Я.Жизнь

5.

20 декабря 2112 года

Аврора, Земля

1 день до запуска Солнета

Катер медленно разрезает серебристым носом черную гладь воды. Лайк намеренно выбрал древнюю модель и заложил курс так, чтобы добраться до Авроры и успеть поменять внешность на воде. Теперь до прибытия остается тридцать минут, наноботы вносят последние изменения в бионика. Повинуясь воле пассажира, потолок каюты становится зеркальным и отражает до боли знакомый облик: длинное жилистое тело, светлая кожа, пепельные волосы с тремя синими прядями и выраженная гетерохромия: один глаз карий, второй – голубой.

Лайк рассматривает себя в зеркале, вживается в тело, вспоминает, какого это – быть этим Лайком. Он использовал такой образ множество раз, и не единожды уходил в нем от слежки или погони. Яркие детали дают отличный бонус: люди запоминают именно их. Никто из опрошенных не мог внятно назвать разрез его глаз, форму носа или челюсти, помнили лишь пряди в волосах и разноцветные глаза. А меняются они за секунды, регистрации не требуют. Снимаешь эту мишуру – и растворяешься в толпе, неузнанный и забытый.

Он поднимается на ноги, разминается, отстраивает центр тяжести и баланс. В этом теле он даже чувствует по-другому. Тело помнит. Тело знает. Как бы теперь самому не раствориться, не перестроиться до конца, не вжиться на полную. Он сам себя пугает, в размягченную за последнее десятилетие душу просачивается холод, сталь, искристая отрешенность, потаенное чувство могущества, безумия, вольности. Вот из чего его вытащила Крис. Как иронично, что только в таком виде он может отплатить ей за спасение. Иронично и грустно.

– Желаете зарегистрировать новую внешность? – ласковым голосом интересуется система.

– Запрашиваю автоматическую регистрацию через двадцать четыре часа.

– Принято. Задайте пароль для отмены автоматической регистрации.

Лайк называет кодовое слово. Ну вот, с этим покончили. Он еще раз проверяет все расчеты. Запаса должно с лихвой хватить на то, чтобы провернуть дело и уйти на безопасное расстояние. Если что-то пойдет не так – ни за что нельзя светить свою настоящую внешность, пусть регистрируется эта. В конце концов, это и есть тот-самый-Лайк, он и понесет ответственность. Перед его мысленным взором всплывает все то, что он пережил в этом теле: каждый выбор, каждая победа, все до единой ошибки. И когда он свернул не туда?

Он злится. Кто мог подумать, что возвращение в этот облик катком проедет по психике? Эмоции сейчас – непозволительная роскошь, некогда отвлекаться на воспоминания и рефлексию о выборе жизненного пути. Лайк запускает психомоделирующую программу, которую он почти с ноля переписал под свои нужды, выкручивает до минимума чувствительность реакций, а максимум уводит на ментальные способности. По телу разливается волна облегчения, а вместе с ней приходит зуд азарта. Увы, его не отключить. Теперь, когда сомнения и переживания едва трепыхаются на задворках души, драйв головоломки выходит на первое место. Ему уже хочется взяться за дело.

– Режим «сосредоточенность» активирован – запоздало подает голос программа.

Сообщение заставляет Лайка вздрогнуть от неожиданности – он по максимуму отключает голосовые уведомления там, где это возможно. Пожалуй, он единственный современный человек, у которого все еще есть проблемы с голосами внутри головы. Впрочем, с голосами снаружи проблем обычно еще больше, тут уж ничего не попишешь. И он все равно посмеивается: глупая программа по наивности верит, что включился один из стандартных режимов настроения, хотя после того, как Лайк над ними поколдовал, они превратились в нечеловеческие способности, и он искренне гордится своей модификацией. Главное – не злоупотреблять, такие качели для психики – слишком большая нагрузка, но на крайний случай лучше не придумаешь. Даже сейчас моральные терзания об этичности и опасности игр с психикой плещутся где-то на задворках сознания.

