За Городом — там, где свобода

Глава 19. «Бунт». Кирилл, Верховный Властитель (Главный администратор системы «Aeon Biotech»). Двадцатое июля

Я подошёл к голокарте.

Так… Изначально Дин и девчонка шли не туда — на восток. После, Маяк указал направление, и они повернули. Но повернули совсем не на юг! Почему?

Я вновь и вновь пытался понять: что он задумал?

Взгляд скользил по нарисованным в воздухе развалинам зданий, по покосившимся ветрякам…

Горы!

Я даже вздрогнул, чего со мной не случалось уж несколько сотен лет.

Горы! А под горами — ЗКП, лаборатория "Aeon" и станция вакуумного поезда. Ветка ведёт на Маяк, и ехать каких-нибудь десять минут.

Так вот, куда он идёт! Но откуда он знает про ЗКП? Кто рассказал?

Как бы там ни было, мальчишку не остановить. Навалилась усталость, и я опустился в кресло.

Когда-то, я шёл точно так же, как Дин — с той лишь разницей, что о коротком пути я не знал. На путешествие ушла целая жизнь, к Маяку я пришёл стариком. Это было неважно, Маяк дал возможность расстаться со старым телом и сбросить звериную оболочку.

Только значительно позже я осознал, что попал в ловушку.

Груз прожитых тысячелетий давил.

Что я такое? Зверь, человек или что-то иное? Я такой же, как голокожие или нет?

Когда-то давно я ошибся, сделал неправильный выбор. Интересно, что решит Дин?

Я ещё долго сидел, прихлёбывая коньяк. После, вышел на залитый утренним светом кольцевой стеклянный балкон, встретить нового ведущего инженера.

Гипермаяк на Диэлли не работал и не принимал корабли. От ближайшей планеты Сергею пришлось лететь на попутках.

Неудобно, да ничего не поделать. Теперь вся Галактика — неудобная.

Город сиял.

Да уж! Рассветы здесь — хоть куда! Лучше — только закаты… Чего удивляться? Диэлли — в прошлом элитный курорт и главный научный центр.

Жаль, океан с главной башни не видно… Впрочем, не всё ли равно, если я ничего не чувствую, а только могу отстранённо оценивать это великолепие?

Прекрасная и уродливая планета. Чёртова Диэлли, к которой мы все привязаны! Наше проклятье, и одновременно — наше спасенье.

Настроение было отвратным — целую ночь донимали кошмары. Шнеки дробили кости, мясорубки кромсали плоть, сапоги прилипали к кровавому полу. Повсюду валялись какие-то скользкие органы.

Я очнулся от сна, облегчённо вздохнул, вытер углом простыни потный лоб.

«Это только лишь сон!»

И вздрогнул, сообразив, что реальность нисколько не отличается от кошмара.

Двадцатое. Середина здешнего месяца. Значит, сегодня день Ритуала, забой.

Вновь бросило в пот. Я ощущал себя куском мяса — хоть и бессмертным. Из дёсен торчали кости, готовые перемалывать плоть; в животе конвульсивно сжимались кишки, старательно проталкивая дерьмо; лёгкие раздувались.

Рядом сопела жена, белым блестели влажные зубки. От их вида по коже бежал мороз.

Какого хрена?! Всё это было чертовски странно: никто и не думал меня пихать в мясорубку, жрать плоть буду я!

Дурацкие сны, и дурацкая Диэлли!

На горизонте возникла точка. Выросла, превратившись в Сергея. На подлёте он сделал вираж, перевернулся в воздухе, и легко «прибалконился». Отцепил антиграв и поставил в углу.

Молодой, понтовитый…

Пройдёт. Особенно на Диэлли. Оскотиниваются здесь моментально.

Я подал руку. Его ладонь оказалась холодной и жёсткой.

— Приветствую в нашем зверинце!

— Ну, зачем же вы так!

— Если не нравится, считайте, что вы на ферме — я бросил взгляд на пурпурные облачка. — Или курорте… Прошу!

Вспыхнуло поле, закрывавшее вход, и обволокло переливами. Мы прошли в зал. Я плеснул ему и себе тёмно-красного коньяка.

— Извините, не пью!

— Придётся! Или сделайте вид.

Терпеть не могу всяких трезвенников. Не доверяю… Гибнет Галактика и человечество, а они экономят здоровье! Зачем? Неужто им мало почти бесконечной жизни?

