Загадка обыденной жизни

Глава 13

Как оказалось, у выхода их уже дожидалась коляска, причем именно у самого выхода из лицея, куда посторонние не допускаются. Даже кареты учеников дожидаются у ограды. Похоже, люди из новой службы уже начали активно пользоваться своими правами… Впрочем, не Наташе сейчас возражать — всё меньше идти пешком. Потому она без возражения плюхнулась на сиденье, не дожидаясь, когда подойдет Сайзен и типа поможет. Тот покачал головой, но ничего не сказал. Сел рядом.

— Есть какие подробности?

— Не очень много, — сообщил Сайзен. — Только то, что успел рассказать Гонс Арет. Сегодня то ли ночью, то ли утром умер… Не помню даже имени. В общем, умер какой-то богатый то ли купец, то ли банкир…

Наташа чуть повернула голову. Подумала и ничего говорить не стала. Похоже, для дворянина империи, виконта, и в самом деле, что купец, что банкир — один фиг простолюдин, каким бы богатым он ни был.

— Его сын знал о новой службе и, оставив верного слугу в доме у тела, рванул лично туда. Там поднял крик на проходной, что его отца убили, а потому мы должны найти и покарать убийцу. Мимо проходил Гонс Арет и увидел это безобразие и почему-то решил наградить меня этим делом.

— Скорее меня, — буркнула Наташа. — Вам за компанию прилетело. Сами напросились работать со мной, а тут не только плюшки прилагаются, но и кнут.

— Потерплю, — улыбнулся Сайзен Корлин. — Зато не соскучусь. В общем, Гонс Арет вызвал меня и велел заняться этим делом, прихватив и тебя. Сейчас мы направляемся к дому этого самого купца.

— А сын умершего?

— Отправили домой, пообещав, что скоро приедут лучшие сыщики новой службы.

Наташа снова повернулась к Сайзену.

— Лучшие — это о ком? О вас или обо мне?

— Обо мне, конечно, — без тени сомнений сообщил Сайзен, стряхнув несуществующую пылинку с сюртука.

— Я так и подумала, — серьезно кивнула Наташа. — Больше ничего неизвестно?

— Больше нет. Гонс Арет еще пообещал врача из службы отправить, но тот сразу туда поедет, а я за тобой заехал.

— Без меня никуда… А если серьезно… От Годрина что слышно?

— Всё об этом думаешь? Полагаешь, не глупая шутка? Все-таки я не верю в такую наглость каких бы то ни было ночных королей, по сути, главарей обычных банд. Как их вообще терпят тут? Отправили бы несколько сотен стражей и навели бы порядок.

— Толку не будет, будет скорее бардак и всплеск насилия… Проходили уже, — вздохнула Наташа. — Так хоть какие-то рамки есть и есть с кем договариваться в случае чего. Да и за что их арестовывать? Сами эти короли ведь напрямую не участвуют ни в чем.

— Всегда можно найти за что. Поверь, это не так сложно, на самом деле нужно просто хорошенько тряхнуть окружение таких королей. И я не о пытках, если ты о них подумала.

— Не о них, — усмехнулась Наташа. — На самом деле самое бесполезное занятие? если хочешь добиться настоящей правды, а не подогнать её под свое представление. Нет, я просто сама так думаю, но тем не менее остаюсь при своем мнении: ночные короли в чем-то полезны и выполняют сдерживающую роль. Они ведь хорошо живут и терять это «хорошо» не очень хотят. А такое обязательно произойдет, если зарвутся. И они это знают.

— Хм… Что-то в этом есть. Надо будет подумать. Но все равно от твоего лейтенанта пока ничего нет, кроме парочки ничего не значащих отчетов. Да и что ты ожидаешь за сутки? Потому давай пока сосредоточимся на текущем деле. Тем более похоже, приехали.

Коляска действительно стала замедляться, пока не остановилась у ворот большого трехэтажного особняка. Наташа, задрав голову, изучила дом.

— А умерший-то очень непростой, похоже.

— Да уж, — хмыкнул Сайзен. — Слышал, что какой-то богатей, но настолько богатей… Хорошо живут местные купцы.

— Ну республику-то именно купцы и построили, — пробормотала Наташа, на этот раз воспользовавшись помощью Сайзена. Другой рукой она поудобнее перехватила трость и теперь вышагивала по тропинке, покрытой какой-то, похожей на гранитную крошкой и утрамбованной.

Им навстречу уже спешил какой-то господин в ливрее. Остановился.

— Господа, господа… Прошу прощения, но сейчас сюда…

— Мы из следственной службы, — оборвал его Сайзен.

— Ах… — Мужчина на миг растерялся, но тут же взял себя в руки. — Конечно-конечно, молодой господин предупреждал о… — Он несколько неуверенно покосился на девочку.

— Со мной, — отрезал Сайзен.

— Ох, конечно. Прошу за мной, молодой господин ждет.

