Загон

Глава 11 Суббота, вечер

Стрелять Андрей не собирался, но почему-то взял пистолет – не хотел, да взял. Сергей Сергеевич был старше, и он был наставником. А наставников надо слушаться.

Пистолет оказался легче и удобней, чем Андрей ожидал. И… приятней, что ли? К рукоятке не нужно было привыкать – она естественным образом расположилась в ладони и назначила место для каждого пальца. Указательному ничего не оставалось, как только лечь на курок.

Жалюзи на окнах и дверях по-прежнему были опущены – никто не увидит и, наверное, не услышит.

– Куда? – спросил Андрей. – Куда стрелять?

– В сердце, – сказал наставник. – Оно у людей слева, если ты не в курсе.

Андрей задумчиво покачал пистолетом и исподлобья глянул на Вадика – тот, побелев, вжался в спинку дивана. Затем он ненароком направил ствол на Сергея Сергеевича. Наставник иронически шевельнул бровью – в его глазах не было ни страха, ни сомнения.

Андрей проверил, снял ли предохранитель, и, снова повернувшись к Вадику, дернул курок.

Раздавшийся звук не был похож на выстрел. Это и не было выстрелом. Вадик сидел живой – смертельно напуганный, но без дырки в груди. И от него жутко воняло.

– Это что, проверка? – молвил Андрей.

– Кто ж тебе позволит пачкать служебную квартиру? Хотя, наш дорогой художник… Ладно, диван давно пора было заменить. А пистолет ненастоящий. Муляж. Неужели я стал бы рисковать? Да и убивать тебе никого не придется, этим другие занимаются. Такие, как Царапин.

– Проверка… – разочарованно повторил Андрей. – И что дальше?

– Увидишь.

Наставник открыл фальшпанель рядом со встроенным баром. Вадик, все это время не шевелившийся, внезапно вскочил и, схватив терминал, с размаху ударил его по затылку. Сергей Сергеевич ткнулся лицом в стену и, оставляя на облицовке кровяную дорожку, сполз вниз.

– Ну и дурак же ты! – воскликнул Андрей. Он осмотрел терминал и сокрушенно покачал головой. Крышка отломилась и болталась на тонком цветном жгутике. Через экран пролегла диагональная трещина.

– А ты не дурак?! – взвизгнул Вадик. – Ты же меня прикончить мог! Откуда ты знал, что он игрушечный?

– Пистолет? В кино такое часто показывают. В «Московских тайнах» тоже было… не помню, в какой серии.

– Я сериалами не увлекаюсь, – буркнул Вадик. – А терминал мы починим, не ори. В экране жидкие кристаллы должны быть. Вытекли небось… Сейчас найдем, зальем обратно.

– Сиди уж! Вони тут наделал…

– А ты бы не наделал?! – вскинулся он. – Когда в тебя… черт! А этот урод… диван я ему, видишь ли, испачкал! Ничего я не испачкал, я только…

– Заткнись, – велел Андрей. – Ремень снимай!

Они связали Сергею Сергеевичу руки и ноги и оттащили его от стены. Ремни затянулись плохо, и Андрей догадывался, что наставник быстро освободится. Быстро – но не раньше, чем они уйдут.

Сергей Сергеевич коротко мыкнул и пошевелился. Андрей поставил ботинок ему на горло и дернул за петлю. Шнур у терминала был гладкий, узел двигался свободно.

– Окна и двери управляются отдельно? – спросил Андрей.

– Х-х… х-х-х… – произнес Сергей Сергеевич, дико выпучивая глаза.

– А?.. Громче говори! – Андрей чуть ослабил удавку, позволяя ему набрать воздуха.

– Да. Отдельно…

– Ну и как? Нам только дверь, чтоб без окон.

– На табло… Тридцать шесть… Она откроется.

– Ага, «тройка» – дверь, «шестерка» – сигнализация. Или наоборот?

– Ты зря это делаешь, – сказал Сергей Сергеевич.

– Ну-ну-ну! – предостерег Андрей, стягивая шнур. – Я зря в «неотложку» не верил – вот что я делал зря. А все остальное я делаю не напрасно.

– Как знаешь, – просипел наставник.

– Где мне найти «неотложку»?

– Нигде.

– Но она существует?

– Андрей, пойдем отсюда, – позвал Вадик. – Вдруг эти явятся? Лахудры. Или еще кто-нибудь.

– Погоди! Итак, Сергей Сергеевич. Где «неотложка»?

– «Неотложка» – не офис, и не дом с вывеской. Это люди.

– Люди?! Такие, как Илья Царапин?

– И как ты.

– Скольких он убил?

– Ерунду всякую спрашиваешь…

Андрей посмотрел на Вадика и нервно засмеялся. Его и впрямь интересовало другое. Наставник – под ботинком, со шнуром вокруг шеи – все еще продолжал учить.

