Заговор против короны

Глава 9 СПАСАТЕЛИ

Кувшин и таз упали на пол и разбились. Грохот вывел Аристу, сидевшую на кровати, из оцепенения. Вся комната содрогалась, как живая. Странные ощущения преследовали ее в башне все лето, но ничего подобного этому не было. Затаив дыхание, она ждала чего-то страшного, но ничего не происходило. Башня перестала колебаться.

Принцесса осторожно соскочила с кровати, подошла к окну и выглянула наружу. Ничто из увиденного ею не могло объяснить эту тряску. За окном все было окутано белым покрывалом свежего снега, который валил не переставая. Может быть, комната затряслась от того, что с крыши упало слишком много снега? Это казалось невероятным, да и не имело никакого значения.

«Сколько мне еще осталось жить?» — с замиранием сердца подумала она.

Ариста посмотрела вниз. У ворот замка все еще толпился народ. Должно быть, там собралось больше сотни человек, и все жаждали получить новости из суда. По периметру замка расположилось втрое больше солдат, чем обычно, все в полном обмундировании. Видимо, дядя не хотел рисковать. Может, он считал, что народ восстанет против него, не желая смотреть, как сжигают принцессу? На это она и не надеялась. Никому не было дела, жива она или мертва. Хотя она знала всех лордов, графов и баронов по именам и нередко с ними обедала, она знала также, что они ей не друзья. Друзей у нее не было вовсе. Брага был прав, она провела слишком много времени в башне. Никто толком ее не знает. Она намеренно вела уединенную жизнь, но сейчас впервые почувствовала себя бесконечно одинокой.

Всю ночь она пыталась придумать, что ей говорить на суде. В конце концов она решила, что ей нечего сказать и сделать. Она могла бы обвинить Брагу в убийстве ее отца, но у нее не было доказательств. Все улики были у него и против нее. Ведь это она отпустила воров и содействовала исчезновению Алрика.

«О чем я только думала?» — попеняла она самой себе.

Она добровольно отдала брата двум незнакомым бандитам. Алрик лично объяснил им, что намерен пытать их, а она отдала его им на милость. Аристу мутило при одной мысли о том, как они смеялись над ней, пока топили несчастного Алрика в реке. А сейчас они скорее всего на полпути в Калис или Делгос, по очереди примеряют кольцо с королевской печатью Меленгара. Когда разведчики принесли мантию Алрика, она была уверена, что ее брат мертв, однако его тело так и не обнаружили.

Ей вдруг пришло в голову, что брат все еще жив, но после недолгих размышлений она пришла к выводу, что лорд Брага скорее всего где-то спрятал труп Алрика. Обнаружение тела принца до начала процесса позволило бы ей претендовать на трон, но как только процесс закончится, как только ее признают виновной и сожгут на костре, дядя чудесным образом найдет тело принца. Вполне возможно, что Брага хранит труп Алрика в одной из запертых комнат внизу или в каком-нибудь тайном месте.

И во всем виновата она одна! Если бы она не вмешалась, возможно, Алрик занял бы трон и сам убедился в коварстве Браги. Возможно, он мог бы спасти их обоих. Может, она и впрямь всего лишь глупая девчонка? По крайней мере смерть положит конец всем этим вопросам и терзавшему ее чувству вины. Она закрыла глаза и снова почувствовала, как содрогается мир вокруг нее…

Войско Галилина, числом около пятисот человек, ускоренным маршем продвигалось по заснеженной дороге в направлении Меленгара. Шестьдесят рыцарей в сверкающих доспехах упирали в стремена копья, украшенные длинными раздвоенными вымпелами, которые дрожали на ледяном ветру, подобно змеиным языкам.

Незадолго перед выступлением в поход из замка на Дрондиловых полях Майрон подслушал, как принц Алрик спорил с дворянином, который утверждал, что они начинают эту военную кампанию слишком рано. Было очевидно, что им не хватает поддержки еще нескольких лордов, поэтому риск действительно существовал. Лорд Пикеринг согласился с требованием Алрика ускорить выступление после того, как прибыли бароны Гимбольт и Рендон с двумя дюжинами своих рыцарей. Однако на Майрона любое войско, независимо от численности, производило ошеломляющее впечатление.

Принц Алрик, Майрон, граф Пикеринг и двое его старших сыновей ехали во главе войска вместе с прочими знатными землевладельцами, за ними конным строем по четверо в ряд — рыцари в латах. Далее следовали оруженосцы и многочисленные слуги. От них почти не отставала пехота, простые солдаты, сильные, коренастые йомены в кольчугах и шлемах с заостренным шишаком, латными поножами на ногах или в сапогах с железными вставками. Каждому из них выдали треугольный щит, меч с коротким широким лезвием и длинное копье. За ними следовали лучники в кожаных камзолах и в прикрывавших колчаны шерстяных плащах. В походе многие из них использовали свои луки со спущенной тетивой вместо дорожных посохов. Замыкали шествие мастеровые, кузнецы, лекари и повара, тянувшие за собой тележки с припасами.

Майрон чувствовал себя крайне глупо. Он провел в седле уже много часов, но все еще не научился удерживать лошадь на дороге с таким расчетом, чтобы она не сворачивала влево и не сталкивалась с жеребцом Фанена. Он уже более-менее ловко управлялся со стременами, но ему еще многое предстояло освоить. Его раздражала защита большого пальца, из-за которой невозможно было поставить ноги на подошву стремени.

Сыновья лорда Пикеринга охотно взяли Майрона под свою опеку. Для начала ему объяснили, что на подпорку стремени лучше всего опираться каблуком. Это позволяет уверенно держаться в седле, да и нога не застрянет в стремени, если всадник упадет с лошади. Они также сказали монаху, что более тугие стремена облегчают работу колен и контакт всадника с боками животного.

Все лошади Пикерингов были очень хорошо обучены и отлично слушались шенкелей. Их целенаправленно приучали к езде таким образом, чтобы рыцарь мог сражаться, держа в одной руке копье или меч, а в другой — щит. Майрон как раз и практиковался в этом, сжимая колени, чтобы убедить лошадь повернуть направо, но, к сожалению, без малейшего успеха. Чем больше он усиливал нажим левого шенкеля, тем сильнее зачем-то давил правым. Это сбивало бедное животное с толку, лошадь глупо вертелась и то и дело толкала ехавшего рядом коня Фанена.

— Ты будь с ней построже, — поучал его Фанен. — Покажи ей, кто тут главный.

— Ей уже известно, что это она, — жалобно ответил Майрон. — Думаю, мне лучше держаться за поводья. Вряд ли мне придется орудовать мечом и щитом в предстоящей битве.

— Ну, все может в жизни статься, — заметил Фанен. — Монахам нередко доводилось воевать в древние времена. Алрик сказал, ты спас ему жизнь, сражаясь против наемников, напавших на него в лесу.

Майрон недовольно нахмурился, опустил взгляд в землю и буркнул себе под нос:

— Я никогда ни с кем не сражался.

— Но я слышал, ты ударил солдата…

— Не помню, — виновато покачал головой Майрон. — Надо было, наверное, дать тем наемникам отпор. Это ведь они сожгли наш монастырь. Они убили… — Он осекся, помолчал и только после долгой паузы продолжил: — Я бы погиб, если бы Адриан и Ройс не спасли меня. Король просто предположил, что я за него сражался, а я не стал говорить ему правду. Мне действительно надо прекратить так делать.

— Как?

— Лгать.

— Это не ложь. Ты просто не стал поправлять его.

— По сути, это одно и то же. Настоятель как-то сказал мне, что ложь есть самопредательство. Это свидетельство ненависти к самому себе. Если ты стыдишься своих действий, мыслей или намерений, ты лжешь, потому что это проще, чем принять себя таким, каков ты есть. Или, как в данном случае, притворяешься, что что-то произошло, когда на самом деле ничего не было. То, как видят тебя другие, становится важнее, чем то, какой ты на самом деле. Это как когда мужчине проще умереть, чем выставить себя трусом. Репутация для него важнее жизни. Но кто храбрее, в конце концов? Тот, кто умирает, лишь бы не казаться трусом, или тот, кто живет и признает, кем является?

— Извини, ты меня совсем запутал, — озадаченно произнес Фанен.

