Залы Штормового Предела

ВТОРОЙ СЫН ТРИДЦАТЬ ДНЕЙ Дэйв Гросс

Тальбот Ускеврен бежал через тёмные заросли Аркенского леса, спасая свою жизнь.

По лицу хлестали чёрные ветки, плащ цеплялся за колючки. Пугающая сила схватила плащ сзади, заставив голову болезненно запрокинуться. Застёжка вонзилась в шею, потом оторвалась вместе с плащом. Тал вывернулся и едва не упал, но его сапоги погрузились в скользкую землю, и он снова побежал. Он не смел оглядываться.

Существо почти настигло его. Тал слышал его тяжёлое дыхание, чувствовал его жар в темноте. Он представил хватку его челюстей на шее, потом прогнал мысль из головы и все свои силы направил на то, чтобы перебирать ногами.

Он мчался к единственному маяку, который видел, к яркой полосе подсвеченных луной облаков на краю леса. Если он правильно помнил, лунный свет отмечал край просеки. Он надеялся, что другие тоже сбежали и ожидали там с копьями.

Испытав прилив надежды, Тальбот сразу же врезался в толстую ветку. Удар сбил его на землю и вышиб весь дух. Его преследователь пролетел над головой, затмив собой свет луны и едва промахнувшись мимо Тала. Ветка, которая сшибла Тальбота, треснула под весом чудовища, и тварь рухнула на землю, преградив юноше путь.

Тал не мог различить его очертаний, но почувствовал сжатую, как пружина, энергию, когда оно напряглось, готовясь к атаке. Страх охватил юношу, но Тал откатился назад ровно в тот миг, как чудовище прыгнуло. Слишком медленно — и он закричал, когда спину разорвали когти.

Тал попытался броситься вправо, но щёлкнувшая пасть схватила его за руку и принялась трясти. Тальбота мотало, как соломенную куклу в зубах свирепого пса. Он рванулся во тьму, чтобы удариться спиной о промёрзшую зимнюю почву.

Он попытался встать на колени, но на голову обрушился очередной удар. В черепе взорвались искры, и юноша ощутил холодную влагу на лице. В сознании промелькнул образ его обнажившегося мозга и он широко открыл рот, чтобы закричать — но потом вдруг снова оказался на ногах, бежал и берёг дыхание.

Тал уже не чувствовал ног, а левая рука беспомощно повисла. Он бежал только благодаря силе воли, силе ужаса. Он знал, что тварь в каких-то дюймах от него, но оглядываться было смертельно опасно. Смертельно опасно, пока он находился в пределах Аркенского леса — где совомедведи, очевидно, вовсе не впали в спячку.

Должно быть Тимора, богиня, известная под именем Госпожи Удачи, услышала его невнятную молитву, поскольку Тал больше не врезался ни в одно дерево, пока не вырвался из удушающего леса.

В приступе надежды он выскочил на прогалину — только для того, чтобы осознать, что Бешаба, Дева Неудачи, тоже услышала одну из этих молитв, потому что за мраком лежала не прогалина.

Это был обрыв.

Тал перевернулся в полёте, и короткое мгновение его падения растянулось в долгий миг абсолютной ясности. Он увидел силуэт своего преследователя на фоне озарённых луной облаков. Чудовище сидело на самом краю выступа, с которого сорвался Тальбот, как будто решая, прыгнуть ему следом или нет.

- Раск! - позвал зверя грубый голос. Прежде чем Тал смог увидеть, отвернулся ли зверь или прыгнул следом, ему навстречу взметнулась тёмная земля, и юноша лишился чувств от удара.

По черепу колотила молоточком пикси, так что Тал неохотно открыл один заплывший глаз. Он попытался прогнать маленькую дрянь, но сумел только ткнуть себя в глаз. Руки были слабыми, пальцы казались толстыми и неловкими, как холодные сосиски.

Эта мысль заставила других пикси кататься от смеха у него в животе. Тал перевернулся набок и его вырвало.

Моргая, он уставился на редкую жёлтую жижу, ожидая увидеть промокших маленьких негодников, ругающихся и выжимающих шапки. Может быть, получится раздавить одного.

Но в его рвоте пикси не было, и Тал начал понимать, что размеренный стук доносится снаружи.

Он болезненно сглотнул. Мерзкий вкус во рту казался знакомым. Что за отвратное лекарство ему скормили? Сколько он спит? С усилием он перекатился на спину и заморгал, разглядывая помещение, в котором находился.

Жилище было незнакомым. Конечно, любой простой дом был не знаком наследнику семьи Ускеврен, Грозовой Предел которых считался одним из самых богатых особняков Селгонта. Вместо тёплого запаха благовоний Тал чувствовал землянистый аромат древесного дыма. Вместо богатых гобеленов он видел пучки сохнущих трав, связки чеснока, лука и других кореньев, висевшие на потолочных балках. Среди всего этого стоял плоский камин, и на трёх усохших поленьях танцевало пламя.

Грубая деревянная дверь и закрытые ставни пропускали внутрь холодный свежий воздух и тонкие лучи утреннего света. Тал сделал глубокий очищающий вдох. Даже несмотря на тошноту, было прекрасно чувствовать себя живым, и ещё лучше было то, что из этой охотничьей экспедиции, обернувшейся полной катастрофой, его спас кто-то кроме отца. Лучше уж он будет выздоравливать в доме дровосека, чем признает своё фиаско.

Тал прекратил обманывать себя. Это было куда серьёзнее, чем провести ночь в тюрьме из-за кабацкой драки. Судя по всему, из всех охотников мог уцелеть только он.

Тал попытался сесть, но голова закружилась. Только тогда он начал ощущать тупую боль от ран. Он осторожно откинул шерстяное одеяло и осмотрел повреждения.

Левая рука была плотно перевязана и висела на перевязи. На груди было ещё больше бинтов. Череп ныл, и голова тоже была обмотана бинтами. Тал осторожно ощупал голову, но к счастью не нашёл трещин. Наверное, тот кто его обнаружил был умелым целителем — может быть, даже жрецом. Тал не уделял богам особого внимания, однако сделал мысленную заметку пожертвовать деньги на эль за следующий месяц в храм Тиморы в Селгонте. Благодаря её милости он относительно неплохо пережил свою удручающую ошибку на утёсе.

Тал снова попытался встать. Он сумел опереться на здоровый локоть и опустить ноги с кровати. Спина заныла от слишком долгого лежания на соломенном матрасе. Он понял, что звук ударов прекратился, сменившись приглушёнными голосами.

Тал поднялся с кровати, но не сумел полностью выпрямиться. Он зашаркал, согнувшись, к окну и выглянул через щель в ставнях. Сверкающий снег поначалу заставил юношу заморгать, но затем он увидел аккуратный ряд поленьев и плоский пень, служивший колодой для рубки. На пне сидела фигура, так плотно закутанная в меха и шубы, что только благодаря её голосу, грубому, но крепкому, как старая кожа, Тал понял — это женщина. Она говорила с человеком, которого Тал не видел.

- ...уже закончились. Возьми немного у Абелля. Если поторопишься, сможешь обернуться до темноты.

- А что, если это не сработает? - ответил другой голос, принадлежавший молодой женщине. Тал попытался открыть защёлку ставен, чтобы лучше видеть, но молодая женщина добавила:

- Нам придётся убить его, не так ли?

Тал оставил ставни закрытыми. Он пригнулся, просто на случай, если одна из женщин посмотрит в его сторону.

- Если мы заставим его проспать ещё десять дней, - сказала старая, - и если Дауна Миритар одобрит, и если он подчинится её воле...

- И если поисковый отряд не вернётся, - сказала молодая. - Даже по свежему снегу, не думаю, что они решат...

- Фина, - оборвала её старшая. - Всё это будет неважно, если ты не выполнишь поручение.

- Да, мать, - покорно ответила Фина. Тал услышал её неохотные шаги, под которыми хрустел снег.

- Не медли, - окликнула девушку мать Фины. Удары топора возобновились. - Он большой парень и постепенно восстанавливает силы.

От страха по венам Тала растёкся холод. Он понятия не имел, зачем этим женщинам его убивать, но это должно было иметь какое-то отношение к нападению на его охотников. Неужели это они приказала совомедведям напасть на лагерь? А если да, то почему до сих пор не убили Тальбота?

Очевидным ответом был выкуп.

Тамалон Ускеврен, отец Тала, возражал против его охотничьих поездок по многим причинам. Среди них была постоянная угроза похищения сына одного из самых богатых и влиятельных людей Селгонта. В городе Тал почти всегда был на публике, а кроме того, он всегда подозревал, что отец посылает телохранителей следить за ним, как и за его братьями и сёстрами. Тал пытался не обращать внимания, до тех пор пока не видел их и они не вмешивались в его дела.

Но похищение казалось неподходящим вариантом. Да, охотничий отряд почти целиком состоял из молодых наследников богатых селгонтских семей, но звуки, которые Тал слышал в ночь нападения, не были похожи на похищение юношей и девушек. Скорее было похоже, что их разрывают на куски.

Тал вздрогнул. Огонь горел слишком слабо. Он знал, что мать Фины скоро вернётся с поленьями.

Он подумал, не вернуться ли в постель, притворившись спящим и ожидая шанса сбежать, но понял, что сейчас — его единственный шанс. Он прикинул положение двери по отношению к женщине. Да, она увидит юношу, если он попытается выскользнуть.

Лихорадочно размышляя, Тал огляделся в поисках одежды. Рубахи видно не было, зато он нашёл под кроватью свои сапоги. Он попытался натянуть их одной рукой и едва не потерял равновесие. Он отчаянно зашарил в поисках клинка среди шкафчиков, и наконец нашёл короткий кухонный нож.

Он отрезал бинты, которыми рука была примотана к груди, затем распрямил её, ожидаемо вздрогнув от боли. Как ни странно, рука чувствовалась хорошо, хотя и немного занемела от долгой неподвижности. Он срезал бинты. Шрамы под ними порозовели и были почти неразличимы. Даже если кто-то исцелил его магией, Тал ожидал увидеть хотя бы коросту.

Сколько же он проспал?

Тал воспользовался ножом, чтобы проделать в паре шерстяных одеял длинный разрез посередине. Он отрезал себе пояс, чтобы закрепить свою импровизированную накидку. Наконец, обеими руками он надел сапоги. Пострадавшая рука не только не болела — он даже испытал приступ невероятной энергии. Он знал, что это от страха, зато голова прояснилась, а конечности налились силой.

Он подкрался к двери и прислушался. Стука топора не было, только приглушённый вздох и скрип, когда за дверь взялись с другой стороны. Тал испытал внезапный приступ нерешительности. Он не знал, сможет ли заставить себя ударить пожилую женщину. С другой стороны, он был уверен, что не позволит ей убить себя. Не размышляя, он схватил со стены мешок, обернул вокруг руки, сложил пальцы в кулак и стал ждать подходящей цели.

Дверь открылась, и Тал увидел невысокую груду одежды, державшую большую охапку дров. Удар Тала пришёлся прямо в центр груды. Поленья разлетелись во все стороны, и старуха упала на пол, оглушённая.

- Простите! - выпалил Тал. Он испытал острый укол вины, когда увидел изумлённое лицо женщины — круглое, материнское и даже доброе, но вспомнил, что она могла быть той заклинательницей, что исцелила его. Одного лишь её слова могло быть достаточно, чтобы его одолеть.

- Простите, - снова сказал он и ударил её головой о пол. На сей раз её глаза закатились, а потом закрылись. Поморщившись, Тал приложил ухо к её рту. К своему огромному облегчению он услышал дыхание.

Он поднял женщину на руки и отнёс её на кровать. Она была намного легче, чем он ожидал — или он сам был сильнее, чем думал. Он устроил её как можно удобнее, затем надёжно привязал к кровати оставшейся пеньковой верёвкой.

- Фина вернётся до темноты, - сказал он женщине. Он чувствовал себя глупо, утешая бессознательное тело его возможной убийцы. Но всё равно юноша осторожно коснулся её ушибленной щеки, прежде чем собрался уходить, жалея о том, что не знает, зачем женщина хотела держать его здесь.

Снаружи Тал прищурился, разглядывая белизну. Он решил, что вдалеке расположен край Аркенского леса. Судя по этому и по положению солнца он вычислил направление, в котором должен был находиться Селгонт. Пешком путешествие будет долгим, но в конце его ждал дом и безопасность, и может быть — какие-то ответы.

