Я надену платье цвета ночи

Глава 6. ЯВЛЕНИЕ ЛУКАВОГО

Тиффани злилась на себя за то, что проспала. Фактически, её разбудила мать, которая принесла утреннюю чашечку чаю. Но кельда была права, как обычно. Тиффани давно уже не спала нормально, и древняя, но такая привычная кровать просто сомкнулась вокруг неё, словно уютный кокон.

«Ну и ладно, всё могло быть хуже», — думала она, стартуя со двора фермы. Например, метла могла кишеть змеями. А Фиглы просто радовались случаю, как выразился Роб Всякограб «ощутить ветер под килтом». Наверное, Фиглы были всё-таки лучше змей, хотя наверняка сказать трудно. Они постоянно бегали по ручке метлы туда-сюда, чтобы посмотреть на что-нибудь особенно интересное внизу, а однажды, бросив через плечо взгляд назад, Тиффани увидела, как десяток Фиглов висят в воздухе, уцепившись за прутья метлы. Точнее, за прутья уцепился только один из них, второй держался за его пятки, третий за пятки второго и так далее, целой гирляндой. Они явно развлекались на всю катушку, громко хохотали, а ветер действительно играл их килтами. Видимо, азарт подобных игр компенсировал опасность и отсутствие интересных видов (учитывая, что «Фигл в килте, вид снизу» действительно мало кому интересен).

Один или два из них всё-таки сорвались с прутьев и улетели вниз, издавая радостное «Йахууу!» Для Фиглов всё это было игрой. Ударившись о землю, Фиглы обычно лишь отскакивали, хотя порой и наносили небольшой ущерб… земле. Тиффани не очень беспокоилась, как они доберутся обратно к своему кургану; разумеется, в полях было немало опасных существ, готовых тут же бросится на маленького бегущего человечка, но это означало лишь, что к его возвращению домой таких существ останется гораздо меньше. На самом деле, Фиглы — по Фигловским стандартам — вели себя всю дорогу очень прилично, и подожгли метлу, лишь когда до города оставалось каких-то двадцать миль. О неприятном инциденте возвестил очень тихий вскрик «упс!» и Вулли Валенок тут же попытался скрыть происшествие, виновато загородив своим телом загоревшиеся прутья.

— Ты снова поджёг метлу, да, Вулли? — строго констатировала Тиффани. — Какой урок мы выучили в прошлый раз? Мы не пользуемся огнём на метле без крайней необходимости.

Метла затряслась, потому что Вулли и его братья принялись затаптывать пламя. Тиффани начала торопливо изучать ландшафт, в поисках мягкого и, желательно, мокрого места для экстренной посадки.

Злиться на Вулли было бесполезно, он обитал в некоем собственном Вулли-мире. Чтобы понять его, следовало мыслить не прямо, и не криво, а как-то диагонально.

— Мне просто интересно, Вулли Валенок, — сказал Тиффани, ощущая, что метла начала опасно дрожать, — сможем ли мы, предприняв некоторые совместные усилия, выяснить, отчего моя метла загорелась? Не связано ли это, случайно, с тем фактом, что ты держишь в руке спичку, как тебе кажется?

Фигл воззрился на спичку так, словно никогда не видел её прежде, а потом спрятал её за спину и уставился на свои ноги, что, учитывая обстоятельства, было довольно смелым поступком с его стороны.

— Не знаю, мисс.

— Дело в том, — перекрикивая шум ветра, любезно пояснила Тиффани, — что при недостатке прутьев я не могу хорошо управлять метлой, по каковой причине мы теряем высоту, но, к сожалению, не снижаем скорость. Может, поможешь мне разрешить эту небольшую проблемку, Вулли?

Вулли Валенок сунул палец в ухо и принялся ковыряться там столь энергично, словно надеялся расшевелить таким образом мозги. Видимо, помогло, потому что его вдруг осенило:

— Так может это, нам бы от земли подальше держаться следоват, мисс?

Тиффани вздохнула.

— Я бы с радостью, Вулли, но, видишь ли, мы движемся очень быстро, а земля, увы, нет. Что, в данных обстоятельствах, означает крушение.

— Дык, я не про землю же толкую, мисс, — сказал Вулли. Он указал вниз и добавил: — я просто помыслил, может, мы сядем вона где.

Тиффани посмотрела в том направлении, куда он указывал. Под ними простиралась длинная белая дорога, по которой, почти с такой же скоростью, как метла, двигалось нечто прямоугольное.

Она некоторое время молча смотрела на этот предмет, делая прикидки в уме, а потом сказала:

— Всё равно, нам необходимо еще немного сбавить ход…

Так и получилось, в итоге, что дымящаяся метла с одной перепуганной ведьмой и парой дюжин Нак Мак Фиглов, растопыривших руками свои килты, чтоб увеличить парусность и снизить скорость, рухнула на крышу почтового экспресса «Ланкр — Анк-Морпорк».

У кареты были хорошие рессоры, благодаря чему кучер достаточно быстро сумел восстановить контроль над лошадьми и плавно затормозить. Потом настала тишина, лишь пыль оседала вокруг. Кучер неторопливо поднялся со своего сиденья и посмотрел на крышу кареты. Он был человеком плотного сложения, который морщился при каждом движении. В одной руке он сжимал недоеденный сэндвич с сыром, а в другой, вне всяких сомнений, обрезок свинцовой трубы. Он фыркнул.

— Ну и как мне теперь объясняться с начальством? Вы поцарапали краску, вот здесь, видите? Придётся писать докладную, про краску. Ненавижу докладные, слова мне даются с трудом, такой уж я человек. Но тут делать нечего, краска-то поцарапана.

Сэндвич, и, что гораздо важнее, свинцовая труба тоже, исчезли в недрах его обширного дорожного плаща. Тиффани даже удивилась, как сильно её обрадовал этот факт.

— Мне правда очень жаль, — сказала она кучеру, который подал ей руку, чтобы помочь слезть с крыши.

— Да я-то что, я ничего, а вот краска… Я ведь говорил, я их предупреждал, тут тролли вокруг, да гномы, хех, они знаете, как кареты водят? С полузакрытыми глазами, в основном, вот как, потому что они солнце недолюбливают, видите ли.

Пока кучер изучал нанесенный ущерб, Тиффани сидела тихо. Потом он поднял на неё взгляд и заметил остроконечную шляпу.