— Честно сказать, без коньяка я уже не могу. Слишком уж тошно смотреть на все эти рожи…

— Вы о питомцах?

— Что вы! О людях. Скот вполне ничего.

— А где мой предшественник?

— Не стану скрывать, его сожрало зверьё.

— Разве им нечего есть?

— Мы выдаём пайки ежедневно. Только, еда тут совсем не причём. Дело в Жажде. Они обязаны добывать свежую ДНК и мутировать, так составлена программа их поведения. Могут держаться немного на заморозке, без свежего мяса, но потом всё равно… В общем, напали они потому, что жаждали получить ДНК всесильных Властителей… Дурни! Только испортили статы!

— Но для чего это нужно?

— Ни для чего, атавизм. Остался от тех времён, когда они были оружием. Оно ведь должно улучшаться, разве не так? А самосовершенствующееся оружие — лучше… Конечно, теперь времена другие. Война позади, и нам ни к чему, чтобы развивалось зверьё. Это даже во вред, мы того и гляди потеряем контроль. Будет очень неплохо, если вы внесёте поправки в код их биочипов. Эарн распространит обновление.

— Эарн?

— Олень, Архонт. Он есть в каждом районе. Но говоря откровенно, с ним тоже проблема. Олень стал слишком силён.

— Смотрю, у вас сплошные проблемы!

— А что вы хотели? Сейчас ведь не нулевые года! Орбитальный лифт еле дышит, почти все андроиды испорчены вирусом — мы сами таскаем мусор! Хорошо хоть, полно подходящих для этой работы дебилов.

— А куда он отправился? Почему не вернулся на Диэлли?

— Кто?.. А! Вы о предшественнике? Хм… Даже не знаю, как вам объяснить… Оттуда, куда он ушёл, не вернёшься.

— В каком это смысле?

— Скажите, сколько вам лет?

— Семь. Семьсот двадцать пять, если точно.

Разве он сможет понять? Совсем молодой, всё ещё впереди!

— Считаете? А я на шестом десятке выключил регистратор. Вот и предшественник ваш, уже не считал… Так, информация к размышлению…

— Мне сложно судить… Есть люди значительно старше… Но, что же он сделал?

— Как вам известно, у нас поломался Гипермаяк…

Он перебил:

— Известно. Но это — абсурд! Маяк не берёт даже антиматерия, и не бывает поломок! Их Станции способны к самовосстановлению и переконфигурации.

— Интеллект Маяка превосходит человеческий в миллиарды раз. Пчёлам пасечника не понять, но скорее всего, он лишил нас возможности экспортировать мясо и развиваться…

Он рассмеялся:

— Пчёлам? Кажется, обрабатывая зверьё, вы и сами прониклись древними культами! Поклоняетесь Маяку? Напомню, Маяк — вовсе не всемогущий властитель, а созданное нашими нейросетями средство связи и транспорт.

— Которое, почему-то, правит Галактикой…

— Уже нет.

Я усмехнулся в усы.

Молодой и самоуверенный. Что он поймёт? Ничего! Значит, не стоит и углубляться.

— Скажу покороче — Маяк не работает. Для синхронизации текущего состояния сознания с Негалисом, мы используем мобильные ретрансляторы. Ваш предшественник вышел из башни, к изнывавшему от Жажды зверью. А в этот момент, как назло, ретранслятор сбойнул.

— Разве он может сбоить? В нём тройной горячий резерв, плюс холодный!

Я не ответил. А он разошёлся, как эти интеллектуалы-дебилы, которые жаждут раскрыть все тайны на свете и свести всю реальность к одной единственной формуле.

— То Маяк не работает, то сбоит ретранслятор! Вы уникальны во всех отношениях! Единственное в Галактике место, где мыслима смерть!

— Сейчас не старые времена. Людей без нейрочипов полно, и гибнут они на раз-два.

— Какие же это люди? Вымирающий вид, тупиковая ветвь эволюции!

— Мы все — вымирающий вид.

Я подошёл к окну.

Зверьё готовилось к Ритуалу. На храмовой площади собиралась толпа.

— Знаете, ведь я им завидую… Готов разбить лоб о ступени Храма, чтобы забыть о том, что я в зоопарке. Да только, молись не молись, если увидел зверьё и железные клетки, назад пути нет.

