Я, Великий И Ужасный (СИ)

Глава шестая

— Вахаку! Сонаваралингатаки! — раздалось из темноты.

Ну вот, посидели, называется, в узком кругу: только те, кто стоял у истоков славного братства "пану макаки". Не успела наша компания предаться чревоугодию и алкоголизму под воспоминания о делах совместных да байки о том, чего успели натворить мы и люди Такумала порознь, как кому-то нужно обязательно припереться. И неймётся же людям, хоть и глухая ночь на дворе.

Я тщетно пытался рассмотреть хоть что-нибудь в темноте, царящей за пределами освещённого догорающим очагом и парой масляных светильников-плошек пространства под навесом. Ни черта не видать, только слышно сопение приближающегося человека. Наконец и сам он вышел на свет. Ага, заместитель Вахаку Локорурегуй.

— Что-нибудь срочное? — интересуюсь не очень довольно.

— Из Мар-Хона огнями сообщили, что приплыли первые чужеземцы — отчитался регой.

— Спасибо за новость. Не желаешь посидеть с нами? — появление вохейцев, даже неожиданно раннее, не природное бедствие и не очередной мятеж, подождут заморские купцы.

— Не могу, нужно проверить караулы — отвечает текокец с сожалением.

Ну и не надо: вопрос был задан чисто из вежливости. Нынешняя пирушка — сугубо для узкого круга тех, кто далёким уже солнечным днём вместе с юной тэми, которой ещё только предстояло стать таками, покинули Хау-По, возмущённые коварством и низостью бонкийского таки.

Исключение было сделано для одного Тагора. Впрочем, в глазах тех моих верных соратников, что ушли со мной на запад, тузтец давным-давно стал своим в доску. И за последние два года как-то позабылись неприятные для обеих сторон обстоятельства знакомства с бывшим "солдатом удачи".

Локорурегуй развернулся и, сделав пару шагов из-под навеса, вновь растворился в темноте. Народ, судя по всему, принесённую им новость пропустил мимо ушей: куда больше сейчас "макак" занимал рассказ Такумала о торге с Панхи по поводу цены двух медных топоров. Историю эту уже знали и так, но все готовы ещё раз послушать, как "олени востока" (практически официальное звание для моего оставшегося в Бонко зама) вдоволь поизмывался над представителем конкурирующей фирмы, прежде чем обобрал того как липку.

Я же задумался о принесённой регоем вести. Занимало меня даже не появление вохейских торговцев. И не то, что первый корабль в Мар-Хон прибыл более чем на месяц раньше среднестатистического срока. Здесь-то как раз ничего удивительного: плавание на местных лоханках, при всех ирсийских заимствованиях в области навигации, дело довольно непредсказуемое, и кто-то нынче сумел на старте опередить своих коллег-конкурентов, а потом, быстро расторговался в Тагире и рванул в конечный пункт маршрута.

Мысли мои крутились вокруг первой сигнальной линии между Мар-Хоном и Тенуком. Автором идеи был Тагор, по словам которого, в его родном Тузте и у соседей-укрийцев довольно широко использовали передачу важных сведений огнями ночью и дымом днём. Я тут же вспомнил про гелиографический и семафорный телеграфы. Правда, как вспомнил, так и забыл. Практически ничего для организации подобных систем связи не было: от зеркал для гелиографа или деталей для изготовления семафоров до персонала, способного передавать сообщения путём комбинации световых сигналов разной длительности или положений семафорных "лап". Да и нужды особой не было в таких дорогостоящих игрушках: что передавать-то на дальние расстояния? Так что ограничились обустройством цепи из десяти передающих "станций" в подходящих деревнях между Мар-Хоном и Тенуком. Пригодность населённых пунктов в этом качестве я предоставил оценивать тузтцу по двум основным критериям: небольшое расстояние от одной приёмно-передающей точки до другой, а также наличие возвышенностей в селении или поблизости, чтобы в итоге места сигнальных костров были в зоне прямой видимости одно от другого. В итоге "телеграфная" линия получилась немного ломаной. Но рабочие испытания продемонстрировали, что условные сигналы от мархонской Цитадели до резиденции типулу-таками более-менее надёжно передаются в течение пары часов. К сожалению, квалификация персонала, прежде всего подростков из Мужских домов на промежуточных "станциях" в деревнях, оказалась достаточной только для самых простых комбинаций. Пока что составлено было всего два варианта сообщений: на случай появления вохейских торговцев и при мятеже тинса-бунса.

Оба сигнала (первый — пять вспышек костра, второй — три вспышки) были отработаны несколько раз. Результаты признаны более-менее удовлетворительными. По крайней мере, через пару дней учебно-тренировочных занятий принимающая сторона в Тенуке уже понимала, какое именно сообщение пришло: "приплыли торговцы" или "тинса бунтуют". А что ещё нужно…. Первый блин, конечно, получился несколько комковатый. Но ничего, не боги горшки обжигают. И когда подрастёт первое поколение умеющих читать и писать папуасов, можно будет думать и о нормальных линиях оптической связи. Тем более что к тому времени, да поможет Морской Владыка, и передавать будет чего. А пока и так сойдёт. Благо расходы ракушечные: небольшой запас сухих дров, для пущей надёжности пропитанных пальмовым маслом, на каждой из двенадцати приёмно-передающих станций. Труд пацанов, обязанных дежурить на "точках", можно и не учитывать — при расслабленном туземном ритме жизни, когда в день работают не больше шести часов, посменное сидение нескольких подростков возле поленницы не подорвёт экономику задействованных в эксперименте деревень. Самое страшное — меньше времени у молодняка будет на идиотские забавы и развлечения. Впрочем, по словам "макак", которые по дороге из Мар-Хона в Тенук и обратно попутно заглядывали на оборудованные для передачи сообщений возвышенности, подрастающее поколение воспринимало поручение Сонаваралинги-таки насчёт дежурства вполне серьёзно и ответственно. Но при этом ничто не мешало молодняку использовать сигнальные "точки" в качестве мест для своих сборищ и нехитрых развлечений. А что — в глазах родителей и прочих взрослых вроде бы при деле, выполняют распоряжение очень высокого начальства; но реально-то ничем, кроме сидения возле кучи дров, не заняты, так что можно сколько угодно трепаться, дурачиться и демонстрировать друг перед другом свою крутизну.

От сигнальных костров и заморских купцов, о чьём появлении эти костры оповестили, мои мысли плавно перетекли к прошедшему съезду лучших представителей населения Пеу, который в едином порыве присягнул на верность Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками Раминаганиве, а заодно постановил, что отныне право наследовать трон имеют только потомки юной правительницы. Таковых, правда, ещё не существовало, но работа в данном направлении ведётся.

В общем-то, именно сиё грандиозное и небывалое в истории нашего благодатного острова мероприятие и позволило всей нашей компании собраться да вспомнить былые деньки: Такумал, как непоследнее в Бонко лицо просто обязан был явиться в Тенук, "когда Глаза Великого Топири взойдут из-за горизонта". Именно таким образом была сформулирована, после обсуждения на "Совете солидных и разумных мужей", дата "Земского собора". Указанное созвездие появлялось в зоне видимости как раз по окончании дождливого сезона, когда до созревания корней баки ещё оставалось больше полутора месяцев. Так что путешествовать по Пеу не мешают в это время ни погода, ни сельхозработы.

Вот и прибыл "олени востока" наряду с Панхи, Тонкутаки и иными бонкийскими боссами более мелкого масштаба в столицу. Пока добрались, у нас уже собралась публика из ближе расположенных земель. Делегация из Бонко была практически последней, кого ждали.

