Юмористическое фэнтези

Молли Браун ПРОМАШКА[121] Перевод О. Полухина

Алан пробежал под аркой, даже не взглянув на табло над входом. Утро понедельника, и он снова опаздывает. Он часто обдумывал теорию, согласно которой время — это некая точка в пространстве, и всякий раз у него портилось настроение. Ведь тогда в этой конкретной точке пространства всегда утро понедельника, и он всегда опаздывает на службу, причем ненавистную. И так было всегда. И всегда будет. Если только кто-нибудь не вмешается, что категорически запрещено.

— Пресвятая матрица! — воскликнул Джо Туфингерс, когда Алан промчался мимо, торопясь зарегистрировать отпечаток ладони в тщетной надежде не потерять оплату следующих тридцати минут. — Не поверишь, что я нашел в отделе художественной литературы!

Алан шлепнул ладонью по рекордеру. Металлический голос произнес:

— Служащий номер ноль пятьдесят семь, архив, Алан Стронг. Опоздание тридцать минут семь целых две десятых секунды. Штраф — часовая оплата.

Алан пожал плечами и повернулся к Джо.

— Поскольку платить мне не собираются, я, пожалуй, задеру ноги и выпью чашечку жидкого кофеина. Давай рассказывай, что ты там нашел.

— Значит так, я разбирал файлы — сам знаешь, какой бардак в отделе художественной литературы, и вдруг вижу — журнал. А это-то, думаю, здесь откуда?

Какое-то старье, двадцатый век, и называется «Женские секреты». Всякие рецепты, образцы вязания и приторные любовные истории типа: «Он грубо схватил ее, оставляя синяки на нежной белой коже, и прижал к твердой как камень груди…» Я решил, что журнал попал туда по ошибке, и чуть было не выбросил его. Но потом заметил один рассказ — «Любовь, победившая время» и смекнул: вот где собака зарыта. Я этот рассказик полистал — тошниловка страшная, но ты прочти обязательно, дело говорю.

— Зачем?

— Затем, что он про тебя.

— Ну ты даешь, Джо! Я чуть не купился.

— Да я серьезно! Ты взгляни, не пожалеешь, даром что дребедень. Авторица — какая-то Сесили Уокер. Написано препотешно, ну да тогда вообще изъяснялись чудно. Рассказец — дрянь редкостная, но главный герой там ты — сто процентов!

Алан ни на секунду не поверил ему. Джо — хохмач известный, всегда любил хорошую шутку. Алан никогда не забудет, как однажды на вечеринке Джо подсыпал ему в бокал смесь афродизиака с галлюциногеном и что он потом вытворял на виду у всех с курткой начальницы отдела. Алан зажмурил глаза и передернулся, но Джо успел сунуть журнал ему в руку.

Как и все другие исторические памятники из бумаги, журнал обработали специальным раствором. Каждый лист был покрыт прозрачной защитной пленкой, поэтому страницы постоянно слипались и источали ядовитый химический запах. Наконец Алану удалось добраться до рассказа. Он ужаснулся при виде цветной иллюстрации — пара, сомкнувшаяся в страстном, но целомудренном объятии, и послушно принялся читать.

Это была история красивой, но одинокой и неудовлетворенной женщины, которая всю жизнь жила в том доме, где родилась. Однажды к ней постучали, она открыла дверь и увидела загадочного незнакомца — высокого, красивого и на редкость обаятельного.

Алан хмыкнул про себя.

Через полстраницы героиня с красавцем ужинали при свечах, и гость рассказывал о том, что он явился из будущего, где перемещения во времени стали реальностью, и о том, что он работает в архиве Института исследований времени имени Колсона.

Алану стало не до смеха.

Пришелец сообщил, что лишь немногим позволено путешествовать во времени, да и те могут только наблюдать и ни в коем случае не вмешиваться. Сам он в этом деле дилетант, признался незнакомец, просто однажды ночью он взломал лабораторию и выкрал машину времени. Женщина поинтересовалась, зачем? И он ответил:

— Единственная причина — ты, Клаудиа. Я пошел на это ради тебя. Прочитал твой рассказ и понял, что он обо мне. И о тебе. В архиве нашел твою фотографию, и меня осенило — я люблю тебя, всегда любил и всегда буду любить.

— Но я никогда не писала рассказов, Алан.

— Ты напишешь, Клаудиа. Еще напишешь.

Алан из журнала подробно описал и Проект, и сам архив. Женщина спросила, как живут люди в двадцать четвертом веке, и он рассказал о всяких приспособлениях у себя в квартире.

