Загадка Либастьяна, или происки богов

Глава 9. Мелкие задачки

Лейм пришел за кузиной довольно ранним по лоулендским меркам утром, как только маленький магический жучок, настроенный на силу Нрэна, уведомил молодого бога о том, что кузен покинул покои Элии и отправился по своим делам.

На сей раз даже строгий брат не нашел бы в облике младшего отступлений от традиций: скромные черные брюки, украшенные серебряной строчкой, белая рубашка с легкой кружевной отделкой, традиционный тонкий меч в ножнах на поясе, фамильная печатка-перстень и вежливая улыбка — Лейм выглядел безупречно. Точно как подобает члену королевской семьи, проповедавшему идею о том, что внутри ты можешь быть какой угодно сволочью (это даже желательно), но в своем внешнем облике должен оставаться безупречным кавалером при любых обстоятельствах. Элия уже позавтракала и вышла навстречу кузену, выказывая тем самым открытую приязнь.

— Ну что, готов нырнуть в вековую пыль книжных наслоений? — весело поинтересовалась богиня.

— С тобой — хоть в Бездну Межуровнья! — пылко воскликнул романтичный бог, любуясь принцессой, ее совершенной фигурой, подчеркнутой облегающим темно-синим платьем, затканным по высокому вороту, рукавам и низу юбки серебряными и золотыми листьями — мотивом осени.

— А вот туда ни тебе, ни себе я бы отправляться не советовала, — серьезно возразила богиня, невольно содрогнувшись, и взяла со спинки кресла светло-серый палантин. — Отвратное место Межуровнье: жуткие демоны, каких не встретишь на Уровнях, прочие твари, терзаемые вечным голодом, опасность, непреходящий холод и пустота дикого одиночества. Лучше ввязаться в какую угодно передрягу в мирах, чем решиться на прогулку по Бездне. При всем его могуществе, мне жаль Повелителя, обреченного занимать свой пост.

— Я неудачно пошутил, Элия, извини, — покаянно вздохнул Лейм, поправляя палантин на плечах кузины. — Мне и самому не по вкусу Межуровнье. Хоть и бывал я в нем всего несколько раз на ознакомительных тренировках и не заходил далеко, не то, что вы с Гором. Там умирает радость души и сама память о радости.

— Да, противное ощущение, — искренне согласилась принцесса и подмигнула кузену: — К счастью, сейчас нам туда не надо. Ограничимся экскурсией в библиотеку. Там, конечно, не в пример скучнее, зато куда безопаснее. Но заблудиться или вляпаться в неприятности при желании тоже можно основательно. Надеюсь, у нас этого желания не возникнет! Если только герцог вместо того, чтобы поддаваться облагораживающему влиянию друга, заразил тебя страстью к поиску проблем на свою голову, шею и прочие менее благозвучные места.

— Ну не все так плохо, — расплывчато отозвался Лейм, и в самом деле не знающий, чье влияние на кого сильнее, но подозревавший, что напор Элегора мощнее.

Принц предложил кузине руку, и боги вышли в коридор, намереваясь совершить чинную прогулку до библиотеки. Но как всегда прогадали. В сумасшедшем доме, названном по недоразумению королевским замком, понятие покоя как таковое носило чисто абстрактный характер, а безумие распространялось с феноменальной скоростью.

— Госпожа! Ваше высочество! — захлебываясь рыданиями на лестнице Элию догнал один из пажей, обычный напарник Лиама — черненький, кудрявый, как барашек, жизнерадостный живчик Рисгант, самый шаловливый из ребят, неизменный заводила шуток и проказ.

— В чем дело, Рис? — приостановившись, осведомилась Элия, предчувствуя неприятности.

— Лиам! У него пена изо рта, весь зеленый, холодный как лед, корчится на кровати и никого не узнает! — испуганно моргая, разом выпалил паж. — Спасите его, ваше высочество! Спасите!

