Яйцо Дракона

Воскресенье, 22 мая 2050 г. 14:44:01 GMT

Продолговатое тело Рваного Лепестка перетекало по неровным рядам лепестковых растений, напряженно ощупывая своими усиками бугорки созревающих стручков на их тыльной стороне. Он подсознательно считал стручки прямо по ходу движения, не выражая, однако же, их в терминах чисел, поскольку все его познания в математике ограничивались понятиями «один», «два», «три» — «много».

Но хотя Рваный Лепесток и не умел считать, ему очень хорошо давалось сравнение больших чисел. Он знал, что порой даже большого, на первый взгляд, количества стручков не хватало, чтобы прокормить весь клан, поскольку клан насчитывал немало чила, которым постоянно хотелось есть. По мере того, как Лепесток, осязая, двигался вперед, количество стручков в его голове росло, а вместе с ним уменьшалась и тревога за множество чила в его клане. Добравшись до конца последнего ряда, он почувствовал, как нижняя часть его подошвы придала плавным и текучим движениям отзвук моложавой тарабани. Позволив своему перламутровому телу принять обычную форму сплющенного эллипсоида, Рваный Лепесток с гордостью взглянул на будущий урожай. Лепестковые растения отличались большой высотой. Рваному Лепестку хотелось увидеть их все, но он был готов удовольствоваться малым и, расположившись на краю посадок, оглядеть борозды лунок — рытья которых он с таким трудом добился от собственного клана — лишь тремя или четырьмя из своих двенадцати глаз.

Рваный Лепесток хорошо помнил, как много оборотов тому назад встретил старую, но гордую Драконий Цветок с зажатым в манипуляторе обломком разбитого драконьего кристалла.

— Чем вы занимаетесь, Долгожительница? — спросил Рваный Лепесток.

— Я устала от того, что мне приходится бродить в глуши ради поисков хотя бы одного лепесткового растения, с которого бы не обобрали все стручки, — ответила она. — Я собираюсь обзавестись собственными растениями — прямо здесь, за своей стеной. — Воткнув драконий кристалл в кору, она оттекла назад, показывая Лепестку, чем именно занималась. Прямо на ходу крепкие кристаллические кости ее манипулятора растворились, а кожа и мышцы, покрывавшие толстый, членистый отросток, втянулись в туловище, которое вновь обрело гладкую поверхность.

— Зачем вы выкапываете эти лунки, Долгожительница? Как это поможет вам обзавестись собственными лепестковыми растениями?

— Я, может быть, и стара, но память и зрение меня пока что не подводят, — ответила она. — Когда молодые охотники вернулись с последней вылазки, им пришлось так далеко уйти от лагеря, что по пути им встретились растения, с которых никогда не собирали плодов. Они захватили с собой столько стручков, сколько смогли унести. Вкусных и спелых стручков оказалось немало, но были и те, что хорошо выглядели снаружи, а внутри оказывались жидкими и наполненными твердым семенами. Мне, как Долгожительнице, естественно достались перезрелые стручки. Я съела все, что смогла — они не так уж плохи на вкус, если к нему привыкнуть, — но семена внутри них оказались слишком твердыми, так что я просто выкатила их наружу.

— Я помню ту охоту, — ответил Рваный Лепесток. — Мы не нашли ни вялотелов, ни даже крадунов, но земля с нетронутыми лепестковыми растениями окупила все сполна.

— Однажды я заметила, как одно из семян закатилось в трещину в стене, — продолжила Драконий Цветок. — На нем уже рос крохотный лепесток. Оборот за оборотом я наблюдала, как этот лепесток становился все больше и больше. И спустя время, из него выросло настоящее лепестковое растение! Я была счастлива: думала, что теперь у меня будет собственное лепестковое растение — прямо здесь, у моей двери. Я мечтала, что мне не придется уходить далеко от дома в поисках стручков, ведь теперь я смогу срывать их, когда захочу. Может быть, я даже смогу дождаться, когда стручок созреет, а потом съем его сама, как поступала в былые времена, когда была молодой воительницей и участвовала в охоте.

После этого ее тарабань погрустнела. — Но из-за камней в стене растение было все время наклонено на один бок; в итоге оно опрокинулось и погибло.

— Я наблюдала и за другими семенами, но ни одно из них не развилось во взрослое растение. Они просто лежали под небом и ничего не делали. Затем, много оборотов тому назад я, за неимением более подходящего занятия, решила убраться в своем палисаднике и вытолкала за дверь целую кучу мусора — грязь, кожуру от старых стручков, узелки вялотелов. Аккурат под ней оказалось одно из семян. И спустя какое-то время я заметила, что это семя тоже дало ростки.

— Оно там, — сказала она, пульсируя глазными стебельками.

Проследив за направлением пульсаций, Рваный Лепесток увидел небольшое растение, примостившееся в углу разлагающейся мусорной кучи. Пока что оно было достаточно невысоким, чтобы Лепесток мог увидеть его вогнутую верховину, охлажденную до темно-красного цвета под черным небом Яйца, в то время как бугристая тыльная сторона зонтичных листьев отражала здоровое сияние желтой коры.

— Скоро оно вырастет, — произнесла Драконий Цветок. — Я уже вижу, как набухают будущие стручки на его тыльной стороне.

Пока Рваный Лепесток разглядывал растение, сулившее стать источником пищи, в его голове пронеслось несколько мыслей. Но одна из них наполнила его сознание забавным и доселе незнакомым ощущением. Он почувствовал искру вдохновения.

— Долгожительница! У меня появилась новая идея! Давайте мы соберем все твердые семена, какие только сумеем найти, и накроем их мусорными кучами, которые выбрасываем из своих палисадников. Из семян вырастут лепестковые растения, и у нас будут все стручки, о каких только можно мечтать!

Остановившись на мгновение, Драконий Цветок вновь отрастила манипулятор и ухватила им обломок драконьего кристалла. — Ты ошибаешься, Рваный Лепесток. Семенам вовсе не нужен мусор. Мое первое лепестковое растение прекрасно обходилось без него — оно росло прямо у меня в стене, — возразила она. — Очевидно, этим растениям просто хочется видеть небо. Пока семена просто лежат на коре, откуда хорошо просматривается небо, они счастливы и не хотят расти. Но если лишить растения неба, они начинают страдать, а это заставляет их пробиваться сквозь толстую оболочку семян и расти, пока небо снова не окажется в пределах их видимости. Именно для этого мне и нужен осколок кристалла. Острым концом я делаю в коре небольшое углубление. Затем я помещаю в него семя и накрываю сверху, чтобы оно не видело неба. Рано или поздно семя станет несчастным, и начнет пробиваться к поверхности, чтобы увидеть небо вновь — но к тому моменту оно уже будет не семенем, а самым настоящим лепестковым растением.

Рваный Лепесток знал, что с Долгожителем лучше не спорить, даже если ты — Лидер целого клана. Он наблюдал, как Драконий Цветок продолжает заниматься выматывающим трудом, пытаясь проткнуть твердую кору острым концом своего кристаллического осколка. Вскоре она устала и решила остановиться, но не раньше, чем по периметру ее палисада появилось множество ямок, в каждой из которой покоилось несчастное семя, накрытое слоем истолченной в порошок коры.

Эксперимент Драконьего Цветка обернулся и успехом, и провалом. Из большинства семян выросли лепестковые растения, а Драконий Цветок быстро подружилась со многими чила, ведь стручков у нее было гораздо больше, чем она могла съесть. Рваному Лепестку пришлось не раз поплясать на шкурах безрассудных юнцов и устроить им хорошую трепку, прежде чем они перестали совершать налеты на ее урожай.

— Ах вы ленивые плоскуны! — вибрировал его рев на их шкурах. — Идите и сами найдите себе стручков! И потрудитесь принести лучшие из них Драконьему Цветку взамен тех, что забрали!

Он не мог позволить им стать ленивыми и слабыми; их сила потребуется ему во время очередного рейда или выхода на охоту.

Затем дела приняли скверный оборот. Растения продолжали расти, пока не заслонили большую часть неба над палисадником Драконьего Цветка. Чила были не против срывать спелые стручки, пропуская манипулятор под самим растением, но ползать под тяжелыми на вид лепестками — испытание не для слабонервных. Драконий Цветок была вынуждена разобрать свои стены и соорудить новый палисад вдали от насаждений. Решение оказалось верным, так как опорные кристаллы растений теряли прочность по мере их старения; время от времени один или несколько лепестков отрывались под действием экстремальной силы тяготения и практически моментально оказывались на поверхности коры; сминаясь от столкновения их мякоть вызывала ударные волны, которые проходили сквозь крепостные стены клана, вызывая всеобщую беспокойство.

Рваный Лепесток мог по достоинству оценить новое приобретение, поэтому главным трофеем, добытым во время очередной охоты, стал не разорванный на куски труп скорохода, а обширный запас перезрелых стручков, из которых так и просились наружу мелкие твердые семена. Затем у него начались проблемы, поскольку чила в его клане были охотниками.

Охота не требовала больших усилий. Начиналась она с неспешного прохаживания по окрестностям поселения в компании друзей, за которым следовал короткий промежуток пьянящего страха вкупе с возможностью продемонстрировать свою удаль и отвагу, а в качестве кульминации — оргия из пиршеств и любовных утех, компенсирующих долгую дорогу домой с грузом из кусков добытой дичи.

Фермерство же, напротив, требовало немалых усилий — даже если речь шла о простом выкапывании и засыпании лунок, — тем более, что кора Яйца не отличалась мягкостью, а сам труд не вознаграждался ни чувством героизма, ни весельем. Хуже всего было то, что пища, способная окупить все эти неимоверные усилия, могла появиться лишь спустя многие и многие обороты. Рваному Лепестку пришлось изрядно потоптаться на краях других чила, пока все эти мелкие и твердые семена, наконец-то, были надежно запрятаны в лунках, страдая из-за невозможности увидеть небо.

Двигаясь между рядами, Рваный Лепесток заметил белый участок коры. Когда он прополз над этим местом, оно показалось ему на удивление горячим. Он двигался вперед и назад, ощупывая кору своей подошвой. Лепесток был в замешательстве. Раньше такого никогда не случалось. Когда он прополз между растениями, собираясь проверить следующий ряд, кора под ним задрожала. Когда за дело взялись автоматические сонары, при помощи которых он следил за своей добычей, замешательство сменилось ужасом. Источник вибраций находился прямо под его подошвой! Лепесток почувствовал страх.

— Неужели это дракон?

— Нет. Нет. На самом деле никаких драконов нет, — заверил он себя. Старые охотники порой рассказывали байки о высоченном огнедышащем чудище, которое вылезало прямо из-под коры и лишало чила возможности к бегству, обжигая наружные края его тела своим фиолетовым пламенем. Затем дракон падал на свою жертву с высоты исполинского роста и, размозжив ее, как яичный мешок, всасывал останки. Вживую дракона никто не видел, однако крупные и на редкость прочные кристаллические кости, в изобилии разбросанные как по поверхности коры, так и под ней, явно придавали этим сказкам определенный вес, ведь откуда берутся драконьи кристаллы, не знал никто.

Рваный Лепесток отполз подальше от опасной зоны, ведь кора становилась все горячее, а вибрации коры и не думали утихать. Он был уже на полпути к палисадам клана, когда часть его задних глаз увидели струю голубовато-белого газа, которая, вырвавшись из трещин в коре, опалила нависавший над ней лепесток.

У палисадов его встретила группа чила. — Похоже на коротрясение, — сообщил один из них, — только оно раз за разом повторяется в одном и том же месте.

— Недалеко отсюда, — сообщил Много Стручков, — один из лучших следопытов клана.

— Ты прав, Много Стручков, — согласился Рваный Лепесток. — Что бы это ни было, оно находится прямо посреди нашего поля.

Клан осторожно перетек на край поля, и чила принялись по очереди оглядывать сожженные посевы; трещина тем временем продолжала исторгать горячий дым и газ. Пострадало еще несколько растений.

Все это время Рваный Лепесток размышлял, и когда клан, закончив осмотр, расположился к востоку и западу от Лидера, он уже знал, как ему придется поступить.

— Наши растения погибнут от горячего газа и дыма, — объявил он. — Красивое Яйцо, возвращайся к палисадам и быстро приведи сюда всех остальных. Даже самым мелким из мальков хватит сил, чтобы унести несколько стручков. Остальные пусть как можно быстрее приступают к сбору урожая. Для начала подберитесь как можно ближе к дыму и соберите все стручки, какие только найдете. Даже незрелые стручки покажутся нам аппетитными, когда иссякнут запасы зрелых. — Пока его указания разносились по коре, Рваный Лепесток уже вел свой клан вдоль борозд с растениями.

— Только все стало налаживаться, — подумал он. «Боги попирают края горделивых», — всегда говорили древние сказители. Что ж, он позволил себе проявить беспечность, а Старцы оказались правы.

Он, насколько хватило смелости, приблизился к трещине. К этому моменту столб дыма уже поднимался высоко в атмосферу. Его темно-красная верховина ощущала неприятный жар, исходивший от вздымавшейся голубовато-белой колонны. Несмотря на высокую температуру коры, ему удалось подобраться к трещине на расстояние трех растений. Остановившись на секунду, Лепесток отрастил три манипулятора и принялся срывать стручки: те, что были близки к зрелости, отделялись без особого труда, но большинство приходилось вырывать прямо из мякоти растения. Лепесток складывал их в специальную сумку, которую заранее сформировал в верхней части своего туловища. Он ползал вперед-назад, собирая стручки прямо на ходу и приближаясь к трещине на расстояние, определявшееся тем, как сильно жажда еды перевешивала нежелание его подошвы ступать по горячей коре.