Первый день оказался хуже всего. Тал был куда голоднее, чем думал во время своего побега из хижины, и не знал ничего об охоте без копья и без дюжины загоняющих дичь слуг. Он заулюлюкал от радости, когда вышел на караванную дорогу Дэрлун-Ордулин — ровно в тот момент, когда силы стали заканчиваться.

После наступления темноты ветер стал слишком свирепым, и Тал съёжился под укрытием снежного заноса, спасаясь от ночного воя. Он не мог спать — он уже проспал слишком долго. Вместо этого он прислушивался, выжидая, пока стихнет режущий ветер, затем всю ночь продолжал путь на восток.

Через несколько часов после рассвета упорство Тала было вознаграждено появлением повозки лудильщика. В других обстоятельствах Тал с радостью обменял бы слово Ускеврена на предоставленные услуги. Однако обдумывая недавние события, он предпочёл скрыть семейное имя, когда попросил его подвезти. К счастью, лудильщику оказалось достаточно одиноко, чтобы принять невооружённого пассажира. Четыре дня спустя он оставил постройневшего, оглодавшего Тала у ближайшего города, Ордулина, а сам поехал дальше по дороге на запад, к портовому Йону.

Тимора продолжала улыбаться Талу, возможно, наслаждаясь иронией того, что знатный сын вынужден обходиться самодельной одеждой и выпрашивать о еду и поездки. Только он начал сожалеть о решении повернуть на юг, прочь от неприветливых стражников на вратах Ордулина, как его согласился подвести ехавший на юг фермер. Дружелюбный мужчина не только предложил ему ехать на телеге с сеном, но ещё и каждый день кормил горячей трапезой. Тал пообещал про себя отплатить ему стократно.

Через девять дней после побега Тала фермерская телега проехала по улочкам городка Надводье, где собирались караваны, прежде чем покинуть Селгонт или въехать в него. Летом это место гудело от торговцев и путешественников. Даже в разгаре зимы здесь было полно шатров, фургонов и выдыхающих облачка пара вьючных животных. В основном это были мелкие купеческие караваны из ближайшего Ордулина, поддерживающие торговлю с портовым городом. Их активность превращала навоз и гряз в зловонное месиво, которое в более тёплые дни угрожало поглотить всё на свете. Но Тал обрадовался этой вони. Он возвращался домой.

Они покинули Надводье, чтобы проехать по Высокому мосту. Это семиэтажное сооружение, обладавшее весьма подходящим названием, было усеяно лавками, торговыми палатками, тавернами и достаточным количеством караулок, чтобы держать всех в узде. У противоположного конца моста Тал увидел Кларунские ворота. На их створках были вырезаны величественные морские коньки, как будто прыгавшие из реки, образуя центральную арку.

После долгого отсутствия Тал особенно остро ощутил пульсацию города. Он слышал её в болтовне на мосту и в неровном стуке копыт по мостовой. Он чувствовал человеческий запах места, ослабленный, но не скрытый мулхорандскими духами и тейвинскими специями.

Он заглядывал всюду, пытаясь отыскать кого-то из друзей, кого можно будет удивить своим чудесным возвращением. Состоятельные жители Селгонта любили моду, и тысячи цветов и стилей одежды каждый день шествовали по улицам. Фермер проехал почти весь мост, прежде чем Тал наконец заметил знакомое лицо.

Из небольшой пивной выкатился мужчина с песочными волосами и едва не столкнулся с отрядом скипетров — городской стражи.

С грациозностью пьяницы мужчина просочился через пятерых скипетров, едва задев их тёмно-зелёные плащи. Один из стражников устроил целое представление, махая рукой перед носом и морщась от невидимого облака, окружавшего пьяницу.

- Иди домой, Чейни, - устало предупредил скипетр. Очевидно, он уже не в первый раз вёл этот разговор. - Убирайся с улиц, пока не влетел в фургон с навозом.

Тал положил ладонь на руку возничего.

- Погоди минутку, - сказал он.

Пристыженный Чейни набросил собственный красный плащ на руку и отвесил затейливый, но не очень уверенный поклон. Его волосы упали на глаза, и он заплетающимся языком отозвался:

- Благодарю вас, так и сделаю. Как только приобрету кувшин, в котором утоплю...

Взгляд Чейни упал на Тала, и пьяница изумлённо вытаращился на него.

Скипетры оглянулись на Тала, потом повернулись обратно к Чейни, неодобрительно хмурясь.

Один взял Чейни за руку.

- Давай найдём тебе удобный тюфяк...

- Подождите, - окликнул Тал, слезая с повозки. Скипетры недоумённо оглянулись на него, а Чейни продолжал таращиться в недоумении. - Я позабочусь, чтобы он добрался домой в целости и сохранности.

Скипетр, державший Чейни за руку, осмотрел Тала сверху донизу с очевидным неодобрением его грубого наряда. Один из товарищей нетерпеливо ткнул скипетра в бок, и он уступил.

Чейни продолжал таращиться на Тала даже тогда, когда скипетры зашагали прочь. Тал ухмыльнулся ему в ответ.

- Это Тал? - спросил Чейни, тупо глазея на новую бороду Тала. Она выросла густой, чёрной и курчавой.

- Более-менее.

- До тебя они не добрались! - пробормотал Чейни. Он осторожно коснулся грубой накидки, затем схватился за неё, чтобы удержать равновесие. - Только до твоей одежды.

Чейни казался коротышкой рядом со своим крупным другом. Тал был широкоплеч, а Чейни был худ и тщедушен. Даже через алкогольный дурман его глаза светились интеллектом, а изящный нос и острый подбородок придавали лицу вечное проказливое выражение. Бесовской облик смягчали гладкие щёки, сохраняя иллюзию юности, которая заставляла его казаться младше товарища, хотя на самом деле он был на год старше — ему было двадцать.

- Сколько у тебя с собой денег? - спросил Тал.

Чейни принялся шарить в поисках кошелька, прежде чем Тал забрал у него кошель. Заглянув внутрь, он нахмурился содержимому, прежде чем бросить весь кошелёк фермеру.

- Если остановишься сегодня в «Наблюдательном пункте», я пришлю тебе больше, - сказал он.

- Но это все мои деньги! - запротестовал Чейни, продолжая тянуться к кошельку уже после того, как фермер поймал его. Густые брови фермера изумлённо взметнулись, когда тот почувствовал тяжесть кошелька.

- Этого более чем достаточно, - сказал он.

- Всё равно, - ответил Тал. Он собирался наградить доброго фермера суммой больше, чем тот видел за последние десять лет — и месячное содержание Тала от этого не слишком бы пострадало.

- Не буду возражать, - с дружеским кивком ответил фермер. Он хлестнул поводьями и продолжил свой путь по мосту.

Тал приобнял Чейни за плечи и повернул его к Кларунским воротам.

- Давай приведём тебя в порядок.

Чейни требовался сон, чтобы протрезветь, так что Тал отдал его под заботу хмурящейся хозяйки в квартире Чейни. Вскоре после этого он уже стоял у входа в собственное городское жилище.

Это было узкое здание из серого комня и коричневых лоз, которые весной окрашивали его в ярко-зелёный. Оно стояло среди пяти похожих зданий, которые разделялись узкими аллеями.

Тал преодолел короткий лестничный пролёт и радостно заколотил по двери. Он не мог дождаться, когда увидит выражение на лице Экарта при взгляде на пару старых покрывал и пояс из пеньки, которые носил юноша.

Несколько мгновений спустя Тал снова заколотил по двери — но всё было тщетно. Ну конечно же, понял он, Экарт наверное вернулся в Штормовой Предел. Он обошёл дом кругом и подошёл к лестнице, ведущей к чёрному ходу. Тал прятал ключ под расшатанным камнем, несмотря на протесты Экарта. Он с радостью обнаружил, что ключ на месте.

Он повернулся к двери, чтобы её открыть, и услышал внезапное шипение. Подняв взгляд, он обнаружил жирную соседскую кошку, устроившуюся на карнизе. Это была одна из дюжины кошек, рыскающих на этой улице, и Тал часто видел её у ступеней, где Экарт постоянно оставлял объедки или блюдце молока.

- Ну здравствуй, киса, - сказал Тал. Он поднял руку, позволяя зверю себя обнюхать, но кошка оскалилась и исчезла.

Тал понюхал себя и нахмурился кислому запаху.

- Я тебя понимаю, - пробормотал он. - Ванна мне не повредит.

Внутри Тал удивился, обнаружив две ярко пылающих лампы в винном погребе. Куда более тревожным был вид пустых винных шкафов и ящиков. Один был ещё открыт и набит упаковочной соломой.

- Только не говорите, что они продали дом, - устало пробормотал Тал. Он знал, что пропал без вести на долгое время, но не могла же семья уже оставить всякую надежду. Он сунул руку в открытый ящик и достал бутыль тамалонского, драгоценного грушевого вина, которое отец подарил ему на прошлый день рождения.

- Должен предупредить вас, - раздался чопорный и дрожащий голос с лестницы, - что я вооружён и не колеблясь пристрелю любого грабителя.

Тал спрятал улыбку, прежде чем обернуться и сказать, подражая отцу:

- Убери эту игрушку и скажи, куда, во имя Девяти Адов, ты спрятал остальное моё вино!

- Мастер Тальбот! - воскликнул Экарт, так торопливо опуская свой ручной арбалет, что тот выстрелил прямо в ступеньку. Взглянув вниз, слуга побледнел, увидев, как дрожит арбалетный болт ровно между его ступнями. Снова переведя взгляд на Тала, он побледнел её сильнее.

- Н-н-но мы думали, что вы...

- Я всё ещё жду ответ насчёт вина! - взревел Тал. Ему трудно было поддерживать серьёзное выражение. Он не так уж часто имитировал голос отца, чтобы смутить Экарта, но работало это каждый раз. Чейни настаивал, что всё дело в том, что Экарт получает именно такие упрёки каждый раз, когда вынужден докладывать Тамалону Ускеврену о похождениях его блудного сына.

- Оно в Штормовом Пределе, сэр, вместе с остальными вашими вещами.

Экарт тяжело сглотнул, когда увидел, как Тал хмурит брови в очередной безупречной имитации старшего Ускеврена.

- Лорд Ускеврен решил, что будет лучше убрать всё в ваши покои дома.

Прежние слова Экарта наконец дошли до него, и Тал тихо произнёс уже собственным голосом:

- Он решил, что я мёртв.

- О нет, сэр! - ответил Экарт с искренним беспокойством. - Ваш отец — все мы — не прекращали надеяться. Вашему отцу просто показалось, что по возвращению вы предпочтёте безопасность...

- Ты хочешь сказать, заключение, - оборвал его Тал, теперь уже искренне разгневавшись. Неожиданная вспышка гнева удивила его самого — он терпеть не мог безустанную сверхопеку родителей, но также ценил их заботу — тем более после своего последнего испытания.

Тал заметил, что бледные губы Экарта беззвучно шевелятся, и слуга похож на рыбу, выброшенную из воды.

- Всё в порядке, Экарт, - уже спокойнее сказал юноша. - Судя по всему, я отсутствовал ужасающе долго.

Экарт, насколько мог, проглотил своё беспокойство, но Тал понял, что нельзя позволять слуге доложить о его возвращении, пока он сам не отправится в Штормовой Предел.

- Просто позаботься, чтобы всё вернулось сюда к завтрашнему утру, - сказал Тал с бесовским блеском в глазах.

- Завтрашнему утру! - охнул Экарт. - Но...

- Но сначала подогрей мне ванну. Ванна же до сих пор здесь?

- Да, но...

- И вызови цирюльника, - он почесал под подбородком. - Мне не нравится эта борода.

- Да, но...

- И достань мне чистую одежду — только не из Штормового Предела. Купи новую.

- Да, но...

- И есть ли у тебя деньги на руках?

- Да, но...

- Хорошо. Как только наберёшь ванну, вызовешь цирюльника и достанешь мне одежду, отнеси сотню пятизвёздников в постоялый двор «Дозорный пункт» и вручи их фермеру по имени Мотт.

- Фермеру! Но сэр...

- Спасибо, Экарт, это всё.

С выражением искренней боли Экарт покорно кивнул. Тал почувствовал укол вины из-за подобного обращения с пожилым слугой.

- Да, и Экарт?

- Что, мастер Тальбот?

- Я рад снова тебя видеть.

Прежде чем отправиться в Штормовой Предел, Тал остановился посмотреть на своё отражение в замёрзшей воде общественного фонтана.