Дворецкий, а Наташа решила считать этого мужчину именно дворецким, провел их в дом, а потом на второй этаж. Постучал в одну из дверей.

— Господин Лаистер, прибыли люди следственной службы.

— Не нравится мне это название «следственная служба», — буркнула Наташа. — Звучит как-то… по-деревенски, что ли. Надо бы предложить другое название. Уголовный розыск, криминальная полиция, там…

— Заходите! — раздался из-за двери уверенный голос.

Мужчина лет двадцати пяти встретил их стоя у рабочего стола, видно, что это кабинет. Но если Сайзен вызвал у него лишь недоумение, то при виде вошедшей девочки удивление скрыть не сумел. Наташа решила не играть в игры и сразу представилась:

— Наталья Астахова, консультант следственной службы. — И, заметив, что хозяин все равно не понял, кто она такая, добавила, поморщившись: — Призванная, чтобы было понятней.

— О…

— Следователь следственной службы Сайзен Корлин, — представила она и спутника. — Это вы считаете, что вашего отца убили?

— Его и убили, — уверенно кивнул он.

— Вот как? И кто, как вы полагаете?

— Не хочу наговаривать, — поморщился он. — Был бы уверен, сам бы разобрался.

Сайзен переглянулся с Наташей.

— Хорошо, — вздохнула она. — Почему вы решили, что вашего отца убили?

— Он следил за своим здоровьем. У него пару лет назад были проблемы с сердцем, и с тех пор он постоянно прогуливался по нашему саду, ни капли алкоголя, где-то раздобыл книги по полезной еде и ел только то, что там написано. Не мог он умереть вот так внезапно!

— У вашего отца было больное сердце? — поинтересовался Сайзен.

— Врач говорит, что да. Но с тех пор как два года назад с ним случился приступ, сердце его ни разу не беспокоило.

— А кто наследует за вашим отцом?

Лаистер удивленно глянул на Наташу.

— Я, конечно. У меня есть старшая сестра, но она уже давно вышла замуж. Еще есть брат на два года младше.

Наташа задумчиво покивала.

— А вы понимаете, что, если подтвердится, что вашего отца убили, то вы станете первым подозреваемым?

— Я верю в вас, госпожа Призванная, — без тени сомнений кивнул мужчина. — Я только хочу найти убийцу. Не поверите, как я рад, что пришли именно вы.

Наташа покосилась на усмехающегося Сайзена и вздохнула.

— Ладно, когда он умер?

— Сегодня ночью. Я вызвал нашего семейного врача, но он сказал, что сердечный приступ. А я не верю! Потому велел закрыть комнату и сразу отправился в ваш новый совет… Слышал о нем.

Наташа покивала, подумала.

— То есть вы утверждаете, что вашего отца убили, опираясь исключительно на вашу интуицию? Хотя врач уверен, что ваш отец умер от сердечного приступа?

— Да.

— А что говорит врач, присланный нашей службой?

— Я с ним не общался… И отказался пускать в комнату до вашего появления… В смысле до появления того, кто будет расследовать.

Наташа снова вздохнула.

— Ладно, тогда пойдемте в комнату к вашему отцу. Пусть врач осмотрит его, а мы там и побеседуем.

— Да, конечно. — Лаистер несколько нервно прошелся по комнате, взял со стола ключи и вышел. Сайзен и Наташа последовали за ним.

— Что думаешь? — тихо спросил Сайзен. — По мне, так он себя накручивает просто.

Наташа согласно кивнула.

— Скорее всего. Но раз уж приехали, пусть врач посмотрит и скажет. Если подтвердит сердечный приступ, то…

Шли недолго. Врача следственной службы Наташа хоть и не видела ни разу, но сразу догадалась, кто тот мужчина с саквояжем, терпеливо стоявший у закрытой двери и о чем-то общавшийся с другим человеком в дорогом костюме.

Наташа подошла к ним и покосилась на краешек стетоскопа, торчащего из кармана собеседника врача службы.

— Я так понимаю, что вы семейный врач? Ах да, прошу прощения, Наталья Астахова, а это Сайзен Корлин. Следователи следственной службы.

— А? — Мужчина на миг растерялся, но тут же взял себя в руки. — Ах да, прошу прощения, сами понимаете… М-да… Сирил Торх, семейный врач Линивеев.

— И что вы можете сказать?

Врач несколько нервно потеребил рукава камзола.

— Что тут можно сказать… сердечный приступ. Два года назад случился такой же, но тогда обошлось. Я посоветовал изменить образ жизни… надеялся, что все будет хорошо, но вот… сами видите… Мы тут как раз с вашим коллегой обсуждали этот случай.

Наташа повернулась к врачу службы. Задумчиво оглядела его с головы до ног.

— Он скорее ваш коллега… Хоть и работает у нас. Наталья Астахова, полагаю, обо мне вы знаете.

Мужчина кивнул.

— Конечно, госпожа Наташа… Я недавно принят на работу. Талий Ирдий.