Мероприятие обошлось недёшево: попробуй прокорми почти две тысячи человек. Впрочем, прошедший год знаменовался хорошим урожаем, так что объесть Тенук до угрозы голода гости не сумели. Тем более что немалую помощь оказал Рамикуитаки, опустошивший свои закрома ради будущего своей племянницы и её потомства. Да и хонцы с вэйцами подкинули коя, который уродился ещё лучше баки.

Что до мяса, то неожиданную помощь оказал Рохоке, охотник-рыболов, подаривший мне в прошлом году шкуру местного ластоногого. Сонаваралингатаки ничего не забывает. Поэтому парень получил чуть ли не метровой длины гарпун, лично мною заговорённый. На радостях Рохоке, пользуясь наступающим затишьем на море, тут же отправился на поиски родичей животины, вокруг которой мы отплясывали в предыдущий сухой сезон. И, что самое интересное, нашёл. И даже сумел убить целых пять штук. И, гордясь дружбой с Великим и Ужасным Сонаваралингой, отдал мне практически всю свою добычу.

Получив в ответ совершенно искреннее моё заверение, что я всегда рад видеть отважного Рохоке. А что, парень действительно храбрец — с долблёнки бить немалых размеров свирепую зверюгу, в водной стихии весьма ловкую и проворную. О повадках гиликуму, как именовалась у папуасов эта животина, слышать доводилось ещё в Бонко, когда Понапе выменял где-то его шкуру для изготовления тех самых мехов, с помощью которых был выплавлен первый кусочек металла на Пеу.

Учитывая, что туша у здешнего моржетюленя в несколько раз больше свиной, то вопрос с мясом для участников съезда был практически решён, благо Рохоке со своим подарком угадал как раз к тому моменту, когда дорогие гости уже начали собираться. Часть мяса закоптили, часть засолили с пряными травками. А рыболов-охотник не остановился на одних ластоногих, подкинув пару центнеров рыбы. Благодаря чему свиное поголовье Текока пострадало куда меньше, чем ожидалось изначально. А что мясо имело специфический привкус, народ не очень волновало.

Но в любом случае, понесённые расходы и заботы о размещении гостей, поддержании санитарного состояния окрестностей Тенука, где вся эта орава разместилась, а также по охране порядка и предоставлении потребных секс-услуг для собравшихся, с лихвой окупились. Одно единогласное признание прав на престол Пеу за Раминаганивой и её потомками того стоило.

Но кроме этого я имел кучу встреч и разговоров с самыми разными людьми со всего острова: и с таки соседних областей, с которыми до сих пор как-то не довелось пересечься, и "сильными мужами" Сонава, Огока и Ванка, где своих единоличных правителей почему-то не имелось. Большинство контактов, разумеется, сводились к взаимному представлению друг другу и паре-тройке стандартных фраз о здоровье и видах на урожай. Впрочем, не все из таких бесед были совсем уж бессмысленными: например с правителями-таки, общение с которыми как раз и протекало в основном в формате обмена любезностями по папуасскому этикету. Посмотреть в живую на тех, кого в ближайшее время предстоит ломать и подчинять, совершенно не лишнее занятие: иной раз пять минут общения воочию даст больше информации о человеке, нежели многочасовые расспросы о нём.

На следующее утро нарисовался и гонец из Мар-Хона, с более подробным сообщением: приплыл корабль; на нём вернулись трое из семи туземцев, сумевших завербоваться в экипажи к вохейцам, а также "два чужеземца, которые сразу пошли к Тонеки. Тот после разговора с ними велел Ванимую передать Тагору вот это для Сонаваралинги-таки".

Посыльный протянул мне "это" — полоску сонайского тростника, покрытую знаками "народного" письма. Я передал письмо тузтцу. Бывший наёмник быстро пробежал по посланию глазами, и тут же начал переводить.

"Вернулся Шивой. Привёз мастера, умеющего получать железо и бронзу. Настоящего" — Тагор хохонул — "Ещё два нужных Сонаваралинге-таки человека прибудут чуть позже. Он, правда, не уточняет, кого сумел найти из затребованных тобою мастеров. Все твои люди, которые нанялись служить торговцам в прошлом году, живы. Но один из них заболел и остался в Вохе. За него можно не беспокоиться: он уже пошёл на поправку и находится на попечении тенхорабитов". Тузтец замолчал на миг, и добавил: "В конце Шонек пишет как-то непонятно…. Есть важные новости, но о них он будет разговаривать с Сонаваралингой-таки лично".

На всякий случай уточняю: "Точно ничего больше нет про эти важные новости, принесённые Шивоем?"

— Нет — пожал плечами Тагор — Только то, что есть важные вести. И всё.

— Сегодня, как только начнёт спадать жара, отправимся в Мар-Хон — распорядился я — Прикажи воинам собираться.

— Хорошо — тузтец чуть кивает головой и отправляется отдавать команды.

Интересно, что за известия приплыли вместе с помощником Вестника. Главное, чтобы не о какой-нибудь местной мировой войне: тогда и торговля, на которую у меня столько надежд, и вербовка специалистов при посредничестве тенхорабитов, накрываются медным тазом. А при особом невезении, если размах боевых действий превысит все разумные пределы, как бы и до нас война не дотянулась.

Орлы мои собирались в дорогу как всегда неторопливо. Я уже успел не только выбрать из своего немалого личного арсенала оружие и навешать на себя положенные по статусу побрякушки, но и выслушать длинную лекцию Солнцеликой и Духами Хранимой на тему: "Королевскому высочеству будет катастрофически не хватать Сонаваралинги в течение следующих трёх дней. И вообще…" Сопровождала свою речь Рами красноречивыми поглаживаниями по уже намечающемуся животу. Таниу, кормившая в это время сына грудью, смущённо улыбалась.

Так что пришлось пообещать, что вернусь быстро и привезу каких-нибудь заморских диковин. Никаких распоряжений моим дамам делать не приходилось: новая управительница, невзирая сперва на беременность, а ныне на грудного ребёнка, прекрасно справлялась с огромным хозяйством типулу. И у неё ещё оставались время и силы на моральную поддержку своей подруги и покровительницы в новом для той положении, которое в прошлом моём мире частенько именовали "интересным".

Но наконец, моя свита была в сборе и, выслушав прощальную речь Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками, я двинулся на запад. Переправа через Алуме; изученная за последние полтора года во всех подробностях тропа, соединяющая Тенук с Мар-Хоном. Пара остановок для короткого отдыха в попутных деревнях, и уже в сумерках входим в столицу Побережья. До Цитадели добираемся в полной темноте. Сегодняшний наш маршрут налегке, с одним лишь оружием, в сущности, лёгкая прогулка в сравнении с иными из походов, в которых доводилось поучаствовать членам братства "пана макаки". Так что сил у них хватает не только на плотный ужин, но и на дружеский трёп с нёсшими службу в Мар-Хоне товарищами. Ну и я тоже не настолько вымотан, чтобы не побеседовать с Шонеком и его недавно приплывшими единоверцами.

Вестника я застал в компании Шивоя и незнакомого чужеземца. "Это Чирак-Шудай. Его можно назвать одним из лучших мастеров по выплавке металлов на островах Востока" — представил новенького тенхорабитский патриарх. Потом Шонек что-то прошипел на вохейском металлургу, тут же пояснив мне: "Я сказал ему, что ты второе лицо в этой стране. И именно по твоей воле Чирак-Шудай здесь".

— Он будет работать один? — спросил я.