– Почему вы нас убиваете?

– Кого «вас»?

– Черов.

– Черов мы не трогаем. Кому они мешают? Сам подумай.

– Верно! – осенило Андрея. – Вы не черов убиваете! Тех, у кого статус нормальный, а они…

– Таких в блоках тоже полно.

– И вы, «неотложка», решаете – кому жить, а кому сдохнуть?!

– А кто же решать будет? – спокойно сказал он. – Художник твой? Тогда вообще все сдохнут.

– Пошли, Андрей, – заныл Вадик.

– Пошли… Но я еще вернусь!

– Я на это надеюсь, – отозвался наставник. Андрей доволок его до дивана и привязал к ножке.

– Не волнуйся, я не убегу, – сказал Сергей Сергеевич. – Бегать тебе придется.

Вадик достал из кармана носовой платок и, скомкав, забил ему в рот. Потом выпрямился и врезал ногой по ребрам. Наставник застонал, но странное выражение благости с его лица так и не пропало.

Андрей, немного помедлив, набрал на табло «36». Металлический занавес на двери поехал вверх. Вадик уже приплясывал возле открывающегося прохода. Как только жалюзи поднялись до пояса, он нагнулся и, толкнув двойные двери, вылез в холл.

Андрей завязал ремни покрепче и выскочил за Вадиком. Тот стоял в прихожей и ковырял мудреный замок.

– Не выберемся, – сказал он. – Я без понятия, как это штуковина работает. Мне Ленка все время открывала.

– А мне Гертруда…

– Надо было у Сергеича твоего узнать. А ты допрос идиотский… Он, по-моему, совсем тебе голову заморочил.

– Да… – невпопад ответил Андрей.

Вадик был прав – насчет головы. А что касается допроса, так его вроде и не было. Наставник сам все рассказал. Или не все, а лишь то, что считал нужным. Пожалуй, это вернее. «Убивают – не убивают»… Действительно, глупо. Известно – убивают. Что Андрей хотел выяснить?.. Почему его до сих пор не убили? Так это же ясно. Теперь-то уж точно.

– Идем назад, – сказал он.

– Сбрендил?!

– Заодно и про замок спросим.

Андрей подошел к наставнику и, присев на корточки, вытащил у него изо рта кляп.

– Так быстро я тебя не ждал, – сказал Сергей Сергеевич, отплевываясь.

– Я за приборчиком. За «экспериментальной моделью». Где она?

– Контроллер? Ты его не получишь.

– Спорим, что получу?

– Эй! – опомнился Вадик. – Какие еще приборы? Нам смыться отсюда поскорее!

Сергей Сергеевич молча поднял глаза к потолку. Андрей взялся за петлю и нешуточно рванул ее вверх.

– Сомневаешься, что смогу тебя удавить? Сам же говорил, что я должен брать на себя ответственность. Вот я и возьму. Грех на душу.

– Слышь, чучело! – снова встрял Вадик. – Как тут у вас дверь открывается? Входная, на лестницу.

– Там… тоже табло… – прошипел Сергей Сергеевич. – Тридцать шесть…

– А контроллер?

– На кухне… сейф. Найдешь…

– Тоже «тридцать шесть»?!

– Не заперт… – с трудом выдавил он.

– Какой сейф, Андрюша? – взмолился Вадик. – У них небось давно тревога сыграла! Не ровен час, «неотложка» нагрянет, или сразу – труповозка!

– А говоришь, сериалы не смотришь. Сходи на кухню, – сказал Андрей и тихонько, для острастки подергал шнур. – Ох, Сергей Сергеевич, если ты ошибся!..

– Я не ошибаюсь. Вот и в тебе… Ты для этой работы годишься. Тебе же нравится.

– Что нравится?

– Все. Руки связывать, удавки на горло надевать… Приятно, правда?

– Противно.

– Просто боишься признаться… Все равно – либо ты с нами, либо ты в земле.

– А, допустим, у Вадика такого выбора нет?

– Я за него выбрал. Поверь, выбирать за других – еще приятней, чем душить. Мы выбираем не по прихоти, а в соответствии с нуждами общества. Но абсолютной свободы нет ни у кого. Надо уметь пользоваться относительной.

– Что-то ты разболтался, Сергей Сергеевич. Не иначе, кислородное опьянение.

В дверном проеме показался Вадик.

– Это? – спросил он, потрясая квадратной коробкой.

– Обруч там есть прозрачный? И еще черненькая, железная.

– Есть, – сказал он, сунувшись внутрь. – Только не черненькая, а темно-серая.

– Боже, ну и засранцы… – пробормотал Сергей Сергеевич.

Вадик прищурился и застыл на месте. Потом решительно вошел в комнату и, передав коробку Андрею, взял со стола терминал. Приблизившись к наставнику, он шарахнул его по макушке. Терминал окончательно развалился на две половины, при этом из разбитого корпуса посыпалось что-то мелкое и сухое, как чай.

