Загадка обыденной жизни

Глава 14

Стоя около ограды парка и облокотившись на нее, Наташа говорила Сайзену, при этом глядя вдаль, где виднелось море:

— При всей кажущейся сложности плана, врач ничем, по сути, не рисковал. Раз он готовил лекарство, то добавить туда мог что угодно. При этом его гарантированно первого вызывали к больному, а он, зная, где хранятся лекарства, имел к ним полный доступ для подмены.

— Но почему тогда он сразу не подсыпал яд в настойку? Зачем эти пакетики?

— Ну, насколько я поняла, он хотел, чтобы здоровье Лиливея ухудшалось постепенно, чтобы у него появились всеми видимые приступы. То есть он сначала раскачал его здоровье, а потом уже передал ему порошки с ядом, который гарантированно убьет его пациента. При этом, заметьте, для здорового человека он не то, что безопасен, но не смертелен. Это, кстати, его и подвело. Именно неожиданное ухудшение здоровья отца и насторожило сына. Он не знаток медицины, потому считал, что отец поправился, а тут вдруг такое. И предположил, что ему дают яд. В общем-то, он был прав, но искал не там. И когда отец неожиданно умер, помчался к нам.

— Сумасшествие, какое-то… Я бы не доверил свое здоровье человеку, которого шантажирую.

— Люди… знаете… я начинаю в них разочаровываться. Этот Лиливей… уверена, у него были какие-то гарантии, что врач ничего ему не сделает. Собственно, так и было. Я вот только не пойму, что же заставило его отказаться от услуг Сирила и начать угрожать ему…

Сайзен усмехнулся.

— Ты просто еще плохо знаешь людей. Я там посмотрел вокруг, поспрашивал слуг. Лиливей из тех, кому нравилось ощущать власть над людьми. Он наслаждался этим. А врач… может, свыкся со своим положением уже. Кстати, если бы я вел расследование, то как раз в эту сторону и смотрел бы. Кто попал под его власть. Полагаю, очень быстро вышел бы на тот случай в медицинской школе. Конечно, вроде бы в первую очередь можно было бы подумать на сына или дочь, но они явно были ни причем. Так что копал бы в ту сторону. Мой опыт подсказывал, что виновный кто-то из таких. Рад, что оказался прав, не растерял сноровку, — хмыкнул Сайзен. — А вот твой метод по анализу мелочей, деталей… Это действительно что-то новое. Не думал, что так что-то получится, откровенно говоря. И ведь действительно получилось, даже быстрее, чем у меня.

Наташа кивнула.

— Просто у вас пока преступники не искушены в запутывании следов — тоже не знают, что так можно. Со временем научатся, — вздохнула девочка. — И потому отец, который имел дело с нашими более опытными преступниками, полагаю, тоже начал бы с того, что вы сказали, пока дожидался результатов от лабораторий. Думаю, в этом разница между любителями, как я, и профессионалами.

— Ну в данном случае любитель уделал профессионала, — хмыкнул Сайзен. — Но я тебя понял.

— Просто преступник оказался ещё большим любителем. Там, кстати, всё закончено?

— Да. Врача увезли, показания со всех собраны… да и не нужно это. Сирил сразу во всем признался и подписал свое признание. Кажется, он даже рад был, что все закончилось.

— Не каждый сможет жить, делая вид, что ничего не изменилось после убийства. Но с нашим врачом нужно что-то делать… У вас есть какие-то инструкции для таких случаев?

— Есть. Из одного пункта. Звучит так: в присутствии посторонних рот не открывать без разрешения вышестоящего по званию.

— Полезный пункт…

— А еще они не тянут в рот непонятную хрень, особенно зная, что там может быть яд.

Наташа только вздохнула, гадая, как сообщить об этом всём Гонсу Арету для подготовки очередной полезной инструкции. В свое время папа сильно ругался на разные бумаги, которые нужно выучить, заполнить, подписать. Тогда она ему сочувствовала. Но сейчас, откровенно говоря, она была бы не на его стороне, ибо уже успела убедиться, что глупость человеческая порой границ не имеет. Ну или, может быть, из начальственного кресла все видится малость по-другому. Что ни говори про то, что она простой консультант, как успела убедиться Наташа, право отдавать приказы у нее имеется. Как и ответственность. Вот отравись этот идиот доктор, так ведь ей бы потом и досталось. Мол, не объяснила врачу, что яд брать в рот нельзя… кака это.