…. - совсем не подобающе для воспитанной и высокородной леди выругалась принцесса, ухватила Риса за плечо и телепортировалась к комнатам пажей, находящимся рядом с ее апартаментами. Из общей большой комнаты, где мальчики коротали совместный досуг за играми и занятиями, вело несколько дверей в их личные спальни. Дверь в комнату, занимаемую Рисом и Лиамом, была открыта, и вокруг постели последнего толпились все свободные от работы ребятишки.

— Брысь отсюда, — сердито рявкнула Элия на малышню. — Если он болен, то может заразить всех вас.

Пажей как ветром сдуло, остался только Рис и сам Лиам, в точности соответствовавший описанию друга — зелень, пена и корчи. Светлое золото волос мальчонки потускнело и слиплось в пряди, и без того худое личико стало похоже на недообглоданный остов, обтянутый кожей. Принцесса подошла кровати и, безжалостно откинув одеяло, внимательно изучила содрогающегося мальчика, Лейм встал за спиной кузины, с сочувствием взирая на пребывающего в бессознательном состоянии паренька. Элия движением брови захлопнула дверь и потребовала ответа у Риса:

— Лиам гулял сегодня в Саду Всех Миров?

— Ага, — поспешно кивнул паж. — Ревел всю ночь, крутился, как вьюн, возился, сопел, спать мешал, а утром сказал, что ему на воздух надо, и пошел. Вернулся, а минут через двадцать все и началось.

— Что с ним, Элия? — нахмурившись, спросил Лейм, обладавший немалым целительским даром, но по молодости лет все еще недостаточно сведущий в болезнях, бродящих по мирам. — Мальчик серьезно болен? Мне сплести заклинание исцеления?

— Дурью он болен, и это основной диагноз, — процедила богиня, с легкостью разжав скрюченные в кулачки руки ребенка и указывая пальцем на фиолетово-зеленые пятнышки на одной из ладошек.

— Дурью? — непонимающе нахмурился Лейм, не подозревавший, что от хвори с таким названием зеленеют и корчатся.

— Глупец слопал несколько листов миакраны, скорее всего не больше двух, будь по-другому, отправился бы на встречу с Творцом сразу, — сердито пояснила Элия, машинально сплетая заклинание связи.

— Значит, нельзя терять времени, — встревожено воскликнул Лейм и собрался было накинуть заклинание исцеления на слабеющего буквально на глазах мальчишку. Со времени странствий с Элегором принц постоянно держал запас чар такого рода наготове и пускал их в дело не раз.

— Нет, — отрезала богиня, препятствуя кузену. — Глупость должна быть наказуема.

— Госпожа, но вы спасете Лиама? — испуганно и жалобно, как голодный щенок, заскулил Рис.

— Да, не мешай, — отрывисто бросила принцесса.

Рис тут же заткнулся, юркнул в уголок и затих. Заклинание связи, наконец, достучалось до упорствующего в своем нежелании говорить абонента и активизировалось.

— Стради? Что стряслось? К чему такая спешка? — сонно моргая длинными ресницами, простонал Энтиор из кровати. Вампир выпростал из-под пухового покрывала алебастровую руку, за использование которой в качестве модели любой скульптор (не абстракционист) отдал бы полжизни, и попытался заслонить ладонью припухшие от тусклого света, сочащегося сквозь темные шторы спальни и полог балдахина, глаза. Разбудить принца в столь ранний час вообще могло бы только очень немногое: например, весть о гибели герцога Лиенского или вызов сестры.

— Мне срочно нужно противоядие от яда миакраны, — потребовала богиня.

— Возьми, — не вступая в пререкания, сказал Энтиор. В руках принца появился маленький темный фиал, который он телепортировал стради, и бог томно поинтересовался: — Теперь я могу снова уснуть?

— Да, дорогой, сладких сновидений, спасибо, — Элия отключила заклинание.

