выпрямился, не сводя взгляда с очкарика.

Тот приблизился ко мне, изящным жестом фокусника вытащил из кармана пиджака резиновую перчатку. Надел и размашистым жестом провёл по моему лицу. Подождал, когда подсохнет кровь, схватив пистолет-пулемёт, поднял к потолку. Индикатор мигнул зелёным и в то же мгновение раздался оглушительный грохот. Сверху просыпались куски штукатурки.

— Отлично. Работает.

Они заманили меня ради моего оружия? Что за бред?

— Что будем с ним делать? — пробурчал бородатый мужик.

— Надень на него наручники, и поехали, — обдав меня с головы до ног хмурым взглядом, изрёк очкарик.

Амбал защёлкнул за моей спиной наручники и вытащил наружу. Рядом с высокой стеной примостился большой аэробот, похожий на катер, выкрашенный в бело-голубой цвет. Швырнув меня на заднее сидение, кряхтя и матерно ругаясь, бугай втиснул свою тушу на переднее сидение. Тощий присел рядом со мной, а главарь устроился на месте водителя.

Резво снявшись с места, аэробот понёсся сквозь лес. Ветки хлестали по кабине и лобовому стеклу. Конвоир рядом со мной откинулся на спинку и, закрыв глаза, задремал, от уголка рта вниз потянулась слюна. Бородатый что-то ворчал себе под нос и каждый раз матерно ругался, когда аэробот подпрыгивал на очередной колдобине.

Я попытался разорвать цепь, которая скрепляла наручники — на морозе сталь становится хрупкой. Опустив голову, так чтобы мои усилия не заметили, я медленно, но верно, начал растягивать звенья. Металлические кольца врезались в запястья, резкая боль выжала из глаз слезы, но я не оставлял попыток. Казалось, что вот-вот и свобода, но тут силы оставили меня окончательно. Я опустил руки и вдруг — щёлк, и левая рука освободилась.

Бандиты ничего не заметили. Тощий рядом со мной спал, постоянно заваливаясь мне на плечо, так что приходилось отталкивать его патлатую голову. А главарь с бородатым матерно ругались, постоянно поминая бабло и какого-то Конкорда.

Когда Глиста в очередной раз свалился на меня, я спихнул его себе на колени и, схватившись за тощую шею, придушил. Аккуратно вернул на место и приткнул так, чтобы казалось, что тот спит.

Внимательно осмотрелся и обнаружил в куче хлама рядом с кожухом движка гаечный ключ. Быстро выхватил его и бах! Шарахнул со всей силы по башке бородатого. Тот только вздрогнул, словно его укусил комар, и злобно прожёг меня взглядом. Маленькие свиные глазки расширились. Попытался вскочить, протягивая ко мне крючковатые пальцы.

— Бл… Е… твою мать! — заорал очкастый. — Сядь на место, Пуд!

Аэробот вильнул, завертелся и свалился куда-то вниз. Нас закрутило, и, пролетев полсотни шагов, мы с грохотом врезались в толстенный ствол. Громкий скрежет. Толстый сук пробил стекло и пригвоздил бородатого. Он захрипел, забулькал и затих.

Очкастый метнул взгляд назад. Распахнул дверцу и выскочил пулей из аэробота. Но я сильным ударом ноги выбил дверь со своей стороны и оказался напротив него.

Блеснул длинный клинок. Выпад. Лезвие вошло в толстую парку — и я ощутил еле заметный укол, но успел отшатнуться. Ещё удар. Я схватил руку с ножом снизу, потянул вперёд. И врезал очкастому по роже. Он вскинулся, попытался вырваться. Но я тут же сжал его запястье сверху, а левой свободной рукой обхватил за шею.

Пыхтя, мы стали бороться. Я все сильнее и сильнее душил его, сжимая запястье, пока бандит не выронил нож в снег. Тяжело дыша, парень отлетел от меня. И мы встали друг против друга в боевую стойку.

— Какого черта вам от меня надо? — крикнул я.