В этом плане она и высказалась Сайзену, чем вызвала у него откровенное веселье.

— Никто тебя обвинять бы не стал, — заметил он, отсмеявшись. — Он взрослый дядя и сам несет ответственность за свои поступки.

— Может, и так, — согласилась Наташа. — Но я все равно сочиню инструкцию, заставлю всех ее прочитать и подписать, а потом, в таких вот случаях, буду тыкать их в эту самую инструкцию. И безжалостно штрафовать. Глядишь, поумнеют.

— Вряд ли, — совсем развеселился Сайзен. — Еще и безжалостным руководителем-тираном тебя выставят, который не дает реализоваться подчиненным. Пусть лучше травятся — пойдет отсев идиотов.

— Естественный отбор? Ну, может быть… Ладно, — Наташа отлипла от ограды и потянулась. — Хватит уже тут прохлаждаться, нужно возвращаться… А ведь я вроде как еще и учиться должна… Все-таки злой господин Арет. И мстительный.

— Полагаю, он просто не верил, что там убийство, и предполагал, что сын просто перенервничал. Мы бы приехали, подтвердили, что всё в порядке, и уехали бы. Знал бы, что убийство, вряд ли тебя послал бы.

Наташа покосилась на него, подумала, нехотя кивнула.

— Ну да, скорее всего, так и есть. Но все равно надо доложиться. Хотя ему уже и так наверняка, всё доложили. Поехали, — махнула она рукой.

Коляска их ждала у входа в парк, в которую они и забрались. А на улице Роз им сообщили, что поймали Торнина Дорфа. Наташе пришлось напрячься, чтобы вспомнить о ком речь.

— А, это тот, который сестру убил.

— Не убил, — педантично уточнил служащий, который и донёс новость. — Не оказал помощь.

— По мне, что так, что так — убил.

— И всё же. Но это неважно. Его поймали у юриста, где он консультировался. Сейчас он все отрицает.

— Отрицает, да… — Наташа задумалась. — А где опросы владельца кухни, которая должна была выполнить заказ? Ну и тех, с кем он договор пытался заключить? С ними же ведь провели беседы? Я, помнится, говорила об этом.

— Конечно.

— Тогда этого образца родственных чувств в допросную, а те листы ко мне. Я сама с ним поговорю. А тот пусть пока посидит там в одиночестве, подумает. — Наташа отправилась к лестнице.

Служащий глянул ей вслед и явно хотел сказать что-то нелестное, когда вдруг обнаружил, что рядом стоит имперский аристократ Сайзен Корлин и с доброй улыбкой смотрит на него. И ободряюще так говорит:

— Ну говори-говори, не стесняйся. Ты же явно хотел что-то сказать про своего непосредственного руководителя.

Служащий сглотнул, разом покрывшись холодным потом под этой доброй улыбкой.

— Э-э… какая потрясающая и умная девочка, — промямлил он.

Сайзен ободряюще кивнул, продолжая смотреть.

— Талантливая…

— Благодаря которой ты получил эту работу, — подбодрил его Сайзен. — А еще добрая. Я бы на ее месте выгнал такого неуважительного работника с волчьим билетом.

— Сайзен⁈ — Наташа уже на лестнице обнаружила, что её спутника рядом нет, и обернулась.

— Иду, — отвернулся он от собеседника. — Просто уточнял детали. — А когда догнал её — добавил: — Никогда не игнорируй неуважение подчиненных. Потом на шею сядут. Может, где на гражданской службе такое и может пройти, но в любой военизированной структуре…

— А что, кто-то был неуважителен? — искренне изумилась девочка.

Сайзен покачал головой.

— Тебе нужно научиться понимать людей, но, полагаю, это придёт с опытом. Идём.

Доклад у Гонса Арета много времени не занял, тот явно уже был в курсе ситуации и теперь сидел у себя за столом откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза, сложив руки перед собой. Молчание затягивалось. Наконец он открыл глаза и посмотрел на девочку.

— Вот как ты умудряешься находить неприятности на пустом месте?

— Само как-то получается, — пожала плечами девочка.

— Ладно, я тоже виноват, нужно было предвидеть такое. А что там с этим… — Гонс Арет придвинул один из листков и заглянул в него. — Торниным Дорфом?

— А что с ним? Сидит, ждет допроса. Хочу закончить это дело.

Гонс Арет молча смотрел на неё.

