Выбор божества

3

Солнце успело совершить лишь пару шажков по небу, когда троица приземлилась во дворе родного дома Питера. Куры с кудахтаньем бросились врассыпную, роняя перья.

Питер убедился, что отец твердо стоит на земле, и лишь тогда бросился к крыльцу. Фэлри последовал за ним.

– Скорее, они догадаются, где мы… отец?

Сильван неподвижно замер посреди двора, и слабо улыбнулся, когда Питер повернулся к нему.

– Я остаюсь.

– Что?! Ты не можешь остаться! – Питер подбежал к нему и схватил за плечи. – Ты мне нужен!

Сильван улыбнулся еще ласковее, и в ярком свете дня Питер вдруг увидел, какой он старый. Старый и уставший.

– Дела и правда скверные, и тебе лучше исчезнуть. Но я дождусь возвращения мамы. Если мы все уйдем, что будет с ней?

Мама!

Питеру стало стыдно – как он мог забыть! И все же сильнее сжал худую руку отца.

– Мы ее найдем. Но сейчас надо бежать, деревенские точно заявятся сюда!

– Им нужен ты, – покачал головой Сильван, – а я буду обузой для вас. Улетайте вдвоем и позаботьтесь друг о друге.

– Быть может, они и правда вас не тронут, – неожиданно вступил в разговор Фэлри, – хотя я бы не поручился – в свете того, что мы видели. Но здесь, у границы Барьера, самое опасное место. Если что-то… начнется, то с вашей деревни, понимаете?

Сильван нахмурился – казалось, его решимость поколебалась.

– Пожалуйста, идем с нами! – умоляюще произнес Питер. – Мама всегда составляет примерную карту маршрута, мы найдем ее!

Он потянул отца за собой в дом, тот подчинился с явной неохотой и, поднимаясь на крыльцо, с тоской промолвил:

– Эх, обладай я Даром, как раньше, смог бы понять, что у старейшин на уме.

Фэлри вдруг обернулся так резко, что связанные в хвост волосы улетели на другое плечо.

– У вас был дар телепатии?

Сильван удивленно взглянул на него.

– Не знаю, о чем ты, но в молодости я мог как бы «прочитать» человека. Я не видел его мысли, скорее, события… то, что с ним случилось – и что мучает его больше всего, что он хранит в глубине души и никому не показывает.

Они вошли в дом, Питер бросился собирать котомку для Фэлри – свою и отца он давно держал в полной готовности. Бегая по кухне, прислушивался к разговору.

– Как интересно, – задумчиво произнес Фэлри, и Питер улыбнулся, – эр-лан буквально озвучил его мысли, – дело в том, что десятилетия назад сеги вводили подобную генную модификацию… думали, если научатся слышать мысли друг друга, это приведет к большей терпимости и взаимопониманию в обществе.

– И как, привело? – Судя по звукам, отец тоже собирался, и у Питера отлегло от сердца.

– Увы, нет, наоборот, проект полностью провалился. Когда люди получили возможность слышать чужие мысли, отношения стали только хуже. Мысли ведь не всегда облекаются в слова или действия, и за них не следует человека осуждать, но…

– Понимаю. Изначально неудачная идея.

– Однако те, кто не откатил внесенные в генетический код изменения, могли передать эту способность своим потомкам.

Руки Питера дрогнули, и завернутый в полотенце хлеб упал на пол. Он поспешно поднял его, сунул в котомку и вбежал в спальню отца в тот самый миг, когда тот говорил:

– Боюсь показаться невежественным, но понять сложновато…

Фэлри повернулся к Питеру:

– Твой дед еще жив? Надо переговорить с ним.

– Я даже не знаю, в жизни его не видел… – Тут Питер осекся, заметив, как внезапно мучительной волной покраснел отец, как у него задрожали руки, а взгляд поспешно скользнул в сторону.

– Если он еще жив, то должен быть там, где прожил всю жизнь – в Тэрасе, – пробормотал Сильван, затягивая ремни котомки, – но зачем он вам? Я не понимаю…

Глаза Фэлри были как штормовое море, рассеченное белыми узорами пены.