— Первое время Чирак-Шудаю будут помогать Хиштта и ваш Тухупу — ответил Вестник — Если же мастеру потребуются более опытные помощники, то он пригласит их сюда, на Пеу, через наших братьев.

— Он уже видел нашу медеплавильню? — любопытствую.

— Да.

— И что мастер сказал?

— Для людей, которые дошли до всего сами, без посторонней помощи, и сделали это совсем недавно, очень неплохо — что ж, довольно дипломатичный ответ.

Тут же тенхорабитский патриарх в своей обычной манере начинает пересказывать на вохейском наш разговор своим единоверцам. Металлург что-то недоверчиво, как мне показалось, у него переспрашивает. Шонек отвечает. При этом оба то и дело бросают взгляды на меня. Понимаю с пятого на десятое: в разговоре мелькают слова "медь", "не похоже", "точно", "вохе", "слышал".

Не дожидаясь моего вопроса, Вестник говорит: "Я сказал Чирак-Шудаю, что именно ты, Сонаваралингатаки, научил людей Пеу получать медь. Он тогда сказал, что ты, наверное, коль не вохеец, то родом из северных земель. Я же ответил, что хотя твой отец моряк с одного из наших кораблей, но ты всю жизнь провёл на острове и до недавнего времени вообще не общался ни с кем из вохейцев или иных чужаков. Тогда Чирак-Шудай сказал, что ты великий человек".

— Духи подсказали мне, что и как делать — стандартная фраза автоматом сорвалась с моих губ — И я уже почти три года не занимаюсь сам получением меди. Здесь это делает Тухупу. На востоке же с медью работает Атакануй.

Шонеку оставалось только укоризненно хмурить брови: с точки зрения правоверного тенхорабита, чей Бог не осязаем, вездесущ и наполняет собой весь мир, но при этом не говорит со своими адептами напрямую или через жрецов, подобно божествам местных традиционных пантеонов, общение с духами являлось сущим суеверием и дикостью, если не происками оппонентов тенхорабитского Бога. Не знаю, стал ли Вестник говорить своим собратьям по вере про мои особые отношения с потусторонними сущностями.

— В послании на тростнике ты написал о какой-то важной новости — сменил я тему разговора, заодно уходя от слишком скользкого поворота в беседе.

— Хиштта привёз дурные вести — помрачнев, ответил Шонек — Была очередная война царств Востока с Палеове. Тюленеловы вновь победили. После этого в Вохе словно с ума посходили. Во всех бедах обвиняют Людей Истины и Света. Многие нас считают пособниками палеовийцев. Наших братьев убивают повсюду. Они спасаются во владениях сильных мужей из числа тех, кто благожелательно относится к тенхорабубу. Но даже царь может оказаться бессилен перед яростью вохейских ганеоев. Тем более что среди его окружения хватает тех, кто слушает жрецов старых богов, которые призывают истреблять нас. Люди бегут из пределов Вохе на соседние острова. Но где будут рады чужакам, тем более таким.

— Мне очень жаль — говорю, стараясь придать лицу выражение скорби и сочувствия. Сам, однако, мысленно облегчённо выдыхаю: благодарение предкам-покровителям, не война. А чужие проблемы — это чужие проблемы. Не мои. Потом спрашиваю: "А Люди Истины и Света хоть как-то помогают Палеове против правителей Востока. Или это полная ложь?"

Вестник не успел ответить — Чирак-Шудай о чём-то его спрашивает, Шонек вынужден отвлечься, бросив металлургу несколько шипящих фраз. После чего тот в компании Шивоя удаляется.

"Я сказал Чирак-Шудаю, что наш разговор дальше пойдёт о новостях из Вохе и иных стран, которые он и так знает.

А про помощь Людей Света и Истины тюленеловам: конечно, это ложь. В Палеове наших братьев преследуют так же, как в Вохе или Укрии. А может быть, ещё сильнее. На Востоке не любят нас за нашу веру, но хотя бы ценят знания и умения исповедующих тенхорабубу. Последние лет десять, после того, как палеовийцы показали свою силу, правители стали покровительствовать нашим ремесленникам как тем, кто может дать оружие для борьбы с варварами с Северных островов. А у палеовийцев хватает своих умельцев, да и с Ирсом по-прежнему не все связи разорваны. Так что нашим братьям в Палеове ещё хуже, чем в Вохе".

— Вы поддерживаете общение с тенхорабитами Палеове? — вопрос вырывается сам собой. И следом ещё один — Ты сказал, что не все связи Палеове с Ирсом разорваны. Значит, что раньше они торговали (употребляю вохейское слово) друг с другом больше. И по чьей вине торговля сократилась?

— Наши братья в Палеове находят способы связаться с руководителями общин на востоке. Да и торговля между захваченными тюленеловами островами Южного архипелага и Востоком полностью не прекратилась. Последние годы, когда не было открытой войны, палеовийские наместники на южных островах смотрели на такую торговлю сквозь пальцы. Да и среди палеовийских моряков с военных кораблей, что бывают в портах Востока, тоже попадаются Люди Истины и Света — ответил Вестник — А что до связей Ирса и Палеове… Нынешнее могущество Северного архипелага создано за счёт торговли с Западным материком. Сначала отдельные цари тамошних островов торговали с Ирсом, меняя рыбу, этеш, мясо и шкуры на ирсийские приспособления, облегчающие труд и позволяющие обрабатывать одному земледельцу в десять или двадцать раз больше земли, чем с помощью цхвитукхов. Потом палеовийцы начали сами делать некоторые из этих приспособлений, по-ирсийски их называют "машщини", покупая у ирсийцев уже только те их части, которые требовали большого искусства в изготовлении.

— Палеовийцы научились ирсийскому колдовству? — я вспоминаю о необходимости изображать дикаря, и тут же, не забывая о практической стороне дела — А что эти "машщини" делают? И этеш это что?

— Этеш — это зёрна растений, которые в Вохе и большинстве других стран употребляют в пищу — объясняет Шонек и продолжает несколько снисходительно — Никакого колдовства в "машщини" нет. Ты сам научился плавить медь. "Машщини" по сравнению с запряжённым в повозку цхвитукхом или лодкой под парусом то же самое, что выплавить нож из меди по сравнению с изготовлением каменного ножа путём отбивания от куска камня лишнего.

Теперь вспомнил, что слово это, "этеш", слышал пару лет назад от Баклана с Сектантом, когда пытал их, ещё в Бонко, насчёт жизни и быта в Вохе. Помнится, тогда я пришёл к выводу, что основу рациона вохейцев составляли зерновые, в противоположность корнеплодам у папуасов. У тагирийцев, со слов Ньёнгно, тоже в пищу идут какие-то злаковые — может быть, те же, что и у северных народов, может и другие: на Земле вон в Европе и на Ближнем Востоке пшеницу в основном выращивали, в Китае рис, индейцы — кукурузу, а негры в Африке какое-то сорго.

— Когда мы получаем медь из сонайского камня, нужно много заклинаний — возражаю тенхорабиту в рамках изображения невежественного папуаса, полного суеверий и предрассудков. Потом добавляю — А мастера, которые с камнем работают, свои заклинания говорят. Без заклинаний не обойтись. Даже когда кой с баки сажаешь, а потом пропалываешь и собираешь урожай, нужно их говорить.

— Наши ремесленники обходятся без заклинаний.

— А ты откуда знаешь? — интересуюсь — Может быть, они свои заклинания произносят. Только тебе про это не говорят. Знают: ты их будешь за это ругать. Вот и скрывают.