— Его поймали, — наконец заговорил он, — в доме лучшего юриста Моригата. Судя по всему, он получил консультацию. Тот уже уведомил меня, что готов защищать его.

— Вроде пока нет регламента по работе с защитниками и подозреваемыми?

— Это лучший юрист и очень влиятельный. У него уже есть проекты всех будущих законов. И да, отказать я ему не могу. — Гонс Арет возвел глаза к потолку, показывая, откуда идет «просьба».

— Зачем этому юристу это? — искренне удивилась девочка. — Торнин же обычный мелкий служака в банке. У него даже денег нет.

— Как сказал кто-то на совещании, — ехидно заметил Гонс Арет, — иногда вопрос не в деньгах. А быть первым в работе по новому законодательству… Да еще против Призванной… Да еще если он оправдает подопечного. Ты понимаешь, что именно тебя начнут ругать? Мол, обвинила невиновного…

Наташа замерла, прикусив губу. Гонс Арет помолчал, дожидаясь ее реакции. Не дождался, продолжил сам:

— Потому не надо тебе туда лезть. Сам пойду. Ты нашла, а мы доказать не смогли.

— Вы словно сдались уже, — заметила Наташа наконец. — Нет, сама пойду. Не хочу прятаться ни у кого за спиной.

— Повзрослей сперва… — вздохнул Гонс Арет, потом глянул на Наташу и махнул рукой. — Все равно не переспорю ведь. Ладно, как хочешь… — Он глянул на молчавшего Сайзена. — Мы будем в соседнем кабинете. Помнишь, ты рассказывала о комнатах допроса? Так мы твою идею реализовали. В соседней комнате прекрасно слышно, что будет происходить у тебя, а вот вы нас не услышите. С видимостью пока проблема, непонятно как организовать. Может получится сделать зеркало, как ты говоришь… прозрачное с одной стороны. Но пока чего нет, того нет.

— Тогда я пока пойду к себе, уже, наверное, принесли те бумаги, которые я просила.

— Иди. А мы сразу в соседнюю комнату с допросной пройдем, там будем ждать. А тебя проводят, я попрошу кого.

Наташа кивнула, развернулась и направилась к выходу.

— Знаешь, — остановил ее задумчивый голос Сайзена. Девочка замерла у двери, взявшись за ручку, но не поворачиваясь. — Если бы ты приняла предложение дяди, я бы потерял к тебе всякое уважение. Может, ты и проиграешь сейчас по неопытности, но это тоже урок. А если бояться поражений… лучше тогда ничем и не заниматься.

Наташа молча покинула кабинет, прикрыв за собой дверь, так ничего и не сказав. Было страшно.

В кабинете, который уже был почти готов, осталось только немного мебели принести, она отыскала на столе запрошенные папки с опросами, плюхнулась за стол и погрузилась в чтение. Листов было немного, потому много времени это не заняло, но Наташа прочла каждый лист по три раза, прежде чем отложить их в сторону, задумалась, прикрыв глаза. Потом решительно сгребла все листы в папку, встала и направилась к выходу. В коридоре со скамейки подскочил какой-то служащий, сообщивший, что его назначили проводить её в допросную комнату.

— Защитник уже прибыл?

— Сразу… Он сейчас рядом с комнатой дожидается.

Наташа кивнула и зашагала следом за сопровождающим. Защитника она узнала поскольку он единственный в коридоре был в цивильном костюме, рядом же перед дверью стояли два стражника в легких доспехах, держа в руках короткие копья и с длинными кинжалами на поясе. Наташа глянула на них, покачала головой, не представляя, как с таким вооружением можно действовать в тесном коридоре. Ну, может, им виднее.

Защитник при виде её медленно встал со скамейки.

— Госпожа…

— Наташа, — опередила его девочка.

Мужчина улыбнулся, видно, знал о нелюбви девочки к прозвищу «Призванная».

— Наташа, — согласился он. — Как я полагаю, будет весьма символично, что именно нам с вами придется первыми действовать по новым законам…

— Которые еще не вступили в действие.

— Полноте вам, госпожа Наташа. Неужели вы из-за этого отправите в тюрьму невиновного человека? Ах да, где мои манеры, Сордон Корвех, к вашим услугам.

Наташа остановилась, подняла голову.

— Невиновный, значит… Ладно, пусть так. И что же вы хотите?

— О, полагаю, мы можем договориться к общей удовлетворенности.