А волны все бьются о борт, разлетаются холодными фейерверками, и катер все ближе к своей цели. Вот уже видны вдали огни Авроры. Плавучий город величаво бороздит океанские просторы, неспешно несет себя вперед, подминает под брюхо могучие волны, что для него не страшнее щекотки. Мелкий катерок Лайка, которому приходится бороться со стихией, потонул бы от зависти, если бы имел чувства.

Аврора все увеличивается, расползается по горизонту, неотвратимо надвигается. Лайк перебарывает слабый соблазн крутануть руль и умчаться в сердце шторма, лишь бы не высаживаться в плавучем мегаполисе. Быть может, не настрой он психомодуляцию, так бы и поступил. Но нет, несется навстречу своей судьбе, его руки, едва дрогнувшие в сомнении, крепко держат руль и ведут суденышко к плавучему гиганту. Многоярусная Аврора уже заслоняет собой небосклон, белоснежные тонкие здания светятся в подступившей темноте, слабым сиянием мерцают плавные изгибы защитных опор. Лайк сверяет время: он все прикинул верно, до встречи больше десяти часов, успеет разведать обстановку и даже поспать.

Пропуск от Зета срабатывает, как надо: шлюз приветственно распахивается перед маленьким катером. На этом для Лайка управление судном заканчивается: катерок уже подхватывают швартовочные панели и ведут к пристани. Вода гулко плещется под куполом шлюза, эхо облизывает потолок, и Лайк инстинктивно старается производить как можно меньше шума – здесь все кажется слишком громким.

Он выскакивает на пружинистые синтокаучуковые плиты пристани и входит в зону регистрации. Система фиксирует его прибытие, бухтит по поводу тестового периода внешности и только после всех процедур сладким женским голосом приветствует гостя:

– Добро пожаловать в Аврору! Вы прибыли в пятый по величине плавучий город, площадью пятьдесят квадратных километров. Население – триста пятнадцать тысяч человек. Наше путешествие началось в 2069 году от берегов Финского залива, куда мы возвращаемся каждые пять лет. Мы рады, что вы присоединились к нашей семье. Приятного плавания!

У Лайка едва хватает терпения, чтобы дослушать. Как только голос Авроры умолкает, он уже спешит к выходу из шлюза, который наконец открыт. Город встречает его морским бризом и летним теплом, обволакивает тропическими запахами зеленых насаждений, обнимает толпой. Все в белом, как и сам Лайк, и, чем ближе к запуску, тем больше людей высыпает на улицы. Они даже не переходят в сетевой режим города, общаются вживую, прикасаются друг к другу, отчего мальчишки бледнеют, а девочки заливаются краской. Угловатые, слегка неловкие, они бродят стайками, запускают в воздух аэросердца, змеев и отпечатанных на скорую руку белых голубей. Взрослые беседуют, обхватив себя руками, то и дело с разных сторон раздается неестественно громкий смех. Малышей на улицах мало – в Авроре очень строгие требования к плотности населения.

Лайк пробирается сквозь толпу по узкому переулку из шлюзовых помещений и выходит на площадь Нахимова с интерактивными развлечениями. Судя по нелепости происходящего, вся движуха происходит в допреальности – приходится включить режим. Поначалу Лайка ослепляет – все белоснежные поверхности домов, окружающих площадь, вспыхивают рекламными и информационными экранами. С трех из них ему сулят подобрать дизайнера внешности, и парень гневно чертыхается: стоит поменять внешность, как начинается, теперь с каждой крышки унитаза ему будут предлагать услуги стилистов.

Зрение потихоньку перестраивается на дополненную реальность, воздух наполняется игровыми элементами, в руках у празднующих появляются символы лучших сетевых эпох: световые мечи, бластеры, карманные машины времени и телепортаторы, нейтрализаторы, а у одного парня в руках Лайк с затаенным трепетом узнает красную монтировку. Теплое ностальгическое чувство трогает душу: в его детстве игры были единственным спасением от безумной реальности, охваченной хаосом потерянных в Сети, слишком умных машин, новых законов, болезненного перехода к новому укладу. Родителям не было до него дела, и мальчишка буквально вырос в Сети. Мальчик, воспитанный играми, современный Маугли. Тело до сих пор помнит сетевые битвы, и ему приходится немало побороться с инстинктами, чтобы не уклоняться от оружия в игровой зоне.

