Ярость Антитела

Глава тринадцатая

— Ты веришь в это? — поинтересовался Том, стоя у борта и глядя вниз.

После перепалки с Дженни и неизвестным, который был приведен на авианосец, они с Николаем вышли из закопченного плошками помещения и встали на самом краю днища, которое теперь, после взрыва на корабле, играло роль борта.

— Очень похоже на предлагаемый Гламуром наркотический бред.

— Вот-вот, — усмехнулся Том. — «Эванджеры», белые воды… Но что случилось с Дженни? Она тоже спятила?

— На Острове происходят странные вещи… — неуверенно начал Николай. — Многому нет объяснения…

— Но это же не значит, что все должны безоговорочно верить каждому слову первых встречных! — запротестовал Том. — Приводят какого-то малого, а через полчаса объявляют его родственником. Тут не Остров, тут другое…

Помолчав, он добавил:

— Я всегда с осторожностью относился к чужому мнению. Но когда это мнение мне пытаются навязать, это уже мной не принимается, извините. Я, простите, жду «Кассандру» или бермудских спасателей. — Он посмотрел на Николая и ткнул его пальцем в грудь. — Я — гражданин США, понимаешь? И я не одинок в своем гражданстве на этом Острове! Нас обязательно будут искать! Вас, русских, могут и не спохватиться, а граждане США бесследно не исчезают!

Николай круто развернулся к Тому.

— А пять самолетов «Эванджер», вылетевших с базы в сорок пятом? Их до сих пор ищут?

— Конечно! И найдут! И нас найдут! А когда это случится, я обязательно укажу властям, по ком тюрьма плачет, а по ком — психушка!

Сдержанно улыбнувшись, Николай покрутил пальцами пуговицу на рубашке Тома.

— И что же плачет, по-твоему, по мне?

— По тебе — близкие плачут, — неопределенно вышел из положения Том. — Ты нормален, фактически говорю.

Николай рассмеялся и похлопал его по плечу.

— Молодец, так и напиши, — и направился в трюм.

Некоторое время Том, глядя куда-то вдаль, поверх джунглей, стоял и пытался понять, что имел в виду русский, а потом тоже решил вернуться.

Когда он вошел, исподлобья глядя на присутствующих, никто не повернул головы в его сторону. Доставленный на борт мужчина, которого все называли уже не иначе как Стив, говорил и только изредка, прислушавшись к вопросу, отвечал.

— Когда мы сели на авианосец, жизнь здесь уже была, — говорил МакНаман. — Но мы узнали об этом позже, через неделю, наверное, когда стали терять друзей. Каждый из нас, возвращаясь от водопада с водой, рассказывал о странных видениях. То люди в форме нам грезились — в форме странной, нами невиданной, то тонкая проволока…

— Кстати, что за проволока? — вмешался Николай. В голосе его чувствовалась легкая досада оттого, что он обращается к человеку, которому не доверяет, однако ему хотелось, видимо, выслушать ответ на этот вопрос.

— Мы долго не могли понять ее предназначение и принадлежность, — морщась и разминая вывихнутое плечо, пробормотал МакНаман. — Мнений несколько, но какое из них верное — я до сих пор не знаю. Однажды я заметил, что, когда передо мной замыкается стальная нить, я начинаю терять мужество. В другой раз я, спасаясь от преследования тварей, услышал звук над головой и обернулся. Стальная нить замкнула пространство за мной, и твари стали метаться из стороны в сторону, соображая, как до меня добраться. Ясно одно — весь Остров просматривается, и участвует в этом наблюдении не один человек. И, руководствуясь одному ему известным решением, он или спасает своей жертве жизнь, или губит ее.

— Своей жертве? — насмешливо уточнил Том.

— Если кто-то видит умирающих от голода людей и не делает ничего, чтобы им помочь, то эти люди для него — жертвы.

Дженни сидела рядом с МакНаманом, и ей давно уже хотелось к нему прикоснуться. На острове она была свидетелем многого невероятного, поэтому человека этого воспринимала пусть и как часть мистического бытия, но все-таки — как часть хорошего бытия.

Биографию Дженни МакНаман воспринял с тем же чувством. В нем было больше удивления, которое бывает при просмотре финала хорошего фильма, чем веры. И все-таки это была связь. Говоря, МакНаман смотрел на Берту чаще, чем на остальных, и каждый раз, когда взгляд его натыкался на девочку, Дженни замечала, что МакНаман ищет взглядом в чертах Берты знакомые черты.

«Боже, как все глупо и странно», — думала Дженни, сама же сидела рядом с летчиком и пыталась уловить исходящее от него тепло.

— Того, что прибыл с вами на катере, я видел шестьдесят четыре года назад.

— Кого именно? — не понял Нидо.

— Гламура, так вы его, кажется, называете. Это он руководил строительством подземного города на Острове. Он то появлялся, то исчезал. Однажды, когда остался в одиночестве, я проснулся и увидел, как к берегу приближается галеон. Я вырвался из джунглей, чтобы подать сигнал, но вовремя успел упасть в траву. Сверху, с холма, мне было хорошо видно, как с галеона спускают шлюпки, как команда приближается к берегу, а в это время на берегу их ждал взвод автоматчиков.