— Не важно. Но принц попросил меня сопровождать войско в качестве хрониста, а не воина. Думаю, он хочет, чтобы я написал книгу о том, что произойдет сегодня.

— Если так, то, пожалуйста, не пиши о том, какую истерику закатил Денек, когда ему запретили идти с нами. Это выставит наше семейство в дурном свете.

Все, что они видели вокруг, было для Майрона внове. Конечно, ему случалось видеть снег, но лишь во дворе монастыря или на галерее. Он никогда не видел, как снег ложится на ветви деревьев в лесу или сверкает на солнце по берегам рек и ручьев. Они проезжали густонаселенную область, минуя селение за селением, каждое из которых оказывалось больше предыдущего. Майрон с восхищением взирал на различные постройки, животных и людей, попадавшихся им по пути. В каждом городе жители выходили посмотреть на них, выбегая из домов, привлеченные мерным, грозным топотом солдатских сапог. Некоторые, набравшись храбрости, спрашивали, куда они направляются, но ответа не получали, поскольку солдатам было приказано хранить молчание.

Дети выбегали на обочину дороги, но взрослые старались как можно быстрее оттащить их назад. Майрон никогда раньше не видел детей, по крайней мере с тех пор, как сам был ребенком. Мальчиков нередко отправляли в монастырь в возрасте десяти — двенадцати лет, но там не было почти никого младше восьми. Самые маленькие дети казались Майрону невероятно забавными, и он с изумлением наблюдал за ними. Шумные и по большей части грязные, они походили на сильно уменьшенных пьяных взрослых, но выглядели на удивление мило и смотрели на него с таким же удивленным выражением лица, с каким он сам смотрел на них. Они махали ему рукой, и Майрон не мог им не ответить, хотя это было, наверное, не очень по-военному.

Войско продвигалось на удивление быстро. Пехота, выполнявшая приказы, как один человек, поочередно переходила с марша на более расслабленный шаг, который на деле был не намного медленнее. На лицах их застыло выражение мрачной решимости. Никто ни разу не улыбнулся.

Так войско продвигалось в течение многих часов. Никто им не препятствовал. Никто не преграждал путь, никто не поджидал в засаде. Майрона не покидало чувство, что он скорее участвует в увлекательном параде, нежели в подготовке к жестокой битве. Наконец вдали показались первые очертания Меленгара. Фанен показал ему рукой на высокую колокольню Маресского собора и высокие башни замка Эссендон, над которым не развевался ни один штандарт.

Передовой отряд доложил, что город защищает большое войско. Лорды приказали своим полкам выстроиться в боевой порядок. Сообщения передавались с помощью флагов. Лучники натянули тетиву на своих луках, и войско произвело перестановку. Солдаты выстроились в шеренги по трое. Лучники выдвинулись вперед и шли за пехотинцами.

Майрона и Фанена отправили в арьергард. Теперь они ехали в обозе вместе с поварами, жадно поглощая все увиденное и услышанное. Это новое, стратегически выгодное положение позволило Майрону наблюдать, как часть войска отделилась от основного состава и двинулась к городу, обходя его справа. Когда полки добрались до подошвы холма и попали в поле зрения стражи на стенах замках, где-то вдалеке заиграл военный рожок.

С крепостной стены донесся ответный зов рога. Лучники Галилина выпустили в сторону защитников замка град стрел, на мгновение накрывших небо, подобно темной туче. Стрелы все летели и падали, и Майрон услышал ослабленные расстоянием крики защитников замка. Он с интересом следил за тем, как всадники разделились на три отряда. Один остался на дороге, а два других прикрыли его с флангов. Основной отряд нападавших перешел на быстрый шаг…

Заслышав звук рога, Мейсон Грумон и Диксон Тафт повели своих людей вверх по Кривой улице, после чего Нижний квартал почти обезлюдел. Именно этого сигнала велели ждать Ройс и Адриан — сигнала к нападению.

Воры разбудили обоих друзей посреди ночи, и с этой минуты жизнь в Нижнем квартале Медфорда забила ключом. Мейсон и Диксон поспешили разнести повсюду новость о том, что эрцгерцог убил короля Амрата, принцесса не виновна, а принц возвращается, чтобы наказать заговорщиков. Поднять нищее простонародье на вооруженное выступление против помыкавших ими солдат не составило труда. К тому же некоторые рассчитывали вдоволь помародерствовать или хотя бы получить в случае победы награду от короля. И даже многие из тех, кто не собирался восстанавливать справедливость или клясться в верности престолу, присоединились к восставшему народу, чтобы отомстить ненавистной знати за былые унижения.

Люди вооружились вилами, топорами и дубинами и облачились в самодельные доспехи, наспех закрепив под одеждой попавшиеся под руку железные предметы. В большинстве случаев им пришлось позаимствовать у жен противни. Люди Нижнего квартала брали числом, но смотрелись довольно жалко. После того как Гвен подняла на ноги весь Ремесленный квартал, в их рядах появилось несколько человек, вооруженных мечами, луками, но в неполных доспехах. Никто не мешал простолюдинам сбиваться в стаи, поскольку городскую стражу полностью перевели на охрану замка, а большая часть знати отправилась на суд над принцессой.

Процессию возглавляли Мейсон и Диксон. В одной руке Мейсон держал свой кузнечный молот, а в другой — грубо сработанный щит, который он успел смастерить этим утром. Шагая впереди наспех сколоченного войска, кузнец чувствовал, как в памяти всплывают многолетние обиды и унижения. Его охватила ярость — плод той жизни, которой его лишили. Когда он не смог заплатить налоги за лавку покойного отца, явились шериф и городская стража. Когда он отказался уходить, его избили до полусмерти и выбросили в канаву на Кривой улице. Мейсон считал солдат виновниками большинства своих бед. Это они нанесли ему побои и так искалечили, что даже долгие годы спустя он мог работать молотом всего по нескольку часов в день из-за сильной боли в руках. Из-за этого, а еще из-за пристрастия к азартным играм он был беден как церковная мышь. Конечно, он никогда не считал страсть к играм истинной причиной своих несчастий. Во всем были виноваты только стражники, и не имело значения, что солдаты и шериф, которые когда-то избили его, давно уже не служили в этом городе. Сегодня он наконец получил возможность отплатить им той же монетой за всю боль и страдания, которые он претерпел по их вине.

Мейсон с Диксоном не были настоящими воинами и не отличались атлетическим телосложением, но у обоих были широкая грудь и мощная шея, придававшие им сходство с парой запряженных волов, следуя за которыми жители Нижнего квартала вспахивали город. Свернув на Кривую улицу, они без помех вошли в Дворянский квартал. По сравнению с Нижним кварталом это был совсем другой мир. Улицы здесь были искусно вымощены камнем, а вдоль тротуаров устроены железные коновязи. Два ряда красивых фонарей вдоль широкого проспекта и накрытые плитами сточные канавы свидетельствовали не только о стремлении к комфорту, но и о привилегированном положении здешних обитателей.

Центром Дворянского квартала являлась просторная площадь, посреди которой возвышался огромный фонтан Эссендонов в виде статуи Толина на коне, вставшем на дыбы над струями воды. Напротив фонтана находился Маресский собор. На его высоких башнях звонили колокола. Толпа восставших миновала ухоженные трехэтажные домики из камня и кирпича, отделенные от площади коваными заборами с ажурными воротами. Мейсон не мог не заметить, что конюшни здесь выглядели намного лучше, чем дом, в котором он жил. Шествие по площади лишь сильнее распалило пламя сословной ненависти, которое уже охватило весь город. Дойдя до Главной улицы, повстанцы увидели врага.

Заслышав звук рога, Ариста снова метнулась к окну. То, что она увидела, поразило ее. Вдалеке, так, что она едва могла разглядеть их, над голыми ветвями деревьев развевались знамена графа Пикеринга, и он был не один. Два десятка флагов, представлявших почти все западные провинции, приближались к замку. Пикеринг вел на Медфорд целую армию.

«Неужели все это происходит из-за меня?» — удивленно подумала она.