— Есть книги, в которых описаны премудрости разных ремёсел — терпеливо разъясняет Вестник — Там никаких заклинаний нет. Любой человек, прочитав такую книгу, сможет научиться тому ремеслу, которое описано в книге.

— И он будет равен опытному мастеру, который много лет занимался этим ремеслом? — задаю вполне естественный вопрос.

— Нет, но постепенно, за несколько лет, сможет научиться.

— Он, наверное, нужные заклинания сам подбирает — предполагаю я — Когда начали добывать медь из сонайского камня, то мы с Атакануем долго искали такие заклинания, чтобы всё хорошо получалось. Почти два года на это ушло. Но Атакануй и дальше постоянно новые заклинания искал. И сейчас, поди, ищет. Тухупу тоже. Я, правда, не интересовался у него. Других дел много.

Решив, что достаточно поизображал папуаса, да и над старым человеком издеваться как-то стыдно, возвращаюсь к интересующему меня вопросу: "Сначала ирсийцы свободно торговали с палеовийцами. А потом?"

— Это при царях началось. Ирс готов был торговать без ограничений. Разве что своё оружие не соглашались продавать тамошним правителям. Цари же покупали всё, на что хватало их собственных товаров. Но общение своих подданных с людьми Ирса они всячески ограничивали. Потом была большая война между разными царствами Северного архипелага. Победителей в ней не было: царей свергли, захватившие власть сильные мужи с разных островов договорились и создали союз. Править стал этим союзом Совет Сильных Мужей. В нём собираются представители самых богатых и знатных семей крупных островов.

— Ирсийцы стали сворачивать торговлю после свержения царей? Они были такими большими друзьями?

— Нет. Сразу после свержения царей ничего сильно не поменялось — покивал головой Шонек — Торговля шла, как и прежде или даже ещё больше. Сначала новые правители Северного архипелага занимались своим внутренними делами. Непростое дело, заставить тех, кто совсем недавно смотрел на соседа как на врага, действовать теперь бок о бок. Но Совету Сильных Мужей удалось как-то примирить обитателей разных островов. Тогда и появилось название Палеове. Раньше у тамошних жителей не было общего имени. Каждое из царств и его народ назывались по-своему. А примирить и объединить всех удалось на том, что обитатели Северного архипелага начнут завоевание соседей. Благодаря чему все — и простые люди, и благородные — получат много военной добычи и рабов, которые будут работать на них. Вот когда палеовийцы стали захватывать ближних и дальних соседей, ирсийцы стали проявлять недовольство.

— А в чём это недовольство выражалось?

— Сначала ирсийцы ограничили торговлю теми "машщини", с помощью которых можно делать оружие или использовать их сами как оружие. Условием продажи стало использование "машщини" только для изготовления мирных вещей — ответил Шонек — Когда же палеовийцы начали захват островов Юго-Западного архипелага, то на Ирсе некоторые стали говорить, что нужно остановить или вообще прогнать тюленеловов.

— Ирсийцы же воевали с жителями Юго-Западного архипелага? Зачем им защищать своих врагов?

— Ирсийцы, прежде всего, выступают за мир и взаимовыгодную торговлю между разными странами. Сами они никогда не нападали первыми.

— Я слышал, что острова воевали с ирсийцами, потому что те захватили их владения на материке.

— Войны, в которых ирсийцы изгнали скилнцев, инталцев и кельбекцев со своего материка, начинались из-за притеснений со стороны островитян над местными племенами. Последние обращались за помощью к ирсийцами.

— А как сейчас живут эти племена, позвавшие на помощь ирсийцев? — вопрос совершенно непраздный. Что-то мне напоминает политика этих загадочных жителей заокраиного запада. Учебник истории за пятый класс средней школы: "разделяй и властвуй". Римляне, кажется, этим баловались.

— Не знаю. Наверное, живут под властью Ирса. — буркнул тенхорабитский Вестник, видимо понимая, куда я клоню, и добавил, предупреждая следующий мой возможный вопрос — Думаю, они сейчас живут намного лучше, чем имея в соседях скилнцев или кельбекцев. Пырх-хрыш…

— А почему ирсийцы палеовийцев не выгнали с Юго-Западного архипелага? — спрашиваю — У них сил не хватает на это?

— Если бы они захотели, то не только бы загнали тюленеловов на родные острова, но и Палеове захватили — отвечает Шонек — Только на Ирсе всё решает народ. А большинство не хочет войны.

— Почему? Они трусы?

— Не думаю — пожимает плечами мой собеседник — Поражения от Палеове никто там не боится. Это точно. Просто одни не хотят войны, чтобы не отвлекаться от своих мирных дел. Другие, потому что такая война потребует расходов, но не даст военной добычи, поскольку ирсийцы не занимаются грабежом побеждённых. Третьи считают, что нехорошо вмешиваться в дела народов Хшувумушщи. Это всё я лично слышал от тех ирсийцев, с которыми мне доводилось общаться.

— То есть ирсийцы перестали продавать палеовийцам то, с помощью чего можно делать оружие. И смотрят, как жители Тюленьих островов захватывают земли у них по соседству.

— Власти Ирса ограничились таким запретом — ответил Шонек — Но они не ставят никаких препятствий своим подданным, если те хотят помогать скилнцам или кельбекцам бороться против Палеове.

— И много таких находится?

— Говорят, что есть. На Ирсе довольно много тех, кто бежал в прежние годы с островов: ирсийские воспитанники после неудачных попыток установить дома ирсийские порядки, тенхорабиты, иные притесняемые царями или могущественными людьми, просто искавшие лучшей и спокойной жизни. Когда их родные страны подверглись нападению тюленеловов, прежние обиды забылись. Ну и коренные ирсийцы, которые считают, что палеовийцев нужно остановить.

— А что творится сейчас на этом Юго-Западном архипелаге?

— Палеовийцы заявляют, что полностью его захватили. Но во многих местах их власть очень непрочная. На Скилне, насколько, я могу судить по тем вестям, что доходят через наших братьев, половина острова им не подчиняется. Скилнский царь и вся его семья погибли при первом нападении тюленеловов. Но с Ирса прибыл двоюродный брат погибшего царя. Много лет назад он был в заложниках на Ирсе, потом, возвратившись домой, затеял преобразования, не смог заручиться поддержкой народа и сильных мужей, как и большинство, вынужден был спасаться бегством. Долго жил на Ирсе. А когда его родина оказалась в опасности, вернулся. Те скилнцы, что не смирились с господством варваров, провозгласили его новым царём, под именем Сингалун Пятый. И теперь он возглавляет борьбу скилнцев против захватчиков. На других островах тоже везде есть те, кто пытается изгнать тюленеловов. И с Ирса им идёт помощь.

Да, весело палеовийцам: захватили огромную территорию, и получили кучу вьетнамов разного размера. К счастью для них, ирсийцам пока что лень возиться с обнаглевшими дикарями, нахватавшимися знаний и технологий.

— Какая помощь? Оружием?

— Точно не знаю. Если и оружием, то в нарушение запретов своих властей — Шонек покивал головой — Если тебе, Сонаваралинга, это интересно, я могу попросить своих братьев сообщить о положении дел на Юго-Западном архипелага подробнее.

— Хорошо, попроси — соглашаюсь.

Что-то отвлеклись мы на дела в противоположном конце Земноморья. Поэтому я говорю: "То, что людей одной с тобой веры убивают и изгоняют на Вохе, важно для тебя. Но на жизни Пеу никак не сказывается. Или ты хочешь сказать ещё что-то?"

— Э-э-э — старый тенхорабит замялся на минуту — Когда мои братья страдают и гибнут, мне должно быть с ними.