— О, — спокойно констатировал он. — Ведьма. Ну надо ж. Всё когда-нибудь случается впервые. Вы знаете, что я везу, мисс?

«Какой наихудший вариант?» — подумала Тиффани.

— Яйца? — предположила она.

— Хех, — откликнулся кучер. — Хорошо, кабы так. Зеркала, мисс. Точнее, одно зеркало. Не плоское, а такое, в виде шара, как мне сказали. Аккуратненько и безопасно упакованное, так они думали, по крайней мере. Кто ж знал, что на него ведьма сверзится с неба. — Он не был рассержен, голос звучал скорее устало, как у человека, который постоянно ожидает от судьбы какой-нибудь пакости.

— Гномами деланное, — добавил он. — Тыщу долларов анк-морпоркских стоит, так мне сказали. И знаете, для чего оно? Чтобы висеть в городском танцевальном зале, где они будут танцевать вальс, о каком такая благородная юная леди, вроде вас, наверное, и знать не знает, потому что от этих вальсов разврат один и всякие непотребства, так в газетах писали.

— Ещё бы! — поддакнула Тиффани, потому что, похоже, именно такой реакции от неё и ждали.

— Ну ладно, надо бы, пожалуй, поглядеть, чего там и как, — сказал кучер, открывая дверцу кареты. Внутри помещался здоровенный ящик.

— Он в основном соломой набит — пояснил кучер. — Помогите мне вытащить его, а? И если он при этом зазвенит, значит, у нас обоих крупные неприятности.

Ящик оказался не таким тяжёлым, как ожидала Тиффани. Они осторожно опустили его на дорогу, и кучер принялся рыться в соломе, пока не извлёк зеркальный шар. Он взял его в руки и продемонстрировал Тиффани, словно драгоценность, на которую шар и правда весьма походил. Он заполнял пространство светом, слепил глаза и посылал во все стороны сияющие лучи. В этот самый момент кучер вскрикнул от боли и уронил шар, который разлетелся на миллион осколков. На секунду небо заполнилось миллионом маленьких отражений Тиффани, а кучер, скрючившись, рухнул на дорогу, подняв новое облачко пыли и издавая тихие хныкающие звуки, пока вокруг падали осколки стекла.

Чуть быстрее, чем мгновенно, стонущий мужчина был окружен кольцом Фиглов, вооружённых до зубов (которые у них ещё оставались) клейморами, ещё клейморами, палками, топорами, дубинами и. как минимум, еще одним клеймором впридачу. Тиффани понятия не имела, где они прятались до этого момента, Фигл, если надо, может и за волоском спрятаться.

— Не трожьте его! — крикнула она. — Он не хотел причинить мне вреда! Он болен! Лучше займитесь делом, соберите все осколки.

Она присела на корточки и взяла кучера за руку.

— Как давно у вас болят суставы, сэр?

— О, я мучаюсь с ними последние лет двадцать, мисс, я настоящий мученик, — простонал кучер. — Всё из-за каретной тряски, видите ли. Эти чёртовы рессоры не работают, как надо! Я сплю нормально одну ночь из пяти в лучшем случае, клянусь! Каждый раз одно и то же: чихну, повернусь, и тут в суставах что-то щёлкает, и начинается адская боль.

Не считая нескольких смутных точек на горизонте, вокруг никого не было, за исключением Нак Мак Фиглов, разумеется, которые, вопреки здравому смыслу, в данный момент практиковались в искусстве все сразу прятаться друг за другом.

— Думаю, я смогу вам помочь, — сказала Тиффани.

Некоторые ведьмы, чтобы заглянуть в настоящее и, если повезет, в будущее, использовали запутки. Но сейчас, в дымном сумраке кургана Фиглов, кельда практиковала то, что называлось секретки — искусство, которое передавалось по наследству, но, понимаете ли, в секрете. Она остро чувствовала, что Эмбер наблюдает за ней с большим интересом. «Странное дитя, — подумала кельда. — Она видит, она слышит, она понимает. О, сколь многое мы отдали бы за мир, полный таких людей». Она повесила над очагом кожаный котелок[17] и развела под ним небольшой огонь.

Дженни закрыла глаза, сконцентрировалась, и начала читать воспоминания всех кельд, прошлых и будущих. Сквозь её разум беспорядочно текли миллионы голосов, иногда тихих, никогда очень громких, а порой мучительно неразборчивых. Она оказалась словно в огромной библиотеке, да вот только книги были все перепутаны, и страницы тоже, а каталога просто не существовало. Ей оставалось лишь прислушиваться, следуя за отдельными фразами, которые порой внезапно стихали. Она напряженно внимала тихим звукам, слабым отблескам, приглушённым вскрикам, потокам смысла, влекущим её внимание то туда, то сюда… И вдруг, неожиданно, искомый ответ чётко возник прямо перед ней, словно всегда тут был.

Она открыла глаза, минуту смотрела в потолок, а потом сказала: «Я искала мал-мала великучу каргу, и вот, что же узрела я?»

Она снова уставилась в туманы чужих воспоминаний, старых и новых, а потом дёрнулась назад, чуть не сбив с ног Эмбер, которая с интересом спросила:

— Безглазый человек?

— Думаю, я смогу вам помочь, мистер, гм…

— Ковровщик, мисс. Вильям Горловой Ковровщик.

— Ковровщик? — удивилась Тиффани. — Но вы же кучер.

— С этой историей связана занятная шутка, мисс. Ковровщик — моя фамилия, видите ли. И мы не знаем, откуда она взялась, потому что, понимаете, никто из нас никогда не постелил ни единого ковра!

Тиффани вежливо ему улыбнулась:

— И..?

Мистер Ковровщик посмотрел на неё озадаченно.

— Что «и»? В этом и есть вся шутка!

Он начал было смеяться, но тут же снова вскрикнул от боли.

— Ах, да, — покаялась Тиффани, — извините, я не сразу поняла. — Она бодро потёрла ладони, — ну а теперь, сэр, позвольте заняться вашими суставами.

Запряжённые в карету лошади с интересом понаблюдали, как она помогает ему подняться на ноги и избавиться от тяжёлого плаща (много стонов и один короткий вскрик). Наконец, кучер встал и так застыл, опершись руками о карету.