Поразмыслив, принцесса отвергла эту мысль. Лорда Пикеринга она знала лучше прочих аристократов, но ей и в голову не могло прийти, что граф развяжет ради нее войну. «Скорее всего, — подумала Ариста, — он получил известие о смерти Алрика и решил оспорить у Браги корону…» Принцесса сомневалась, что ее судьба хоть как-то заботит Пикеринга. Он всего лишь не хотел упустить свой шанс. То, что она пока еще жива, всего лишь простое соблюдение формальностей. Никто не хочет видеть на троне женщину. Если Пикеринг победит, он скорее всего вынудит ее отречься от престола в свою пользу или, возможно, в пользу Мовина. Ее отправят в ссылку или запрут где-нибудь, но по-настоящему свободной она никогда не станет. Что ж, если победит Пикеринг, то по крайней мере Брага никогда не займет трон, но шансы Пикеринга, на ее взгляд, были невелики. Даже не будучи военным стратегом, она понимала, что войско, марширующее по дороге к замку, слишком малочисленно для осады. Войска лорда Браги окружили замок плотным кольцом. Глядя вниз, на внутреннюю площадь замка, Ариста поняла, что о ней все забыли.

«Может, на этот раз у меня все получится», — подумала она и бросилась к двери.

Отпереть ее с помощью ожерелья было делом секунды. Она дернула за ручку, но дверь, как и в прошлый раз, не подалась ни на один дюйм.

— Проклятый гном, — вслух сказала принцесса.

Используя вес тела, она изо всех сил потянула ручку на себя, потом еще несколько раз, но все ее старания оказались тщетными.

Снова раздался грохот, и пол у нее под ногами опять содрогнулся. Сверху посыпались мелкие камни, песок и пыль. Что происходит? Башня колебалась, словно корабль на волнах. Аристе с трудом удавалось сохранять равновесие. Что делать, она не знала. Ее охватили растерянность и страх. Она бросилась к своей кровати, которая показалась ей сейчас самым безопасным местом в комнате. Забралась на постель, обхватив руками колени, села, едва дыша и озираясь по сторонам при малейшем шорохе. «Сейчас башня рухнет, — подумала она, — и все закончится». И причин сомневаться в этом у нее не было никаких.

Имея скудный боевой опыт, принц не знал, чего можно ожидать от противника. Он полагал, что достаточно просто собрать большое войско, и защитники его родного города сдадутся без всякого сопротивления. На деле все оказалось иначе. Подойдя к Медфорду, он увидел вокруг городских стен ряды фашин, за которыми выстроились шеренги копьеносцев Браги. Лучники принца выпустили по ним три серии стрел, но защитники города не думали сдаваться. Они отразили щитами большую часть стрел и не понесли при этом почти никаких потерь.

«Как же так? — с удивлением думал Алрик. — Неужели между мной и моим родовым гнездом стоят мои собственные солдаты? Какую ложь сумел им внушить лорд Брага? Неужели эта сталь куплена на мое золото? А может, это все его наемники?»

Алрик гарцевал на одном из жеребцов Пикеринга, накрытом попоной с наживленными на скорую руку нашивками в виде меленгарского сокола. Конь вел себя так же беспокойно, как его всадник, перебирал ногами и фыркал так, что из его ноздрей вырывались клубы пара. Алрик держал поводья правой рукой, левой придерживая шерстяной плащ у шеи. Он смотрел на город, в котором родился, поверх леса копий солдат Браги. Едва заметные сквозь пелену падавшего снега стены и башни Медфорда представлялись ему чем-то призрачным и нереальным. К этому времени все вокруг окрасилось в белый цвет. Над городом повисла зловещая тишина.

— Что будем делать? — растерянно спросил Алрик графа Пикеринга. — Может, дать команду лучникам повторить атаку?

— Ваше величество, стрелы не помогут нам взять город.

Алрик еще больше помрачнел и предложил графу послать в атаку рыцарей.

— Маршал Гаррет! — зычным голосом крикнул граф. — Велите рыцарям прорвать оборону неприятеля!

Бравые воины в сияющих латах пришпорили своих жеребцов и бросились в атаку. У них над головами развевались знамена. Копыта десятков лошадей взметнули в воздух снежное облако, и рыцари исчезли из виду. Алрик мог слышать один лишь топот копыт атакующей конницы.

Схватка была чудовищной по своему накалу. Алрик не только слышал, но, казалось ему, даже ощущал лязг металла и вопли солдат. Раньше он и не подозревал, что лошади тоже могут кричать, как люди. Когда облако снежной пыли осело, его взору открылась картина кровавой бойни. Длинные копья протыкали насквозь солдат и лошадей. Кони падали, сбрасывая рыцарей на снег, и те оставались лежать на спине, шевеля конечностями, словно беспомощные черепахи.

Копьеносцы вступили в ближний бой. Обнажив короткие мечи, они рубили и кололи направо и налево, стараясь попасть концом клинка в прорезь для глаз на шлеме или в слабо защищенные латами подмышки и пах.

— Все идет далеко не так хорошо, как я надеялся, — убитым голосом произнес Алрик.

— В бою, как правило, так и бывает, ваше величество, — заверил его граф Пикеринг. — Но таков удел королей. Ваши рыцари гибнут. Неужели вы бросите их на произвол судьбы?

— Стоит ли мне послать в бой пехоту?

— На вашем месте я именно так бы и поступил. Вам нужно пробить брешь в этой стене, и лучше сделать это прежде, чем ваши люди сочтут вас неопытным военачальником и разбегутся по окрестным лесам.

— Маршал! — крикнул Алрик. — Маршал Гаррет, прикажите пехоте немедленно наступать!

— Слушаюсь, сир!

Прозвучал рожок, и солдаты пошли в атаку. Алрик снова вынужден был наблюдать за тем, как легко пронзает плоть сталь. Пехотинцы понесли меньший урон, чем рыцари, но и среди них было немало жертв. Алрик с трудом заставил себя смотреть на них, не отворачиваясь. Никогда раньше он не видел ничего подобного. Сколько крови! Снег окончательно утратил свою белизну. Он весь был испещрен розовыми пятнами, кое-где возле разбитых голов павших воинов виднелись темно-красные потеки. Земля была усеяна отрубленными руками и ногами. Казалось, что солдат под какофонический аккомпанемент криков и стонов затягивает в себя нескончаемый водоворот грязи, плоти и крови.

— Я не могу в это поверить, — пробормотал Алрик. Его тошнило. — Это мой город. Это мои люди. Мои воины! — Он повернулся к графу Пикерингу. — Я убиваю своих же людей!

Его трясло, лицо побагровело, глаза наполнились слезами. Слыша крики и стоны, чувствуя полную беспомощность, он стиснул луку седла так сильно, что у него заболела рука.

«Теперь я король», — снова вспомнилось ему.

Он не чувствовал себя королем. Он чувствовал себя так же, как той ночью на дороге возле «Серебряного кувшина», когда наемники ткнули его лицом в грязь. По щекам его текли слезы.

— Алрик, прекратите! — одернул его Пикеринг. — Вы не можете допустить, чтобы ваши воины видели, как вы плачете!

Алрика обуяла ярость. Он резко обернулся к графу:

— Не могу? Не могу? Посмотрите на них! Они погибают за меня по моему приказу! Мне кажется, они имеют право видеть своего короля! Они все имеют право видеть своего короля! — Алрик вытер слезы и подобрал поводья. — Я устал. Мне надоело, что меня постоянно окунают лицом в грязь! Я не потерплю этого. Я устал от собственной беспомощности. Это мой город, его построили мои предки! Если мой народ хочет сражаться, то, клянусь Марибором, он увидит, что сражается со мной!

Принц надел шлем, обнажил огромный отцовский меч и пришпорил коня, направляясь не к фашинам, а к воротам замка.

— Принц Алрик, вернитесь! — крикнул ему вслед Пикеринг.

Мейсон бросился вперед и ударил молотом по шлему первого увиденного им стражника. Улыбаясь и радуясь своему везению, он подобрал с земли упавший меч и посмотрел наверх.

Толпа мятежников достигла главных ворот города. Огромная въездная башня из серого камня возвышалась над ними, подобно сказочному зверю. Повсюду толпились солдаты, озадаченные тем, что город взбунтовался против них. Неожиданность нападения и распространившаяся паника позволили толпе очистить улицы от военных и добраться до въездных ворот. Мейсон услышал крик Диксона: «За принца Алрика!», но самому кузнецу было совсем не до принца.