Врач совершенно не понял, почему Наташа с таким удивлением уставилась на него, потом рассмеялась.

— Имя вам подходит… наверное. Потом расскажу, что оно значит на языке моей родины. А уж если в фамилию добавить одну букву… Ладно, давайте пройдем в комнату… Стоп! — остановила всех Наташа, когда заметила, что войти собираются все. — Сначала заходим мы с Сайзеном, потом наш врач. Остальные ждут здесь и заходят только после того, как их пригласят. Господин Лаистер, проследите, пожалуйста. Сайзен.

Наташа первая вошла в спальню и застыла у порога, внимательно оглядываясь. Сайзен замер рядом.

— Вроде как мы решили, что тут обычный сердечный приступ?

— Неважно, что решили, — буркнула Наташа. — Но раз мы тут, то исходим из возможности… всего. А потому будем действовать так, словно еще ничего непонятно и всё возможно. Сайзен, поверьте, я сама буду рада, если тут простая смерть.

— Ну как знаешь, — кивнул тот.

Наташа, закончив осмотр комнаты, медленно, по краю обошла её всю, внимательно глянула на ковер. Осторожно прошла в его центр и присела, провела рукой по ворсу.

— Дорогущий, — хмыкнул Сайзен, опускаясь рядом. — Знаешь, сколько он стоит?

— Нет, но узнать несложно, — отозвалась Наташа, ложась на ковер и смотря в сторону кровати. Медленно встала на колени и подползла к самой кровати, провела рукой.

Сайзен повторил ее действия. Поднялся.

— И?

— Тут влажно.

Сайзен опустился на корточки и пощупал ковер.

— Верно. И что это значит? — Он посмотрел на пустой кувшин на тумбочке.

Наташа тоже. Подошла, оглядела кувшин, достала из сумки кисточку и аккуратно продела ее в ручку кувшина, приподняла, оглядывая со всех сторон. Достала сумку и положила его туда. Отставила.

— На всякий случай, — пояснила она. — Сайзен, ты напрасно иронизируешь. Я тоже заметила пустой кувшин и что из него пролили воду. Вот только ответь — кто?

— Ну ясно, что хозяин. Захотел пить, встал, попил, случайно опрокинул кувшин…

— До того как попил или после?

— Эм… Наверное, после.

— Наверное?

— Хм… — Сайзен подошел к тумбочке. Оглядел. Пощупал. — Еще влажно.

— Если бы я ночью захотела пить и опрокинула бы кувшин с водой, то отправилась бы туда, где есть еще вода. Если я уж встала пить, то я попью, и опрокинутый кувшин меня не остановит. А у хозяина этого дома есть слуги, которых можно вызвать вон тем колокольчиком над кроватью.

— Гм… Понял. Сейчас схожу поспрашиваю.

Наташа кивнула и вернулась к осмотру комнаты, а Сайзен быстрым шагом вышел из комнаты.

Когда Сайзен вернулся, то застал Наташу рядом с кроватью, задумчиво рассматривающую лежащее тело. Мужчина, совсем даже не старик, лежал на спине, наполовину укрытый одеялом, одна рука была откинутой в сторону. Савйзен остановился рядом.

— Слуг ночью не вызывали. И что это, по-твоему, значит?

— Он опрокинул кувшин в момент приступа. — Она кивнула на руку. Осторожно коснулась ее и чуть повернула. — Видишь след?

— Хм… Значит, все-таки приступ…

— Я бы согласилась… Но вот кто вернул кувшин на тумбочку? Хотя… Слушай, спроси врача, он же вроде как осматривал тело.

Сайзен кивнул и послушно отправился к выходу, даже не попытался спорить.

— Ты права, — сообщил он, вернувшись. — Этот Сирил действительно, когда пришел к телу, поднял кувшин и вернул его на тумбочку. Тот валялся на полу.

Девочка кивнула. Повернула голову к двери.

— Талий! Пожалуйста, господин Линивей к вашим услугам.

Врач вошел молча, несколько неуверенно глянул на тело, вздохнул.

— Впервые приходится осматривать мертвых, обычно меня вызывали к живым.

— Понять причину смерти не менее важно для медицины, чем лечение живых.

Врач только вздохнул и приступил к осмотру под внимательным взглядом Наташи и Сайзена. Понаблюдав некоторое время, как врач осматривает тело, Наташа осторожно отошла в сторону и вышла, нашла взглядом семейного врача Лиливеев.

— Господин Сирил, пару вопросов.

— Да-да, конечно. — Врач несколько нервно затеребил отворот сюртука. Наташа, приглядевшись к рукам, нахмурилась. Присмотрелась к самому врачу, на вид лет пятьдесят, начавший седеть мужчина.

— Первое, сколько вам лет… на самом деле.

Врач на миг замер. Нервно улыбнулся, обернулся к Лайстеру, но тот застыл у порога комнаты и наблюдал исключительно за работой врача совета, ни на что больше не обращая внимания.

