Заклинатель дождя

Глава 3 ПРОБУЖДЕНИЕ ЗМЕЙ

Мы ошибаемся, когда говорим, что ничего в жизни не бывает окончательно. Вот и сейчас весна наступила действительно навсегда. По крайней мере, в этом году… Иван любовался причудливой игрой солнца в больших и маленьких лужах, еще вчера пришедших на землю снегом с небес.

Рассказ Сергея Олеговича о делах давно минувших города Богоявленска-Немирова, а особенно про таинственного Ваську-Змея, не выходил из головы. Едва дождавшись, когда мать уйдет на работу, он спешно оделся и вышел на улицу.

Его ранний уход из дома не остался незамеченным. Лишь только за Иваном закрылась дверь, в коридоре тут же появилась коренастая фигура тети Нюры в засаленном халате и пластмассовых бигуди. Прислушиваясь к собственным шагам, она крадучись прошла по коридору мимо всех дверей и, убедившись, что все соседи или ушли на работу или еще спят, подошла к комнате Храмовых. Еще раз воровато осмотревшись, вытащила из кармана связку ключей и стала подбирать нужный к замку.

– Может вам, мадмуазель, нужна помощь? Тогда не скромничайте, обращайтесь!

По спине у тети Нюры пробежали мурашки. Из леденеющих пальцев выскользнули ключи. Тяжело дыша, она медленно повернулась и встретила смеющийся взгляд Снегова.

– Я тут ходила, ходила… Смотрю – дверь…

Сергей Олегович понимающе подмигнул:

– Давайте угадаю, что дальше. Вы смотрите – дверь. А в двери – замок. Не так ли?

– Верно, замок… – пробормотала растерявшаяся тетя Нюра. – Ой, что ты такое говоришь-то?! При чем тут замок? Я хотела сказать совсем другое! Другое!

– Нет, уважаемая, вы хотели сказать именно это.

Сергей Олегович подошел к женщине, взял ее за плечи и пристально посмотрел в глаза. Тетя Нюра ахнула и стала медленно оседать на пол. Снегов наклонился, подобрал выпавшую связку ключей и, положив ее в карман брюк, ушел к себе.

Его комната, оклеенная старыми фотографиями, репродукциями и афишами, скорее напоминала штаб агитпропа, чем жилище бывшего учителя. Сергей Олегович открыл форточку, с удовольствием выкурил папиросу, а затем сел за большой обшарпанный стол с тумбочкой и выдвижным ящиком, какой обычно стоит в школьном кабинете.

Он выложил замусоленную общую тетрадку, пролистал ее. В раздумьях остановился на недописанной странице. Окинул взглядом старую фотографию на стене – последний раз фотографировался вместе со своим литературно-историческим кружком «Прометей». Счастливые детские лица. Полные гордости глаза. Пионерские галстуки-костры. И в центре, в гуще – едва тронутый сединой учитель в щеголеватом гэдээровском костюме.

Сергей Олегович сосредоточенно закусил губу, вытащил из потайного кармана пиджака чернильную ручку, снял колпачок и стал писать:

«Он определенно тот, кого все эти годы я ждал. Он уже ищет, но еще не понимает, кто он и что ему надо. Поэтому в скором времени его непременно ждет… Впрочем, даже не знаю, что его ждет уже сегодняшним вечером. Думаю, что события будут развиваться быстрее, чем следовало бы. В любому случае надо быть настороже…»

Иван любил встречать весну на раскисших от весенней грязи улицах. В детстве, теперь уже таком сказочно далеком, отец рассказывал ему о таинственной силе луж, в которых отражаются солнце и луна, люди и звери, дома и машины, и далее неживые и несуществующие сами по себе тени.

Может быть, именно тогда маленький Ваня впервые понял, что в лужах скрываются вторые, отраженные, лица и души людей, которые ответят на любые вопросы, если только сумеешь с ними разговориться.

Дорога к Парку Культуры, единственному в городе месту, куда было приятно сходить на прогулку, неожиданно оборвалась свежевырытой траншеей. Иван подошел к краю и, осмотрев глубину и ширину коммуникационных недр, решил испытать силы и попытать удачу. Отошел на несколько шагов назад, разбежался, прыгнул и… сорвался вниз, в густую липкую грязь.