Я с интересом ожидал продолжения.

— Сонаваралингатаки, прошу тебя отпустить меня — добавил Шонек просительно. Тут же он продолжил — Тебе было обещано, что наши собратья найдут мастеров для обучения людей Пеу разным ремёслам и премудростям. Мы не отказываемся от своих обещаний. Чирак-Шудай уже здесь. Может быть, в этом или в следующем году прибудут человек, знающий как правильно прокладывать каналы и строить хорошие дороги, а также мастер, умеющий делать корабли. Они, конечно, не сравнятся с Чирак-Шудаем в своих ремёслах, но всё равно хорошо знают своё дело. Будут и другие. Тем более что Шивой и Хиштта остаются здесь вместо меня.

— Из твоих помощников кто-то почти всё время будет за пределами Пеу — недовольно ворчу — Значит, у меня остаётся только один заложник, менее важный, чем ты. И кто будет вместо тебя, Шонек, заниматься новым Мужским домом для сыновей лучших людей нашего острова?

— Извини, Сонаваралинга, но даже если ты не разрешишь мне уплыть, то мои мысли будут всё равно далеко отсюда, с моими страдающими собратьями — ответил Вестник сокрушённо — А заложники тебе не нужны. Мы готовы помогать тебе, насколько можем, потому что дела твои — шаги по Пути Истины и Света, несмотря на то, что ты не принимаешь его на словах.

— Тебя хорошо знают не только друзья, но и враги — пробую отговорить старика — Тебя легко смогут узнать и убить.

— Я достаточно пожил на свете — грустно улыбается тенхорабит — А если перед гибелью смогу хоть немного утешить и добавить уверенности в душах своих братьев, то могу считать, что моя смерть будет ненапрасной.

Тоже мне, Януш Корчак бронзового века. Беда с этими гуманистами.

Впрочем, тут же оказывается, что на самом деле от Шонека может оказаться и практическая польза: несмотря на не очень хорошие обстоятельства, при который тот покинул в своё время Тоут, у Вестника ещё сохранились там полезные связи. Вроде бы родной остров моего собеседника не затронуло вохейское антитенхорабитское безумие, а работящие подданные никому ещё не мешали. Вот и едет теперь Шонек договариваться о приёме беженцев. Подобный поворот в разговоре наталкивает меня на новую мысль. Причём довольно привлекательную, с моей точки зрения.

— Скажи, Шонек, а сколько их, твоих единоверцев, которые ищут безопасного места для жизни? — задаю вопрос.

— Несколько десятков сотен — отвечает Вестник.

— Часть ваших людей: десять или двадцать сотен можно привезти сюда — и тут же поясняю — Я понял, что среди верящих в тенхорабубу много ремесленников. Они будут нужны на Пеу. Даже не очень опытный человек, способный плавить металл, лучше никакого.

— Хороших мастеров, которые могут научить чему-то других, среди них не очень много — пожал плечами Вестник — Такие работают у царя или сильных мужей, и те их защищают. Пока им нет нужды спасаться бегством. Да и просто ремесленников среди наших братьев не так и много. В основном это обыкновенные крестьяне. От людей Пеу они отличаются только тем, что землю не копают руками, а делают это с помощью цхвитукхов.

— Даже это может быть полезно — заверяю тенхорабитского патриарха-смертника — Я намерен развести много цхвитукхов. Чтобы научить моих людей с ними обращаться, нужны будут наставники. Одного Ньёнгно будет мало для этого.

— Вохейцы и жители вашего острова очень разные — с сомнением говорит Шонек — Наши собратья ничем, кроме веры, не отличаются от прочих обитателей Вохе: у них один язык, одни обычаи, и внешне тенхорабита не отличишь от соседа, который почитает старых богов. Но даже одно различие в вере ведёт к вражде и убийствам. А когда рядом оказываются два народа, отличающиеся и по языку, и по внешности, и по всем обычаям, любой малый повод может обернуться кровью. Да и земля здесь не подходит под те растения, которые вохейцы привыкли возделывать дома. А кой и баки они выращивать не умеют.

— А каким должно быть место, подходящее для вохейцев? — интересуюсь.

— Суше, чем здесь.

— На Пеу есть места, где дождей выпадает много меньше, чем в Хоне и Текоке. На противоположной стороне острова. И там никто не живёт. И сонаи, и рана, чьи селения лежат поблизости, считают те места своими. Но между ними никогда не было войн из-за них: никому не нужно место, где невозможно выращивать кой с баки. Твои братья не будут никому мешать и вызывать ненависть.

— Нужно посмотреть ту землю — Вестник задумался.

— Ты или Хиштта с Шивоем сможете точно сказать, подходят ли те места для ваших соплеменников?

— Родители Хиштты крестьяне. Он что-то должен помнить. Сказать, удобно для жизни то или то место или нет, может. Кроме того, он будет не один. Я попрошу Тшур-Хапоя, капитана того корабля, на котором вернулся Шивой, довезти моих помощников туда. Все вместе они и посмотрят. Многие моряки родом из деревень.

— Туда долго плыть — заметил я — Нужно будет огибать половину Пеу. И ветер сейчас будет дуть им навстречу. Может, быстрее будет пешком добраться до Сонава, а оттуда спуститься к морю?

— Может быть — не стал спорить тенхорабит — Я поговорю завтра с Тшур-Хапоем. Если он согласится отвезти Хиштту и Шивоя, то я договорюсь с ним. Если же откажется, то им придётся добираться сушей. Тогда ты, Сонаваралинга договорись о проводниках.

— Хорошо. Только пока ещё рано смотреть землю. Сначала нужно обсудить между солидными и разумными мужами, которые помогают править нашей Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками: согласны ли они пустить чужеземцев на Пеу. Потом, выслушав всех, наша правительница примет решение. А затем нужно договориться с сонаями. Это ведь их земля.

— Лучше мои помощники посмотрят место сейчас. Нам нельзя терять время: на обсуждения в вашем совете уйдёт немало времени, потом будут переговоры с твоими сородичами. Так что пусть Хиштта и Шивой побывают там, убедятся, что там вообще можно жить. А в это время я и ты, Сонаваралингатаки, убедим советников и типулу-таками, что от вохейцев не будет вреда для Пеу, а одна только польза.

— А ваши единоверцы успеют добраться от Вохе до Пеу в этот сухой сезон? — только сейчас соображаю об особенностях местного судоходства.

— Тшур-Хапой прибыл на полтора месяца раньше обычного срока. Где-то ещё месяца три года будет благоприятствовать плаванию от Вохе к Пеу.

— Это время уйдёт на дорогу в один конец — тут я вспоминаю, что вообще-то направление ветров сейчас препятствует плаванию от нас на север, о чём и говорю — И как ваш Тшур-Хапой будет плыть против ветра?

— Ну, есть способ обмануть ветер — отвечает Шонек.

— Какой? — вохейские корабли способны идти косыми галсами против ветра (если я правильно помню слово из книг "про приключения"). И при сильной нужде местные капитаны данный способ используют. Но времени подобное движение всё равно будет отнимать больше, чем плавание с попутным движением воздушных масс.

— В море есть свои реки — сказал тенхорабит и пояснил — То есть, в некоторых местах вода течёт, словно река в берегах. Одна такая "река" пролегает не очень далеко от берегов Пеу: всего в десяти сотнях перелётов стрелы от западного берега вашего острова. И несёт свои воды почти до берегов Вохе.

Я попробовал прикинуть — вохейский "перелёт" метров сто-сто двадцать будет. Тысяча таких перелётов около сотни километров.