МакНаман жадно отпил воды из бутылки и посмотрел на слушателей — верят ли.

— Я думал, что это экскурсионное судно, но когда на берег стали выходить люди в кирасах и со шпагами, признаться… Признаться, это меня заставило ощутить беспокойство. Маскарадом тут и не пахло.

— И что было дальше? — спросил Питер, сжимавший руку Берты.

— Их перебили. Из тридцати высадившихся на остров людей половина осталась лежать на берегу, а вторую половину, пленив, Гламур и его люди увели под землю.

— И вы знаете, где вход под землю?

— Конечно.

— И ни разу не спускались? — с каждым вопросом удивляясь все больше, воскликнул Том. Вместе с удивлением нарастала и ирония.

— Я же не сумасшедший, — глядя прямо в глаза Тому, отвечал МакНаман. — Хотя очень похож на него.

— Да уж, — усмехнулся Том.

— Как и вы все.

Дженни посмотрела на МакНамана.

— Убитых с берега не убирали, — продолжал он. — Их сожрали ночью твари. А на следующий день с утра и до обеда команда Гламура перевозила с галиона какие-то ящики.

— А что стало с кораблем? — Нидо привстал и добавил в одну из плошек рыбьего жира.

— В северной части Острова есть огромный грот, похожий на те, что выдуваются ветрами. Они ввели галеон в этот грот, и больше я его не видел. Решив вечером полюбопытствовать, я пересек Остров вдоль береговой линии, чтобы не оказаться посреди Острова в ночи и без огня, и добрался до грота. Галеона в нем не было. Но я обнаружил шов в скальной породе. Вероятно, они завели судно внутрь…

— Бред какой…

МакНаман посмотрел на Тома и улыбнулся.

— С тех пор на Остров прибывало много судов. Парусники, крейсеры, фрегаты, лайнер «Кассандра»… Они прибывали и оставались здесь.

До сих пор молчавшая Катя отстранилась от стены.

— То есть как оставались… Вы назвали «Кассандру»…

— Она зашла в тот же грот двадцать девять дней назад, оставив вас здесь. А через три дня вышла, чтобы через пять — вернуться. А потом снова вышла в океан и через пять дней вернулась. И так будет продолжаться до бесконечности.

— А… люди? — прошептала Берта. — Она приходит с людьми, сэр?..

МакНаман прислонил затылок к переборке.

— Она приходит с людьми, малыш… Но уходит без них.

— А где они?..

— Люди? — переспросил МакНаман.

Берта кивнула.

— Люди остаются здесь. Навсегда.

— Где же они? — коснувшись рукава МакНамана, глухо выдавила Катя.

МакНаман посмотрел на беззвучно смеющегося Тома.

— Все находят свою смерть. Под землей. На поверхности. Скоро на Остров опустится ночь, и вы услышите их голоса…

Катя посмотрела на Дженни.

— А Гламур… — начал Николай, но МакНаман его перебил:

— Очень удивлен я был, когда увидел среди вас этого человека! И тогда понял, что вы — не обычный материал для его работы. Ему от вас что-то нужно. Либо от кого-то конкретно, либо от всех сразу. И спустя неделю сделал вывод о том, что вы каким-то образом связаны между собой.

Нидо дернул головой, словно освобождаясь от душившего его воротника.

— У вас есть доказательства? — прохрипел Том.

МакНаман посмотрел на него веселым взглядом.

— Нет.

— Тогда какого черта… Какого черта вы нас за нос водите?!

— Том! — прикрикнула Катя.

— Что — Том? — взвился тот. — Развесив уши, вы сидите и слушаете слова странным образом оказавшегося на вашем пути человека, и до сих пор не вкралось в вас подозрение, что он пришел от… них!

Некоторое время было слышно, как потрескивает жир в плошках.

— Мне нечем вас переубедить, — проговорил МакНаман. — Остается только дожидаться, когда вернутся Макаров и Левша. Но с ними ушел Гламур, и это мои шансы сводит к нулю…

— Что вы имеете в виду? — встревожилась Дженни. — Вы так загадочно и неприятно говорите!..

— Неприятно — да, — согласился МакНаман. — Но не загадочно. Я боюсь, что Гламур увел ваших друзей, чтобы убить.

— И что, мы ничем не можем им помочь?

МакНаман повернул голову к Кате:

— Гламуру от этих двоих что-то нужно.

— Я знаю, что им нужно…

— Катя!.. — вскричала Дженни, выбрасывая руку так, словно хотела зажать Кате рот. Переведя взгляд на летчика, она замолчала, словно вспоминала тему, которой можно было перебить только что появившуюся. Но чем дольше становилась пауза, тем яснее виделось для окружающих ее желание это сделать. — Вы говорили… вы говорили, МакНаман, о богах… Если под одним понимать, стало быть, Гламура, то кто остальные?

— Этот Остров хранит в себе еще одну тайну. Периодически здесь появляется мужчина средних лет с черными волосами в окружении нескольких помощников. Следы его теряются так же внезапно, как и появляются.