Его серые глаза блестели под чёрными волосами, аккуратно подстриженными чуть выше линии короткого воротника. Экарт нашёл ему тёплые шерстяные рейтузы, лебяже-серый цвет которых подходил рубахе, проглядывающей через разрезы в синем дублете. Наряд завершали любимые сапоги Тальбота. В правый сапог он сунул изящный, но простой кинжал. Это была его уступка необходимости носить с собой оружие. Как бы ни любил Тальбот упражняться с мечом, он терпеть не мог неизбежных столкновений с городскими задирами, которых привлекал его размер. Иногда у крупного мужчины было куда больше неприятностей, чем у мелкого.

Расправив свой тёплый плащ, Тал отошёл от фонтана и направился в Штормовой Предел.

Особняк был одним из новейших в Селгонте, но с первого взгляда казался нагромождением творчества дюжины разных архитекторов. Сам дом представлял собрание различных башен, каждая — в собственном стиле. Требовалось тщательно присмотреться, чтобы понять, что казавшаяся случайной коллекция сооружений на самом деле образует единое, хотя и сложное целое.

Конюшни и караулка образовывали короткое крыло Г-образной границы вокруг открытого двора. Двор замыкался хитроумным набором уединённых садов, обсаженных по краям фруктовыми деревьями.

На холодном вечернем ветру снаружи стояло лишь четверо семейных стражников. Их командир подмигнул Талу, давая понять, что его прибытия ожидали. Со вздохом Тал благодарно улыбнулся в ответ на предупреждение и направился к двери. Та открылась, и там стоял Эревис Кейл, семейный дворецкий.

- Хорошо, что вы вернулись домой, мастер Тальбот, - сказал долговязый мужчина. Его голова и лицо были безупречно выбриты, но одежда свободно висела на его угловатом теле. Каким-то образом Кейл всегда казался выше Тала, хотя на самом деле был на несколько дюймов короче.

- Ты не удивлён моему возвращению, правда, Кейл? - улыбнулся Тал, пытаясь избавиться от горечи разочарования. Ему нравился дворецкий, который каким-то образом всегда заранее знал, что случится дальше. Тал не мог разобраться, был этот талант сверхестественным или просто преступным.

Кейл слабо улыбнулся — редкое выражение для этих тонких губ, которое могло показаться устрашающим тому, кто плохо его знал. Иногда старшая сестра Тала насмешливо звала дворецкого «Бледным господином», хотя Тал никогда на такое не осмеливался. Он не сомневался, что Кейл узнает об этом, и мысль о неодобрении дворецкого заставляла Тала поёжиться.

- Не знаю, как ты это делаешь, - сказал Тал, качая головой. - По-прежнему ни шанса, что ты заменишь Экарта?

Улыбка Кейла стала почти тёплой.

- Подозреваю, что лорд Тамалон запретит, молодой сэр.

- Да, - согласился Тальбот. - Я тоже это подозреваю.

- Ваш отец ждёт в библиотеке, мастер Тальбот.

- Спасибо, Кейл, - сказал Тал, входя в переднюю. - А все... ?

Тал не успел договорить, как в него врезалась настоящая комета из старшей сестры. Всё, что он разглядел, прежде чем сильные руки сомкнулись на его шее — вспышку алой ткани и чернильно-чёрных волос.

- Тази! - охнул он, прежде чем ему перекрыли воздух.

- Ну ты и шут! Нужно было прийти сюда, как только ты вернулся в город. Разве ты не знаешь, как мы все волновались?

Тал обнял её в ответ — ровно с такой силой, чтобы она дала поблажку его задыхающимся лёгким. По сравнению с ним сестра была крохотной, зато свирепой и сильной.

- Ты бы наверняка считала иначе, если бы учуяла запах, который исходил от меня по прибытии.

Тазиенна, чаще именуемая просто Тази, отстранилась на длину вытянутой руки. На мгновение Талу показалось, что он заметил слёзы, мерцающие у неё в глазах, но она не позволила им пролиться.

- Они искали везде и не нашли ни следа.

- Знаю, - сказал Тал. - Я вернулся, как только смог.

Он демонстративно оглянулся через плечо, как будто пытаясь рассмотреть свою спину.

- Что ты делаешь? - спросила Тази.

- Хочу убедиться, что ты не прицепила мне хвост.

Они засмеялись, пока Кейл смотрел на всё это с непроницаемым нейтралитетом. Он знал ускевренских отпрысков очень хорошо, однако не был свидетелем постоянных детских розыгрышей, которые Тази устраивала Талу. Однажды она подговорила братом выпить зелье, которое сделало его зелёным на добрых десять дней. Оставаясь верным до конца, Тал принял на себя вину — и наказание — когда матери пришлось страдать от позора после его появления на празднике Зелёной Травы.

И это была самая невинная из шуток Тази. Больше всего их юному союзу угрожал тот случай, когда Тази вышила зайчиков и ягнят на всём нижнем белье Тала прямо перед тем, как он отправился купаться вместе с молодыми сыновьями полудюжины других семей. Зато Тал узнал многое о драке на кулаках и тем летом стал самым грозным бойцом среди сверстников. Более того, он подружился с Чейни Фоксмантлом, который с тех пор избавился от издевательств других мальчишек.

- Это так на тебя похоже — заставлять нас всех ждать, - раздался другой знакомый голос из внутреннего зала. Тал поднял взгляд и увидел в дверях старшего брата.

Тамалона Ускеврена Второго все звали просто Тамлином. Он был намного меньше младшего брата, хотя и старше его на шесть лет, но вёл себя так, как превосходил его в любом отношении. Он небрежно опирался о косяк, лениво глазея на свои ногти, будто рассматривая в них своё отражение. Его изящная одежда заставляла новый костюм Тала казаться таким же убогим, как его недавняя импровизированная одежда.

- Я рад, что ты не погиб, младший брат.

Тази нахмурилась ему, вероятно, ожидая большего энтузиазма по поводу чудесного возвращения младшего члена семьи. Однако будь он хотя бы немного более дружелюбен, Тал заподозрил бы в нём самозванца.

- Я тоже рад, что ты не погиб.

- Значит, у нас наконец-то нашлось что-то общее, - заметил Тамлин. Он триумфально улыбнулся и Тал ещё раз понял, что находили в Тамлине его друзья. Он мог быть обаятельным парнем — если не приходился тебе братом.

Не успел Тал найти достойный ответ, как позади Тамлина возникла здоровенная фигура. Это был Вокс, немой телохранитель Тамлина. Он нависал над Тамлином как тень горы, чёрные волосы рассыпались по его квадратной голове, прежде чем собраться в варварскую косу над левым плечом. Размер и грубые черты этого мужчины свидетельствовали о предках-ограх, и Тал втайне его презирал.

Когда дети Ускевренов были намного младше, Тамлин и Вокс выбросили действительно раздражавшую Тази из окна. Разрываясь между тем, чтобы броситься на помощь сестре и избить брата до бесчувствия, Тал отправился к Тази, не рискнув встречаться с чудовищным Воксом. Его гнев разгорелся ещё ярче, когда он узнал, что они сломали Тази руку. Тамлин настаивал, чтобы дети согласились солгать и избежать тем самым родительского наказания. Тази легко простила его, но с того дня Тал не мог доверять Тамлину и всегда ненавидел громилу, который не позволил ему наказать старшего брата по заслугам.

- Надо заглянуть к матери, прежде чем я отправлюсь к Тамалону, - сказал Тал.

- Она в своей гостиной, - ответила Тази. - Мы только вернулись из оперы, когда услышали о твоём появлении.

Она стиснула руку Тала и скорчила гримасу. Она знала, как не хочется брату встречаться с Тамалоном после случившегося происшествия. Он благодарно улыбнулся.

- Поговорим потом, - пообещал он. Он направился в западное крыло, демонстративно избегая Тамлина и Вокса. Жест не укрылся от Тамлина, на лице которого прямо перед тем, как уйти Тал заметил улыбку .

Шамур Ускеврен была у себя в гостиной. Комната отражала её характер, была женственной, но не хрупкой, дорогой, но не броской. Тёмно-фиолетовые занавески дополняли полдюжины картин, от спокойных пейзажей до величественного изображения событий Смутного времени, когда боги ходили по Фаэруну, вели друг с другом войны и погибали.

Тал беспокоился, что его мать превратит последнее доказательство его безответственности в очередную лекцию по поводу того, сколько неверных решений он принимает в жизни. Зачем путаться с этими театральными проходимцами, спросила бы она, если опера была намного более респектабельной? Почему не заняться скульптурой, живописью или сочинением музыки? По крайней мере, она не будет настаивать, чтобы сын пошёл по стопам отца и занялся семейными делами. Эта судьба была предназначена Тамлину, или, скорее, Тази — после того, как Тамлин докажет свою полную к ней неприспособленность.

Однако когда Тал зашёл в гостиную, он нашёл мать не расположенной к спору.

Шамур сидела на элегантной кушетке. Мать поприветствовала его сдержанной улыбкой, приберегаемой для почётных гостей. Это укололо его в самое сердце, поскольку большего знака её неудовольствия быть не могло.

- Мать, - начал он. - Простите меня за беспокой...

- Подойди, Тальбот, - сказала она.

Тал опустился на колени у её кушетки. Она долго смотрела на его лицо, затем притянула его голову к своему плечу и держала её там.

- Мать, - начал он.

- Молчи, - сказала она, и он подчинился. Она держала его так четверть часа, не сказав больше ни слова. Наконец она погладила его по волосам, подняла его голову, чтобы взглянуть в лицо, и сказала:

- Теперь иди к отцу.

Когда Тал медленно шёл по коридору в кабинет отца, он услышал шорох тапок и тихий звон серебряных колокольчиков. Служанка впереди него отступила в боковой проход — наверняка чтобы избежать конфликта между Тамалоном и его блудным сыном.

Однако достигнув узкого прохода, Тал увидел, что служанка стоит и ждёт его, покорно сложив руки под грудью. Её взгляд был безразлично устремлён на ковёр.

Она носила белое платье прислуги Ускевренов, достигавшее колен, семейные цвета виднелись в разрезе её рукавов и на тесном золотом жилете. С тюрбана такого же золотого цвета свисали колокольчики, которые он услышал, предназначенные для того, чтобы предупреждать членов семьи о вмешательстве слуг.

- Мастер Тальбот, - сказала она, поднимая на него взгляд. Её бледно-карие глаза казались жёлтыми в ровном золотом свете волшебных ламп в коридоре.

Тал принял своё лучшее выражение преувеличенного разочарования, затем оглядел коридор из конца в конец.

- И где те посторонние, присутствие которых делает меня «мастером Тальботом»? - спросил он. - Разве ты забыла наше обещание?

Четырьмя годами старше него, Лараджин была с Ускевренами, сколько помнил себя Тальбот. В детстве они часто играли вместе. Однажды летней ночью, сбежав от взрослых слуг на семейном пикнике, они гуляли по близлежащим лугам, пока с земли не поднялись светлячки. Уставшие, они лежали на траве и глазели на звёзды. После долгого молчания, Лараджин сказала Талу, что это их последняя ночь вместе. Вернувшись в Штормовой Предел, она должна будет вести себя так же почтительно, как и остальные слуги. Она уже выросла.

- Но мы друзья, - запротестовал шестилетний Тал. - Это нечестно.

- Здесь я всегда буду твоим другом, - ответила Лараджин, приложив руку к груди. - Но сейчас я должна звать тебя «мастер Тальбот» и отвечать только когда ты ко мне обратишься.

- Это глупо, - упрямо заявил Тал. Он нахмурил брови, обдумывая варианты.

- Меня накажут, если я не буду так поступать, - разумно заметила девушка.

- Только если кто-то тебя услышит, - возразил Тал. - Когда мы наедине, можешь звать меня Талом, и мы будем друзьями, и никто об этом не узнает.

Лараджин, казалось, готова возразить, но потом она согласилась.

- Значит, будем тайными друзьями.

Тал протянул ей руку в их тайном пиратском рукопожатии. Это было тайным, потому что за игру в пиратов ему грозила взбучка. Отец ненавидел пиратов.

- Пообещай, - сказал Тал. - Мы всегда будем друзьями, даже если придётся держать это в секрете.

- Обещаю, - согласилась Лараджин, ответив на его тайный знак, взявшись за запястье Тала, а затем сделав кулак внутри его ладони, почти такой же крупной, как у неё. - Всегда.

Тринадцать лет спустя Тал всё ещё помнил это обещание.

- Я не забыла, - сказала она. - Но мы уже не дети.