И тут все замирает. Шум смолкает за несколько секунд, растерянный ропот прокатывается по толпе – и на всех экранах появляется улыбчивая рыжеволосая женщина. Холод, смешанный с восхищением, стекает по позвоночнику Лайка. Это Алиса. Быть не может, Алиса! Непривычно мягкая, в простом белом платье – неужели в том самом? –, с теплой улыбкой, за которой прячутся далекие стальные нотки. Сколько лет глава Я.Корпорации не появлялась на публике и не записывала никаких обращений, и вот, пожалуйста. Опять ее лицо, как центр Вселенной, ослепляет со всех экранов.

Включается режим персонализации, и Лайку начинает казаться, что Алиса смотрит только на него, заглядывает в душу, просачивается под кожу, бьется пульсом в венах.

– Приветствую тебя, мой друг!

О боги, этот голос!

– Мы так давно не виделись, но теперь все изменится. Завтра мы вступим в новую эру. В двадцать один час двенадцать минут мы запустим Солнет. Земля, Марс, Венера и Титан объединятся в одну Сеть, мы сотрем границы между мирами и начнем большое переселение. Для каждого бионика, который зарегистрируется в качестве жителя колонии, мы снимем ограничения на подписку, а в колонии на Титане – ограничения на рождаемость. Но не подумайте, я не призываю всех и каждого переселиться, на Земле тоже грядут большие перемены.

Люди на площади начинают аплодировать, и Алиса замолкает в ожидании. Лайк тоже механически хлопает в ладоши, чтобы не выделяться, но едва чувствует свое тело. А как бы его скрутило, не включи он психомодуляцию? Даже подумать страшно. Алиса, Алиса, что ты творишь?

– Я хочу напомнить, что после запуска Солнета будет действовать пятиминутное ограничение на связь с вашими родными, которые находятся в колониях. Потерпите немного, совсем скоро вы сможете общаться с ними в привычном режиме.

Новый шквал аплодисментов прерывает ее речь. Идиоты.

Умом Лайк понимает, что вот эти промежуточные реакции – не настоящая Алиса, а работа персонализации трансляции, но все равно завороженно смотрит, как она нежно и терпеливо ждет, когда люди на площади умерят свой пыл. И только потом продолжает:

– И еще одна новость. Мир меняется, и я готова меняться вместе с ним. Да, я избегала публичности и отклоняла многочисленные запросы на интервью, но теперь я готова рассказать свою историю. Завтра мне исполнится сто лет, и мне есть, что поведать. На следующий день после запуска Солнета выйдет большой фильм. Хотите увидеть трейлер?

Ликование охватывает площадь. Соблазнительная улыбка трогает губы Алисы, изображение меркнет, и каждый экран вспыхивает своим отрывком. Лайк жадно скользит по ним глазами. На некоторых из них Алиса совсем юная – нет, она выглядит так же, но ее выдают мимика, движения, озорной блеск глаз, в которых еще нет бездны. Вот она тренируется, вот проходит по канату над бездной, вот болтает какую-то ерунду в ванной. Изображения сливаются, он ищет глазами то самое. И находит. Алиса в этом же белом платье стоит в стеклянной конструкции над ночным городом. С ума сойти, они покажут сцену смерти! Сцену, которую когда-то вырвали из его памяти. Ему удалось сохранить только один обрывок – три секунды, в которые она кружится над городом. Жадное желание поскорее вернуть ее прокатывается разрядом по телу.

Ролики угасают, и на их место опять приходит Алиса.

– На этом сюрпризы не заканчиваются. Завтра я буду лично присутствовать на запуске с Красной площади. А в ближайшие дни вас ждут крутые сюжеты, которые мы готовим совместно с медиа-группой Я.Голос. Будет много неожиданного, спорного, но точно взрывного. И я счастлива быть с вами и вместе идти к нашему великому будущему. На этом прощаюсь, увидимся завтра в момент запуска Солнета. Мне уже не терпится, а вам?