— Дебуа…

Все повернули головы, услышав это, к Кате.

— Вы правы, леди. Его зовут Дебуа.

— И чем занимается на Острове этот бог? — поддел Том.

— Он, в отличие от Гламура, занят только тем, что охотится за одним из вас.

— И как его имя?

— Левша, — просто ответил МакНаман и снова потянулся к воде.

Дженни встала и подошла к иллюминатору. Беседа затянулась, и теперь было видно, что круглое оконце утратило блеск и стало наливаться синим цветом.

— Скоро ночь, — проговорила Дженни.

— Можно спросить, — тихо проговорил МакНаман, — куда направились Макаров и Левша, прихватив самого опасного человека из всех, кого я знаю?

— За девушкой…

МакНаман рассмотрел присутствующих.

— Такая… в желтеньком платье, в положении… Ритой зовут?

— Именно.

— А что с ней случилось?

Том снова засмеялся. Только теперь в голос.

— Приятель, я хочу, чтобы ты знал — я тот, кто тебе не верит!

— Это было лишнее предупреждение, — отозвался МакНаман. — Я это понял. Но у тебя есть проблема.

— В самом деле? — подойдя к МакНаману и склонившись над ним, проговорил с сарказмом Том. — И что же это за проблема?

МакНаман поднял глаза и упер взгляд в его переносицу.

— Мне плевать, веришь ты или нет. Простите, леди… — с трудом поднявшись, он выпрямился, и теперь их лица почти касались друг друга. — Я спросил, что случилось с девушкой…

— Прекратите эту склоку, — попросила Катя. — Кто бы ни был МакНаман, он спас нам с Дженни жизнь! И если он спятил, то не больше чем мы! — Она посмотрела на летчика. — Ее украли. Девочку, я имею в виду… Риту похитили. И Макаров с Левшой отправились на ее поиски.

— Позвольте, я угадаю, — попросил МакНаман. — А Гламур напросился. Его не хотели брать, но он настоял.

— Так и было, — подтвердил, теребя бахрому на джинсах, филиппинец.

МакНаман, хромая, подошел к иллюминатору, рядом с которым стояла Дженни, и заговорил оттуда, хорошо видя лица пассажиров «Кассандры»:

— Похищение спланировал Гламур. Ему нужно было увести в джунгли кого-то из этих двоих — Левшу или Макарова. Я так понимаю, что эти двое мужчин — двое и последние, кто способен спасти на этом чертовом Острове кому-то жизнь — пошли вместе. И ему не оставалось ничего другого, как присоединиться.

— А зачем? — Лицо Тома посерело, когда он приблизился к летчику. — Зачем Гламуру идти с ними, если у него здесь целая армия и пленить двоих, почти безоружных, могли без труда его служки?

МакНаман впервые за все время рассмеялся. А потом выбросил вперед руку, и Том, получив удар ладонью в грудь, потерял равновесие и сделал несколько шагов назад.

— Я прикончу тебя!.. — взревел он и бросился на МакНамана.

Все произошло настолько быстро, что никто из присутствующих, даже Николай, не успел протянуть руки, чтобы остановить его.

МакНаман резко развернулся корпусом, и Том вдруг, сбившись с курса, очень странно — боком и медленно, направился в угол каюты. И там, выбросив вперед ноги, сел на пол. В глазах его стояла пелена, разглядеть которую можно было даже при свете плошек.

— Надоел, идиот… — раздраженно процедил МакНаман, растирая ушибленный кулак.

Катя на всякий случай приблизилась к Тому и потрепала его за щеку. Тот посмотрел на нее.

— Все в порядке, — заключила Катя. — Так вы не договорили…

— Я не договорю, если меня будут перебивать.

— Больше перебивать некому, — успокоила МакНамана Дженни.

— Гламур пошел с этими двоими, потому что не доверял своей армии. Бог знает, думал он в тот момент, наверное, что они натворить могут…

— Вы так хорошо успели познакомиться с Левшой и Макаровым? — улыбнулась Катя.

— Да. Один чуть не задушил меня, другой чуть не подорвал торпедой, когда я собирал бананы… В отместку я им обоим дважды спас жизнь. Так что мы квиты.

Некоторое время в каюте было тихо.

— Послушайте, — заговорила Дженни, — вы, наверное, устали…

— И что со мной произойдет, если я не отдохну? — вдруг резко заговорил МакНаман. — У меня появятся морщины? Я буду плохо выглядеть и это приведет к преждевременной старости? Посмотрите на меня, леди! Я прибыл на этот Остров в возрасте тридцати лет. И провел на нем шестьдесят два…

— Шестьдесят четыре.

— Да, шестьдесят четыре года! Интересно, куда делись эти два года?.. — вполголоса пробормотал МакНаман. — Так разве жалко я выгляжу в свои девяносто четыре?

Он помолчал и вдруг сел. Выругался и заскрипел зубами.

— Я ненавижу себя, ненавижу этот Остров, ненавижу все, что вижу… Я проклят! Вы все прокляты! И это проклятье свело нас здесь, как договор!..