— Зверьё? Вы ведь сейчас не о них? — кивком головы Сергей указал на толпу. — Вы говорите про нас… А клетки — инстинкты?

— Любые программы, не только врождённые.

— Я вас понимаю…

— Ой, ли!

— Представьте себе! Но я программист, и не вижу в этом трагедии. Программы — не зло, в них порядок и жизнь! Вселенная развивается по программе!

— В последнем я не уверен — с учётом нашего идиотского положения. К чему были миллиарды лет эволюции? Чтобы в итоге попасть не туда?

Сергей смотрел вниз и хмурился. Было заметно, что ему не по себе от на разъезжающих на электромобилях Червей и Волков.

Да… Слабоват!

Он залпом выдул коньяк, поморщился и спросил:

— Вам больше шести тысяч лет… Значит, видели их предшественников?

— Геноморфов? Ну да… Однако, тогдашние были другие.

Совершенно не к месту вспомнилась Юна. Её голубые, как летнее небо, глаза.

Как они на меня смотрели, когда после Восстаний и Указа о дезинтеграции, я её прятал! Сколько в них было любви, благодарности, обожания, надежды! И как опустились в пол, когда в последний наш день она заметила в моей руке излучатель.

— Может, не так уж и отличались, раз пришлось переработать их на аминокислоты?

Что он может понять? Выскочка-инженер, самозабвенно лезущий вверх! Любовь для него — пустой звук.

Для меня, впрочем, тоже — давно. Но Юну я встретил на третьем десятке, а ему только семь. Я совершенно другой.

— Вы к ним не спускались?

— Случается. Но чаще, предпочитаю смотреть из окна. Хватит с меня и людей — от них в башне не спрячешься… И потом, они просто еда. Какой смысл изучать мечты и надежды бифштекса? Кстати, сегодня День Ритуала, забой. Угощу вас мяском. Где ещё вы отведаете свежего мяса?

— На Негалисе или Земле.

— Жрать человечину? Нет уж, увольте!

— Но и эти разумны…

— Кто, скот? Вы издеваетесь! Были б разумны, мы бы их ели? Разве они ходили бы в Храм, слушать проповеди Оленя? Разве стали бы подчиняться? Нас тысячи, их — миллиарды!

— Наверное, сложно их контролировать?

— До удивления просто! Знаете почему?

Он не ответил, а я продолжал:

— Как по-вашему, что такое «любовь»?

— Неожиданный и странный вопрос!

Да, странный и неожиданный — для такого, как он. Я опять усмехнулся, пока он чесал затылок.

— Ну… Любовь бабы придумали, чтоб пудрить нам и себе мозги, вытягивать деньги, рассказывая, какой ты особенный и родной, да чтобы рыдать в подушку.

— Похоже, вы не романтик.

— Я программист. Для меня существуют только программы, в том числе — человеческого поведения.

— И это прекрасно! Романтики здесь не приживаются, а инженеры нам очень нужны! Тыкать в зверьё погонялкой каждый готов, но думать никто не желает! — я сел и откинулся в кресле. — И всё-таки, возвращаясь к вопросу… Закон — это текст, слова. Но для вас «любовь» — это одно, для меня — другое, и третье — для зверья. Сколько людей, столько этих «любовей»! То же, с другими понятиями. Мозг любит определённость, без неё возникает страх. Потому, идиот сам подгонит реальность под любые теории. Если праведный человек живёт долго, он скажет: «Правильно! Создатель послал долгую жизнь!» А если в молодости умрёт, то: «Всё верно! Создатель забрал к себе. Что ему среди нас, грешных, делать?» Если праведник богат, скажет: «Послал богатство!», если беден: «Святому оно ни к чему!» Если достойный здоров, то: «Поддерживает Творец!», если болен: «Для испытаний!» Так что, по сути, скот сам себя контролирует. Потому, что желают! Потому, что боятся! Потому, что хотят!

Сергей хмурился всё сильней.

— Получается, они сами трактуют закон? По-вашему, это нормально?

Я отмахнулся:

— Подправит Олень! Система работает тысячи лет… Кстати, занятная штука! Заметьте, насколько в итоге — а уж пора подвести итог — оказалась полезна религия! Она направляла человечество в начале времён. После исчезла, как анахронизм, но возродилась в зверье. Помогла создавать биооружие, а теперь — еду.

— Направляла? Если вы не заметили, мы в тупике!