— Торговцы, плавающие к вам, пользуются этим потоком — добавил Шонек — Только они попадают в него через полтора месяца плавания: не так далеко от Вохе, когда их путь пересекается с ним. Но ничто не мешает войти в него ближе к берегам Пеу. Дорога с помощью этой "реки" должна сократиться на целых пятнадцать дней.

— А вам откуда известно про этот путь?

— От ирсийцев — ответил Вестник — Их мореходы обошли все моря нашего мира, и составили подробные описания ветров и поведения вод. Перечислены также все крупные острова и описаны их очертания. Наши братья стараются, чтобы сведения обо всём этом не доставались чужакам. Для Тшур-Хапоя придётся сделать исключение. Он и так уже для того, чтобы Шивой мог оповестить меня, плыл сюда прямиком от Икутны, не заплывая в Тагиру. Икутна, это такой остров, примерно в десяти днях пути от Вохе — пояснил Шонек, заметив моё недоумение — Местный царь признаёт Владыку Вохе старшим братом. Торговцы, плавающие к вам, с этого острова отправляются в Тагиру. И именно к берегам Икутны обычно они возвращаются с Пеу. Да и некоторые торговцы, что посещают вашу страну, тоже родом с Икутны.

— Он не привёз бронзового оружия? — интересуюсь.

— Нет, только железные мечи и топоры, а также ткани, которые любят тагирийцы.

— Значит он не получит в этом году от нас свои ракушки…

— Наши братья в Вохе возместят ему неполученное — ответил Шонек.

— Как они это сделают, если им приходится спасаться?

— Некоторые наши братья скрывают свою веру. Среди них есть разные люди. И такие, которые имеют много ракушек. И такие, что служат "сильным мужам" и самому царю, и могут многое решать.

Ни хрена себе…. Похоже, у тенхорабитов целая мафия. И подтверждая эту мою мысль, Вестник добавляет: "Тшур-Хапой, кроме возмещения за свои труды и потерянные доходы, получит отныне право обратиться к нашим братьям в трудное для него время. Хотя он не верит в тенхорабубу, но к нему будут относиться, словно он один из нас. А поддержка Людей Света и Истины большое дело".

— Мы можем взять его оружие в обмен на ракушки — предлагаю — За такое количество ракушек, на которое он мог бы обменять свои мечи и топоры в Тагире. А ткани… — тут я вспомнил, что добывающие медную руду в Талу туземцы постоянно жалуются на холод, да и простывшие среди них не редкость — Тем, кто добывает сонайский камень, нужна одежда. Может, эти ткани подойдут? — всё-таки даже тонкие штаны и рубашки лучше, чем их полное отсутствие.

— Нужно подумать — ответил Шонек.

— Хорошо, тогда я отправлю Тагора, чтобы он посмотрел оружие и ткани, привезённые Тшур-Хапоем. Хиштта с Шивоем пусть готовятся к путешествию, а мне предстоят разговоры с разумными и солидными мужами, типулу-таками, а потом и сонаями. Давно я не был в гостях у моих родственников в Сонаве — добавляю. Потом вспоминаю о юридической стороне вопроса.

— У себя дома ваши братья по вере были ганеоями или дареоями?

— Скорее ганеоями — после некоторого раздумья ответил Вестник — Или даже хуже. Как тинса с бунса сейчас. Большинство крестьян отдаёт от трети до половины урожая тем, кто правит их землёй.

— Когда закончилась война, тинса с бунса должны отдавать только одну пятую урожая. А деревни, которые не поддержали последний бунт, всего одну десятую — возражаю Шонеку.

— Тем более — улыбается тенхорабит грустной улыбкой — Земледелец из Вохе сказал бы, что люди Пеу живут, словно в Блаженном краю: земля их обильно даёт плоды, и над ними нет сборщиков податей и жадных ростовщиков.

Последнее слово опять было вохейским, но я его уже слышал раньше, когда разбирался с последствиями прошлогоднего сектантова влезания в долги к Кушме-Чикке. В устах всех — от Тагора до Шонека звучало оно только в негативном контексте.

— Тогда ты или твои помощники можете говорить одну правду, приглашая своих собратьев в страну, похожую на ваш Блаженный край — предлагаю я — Первые пять "дождей" беглецы будут свободны от дани. А потом станут отдавать одну пятую урожая или плодов того ремесла, которым занимаются, в пользу типулу-таками.

— Думаю, это должно привлечь людей — ответил Вестник — В Вохе обычно, когда переселяют крестьян на новое место по воле "сильного мужа", освобождают от податей на первый год. А на следующие два или три года даётся послабление: вместо половины урожая господину достаётся пятая или десятая часть.

— Прочие же права же у них будут как у дареоев из числа жителей Пеу — продолжаю — Дети их и они сами могут служить регоями. Конечно, тогда от податей семья освобождается.

— Значит, наши братья будут по своему положению между гане и даре? — уточняет Шонек.

— Да.

С удовольствием бы уравнял всех в правах и свободах. Но подобное, увы, совершенно не реально в папуасских условиях. Вот и приходится городить и нагромождать сословную лестницу. Мало того, что к ганеоям и дареоям уже прибавились "новые ганеои", средние по статусу между рабами и крепостными, так недавно сотня ганеойских семей из Вэя и Хона, пожелавших переселиться в Тинсок в окрестности Тин-Пау, была переведена в "полудареои" — обязательные для прочих представителей местной низшей касты подати им отменили, но в регои путь закрыли. Теперь вот новая социальная группа нарисовывается, которая, наоборот, будет платить налоги, но зато получает право переходить в военно-служилое сословие. Плюс к этому и тинса-бунса поделили на три группы. Причём чует моё сердце, что на этом дело не остановится: так что получим на выходе, как у вохейцев, десяток каст низших и ещё пяток высших.

— Хорошо — ответил после очередной паузы старый тенхорабит — Это может привлечь многих. Конечно, не каждый отважится на долгий и опасный путь через открытое море. Но те, кто способен решиться на такое, будут способны на большее, чем оставшиеся. Опыт всех переселений и новых поселений, которые образовывались у разных племён и народов, говорит, что на дальнюю дорогу отваживаются самые лучшие работники, да самые смелые и деятельные. А пустые люди остаются дома.

Утром я даже не знал, с чего начать: нужно было и с мастером-металлургом побеседовать насчёт организации выплавки стали и потребных для этого людских и материальных ресурсах; и с вохейским торговцем, решившим стать тенхорабитским другом, поговорить о покупке его товаров; и начать подготовку экспедиции на восток Пеу; и срочно возвращаться обратно в Тенук, дабы обрабатывать "солидных и разумных мужей" насчёт разрешения на поселение чужаков на нашем острове.

Последнее, несмотря на первоочерёдность (с учётом времени, потребного на обсуждение сначала в столице, а потом, в случае положительного решения, и с сонаями) однако сразу же решил отложить. По причине того, что столь быстрое возвращение из Мар-Хона в Тенук с последующим форсированным обсуждение вызовет ненужный ажиотаж, который может не самым лучшим образом сказаться на положительном решении вопроса.

Об этом я и сказал Шонеку, заявившись к нему спозаранку. Тенхорабитский Вестник счёл мои аргументы не лишёнными смысла. "Тебе лучше знать, Сонаваралинга, как следует решать дела с сильными мужами твоей страны" — покивал он головой. Не вызвало особых возражений и моё намерение отложить беседу с Тшур-Хапоем насчёт его товаров на более поздний срок: купец всё равно будет здесь торчать, пока не пройдут все переговоры и обсуждения в столице и Сонаве, а перед самым отплытием можно будет сторговать его оружие и ткань за меньшую цену. Торговец и так поимеет с тенхорабитов компенсацию неполученной в этот сезон прибыли. Это сектантам он теперь друг. Для меня же Тшур-Хапой обыкновенный торгаш, втридорога впаривающий наивным туземцам дешёвое тагирийское оружие.