— К общей удовлетворенности, — задумчиво протянула Наташа, глядя в окно. — Что ж, господин Сордон, проходите, договоримся.

Наташа резко повернулась и открыла дверь. Стража переглянулась, но препятствовать не стала. Только один неловко заметил:

— Если что, там на столе звонок есть, мы сразу придем.

Наташа улыбнулась, кивнула и вошла в комнату. Огляделась. Комната была совершенно пуста, только в центре стоял прикрученный к полу стол, рядом с которым по всем четырем сторонам так же прикрученные к полу стояли четыре стула. На одном из которых, опустив голову, сидел Торнин Дорф. На звук открывшейся двери он вскинул голову, увидел Наташу, явно узнал, но, заметив за ней вошедшего Сордона Корвеха, облегченно вздохнул и приободрился.

Девочка обошла стол и села напротив Торнина, положила перед собой папку, достала из нее несколько чистых листов бумаги, карандаш, потом склянку с чернилами, перо, все это положила перед собой.

Сордон Корвех огляделся и сел с правой стороны от Наташи.

— Итак, — девочка сложила руки перед собой в замок, — тут мне господин Сордон Корвех сообщил, что вы невиновны.

— Конечно! Я не понимаю, с чего вы вообще на меня набросились! Это вас нанял…

— Господин Торнин, — резко оборвал его Сордон и покачал головой.

— Ничего, пусть продолжает. Мне даже интересно, — отозвалась Наташа, с интересом глядя на Торнина. Но тот сжался и опустил голову, видно, ляпнул нечто, о чем со своим защитником не договаривался. — Как я понимаю, я такая злая и плохая наговорила на бедного невиновного человека ради… А, кстати, ради чего?

— Госпожа Наташа, — поспешно вмешался защитник, — простите моего клиента. Поймите, в каком положении он оказался. Перенервничал, вот и говорит, не думая.

Наташа кивнула.

— Что ж, я поняла. Значит, господин Торнин, виновным вы себя не признаете?

— Нет, конечно!

— В чем не признаете? — Наташа притянула к себе лист и принялась быстро писать.

— Что?

— Ну, в чем себя не признаете виновным? Для протокола. Я записываю.

— Э-э… в смерти сестры…

— Простите, господин Торнин, а кто вас в ее смерти обвинял?

— А?

— Вас не обвиняли в её смерти. Только в неоказании помощи. Ваша сестра погибла от несчастного случая.

— Э… — Торнин растерянно глянул на защитника.

Сордон чуть наклонился вперед.

— Он не мог оказать помощь сестре, поскольку все это время был в саду и не мог слышать или видеть произошедшее.

— Вот как? — Наташа покрутила перо в руке, макнула в пузырек и снова принялась писать. — Значит, не видел и не слышал, поскольку был в саду. Что ж, отлично. — Девочка вытащила еще один чистый лист и придвинула его к Торнину. — Пишите.

— А? Что писать?

— Вот то, что мне сказали. Мол, был в саду, ничего не слышал, не видел… Как было, так и пишите. — Наташа придвинула пузырек с чернилами и катнула по столу перо. Положила локти на стол, сплела пальцы в замок и положила на них подбородок. Улыбнулась, подбадривая. — Что вы колеблетесь? Пишите, как все было. Кстати, раз уж мы начали говорить по еще не принятым законам… Должна предупредить об ответственности за дачу ложных показаний. — Девочка вытащила из папки еще один лист, прочитала, кивнула и перебросила его Сордону. — Это подписка, что ваш подопечный ознакомлен с предупреждением об ответственности за дачу ложных показаний. Он должен это подписать.

Сордон неуверенно взял лист, прочитал, глянул на девочку.

— Вы сами решили, что идея работать по еще не принятым законам очень интересная, — девочка ответила на невысказанный вопрос. — Или вы боитесь, что ваш клиент будет писать ложь? Он же ведь правду напишет?

— Конечно, правду! — даже возмутился Торнин. Сордон неуверенно протянул ему лист. Торнин бегло пробежал по тексту взглядом, взял ручку и подписал.

Наташа забрала лист, глянула на подпись и убрала его в папку. Кивнула.

— Ну а теперь пишите, как все было в тот день.

Много времени это не заняло. Наташа взяла лист, прочитала. Все сводилось к тому, что пришел по просьбе сестры помочь в саду, работал там до обеда. Ничего не видел, ничего не слышал. Узнал о случившемся, когда прибежал Дорин.