Я, видимо, зря угостил его коньяком. Не каждому он на пользу…

— Заметил, и очень давно. Вы даже не родились.

— Разумеется, мы найдём выход, как находили всегда.

Это было уже интересно.

— Вы, всё же, романтик — верите в человечество… И как же, по-вашему, мы отправимся к новым мирам? Ресурсы Галактики истощены.

— Поймите, ресурсы — понятие относительное. Вспомните земную историю. Когда кислород появился впервые — в качестве отходов синезеленых водорослей, над жизнью нависла угроза. Водоросли отравляли среду, атмосфера сплошь состояла из яда и была несовместима с жизнью. Началось массовое вымирание анаэробных форм жизни. В конце концов, биосфера «вывернулась наизнанку», анаэробные сообщества сменились аэробными. На поверку, катастрофа оказалась лишь революцией… Понимаете, жизнь всегда приспособится. Материя не исчезла, отходы вполне могут быть ресурсом.

В голове крутилась какая-то мысль, а думать в компании я не умел. К тому же, мне наскучил этот наивный юнец.

— Рад, что вы полны оптимизма. Однако, чтобы быть уверенным в завтрашнем дне, сегодня придётся работать. Конечно, за очень хорошее вознаграждение… Система давно устарела! Она создавалась для производства оружия — выживают и оставляют потомство самые агрессивные особи. Архонт говорит о смирении, а сам убивает покорных — отправляя их на Небеса-мясорубку. Лишь изредка добавляет опасных для нас, иначе заметит скот… Нет! Отбор должен идти по-другому, нам требуется тихое стадо! Пусть будет два праздника: Неба и Ада. На празднике Неба позволим тихоням размножится, на празднике Ада — отправим буйных на мясо. Как вам такой вариант?

Сергей изменился — романтик исчез, появился практик.

— Для того и приехал! Увидите, когда речь идёт о деньгах и еде, я предельно трудолюбив!

— Прекрасно! Но это — задача глобальная. Сначала отремонтируйте ЦОД системы видеонаблюдения. Без «Всевидения» мы, как без глаз!

— Посмотрим, что можно сделать.

— А ещё, у нас неплохие девчонки. Слетелись со всей Галактики на мясцо. Извращенцы предпочитают зверьё, но нам с вами не следует так опускаться.

Сергей вышел. А я ещё долго сидел, пил тягучий коньяк, размышляя о том, как же так получилось, что Вселенная бесконечна, а человечество сдохнет в единственной освоенной им Галактике.

Всё ведь шло хорошо!

Или нет?

Ни красный рассвет, ни коньяк не давали ответа. На душе становилось всё гаже…

Как вышло, что единственная война сожрала ресурсы целой Галактики?

Я хотел бы об этом поговорить, только с кем? С дебилами-заместителями или самоуверенным и нетерпеливым Сергеем, верящим в то, что человек контролирует свою жизнь, а человечество — собственное развитие? Сергеем, полагающим, что всё ещё впереди?

Я снова отправился на балкон.

Внизу собиралась зверьё, кровавым рассветным огнём полыхали кварталы, а далеко-далеко — там, где травы и океан, на зданиях Станции Гипермаяка гасли красные заградительные огни. Сейчас я их не видел, но помнил эту картину. Знал, что они там есть.

И вдруг всё сложилось. Чужой нестерпимо-яркий рассвет, багровая влага в бокале, Маяк и зверьё.

Всё неслучайно! Как же я раньше не понял! Наверное, нужно было прожить семьдесят тысячелетий, а может — побольше налегать на коньяк.

Нет! Нужно было встретить умного человека. Впрочем, недостаточно умного, чтобы понять…

В голове звучали его слова: «На поверку, катастрофа оказалась лишь революцией… Жизнь всегда приспособится. Материя не исчезла, отходы вполне могут быть ресурсом».

Революцией! Ну конечно! То, что для одного вида — отходы, для другого — ценный ресурс. Жизнь приспособится, всё ещё впереди.

Но, не у нас. Не у людей.

Неспроста вспыхнула эта война, появилось зверьё и сломался Маяк.

Всё началось с водорода и гелия. Возникли галактики и планеты, зародилась жизнь. Сначала простая, потом всё сложней и сложней. И вот уже мир глядит на себя сквозь глаза миллиардов существ, слушает и ощупывает себя самого. Анализирует мозгом тысяч философов: «Где я, и кто я такой?»