— Как вы догадались?

— Руки. Ваши руки не соответствуют вашему кажущемуся возрасту. Папа говорил, что если хочешь узнать возраст человека, посмотри на его руки.

Врач поглядел на свои руки как на предателей. Вздохнул.

— Тридцать, госпожа. Но я был бы благодарен, если вы не будете об этом говорить…

— Парик или краска?

— Немного того и другого. Еще чуть грима.

— И зачем?

— Солидность. Люди охотно верят умудренному врачу, чем молодому человеку, пусть он даже с отличием окончил врачебный лицей.

Наташа кивнула, принимая ответ.

— Если это не потребует дело, то никто не узнает. Давайте поговорим о сегодняшней ночи. Как вы здесь оказались?

— За мной прибыл слуга. Я живу тут неподалеку. Когда я приехал, то старший Лиливей был уже мертв. Я осмотрел тело, поставил диагноз, но господин Лайстер почему-то был уверен, что его отца убили…

— Об этом позже. — Наташа заметила, что к ним подошел Сайзен и теперь стоя чуть в стороне, слушал их разговор. — В комнате был бардак, да?

— Да. Кувшин был опрокинут, вода из него разлилась. Видно, от сердечного приступа господин Лиливей дернулся, наверное, пытался дотянуться до лекарства.

— Лекарства? — Наташа нахмурилась. — Что за лекарство?

— О, ничего необычного, успокоительное и от сердца. Я сам готовлю этот порошок и каждую неделю приношу. К сожалению, этот порошок дольше не хранится. Я рекомендовал его пить, если он почувствует какое-то неудобство в груди. А настой валерьяны я рекомендовал каждый день по чайной ложке.

Наташа обернулась. Подумала.

— Пойдемте. — Она уверенно зашла в комнату, подошла к тумбочке и выдвинула ящик. Сразу же обнаружила несколько небольших свертков из бумаги. Наташа аккуратно достала все. Развернула один и посмотрела на порошок. Изучила в лупу развернутый бумажный пакетик, изучила места сгиба, потом протянула Сирилу упаковку. — Ваше лекарство?

Врач присмотрелся, аккуратно взял, понюхал, растер в пальцах и кивнул.

— Да. Пять штук… Я ему восемь приносил пять дней назад. Три штуки, видать выпил… Обычно он в неделю одну-две употреблял. — Врач вздохнул. — Что ж он не сказал, что ему хуже становится…

— Вы еще говорили про настой валерьяны. Я тут ничего похожего не вижу.

Врач зарылся в ящик, пожал плечами.

— Странно. Обычно он все лекарства тут держал. Может, в кабинете оставил… Или еще где.

— В каком пузырьке был настой?

— Темного стекла. На нем еще оттиск такой… ромбовидный. Знак стекольных мастерских Траусов. И стеклянная крышка зеленая. Я всегда настой валерьяны с такой крышкой приношу. Чтобы ни с чем не перепутать.

Сайзен, поймав взгляд Наташи, кивнул и стал аккуратно обходить комнату, осматриваясь. Впрочем, что тут в спальне смотреть? Две тумбочки, кровать, шкаф с одеждой, пара кресел. Пузырек тут явно затеряться не мог. Девочка даже под кровать заглянула.

— Что могу сказать… — выпрямился Талий Ирдий. — Все признаки сердечного приступа. Словно по учебнику. Думаю, можно утверждать, что это он и есть.

Наташа же молча стояла у кровати, глядя в лицо трупа и покусывала губы. Откинула одеяло, совсем убрав его с кровати. Осмотрела.

— Что ты тут устроил⁈ — из-за двери раздался красивый возмущенный голос молодой женщины. Девочка повернула голову, собираясь выйти, но дама уже решительно вошла в спальню. Красивая, лет тридцати. Длинные темные волосы, укрытые какой-то полупрозрачной шапочкой. Расстегнутое легкое летнее пальто. — Что тут происходит?

— О, позвольте представиться, — моментально ожил Сайзен и шагнул вперед, изысканно поклонился. — Виконт Сайзен Корлин к вашим услугам. В данном случае выступаю в качестве следователя новой следственной службы. Полагаю, ваш брат Лайстер Лиливий… — Дождавшись подтверждающего кивка женщины, продолжил: — заявил, что его отца убили. Мы здесь, чтобы расследовать это дело.

Дама нахмурилась. Повернулась к брату, вошедшему следом. Сейчас, когда они стояли рядом, отчетливо бросалось в глаза их сходство.

— Что ты творишь? Или ты всерьез думаешь, что я убила отца?

— Ох, — торопливо вмешался Талий, тоже выходя вперед. — Я врач новой службы и готов поклясться, что у вашего отца обычный сердечный приступ…

— Господин Талий, — что-то в голосе Наташи заставило того втянуть голову в плечи и попятиться, — хочу заметить, что ваши обязанности заключаются в том, чтобы предоставить свои выводы мне или господину Сайзену. Никого более информировать о них вы не можете. Выводы о том, убийство это или естественная смерть, делать буду я и только я! Вам это понятно?

