Забытые учителя

Время собирать камни

Подуровень спал. Адъютант Каверин решил послушать радиочастоты, чтобы понять, что сейчас происходит в мире. Он был принят на эту должность не так давно и очень боялся оплошать. Он был младшим ребёнком в семье, и о том, чтобы получить отцовское состояние, не стоило даже и думать. Придётся строить свою карьеру и копить капитал самостоятельно, а для этого придётся послужить. Вспоминался один очень старый и жизненный анекдот.

Сын спрашивает у папы-полковника:

— Папа, я, когда вырасту, буду полковником?

— Конечно будешь, сынок!

— А генералом?

— Нет… генералом никак не получится…

— Почему?

— У генерала свои дети есть…

Благо, у генерала Наговицына своих детей не было, и, если всё пойдёт нормально, возможно, старый генерал назначит его своим преемником. А что, генерал Каверин — звучит!

Адъютант надел наушники и пощёлкал тумблерами радиостанции. Внезапно он услышал очень чистую передачу, которая велась открытым текстом:

«Я обращаюсь сейчас ко всему человечеству. Вирус уничтожил большую часть населения планеты, однако людей он не изменил. Власти предержащие сейчас укрылись в хорошо оборудованных бункерах и продолжают эксплуатировать население как тягловый скот. Они играют на противоречиях, они говорят вам, что заражённые — это не люди, но используют их в своих интересах. Они эксплуатируют заражённых на самых тяжёлых работах и стравливают их общины между собой. Всем цивилизованным миром, — слово «цивилизованным» было произнесено с усмешкой, — руководит сейчас объединение семей, именуемое Объединённый генералитет. Они преследуют только свои интересы.

Во время катастрофы спасение нашли только они и их шестёрки. К сожалению, спасены были худшие представители человечества, в то время как лучшие погибли или были обречены на жалкое существование и постоянную борьбу за выживание. Всё остальное — редкие исключения, которые только подтверждают правило. Нельзя было строить хорошее общество на столь неправильной основе. Я попытался, и вы видите, к чему это привело: мой родной Крылатский анклав сейчас раздираем противоречиями, оппозиционеры наверняка с удесятерённым усилием делят власть.

В то время как настоящие люди остались за пределами бункеров, Объединённый генералитет делает всё, чтобы как можно глубже столкнуть мир в пучину невежества — так, чтобы не выбрался никто. Жестоко пресекаются любые отклонения от запланированного ими сценария, почти все московские общины заражённых находятся под влиянием их агентов. Остальное население загнано в клетки под названием бункеры и тоже вынуждено жить по их правилам: эквивалент[16], кредиты, банки и многое другое — всё в точности как было в старые времена.

Сейчас нас окружают лицемеры — паразиты, которые мимикрируют и приспосабливаются, они скрывают своё истинное лицо и истинные намерения. Истинная Вера рождается только в результате СВОБОДНОГО ВЫБОРА. Лицемерие — грех более страшный, чем неверие. Только Всевышний может решать, кто в итоге окажется прав. Лицемеры есть самые страшные враги общества.

Выход видится только один — восстаньте, сбросьте с себя лицемерное иго Объединённого генералитета! Именно сейчас я призываю всех к самопожертвованию, потому что иначе будет поздно».

Несколько секунд адъютант просто ошарашенно сидел на месте. В голове не укладывалось, кто мог такое пустить в эфир. Подумал, что это какая-то ошибка, переключился на другую частоту — но и там всё тот же уверенный голос вещал о прегрешениях Объединённого генералитета. Нужно было что-то делать, будить генерала не хотелось, но другого выхода у адъютанта не было — кто первый встал, того и тапки, и лучше он доложит обо всём первым…

— Откуда идёт трансляция? — осведомился генерал.

— Не знаю, но мы никак не можем её заглушить, они заняли все наши частоты и повторяют это сообщение уже в течение двух с половиной часов.

«Да, хорошо начинается день», — подумал генерал.

— Что ж ты раньше молчал? — воззрился он на адъютанта.