— Хм… Подпишите в конце и поставьте сегодняшнюю дату. Отлично.

— И что теперь?

Наташа еще раз прочитала текст, улыбнулась.

— Теперь? Теперь вы свободны.

— Эм… — растерялись и Торнин, и Сордон.

— Что? — переспросил Сордон.

— Ваш клиент свободен, — подтвердила Наташа. — Да, только предупредите его никуда не уезжать, ему должна будет прийти повестка из комиссии по защите семейных тайн… или как там она правильно называется?

Поднявшийся было адвокат медленно опустился на место. Под его взглядом на стул плюхнулся и Торнин.

— Зачем?

— А что, — преувеличенно сочувственно поинтересовалась Наташа, — ваш клиент вам не рассказал подробностей? Исправляю. Когда он… был в саду и ничего не видел, из-за чего умерла его сестра, которую можно было спасти, окажи ей помощь… Но он же ведь в саду был, ничего не видел… Так о чем это я? Ах да, после ее смерти он оказался опекуном сына своей сестры, у которого оказался один семейный рецепт по приготовлению потрясающих на вкус булочек. Кстати, рекомендую, действительно потрясающих. И тут вашему клиенту приходит в голову потрясающая идея. Он мчится в одну булочную, с хозяином которой был знаком, и уверяет, что знает рецепт и готов предоставить его… за скромное вознаграждение в три тысячи дежей…

— Это ложь!!!

Наташа пожала плечами.

— Да мне всё равно. Это же не мои слова, это из протоколов беседы с владельцем той булочной, с которой вы заключили договор. Потому ложь это или нет, будете с комиссией разбираться. Так вот. После этого, надеясь на незнание молодым Дориным законов, вы мчитесь к другому знакомому, клиенту вашего банка, кстати, которого, опять-таки вот совпадение, обслуживаете вы. Вы знаете, что он заключил контракт на поставку разных блюд для готовящегося бала. После чего приносите ему на пробу булочки вашего племянника и контракт с булочной и заверяете, что в состоянии выполнить заказ на пятьсот булочек…

Защитник задумчиво глянул на подопечного.

— Я могу ознакомиться с этими протоколами?

Наташа улыбнулась.

— Не-а. Они не относятся к вашему делу и никак с ним не связаны. Видите ли, господин Сордон, я ведь после того, как побывала в доме у Дорина, ознакомилась с законами. Так вот, уголовное дело перекрывает цеховое. Пока вашего подзащитного обвиняли в неоказании помощи, повлекшем смерть… от трех до четырёх лет лишения свободы… никто не мог выдвинуть обвинение в попытке выкрасть семейный рецепт, который отец Дорина официально зарегистрировал как семейную тайну, подпадающую под цеховую защиту. Вы, кстати, очень вовремя пришли. Я просто даже не знала, как отпустить господина Торнина. Видите ли, наказание за попытку кражи семейной тайны мне нравится больше. Восемь лет… и не в республиканской тюрьме, плюс штраф в две тысячи дежей в пользу Дорина. Видите, как все здорово получилось? Кстати, господин Сордон, поздравляю вас с победой в вашем первым делом по новым законам.

Все молчали. Торнин испуганно смотрел на Сордона, тот задумчиво на Наташу.

— Это все ложь! — первым не выдержал Торнин. — Я ни к кому не шел! Они сами нашли меня и предложили этот план! И денег дали!

Наташа пожала плечами.

— Верю. Только доказывайте это не мне, а комиссии. Вам же я изложила то, что было в протоколах допроса. Кстати, ваш клиент из банка умнее вас оказался. Он же потребовал подпись вашего племянника на договоре об ознакомлении. При свидетелях. Вот и доказывайте теперь, что они там что-то замышляли. А у меня вот, — девочка хлопнула по папке. — Все протоколы. Подписаны, заверены. Свидетели даже опрошены.

— Мой подопечный, — медленно проговорил Сордон Корвех, — о таких подробностях умолчал.

— Хотите откровенно? — перегнулась через стол Наташа. — Ваш клиент — лох. Лох обыкновенный.

— Простите, кто? — с недоумением глянул на девочку Сордон.

— Лицо, обиженное хулиганами, — любезно пояснила она. — И это не комплимент, если что. И не оправдание для него. Мелкий клерк, которому мечталось красиво жить. И тут ему предлагают деньги. Большие деньги с его точки зрения. И даже план есть. Он вроде как и готов их принять, но вроде бы и нет. Сомневается, колеблется. Но тут несчастный случай с сестрой — она-то не ребенок, могла бы сообразить, что к чему, потому к ней Торнин подступиться боялся.