Он не ответил, только оскалился, как волк, приподняв верхнюю губу. Обнажились белые зубы с острыми клыками. Казалось, зарычит, как дикий зверь.

Кинулся на меня, свалил с ног, и, обхватив за шею гибкими, но невероятно сильными пальцами, начал давить на кадык. В глазах потемнело, но собрав все силы, я шандарахнул лбом о его башку. На мгновение он ослабил хватку — я отшвырнул его от себя. Вскочил и метнул взгляд по сторонам.

Слева заметил под здоровенным дубом толстый сук, кинулся туда. И схватив, со всей силы огрел противника сбоку по корпусу. А когда парень согнулся, хорошенько приложил по голове. Парень замер, дёрнулся и ничком свалился в снег.

Я бросился к аэроботу. Вытащив с заднего сиденья тело тощего парня, легко зашвырнул его в сугроб. Но с бородатым пришлось повозиться — сук проткнул его насквозь. Залез за руль — натужно взревел мотор. Аэробот сдвинулся, но лишь сильнее насадил ублюдка как бабочку на булавку.

Матерно выругавшись, я выскочил наружу. Подошёл спереди. Упёрся спиной в дерево, а ногами — в нос аэробота. Напряг все мышцы, сжал челюсти до хруста и дюйм за дюймом начал отодвигать. В глазах потемнело от напряжения, из груди вырвался стон.

Остановился, чтобы отдышаться, усмирить бешено колотящееся сердце. Неподалёку качнулись нижние ветки вековых елей, стряхивая серебристые струйки снега. Блеснули жёлтым светом глаза — ещё, и ещё. Продрал озноб — ко мне подбираются волки. Насчитал штук пять, не меньше.

Собрав последние силы, я вновь попытался спихнуть аэробот. Зубы ощутимо выбивали чечётку, то ли от холода, то ли от страха — не разберёшь.

Наконец аэробот поддался. Дрожащий и мокрый, я распахнул дверцу, выволок тело бородатого наружу. Когда влез в салон, тошнота прилила к горлу — руль, приборная панель, осколки стекла — всё в багровых потёках и пятнах. Завёл мотор и, лавируя между деревьями и сугробами, я развернул аэробот и понёсся обратно к звероферме.

Пошёл крупный снег, засыпая следы аэробота, а дорогу я запомнил плохо. И уже страх начал закрадываться в душу от мысли, что заблудился, как страшный взрыв эхом прокатился по лесу, отразился от склонов гор. Из-за заснеженных крон деревьев взметнулся столб дыма и огня. Я вздрогнул, едва не выпустив руль из рук. Тревога сжала сердце — эти мерзавцы заминировали ферму.

Наконец, показались высокие бетонные стены. Я развернул аэробот и протаранил вход. С диким скрежетом металлические ворота прогнулись, и я лихо въехал внутрь.

Выпрыгнул из кабины.

Прокатившись по ферме, взрывная волна разметала клетки, сорвала красную крышу над ними. Крыша кирпичного домика провалилась, клубился чёрный дым, уходил столбами в небо. Но к счастью пламя из-за сильного снегопада разгоралось плохо. Бросил взгляд на коммуникатор — значок радиосвязи появился, и я быстро отправил сообщение о пожаре к нам в гарнизон.

Я вошёл в дом, прислушался. Только треск огня, пожиравшего деревянные перекрытия и стропила крыши. Ни стона, ни крика о помощи. Но проверить всё же не мешало. И первым делом я спустился в подвал.

Сплошная темень, огонь сюда ещё не добрался. Пощёлкал выключателем — никакого эффекта. Свет маленького карманного фонарика, который я всегда ношу с собой, выхватил из тьмы очертания мешков с кормом, расставленных у стен, канистры, стеллажи. И где-то у дальней стены — сверкнули белки глаз, мертвенно-бледные лица и тёмные фигуры. Насчитал троих. У всех рты заклеены скотчем, связаны руки за спиной. Я развязал одного, а тот уже помог освободиться остальным. И когда все вместе вышли наружу, я смог их разглядеть: техники Итана, но его самого среди них не было.