Сергей Сергеевич, не издав ни звука, уронил голову. С правой мочки на белую рубашку часто закапала кровь.

Андрей пнул ногой крышку от терминала – она долетела до стены и, ударившись углом, рассеяла по полу острые осколки. Заметив на диване брошенный пистолет, Андрей механически сунул его в карман и поспешил за Вадиком.

Неизвестно, сработала ли где-то сигнализация, но дверь на цифры «36» реагировала положительно.

На лестнице никого не было. Андрей с Вадиком прислушались и, стараясь не шуметь, пошли вниз. До самого парадного они не встретили ни души. Вадик этому обрадовался. Андрея это немного смутило.

К вечеру улица взбодрилась: проезжая часть наполнилась сверкающими автомобилями, а на тротуарах появилась масса праздношатающегося народа. Почувствовав себя в безопасности, Вадик расправил плечи и начал разглядывать проходивших мимо девушек. Некоторые смотрели в ответ – скорее с интересом, чем с недовольством.

– Нам бы переодеться, – молвил Андрей. – Мы среди них, как в аквариуме.

– Перестань. Помнишь, что Илья говорил? Им безразлично.

– А Гертруда говорила другое. Вообще-то, оба они…

– Гады, – поддержал Вадик. – И Ленка тоже. А Сергеич твой – тем более. Нашел ты себе наставничка!

– Он сам меня нашел. Старая, Эльза, в Кембридж улетела.

– Эльза? Разве она старая? Мы же с ней ровесники… И не улетела она никуда, – возразил он, подумав. – Я ее утром видел, когда за водкой ходил. Здесь, недалеко.

– Эльза в Кембридже.

– В каком еще Кембридже?! – с обидой сказал Вадик. – Я художник, у меня память на лица!

– Зато на краску памяти нет.

– Ты все про Мурзика этого несчастного?

– Может, Барсик не заболел бы…

– И бегал бы сейчас по зеленой травке, – насмешливо проговорил Вадик. – Ему что жить, что не жить – одинаково тошно. А Эльза в Москве, и ты мне мозги не пудри.

– Уверен?

– А то! Ростом где-то по мое плечо, волосы прямые, черные, как у вороны, стрижка короткая, носик маленький, пуговка такая, глаза раскосые… Да я ее нарисовать могу!

– А она тебя видела?

– Нет, кажется. Или не узнала, мы же с ней раза два всего встречались, и то случайно, у тебя. Мне утром как-то не до нее было. Ты понимаешь. На кой она мне когда тут Ленка, голая… Нет, но я-то ее узнал!

– Выходит, Эльза Васильевна не улетела… – грустно сказал Андрей.

Он не удивился. Как еще к нему подобраться? В качестве нового наставника. Эльза, умница, подготовила почву и привела Сергея Сергеевича. А то все «Пу-ушкин»… «Серва-антес»… А тут вон – сердце слева, бери и стреляй. И «Повести Белкина» – прав был Иван Петрович! – несовременны. Они все хорошо кончаются. В них все – вранье.

– Из города в этом тряпье нас не выпустят, – сказал Андрей.

– Ну и что ты предлагаешь? Сколько у тебя на карте осталось – триста? На трусы хватит.

– В одних трусах шляться нельзя.

– Особенно, когда одни на двоих.

– Логично рассуждаешь, – похвалил Андрей и, заприметив на противоположной стороне витрину со словом «Одежда», придержал Вадика за рукав.

Дождавшись, пока в потоке машин не образуется прогал, они перебежали через дорогу и на полном ходу влетели в магазин.

Помещение оказалось маленьким, под стать гуманитарной лавке в Бибиреве-6, вот только товары были совсем другие. Поначалу Андрей растерялся: как здесь можно что-то выбрать? Вдоль стен в несколько рядов висели рубашки, жилетки, куртки и еще какие-то странные хламиды без названия – на пуговицах, «магнитках» и поясах, в кубик, в полосочку, переливчатые, с известными физиономиями, а также и неизвестными.

Людей в магазине не было – кроме них двоих, между вешалок шлялся худой тип с орлиным носом и выдающимся кадыком.

– Приветствую вас, – прогундосил он. – Вам повезло, сегодня еще действуют праздничные скидки, а покупателей, как видите… Вы без суеты подберете себе что-нибудь достойное, и это обойдется вам дешевле, чем если бы вы пришли завтра.

Продавец говорил очень быстро, и Андрей мало, что понял.

– Да, нам нужно достойное, – подтвердил он.

– Вы на нас так не пяльтесь, – дружелюбно сказал Вадик. – Мы с карнавала вчерашнего загулялись.

– Что вы! Я не… гхм… Жалко, я на карнавал не попал. На башне был, а карнавал упустил как-то.

