Глава вторая Оргриммар

Бывшей предводительнице следопытов Луносвета и темной королеве Отрекшихся, а ныне – вождю Орды, Сильване Ветрокрылой, ничуть не хотелось являться на зов в Оргриммар, будто ученый пес, от которого требуется продемонстрировать все свои трюки. Хотелось другого – вернуться в Подгород. Как не хватало ей его мрака, сырости, покойной тишины… «Упокоения в мире», – мрачно подумала она, чувствуя, как губы дрогнули в улыбке. Но улыбка тут же померкла, а Сильвана продолжала в нетерпении мерить шагами небольшую комнату за троном вождя в крепости Громмаш.

Но вот ее острое ухо уловило звук знакомых шагов, и Сильвана остановилась. Полог из дубленой кожи – хоть какой-то намек на уединение – сдвинулся в сторону, и пришелец шагнул через порог.

– Ты опоздал. Еще четверть часа, и мне пришлось бы выезжать одной, без моего верного защитника.

– Прости, королева, – с поклоном ответил он. – Я был занят твоей службой, и дела затянулись долее, чем ожидалось.

Сильвана была безоружна, но при нем имелся и лук, и колчан, полный стрел. Единственный на свете человек, принятый в ряды следопытов, он был превосходным стрелком, и по одной только этой причине лучшего телохранителя Сильване было бы не найти. Между тем, кроме этой причины, существовали и иные – те, что уходили корнями в далекое прошлое, когда оба они жили под светлым прекрасным солнцем и дрались за многое светлое и прекрасное плечом к плечу.

Затем обоих – и человека, и эльфийку – постигла смерть. Теперь прекрасного и светлого для них оставалось не много, а большую часть общего прошлого словно окутал туман.

Большую часть, но вовсе не все.

Хотя самые теплые чувства оставили Сильвану в тот же миг, как только она поднялась из мертвых в виде банши, гнев ее отчего-то сумел сохранить былой жар. Но теперь этот жар угасал, словно догорающие угли. На Натаноса Марриса, ныне известного как Гнилостень, ей редко случалось гневаться подолгу. К тому же, он и вправду был занят на ее службе. Он навещал Подгород, пока долг, будто узда, удерживал Сильвану здесь, в Оргриммаре.

Как ни хотелось ей взять его за руку, пришлось удовольствоваться благосклонной улыбкой.

– Ты прощен, – сказала Сильвана. – Ну, а теперь рассказывай. Что нового дома?

В ответ она ожидала услышать краткий перечень скромных забот и заверения в верности Отрекшихся своей Темной Госпоже. Но вместо этого Натанос помрачнел.

– Положение… положение сложное, моя королева.

Улыбка Сильваны померкла. Что там могло быть сложного? Подгород принадлежал Отрекшимся, а Отрекшиеся были ее народом…

– Там очень не хватает твоего присутствия, – продолжал Натанос. – Да, многие горды тем, что во главе Орды, наконец, встал один из Отрекшихся, но некоторым кажется, будто, став вождем, ты могла забыть тех, кто предан тебе более всех остальных.

Сильвана резко, невесело рассмеялась и покачала головой:

– Бейн, Саурфанг и прочие говорят, что я не уделяю им должного внимания. Мой же народ говорит, что и этого слишком много. Как ни поступи, кто-нибудь останется недоволен – и как тут прикажете править? Будь проклят этот Вол’джин со своими лоа! Нужно было остаться в тени – и пользы вышло бы больше, и требований со всех сторон меньше.

«И я могла бы делать то, чего действительно желаю».

Да, подобной власти она не желала никогда. По крайней мере, всерьез. Как она и сказала троллю Вол’джину во время суда над покойным (и никем не оплаканным) Гаррошем Адским Криком, она предпочитала властвовать и править неявно, исподволь. Однако, в буквальном смысле испуская последний вздох, Вол’джин, глава Орды, приказал, чтобы она сделала прямо противоположное. Объявил, что таково было видение, ниспосланное почитаемыми им лоа.