— Отведите его и уложите спать, — попросила Дженни Николая и Нидо. — Он и правда устал…

Вернувшись из комнаты, в которой лежал в беспамятстве Борис, Николай опустился на пол рядом с Бертой, а Нидо сел у плошки, коснувшись боком до сих пор не произнесшего ни слова, будто давшего обет молчания, доктора Донована.

— Когда-нибудь мы сойдем с ума, — прошептала, глядя через иллюминатор на появившиеся звезды, Катя. — Все. И я хочу, чтобы это произошло одновременно. Я не хочу видеть кого-то из вас, потерявшего рассудок…

Скрежет железа в углу помещения напомнил всем о существовании Франческо. Поднявшись, он прошел к огню и сел напротив Нидо.

— Три недели назад я сорвал с груди крест, — разжав кулак, он поднес его к огню. Блики огня плошки мгновенно заставили кусок серебра в руке Франческо засиять. — Я отказался от веры и отвернулся от Бога… А вчера вечером, когда вы занимались своими делами, среди обломков корабля я нашел его.

Дженни со странным чувством наступления чего-то неприятного наблюдала, как священник надевает на шею тонкую нитку с крестом.

— Вчера вечером я решил отыскать крест, даже если мне придется потратить на это остаток жизни. — Он протянул руку, и все увидели, как он подтаскивает к себе по полу всем знакомый кейс. — Катя заговорила о потери рассудка сейчас. Я подумал об этом, провожая взглядом Левшу и Макарова. Я смотрел им в спины и размышлял над тем, что когда-нибудь они вернутся. Полные сил, снова спасшие жизнь человеческую, пропитанные энергией и верой… — Франческо, сев по-турецки, положил на колени кейс. — И я подумал еще, в ком веры изначально было больше — во мне, священнике, или Левше, богохульнике и цинике?.. Я ли, сорвавший крест и отчаявшийся, ближе к вере, или Левша, презревший опасность, отправившийся в путь искать похищенную женщину?..

Франческо опустил голову.

— Как когда-то Павел, отрицавший Христа, встретив его и уверовав, я смотрел вчера в джунгли, забравшие Левшу и Макарова. И понимал, что наполняюсь верой. Новой верой, до сих пор мне неизвестной… И я решил найти крест, чтобы никогда больше не снимать его, — он поднял голову. — Я хочу, чтобы вы сейчас собрались…

— Мы и так сейчас собраны, святой отец…

Резко повернув голову, Франческо посмотрел в лицо Доновану. Сколько времени он не слышал в обращении к себе — «святой отец»?.. Священник порозовел лицом, и глаза его блеснули уверенно.

— Я хочу, чтобы вы собрались и выслушали то, что я сейчас скажу.

Из помещения, где лежал Борис и куда уложили МакНамана, доносились сонные вскрики последнего.

— Оказавшись здесь, мы вспоминаем лучшее и худшее из того, что пережили. И каждый раз, когда нас тревожат воспоминания, мы пытаемся найти ответ на вопрос, как оказались на борту «Кассандры»… И невольно вспоминаем худшее из прошлого, потому что привести сюда, в ад, нас не могло лучшее… Я знаю, чем терзается Макаров… Я знаю, о чем думает Дженни… Каждый из вас хоть раз, да подходил ко мне на этом Острове, чтобы рассказать о случившейся ранее беде. — Погладив кейс, Франческо поднял подбородок и посмотрел на всех долгим взглядом. — Нас нет на Острове…

Гламур. Москва, весна 2008-го…

Нащупав в кармане карточку, он подошел к таксофону на пересечении Планетной и Первой улицы 8-го Марта. Бурливший в нем адреналин не давал возможности сообразить, как и на чем он выехал из Крылатского и оказался здесь. Только что случившиеся события уверили Гламура в том, что безопасного места для него в Москве нет. Если его разыскали даже среди бродяг, значит, разыщут везде. А раз так, есть ли смысл терять время на хитроумные планы?

Он знал, где его не будут искать наверное. В Барвихе жил профессор, с которым он общался вплоть до самого помещения в психбольницу. Этот профессор, знавший Гламура и ценивший его ум, должен был помочь. «Должен… — ожесточенно думал Гламур, набирая номер его телефона в Барвихе. — Только бы он оказался дома…»

И Гламур даже охрип от прилива счастья, когда услышал голос старика.

— Это я, профессор… Это я…

— Здравствуй…

— Здравствуй… — осторожно приветствовал Гламура профессор, сидя в кресле.

Рядом с ним стояли двое, и один из них держал пистолет у головы физика.

— Профессор, я сейчас в беде, — быстро заговорил Гламур, озираясь. — Вы не могли бы приютить меня на время в своей квартире на Воздвиженке?

Профессор посмотрел на двоих уже двое суток находящихся в его доме гостей. Один из них коротко кивнул.

— Конечно. Ключ за электрощитком…

— Спасибо, профессор! — пробормотал Гламур и бросил трубку.

Профессор поднял взгляд.

— Адрес назовите, пожалуйста, — попросил тот, что был с пистолетом.