Тиффани сконцентрировалась, ощупывая спину мужчины сквозь его тонкий жилет, и — да, вот он, больной сустав.

Она отошла к прядающим ушами лошадям и шепнула каждой пару слов, просто на всякий случай, чтобы не дёргались.

Потом вернулась к мистеру Ковровщику, который покорно стоял, не смея шевельнуться. Но когда она закатала рукава, он не выдержал и спросил:

— Вы ведь не превратите меня во что-нибудь противоестественное, а, мисс? Не хочу быть пауком. Боюсь их до смерти, да и все одёжки мои рассчитаны всё-таки на человека с двумя ногами.

— Да с чего вы взяли, что я собираюсь вас во что-то превращать, мистер Ковровщик? — спросила Тиффани, осторожно ведя ладонью вдоль его спины.

— Ну, не про вас будь сказано, мисс, однако я думал, это как раз ведьмины дела — всякие пакости, вроде уховёрток и тому подобного.

— Кто вам такое сказал?

— Не припомню, — честно признался кучер. — Просто это… ну, типа, все знают, и всё тут.

Тиффани тщательно разместила пальцы в нужных точках, нащупала больной сустав, и сказала:

— Будет немного больно.

После чего вправила сустав на место.

Кучер снова завопил.

Лошади попытались рвануть с места в карьер, однако ноги их не послушались, потому что в их ушах всё ещё звенело секретное слово Тиффани. Год назад она узнала его от умирающего кузнеца, и до сих пор стыдилась этого. Однако кузнецу тоже было стыдно — ведьма помогала ему уйти достойно и без боли, а ему нечем было ей отплатить за эту непростую работу. Между тем, все знали, что ведьме надо обязательно заплатить, как, например, паромщику, поэтому кузнец шепнул ей своё заветное слово, которое давало контроль над каждой лошадью, которая его слышала. Это слово нельзя купить и нельзя продать, им можно лишь поделиться по своей доброй воле, и если бы оно было из свинца, оно стоило бы своего веса в золоте. Бывший владелец прошептал ей в ухо:

— Я обещал не раскрывать секрет ни единому человеку, и сдержал слово: ты ж ведьма!

И умер, посмеиваясь. Его чувство юмора чем-то напоминало таковое мистера Ковровщика.

Помимо юмора, мистер Ковровщик обладал также приличной массой, он сполз по стенке кареты и…

— За что ты мучишь этого старика, мерзкая ведьма? Или ты не видишь, как ему плохо?

Откуда он взялся? Человек, чьё лицо побелело от злобы, а одежды были, напротив, черны, словно недра пещеры или, — внезапно подумала Тиффани, — склепа. Она была уверена, что в окрестностях никого нет, за исключением, разве что, фермера в отдалении, который наблюдал, как горит стерня на его поле.

Но чёрный человек внезапно возник прямо перед ней. И он был реален, не то, что какое-нибудь чудовище, потому что у чудовищ обычно не бывает капелек слюны на лацканах плаща. А потом она ощутила ещё кое-что — он вонял. Тиффани в жизни не чуяла ничего более омерзительного. Вонь была плотной и совершенно реальной, словно стальной прут, а ещё Тиффани показалось, что она воспринимает запах не носом, а, скорее, разумом. Вонь такой силы, что по сравнению с ней обычная выгребная яма показалась бы ароматной розой.

— Будьте любезны сделать шаг назад, пожалуйста, — вежливо сказала Тиффани. — Я полагаю, вы просто неверно поняли, что произошло.

— Я всегда всё вернопонимаю, дьявольское отродье! И сейчас я понимаю, кого пора ввергнуть обратно в ад, который тебя исторг!

«Ну ясно, сумасшедший, — подумала Тиффани. — Если он посмеет…»

Слишком поздно. Грозящий палец чёрного человек приблизился к её носу, и внезапно дорога заполнилась преизрядным количеством Нак Мак Фиглов. Человек в чёрном замахал на них руками, но на Фиглов это всегда плохо действовало. Они бросились в атаку.

Человек в чёрном успел, тем не менее, выкрикнуть:

— Сгиньте, нечестивые бесы!

Услышав это, Фиглы с надеждой принялись озираться по сторонам.

— О, айе, — сказал Роб Всякограб. — Ежели тута бесы есть, мы аккурат те, кто их одолеет! Твой ход, мистер!

Фиглы бросились на незнакомца, но пробежали насквозь и свалились в кучу-малу у него за спиной. Потом стали пытаться встать на ноги, что было непросто из-за пинков, которыми они награждали друг друга (из тех соображений, что если уж начал добрую драку, то нельзя терять ритм).

Человек в чёрном бросил на них только один взгляд и тут же утратил всякий интерес к Фиглам.

Тиффани взглянула на его башмаки. Они блестели, и это казалось неправильным. Она сама простояла на дороге всего несколько минут, но её башмаки уже стали серыми от пыли. Земля, на которой стоял этот человек, тоже выглядела неправильно. Тиффани взглянула на лошадей. Слово удерживало их на месте, но они дрожали от страха, словно кролик перед лисой. Тогда она закрыла глаза, взглянула на чёрного человека Первым Взглядом и увидела.

— Ты не отбрасываешь тени. Я ведь знала, — что-то не так.

А потом она посмотрела прямо ему в глаза, почти скрытые под широкими полями шляпы, и… глаз-то… не было. Тиффани словно снежок сунули за шиворот, по спине пробежал холодок… Вообще никаких глаз, ни обыкновенных, ни слепых, даже глазниц нет… просто две дыры в черепе, Тиффани могла видеть сквозь них окрестные дымящиеся поля. Того, что произошло потом, она тоже не ожидала.

Человек в чёрном прожёг её взглядом и зашипел:

— Ты ведьма. Одна из них. Куда бы ты ни направилась, я разыщу тебя.

А потом он исчез, оставив после себя лишь кучу-малу из дерущихся в пыли Фиглов.

Тиффани ощутила, что кто-то сидит у неё на ботинке. Она посмотрела вниз и увидела зайца, сбежавшего, наверное, с горящих окрест полей. Заяц тоже уставился на неё своими глазами-бусинками. Так они и смотрели друг на друга пару секунд, потом заяц подпрыгнул в воздух, словно лосось на нересте, и припустил по дороге. Окружающий мир полон знамений и всяких предвестий, ведьме остается лишь выбрать те из них, которые действительно имеют смысл. Ну и с чего начать в данном случае?