— Что тут произошло у вас? — поинтересовался я.

— Кто-то напал на нас, — глухо ответил Юха, рыхлый пузатый мужик с обрюзгшим лицом и бородавкой на мясистом носу.

— Красные волки?

— Да кто их разберёт-то? — буркнул второй техник, долговязый детина, с сизо-красными плохо выбритыми обвисшими щеками.

Странно, если бандитов было всего трое и среди них лишь один физически крепкий, как они справились с тремя далеко не хилыми мужиками? И почему они не убили техников, а только спрятали в подвале? Времени не хватило?

— А Итан где?

— Понятия не имею.

— А выглядели они как?

— Да не знаем мы! — в голосе Юхи звучала явная досада. — Очнулись уже в подвале. А потом ты пришёл.

Пожар разгорался все сильнее и сильнее — языки пламени вырывались из-под крыши, щелей, жадно лизали стены, рамы окон. Но я вновь бросился в дом, и тут же отшатнулся, застыв на пороге. Колыхаясь золотисто-алым занавесом, огонь перекрыл путь. От жара перехватило дыхание, больно стянуло кожу лица.

И тут я услышал нарастающий шум мотора. Совсем низко над фермой пролетел пожарный джет, выкрашенный в жёлто-красный цвет. Сбросил пожарогасящую плёнку, которая словно кожа обволокла разрушенные стены, провалившуюся крышу, перекрыла доступ кислорода. Пламя стало угасать, пока совсем не исчезло. Когда плёнка расползлась в голубоватую дымку, я вернулся в дом. Оглушил запах гари, перекрыв на миг дыхание. Но стараясь не дышать носом, я пробежался сверху донизу по комнатам. Но Итана не нашёл. Ни живого, не мёртвого.

И тогда я решил сам обойти все помещения фермы. От техников Итана не было никакого толка — они лишь мотали головами и отводили глаза.

Я прошёл мимо приземистого домика лаборатории, где проверяли корм и обследовали животных. И вдруг втянув носом воздух, ощутил едва заметный запах бензина, через пару шагов он усилился. Я оказался рядом со старым дощатым сараем, выкрашенным ядовитой зелёной краской. Толкнул дверь — бензиновое амбре с такой силой ударило в нос, что голова поплыла, и я чуть не упал. Мне нравился этот резкий пьянящий запах, он ассоциировался со скоростью, автомашинами, гонками, которые я обожал.

Но сейчас это был запах смерти.

Прорвавшись сквозь вход, бледный свет заполнил голубоватой дымкой помещение, обрисовал фигуру человека, привязанного к стулу. Итан. Живой, судя по широко раскрытым испуганным глазам. Сердце радостно подскочило в груди, но тут же обрушилось куда-то в тёмную бездну паники. У ног Итана я заметил прозрачный бидон с голубоватой жидкостью, обвитый проводом, который заканчивался цифровой панелью. Промелькнула мысль — бежать, бежать немедленно! Но тело налилось сверху донизу предательской тяжестью, прижав ноги к полу.

Я осторожно приблизился к Итану, присел на корточки и присмотрелся к бомбе. В фильмах всегда показывают, как на панели сменяются цифры и бравый главный герой разминируют бомбу за одну секунду до взрыва. Здесь я не смог понять, сколько осталось времени. На погасшей панели не менялись цифры, ничего не тикало. Это взбодрило меня, страх постепенно отпускал. Я протянул руку и медленно отодвинул страшный предмет от ноги Итана.

Ничего не произошло. Совсем осмелев, я зашёл за спину Итана, развязал ему руки, потом снял верёвку. Помог встать. На цыпочках, словно опасаясь кого-нибудь разбудить, мы вышли наружу.

— Какого черта ты приехал? — огорошил он меня, стоило нам отойти на пару шагов от страшного места.