Она лукаво подмигивает, как девчонка, и ее лицо стирается с экранов, оставив Лайку напоследок полный хаос в мыслях. Площадь вновь погружается в игровой режим.

Лайк спешит убраться отсюда, пробирается – белый сквозь белое – через празднующих, задевает кого-то плечом, рукой, наступает на ноги. Мысли мечутся. Так не пойдет. На ходу он еще подкручивает психомодуляцию. Все, дальше некуда. Но становится легче. Он идет аккуратнее, ныряет в дальний переулок, тащит себя до гостевого дома, скользит на лифте и, кажется, спустя тысячу лет, вваливается в квартиру, падает на кровать, дышит.

Тишина. Слабое мерцание из окон. Далекие звуки ликования. Запах стерильного пустого жилья. Вдох на четыре. Выдох на восемь. Собраться, успокоиться, забыть. Нужно работать, а не ковыряться в прошлом. Чертовски сложно в этом теле не поддаться искушению, не влезть в архивы, не перетряхнуть все историю.

– Когда ты уже научишься отпускать прошлое, дружище? – вопрошает он в пространство, садится на кровати и встряхивается.

Демоны поджидают в праздности. Работай, рефлексирующая размазня, и голова встанет на место! Он следует собственному совету и ныряет в сетевой режим города, который позволяет осмотреть всю Аврору в мельчайших деталях, потратив на это не несколько дней, а несколько часов. Одновременный запуск программы собственного изобретения дает ему доступ к закрытым данным: защитным полям, камерам, датчикам. Руководители плавучих городов помешаны на безопасности, хуже них только воздушники. И чего Зет решил собирать стаю именно здесь?

Разведка не приносит облегчения. Аврора напичкана под завязку. Хуже того, у нее, оказывается, есть система закрытого режима. В экстренных ситуациях на защитных опорах могут подниматься экраны. А что это значит? То, что стоит им ввести закрытый режим, как Аврора превратится в плавучую консервную банку. Значит, придется искать подводные выходы или вскрывать шлюзы. Код последних хорошо закрыт, и в одиночку Лайк не хочет рисковать: одно неловкое движение – и он засветится. Надо будет предложить Зету включить это в сетевую разведку. Если тот сам уже не добавил этот вопрос в план отхода. Хотелось бы верить, что он и не понадобится, но Лайк не продержался бы столько лет, если бы не был параноидально осторожен.

Работа успокаивает. Мозг раскручивается на полную: строит маршруты, просчитывает вероятности, анализирует неизвестные, фиксирует каждую мелочь. Из потока его вырывает звонок Зета:

– Лайк? Ты в городе?

– Да, все четко.

– Лови координаты места. Время то же – пять утра.

– Принято, до встречи.

Зет тут же отсоединяется – они стараются не рисковать перед делом, сводят переговоры к минимуму. Лайк смотрит на точку встречи. Хорошее место, отлично ложится на маршруты отхода, из этой точки одинаково доступны три шлюза и поблизости минимум пять точек погружения в подземку. Хорошо, что сходка не в подводной части, этого Лайк опасался. Впрочем, Зет «не первый день замужем», знает, что делает.

На часах полночь. Можно поспать часа четыре, а то и четыре с половиной. «Да, мысль здравая» – думает Лайк, откидывается на кровати и мгновенно погружается в сон. Ему снится Алиса. Ненавистная. Божественная.

Он просыпается раньше времени, голова гудит, перегруженная новым режимом. Стоило отключить его на сон, но трусость перед пробуждением с открытой душой победила. Теперь приходится настраивать систему бионика, чтобы он привел голову в порядок и заглушил боль. Когда ломота в висках отступает, Лайк проверяет план отхода. Флаер, нагруженный необходимым снаряжением, в маскировочном режиме плавно скользит за Авророй на безопасном расстоянии, готовый по первому свистку броситься к хозяину. Очередь за Ликой. Девушка отзывается на голосовой вызов с первых мгновений – должно быть, она сейчас бродит где-то в джунглях, следит за своими подопечными зверьками.