Проклятье! Это надо так угораздить! Он посмотрел на перепачканные глиняной жижей штаны и стал выбираться из ямы. Вырытые экскаватором края были основательно размыты растаявшим снегом, ноги скользили, а зацепиться не за что. Ивану пришлось браться пальцами за вязкие глиняные выступы.

Неожиданно рука ушла вглубь, в землю, по самое плечо. Иван почувствовал острую, обдирающую боль, мгновенно выдернул руку – кисть в крови, но раны неглубокие, словно от укуса. От быстрого рывка большой земляной пласт обрушился, и к его ногам вместе с щебнем и комьями глины упал металлический блестящий предмет.

Это еще что за чудо? Иван поднял находку. Нет, не кусок проволоки и не арматура. Причудливой формы кастет в виде изогнувшейся кольцами змеи, кусающей собственный хвост. Покрутив находку в руках, заметил на ней гравировку: «Аз есмь Уроборосъ-Змей».

Увесистый кастет было приятно рассматривать и надевать на пальцы. Вначале у Ивана даже захватило дух при мысли о том, что, быть может, этот оккультный кастет раньше принадлежал самому Ваське-Змею. Но великолепная сохранность находки заставляла думать о том, что он сделан совсем недавно и является только удачной копией с оригинала. Так или иначе, Иван несказанно обрадовался трофею, сразу решив никому о нем не рассказывать. Он вспомнил психолога, банду школьных «псов» и улыбнулся – стальная игрушка и впрямь поможет наладить более человечные отношения с местным зверьем…

Сергей Олегович, как обычно, по утрам читал стихи, но внезапно почувствовал сильный приступ головной боли. Потом прихватило сердце, кольнуло еще раз и отпустило. Так же внезапно улеглась и головная боль, спрятавшись юркой ящеркой в недрах мозга.

– Что это было?

Снегов подошел к большому овальному зеркалу, висевшему прямо над входом в комнату. Не дождавшись ответа, продолжил странный диалог с зеркалом на повышенных тонах:

– Молчишь? Между прочим, тем самым ты только демонстрируешь свое неуважение. Или тебе все равно? – он строго посмотрел на серебристую гладь и раздосадованно махнул рукой. – Действительно, что тебе переживать?! Твое дело маленькое: знай, отражай. А коли что не нравится, так еще и скажешь, что неча на меня пенять, коли рожа крива.

Снегов несколько раз прошелся по комнате, затем снова подошел к зеркалу и обратился к нему на полном серьезе:

– А вот возьму тебя и расколочу! Или на рынок за полтинник снесу! Будешь куртки и джинсы примерять. Там досыта жизни наотражаешь!

Он засмеялся, взял томик Волошина и прилег на скрипучую панцирную кровать с изогнутой никелированной спинкой.

Тетя Нюра стояла у замочной скважины битых полчаса и такого насмотрелась за это время, что даже ей, многое повидавшей на своем веку, стало не по себе. Еще минут десять понаблюдав за лежащим на кровати бывшим учителем истории, она с трудом разогнула радикулитную спину и покачала головой: «А ведь он самый настоящий псих. Ни с того ни с сего за голову хватается. А как с зеркалом разговаривает! Знамо дело, маниак… Того и глядишь, померещится чего ему, али какая срамная охота найдет, так он весь дом, как цыплят, передушит! Дурехи-то наши думают, что перед ними пенсионер, а у него ручищи вон какие! Нет, я это дело так не оставлю… Надо бы сообщить… Только вот куда?»

Тетя Нюра принялась нервно грызть ногти, представляя, с какой легкостью маньяк обманет и отведет глаза врачей и милиции, если она, Нюра, решит на него донести. «Ученый, гад. Хитрый, как змей. Такой запросто от кого хошь ускользнет… Вылезет из кожи, а ускользнет! Но ничего! Я наблюдать буду. И записи делать. Пусть они хоть после смертушки следователю глаза на правду откроют!»

Немножко успокоившись, Нюра пошла на кухню, достала из шкафа химический карандаш, затем достала оберточную бумагу, оторвала от нее достаточно большой кусок и поставила на нем сегодняшний день, месяц, год и час.