Алан похолодел от ужаса, когда прочитал о своем нейроудовлетворителе. Он никому не говорил, что купил его, даже Джо.

А потом главный герой много хватал героиню за плечи и талию, прижимал к своей твердой как камень груди, они вздыхали, млели, целовались, а закончилось все свадьбой и «любовью до гроба» в той единственной точке пространства, где это всегда было и всегда будет.

Алан закрыл журнал и посмотрел на обложку.

Он вытер испарину со лба и попробовал собраться с мыслями. Когда он поднял глаза, то увидел, что Джо стоит рядом.

— Ты же не станешь делать глупости, да? Ведь сам понимаешь, мне придется остановить тебя.

Сесили Уокер стояла в спальне перед зеркалом и поворачивалась то вправо, то влево. Она подвернула пояс еще разок и проверила, везде ли юбка одинаковой длины. Здорово, теперь у нее настоящая мини. Остается только выскользнуть из дома незаметно для матери.

Когда она в магазине грамзаписей раздумывала, стоит ли тратить все карманные деньги на новый альбом группы «Манкиз», хотя, с другой стороны, ей так нравится Питер Торк,[122] он такой лапочка, туда зашли Томми Джонсон и Роджер Хэнли.

— Эй, Сесси! Где подол потеряла?

Мальчишки из ее школы все такие противные. Она вышла из магазина, свернула на главную улицу и направилась к своей подружке Кэнди. Она не заметила высокого блондина, который стоял на другой стороне, и не услышала, как он звал ее по имени.

Когда Джо вышел в обеденный перерыв, Алан повернулся к стене над своим рабочим столом и сказал:

— Запрашиваю файл: авторы, художественная литература, двадцатый век, первая буква «У».

— Идет поиск, — ответила стена. — Файл найден.

— Запрашиваю биографию: Уокер Сесили.

— Идет поиск. Биография найдена. Вывести на дисплей? Да — нет.

— Да.

Прямо напротив Алана, на уровне глаз, засветилась часть стены размером с небольшой телевизионный экран. Он подался вперед и прочитал:

— Другие опубликованные работы?

— Идет поиск. Не найдены.

Алан посмотрел на журнал, все еще лежавший у него на коленях.

У Алана брови поползли вверх от изумления.

— Файл?

— Да. Режим ожидания.

— Запрашиваю информацию: дополнительные данные по Уокер Сесили. Образование, родители.

— Идет поиск. Найдено. Вывести на дисплей? Да…

— Да!

Алан покачал головой. Минимум образования, никакой научной подготовки. Откуда такая осведомленность?

— Запрашиваю информацию: фотопортрет объекта. При наличии вывести на дисплей.

Не успел он и глазом моргнуть, а она уже улыбалась ему со стены. Одета кое-как: пестрая футболка не доходит до талии, а темно-синие брюки сидят так низко, что виден пупок. От коленей брюки как будто раздуваются и свисают до земли гигантскими полотнищами. Но как хороша! Длинные темные волосы, струящиеся по плечам до пояса, алые губы и невероятные глаза, никогда ни у кого не видел он таких глаз — огромные, зеленые. Алан посмотрел на подпись:

— Файл, — потребовал Алан, — запрашиваю следующие данные: подробности личной жизни, например, состояла ли в браке. Вывести на дисплей.

— Когда заключен брак?

— Биография мужа, Стронга Алана.

— Еще раз вывести на дисплей фотографию. Увеличить. — Несколько минут он пристально смотрел на стену. — Распечатать.

«Осталось всего полквартала», — подумала женщина, стараясь поудобнее ухватить два пакета с продуктами. Вовсю светило солнце, а розы миссис Хендерсон, которая жила через три дома вниз по улице, наполняли воздух нежным ароматом. Но женщина была не в том настроении, чтобы радоваться жизни. Из-за солнца она изнывала от жары, а от запаха цветов ее тошнило. Беременность была тяжелая, но, слава богу, скоро все закончится.

Интересно, что это за мужчина на крыльце? Судя по оранжевому комбинезону, наверное, новый механик из гаража мужа. Симпатичный. Жаль, что вид у нее не ахти, под платьем будто мяч для боулинга.

— Простите, — заговорил мужчина, протягивая руки, чтобы помочь ей с покупками. — Я ищу Сесили Уокер.

— Я Уокер, — ответила женщина. — Но никакой Сесили я не знаю.

— Сесили, — повторила она, когда мужчина ушел. — Какое славное имя.

