Ярость небес

Глава 15

Флерал, Гуконский хребет, недалеко от Пика Облачной Арены

Неважно, обычный ли ты смертный или божественная сущность. В какой-то момент всё равно понимаешь, что законы аэродинамики равны для всех.

Не представляю, кто решил, что эта монструозная птица непременно должна называться императорским кондором, но, будь моя на то воля, я бы назвал его на всю птичью голову отбитым заросшим птеродактилем, совершенно не соблюдающим элементарные законы гостеприимства.

Премерзкая тварь.

Совершенно непонятно, как, с его габаритами и массой, это существо закладывало такие виражи, но сейчас, даже находясь в божественной ипостаси, меня терзали смутные сомнения, что задуманное можно легко осуществить, как это мне думалось изначально.

Кондор, распахнув крылья, пикировал прямо на меня. Когда до неминуемого столкновения оставалось менее полусотни метров, птица на миг сложила их, продолжая лететь в мою сторону словно торпеда, которую кто-то, шутки ради, решил обклеить металлическими перьями.

А потом кондор снова расправил крылья и сделал взмах, швырнув своё тело назад.

Волна воздуха ударила в грудь, а обзор заволокло взметнувшимся с ближайших горных вершин снегом. Чистое и ясное небо в один момент превратилось в бушующую стихию, в которой, даже с моими божественными способностями, ни демона было не рассмотреть.

Вслед за противным свистом, грудь прострелило ужасающей болью, и я почувствовал, как то пьянящее ощущение всемогущества утекает из меня тоненьким ручейком. При этом я оказался полностью дезориентирован.

Небо с землёй поменялось местами, и я успел заметить, как торчащее из раны перо кондора рассыпается металлической пылью, заставляя хлынуть из раны тягучую и тёмную, как дёготь, божественную кровь.

Полёт, а если быть точным в формулировках: то — падение, продолжался недолго. Ровно до того момента, пока меня не вынесло из мутного ледяного облака. Сбоку мелькнули заснеженные шапки хребта, яркое голубое небо, каменная равнина, солнце, снова небо…

Немыслимым образом, извернувшись в воздухе, я смог заложить вираж, уходя с линии атаки. И — вовремя, поскольку, создав бушующую непогодой область, в которой кондор чувствовал себя, аки рыба в воде, останавливаться на достигнутом проклятая птица явно не собиралась.

— Зачем ты бежишь? — яростный шёпот Ариэла, ввинтившийся в мои уши, заставил вздрогнуть от неожиданности. — Сражайся же, трус!

Непроизвольно мои пальцы ещё сильнее сжали рукоять огромной полосы металла, которую, явно по недомыслию, называли мечом. К стыду своему, я вообще забыл о нём, сметённый неожиданной активацией умения императорского кондора.

Не слушая причитаний Ариэла, который только и мог, что шипеть, я поднял меч на уровень собственных глаз, поудобнее перехватил рукоять, подключив вторую руку, и занёс его для удара. Если кондор решит атаковать, здесь я его и встречу. Играть по чужим правилам я не собирался.

Слишком поздно я понял, что существо легендарного ранга на то и легендарное, чтобы не ограничиваться использованием лишь одного умения. Когда тень на миг заслонила солнце, светившее мне в спину, я не успел среагировать, чтобы резко развернуться в воздухе.

Ну не проходил я тренинги двуручного боя в воздухе! Не проходил!

Оглушив меня клёкотом, кондор полоснул меня когтями по спине. Да, НР сняло немного, но я попутно выяснил, что даже в божественной ипостаси я отлично чувствую боль.

«Слепая ярость».

Активировав умение, единственное доступное мне из списка, я сложил крылья вдоль тела, проваливаясь в «штопор». Всё, что угодно, только снова не попасть под удар его лапы. Её лапы, если быть точнее.

«Слепая ярость» позволяла мне увеличивать свои характеристики в этом бою с каждым потерянным «хитпоинтом». И всё вокруг, буквально, вопило, что мне это ой, как понадобиться.

Кондор был ужасно силён. А почти три миллиона единиц в баре жизней птицы гарантировали весьма нелёгкую схватку. Учитывая, что кондор владел ещё и магией, помимо того, что мог швыряться подарками, сейчас мне придётся вертеться, словно ужу на сковородке.