Легкость и ярость не оставляли Ивана с того мига, как он случайно отыскал в раскопанной траншее искусно сработанный кастет. Несколько дней он ходил будто пьяный: запинался на ровном месте, путался в словах, забывался. Мать тревожилась, пыталась откровенно поговорить, потом махнула рукой: «Подростковый возраст, новая жизнь, весна». А на старый, неухоженный коммунальный двор и вправду уже заходил апрель с пронзительно высоко звучащим птичьим небом…

По ночам не спалось. Грезилось. Иван чувствовал, как тесно становилось в груди, словно болезненно узкой была его собственная кожа. Сны делались отчетливее и сочнее, все смелее нарушая грань с бодрствованием. Сначала это далее казалось забавным – грезить наяву и жить во сне. Но после этого всякий раз пробуждаться и засыпать становилось мучительнее и страшнее…

Каждое утро, пока воспоминания были отчетливы, он записывал видения в ежедневник, который назвал «Сводом странствий». Чувствовал, что для пережитых образов не хватает слов, тогда пытался изобразить свои мысли знаками и символами. Так пришел к неожиданному для себя выводу: древние египтяне со своим странным идеографическим письмом, возможно, были нескончаемо мудрее современного человечества. Он улыбался, рисуя загадочные «пляшущие линии», и вспоминал, как после поездки в Китай отец любил повторять, что иероглиф наделен магической силой вдыхать жизнь в любую вещь. Ивану очень хотелось научиться возвращать прошлое. Для того, чтобы его изменить…

В эту ночь Ивану приснился пернатый змей, танцующий над городом в кроваво-красном зареве. Среди высоких и стройных сосен он походил на покачивающегося в густой заросли прибрежных водорослей морского конька, парящего в морских водах. Иван опускал руку в лазурное зеркало вод, пытаясь поймать конька в ладонь, но пальцы бороздили песок, цеплялись за водоросли, а змей ускользал, ловко предугадывая неуклюжие человеческие движения…

Змей поднимался выше, над водой, вверх, к огромной первозданной луне-пуговице, на которую была пристегнута изнаночная подкладка неба. Ивану казалось невероятным, что луна – всего лишь пуговица, и стоит ее оторвать, как ночная тьма сползет с небосвода, обнажая сияющее солнце. Тогда Иван тщетно тянул к луне руки, но вместо пуговицы был свивающийся кольцом мифологический Змей, вещавший о потерянном безвозвратно времени. И пропитанное лунным одиночеством и тоской змеиное шипение скользило по волосам, жаля Ивана в самое сердце…

Сергей Олегович сидел у открытого окна и с явным удовольствием пил чай из граненого стакана в подстаканнике.

В дверь постучали.

– Заходи, Ванюша, не стесняйся! – крикнул Сергей Олегович, даже не приподнявшись с кресла.

Иван зашел в комнату, недоуменно посмотрев на Снегова.

– Ты удивлен, как я узнал, что за дверью именно ты? – Сергей Олегович рассмеялся. – Годы, батенька, годы учительства. Начинаешь видеть, что творится за твоей спиной. Начинаешь распознавать людей по шагам, узнавать характер по движениям. Кроме того, как ты думаешь, кто из всех соседей мог постучаться в мою дверь? Только ты! Разве не так?

– Да… Все равно как-то необычно…

– Дедуктивный, батенька, метод. И никакой телепатии! Садись за стол, в ногах правды нет! Выпьешь со мной чайку? – не дожидаясь согласия, Сергей Олегович налил из большого заварника стакан огненно-рубинового напитка.

– Сергей Олегович… А можно, вы будете моим консультантом?

– Тебе нужен репетитор?

– Скорее консультант. Может, советчик… В общем, хороший учитель… Я готов оплатить…

– Хорошо. Учитель так учитель. Я согласен!

– А сколько это будет стоить? В месяц?

– Денег? Денег – нисколько. Но чтобы ты не чувствовал себя обязанным, будешь выполнять маленькие поручения. Сходить в библиотеку, сделать необходимые выписки, попечатать на компьютере… Согласен?