Алан решил задержаться на работе. Джо ушел в обычное время и попрощался до завтра.

— Ага, до завтра, — сказал Алан.

Он подождал, пока за Джо закроется дверь, вытащил из ящика стола фотографию Сесили Уокер и долго сидел, не отрывая от нее глаз. Что ему известно об этой женщине? Только то, что она написала и опубликовала один рассказ, причем плохой, и что она самое прекрасное создание на земле. Конечно, его чувства просто нелепы. Она мертва уже больше трех сотен лет. Но эту проблему можно решить.

Алан сам не верил, что способен на такое. Безумец! Его поймают и выгонят с работы. Но постепенно до Алана дошло, что он никогда бы не смог прочитать рассказ, если бы уже не сделал того, что задумал, и не вышел сухим из воды. Он решил еще раз прочитать текст.

Но он исчез. В категории бумажных документов раздела художественной литературы Алан нашел подкатегорию американских журналов. Чего только там не было: номера «Удивительных историй», «Эстаундинга», «Аналога», «Жутких историй» и «Журнала научной фантастики Айзека Азимова» занимали не одну полку — и ни одного экземпляра «Женских секретов».

«Ну хорошо, — подумал Алан, — если журнала нет, то, видимо, ничего и не было. Может, так оно и лучше». Потом ему пришла в голову другая мысль: «Если ничего не было, то тогда почему я ищу рассказ? Я бы о нем не знал». И тут его осенило.

— Файл, запрашиваю информацию: журналы на руках.

— Вывести на дисплей?

— Нет, просто перечислить.

— «Женские секреты», 1973. «Эстаундинг»…

— Остальное не нужно. Кто взял «Женские секреты»?

— Идет поиск. Выдан Джо Туфингерсу по запросу Проектконтроля.

Он на крючке у Проектконтроля! Надо поторапливаться, а не то будет поздно!

В лабораторию он попал на удивление легко. Просто вошел. Машины стояли вдоль стены — и никого, кто бы мог его остановить. Он подошел к ближайшей машине и уселся на нее. Самая первая модель, разработанная Сэмюэлом Колсоном, напоминала английскую телефонную будку (ученый был большим поклонником сериала «Доктор Икс»), но выглядела такая машина времени слишком подозрительно да и весила немало, поэтому над ней работали до тех пор, пока она не приобрела свой теперешний облик: легкий разборный аппарат, который по виду не отличить от складного велосипеда (и складывается точно так же). Панель управления спрятали от посторонних глаз в багажную корзинку.

Нигде никаких надписей. Алан попробовал нажать на какую-то кнопку. Ничего. Нажал на другую. Опять безрезультатно.

Он соскочил с машины и стал искать инструкцию. Должна же она где-то быть. Пока он рылся в столе, дверь в лабораторию открылась.

— Так и знал, что ты здесь.

— Джо! Да я… мм… только…

— Я знаю, что ты задумал, и не могу тебе этого позволить. Ты ведь в курсе — это против всяких правил. Если ты вмешаешься в прошлое, сколько бед ты можешь натворить?

— Но, Джо, мы ведь не первый день знакомы. Не натворю я никаких бед. Ничего, что может повлиять на ход истории, даю слово. Кроме того, все уже случилось, иначе ты бы не прочитал этот рассказ. И, кстати, ты сам мне его подсунул! Я никогда бы не узнал о существовании Сесили, если бы не ты! Поэтому если я и собираюсь в прошлое, то по твоей милости.

— Алан, прости, конечно, но речь идет о моей работе, ты ведь понимаешь. Так что давай без лишнего шума пойдем-ка со мной.

Джо двинулся к Алану, держа наготове пару наручников. Попытка кражи институтской собственности каралась пятью годами заключения с потерей оплаты. Алан схватил ближайший велосипед и двинул Джо по голове. Велосипед развалился на части, а Джо повалился на пол без чувств. Алан наклонился и пощупал его пульс. Ничего, очухается!

— Извини, Джо, выхода не было. Файл!

— Слушаю.

— Запрашиваю информацию: инструкция по эксплуатации, — он посмотрел номер на ручке велосипеда, — машины времени модели «Колсон 44Б».

— Идет поиск. Информация найдена. Вывести на дисплей?

— Нет. Распечатать. И побыстрее.

Принтер печатал только пятую страницу, когда Алан услышал, что кто-то бежит по коридору. Что же, пять так пять.