На первом участке дела шли быстро. Рваный Лепесток организовал работу так, чтобы сборщики оставляли стручки у края посадок, откуда их перетаскивали к палисадам более молодые чила, а Старцы затем относили в клановое хранилище. Они двигались так быстро, как могли, но все равно лишились многих стручков с растений, находившихся слишком близко к разлому. На всем протяжении этой нудной работы трудягам приходилось терпеть сотрясения и падавшую на их верховины корную пыль.

В скором времени все чила вернулись с полей и устроили привал у границ поселения, беззвучно обсасывая стручки в своих кормовых сумках. Часть их глаз рассматривали небольшой, раскаленный до голубизны холм, уже успевший вырасти посреди разоренного лепесткового поля, другие же тем временем наблюдали за дымовым столбом, который поднимался высоко в небо и, казалось, достигал самих звезд. У основания столб пылал ослепительно ярким бело-голубым светом и где-то на огромной высоте превращался в клубящиеся темно-темно-красные облака на фоне холодного черного неба, подернутые снизу желтоватым отсветом коры.

Настали непростые времена. Собранного урожая хватало надолго, но рацион из незрелых стручков был куда менее аппетитным и питательным, нежели те роскошные пиры, которые они устраивали оборот за оборотом, когда только узнали о возможностях фермерства.

Рваный Лепесток пытался спасти ситуацию. Последний урожай не принес перезрелых стручков с семенами, поэтому он отрядил команду для сбора новых стручков в отдаленной местности, пока он вместе с остальным кланом будет выкапывать лунки вдали от растущего дымового столба. После напряженной работы лунки были готовы, однако охотничий отряд вернулся ни с чем.

Лепесток прекрасно знал, что ругать их не стоит. В такие времена успешные охотники могли сами выбирать себе партнеров для любовных утех, в то время как им в течение многих оборотов пришлось бы довольствоваться лишь обществом друг друга.

— Что вам помешало? — спросил он.

Высоко Смотрящий ответил за них. — Мы увидели множество охотничьих отрядов, которые занимались тем же, что и мы — собирали каждый стручок и охотились на каждого зверя, какого только могли найти, даже мелкопанцирников, от которых почти никакого толка.

— Мы шли, пока не истощились наши запасы провизии, — продолжал он. — Но повсюду нас встречала одна и та же картина. Все были так заняты охотой, что даже не сражались друг с другом. Мы подумали о нападении на одну из групп, но их худоба ясно указывала на то, что потенциальный улов, которую они могли нести в своих сумках, был крайне мал, а сами они находились в том же незавидном состоянии, как и мы. Мы даже попытались вступить с некоторыми из них в контакт при помощи дальней речи. И хотя их язык отличается от нашего, слова, которые нам удалось разобрать, недвусмысленно намекали на то, что все кланы напуганы дымным столбом и постоянной тряской коры.

Его прервал смех Грозы Вялотелов, самой отважной охотницы клана, которой после третьего убитого ею вялотела было позволено сменить яйцевое имя. — Некоторые из них думают, что столб дыма обязан своим появлением огненному дыханию дракона, а тряска — это сам дракон, который движется внутри коры, пытаясь их схватить! — сказала она. — Но все согласны с тем, что отсюда нужно уходить, так как считают, что это место теперь под запретом.

У Рваного Лепестка случилось озарение, рожденное теми самыми природными инстинктами, благодаря которым он и стал Лидером своего клана. — Если все остальные кланы охотятся и дочиста обирают всю пищу с коры, — произнес он, — значит, мы пойдем туда, куда не ходят они.

Он обратился к охотничьему отряду. — Поешьте и запаситесь провизией. Со следующим оборотом вы снова выйдете на охоту, но на этот раз отправитесь на юг — по тяжелой оси.

Со стороны отряда послышалось недовольное шарканье. Они ожидали, что охотников снова отправят за добычей, чтобы те смогли реабилитироваться после неудачной вылазки, однако поход в одном из тяжелых направлений казался чем-то сродни наказанию. Никто и никогда — даже могучие вялотелы — не путешествовал по тяжелой оси, имея возможность поступить иначе. Высоко Смотрящий начал было возражать, но Рваный Лепесток заставил его умолкнуть резкой вибрацией своей подошвы. Затем его подошва зазвучала снова, на этот раз мягче, и ободряющие слова Лидера волнами разошлись по коре, пульсируя на подошвах охотников.

— Я на вас не сержусь и прекрасно понимаю, что, двигаясь по тяжелой оси, вам придется течь настолько медленно, что вы будете оставаться в поле зрения даже спустя три оборота, — объяснил он. — Задумайтесь — каждый из известных нам кланов находится либо к западу, либо к востоку от нас, и все мы топчемся на одной и той же территории, обирая ее дочиста. Если вы сумеете уйти достаточно далеко по тяжелой оси, то, возможно, найдете земли, где будет меньше других кланов и больше пищи. А теперь поешьте и выдвигайтесь в путь!

Задолго до окончания оборота отряд был уже готов отправляться. Рваный Лепесток передал им последние указания. — Не сворачивайте ни к западу, ни к востоку, пока не увидите зрелых лепестковых растений; после этого можете отойти от основного курса и осмотреть их на предмет стручков с семенами. До этого момента двигайтесь строго на юг. Но и не забывайте следить за запасами семян. Я хочу, чтобы вы вернулись назад. — Его подошва иронично запульсировала. — В конце концов, у тяжелой оси есть два направления, и если вы ничего не найдете с одной стороны, всегда можно попытать счастью в другой.

Отпуская рокот едких шуток, охотничий отряд выдвинулся на юг. Спустя пол-оборота, они оказались вне досягаемости ближней речи, но были по-прежнему видны как фигуры на полпути к линии горизонта. Через три оборота они окончательно скрылись из вида, а клану оставалось лишь вернуться к своим хлопотам — и ждать.

Высоко Смотрящий медленно двигался навстречу пружинистому воздуху. Самым сложным в путешествии по тяжелой оси было то, что его тело постоянно норовило соскользнуть то в одну, то в другую сторону. Если он не торопился, а раз за разом проталкивал по тяжелой оси краешек своего тела, расширяя затем образовавшуюся трещину, чтобы протиснуться в нее целиком, движение было ровным. Почти как ползти на ветру, хотя и немного иначе. Если ветер подталкивал его, даже когда Смотрящий стоял на месте, то единственная сила, которую он ощущал при движении по тяжелой оси, была вызвана самой его попыткой сдвинуться в этом направлении. Остановившись, он еще какое-то время ощущал прежнее давление, но затем оно медленно пронзало его тело насквозь, и ощущение сходило на нет — пока Смотрящий снова не пытался двинуться с места.

Оглядевшись по сторонам, Высоко Смотрящий увидел, как вся остальная группа медленно продвигается вперед, силясь преодолеть сопротивление тяжелой оси. Впереди ползла Гроза Вялотелов, одна из его фавориток. Хотя ему, как лидеру отряда, не следовало заниматься подобными вещами во время охоты, медленный марш с бесконечными рывками сквозь скользкий воздух навевал на Смотрящего скуку. Он прибавил хода, и вскоре оказался прямо за Грозой Вялотелов. Высоко Смотрящий пощекотал задний край ее тела. — Чем планируешь заняться во время привала? — прошептал он, заставив разноцветную кожу Грозы вздрогнуть от электрических волн его голоса.

— Прекрати! — протестующе воскликнула Гроза. — Мне и без того нелегко ползти по этой скользкой коре, а ты меня еще и щекочешь сзади. Отойди, иначе ни на какие забавы в обозримом будущем можешь не рассчитывать — и особенно во время привала.

Но Высоко Смотрящий продолжал настаивать. Он перетек вперед, обхватил сверху и снизу ее задний край и начал по-дружески сжимать тело Грозы, пока та пыталась сбросить его своими пульсациями. Она усилила рывки, чтобы вырваться вперед. Обычно ей удавалось его обогнать, но сейчас Высоко Смотрящий мог без особых усилий ползти вровень с Грозой. Он вдруг перестал дурачиться и попросил остановиться, легонько постучав по ее туловищу. — Мне было так легко за тобой угнаться, — с удивлением заметил он. — Только что ты маршировала по тяжелой оси, а мне казалось, будто я двигаюсь на запад или восток! Как так вышло?

После непродолжительных экспериментов (вкупе с изрядной долей хихиканья и шлепков) они обнаружили, что как только предводитель колонны пробивал лакуну в тяжелой оси, она оставалась открытой, пока тот продолжал двигаться в том же самом направлении. Если кто-то следовал за предводителем, находясь впритык к его заднему краю, такое движение почти не требовало усилий. Как выяснил Высоко Смотрящий, это было почти то же самое, что двигаться по легкой оси (не считая, понятное дело, самого предводителя).

Вскорости весь отряд был выстроен в одну линию. Предводитель как можно дольше старался выложиться на полную, после чего отползал в сторону, уступая место новому лидеру, в то время как утомленный чила оказывался в конце колонны и спокойно шествовал за ней, прижавшись к гостеприимному заднему краю особи противоположного пола. Охотничий отряд двигался вперед все быстрее и быстрее, не испытывая потребности в перерывах — за исключением тех случаев, когда двум оставшимся без пары самцов надоедало участвовать лишь в половине веселья, и они начинали требовать, чтобы по обе стороны от них были самки.

Прошло немного времени, и окружавшие их охотничьи отряда начали редеть, а спустя много оборотов чила достигли земель, где еще можно было встретить зрелые лепестковые растения с необорванными стручками. Вскоре их запасы пополнились изрядным количеством стручков — и не только тех, что годились в пищу, но и перезрелых, буквально разрывавшихся от мелких и твердых семян. Они стали наполнять стручками и семенами свои грузовые сумки, пока их отверстия не начали болезненно выпячиваться наружу.

Путь назад оказался труднее, ведь разбухшие от стручков и семян тела вынуждали чила пробивать в тяжелой оси более широкий проход для движения остальных. Массивность ко всему прочему делала их более очевидной мишенью для атаки. Новый способ передвижения по тяжелой оси дал им возможность сбежать от многочисленного военного отряда, высланного соседним кланом, но это стоило жизни Высоко Смотрящему, который находился в конце шеренги, когда оказавшийся поблизости отряд напал на них из засады с востока. Они собирались развернуться и пойти в атаку, но Высоко Смотрящий приказал им следовать прежним курсом, пока сам сдерживал нападавших, дав своему отряду время сбежать.

Спустя некоторое время. Рваный Лепесток увидел на горизонте широкую — и вместе с тем укороченную — колонну охотников. Поначалу форма и скорость движущейся группы чила поставили его в тупик. Издалека они выглядели, как новая, диковинная разновидность вялотела, если не считать того факта, что вялотелы были слишком ленивы, чтобы ползать по тяжелой оси. Он уже было поднял тревогу, но быстро понял, что за необычными движениями «головы чудища» в действительности скрывались волнообразные толчки Грозы Вялотелов, рывками продвигавшейся вперед.

Вскоре все члены клана собрались на краю поселения и собственными глазами увидели возвращение радостного, смеющегося охотничьего отряда, выложившего перед ними добытые трофеи. Семена были распределены между чила, и незамедлительно высажены в заранее подготовленные ямки многочисленной командой, которая уже принялась уплетать спелые стручки.

В течение всего следующего оборота Гроза Вялотелов излагала детали их путешествия Рваному Лепестку. Доклад о гибели Высоко Смотрящего заставил их обоих взгрустнуть, но затем они вновь сосредоточились на настоящем и вернулись к насущным делам.

Вся их жизнь вращалась вокруг близлежащего вулкана. К счастью, он на время впал в спячку, и теперь над корой поднималась лишь тонкая струйка желтовато-белого дыма, однако грохот коры становился все хуже и хуже с каждым оборотом. Поля приносили неплохой урожай, но когда вулкан снова начал проявлять активность, Рваный Лепесток решил, что клану пора двигаться дальше. Собрав урожай, чила взяли запасы еды и свои немногочисленные пожитки — в первую очередь, драгоценные осколки сверхтвердых драконьих кристаллов — и снова выдвинулись на юг.

Клан был многочисленным, и так как спешить им было некуда, чила адаптировали для этого путешествия метод клина, которым пользовались охотничьи отряды. Самые сильные и молодые образовали широкий фронт, который начал пробиваться вдоль тяжелой оси. Он поддерживали постоянный темп, а весь остальной клан шествовал следом за ними, сбившись в плотную группу.

Воскресенье, 22 мая 2050 г. 14:44:14 GMT

Межзвездный ковчег Сент-Джордж занял орбиту с периодом обращения тринадцать минут на расстоянии 100 000 км от вращающейся нейтронной звезды. Исследовательский экипаж судна приступил к сбору данных. Более подробную информацию они смогут получить, спустившись в Драконоборце на высоту в 400 км над поверхностью звезды, но провести предварительную разведку при помощи дальнодействующих телескопов можно было уже сейчас.

Джин Келли Томас была пристегнута к креслу перед научной визуализационной консолью на борту Сент-Джорджа. Ремень был адаптирован с учетом того факта, что сейчас она сидела в кресле, скрестив ноги. Шапка из коротких рыжих волос и вздернутый нос придавали ей вид пикси, усевшейся на шляпке ядовитого гриба (с ремнем безопасности в придачу). Ярко-голубые глаза пробежались по списку деталей рельефа, выявленных в последнем снимке ультрафиолетового сканера водородных альфа-линий. Обнаружив в свежих данных нечто необычное, компьютер послал ей предупреждающий сигнал.