– Затем, что если он передал вам этот дар, то, скорее всего, он уроженец Оморона. Возможно, здесь есть и другие сеги…

– … и мы сможем использовать это как предлог, чтобы остановить уничтожение людей за Барьером! – закончил Питер, и лицо Фэлри вспыхнуло, глаза засияли. На миг Питер вновь почувствовал, что они едины – как будто все еще парят в небе, слившись в поцелуе.

Он схватил ладонь Фэлри и крепко сжал.

– Мы остановим их! Мы сможем их остановить!

Взрослый человек, две набитые котомки – от своей Фэлри отказался – изрядная дополнительная ноша даже для двух поясов. Рука, которой Питер держал отца, быстро немела и уставала, да и Фэлри не был железным, хоть и не признавался в этом даже самому себе. Поэтому они периодически опускались на землю и отдыхали прямо посреди леса.

Маршрут выбирали так, чтобы по возможности избегать поселений, хотя бы самых крупных. Не стоило сеять панику зрелищем людей, парящих в воздухе без всякой опоры, а один из них еще и со светящимися «крыльями» за спиной. Питер совсем не горел желанием превращаться в какого-то посланника Всемогущего или его Темного Лика, без разницы.

– А где же твои «крылья»? – спросил он у Фэлри во время одного из привалов. Сильван отошел к реке умыться, а они сидели вдвоем у ствола огромного дерева и массировали уставшие мышцы рук.

Фэлри улыбнулся.

– В новой модификации поясов их можно выключать. Они не всегда удобны и уместны.

– Это точно, – протянул Питер, думая о том, сколько ночей, должно быть, односельчане видели его, висящим в небе добровольным дозорным.

Короткая судорога схватила мышцу предплечья, и он охнул.

Фэлри осторожно завладел его рукой, светлые пальцы скользнули под рукав куртки, по натянутой, как струна, мышце, и нажали нужную точку. Питер глубоко вздохнул от облегчения.

– Спасибо! Наследственное умение, да?

Несколько секунд они смотрели друг на друга, улыбаясь общим воспоминаниям. Пальцы Фэлри нежно массировали руку Питера, и по всему его телу растекалось блаженное тепло. Лицо эр-лана смягчилось, знакомый тонкий аромат струился от его тела и волос. Питер тихонько вздохнул и на миг прикрыл глаза.

В присутствии Сильвана Фэлри не позволял себе абсолютно ничего лишнего, и Питера это вполне устраивало. Ему нравилось думать об их близости как о секрете, который принадлежит лишь им двоим. Это делало такие мгновения, как сейчас, еще более драгоценными.

Когда Сильван вернулся, организовался небольшой военный совет. Солнце уже почти село, но до Тэраса оставалось всего ничего. Решили поднапрячься и все-таки достичь города сегодня же – время утекало, как вода сквозь пальцы.

Чтобы не привлекать внимания, снизились в стороне от дороги, в развалинах времен до Исхода. Остатки гигантских строений полностью захватил лес. Полуразвалившаяся труба бессильно вздымалась среди руин, дикий плющ давно стащил провода со столбов, и они рухнули следом. Темнота выплескивалась из провалов в земле и пастей заржавевших труб, подбиралась к путникам.

– Как можно было бросить вас здесь, – пробормотал Фэлри и подхватил Сильвана, когда тот оступился на груде битого кирпича, – этому нет названия…

– Наши предки не знали, что кто-то их бросил, – промолвил тот, – и были рады, что просто выжили. Так повезло очень немногим.

– Даже это в сто раз лучше, чем Трущобы, – заметил Питер – он шел чуть впереди, разведывая путь, – не хотел бы снова очутиться там!

– Главное, чтобы мы все там не очутились. – Сильван снова чуть не упал и яростно высказался.

В тот же миг Питер почувствовал всплеск знакомого, остро-сладкого запаха увядших цветов, почти сразу унесенного ночным ветром. Он взглянул на Фэлри, но темнота скрывала лица. А несколько минут спустя они наконец вышли на дорогу.