Мистер Ковровщик по-прежнему сидел в пыли, привалившись к карете; он так и не понял, что произошло. Тиффани тоже, но она-то была твёрдо намерена разобраться.

— Теперь можете встать, мистер Ковровщик.

Он осторожно поднялся на ноги, время от времени морщась в ожидании сильной внезапной боли в спине. Потом пару раз на пробу переступил с ноги на ногу, и даже слегка подпрыгнул, словно пытался раздавить муравья. Похоже, всё прошло удачно, поэтому он прыгнул снова, а потом раскинул руки и с криком «Йихоо!» завертелся, словно балерина. Его шляпа слетела прочь, а тяжёлые подбитые гвоздями ботинки затопали по пыльной дороге. Совершенно счастливый мистер Ковровщик прыгал и вертелся, он почти изобразил кульбит, а когда кульбит оказался лишь половинкой кульбита, перекатился со спины на живот, снова вскочил на ноги, подхватил опешившую Тиффани и принялся танцевать с ней по дороге, приговаривая: «Раз-два-три, раз-два-три», пока она со смехом не высвободилась из его объятий.

— Сегодня вечером мы с женой пойдём на танцы и повальсируем от души!

— Но вы же говорили, вальсы служат причиной непристойного поведения? — напомнила Тиффани.

Кучер подмигнул ей:

— Да уж, будем надеяться!

— Поосторожнее, не перестарайтесь, мистер Ковровщик! — предупредила она.

— Фактически, я именно что собираюсь перестараться, юная леди, если не возражаете. После всех этих мучений и бесконечных бессонных ночей, я твёрдо намерен немного перестараться, или даже много, если получится! О, я гляжу, вы и о лошадях позаботились, — добавил он. — Спасибо, юная леди, у вас доброе сердце.

— Рада видеть вас в такой бодрости духа, мистер Ковровщик.

Кучер исполнил ещё один пируэт посреди дороги.

— Я помолодел лет на двадцать! — Он широко улыбнулся ей, а потом его лицо немного омрачилось. — Гм… сколько я вам должен?

— А сколько я вам должна за поцарапанную краску? — ответила Тиффани.

Они минуту смотрели друг на друга, и, наконец, мистер Ковровщик сказал:

— Я, наверное, не могу ничего требовать с вас, мисс, учитывая тот факт, что зеркальный шар расколотил я сам.

Тиффани услышала тихий звон и обернулась — на вид совершенно целое зеркало медленно вращалось, и, если приглядеться, словно бы висело в воздухе, непосредственно над дорогой.

Она опустилась на колени в пыль (в которой не было ни единого стеклянного осколка) и тихо сказала, вроде бы ни к кому не обращаясь:

— Вы что, склеили его?

— О, айе, — радостно откликнулся невидимый за шаром Роб Всякограб.

— Но оно было разбито вдребезги!

— О, айе, но так даже проще, ведаешь ли. Чем мельче дребезги, тем легче они обратно сбираются. Надо лишь нажать слегка, и эти мал-мала моль лекулы сразу вспоминают, где им быть полагается, и снова слепляются вместе, но проблемо! И не дивись, мы по разбитию да чинитию всякого просто велики знатоки.

Мистер Ковровщик смотрел на неё в изумлении.

— Это вы сделали?

— Ну, вроде того, — признала Тиффани.

— Тогда я тоже скажу кое-что! — широко улыбаясь, заявил мистер Ковровщик. — Я скажу: quid pro quo, плати по долгам, добро за добро, зуб за зуб, глаз за глаз, и я за вас. — Он подмигнул. — Вопрос закрыт, компания может сунуть свои бумаги мартышке в жакет, что скажете, а?

Он плюнул на ладонь и протянул руку Тиффани.

«О, господи, — подумала Тиффани. — Рукопожатие с плевком означает нерушимую договорённость. Хорошо, что у меня есть при себе довольно чистый носовой платок».

Она молча кивнула. Зеркало разбилось, и словно само собралось обратно. Жарища, а тут ещё и человек с дырами вместо глаз является, чтобы потом пропасть без следа… Господи, ну и денёк. Ты стрижешь ногти, вынимаешь занозы и пришиваешь оторванные ноги, а потом вдруг случается такой день, как сегодня.

После довольно мокрого рукопожатия, Тиффани сунула метлу в тюки, притороченные за сидением кучера, взобралась рядом с ним на козлы, и путешествие продолжилось. За каретой клубилась пыль, формируя, прежде чем снова осесть на дорогу, довольно неприятные на вид смутные формы.

Через некоторое время мистер Ковровщик рискнул осторожно задать вопрос:

— Гм, а вот насчёт этой вашей чёрной шляпы… Вы так и будете в ней разгуливать?

— Верно.

— Но ведь у вас такое милое зелёное платьице, и, позвольте заметить, прекрасные белые зубы. — Казалось, кучер мучительно пытается разрешить некую загадку.

— Я чищу их каждый день сажей с солью. Отличный способ, рекомендую, — ответила Тиффани.

Диалог явно зашёл в тупик. Но кучер нашёл, наконец, удовлетворительное решение.

— Значит, вы не настоящая ведьма? — с надеждой в голосе спросил он.

— Мистер Ковровщик, вам что, страшно рядом со мной?

— Это очень страшный вопрос, мисс.

«В общем, так и есть», — мысленно признала Тиффани. Но вслух лишь спросила:

— Мистер Ковровщик, будем откровенны, в чём дело?

— Ну, мисс, честно говоря, в последнее время народ разное болтает… Ну, сами знаете, про украденных детей и всё прочее. Сбежавшие подростки и так далее. — Его лицо слегка просветлело. — Впрочем, я думаю, во всём виноваты старые злые… ну, вы поняли, с крючковатыми носами, бородавками и в страшных чёрных платьях. Ничего общего с милыми девушками вроде вас. Да, точно, это всё они!

Разобравшись, к собственному удовольствию, с этой непростой проблемой, кучер замолк и до конца поездки не проронил больше ни слова, лишь постоянно что-то насвистывал.