А вот с организацией обследования восточного побережья Пеу затягивать не следовало. Потому я для начала направил Шонека с Хишттой к Гоку, чтобы тот опросил состоящих в наших рядах сонаев и сунуле, обитающих на северном побережье ближе всего к пустующим землям, на предмет того, как ловчее добраться дотуда. Шивой же подрядился переговорить насчёт возможности сплавать на восток острова с капитаном корабля. А уже по итогам этих разговоров будет видно, как получится быстрее и проще.

Ну а сам я, взяв в качестве переводчика Тагора, заглянул к мастеру-металлургу. Тот занимался обустройством выделенного ему жилья: когда мы вошли в хижину, Чирак-Шудай вместе с Сектантом мастерил какое-то деревянное сооружение. Больше всего напоминало это стеллаж под книги. Потом на глаза попались и сами книги: два полных короба, сплетённых из тонких длинных ветвей.

Поздоровавшись с металлургом, и дождавшись, пока тузтец переведёт моё приветствие и ответ иностранного специалиста, я показал на короба и сказал, через Тагора, разумеется: "Хочу посмотреть". Чирак-Шудай несколько настороженно следил, как дикарский правитель тянется к потрёпанному корешку и берёт книгу в руки. Впрочем, увидев, как я держу "источник знаний", он быстро успокоился и теперь глядел просто с интересом: что же не умеющий читать туземец будет делать дальше.

Книжка оказалась по химии — об этом, по крайней мере, свидетельствовала Периодическая система Менделеева на развороте обложки. Система как система: значки и номера элементов, названия по-вохейски мелкими буковками, атомные веса, группы пронумерованы латинскими цифрами, ряды — арабскими. Разве что привычного портрета создателя данной системы нет. Наверное, мне следовало бы тихо офигевать, но после "пырг-хрыша" и "машщини", я уже ничему не удивлялся. Полистал книгу: судя по формулам реакций и рисункам, это учебник по общей и неорганической химии.

В рамках изображения невежественного, но любопытного, дикаря спросил: "Здесь рассказывается, как делать железо и медь?" Тагор передал мой вопрос, и тут же перевёл: "Нет, эта книга о свойствах самых разных веществ и о том, как одно превращать в другое. О металлах тут написано совсем немного".

— Вот эти значки не вохейские — указал я тузтцу на таблицу Менделеева.

— Да — согласился тот — Никогда такие раньше не встречал.

Он спросил что-то у Чирак-Шудая. Металлург принялся отвечать. Между двумя чужеземцами завязалась достаточно оживлённая беседа. Причём лицо бывшего наёмника приобрело недоумённый вид. Мастер по металлам же начал раздражаться.

— Чем он недоволен? — поинтересовался я у тузтца.

— Чирак заявляет, что здесь перечислены мельчайшие частички, из которых состоит всё на свете. В разных пропорциях. Я пробовал возразить, что согласно мудрецам, всё состоит из четырёх первоначал: земли, воды, воздуха и огня.

— И это его разозлило?

— Да — согласился Тагор — Чирак говорит, что ему надоело спорить с невеждами.

— Но разве не правда, что земля, вода, воздух и огонь это то, что можно видеть и осязать. А какие-то мельчайшие частички не увидишь и не пощупаешь?

— Есть множество доказательств существования таких мельчайших частиц — недовольно перевёл тузтец ответ иностранного специалиста — Но самое главное доказательство: то, что поступая согласно советам, основанным на наличии мелких частиц, можно добиваться своих целей. Он говорит, что все успехи тенхорабитов в выплавке того же железа связаны с тем, что мудрствования насчёт мельчайших частиц и иных вещей полностью подтверждаются, если брать камень, глину, песок и прочие вещества, данные природой, и начать с ними обращаться, исходя из этих мудрствований.

— Мне всё равно — отвечаю отстранёно — Главное, чтобы можно было благодаря этим знаниям получать столько железа и меди, сколько нужно нам.

Далее разговор перешёл к практической части. За два дня пребывания в Мар-Хоне Чирак-Шудай успел, как оказалось, не только посетить медеплавильную мастерскую и составить представление о папуасской металлургии, но и набросать план по её модернизации. Также он оценил заготовленную под руководством Хиштты болотную руду — как с количественной, так и с качественной стороны. Собранной массы, по его словам, должно хватить на получение не очень большой партии низкокачественного железа. На моё замечание, что нам нужна "скилнская" сталь, причём в больших количествах, Чирак-Шудай принялся объяснять, с демонстрированием картинок в книге. Теперь это была другая, с кучей рисунков и чертежей: как я понял, что-то вроде "Технологии и оборудования металлургических производств". Он тыкал в рисунки чего-то, похожего на домны, от волнения ускоряя темп речи и насыщая её кучей профессиональных терминов, в некоторых из которых я разбирал вполне знакомые слова. Зато мой переводчик терялся и временами не понимал смысла. Увы, мои познания в металлургии оказались весьма скромными. Так что из разъяснений Чирака в переводе Тагора я сумел уяснить немного. Хотя и больше натурального папуаса, окажись тот на моём месте. Главное понял: для производства качественной стали в больших количествах нужно, во-первых, иметь много сырья, во-вторых, построить с нуля целый металлургический комбинат с домнами и мартенами для выплавки стали, а в-третьих, подготовить огромное количество квалифицированных кадров, способных обслуживать разнообразное и сложное оборудование. Последнее, пожалуй, важнее всего. А из болотной руды, при условии подготовки местных кузнецов, можно освоить примитивную выплавку кричного железа, при которой половина металла уходит в шлак.

Так что мне следовало определиться, чего же я хочу: покрыть всю страну в течение нескольких ближайших лет кустарными кузнями, где будут варить кричное железо — с массой отходов, огромными затратами труда, получая на выходе продукт весьма низкого и нестабильного качества; или же организовать металлургический завод, дающий десятки, сотни тонн качественного металла — но только лет через десять, а то и более. Хотелось, конечно, второго варианта. Только сразу.

Но, понимая его нереальность, я высказал Чирак-Шудаю свои соображения: для начала пусть организовать небольшое учебное производство, на базе которого пойдёт обучение первой группы будущих кузнецов; упор, разумеется, делать на практической части, но наиболее толковым из учеников пусть даёт и теоретическую подготовку, какую сочтёт нужной; попутно ищет железную руду и создаёт план будущего большого завода; когда тот будет пущен в строй, выученные кузнецы образуют кадровый костяк папуасских металлургов. Мастер возражать не стал.

Задумавшись ненадолго, я высказал ещё одно соображение: не допускать распыления подготовленных кадров по кустарным кузням. Пусть с самого начала все работают в одной большой мастерской, типа нынешней медеплавильни. Чирак-Шудай тут же возразил, что примитивное производство, которое можно организовать в ближайшие год-два, как раз будет целесообразно в случае, когда железо будет делаться в каждой крупной деревне: болотная руда есть почти везде, уголь тоже нажечь проблем никаких, да и покупатели рядом. Если же организовать большую мануфактуру, то экономия на собственно производственных издержках будет намного ниже дополнительных расходов на доставку сырья к печам и готовых изделий потребителям.