Алан сидел на скамейке в лондонском парке с распечаткой в руках и пытался понять, что он сделал не так. В разделе «Место назначения — установка» было сказано: см. с. 29. Спасибо за совет! В какой год он попал, тоже неизвестно. Все, к кому он обращался с этим вопросом, смотрели на него, как на полоумного, и спешили прочь. Алан сложил велосипед и пошел пешком. Наконец он увидел газетный киоск и выяснил дату: 19 июля 1998 года. По крайней мере, он оказался в нужном столетии.

Он вернулся в парк, сел верхом на велосипед, достал инструкцию и, нахмурившись, принялся рассуждать, что может произойти, если повернуть вот этот диск против часовой стрелки.

— Не можешь сдвинуть с места свой велик, приятель? — крикнул ему кто-то. — Просто оттолкнись как следует и дуй вперед.

— Спасибо, я попробую, — крикнул Алан в ответ. И исчез.

Сесили вздохнула и разорвала страницу надвое. Закусив губу, она начала заново.

В комнату зашла мама.

— Чем занимаешься, детка?

Сесили бросила ручку и перевернула блокнот.

— Уроками.

Следующее, что увидел Алан, было кукурузное поле. Водитель проезжавшего мимо грузовика взялся его подвезти и всю дорогу задавал разные вопросы: «Ты ведь на заправке работаешь, да?», «Ты что, иностранец?» и, наконец: «Как называется эта штука?» Узнав, что «эта штука» — складной велосипед, водитель пробурчал: чего, мол, только не напридумывают, теперь и его парнишка, как пить дать, начнет клянчить такую же ерундовину.

В телефонном справочнике Данвилла Алан обнаружил несколько Уокеров. Когда наконец он нашел нужный дом, Сесили как раз справляла свой третий день рождения.

Алан заехал за угол, заглянул в инструкцию и установил программу «Быстро вперед». Он свернул машину времени, спрятал ее под кустом и пошел обратно к дому. Дом большой и зеленый — точно как в рассказе. Яблоня в саду — тоже в точку. Качели на веранде волнуются от легкого июньского ветерка. Поют птицы, стрекочут сверчки. Все точно так, как описано в «Женских секретах». Алан пошел по дорожке к двери и, перед тем как постучать, взволнованно откашлялся, откинул со лба непослушную прядь и набрал побольше воздуха — как в рассказе Сесили Уокер. Дом ожил. Алан услышал цоканье высоких каблучков по деревянному полу и шелест ситцевого платья.

— Кто там?

Алан в изумлении уставился на нее.

— Ты подстриглась!

— Что?

— Твои волосы! Раньше они были длиннее — до пояса, а сейчас только до плеч.

— Я вас знаю?

— Узнаешь, — ответил он по тексту рассказа.

С первого взгляда она должна была ощутить волнение в груди и понять, что это мужчина ее мечты. А она посмотрела на его оранжевый комбинезон и шлепнула себя по лбу.

— Вы из гаража! Ну конечно, Мак же говорил, что пришлет новенького! — Она заглянула ему за спину. — А где ваш буксир?

— Где — что?

В «Любви, победившей время» ничего не говорилось о буксире. Женщина смотрела на него в растерянности. Он на нее — в не меньшей растерянности. Алан начал сомневаться, не произошла ли ошибка. Но потом увидел ее глаза, еще больше и зеленее, чем он мог себе представить.

— Пресвятая матрица! — выдохнул он.

— Что?

— Простите. Просто встреча с вами совершенно раздеректила меня.

— Мистер, я не понимаю ни единого слова.

Гнать надо этого типа взашей. У него точно не все дома. Нужно вызвать полицию. Но что-то удерживало ее, какие-то смутные образы, неясные воспоминания. Где она могла его видеть?

— Извините, — продолжал Алан, — я не очень хорошо говорю по-американски. Я из англоговорящей Европы, вот в чем дело.

— Англоговорящей Европы? То есть из Англии, что ли?

— Не совсем. Можно войти? Я все объясню.

Она впустила его, но предупредила: во-первых, соседи немедленно прибегут с ружьями, если услышат ее крик, и, во-вторых, у нее черный пояс. По кунг-фу. Алан кивнул и пошел за ней, недоумевая, зачем ему такие подробности, и вообще, что такое «покунгфу».

Она пригласила его в гостиную и предложила сесть. Он уселся на красный, «под бархат» диван и в изумлении обнаружил такие исторические реликты, как черно-белый телевизор с антенной-рогаткой, обои в цветочек, телефон с диском набора и целые полки книг без всякого защитного покрытия. Она взяла деревянный стул с подлокотниками, отнесла его к противоположной стене и села.