– Это был очень скромный карнавальчик. В узком кругу, – пояснил Вадик. – Деньги-то у тебя откуда? – шепотом спросил он.

– Гертруда подарила, – громко ответил Андрей и невзначай переложил из кармана в карман свою кредитку. – Здесь на машину должно хватить. Или на две.

На продавца это заявление не подействовало. Андрей думал, что мужчина, как в кино, начнет танцевать вокруг и закидывать их самыми дорогими шмотками, но тот остался возле стеллажа и лишь пошевелил ладонями, как бы приглашая к обозрению.

– Гертруда? – оскорбленно сказал Вадик. – А мне Ленка – шиш…

– Значит, не заслужил.

– Возможно, я буду вам полезен, – снизошел продавец. – Какого рода одежда вас интересует?

– Нам что-нибудь обычное. Но хорошее. И штаны, и рубашки, и ботинки… Карнавал-то закончился.

– Могу предложить замечательные…

Он скрылся за хромированной вешалкой с костюмами и оттуда, из тряпочной глубины, продолжал что-то говорить, но его гнусавый голос тонул по пути.

Сделав круг по магазину, мужчина вернулся с большой стопкой хрустящих пакетов.

– Скоро лето, – изрек он. – В этом сезоне особенно популярны укороченные…

– Портки? – перебил его Андрей. – Это те, что по колено? Отпадает. Мы за модой не гонимся.

– Хорошо. – Продавец равнодушно отложил пару упаковок и кивнул на узкую зеркальную дверцу. – Примерить можно там.

Андрей и Вадик вдвоем втиснулись в кабину и, задевая друг друга локтями, облачились во все новое. Одежда казалась не очень удобной, но в этом неудобстве было что-то торжественное, похожее на ожидание праздника – того, который еще впереди.

– Две тысячи двести сорок три кредит-пункта, – объявил продавец. – Это с учетом скидки. Вы экономите около пятисот…

– Ясно, ясно, – прервал его Андрей. – Дороговато, конечно, но…

Он поставил коробку с контроллером на стеклянную этажерку и посмотрел в зеркало. Он и не представлял, что серый свитер, ярко-голубые брюки из плотного хлопка и рыжие туфли могут как-то сочетаться. Тем более – так здорово.

На Вадике, помимо черных брюк и ботинок, была белая безрукавка и тонкая темно-синяя куртка. Все сидело отлично. В блоке от этого наряда сошли бы с ума не только люди, но и кошки.

«За кольцевой придется снимать», – подумал Андрей.

Он потянулся к своей коробке, как вдруг напоролся взглядом на сетевой терминал.

– Сколько такой стоит? – спросил он.

– Это служебный. Если вам нужен терминал, то через два квартала есть приличный магазин бытовой техники, и там…

– А все-таки?

– Этот? Ну, тысяч пять.

– Пять?! – изумился Андрей.

– Или шесть… Я не специалист.

– Мне говорили, бывают по тысяче.

– Не уверен. Разве что игровые версии, для детей. Но это несерьезно. Я своему сыну приобрел настоящий. Пусть учится. Ему семь.

– Тысяч?!

– Лет.

Андрей нахмурился. Он вспомнил, как копил те паршивые четыреста крепов, – как торчал у вентилей, регулируя напор в трубах, как слушал удручающий юмор Чумакова и терпел. Слушал и терпел – потому что на конвертере больше платили. Шесть тысяч кредит-пунктов – всего-то две тысячи рабочих смен, двенадцать тысяч часов возле бака. Почему?! Так за него решил Сергей Сергеевич. «Неотложка» так решила…

– Он ведь у вас включен?

– Терминал? Само собой, как же мы деньги с карты спишем?

– Нельзя ли им воспользоваться? Мне необходимо найти одного человека.

– Ради бога. – Продавец развернул к нему экран и тактично шагнул назад.

Андрей поводил рукой над кнопками и беспомощно оглянулся.

– Вы мне не поможете? Я был в э-э… экспедиции, так сказать. Отвык.

Мужчина посмотрел на него с явным сомнением, но к терминалу все же подошел.

– Ваш человек живет в Москве?.. – Проворный клекот клавиатуры. – Как фамилия?.. Да, фамилию обязательно. Хон? Из трех букв? Вьетнамец, наверное. В смысле, корнями. Как?.. Эльза? Простите, вьетнамка, а не вьетнамец. Васильевна, да? – Он погладил себя поносу. – Нет… Боюсь, что в Москве ее нет.

– Чей портрет ты мне рисовать собирался?

– Я ее видел, – с каменным лицом повторил Вадик. – Что я тебя уговариваю? Не веришь – не надо!

– Оплачивать будете? – покхекав, осведомился продавец.

– А как же!.. Иди к дверям, – сквозь зубы приказал Андрей Вадику.