— А после несчастного случая…

— Он решил, что это его шанс. Его банально развели. А когда не получилось — подставили. На комиссии шансов у него нет. Его разорвут там даже не столько за попытку кражи чего-то там, а за то, что невольно бросил тень на уважаемых людей. Его будут топить совместно, чтобы самим оправдаться. Ну и чтобы семье Торф сделать приятное, а я позабочусь, чтобы мой друг намекнул что будет ему приятно.

— Но вы говорите, что уголовное право превалирует…

Наташа снова улыбнулась.

— Неужели ваш клиент готов сделать чистосердечное признание? Но подождите… У меня же тут в папке собственноручно им подписанные показания, что он не виноват и ничего не делал. Ах… Еще его подпись на расписке по ложным показаниям… Сколько там за дачу ложных показаний дадут? Гм… Читала же… Вроде бы до трех лет. Но это не точно, но вы всегда можете это найти, как я поняла, у вас есть все проекты новых законов. Итого три или четыре года за неоказание помощи, плюс три года за дачу ложных показаний… Итого где-то семь. Но зато без штрафа.

— Госпожа Наташа, могу я с вами наедине поговорить? — попросил Сордон.

Девочка молча протянула руку и стукнула по небольшому выступающему рычажку у нее под рукой. Где-то в коридоре раздался звон. Тут же в комнату вошли стражники.

— Пожалуйста, выведите уважаемого Торнина в коридор, я снова позвоню, когда его вернуть.

Стража молча подхватила опавшего Торина и буквально вынесла его из комнаты. Сордон некоторое время молчал.

— Вы понимаете, что если он откажется от признания, то вы будете проигравшей? Его, конечно, комиссия сурово накажет, намного суровее, чем суд, но именно вы будете той, кто обвинила невиновного человека в смерти сестры. Это будет удар по вашему статусу. Найдется много желающих оттоптаться по вам.

— Господин Сордон, — чуть наклонилась к нему Наташа, — вы поверите, если я скажу, что мне глубоко безразлично, что подумают об этом люди? И вы и, я знаем, что он виновен. Он был на кухне, он слышал звук падения тела, он вышел из кухни и видел лежащую сестру. Если бы он сразу позвал на помощь, она осталась бы жива! А мнение окружающих… Я первое время вообще с короткой стрижкой ходила, а сейчас в штанах.

— Хорошо. — Сордон вздохнул. — Чего вы хотите, чтобы мой клиент не был обвинен в даче ложных показаний?

— Ничего, — пожала плечами Наташа. — Я давала ему шанс. Если бы у него была хотя бы тень раскаяния, если бы он хоть немного переживал о своем поступке…

— Мы все несовершенны.

— Я не требовала совершенства.

— Гм…

Девочка молча открыла папку и перебросила два листа.

— Вы же сомневаетесь, что есть протоколы допросов по этим булочкам… Всё не покажу, основное можете прочитать.

Сордон читал молча. В конце вздохнул и покачал головой.

— Если бы уважаемый Торин изложил мне всю правду, я бы иначе построил его защиту…

— То есть отрицать всё вы ему предложили?

— У вас ведь реально не было никаких доказательств. А эти рассуждения… На суде по-всякому можно их повернуть. И что теперь?

Наташа вздохнула.

— Не считайте меня последней сволочью, которой всё это доставляет удовольствие. Ладно, если через двадцать минут тут на столе будет лежать признание вины Торнина, то я порву и его расписку, и первые показания. Так вас устроит?

— Могу я поговорить с клиентом наедине?

— Да ради богов. — Наташа быстро собрала все бумаги в папку, подумала и оставила два чистых листа, чернильницу и перо. — Я вернусь ровно через двадцать минут. — После чего хлопнула по сигналу.

Стража тут же завела Торнина и вопросительно посмотрела на Наташу.

— Защитнику надо поговорить с клиентом наедине двадцать минут. Вы дежурите на выходе, а я подойду ровно через указанное время.

Стражники переглянулись и молча, усадив Торнина на стул, вышли. Наташа следом.

— Гонс Арет и Сайзен там? — Наташа указала на соседнюю дверь. Стража опять-таки молча кивнули.