Осторожно откупорив флакон, богиня бесцеремонно ткнула пальчиком в какую-то точку под челюстью у Лиама, и рот ребенка раскрылся. Капнув ему на язык из горлышка одну каплю чего-то коричневого и странно пахнущего, как показалось Лейму, лавандой и бензином, Элия прихлопнула рот пажа и усмехнулась:

— Все.

— А разве заклинание исцеления не эффективно при отравлении миакраной? — удивился Лейм. — Я помню, Гор рассказывал…

— Почему же, эффективно, — согласилась неумолимая принцесса. — Только совершенно безболезненно, а глупость достойна суровой кары. Проблюет дня три, покричит, чувствуя, что все жилки, да кишки словно крючьями раздирают, в следующий раз будет думать головой над тем, что делает, а не руководствоваться пошлыми историями менестрелей.

Принцессу всегда выводили из себя довольно часто случающиеся попытки самоубийств бывших возлюбленных, отвергнутых воздыхателей и просто случайных, едва знакомых мужчин. Случались эти досадные происшествия с непохвальной периодичностью и успели Элии основательно надоесть, кроме того, даже если богиня и не считала себя виноватой, определенная толика ее вины по меркам высшего Равновесия все равно наличествовала и пятнала душу. И вот теперь еще ее пажи будут такой ерундой заниматься? Возмущению богине не было предела.

— Но, может быть, мальчик съел листик случайно? — вступился за ребенка Лейм.

— Прощальные записки невзначай не оставляют, — фыркнула Богиня Любви, кивнул в сторону тумбочки, где лежал аккуратно сложенный листочек розовой надушенной бумаги с кокетливо отогнутым краешком. — Красиво умереть дурачку захотелось. Выживет, сто раз потом подумает, прежде чем сотворить очередную глупость. Романтичный болван!

— Принцессе Элии Ильтане Эллиен дель Альдене. Простите, моя великодушная госпожа, и прощайте. Мой стыд больше того, что может снести бренная плоть презренного раба. Я сам выбрал себе кару и покорно принимаю ее. Лиам, — взяв послание, оторопело зачитал Лейм строчки с тщательно выведенными округлыми буквами, и вынужденно согласился с кузиной: — Ты права, дорогая, это попытка самоубийства. Но за что мальчик хотел себя наказать?

— За то, что сказал вчера Джею и Рику, где меня искать. Братишки с ним не церемонились, — фыркнула Элия, отводя веко отравленного, чтобы взглянуть на зрачок, и походя велела пажу: — Вызови к нему сиделку из замковой больницы, Рис. Не тебе же с этим болваном возиться.

Лейм вздохнул, понимая, что если Джей и Рик пожелают, то способны довести до трясучки не только маленького мальчонку, но и вполне взрослого бога, а прекрасная принцесса не из тех, кто поспешит со словами утешения к запуганному рабу. Сейчас ее заботят куда более важные вопросы, дала противоядия вместо того, чтобы выбросить из замка, не оставила подыхать, и ладно. Это по меркам Лоуленда уже милосердие. Принц заботливо укрыл парнишку одеялом. Противоядие Энтиора начало оказывать свое действие, и на серо-зеленом лице мальчика появилась призрачная тень жизни, дыхание стало ровнее и глубже.

— Спасибо, ваше высочество, — закивал Рис так интенсивно, что колечки его волос закачались в такт, и порывисто поцеловал руку госпожи. Все лицо его выражало бесконечное обожание и непоколебимую веру во всемогущество богини, почти не обращавшей на него внимания.

Покидая комнату следом за Элией, Лейм не удержался и втихомолку запустил в мальчишечку струйку целительного заклинания, чтобы подкрепить силы больного. Принцесса, кажется, не заметила подвоха. Как только она вышла из спальни Лиама, на богиню устремились вопросительные, исполненные надежды взгляды перепуганных мальчишек. Повинуясь ее приказу, они оставили спальню больного, но так и не разошлись, а расселись почти у самой двери, как стайка голодных волчат, ожидая тревожных известий. Конечно, ребята подслушивали, но много из-за плотной двери было не услыхать.