Мгновение спустя девушка добавила:

- Тал.

- Да, - согласился Тал, - но обещание есть обещание.

Он нежно положил ей руки на плечи, собираясь обнять, как сестру. Но ощутил совсем не братское волнение и не осмелился прижимать её к себе.

Лараджин, должно быть, увидела что-то в его лице, поскольку сняла его руки с плеч.

- Лорд Тамалон старший ждёт тебя, - напомнила она. Её тон был формальным, но она смягчила укол, в последний раз тепло сжав его ладони.

Тал согласно улыбнулся, сделал глубокий вдох и вошёл в библиотеку.

Семейная библиотека Ускевренов не была самой внушительной в Селгонте, но там, где она уступала в размерах, она компенсировала это удобством и красотой.

Кроме с неизбежных полок с книгами и свитками, библиотека содержала фантастическую коллекцию произведений искусства. От большинства других коллекций в городе эта отличалась тем, что каждый предмет в ней был подчёркнуто эльфийским.

Большинство жителей Селгонта предпочли бы иметь дело с Красными волшебниками или туйганскими варварами, чем путаться с эльфами из великого леса к северу от Сембии. Века вражды и конфликтов выжгли в сердцах сембийцев искреннее чувство ненависти — настолько сильное, что их презрение не ограничивалось эльфами из королевства Кормантор. В Сембии жило очень мало любых эльфов, и любые ассоциации с их народом считались позорными.

Хотя Тамалон Ускеврен не разделял чувства своих земляков, он был достаточно умён, чтобы ограничить свою любовь ко всему эльфийскому пределами своей библиотеки. Тал не удивился, когда нашел его там в окружении великолепных масок зелёных эльфов, прекрасных ловцов снов золотых эльфов и изумительно красивого хрусталя лунных эльфов.

Тамалон Ускеврен сидел за шахматным столом посреди всей этой красоты. На столе были расставлены дорогие фигуры из кости и дуба, наверняка вырезанные эльфийскими ремесленниками.

По лицу отца Тал видел, что прелюдии не будет.

- Начни с начала, - сказал Тамалон Ускеврен. Белоголовый патриарх уже начал стандартный дебют — пешка на E4. Он хмурился, разглядывая костяные фигурки перед собой, и его черные брови сложились в тёмный шеврон над тёмно-зелёными глазами.

Тал сел за шахматную доску и сделал ход конём, который наверняка раздражал старшего Ускеврена, считавшего его безрассудным.

- После некоторых споров мы решили, что совомедведи должны впасть в спячку.

Тамалон без промедления защитил свою пешку.

Тал сразу понял, что это будут быстрые шахматы, которые он предпочитал. Во время долгих, более рассудительных игр ему становилось скучно. Он сделал ход вторым конём — драконьи клешни.

- Мы решили поохотиться на вепрей. Зимой им нечего есть, поэтому они раскапывают сладкий картофель.

Тамалон продвинул пешку, угрожая коню Тала. Он продолжал молчать.

- Сразу после убийства ты потрошишь вепря и делаешь сосиски. Видишь ли, они набиты сладким картофелем, и ты жаришь их на открытом огне.

Тал снова сделал ход конём, глядя на отца в ожидании реакции.

- Ты нарезаешь их, пока они ещё обжигающе-горячие.

Наконец, терпение старшего Ускеврена лопнуло.

- Не понимаю, к чему ты клонишь — если только тебя не было почти месяц из-за несварения желудка.

Он продолжил наступать на первого коня Тала ещё одной пешкой.

- В первый день мы убили вепря, - сказал Тал. Он убрал коня. - И когда я ушёл из лагеря, чтобы облегчиться после твоего Ускевренского Старого, на нас напали.

- Значит, ты был пьян, - сказал Тамалон. Он продолжал наступать без перерыва, собираясь продемонстрировать Талу, насколько глупа его двойная атака конями, как это часто бывало.

- Я не был пьян, - ответил Тал с ноткой негодования. Его конь наконец оказался в безопасности, и он выдвинул собственную пешку. - Отсутствие в лагере, вероятно, спасло мне жизнь. Я услышал крики — и не только от других охотников. К тому времени уже стемнело, и люди кричали. Я бросился обратно к костру. Но прежде, чем я до него добрался, за мной что-то погналось.

- Совомедведь? - Тамалон освободил своего слона, подвинув ещё одну пешку.

- Кажется, - Тал открыл внешнюю линию перед собственным слоном.

- Ты видел совомедведя? - настаивал Тамалон.

- Нет, не видел. Может быть, это было что-то другое. Как бы там ни было, у меня не было копья, так что я бросился бежать.

Тал описал своё лихорадочное бегство по Аркенскому лесу, ничего не приукрашивая и останавливаясь лишь для того, чтобы среагировать на стремительно менявшуюся ситуацию на доске.

- В конце концов, я сбежал.

- И каким же это образом? - спросил Тамалон Ускеврен.

- Хитроумно сбросившись с утёса, - сухо отозвался Тал.

Наконец старик встретился глазами с Талом, подозревая шутку.

- Честно, - сказал Тал. - Я не видел, куда бегу, но это, пожалуй, спасло мне жизнь.

Тамалон продолжил наступление с королевского фланга Тала, угрожая его второму коню пешками, в это же время продвинув собственного королевского коня, вырезанного в виде единорога.

- Расскажи мне остальное.

Остаток истории разворачивался почти как игра в шахматы — быстро и короткими вспышками. Тал рассказывал о случившемся, а Тамалон вставлял вопрос тут и там. Старший Ускеврен обьяснил, что Чейни и другие выжившие уже дали показания городской страже, а Тамалон расспросил их позже и ничего особенного не узнал.

- Я обратился к старшему хранителю знаний Яннатару, - пояснил Тамалон. - Его аколиты сразу же воспользовались прорицанием. Ничего.

- Я знал, что та старуха была волшебницей, - сказал Тал. - А может быть, жрицей. Должно быть, она укрыла меня от магии.

- Мы найдём её, - заверил Тамалон. - И тогда узнаем всю правду.

- Она упомянула имя — Дауна Миритар.

- Хмм, -Тамалон постучал указательным пальцем по подбородку, на мгновение отвлёкшись от игры, чтобы попытаться вспомнить имя. - Звучит знакомо.

Вынырнув из задумчивости, он продолжил атаку на фигуры Тала.

- Продолжай.

Тал продолжил историю, в конце концов достигнув момента, когда он приказал Экарту вернуть его вещи в городскую квартиру.

- Ни в коем случае! - отрезал Тамалон. - Будешь оставаться в Штормовом Пределе, пока мы не разберёмся с этим делом.

- Шах, - сказал Тальбот.

- Что? - Тамалон изучил доску. Он захватил одного из коней сына и две его пешкой ценой лишь трёх собственных пешек. Однако он не понял, как сильно обнажил королевский фланг в процессе. К счастью для него, шах был не фатален, и он быстро заблокировал его прикрытм слоном.

- Я останусь в квартире, - сказал Тал. - Меня спасли не твои люди — но спасибо, что послал их.

Тамалон стиснул зубы, но взял себя в руки и ответил:

- Сын, попросту глупо так подставляться после подобного покушения.

- Кто знает, действительно ли целью был я? Там было ещё десять других сыновей таких же богатых семей...

- Не таких же, - вмешался Тамалон. - И не моих сыновей.

- Отец, - спокойно сказал Тальбот. - Я не вернусь в Предел.

- Я могу перестать платить за аренду, - предупредил Тамалон.

- Да, и можешь урезать моё содержание. Я перееду к Чейни и начну брать свою долю за выступления в театре.

- Ты так не сделаешь! - взревел Тамалон. Талу пришлось подавить улыбку при мысли, что всего несколько часов он изображал отца. Неужели в глазах Экарта он был таким же разъярённым? - Этот проходимец оказывает на тебя самое худшее...

- Шах, - сказал Тал, встретив гневный взгляд отца. Он даже не знал, правда ли это, пока Тамалон не перевёл взгляд на доску, нахмурившись.

- К слову о Чейни, - сказал Тал, пытаясь сделать так, чтобы голос не звучал обрывисто и неуверенно, - скорее всего, он прямо сейчас меня разыскивает. Рад был снова тебя увидеть. Спасибо, что искал меня. Скоро я нанесу ещё визит.

Он встал, чтобы не потерять смелость, но дрогнул, когда направился к двери и услышал голос отца.

- Тал, - сказал Тамалон. Он почти никогда не использовал сокращённое имя. - Мальчик мой, я хочу тебе только лучшего. Я просто хочу, чтобы ты хоть немного...

- Походил на тебя, - закончил Тал с горькой улыбкой, завершив негласный рефрен их отношений. Он открыл двери и вышел наружу.

- Ты не должен быть в точности таким же, - сказал Тамалон, когда дверь закрылась. - Просто быть кем-то. Просто делать что-то. Сделать что-то из себя.

- Однажды сделаю, - сказал Тал с другой стороны двери. - Вот увидишь.

Чейни так шумно спал в его собственной квартире, что Тал оставил его в покое. Он знал, что Экарт по-прежнему будет заниматься возвращением имущества хозяина, не рискуя встречаться с разневанным Талом. Конечно, его слуга не был Эревисом Кейлом, но Тал с изумлением понял, что вселил в него тот же самый ужас, который вселял в людей Тамалон Старший. Если у него так хорошо получается подражать не только голосу, но и отцовскому поведению, то, может, в следующий раз получится убедить госпожу Квикли дать ему какую-то роль кроме воина.

Мысли о театре напомнили Тальботу, что труппа, скорее всего, ещё не слышала о его возвращении. Последнее представление на сегодня должно было начаться больше часа назад, но до окончания пьесы у него ещё оставалось время.

Снаружи Тал осмотрел улицу в поисках стражников отца. Он улыбнулся, когда увидел угол синего плаща, нырнувшего в ближайший переулок. Иногда он играл в игру с наёмниками отца, бросаясь в переулок или просто покидая таверну через чёрный ход, чтобы ускользнуть от них. Но учитывая его последнее испытание, он не возражал против охраны.

Тал приложил ладони ко рту и закричал:

- Я иду в театр!

Один из семейных гвардейцев высунул голову из-за угла. Он коснулся уголка шлема с выражением в равной степени благодарным и виноватым. Тал вернул любезность, не оглядываясь через плечо на каждом углу.

«Бескрайние царства» были простым театром под открытым небом с несколькими постоянными заклинаниями, отсекавшими дождь и холод. Госпожа Квикли вложила целое состояние в постройку здания с такими удобствами, так что никто из труппы не возражал против её огромной доли в каждой постановке. Она даже заплатила за то, чтобы снять дорогущее заклинание, к которому прибегла, чтобы заглушить аудиторию. Вместо того, чтобы улучшить концентрацию актёров, оно заставило их постоянно нервничать по поводу отсутствия смеха, слёз, или — что было важнее всего — аплодисментов.

Тал знал, что сегодняшнее представление почти закончилось, поэтому направился прямиком ко входу для актёров. Ему пришлось повторить кодовый стук три раза, прежде чем дверь отворилась, будто бы сама по себе. За ней Тал увидел знакомый хаос из верёвок и реквизита.

- Тал! - воскликнул высокий, свистящий голос у его ног. Крохотное зелёное существо с яркими кошачьими глазами вскарабкалось по его одежде и радостно устроилось в волосах.

- Ломми! - воскликнул Тал. Когда маленький таслой не кривлялся на сцене в качестве клоуна, он обычно был на стропилах, управляя механикой вместе со своим братом, Оттером. Тал нежно обнял крохотное создание, прежде чем попытаться отодрать его от себя. Ломми сопротивлялся, упёршись длинным плоским лбом в щёку Талу. Тал никогда не видел, чтобы он вёл себя так с кем-то кроме Оттера или госпожи Квикли, приёмной матери таслоя.

Если бы Тал вытянул Ломми с ног до головы, в таслое оказалось бы немногим больше двух футов роста. Он выглядел ещё меньше, когда снова по полу или качался на сваях с развевающейся чёрной гривой. Чаще всего и Ломми, и Оттер оставались невидимыми для праздного наблюдателя, обитая в тенях наверху.

- Ломми очень счастлив, - прошептал таслой. - Ломми боялся, что Тал умер, но Оттер сказал, что Тал вернётся.

- Тал рад, что Оттер не ошибся, - ухмыльнулся Тал. Нелюбовь таслоев к местоимениям была заразительной для актёров, и существам часто приходилось терпеть их проклятия, когда после разговора с ними актёр начинал путать реплики. Тал был наполовину уверен, что эта черта была не культурной, а взращённой госпожой Квикли ради экзотического впечатления.