Талий несколько нервно кивнул и постарался слиться с обстановкой.

— Просто тут типичная картина, — забормотал он, — и я подумал, что даму надо успокоить…

— На тумбочке лежат пакетики с лекарством, забирайте их все и изучите состав… каждого пакетика. Потом напишите мне, что там и для чего. Хотя лучше ко мне в сумку их сложите, по возвращению на работу заберете к себе.

— Добрая вы, госпожа Наташа, — вздохнул Сайзен, посматривая на врача. — Я бы на вашем месте на недельку в камеру бы этого болтуна посадил.

— А кто тогда работать будет?

— Тоже верно, — слишком уж нарочито вздохнул Сайзен, а Талий совсем побледнел и принялся лихорадочно собирать пакетики с тумбочки. — Да, разрешите представить госпожу Наталью Астахову, Призванную, которая и занимается этим делом.

— Призванная, — протянула дама, явно проглотившая готовые уже сорваться с ее губ возмущенные слова и сейчас внимательно изучавшую девочку. — Мой брат даже до такого дошел… Видать, пришлось раскошелиться, чтобы пришла сама Призванная.

Наташа не стала говорить, что ее сюда отправили скорее в наказание, но видно эти мысли настолько ясно отразились на ее лице, что Сайзен ехидно так усмехнулся. Девочка отвернулась и молча прошла к кровати, делая вид, что изучает ее. Потом присела на краешек, рядом с телом, провела рукой по краю. Присмотрелась. Потерла пальцем какое-то пятно. Нахмурилась. Наклонилась и принюхалась. Поманила Сайзена.

— Чем пахнет?

Тот хмуро глянул на девочку, но послушно наклонился.

— Хм… Валерьянкой, похоже.

— Похоже… С чем этот запах спутать можно? — Наташа снова заглянула под кровать, провела рукой под матрасом. Выпрямилась и задумалась. Снова огляделась. — Господин Лаистер, можно осмотреть кабинет вашего отца?

— Кабинет? Если нужно…

— И еще… Можете послать кого на кухню. Пусть узнают, есть там перловая каша.

— Перловая каша? — Лаистер совсем растерялся.

— Да. Если нет, пусть слуги пройдутся и купят тарелку готовой. Желательно свежей.

— Эм… — Лаистер с недоумением глянул на Сайзена, но тот глядел уверенно и сурово. — Хорошо, — сдался он. — Распоряжусь. Что-нибудь еще?

— Нет, теперь в кабинет. И у двери спальни поставьте кого, пусть без вашего ведома никого не пускает.

Сестра Лаистера терпеливо стояла в центре комнаты, переводя взгляд с одного собеседника на другого. Воспитание у нее было, похоже, то еще. Наташа даже восхитилась. В текущем дурдоме лично она никогда не сумела сохранить такое вот спокойствие и молчать. Обязательно высказалась бы. Только когда все стали покидать спальню, она на миг задержала взгляд на теле отца, которого уже укрыли одеялом. К кабинету отца она пошла вместе с братом.

— Поясните мне один момент, госпожа Призванная. Я так понимаю, что что-то вас тревожит. Что-то, что не дает вам возможности признать смерть отца от сердечного приступа.

— Пятно валерьянки на простыне. Оно свежее. Самой настойки валерьянки в комнате нет, — отозвалась Наташа, продолжая шагать и одновременно размышлять. — Есть и еще кое-что.

Сайзен нахмурился. Глянул на девочку.

— Тебе что-то не нравилось и до того, как ты обнаружила пятно.

— Просыпанный порошок на тумбочке. И нигде нет бумаги, в которую он был завернут. Я так понимаю, что порошок он принял перед сном. Где бумага, в которую он был завернут?

— Слуги… — Сайзен замер. — Они не заходили в комнату, как только их господин удалился спать.

Наташа кивнула.

— Какое это имеет отношение ко всему, если у отца сердечный приступ?

Наташа остановилась, повернулась.

— Госпожа…

— Олина Харли.

— Госпожа Олина, почему ваш брат подозревает убийство, как вы думаете?

— Понятия не имею, — раздраженно буркнула она. Потом взяла себя в руки, глянула в сторону брата. — Полагаю, меня подозревает… Была у нас с отцом одна ссора…

— Ссора? Это так называется? Да тогда весь дом дрожал от вашей ссоры! И что ты тогда заявила?

Дама чуть склонила голову.

— Сказала, что скорее убью его, чем сделаю так, как он хочет.

— Вы честны, — глянула на нее девочка.

Та пожала плечами.

— Об этом весь дом слышал, все равно кто-нибудь да рассказал бы. Только вот я на эмоциях тогда говорила. К тому же добилась своего. Я сейчас вполне удовлетворена своей жизнью.