– Привет, Лайк! Ты по нашему вопросу?

– Да. И привет, ага.

– Все готово, твоя хижина выросла. Когда тебя ждать?

– Если все пройдет хорошо, то жди не меня, а пустой флаер.

– Совсем пустой? – усмехается Лика.

– За кого ты меня держишь? Нет, конечно, микроАЭСки на борту, я же обещал.

Между ними повисает тяжелое молчание. Потом Лика решается и спрашивает:

– Леш, мне стоит за тебя переживать?

– Нет, все в норме.

– Слушай, не езди мне по ушам. Если ты готов выложить партию аэсок за живую хижину, значит, дело серьезное.

– Лик, ты же взрослая девочка. Сама понимаешь, что я ничего не скажу.

– И понимаю, почему. Но меня это не останавливает. Я боюсь за тебя, Леш.

– Давай сойдемся на том, что я просто хочу провести отпуск в ваших отшельнических экоугодьях?

Она сдается:

– И за что я тебя, дурака, терплю? Ладно. Хотела сказать, что жду тебя, но, видно, лучше не надо.

– Как пойдет. Лучше не надо, да. Спасибо тебе.

– Брось, тебе вежливость не идет. Все, я побежала, у меня тут тигры на подходе.

– Яванские?

– Догадливый, гад, – ухмыляется Лика и отключается.

Теплый голос подруги изгоняет последние отголоски мрачного настроения. В конце концов, его прошлое – не сплошной поток противозаконности, неприкаянности и чернухи, есть в нем и такие светлые люди, как Лика. Милая, самоотверженная, добрая. Зоозащитница, матерь вымерших видов, смешная лесная фея.

С улыбкой Лайк ныряет в тренировочный режим, чтобы сбросить остатки напряжения. После тренировки и душа он чувствует себя обновленным, и к нему возвращается азарт предстоящей головоломки. И любопытство – Зет до последнего скрывает детали дела.

Времени еще предостаточно, так что Лайк решает прогуляться по предрассветному городу. До точки недалеко. Сонные улицы встречают его уютной тишиной. Он не включает допреальность, так что кругом царит красота и информационная девственность – ни одной вывески и экрана, чистый облик Авроры: белоснежные и голубые покатые здания, усеянные растениями с размашистыми листьями, серебристые рельсы патов, мерцающие в предрассветной дымке, серые синтокаучуковые дорожки, которые мягко пружинят под ногами. Воздушные коридоры трасс слабо светятся в воздухе: по голубым полосам редко пролетают флаеры, по зеленым снуют боты-доставщики. С задорным жужжанием на улицу высыпают уборочные машины и спугивают стайку девчонок, которые развлекались моделированием голографического города.

Чем ближе к цели, тем медленнее становятся шаги Лайка. Он впивается глазами в улицу, схватывает каждую деталь, скользит глазами по редким прохожим, стараясь держаться от них в стороне. Но вот его взгляд выхватывает приземистое одноэтажное здание – большая редкость в Авроре, наверное, переносной дом – бледно-голубого цвета. У дверей он издали замечает фигуру и внутренне напрягается. Человек стоит у входа, мнется, но не заходит, будто чего-то ждет. Все бы ничего, стоит себе да стоит, вот только Лайку самому надо в эту дверь. И задумчивый прохожий не сулит ничего хорошего. Парень уже мысленно прикидывает план действий, но тут незнакомец решительно уходит от двери и сворачивает за угол здания. Лайк ускоряется, чтобы проскочить, пока никого нет поблизости.

Он уже тянет на себя дверь, когда тот человек вновь появляется в поле зрения. Вот бы успеть, пока его не заметили.

– Лайк? – окликает его неуверенный голос.

«Твою ж галеру» – обреченно думает он и оборачивается.

На него смотрит молодой парень столь неопределенной наружности, что становится ясно – внешность намеренно неприметная.

– Это вы мне? – уклончиво переспрашивает Лайк.

Незнакомец щурится, хмурит брови.

– Айриш.