- Шшш! - предупредила актриса, стоявшая у одного из выходов на сцену. Потом молодая женщина узнала Тала и по-дружески махнула ему. С Ломми, счастливо устроившемся у него на плече, Тал присоединился к ней у занавеса, где они стали смотреть на заключительные сцены пьесы.

Маллион Дрей играл роль, которая досталась бы Талу, если бы он не пропал. Вспыльчивый сын беззаконного короля, он как раз должен был принять свою гибель от рук законного принца, которого играла Сивана Аласпер — женщина такой андрогинной красоты, что ей часто доставались роли молодых мужчин. Подобная игра полов была фирменным знаком труппы госпожи Квикли, и она частенько писала комедии, основанные на этом старом трюке.

В качестве героя Сивана стояла перед самым дороги их реквизитом — зачарованным длинным мечом с театральными возможностями: излучать по приказу свет, пламя или целый арсенал звуков. Сивана схватила оружие и произнесла строчку, в которой были тщательно спрятано командное слово. Оружие вспыхнуло синим светом, доказывая права на трон молодого героя.

Тал поставил боевую сцену ещё несколько месяцев тому назад, с нетерпением ожидая шанса сыграть тёмного принца. Он пытался не ревновать, когда Маллион прыгнул в атаку с помощью пружины, скрытой за небольшой грудой искусственных камней. Стройный актер грациозно перелетел через плечо противника и приземлился позади него, чтобы нанести первый удар.

Кое-где бой отличался от первоначального замысла Тала, в основном для того, чтобы воспользоваться более хрупким сложением Маллиона. Тал с некоторой досадой заметил, что сцену смерти изменили, и теперь для неё воспользовались одним из четырёх потайных люков на сцене. Ему казалось, что Квикли слишком часто использует это устройство, но он должен был признать, что зрители радовались, видя, как поверженного самозванца утягивает в девятый ад после смертельного удара.

Аплодисменты стихли, актёры покинули сцену, и Тал оказался в центре внимания. Может быть, дом Ускеврен благодаря своим возможностям и узнал о его прибытии, как только он ступил в город, но в «Бескрайних царствах» его появление во плоти стало неожиданностью. Скоро у него уже кружилась голова от объятий, поцелуев и дружеских щипков.

- Только не думай, что ты получишь свою роль обратно, - предупредил Маллион.

- Твоё выступление мне не превзойти, - сказал Тал. - Но в следующий раз настанет моя очередь использовать меч.

- Сначала тебе придётся отобрать его у меня, - заявила Сивана, изобразив салют клинком, прежде чем подпрыгнуть и схватиться за прутья большой стальной клетки, висевшей за кулисами. Их труппа до сих пор не придумала применения этому огромному реквизиту, который госпожа Квикли купила для постановки «Королевского пленника» прошлой весной.

Тал усмехнулся, принимая вызов, и устремился к ней, но не успел он и двух шагов сделать, как могучие руки сомкнулись у него на груди и оторвали от пола.

- Мой мальчик! - воскликнул сиплый голос. Госпожа Квикли опустила его, чтобы крепко поцеловать в губы. Как всегда, её дыхание пахло чесноком и табачным зельем.

Квикли была крупной женщиной почти шести футов ростом, бугрящейся мускулами. Она была единственной в труппе, кто мог оторвать Тала от пола, и когда она вытянула его на руках, чтобы взглянуть, он засомневался, сможет ли вывернуться из её могучей хватки.

- Ты кажешься поистрепавшимся, - оценивающе сказала она. - Но как всегда, сладеньким, - добавила она со широкой усмешкой, демонстрируя широкую щель между двумя передними зубами. Её черты были широкими и почти комичными, даже без кричащего макияжа, который она носила на сцене и вне её. Никто не пытался угадывать ей возвраст, хотя судя по множеству историй, которые она рассказывала про своих пятерых бывших мужей, ей запросто могло быть сто лет.

- Давай выслушаем всю историю, - пророкотала Квикли, - и не в какой-нибудь таверне, полной посторонних ушей. Кто будет душечкой и сбегает нам за бочонком?

В конце концов, вскоре после наступления темноты длинное путешествие и многочисленные воссоединения взяли с Тала своё. С некоторой сложностью он отвязался от друзей, пообещав вскоре вернуться.

Его дом находился недалеко от театра, так что он пошёл пешком. Он проделал весь путь до дома, и только потом осознал, что забыл окликнуть отцовских стражников. Осознавая иронию, Тальбот понадеялся, что случайно их не потерял.

О забыл попросить у Экарта ещё один ключ к парадной двери, так что Талу снова пришлось воспользоваться входом в погреб. Спускаясь по лестнице, он ударился обо что-то сапогом. Раздался грохот керамики. Он опустился. Это был котелок с кухни.

С испуганным криком с карниза на лицо Тала бросилось яростное животное. Бритвенно-острые когти разорвали его кожу, затем существо спрыгнуло на землю. Тал повернулся и увидел оранжевую кошку, отступающую по улице с шипением и яростным мявом.

- Проклятье! - прошипел Тал. Он коснулся щеки и почувствовал влагу. С каждым днём ему все меньше и меньше нравились местные коты.

- Держись, негодяй! - воскликнул Тал. Его меч превратился в размытое пятно против слабеющего барьера блоков. Между каждым резким лязгом клинков он слышал тяжёлое дыхание противника. Сам Тал даже не вспотел, несмотря на полную тревожных снов ночь.

- Получил своё? - крикнул он.

- Нет! - выдохнул противник Тала. - Никогда!

Он быстро отступил, не теряя бдительности.

- Ну тогда получай! - воскликнул Тал. Схватив клинок двумя руками, он обрушил могучую серию ударов, нацеленных в голову и шею. Им недоставало изящества, но его превосходящая сила заставила оружие противника опуститься. И когда Тал это увидел, он притворился, что наносит рубящий удар слева. Как он и ожидал, противник попытался парировать.

Вместо того, чтобы ударить с открывшегося правого бока, Тал низко пригнулся и провёл резкую подсечку. Его быстро соображающий оппонент превратил парирование в прямой укол, нацеленный Талу в бедро. Более проворный мечник мог бы преуспеть. Но этот с громким ударом рухнул на деревянный пол. Не успел он шевельнуться, как к горлу прижался меч Тала.

- Я сдаюсь! - крикнул павший. Он бросил меч, и тот громко зазвенел по полу.

- Тебе нужно было прыгнуть, - заявил Тал. Он снял тренировочный шлем одной рукой и поставил его на пол. - Выглядело бы здорово.

- Боги свидетели, я и так испытал достаточное унижение. Ты настоящий мастер фехтовальщик.

Тал протянул Чейни свободную руку и оторвал его от пола.

- По крайней мере, я трезвый фехтовальщик, - ответил он, поднимая товарища на ноги. - Ты победишь меня через несколько дней, когда достаточно просохнешь.

- Ни за что, боги свидетели, - сказал Чейни. Даже среди семьи Фоксмантл, знаменитой своим гедонизмом, он был известен своими излишествами. В тех редких случаях, когда Чейни был трезв, он всё равно не мог превзойти Тала в поединке на мечах. На самом деле, из тридцати двух учеников мастера Феррика Чейни был безоговорочно худшим.

Тал использовал эти тренировки с другом, чтобы разрабатывать манёвры для боевых сцен в театре. Чаще всего это приводило к болезненным ударам деревянного тренировочного меча Чейни, когда Тал испытывал эффектные, но не эффективные атаки.

- Мне потребуется бутылка-другая только для того, чтобы заглушить боль от этого похмелья, - добавил Чейни, пытаясь стащить с себя шлем. - Я надеюсь...

Громкие, медленные хлопки оборвали их разговор. Чейни и Тал увидели, как два других мужчины входят в учебный зал мастера Феррика.

Один из них шагнул вперёд, продолжая насмешливо аплодировать. Он был узок в бёдрах и широк в плечах, с длинными светлыми волосами, заколотыми резными гребнями, которые подходили оторочке его бордового дублета. У него были элегантно закрученные усы над узкой алой щелью рта. Алейл Соргил считал себя самым умелым мечником в школе мастера Феррика.

- Браво, - сказал Алейл. - Постараюсь не забыть этот впечатляющий манёвр. Он несомненно пригодится в следующий раз, когда я столкнусь со слепым и пьяным матросом.

- Сомеваюсь, что он хоть раз сражался с пьяными матросами, - театральным шёпотом заметил Чейни. Тал не сумел спрятать улыбку.

- Если твой прихвостень хочет получить урок хороших манер или поединка на мечах, мастер Ускеврен, - фыркнул Алейл, - он может обратиться ко мне напрямую.

Тал почувствовал, как встали дыбом волоски на шее. Чейни не впервые оскорбляли подобным образом, но это всё равно бесило. С тех самых пор, когда они были друзьями детства, сверстники считали Чейни всего лишь тенью Тала. Семейная ветвь Фоксмантлов, из которой происходил Чейни, обладала особенно дурной репутацией и практически бедствовала. Сплети по поводу того, что он использовал дружбу с Талом для улучшения собственного положения, остановить было невозможно.

Чейни никогда не умел игнорировать оскорбления и уже открыл рот, чтобы ответить, но тут вмешался Тал.

- Мне не помешает урок.

Усы Алейла дёрнулись. Тал не мог понять, доволен он или взбешён. Тал был куда лучшим бойцом, чем Чейни, и достаточно крупным, чтобы не бояться сплетен о том, что Алейл нанимает портовых грузчиков избивать тех, кто одолел его в тренировочном поединке.

- Прекрасно, - после долгой паузы ответил Алейл. - Мы в ответе за тех, кого приручили.

- До трёх? - спросил Тал.

- До трёх так до трёх.

В последний раз злобно усмехнувшись Чейни, Алейл стащил перчатки и обернулся, чтобы взять тренировочную экипировку. Ему нужно было время для разминки.

В душе Тал улыбался. Он считал Алейла плохим бойцом и рассчитывал победить. Его куда больше беспокоил Чейни. Тал надеялся, что не задел его чувства, когда вмешался. Он повернулся, чтобы взглянуть на друга, но Чейни по-прежнему сверлил взглядом Алейла, пока тот расшнуровывал дублет.

Тал бросил взгляд на мужчину, пришедшего с Алейлом. Это был Раду Малвин, второй сын одной из меньших купеческих семей Селгонта. Раду был ростом почти с Тала и обладал такими же чёрными волосами. На этом сходство заканчивалось, ведь Тал был широким, а Раду — худым, как жердь. Его чёрные глаза были холодны, как у змеи, и Тал по опыту знал, как по-змеиному быстр этот человек. Тал был уверен, что Раду — лучший фехтовальщик в школе.

Раду встретил взгляд Тала, но ничего не сказал. Он закончил шнуровать свою рубаху и опустил ногу на брус для растяжки. Он нагнулся грациозно, как лебедь, лбом коснувшись голени.

- Будь осторожен, - сказал Чейни. - Если слишком серьёзно его побьёшь, потом ещё месяц придётся оглядываться.

- Это твоя работа, - ответил Тал. - Заодно оставишь в покое местные виноградники хоть на какое-то время.

- Проклятие! - сплюнул Чейни. Он бросил на Тала полный искренней благодарности взгляд. - Но это меньшее, чем я могу отплатить своему преданному телохранителю.

- Самое меньшее, - согласился Тал.

Алейл с надменным фырканьем объявил о своей готовности. Он встал в среднем круге центрального тренировочного ринга. Круг был в половину меньше красной внешней границы и вдвое больше маленького зелёного круга. Его чёрная линия воплощала равновесие и одинаковые силы.

Тал занял место напротив Алейла и встретил взгляд противника — на этом всегда настаивал мастер Феррик. Они надели свои плетёные шлемы. Ни сказав больше ни слова, два мечника отсалютовали друг другу, и Алейл добавил изящный тетирский взмах клинком в конце. С деревянным мечом этот манёвр казался смешным и неловким.

- Будь осторожен, Тал, - сказал Чейни. - Он хочет защекотать тебя до смерти.

Алейл не отрывал глаз от Тала, но нахмурился в ответ на насмешку. Тал ухмыльнулся. Он любил упражняться с мечом и сам собирался немного пощекотать противника.

- Встать посередине... - сказал Чейни. - …Начали!