Мейсон выбрал новую жертву — высокого стражника, теснившего дворника из Ремесленного квартала. Мейсон ткнул его мечом под мышку. Стражник вскрикнул. Мейсон выдернул меч. Дворник улыбнулся, и кузнец ответил такой же улыбкой.

Мейсон убил только двоих, но уже был весь в крови. Отяжелевшая одежда липла к груди, по лицу катился не то пот, не то кровавые слезы. Улыбка, адресованная дворнику, так и застыла на его губах. Его переполняли возбуждение и ликование: «Вот она, свобода! Вот это жизнь!»

Сердце его бешено колотилось, а в голове шумело так, словно он был пьян. Мейсон вновь замахнулся мечом, целясь на этот раз в человека, который уже упал на одно колено. Замах оказался настолько сильным, что лезвие глубоко вошло в шею. Мейсон отпихнул мертвеца и издал победный клич. Слова в такие минуты не имели значения. Он просто кричал — кричал от ярости, которая заставляла сердце биться сильнее. Он снова стал сильным мужчиной, и его следовало бояться!

Раздался звук рога, и Мейсон поднял голову. Капитан стражи выкрикивал приказы с крепостного вала, собирая войска. Стражники ответили на зов, выстроившись в шеренгу для защиты ворот от надвигающейся толпы повстанцев.

Мейсон шел по скользкой от крови земле. Осмотревшись, он наметил новую жертву. Стражник, стоявший спиной к кузнецу, отступал по команде своего капитана. Кузнец намеревался снести ему голову мечом, но подвело отсутствие сноровки — он замахнулся слишком высоко, и лезвие с громким скрежетом скользнуло по шлему стражника. Мейсон снова занес меч над головой, чтобы нанести еще один удар, но тут стражник неожиданно развернулся. Мейсон ощутил острую, жгучую боль в животе. В одно мгновение вся его сила и ярость иссякли. Кузнец выпустил из рук меч и скорее увидел, нежели почувствовал, как падает на колени. Он перевел взгляд вниз, туда, откуда изливалась эта боль, и увидел, как стражник вытаскивает бесконечно длинный меч из его живота. Мейсон страшно удивился тому, что вся эта сталь каким-то непонятным образом в нем поместилась!

Кузнец машинально прижал руки к ране и почувствовал на ладонях что-то влажное и теплое. Он старался, как мог, удержать свои внутренности, а из раны широким ручьем лилась кровь. Уже не чувствуя ног, он упал на землю, и у него даже не было сил пошевелиться. К своему ужасу, он увидел, как солдат снова замахивается мечом. На этот раз он метил ему в голову…

Принц Алрик на полном скаку мчался к въездной башне замка. Граф Пикеринг, Мовин и маршал Гаррет без промедления повели за собой оставшихся в живых рыцарей ему на подмогу. Скрытые за зубцами стен лучники осыпали их дождем стрел. Одна отскочила от забрала Алрика, другая глубоко вонзилась в луку его седла. Сэр Синклер с трудом удержался на лошади, когда стальное жало угодило в бок его коня, отчего тот неожиданно встал на дыбы. Бессчетное число стрел воткнулось в землю вокруг разъяренного принца. Он подъехал к воротам и, привстав на стременах, крикнул:

— Эй вы там, наверху… Я принц Алрик Брендон Эссендон! Именем короля, откройте ворота!

Алрик не был уверен, слышит ли его кто-нибудь из оборонителей замка. Более того, даже если его слышали, никто не мог обещать, что чья-то шальная стрела не оборвет его жизнь. Он поднял меч высоко над головой. Догнавшие его рыцари выстроились позади него полумесяцем. Маршал закрыл наследника трона собой.

Ни одна стрела в принца не попала, но и ворота замка не распахнулись.

— Алрик! — вскричал граф Пикеринг. — Здесь слишком опасно. Вы должны отступить!

— Я принц Алрик Эссендон! Немедленно откройте ворота! — снова громким голосом потребовал принц.

Он снял шлем и отбросил его в сторону, развернув коня так, чтобы его могли хорошо разглядеть с бастионов защитники крепости.

Потянулись минуты ожидания. Граф Пикеринг и Мовин в ужасе смотрели на принца, пытаясь убедить его отойти от ворот. Некоторое время ничего не происходило. Принц и его рыцари застыли в седлах, напряженно глядя на зубцы боевой площадки башни. Из-за стены доносились звуки боя.

Наконец наверху раздался чей-то крик:

— Принц! Открыть ворота! Пропустите его! Это принц!

Крик был подхвачен десятками других голосов. И вдруг створки массивных ворот дрогнули и медленно распахнулись. За ними творился сущий ад. Стражники в латах с трудом отбивали атаки горожан, одетых, словно жестянщики, в самодельные доспехи и трофейные шлемы.

Алрика это не остановило. Он пришпорил коня и ринулся в горнило битвы. Граф Пикеринг, Мовин, сэр Эктон и маршал Гаррет попытались создать вокруг него кольцо обороны, но в этом не было никакой необходимости. При виде Алрика последние защитники города сложили оружие. Повсюду мгновенно разнеслась весть о том, что принц жив, и те, кто видел, как он мчится в сторону замка, размахивая отцовским мечом, вопили от восторга…

Стоя в ловушке на ступенях башни, Ройс услышал звук военного рога.

— Похоже, там идет сражение, — с деланным равнодушием заметил Магнус. — Интересно, кто победит. — Гном погладил окладистую бороду ладонью. — Да и вообще интересно, кто с кем сражается.

— Не очень-то ты интересуешься делами своего хозяина, — пробормотал Ройс, рассматривая стены.

Когда он попытался вставить клин в шов между камнями, один из них треснул, словно яичная скорлупа. Насчет этого гном не солгал.

— Интересуюсь, но только теми, которые имеют значение для работы, — пояснил гном и дружелюбно добавил: — На твоем месте я бы не стал этого делать. Тебе повезло, что ты не задел связующую нить.

Ройс тихо выругался.

— Если хочешь помочь, почему бы просто не сказать, как мне добраться наверх или назад.

— А кто сказал, что я хочу помочь? — Гном злобно усмехнулся. — Я полгода потратил на эту затею и не хочу, чтобы ты порушил все за пару минут. Дай насладиться моментом.

— Неужели все гномы такие чокнутые?

— Представь, что ты построил замок из песка и хочешь посмотреть, как его смоет волна. Я сгораю от нетерпения. Как и когда башня наконец рухнет? Случится ли это из-за неверного шага, потери равновесия или чего-нибудь удивительного и совсем неожиданного?

Ройс достал кинжал и, держа за лезвие, поднял его так, чтобы гном его видел.

— Ты не думаешь, что я могу хоть сейчас вонзить его тебе в глотку?

Это была пустая угроза, он бы ни в коем случае не стал жертвовать столь важным орудием в такой опасный момент. И все же Ройс ожидал увидеть страх или хотя бы услышать насмешку. Но гном только таращился на кинжал широко открытыми глазами.

— Где ты его взял? — спросил он с живейшим интересом.

Ройс нетерпеливо дернул плечом, давая понять, что его не радуют неуместные вопросы.

— Если не возражаешь, я как-нибудь потом тебе объясню, — сказал он и вернулся к исследованию ступеней.

Он проследил взглядом, как они уходят вверх и вниз по спирали, и заметил, что верхние ступени накрывают нижние внахлест, словно черепица крыши.

— Ступенька, на которой я сейчас нахожусь, не упадет, пока я на ней стою, — сказал Ройс сам себе, но достаточно громко, чтобы гном тоже его слышал. — Она упадет, только если я встану на следующую ступень.

— Да, гениально придумано, не правда ли? Как ты понимаешь, я очень горжусь своей работой. Лорд Брага нанял меня, потому что по его задумке принцесса Ариста должна была погибнуть здесь, в этой башне. Я должен был сделать так, чтобы ее смерть выглядела как несчастный случай. Все просто, в королевской резиденции обваливается ветхая башня, и несчастная принцесса погибает под ее обломками. К сожалению, после исчезновения Алрика эрцгерцог все переиграл и решил ее казнить. Я боялся, что никогда не увижу плодов моего тяжелого труда, но тут появился спаситель. Очень мило с твоей стороны.