— Все? Я, наконец, могу заняться исполнением государственного поручения, господа? — обведя взглядом пажей, ехидно уточнила принцесса, вздернув тонкую бровь. — Или из вас еще кто-нибудь хочет отравиться миакраной, повеситься, заколоться кинжалом, спрыгнуть с башни, утопиться? Если так, не стесняйтесь, молодые люди! Только действуйте поскорее, чтобы я разобралась со всеми разом и больше не отвлекалась!

— Но, ваше высочество, мы же не знали, что Лиам выкинул! — попытался робко оправдаться старший из мальчишек, своего рода староста пажей, выловив сияющую из-за спины принцессы улыбку Риса, означавшую, что все в порядке.

— А меня это должно касаться? — не без надменности удивилась Элия, передернув плечами. — Вы живете вместе, а значит, отвечаете друг за друга. И то, что, как ты, Таиман, выразился, 'выкинул' Лиам — вина и недосмотр каждого из вас. Мне не хотелось бы отказываться от ваших услуг, мальчики, но если проблем с вами будет больше, чем пользы, придется подумать над заменой.

— Вы продадите нас принцу Энтиору, ваше высочество? — жалобно воскликнул непосредственный и самый маленький, запуганный 'страшными сказками' более старших ребятишек, Фуадиль — худой, как котенок с помойки, мальчишечка с огромными влажными глазами газели.

— Я не намерена сбывать неугодных мне рабов Энтиору, — констатировала принцесса и саркастично добавила. — Но меня настолько раздражают подобные глупые слухи, распространившиеся среди вас, что, возможно, мальчики, придется отступиться от своего правила и передать самого разговорчивого своему любимому брату на несколько дней для воспитания. Уверена, после его уроков у меня не будет никаких проблем со слугами.

— Мы постараемся не доставлять вам более хлопот, ваше высочество, — испуганно ойкнув, покорно посулили ребята и, демонстрируя обещанные безупречность поведения вкупе с изысканными манерами, синхронно поклонились Элии.

— Надеюсь, — уже у самой двери бросила принцесса и в сопровождении Лейма покинула комнаты, положившись на то, что достаточно приструнила пажей и теперь они с братом смогут спокойно отправляться в библиотеку.

Неохотно расставшись с Элией весьма поздним для себя утром, принц Нрэн немного размялся в тренировочном зале и решил приступить к делам. Обычно, возвращаясь в Лоуленд после сколько-нибудь длительной отлучки, бог проводил очередную проверку обороноспособности государства: ревизировал фортификационные сооружения, состояние пограничных постов, наблюдал за усиленными учениями городской и замковой стражи, и прочее и прочее и прочее. Словом, каждый, кто был задействован в этой области, будь то простой солдат, оружейник или маг, знал, что его высочество не устроит беглое обследование, и немало потов сойдет с люда, пока воитель решит, что его устраивает результат всесторонней проверки.

На этот раз Нрэн намеревался действовать аналогичным образом, не только по традиции, но и для маскировки иных мотивов своего пребывания в Лоуленде. Предварительно, правда, богу предстояло уладить еще несколько срочных дел, первым из которых было надежное размещение ларца с картами из колоды Либастьяна в Замковом Хранилище магического вооружения. Создаваемое заколдованным оружием и доспехами мощное фоновое магическое поле должно было с легкостью заглушить вибрации ларца, сделав его невидимым для колдовского взора.