Поначалу Тал остался на месте, глядя, как Алейл устремился налево, вперёд, потом назад. Вместо того, чтобы принять приглашение к танцу, Тал бросился вперёд, громко и быстро, и Алейл испуганно провёл преждевременное парирование. Атака Тала, на миг позже ожидаемого, хлестнула Алейла по костяшкам. Алейл не выронил оружие, но убрал защиту, и тогда Тал подался вперёд и врезал по верхушке его шлема.

- Один, - сказал Тал, возвращаясь на место в центральном кольце. Он почти видел, как покраснели щёки Алейла под защитой его тренировочного шлема.

- Один, - хрипло согласился Алейл. Казалось, он хотел пожаловаться на подлый приём, но знал, что всё было честно. Ему следовало быть поосторожнее.

- Встать... - сказал Чейни. - …Начали!

На этот раз Алейл провёл прямую, но осторожную атаку. Сначала он прощупал внешнюю защиту Тала, оставаясь готовым к контратаке. Тал поначалу сдерживался, выискивая шанс нанести унизительный удар.

Финты Алейла были хороши, и скоро он добавил низкий рубящий удар с колющей контратакой. В первый раз ему почти удалось задеть Тала, и тот понял, что оставаться в обороне будет сложнее, чем он ожидал.

Но прежде чем он успел изменить тактику, Тал пропустил на полтакта низкий удар и почувствовал укол в бедро.

- Один-один, - триумфально заявил Алейл. Тал пожал плечами, извиняясь перед Чейни, и снова занял своё место.

В следующем раунде Тал снова попытался перейти в наступление. Он со всей силы отбил клинок Алейла наружу. Однако вместо того, чтобы податься вперёд и заработать очко, Тал развернулся кругом, перекинул клинок из правой руки в левую и обрушил амбициозный удар наискосок по закрытому плечу Алейла.

Удар был бы потрясающим, если бы достиг цели.

Вместо этого Тал чуть не вывернул руку из сустава, когда Алейл вонзил кончик своего деревянного меча ему в плечо.

- Видимо, простакам такое нравится, - презрительно заметил он. Обычно Тал не обращал внимания на подобные уколы, но сейчас ощутил, как погорячели щёки. Удар был странным, но мог стать отличной находкой для следующего представления. Как бы кипел Алейл, если бы атака удалась!

В следующем раунде Тал сравнял счёт, воспользовавшись своей превосходящей целью, затем вынудив Алейла поспешно контратаковать. Тал ловко отразил выпад в голову и нанёс удар под меч Алейла, чтобы уколоть его в бицепс. Алейл в бешенстве отбил деревянный клинок в сторону, прежде чем Тал смог убрать его.

Когда он занял позицию для финального раунда, Тал заметил, что Раду Малвин стоит снаружи боевого круга, напротив Чейни. Вернувшись к Алейлу, Тал всё ещё чувствовал свинцовый взгляд Раду у себя на спине.

- ...Начали! - Тал понял, что отвлёкся, и едва успел парировать укол Алейла. Неужели Алейл начал движение до команды? Тал развернуться, чтобы уклониться от тела Алейла, затем быстро поднял клинок, блокируя быстрый, но слабый удар, когда Алейл восстановился после нырка. К несчастью, манёвр оставил Тала стоять на одном колене. Прежде чем Тал успел восстановиться, Алейл пнул его в переднее колено сбоку, разворачивая направо и открывая для атаки весь левый бок.

Не обращая внимания на боль в колене, Тал бросился направо и перекатился, избегая удара. Алейл последовал за ним, и трижды раздался резкий стук его меча по полу, сразу позади шлема Тальбота, прежде чем тот сумел встать на колени в позиции нижней защиты. Тал боялся, что мог выкатиться за пределы круга, но Раду или Чейни молчали.

Не глядя вниз, Тал понял, что стоит на красной внешней линии. Если он сделает ещё шаг назад, то раунд уйдёт Алейлу, который прямо сейчас обрушил яростную атаку, чтобы заставить Тальбота отступить. Тал не собирался этого делать.

Отбросив свой жгучий стыд из-за попадания в такое слабое положение, Тал почувствовал, как его заполняет спокойствие.

Когда он успокоился, клинок сам по себе стал двигаться быстрее. Скоро он уже не чувствовал меча в руках, а затем и руки стали скорее воспоминанием, чем реальным ощущением. Его клинок больше не был осознанной защитой. Он стал зеркалом оружия Алейла, двигаясь не согласно воле, но просто потому, что должен был.

На лице Алейла отразилось раздражение, и Тал не столько почувствовал, сколько затем вспомнил, как ярость противника заставила его отчаянно броситься в атаку. Вместо очередного удара мечом Алейл всем весом бросился на грудь Талу.

Тал плавно, словно надевая мантию, повёл плечами, разворачиваясь и уходя вбок и за спину Алейлу, когда его противник вылетел за пределы красного круга.

Алейл приземлился с болезненным хрустом и приглушённым проклятием.

- Да! - злорадно крикнул Чейни.

Тал заморгал, выходя из транса. Затем он ухмыльнулся и повернулся к Чейни.

- Я уже думал, что проиграл, - сказал Тал, снимая шлем.

Чейни не успел выкрикнуть предупреждение, но выражения на его лице оказалось достаточно. Тал пригнулся и развернулся направо — как раз вовремя, чтобы увидеть, как тренировочный меч Алейла опускается туда, где мгновение назад находилась его незащищённая голова.

Прежде чем Алейл успел восстановиться, Тал схватил его за запястье и сильно сжал.

- Ну хватит, - сказал Тал.

Лицо Алейла побелело от ярости. Тал увидел, как расширились и увлажнились его глаза, когда он сжал запястье сильнее и почувствовал, как трутся друг о друга кости, прежде чем Алейл охнул. Деревянный тренировочный меч упал на пол.

Алейл проглотил слёзы ярости, когда Тал отпустил его.

- Ты об этом пожалеешь, Ускеврен.

Тал зарычал, низко и утробно. Нечеловеческий звук заставил Алейла застыть. Долгое мгновение он с неприкрытым ужасом глядел в глаза более крупного мужчины.

Мгновение миновало, и Алейл скорчил губы в уродливой, беглой ухмылке. Но придержал язык, убравшись прочь и встав рядом с Раду Малвином.

Раду взглянул на испуганного товарища с выражением человека, который заметил, что стоит рядом с кучкой дымящегося навоза. Ноздри Раду едва заметно расширились, и он отступил прочь, повернувшись спиной к Алейлу.

Брошенный Алейл поспешил забрать свои вещи и уйти, баюкая пострадавшее запястье.

- Здорово получилось, - заметил Чейни. - Правда?

Оказавшись снаружи, Тал и Чейни заморгали от сильного морского бриза, который нёсся через склады. Они остановились, пропуская фургон с элем, прежде чем выйти на улицу. Позади них возник Раду Малвин. Тал заметил, что ветер не шевелит его волосы и одежду, и задумался, что за чары за это отвечают.

Тал был едва знаком с Раду, но его младший брат, Пьетро, участвовал в его злополучной охоте. К счастью для Малвинов, Пьетро входил в число тех немногих, кто добрался до лошади в первые мгновения нападения. Как и Чейни, он сумел спастись и не пострадал.

- Извиняюсь, что помешал вашей тренировке, мастер Малвин.

Раду наклонил подбородок.

- Может быть, я сумею искупить свою вину за то, что спугнул вашего партнёра. Потренируемся завтра?

- Нет, - сказал Раду.

- Может быть, в следующий раз...

- Нет.

- Почему нет? - спросил Чейни, наклонив голову, как будто заметил звук, который ему не понравился. - Ты пришёл сюда с этим дураком Алейлом.

- Всё в порядке, Чейни, - сказал Тал. - Посмотрим, кто сейчас в «Зелёной перчатке».

- Нет, не в порядке! - настаивал Чейни. - Что не так с Талом, Малвин? Он вдвое лучше Алейла, с которым ты хотел сражаться. Разве нет?

- Чейни! - запротестовал Тал.

Вместо того, чтобы отвесить Чейни подзатылок, как обычно поступали их сверстники, Раду просто снова кивнул, как будто признавая его правоту.

- Это верно. Мастер Ускеврен механически умело обращается с мечом.

Голова Чейни взметнулась, как будто он только что заработал касание, несмотря на оговорку «механически».

- Так в чём проблема?

Талу остро захотелось, чтобы Чейни заткнулся.

- Я встречусь с тобой в круге, - сказал Раду, обратив взор немигающих глаз на Тала, - когда ты начнёшь относиться к нему с уважением.

Чейни открыл рот для отповеди, но Тал поднял руку, чтобы заставить его замолчать.

- Это не театральная репетиция, - сказал Раду. Большинство сверстников Тала были о театре невысокого мнения, но голос Раду звучал с особенным презрением.

- Я просто развлекался с Алейлом, - сказал Тал. - Я не собирался выражать неуважение.

- Ты не понимаешь, - холодно сказал Раду. - Тебе не следовало позволять Соргилу коснуться себя. Твои ужимки — оскорбляют круг, твой меч, тебя самого.

С этими словами Раду Малвин отвесил самый неглубокий из поклонов и ушёл.

Чейни фыркнул, но Тал заметил, что он не отпустил едкой ремарки в адрес Раду.

- Он не знает, о чём говорит, - сказал Чейни. - Ты один из лучших бойцов в Селгонте.

- Нет, - медленно сказал Тал. - Это не так.

Слова Раду обеспокоили его куда сильнее, чем он считал возможным.

- Но может быть, мне следует стать таковым.

Тем вечером Тал в одиночестве вернулся к себе домой. Солнце только что село, и его тень тянулась по мостовой в обманчиво-тёплом свете уличных ламп.

Он выпил немало эля, но был достаточно трезв, чтобы следить за тенями. Фигура, следившая за ним последние несколько улиц, скорее всего была одним из людей отца. По крайней мере он старался не попадаться на глаза.

На протяжении дня Тал и Чейни обменивались сплетнями и пели песни с грузчиками и базарными девушками в «Зелёной перчатке». Когда начали появляться самые богатые клиенты, они двинулись в менее дорогой «Чёрный олень», где обменивались грубыми шутками и флиртовали с суровыми женщинами этого гнезда контрабандистов.

Чейни усколькзнул с привлекательной служанкой из дворца хулорна. Как и Тал, он предпочитал простолюдинок знатным женщинам. Чейни считал их интересными и опасными — чем опаснее, тем лучше. В отличие от друга, Талу такие женщины просто казались доступными, свободными от неизбежных претензий богачей.

К несчастью, даже обычные женщины, которые узнавали о семье Тала, становились скорее амбициозными, чем заинтересованными. При первых признаках скрытых мотивов Тал терял к ним всякий интерес. Так что ео опыт был куда менее захватывающим, чем у Чейни.

Эта мысль заставила его испытать безадресную злость. Он терпеть не мог думать, что самым ценным его свойством было рождение в хорошей семье.

Эти унылые мысли так сильно его отвлекли, что он прошёл мимо собственного дома. Повернув назад, он заметил фигуру в капюшоне, следившую за ним из-за угла его дома. Лицо женщины с золотистыми волосами, яркими глазами — синими или зелёными, кажется — вот и всё, что он увидел, прежде чем она скользнула в переулок.

Она следила за ним. Он был уверен.

Тал бросился туда, где увидел женщину. В тёмном переулке в свете звёзд блестели только перила коротких балконов и лестниц. Талу хотелось, чтобы луна поднялась прямо над ним и осветила мрак. В такой темноте женщина могла скрываться где угодно.

Широко открыв глаза, Тал осторожно шагнул вперёд. Он размышлял, не окликнуть ли женщину. Но что сказать?

Прежде чем он успел отыскать какие-то следы загадочной преследовательницы, в доме напротив зажёгся свет. Женщина с большим животом вышла на балкон второго этажа с лампой в руках. Поверх ночной рубашки на ней был пышный халат с вышивкой.

- Милая? - позвала она. - Это ты?

- Это я, госпожа Даннетт, - сказал Тал. Он вышел из тени в тусклый круг света от её лампы.

- О, - разочарованно отозвалась она. - Здорово, что вы вернулись, мастер Тальбот. Вы не видели мою милую Дыньку?

- Боюсь, что нет.

Тал мимолётно задумался, не сбежала ли эта женщина, забрав кошку, но представить себе не мог, зачем ей это. После того, как маленькая тварь его исцарапала, Тала не очень беспокоила судьба Дыньки.

Тал пожелал госпоже Даннетт доброй ночи и пошёл к себе домой.