— У любой ловушки есть слабое место, — заметил Ройс. Он посмотрел вперед и неожиданно улыбнулся. Пригнувшись, он прыгнул, но не на одну, а на две ступени вверх. Ступень, что была посередине, зашаталась и рухнула, но та, с которой он начал движение, осталась на месте. — Без следующей ступени, — сказал себе Ройс, — предыдущая не может разбиться. Или я не прав?

— Какой ты догадливый, — не скрывая разочарования, ответил гном.

Ройс продолжал прыгать через ступень до тех пор, пока гном не потерял его из виду за очередным витком лестницы.

— Тебе это ничего не даст! — крикнул ему вслед Магнус. — Дыра внизу слишком большая, через нее не перепрыгнешь. Ты все равно в ловушке!

Сидя на кровати, Ариста услышала, что за дверью кто-то есть. «Наверное, это тот ужасный гном или сам Брага, — подумала она. — Пришли, чтобы отвести меня на суд». До ее слуха доносились скрежет металла и глухие удары по дереву. Она слишком поздно вспомнила, что забыла запереться, встала с постели и направилась к двери, как вдруг та сама собой распахнулась. К ее удивлению, на пороге стоял не Брага и не гном, а один из воров, которых она выпустила из темницы.

— Мое почтение, принцесса, — сказал Ройс, улыбаясь одними глазами.

Войдя в комнату, он мельком, хотя и достаточно учтиво, поклонился ей и торопливо прошел мимо, словно что-то искал. Он внимательно осмотрел стены и потолок спальни.

— Что вы себе позволяете?! — возмущенно вскрикнула принцесса. — Где Алрик? Он жив?

— Живее не бывает, — сказал Ройс, обходя комнату. Он выглянул из окна и проверил портьеры на прочность. — Так, это не пойдет, — сказал он, вернув занавеси на место.

— Зачем вы здесь? Вы виделись с Эсрахаддоном? Что он сказал Алрику?

— Прошу меня извинить, но сейчас я немного занят, ваше высочество.

— Чем заняты?

— Вашим спасением. Хотя, надо признаться, пока у меня это не очень получается.

Ройс без разрешения распахнул ее гардероб и принялся перебирать одежду, затем стал рыться в ящиках комода.

— Зачем вам моя одежда?

— Пытаюсь придумать, как нам отсюда выбраться. Подозреваю, через несколько минут эта башня рухнет, так что если в ближайшее время мы ее не покинем, то непременно оба погибнем.

— Тогда все ясно, — с понимающим видом обронила Ариста. — А почему нельзя спуститься по лестнице? — Поднявшись, она осторожно подошла к дверному проему. — Всемилостивый Марибор! — воскликнула она, увидев, что большая часть ступеней лестницы исчезла.

— Через те, что есть, мы перепрыгнем, — пояснил Ройс, — но внизу не хватает подряд шести или семи ступеней, а до коридора слишком далеко. Я надеялся, что мы сможем выпрыгнуть из окна в ров, но это верная смерть.

Ариста зажала рот руками, чтобы удержать крик ужаса. Овладев собой, она нашла в себе силы пошутить:

— Вы правы, спасать вы пока еще не научились.

Ройс заглянул под кровать, и, хотя там ничего не было, его вдруг осенила блестящая мысль.

— Постойте, вы ведь колдунья! Эсрахаддон обучал вас магии. Разве вы не можете перенести нас вниз с помощью левитации? Или, например, превратить нас в птиц?

Ариста виновато улыбнулась.

— Эсрахаддон не успел обучить меня настоящей магии, — сказала она тихо. — И уж точно не левитации.

— А камень или доску, куда мы могли бы прыгнуть, поднять сможете?

Ариста отрицательно покачала головой.

— А как с превращением в птиц?

— Даже если бы я могла это сделать, а я не могу, мы бы так и остались птицами. Я не знаю, как превратить обратно птиц в людей.

— Значит, магия — не выход, — сказал Ройс и принялся стаскивать с кровати Аристы матрас, под которым обнаружилась густая веревочная сетка. — Так, помогите мне снять эту сетку.

— Разве вы не видите, что веревка недостаточно длинная, чтобы добраться до подножия башни, — заметила Ариста.

— Это и не требуется, — возразил Ройс, вытягивая веревку из отверстий в раме кровати.

Башня снова содрогнулась. С балок и потолка посыпались струйки песка и пыли. Ариста затаила дыхание. Сердце ее испуганно забилось в ожидании падения, но башня снова устояла.

Ройс поправил висевшую на боку саблю, привычным жестом обмотал веревку вокруг предплечья и направился к двери.

— Прошу иметь в виду, что времени у нас остается все меньше и меньше, — предупредил он принцессу перед тем, как выйти из комнаты.

Ариста задержала на секунду взгляд на столике, где лежали подаренные ей отцом гребни, и последовала за ним к обломкам лестницы.

— Вам придется прыгать. Оставшиеся ступени, по моим расчетам, должны быть очень прочными, а прыгать вниз легче, чем вверх. Только не прыгайте слишком далеко, но если что, я вас поймаю.

С этими словами Ройс так ловко перемахнул сразу через две ступеньки, что Ариста, отнюдь не уверенная в своих силах, почувствовала легкую зависть. Стоя на лестничной площадке, она балансировала на месте, пытаясь сосредоточить внимание на первом выступе. Наконец она прыгнула, но приземлилась на самом краю ступени. Ройс бросился к ней на помощь, готовясь ее поймать, но она, отчаянно размахивая руками, сумела удержать равновесие. Ее била легкая дрожь.

Принцесса несколько раз глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.

— В следующий раз постарайтесь прыгнуть точнее! — напомнил ей Ройс.

«Да неужели? — подумала она. — А то я сама бы не догадалась».

Второй прыжок дался ей проще, а третий показался совсем легким. Вскоре Ариста вошла в ритм и начала достаточно быстро спускаться по остаткам лестницы вслед за Ройсом, чьи движения напоминали изящный танец. Они почти добрались до подножия башни, как вдруг Ройс остановился и велел принцессе спускаться дальше без него.

— Когда доберетесь до последней ступеньки, ждите меня там, — добавил он.

Принцесса кивком показала, что ей все понятно. Пока Ройс привязывал веревку к своей ступеньке, Ариста начала самостоятельный спуск, уговаривая себя ничего не бояться. Но, увидев в конце пути обрыв, она почувствовала, как ее покидают остатки мужества. Один вид темной бездны поверг ее в ужас.

— Ну и ну, — послышался чей-то голос. — Никак это наша принцесса.

— Ах ты, мерзкая тварь! — воскликнула Ариста, заметив гнома, который стоял напротив нее в арке дверного проема, скаля в улыбке желтоватые зубы.

— Вот уж не ожидал снова увидеть вас снова в добром здравии, — с нотками уважения в голосе произнес бородач. — А где же ваш вор? Надеюсь, уже разбился насмерть?

Башня снова зашаталась, как во время землетрясения. Ариста чуть было не сорвалась в пропасть, сердце у нее сжалось от страха. Сверху опять посыпались струйки песка и камни, с грохотом отскакивавшие от стен и ступеней. Ариста в ужасе пригнулась, закрыв голову руками. Наконец тряска прекратилась и пыль осела.

— Это очень старая башня, она уже едва держится, — произнес гном, причем в голосе его слышалось ликование. — Какая жалость, вы так близки к спасению, но все еще так далеки от него. Вот если бы вы были лягушкой, то могли бы прыгнуть на такое расстояние. А так у вас по-прежнему нет выхода.

И вдруг мимо них пролетел моток веревки. Ее верхний конец был привязан где-то наверху, и теперь она медленно раскачивалась между принцессой и гномом. В следующий момент по ней ловко, словно паук по паутине, спустился Ройс. Поравнявшись с Аристой, он завис и принялся раскачиваться.

— Это впечатляет! — воскликнул гном и покивал головой, не скрывая своего одобрения.

Ройс в движении спрыгнул на ступеньку рядом с Аристой и обвязал себя веревкой вокруг пояса.

— Нам всего-то нужно перескочить через провал, — уверенным тоном сказал он. — Держитесь за меня.