Внимание Джин привлек мигающий квадратик в появившемся над изображением звезды овальном знаке мишени. В верхнем углу экрана компьютер вывел:

ЛАЙМАН-АЛЬФА СНИМОК ОТ 14:44:05 22 МАЯ 2050 г.

НОВАЯ ДЕТАЛЬ РЕЛЬЕФА: 54 ГР. ЗАП. ДОЛГ., 31 ГР. СЕВ. ШИР.

Джин наклонилась вперед. — Идентификация? — Изображение осталось прежним, однако слова изменились на:

ПРЕДВАРИТЕЛЬНАЯ ИДЕНТИФИКАЦИЯ: ДЕЙСТВУЮЩИЙ ВУЛКАН

ТЕМПЕРАТУРА В ЦЕНТРЕ 15 000 ГРАДУСОВ

Джин снова подала голос:

— Переключить Лайман-альфа сканер в режим охвата целевой области с высоким разрешением.

Джин проследила за тем, как картинка на мониторе сменилась увеличенным изображением вулкана. Оно мерцало пять раз в секунду, согласно частоте, с которой видеоустройство делало снимок при каждом обороте звезды. Прямо у нее на глазах в центре вулкана возникла вспышка, от которой затем протянулась яркая жилка лавы, тускневшая по мере удаления от центра.

Детальная история рождения и гибели вулкана определенно заслуживала внимательного наблюдения. Если повезет, количество скопившейся в щите материи может достигнуть такой величины, что спровоцирует звездотрясение прямо во время их визита. Это событие, скорее всего, вызовет колебания всего Яйца, и у них появится возможность определить внутренние резонансные моды звезды, улучшив тем самым компьютерную модель, описывающую плотность и толщину ее внутренних слоев. Новый вулкан явно входил в число первоочередных задач, но ему придется дождаться своей очереди. У нее не было возможности настроить сканер на съемку только какого-то одного конкретного объекта.

Она снова наклонилась вперед и произнесла:

— Назначить этой цели высший приоритет! Сообщать о любых серьезных изменениях или прекращении активности.

Она откинулась на спинку сидения и нажала кнопку печати.

— Вулкан, — подумала Джин. — Пьера это наверняка заинтересует. Он хочет изучить внутреннюю динамику звезды, а теперь у него есть возможность заглянуть в ее недра. Однако мои атмосферные исследования явно усложнятся из-за горячего газа и пыли, которые выдыхает это чудище.

Воскресенье, 22 мая 2050 г., 14:44:15 GMT

Клан едва заметно продвигался на юг. Передвижение по тяжелой оси поперек линий магнитного поля давалось нелегко даже молодым охотникам и до сих пор представляло сложность для Старцев и мальков — при том, что они перетекали с места на место внутри промежутков, образованных движущимся звеном первопроходцев. Сложнее всего чила было научиться держаться вместе, сохраняя темп движения. Если в строю возникли лакуны или кто-то из них делал хотя бы короткую передышку, восточно-западные линии магнитного поля возвращались в исходное положение, нанизываясь на их тела, как нитка на бусинки. И если им не хватало сил продолжить путь к югу, единственным выходом было перетекать на восток или запад, присоединяясь к хвосту группы, которая все еще находилась в движении.

Со временем клан стал все лучше справляться с этой задачей и, действуя методом проб и ошибок, разработал методику живого клина: спереди располагался один из самых крепких охотников, который и принимал на себя всю тяжесть столкновения с магнитными полями, а все остальные силачи выстраивались за ним на манер шеврона, расширяя образовавшийся промежуток. Другие взрослые чила вскоре научились создавать вторичные шевроны позади основного, оставляя промежутки между двумя клиньями для мальков и Старцев. Появлявшиеся лакуны быстро закрывались взрослыми из следующего шеврона, и задний край марширующего клана больше не напоминал раненого вялотела, за которым тянулся след из вытекающих жизненных соков.

Они уже успели преодолеть немалое расстояние, когда Лидер приказал остановиться. Рваный Лепесток знал, что они могли оказаться на чужой территории, но решил, что раз на горизонте почти не видно охотничьих отрядов, окружающая местность, скорее всего, находилась между территориями двух кланов. Как правило, такое место не слишком подходило для привала; если бы для добычи пропитания им пришлось заниматься собирательством на восточных и западных территориях, охотники бы находили все меньше и меньше еды по мере удаления от стоянки. Однако, имея при себе зрелые семена и знания о том, как заставить их прорасти, отняв у будущих растений небо, клан мог оставаться на одном месте в полном составе, поручая заботу об урожае своим воинам, и выходить на охоту лишь для того, чтобы разнообразить рацион и продемонстрировать собственное мастерство.

Клан с облегчение расположился на новом месте, а к ближайшему утесу была направлена специальная команда, которой предстояло раздобыть камни для палисадов, стручковых ларей и, самое главное, яйцеферм.

Когда Крапчатое Яйцо вместе с карьерной командой оказался неподалеку от утеса, молодому чила стало страшно. Впервые в жизни он был так близок к чему-то настолько высокому. Казалось, что утес свалится прямо на него, но Крапчатое Яйцо явно не собирался выказывать свой страх во время первой вылазки с охотничьим отрядом.

— А он и правда высокий, — спокойно заметил он.

— Конечно, — отозвалась Гроза Вялотелов. Ее подошва поддразнивающе завибрировала. — Кажется, что вот-вот рухнет прямо на тебя, да?

— Да, но раз уж он простоял столько времени, то и сейчас, скорее всего, не упадает, — с уверенностью заявил Крапчатое Яйцо.

— Но он упадет, когда мы закончим свою работу, — заметила Гроза Вялотелов. — Какой конец кажется ближе? — добавила она, уже серьезным тоном.

Верхняя часть утеса имела уклон к востоку. Именно туда направился отряд, захватив с собой драконьи осколки и один целый драконий кристалл с закругленным концом, который они обнаружили во время рытья лунок под семена. В скором времени они оказались у края вертикальной плоскости обрыва и приступили к долгому, медленному и утомительному восхождению на скалу.

— Это все равно что идти по тяжелой оси, только хуже, — пожаловался Крапчатое Яйцо. — Там ты хотя бы можешь отдохнуть, когда остановишься. Но если ты взбираешься наверх, остановка ради отдыха теряет всякий смысл. Потому что тебе все равно приходится за что-нибудь держаться, чтобы не стечь обратно.

Гроза Вялотелов показала ему трюк, которым пользовалась сама — дождаться, пока на пути не встретится какой-нибудь камешек, и только потом делать передышку, вытягивая туловище вверх и используя его в качестве опоры. Благодаря тому, что камень не давал ей стечь вниз, а тяжелая ось удерживала тело с боков, Грозе удавалось почти что расслабиться и с комфортом насладиться своей едой. Метод требовал определенной сноровки, и Крапчатое Яйцо не единожды сталкивался с тем, что края его тела обтекали камень по бокам, но вскоре стал таким же опытным верхолазом, как и все остальные чила в его отряде.

Хотя путь на восток до края скалы занял всего один оборот, тяжелый подъем по покатому холму в условиях экстремальной гравитации с последующим возвращением на вершину скалы потребовал гораздо больше времени и немалых затрат пищи. Сформировав крепкую кристаллическую сердцевину внутри одного из своих глазных стебельков, Гроза Вялотелов как можно выше приподняла глаз и медленно приблизилась к краю обрыва.

— Я вижу вдалеке лагерь. Это подходящее место, — сообщила она. Долгое время Гроза неподвижно стояла на месте и куда-то смотрела.

— В чем дело? — спросил Крапчатое Яйцо.

— Просто смотрю, — ответила она. — Сверху все кажется таким забавным. Посмотри сам.

Хотя Крапчатому Яйцу совсем не хотелось приближаться к краю обрыва, он все же последовал ее совету, высоко подняв один из своих глаз на манер Грозы Вялотелов. Вдвоем они стали продвигаться вперед, пока не увидели членов охотничьего отряда, оставшегося у подножия скалы.

— Они такие широкие! — воскликнул Крапчатое Яйцо. — И так смешно выглядят. Я вижу каждый бугорок на их верховинах.

— Если бы ты мог взглянуть на себя не сбоку, а сверху, то выглядел бы таким же большим и бугорчатым, как они, — сказала в ответ Гроза Вялотелов. — Но насчет бугорков я согласна; они и правда выглядят забавно. Готова поспорить, что большой красновато-желтый комок в середине Двойного Семени — это яйцо, которое она вот-вот будет готова отложить.

Она отодвинулась от края. — Пойдем, у нас впереди много тяжелой работы.

Верхолазы взялись за дело. Сначала они подтолкнули к краю большой монолит драконьего кристалла и столкнули его вниз. Почти неразрушимый, сверхтвердый кристалл на мгновение стал невидимым, а затем снова появился внизу, разлетевшись на дюжину острых осколков. Дожидавшаяся внизу группа благополучно перенесла удар, а затем поспешила к фрагментам кристалла, которые теперь превратились в ценные охотничьи ножи и инструменты для рытья.

Когда земля внизу была расчищена от осколков, верхолазы подползли к краю обрыва и при помощи инструментов для рытья вырезали длинную линию в верхней части скалы. От края обрыва линия отставала на высоту камней, которые чила могли без особого труда перетаскивать с места на место. Они принялись раздвигать волокна коры, пока линия не превратилась в длинную, глубокую расселину, удерживаемую за счет связей на обоих концах протяженной каменной полосы. Далее они переместились к ее западному концу, где выпуклая форма скалы обеспечивала более надежную хватку, и выстроились в живую цепь. Гроза Вялотелов, насколько смогла, растянула свое тело, удерживая впереди длинный манипулятор с острейшим осколком кристалла на конце. Мгновение сосредоточенности — и вскоре на задней стороне ее тела выстроилась шеренга из нескольких коротких манипуляторов. Крапчатое Яйцо и Пыльная Кора натекли на ее тело сверху и снизу, и тоже сформировали манипуляторы, ухватившись ими за ее собственные отростки. Остальные ухватились уже за них и, как можно сильнее расплющив свои тела, образовали некое подобие якоря.

— Все готовы? — спросила Гроза Вялотелов. Затем она принялась пилить кору на конце расселины, на этот раз разрезая волокна не вдоль, а поперек. Работа была тяжелой и продвигалась довольно медленно, поскольку именно волокна придавали веществу коры его основную прочность. Потом они поменялись местами; к ужасу Крапчатого Яйца его черед пилить кору подошел как раз в тот момент, когда вес протяженного фрагмента коры превысил прочность оставшихся волокон, и плоскость обрыва отделилась от основного массива, образовав длинный, закрученный разлом, продливший верхнюю трещину до самого основания скалы.

Потеряв часть приходившегося на нее веса, верхняя поверхность скалы отскочила назад, создав ударную волну. В первый (и, как он надеялся, единственный) раз в жизни подошва Крапчатого Яйца потеряла сцепление с корой. Он даже не успел испугаться прежде, чем кора подпрыгнула вверх, ударившись о его тело с болезненным шлепком. На мгновение все чила просто застыли на своих местах, а затем принялись триумфально похлопывать друг друга, пятясь назад от осыпающегося края.

Они поспешили обратно тем же путем, которым пришли, лишь время от времени делая перерывы, чтобы перекусить. Помимо прочего, им всем хотелось немного поразвлечься, но с этим можно было потерпеть (не считая дружественных похлопываний и топтаний), пока группа не окажется у основания скалы, где кора имела плоскую форму. Когда они добрались до самого низа, где уже валялась целая груда камней, Крапчатое Яйцо стал полноправным охотником — ведь он как-никак не просто стал героем, сыграв самую опасную роль во всей экспедиции, но и был удостоен геройской награды, а заодно обрел статус настоящего мужчины, благодаря самой Грозе Вялотелов.

Почувствовав в грохоте коры отзвуки успешного завершения экспедиции по добыче камня, Рваный Лепесток выслал еще одну рабочую бригаду, чтобы помочь верхолазам доставить их трофеи в лагерь. Вскоре их новое пристанище стало похожим на прежний дом. Первым делом нужно было соорудить ларь для хранения стручков, чтобы все смогли переложить туда свои запасы стручков, не беспокоясь о том, что они могут укатиться под напором непрекращающихся ветров. Больше всего за стручковый ларь были признательны Старцы, поскольку именно им приходилось держать при себе большую часть провизии, пока более молодые чила были заняты работой. Теперь они могли свободно перемещаться по лагерю и, наконец, вернуться к более важным (и приятным) занятиям — присматривать за яйцами и воспитывать мальков.

Следующей на очереди была яйцеферма, благодаря которой с клана было снято еще одно тяжелое бремя, ведь теперь самки могли, наконец, отложить яйца, которые носили с того самого момента, как покинули старый дом в поисках лучшего места для жизни.

В течение многих и многих оборотов клан рос и процветал на новом месте.

Воскресенье, 22 мая 2050 г., 15:48:10 GMT

Пьер Карно Нивен, над головой которого парил ореол из его же собственных прямых, длинных волос, усердно работал за клавиатурой консоли, накладывая друг на друга цветные изображения на экране. Его светло-карие глаза внимательно изучали сложные фигуры лавовых потоков, которые бы безнадежно озадачили кого угодно, но только не его. Пьер дал компьютеру указание рассчитать, как новые потоки лавы скажутся на нагрузке, которой подвергалась кора звезды. Задача была непростой; пока компьютер занимался выкладками, Пьер выбрался из кресла и решил посмотреть, чем занимается Джин.