Профессор назвал номера дома и квартиры.

И в этот момент пуля, вырвавшись из ствола с прикрученным к нему глушителем, разбила ему голову. Один из гостей вынул из кармана телефон и вошел в связь.

— Он поехал на квартиру профессора на Воздвиженке. Дом…

Некоторое время пришлось повозиться с электрощитком. Он был заперт на замок от почтового ящика и, чтобы его открыть, Гламуру пришлось отогнуть в сторону створку. Ключ он нашел быстро. Брелок с чипом для снятия с охраны и парой ключей лежал за счетчиком.

Гламур посмотрел на «глазок». Он равнодушно мигал красным глазом. Сняв квартиру с охраны, Гламур провернул ключ в замке и вошел. В темноте прихожей пахло так, как обычно пахнет в квартирах опрятных, но все-таки — старцев. Чуть застоявшийся запах старых стен, одежды и старой мебели.

Нащупав выключатель, Гламур нажал…

И в этот момент сила, явно превышающая его силу, швырнула его внутрь квартиры. Гламур попытался сразу встать на ноги, но сделать это у него не получилось. Оглушительные удары сначала по голове, а потом в живот дали ему понять, что в его избиении участвуют как минимум двое.

Удары сыпались сильно и часто, словно Гламур был мешком на тренировке. Только мешок лежал, а не висел. Гламур мог поручиться, что недалеко и до этого.

Перекатившись вбок, а потом сделав кувырок назад, заработав на этих кульбитах, с непривычки, легкое головокружение, он встал сначала на колени, а потом и на ноги. И шагал назад до тех пор, пока не уперся спиной в стену.

Кажется, бессмысленность дальнейшего избиения понял и тот, кто им руководил. Гламуру не нужно было даже вглядываться, чтобы узнать того, кто чудом спасся от смерти два часа назад в Крылатском.

— Да вырубите вы его, — глянув на Гламура, приказал чеченец.

Последние слова он произносил уже спокойно. Как всегда, спокойно. А Гламур отвлекся на его голос и в темноте тотчас понял, что сплоховал. Резкий удар в колено повалил его на бок. Способность Гламура к сопротивлению исчезла, не успев толком проявиться. Одноногие в бою не в чести. Это ему дали понять сразу, перевернув на живот и защелкнув на запястьях наручники.

Пока в глазах Гламура еще не включился свет, его усадили на стул и пару раз, для проформы, ткнули в ребра.

— А вы более пронырливый малый, чем мне поначалу показалось, — услышал Гламур сквозь шум в ушах.

Подняв голову, он попытался рассмотреть собеседника сквозь пелену яркого света лампы профессора, бьющего ему прямо в глаза. Под этой лампой Гламур и старик не раз сиживали за книгами.

— А, это вы… — пробормотал Гламур. — …Послушайте, я вам еще в Крылатском сказал, что я не понимаю, о чем вы говорите!

Чеченец слушал внимательно, чуть наклонив голову.

— Ладно. Начнем все сначала. Где тубус, который вы притащили из тайги? Тубус, в котором хранится нечто, что позарез необходимо Дебуа?

— У меня нет никакого тубуса. Можете меня убить, если хотите, но ни о каком тубусе я представления не имею.

— Убить вас я всегда успею, — пообещал чеченец. — Но сначала вы отдадите мне тубус.

И тут Гламур впервые услышал, как чеченец говорит на родном языке. Он что-то коротко и тихо бросил в сторону, и Гламур тут же почувствовал удар по основанию черепа.

— Эй, приятель… — пробормотал Гламур. — Если вы еще пару раз ударите меня по голове, я просто протяну ноги. В планы вашего Дебуа это, кажется, не вписывается. Вам нужно насолить ему? Тогда бейте…

Чеченец поднял руку, и один из его спутников остановил руку на полпути к голове Гламура.

— Он прав, — сказал чеченец по-русски, разочарованно. — Овощ мне ни к чему. Теперь, когда вы готовы к сотрудничеству, или, по крайней мере, подогреты, я задаю все тот же вопрос. Где тубус?

— Какой тубус?!

— Контейнер, изготовленный из агрегированных наностержней алмаза. Ты же сам его и сконструировал, подонок. Дебуа заплатил за «углерод-шестьдесят» почти двести тысяч долларов, и сейчас ты спрашиваешь, какой тубус?

— Странно, — пробормотал Гламур. — Вы разбираетесь в агрегированных наностержнях… В это трудно поверить, когда сидишь рядом и чувствуешь запах полгода не стиранных носков.

Наградой Гламуру за это был поставленный удар в челюсть. Кровь тонкой цевкой тут же скользнула на подбородок, а чеченец что-то прогорланил и стал махать руками, как готовящийся к полету гусь. Кажется, он напомнил подчиненным о стоимости головы физика.

— У меня к вам огромная просьба, Гламур, — поморщился чеченец. — Мои люди на взводе, поэтому не нужно. Не нужно.

Что именно не нужно, уточнять Гламур не стал, так как это было ясно и без уточнений.