Для постороннего человека слово не будет иметь никакого смысла. Но Лешка, услышав этот ник, расслабляется:

– Вот это встреча! Не ожидал тебя здесь увидеть.

Лицо Айриша тоже озаряется радостью узнавания:

– Обалдеть, ты до сих пор юзаешь этот облик?

– Стабильность – признак мастерства.

Хакер в ответ смеется, раскидывает руки, обхватывает старого друга и похлопывает по спине. От такого резкого вмешательства в личное пространство Лайк морщится, но ничего не говорит. И, раз уж это старый знакомец, решает спросить напрямую:

– А ты чего сразу не зашел? Видел тебя у дверей, ты постоял, а потом ушел.

Айриш бледнеет:

– Только Зету не говори, окей?

– Мог бы и не уточнять.

– Соскочить хотел. Давно не хакал, вышел из игры лет пять назад, но тут по деньгам припекло, решил ввязаться. И что-то не нравится мне это все.

Знакомая песня. Слишком знакомая. Лайк уже собирается рассказать, что сам давно не в теме и ввязался по той же причине, но неведомый инстинкт заставляет его промолчать: чем меньше личного, тем лучше. Вместо этого он задает вопрос:

– Что не нравится?

– То, что нет деталей. То, что время дела совпадает с запуском Солнета. То, что Алиса внезапно объявилась и готовит какие-то сюрпризы. Сам знаешь, шутки с Я.Корпорацией плохи.

Да уж, Лайк знает об этом побольше многих. По позвоночнику проходит неприятный разряд дурного предчувствия. Айриш всегда был безбашенным парнем, но интуиция у него работает на ура. Сомнения чиркают по разуму. «Может, уйти?». Но тут же следом догоняет другая мысль: «А как же Кристина? Как же Тея?».

– Ты идешь? – спрашивает он Айриша, вновь распахивая дверь.

Тот кивает и входит следом. Дом оказывается больше, чем смотрелся снаружи, и они идут по навигационной тропке на полу, петляя по коридорам, и болтают по пути о всякой ерунде, вспоминают времена совместной работы, курьезные случаи. Обстановка потихоньку разряжается.

В комнату, отмеченную на координатах, они входят через десяток минут. «Гнездо хакеров» – иначе и не назовешь. В середине пространства стоят в круг черные кресла для дайва с усиленной мощностью, которую не сможет выдать даже мозг бионика. Остальное пространство хаотично заставлено оборудованием, мягкими пуфиками, приземистыми столами. Пищевой принтер стоит, покосившись на один бок, подпирает генератор напитков. Тут же душевой модуль, большой промышленный принтер, синтезатор звуков. Странно и непохоже на педанта Зета.

Когда Лайк с Айришем пересекают порог, к ним оборачиваются все, кто находится в комнате: Зет, в том же облике, в котором они встречались за айстором, и еще шесть хакеров. Лайк обводит глазами лица, ищет знакомые черты. Пять мужских физиономий никого ему не напоминают, а вот девушку он узнает – Стрелка, красотка с розовыми волосами и неестественно огромными синими глазами. Она тоже любит базовый облик и яркие детали. Девушка его узнает и кивает. Остальные представляются. Нет смысла скрывать свою личность в обществе людей, каждый из которых может взломать твои идентификационные данные за двадцать секунд.

Зет приветствует прибывших и неопределенно кивает на беспорядок комнаты, мол, присаживайтесь. Лайк и Айриш опускаются на свободные пуфики рядом со Стрелкой. Та игриво подмигивает. За следующие несколько минут в комнату входят еще пять человек, все парни.

– Да у меня тут целый гарем, даже не знаю, с кого начать – хмыкает Стрелка и принимает еще более вызывающую позу, хотя, казалось бы, куда уже.

Лайк про себя ухмыляется: он прекрасно знает, что за напускной сексуальностью девчонка скрывает неуверенность.

Когда все занимают свои места, Зет поднимается и начинает инструктаж с места в карьер:

– Сразу к деталям. Раскрываю карты. Нашему заказчику нужен доступ к закрытому хранилищу исследований марсианской станции. Единственный шанс прорваться через трехфакторную защиту – подловить момент сброса генераторов при запуске Солнета.