Джин же тем временем сверялась с графиками, которые показывали распространение вулканического дыма в атмосфере Яйца, пытаясь соотнести их с измерениями магнитного поля и силы Кориолиса, вызванной высокой скоростью вращения звезды. Она разрабатывала компьютерную модель магнитного поля, которая дала бы ей возможность построить детальную теорию, описывающую состав атмосферы железистых паров и ее взаимодействием с противоборствующими силами гравитации, магнетизма и вращения звезды.

Пьер подплыл ближе и заглянул через плечо Джин в тот момент, когда она дала компьютеру команду вывести на экран медленно вращающееся изображение звезды. Белым цветом были отмечены потоки горячего дыма, синим — линии магнитного поля, зеленым — силы Кориолиса и тяготения.

— Напоминает земные типы погоды, — заметил Пьер, положив пальцы ей на плечо, чтобы сохранить неподвижность.

— Похоже на то, — согласилась Джин. — Дым от вулкана по большей части растекается на запад и восток, поскольку вдоль магнитных линий двигаться проще, чем поперек них. Но когда дым достигает магнитных полюсов, у него остается только одно легкое направление — вниз; в итоге дым скапливается, образуя полумесяц, в центре которого располагается сам вулкан. Правда, часть дыма с полюсов все-таки утекает.

— Но почему утекающий дым остается с северной стороны экватора? — удивился Пьер. — Я еще могу понять, что в северном полушарии остаются утечки с восточного полюса, так как он находится над плоскостью экватора, но почему тогда дым, утекающий с западного полюса, не попадает в южное полушарие?

— Показать западный полюс! — обратилась к консоли Джин.

Они проследили за тем, как изображение, прокрутившись, остановилось над западным полюсом звезды. Джин указана на экран:

— Похоже, что один из наиболее сильных субполюсов в хаотичной западно-полярной области находится на той же магнитной долготе, что и сам вулкан, и при этом располагается над экватором вращения. Субполюс попросту заблокировал свой меридиан, не давая дыму попасть в южное полушарие. Сочетание утечек с западного и восточного полюсов образует плотный пояс дыма, прилегающий к экватору с северной стороны.

Воскресенье, 22 мая 2050 г., 16:45:24 GMT

Взглянув вверх, Дымный Небосвод ощутил беспокойство. Сейчас небо было практически целиком заполнено клубами дыма. Вскоре после того, как Небосвод вылупился из яйца, и пришло время дать ему имя, Старцы, заправлявшие питомником, сделали свой выбор, посчитав дымное небо на редкость необычным явлением. И вот теперь — много оборотов спустя — он, став Лидером клана, оказался заложником своего же имени.

Урожай с каждым разом становился все хуже и хуже. Облачная пелена почти не рассеивалась и будто душила растения на корню. Пришло время переселяться на новое место. Вот только удастся ли им сбежать туда, где их не настигнет вездесущий дым?

— Лучше не торопиться, — сказал самому себе Дымный Небосвод. — Какой смысл убегать от вялотела, чтобы угодить прямиком в челюсти скорохода?

Выбравшись на открытое пространство между палисадами и лепестковыми полями, он протарабанил призыв к сбору клана. Вскоре все, кроме стражников и мальков, выстроились дугами по восточную и западную стороны от своего Лидера.

— Настали тяжелые времена, — произнес Дымный Небосвод. — Нам придется перебраться туда, где в небе меньше дыма, и могут расти лепестковые растения. Путь будет неблизким, поэтому нам придется захватить с собой приличные запасы пищи. Голубой Поток, ты возглавишь охотничий отряд и найдешь нам более подходящее место для жизни. Я думаю, что путь вам предстоит далекий — возьмите с собой столько стручков, сколько сможете унести, ведь до вашего возвращения минует немало оборотов. Помните слова наших древних Долгожителей: «Идите туда, куда не ходят другие».

Голубой Поток отполз в сторону, и за ним последовала целая толпа молодых воинов, жаждущих приключений. Отобрав из их числа небольшую группу, он отвел их к ларю со стручками, чтобы те как следует запаслись едой. — Из него выйдет хороший лидер, — задумчиво произнес Дымный Небосвод, наблюдая за Потоком. — Он отобрал самых выносливых — пусть даже они и не лучшие охотники клана. И что важнее, он взял поровну представителей обоих полов, ведь им предстоит долгое путешествие.

Повернувшись к толпе, Дымный Небосвод объявил:

— Я не знаю, сколько оборотов нам придется ждать возвращения охотничьего отряда, но когда это произойдет, я хочу, чтобы стручковый ларь был заполнен до краев. Лепестковые растения не приносят обильного урожая, так что нам остается только посадить новые. — На фоне недовольного шарканья Дымный Небосвод подполз к ящику с инструментами, извлек оттуда острый фрагмент драконьего кристалла и направился в поле, чтобы заняться копанием лунок в коре; он прекрасно знал, что лучший способ убедить чила взяться за долгую и изнурительную работу — это личный пример лидера.

Голубой Поток оглядел свой отряд. Наполнив свои запасающие сумки стручками, они заметно увеличились в размерах. — Вперед, — скомандовал он, начав рывками продвигать свое тело на юг по тяжелой оси; остальные, прижавшись к своему командиру, двинулись следом за ним единой живой цепью. Спустя оборот тяжелого марша они, наконец, скрылись за горизонтом и оказались предоставленными самим себе.

В течение многих оборотов охотничий отряд двигался вперед, но небо над ними было по-прежнему затянуто дымом. Наконец, когда отряд в очередной раз решил сделать привал, чтобы подкрепиться стручками, Трясущаяся Кора не выдержала:

— Мне кажется, здесь дыма еще больше, чем дома.

Некоторые пока что сомневались, но спустя еще несколько оборотов пути всем стало очевидно, что условия здесь действительно были хуже. Дым заволакивал небо, а кора была покрыта еле теплящимся красновато-желтым пеплом, который охлаждал подошвы перетекавших по нему чила. Кое-кто начал поговаривать о возвращении домой, но Голубому Потоку эта мысль пришлась не по душе. Это было его первое испытание в роли лидера охотничьего отряда, и он не станет возвращаться домой, не израсходовав всех запасов провизии.

Голубой Поток вел отряд дальше, непрестанно двигаясь по тяжелой оси. Утомительные рывки вперед вкупе с плохим сцеплением между подошвами и пеплом лишили экспедицию всякой радости. Однако их дискомфорт усугубляло еще одно обстоятельство — они чувствовали, что сбиваются с пути.

Спустя совсем немного времени один из чила высказал вслух то, что чувствовал весь отряд. — Это место вызывает у меня беспокойство, — заявил Последний Стручок. — Мне все время кажется, будто я заблудился. Хотя я прекрасно понимаю, где нахожусь. Я вижу утес, который мы миновали несколько оборотов тому назад, и потому логика подсказывает мне, что я мог бы без труда вернуться к нашему клану, просто проследовав в обратном направлении по тяжелой оси — но я все равно чувствую, что сбился с пути.

Остальные были согласны. Логика намекала, что они не сбились с пути — хотя все ощущения говорили об обратном.

— Давайте продолжим путь, — сказал Голубой Поток, совершая очередной рывок. Но чем дальше они шли, тем хуже себя чувствовали и тем мрачнее становилось небо. А затем у них начала иссякать запасы стручков.

Во время следующей остановки Трясущаяся Кора обратилась к нему от имени остальных чила. — Голубой Поток, думаю, нам следует повернуть обратно. Чем дальше мы идем, тем хуже становятся земля и небо. Возможно, предписания Долгожителей потеряли свою точность.

— Если скажем клану возвращаться туда, откуда мы пришли, то впереди их будет ждать вулкан. Если скажем идти на восток или запад, то они наверняка столкнутся с другими кланами, которые тоже пытаются сбежать от вулкана. Если они останутся на месте, дым убьет все лепестковые растения, и нам всем будет грозить голодная смерть. Наша единственная надежда — в этом направлении. Мы должны идти вперед, пока есть силы.

— Можешь идти дальше, если хочешь, — сказала в ответ Трясущаяся Кора. — Лично я возвращаюсь назад.

Подобного ответа Голубой Поток ожидал уже давно и был к нему готов, хотя и не рассчитывал, что бунтовать станет его любимая партнерша в любовных утехах. Без предупреждения он забрался на ее верховину и принялся звучно колотить по мозговому узлу своей подошвой; Кора потеряла сознание, так и не успев шевельнуться. — Кто-нибудь еще хочет бросить мне вызов? — прошептал он, не слезая с бесчувственного тела.

Никто не шевельнулся, когда он стек с Трясущейся Коры, постепенно приходившей в себя после шока, который вызвала его звуковая атака. Когда сознание прояснилось, она услышала голос Голубого Потока:

— Боюсь, вы не понимаете всю серьезность нашего положения. Вулкан отравляет всю кору, до которой только может дотянуться. Мы должны отыскать для нашего клана новый дом — другой надежды на выживание у него нет. Если мы потерпим неудачу, клан погибнет, и первыми на очереди будут мальки. — Последние слова оказались решающими. Ведь хотя чила и не питали привязанности к конкретным малькам, а ни одна самка не могла даже вспомнить яйцо, отложенное ею в клановый питомник — если, конечно, на нем не было каких-то характерных отметин — все они просто обожали крошечных мальков, которые жили избалованной жизнью, пока не становились достаточно взрослыми, чтобы работать. При одной лишь мысли о смерти мальков желание вернуться домой пресекалось на корню.

Много оборотов спустя Голубой Поток был не на шутку обеспокоен. Запасы провизии иссякли. Домой отряд вернется слабым и поредевшим — если им вообще хватит сил на обратный путь. Ощущение дезориентации становилось только сильнее. Во время очередного привала он почти был готов сдаться. Но сначала решил как следует осмотреться. Взяв самое длинное из имеющихся копий, Поток воткнул его острым концом в кору. Оно вознеслось в небо — куда выше, чем он смог бы поднять глаза, пользуясь лишь своими хилыми стебельками. Увидев, чем занят Поток, остальные чила окружили своего командира и стали подталкивать его с краев. Голубой Поток отрастил толстую ложноножку, на конце которой располагался глазной стебелек и начал продвигать ее вдоль древка кристаллического копья, пока его глаз не оказался на самом верху. Казалось, что небо было затянуто дымом до самого горизонта…

— Я вижу звезду! — воскликнул он, и его ложноножка так быстро соскользнула вниз, что все чила почувствовал рябь от ее удара о кору. — Небо все еще закрыто дымом, но он, похоже, уже не такой плотный, потому что я увидел сквозь него звезду. Она была прямо на линии горизонта.

Трясущаяся Кора настояла на том, чтобы звезду дали посмотреть и ей; ценой немалых усилий ей, наконец, удалось примостить свой глаз на верхушке копья. Звезда располагалась практически на тяжелой оси, едва касаясь линии горизонта. Трясущаяся Кора была почти уверена, что не видела более яркого светила за всю свою жизнь, но не могла сказать наверняка, не видя поблизости других звезд.

Большая Трещина и еще несколько чила тоже захотели посмотреть на новую звезду, но Голубой Поток решил пресечь праздный осмотр достопримечательностей. — Чтобы поднять глаз на вершину копья требуется столько же энергии, сколько отнимает несколько оборотов пути, после которого мы все сможем увидеть звезду на уровне глаз! Давайте двигаться дальше!

Когда колонна обрела новую цель, к чила тут же вернулся боевой дух; впервые за много оборотов эти пепельные земли перестали мешать их движению. Вскорости звезда появилась над горизонтом, а вслед за этим пошло на убыль и ощущение дезориентации. По негласной договоренности оставшиеся перерывы были короткими, и отряд торопливо продвигался вперед.

В скором времени Голубой Поток заметил, что в плотной дымовой завесе стали появляться небольшие лакуны. Спустя еще несколько оборотов покрывавший кору пепел перестал чинить препятствия передвижению группы. Вскоре на небе появились и другие звезды — странные и до этой поры совершенно неизвестные. Но самой необычной из них была яркая красновато-желтая звезда, которая из оборота в оборот неподвижно висела в южном небе, в то время как все остальные обращались вокруг нее подобно облаку младших богов, отдающих дань уважения центральному божеству.

Вырвавшись из дымного ада и оказавшись на новой земле, где не было ни дыма, ни пепла, а повсюду в изобилии росли нетронутые лепестковые растения, чила испытали настоящее благоговение. Вокруг обитало немало дичи, и вскоре отряд уже наслаждался мясом крадуна, перемежая его вкуснейшими, идеально зрелыми стручками.

— Здесь полно дичи, но ни следа других чила, — сообщила Трясущаяся Кора. — Местные животные нас почти не боятся. Будто на них никто и никогда не охотился.

— Это место напоминает рай из рассказов Старцев, — заметила Большая Трещина.

— Как по мне, Рай — вполне подходящее название, — согласился Голубой Поток. — Рай Светила. Ведь Светило, наша Божественная Звезда, властвует над всеми нами, и ее яркое сияние не дает дыму подняться над горизонтом. Давайте же запасемся пищей и отправимся в обратный путь, через «потерянные» земли, чтобы поделиться доброй вестью с нашим кланом. Мы так долго были в пути, что нас уже, должно быть, считают погибшими.

Воскресенье, 22 мая 2050 г., 16:45:34 GMT

Пьер отвернулся от монитора и подозвал Джин, которая в этот момент работала на другой консоли с Лайман-альфа телескопом. — Я тут пытался понять, могла ли на Земле сложиться другая погода, если бы наше магнитное поле было сориентировано не с севера на юг, а с востока на запад.

— Нет, — возразила Джин. — Магнитное поле Земли слишком слабое, чтобы влиять на атмосферу в таких масштабах.