Кто-то считает жизнь чем-то особенным, но она подчиняется тем же законам, что Галактики и туманности, горы и облака. Атомы наших тел не отличаются от атомов звёзд. Мы — лишь деталь в механизме Вселенной. А у каждой детали — своя функция и свой чётко отмеренный век.

Усложнение, развитие и самопознание — вот для чего мир создал себя самого. Если ты перестал соответствовать этой цели, то придётся уйти.

Я выпил тягучую жидкость. Бокал, кувыркаясь, отправился вниз.

Да, этот яркий кровавый рассвет — не для нас.

Для нас — золотистый и мягкий закат.

Цель наших жизней была только в том, чтобы создать сеть Маяков — сверхразум Вселенной, и одновременно — нуль-связь и нуль-транспорт. А после дать этому разуму ноги и руки — зверьё.

Теперь пришло время уйти.

По сути, мы пожираем наших наследников, наших детей. Но у Вселенной и Маяка собственная, непохожая на человеческую, мораль.

И своё сострадание.

Мы бессмертны, поэтому просто стагнируем, пока зверьё варится в эволюционном котле — воюет, решает задачи, мутирует. Меняются формы и мозг, неудачные особи гибнут, а доминанты оставляют потомство.

Пока что, они не готовы. Но когда-нибудь — завтра или через тысячи лет, появится нужный Сверхзверь.

Тогда Маяк подаст знак и приведёт к себе.

Каким образом, нам не узнать. Наверняка, сложится цепь из «случайностей». А после, Станция вдруг заработает, открыв перед этим Сверхзверем Галактику.

День, когда встретятся Зверь и Маяк, станет началом конца.

Я усмехнулся — немного злорадно, смекнув, что со временем придётся уйти даже им — Маяку и зверью, уступив место новому. Чему-то, что лежит за пределами понимания.

Время — вот настоящий хозяин Вселенной. Мы только гости.

Нацепив антиграв, я шагнул в пустоту.

Включил я его не сразу. Падал, слушая шорохи ветра в ушах… Вспоминалась история многоликого Эарна — вечного, не способного погибнуть Фиеста. Вечного не по собственной воле — просто не повезло.

Бессмертие, вот настоящий ад. И кажется, я уже там.

Так может быть, лучше на Небеса?

Я понял, что вскоре забуду надеть антиграв, и, как назло, сбойнёт Ретранслятор.

Серёжа мне в этом поможет.

Проплывающие внизу кварталы напоминали огненный океан.

Солнце уже оторвалось от горизонта и лезло ввысь. Скоро утихнет пожар, утренний багрянец обратится в золото дня. Яркое солнце покажет правду — серый и жуткий Город. Но пока, он был красив.

От коньяка горизонт качался, а я пытался его удержать. Потому и не сразу заметил, что в Городе что-то не так. А когда обратил внимание, зверьё уже было на крышах.

Что происходит? Уже тридцать часов, начинается месса! Все горожане должны стоять в Храме, повизгивая от счастья!

Неужто? Не успел я подумать о революции, как она началась?

Я приблизил изображение.

Похоже на то! Зверьё танцевало на крышах. Ягуары обнимались с Рысями — злейшими их врагами, Черви с Птицами, Обезьяны с Жуками.

Я сделал вираж, и полетел к ближайшей районной башне.

Улицы были полны, крыши всех не вместили. Но и на улицах всё было так же: объятия злейших врагов, безудержное веселье и танцы. Пустой была только площадь у районного Храма.

Я переключился на тепловизор.

Храм был пуст, только у выхода ползло единственное пятно.

Я снизил скорость, забултыхался, и шмякнулся возле Храма, подвернув ногу. На ступенях возник Эарн.

— Ну, и где все?

Головы завертелись, замельтешили рога.

— Вам видней, что тут происходит. Вы же Верховный Властитель!

— Да, я Верховный Властитель. Но контролировать горожан должен именно ты! И помни, я не Дейнерис! Будешь дерзить — одно из твоих тел окажется в башне, а ты — захлебнёшься отчаянием. Годами станешь просить о пощаде, даже дыша через боль!

Головы опустились так низко, что рога царапнули мрамор.

— Служу, повелитель!

Я снова взлетел в небеса.

Солнце взбиралось всё выше. Собравшееся на крышах зверьё доставало из непрозрачных запретных сумок серебристую ткань.