Лайк замечает, как несколько лиц бледнеет и вытягивается. Сам он тоже не в восторге. Зет поясняет:

– Программный перезапуск занимает одну секунду. Нам нужно увеличить этот разрыв до десяти секунд.

Выстоять десять секунд против Я.Корпорации? Охренительная затея.

– Не смотрите на меня так, – тут же реагирует главный, – с моими ресурсами это возможно. Я привезу ключи.

С каждой фразой Лайк все мрачнеет. Это каким же чудом Зет собирается раздобыть ключи доступа? Пахнет паленым, вот что. Атмосфера в комнате звенит напряжением.

– Добыть десятиминутки я не смогу, сами понимаете. Но у меня есть доступ к суточникам, с ними придется повозиться, зато у нас будет шанс обойти защиту. Как только вы возьметесь за разведку, я уеду на пару часов и вернусь с ключами.

– А если не вернешься? – вызывающе спрашивает Стрелка.

Зет резко оборачивается к ней:

– Если кто-то во мне сомневается, может выйти из игры прямо сейчас. После очистки памяти, конечно же.

Каждый человек в этой комнате хоть раз проходил через очистку. И Лайк уверен, что каждого сейчас передернуло так же, как и его самого.

Но Стрелку так просто не смутишь:

– Не будь ребенком, Зет. Мы должны просчитать все варианты. Допустим, тебя перехватят. Что дальше? Все срывается?

– Ничего не срывается. Ваша оплата уже переведена, она автоматически разморозится через двадцать минут после запуска.

– Я не про оплату. Я про дело.

– Стрелка, не морозь меня. Я вернусь.

Она даже не говорит. Но смотрит на него таким матом, что Зет продолжает:

– Господи, женщина! Любой из вас сможет и без меня возглавить стаю. Хоть бы и ты.

– Вот уж нет, ты меня на это дерьмо не подпишешь. Пусть Лайк возглавляет.

У последнего глаза чуть не выпадают на колени. Какого дьявола тут творится?

– Хорошо, – неожиданно соглашается Зет, – при формировании стаи я поставлю Лайка бетой, тогда он сможет меня заменить, если что случится, – и добавляет с нажимом, – Но ничего не случится.

Стрелка усаживается на пуфик в царственной манере победительницы. Лайк ни черта не понимает. Со всех сторон раздается одобрительное гудение. Его здесь все знают, каждому доводилось поработать с ним, а большинству – даже впутаться в переделку и выйти из нее с головой на плечах.

– Теперь мы можем вернуться к делу? – раздраженно спрашивает Зет.

Стрелка делает позволительный жест рукой – валяй.

– Наша задача – обвалить генераторы на десять секунд. Не только на Марсе, во всех колониях. К инфе заказчик пробирается сам, с нас – отвлекающий маневр и прикрытие. Первой обвалим Венеру, там будет больше всего переполоха. Следом берем Марс, последним – Титан и наводим там шухер по серверам, чтобы перетянуть на себя внимание.

Он так спокойно говорит об этом, будто собрался вскрыть пару допотопных кофейных автоматов, а не обвалить генераторы питания целых колоний.

– Сейчас наша первая задача – разведка. Что мне от вас нужно? Уровень безопасности каждой колонии, потенциальные уязвимости, наиболее выгодный сценарий проникновения для каждой из них. Я надеюсь на ключи, но мы должны быть готовы к тому, что они окажутся нерабочими. Тогда нужно четкое понимание, как будем валить каждый объект: где проще сработать перегрузкой, где брать через уязвимости, куда запускать эксплойты. Брать объекты будем группами. Лайк, Айриш, Стрелка, Чен – на вас Венера. Стилл, Кирк, Бокс, Плут, Генри – Марс ваш. За Титан отвечают Делл, Стив, Йени и Гагарин. Вопросы?