Пьер рассмеялся, и Джин посмотрела на него вопросительным взглядом. — Я только сейчас сообразил, что хоть какой-то заметный эффект такое магнитное поле оказало бы только на почтовых голубей. Почтовые голуби ориентируются в пространстве, используя комбинацию магнитного поля, линии которого идут с севера на юг, и сил Кориолиса, ориентированных по оси запад — восток. Если бы линии магнитного поля были параллельны силовым линиям Кориолиса — как здесь, вблизи экватора вращения — голуби бы чувствовали себя совершенно сбитыми с толку. Это было бы даже хуже, чем разворот их чувства направления на 180 градусов, когда голубей, натренированных в северном полушарии, выпускают в южном.

Он снова развернулся лицом к консоли и произнес:

— Сохранить эту последовательность!

— Продолжать наблюдение за картиной лавовых потоков, исходя из второго приоритета.

Он повернулся к Джин.

— Ну что ж, главная консоль в твоем распоряжении. Я собираюсь перекусить, немного попишу, а потом пойду спать. Увидимся в следующую смену.

Джин притянула себя к креслу перед главной консолью и, быстро проверив все настройки, аккуратно застегнула ремень безопасности. — Над чем сейчас работаешь?

— Это учебник по физике для детей от десяти до четырнадцати лет, — ответил Пьер, зависнув у отверстия в палубе. — Если верить кратким сводкам от издателя, скан-книги о науке и космосе, которые я писал по пути к Яйцу Дракона для детей от восьми до двенадцати лет, произвели такой фурор, что у меня появились свои собственные фан-клубы. Можешь представить, что когда я через два года вернусь из этой экспедиции, мои авторские отчисления от продажи детских книг превысят зарплату, которую я получаю в роли космического исследователя?

— Ну, никто из нас тебе и не завидует — почти! — сказала в ответ Джин. — Все мы прекрасно понимаем, что каждый ребенок, которого ты увлечешь космической наукой, после нашего возвращения станет налогоплательщиком и избирателем — а нам нужно будет снова посетить Яйцо Дракона до того, как звезда покинет Солнечную систему.

— Уверен, что Всемирное Космическое Агентство с тобой согласится. Они даже предоставили моему издателю специальный тариф на обратную передачу моих рукописей. — Он развернулся и, придав себе толчок, залетел внутрь коридора.

Воскресенье, 22 мая 2050 г., 16:45:35 GMT

Большая Трещина была той еще барахольщицей. Даже будучи одной из лучших охотниц клана, имевшей на счету двух вялотелов, она оставалось постоянным объектом для шуток со стороны товарищей по охотничьему отряду; виной тому была привычка подбирать все, что выглядело хоть сколько-нибудь интересным — а из-за обостренного любопытства интересным Трещине могло показаться практически что угодно.

Когда пришло время запасаться провизией перед долгой дорогой обратно к их клану, Большой Трещине пришлось избавиться от своих побрякушек, чтобы заполнить сумки стручками. Она подползла к неглубокой выемке в коре; на фоне скабрёзных криков «Чем она там занимается? Откладывает три яйца за раз?», за которыми следовал ответ «Нет, всего одно, но размером с целого вялотела!», Трещина высыпала в яму свой драгоценный хлам, расположив более тяжелые предметы по периметру кучи на манер невысокой стены в надежде защитить свои вещи от постоянных ветров. Если повезет, она сможет забрать их, когда вернется сюда вместе с остальным кланом.

Сократив свою массу до боевой формы, Большая Трещина сползла с холмика. Не обращая внимания на подколки, она взялась за дело вместе с остальными чила: перетекая между лепестковыми растениями, они аккуратно собирали лучшие стручки и складывали их в сумки внутри собственных тел, пока весь отряд не был загружен до предела.

— А ты точно так раздулась из-за одних только стручков? — с упреком заметила Трясущаяся Кора. — Ты ведь не стала возвращаться назад, чтобы прихватить парочку безделушек, а?

Большая Трещина уже принялась выдавать ответную пульсацию, сообщавшую зловещим шепотом, что она и с грузом в виде стручков запросто обойдет Трясущую Кору в драке, даже если бы та сбросила вес до боевой формы, и готова доказать свои слова на деле…, но Голубой Поток прервал ее громкой тарабанью по коре.

— А ну прекратите, вы двое! — приказал он. — Нам пора возвращаться! — добавил он, смерив взглядом весь отряд. Голубой Поток двинулся вперед по тяжелой оси, и остальные чила, выстроившись в единую колонну, направились следом за ним.

Затем предводитель неожиданно остановился. — Стойте! — удивленно воскликнул он. — Мы движемся не в ту сторону!

Выстроившиеся позади него чила, принявшие на время пути сплюснутую, обтекаемую форму, все как один посмотрели вперед. Прямо перед ними сиял благосклонный луч Светила. Охотники остановились, чувствуя себя сбитыми с толку. Они так далеко зашли в Рай Светила, что уже перестали испытывать чувство дезориентации, преследовавшее их под задымленными небесами. Будучи хорошими охотниками, они инстинктивно понимали, где находятся, и в какой стороне их цель. Но сейчас эти самые инстинкты вели их прямиком к Светилу, несмотря на то, что путь к клану, как подсказывала им логика, лежал в противоположном направлении.

— Похоже, что в путешествиях по этим землям о чувстве направления придется забыть, — заключил Голубой Поток. Он перетек в тыл колонны и снова принялся ползти по тяжелой оси — на этот раз оставив Светило позади.

Вскоре группа достигла границ Рая Светила. Когда Светило ушло за горизонт, и чувство дезориентации напомнило о себе вновь, охотники с тоской оглянулись назад. Голубой Поток не отводил на привалы много времени, ведь все охотники были сыты и отличались хорошей формой, и в итоге отряд быстро преодолел «земли блуждания», где небо было затянуто густыми, плывущими на запад потоками дыма.

Чувство направления стало постепенно возвращаться, и Голубой Поток почувствовал себя гораздо лучше, когда логика, наконец-то, достигла взаимопонимания с его инстинктами. Они довольно точно следовали своему предыдущему маршруту, и Потоку становилось не по себе из-за того, что он мог легко прочесть оставленный группой след. Должно быть, они были вконец обескуражены, раз уж решились на подобное безрассудство. Что же — сейчас они возвращались домой, и след, оставленный много оборотов тому назад, теперь бы просто ввел преследователей в заблуждение — если, конечно, они не выдадут своего присутствия на обратном маршруте. Когда подошла его очередь занять место в конце колонны, Голубой Поток оглянулся назад и с удовлетворение отметил, что отряд практически ничем не выдал своего присутствия, если не считать быстро тускневшей, беловатой полосы разогретой коры, оставленной теплом их тел.

Во время следующей остановки большинство охотников съели еще по одному стручку. Большая Трещина по привычке сохранила все семена на тот случай, если они понадобятся клану. Заметив, что она положила в похоронную яму только кожуру стручка, Голубой Поток подполз к Трещине, чтобы поговорить.

— Ты хорошая охотница и хороший воин, Большая Трещина, поэтому я никогда не жаловался на твою массу. Но сейчас перед нами стоит крайне серьезная миссия, и любое препятствие на нашем пути ставит под угрозу выживание всего клана. Я хочу, чтобы ты выложила семена и все, что успела собрать, в похоронную яму, и перестала заниматься собирательством, пока весь наш клан не переберется в Рай Светила.

— Но ведь семена важны! — возразила она.

— Пока клан будет добираться в Рай Светила, семена нам не понадобятся, а на новом месте стручков и семян будет и без того предостаточно, — ответил он.

Трещине оставалось лишь согласиться, и командир — с удивлением, постепенно сменившимся чувством потрясения — стал наблюдать за хлынувшим в яму потоком семян, гальки, бесполезных обломков драконьего кристалла и узелков вялотела. Он не знал, что Большая Трещина оставила кое-что при себе. Нижнее семя в каждом из добытых в Рае Светила съедобных стручков, отличалось от обычных, овальных семян своей диковинной формой, напоминавшей двенадцатиточечную гроздь. Такая форма вызвала у Трещины неподдельное любопытство, и она стала внимательно разглядывать каждый из открытых ею стручков. Такое гроздевое семя имелось во всех стручках, поэтому за их сохранностью Трещина следила с особой тщательностью. Ей хотелось посадить эти семена, чтобы выяснить, будет ли выросшее из них лепестковое растение отличаться по своей форме от растений из овальных семян. Вывалив в яму свой запас сокровищ, она сохранила гроздевые семена.

— Они такие мелкие, что ничуть меня не замедлят, — самодовольно сказала она самой себе. — К тому же сейчас внутри меня зреет яйцо, так что он все равно ничего не заметит. — Аккуратно засыпав похоронную яму, чтобы скрыть следы своего присутствия, Трещина вернулась к остальным.

Прошло немало оборотов, прежде чем охотничий отряд вновь ступил на знакомую территорию. Теперь они не делали остановок и просто ползли вперед, сохраняя темп. Приближаясь к дому своего клана, чила ощутили тревожные колебания коры под своими подошвами. Она грохотала от звучных голосов и множества быстрых движений других подошв. Некоторые из этих голосов отличались необычным акцентом.

Клан подвергся атаке! Голубой Поток ускорил движение. Распластавшись по коре, он остановился чуть выше линии горизонта — если смотреть со стороны лагеря. Он спешно сформировал твердую сердцевину водном из глазных стебельков и поднял глаз над поверхностью Яйца, чтобы оценить ситуацию.

На поле с лепестковыми растениями напал крупный отряд чужаков. Его глаза улавливали движение между рядами посадок — в этот момент военный отряд теснил стражей, давая остальным возможность обирать стручки по краям рядов. Еще одна группа отвлекала внимание, совершая ложные атаки на стручковый ларь и палисады по другую сторону лагеря, вынуждая клан рассредоточивать оборону. Голубой Поток никак не мог найти Дымного Небосвода, а стражей, казалось, было слишком мало. На их стороне поле вражеских сил не было, поэтому план атаки выглядел довольно очевидным. Голубой Поток опустил глаз и шепотом объяснил ситуацию своему отряду.

— Поле с лепестковыми растениями атаковано большим отрядом, который взял под контроль всю восточную половину. Сейчас мы выдвигаемся на восток и будем держаться ниже линии горизонта, затем сократим дистанцию по тяжелой оси, пока не подойдем к ним с тыла, и наконец, нападем на отряд с востока, поймав неприятеля в ловушку. — Пока он говорил, остальные чила высыпали стручки и инструменты для копания из своих сумок, сваливая их в одну большую, хаотичную груду. Из их тел вырвались массивные боевые манипуляторы, при помощи которых они извлекли из своих сумок острые осколки драконьих кристаллов. Голубой Поток с омерзением взглянул на горку из чудных семян, которые пыталась спрятать Большая Трещина. Он твердо решил устроить ей трепку после окончания битвы.

Взяв наизготовку смертоносные копьями из раздробленных драконьих кристаллов, отряд направился на восток, двигаясь во много раз быстрее, чем во время своего путешествия по тяжелой оси. Когда они преодолели достаточное расстояние, чтобы оказаться за линией горизонта с восточной стороны, Голубой Поток повел их на север, пока их отряд не оказался в тылу нападавших.

Каждый солдат был вооружен одной-двумя острыми пиками, которые торчали из манипуляторов, надежно закрепленных внутри утолщенной передней части тела.

— Они не знают о нашей атаке, так что двигайтесь как можно тише, — прошептал Голубой Поток, выстраивая их в одну линию. — Если сумеем застать неприятеля врасплох, их мозговые узлы окажутся как раз с нашей стороны.

Они плавно двинулись вперед, прижимаясь к коре вслед за пересечением линии горизонта. По дороге отряд обогнул встретившуюся на пути горку стручков, которые сложили, чтобы впоследствии забрать.

— Нам повезло, — прошептал Голубой Поток. — Сборщики присоединились к битве и еще дальше оттеснили наших стражей.

Каждый выбрал свой ряд, а поскольку их жертвы были заняты битвой ближе к середине посадок, охотникам удалось напасть на них почти без предупреждения.

Убить чила было не так-то просто. При столкновении с твердым предметом текучее тело попросту уходило от столкновения, а гибкая кожа поглощала силу удара. Если предмет был к тому же еще и очень острым — как, например, раздробленный конец драконьего кристалла — удар мог проткнуть кожу, и если образовавшее отверстие было достаточно большим, часть светящихся телесных жидкостей могла вытечь наружу прежде, чем непроизвольные системы защиты успевали затянуть рану. Если чила опрометчиво вытягивал глаз на стебельке, его можно было срезать ударом острого осколка, что сопровождалось болевым шоком, но лишь частичной потерей зрения. В конце концов при потере одного или двух глаз из общей дюжины чила могли без труда скорректировать расположение оставшихся, сохранив практически полный обзор.

Единственным уязвимым местом чила был их мозговой узел. Он мог находиться где угодно под кожей, но если чила с кем-то сражался, то его мозговой узел с высокой вероятностью должен был располагаться на противоположном от противника конце тела — на достаточно расстоянии от каких бы то ни было острых кристаллических копий. Именно на это инстинктивное поведение и рассчитывал Голубой Поток, набрасываясь сзади на своего врага и затекая своим телом на его верховину. Почувствовав пресловутый узел под своей подошвой, он нокаутировал противника направленной пульсацией, идущей от нижней части тела, а затем, ловко пронзив его тремя ударами копья, сполз с уже мертвого противника под действием накопленного импульса.

— Голубой Поток! — прокричала Усталая Подошва, опуская кончик своего копья. — Откуда ты пришел?