Лаистер раздраженно что-то буркнул и открыл дверь.

— Кабинет отца.

Наташа медленно вошла, огляделась. Подошла к столу, села за него и осмотрела. Приборы, листы бумаги. Взяла из поддона пачку, внимательно осмотрела, один лист даже глянула на просвет. Отложила в сторону. Изучила ящики под пристальным взглядом Лаистера. К счастью или сожалению там почти ничего не было.

— Кашу принесли с кухни, госпожа, — неуверенно доложил один из слуг.

Наташа кивнула, поднялась, прихватила лист, который смотрела на просвет, и сунула в сумку.

— Идемте.

Оба врача терпеливо ждали их у двери спальни, обсуждая что-то профессиональное — их в кабинет не позвали. Наташа слуге указала на Талия, и тот неуверенно вручил тому тарелку с перловкой. Не дав ему ничего сказать, она прошла в спальню и остановилась перед телом.

— Прошло не так много времени, и тело еще не окоченело, так что можем и попробовать.

— Попробовать что, — несколько нервно спросил Талий Ирдий.

Наташа задумчиво постучала себя по щеке.

— Знаете… Я порой задавалась вопросом, почему ваш призыв выдернул меня, а не моего отца, намного более опытного сыщика, который наверняка со всеми делами разобрался бы быстрее… Вот что, Талий, у вас ведь есть специальная ложечка, которой горло смотрите? Аккуратно откройте рот у Лиливия и положите в него кашу.

— Э-э… Что?

— Делайте! Потом объясню.

Убедили врача не слова Наташи, а взгляд Сайзена за спиной девочки. Он покорно полез в свой саквояж.

— Насколько это обязательно? — с трудом сдерживаясь, поинтересовался Лайстер.

— Полагаю… если это сработает, то мы можем узнать, убили вашего отца или он умер по естественным причинам… Я тут вот говорила, почему призыв выдернул меня… Следователи у меня дома опираются на очень мощную научную поддержку разных лабораторий. При малейших сомнениях тело вашего отца изучили бы всеми возможными способами, и если бы он был отравлен, то яд не только выявили бы, но и установили бы его точную формулу и как он попал в тело… Обратная сторона этого, что следователи уже не могут работать без такой поддержки, которой тут нет. — Наташа вздохнула.

— Я бы от такой поддержки не отказался, — заметил Сайзен, наблюдая за действиями врача.

— Ждем теперь, — велела Наташа, когда врач закончил, даже рот покойному закрыл. — Так вот, да, удобно с такой поддержкой. Но я в этой науке не сильна. Может, и увлекалась всякими детективами. Но там персонажи действовали, опираясь на свои силы и свой ум. Так же интересней для читателей. Ну и смотрела я много всего… И вот как-то я смотрела один сериал… ну длинный такой спектакль, там действия происходит несколько сот лет назад и тоже расследовали убийство. Или не убийство. Не было уверенности, отравили человека или нет. И вот там был момент, как обнаружили отравление у человека. Я не знаю, сработает ли это, но почему бы не попробовать?

— Но к чему вот это всё? — несколько нервно поинтересовался Сирил Торх.

— Я к тому, что обратная сторона развитой науки — это и более сложные яды. К счастью, тут у вас с этим не очень большое разнообразие. Растительные яды, животные. Тяжелые металлы типа мышьяка…

— Позвольте, но мышьяк — не металл, — вскинул голову Талий.

— Металл, — отрезала Наташа. — Это я еще из школьного курса химии помню, и почему-то в этом плане я нашим ученым верю больше ваших. Так вот, если вашего отца и отравили, то яд к нему попал через еду. И он, в том числе, всосался слизистой оболочкой рта. В язык, небо. После смерти процессы останавливаются, кожа начинает усыхать, в том числе и слизистые оболочки, а значит, яд, который не усвоил организм освобождается. — Девочка глянула на часы. — Думаю, кашу можно доставать.

Врач, уже без колебаний, торопливо ложкой выгреб ее и аккуратно сложил в пакет.

— И что теперь?

— На улицу. Попробуем покормить этим голубей. Того яда, если он был, всего ничего. Думаю, человеку это количество ничего не сделает. С другой стороны, небольшому голубю или воробью хватит.

На улицу все вышли с явным нетерпением. Талий сам отыскал стайку голубей с воробьями и бросил им перловку. Все с нетерпением взялись за ожидание. Впрочем, долго ждать не пришлось, на угощение набросились все птицы… И буквально минуты через три один воробей зашатался, споткнулся и упал. Голубь словно потерял ориентир, начал шататься, махать крыльями, упал, пытался подняться, снова упал.

Наташа за всем этим смотрела молча, только сильнее сжав рукоять трости. Молчали и остальные. Талий несмело приблизился и поднял воробья. Тот дернулся.

— Он жив, — несколько неуверенно заметил врач.