Металлург-тенхорабит даже привёл конкретные цифры. Тагор, по крайней мере, перевёл его так: "Пусть двадцать человек в большой мастерской сделают столько железа, сколько пятнадцать кузнецов с пятнадцатью помощниками в пятнадцати отдельных кузницах. Но зато понадобится двадцать или тридцать человек, чтобы доставить руду из отдалённых мест. Потому что много бурой земли на одном болоте не накопаешь. И ещё понадобятся люди, чтобы отнести ножи и топоры тем, кто их купит".

— Ну, покупатели сами будут приходить в Мар-Хон или Тенук — успокоил я мастера.

— Всё равно, в одном месте большую мастерскую имеет смысл организовывать только тогда, когда рядом есть хорошие запасы руды. Деревья на уголь всё равно жечь придётся далеко — перевёл тузтец ответ Чирак-Шудая.

— Изделия этой мастерской всё равно будут соперничать только с тем, что привозят из-за моря вохейцы. И люди Пеу купят нужные железные вещи, сколько бы те не стоили, лишь бы дешевле, чем заморские — начал я приводить свои аргументы — И такое положение дел только на несколько лет. А потом уважаемый Чирак-Шудай найдёт много руды в одном месте и с помощью своих местных учеников станет плавить "скилнское" железо в большой печи. У них уже к тому времени будет навык совместной работы в одной мастерской. Их нужно будет только научить обслуживать устроенную по-новому печь. А кузнецов, которые привыкнут делать всё в одиночку или с одним-двумя помощниками, придётся не только знакомить с новой печью, но и приучать работать в отряде — пришлось употребить термин, означающий у папуасов группу людей, объединяющихся (обычно временно) для военного похода или иной деятельности, за неимением слова, эквивалентному русскому "коллектив".

Металлург усмехнулся и сказал Тагору длинную фразу. Тот перевёл: "Интересно встретить в таком глухом месте, правителя смотрящего настолько далеко вперёд в таких мелочах. Только Чирак-Шудай не обещает, что удастся найти много богатой руды. Что же тогда делать?"

— Это не его забота. Если на Пеу нет никакой руды, кроме болотной, вины уважаемого мастера в этом не будет никакой. А обученные им люди будут работать тогда с привозным железом, которое будем менять на нашу медь.

Потом я из любопытства поинтересовался, тыча в картинки домен и прочих мартенов: "А где-нибудь они уже работают?". На что получил ответ, что в Ирсе и Палеове только так железо и получают. На Скилне и Кельбеке до вторжения туда тюленеловов тоже были небольшие производства, принадлежащие царям. Правда, Чирак-Шудай не знает, работают ли они сейчас. Небольшими, конечно, те заводики являются по сравнению с палеовийскими или ирсийскими. А совсем недавно и вохейский Властитель Четырёх Берегов затеял строительство большого завода в горной части острова, где поблизости сосредоточенны руда, каменный уголь и быстрые потоки воды, приводящие в движение механизмы.

Упоминание "машщини", облегчающих труд металлургов и повышающих производительность, направило ход моих мыслей в сторону возможностей механизации труда и в условиях Пеу. Чирак-Шудай успокоил меня, что, по крайней мере, водяное колесо для создания тяги в плавильных печах и дробления руды, проковки полученного металла и прочего он обеспечит.

Подытоживая разговор, я сказал: "Рад был пообщаться со столь сведущим в своём ремесле человеком. Надеюсь, когда уважаемый Чирак-Шудай станет говорить на языке людей Пеу, у него найдётся время побеседовать с Сонаваралингой. А пока я прошу его не затягивать с обучением первых кузнецов. Подобрать учеников ему поможет Вестник Шонек".

Тенхорабитский патриарх последние месяцы, несмотря на усиленное штудирование туземного языка и занимающую всё остальное время подготовку "Обители Сынов Достойных Отцов" к открытию, ухитрился совершить обход всех деревень Тинсока и Бунсана. Свои мысли об установленном там оккупационном режиме Вестник оставил при себе. Так что оставалось только догадываться: обливалось его сердце кровью при виде страданий тинса-бунса, или же воспринималось им всё как обычное бронзововековое зверство, а может быть, творящееся в Болотном краю ерунда по сравнению с тем, как живёт простонародье в Вохе.

Шонек ничего не говорил о своей оценке творящегося в тех местах. Просто собрал сирот, полусирот и иные "лишние рты" со всего Тинсока с Бунсаном — в возрастном диапазоне до двенадцати лет. Мне же только пояснил, когда привёл первую стайку тощих ребятишек: "Тебе в твоих начинаниях понадобится много людей. А из этих детей многие медленно умрут от голода, если останутся дома". Не оставалось ничего, кроме как согласиться и санкционировать самодеятельность почтенного Вестника. Ведь, в конечном счёте, он был абсолютно прав: к "пансионату для благородных отпрысков", сиречь "Обители Сынов Достойных Отцов", и "школе младших командиров", как я про себя окрестил сборище тинсокско-бунсанских заложников, вполне естественным дополнением смотрелось "ПТУ", готовящее рядовых исполнителей для будущей промышленности.

Шонек учил ребятишек разработанной Тагором "папуаской грамоте", попутно рассказывая тенхорабитские притчи, да постоянно воевал с Длинным из-за продуктового пайка для своих первых воспитанников. Впрочем, сказать, что они совсем уж зазря ели свои корнеплоды, было нельзя: в меру своих сил помогали на полях, с прошлого года расширенных чуть ли не в два раза, да толклись в медеплавильне. Тухупу и прочие завсегда рады использовать бесплатные руки. Впрочем, любопытных питомцев Вестника сильно работой не загружали. Плюс к этому старались по мере сил соблюдать моё распоряжение насчёт ограждения детей от особо вредных видов труда: в той части, в какой это зависело от самих взрослых — попробуй засеки у горящей жаром медеплавильной печи очередного малолетнего зрителя, когда всё внимание на огонь и горшок со смесью руды и угля. Вот из числа таких интересующихся возрастом постарше и планировалось набрать первую группу на специальность "Металлургия. Специализация: выплавка кричного железа".

Сектант закончил мастерить стеллаж под книги. Чирак-Шудай, поблагодарив собрата по вере, быстро расставил содержимое коробок на полке, и они начали собираться в мастерскую. Нам с Тагором пришлось откланяться. Дел хватало — например, посмотреть, до чего там договорились с Гоку и прочими Шонек и Ко.

Тузтец, выйдя вслед за мной из выделенной мастеру-металлургу хижины, шёл какой-то чересчур задумчивый. Это настолько бросалось в глаза, что я не выдержал и спросил: "О чём ты сейчас думаешь, друг Тагор?"

— Да так — замялся бывший наёмник — Об этих "хилементае", из которых состоит всё в мире, по словам Чирак-Шудая — ответил он после некоторой паузы.

— Чего только не придумают мудрые люди. А тебе то, какое дело? Разве от того, что всё состоит не из огня, воздуха, воды и земли, а из мелких песчинок, ты стал хуже махать мечом?

— Это так. Просто я учился в Доме Мудрости. А сейчас там сотни новых учеников. И все они усваивают знание, которое стало ложным.

— Когда ты услышал от Шонека, что наш мир всего лишь крохотный, по сравнению со всей Вселенной, шар, который вращается вокруг Солнца, тебя это почему-то не повергло в такое смущение. По-моему эти "хилементае" менее странны, чем то, что мир наш это какой-то шар, крутящийся вокруг другого шара, огненного — вполне резонно говорю я.

— Ну да — протянул тузтец.