Тиффани тоже сочла за лучшее помалкивать. Во-первых, её многое беспокоило, а во-вторых, она, кажется, почти расслышала тихие голоса Фиглов, которые, расположившись среди мешков с почтой, читали[18] друг другу вслух чужие письма. Ей оставалось лишь надеяться, что они ничего не перепутают, когда начнут рассовывать почту обратно по конвертам.

В известной песенке поётся: «Анк-Морпорк, Анк-Морпорк, чудо-город у реки! Гномы здесь низки, а тролли высоки! Как все жители тут бОйки, жизнь чуть лучше, чем в помойке, Анк-Морпорк — чууудоо гоородоок!»

В общем, и правда, не подарок.

Тиффани посещала его однажды, и город ей не особенно понравился. Он вонял, тут было слишком много народу и слишком много строений. А единственная зелень — на поверхности реки, в которой текло нечто, именуемое грязью лишь по той причине, что все прочие названия оказались полностью непечатными.

Кучер остановился немного не доезжая городских ворот, хотя они были широко распахнуты.

— Послушайте доброго совета, мисс, вам лучше снять шляпу и войти в город на своих двоих. Метла не помеха, она сейчас выглядит как полный хлам. — Он наградил её нервозной улыбкой. — Удачи, мисс.

— Мистер Ковровщик, — громко ответила Тиффани, понимая, что окружающие прислушиваются к их беседе. — Я надеюсь, что когда кто-нибудь при вас заговорит о ведьмах, вы упомянете, что встретили одну, которая вылечила вам спину… а также, позвольте предположить, помогла сохранить работу. Спасибо за поездку.

— О, конечно, я расскажу всем, что встретил одну хорошую ведьму, — ответил он.

Тиффани вошла в город с высоко поднятой головой, по крайней мере, настолько высоко, насколько возможно, когда вы несёте на плече поломанную метлу. На остроконечную шляпу покосились пару раз, кое-кто даже нахмурился, но в основном горожане не обращали на Тиффани никакого внимания. В сельской местности любой встречный — или знакомый, или незнакомец, которого неплохо бы расспросить; однако в городе людей так много, что даже просто смотреть на каждого встречного — пустая трата времени, как минимум, а может оказаться и небезопасно.

Тиффани слегка пригнулась и спросила:

— Роб, ты знаешь Роланда, баронского сына?

— Ачч, мелкий никчемушник, — фыркнул Роб.

— Ну, это неважно, — прервала его Тиффани. — Я знаю, что вы умеете находить людей, и я хочу, чтобы вы отправились и разыскали его для меня, пожалуйста.

— А можно, мы мал-мала накатим, пока искать будем? — спросил Роб. — Тут жажда такая просыпается, ведаешь ли, просто караул. Я прям помираю без стакашка али десяти.

Тиффани знала, что ответить «да» или «нет» будет одинаково неразумно, поэтому предложила компромисс:

— Можно, но только один. И только после того, как найдёте.

Позади неё раздалось тишайшее «шшурх!» и Фиглы исчезли. Впрочем, если надо, найти их будет несложно — просто следуй за звоном разбитого стекла. Точнее, за звоном разбитого стекла, которое само собой чинится снова. Вот вам загадка: она очень пристально изучила стеклянный шар, пока его грузили обратно в ящик с соломой, и не обнаружила на зеркальной поверхности ни малейшей трещинки.

Она бросила взгляд на башни Невидимого Университета, битком набитого мудрецами в остроконечных шляпах, или, как минимум, просто людьми в остроконечных шляпах, но потом обратилась мыслями к другому адресу, известному каждой ведьме и, в некотором роде, такому же магическому, как сам НУ: улица Десятого Яйца, дом 4, «Магазин Шуток и Приколов Боффо». Сама она там ни разу пока не бывала, но время от времени листала их каталоги.

Когда Тиффани покинула центральные улицы и углубилась в переулки, люди стали обращать на неё больше внимания: шагая по булыжной мостовой, она ощущала на себе их взгляды. Не то чтобы жители злились или угрожали, нет. Они просто… наблюдали, словно прикидывая, чтобы такое с ней сотворить, и Тиффани лишь оставалось надеяться, что это будет не гуляш, например.

На двери «Магазина Шуток и Приколов Боффо» дверной звонок отсутствовал, как класс. Вместо него висела «перди-подушечка», и для большинства постоянных покупателей эта подушечка, в сочетании, возможно, с солидной порцией искусственной блевотины, представлялась последним словом современной юмористической моды. Самое страшное, что так оно и есть.

Однако настоящие ведьмы порой тоже нуждались в товарах Боффо. Иногда тебе просто необходимо выглядеть ведьмой, что далеко не всем ведьмам хорошо удаётся, например, потому, что они слишком заняты, и им некогда поддерживать волосы в д0лжном беспорядке. Тогда ты идёшь к Боффо и покупаешь фальшивые бородавки, растрёпанный парик, идиотский тяжёлый медный котёл и комплект поддельных черепушек. А если крупно повезёт, там же подскажут адрес гнома, который сумеет починить твою метлу.

Тиффани шагнула внутрь, по достоинству оценив глубокий и мощный звук «перди-подушечки», обошла (или, скорее, прошла сквозь) довольно нелепый муляж скелета с горящими красными глазами, и достигла, наконец, прилавка, около которого кто-то крякнул на неё уткой-пищалкой. Через пару секунд вместо утки появилось слегка обеспокоенное лицо продавца:

— Ну, как, забавно? Хоть чуть-чуть?

Судя по тону вопроса, он даже не надеялся на положительный ответ, и Тиффани решила его не разочаровывать.

— Ни капли, — заверила она.

Продавец вздохнул и сунул несмешную утку обратно под прилавок.

— Вот так всегда, — посетовал он. — Мне кажется, я где-то ошибся в конструкции. Ах, да… чем могу служить вам, мисс… Господи, да ты настоящая! А я ведь всегда говорил, что рано или поздно ты явишься!

— Послушайте, — начала Тиффани, — я никогда у вас ничего не покупала, но зато работала с мисс Изменой, которая…

Но продавец её не слушал. Вместо этого он крикнул куда-то вниз:

— Мама? К нам настоящая пришла!

Через пару секунд прямо над ухом Тиффани раздался голос:

— Дерек частенько ошибается, а метлу ты могла найти на улице. Ты правда ведьма? Докажи!