— Да что ты возишься⁈ Сруби этой курице голову! — продолжал возмущаться Ариэл. Я — Бог Кровавого Хаоса! И я не буду бегать от этого жирного переростка! Прекрати бежать от схватки! — взревел он, понимая, что я снова закладываю вираж, избегая столкновения.

По какой-то причине, Ариэл мог только возмущаться, совершенно не собираясь вмешиваться и как-то влиять на мои действия. Если бы мог — давно бы вмешался. Терпения — явно не в его стиле, откуда следует вывод, что он просто не может. Вряд ли Ариэла посетил дух наставничества и он решил потренировать меня, вместо того, чтобы нашинковать этого летающего бройлера в фарш мелкого помола.

— Сейчас всё будет, — голос, вырвавшийся из моей глотки, был похож на глухое рычание огромного хищного зверя. Пробирающий низкой тональностью, он эхом разлетелся над вершинами гор хребта.

Следующий наскок кондора я встретил во всеоружии. Рассчитав момент подлёта птицы, я заблаговременно начал движение, бросив лезвие двуручника на правое плечо. И держать удобнее, и замах совершать не нужно, поскольку из такой позиции было весьма удобным нанести удар, используя для этого энергию вращения вокруг собственной оси и силу взмаха крыльев.

Императорский кондор был настолько своевольным существом, что плевал и на мои крылья, и на ось, вокруг которой я так легкомысленно хотел крутнуться.

Вывалившись из портала за моей спиной, он снова умудрился полоснуть меня когтями. Ощущение было такое, будто меня ткнули раскалёнными вилами, как следует поковыряв в ранах.

Падая вниз на огромной скорости, я, шипя сквозь зубы, наблюдал за тем, как неторопливо действует божественная регенерация, которая в данный момент пыталась срастить размочаленные в ленты крылья. Слишком медленно.

Земля стремительно приближалась. Не знаю, может ли тошнить Богов, но рвотные позывы я, кажется ощутил. Ситуацию спасла мышечная память ипостаси в которой я находился.

Взмах левого крыла заставил тело завертеться, словно кленовый «вертолётик», немного замедлив падение. Но расплата наступила незамедлительно. Только-только поджившее крыло от потока воздуха снова надорвалось и снова затрепетало лоскутами, причиняя адскую боль.

Проделав тот же «финт» с правым крылом, я немного выровнял падение, направив тело горизонтально земле, но на этом успехи закончились.

Удар о землю был страшен, а вытянутые уши Ариэла услышали хруст собственных костей.

— Когда ты появишься в Храме, я клянусь… — простонал Ариэл. — Я сначала сомну тебя в комок… Кхе-кхе… — внезапно подавился он. — Слышишь? Я сначала сомну тебя в комок, а после чего расправлю, как лист пергамента, а потом снова скомкаю. И я не поленюсь вернуться сюда, чтобы засунуть то, что от тебя осталось этой гхыровой курице в задницу!!! Ты понял меня⁉ Ты что творишь, слабоумный? — внезапно заорал он. — Ты не Первожрец! Ты позор всей Фракции, понял⁈ — чуть ли не простонал он. — О, Бездна! Лучше бы я и дальше находился в небытие, чем терпеть этот позор!

— Так возьми и помоги, — огрызнулся я, поднимаясь с земли. — Сука, как же больно!

Всё тело изгибалось, а кости внутри будто жили собственной жизнью. Свободно перемещаясь, они снова становились на своё законное место, отчего я сейчас был похож на дёрганую марионетку, трепыхавшуюся в руках пьяного кукловода.

— А то «звездеть» все горазды, а как доходит до дела — все, почему-то, сливаются, — добавил я, поднимая взгляд наверх.

Низвергнув нас на землю, императорский кондор продолжал неторопливо парить в вышине. И больше до нас ему не было дела.

— Нет, скотина, — вздохнул я, поднимая с земли меч. — Не угадал ты немного, бройлер!

На то, чтобы божественное тело пришло в норму, хватило нескольких минут не самых приятных ощущений. Ровно такое же время ушло на прослушивание матерных нотаций взбешённого Ариэла, которого я прекрасно понимал.