— Но нельзя сказать, что здоров, — задумчиво протянул Сайзен, покосившись на бледную Наташу, все еще не отводящую взгляд от птиц. К счастью, отравленной каши было немного, и отравление получили только два воробья и голубь. — Господин Талий, напомните мне, чем вы готовы были поклясться перед госпожой Олиной, что это сердечный приступ?

Талий совсем сник, даже руки стали подрагивать. Отвернулся. Но жалости у Сайзена не вызвал.

— Надеюсь, сегодняшний урок научит вас держать язык за зубами и не разглашать служебную информацию. И вам очень повезло, что вы не мой подчиненный. Что ж, я полагаю, что это все-таки убийство, — он покосился на бледную Олину, которая с тех пор, как птицы отравились едой, не проронила ни слова и стояла бледная и… испуганная.

За столом в гостиной царило подавленное молчание. Здесь собрались все, рассевшись за круглым столом в центре комнаты. Только Талий Ирдий отсутствовал — изучал птиц и пытался понять, чем они отравились. Теперь в гнетущей тишине все ожидали его вывода. Только Наташа нашла дело: достала принесенный из кабинета лист, с помощью линейки наделала из него несколько полос и теперь аккуратно складывала пакетики, взяв за образец один из тех, в которых был порошок с лекарством. Создав очередной, она придирчиво сравнивала его с образцом. Если результат ее удовлетворял, довольно кивала и откладывала в сторону. Если что-то не устраивало, то с раздражением убирала в сумку. Закончив, через лупу сравнила результат своего творчества с оригиналом. Потом принялась усиленно шаркать сделанными пакетиками по столу и снова сравнивала с оригиналом.

Кого-то ее поведение раздражало, кто-то так отвлекался от тягостной тишины. Лаистер же вообще ушел в какие-то глубокие свои мысли и ни на что не реагировал. Олина, не отрываясь, следила за тем, что делает Наташа, но тоже молчала. Сирил Торх ерзал на стуле, иногда опасливо косился в сторону Наташи, иногда хотел что-то сказать, но всякий раз не решался. Сайзен что-то обдумывал, периодически поглядывая то на Лаистера, то на Олину. Хмурился. Вот достал тетрадь и что-то в ней записал. Подумал и зачеркнул написанное. Вздохнул.

Пришествие Талия Ирдия все восприняли с огромным облегчением. Тот даже испугался этакого всеобщего внимания, даже попятился, но под суровым многообещающим взглядом Сайзена Корлина взял себя в руки и вошел.

— Что я могу сказать… — начал он слегка заикаясь. — Точнее будет только после более полного изучения птиц, но предварительный вывод, что это белена.

— Белена? — нахмурился Сайзен. — Вроде как она не приводит к смерти. Или сколько ее надо сожрать?

— Нет-нет, все так. Растение хоть и ядовитое, но да, не настолько, чтобы опасаться смерти. Хотя отравление тяжелое. Температура, галлюцинации, сухость. Но еще и очень резко учащается пульс, поднимается давление… Если у человека проблемы с сердцем…

— То это может закончиться смертью, — Наташа отодвинула от себя наделанные пакетики.

— Совершенно верно. Возможно, никого и не хотели убивать, просто…

— Талий, сядьте, — оборвал его Сайзен. — Ваши выводы очень ценны для нас, но мы послушаем их позже. Тогда, подводя итог, можно считать, это действительно было убийство. Осталось выяснить, кому выгодно, и тогда станет ясно, кто это сделал.

— Как раз нет, — задумчиво протянула Наташа. — В общем-то кто, уже понятно, но вот зачем… Я даже не представляю.

На Наташу обернулись все разом.

— Вы знаете, кто убил? — поинтересовался Сайзен.

Наташа кивнула.

— Это нетрудно и вполне очевидно. Весь расчет строился на том, что все признают случившееся естественной смертью, а потому следы заметались не очень умело. Точнее, почти и не заметались. Как только стало ясно, что случившееся убийство, то все следы стали указывать на двух человек. Осталось из этих двух выбрать одного.

— И?

— Сайзен, вы ведь опрашивали слуг, никто не заходил ночью, никто не заходил с того момента, как хозяин удалился в комнату.

— Они могли соврать.

— Могли. Но тогда они бы… более профессионально навели бы в комнате порядок. А его наводили наспех. Нет, это могли сделать только два человека. Лаистер Лиливий, который обнаружил тело. Но если убийца он, зачем он вообще затеял все это дело с поиском убийцы? Два врача подтвердили, что имеет место быть несчастный случай. Если бы мы не приехали, то этим все и закончилось бы. А вот второй человек… — Наташа повернулась к Сирилу Торху. — Приподняла пакетик из-под порошка, с которого делала образцы. — Господин Сирил, он разве похож на тот, который пролежал в ящике тумбочки пять дней? Кстати, там беспорядок полнейший. Я вот тут наделала несколько. Можно сравнить места сгиба. Ни там, ни там они даже не потрепались. Конечно, пять дней спокойно лежащие пакетики сильно не истреплются, но внутри того ящика… В любом случае хоть немного, но были бы следы, что они хранились долго. Хоть один оказался бы помят или испачкан чем. Меня это тогда удивило, специально изучила пакетики под лупой. Новые. Но тогда я не придала этому значения. Потом настойка валерианы. Где она? А ведь старший Лиливией эту настойку пил — пятно на простыне свежее. Куда же она делась потом?