Во снах Тал снова пережил ужас Аркенского леса — только на сей раз зверь загнал его в угол. Он швырял его из стороны в сторону, продолжая мучать, но отказываясь добить.

Через занавески сочился серый свет, но проснуться его заставил шум. На этот раз, Тал проснулся с достаточно ясной головой, чтобы понять — кто-то колотит в двери его спальни. На самом деле, кто-то другой колотил в двери его шкафа — причём изнутри.

- Мастер Тальбот! - позвал Экарт из коридора.

- Помогите! - раздался незнакомый голос из шкафа. - Они всё ещё здесь!

Тал начал вставать, но застыл, ощутив в комнате что-то странное. Занавески трепетали на открытом окне, заставив его покрыться гусиной кожей. Это было странно — обычно он не спал голышом.

Тал опустил ногу с кровати. Он подскользнулся на чём-то мокром и рухнул.

Его голова ударилась о пол рядом с разорванным и кровавым лицом Алейла Соргила. Тал подскользнулся на рассыпавшихся кишках.

Тал закричал, голос из шкафа тоже закричал, а в коридоре закричал Экарт. Тал остановился первым, через жутое месиво на четвереньках добравшись до двери. Он обнаружил, что дверь заблокирована тяжёлым сундуком, который оттащили от кровати. В углу за сундуком находилось ещё одно мёртвое тело — или большая часть такового. Уцелевшие черты были неразличимы.

Тал снова закричал. Ему вторил мужчина в шкафу. Экарт даже не останавливался.

Сглотнув подступившую к горлу желчь, Тал отпихнул сундук в сторону, чтобы впустить Экарта. Его слуга бросил на Тала один лишь взгляд и снова начал кричать, но Тал быстро закрыл его рот рукой. Его руки были покрыты кровью, и он чувствовал влагу повсюду на голом теле. Она была на ногах, на груди, на руках и даже на лице.

- Дай мне подумать, - сказал Тал, но в голове уже начало возникать ужасное осознание. Наконец он понял природу его загадочного нападавшего в Аркенском лесу. Теперь он понял, почему за ним следили.

- Приведи Чейни, - сказал Тал, убирая руку. - Только Чейни — и я серьёзно. Ты же не хочешь, чтобы тебе самому пришлось рассказывать об этом отцу?

Экарт продемонстрировал крепость характера и взял себя в руки. Он достал платок и торопливо стёр с лица кровавый отпечаток, оставленный Талом.

- Нет, сэр, - с чувством сказал он. - Мне совсем этого не хочется.

- Я знаю пару человек из «Оленя», которые позаботятся о телах за пару монет, - заявил Чейни.

- Да, - сказал Тал, - но во сколько мне обойдётся их молчание? И как долго оно продлится?

- И то верно, - согласился Чейни. - Как только они поймут, кто ты такой, их запросы невозможно будет удовлетворить.

- Кейл бы знал, что делать.

- Что знает Кейл, знает и твой отец.

- Иногда я в этом не уверен, - сказал Тал. - Но в конце концов отец должен узнать. Моих денег не хватит, чтобы позволить себе лекарство. И даже если бы хватило, в Селгонте нет жреца, который потом не рассказал бы отцу.

- Я думал, лекарство работает только до того, как ты... ну знаешь. Превратился.

- Не знаю, - вздохнул Тал. - Я ничего не знаю о вервольфах.

После того, как Экарт ушёл за Чейни, он смыл с себя кровь, но всё равно ощущал себя грязным.

- Может быть, мне просто нужно отдать себя в руки властей.

- Не будь глупцом! - воскликнул Чейни. - Подумай хотя бы о том, какой вред это нанесёт семье.

- Я только что убил двух человек! - парировал Тал. - А третий до сих пор заперт в шкафу. Сколько ещё вреда я могу причинить?

Единственный выживший после ночной бойни с готовностью рассказал свою историю, хотя в его испуганном лопоте было трудно разобрать подробности. Он был взломщиком, который гордился тем, что работает только на самых богатых клиентов.

Алейл Соргил предложил ему и его здоровяку-товарищу две сотни пятизвёздников каждому, чтобы избить Тала, а затем держать его, пока сам Алейл не отведёт душу.

Они вломились в его дом и добрались до спальни, где собирались ждать в засаде. Но вместо этого обнаружили монстра.

- Что, если это не твоя вина?

- Каким же это образом?

- Что, если кто-то специально сделал это с тобой? - сказал Чейни.

Тал обдумал такую возможность.

- Это кажется слишком невероятным, - наконец сказал он. - Даже если нападение на охотников было запланированным, откуда им было знать, кто из нас уцелеет?

- Может быть, им было всё равно, - предположил Чейни. - А может быть, мы все должны были умереть.

- Старуха знала, что на меня напал вервольф, - сказал Тал. - Но была ли она частью заговора? Или просто пыталась помочь?

- Она должна быть замешана, - сказал Чейни. - Слишком большое совпадение, что она нашла тебя в лесу.

Тал кивнул. Всё это было слишком удачно.

- Сейчас важно найти для тебя безопасное место на сегодняшнюю ночь. Жаль, что шкаф уже занят.

- Его всё равно не хватило бы, - сказал Тал. - Мне нужна прочная клетка. И в случае, если я выберусь...

- Нужен зачарованный меч, чтобы убить вервольфа, - сказал Чейни. - Ты будешь в безопасности, пока не наткнёшься на волшебника или кого-то с волшебным оружием.

- В театре есть большая, прочная клетка, - сказал Тал.

- А Квикли можно доверять, - Чейни посиял, хотя Тал был полон отчаяния.

- Там есть и меч — на случай, если я выберусь.

- Не выберешься. То есть, оно не выберется. Ты сам сказал, что ничего не помнишь о прошлой ночи. Это доказывает, что оно — не ты. Оно... ну ты знаешь. Существо. Волк. Оно.

- Но если оно выберется, - сказал Тал, - мне нужен кто-то, кто об этом позаботится. Мне нужен ты с мечом.

- Послушай, - сказал Чейни. - Мы с Экартом уладим всё здесь. Иди поговори с Квикли.

- Я серьёзно, Чейни. Ты нужен мне этой ночью в театре, и мне нужно твоё обещание, что ты убьёшь его, если оно выберется из клетки.

Чейни вздохнул.

- Я буду там.

- Пообещай.

- Обещаю.

- Ты кто?

- Верво...

- Нет, нет. Я услышала в первый раз, - сказала Квикли. Она прикусила большой палец и принялась шагать рядом с большой стальной клеткой. - Думаешь, мы сможем использовать это в постановке? Конечно, придётся ограничиться несколькими выступлениями в месяц, и...

- Квикли! - воскликнул Тал. - Это серьёзная проблема, а не возможность для...

По хитрому выражению на лице Квикли он понял, что она его разыгрывает.

- Я могу рассчитывать на то, что ты не станешь об этом болтать?

- Ты же знаешь, что да, парень. Я отменю сегодняшние выступления и пущу слух, что половина актёров слегла с речной лихорадкой. Это помешает второй половине шататься здесь этой ночью.

Она по-дружески обняла Тала.

- Мы с тобой с этим справимся.

- И Ломми! - воскликнул голос на тёмных стропилах. Тал поднял взгляд и увидел две пары жёлтых глаз. - И Оттер!

- Негодяи! - упрекнула их Квикли.

Тал замешкался.

- Чейни тоже, - наконец добавил он. - Он будет здесь до наступления темноты. Он понадобится на случай, если клетки не хватит.

- И что, по-твоему, он сможет сделать?

- Нам потребуется меч, Квикли.

Наконец, даже фальшивая улыбка покинула её лицо.

- Ты же не всерьёз, Тал. Должен быть другой способ.

Он покачал головой.

- Лучше я сам умру, чем снова буду убивать. Даже Алейл не заслуживал такого. Представь, что будет, если завтрашним утром я проснусь в Штормовом Пределе.

- Клетка выдержит, - заверила Квикли, схватившись за один из прутьев. Прут не шевельнулся.

- Будем надеяться.

Чейни прибыл за час до восхода луны с заверением, что он позаботился обо всех проблемах в доме Тала. Кроме того, он что-то сделал, что по его словам заставит Экарта какое-то время молчать, но не признавался, что именно.

- Залезай, - сказала Квикли. Ломми и Оттер опустили клетку на пол, и Тал шагнул внутрь. Квикли заперла дверь и положила ключ на стол, далеко от прутьев.

- Хочешь, чтобы мы отвернулись или ещё что? - спросил Чейни.

- А ты послушаешься, если я скажу «да»? - поинтересовался Тал.

- Ну, нет, - признал Чейни. Квикли рассмеялась, но Тал видел напряжение на лицах у них обоих. Он подумал о таслоях, глазеющих сверху.

- Что бы ни произошло, - крикнул он во мрак, - оставайтесь там.

Ломми и Оттер согласно пискнули.

- Что ж, - сказал Чейни. - Я не собираюсь всё время стоять.

Он нашёл пару кресел для себя и Квикли, затем комфортно устроился в том, что поудобнее

- Меч! - внезапно вспомнил Тал. - Не забудь меч.

- Само собой, - отозвался Чейни тоном, убедившим Тала, что он не забыл про оружие.

- Ты никогда не найдёшь его сам, - сказала Квикли. - Я покажу тебе, где он.

Она провела его по узкой лестнице к небольшой кладовке с реквизитом под сценой.

Талу хотелось, чтобы кто-то из них остался. Он посмотрел на потолок, но Ломми и Оттера не было видно. Он хотел позвать их, но остановился. Скорее всего, они были напуганы сильнее Тала и сбежали, чтобы не стать свидетелями его жуткого превращения.

В кладовке с реквизитом раздался приглушённый дуар.

- Чейни? - окликнул Тал. - Ты же не начал пить, правда?

Он попытался сохранять легкомыслие в голосе, но в сердце закрался страх.

- Чейни? Квикли?

Они молчали.

Он попытался снова. Когда никто не ответил, он замолчал, хватаясь за прутья клетки. Время тянулось невообразимо медленно.

Тал услышал две пары шагов, поднимавшихся по лестнице.

- Ну ладно, - слабо сказал он. - Хватит дурачиться.

Эхо голоса заставило его замолчать, и он смотрел, как по лестнице подымаются двое. Это не были Чейни и Квикли.

На чужаках были длинные, серые плащи, капюшоны были откинуты, обнажая лица. Тал немедленно отметил семейное сходство. Фина обладала решительной челюстью и немного курносым носом матери.

- Что вы сделали с моими друзьями? - решительно спросил Тал. Он хотел, чтобы голос прозвучал угрожающе, но не смог сымитировать отца.

- С ними всё хорошо, - заверила его пожилая женщина тем голосом, который он помнил со своего заключения. Она повернулась к дочери и указала ей на Тала в клетке. - Это тебя не убеждает?

- Да, мать. Видимо, я поспешила.

- У тебя ещё есть надежда, молодой Ускеврен, - сказала старуха, - но лишь в том случае, если твоя вера сильна.

- О чём вы говорите? Кто вы такие?

- Меня зовут Малева. Я слуга Селун.

- Богини Луны, - сказал Тал.

Малева кивнула и указала на девушку рядом.

- А это Фина, моя дочь и ученица. Мы вытащили тебя из зарослей Аркенского леса и попытались вылечить от болезни. Теперь мы предлагаем тебе последний шанс спастись от проклятия зверя.

- Но не бесплатно, - подозрительно сказал Тал.

- Действительно, не бесплатно, - согласилась Малева. Она достала хрустальный флакон из плаща. Внутри блестела густая, сверкающая жидкость. Под взглядом Тала жидкость колыхалась, двигалась, словно медуза.

- Это лунный огонь. Я проделала длинный путь ради возможности предложить его тебе.

- Он может дать тебе власть над зверем, - сказала Фина, - но только если ты не охотился и не пожирал других людей.

Тал услышал собственный тяжёлый вздох.

- Что ж, здесь у нас проблема. Понимаете...

- Я видела, - вмешалась Фина. - Когда мать отправилась в Ордулин, чтобы умолять Дауну Миритар о толике лунного огня, я проследила за тобой до Селгонта. В прошлые две ночи ты никого не убил.

- Должно быть, ты просмотрела, - предположил Тал. - Этим утром в моей спальне было два мёртвых тела.

Неожиданно он понял, как легко мог солгать, но что-то в этих странных женщинах заставило его говорить правду.

Слабая усмешка Малевы сказала ему, что он прошёл испытание.