— Так вот, идем дальше. Вы даже не набирайтесь терпения, Гламур, рассказ скоро закончится. После того как по вашей же просьбе Дебуа организовал экспедицию в сибирскую тайгу для поиска нефти, в путь отправились двое. Профессор-геолог и его напарник. Целью экспедиции была не нефть, а некое вещество, до которого мне нет дела. Человек, который направился с профессором, после обнаружения вещества спрятал его в тайнике. В тубусе, который вы изготовили. А после спровоцированного конфликта погиб от руки профессора. Все, что вам оставалось, это прийти к тайнику и забрать вещество. Профессор уезжает на зону, а Дебуа остается ни с чем. — Чеченец вынул из кармана сигареты и закурил. — И вот сейчас господин Дебуа хочет вернуть себе то, что вам после ваших выкрутасов не принадлежит. Это — контейнер, тубус, в котором находится найденное вещество. Я сейчас понимаю ваше отчаяние, Гламур, но разделить его не могу. Мне нужен этот тубус, потому что Дебуа заплатил мне за него большие деньги. А в наших кругах не принято поступать с компаньонами так, как поступил ты, жалкий ублюдок. Поэтому я сделаю все возможное и даже часть невозможного, чтобы тубус вернуть заказчику. Так мы будем отвечать на вопросы или снова рухнем в мир боли?

— Подождите, — взмолился Гламур. — Я знаю, знаю Дебуа… Я должен ему денег… Но я не имею представления ни о каком контейнере!.. Он морочит вам голову! Это какой-то французский способ мстить!

— Вам знакома эта вещь?

Подняв голову, Гламур посмотрел на руку чеченца.

— Она очень похожа на подаренный мне дедом морской кортик.

— Это и есть подаренный вам дедом кортик. Глядя на него, вы должны догадаться, что в вашей квартире мы уже побывали. Ну, думайте — что мы там искали?

— Совесть?

Чеченец рассмеялся.

— Гламур, откуда в вашей квартире может быть совесть? Мы там искали тубус. И не нашли. Но зато заметили чертежи, очень похожие на те, которые могли быть использованы для изготовления тубуса, очень похожего на тот, который описал Дебуа.

— Ладно, — согласился Гламур, подумав. — Я сделал тубус…

— Вот видите, разговор наш налаживается. Не радовать это не может.

— Да ни черта он не налаживается! — вскипел Гламур. — Я изготовил тубус и передал его напарнику профессора, перед тем как им отправиться в тайгу! Но в тайнике тубуса не оказалось! Он был пуст, понимаете? Пуст!

— Тубус у вас, — проговорил чеченец, и в голосе его зазвучали металлические нотки. — Мне остается лишь выяснить, где вы его прячете.

— Это все фантазии Дебуа, который мстит мне за траты…

Чеченец проговорил что-то одному из своих людей, и тот подошел к лежащему на столе кортику.

— Мне дед его вручил перед смертью, — стараясь, чтобы не дрожал голос, глухо проговорил Гламур.

— У этого кортика особенность оказываться в чужих руках перед смертью прежнего хозяина, — выдавил чеченец. — Сейчас я снова начну задавать вопросы. Но перед этим хочется попросить вас подумать о своем здоровье. Вы физик, не так ли?

— Иногда физик, иногда не физик… — Гламур посмотрел на рассматривающего кортик чеченца. — А что он собирается делать?

— Он будет втыкать в вас кортик до тех пор, пока к вам не вернется память. Но мне кажется, что с памятью-то у вас как раз все в порядке…

— Где тубус? — слышал Гламур один и тот же вопрос.

— Я ничего не помню…

Через полчаса, чувствуя ноющую боль во всем теле, Гламур поднял влажное от пота лицо, чтобы разобрать слова чеченца.

— Что ты сказал?..

— Я сказал, — садясь на стол, буркнул чеченец, — что Дебуа просил сказать тебе перед смертью, что вещество у него есть.

— Я ничего не понимаю…

— Хоть сейчас не тупи. Я сказал, что Дебуа имеет вещество! С ним уже давно работают его физики! Пока ты следил за напарником профессора в тайге, Дебуа следил за профессором! Часть вещества, что было найдено, профессор забрал и спрятал в какой-то банке с керосином. Сразу после его ареста Дебуа тайник опустошил. А ты забрал то, что укрыл для тебя его напарник. Так что ты немного опоздал со своими исследованиями.

— Что за ерунду ты несешь? — побледнел Гламур, на секунду забыв о боли.

— Я отрабатываю гонорар, идиот. Дебуа просил рассказать тебе эту историю, которую ты только что выслушал, слово в слово. А в качестве доказательства ее истинности показать вот это! — и чеченец хлопнул ладонью о стол.

А когда убрал руку, Гламур увидел медальон с неровными краями и каким-то изображением.

— Что это? — прошептал Гламур.

Чеченец снова засмеялся.

— Дебуа так и сказал: «Он спросит, что это. А вы ответьте ему, что это с борта одного из кораблей Кортеса, перевозившего золото королеве».

— Этого не может быть…

— Если скажешь, где тубус, я тебя отпущу, — неожиданно предложил чеченец. — Дебуа так зол на тебя, что все равно он тебя прикончит, где бы ты ни был.