Принцессе было очень страшно, но, когда она крепко обняла его за шею, ее охватило блаженное спокойствие.

— Ну что тут скажешь, — явно расстроился гном. — У вас почти получилось. За это я вас уважаю, но, как вы сами понимаете, мне надо поддерживать свою репутацию. Я не могу допустить, чтобы кто-нибудь начал хвастаться, будто преодолел все мои ловушки.

И без малейшего предупреждения он захлопнул дверь в коридор, заперев их внутри башни.

Поединок на мечах между Адрианом и лордом Брагой все еще продолжался, когда в коридоре королевской резиденции послышался голос боевого рога. Он звал к атаке.

— Думаю, Уайлин и его люди еще не скоро сюда доберутся, — насмешливо сказал Адриан эрцгерцогу. — У вашего капитана сейчас достаточно своих забот, вместо того чтобы прислушиваться к требованиям графа из Уоррика. Замок-то штурмуют, если вы не заметили.

— Тебе же хуже. У меня не осталось причин оставлять тебя в живых, — сказал Брага, делая очередной выпад.

Его движения сделались быстрыми, как молния. Танцующим шагом Адриан отступал все дальше и дальше в глубь коридора. Эрцгерцог был в превосходной форме: тяжесть тела перенесена на опорную ногу, передняя нога пружинит на носочке, спина гордо выпрямлена, рука с мечом вытянута вперед, а другая грациозно поднята над головой. При этом пальцы его свободной руки приняли такое элегантное положение, словно он держал в ней невидимый бокал вина. Длинные черные волосы, чуть припорошенные сединой, волнами ниспадали ему на плечи, а на лбу не выступило ни капли пота.

Адриан, в свою очередь, казался неуклюжим и потерявшим уверенность в себе. Меленгарский клинок во многом уступал его собственному мечу. Конец его подрагивал, несмотря на то что он держал оружие двумя руками. Адриан постепенно сдвигался назад, играя дистанцией для того, чтобы удержать Брагу на безопасном для себя расстоянии.

Эрцгерцог снова сделал выпад. Адриан отразил удар и сместился вправо, едва избежав очередного выпада, которым Брага задел канделябр на стене. Адриан воспользовался заминкой, чтобы добежать до часовни и скользнуть внутрь.

— Мы что, играем в прятки? — с издевкой спросил Брага.

Войдя в часовню, эрцгерцог быстро прошел к алтарю, где стоял Адриан. Как только эрцгерцог занес меч, Адриан отступил, увернулся от стремительного удара и отпрыгнул в сторону, чтобы избежать укола. Клинок прошелся по статуям Новрона и Марибора, отколов первые три пальца на руке бога. Адриан остановился возле деревянного алтаря, не сводя глаз с эрцгерцога в ожидании следующей атаки.

— Очень символично, что ты решил умереть там же, где король, — одобрительно произнес Брага.

Он нанес рубящий удар справа, Адриан отбил атаку. Брага резко провернулся на одной ноге и одновременно занес меч над головой, чтобы в движении нанести мощный удар сверху. Адриан ожидал этой атаки, даже рассчитывал на нее. Опережая Брагу, он пригнулся, бросился животом на пол и заскользил по гладкому мраморному полу к двери часовни.

Вскочив на ноги, Адриан обернулся. Он увидел, что меч Браги глубоко впился в алтарь. Замах был настолько мощный, а клинок так крепко засел в дереве, что эрцгерцогу, несмотря на все попытки, никак не удавалось его освободить. Отвлекающий маневр удался! Адриан выбежал в коридор и, воткнув клинок в щель между рамой и дверью, заблокировал ее снаружи.

— Посиди тут, пока я не освобожусь, — пробормотал он, отдышавшись.

Башня вновь закачалась. Теперь сверху сыпались более крупные обломки. Огромный кусок камня снес ступеньку всего в нескольких футах от Ройса и Аристы. Осколки ступеньки рухнули в темную бездну. С потерей этих связующих блоков башня начала колебаться и рушиться еще сильнее.

— Что за гнусный червь этот гном! — процедила Ариста сквозь зубы, глядя на закрытую дверь.

— Держитесь за меня! — крикнул Ройс, отталкиваясь от ступеньки.

Они перелетели через зияющую пропасть к двери с массивным железным кольцом вместо ручки. Ройс в движении уцепился за него одной рукой. Благодаря этому им удалось удержаться на узком пороге арки.

— Заперто, — с досадой констатировал он.

Продев руку сквозь кольцо, Ройс вытащил из-за пояса набор отмычек и принялся свободной рукой вскрывать замок. Башня содрогнулась от громоподобного грохота, и вдруг веревка, на которой висел Ройс, ослабла. Вор бросил отмычки и выхватил из ножен кинжал. Он успел обрезать веревку у самого пояса как раз в тот момент, когда ступенька, к которой она была привязана, пролетала мимо них.

Ройс глубоко вонзил кинжал в деревянную дверь, чтобы было за что держаться. Обработанные гномом полые стены разваливались на глазах, а их обломки теперь летели с обеих сторон арки. Ройс и Ариста тщетно пытались укрыться от каменного дождя и града.

Камень размером с кулак ударил Аристу по спине. Потеряв равновесие, принцесса вскрикнула и начала падать. Ройс машинально поймал ее, однако схватил неудачно — за платье и частично за волосы.

— Мне вас не удержать! — крикнул он, чувствуя, что платье начинает рваться под весом принцессы.

Оставаясь висеть на кольце, Ройс обхватил ее ногами. Принцесса нащупала на нем пояс и крепко вцепилась в него обеими руками.

Башня продолжала осыпаться. Клубы пыли и песка запорошили Ройсу глаза. На какое-то время он почти ослеп, и в этот момент рухнули остатки башни. Когда пыль осела, а зрение восстановилось, он понял, что они с Аристой висят уже снаружи на ярко освещенной солнцем стене крепости. В семидесяти футах под ними образовалась груда угловатых камней. Толпа, наблюдавшая на площади за ходом судебного процесса, удивленно ахнула.

— Смотрите, там принцесса! — крикнул кто-то из стоявших внизу горожан.

Ройс почувствовал, что принцесса снова начинает выскальзывать из его зажима.

— До порога подтянуться можете? — спросил Ройс.

— Нет! Если попробую, то упаду. Не получится…

Ройсу с трудом удалось остановить сползание, но с каждой секундой он все больше и больше ослабевал.

— Руки не держат! — вскрикнула Ариста. — Я падаю!

Ройс из последних сил удерживал Аристу на весу за платье и копну волос, но она снова начала выскальзывать из его захвата. И в тот момент, когда его пальцы готовы были окончательно разжаться, он вдруг почувствовал, как дверь с кольцом подалась назад, еще сильнее выворачивая ему руку.

— Я вас держу, — крикнул принцессе Адриан.

Сильные руки подхватили ее и опустили на твердый и неподвижный пол. Затем Адриан втащил в коридор Ройса и положил рядом с принцессой. Оба изнемогали от усталости и были с головы до пят покрыты каменной пылью. Поднявшись на ноги, Ройс старательно отряхнулся и выдернул свой кинжал из двери.

— Не зря мне показалось, что кто-то ее отпирает, — сказал он Адриану.

Тот подошел к порогу, заглянул вниз и заметил, посмотрев на ясное синее небо:

— Ну, Ройс, мне нравится, как ты тут все обустроил.

— А куда гном подевался? — спросил Ройс, оглядываясь по сторонам.

— Я его не видел.

— А Брага? Ты ведь его не убил?

— Нет, я запер его в часовне, но ненадежно. Кстати, одолжи мне свою медфордскую саблю. Она тебе все равно не понадобится.

Ройс протянул ему свою кривую саблю. Адриан взвесил ее в руке и остался ею крайне недоволен.

— Должен тебе сказать, что сабли у них в Меленгаре хуже некуда. Во-первых, слишком тяжелые. Во-вторых, смотри, разве это баланс? Даже трехногий пес лучше держит баланс, когда ему нужно отлить после хорошей выпивки. — Перехватив изумленный взгляд принцессы, Адриан смущенно добавил: — Ох, извините, ваше высочество. Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, уже лучше, — ответила Ариста, поднимаясь с пола.