- Не только мы за тобой следили, - сказала Малева. - Раск убил двух мужчины, которые следили за тобой, затем прошёл за тобой до дома.

- Раск, - медленно произнёс Тал.- Я слышал это имя той ночью, когда на меня напали.

- Раск — слуга звериного владыки, - сказала Малева. - Жрец бога Малара. Мы, дети Селун, обязаны сдерживать зверства его рода. Это он возглавил нападение на охотников. Теперь он хочет получить тебя в качестве ученика.

- Это он — вервольф, что заразил меня? - спросил Тал. Женщина кивнула.

- Он редко покидает лес, - сказала Малева, - но что-то его заставило...

Наверху громко скрипнула балка. Малева и Фина синхронно отступили на шаг, схватившись за талисманы, что носили на шеях, и их голоса затянули два разных заклинания.

Наверху прогремел грубый смех. Ломми так не умел.

Фина подняла свой талисман подобно щиту. На амулете сверкали глаза, окружённые звёздами. Но прежде чем Фина успела закончить слова своего заклинания, огромная тёмная фигура сбила её на пол.

Это был крупный мужчина, даже крупнее Тала. Его кожаный жилет был распахнут, обнажая густые серые волосы на мускулистой груди и руках. Непокорные локоны удерживались повязкой из бусин, на которой висел бронзовый коготь. Его усы спускались по бокам широкого рта, грубая щетина покрывала щёки и горло.

Он с рычанием припал к земле над Финой. Девушка застонала и оглушённо затрясла головой. Раск устремил пылающий взгляд синих глаз на Тала и свирепо усмехнулся.

Сверкнула вспышка, и в руках Малевы возник бело-синий клинок света. Без единого слова она высоко занесла оружие. Раск резко обернулся к ней и выплюнул единственное слово:

- Стой!

Тал увидел, как дрожат руки Малевы, но её волшебный клинок застыл над головой. Раск стоял, нависая над старой женщиной.

- Твои способности слабы, - заявил он, сложив кулак в дюймах от её корчащегося лица. - Сила есть лишь в сердце зверя.

Раск ударил Малеву в живот с достаточной силой, чтобы оторвать ей от пола. Её паралич прервался, и женщина тяжело рухнула. Тал услышал, как от удара о пол треснул её череп.

- Прекрати! - крикнул он из клетки. Его голос наполнился силой искреннего гнева, превратил его в оружие.

Раск снова обернулся.

- Не волнуйся, волчий брат. Я сохраню их для твоей первой настоящей охоты.

- Отпусти их, - сказал Тал. Внутри клетки он чувствовал себя бессильным, но не мог молча смотреть, как Раск убивает женщин. Он надеялся выиграть достаточно времени, чтобы Чейни смог прийти в себя после того, что сделали с ним Малева и Фина. Он надеялся сыграть на мелодраматичности Раска.

- О, я так и сделаю, - зловеще согласился Раск. Он повернулся к Фине, которая ползла к Малеве. Он снова произнёс молитву Малару, богу охотников. Обращаясь к Фине, он сказал:

- Забирай мать и беги.

Фина подчинилась так быстро, что Тал понял — в словах Раска содержалась сила повелителя зверей. Девушка потащила Малеву к дверям.

- А ты, щеночек, - сказал Раск, поворачиваясь к Талу, - меня разочаровал. Прошлой луной ты бежал, как олень, но ты должен научиться быть не только жертвой, но и охотником.

- Так научи меня, - сказал Тал, надеясь выиграть ещё несколько минут. Но ещё чуть-чуть — и луна настигнет и его. Он надеялся, что окажется лучшим актёром, чем считал себя, и молился, чтобы Раск оказался не особенно разборчивой аудиторией.

Усмешка Раска сказала Талу, что тот пока ему не доверят.

- Это твой последний шанс, маленький брат.

Тал вздрогнул. Он не хотел приходиться роднёй этому чудовищу.

- Ты должен справиться лучше жалкой кошки, прежде чем сможешь присоединиться к великой охоте, - прорычал Раск. - Это — последняя попытка.

- Но как насчёт лунного огня? - спросил Тал. - Разве мы не должны забрать его? Старуха сказала, что он даст нам власть над...

- Ложь! - сплюнул Раск. - Это трюк, чтобы сделать тебя невольником их слабой, ничтожной богини. Огонь высасывает силу зверя и подчиняет тебя их воле. Сегодня они станут нашей жертвой.

- Я так и думал.

Тал сжал кулаки, заставил лицо стать камнем. Ради драматического эффекта он выдержал как можно более долгую паузу.

- Я никогда им не доверял.

Раск искоса взглянул на него.

Тал стиснул зубы и вспомнил о попытках контролировать его жизнь: о матери, об отце, даже о Малеве и Фине. Он призвал голос отца.

- Сначала я убью старую суку, - пророкотал он. - Она пыталась усмирить меня своими зельями, но теперь почувствует мои клыки на горле.

Раск оскалился и пристально присмотрелся к Талу.

- Давай встанем под голым небом, - рычал тот. - Пускай придёт луны. Мы искупаем её в крови.

Тал кивнул на стол, и Раск нашёл ключ. Он вставил его в замок на клетке, но потом замер.

- Я вырву тебе сердце, если попробуешь сбежать, - предупредил он.

- Больше никакого бегства, - сказал Тал. - Пора охотиться.

Удовлетворённый, Раск открыл клетку. Тал прошёл мимо него и вышел на сцену. Раск шёл сразу за ним, выискивая любые признаки слабости. Лампы на полу бросали тревожные тени на лица обоих мужчин.

Тал шагал по сцене. Настоящее беспокойство позволяло ему легко изобразить нетерпение. В голове начал возникать план, когда он прошёл по одному из люков.

- Луна идёт, - сказал Раск. - Чувствуешь?

Тал ощутил давление на уши и глаза.

- Да, - сказал он. - Похоже на бурю.

- Это оно! - воскликнул Раск. - Открой ей своё сердце. Зверь шлёт тебе силу и храбрость.

Тал стоял прямиком на люке. Он не мог открыть его сам. Глядя на открытые галереи, он пытался высмотреть Ломми или Оттера.

- Откройся, сердце! - воскликнул Тал. - Открой свои глубины зверю!

Он надеялся, что таслои поймут.

Раск поднял руки к небу.

- Малар, повелитель зверей, хозяин охоты, услышь мою молитву и благослови моего ученика. Дай нам твою...

Люк открылся, и Тал исчез в небольшом специальном помещении.

- Нет! - крикнул Раск. Он прыгнул к закрывающемуся люку. Его пальцы скользнули в щель и помешали ему закрыться.

- Глупец! Слабак! Я тебя прикончу!

Тал услышал, как трещит дерево, когда Раск налёг на люк. Он нашёл, что хотел, затем бросился к другому люку в противоположном конце комнаты. Он дёрнул за рычаг и поднялся обратно на сцену.

- Я здесь, - позвал он за спиной у Раска. Он поднял волшебный меч и произнёс команднео слово. На длинном клинке загорелось пламя.

Раск начал читать новое заклинание. Тал бросился в атаку, чтобы ударить его его, пока заклинание не подействовало, но увидел его эффект, не достигнув врага. Пальцы мужчины стали длинными и толстыми. Ногти превратились в длинные, костяные ножи.

Меч Тала отскочил от ужасных когтей Раска. От скрежета заболели зубы. Торопясь нанести первый удар, он слишком открылся.

Раск обрушил на живот Тала косой удар, разрывая ткань и кожу. Тал охнул от боли и попытался восстановить свою защиту.

Человекозверь продолжал атаку, яростно рубя обоими огромными руками. Тал ощутил ужасную свободу в кишках, пытаясь поддерживать оборону, парируя налево и направо, пятясь по сцене.

Даже сквозь боль Тал испытал ещё одно острое чувство. Волоски на теле встали дыбом, заныли суставы. Начиналось превращение.

Раск тоже это почувствовал, и остановился, чтобы завыть. В глотке Тала тоже поднялся дикий вой, но усилием воли юноша его подавил. Раск опустил взгляд, чтобы встретиться глазами с Талом. Он медленно приближался, смакуя страх жертвы.

Тал отступал, пока сцена не закончилась. Боль в его животе снова пробудилась. На короткий миг он задумался, проживёт ли достаточно долго, чтобы погибнуть волком. Частица его надеялась, что сначала он умрёт.

Затем он заметил пружину.

Безумная ухмылка появилась на его лице. Победа или поражение — он закончит поединок на своих условиях. Схватив пылающий меч обеими руками, он бросился на врага.

Раск приготовился к прямой атаке, его волшебные когти сплели перед ним щит из лезвий. Тал обеими ногами оттолкнулся от пружины и перелетел высоко над Раском, разворачиваясь вперёд и направляя меч по широкой дуге над головой.

Раск сдвинулся как раз вовремя, чтобы спасти свой череп. Меч промчался мимо щеки вервольфа и вонзился в плоть и кости его плеча.

Тал тяжело рухнул рядом с врагом, побеждённый. Он почувствовал, как кишки высыпались из живота, но схватиться за них не было сил. Он поднял голову, чтобы встретить смерть.

Как раз вовремя, чтобы увидеть, как падает отрубленная рука Раска. В жёлтом свете ударивший из артерии фонтан казался чёрным.

Предсмертный вопль Раска был оглушающим. Тал рухнул на спину. Их кровь смешалась в одной широкой луже.

Второе выздоровление Тала оказалось куда более болезненным, чем первое. Малева и Фина вернулись как раз вовремя, чтобы спасти его жизнь, но пока что не использовали силу Селун для полноценного исцеления. Когда на следующий день они вернулись к нему домой, то обнаружили рядом с Тальботом Чейни и Экарта.

Позаботившись о его ранах, Малева достала лунный огонь. Тал уже всё рассказал Чейни и Экарту. Этим утром слуга был особенно тих, по-прежнему злясь на то, что провёл ночь связанным в шкафу рядом со взломщиком. Его холодный взгляд всюду следовал за Чейни, который не чувствовал никаких угрызений совести.

- Наконец-то, - сказал Чейни, разглядывая пузырёк с лунным огнём. - Вот решение всех твоих проблем.

- Нет, - сказал Тал. - Я не хочу его.

Брови Фины взметнулись, но Малева как будто не удивилась.

- Но сэр, - сказал Экарт, наконец нарушив своё молчание, - как ещё вы можете положить проклятию конец?

- Эта штука не сработает, если я не посвящу себя Селун. Верно?

- Это правда, - спокойно признала Малева.

- Не могу представить тебя жрецом, - немного насмешливо сказал Чейни.

- Я тоже, - согласился Тал.

- Служить Селун можно по-разному, - сказала Малева. - Необходима лишь верность.

- Подчинение, ты хочешь сказать.

Малева наклонила голову со слабой улыбкой.

- Между тобой и Раском разница лишь в том, чего вы от меня хотите. Вы оба требуете моего подчинения.

- Раск хотел превратить тебя в такого же зверя, как он сам, - сказала Фина.

- Я размышлял об этом, - вмешался Чейни. - В том лесу нас было больше дюжины. Никто из этой «Охоты» не бросился за мной или остальными беглецами. Почему они так заинтересованы в Тале?

- То, что он последовал за тобой в город — действительно странно, - заметила Малева. Она посмотрела Талу в лицо, как будто впервые пытаясь по-настоящему его оценить. - Ты представляешь для него особый интерес, Тальбот Ускеврен.

- Он не остановится, - сказала Фина. Они нашли кровавый след, ведущий к выходу из театра, но сам Раск сбежал. - Будет разумно довериться Селун. Она предлагает силы, способные противостоять таким, как он.

- Я благодарен за то, что вы сделали, - сказал Тал. - Экарт позаботится, чтобы вам заплатили за моё исцеление. Но мне нужно подумать о лунном огне и Селун.

- Если ты позволишь зверю править своим сердцем, - предупредила Фина, - тебя следует уничтожить.

Жар в её голосе пугал.

- Я найду способ, - пообещал Тал. - Но это будет мой собственный путь.

- Иногда такой путь лучше всего, - согласилась Малева. - Мы останемся в Селгонте, пока ты его не отыщешь.

Фина бросила на Тала долгий взгляд, чтобы подкрепить слова матери. В её глазах угроза мешалась с каким-то другим чувством.

- Мы будем следить за тобой, - сказала она.

- Я понимаю, - отозвался Тал. Он знал, что Малева и Фина сурово с ним расправятся, если он поддастся чудовищу, которое поместил в него Раск. - У меня есть тридцать дней.