Ну да, кому приятно с самого сотворения мира быть кровавым божеством с неограниченной властью, потом проиграть битву богов, просидеть в небытие, забытый всеми без надежды на вызволение… а потом, возродившись с таким трудом, огрести по хлебалу в первой же битве. И от кого? От летающей курицы!

Тут впору снова уходить в небытие и сидеть там до тех пор, пока умрут все, кто видел этот позор. После чего, подождав, пока умрут пра-пра-пра-правнуки тех, с кем этой историей поделились видоки, уже осторожно возрождаться, опасаясь услышать возглас: «Смотрите, это же тот самый бог, которому наваляла курица!».

— Ладно, не ори, — поморщился я. — Сейчас мы его уделаем, — взмах крыльев, и я снова парю над землёй. — Рассказывай, как это нужно сделать? И да, что может этот меч? Он же не простой, я правильно понимаю?

Когда Ариэл снова зашёлся ором, убеждая меня в том, что я совершенно не разбираюсь в оружии божественного ранга, я понял — битва будет не сложной. Она будет адски сложной.

Очередное падение было весьма жёстким.

Да, спустя несколько часов, ещё одного полёта на землю и капельки позора мне-таки, удалось завалить этого монстра. И я отдам что угодно, лишь только не повторять никогда этот подвиг.

Имперский кондор — хитрое, яростное и совершенно безжалостное существо, у которого запасов жизни и маны настолько много, что дурачок с фантиками просто нервно курит в стороне.

Воздушное побоище! Именно так можно охарактеризовать, что творилось только что в воздухе. Телепорт, умение швыряться стальными перьями, собственно, эти самые перья, которые невозможно проковырять никаким оружием…

Если бы не меч Ариэла, я бы ничего не смог сделать.

А если добавить к этому умение создавать ледяную бурю, вешать дебафф клёкотом и исключительную вредность и хитрость подлой птицы, то получается, что мне в очередной раз повезло.

Когда Ариэл проорался, от него стали поступать дельные советы, как, например, напитать божественный меч собственной кровью и манной, отчего он смог начать наносить урон кондору.

Как итог: птичку мы завалили, потратив всю ману в ноль, причём не только из божественных запасов, но и из запасов моих.

Последний презент имперский кондор преподнёс, взорвавшись огненным протуберанцем, словно легендарный феникс. И если бы я не был истощён, возможно ипостась Ариэла не слетела бы на приличной высоте.

Ослеплённый, обожженный, с практически пустыми шкалами жизни и маны, я рухнул с высоты.

Поскольку летать я умел только вниз и без возможности регулировать скорость, приземление вышло соответствующим. Хорошо, что вообще на перерождение не отправился.

— Твою ж мать, — прохрипел я, пытаясь сесть. — Ну почему я не светлый эльф? Что за долбанный расизм⁈

Моё негодование было понятным, поскольку «Даяна I» и её создатели распорядились так, что навык медленного свободного падения присутствовал только у одной расы — ушастых лесных ублюдков, которые расу «дроу» на дух не переносили. Это они, рухнув с любой высоты и в любом состоянии, опустятся на землю живыми и невредимыми. Словно невесомое пёрышко.

Нам же, имеются в виду «дроу», досталось только знаменитое «Ночное зрение», что я не считал справедливым.

Зато был один жирный, но весьма сомнительный плюс: если когда-нибудь я буду падать ночью с огромной высоты, мне удастся все внимательно рассмотреть, прежде, чем моё виртуальное тело размажет по земле.

От размышлений о несправедливости бытия меня внезапно отвлёк раздавшийся звук, который я меньше всего сейчас хотел услышать.

«Какого демона? — внутренне взвыл я, холодея. — Тиамат же сказала, что у меня есть ещё день?».

Повернув голову, я увидел то, за чем сюда явился.

Кладку.

Целых три яйца. Голубоватые, в салатовое пятнышко, и высотой мне по грудь.

— Вы издеваетесь? И как мне это тащить? — возмутился я.

Только, как в старом анекдоте, был один незначительный нюанс. Яиц было три, но целых — всего два.

И этот нюанс, размерами достигающий уровня моих глаз, сейчас стоял, наклонив голову, и внимательно меня рассматривал, словно какую-то диковину.