— Ну, давайте, выкладывайте.

Алан понимал, что лучше было бы поговорить в ресторане, за ужином при свечах, как описано в рассказе, но тем не менее начал свою историю и поведал ее всю от начала до конца, местами дословно цитируя «Любовь, победившую время», в том числе тот отрывок, где Сесили описывает его как идеального любовника, которого она ждала всю свою жизнь.

Когда он закончил, она холодно улыбнулась.

— То есть вы проделали весь этот долгий путь из будущего только затем, чтобы проведать бедную Сесили? Как трогательно!

«Вот те и матрица, — подумал Алан. — Она надо мной издевается. Считает меня чокнутым, а может, еще и опасным».

— Я понимаю, вам кажется это невероятным.

— Совсем нет, — ответила она и вцепилась в подлокотники.

Он видел, как побелели ее пальцы.

— Пожалуйста, не бойтесь. Я ни за что не причиню вам вреда. — Он вздохнул и положил руку на лоб. — В рассказе все было совсем по-другому.

— Но я никогда не писала рассказов. Скажем, начала однажды, но так и застряла на второй странице.

— Вы еще напишете. Его опубликуют только в тысяча девятьсот семьдесят третьем.

— А вы знаете, что сейчас тысяча девятьсот семьдесят девятый?

— ЧТО?

— Просчитались вы, похоже.

Сесили увидела, как он поник, схватился за голову и трагически застонал. Она подперла подбородок кулаком и стала молча рассматривать его. Незнакомец уже не казался таким страшным. Ненормальным — да, но не страшным. Его даже можно было бы назвать симпатичным при других обстоятельствах. Он взглянул на нее и улыбнулся. Озорной мальчишеской улыбкой, от которой глаза его заискрились. На мгновение Сесили почти позволила себе представить, что было бы, если бы, просыпаясь, она видела такую улыбку… Она приосанилась, выпрямила спину.

— Послушайте, — заговорил он, — да, я опоздал на несколько лет, но, главное, я вас нашел. И если рассказ напечатают чуть-чуть позже, то ничего страшного. Подумаешь! Просто малость просчитался.

— Прошу прощения, — возразила Сесили, — по-моему, в этом деле пунктуальность решает все. Если бы ваша история хоть на йоту была правдой, а это, конечно, не так, вы появились бы здесь раньше. Вы сами сказали, рассказ опубликовали в тысяча девятьсот семьдесят третьем году, и если он основан на реальных событиях, то вы должны были появиться задолго до того.

— Я и появлялся, только слишком рано.

— Что вы хотите сказать? — невольно заинтересовалась Сесили.

— Хочу сказать, что уже бывал здесь. И встречался с вами. И разговаривал.

— Когда?

— Да вы не вспомните. Вам исполнилось три года, и ваши родители устроили в саду праздник. Конечно, я сразу же понял свою ошибку, но обманул вашу маму и сказал, что зашел извиниться, потому что мой малыш заболел и не может прийти на день рождения (никакого риска, кто-нибудь из детей наверняка не явился), — и точно, она решила, что я отец «маленького Сэмми», и пригласила меня в дом. Я хотел тут же дать деру, но ваш отец протянул мне пиво и пустился рассуждать о чем-то — бейсбол называется. Естественно, у меня при себе не было подарка…

— Но вы подарили мне розу и попросили маму положить ее в книгу и засушить, чтобы она осталась у меня навсегда.

— Так вы помните!

— Ждите здесь. Не двигайтесь с места.

Она вскочила со стула и побежала на второй этаж. Алан услышал шум: Сесили шелестела бумагой, раскрывала и закрывала какие-то дверцы, что-то разбрасывала. Она спустилась вся в пыли, раскрасневшаяся, а к груди прижимала несколько книг. Она плюхнулась на пол и разложила книги перед собой. Когда Алан поднялся, чтобы устроиться рядом, она велела ему оставаться на месте — иначе закричит. Он снова сел на диван.

Сесили открыла первую книгу, и Алан увидел, что это были не книги, а фотоальбомы. Замерев, он наблюдал, как она перелистывает страницы и отшвыривает альбом за альбомом. Наконец в четвертом по счету она нашла то, что искала. Раскрыв рот от удивления, она уставилась на высохшую, пожелтевшую от времени страничку, а потом подняла глаза на Алана.

— Не понимаю, — произнесла она, снова переводя взгляд на потускневшую черно-белую фотографию, приляпанную к альбомной странице жирным засохшим клеем.