Мальчишка весь побледнел и выпалил:

— Я не хотел вас беспокоить, господин генерал…

— Теперь беспокойства будет куда больше. Мы можем это вырубить?

— Пока нет, но наши связисты делают всё возможное, — адъютант на секунду замер, — докладывают о беспорядках в нескольких анклавах, народ волнуется.

— А как ведут себя наши?

— В принципе, пока волнений нет, большинство считают это сообщение провокацией. Крылатский анклав и до этого отличался большими странностями, а тут говорить такое о героях, о тех, кто спасает человечество…

Мальчишка продолжал говорить, а генерал думал, что он либо врёт, либо искренне верит во всё то, что говорит. Только при одной из этих двух крайностей можно говорить так убеждённо и бескомпромиссно. Как же не хватает людей старой закалки…

— Массы похожи на стадо овец, — поморщился генерал, — им всё равно, кто их пасёт, лишь бы трава была посочнее да не было волков. Лучше оставьте эти высокопарные речи для официального пресс-релиза, а сейчас нужно работать. Нужно послать разведгруппу, выяснить всё на месте, понять, кто за этим стоит. Привлеките Лиса, пусть подключит своих заров и при необходимости поголовно вырежет зачинщиков. Подайте сигнал подполковнику Драгомирову, пусть наконец преподаст урок этим выскочкам из Крылатского.

— Есть!

Адъютант щелкнул каблуками и отправился исполнять распоряжение.

Генерал остался один. Как это могло произойти, откуда это сообщение? Все докладывали, что он сдох, просто сдох! Этот Васин и сейчас норовит испортить всю игру, его Внешний город, эта община заров МГУ, а теперь ещё и это. Даже если удастся подавить волнения и заткнуть провокаторов, осадок никуда не денешь!

Мир вот уже тридцать три года живёт в состоянии военной демократии и ограниченного потребления, а электорат за это время нисколько не изменился. Они не будут открыто критиковать власть, пока сыты, но обвинения начнутся, когда станет трудно, и тогда все припомнят и Васина, и его обвинительную речь.

Поговорить, что ли, с генералом Романовым? Они когда-то были сподвижниками, но тот стал потихоньку оттирать его от власти — надо было пристраивать племянничков. О! Племянник! Молодой Романов сейчас как раз находится в Крылатском. Очень ему хотелось выпендриться!

Генерал поймал себя на мысли, что молодое поколение совсем не умеет планировать на перспективу. Сейчас у них есть звания генералов, доставшиеся чуть ли не по наследству, есть огромное количество эквивалента, слава, почёт — о том, что с ними будет завтра, они не думают, а вот Васин подумал за всех.

Уму непостижимо, как ему удавалось всё это время скрывать эти манипуляции с зарами. Об этом даже подумать страшно — равенство заров и чистых, теперь вот — плоды пожинаем!

— Мина, открой! — кто-то тарабанил во входную дверь. — Быстрее!

Мина спустилась со второго этажа, распахнула дверь. Посторонних она не боялась. Да и не было в Верхнем городе посторонних.

За дверью стоял Сыч.

— Что стряслось, Александр?

— Мина, быстрее, необходима связь с Клёном! Имеется информация о нападении Объединённого генералитета на анклав. Быстрее, Мина!

Мина метнулась в комнату Аиши, что-то прокричала. Выскочила, схватила Сыча за перчатку КБЗ:

— Пошли!

В гостиной третьего этажа подошла к столу и стала нажимать тумблеры. Экран монитора мягко засветился голубым.

— Клён, ответьте Крошке. — Минут пять ничего не менялось, только Мина монотонно повторяла: — Клён — Крошке…

Она не предполагала, что вспомнит этот свой позывной. За последние тридцать лет она его не использовала ни разу.

Потом на мониторе появилось лицо Клёна:

— Крошка — Клёну. Мина, что произошло?

— Александр расскажет.

Она посторонилась, освобождая место возле микрофона.

— Константин Федорович, полагаю, что нынче ночью будет нападение на наш анклав. С Гришкой отправил водителя, техника и мальчишку-кочегара из Соколиной в убежище к Ивлеву. Но боюсь, что они не успеют предупредить.