– Конечно!.. Только где компьютер взять? Свой-то мы давно продали…

– Знаешь, Ваня, я достаточно удачно поменял свою квартиру на комнату в этом «трущобнике». Устал, видишь ли, от одиночества, да и прибавка к пенсии не помешает… Так что на старости лет заказал себе компьютер. На днях привезут… Моделька недорогая, но функциональная, и все, что надо, на ней отлично пойдет. Кстати, знаешь, пенсионеры впадают в ребячество? Ты не поверишь, но я очень хочу поиграть в компьютерные игры. Поможешь освоиться?

– Конечно! Знаете, я даже привез с собой несколько дисков. Так, на память о прошлом…

– Великолепно! Считай, договорились, – Снегов похлопал юношу по плечу. – Вот и я решил оставить о прошлой жизни одну лишь память и начать бытие в новом качестве.

– Сергей Олегович, помните, вы обещали рассказать о школе? Почему в ней так много собрано странных африканских масок?.. Понимаю, что и раньше у школы был такой этнографический уклон. Только, согласитесь, очень странный для Урала…

– Школа… Да-да, про школу…

Ивану показалось, что Снегова что-то тревожит, и он явно откладывает разговор.

– Если не хотите говорить, не говорите…

– Ох уж эти нетерпеливые мальчики, – усмехнулся Снегов. – Ну что с ними поделаешь! Хотят знать все и сразу.

– Разве это плохо? Или считаете, что молодым лучше вообще ничего не понимать, жить по принципу «мой мир – мое корыто»?!

– А ты, Ваня, не горячись. Дело не в твоих юных годах, а в том знании, которое ты ищешь. Нельзя с ним спешить, – Сергей Олегович задумчиво посмотрел на серебряный подстаканник. – Когда-то гностики знание почитали за истину, а теперь превратили в разменную информационную монету. Сначала поклонялись как божеству, ныне покупают как бросовый товар. Да только присмотришься – товар-то поддельный. Знание, Ванюша, это сила. И независимость. Значит – власть. А вот захочет ли кто-нибудь тебя наделить силой, независимостью и властью – даже за деньги? Как сам думаешь?

Иван отрицательно покачал головой.

– Понимаешь. Я, Ванюша, свое знание всю жизнь по крупице собирал. Какие горы пустословия и лжи пришлось перелопатить, сколько перебрать макулатуры, сколько не поспать ночей – ради горсточки истины… Так и должно жить, как говорится, чтобы «крест жизни был для тебя тяжел, а ее багаж легок». К знанию, дорогой мой, нужно прибыть внутренне подготовленным.

– Значит, все-таки не расскажете?

– Обязательно расскажу. Только в свой срок. Знаешь, у писателя Германа Гессе есть замечательная новелла «Заклинатель дождя», в которой повествуется, как первобытный знахарь передавал ученику тайны своего искусства, которому простыми словами научить невозможно.

– И что же он делал? Заставлял ученика приносить жертвы духам? Или показывал приемы, как дурачить невежественных соплеменников? Типа колдун!

– Не колдун, а знахарь. – Снегов многозначительно посмотрел на Ивана. – Знахарю не нужны ни духи, ни волхования. Он способен чувствовать и понимать природу, саму суть вещей. Поэтому и мы договоримся вот о чем, – Сергей Олегович налил Ивану чаю и подвинул поближе тарелку с печеньем. – Понаблюдай внимательно за школой и подмечай все, что тебе покажется странным. Как в ней, так и за ее порогом. Научись смотреть на жизнь, пропуская увиденное сквозь сито сердца и горнило ума. Пусть это звучит высокопарно, зато искомый результат будет верен. А так – что в ступе воду молоть? Дождя от этого не бывает…

Иван залпом выпил обжигающий чай:

– Значит, вы согласны быть моим учителем?

– Конечно, согласен. И поверь мне, для этого не надо обжигаться кипятком. Чай должен рождать настроение, на размышления настраивать, – Сергей Олегович про себя отметил, что из паренька выйдет толк. – Запомни, учителю не стоит выполнять домашние задания или делать уроки за ученика. Этим он только обессилит его ум, развратит праздностью. Учитель должен помочь понять скрытые закономерности и сделать неведомое известным и понятным. Все остальное зависит только от самого ученика.