Оглядев сочащуюся кожу своей старой подруги, Поток ответил:

— Мы нашли для клана новый дом и только что вернулись. Но сейчас следуй за мной, нам еще предстоит битва.

Голубой Поток прополз вдоль ряда растений, пока ему на глаза не попалось трио воинов, сражавшихся среди посадок. Враг оказался между Теплым Ветром и Большой Трещиной. Неприятель сумел отразить первый натиск Трещины, и теперь парировал атаки обоих охотников, одновременно ища путь к отступлению между посадками. В отчаянной суматохе он увидел длинный осколок в манипуляторе Голубого Потока, который тот встал у него на пути, тут же всадив копье аккурат в центр вражеского тела.

— Еще одно попадание прямо в мозг! — злорадно воскликнул Голубой Поток, когда его противник растекся в диск, заполнивший пространство между растениями.

— Вы двое — туда, а мы — туда, — быстро прошептал он Большой Трещине и Теплому Ветру, указав направление пульсацией своих глазных стебельков. Затем Голубой Поток развернулся и направился вдоль ряда в поисках новых врагов, пока Усталая Подошва прикрывала его с тыла.

Возвращение охотничьего отряда поменяло расстановку сил, и вскоре вражеское войско, понеся немалые потери, покинуло территорию клана, побросав украденные ими стручки.

Клан приступил к наведению порядка. Украденные стручки вместе со спелыми, которые принес охотничий отряд, перенесли на хранение в клановый ларь. Многочисленные трупы, среди которых оказались и члены клана по имени Смутная Кора и Звездный Восход, были вскрыты, чтобы их жизненные соки впитались в кору, а мясо впоследствии высушили и пополнили им клановые запасы провизии.

Новости, которые клан сообщил охотничьему отряду, оказались не из лучших. С того самого момента, когда группа отправилась в экспедицию, они подвергались едва ли постоянным атакам со стороны голодных войск. Дымный Небосвод уже давно пал в битве, обороняя поля от захватчиков, и новым Лидером Клана стала Усталая Подошва. Услышав эту новость, Голубой Поток повернулся и взглянул на Усталую Подошву; ее испещренная шрамами кожа была серьезно ранена в нескольких местах, откуда до сих пор сочилась светящаяся желтовато-белая жидкость.

— Сейчас самый подходящий момент, — подумал Голубой Поток. — Чтобы добраться до Рая Светила, клану потребуется сильный Лидер. — Развернувшись, он поднял копье и обратился к Усталой Подошве с официальным вызовом.

— Кто Лидер Клана, Старица?

Наступила долгая пауза, в течение которой Усталая Подошва пыталась оценить свои шансы на победу. Она все еще могла стать хорошим Лидером и вовсе не желала быть низведенной до статуса Старицы, но еще никогда ее ощущения не были настолько схожи с этим безотрадным именем, которое она была вынуждена носить с тех пор, как была еще мальком.

— Ты, Голубой Поток, — ответила она, вздрогнув, когда церемониальный взмах его копья оставил на ее проколотой коже еще один небольшой разрез.

Развернувшись, Голубой Поток обратился ко всем чила:

— Теперь я Лидер Клана. Кто-нибудь хочет бросить мне вызов? — Ответа не последовало, и когда с формальностями было покончено, взявший на себя командование Поток сменил тон своей речи.

— У меня хорошие новости. Я нашел для нас новый дом. Чистые земли, где нет дыма. Благодатные земли, где нам не угрожают враги, где в достатке есть дичь, и где растет множество лепестковых растений с нетронутыми стручками. Добираться туда придется долго — к тому же по тяжелой оси, — а сама дорога будет тяжелой и утомительной. Но мы отправимся в путь несмотря ни на что, ведь впереди нас ждет Светило, наша новая Божественная Звезда, и Его Рай!

В течение нескольких следующих оборотов Голубой Поток направил всех, кто не был занят добычей мяса, на поля, где чила собирали съедобные стручки и складывали их в клановый ларь. Расположившись вместе с Большой Трещиной снаружи ларя, он с удовлетворением наблюдал, как из отверстия сыплются все новые и новые стручки.

— Этого хватит, — ответил он. — Мы отправимся в путь, когда вернутся охотники.

— Но действительно ли этого хватит? — как бы рассуждая вслух, спросила Большая Трещина. — На обратном пути из Рая Светила нам понадобилось много, очень много стручков. Наш клан насчитывает немало чила, а передвигаться они будут куда медленнее, чем охотничий отряд.

— Стручков очень много, Большая Трещина. Такого количества я не видел ни разу в жизни, так что их наверняка хватит, чтобы прокормить весь клан. — Он оставил ее, чтобы поприветствовать возвращавшийся с охоты отряд.

Большая Трещина смерила взглядом растущую гору стручков. — Стручков и правда много, — подумала она. — Но хватит ли их на всех?

Поигравшись внутренностями сумки, заполненной гроздевыми семенами, которые забрала после окончания битвы, Трещина задумалась о множестве стручков, съеденных ею во время путешествия по пустынным землям между их кланом и Раем Светила. На весь путь потребовалось бы немало стручков, ведь съедая каждый из них, она оставляла себе по одному гроздевому семени, а семян в ее сумке набралось очень и очень много.

Затем, в момент просветления, один из величайших математических гениев, когда-либо вылуплявшихся из яйца за всю прошедшую и будущую историю чила, совершила гигантский прыжок в абстрактном мышлении.

— Я взяла по одному семени из каждого съеденного мною стручка, — сказала самой себе Большая Трещина. — Значит, семян у меня столько же, сколько и стручков.

На мгновение ее разум зашел в тупик. — Но ведь семена — это не стручки!

Затем все вернулось в норму. — Однако стручков у меня столько же, сколько семян, а значит, их количества равны.

Она выложила семена в ряд, который растянулся вдоль всей стены стручкового ларя. Их было много. Затем она достала стручки и положила каждый из них напротив одного из семян, пока те не сложились в параллельный ряд.

— Итак, — сказала она, — столько стручков мне потребуется, чтобы добраться до Рая Светила. — Трещина сложила из стручков горку в стороне от двух рядов. Затем она достала новые стручки и вновь разложила их напротив семян, пока у нее не получился очередной ряд стручков.

— Столько стручков понадобится Голубому Потоку на путь до Рая Светила, — сказала она, снова собирая стручки и складывая их в форме горки.

Вскоре и внутри, и снаружи ларя громоздились кучки стручков, сложенные Трещиной, пока та отсчитывала пайки для каждого чила в их клане. Но уже на середине списка имен стручки закончились. Провизии оказалось недостаточно!

Большая Трещина поспешила к Голубому Потоку и снова привела его к стручковому ларю, чтобы поделиться своими открытием. Но все объяснения зашли в тупик.

— Да, я вижу горки стручков, но откуда тебе знать, что каждому чила потребуется столько еды?

— Да, я вижу, что если расположить стручки напротив семян, то линия из стручков будет иметь ту же длину, что и линия из семян, но какое отношения семена имеют к стручкам?

— Да, я понимаю, что ты сберегла по одному семени из каждого стручка, съеденного тобою по пути из Рая Светила, но при чем здесь пропитание целого клана? Ты съела все эти стручки, и от них не осталось ничего, кроме этих деформированных семян.

— И нет, я не понимаю, что ты имеешь в виду, говоря, что по семенам можно судить о количестве стручков, которые потребуются каждому чила. Семена — это не стручки.

Большая Трещина перепробовала множество способов, пытаясь добиться от Голубого Потока того же скачка в абстрактном мышлении, который ей самое теперь казалась настолько очевидным, но все было тщетно. От досады Поток, наконец, потерял терпение и простучал:

— У нас достаточно стручков. Просто взгляни на эти запасы. Рай Светила ждет, так что мы отправляемся прямо сейчас.

Большая Трещина перетекла вперед, заслоняя ему путь. — Нам нельзя идти! — воскликнула она. — Мы умрем от голода прежде, чем доберемся до цели! Семена говорят правду!

— Семена — это не стручки, — резко ответил он, — и я уже собирался устроить тебе взбучку за то, что ты оставила их себе, хотя я велел бросить их на дороге.

Ее ответ застал Потока врасплох. — Кто Лидер Клана, Старец?

Она двинулась в его сторону, пока сам Поток решил отползти от ларя со стручками. — Нет смысла рисковать запасами еды, — подумал он. — Мы оба в хорошей форме, так что бой обещает быть долгим. Интересно, почему она решила бросить мне вызов именно сейчас?

Когда соперники перебрались на открытое пространство между палисадами, их уже окружал весь клан. Голубой Поток со смесью страха и изумления наблюдал, как Большая Трещина, вытряхнув из сумок свои инструменты и безделушки, отращивает дуэльный манипулятор и поднимает копье.

— Голубой поток в хорошей форме, — подумала Большая Трещина, складывая свои драгоценные «диковинки» в аккуратную кучку. — Чтобы его победить, мне пригодится любое преимущество. Но уступить ему я не могу — ведь под его началом клан точно погибнет от голода!

Наконец, она развернулась и, подняв свое копье, повторила вызов: «Кто Лидер Клана, Старец?». Она остановилась — а затем прервала вызов, исторгнув на разделявшую их землю наполовину сформированное яйцо, которое до этого росло под защитой ее тела. Клан в ужасе смотрел на драгоценного, крошечного зародыша, который корчился в предсмертных судорогах посреди сияющих останков порвавшегося яичного мешка.

Голубой Поток в ужасе переводил взгляд то на остывающий яичный мешок, то на суровый облик Большой Трещины. — Она всерьез нацелена на победу. Неужели она права, и стручков действительно не хватает? — Он сменил положение копья. — Уже не важно — ситуация слишком обострилась, чтобы идти на попятный.

Голубой Поток ответил на ее вызов. — Я, малек! — и бросился прямо на Трещину.

Их бой был далек от изящества. Оба соперника были стеснены правилом, автоматически присуждавшим поражение в случае утраты контроля над собственным оружием, но при этом не имели права ранить противника остриями копий — за исключением финального церемониального надреза, который победитель совершал над побежденным. Они барахтались, били друг друга по глазным стебелькам боковой стороной копий, топтали края противника, старались силой вырвать чужое копье, наносили шлепки мускулистыми ложноножками в попытке нокаутировать противника резким ударом в мозговой узел.

Битва, участники которой обычно не теряли ни капли жизненных соков, завершилась шокирующим маневром, когда Трещина, увидев направленное в ее сторону копье оппонента, намеренно пронзила им саму себя, поглотив оружие Потока своим телом. Потеряв контроль над копьем, Голубой Поток проиграл схватку. Стряхнув светящуюся каплю ее телесной жидкости с дуэльного манипулятора на кору, он услышал голос Трещины, повторившей слова вызова: «Кто Лидер Клана, Старец?».

— Ты, Большая Трещина, — ответил Голубой Поток.

Она развернулась, и Голубой Поток с ужасом в глазах увидел, как его копье вырвалось из быстро затягивающей раны на боку Большой Трещины. Дотянувшись до его кожи, оружие оставило на ней церемониальный надрез, и жидкости их тел смешались, стекая на кору с наконечника копья.

Несмотря на серьезную травму, первоклассного бойца вроде Большой Трещины такая рана бы в лучшем случае лишь замедлила, и когда она повторила свой вызов, ответить на него не осмелился ни один чила.

— Мы отправимся в Рай Светила, но не прямо сейчас, — объявила собравшемуся клану Большая Трещина. — Пока что нам не хватает провизии, чтобы пережить долгое путешествие по гиблым землям, отделяющим наш дом от Рая. Мы должны вырастить еще больше стручков. Отправляйтесь на поля и засейте их семенами — куда больше, чем раньше. Мы отправимся в путь после того, как соберем следующий урожай.

Клан вернулся к работе, чувствуя досаду из-за отложенного путешествия к Раю Светила, которая, впрочем, уравновешивалась их естественным нежеланием покидать родной дом. Уже через несколько оборотов рана Большой Трещины зажила, и новый Лидер позаботилась не только о том, чтобы чила посадили достаточно семян, но и постаралась заручиться поддержкой Голубого Потока, который по-прежнему был одним из лучших воинов ее клана. Она шлепала и дразнила его при каждом удобном случае. Через несколько ходов он, наконец. перестал дуться из-за проигрыша, уступил ее подколкам, и они предались совместным любовным играм. В скором времени Трещина почувствовала, как внутри нее зреет новое яйцо — взамен того, которым она пожертвовала ради своей победы.

Посадив в одном месте несколько чудных семян в форме грозди, Большая Трещина стала с интересом наблюдать за всходами, но к ее большому разочарованию растения, стручки и находившиеся внутри них семена ничем не отличались от выросших их овальных семечек, которые охотники добыли в Рае Светила. Объяснить это ей так и не удалось.

Пока зрел урожай, Большая Трещина тешила себя математикой. Научившись отождествлять стручки с семенами, она в аналогичной манере обзавелась коллекцией камней, по одному на каждого чила в ее клане.

С притоком провизии чила пришлось соорудить новый ларь для хранения стручков. Большая Трещина решила, что сейчас подходящий момент, чтобы выяснить, хватит ли обновленного запаса на весь клан. Но ей совершенно не хотелось вытаскивать все эти стручки из ларей, выстраивать их в ряд напротив семян, собранных на обратном пути из Рая Светила, складывать в кучки и, наконец, снова пересыпать в клановые закрома.

В этот момент Трещина совершила очередной концептуальный прорыв.

— Зачем мне перекладывать с места на место сами стручки? — подумала она. — Я могу составить группу семян, по одному на каждый стручок в ларе. После этого перекладывать семена будет куда проще, чем сами стручки.