Девочка прошла к двери и осторожно постучала. Через несколько секунд дверь открылась, и из комнаты выглянул Сайзен, кивнул и посторонился. Наташа вошла и огляделась. Эти… эти… эти нехорошие люди устроились со всеми удобствами в роскошных креслах, перед ними на столе стояла бутылка какого-то дорогого коньяка и два наполненных фужера. Гонс Арет усмехнулся и приподнял бокал.

— А мы тут победу твою празднуем. Честно, не ожидали. Даже Сайзен поражен. Грозит сманить тебя в имперскую СБ, только ты не соглашайся.

— Алкаши, — только и ответила Наташа, плюхаясь в третье кресло. — Мне ведь не нальете?

— Мала еще, — хмыкнул Гонс Арет, делая глоток. — Слушать будем?

Наташа огляделась, пытаясь понять, где находится устройство для прослушивания. Потом махнула рукой.

— Если уж мы решили переписывать законы и строить новые правила, то надо и самим их соблюдать. Со временем, конечно, будут процедуры, а пока… Разговор между защитником и его клиентом конфиденциален. Так что давайте соблюдать свои правила… Тем более, всё равно не так уж и много вариантов у них.

Сайзен явно неодобрительно хмыкнул, но, будучи все-таки представителем империи, в дела республики предпочел не лезть. Просто протянул бокал.

— Наливай.

Гонс Арет раскупорил бутылку и чуть плеснул.

— Я не понимаю, вы чего тут празднуете?

— Вообще-то мы собрались запивать горе, но как-то незаметно это переросло в праздник, — доверительно сообщил Сайзен.

— Вы настолько мне не верили? — удивилась Наташа.

Гонс Арет вздохнул.

— Наташа, не подумай, что плохого… Ты очень умная девочка, даже гениальная, но… Как бы сказать… Ты отлично сводишь вместе разрозненные факты, делаешь потрясающие выводы на их основе, но тут… Тут нечто совсем другое. Мало свести факты и сделать вывод. Нужно еще суметь отстоять его, заставить поверить в них совершенно посторонних людей. И, признаться, у нас не было уверенности, что ты справишься. Да что там говорить, мы были уверены, что тебе не удастся противостоять опытному и имеющему большие связи наверху одному из лучших юристов республики.

— Но тогда…

— Почему мы всё-таки отправили тебя? — Гонс Арет задумчиво сделал глоток. — Ради опыта. Того самого, который не заменишь никакими занятиями. Торнин… Ну кто он такой? Осудят его, оправдают… А вот опыт ничем не заменишь. Сордон решил приобрести славу первого защитника, который начнет играть по новым законам… Этот… Дорин, да? Его тоже можно защитить без проблем. Даже если бы Торнина оправдали, вряд ли кто решил бы с ним иметь какие-нибудь сомнительные дела. Да и намекнуть всегда можно.

— Зато, — добавил Сайзен, — ты не сдалась, боролась. И не боялась бросать вызов даже в безнадежной ситуации.

— А вот это ты зря, — хмыкнул Гонс Арет. — Это ты просто не знаешь, как она среди ночи пробралась в Сенат, захватила зал связи и заставила поговорить с ней вашего императора.

— Что, серьезно? — искренне изумился Сайзен, видно, услышал об этом впервые.

— Ага.

— По-моему, — сделала вывод Наташа, — вы оба уже пьяны. И, дядя, вы не напомните, кто мне в этом деле активно помогал? Кажется его фамилия начинается на «А» и заканчивается и «т».

— Эй, между прочим, это ты меня туда потащила, нагло воспользовавшись родственными чувствами. В общем, слушай сюда, друг мой…

Наташа прикрыла глаза и постаралась отключиться от словесного шума. С чего они вообще так нахрюкались? Не от этой же победы?

Оставшееся время Наташа ожидала с большим нетерпением. Наконец отведенные двадцать минут истекли, и она, стараясь не смотреть на о чем-то беседующих мужчин, отправилась обратно. Сордон и Торнин ожидали ее молча, причем каждый думал о своём. Если Сордон перебирал какие-то листы, то Торнон был погружен в свои мысли, мало обращая внимания на окружение. Заметив вошедшую девочку, Сордон поднял голову, вздохнул, аккуратно положил на стол бумаги и сложил их стопкой.

— Полагаю, вы хотите узнать, к чему мы пришли?

— Полагаю, да, — отозвалась Наташа, мечтая закончить этот разговор как можно скорее, вспоминая слегка подвыпившее прямое руководство и своего вроде бы как подчиненного. — И сейчас я просто хочу услышать результат вашего размышления.