Тиффани исчезла. Она сделала это не задумываясь, или, точнее, продумав всё так быстро, что мысли даже не успели помахать рукой, проносясь мимо. Только когда продавец (похоже, его звали Дерек), разинув рот, уставился в пустоту, она сообразила, что стремительно слилась с окружающим фоном, потому что не подчинится этому голосу было бы крайне неразумно. Судя по всему, у неё за спиной стояла ведьма: настоящая ведьма, и к тому же весьма опытная.

— Очень хорошо, — одобрил голос. — Просто прекрасно, милочка. Я тебя вижу, разумеется, потому что смотрю внимательно. Но ты настоящая, точно.

— Сейчас обернусь, — предупредила Тиффани.

— А тебе, кажется, никто и не запрещал, милочка.

Тиффани обернулась, и лицом к лицу столкнулась с ведьмой из ночных кошмаров: мятая шляпа, нос в бородавках, пальцы, как когти, жёлтые зубы и — Тиффани глянула вниз — о, да, тяжёлые чёрные башмаки. Не надо было быть крупным знатоком каталога Боффо, чтобы узнать полный комплект «Карга Быстрого Приготовления» (из коллекции «Если Ты Неудачница»).

— Полагаю, нам лучше продолжить беседу в моей студии, — молвила жуткая карга, плавно исчезая в полу. — Просто встань на крышку люка, когда она поднимется снова. Приготовь кофе, Дерек.

Люк сработал прекрасно, без сучка и задоринки, и Тиффани вскоре оказалась в полуподвале, оборудованном как мастерская компании, которая производит всё, в чём нуждается ведьма, которой время от времени необходимо немного боффо для спокойной жизни. На верёвочках висели ряды масок «страшной карги», на столах теснились яркие разноцветные бутылочки, на стеллажах сохли отвратительные бородавки, а различные ингредиенты для бульканья с энтузиазмом выполняли своё предназначение в большом котле, подвешенном над огнём очага. Котёл тоже был какой надо, правильный[19].

Ужасная карга возилась с каким-то предметом на верстаке, воздух раздирало мерзкое хихиканье. Карга обернулась и показала Тиффани маленькую деревянную шкатулку, из которой свисал короткий шнурок.

— Первоклассное хихиканье, правда? Шнурок, канифоль, резонатор — и всех делов. А то ведь если самой всё время хихикать, очень в горле першит, верно? Думаю, скоро смогу сделать и заводную модель. Когда поймёшь, в чём шутка, дай знать.

— Вы кто? — не выдержала Тиффани.

Карга поставила шкатулку обратно на верстак.

— Боже, — сказала она. — Где мои манеры?

— Не знаю, — ответила Тиффани, которой всё это уже немного надоело. — Может, у них завод кончился?

Карга улыбнулась, показав чёрные зубы.

— А, резкость. Хорошее качество для ведьмы, но в меру. — Она протянула руку-клешню. — Миссис Пруст.

Рука оказалась менее липкой и влажной, чем опасалась Тиффани.

— Тиффани Болит, — представилась в ответ Тиффани. Она почувствовала, что нужно что-то добавить и сказала: — я работала с мисс Изменой.

— А, ну как же, отличная ведьма, — сказала миссис Пруст. — И прекрасный клиент. Обожала черепа и бородавки, насколько я помню. — Она снова улыбнулась. — Сомневаюсь, что ты явилась сюда с намерением пропустить со мной стаканчик-другой, следовательно, тебе нужна моя помощь, так? Тот факт, что в твоей метле сохранилось менее половины прутьев, необходимых для поддержания аэродинамической стабильности, подтверждает мой первоначальный вывод. Кстати, шутку поняла уже?

Что ответить?

— Кажется…

— И в чём она?

— Не скажу, пока не буду уверена, — отрезала Тиффани.

— Очень мудро, — одобрила мисс Пруст. — Итак, нам нужно починить метлу, верно? Для этого придётся немного пройтись, и я на твоём месте лучше оставила бы чёрную шляпу здесь.

Тиффани инстинктивно схватилась за поля своего головного убора.

— Почему?

Миссис Пруст нахмурилась, отчего её крючковатый нос почти сошёлся с длинным подбородком.

— Потому что ты… Постой, я знаю, что делать. — Она порылась в хламе на верстаке и, не спросив разрешения Тиффани, одним движением прицепила что-то к её шляпе.

— Вот, — сказала миссис Пруст, — теперь никто не обратит внимания. Извини, просто ведьмы сейчас немного… как бы сказать, непопулярны в городе. А теперь давай поскорее починим твою метлу, на случай, если тебе придётся поспешно сматываться.

Тиффани сняла шляпу, и посмотрела, что миссис Пруст нацепила на неё. Это оказалась яркая картонка на верёвочке, с надписью: «Шляпа ведьмы-ученицы, со зловещим блеском. Размер 7. Цена: AM$ 2.50. Боффо! Колдовское имя!!!»

— Что это? — потребовала объяснений Тиффани. — Мало этикетки, вы ещё и набрызгали на мою шляпу зловещий блеск.

— Маскировка, — ответила миссис Пруст.

— Что? Да разве уважающая себя ведьма станет ходить по улицам в такой шляпе? — возмутилась Тиффани.

— Разумеется, нет, — согласилась миссис Пруст. — Лучшая маскировка для ведьмы — дешёвый ведьминский прикид! Разве станет настоящая ведьма покупать одежду в магазине, который зарабатывает на искусственных собачьих какашках, фейерверках для вечеринок, нелепых париках и — наш самый прибыльный товар — гигантских надувных пенисах для девичников? Немыслимо! Это боффо, моя дорогая, чистое, неподдельное боффо! «Маскировка, увёртки и отвлечение внимания» — вот наш девиз. Единственный. Ах, нет. «Прекрасное соотношение цена-качество» — это тоже наш девиз. «Не возвращаем деньги ни при каких обстоятельствах» — еще один важный девиз. А также наша убийственная политика в отношении магазинных воришек. А, и ещё у нас есть девиз насчёт курения в магазине, хотя он не слишком важный.

— Что? — воскликнула Тиффани, которой некоторое душевное потрясение помешало подробно вникнуть в длинный список девизов магазина, потому что всё это время она пристально разглядывала ряд розовых продолговатых «воздушных шариков» свисавших с потолка. — Я думала, это надувные поросята!

Миссис Пруст утешительно похлопала её по руке.