— Я свяжусь с Ивлевым.

Со стороны минного поля послышались взрывы.

— Константин Федорович, началось! Взрывы на поле со стороны Рынка!

— Я вышлю подкрепление. Отражайте нападение.

Монитор погас.

— Помоги! — Мина нажала на ручку стола, часть стены отъехала в сторону. — Ставь туда монитор. И запомни, как достать. Быстрее, Александр, беги к башне. Предупреди!

Быстро спрятав монитор, они спустились вниз по лестнице. Аиша заводила в подвал детей из соседних домов.

— Быстрее, Александр! Тебе надо добраться до башни и дать гудок!

Вместе с Миной они вышли на улицу.

— Пройдёшь вон там. Это самый короткий и безопасный путь. Беги быстрее!

— А как же вы? Коттедж стоит на отшибе.

— Не беспокойся, отобьемся. Не мешкай!

Мина проследила за Александром, пока он не исчез из поля зрения. Вернулась в дом. Собрала всё огнестрельное оружие, арбалеты и три колчана со стрелами. Потом открыла шкаф и достала еще два колчана. Здесь были стрелы особые, отравленные ядом собственного приготовления. Мина знала, что противоядия не существует. Снаряжая эти стрелы, она не предполагала, что придется стрелять ими в людей.

Весь арсенал она снесла на плоскую крышу коттеджа. Расчехлила пулемёт. Прислушалась — на минных полях со стороны Рынка продолжались взрывы. «Кто-то напоролся на мины, — подумала с удовлетворением. — Ну, Александр, где же ты?»

И услышала рев гудка. Вместе с ним раздался грохот выстрелов. Мина прислушалась: было такое ощущение, что по анклаву бьют снарядами старого образца, какими ранее вооружали танки. Пришла злость: «Сволочи, хорошо подготовились! Не пожалели пороха!»

От ворот послышались выстрелы. Мина вся обратилась в слух и зрение. Канонада неуклонно приближалась к её коттеджу. Мина приготовилась, поудобнее устроилась за пулеметом и, как только увидела противника, нажала на гашетку пулемёта, удивившись: «Откуда их столько?»

Через некоторое время пришло понимание, что её коттедж выбран не случайно. Кто-то из близкого окружения оказался предателем. Войска Объединённого генералитета рвались к нему, так как знали, что из него имеется прямой вход в бункер.

Время сжалось до предела. Мина уже не могла сказать, сколько его прошло, но, наверное, прилично: она расстреляла все патроны, и стволы основательно повело. А нападавших не становилось меньше. Одни падали, на их месте тут же появлялись следующие. Мина стреляла и стреляла. Она поняла, что её часы сочтены, мятежники при поддержке войск Объединённого генералитета осаждали её дом. В окна летели бутылки с зажигательной смесью. На улице кипела самая настоящая резня, жители Верхнего города пытались отразить атаки чужаков, защищая жизни своих детей.

«Откуда в них столько ненависти, что мы им сделали? Надо продержаться, в подвале дети — они не должны погибнуть, пусть хоть вся земля пылает огнём, но они будут жить!»

Патроны давно кончились, но отравленные арбалетные стрелы ещё были, на пару десятков горячих голов, которые решат сунуться в дом, этого хватит, а потом в ход пойдут ножи. Она прожила достойную жизнь и сейчас готова была уйти. Жалела только об одном — о том, что больше никогда не увидит своего мужа.

Для Верхнего города она стала матерью, знала почти каждую семью, знала их потери и теперь не хотела видеть, как убивают почти родных ей людей.

Наступило затишье. Мина приподнялась, натягивая стрелу арбалета. Со стороны бункеров застрочили пулемёты и автоматы. Потом она увидела, как чёрная тень «шарика» взмыла к небу, и на земле часто-часто вспыхнули факелы. «Слава Аллаху! Успели!» — и тут же что-то ударило её под лопатку. Но прежде, чем упасть, она увидела, что и со стороны РСЗО ударили пять огненных залпов. Ракеты, очертив огненные дуги, ушли в сторону ворот.

Грохота она уже не услышала.