Вскоре перед отверстием в стручковом ларе появился ларь поменьше, в котором лежала горка семян — по одному на каждый стручок. За содержимым ларя наблюдал первый среди чила счетовод — Старец, которому было поручено добавлять одно семя, когда в ларь добавлялся новый стручок, и убирать — когда стручок кто-нибудь съедал.

По мере сбора урожая даже количество семян возросло настолько, что стало не хватать места в семенном ларе. Взглянув на него, Большая Трещина испытала одновременно и удовлетворение, и ужас. Научившись использовать математику для облегчения своей работы, она продолжала придумывать все новые и новые способы ее упрощения. В задумчивости она толкала с места на место груды семян. В какой-то момент Трещина заметила, что из-за своей продолговатой овальной формы семена зачастую объединялись в комочки. Она поняла, что если расположить семена так, чтобы их стороны касались друга, получится изящная фигура в форме грозди. Число семян при таком расположении сторона-к-стороне всегда оказывалось одним и тем же, но их было слишком много, чтобы просто пересчитать. Из них получался красивый узор, похожий на гроздевые семена, которые Большая Трещина встречала внутри стручков из Рая Светила. Она поместила одну из таких гроздей рядом с группой обычных семян. Они казались одинаковыми. И тогда о себе напомнила уже знакомая привычка находить изоморфные соответствия.

— Если гроздевое семя похоже на маленькую гроздь обычных семян, — подумала она, — то почему бы мне не просто не запастись гроздевыми семенами, считая, что каждое из них представляет целую кучку овальных семян?

В скором времени Трещина заменила семенной ларь на меньший, в которой содержалось изрядное количество гроздевых семян и небольшой остаток овальных. Трещина была несколько обеспокоена из-за того, что одни стручки обозначались гроздевыми семенами, в то время как другие — овальными, но делу помогал тот факт, что обычные семена немного уступали гроздям по своему размеру. Настоящей же проблемой стал ее счетовод, который никак не мог уяснить новые принципы счета.

— Старый способ счета был очень прост, Большая Трещина, — сказал ей Старец. — Одно семя в семенном ларе — один стручок в стручковом ларе. А это попросту бессмысленно. Как одно семя, даже будь оно в форме грозди, может обозначать несколько стручков?

Трещина изо всех сил старалась втолковать ему свою идею, и, как итоге, оказалась в ситуации, с которой часто сталкиваются те, кто пытается чему-нибудь научить друг — в процессе учитель и сам нередко узнает что-то новое. Так Большая Трещина научилась считать дальше трех.

— Так вот, Старец, послушай, я объясню шаг за шагом. Вот один стручок и одно овальное семя. Вот второй стручок рядом с первым стручком, и второе овальное семя рядом с первым семенем. Это два — а вот это три. — Большая Трещина поместила на нужное место третью пару стручок-семя и потянулась за следующей.

— А дальше… — Большая Трещина попыталась отыскать несуществующее слово. — … количество направлений, по которым мы можем двигаться: восток, запад и еще два по тяжелой оси. — Она продолжила добавлять стручки и семена. — Это количество клыков у скорохода. Это количество лепестков у лепесткового растения…

— А это…, — продолжила она, доводя закономерность до логичного конца, — количество бугорков на гроздевом семени. Их ровно столько же, сколько у тебя глаз.

Счетовод последовательно опустил каждый из своих двенадцати глаз, осторожно коснувшись тонким усиком всех семян по очереди. — И правда, — согласился он. — Это упростит их подсчеты.

С первого раза урок был усвоен не до конца, но после многократных повторений даже счетовод начал пользоваться числами один, два, три, направление, скороход, лепесток и так далее вплоть до дюжины — как если бы научился этому еще будучи мальком. Но вскоре им стало не хватать даже этого, ведь собранных семян было настолько много, что Трещине пришлось выдумать понятие «колосса», которым она стала обозначать дюжину дюжин стручков. Счетовод был очень доволен выбором слова, ведь оно, как нетрудно было понять, и правда обозначало «колоссальное» количество предметов.

С помощью счетовода Большая Трещина провела учет собранного урожая. Сначала они выложили столбец из камешков, по одному на каждого чила в их клане, после чего разместили в нижней части гроздевые семена — с той разницей, что единственная в своем роде коллекция семян, которую Большая Трещина собрала за время обратного пути (и которая, в свою очередь, выражала в стручках расстояние до Рая Светила), теперь была заменена абстрактным понятием — числом — равным сумме лепестка гроздевых семян и скорохода овальных.

Прогноз выглядел довольно мрачным. Добавляя к каждому камешку все новые грозди, Большая Трещина исчерпала запас семян раньше, чем добралась до последней гальки. Она вновь почувствовала досаду оттого, что взяла на себя роль Лидера. Вулкан набирал силу, и небо все плотнее заволакивало дымом. Из-за постоянных облаков растения плохо росли и приносили скудный урожай. Их восточные и западные соседи страдали от голода, и никак не могли угомониться, все чаще и чаще совершая набеги на клановые поля. Пришло время переселяться. Вот только запас стручков был слишком мал.

Большая Трещина вперилась взглядом в разложенную перед ней диаграмму. Совсем не похожие на теле оголодавших чила и питательные стручки, камешки и семена все же предвещали их клану тяжелые времена.

— Прежде, чем мы отправимся в путь, я могла бы собрать молодые стручки — за несколько оборотов они созреют и станут пригодными в пищу, — подумала она. — Стручков, близких к зрелости, на каждом растении, как правило, по два. — Она перетекла к своему палисаду, где хранила груду семян, обозначавших количество растений на полях. Вскоре она вернулась, захватив с собой семена, олицетворявшие незрелые стручки, но даже после того, как Трещина добавила их к диаграмме, запасов провизии все равно оказалось недостаточно.

— Драконье пламя! — выругалась она про себя. Она пыталась увильнуть от очевидного решения, споря сама с собой. — Но ведь стручков много — их наверняка хватит на всех. — Но пустовавшая сверху и снизу диаграмма смотрела на нее с выражением холодного расчета.

— Дюжине и еще двум Долгожителям придется остаться, — решила она, вздрогнув, когда в ее сознании эти числа обернулись конкретными именами.

Она созвала весь клан. Чтобы упрочить свою власть и продемонстрировать серьезность своих намерений, Большая Трещина начала свою речь с официального вызова.

— Кто Лидер Клана? — спросила она, и ее подошва отозвалась целым хором откликов.

— Ты, Большая Трещина!

Взгляд Трещины задержался на нескольких запримеченных ею воинах, которые дали ответ не сразу, но в итоге так или иначе откликнулись все. — Мы отправляемся в Рай Светила на следующем обороте, но запаса стручков не хватит, чтобы прокормить весь клан на время долгого путешествия, поэтому некоторым из вас придется остаться, — сообщила она. Затем Трещина перечислила имена Долгожителей, которые были либо слишком изранены, либо слишком стары, чтобы принести хоть какую-то пользу, и те, устав от жизни после столь многих оборотов, приняли свою участь с подобающим мужеством. Чила быстро собрали недозрелые стручки и заполнили свои кожные сумки яйцам, мальками, стручками вкупе с немногочисленными инструментами и боевыми орудиями. Клан покинул свой дом, следуя, как и раньше, неизменному правилу древних Долгожителей: «Идите туда, куда не ходят другие».

Многочисленная группа груженых чила медленно продвигалась на юг. Прошло почти два оборота, прежде чем из виду скрылись палисады и поля, которые когда-то были их родным домом. Вскоре после того, как они скрылись за горизонтом, один из стражей, находившихся в тылу группы, выполз вперед и направился к Большой Трещине, занимавшей одно из мест в переднем клине.

— Нас преследует один из Долгожителей, которых мы оставили дома, — прошептал ей стражник.

Трещина покинула свое место в клине, стараясь действовать достаточно осторожно, чтобы идущий позади сменщик успел плавно закрыть образовавшуюся лакуну, не дав ее усилиям пропасть даром. Вместе со стражником они быстро заструились на восток и стали ждать, пока мимо них медленно шествовал остальной клан.

Большая Трещина взглянула на приближавшегося к ним Долгожителя. — Это Западный Свет, один из самых умелых чила, которым пришлось остаться на старом месте. Зачем он нас преследует? — Они прождали почти целый оборот, пока их не нагнал изможденный старик.

— Ты слышал мой приказ, Долгожитель! — простучала она. — Тебе нельзя идти с нами. Наших запасов пищи не хватит! Возвращайся назад, или я прикончу тебя на месте!

Западный Свет остановился и опустошил свои сумки. Он нес полузрелые стручки, которые, по-видимому, успели стать съедобными за время, прошедшее с начала путешествия. Кроме них при нем были и почти зрелые стручки, собранные с диких растений.

— Мы беспокоились, что мальки могут заболеть из-за недостатка в пище, — сказал Западный Свет. — Поэтому мы собрали все, что успели за последние несколько оборотов, пока вы не ушли слишком далеко, и я еще мог вас нагнать. Возьмите — и позаботьтесь о мальках.

— Благодарю тебя, Западный Свет, — прошептала Большая Трещина. Она проползла вперед, чтобы принять его скромное подношение. А затем проводила взглядом самого худого чила, которого ей доводилось видеть за всю свою жизнь; тот медленно полз, возвращаясь в заброшенный лагерь.

— Он ничего не ел с тех пор, как мы покинули старый дом, — подумала она. Затем, развернувшись, направилась обратно к своему клану, продолжавшему свое размеренное движение к Раю Светила.

Дорога оказалась муторной. Они двигались куда медленнее, чем рассчитывала Трещина — она буквально чувствовала, как сумка с семенами, обозначавшими количество провизии, становится все меньше и меньше с каждым привалом. Постепенно качество их пищи становилось все хуже: съев все запасы спелых стручков, чила принялись за те, что так и не успели окончательно дозреть в их сумках. Самые крохотные из мальков не хотели питаться такими стручками и постоянно болели. Большая Трещина высылала охотничьи отряды на запад и восток, но им зачастую не удавалось добыть ни стручков, ни мяса. Она была в отчаянии. Каждые несколько оборотов они теряли по мальку; впервые за долгое время некоторые из яиц перестали проклевываться — их приходилось бросать, когда становилось очевидным, что зародыш внутри уже мертв.

— Весь клан в плохой форме, — сказала про себя Большая Трещина, усердно трудясь в тылу в неустанных попытках закрыть промежутки, которые то и дело возникали в движущемся строе по вине одного из юнцов или Старцев. Она оглянулась назад. За основной группой тянулась длинная колонна отстающих, которые отделились от остального клана, когда один из чила запнулся, и лакуна в тяжелой оси схлопнулась прежде, чем тот успел в нее проползти. Трещина видела, как он пытается возобновить движение вперед, но скорость, которую он смог развить по тяжелой оси, была слишком мала, что и он, и те, кто полз следом, сумели догнать опережавший их клан. Вскоре после этого Трещина увидела на задымленном востоке какое-то движение, которое тут же заставило ее среагировать.

— Атака с востока! — простучала она, пробиваясь сквозь плотные ряды своего клана. Добравшись до восточного края, Трещина поняла, что дело серьезное. Это был огромный, изголодавшийся военный отряд, который уже успел отрезать от основной массы отставшую вереницу чила. Вскоре по обе стороны от нее разместилась группа воинов, и Трещина с удовлетворением заметила, что клан остановился, превратившись в слаженную группу, по периметру которой, ощетинившись копьями и осколками кристаллов, располагались наиболее сильные чила. Она уже было устремилась вперед, на помощь пленникам, когда ее натренированные чувства заприметили что-то на западе. Это был второй отряд воинов, которые ждали, когда они попытаются атаковать первую группу, чтобы затем наброситься на клан с тыла.

— Стойте! — приказала она. Она отвела военный отряд обратно, чтобы защитить оставшийся клан, а затем в агонии наблюдала, как голодная банда мародеров убивают пленников и поглощает драгоценные стручки, вырванные из их растекающихся тел. Военный отряд оставался на месте еще несколько оборотов, пытаясь спланировать атаку на остальной клан. Они предприняли два неудачных налета, один из которых принес Большой Трещине несказанное удовлетворение, ведь ей удалось прикончить двух противников, хотя бы отчасти отомстив им за смерть своих соратников. Наконец, вражеский отряд бросил все попытки осады и ушел на запад, прихватив с собой мясо, добытое из тел погибших чила. Большая Трещина тут же повела клан к Раю Светила.

Вынужденная стоянка помогла клану восстановить силы, и поскольку в их сознании все еще были сведи воспоминания об участи, постигшей отставших чила, лакуны, пробитые лидерами шествия, теперь нарушались довольно редко, и клан в течение нескольких оборотов сохранял хороший темп. Но вскоре Большая Трещина поняла, что им грозит серьезная опасность. Во время очередного привала она достала камешки, выражавшие количество чила в ее клане, и разложила их в столбик, предварительно избавившись от тех, что символизировали погибших в схватке с врагом.

Трещина знала, что Рай Светила еще далеко, ведь они только-только добрались до «земель блуждания». Она оценила, сколько оборотов им потребуется, чтобы достичь цели, и в ряд равное число гроздевых семян. Затем она принялась заполнять диаграмму семенами, обозначавшими количество оставшихся стручков. Сомнений не было — стручков оставалось намного, намного меньше, чем требовалось.

Она пристально разглядывала внушительную пустоту на своей диаграмме, и ее одаренный воображением мозг превращал недостающие стручки в недостающих чила. Время пришло — ей придется разделить силы клана, несмотря на риск очередного нападения.