— Добро пожаловать в большой город, милая. Такова наша жизнь. Ну что, пойдём?

— Но почему ведьмы сейчас настолько непопулярны? — спросила Тиффани.

— Порой я и сама удивляюсь, откуда что берётся. Какая-то мысль вдруг овладевает всеми сразу, — сказала миссис Пруст. — Обычно я стараюсь в таких случаях не высовываться и ждать, пока проблема разрешится сама собой. Просто нужно соблюдать осторожность.

И Тиффани подумала, что ей действительно следует быть поосторожнее.

— Миссис Пруст, — сказала она, — мне кажется, теперь я поняла, в чём шутка.

— Да, милая?

— По-моему, вы настоящая ведьма, которая маскируется, прикидываясь поддельной…

— Да, милая? — повторила миссис Пруст, но её голос стал сладким, словно патока.

— Это, конечно, забавно, но, кажется, есть ещё одна шутка, и она довольно несмешная.

— И что же это за шутка, милая? — теперь голос миссис Пруст стал вообще приторным, словно пряничный домик в сахарной глазури.

Тиффани собралась с духом.

— Это ведь ваше настоящее лицо, правда? Все эти жуткие маски — копии вашего настоящего лица.

— Верно подмечено! Верно подмечено, милая! Хотя дело, в общем, не в зрении. Ты просто почувствовала правду, когда мы пожимали друг другу руки. И… впрочем, неважно, пойдём, отнесём твою метлу к гномам.

Когда они вышли на улицу, Тиффани сразу заметила двух мальчишек, один из которых уже замахнулся, чтобы швырнуть камень в витрину магазина. Тут он увидел миссис Пруст, и повисла тревожная тишина. Потом ведьма сказала:

— Бросай, малыш.

Мальчишка уставился на неё, как на сумасшедшую.

— Я сказала, бросай, а то хуже будет.

Очевидно, решив, что она и вправду сумасшедшая, мальчишка бросил камень, который угодил прямо в витрину, но витрина поймала булыжник и швырнула в ответ, сбив паренька с ног. Тиффани видела это собственными глазами. Она видела, как из стекла появилась стеклянная рука и схватила камень. А потом бросила обратно. Миссис Пруст склонилась над сбитым с ног мальчишкой (его приятель давно удрал) и сказала:

— Хмм, ничего страшного, заживет. Но только в том случае, если я никогда не увижу тебя снова. — Она обернулась к Тиффани. — Непросто быть владельцем маленького магазина в большом городе. Ладно, пошли, вон туда.

Тиффани не знала, как продолжить беседу, и ограничилась, в конце концов, невинным комментарием:

— Я и не догадывалась, что в городе есть настоящие ведьмы.

— О, есть. Немного, но есть, — ответила миссис Пруст. — Делаем, что умеем, помогаем, кому можем. Людям вроде того мальчишки, например, который теперь поймёт, что ему лучше не лезть в чужие дела. Приятно думать, что я наставила его на путь истинный и спасла от жизни, полной вандализма и неуважения к чужой собственности, что запросто могло привести его, помяни моё слово, к новому модному воротничку от висельных дел мастера.

— Я не знала, что в городе можно стать ведьмой, — объяснила Тиффани. — Мне однажды сказали, что настоящая ведьма может вырасти лишь на прочной каменной основе, а город стоит на иле и грязи, как всем известно.

— И каменной кладке, — весело напомнила миссис Пруст. — Гранит, мрамор, кремень и разнообразные осадочные породы, моя милая Тиффани. Камни, которые текли и затвердевали, когда наш мир рождался из огня. А булыжники на улице видишь? Каждый из них наверняка был хоть раз полит чьей-то кровью. Везде, куда ни взгляни — камни! Везде, куда ты не можешь взглянуть — тоже камни! Можешь вообразить, что это такое: всеми костями ощущать внизу под собой живой камень? А что мы делаем из камня? Дворцы, замки, мавзолеи, склепы, дома, городские стены… боже, всё подряд! И не только в этом городе. Город построен сам на себе, на всех городах, что были здесь прежде. Можешь вообразить, что это такое: лечь на древнюю брусчатку и ощутить силу камня, которая удерживает тебя, словно якорь, среди бурных волн нашего мира? И всё это я могу использовать, всё это моё, каждый камень, каждый булыжник… так начинается ведьмовство. Камни живые и я — часть их жизни.

— Да, сказала Тиффани, я понимаю.

Внезапно лицо миссис Пруст оказалось прямо перед ней, страшный крючковатый нос ведьмы почти касался носа Тиффани, чёрные глаза полыхали огнём. Матушка Ветровоск могла порой напугать, но она была симпатичной, по-своему; а миссис Пруст была ведьмой из страшных сказок, с лицом, как проклятье и с голосом, как грохот печной заслонки, захлопнутой за беспечными детьми. Порождение ночных кошмаров целого мира.

— Понимаешь? Да неужели, маленькая ведьма в красивом платьице? И что ты понимаешь? Что ты можешь понять? — миссис Пруст сделал шаг назад и моргнула. — Кажется, больше, чем я ожидала, — сказала она, немного успокоившись. — Земля-под-волной. Кремень в сердце мела. Да, ну разумеется.

Тиффани никогда не встречала гномов на Мелу, но в горах они были повсюду, обычно с тележкой товара в руках. Они покупали, они продавали, а для ведьм они делали мётлы. Очень дорогие мётлы. С другой стороны, ведьмы вообще покупали мётлы нечасто. Обычно метла передавалась по наследству, от ведьмы к ведьме, порой нуждаясь в замене рукоятки, порой — прутьев, но всегда оставаясь, разумеется, той же самой метлой.

Ручка метлы Тиффани досталась ей от мисс Измены. Не очень удобная, не очень быстрая, и с привычкой время от времени лететь вдруг задом наперёд (особенно под дождём). Гном, встретивший их в наполненной звоном и грохотом мастерской, увидев эту метлу покачал головой и тихо втяну воздух сквозь зубы, словно ему попался предмет, испортивший настроение на весь день, и теперь ему (гному) требуется срочно убежать куда-то и там тихо поплакать в углу.

— Похоже, вяз, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Дерево низин, этот ваш вяз, тяжёлый и медленный, не говоря уже о короедах. Для короедов просто клад, этот ваш вяз. Что, молния попала? У вяза этого вашего с молниями просто беда. Так и притягивает их, говорят. И сов, тоже.