Гламур думал мгновение.

— А зачем ему тубус, если он в состоянии набивать карманы золотом майя?..

Он еще секунду подумал и расхохотался. С лица его медленно сходил мертвенный цвет.

— А я почти поверил…

Чеченец повернулся к одному из своих людей и взял за рукав другого.

— Разговори этого придурка. А мы еще раз съездим к нему домой…

Они вышли из квартиры, и Гламур услышал щелчок запираемого замка.

В кармане чеченца сработал телефон. Отвернувшись от Гламура, он отошел в угол комнаты и там, глядя в пол, стал разговаривать на английском языке.

«Да, все проверено, сбоев не будет… В среду налоговое управление Нью-Йорка начнет работу в казино «Фридом-Санс». Чтобы убрать из офиса неучтенные в бухгалтерских документах средства на представительские расходы, президент казино отвезет один миллион долларов наличными в «Лаурент-Бэнк». Чтобы не афишировать мероприятие, наличные доставят вечером… да, без охраны… Приходовать поступление никто не будет, сразу после проверки, на следующий день, миллион должен вернуться в казино… Через час я дам вам адрес электронной почты человека, который организует дело. Все, что нам нужно, это дать информацию и указать банковские реквизиты, куда будет перечислена наша доля… Вы там должны сработать, поняли? — Помолчав, чеченец стал нервничать: — Нет! Мне не нужно выходить на него, я уже на него вышел! Все проверено, все работает!.. Я уже имел с ним дело». — Отключив связь, он посмотрел на Гламура.

Некоторое время он стоял у окна и наблюдал, как из двора выезжает машина друзей. А потом, ни слова не говоря, смахнул со стола пистолет, перехватил его за ствол и решительным шагом обогнул стол.

Это были те несколько мгновений, от которых зависела жизнь Гламура. Отведя скованные наручниками руки вправо, он изогнулся и что было сил ударил чеченцу, выходящему из-за стола, ногой в голень. А потом наотмашь, не щадя рук, ударил браслетами по лицу…

Гламур стоял над чеченцем, а тот, пытаясь если не подняться, то хотя бы поднять взгляд, дергал головой, как паралитик. Жить ему оставалось недолго. Дожидаясь его кончины, Гламур сжимал в руке, как молоток, пистолет. С рукоятки оружия текла кровь, он был скользкий и горячий.

Перевернув его и взяв правильно, Гламур поднял «беретту» и нажал на спуск.

Дебуа еще не разработал вещество. Это было ясно. Иначе он не медальоном майя пугал бы Гламура, а вернулся во времени и проследил, куда Гламур спрятал тубус.

Но история, рассказанная ему чеченцем, была похожа на правду. Дебуа вполне мог подстраховаться и договориться с профессором, ведь именно он разговаривал с ним. Имея вещество, Дебуа без труда найдет двоих физиков, чтобы те изучили объект, произвели расчеты и составили программу его использования.

Наклонившись, он проверил карманы чеченца. Бумажник и телефон пришлись кстати.

«Вот теперь медлить нельзя, — подумал Гламур, сжав челюсти. — Вот теперь и останавливаться не перед чем».

Сейчас все зависело от того, как быстро он разыщет лабораторию для изучения вещества. И вряд ли его кто остановит…

— Позвольте посмотреть ваши документы?

Шагающий по темной улице Гламур поднял голову. Перед ним стояли двое милиционеров. Видимо, их смутил гражданин, гуляющий по Москве в окровавленной одежде.

«Интересно, скольким еще сегодня понадобится моя жизнь?» — подумал Гламур, вынимая из-за пояса «беретту».

Два выстрела громыхнули один за другим.

Гламур переступил через сержанта, посмотрел на второго, отброшенного выстрелом к ограждению газона, — и участил шаг.

«Где они меня теперь не будут искать, это в моей квартире, — думал он, ускоряя шаг. — Но я там не задержусь, это точно. Лаборатория — вот что мне нужно».

Он вспомнил, как однажды профессор приглашал его к себе в Барвиху, чтобы ассистировать при опытах на оксиде серебра.

— А ведь это тоже то место, где меня не будут теперь искать, — пробормотал Гламур, останавливаясь.

Приехав к Дому Мазинга, он осмотрелся и поднялся. Квартира хранила следы беспорядка, сейф был взломан, книги выпотрошены. Не включая света, Гламур навел порядок. Он делал это не по причине ненависти к хаосу. Ему нужно было время, чтобы обдумать свои шаги на ближайшие два дня. К утру квартира имела привычный взгляду Гламура вид.

Он выглянул в окно. Ничего подозрительного. И через час, и через два им никто не интересовался. Несколько раз звонил телефон, и Гламур, сняв трубку, слушал автоответчик. Ни одного подозрительного вопроса, ни одного подозрительного восклицания. И тогда он, вынув из кармана трубку, позвонил по номеру, замеченному в газете во время уборки квартиры.

Через час двое парней привезли ему новый швейцарский сейф и объяснили, как им пользоваться.

