Перед бурей

Пролог Силитус

Кеззиг Хлопсвист поднялся с того места, где словно бы простоял на коленях не меньше десятка лет, с усилием разогнулся и уперся широченными зелеными ладонями в поясницу. Ответом ему был долгий, жалобный хруст позвонков. Страдальчески скривившись, Кеззиг облизнул пересохшие губы, промокнул лысину заскорузлым от пота носовым платком, прищурился от слепящих солнечных лучей и огляделся. Там и сям в воздухе клубились, зудели плотные тучи насекомых. И, конечно, песок – повсюду песок, и большая часть его к концу дня наверняка окажется в подштанниках. Совсем как вчера. И позавчера.

Силитус был местом на редкость гадким от самого начала времен.

И гаргантюанский меч, вонзенный в него разгневанным титаном, окрестных видов ничуть не улучшал.

Эта штука была громадна. Необъятна. Колоссальна. И все прочие красивые, заковыристые, длинные слова, что мог бы наворотить по ее поводу гоблин поумнее Кеззига. Клинок вошел в мир глубоко, до самого сердца, прямо здесь, среди живописных пейзажей Силитуса. Одна радость: чудовищный артефакт во множестве порождал то самое, что в данный момент требовалось и Кеззигу, и еще этак сотне гоблинов.

– Джиксил! – окликнул он товарища, обследовавшего очередной висячий камень при помощи «Спект-о-Матик 4000».

– Чего?

Вчитавшись в показания прибора, второй гоблин, чуть меньше Кеззига ростом и чуть шире в плечах, покачал головой и предпринял новую попытку.

– Ненавижу это место.

– Да ну? Странно… оно о тебе говорит только хорошее.

Сощурившись, Джиксил вновь взглянул на показания прибора и от души хрястнул по нему кулаком.

– Ха-ха, очень смешно, – буркнул Кеззиг. – А я вот не шучу.

Джиксил вздохнул, доковылял до следующего камня и принялся обследовать его.

– Кеззиг, мы все ненавидим это место.

– А я – сильнее прочих. Не приспособлен я для такой обстановки. Я привык работать в Зимних Ключах. Я – из гоблинов снеголюбивых, мне бы с мороза – да к очагу, да в веселую компанию…

Джиксил метнул в него испепеляющий взгляд.

– Что ж тебе помешало остаться там? И здесь мне не досаждать?

Кеззиг скривился и почесал в затылке.

– Маленькая мисс Лунникса Буксуй, вот что. Я, понимаешь, работал в ее лавке товаров для горного дела. А порой подрабатывал, показывая заезжим покупателям наш милый маленький Круговзор. Ну, вроде гида. И мы с Лунни вроде как… Ну да.

На лице Кеззига мелькнула ностальгическая улыбка, тут же сменившаяся сердитой гримасой.

– А потом она как заметила, что я околачиваюсь вокруг Канкан… и началось!

– Канкан, – ровным голосом повторил Джиксил. – Так-так. И с чего бы это Лунниксе расстраиваться? Ну, околачиваешься ты вокруг девицы по имени Канкан – подумаешь, большое дело.

– Знаю, знаю, не начинай! В Круговзоре холодно. Нужно время от времени погреться у огня, иначе замерзнешь, верно? И вдруг – раз, и сделалось жарче, чем здесь в полдень.

– Нет, тут ничего не найдем, – сказал Джиксил, очевидно, больше не слушая рассказа о бедственном положении Кеззига в Зимних Ключах.

Вздохнув, Кеззиг поднял вьюк с оборудованием и снаряжением, легко взвалил его на плечи и поволок туда, где Джиксил надеялся добиться позитивных результатов. Там он сбросил груз на землю. Тонкое оборудование внутри откликнулось тревожным лязгом.

– Терпеть не могу песок, – продолжал он. – Терпеть не могу солнце. А уж как мух и прочих букашек ненавижу – словами не описать. Мелких – за то, что любят забираться в уши и нос. Больших… больших – за то, что большие. Нет, конечно, их не любит никто. Всеобщая, так сказать, неприязнь. Но моя личная ненависть к ним пылает жарче тысячи солнц!

– А я думал, ты не любишь солнца.

– Верно, но я…

Внезапно Джиксил замер и вытаращил красные глаза, глядя на «Спект-о-Матик».

– Но я-то хотел сказать, что…

– Заткнись, идиот! – зарычал Джиксил.

Тут уж на прибор уставился и Кеззиг.

«Спект-о-Матик» словно свихнулся. Тонкая стрелка бешено заметалась из стороны в сторону, посреди кожуха тревожно, отчаянно заморгал красный огонек.

Гоблины переглянулись.

– Понимаешь, что это значит? – дрожащим голосом спросил Джиксил.

Губы Кеззига дрогнули, обнажая в улыбке почти все его желтые острые зубы. Сжав пальцы в кулак, он звонко ударил им о ладонь.

– Это значит, – сказал он, – что нам пора избавляться от конкурентов.