«Только один. Ты выжил из ума?» – думает Лайк, но помалкивает, чтобы не выдать свою нерешительность. Остальные тоже молчат. Ну да, наверняка масштаб дела пугает только его, он ведь на десять лет выпал из обоймы, у них все по-другому. Он помнит, какого это: азарт, который подгоняет тебя, подстегивает, заставляет браться за все более сложные и рискованные дела: вывезешь – не вывезешь?

Зет расценивает молчание как знак продолжать:

– Начнем с формирования стаи, чтобы впопыхах не зафакапить.

Хакеры ерзают на своих местах. Любая форма объединения сознания – сомнительное удовольствие. Но, опять же, никто не высказывает несогласия, поэтому под руководством Зета все поднимаются и рассаживаются по дайв-креслам. Лайк, повинуясь команде, садится рядом с главным и оказывается между ним и Стрелкой. По левую руку от Зета устраивается Стилл – он побежит третьим. Лайк пристально вглядывается в лица, считывает мимику, схватывает периферическим зрением жесты. Велик соблазн заглянуть в показатели биоников, но он боится наткнуться на защиту и спалиться.

Зет медлит. Все уже готовы, а он не спешит инициировать погружение, скользит взглядом по лицам, что-то прикидывает. Лайк бы сейчас себе руку отгрыз, лишь бы узнать, о чем думает будущий альфа. Но не успевает он погрузиться в анализ, как Зет командует:

– Погружаемся.

Начинается дайв. Лайка охватывает привычный зуд возбуждения, ощущения сверх-человечности. В дайве ты становишься всем и никем одновременно: теряешь личность, но обретаешь вместо нее такой простор, такую свободу, такую безграничность, что невозможно потом не жить от дайва до дайва.

Их сознания находятся в пустом невизуализированном пространстве. Зет начинает перекличку. Когда отзывается последний, предупреждает:

– Визуализирую стаю.

Он работает по старинке, обращается к архетипам. Сознания участников визуализируются в волков. Это первый образ, который вспыхивает в разуме человека при слове «стая», с ним легче всего обращаться.

Слышится лай вожака, и он срывается в бег. Лайк мчится следом. За ним поспевает Стилл, у которого на хвосте уже «сидит» Стрелка. Волк за волком, они выстраиваются в цепочку, мчатся сквозь безбрежное цифровое пространство. Каждый занимает свое место, привыкает к новой роли. Лайка захлестывает восторг бега, лапы мягко пружинят по несуществующей земле, мышцы разогреты, воздух хлещет в морду. Разум очищается: стая, бег, цель.

Когда стая «сбежалась», Зет начинает объединять ее в единое целое. Со стороны это выглядит так, будто четырнадцать волков сливаются в одного, огромного. На деле это ощущается далеко не так романтично. Лайк чувствует, как его разум засасывает в водоворот чужих мыслей и чувств, как он теряет индивидуальность и тщетно силится ее отыскать в потоке чужих сознаний. Хорошо, что это не рой – он бы уже потерялся. В стае ты чувствуешь раздвоенность: общее сознание и где-то вдалеке – свое собственное. Не теряешь себя полностью, но и не можешь обрести. Но одновременно с этой раздвоенностью приходит чувство могущества. Стайный разум способен обрабатывать информацию с такой скоростью, о которой отдельная личность может только мечтать, даже накачавшись стимуляторами для предела.

Повинуясь Зету, они делают тестовый набег на сервера лунной колонии, которая не будет затронута запуском Солнета, поскольку уже находится в единой Сети с Землей. Стая срабатывается удивительно быстро, сказывается опыт старичков. У них уходит час, чтобы получить доступ к исходному коду системы безопасности генераторов и выйти незамеченными.

На выходе из дайва царит совершенно другая атмосфера. Глаза горят, участники активно обсуждают стайный режим. Жесты становятся более раскрепощенными, ребята встают со своих мест, едят, пьют кофе, болтают. Зет жестом манит Лайка в сторонку:

– Остаешься за главного. Я вернусь часа через три. В худшем случае – через пять.

– Уверен, что успеешь к началу?

– Зуб даю. Если что – на связи.

Альфа уходит. Его стая остается, чтобы подкрепиться и взяться за разведку. Работы выше крыши, и это успокаивает каждого.