Пошарив в коробке, он вытащил из нее пистолет. В искусственном освещении магазина матовый ствол благородно поблескивал желтым.

– Устроено очень даже элементарно, – улыбнулся Андрей. – Тут предохранитель… ага, сняли…тут – индикатор, и все такое. А это курок.

– Это муляж, – в тон ему произнес мужчина. – Я сыну на праздник купил похожий. Скидка отменяется, пятьсот крепов – на мою карту. Полиция, кстати, уже едет. Я могу им сказать, что тревога ложная. Или не сказать.

Андрей глупо моргнул и перевел взгляд на пистолет. Что делать дальше, он не представлял. Продавец тем временем обошел его сбоку и загородил выход.

– Мы это… грабим?! – запсиховал у дверей Вадик. – Отдай ему карту!

– Напрасно ты так… – протянул Андрей, медленно поднимая ствол. – Смерти ищешь?

Следующую реплику из фильма он забыл. Он нервно переступил с ноги на ногу и прерывисто вздохнул. Кажется, после этих слов положено стрелять…

– Пушка твоя водой брызгает, – с издевкой сказал продавец. – От воды никто еще не помер.

– Ах, водой?.. Водой, да?.. – раздосадованно прошипел Андрей и неожиданно для себя завопил:

– Грохну, падла!!

При этом он затеребил курок – скорее от безысходности, чем в надежде напугать. Мужчина двинулся навстречу, но споткнулся и быстро, не шатаясь, упал – почему-то не вперед, а на спину.

Андрей с опозданием сообразил, что при стрельбе пистолет вроде вибрировал – не от пальца, а сам по себе. Хотя, какая стрельба?.. Игрушечный же…

Он растерянно опустил руку и нажал на курок. Пистолет чуть дрогнул, и мраморная плита под ногами раскололась на три неравные части. В центре, там, где трещины сходились, виднелось маленькое круглое отверстие.

– Ты его… ты же его… – забормотал Вадик, отступая.

Мужчина не шевелился. Андрей было подумал, что продавец подыгрывает, что он принял ограбление за шутку и схохмил в ответ – про полицию и пятьсот крепов. И про свою смерть – тоже…

Так Андрей думал вначале. Первую секунду. Потом он наклонился и все увидел.

Лоб продавца стал белым, как мрамор на полу, и в нем выделялись три дырки – словно от вынутых из стены гвоздей. Совсем как в мраморе, только трещин не было.

Андрей поднес пистолет к глазам – в окошке индикатора горело «116». Направив ствол вверх, он снова выстрелил. Теперь индикатор показывал «115». Один в потолок, один в плитку, и еще три…

Три – в голову.

Осознав это, он мгновенно очнулся. И магазин, и труп, и теплый пистолет в руке – все вдруг стало более реальным, почти осязаемым. Одежда на вешалках и стеллажах приобрела новую фактуру, точно раньше, до этого момента, была нарисованной. Воздух казался прозрачней и чище – сквозь него Андрей легко рассмотрел жирный отпечаток на зеркале в примерочной. Такие же, свежие, были на этажерке и, особенно, на двери – Вадик успел захватать ее основательно. Кроме следов на стеклах, Андрей обнаружил множество других мелочей, которые пять выстрелов назад не замечал.

Вряд ли в помещении что-то изменилось, по крайней мере – существенно. Изменилось в нем самом. К нему пришла какая-то удивительная ясность. Это ощущение не было приятным. Оно было нормальным.

– Стоять, ничего не трогать! – крикнул он Вадику.

Убрав пистолет за пояс, Андрей взял с витрины пару носков и начал затирать гладкие поверхности. Что-то неосознанное, сидящее глубоко внутри, подсказывало: лучше потратить лишнее время, чем оставить свои отпечатки.

Это тоже было из фильма – как и бессмысленная реплика про неведомую «падлу». Самого фильма Андрей не помнил, за всю жизнь он посмотрел их столько, что они давно смешались и растворились в общем бульоне. Вероятно, эта масса и сформировала некий жизненный опыт – абстрактный, обезличенный, но в эту минуту крайне полезный.

Покончив со стеклами, Андрей раскрыл упаковочный мешок и сложил в него старую одежду. Вещи он кидал, не считая, но, когда дошла очередь до обуви, Андрей остановился. На коврике лежали три ботинка: два левых и один правый – естественно, из гуманитарки, поэтому похожие, как братья. Впрочем, братьев должно было быть четверо.

– Вадик! Ты куда правый ботинок дел? – спросил он.

– Какой ботинок?! Пошли отсюда! – заканючил тот.

– Надо найти.

– Все, Андрюха! Ты как хочешь, а я…

– Уйдешь без меня – догоню, – монотонно сказал он. – И застрелю. Как падлу.

– Он полицию вызвал!

– Полиция бы уже приехала, – веско заметил Андрей. – Ботинок ищи, а я на входе постою. И не лапай там ничего!