«Ты должна выйти из тени и править. Ты должна быть вождем».

Вол’джина она уважала, хотя и нередко ссорилась с ним. В нем не было грубости, шероховатости, столь часто присущей правлению орков. О его гибели Сильвана сожалела абсолютно искренне – и вовсе не только из-за ответственности, переложенной им на ее плечи.

Открыв было рот, чтоб попросить Натаноса продолжать, королева услышала стук древка копья о каменный пол у порога комнатки и прикрыла глаза, набираясь терпения.

– Войди, – буркнула она.

Один из Кор’кронской стражи, элитной гвардии орков, повиновался и встал у порога навытяжку.

– Пора, вождь, – с непроницаемой миной на зеленом лице сказал он. – Твой народ ждет.

«Твой народ…» Нет. Ее народ остался в Подгороде, скучал о ней и даже чувствовал себя обманутым, не ведая, что ей больше всего на свете хотелось бы вернуться и снова оказаться среди них.

– Сию минуту выезжаем, – сказала Сильвана. А на случай, если страж не понял, что кроется за этими словами, добавила: – Оставь нас.

Орк отсалютовал и вышел, опустив за собой кожаный полог.

– Продолжим по пути, – сказала Сильвана Натаносу. – Кроме этого, мне нужно обсудить с тобой кое-что еще.

– Как пожелает моя королева, – откликнулся тот.


Несколько лет назад Гаррош Адский Крик был вынужден устроить в Оргриммаре пышное празднество в память об окончании Нордсколской кампании. В те дни он еще не был вождем. Празднество началось с торжественного парада. Все ветераны, кто пожелал, проследовали маршем по пути, устланному специально привезенными сосновыми лапами, а в конце их ждал колоссальный пир.

Празднество вышло экстравагантным и крайне дорогим, и Сильвана не имела ни малейшего намерения следовать по стопам Адского Крика – ни в данной ситуации, ни в любой иной. Гаррош был надменен, груб и импульсивен. Его решение ударить по Терамору мана-бомбой не на шутку взволновало умы менее жестоких рас, хотя самой Сильване не нравилось лишь одно – выбранный орком момент. Презирая Гарроша, она – к сожалению, без малейшего успеха – втайне замышляла убить его даже после того, как он был схвачен и обвинен в военных преступлениях. И была безмерно довольна, когда Гарроша постигла неизбежная смерть.

Предводитель орков Варок Саурфанг и верховный вождь тауренов Бейн Кровавое Копыто тоже не питали к Гаррошу ни малейшей любви, однако вынудили Сильвану публично появиться в Оргриммаре и хоть чем-то ознаменовать окончание войны.

– Под твоим командованием храбрые члены Орды бились и умирали за то, чтоб демоны Легиона не уничтожили наш мир, подобно многим другим, – подчеркнул юный бык.

Один лишь шаг отделял его слова от откровенного осуждения!

Вспомнилась Сильване и кое-как завуалированная… угроза? Предостережение?

– Ты – вождь всей Орды: орков, тауренов, троллей, эльфов крови, пандаренов, гоблинов, а не одних только Отрекшихся. Никогда не забывай этого, не то об этом могут забыть они.

«Чего я уж точно никогда не забуду, орк, – подумала Сильвана в новом приливе гнева, – так это твоих слов».

Вот почему сейчас, вместо того, чтобы вернуться домой и заняться делами Отрекшихся, Сильвана сидела верхом на костлявой спине одного из своих коней-скелетов и махала рукой ликующим толпам, заполонившим улицы Оргриммара. Сей марш (она позаботилась о том, чтобы никто не называл его «парадом») официально начался у въезда в столицу Орды. По одну сторону от колоссальных ворот собрались кучки местных, оргриммарских эльфов крови и Отрекшихся.