Охрана Замкового Хранилища, расположенного неподалеку от тренировочного зала, носила почти формальный характер. Большая часть артефактов, находившихся в его стенах, вполне могла позаботиться о себе сама, упокоив навеки незваных пришельцев, будь то банальные воры или заблудившийся в огромном замке новенький слуга. Нрэн всегда чувствовал нечто, своего рода общее сознание Хранилища, устроенного его далеким предком, говорила об этом и Элия, указывая на некоторое сродство между аурой Хранилища и Королевской Библиотекой. И тут и там великих предметов было предостаточно. Нрэн редко пользовался личными магическими средствами ведения боя или защиты, его божественная суть превращала меч превосходной ковки в суперклинок, способный с одинаковой легкостью поразить обычного врага из плоти и крови, чудовище или дух, а доспехи легко отклоняли любые заклинания врага. Чаще всего те рикошетом летели в самого дерзкого чародея. Но значение магического оружия и щитов для прочих, не наделенных его дарованиями существ, рациональный бог признавал безоговорочно. Он знал достоинства и недостатки каждого из многих тысяч предметов, скрытых за дверями Хранилища и всегда входил туда с удовольствием, словно на встречу со старыми друзьями.

Почти игнорируя четверых стражников, несущих пост у дверей, Нрэн взялся рукой за ручку-кольцо и потянул на себя. Раздался легкий щелчок, опознав в посетителе члена королевской семьи, замок открылся. Бог вошел внутрь, оруженосцы внесли следом тот большой сверток, что Нрэн оставлял на ночь в своих покоях, и, положив его на пол, поспешили удалиться. Даже на них, бывалых воинов, тяжким грузом давила аура Хранилища, собравшего в себя всевозможные предметы, с помощью которых одни живые существа убивали других, и массу средств, которые были изобретены для того, чтобы сохранить эту самую жизнь в бою.

Невольная, едва уловимая улыбка коснулась узких губ бога, когда он оказался среди милых его сердцу сокровищ: мечей, копий, алебард, дротиков, боевых цепов, посохов, кинжалов, стилетов, ножей, сабель, тесаков, рапир, палашей, чеканов, топоров, луков, арбалетов, щитов, шлемов, нагрудников, наручей, кастетов, поножей, перчаток и полных доспехов.

Дождавшись ухода оруженосцев, Нрэн разорвал руками плотную мешковину, в которую была зашита ноша. Под тканью оказался комплект доспехов и пара ножен с мечом и ножом. Комплект холодного оружия был выбран воителем в королевскую коллекцию за свои необычайные свойства.

Тихо мурлыча под нос один из боевых маршей, Нрэн нашел свободное место на оружейной стойке, и новинка заняла полагающееся ей место, а Бог Войны взялся за установку доспеха на манекене. Мужчина не спешил, но его руки, привычные к такого рода труду, как руки художника к кисти, двигались с почти неуловимой быстротой, скупые четкие движения, сопровождаемы легким лязганьем металла, могли бы заворожить случайного наблюдателя.

Вот последний штрих — пластинчатые перчатки, инкрустированные мелкими изумрудами и неизвестными Нрэну желтыми камнями, похожими цветом на витарь, были закреплены. Мужчина отступил, чтобы полюбоваться на то, что было для Бога Войны истинным произведением искусства. Вычерненный металл доспехов сиял для него куда более привлекательно, чем солнце. Улыбка на губах принца стала чуть шире, он нагнулся и достал из мешковины ларчик, поднял забрало шлема и опустил свою ношу на планку внутри манекена. Вернув забрало на место, бог прошелся по Хранилищу и, остановившись у противоположной стены, на несколько секунд прикрыл глаза, пытаясь для проверки отыскать ларец внутренним чутьем. Подняв веки, Нрэн с неудовольствием констатировал, что его взгляд устремлен на злополучные доспехи, ставшие тайным убежищем карт. Принц нахмурился, обдумывая ситуацию. Решив, что возможно дело не в сильном излучении ларца, а в его собственной подсознательной уверенности в месте нахождения карт, воин вознамерился устроить небольшую проверку и провел предварительные приготовления.