Беспокойство клана росло, ведь из-за расчетов Большой Трещины привал начал затягиваться. Наконец, она собрала своих воинов и объяснила им ситуацию. Голубой Поток так и не понял, каким образом семена и камни сообщали Большой Трещине то, чего не видел он сам, но теперь был несказанно рад тому, что Трещина много оборотов тому назад сместила его с позиции Лидера. Имея в своем распоряжении куда меньше стручков, он бы уже давно уморил весь клан голодом. Однако сейчас он и без всяких камней и семян понимал, что оставшихся стручков точно не хватит на дорогу до рая Светила.

— Голубой Поток, — сказала она, — я хочу, чтобы охотничий отряд с тобой во главе отправился к Рай Светила и принес нам стручки. — Взглянув на диаграмму, она добавила:

— Чтобы добраться до цели, вам хватит горстки стручков размером с крадуна. По прибытии вас будет мучать сильный голод — но спелые стручки, которые будут ждать вас в конце пути, с лихвой это компенсируют.

Голубой Поток вместе с остальными членами охотничьего отряда опустошили свои сумки. Некоторые даже хотели отправляться в путь и вовсе без припасов, предпочтя оставить их для мальков, а самим обойтись лишь напускной бравадой, но Большая Трещина, будучи уверенной в собственных расчетах, велела им взять причитавшуюся долю провизии с собой. Охотничий отряд выступил вперед и неспешно продвигавшийся клан в скором времени потерял их из виду.

Лишившись значительной части боевой мощи, Большая Трещина не стала рисковать и осторожно повела за собой клан, позаботившись о том, чтобы все чила двигались вплотную друг у другу, а по периметру всегда располагались воины, наблюдавшие за угрозами с востока и запада.

Охотничий отряд быстро преодолел «земли блуждания» и в скором времени увидел впереди долгожданное сияние Светила, выглядывавшего из-за линии горизонта. Оказавшись в местности, где небо не было затянуто дымом и где в изобилии росли лепестковые растения, ни наелись досыта, после чего принялись набивать провизией свои сумки перед долгой дорогой назад, к изголодавшемуся клану.

— Я вижу ползущего вялотела, сразу за горизонтом, — неожиданно прошептал Скверный Оборот. Вскоре его слова подтвердили Голубой Поток с остальными чила, и отряд припал к коре, чтобы не попасться зверю на глаза.

— Он к востоку от нас, и мы могли бы запросто до него добраться, — прошептал Голубой Поток. — Мальки не видели мяса с тех самых пор, как мы покинули дом. Давайте его прикончим!

В плане защиты вялотелы полагались на бронированные щитки. Этому еще ни разу не доводилось видеть чила, поэтому он не придал им особого значения — как и всей мелкой, суетливой живности. Вялотел грузно перебирался от растения к растению и, взбираясь своей бронированной подошвой на их верховину, давил собственным весом, после чего впитывал образовавшуюся мякоть через зазоры между щитками, пока его исполинское тело неспешно переткало дальше. Хотя целью вялотела были растения, он, как выяснили на собственном опыте многие незадачливые чила, был не прочь полакомиться всем, что оказывалось под его подошвой.

Справиться с ним было нетрудно, ведь это чудище еще ни разу не имело дела с копьем из драконьего кристалла. Проскользнув вперед и точно подгадав момент, чила воткнули копья в кору, так чтобы острия вошли аккурат между щитками наступившего на них вялотела.

Они уже было двинулись прочь от туши, когда Скверный Оборот оглянулся на брошенную добычу и сказал: «Жаль, что мы не можем отнести нашему клан всю тушу целиком. Будь у них столько мяса, нам бы до конца пути не пришлось беспокоиться л добыче пропитания».

— Я тоже об этом думал, — ответил Голубой Поток. — Мы могли бы толкать большой кусок мяса перед собой, но унесем больше, если просто переложим добычу в наши сумки — тем более, когда нам придется ползти по тяжелой оси. К тому же, если мы всю дорогу будем толкать мясо через этот пепел, то к концу пути оно будет попросту непригодно в пищу.

— Если бы мы только могли как-то отгородить его от пепла, — задумчиво произнес Скверный Оборот, после чего направился к одному из огромных щитков вялотела, чтобы как следует его осмотреть. Щиток был довольно крупным, всего вдвое меньше самого Оборота. По форме он представлял собой плоскую квадратную плитку и был сделан из материала, почти не уступавшего по своей твердости драконьим кристаллам. На переднем и заднем краях квадрата располагались изогнутые губы, при помощи которых щиток прикреплялся к коже вялотела. Скверный Оборот затек на квадрат, размышляя: «Этот щиток мог бы вместить немало мяса и стручков — гораздо больше, чем я смог бы унести в своих сумках». Он перетек к передней губе и ненадолго остановился, свисая с нее задним краем своего тела.

— Что ты делаешь? — спросил Голубой Поток. — Нам пора выдвигаться.

— Смотрите! — обратился к ним Скверный Оборот, и Голубой Поток вместе с остальными чила увидели, как его задний край затвердел, и внутри туловища чила вырос длинный кристалл манипулятора, растянувшийся на всю ширину щитка. Горизонтальному кристаллу не было нужды сопротивляться притяжению Яйца, поэтому Оборот смог сделать его очень тонким — достаточно тонким, чтобы как раз поместиться под губой щитка.

— Я никогда не слышал, чтобы кто-то отращивал такую манипуляторную кость, — сказал Голубому Потоку один из членов отряда. Затем они оба стали наблюдать за тем, как Скверный Оборот попытался сдвинуться с места, вгрызаясь передним краем тела в кору и одновременно подтягивая задним краем щиток, надежно прижатый крепкой кристаллической пластиной, прилегавшей изнутри к коже Оборота и целиком занимавшей пространство между парой его глаз.

— Ощущения забавные, но метод вполне рабочий, — поделился с ними Скверный Оборот. — Стоит сдвинуть щиток с места, и поддерживать его движение уже не так сложно, несмотря на вес груза. Если кто-то будет подталкивать его сзади, думаю, мы без труда перетащим больше, чем можем унести в своем теле.

Опробовав тот же трюк, остальные чила быстро перешли на сторону Оборота — особенно после того, как попытались применить его метод к огромной груде объемистых кусков мяса, которую им бы ни за что не удалось втиснуть в свои сумки. Не прошло и оборота, как туша вялотела превратилась в гору мяса, наваленного на его же собственные бронированные щитки.

Затем охотничий отряд выстроился в одну линию: первым шел предводитель, пробивавший дорогу по тяжелой оси, следом за ним — тягач, который, припав всем телом к коре, тащил за собой щиток с мясом, и, наконец, толкатель, налегавший на груз с противоположной стороны; позади него за первой командой следовали еще три. Плоть на щитках, судя по всему, поддерживало открытую лакуну в тяжелой оси не хуже их собственных тел, поэтому отряд двигался довольно быстро. Короткие и немногочисленные перерывы им приходилось делать лишь для того, чтобы перекусить очередной порцией мяса.

Большая Трещина, увидевшая, как они появились из-за горизонта, заметила отряд с большого расстояния. Еще много оборотов тому назад она остановила миграцию, чтобы сберечь пищу, пока сама продолжала наблюдать, примостив один из глаз на длинном стебельке. Стручки теперь получали лишь мальки, но и им приходилось несладко. Весь клан собрался в круг; из-за слабости чила уже не могли активно двигаться, и даже самой Трещине приходилось часто опускать свой глазной стебелек.

— Хорошим же Лидером ты стала, — с укором сказала она самой себе. — Ведешь свой клан на смерть под дымными небом, где они постоянно чувствуют, будто сбились с пути.

И все же она верила, что Голубой Поток вскоре вернется со стручками, и они снова смогут двинуться в путь, пока Поток вернется обратно за новым запасом провизии. Увидев направлявшуюся к ним колонну, Трещина почувствовала облегчение, но в то же время была удивлена ее длиной и массивностью. И лишь четкие очертания Голубого Потока, возглавлявшего вереницу чила, избавили ее от беспокойства насчет очередной атаки неприятельского отряда.

Клан с благоговением наблюдал за тем, как процессия втащила в лагерь свой невероятный трофей. В течение двух оборотов все чила вновь набрали приличную массу. Вскоре мальки почувствовали себя настолько хорошо, что снова начали донимать взрослых, которым больше хотелось разбиться на пары и развлечься где-нибудь в уединенном месте. Большая Трещина восхищенно слушала рассказ Голубого Потока, поведавшего ей об их путешествии, об убийстве вялотела и пользе, которую принесло изобретение Скверного Оборота.

— Скверный Оборот, — обратилась Большая Трещина, — слишком долго приходилось тебе носить это мрачное мальковое имя. С этого момента нарекаю тебя Тягачом Щитков.

— Следуй за мной, — приказала она, и уходя, повернула часть своих глаз в сторону Голубого Потока. — Увидимся позже. Новое имя заслуживает награды. — Голубой Поток с легкой завистью проводил уходящую парочку взглядом — однако его черед придет уже на этом обороте.

Мясо и спелые стручки помогли клану восстановить силы, и чила быстрыми темпами продолжили путь. В скором времени чувство дезориентации пошло на убыль. Небо прояснилось, и Большая Трещина, наконец, велела остановиться, после чего расположила клан так, чтобы все, вплоть до крохотных мальков, смогли увидеть на линии горизонта яркое красновато-желтое сияние Светила.

— О, Великое Светило. Ярчайшая из всех звезд на небе, — нараспев произнесла Большая Трещина, обратив все двенадцать глаз к сияющей звезде и ритмично простукивая кору нижней частью своей подошвы. — Мы благодарим Тебя за спасение от накативших на нас стен бело-голубого огня. Благодарим за спасение от удушающих облаков ядовитого красного дыма, который убивает растения и парализует яйца. Благодарим за то, что Ты вывело нас из земли голода и блужданий и указало путь к своему Раю.

Отвернув глаза от звезды, она обвела взглядом свой клан. — Давайте же наконец заберем причитающуюся нам награду — Рай, где нет врагов и где в изобилии есть пища и дичь. Идемте же — все вы — в Рай Светила.

Вторник, 14 июня, 2050 г, 21:54:20 GMT

Командир Кэрол Свенсон медленно подтягивала свое компактное тело вдоль центральной шахты Сент-Джорджа, опираясь на сильные конечности. Глаза Кэрол самопроизвольно наблюдали за движением в боковых коридорах, отслеживая миграции человечества, населявшего ее крохотную планетку. Хотя многие члены экипажа были по-прежнему заняты своей обычной работой, основное движение было направлено в сторону иллюминаторов у мостика. Кэрол, однако же, интересовала совершенно другая часть корабля — смотровой выступ, отведенный под нужды исследователей. Кэрол завернула в коридор и с ловкостью, отработанной годами жизни в состоянии свободного падения, метко бросила свое тело к люку в дальнем конце. Срикошетив, она остановилась на смежной с люком стене, после чего открыла замок прикосновением ладони и влетела внутрь. Ее появления, впрочем, никто не заметил, ведь команда ученых с подачи Пьера была погружена в свою работу.

— Долго еще? — спросила она у группы, собравшейся за консолями на другом конце каюты.

Пьер бросил беглый взгляд на числа, мигающие в правой части его экрана. — Четырнадцать минут, и пока что все в норме.

Кэрол взглянула на дисплей в противоположном конце каюты. В нижнем углу поля зрения камеры находился светящий шар одного из крупных уплотненных астероидов, в верхнем — маленькая белая точка, обозначавшая местоположение второго. Маленькая точка прямо у нее на глазах медленно двигалась по экрану, постепенно становясь все ярче и ярче. Кэрол бросила взгляд на другую консоль — изображение там было почти таким же, только инвертированным. Геометрия упругого соударения двух больших сверхплотных астероидов обладала практически идеальной симметрией.

Пьер пристально посмотрел на свою консоль. На экране не было никаких картинок — только сгенерированный компьютером график в виде двух кривых, медленно приближавшихся друг к другу по встречном курсу. Числа в квадратиках, идущих вдоль края его экрана, быстро менялись. — Тридцать секунд до последней точки отмены, — объявил он. — Есть неполадки?

— Видеомониторы работают, — отозвалась со своей консоли Джин.

— Компьютерное управление в пределах допустимой погрешности, — сообщил другой голос.

— Двигательные агрегаты погонщиков в порядке, — добавил третий.

— Значит, даю зеленый свет, — ответил Пьер, убирая палец с кнопки отмены и захлопывая защитную крышку.

На глазах у Кэрол одно из маленьких пятен стало увеличиваться в размерах. Вслед за командами компьютера, руководившего работой зондов-погонщиков, удерживавших астероиды на нужных орбитах, вблизи пары сфер, как будто бы в случайных направлениях, разрослись злобные язычки пламени. Затем — слишком быстро, чтобы за ним можно было проследить невооруженным глазом — сверхплотный астероид молнией пронесся между своим братом-близнецом и камерой зонда, и экран опустел.

Пьер включил вторую камеру, располагавшуюся под другим углом, однако картинки с этого ракурса хватило лишь на несколько секунд, по истечении которых быстро уменьшающееся пятно исчезло с экрана.

После этого все повернулись к монитору Пьера, на котором были показаны орбиты двух астероидов. Их пути проходили так близко друг к другу, что тугие завитки траекторий, обусловленных взаимным гравитационным притяжением, практически наложились друг на друга. В действительности массивный астероид должен был пролететь в непосредственной близости от нейтронной звезды, и прямо сейчас двигался по сильно вытянутой эллиптической орбите, афелий которой располагался вблизи 100000-километровй круговой орбиты Сент-Джорджа, а перигелий — на высоте всего 400 км над поверхностью Яйца Дракона.

Лифт был выведен на позиции.