Поверху шла надпись: «Сесили три года. Второе августа 1951 года». На снимке ее отец, умерший десять лет назад, тогда еще совсем молодой, улыбался и протягивал бутылку пива другому молодому мужчине, высокому блондину, одетому как работник на бензоколонке.

— Ничего не понимаю. — Она подтолкнула альбом к Алану. — Вы ни капли не изменились. Вы даже одеты точно так же.

— А роза сохранилась?

Она подошла к деревянному шкафу и вытащила тонкую книгу в твердой обложке из серии «Мои первые книжки». Она открыла ее и показала ему высушенный, расплющенный цветок.

— Так вы ничего не придумали? — ошарашенно сказала она. — Это правда. Вы все поставили на карту, чтобы найти меня, потому что нам суждено быть вместе, и ничто, даже время, не может нас разлучить.

Алан кивнул. Похоже на реплику из «Любви, победившей время».

— Сукин сын!

Алан подпрыгнул. Такого поворота сюжета он не помнил.

— Простите?

— Сукин ты сын!

— Но… но в чем дело?

Она встала и начала мерять шагами комнату.

— Ты, значит, тот единственный? Это ты мистер совершенство, мистер «любовь до гроба»? Заботливый, любящий, потрясающий в постели? И ты решил объявиться именно сейчас? Отлично, просто отлично!

— Что-то не так? — спросил Алан.

— Что-то не так? — переспросила она. — Он еще спрашивает, что не так. Я скажу тебе, что не так. Месяц назад я вышла замуж, понимаешь, кретин!

— Ты замужем?

— Еще раз повторить?

— Но ты не можешь быть замужем. Мы должны были найти наше счастье в определенной точке пространства, которая всегда существовала и всегда будет существовать. А теперь все пошло прахом.

— Столько лет… столько лет! Одни школьные годы чего стоят — сущий ад. У меня у единственной из нашего класса не было парня, чтобы пойти с ним на выпускной. Где ты был тогда, а? Когда я сидела дома одна, с опухшими от слез глазами? Этими долгими субботними вечерами, когда я по три раза кряду мыла голову, чтобы убить время? Или еще того хуже, когда я работала в баре «У Гастингса» и подавала выпивку заезжим торговым агентам, изображавшим из себя холостяков? Почему тебя не было рядом, когда я так нуждалась в тебе?

— Понимаешь, у меня только пять первых страниц руководства по эксплуатации. — Алан шагнул к Сесили и положил руки ей на плечи. Она не отшатнулась. Он нежно притянул ее к себе. Она не сопротивлялась. — Послушай, мне очень жаль. Я настоящий чайник. Такую кашу заварил. Ты счастлива со своим мужем, ты не писала никакого рассказа… Давай-ка я просто вернусь туда, откуда пришел, и ничего этого никогда не случится.

— Кто сказал, что я счастлива?

— Ты же только что вышла замуж. Сесили оттолкнула его.

— Я вышла замуж, потому что мне исполнилось тридцать и я поняла — другого шанса уже не будет. Видишь ли, такое случается. В определенном возрасте вдруг понимаешь — сейчас или никогда. Будь ты проклят! Ну почему ты не пришел вовремя?

— Тебе тридцать? Пресвятая матрица! За полчаса ты превратилась из трехлетней малышки в женщину старше меня.

Алан увидел выражение ее лица и пробормотал что-то вроде извинения.

— Послушай, — сказала Сесили, — тебе пора, муж вернется с минуты на минуту.

— Я знаю, что пора. Но дело вот в чем: в этом паршивом рассказе все правда. Я увидел твою фотографию и понял, что люблю тебя, и всегда любил. Всегда. Такова природа времени. И даже если наша история — результат какого-то парадокса и все вдруг вмиг исчезнет, клянусь, что я никогда не забуду тебя. Где-то в пространстве есть точка, которая принадлежит только нам. Я в это верю. — Алан направился к выходу. — До свидания, Сесили!

— Алан, подожди! Эта точка в пространстве… я хочу туда. Неужели ничего нельзя сделать? В конце концов, у тебя есть машина времени.

Вот ведь идиот, подумал он. Решение проблемы перед самым носом, а он тычется, как слепой. Машина! Он сбежал с крыльца и повернулся к Сесили, стоявшей у двери.

— Увидимся позже, — крикнул он. И в то же мгновение понял всю нелепость своих слов. Он хотел сказать: «Увидимся раньше».