Сайзен молча встал, подошел к сумке Сирила Торха и, несмотря на вялые попытки отстоять собственность, отобрал её и высыпал содержимое на стол. Первое, что бросилось в глаза — большой пузырек темного стекла с зеленой крышкой.

Наташа протянула руку и взяла его.

— Полагаю, это и есть настойка валерианы. — Она вытащила пробку, принюхалась, кивнула. — Ну да. И там ведь еще что-то есть иначе какой смысл убирать. — Она пошарила в вещах на столе. — Ага, а вот и пакетики. Их, я полагаю, вы подменили на те, что принесли с собой. Уверена, что в тех обычное лекарство. А вот в этих…

Девочка развернула один пакетик и протянула его Талию. Тот осторожно взял, изучил порошок. Потом чуть попробовал языком, чем вызвал ярость наблюдавшего за ним Сайзена. Наташа видела, с каким трудом он сдерживал себя, чтобы не наорать на несчастного врача.

— Белена, — кивнул он.

— Что в настойке? Сирил, вы же понимаете, что вот это вот у вас в вещах явно указывает на вас? Какой смысл сейчас молчать?

Врач устало прикрыл глаза.

— Ничего особенного. Просто еще одна травка, которая вызывает учащенное сердцебиение. Сама по себе безопасна.

— Зачем?

— Чтобы повысить давление и заставить принять порошок.

— Какой-то сложный план, — вздохнула Наташа. — А почему просто не дать эти порошки?

— Могло не подействовать… Точнее подействовало бы, но Лиливей мог выжить.

— А почему тогда вы не подменили этот пузырек, как порошки?

— Стекло и пробка. Они достаточно уникальны и второй такой найти трудно. В свое время я сам лично, — врач как-то горько усмехнулся, — отыскал такой, чтобы Лиливией не перепутал. Я забирал пузырек, наполнял настойкой и приносил обратно. Позже я его обязательно вернул бы.

Наташа протерла переносицу.

— Тогда последний вопрос: зачем?

Врач как-то устало улыбнулся.

— Он мне сломал всю жизнь. Одна моя ошибка… Одна единственная ошибка… И Лиливией об этом узнал. Меня могли лишить диплома. Он прекрасно понимал это и шантажировал. А ведь я хотел отправиться после обучения на стажировку в империю! А он заставил стать семейным врачом…

— Как-то не очень мудро с его стороны, — удивился Сайзен.

— Он прекрасно знал, что я ничего ему не сделаю. Всегда смеялся, что, мол, кишка тонка. Да и смысла не было.

— Что у вас случилось? — Наташа уже спокойно сидела на стуле, причем села так, чтобы преградить путь к врачу Лаистеру, который хоть и сидел молча, но смотрел на доктора таким взглядом…

— Чего уж теперь, — вздохнул Сирил. — Я не врал, когда говорил, что лучший выпускник. Но не всё мне давалось… Точнее, был там один профессор, который невзлюбил меня с первого взгляда и валил. Целенаправленно. Будь я поопытнее, мог настоять на приеме экзаменов другим преподавателем, была такая возможность… как раз для таких случаев. Но тот профессор… Он прямо в лицо мне заявил, что я никогда не сдам его предмет. Ну я и подсыпал ему… Нет-нет, ничего смертельного, но в следующую неделю он лежал дома с… Ну в общем, не мог далеко отойти от дома. Экзамены принимал другой профессор.

— А Лиливией это откуда узнал?

— Он был одним из меценатов медицинской школы и в тот момент был там и заметил, как я что-то подсыпал в еду профессора. А потом сообразил, почему профессор неделю из дома выйти не мог.

Наташа покачала головой.

— Смертей тогда не было, прошло достаточно времени… Всё равно не понимаю зачем?

— Тот профессор теперь в Сенате и ведает медицинским советом. А ещё он очень мстительный. Если он только узнает, кто ему устроил тогда сидение дома, то… — Врач махнул рукой.

— Но вы же столько времени работали. Почему именно сейчас решили освободиться?

— Лиливией! — в голосе врача впервые послышались нотки ненависти. — Он заявил, что в моих услугах больше не нуждается, и со смехом добавил, что познакомился на одном собрании с тем профессором. Мол, тот до сих пор считает, что тогда съел что-то не то. И сказал, что расскажет ему все. Мол, ему интересно посмотреть, что дальше будет.

Наташа моргнула.

— Но… Может, он просто… шутил…

— Может, — устало согласился врач. — Но я не мог рисковать.