Я остановился как вкопанный и воззрился на Итана, не понимая, что с ним. Спятил из-за переживаний?

— Ты мне сообщение прислал, чтобы я приехал за щенком хорька. Сказал, что его уже можно забрать.

— Ничего я тебе не присылал, — буркнул он.

Я хотел сунуть ему под нос видеосообщение, которое осталось в базе коммуникатора, но подумал, что это бандиты заставили Итана заманить меня сюда. И упрекать его в этом я был не в силах. Но что-то не давало покоя — почему же мерзавцы всё-таки решили уничтожить ферму, если Итан согласился?

— Ладно, проехали. А как получилось, что бандиты пройти смогли? Как ты их пустил?

— Да не пускал я их, — Итан матерно выругался, глаза блеснули злостью. — Какая-то сволочь видать впустила. Я вырубился, а пришёл в себя только здесь.

— Ясно.

Хотя ничего ясного тут не было. Картинка не складывалась. Бандиты заманили меня сюда, чтобы похитить. Для этого заставили Итана прислать сообщение, чего он якобы не делал. Что за чертовщина?

Мы вернулись к дому Итана. Печально постояв напротив, он опустил голову, медленно взошёл по ступенькам, исчез в проёме. Через пару минут скрипнула дверь — Итан возник на крыльце, обвёл смурным взглядом разгром, и вздохнул со всхлипом.

Юха, тяжело пыхтя, протащил мимо нас чёрный пластиковый мешок. В грязной снежной каше протянулся глубокий след. Я понял, кто находился там, и сердце сжалось в тоске.

Ноги помимо моей воли понесли к месту, где в одной из клеток жил мой малыш. Рядом с ней, опрокинутой и сдавленной, валялся деревянный домик, который я сделал, утеплил внутри, чтобы малыш не мёрз.

— Не переживай, — рядом оказался Итан. — Я тебе другого дам.

Но горло почему-то перехватило спазмом и глаза застлало мутной пеленой.

Фьють. Что-то быстрое и гибкое проскользнуло по спине, плечу, прыгнуло на грудь.

— Люк! — вырвалось у меня неожиданно.

Горячий шершавый язычок стал лизать мне губы, и щеки обожгли слезы радости. Я раскрыл молнию на куртке — малыш нырнул внутрь, осталась видна лишь круглая мордочка с блестящими глазками-бусинками, темно-розовым носиком и маленькими прижатыми к круглой голове ушками.

Я вытащил из кармана пакетик и дал малышу несколько сухих мясных шариков. Он жадно выхватил их из пальцев и юркнул внутрь. Только раздался жизнерадостный треск.

— Почему Люк? — поинтересовался Итан.

На его лице засветилась слабая улыбка, разгладились скорбные морщины на лбу. Кажется, он тоже был рад, что малыш остался жив.

— Да, я так решил, — уклончиво ответил я.

— А понятно, — протянул Итан. — Ну ладно, — он устало похлопал меня по плечу.

— Ну чего, справишься тут без меня? А то я так задержался. Полковник с меня три шкуры спустит.

— Справлюсь, конечно.

Когда летел на базу, посматривал на сидение рядом, где малыш Люк спал на спине в какой-то страной перекрученной позе, не поддающейся описанию, будто позвоночник у него изгибался под любым углом. Прибыл на базу в расслабленном, полусонном состоянии. Страшное напряжение этого дня, пережитый страх сменились на спокойствие и умиротворение. Казалось все тревоги и заботы остались позади. Впереди ждал только отдых и я уже предвкушал, как встану под душ, смою, наконец, усталость и завалюсь спать.

Я посадил «Сессну», и когда вылез из кабины, порыв ветра бросил в лицо горсть мелкого колючего снега. Запахнув воротник парки поплотнее, я зашагал по лётному полю. Длинные голубые тени лежали в сугробах, окружавших поле, дымными змеями кружилась позёмка.

Но сон мгновенно улетучился, когда я увидел, кто поджидает меня у входа в ангар: Питер Броуди собственной персоной.