— Между прочим, мы ведь теперь квиты? — спросил Ройс. — Вы спасли нас от тюрьмы и ужасной смерти, а теперь мы спасли вас.

— Хорошо, теперь мы квиты, — согласилась она, отряхивая пыль с порванного платья. — Но позвольте заметить, что я спасла вас более безопасным способом. — Она провела рукой по волосам. — Знаете, мне было очень больно.

— Падать было бы больнее.

В конце коридора раздался грохот.

— Мне пора, — сказал Адриан. — Их светлость вырвались на свободу.

— Будьте осторожны, — крикнула ему вслед Ариста. — Он искусный фехтовальщик!

— Как же я устал это слушать, — буркнул Адриан, прибавляя шагу.

Он успел уйти довольно далеко вперед, когда ему навстречу вышел лорд Брага.

— Значит, вы все-таки ее вытащили! — процедил он сквозь зубы. — Что ж, придется мне самому ее прикончить.

— Боюсь, для этого вам придется сначала прикончить меня, — возразил Адриан.

— Это не составит труда.

Эрцгерцог атаковал Адриана, яростно размахивая мечом. Брага был хмур, и лицо его пылало ненавистью. Он в гневе наносил удар за ударом так быстро, что его клинок свистел, рассекая воздух. Адриан едва успевал отбивать их своей неудобной саблей.

— Брага, я здесь! — донесся крик из дальнего конца коридора.

Эрцгерцог обернулся и замер на месте, приоткрыв рот от изумления…

Адриан тоже увидел в дальнем конце коридора принца, облаченного в кольчугу и белый плащ, испачканный кровью. Алрик держал руку на рукояти меча, рядом с ним стояли Пикеринги и сэр Эктон. На их лицах застыло мрачное, угрожающее выражение.

— Опустите оружие! — приказал Алрик эрцгерцогу. — Все кончено. Это мое королевство!

— Ах ты, грязный крысеныш! — выругался Брага.

Забыв об Адриане, он двинулся в сторону Алрика. Адриан не стал его преследовать. Он отошел к Ройсу и Аристе, чтобы посмотреть, чем все закончится.

— Ты думал, мне нужно твое драгоценное королевство? — возмущенно воскликнул Брага. — Ты и правда так думал? Я пытался спасти мир, глупцы! Разве вы не видите? Посмотрите на него! — Эрцгерцог указал на принца. — Посмотрите на этого червя! — Обернувшись, он указал рукой на Аристу: — И на нее тоже! Они такие же, как их отец, — нелюди! — С лица Браги все еще не схлынула кровь после жаркой схватки. Между словами он все ближе и ближе подбирался к Алрику. — Вы хотите, чтобы вами правила эта грязь, а я не хочу. Только через мой труп!

Брага бросился вперед, подняв меч над головой. Он занес его над Алриком, но, прежде чем принц успел хоть что-нибудь сделать, граф Пикеринг отразил атаку, скрестив свою элегантную рапиру с клинком Браги. Пока он парировал удар, сэр Эктон оттащил Алрика в сторону.

— Вижу, на этот раз ваш чудесный меч при вас. Сегодня у вас нет никаких оправданий, любезный граф, — насмешливо сказал Брага.

— Они мне не потребуются. Вы предали корону, и в память о моем друге Амрате я положу этому конец.

Засверкали клинки. Пикеринг так же отлично владел мечом, как Брага, и дуэлянты сражались столь грациозно, словно клинки были естественным продолжением их тел. Руки у Мовина и Фанена сами собой потянулись к рукоятям мечей. Оба одновременно шагнули вперед, но сэр Эктон остановил их, заявив, что это поединок их отца.

Лорд Пикеринг и Брага бились смертным боем. Клинки мелькали быстрее, чем можно было увидеть невооруженным глазом, и как будто пели в два голоса, соединяясь в зловещем рефрене. Блеклый свет коридорного светильника отражался от невероятно яркой рапиры Пикеринга. Казалось, она сверкает, рассекая воздух. Когда сталь встречалась со сталью, сыпались искры.

Брага атаковал, задев бок Пикеринга, и, чуть-чуть отступив, молниеносным взмахом клинка острия рассек ему кожу на груди. Брызнула кровь. Пикеринг едва успел парировать следующий выпад и вышел из этой позиции с занесенным над головой мечом. Брага вскинул меч, чтобы блокировать удар, но Пикеринг почти не обратил внимания на его защиту. Он продолжал атаковать быстро и мощно. Казалось, что его клинок был окутан каким-то мистическим светом.

Адриан непроизвольно напряг мускулы, мысленно повторяя движения графа. Завышенный, слишком сильный удар заставит Пикеринга открыться, и Брага может успеть нанести ему смертельную рану. Раздался скрежет металла по металлу, посыпались искры. Клинок Пикеринга рассек меч Браги надвое и впился в горло эрцгерцога. Лорд-канцлер рухнул на пол, голова его откатилась на несколько футов в сторону.

Мовин и Фанен с криками облегчения бросились к отцу, сияя от гордости. Алрик подбежал к сестре, стоявшей между двумя ворами.

— Ариста! — воскликнул он, обнимая ее. — Хвала Марибору, ты жива!

— Ты на меня не сердишься? — удивленно спросила она, мягко от него отстраняясь.

Алрик укоризненно покачал головой.

— Я обязан тебе жизнью, — сказал он, снова обнимая ее. — А что до вас… — начал он, глядя на Ройса и Адриана.

— Алрик, — перебила его Ариста, — они ни в чем не виноваты. Они не убивали отца и не хотели похищать тебя. Это я их заставила. Они ничего такого не делали.

— О, вот тут ты ошибаешься, дорогая сестрица. Они сделали очень, очень много. — Алрик тепло улыбнулся, положил руку на плечо Адриана и с чувством произнес: — Спасибо, друзья мои.

— Надеюсь, вы не заставите нас раскошеливаться за развал башни, ваше высочество? — спросил Адриан. — Но если собираетесь, то знайте, что во всем виноват Ройс, так что вычитайте из его доли.

Алрик благожелательно усмехнулся.

— А я тут при чем? — буркнул Ройс. — Найдите маленького бородатого мерзавца и спросите с него. Хоть чучело из него сделайте, мне-то что.

— Я ничего не понимаю, — удивленно прошептала Ариста и обратилась к принцу: — Разве ты не собирался их казнить?

— Ты, верно, ошиблась, дорогая сестра. Эти двое благородных мужей — королевские телохранители, и, похоже, сегодня они проделали отличную работу.

В коридор вошел маршал Гаррет. Покосившись на труп Браги, он приблизился к графу и доложил:

— Ваше сиятельство, замок захвачен, наемники убиты или разбежались. Стража, судя по всему, сохраняет верность дому Эссендонов. Дворяне хотели бы уведомиться, что происходит, и ожидают вашего появления в зале суда.

— Сообщите им, что его величество очень скоро обратится к ним с речью, — сказал граф Пикеринг и перевел взгляд на обезглавленный труп, лежавший у его ног: — И еще одно, будьте любезны, пришлите кого-нибудь убрать отсюда эту дрянь.

Маршал молча поклонился и ушел.

Алрик и его сестра рука об руку направились к Пикерингам. Адриан и Ройс последовали за ними.

— Даже сейчас мне трудно поверить, что он оказался способен на такую подлость, — сказал Алрик, глядя на тело Браги.

По полу растекалась большая лужа крови. Проходя мимо, Ариста приподняла подол платья.

— Что за ерунду он нес о том, что мы нелюди? — спросила Ариста.

— Он явно сошел с ума, — сказал только что подошедший в сопровождении Арчибальда Баллентайна епископ Сальдур.

Хотя Адриан никогда не встречался с епископом лично, он знал, кто это. Сальдур поздоровался с принцем и принцессой с теплой улыбкой и свойственным ему отеческим выражением лица.

— Рад видеть вас, Алрик, — сказал он, дружески возложив обе руки на плечи юноши.