В шатре из звериных шкур сидели пятеро мужчин. Земля их предков оказалась под угрозой, и они собрались на совет, чтобы решить, как им поступить. Один из них, по имени Бурный Поток, ратовал за войну, но другой, Воронья Лапа, был осторожнее.

— Бледнолицых слишком много, а их оружие, вопреки законам справедливости, дает им преимущество.

Летящая Птица предложил покурить и помолчать, прежде чем продолжать совет.

Черный Лось взял трубку в рот. Он прикрыл на мгновение глаза и объявил, что Великий Дух подал бы какой-нибудь знак, если бы им суждено было вступить на тропу войны. Едва он произнес слово «война», в палатке из ниоткуда материализовался бледнолицый. Они все его увидели. Белое тело мужчины покрывала странная яркая одежда, какой они дотоле не встречали, а ехал он на лошади без плоти, зато с серебряными костями. Видение исчезло так же внезапно, как и появилось, а членам совета осталось лишь размышлять, как истолковать послание духов, которое звучало как «У-упс!».

Дома никого не оказалось, поэтому он дожидался на крыльце. День был чудесный, нежный ветерок доносил аромат роз — не то что в задымленном вигваме!

На улице показалась какая-то женщина. Не она ли, подумал он. Но потом понял, что этого не может быть: странная походка, бесформенная фигура. Он понял, что женщина беременна. Довольно распространенное явление в эпоху перенаселения. Он не помнил, когда последний раз видел беременных у себя дома, сколько лет назад. Взбираясь по ступенькам, женщина вопросительно взглянула на него. Она показалась Алану знакомой. Что-то было в ее лице… Женщина тащила два бумажных пакета, и он поспешил на помощь.

— Простите, я разыскиваю Сесили Уокер.

— Я Уокер, но никакой Сесили я не знаю. «Пресвятая матрица, ну что за болван, — подумал Алан, — так бы и дал себе по башке». Конечно, он знал, кто эта женщина: мать Сесили, и если она беременна, то, значит, он попал в 1948 год.

— Извините, ошибочка вышла. У меня сегодня трудный день.

Розами уже не пахло, деревья стояли голые, на земле лежал снег, дул сильный северо-восточный ветер. Алан настроил на нужную температуру термостат на своем комбинезоне и спрыгнул с велосипеда.

— А-а, явился, — с издевкой заметила Сесили. — И снова попал в яблочко.

Она прибавила с десяток килограммов. Вокруг глаз и возле рта появились морщины. Толстая вязаная кофта поверх безразмерной футболки, джинсы, мохнатые шлепанцы. Она оглядела его с ног до головы.

— А ты вообще не стареешь, везунчик?

— Можно войти? Ужасно холодно.

— Входи, входи. Чашку кофе не желаешь?

— Ты имеешь в виду жидкий кофеин? То, что надо.

Алан пошел следом за ней в гостиную, и у него челюсть отвисла от удивления. Красный диван исчез. На его месте стояло что-то вроде гигантского банана. Новый телевизор в четыре раза больше старого, и никакой рогатки сверху. Нет и в помине цветастых обоев — ровные белые стены, практически как в его собственной квартире.

— Садись, — сказала Сесили.

Она на минутку вышла из комнаты и вернулась с двумя кружками. Одну из них она грохнула перед Аланом, так что кофейное мини-цунами выплеснуло коричневую волну прямо ему на ноги.

— Сесили, ты чем-то расстроена?

— Нормально! Он возвращается через пятнадцать лет и спрашивает, не расстроена ли я.

— Пятнадцать лет! — обомлел Алан.

— Именно! Сейчас тысяча девятьсот девяносто четвертый, вот так, недотепа.

— Не могу поверить, любовь моя, и ты все это время ждала…

— Черта с два! — перебила его Сесили. — Когда я встретила тебя тогда, в семьдесят девятом, то поняла, что и минуты больше не проживу в этом так называемом браке. Наверное, я установила рекорд по самому короткому замужеству и самому быстрому разводу. Уж по меркам Данвилла, точно. В итоге я превратилась в тридцатилетнюю разведенку, не прожившую с мужем и двух месяцев, и мне пришлось снова проводить субботние вечера в одиночестве, намывая голову. А люди судачили. Бог мой, как судачили! Но мне было все равно, потому что я наконец встретила свою половинку и ждала от будущего только хорошего. Он же сказал, что все устроит. Сказал, что вернется. И я ждала. Ждала год. Потом два. Потом три. Через десять лет я устала ждать. И если ты думаешь, что я разведусь еще раз, то ты спятил.

— Хочешь сказать, ты снова вышла замуж?