Как и следовало ожидать, эльфы крови облачились в роскошные одежды своих излюбленных цветов – черного с красным. Возглавлял их Лор’темар Терон. Сидя верхом на краснопером крылобеге, он ровно, спокойно взглянул ей в глаза.

Некогда они были друзьями. Терон служил под командованием Сильваны при жизни, когда она стояла во главе следопытов высших эльфов, и был ей товарищем по оружию, совсем как ее защитник, ехавший рядом. Но если Натанос, в прошлом смертный человек, а ныне – Отрекшийся, неуклонно хранил верность Сильване, то верность Терона (Сильвана прекрасно понимала это) принадлежала его народу.

Такой же, какой была когда-то и она сама.

Тот, с кем у нее не осталось ничего общего.

Терон склонил голову. Да, он будет нести службу – по крайней мере, пока. Не склонная к речам, Сильвана молча кивнула в ответ и повернулась к группе Отрекшихся.

Те ждали терпеливо, как всегда, и она гордилась ими за это. Но выказывать предпочтений здесь и сейчас было нельзя. Посему она приветствовала их так же, как Лор’темара и син’дорай, пришпорила скакуна и въехала в ворота. Отрекшиеся и эльфы крови выстроились в колонну – так, чтобы не мешать Сильване – и тронулись следом. Таково было ее условие, на коем она настаивала непреклонно. Ей требовалось улучить хоть несколько минут вдали от посторонних ушей: кое о чем следовало знать только ее защитнику.

– Расскажи об умонастроениях моего народа подробнее, – велела она.

– С их точки зрения, – продолжал темный следопыт, – ты – неотъемлемая часть Подгорода. Ты создала их, ты потрудилась продлить их существование, ты была для них всем. Твое возвышение оказалось столь внезапным, а угроза – столь серьезной и близкой, что ты удалилась, не поручив заботы о них никому.

Сильвана кивнула. Все это вполне можно было понять.

– На твоем месте осталась огромная дыра. А власть не терпит пустоты.

Сильвана изумленно подняла брови. Уж не о перевороте ли идет речь? Королеве немедленно вспомнилась недавняя измена Вариматраса, демона, в чьем послушании она не сомневалась ни на минуту. И что же? Он переметнулся на сторону неблагодарного подлеца Гнилесса, верховного аптекаря Отрекшихся, создавшего чуму, что не щадила ни живых, ни нежити, и едва не сумевшего погубить саму Сильвану. Вернуть себе Подгород стоило немалой крови… Но нет. Хоть эта мысль и пришла в голову, Сильвана понимала: ее верный защитник не говорил бы с такой небрежностью, если бы в Подгороде действительно случилось нечто столь же ужасное.

Как нередко бывало, Натанос прекрасно понял, что означает выражение ее лица, и поспешил заверить:

– Там все спокойно, моя королева. Но за отсутствием единовластного правителя жители твоего города сами сформировали орган управления, возложив на него заботы о нуждах населения.

– О, понимаю. Временное правительство. Пожалуй… пожалуй, это разумно.

Вначале путь через город пролегал вдоль застроенного непрерывной чередой лавок района под названием Волок, а затем вел в Аллею Чести. Некогда Волоком очень метко назвали далеко не самую почтенную часть города, до Катаклизма примыкавшую к стене каньона, а после сего ужасного события, как и многие земли осажденного Азерота – в буквальном смысле возвысившуюся. Подобно самой Сильване Ветрокрылой, Волок поднялся из мрака. Теперь утоптанную землю его кривых улиц озарял солнечный свет, а по их сторонам взошли и расцвели вполне достойные заведения, наподобие лавок, торговавших одеждой и чернилами.

– Они называют себя Советом Покинутых, – продолжал Натанос.

– Сколько жалости к самим себе, – пробормотала Сильвана.

– Возможно, это и чересчур, – согласился Натанос, повернувшись к ней, – однако недвусмысленно демонстрирует их настроения и чувства. Вдобавок, моя королева, по городу ходят слухи о совершенном тобой во время этой войны. И некоторые из них даже правдивы.