Вадик доплелся до кабинки и, со стоном опустившись на колени, принялся обшаривать закутки между стеллажами.

Андрей положил ладонь на пистолет под свитером и, прислонившись к двери, выглянул на улицу. Народу было много, но покупками никто не интересовался. Люди просто шли по тротуарам – веселые, улыбающиеся. Совсем чужие.

Патрульные машины не появлялись, продавец все-таки соврал.

На дороге кто-то прогудел, и Вадик, засучив ногами, повалил ряд манекенов.

– Все, Андрюха! Все, попались мы!

Андрей оглянулся на дверь и подошел к примерочной. Вытащив из-за пояса пистолет, он упер ствол Вадику в щеку.

– Без истерик, если можно, – сказал он. – Ну?..

– Нету…

– Везде искал?

– Везде, везде. Не убивай, а?..

– Черт…

Андрей обнаружил, что забыл защелкнуть предохранитель. Он прислушался – сирена не повторилась.

Тем не менее находиться в магазине становилось все опасней, и Андрей решил, что ботинок можно бросить. Не такая уж это улика – стандартная обувь из гуманитарной лавки.

– Ладно, пора, – сказал он.

Вадик отряхнул брюки и шмыгнул к выходу.

– Не спеши!

Вадик покорно замер.

Андрей умял в мешке одежду и положил сверху коробку с контроллером. Подойдя к терминалу, он проследил, куда ведет шнур. Разъем оказался в углу, за стендом с нижним бельем. Андрей протянул руку к штекеру, но что-то его смутило. Помедлив, он все же дотронулся до шнура, но снова передумал и протер его рукавом. Знаний о Сети базовое образование давало лишь самый минимум, и Андрей скорее учуял, чем понял: магазинный терминал отключать нельзя.

– Не бежать! – предупредил он Вадика, выходя на улицу.

– Куда уж… Ноги подкашиваются.

– Это хорошо. Полиция будет искать хромого убийцу.

– Меня?! Меня-то за что?

– Ты б рожу свою видел. Убийца и есть.

Вадик на ходу посмотрелся в темную витрину и взъерошил волосы.

– Теперь точно никто не догадается, – усмехнулся Андрей.

Дойдя до перекрестка, они свернули на улицу пошире, с пирамидальными и сферическими зданиями из тонированного стекла. Народу здесь было еще больше, и это уже напоминало не брожение, а целое шествие.

– Они тут работают когда-нибудь? – процедил Вадик.

– Сегодня суббота.

– Ну да. А завтра – воскресенье. А там уж и февраль не за горами, второй День Единения, опять праздник…

Они прошли еще метров пятьсот, вокруг были все те же дома-стекляшки с ресторанами, клубами, барами, танц-полами и прочими кафе. Разницы Андрей не видел, и вскоре вовсе перестал обращать внимание на рекламные финтифлюшки – в стремлении переплюнуть и затмить друг друга, они были до омерзения похожи.

– Тебе мужика того не жалко? – спросил Вадик.

– Я не виноват. Нам же только одеться надо было. Куда б мы делись в этих дерюгах?

– А мужик лежит… Мужик-то мертвый.

– Давай лучше об искусстве поговорим. Это ведь правда – насчет того парня, который руки на себя наложил?

– Один – один.

– Я с тобой соревноваться не собираюсь, – отрезал Андрей.

– Конечно. Ты выиграешь… Ничего, – сказал Вадик. – Ночью помучает немножко, потом отпустит.

– Кто?

– Совесть.

– Заглохни!

– А Сергеич не ошибся… Талант у тебя.

– К чему?

– Чик-брык. Людей на тот свет отправлять.

– Бред какой-то. Ты в это веришь?

– Главное, что поверил ты. В искусстве самое важное – верить в свои силы.

Андрей скривился. «Талант», «искусство»… От этих слов его мутило. По крайней мере, когда искусством называли умение довести человека до самоубийства, а талантом – способность выстрелить в лоб. Андрей хотел бы найти себя в другом, в чем конкретно – он и сам не знал, но, уж конечно, не в этом.

Вадик постепенно приходил в себя. Спина у него выпрямилась, колени уже не подгибались, а взгляд перестал метаться в поисках полицейской формы и вновь начал ощупывать женщин, преимущественно блондинок.

Андрею же приходить в себя не требовалось. Он и был в себе – с того момента, когда осознал, что убил человека. Наоборот, он страшился утратить это состояние, эту легкость, прозрачность, ясность.

Одно его по-прежнему тревожило. Он знал, что выехать из города, особенно после стрельбы в магазине, будет трудно. Еще труднее – скрыться в блоке. Но там был дом.

Андрей остановился у края тротуара.

– Ты чего? – спросил Вадик.

– Такси надо поймать.