Как только они покинули его квартиру, Гламур поднялся на чердак и взобрался на крышу. Подошел к своей спутниковой тарелке и отодрал от нее прикрученный скотчем тубус.

Дома, на кухне, он надел резиновые перчатки и перепилил ножом для нарезки хлеба брусок пополам. Одну половину он оставил в тубусе и подошел к сейфу. Захлопнул дверцу и, фыркнув, произнес, вводя пароль:

— Фак… ю…

По-приятельски толкнув сейф кулаком, он подумал: «Скоро тебя разломают, приятель. Или, нежно пощупав, аккуратно вскроют».

Датчики записи в люстре записывали каждый звук, раздававшийся в квартире.

Не снимая перчаток, Гламур опустил отпиленный брусок в перчатку из другой пары и сунул в карман.

Через минуту он закрыл сейф портретом женщины кисти Шилова и быстро вышел из квартиры. В сейфе оставались тубус и пятьдесят тысяч евро — то, с чего Гламур планировал начать новую жизнь. Но сейчас эти деньги должны были сыграть роль куда более важную, чем обеспечение безбедной жизни. Отвлекающий маневр. Человек, пытающийся сделать «подброс», не станет украшать его банковской упаковкой евро.

Он торопился в Барвиху. Уже в такси он вытянул из кармана телефон чеченца. Долго смотрел на него, а потом рассмеялся.

— Что-то веселое вспомнили? — поинтересовался таксист.

— Если расскажу — лопнешь от смеха.

Лаборатория профессора сияла чистотой, и Гламур, ступив в нее, сразу почувствовал порядок, который управлял жизнью его учителя. С дрожью в сердце он обошел столы с аппаратурой, бегло пролистал записи в журналах и только после этого скинул куртку и поднялся наверх, чтобы умыться.

Его колотила нервная дрожь. Среди аппаратуры, находящейся в подвале, он не увидел главного — прибора спектрального анализа, без которого все попытки научиться управлять свойствами вещества превращались в пустые хлопоты.

— Боже мой… — шептал Гламур, держа голову под краном, из которого мощной струей била ледяная вода. — Где же мне найти полмиллиона долларов для его приобретения?.. Где мне взять эти чертовы бабки?!

Ну, если у него в сейфе в оставленной квартире пятьдесят тысяч евро… Но что эта сумма, когда недостает четырехсот пятидесяти?

— Полмиллиона баксов…

Он прошел в гостиную, не зажигая света. Вынул из бара бутылку водки и наполнил хозяйскую рюмку. Медленно выпил. А потом так же медленно сунул руку в карман и вынул телефон чеченца.

Через минуту нашел: «Сколз». Номер телефона и адрес электронной почты.

У окна, с бутылкой водки в одной руке и рюмкой в другой, он почти полчаса стоял не шелохнувшись. И когда, наконец, все сложилось правильно, он улыбнулся. Налил себе и выпил.

— Что ж, Дебуа… Вещество у тебя есть. Но пока, видимо, нет физика, который бы смог рассказать тебе о его возможностях…

Гламур смотрел в окно и думал о том, что Дебуа не удовлетворится одним обыском квартиры. Он не остановится и непременно пришлет человека еще раз обыскать жилище. Дебуа не успокоится, пока не разыщет вещество в тубусе, чтобы стать его единственным владельцем. Раз так, пусть он отыщет тубус и потеряет бдительность. И поверит, что у него, Гламура, вещества для работы нет. Пятьдесят тысяч евро в сейфе будут доказательством такого вывода. Пусть, никуда теперь не торопясь, приступает к поиску гения-физика. Откуда Дебуа знать, что Гламур уже в работе?..

А деньги для прибора есть…

Гламур оставил рюмку на подоконнике, подсел к старенькому компьютеру профессора и уже через полчаса, дождавшись ответа Сколза, переправил ему информацию о банке, в который будут доставлены деньги из казино. В качестве реквизитов он оставил счет в Москве.

Теперь оставалось только ждать.

Вспомнив, что выпил, а закусить забыл, Гламур снова налил, выпил и поднял с блюдца ломтик лимона.

Все сложилось правильно, одного только он учесть не смог. Того, что в далеком Париже Дебуа убьет свою жену. А человек, похитивший для него контейнер, окажется ее любовником. Случился сбой. Теперь Гламур просто не знал, куда направить свое сознание, чтобы отыскать следы укравшего из сейфа вещество человека. А когда, раз за разом отправляясь из своей квартиры в мир, недоступный остальным, он выяснит имя, откроется невероятное… Сколько же раз Гламуру нужно было сесть в кресло, спроектировав на себя программу ухода и возвращения, чтобы это невероятное стало для него очевидным. Новое свойство вещества, которое отныне Гламур будет называть «Историком», создаст кучу проблем. Отправляя сознание в путешествие, нельзя управлять временем и прошлым человека, если у этого человека есть то же самое вещество. Дебуа оказался защищен от Гламура так же, как Гламур оказался защищен от Дебуа.

Как оказался вне опасности, исходящей от них, Левша. Правда, последний об этом не знал до сих пор.