— А что мне оставалось? Если в сорок ты еще кому-то нужна, такой шанс не упускают. И потом, у меня были все основания думать, что ты исчез навсегда.

— Я никогда не исчезал, Сесили. Я все время был здесь, но вечно попадал не вовремя. Дурацкая машина! Никак не могу в ней разобраться.

— Может, Арни посмотрит ее, когда придет, он у меня в технике понимает толк. Ой, что я такое говорю?

— Скажи, ты написала рассказ?

— О чем писать-то? Да и что бы изменилось? «Женские секреты» разорились много лет назад.

— Пресвятая матрица! Если ты так и не написала этот рассказ, то я не мог бы знать о твоем существовании. Тогда как я здесь оказался? Черт возьми, парадокс получается. Мне не положено провоцировать такие ситуации. Не говоря о том, что я, чего доброго, вдохновил индейцев взяться за оружие. Ты не заметила чего нового в истории Америки?

— Ты о чем?

— Неважно. Послушай, у меня идея. Когда точно ты развелась?

— Не помню. В конце семьдесят девятого. В октябре или ноябре вроде бы.

— Ладно. Туда-то я и направлюсь. В ноябрь тысяча девятьсот семьдесят девятого. Жди меня.

— Это как?

— Хороший вопрос. Ну, просто поверь мне на слово: мы будем сидеть с тобой в этой комнате, прямо здесь и прямо сейчас, но только кое-что в нашей жизни сильно изменится, ведь мы будем пятнадцать лет как женаты, уговор?

— А как же Арни?

— Арни ничего не заметит. Потому что ты никогда не выйдешь за него. — Алан поцеловал ее в щеку. — Я на минутку. То есть… Короче, до встречи в семьдесят девятом. В общем, ты поняла. — И он направился к двери.

— Погоди, — окликнула его Сесили. — Ты вроде того парня, который выскочил из дому купить пачку сигарет, а вернулся через тридцать лет.

— Что за парень?

— Да так. Мне нужны гарантии, что тебя не занесет куда-нибудь. Тащи сюда свою машину.

— Что, вот это она и есть? — удивлялась Сесили через минуту.

— Она самая.

— Черт возьми, а похоже на велосипед.

— Куда поставить? Сесили повела его наверх.

— Сюда, — показала она.

Алан разложил велосипед и поставил возле кровати.

— Не хочу, чтобы ты улизнул от меня в следующий раз.

— Но я и в этот раз не хочу.

— Придется. Я замужем и по крайней мере на пятнадцать лет тебя старше.

— Но твой возраст не имеет никакого значения. Когда я впервые увидел тебя и влюбился, ты уже триста лет как была мертва.

— Да уж, ты умеешь сказать девушке приятное. Знаешь, не нужен тебе семьдесят девятый. Я парадоксов не понимаю, но знаю, что они мне не нравятся. Если мы хотим навести порядок, то тебе лучше появиться до тысяча девятьсот семьдесят третьего, когда должен был выйти мой рассказ. Попробуй семьдесят первый или семьдесят второй. Сейчас мне кажется, что те два года были какими-то необычными. Я жила как во сне. Ничто не имело значения, ничто не трогало меня. Такое ощущение, как будто я все время чего-то ждала. Ждала день за днем, хотя так и не поняла, чего.

Она отступила назад и стала наблюдать, как он медленно вращает диск управления. Потом он исчез. А она кое-что вспомнила.

Как она могла об этом забыть? Ей было одиннадцать, и она причесывалась перед зеркалом в спальне. Да-да, она закричала, и когда родители ворвались в комнату и стали спрашивать, в чем дело, она ответила, что видела мужчину на велосипеде. Родители даже хотели отвести ее на консультацию к детскому психиатру.

Черт побери этого Алана. Опять он промахнулся.

Та же комната, только в ней все по-другому, другое время суток. Алан усиленно таращил глаза — в темноте трудно было что-то разглядеть. Он едва различил очертания фигуры на кровати, но ему этого оказалось достаточно. Фигура взрослого человека, и рядом с ней на кровати никого. Он наклонился к ее уху.

— Сесили, — прошептал он, — это я.

Алан взял Сесили за плечо и тихонько потряс. Пощупал пульс. Включил лампу на столике, посмотрел на сморщенное лицо в обрамлении седых волос и вздохнул:

— Прости, любовь моя.

Он накрыл ее лицо простыней и снова вздохнул. Потом сел на велосипед и развернул распечатку с инструкцией. Рано или поздно он своего добьется!