– Слухи… какого рода? – возможно, чуть поспешнее, чем следовало бы, спросила Сильвана.

Военных планов у нее было множество, и теперь оставалось только гадать, каким из них удалось просочиться в народ в виде слухов.

– До них дошли вести о невероятных усилиях, предпринятых тобой ради продления их существования, – ответил Натанос.

«А, это…»

– Думаю, до них дошла весть и о том, что Генн Седогрив пустил все их надежды прахом, – горько сказала Сильвана.

Дабы найти валь’кир, способных воскресить павших, она повела свой флагман, «Ветрокрылый», на Расколотые острова, в Штормхейм. Иного способа создания новых Отрекшихся Сильвана в тот момент не знала.

– Ведь я почти сумела поработить великую Эйир. Она отдала бы мне валь’кир навеки. И никому из моего народа больше не пришлось бы умирать… Я могла бы спасти их всех.

– Вот в том-то и… загвоздка.

– Довольно расшаркиваний, Натанос. Говори прямо.

– Не все желают для себя того, чего желаешь им ты, моя королева. Многие в Совете Покинутых всерьез обеспокоены, – ответил защитник. Благодаря заказанному и оплаченному Сильваной сложному ритуалу его мертвое лицо сохранилось намного лучше, чем лица прочих Отрекшихся, и в этот момент на его губах заиграла улыбка. – Эту опасность ты создала сама, наделив их свободой воли. Теперь они вольны не соглашаться с тобой.

Бледные брови Сильваны сошлись воедино, лицо ее исказила жуткая гримаса.

– Значит, они желают исчезновения? – прошипела она, чувствуя жгучую ярость, вскипающую в груди. – Хотят сгнить в земле?

– Мне неизвестно, чего они хотят, – спокойно ответил Натанос. – Они желают говорить не со мной, а с тобой.

Сильвана издала негромкий, еле слышный рык. Натанос, как всегда, терпеливо ждал. Сильвана знала: он не ослушается ее ни в чем. Она могла хоть сейчас приказать ему собрать отряд из любых воинов Орды, кроме Отрекшихся, дойти маршем до Подгорода и схватить членов этого «Совета Неблагодарных». Но в тот же миг, как эта приятная мысль возникла в голове, Сильвана поняла, насколько она неразумна. Прежде, чем действовать, следовало выяснить больше – намного больше. Отрекшихся – любых Отрекшихся – было бы куда предпочтительнее переубедить, чем уничтожать.

– Я… обдумаю их просьбу, – негромко сказала Сильвана своему защитнику. – Но сейчас мне нужно обсудить с тобой кое-что другое. Казна Орды нуждается в пополнении. Скоро нам понадобятся средства, и… и силы.

С этими словами она помахала рукой семейству орков. И мужа, и жену украшали боевые шрамы, однако оба улыбались, а дочь, поднятая ими повыше, чтобы и она смогла разглядеть вождя, выглядела здоровой и упитанной. Несомненно, некоторые в Орде любили своего вождя.

– Не понимаю, моя королева, – сказал Натанос. – Конечно, Орде нужны и средства, и члены.

– Нет, дело не в членах. Дело в армии. Я решила не распускать войско.

Натанос устремил на нее взгляд.

– Они считают, что возвращаются по домам, – заметил он. – Разве это не так?

– Пока что так, – отвечала Сильвана. – Нам нужно время, чтоб залечить раны. Нужно время, чтобы посеять хлеб. Чтобы немного отдохнуть. Но вскоре я позову отважных воинов Орды в новую битву. В ту самую, которой так жаждем и я, и ты.

Натанос молчал. Нет, это не стоило принимать за несогласие или неодобрение. Он часто молчал. Вдобавок, он не старался вытянуть из Сильваны побольше подробностей, а значит, понял, чего она хочет.

Взять Штормград.

Загрузка...