'Птенец императорского кондора.

НР: 240000/ 240000.

МР: 36000/ 36000.

Ранг: легендарный.

Текущий статус: дикий'.

'Внимание!

Птенец императорского кондора не может быть приручён, поскольку вылупился в естественной среде'.

— Нет, — простонал я, понимая, что вот эта лохматая образина, которая пялилась на меня с явно гастрономическим интересом, успела вылупиться под присмотром своей мамаши, которую я только что угробил. — Ты не будешь этого делать! — выставив руку, словно это могло как-то отсрочить неминуемое, я пытался подняться на ноги.

Получалось это слабо. Набросанный валежник постоянно норовил провалиться под ногами.

Фактически я стоял по колено в небрежно сваленной куче дров перед птенцом императорского кондора, у которого размер бара маны был практически идентичен моему. Вот только эта тварь не падала с высоты и не теряла три его четверти, как я.

— Цыпа-цыпа-цыпа, — попытавшись выдернуть ногу из деревянного плена, я лишь добился того, что просел ещё больше. Видимо, резкий треск спровоцировал эту скользкую гадость на решительные действия. Иначе почему оно раскрыло клюв и угрожающе заклекотало?

— Э, — я не оставлял попыток освободиться. — Не будь как твоя мама, слышишь? Ты не должен этого делать! Фу!

Птенец снова наклонил голову и сделал шаг в мою сторону.

«Ну да, на таких „подкрадухах“ хорошо ходить, — подумал я, с паникой взглянув на трёхпалые когтистые лапы птенца. — Не каждая тварь в Пустоши может похвастать таким педикюром».

— Цыпа-цыпа-цыпа… Хороший мальчик, — я уже высвобождал вторую ногу. — Спокойно, мой хороший… Спокойно… Я капец какой невкусный! Изжога будет.

Сделав ещё шаг, птенец нетерпеливо топтался на месте, будто привыкая к телу. Я не был силён в орнитологии, но мне, почему-то казалось, что только что вылупившийся детёныш, на котором еще не высохла слизь, явно не должен спокойно расхаживать по гнезду, как у себя дома.

«Вова, что ты несёшь? Из вас двоих, не у себя дома только ты. Он, как раз, у себя!».

Всё испортила эта проклятая ветка, казавшаяся довольно прочной для того, чтобы на неё поставить ногу и, используя, как опору, спокойно высвободить из плена вторую конечность.

С противным хрустом, прозвучавший словно выстрел, ветка, оказавшаяся на поверну не такой крепкой, сломалась. Нелепо взмахнув руками, я попытался не завалиться на спину.

Зрачки птенца расширились, а в следующее мгновение он бросился на меня.

Успев призвать «Близнецов», я ткнул, стараясь если не ранить, то хотя бы причинить боль, которая отгонит это непредсказуемое существо от меня, но не учёл одной маленькой детали — прямого родства с его мамашей, от которой унаследовал некоторые, весьма хреновые в текущей ситуации, черты строения тела.

Не обзаведясь полноценными перьями, ввиду юного возраста, птенец императорского кондора был покрыт невесомым, сейчас слипшимся, пушком. Вот только по прочности, этот пушок не уступал стальной проволоке. Чрезвычайно тонкой, прочной и спутанной проволоке, о которую волнистое лезвие из чёрного мифрила лишь бессильно скользнуло, высекая сноп искр, но до плоти так и не достало.

Зато достало клювом мою голову.

— Вот тварь! — простонал я, перед тем, как левый глаз взорвался болью, понимая, что на этом, эпопею по захвату кладки императорского кондора можно считать завершённой. — Пошёл вон! Брысь! А-а-а-а…

«Получен урон…».

'Внимание!

Вы убиты'.

«Твою мать, какая прелесть! Тебя отправил на „респ“ цыплёнок! Поздравляю, Вова! Вы с Ариэлом прямо братья сегодня. Будет, что обсудить».

И если бы я сейчас не висел в чёрном нечто, бестелесным сгустком, непременно бы истерически расхохотался от следующего сообщения, подкинутого системой, которая будто прочла мои мысли и решила поздравить меня по-своему.

'Внимание!

Получено достижение «Начинающий укротитель»'.