Тиффани кивнула и постаралась притвориться, что понимает, о чём речь. Историю про молнию сочинила она сама, потому что правда, хоть и прекрасная вещь сама по себе, в данном случае представлялась слишком глупой, неприятной и невероятной.

Рядом с коллегой материализовался точно такой же на вид гном.

— Обуглилась, наверное.

— О, да, — мрачно ответил первый гном. — Конечно, обуглилась, тут сомнений нет.

Он ткнул метлу Тиффани пальцем и снова вздохнул.

— А у комля, кажись, грибок завёлся, — заметил второй гном.

— С этим вашим вязом я ничему не удивлюсь, — кивнул первый гном.

— Послушайте, мне просто надо подлатать её немного, чтобы добраться домой, — сказала Тиффани.

— Мы не «латаем» — свысока (метафорически выражаясь) заявил первый гном. — Мы предоставляем первоклассный сервис.

— Мне просто нужны несколько новых прутьев, — взмолилась Тиффани, а потом, забыв, что не хотела раскрывать правду, добавила: — Ну пожалуйста? Я не виновата, что Фиглы подожгли метлу.

До этого самого момента в мастерской было довольно шумно, потому что множество гномов трудились за своими верстаками, не уделяя, кажется, особого внимания их беседе. Но внезапно настала полная тишина, и в этой тишине на пол со звоном упал чей-то молоток.

Первый гном спросил:

— Когда вы сказали «Фиглы», вы имели в виду Нак Мак Фиглов, мисс, я не ошибся?

— Верно.

— Диких? Они говорят… «кривенс»? — очень осторожно уточнил гном.

— Говорят, практически постоянно, — подтвердила Тиффани. Она решила разъяснить всё до конца и добавила: — Они мои друзья.

— О, неужели? — спросил первый гном. — Кто-нибудь из ваших маленьких друзей присутствует здесь в данный момент?

— Ну, я попросила их разыскать в городе одного моего знакомого, — ответила Тиффани, — но, скорее всего, они сейчас в кабаке. В городе много кабаков?

Гномы переглянулись.

— Около трёх сотен, пожалуй, — сказал второй гном.

— Так много? — удивилась Тиффани. — Ну, тогда они объявятся здесь где-то через полчаса, не ранее.

Внезапно первый гном стал само веселье и любезность.

— Ох, ну где же наши манеры? — воскликнул он. — Для подруги миссис Пруст мы готовы на всё! Знаете что, мы с удовольствием предоставим вам экспресс-сервис так сказать gratis, то есть даром, включая бесплатные прутья и креозот, и вообще никакой оплаты!

— «Экспресс-сервис» означает, что вы покинете помещение немедленно по завершении ремонта, — без обиняков пояснил второй гном.

Он явно вспотел, поэтому снял шлем, протёр его изнутри платком и поспешно водрузил обратно на голову.

— Да-да, точно, — подтвердил первый гном. — Немедленно; вот что означает «экспресс».

— Ты дружишь с Фиглами? — сказала миссис Пруст, когда гномы поспешно удалились с метлой Тиффани. — У них немного друзей, я слыхала. Кстати, о друзьях — продолжила она фальшиво-небрежным тоном. — Ты ведь встречалась с Дереком? Он мой сын, знаешь ли. Я встретила его отца в танцевальном клубе. Довольно плохо освещённом. Мистер Пруст был благородным человеком, никогда не упускал случая любезно заметить, что целовать леди без бородавок всё равно, что есть яйцо без соли. Покинул нас двадцать пять лет назад, от кризма. Мне так жаль, что я не смогла ему помочь. — Её лицо просветлело. — Но я рада сказать, что Дерек просто свет моей… моих средних лет. Чудесный мальчик, милочка. Девушка, которой он достанется, будет просто счастлива, поверь мне. Он так увлечен своей работой, вникает буквально в каждую деталь. Ежедневно проверяет и настраивает все перди-подушечки, и страшно сердится, если хотя бы одна из них звучит неправильно, представляешь? А уж какой добросовестный! Когда мы разрабатывали «Желудочные Жемчужины», нашу новую коллекцию уморительных искусственных собачьих какашек, он целые недели потратил, гоняясь буквально за каждой собакой в городе с совком, блокнотом и цветовыми таблицами в руках, чтобы придать продукту совершенно правильный натуральный цвет. Такой скрупулёзеый мальчик, такой добросовестный, и все зубы целы. К тому же, очень разборчив в знакомствах… — она бросила на Тиффани полный надежды застенчивый взгляд. — Не сработало, да?

— О боже, неужели так заметно? — удивилась Тиффани.

— Я слышу нескАзанное.

— Что значит «несказанное»?

— Ты не знаешь? Несказанное слово, это слово, которое ты почти сказала. Они то и дело возникают в беседе, но не произносятся вслух… в том, что касается Дерека, лучше им такими и оставаться.

— Мне очень жаль, — сказала Тиффани.

— Да уж вот так, — вздохнула миссис Пруст.

Пять минут спустя они покинули мастерскую. Тиффани тащила за собой на верёвочке полностью исправную метлу.

— Знаешь, — сказала миссис Пруст на ходу, — я тут подумала, что твои Фиглы сильно напоминают мне Мал-мала Чокнутого Артура. Ребята жёсткие, как гвозди, и примерно такого же размера. Хотя он никогда не говорил при мне «кривенс!» Полицейский, работает в Страже.

— Боже, Фиглы терпеть не могут полицию, — сказала Тиффани, но тут же почувствовала, что это заявление надо как-то смягчить. — Зато они очень верные, всегда стараются помочь, беззлобны (если поблизости нет алкоголя) и подарили миру рецепт горностая во фритюре.

— Что такое горностай? — спросила миссис Пруст.

— Ну… хорька знаете? Вот, что-то вроде хорька.

Миссис Пруст приподняла брови.

— Милочка, я очень дорожу своей неосведомленностью на предмет горностаев и хорьков. Деревенщина какая-то. Терпеть не могу сельскую местность. У меня от избытка зелени сразу желчь разливается, — она неодобрительно покосилась на платье Тиффани.

В этот самый момент, словно некий знак свыше, в отдалении раздался вопль «кривенс!» и весьма характерный (для Фиглов) звук бьющегося стекла.