Напротив, то и дело отвлекая внимание, мерцал гигантский экран. Мониторов размером с дом Андрей еще не видел и против воли косился на скачущие по стене картинки. Звук из-за дороги не долетал, но в нижней части экрана по выделенной полосе скользила бегущая строка, и при желании все слова можно было прочесть.

«Вода, волна, луна… А я совсем одна… Луна, волна, вода… Да-да, да-да, да-да…»

Стихи были субтитрами к популярной песне. Над ними, плескаясь в лазурной воде, танцевали две девушки. Андрей видел этот клип сотни раз, клип ему не нравился, тем не менее оторваться он не мог.

За девушками появились юноши.

«Ночь! Улица! Фонарь! Шлюхи! Ко мне они липнут, прямо как мухи!»

– Их, наверно, как-то по-другому ловить надо, – подал голос Вадик. – Такси эти…

Андрей стоял уже минуть пять, но все машины проносились мимо.

– Кто их знает… Я всю жизнь на пособии.

– А я с двенадцати лет, – гордо объявил Вадик. – Но на такси я в детстве не очень-то…

«Я уже вам не сынок! Мама, я поехал в блок!»

Строка еще не добежала до конца, когда песню прервали. На экране возник полицейский с тонкими злыми губами.

«Экстренное сообщение, – задвигались губы. – Только что на Двадцать Седьмой Восточной улице убит продавец из магазина одежды…»

– Вот те раз… – растерянно проговорил Вадик. – Какой «только что»? Полчаса уж…

«Убийц предположительно двое, – продолжал полицейский. – Первого сняла автоматическая охранная система. Портретом второго мы пока не располагаем…»

Огромный монитор показал Вадика: фас и два профиля, слева и справа. Фотографии были качественными, словно он нарочно позировал перед объективом. Не хватало лишь улыбки. Лицо высотой в два этажа было перекошено от страха.

– Рожи не корчь, – сказал Андрей. – И без этого узнают.

– Андрюша!.. Как же, а?..

– Тихо! Никто на тебя не смотрит. Успокойся.

– Весь город!.. А в блоке меня найдут?

– Если захотят.

– Нет, ну почему я? Ведь это ты его!.. Несправедливо, а?.. – замямлил Вадик. – Ехать надо! Ехать отсюда! Тут у них везде камеры… Андрюша, где такси?

– Ловим, – коротко отозвался он.

– С тобой наловишь!.. – Вадик исподлобья посмотрел на монитор и, отчаянно мотнув головой, выскочил наперерез ближней машине.

Маленький автомобиль, раскрашенный под птицу, вильнул вбок, но соседняя полоса была занята. Водитель, то ли вопя, то ли хватая воздух, раскрыл рот. Машина взвизгнула и пошла юзом, но все же успела затормозить и лишь легонько толкнула Вадика бампером.

Водитель, мужчина лет сорока со светлой бородкой и белесыми ресницами, убедился, что Вадик не пострадал, и вопросительно глянул на подбежавшего Андрея.

– О-о-о! – протянул он, увидев перед собой пистолет. – Неужели настоящий?

– Не заставляй меня доказывать.

Андрей дождался, пока Вадик поднимется, и, медленно обойдя машину, сел рядом с водителем.

– Вы ужасно рисковали… – промолвил тот. – Нельзя же так… Чего хотите-то? На карте у меня не густо, а машина…

– Быстрой езды хотим, – перебил его Андрей.

– Ну, поехали, – недоуменно сказал водитель. Несколько прохожих, остановившихся поглазеть, поняли, что инцидент исчерпан.

– Всем канарейкам!.. – раздалось в салоне. Водитель откинул возле руля закругленную панель – с внутренней стороны в нее был встроен сетевой терминал.

– Вызов для всех канареек, – повторил голос.

– «Канарейки» это кто? – спросил Вадик.

– Мы. Таксисты.

– Ты таксист? Надо же, какое совпадение… А почему вы, таксисты, не останавливаетесь?

– А потому, что вы никогда не платите.

– Мы?..

– За совершение убийства разыскиваются двое преступников, – сказали откуда-то из терминала. – Вооружены. Могут находиться в районе Двадцать Пятой, Двадцать Седьмой и Двадцать Девятой Восточной…

– Выключи! – велел Андрей.

Таксист без возражений захлопнул крышку.

– Кто это «мы»? – продолжал настаивать Вадик.

– Ну, вы… гм…

– Черы? – подсказал он.

– Я вас так не называл. Вы сами.

– А что, по нам видно? Мы же переоделись!

– Где? На Двадцать Седьмой Восточной? – сказал водитель. – Уже три раза передавали… Нет, не очень, – добавил он. – Не очень видно. Но у нас, таксистов, глаз наметан. Садится человек, показывает карту, а потом выясняется, что на ней три крепа…

– Мне за три крепа целый день горбатиться! – не выдержал Андрей.