После этого он обратился к принцессе:

— Дорогая моя Ариста, нет никого, кто более, чем я, был бы счастлив узнать о вашей невиновности. Прошу у вас прощения, моя милая, ибо ваш дядя обманул меня. Он заронил в мое сердце семена сомнения. Я должен был следовать зову сердца и понимать, что вы никак не могли сотворить того, в чем он вас обвинял. — Нежно поцеловав ее в обе щеки, епископ посмотрел на окровавленное тело, распластанное у их ног. — Боюсь, что бедняга не вынес мук совести после убийства короля и в итоге потерял остатки разума. Возможно, он был уверен, что вы мертвы, Алрик, и, увидев вас в коридоре, принял за призрак. А может, и за демона, явившегося с того света по его душу.

— Возможно, хотя я в этом сомневаюсь, — скептически заметил Алрик. — По крайней мере с ним покончено.

— А что с гномом? — спросила Ариста.

— С гномом? — удивился Алрик. — Откуда тебе про него известно?

— Это он устроил в башне ловушку. Он чуть не убил нас с Ройсом. Никто не знает, куда он делся? Только что он был здесь.

— Он еще много в чем виноват. Мовин, пойди скажи маршалу, чтобы немедленно организовал поисковый отряд, — велел Алрик.

— Слушаюсь, сир, — энергично кивнул Мовин и побежал выполнять поручение.

— Я тоже чрезвычайно рад, что вы живы и здоровы, ваше высочество, — сказал принцу Арчибальд. — Мне сообщили о вашей гибели.

— И вы прибыли почтить мою память?

— Я получил приглашение.

— И кто же вас пригласил? — спросил Алрик и добавил, показывая рукой на труп Браги: — Не он ли? Какие дела граф-имперец из Уоррика мог вести с предателем из Меленгара?

— Это был визит вежливости, уверяю вас.

Алрик мрачно посмотрел на графа:

— Прочь из моего королевства, пока я не обвинил вас в сговоре с предателем.

— Вы не посмеете, — высокомерно ответил Арчибальд. — Я вассал короля Этельреда. Если вы арестуете меня или хотя бы грубо со мной обойдетесь, вы рискуете навлечь на свою голову войну, которой Меленгару не выдержать, особенно сейчас, когда его трон перешел к неопытному мальчишке.

Алрик с угрожающим видом выхватил меч из ножен, но Арчибальд сделал несколько шагов назад.

— Выведите отсюда графа, — приказал принц подошедшим к ним стражникам, — пока я не забыл о мирном договоре между Меленгаром и Уорриком.

— Времена меняются, ваше высочество, — крикнул Арчибальд, когда солдаты выводили его под руки. — Близится время Новой империи, и в ней не будет места старой монархии!

— Неужели я не могу бросить его в темницу? — спросил Алрик лорда Пикеринга. — Хотя бы на несколько дней! Может, обвинить его в шпионаже?

— Граф прав, ваше высочество, — сказал епископ Сальдур, прежде чем Пикеринг успел ответить. — Любой враждебный жест в адрес Баллентайна может рассматриваться как военные действия против Чедвика. Представьте себе, как бы вы реагировали, если бы графа Пикеринга повесили в Аквесте. Вы бы не потерпели этого, и Этельред не потерпит. К тому же со стороны графа это лишь пустые угрозы. Он молод и просто хочет подчеркнуть свою значимость. Простите ему его юность. Разве вам не случалось так же заблуждаться?

— Возможно, вы правы, — нехотя согласился Алрик. — И все же я не могу отделаться от подозрений, что эта змея что-то замышляет. Хотелось бы мне как-нибудь преподать ему урок.

— Ваше высочество! — перебил Адриан. — Если вы не против, мы с Ройсом хотели бы откланяться. Нам надо повидаться со своими друзьями в городе.

— Ну разумеется, идите, — ответил Алрик. — Хотя желательно было бы сначала обсудить ваше вознаграждение. Вы оказали мне неоценимые услуги. — Он ласково посмотрел на сестру. — И я намереваюсь сдержать слово. Назовите цену.

— Если не возражаете, мы с вами еще потолкуем на этот счет, — сказал Ройс.

— Понимаю, — ответил принц. В голосе его появились тревожные нотки. — Но очень надеюсь, что у вас разумные запросы и вы не разорите мое королевство.

— Вам следует обратиться с речью к придворным, ваше высочество, — напомнил лорд Пикеринг.

Принц кивнул на прощание обоим ворам. Ариста взяла его под руку, и они начали спускаться по лестнице. Однако лорд Пикеринг почему-то остался с ворами. Глядя на него, задержался и сэр Эктон.

— Думаю, из мальчика вполне может получиться достойный король, — заметил Пикеринг, как только Алрик и Ариста скрылись из виду. — Раньше я в этом сомневался, но теперь он, как мне кажется, стал другим — более серьезным, более уверенным в себе.

— Так, значит, меч у вас все-таки волшебный? — спросил Адриан, показывая рукой на утяжеленную рапиру, висевшую на поясе графа.

— Что? — удивился Пикеринг. Он посмотрел на гарду своего клинка и широко улыбнулся: — Ну, скажем так, он придает мне остроты. Кстати, а почему вы поддавались Браге?

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Я видел, как вы фехтуете, когда мы только поднялись. Отличная защитная стойка, и вы только парировали и блокировали удары. Вы ни разу не перешли в нападение.

— Я испугался, — солгал Адриан. — Ведь лорд Брага выиграл столько турниров и получил столько наград, а у меня нет ни одной.

— Однако, не будучи благородного происхождения, вы не имели права участвовать в турнирах, — озадаченно произнес Пикеринг.

Адриан сделал печальное лицо.

— Наверное, вы правы, — сказал он с едва заметным поклоном и сменил тему разговора: — Не пора ли вам заняться своим ранением, ваше сиятельство? Вы запачкаете кровью эту красивую рубаху.

Пикеринг перевел взгляд на свою грудь и только теперь с удивлением заметил рану, которую успел ему нанести Брага.

— Ну, это пустяки. Рубаха уже все равно испорчена, а кровотечение, кажется, прекратилось.

Вернулся Мовин. Подойдя к отцу, он доложил ему по-военному:

— Я отправил солдат, чтобы поймать гнома, но пока поиски не дали результата.

Несмотря на плохие новости, Мовин широко улыбался.

— Чему ты радуешься? — поинтересовался отец.

— Я знал, что ты его одолеешь. У меня были сомнения, но в глубине души я всегда это знал.

На лице графа появилось задумчивое выражение.

— Даже странно, что после стольких лет сомнений в себе я наконец получил счастливую возможность победить Брагу, да еще на глазах у своих сыновей.

— Что верно, то верно, — лукаво улыбнулся Адриан.

Пикеринг некоторое время испытующе всматривался в его насмешливые глаза, а затем дружески положил руку ему на плечо.

— Откровенно говоря, — сказал он прочувствованно, — лично я очень рад, что вы неблагородных кровей человек, господин Адриан Блэкуотер. В самом деле, я очень этому рад.

Адриан молча ему поклонился.

— Ваше сиятельство, нам пора присоединиться к принцу, — поторопил его сэр Эктон, и граф с сыновьями вслед за ним начал спускаться по лестнице.

— Признайся, Адриан, ты ведь не за тем тянул время, чтобы Пикеринг ухитрился лично наколоть Брагу на свою иголку? — спросил Ройс, когда они остались вдвоем.

— Нет, конечно. Ты что, забыл, что за убийство дворянина нашему брату полагается виселица?

— Как же я рад, что в тебе не ошибся, — с облегчением вздохнул Ройс. — А то я было подумал, что тебе опять захотелось совершить доброе дело.

— Эти чертовы дворяне только сюсюкать горазды. С виду они такие благодушные, но, если бы я убил Брагу, никто бы мне слова доброго не сказал за отлично выполненную работу, хотя каждый второй из них от всей души желал ему смерти. Нет уж, с дворянами лучше не задираться.

— По крайней мере при свидетелях, — усмехнулся Ройс.

Приятели спустились по лестнице, вышли на замковую площадь и направились к въездной башне. Над запрудившей площадь толпой возносился голос принца Алрика:

— Он был предателем короны и повинен в убийстве моего отца. Он пытался убить меня и казнить мою сестру. Однако благодаря мудрости принцессы и геройству всех остальных моих подданных я стою сейчас перед вами целый и невредимый…

Толпа встретила эти слова принца громом рукоплесканий и криками «ура!».