Она казалась почти пустой – лишь несколько телег далеко впереди тащились по направлению к Тэрасу, – и никто не заметил появившихся из леса странных путников. Уже совсем стемнело, когда впереди зашумела река. Над мостом, чуть покачиваясь на крепком канате, висели четыре масляных светильника, и перебраться на другой берег не составило труда. Чуть дальше смутно чернели крепостные стены, сторожевые огни мерцали, как глаза сонного животного.

Казалось, чем ближе они подходили к городу, тем медленнее шел Сильван. Опустив голову, он словно прислушивался к журчанию реки, изрядно обмелевшей к концу лета.

– Все в порядке, – ответил он на вопрос Питера, – просто… Тэрас – мой родной город, я не был здесь больше тридцати лет. И, признаться, немного волнуюсь… не удивляйся, если поведу себя странно.

– Ну у нас же странная семейка, это всем давно известно, – улыбнулся Питер и крепко сжал его руку. Сильван благодарно улыбнулся в ответ.

В Тэрас их пропустили без проблем – крупный торговый город, стоящий на перепутье, постоянно наводняли самые разные люди. Несмотря на наступающую ночь, жизнь здесь била ключом. На освещенных фонарями улицах толпился народ, из кабаков и таверн доносились смех и песни. Небо, усыпанное звездами, расстелилось над городом, как фиолетовый бархат.

Питер во все глаза рассматривал причудливые фасады домов, украшенные явно извлеченными из Хранилищ предметами. Какие-то трубы, колеса, части механизмов, позеленевшие от времени таблички на незнакомых языках, что-то, явно напоминающее посуду, и еще множество вещей, о назначении которых можно было только догадываться. Горожане побогаче пускали на украшения и куски пласта – конечно, только на уровне второго-третьего этажей.

– Похоже на дверцу морозильного шкафа, – Фэлри указал на большую белую панель, прибитую к входной двери одного из домов, – в древности такими пользовались для хранения продуктов. А сверху будто бы руль от машины?

– Ты знаешь, зачем нужны все эти вещи? – восхитился Питер.

Фэлри покачал головой.

– Не все, конечно. За триста лет многое просто исчезло или изменилось до неузнаваемости. Но я одно время увлекался историей цивилизации до Исхода, так что кое-что могу опознать.

В толпе эр-лан привлекал меньше внимания, но все равно на него оглядывались – из-за волос и явно чужеродной сегийской одежды, которую он в суматохе так и не сменил.

Питер схватил его за руку и, охваченный каким-то детским восторгом, начал таскать от дома к дому и тыкать в разные «украшения».

– Машинка для взбивания яиц… этим обогревали дома, не помню название… часть устройства типа гало-экрана… музыкальный проигрыватель… – покорно объяснял Фэлри, пряча улыбку в уголках губ.

Вдруг Питер обнаружил, что отца рядом нет, но не успел испугаться, как заметил его долговязую фигуру перед одним из домов. Трехэтажный, из простого серого камня, без всяких украшений он, тем не менее, смотрелся солидно и внушительно – как человек, знающий себе цену слишком хорошо, чтобы надевать дешевые побрякушки.

Сильван стоял неподвижно и смотрел на дом, но что-то в рисунке его плеч насторожило Питера. Приблизившись, он убедился в правильности догадки – по впалым щекам отца струились слезы.

– Это здесь, – хрипло произнес он и быстро вытер лицо рукавом, – мой родной дом. Пойдемте, детки.

Лицо Фэлри в платиновом отсвете фонарей вспыхнуло, и Питер вновь ощутил нежное благоухание – счастье, любовь, благодарность. Он все лучше понимал и различал оттенки настроения эр-лана по исходившему от него аромату и с наслаждением предвкушал, как с годами начнет угадывать желания Фэлри раньше, чем он сам их осознает.

Они приблизились к круглому каменному крыльцу, которое венчала крепкая дверь – начищенный дверной молоток в виде изогнутого меча поблескивал латунью. Сильван на миг задержался, но потом быстро, словно молодой, взбежал на крыльцо и постучал.