– Сочувствую…

– Ни хрена ты мне не сочувствуешь!

– Куда едем-то? – спросил водитель, делая вид, что совсем не боится.

– В сторону кольцевой. Дальше покажем, – ответил Вадик.

– В Бибирево-6, – приказал Андрей. – К одному хорошему человеку, – пояснил он для Вадика. – Короче, в полицию.

– Место надежное, – Царапин недобро усмехнулся. – Надежней уже некуда. Хорошо, что вы меня на конвертер устроили. И Никиту Николаевича туда без проблем пустили. По старой памяти.

– Конвертер?..

– Через пару дней зайдите в магазин и что-нибудь купите. Если повезет, увидите в этой вещи последнюю улыбку профессора.

– Все, хватит! – Сергей Сергеевич сообразил, о чем идет речь, и брезгливо передернулся. – Прошу без подробностей, а то я есть не смогу.

– Ясное дело, – отозвался Царапин. – Половина еды тоже синтетическая.

Сергей Сергеевич озадаченно посмотрел на Гертруду.

– Ты там соберись, – сказал он в микрофон. – Не исключено, скоро встретишься со своим объектом.

– Нет!

– Сначала дослушай. Задания на его ликвидацию не поступит, это я обещаю.

– Вы мне столько наобещали – жизни не хватит выполнить, – раздалось из терминала. Экран не горел, работали одни динамики. – Конец командировки, легализация, деньги. Сколько я этого жду?! А тут – опять Белкин!..

– Трогать его не надо. Смотри, чтоб он сам тебя… Как увидишь – сообщи. На этом все. Отбой!

– Сергей Сергеевич, а может, зря вы все это затеяли? – спросила Гертруда.

– Я ничего не делаю зря! Тьфу, уже как Белкин заговорил… Налей мне чего-нибудь. – Он промокнул нос и, бросив салфетку на пол, взял из пачки свежую. – Запись хорошо отредактировали, Белкина совсем не видно. А ботинок там чей нашли?

– Ботинок принадлежит художнику. Я его заменила. Но… зря вы Белкина с пистолетом отпустили.

– Нет, не зря! Давай… – Он взял у Гертруды стакан и, хлебнув, прижал салфетку к губам. – Щиплет… Не зря, ясно? Пусть почудит немножко. Покрепче увязнет.

– Как вы это сделали? Как нестреляющий пистолет превратился в стреляющий?

– Это, дорогая моя, целое искусство – превращать одно в другое. Кстати, от Гертруды уменьшительно-ласкательное… Гертрудочка? Что-то не звучит.

– Смотря что вы хотите – ласкать или уменьшать… Да никак не будет. Мама с папой о таких пустяках не заботились. Они у меня в блоке жили, вам это известно.

Сергей Сергеевич осторожно потрогал нос и скомкал очередную салфетку. Кровь остановилась.

Поднявшись с дивана, он подошел к стене и набрал на табло код. Оконные жалюзи бесшумно поползли вверх.

– Смотри-ка, ночь уже… Ну, а что с тем полицейским? Ты уладила?

– Вы не представляете. Они, оказывается, родственники. Дознаватель Белкин – дядя нашего Белкина.

– Ты уладила? – требовательно повторил он.

– Да.

– Ну и отлично.

Сергей Сергеевич расшвырял ногой обломки терминала и задумчиво повернулся к Гертруде.

– Что они в родстве, я и без тебя знаю. Но! Во-первых, этого не знает Белкин – наш, племянник. Да и дядя скорее всего тоже не в курсе. Во-вторых, на племянничке покойник висит. Ничего не поделаешь, висит! – пожал он плечами. – И, в-третьих, ты же говоришь, что все уладила.

– Уладила, – подтвердила Гертруда.

– Итак, дознаватель из Бибирева отпадает. Квартиры самого Белкина и этого маньяка с мольбертом отпадают тоже. Царапин для него злейший враг. Профессор… гхм… профессору пожелаем удачных реинкарнаций. Вот и выходит, что выбора у Белкина не осталось. Кроме…

– Сергей Сергеевич, я хочу спросить, – сказала Гертруда.

– Спрашивай.

– Вас ведь не так на службу брали?

– Меня? Да, меня по-другому.

– И меня.

– Мы с тобой, Гертруда… Гертрудочка… мы с тобой меньше весим. Я понятно выражаюсь?

– То есть, если нам удастся Белкина уломать, он станет нашим начальником?

– Уломать – плохое слово, Гертрудочка. Убедить.

– Теперь понятно… И где же вы его ловить будете? Чтобы убедить.

– Сомневаешься, что поймаем? Деваться-то ему некуда. Кроме одной… Да!..

Сергей Сергеевич азартно щелкнул пальцами и подсел к терминалу.

– …кроме одной лазейки, – закончил он. – Вот пусть в нее и влезет.