Выйдя из Хранилища, Нрэн обратился к одному из стражников:

— Вызови лорда Дариса.

— Да, ваш высочество, — кивнул охранник и, повернув печатку с изображением розы и меча на среднем пальце, с силой нажал на изображение. Активизировалось стандартное многократное заклинание связи, каким снабжались все стражники замка, и охранник провозгласил: — Мой лорд, вас желает видеть принц Нрэн.

— Иду, — откинулся, появляясь рядом с Богом Войны, его коллега — лорд Дарис, начальник королевской стражи Лоуленда. Кареглазый мощный мужчина с породистым, чеканно суровым, как лик с древней монеты, лицом. Ему очень шла черно-синяя форма стражника с форменными нашивками — знаком высокого ранга.

Старый знакомый, любовник и ставленник принцессы Элии не вызывал у Нрэна обычную жуткую неприязнь. Да, принц ревновал к Дарису, но и невольно сочувствовал мужчине, угодившему в ту же прекрасную ловушку, что и он сам, ценил способности соперника и доверял ему в деле охраны замка почти как самому себе, ибо, охраняя Лоуленд, тот охранял самое дорогое для себя существо. Впрочем, это не значило, что мужчины дружили или что проверка Нрэном королевской стражи проводилась с какими-то поблажками. Никогда и ни в чем не давая спуску себе, принц не давал его и никому другому.

— Ваше высочество. Что? — лаконично осведомился Дарис, зная, что Нрэн не любит лишней болтовни.

— Мне нужна твоя консультация, — не тратя времени на приветствия, пояснил принц и мотнул головой в сторону Хранилища, приглашая начальника стражи следовать за собой.

Мужчины вошли внутрь, плотно прикрыли двери. И только тогда принц снизошел до сжатого пояснения:

— Я поместил в Хранилище некий новый магический предмет и хотел бы проверить, не ощущаешь ли ты его воздействия на каких-то новых или старых предметах.

— Посмотрю, — согласился Дарис, неторопливо огляделся и медленно двинулся по помещению, прислушиваясь к своим ощущениям.

Он никогда не был магом, но личная сила бога с более высокого Уровня давала свои преимущества, в том числе и тонкое чутье к магическому воздействию и колебанию устоявшейся ауры. Поэтому Нрэн и решил использовать Дариса в качестве шахтерской канарейки.

Начальник королевской стражи начал неспешный обход огромного Хранилища, цепко оглядывая его содержимое, с которым был знаком почти так же хорошо, как и Нрэн. Проходя мимо стойки с клинками, Дарис обронил вопрос:

— Новые?

— Да, — подтвердил принц. — Увеличивают силу и скорость удара, хороши для женщины. Отличная ковка и баланс.

Удовлетворившись пояснениями, Дарис закончил осмотр оружия и перешел к доспехам. Последние, привезенные принцем, он заметил тут же, но осмотрел не менее тщательно и другое снаряжение, стараясь, согласно просьбе Нрэна, почувствовать изменения в ауре Хранилища. Наконец, начальник стражи дал свое заключение:

— Я видел новые клинки и набор доспехов, их ауры не сильнее прочих, если ты, принц, имел в виду какой-то другой предмет, то я его не вижу и не ощущаю.

— Отлично, благодарю за помощь, — задумчиво констатировал Нрэн и приказал: — Можешь быть свободен.

Начальник королевской стражи кивнул в ответ и, не задавая утоняющих вопросов, покинул Хранилище, чтобы продолжить ежедневный обход замка, прерванный неожиданным поручением. Нрэн переложил ларчик из старой брони в новые доспехи, размышляя над тем, почему так очевидное ему присутствие не почувствовал Дарис. Решив обязательно доложить Элии о своих сомнениях, принц вышел из помещения. Следующим в плане принца стояло не слишком приятное, но необходимое дело. Визит к сестре.