— Вы готовы подтвердить ваше обещание, что не будете выдвигать иных обвинений, кроме того, в чем признается мой подзащитный?

— Прежде мне бы хотелось ознакомиться с этими признаниями.

Сордон молча подвинул к девочке пару листов. Не подписанных, как она заметила, но написанных явно рукой Торнина.

Наташа взяла листы, глянула на так и не осмелившегося поднять голову Торнина и углубилась в чтение. Ну что сказать, написано все явно под диктовку Сордона Корвеха, слишком уж юридически правильный язык. И ничего лишнего. Сухое перечисление фактов и… описание, как он испугался, увидев тело, как потерял голову, не понял, что жива… — Наташа в этом месте глянула на Сордона, но все же дочитала до конца. Как и ожидалось, ни слова про контракты и секреты. Даже не упоминалось ни разу. Не был, не видел, не пытался ничего заключать. Точнее, пытался, но на обычный хлеб, никаких секретных рецептов не вымогал и даже не пытался, сознавая, что такие вещи лучше держать в семье, а он искренне заботится о благе племянника…

Наташа подняла голову и взглянула на Сордона.

— Вы серьезно?

— А вы действительно хотите осудить этого человека по максимуму?

Наташа глянула на Торнина, который явно потерял все силы, и сейчас ему было абсолютно всё равно, что с ним будет. Сдавшийся, подавленный, несчастный. И ведь не играл. Наверное, впервые в жизни он решил рискнуть и что-то поменять в жизни, и… провал. И это его подкосило.

Девочка снова по диагонали проглядела лист.

— Вы понимаете, что тут всё будет зависеть от показаний Дорина?

— Полагаю, мы сумеем с ним договориться… И, госпожа Наташа, не надо так на меня смотреть, я не собираюсь идти против закона. Мы именно договоримся. Уверяю, мне есть что предложить уважаемому Дорину в обмен на правильные показания. Как минимум, ему понадобятся мои услуги после достижения им совершеннолетия. Судя по услышанному, законов он совершенно не знает.

Девочка задумалась. Потом кивнула.

— Ладно. — Она с хлопком опустила листы перед Ториным. — Я согласна.

— Уважаемый Торин. — Слегка потормошил защитник подопечного.

Тот непонимающе глянул на него, потом очнулся.

— А? Пора, да?

— Подписывайте. И придерживайтесь той позиции, о которой мы с вами договорились.

Торнин, явно машинально, взял перо и расписался, после напоминания поставил дату. Наташа приняла листы и снова просмотрела. Глянула на адвоката.

— Надеюсь, сюрпризов с отказом от показаний на суде не будет? Мол, выбили под принуждением.

Сордон усмехнулся.

— Если я что и понял, то это то, что с вами лучше играть честно. Или вообще не играть. Нам же еще не раз, думаю, придется работать вместе. Так зачем же портить отношения? Нет, именно этих показаний мы и будем придерживаться.

Наташа раскрыла папку, нашла нужные листы и перекинула их защитнику.

— Вот первые показания и расписка. — Хлопнула по вызову стражи и кивнула им на Торнина. — В камеру.

Когда того вывела, девочка принялась укладывать все в папку, а Сордон вдруг задержался у двери и обернулся.

— Признаться, опыт оказался хоть и неприятным, но полезным. Мое высокомерие. Пытался играть по новым правилам в надежде, что они новые и для стражей… Забыл, что это ваши правила, и новичок тут именно я. Но я действительно надеюсь на дальнейшее сотрудничество. Думаю, мы оба сможем извлечь из него пользу. Приятно было пообщаться, госпожа Наташа.

Девочка кивнула. Может, она и рада была бы поговорить еще, но сейчас все ее мысли были в соседней комнате, где она боялась отыскать свое прямое начальство пьяным и мирно спящим… в обнимку с имперским аристократом. Одна надежда, что оба они достаточно закалены разными прошлыми возлияниями, и одна бутылка коньяка их не свалит. Но вот если бутылка не одна…

— Полагаю, — кивнула она, — у нас еще будет время обсудить это. До встречи, господин Сордон.

— До встречи, — кивнул в ответ Сордон Корвех и вышел.

Наташа выждала минуты две, ожидая, пока защитник отойдет подальше, а потом решительно направилась в соседнюю комнату, заранее боясь того, что там увидит.